Этнографический праздник это

Этнографический праздник

Статья

«Круглогодичный цикл фольклорно-этнографических
праздников»

(из  опыта работы Центра этнографии,
краеведения и туризма             МБУ ДО Дворец творчества детей и молодежи
г.Смоленска)

Наши предки были земледельцами. Жили на земле
и кормились от земли. Вся жизнь их была подчинена законам природы. Ритм жизни
соответствовал календарю, т.е. движению Земли вокруг Солнца. Красное лето
заканчивалось осенью, долгая зима сменялась весной. Так складывался годовой
календарный цикл жизни.

Основой веры древних славян, задолго до
христианства, являлось поклонение силам природы, животворящему Солнцу и
Земле-матери. С принятием христианства на древние языческие обряды наложились церковные
празднования. Но в основе своей праздники по народному календарю сохранили
отражение смены времен года и зафиксированное в этом мифологическое восприятие
космоса – большого мира Природы, окружающего человека и влияющего на его жизнь.

Одним из направлений деятельности Центра
этнографии, краеведения и туризма Дворца творчества детей и молодежи
г.Смоленска, и в том числе клуба «Гамаюн», является проведение праздников в
цикле народного календаря. Целями их  являются пробуждение у подрастающего
поколения интереса к русской культуре, историческому прошлому родного края,
обращения к народной духовности, формирование национального самосознания.

Разработан круглогодичный цикл
фольклорно-этнографических праздников, которые стали уже традиционными, в
соответствии с народным календарем. Важно то, что ребята изучают историю и
культуру наших предков – славян, которая сложилась задолго до принятия
христианства, о чем в школьных программах редко упоминается.

Ребята сами разрабатывают сценарии праздников,
используя богатый этнографический материал, накопленный за долгие годы
существования Центра этнографии, краеведения и туризма, сами проводят их, и
являются активными участниками и главными действующими лицами праздников.
Главной особенностью  праздников является то, что они проводятся не в кабинетах
и залах школы, а на природе, в местах проживания наших предков.

Большая часть праздников проводится на
территории Детской Лесной Республики «Гамаюния»  (база д.Рибшево Духовщинского
района Смоленской области), а в этих местах давным-давно жили наши предки. Об
этом свидетельствуют многочисленные памятники истории и археологии: городища,
селища, древние захоронения с множеством курганов и поминальных комплексов,
святилища. Также здесь проходил один из маршрутов пути «Из варяг в греки»

Как  в древние времена люди считали, что Новый
год начинается приходом весеннего солнца, так и наш годовой цикл праздников
начинается Масленицей. Во все времена он был самым массовым, сытным в
еде и разгульным в развлечениях. На праздник собирается  более сотни ребят из
разных школ города Смоленска. Смысл этого праздника в проводах зимы и холода, и
встречи весны и тепла.

    Следующий праздник – Сороки, мы проводим в дни весеннего равноденствия
в марте и посвящаем его встрече весны. Ребята сами пекут жаворонков, зазывают Весну-красну,
с шумными песнями и закличками обходят  деревни Рибшево и Борок и поздравляют
местных жителей.

Еще один весенний праздник – «Красная
горка», посвященный оживлению природы и любви, а также поминанию наших
предков, проводится в конце апреля – начале мая у древних курганов с обрядами
«катания яиц» и гадания на судьбу.

В начале июня с незапамятных времен отмечали
на Руси Семик – летние святки с русальей тропой и праздником Троицы.
Заканчивалась посевная и молодежь устремлялась за околицу в рощи и леса, чтобы повеселиться,
поиграть и погадать.

В последние 3 года в празднике принимают
участие детские общественные организации города Смоленска, Смоленской области и
Республики Беларусь. Ребята знакомятся с древними славянскими обрядами,
разучивают народные песни, хороводы и игры.

Летние праздники завершаются в дни летнего
солнцестояния 22-23 июня Иваном Купала.   Проводится он на берегу
чудесного лесного озера Мохань, которое спрятано в заповедной лесной глуши
национального парка «Смоленское Поозерье». Праздник огня, воды, шабаш ведьм,
огромный ночной костер, купание в озере, поиски волшебного цветка папоротника,
песни, хороводы и молодецкие игры продолжаются до рассвета.

Все лето земледельцы были заняты ежедневным трудом и
только осенью с  окончанием сбора урожая, начинались праздники. Центр
этнографии, краеведения и туризма на традиционном празднике «Золотая осень»
объединяет ребят из разных коллективов Дворца творчества  в октябре, славят
Землю-Матушку, кормилицу нашу, богатый урожай и красавицу Осень.

После долгого летнего перерыва
следуют один за другим осенние и зимние праздники.

Параскева-Пятница посвящен покровительнице прядения и ткачества.
Проводится как осенние посиделки с песнями, прибаутками, играми и
развлечениями.

Праздник Кузьминки завершает осень,
начинает зиму. В Детской Лесной  Республике  он называется праздником «Черной
Курицы» и традиционно проводится в начале ноября в уютной, светлой
деревенской избе. Непременной ритуальной пищей является курица.

В дни зимнего солнцеворота, когда солнце с
зимы на лето поворачивает, наступают  зимние святки.  Завершается годовой цикл
праздников народного календаря Ногодними Колядками  Ряженые поют
песни-колядки, и желают счастья в новом году с гаданиями – предсказаниями и
надеждами на новый год, новое счастье.

Николаева Елена Анатольевна                     
методист МБУ ДО Дворец             творчества детей и молодежи г.Смоленск

КУЛЬТУРА И МИРОВОЗЗРЕНИЕ

ПРАЗДНИК КАК СФЕРА ПРОЯВЛЕНИЯ ЭТНИЧЕСКОГО

Т. Г. БОРТНИКОВА

Статья рассматривает праздник как феномен и исследует проявление этнических стереотипов поведения и восприятия народных праздников у этнических групп современности. Автор анализирует различные подходы к отношению и проявлениям народной праздничной культуры в рамках проведения свободного времени членами общественных объединений.

Ключевые слова: религиозный праздник, праздник, культурные организации, этнические группы, культурные модели, традиционная культура, стереотипы.

Первая проблема, с которой мы сталкиваемся при попытке анализа понимания термина «праздник», это отсутствие его четкого определения. Как отмечает Т. А. Бернштам, «под словом «праздник» обычно описывают все сколько-нибудь значительные обряды календарнохозяйственного и жизненного циклов, в том числе и те, что происходят в будни» [2]. Многие исследователи просто не считают необходимым давать хоть какие-то определения, полагая, что каждому интуитивно понятно, что такое праздник. Иначе подходит к проблеме А. И. Мазаев, который в монографии «Праздник как социально-художественное явление» ставит перед собой цель — дать научное определение понятия праздник. Однако эту попытку нельзя назвать успешной. Стремясь определить праздник максимально широко, А. И. Мазаев вынужден дать несколько определений этого понятия, каждое из которых слабо соотносится с остальными. Так, с одной стороны, по мнению А. И. Мазаева, понятие праздник «характеризует такое свободное время, когда что-то отмечают, к примеру, определенное событие, которое необходимо выделить из потока других событий» [5], с другой стороны, «праздник, если определять его не традиционно, есть свободная жизнедеятельность, протекающая в чувственно обозримых границах места и времени и посредством живого контакта людей, собравшихся добровольно» [5, с. 11]. Уточняя свое первое определение, А. И. Мазаев пишет, что «с давних пор и до нашего времени с понятием праздника связывается не просто свободное от работы время, не просто отдых, а свободное время в значении важного социально-культурного акта, созидающего общечеловеческие ценности» [5, с. 11]. Стремясь кратко обобщить все эти определения, А. И. Мазаев сво-

дит их к формуле «праздник — коммуникация по поводу свободы» [5, с. 12]. Несложно заметить, что «свободное время», «свободная жизнедеятельность» и «коммуникация» — это три различных понятия, едва ли сводимые друг к другу. Таким образом, мы видим, как попытка дать научное определение праздника оказывается неудачной. Можно предположить, что причина этой неудачи в том, что исследователь стремится дать очень широкое определение понятия праздник, согласующееся с собственной философской концепцией, слишком мало внимания уделяя конкретным проявлениям праздника.

Нам представляется, что наиболее логичный способ при исследовании феномена «праздника» -ограничиться областью нашей проблемы, а именно его этническим аспектом (не включая в рассмотрение, например, государственные праздники) и попытаться понять, что называют праздником сами носители традиции. Только разобравшись в этом, мы сможем двигаться дальше, уже четко осознавая, что сама традиция считает праздником, а что нет.

Просмотрев «Словарь русских народных говоров» и «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля, легко заметить, что слово праздник и производные от него имеют множество значений, однако их можно попробовать разделить на несколько групп, в каждой из которых прослеживается единая доминанта.

В первую группу можно выделить определения праздника как времени, когда не работают. Это вполне ясно уже из самой этимологии слова праздник (от слова праздный, т. е. «незанятый»). Интересно, что в Вятской губернии слово праздность означало «праздник» [8]. Слово праздный в «Толковом словаре» Даля определяется как «не-

занятый, порожний, свободный, пустой» [4], примеры: праздная посуда — «пустая», праздное место — «ничье». Интересно, что праздной называли также небеременную женщину, считая ее тоже «пустой», «незанятой». Применительно к вещи Даль определят слово праздный как «никому в это время не нужный» [4]. Пример: «Нету ли у вас праздной прялки, топора, косы?» [4]. Если речь идет о человеке, то праздный означает «шатун», «лентяй» [4]. Праздное время — время, когда нет работы: «В праздный день не работают» [8]. Интересен также ряд значений слова праздновать. Очень часто оно употребляется не только в значении «отмечать праздник», «не работать по случаю праздника», но и в более широком смысле как «отдыхать» [8], безотносительно к календарному празднику. Так, Даль указывает, что праздновать значит «быть праздным, или не делать, не работать» [4], пример: «В непогоду косцы празднуют» [4] или «Мы в сумерки празднуем, гуляем, отдыхаем» [4]. Очевидно, что одной из доминант праздника является праздность, отказ от работы.

Культурологическое моделирование феномена праздник И. Н. Прониной дает возможность его осмысления с четырех позиций. Модель первая «Жизнь — не праздник, праздник — не жизнь» рассматривает праздник как сферу, противопоставленную реальности. Будучи «второй жизнью» праздник создает свой иллюзорный мир. Отрицая действующие запреты и предписания и мир социальных статусов, праздник является реализацией надежд и идеалов. Фрагменты обыденной жизни, сохраняя свою форму, обретают в праздничном контексте иной смысл. Таким образом, праздник в данной модели выступает как компенсаторная форма реально-будничной жизни, строго ограниченная временными и пространственными рамками. Вторая модель «Жизнь как праздник, праздник как жизнь» дает основание рассматривать праздник и жизнь как две взаимопроницаемые сферы бытия, которые, несмотря на принципиальное противопоставление, находятся в постоянном взаимодействии. В третьей модели «Жизнь -в празднике, праздник — в жизни» И. Н. Пронина рассматривает праздник как сферу, увеличивающую разрыв между объективными реалиями и идеальными устремлениями Четвертая модель «Жизнь есть праздник, праздник есть жизнь» раскрывает праздник как звено действительности. Логическая конструкция данных моделей подходит и к праздникам различной этимологии, в том числе и этническим [6].

Однако кроме определения праздника как феномена культуры, необходимо сказать также не-

сколько слов о классификации этнических праздников. Т. А. Бернштам констатирует, что «в этнографической науке классификации и систематизации праздников не проводилось» [2]. Сама она предлагает делить календарные праздники «на большие / главные / годовые и малые / полу-праздники». К большим она относит «различные по происхождению праздники, известные всему русскому населению», а к малым — «праздники, справлявшиеся одной деревней (не волостью или приходом), «преддверие» или продолжение больших праздников, особо сакральные дни для данной традиции» [2, с. 137-138]. Большие праздники Бернштам, в свою очередь, делит на церковные, к которым она относит престольные праздники, Пасху, двунадесятые праздники, и не установленные церковью — заветные праздники, Святки, Масленица [2, с. 137-138]. Данная классификация представляется нам не совсем удобной. Некоторые двунадесятые праздники (например, Сретенье) практически нигде не отмечаются, многие заветные праздники отмечаются в дни церковных. Нам представляется логичным поделить большие праздники на те, которые не только «известны всему населению», но и отмечаются повсеместно (Пасха, Рождество, Троица, Святки, Масленица), можно назвать их общими праздниками, и те, которые отмечаются в масштабе прихода или волости (престольные и заветные праздники), их можно назвать местными праздниками. Таким образом, все праздники будут делиться в этом случае на общие, местные и малые, при этом следует отметить, что разница между местными и малыми праздниками незначительна, типологически они близки и различаются лишь тем, что местные праздники локальнее отмечаются. Каждый из общих праздников имеет свою специфику и требует отдельного подробного рассмотрения, что невозможно из-за ограничений, связанных с объемом данной работы, и несущественно для темы. Однако материал по этим праздникам будет использоваться как иллюстративно-вспомогательный.

В этой связи следует отметить, что практически все праздники как религиозные, так и нерелигиозные можно классифицировать в соответствии с придаваемым им рангом, зависящим от места связанного с ним sacrum в обширной системе ценностей, вокруг которой организуется жизнь празднующей группы. Такое ранжирование, особенно в развитых и кодифицированных системах религиозных верований, как правило, точно определено. Так, например, православные праздники разделяются на иерархизированные группы, в зависимости от того, в честь кого или в честь чего

они были установлены. Таким образом, самые значительные — это праздники, установленные в память важных событий из жизни Христа, а также связанных с ним знаков и образов, креста и икон; затем идут праздники в честь Богоматери и ее икон. Далее следуют праздники в честь «бестелесных сил», ангелов, прежде всего, архангелов Михаила и Гавриила, и, наконец, праздники в честь отдельных святых, а также целых их категорий, например, праздник святых мучеников [9]. В научных публикациях можно встретиться и с другими способами классификации праздников. В частности, некоторые исследователи пытались структурировать их в зависимости от того, являются ли они:

— воспоминанием, напоминанием, свидетельством памяти о важных событиях прошлого, например, о смерти мифического героя;

— торжественным началом какого-либо периода, например, нового года;

— торжественным завершением какого-либо периода, например, жатвы.

Другие исследователи за основу деления брали эмоциональный характер праздников, разделяя их на радостные и нерадостные (печальные).

Познавательная ценность такого деления обычно ограничена. В анализе происхождения праздников, а также характера связанных с ними обрядов различные их элементы часто сходятся и переплетаются.

Религиозный праздник — это не только разрыв с повседневностью. Он несет в себе имитацию участия в сверх- и вневременном неземном божественном порядке. Согласно известному высказыванию раннехристианского теолога и философа III в. Оригена, праздники религиозные позволяют душе и мыслям устремиться к службе Господней, к ее святым таинствам, ибо «и милость Божья имеет свой час». Такой аспект праздника — взгляд на него как на день радости и день долга, т. е. служения Богу. Именно в праздники различные формы милости нисходят к верующим. А сущность праздника проявляется в данном случае как утешение для верующих. При этом обряды, зрелища и ритуалы только укрепляют веру. И хотя существует мнение (у представителей разных религий), что для подлинно верующего человека каждый день должен быть духовным праздником, но для большей части верующих, мыслящих не в категориях теологических абстракций, а конкретно, праздники являются потребностью, подкрепляющей их веру и вносящей размеренность в ритм жизни.

Осмысление праздника как дня служения Богу рассматривается в таком аспекте в основном

теологами и в меньшей степени влияет на верования и действия верующих. Отсюда и проистекает иногда большая популярность праздников, не имеющих высокого ранга в церковном календаре. Этот разрыв как раз и подчеркивался Оригеном. Введенное им в христианскую теологию понятие логоса (от греч. слова «разум, первоначало, космическая сила», а впоследствии также персонификация божественных свойств, а в Евангелии от Иоанна — Дух Божий) есть слишком абстрактное понятие для людей, мыслящих конкретными категориями обыденной жизни. И хотя его отношение к празднику было скорее негативным, ибо его собственное философское sacrum было вневременным неизменным, познаваемым лишь опосредованно, а следовательно, не проявляющееся в заданный момент времени, однако и он был вынужден признать необходимость существования института праздника.

Как ни странно, подобные взгляды живы до сих пор, и все же для жизни людей значение праздника остается непреходящим. И дело здесь не только в его чувственно-ритуальных атрибутах, влияющих на эмоциональную жизнь человека, и даже не в цикличности, помогающей разграничивать круг его жизни. Религиозный праздник определяет отношение к трансценденции. Поэтому праздник — это форма, с помощью, которой религиозная мысль ритуально напоминает нам о существовании вневременного sacrum или об историческом событии, в котором sacrum проявляется перед людьми. Отсюда историчность многих религиозных праздников, и именно в этой точке они часто смыкаются с этническими мифами (например, пост Эсфири / Таанит Эстер — адар 13; Пурим — адар 14; Пасха / Песах — нисан 15-22, в Израиле на один день меньше).

Но религиозные праздники, составлявшие календарный цикл жизни этноса, преломлялись в этнической традиции и обретали новую окраску при общем религиозном содержании (речь, конечно, идет только о мировых религиях). Народный институт праздника существовал в русле этнической традиции каждого сообщества и входил в систему его картины мира, одновременно и сама картина мира строилась через его (праздника) сущность и функционирование. Поэтому праздник, как неотъемлемая часть человеческой жизни, воплощал в себе два начала: религиозное и этническое. Даже календари народных примет ориентировались на христианские праздники, а святые получали характерные прозвища, как бы сближающие народ и церковный календарь. «После принятия христианства на Руси в народных зем-

ледельческих календарных праздниках проявилось смешение двух картин мира — языческой и христианской. … В результате православные и древнеславянские языческие земледельческие празднества образовали в народной культуре некий синтез, а даты многих из них фактически совпали» [1]. Например: Второй Яблочный Спас -день сбора первых яблок, которые ели с медом и сахаром. До Второго Спаса есть какие-либо плоды считалось грехом. После этого дня погода «преображается»: ночи становятся по-осеннему холодными. По народному поверью, в праздник святого Николая-чудотворца, Николай-угодник в образе доброго дедушки проходит по земле, разгоняя все темные силы. Святитель Николай в народе почитается особо. Покровитель земледелия и скотоводства, хозяин земных вод, милостивый святой, заступник от всех бед и несчастий. Есть два Николы: один травный (22 мая), другой морозный, зимний (19 декабря).

Поэтому именно религиозные праздники наиболее четко отражают общую тенденцию отношения этнического сообщества не только к религии как таковой, но и к этнической традиции как образу жизни.

Городская среда существенно изменила само содержание календарной обрядности: традиционные праздники, некогда связанные с земледельческим циклом, сегодня выполняют преимущественно этнопсихологическую («эмоциональная разрядка») и коммуникативную функции.

Соблюдение праздников церковного календаря, конечно, выходит за пределы собственно религиозности. Ибо любой религиозный праздник, наряду с сакрально-ритуальной функцией, имеет еще и коммуникативную (возможность праздничного общения, семейного или дружеского застолья — важного элемента этнической психологии), компенсаторную (средство отвлечься от однообразных буден, это досуг «высшего порядка»), наконец, функцию снятия психологического стресса, или терапевтическую (обретение душевного равновесия, эмоционально-чувственного «расслабления»). Светские праздники выполняли и продолжают выполнять все эти социальные «роли», включая первую, которая, однако, может интерпретироваться как идеолого-ритуальная, а не сакрально-ритуальная. Не вдаваясь в рассмотрение мировоззренческих позиций празднующих по отношению к празднику, для нашей темы важно только то, что большинство светских праздников существует, как правило, на уровне государства и, следовательно, отмечаются (или хотя бы признаются — в зависимости от обстоятельств) всеми

субъектами государственного образования. Этно-конфессиональные праздники входят в быт народа благодаря институтам гражданского общества: семье, общине, общественному объединению (часто вне зависимости от степени веры и участия в жизни религиозной общины) и выполняют все перечисленные выше функции.

Так, данные исследования З. В. Сикевич также показывают, что для петербуржцев чисто ритуальное содержание главных православных праздников Рождества и Пасхи отходит на второй план: только 14,0 % празднуют Пасху и Рождество по религиозным мотивам, потому что «это придает смысл моей жизни».

Большинство респондентов (58,2 %) отметило, что «для меня любой праздник — это праздник».

Автор приводит данные о праздничной «мотивации» у различных групп петербуржцев (по критерию образованности) и делает вывод, что для малообразованных петербуржцев праздник чаще наполнен ритуальным смыслом. Для образованных горожан основной смысл Пасхи и Рождества в подтверждении этнокультурной идентичности: ориентация на временную трансмиссию национальных ценностей налицо [7].

Подводя итоги, она отмечает, что на «фоне ценностного вакуума, который постепенно образовался в течение последнего десятилетия борьбы советских и постсоветских ценностей не только в массовом, но и в индивидуально-личностном сознании каждого русского, православная церковь, причем независимо от религиозности населения в целом и отдельных людей в частности, выполняет роль ценностного «авторитета» посредством внушения значимости традиционных для России символов «сострадания», «милосердия», «любви к ближнему» и т. п., которые сами же этнофоры считают базовыми в национальном характере и по всей вероятности не усматривают в деятельности других социальных институтов, буквально «разрываемых» желанием совместить досоветские, советские и постсоветские ценности и стереотипы поведения» [7, с. 143].

Как нами уже отмечалось, культуры всех этнических групп изменились под влиянием тенденций глобализации и культуры титульного этноса. Мы провели опрос среди членов этнических групп Тамбовщины относительно их отношения к праздникам своей группы и праздников вообще.

В результате изучения опроса членов этнокультурных институциональных организаций (азербайджанцев, евреев, казаков, курдов), неформальных объединений (армян, казаков, российских немцев) и этноконфессиональных общин

(иудеи, католики, лютеране, мусульмане) был сделан вывод о том, что показатели такого внешнего влияния, как глобализация, и русского окружения имеют место у всех этнических групп (интенсивность этих влияний — отдельная тема, которая не входила в проблематику нашего опроса). Более того, около половины всех респондентов указали на двойственный характер своей культурной принадлежности (табл. 1-3).

Таблица 1

Результаты опроса общественных организаций этнических групп

Таблица 2

Результаты опроса неформальных объединений

Таблица 3

Результаты опроса общеконфессиональных общин

Естественно, что длительность периода проживания оказала значительное влияние на культурную принадлежность респондентов.

1 Приведены данные, полученные от неформалов, не вошедших в состав реестровых казаков.

Несмотря на общую устойчивость данной тенденции, существует и стойкий интерес к частично утерянным и все же функционирующим аспектам этнической праздничной культуры, к сохранению и передаче этнокультурных традиций молодому поколению. Особенно показательно это проявляется в возрождении традиций подготовки и проведения праздников. Степень значимости тех или иных праздников определяется многими факторами. В беседах было выяснено, что значимость праздника как такового велика вне зависимости от его происхождения: светский (общегосударственный, русский или праздник своего народа) или религиозный. Мы попытались проанализировать данные опроса для определения степени включенности членов формальных и неформальных объединений в проведение народных праздников и праздников этнического окружения. Респонденты высказали высокую приверженность (практически более 80 % всех опрошенных) к этническим праздникам. Одновременно они сетовали на:

— недостаточное знание всех атрибутов и форм организации праздника;

— угасание народных праздничных традиций среди молодежи (армяне, азербайджанцы, казаки, татары);

— отсутствие достаточных знаний о происхождении большинства народных праздников (знание лишь только их названий) и формах их проведения (евреи, российские немцы, а также члены католической общины: белорусы, кельты, поляки).

Ценностная значимость праздника не всегда напрямую зависит от того, к какой организации или конфессии принадлежит интервьюируемый. И хотя праздники, проводящиеся в общинах, стали прочно входить в жизнь респондентов, праздники этнокультурного окружения также значимы и популярны. К таким праздникам опрошенные отнесли: Новый год, масленицу, День знаний, День города, профессиональные праздники и др. Большинство этих праздников — светские, однако каждый из них приобрел свои черты, «оброс» присущими только им культурными характеристиками. Так, например, очень популярен у членов Тамбовской региональной общественной организации «Наш дом» семейный праздник «День здоровья». Обычно в конце мая или начале июня «Наш дом» вывозит семьи желающих на целый день в лес, на природу. Такие семейные выезды радостны и взрослым, и детям и пользуются неизменным успехом.

Общие праздники христиан внесли еще больше объединяющих и в то же время нивели-

Общественные организации этнических групп Азер- бай- джанцы Евреи Каза- ки Курды

Указание на двойственную культурную принадлежность (к русской и этнической культуре, в %) 3,7 48 57,5 0,3

Предельная длительность проживания семей опрошенных на территории Тамбовщины более 30 лет более 200 лет более 200 лет около 12 лет

Неформальные объединения Азербай- джанцы Армя- не Каза- ки1 Россий- ские немцы

Указание на двойственную культурную принадлежность (к русской и этнической культуре, в %) 3,7 46,3 39,7 71,2

Предельная длительность проживания семей респондентов Тамбовщины Более 30 лет Около 20 лет Более 200 лет Около 15 лет

Этноконфессиональные общины Иудеи Като- лики Люте- ране Мусуль- мане

Указание на двойственную культурную принадлежность (к русской и этнической культуре, в %) 47,6 39,1 53,7 12,3

Предельная длительность проживания семей респондентов на Тамбовщине Более 200 лет Около 150 лет Около 150 лет Более 200 лет

рующих этнические особенности традиций и обрядов. И все же мы не можем рассматривать этот процесс только как фактор «стирания» этнических праздничных традиций. Здесь уместнее говорить о появлении новых образцов, интегрировавших различные культурные артефакты (например, появилась традиция вывешивания рождественского венка у православных или участие в масленичном гулянье у католиков местной общины и др.). Таким образом, члены общин, являясь носителями как минимум двух культур, создают особые культурные поля. Эти поля достаточно сильны, а потому втягивают всех, кто вступает с ними во взаимодействие. Это можно проиллюстрировать также следующими фактами:

— с одной стороны, более 5 % всех опрошенных членов этнических групп признали себя представителями русского этноса. Они объяснили это тем, что выросли и живут в окружении русской этнической культуры. А 58 % (от общего числа респондентов), не относя себя к русским, все же считают русскую культуру более близкой, чем родную (из-за незнания родного языка, угасания народных традиций, политики государства и др.);

— с другой стороны (согласно данным исследования), члены семей, не посещающие этнокультурное объединение, собрания неформальных сообществ или не входящие в местную религиозную общину, друзья и сослуживцы респондентов проявляют интерес к этническим праздникам и формам их проведения как вербальным (название праздника и его атрибутов, песен, мифов, пословиц и поговорок, истории возникновения праздников, названий праздничных блюд, форм поздравлений, приглашений и ответов на них), так и невербальным (оформление жилища, народные мелодии: песни и танцы, украшения, костюмы, шествия и игры, рецепты праздничных блюд и т. п.).

В этих случаях мы сталкиваемся со смешением коммуникативных полей различной силы. Носители культуры, вступающие в большое количество коммуникативных коллизий и генерирующие большее количество культурных знаков, входят тем самым в различные коммуникативные поля, в которых функционируют носители других культур. Одновременно они сами создают малые, но интенсивные культурные поля, в которые втягиваются все, кто с ними взаимодействует.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что члены обследованных этнокультурных организаций, сообществ и конфессиональных общин включают в свою жизнь не только этнические или религиозные праздники, но и праздники этниче-

ского окружения, что свидетельствует об их глубоком уровне включенности в различные культурные поля, о жизни в двух культурах, или, правомернее было бы сказать, в новом созданном ими межкультурном пространстве.

Поэтому следует говорить не о спаде ранга праздника в шкале ценностей (подходит любой праздник — лишь бы праздник), а о расширении поля культурного взаимодействия путем интеграции и переработки традиционной праздничной культуры в новый квази-культурный институт праздника. Этнический праздник продолжает свое существование и в том, что львиная доля планов работы этнокультурных и конфессиональных объединений посвящена изучению праздничной культуры и совместному празднованию. Так, например, в рамках еврейских светских организаций и иудаистских общин проходит знакомство с историей праздников еврейского народа, формами украшения дома, рецептами праздничных блюд и другими атрибутами, сопровождавшими в старину весь ритуал праздника [3]. Будучи нерегламен-тированной формой свободного времени, праздник в кругу семьи и друзей помогает сохранять чувство общности, а значит, служит сохранению и развитию этнической культуры, помогает ощущать себя как особую социально-культурную группу. Конечно, праздничная культура под влиянием урбанизации и новых технологий современной жизни претерпела значительные изменения, многие ритуалы прежних дней ушли в небытие, но этнический праздник продолжает свое существование (порой обрастая новыми, несвойственными традиционной культуре этноса ритуалами — речь идет, конечно, о светских праздниках) в новых формах, сохраняя главное — свою знаковую сущность. В этом случае он формирует этническую идентичность, сохраняет этническую культуру и группу от полной ассимиляции с титульным этносом.

Изменение праздничной культуры является естественным процессом. Если обратиться к эндогенным факторам влияния, то здесь мы в первую очередь сталкиваемся со смещением интереса к тем или иным праздникам в зависимости от следующих факторов:

— ценностных ориентаций. Так, казалось бы, странное смешение интереса к этническим и ино-этническим праздникам следует искать не столько в маргинализации группового сознания, сколько в приобретении группой новых ценностей (переменной компоненты культуры);

— мироощущения группы, коренящегося в изменении этнической картины мира (в связи с

утратой этнического языка как системоформирующей компоненты восприятия и осмысления мира религиозности);

— отсутствия институциональной полноты деятельности общественных объединений этнической группы, которая могла бы способствовать сохранению праздничной культуры во всех формах ее проявления от духовных до материальных.

К экзогенным влияниям на изменение функций мы относим влияние урбанизации и изменение института семьи и его роли в организации и проведении праздников.

Литература

1. Бакланова Т. И. Русская традиционная культура в современном информационно-образовательном пространстве // Культурология: новые подходы. Альманах-ежегодник. М., 1998. № 3-4. С. 76-77.

2. Бернштам Т. А. Будни и праздники: поведение взрослых в русской крестьянской среде (XIX — начало XX века) // Этнические стереотипы поведения. М., 1985. С. 136.

3. Бортникова Т. Г. Общественные объединения этнических групп как социальный институт: монография. Тамбов, 2003.

4. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М., 1980. Т. 3. С. 380.

5. Мазаев А. И. Праздник как социально-художественное явление: опыт историко-теоретического исследования. М., 1978. С. 10.

6. Пронина И. Н. Феномен праздника в контексте отечественной культуры: дис. … канд. филос. наук. Саранск, 2001.

7. Сикевич З. В. Национальное самосознание русских (социологический очерк): учеб. пособие. М.,

1996. С. 142-143.

8. Словарь русских народных говоров. М.; СПб.,

1997. Вып. 31. С. 65.

9. Энциклопедический словарь. СПб., 1898. Т. XXIV. С. 940-943.

* * *

FESTIVE OCCASION AS A SPHERE OF ETHNIC DIVERSITY DEVELOPMENT

T. G. Bortnikova

The article deals with the problem of ethnic festive occasion development today. The author analyzes the phenomenon of the above-mentioned notion and show different approaches to attitude of the modern ethic groups to folk and religious festive occasions within the ethno cultural organizations.

Key words: feast, festive occasion, ethno cultural organizations, ethnic groups, cultural models, traditional culture, stereotypes.

Содержание:
1. Введение…………………………………………………………
2. Краткий экскурс в праздничную культуру русского народа…
3. Перспектива традиционных народных праздников…………..
4. Обрядовое ряженье на примере осетинских народных праздников
5. Новые праздники……………………………………………..…
6. Судьбы советских праздников в наши дни……………………
7. Городской фольклор………………………………
8. Организация народного праздника в современных условиях..
8.1 Конструкция построения народного праздника……………
8.2 Первичные задачи при проведении народного праздника…
8.3 Исходные принципы деятельности организатора……….…
8.4 Стадии подготовки и проведения народного праздника…..
9. Заключение………………………………………
10. Список литературы………………………………

1. Введение
В сложившихся в настоящее время условиях, вопросы отношения к культурному наследию, проблемы сохранения, изучения, пропаганды традиционной народной культуры, фольклора, приобрели особо важное значение. В связи с этим появляется ряд проблем, решение которых ложится серьезной ответственностью на наше общество в целом и в первую очередь, на самосознание каждого. Очевидна необходимость принципиальных изменений в постановке целей и организации всего культурного возрождения и строительства на основе национальных традиций с учетом современного ритма и потребностей народа, но при этом не отклонятся от исторической народной линии. В противном случае утрата исторического опыта поколений, сконцентрированного в разнообразных формах традиционной народной культуры, а вместе с ним и национально-своеобразного в жизни человека, окажется неизбежной. Некоторые закономерные следствия этого разрушительного процесса уже сегодня отчетливо обнаруживают себя в падении комплиментарного уровня, внутренних связей общества, в нарушении его целостности, принибрежение традициям, национальная дизэрентация и т. п. . По существу, от обстоятельности и масштаба предпринимаемых мер поддержки развития и стимуляции традиционной народной культуры (народного праздника) будет зависеть динамика соотношения негативных и позитивных факторов формирования культурно-экологической ситуации в ближайшие годы.
Переживаемая нами эпоха, с одной стороны, характеризуется появлением новых историко-культурных общностей за счет протекающих сегодня процессов миграции, метизации и пр., с другой — ростом этнического самосознания, возрождением давно сложившихся этнокультурных групп, в их числе обладающих сознанием своей обособленности (субэтносов). Русский народ, численно относящийся к наиболее крупным этносам мира (более 100 млн. человек), характеризуется культурным разнообразием, обусловленным своеобразием этапов этнической истории, природно-географической спецификой мест проживания. В советском государстве целенаправленно, на идеологическом уровне, поддерживался процесс нивелирования культурных различий. В научной литературе был распространен взгляд, заключавшийся в том, что усиление гомогенности русского народа обусловлено сближением субэтнических групп с основной массой русского населения, т.е. протеканием так называемых процессов внутриэтнической консолидации. В последние годы, в связи с восстановлением православной церкви, возрождением, казалось навсегда, забытых народных праздников и обрядов, мы можем наблюдать обратные процессы, которые в зарубежной литературе окрестили как «взрыв этничности». Таким образом, в силу ряда объективных причин за десятилетие буржуазного развития страны, культурная неоднородность населения возросла. В вопросе этнического ренессанса нельзя не отдать должное вновь создаваемым национально-культурным центрам, фольклорно-этнографическим объединениям и творческим коллективам, просто людям целью деятельности которых была популяризация народного фольклора, традиций одежды, народного праздника и т.д. Отмечу, что повышение этнической составляющей в жизни общества и тяга к родной культуре, идет в противовес другим наблюдаемым сегодня процессам, стандартизации, вестернизации, американизации русской и украинской культуры, под влиянием средств массовой информации. В последнее время традиционная культура, противопоставляемая как устаревшая или примитивная новым, «современным» формам культуры, либо вовсе не принималась в расчет, либо эксплуатировалась в искаженном виде, без учета ее сущностных характеристик, природы явлений, единства всей системы традиций. Настойчиво и последовательно проводимая политика идеологизации в области искусства вела к подавлению естественного и самостоятельного проявления культурных традиций в предпочтение «поставленным мероприятиям», демонстрационным формам «самодеятельности», запланированным и организованным на централизованной основе. С другой стороны, утверждалось потребительское начало масс — культуры через глобальное, с помощью всех доступных современному обществу средств, воздействие развлекательного коммерческого искусства. Эти, а также другие (внутриполитические, социально-экономические, демографические и т. д.) процессы приводили к смещению ценностных ориентаций, приоритетов, эстетических критериев, подмене понятий и смысловых значений в отношении к культурным традициям, деформировали общественное сознание и, в конечном счете, определяли изменения в общей структуре самой народной культуры, неотъемлемой частью которой является праздник. Все выше перечисленные негативные факторы ведут к разрушению традиционных культурных пластов — именно тех, в которых нашло воплощение неповторимое своеобразное качественно — национальное и подлинно целесообразное, продуктивное, содержащее истину – историческое подлинно народное…
В данной работе я предлагаю ознакомиться с проблемами и их решением, в сфере народно праздничного досуга общества, осознать необходимость вливания и тесного переплетения исторического опыта, в праздничной культуре, с современностью. Также в работе изложены рекомендации к проведению и организации народного праздника, его основные задачи , функции и нагрузка, значимость и актуальность, историческое положение традиций народной культуры. Цель работы, показать способность трансформации народного праздника в современных условиях, к ней прилагаются практические материалы и рекомендации по проведению народного праздника.

2. Краткий экскурс в праздничную культуру русского народа
В духовной жизни русского и украинского народов, да и народов мира, большое место занимают праздники с их многообразием обычаев, обрядов, церемоний и ритуалов. Праздники, являющиеся одной из наиболее устойчивых форм духовной культуры, — не просто торжество, красочное карнавальное шествие, танцы, песни и повод повеселиться, а сама история народа с его богатыми традициями.
Праздники как этнокультурное явление представляют собой одну из форм жизни этноса. На протяжении столетий народная праздничная культура славян, пронизанная архаическими верованиями, постоянно трансформировалась, пополняясь новыми элементами, главным образом под влиянием православия. Истоки же традиционных праздников, обычаев и обрядов лежат в глубокой древности, в сложном переплетении элементов архаических аграрно-магических представлений и языческих культов.
История изучения праздников показывает, что они всегда были тесно связаны с условиями жизни людей, со способами добывания основных средств их существования, с формированием и развитием мировосприятия и верований. Традиционный славянский праздник — это судьба народная, самым тесным образом связанная с землей-кормилицей и космическим началом. Поэтому актуальным и необходимым остаётся изучение самого праздника, его современного состояния и процессов трансформации в нем. Все это имеет немаловажное значение для решения более широких проблем исторической этнографии славянских народностей, поскольку остаются нерешенными некоторые вопросы формирования и сохранения народной культуры. В этой связи обращение к вопросам историко-культурного развития , в данном случае к вопросам праздничной культуры, актуально, ибо там сохраняется и обще народный, и свой специфический, региональный характер многих -праздничных традиций, что в свою очередь, может прояснить понимание того места, которое занимают в культурной истории праздники и праздничный быт населения.
Из всего многообразия бытующих праздников, рассматриваются наиболее любимые и популярные у русского населения. В этнографической науке существует классификация праздников и условно разделяет их на две большие группы:
1. традиционные народные праздники (православные и календарные),
2. гражданские праздники. Среди последних большее внимание уделяется государственным, профессиональным, сезонным, фольклорным.

Древнейшими и одними из важнейших праздников являются календарные праздники аграрного цикла, сложение которых происходило на протяжении веков в процессе трудовой деятельности людей. Название календарные праздники, принятое в науке, прежде всего, относится к празднествам, происходившим в установленное традицией время и связанным с земледельческим календарем предков восточных славян, концентрирующимся вокруг зимнего и летнего солнцестояний, весеннего и осеннего равноденствий.
С принятием христианства на Руси в конце X в. появились церковные праздники (христианские, православные). Они были посвящены наиболее значительным событиям священной истории, особо чтимым христианским святым. Понадобилось не одно столетие, чтобы православные праздники, вобрав в себя различные элементы дохристианских празднеств, переосмысленных православной церковью, приобрели новую этническую окраску и стали доминирующими в праздничной культуре русского народа. Большинство из древних календарных празднеств были приурочены к датам церковного календаря. Многие исследователи отмечают, что особенностью русских праздников является синкретическое взаимопереплетение древних народных традиций с православием (М.М. Громыко, 1975; СИ. Дмитриева, 1988, 1997; Н.С. Полищук, 1997; Л.А. Тульцева, 1997).

Гражданские или светские праздники появились гораздо позже календарных и были тесно связаны с развитием государственности. О светском празднике можно говорить применительно к тому времени, когда наступает отделение религии от прочих сфер жизни, в особенности от государства. В России первые гражданские праздники связаны с петровской эпохой: традиция встречи гражданского Нового года в ночь с 31 декабря на 1 января, празднества по случаю военных побед России на суше и на море и их годовщин.
Процесс создания гражданских праздников и новых праздничных ритуалов и традиций, столь бурно протекавший в петровскую эпоху, в последующие десятилетия ХУШ в., как и в XIX — начале XX в., развивался эволюционным путем. Одной из важнейших сторон протекционистской политики правящих кругов в отношении праздников является практика выделения из всего многообразия привычных празднеств нерабочих дней. Выбор дат этих государственных праздников во многом отражает черты общественного строя. При этом государственный праздник, как правило, наследует традиционные обычаи создания в этот день атмосферы согласия и единения.
Профессиональные праздники, чаще называемые трудовыми, получили особенно большое распространение в советский период. Они связаны в первую очередь с трудовой деятельностью людей. Число их с появлением новых видов производства растет, и их существование насчитывает уже не одно столетие. Профессиональные праздники продолжают жить, благодаря сохраняющейся ценности труда для человека.
Современные гражданские праздники порой включают в себя элементы календарных праздников, что дало возможность называть их новыми календарными или сезонными праздниками. Справедливо утверждение О.Р. Будины и М.Н. Шмелевой, что подобные праздники, скорее всего, «принадлежат к особой разновидности так называемых вторичных форм народной культуры, возрастание роли которых является как бы неизбежным следствием распространения урбанизированной культуры». К числу таких современных праздников можно отнести и так называемые фольклорные, которые выполняют большую познавательно-созидательную функцию и служат мощным импульсом для развития художественного творчества.
С течением времени, с изменением образа жизни, социальной обстановки и мировоззрения людей меняется и перечень праздников. Изменение праздника является частью общих трансформаций, происходящих в культуре этноса под воздействием различных факторов: социально-экономических условий его жизни, политического строя, общественного сознания, выраженного в изменениях системы ценностей. Все эти факторы не только вызывают трансформацию праздников и устоявшихся способов их проведения, но и приводят к исчезновению одних и возникновению других. Одни, срастаясь с народным бытом, ста­новятся традицией, другие отмирают. Одновременно возникают праздники, связанные с появлением новых видов производства, различных потребностей общества или с социальным заказом. Идейная нагрузка празднеств в значительной степени определяет и их жизнеспособность.

«Праздничная жизнь села» — выявлен круг праздников традиционного календаря. Общерусский по сути, он складывался из нескольких циклов, достаточно подвижных в различных регионах. В основе народного праздничного календаря лежала природно-аграрная последовательность годового цикла, на которую накладывалось членение христианского (юлианского) календарного года по сезонам: зимний — циклы святочно-рождественский и масленичный, большой весенний — недели Великого поста, Пасха; летний – троицко — купальский период, Иванов, Петров, Ильин дни, Успение; осенний — Рождество Богородицы, Покров. В изучаемом регионе весенний и осенний циклы были значительно усечены по сравнению с праздничными комплексами Центральной России. Со временем на структуру календарных праздников, их атрибутику наложили отпечаток специфика местного сельского хозяйства и промыслов в крае, в том числе развитие скотоводства и отходничества, что также внесло в праздники определенное своеобразие.
Народный праздничный календарь был привязан к церковным святцам. При этом святые переосмыслялись крестьянами сообразно их «месту» в аграрном календаре, соотносились с трудом и бытом крестьянина в каждом природном цикле, давая имя святого наименованию праздника. Перечень особо чтимых святых был достаточно устойчивым. Возглавляли его Николай Чудотворец и Параскева Пятница. Особенно широко было распространено почитание святых — местных уроженцев -преподобного Варлаамия, Антония Сийского, Иоанна Кронштадского (Сурского), Артемия Веркольского и др. Кроме таких, ставших церковными праздниками, отмечали торжества, посвященные событиям священной истории, чудотворным иконам.
Связь народного праздничного календаря с церковными святцами, вероятно, послужила причиной возникновения так называемых съезжих праздников с приуроченными к ним общественно-семейными церемониями гостевания. Съезжий (съежжой пивной) праздник мог приходиться как на престольные праздники, так и на обетные (кануны), устанавливавшиеся самими крестьянами чаще всего в память об избавлении от эпизоотии, большого падежа скота в деревне. Съезжий праздник считался главным в каждой местности и только в такой день устраивались особые многодневные гуляния: мезенские петровщины, пинежские, холмогорские метйщи, поморские круги.
Все основные праздники, при всех их отличиях, имели ощутимое сходство: они состояли из одинаковых слагаемых, иногда различно оформленных, а порой и тождественных. Помимо обязательного церковного ритуала, чаще всего молебна, крестного хода, или водосвятия праздники имели значительно большие и разнообразные по форме и содержанию общественную и домашнюю части, порой длящиеся два-три дня. Праздничное поведение и праздничный костюм, гуляния с играми и развлечениями молодежи, противоборство мужчин, танцы, игры, сопровождающие их песни — все это отдельные составляющие деревенского праздника. Домашняя, семейная, часть праздника, основной прерогативой которой все-таки было праздничное застолье, включала сложную систему гостевания, отражающую человеческие и социально-экономические связи.
Выделены своеобразные развлечения кудеся (обрядовое озорство), ряжение, святочные гадания; подшучивания над молодыми в Масленицу; качуля (качели), скакания на досках, хождение на ходулях в праздники весеннего цикла. Значительное внимание уделено мужским противоборствам, определявшим специфическую форму именно праздничного мужского поведения, а также местным танцам и посиделочным играм. В последних народная педагогика смогла найти достаточно ясные и мудрые формы подросткового и молодежного межполового общения, проявлявшиеся в разнообразнейших играх от посиделочных игр-знакомств до завершающей свадебной игры.
Любой праздник сопровождался преображением внешнего облика людей. Праздничный костюм и горожанина, и сельского жителя отличался от будничного большим количеством предметов его составляющих, лучшим качеством материалов, из которых он изготовлен, большей декоративностью всех предметов одежды, головного убора, обуви.

Традиционный русский костюм, долго сохранявшийся в деревне, складывался и видоизменялся на протяжении многих веков. В начале XX века он имел множество локальных вариантов. Праздничный костюм как замужней женщины, так и девушки, составлял сарафанный комплекс, который включал в себя рубаху (намышница, коклюшница), сарафан (косокчинник, синяк, набиваник, пестрядинник), передник, пояс и многочисленные дополнительные детали, главным образом украшения, а также головной убор, который являлся одной из самых ярких и важных деталей женского и девичьего костюма. Характерная особенность девичьих головных уборов (повязка, перевязка, лента, почелок, венец) -открытый верх Женские сороки, разнообразные кокошники, повойники полностью закрывали голову. Мужской костюм включал гораздо меньшее количество вещей: рубаха, кафтан, штаны, обязательно пояс и головной убор. Неписаными законами было установлено, какую одежду носить в будни, какую по воскресным дням, в престольные праздники, на свадьбу. Одежда выполняла не только утилитарные и эстетические функции. В ее оформлении сохранились отзвуки древних языческих представлений о мире. Одежда оберегала человека от внешней среды, особую роль оберега при этом играл пояс.
В начале XX в. комплекс праздничной пищи у русского населения сохранял как общерусские черты, так и локальные особенности. В целом для праздничной кухни характерно использование широкого круга пищевых продуктов и разнообразного способа приготовления блюд. Ее главной особенностью, также как и в русской традиционной кухне, является то, что она отражает преимущественно земледельческий, в основном зерновой характер хозяйства. Ведущее место в ней занимали хлебные, мучные и крупяные блюда в многочисленных локальных вариантах: козули, тетерки, шаньги, калитки, сочни, сковородники. Пища и напитки в народной праздничной традиции ре­гламентировались социальными нормами и являлись непременным атрибутом календарных праздников и приуроченных к ним обрядов.

«Праздничная жизнь города» — освещается официальный календарь Российской империи, который к началу XX в. включал в себя помимо церковных праздников и «царских» дней (празднование дней рождений и тезоименитств императора и императрицы, дней восшествия на престол, коронования), памятные даты и юбилеи, связанные с историей российского государства. Большинство этих, как правило, городских праздников в деревнях и селах практически не были известны.
Календарные же и православные праздники широко отмечались и жителями городов.
Судьба праздников в городе и сельской местности складывалась по-разному, чему в немалой степени способствовала их календарная приуроченность, а также особенности механизма формирования новых праздников в городской и сельской среде. В городе, предрасположенном к праздникам светского характера, преобладала ориентация на новации, а в сельской среде -на традицию.
Повсюду в Российской империи, сложился особый ритуал празднования торжественных дат и гражданских праздников, который традиционно включал в себя обязательную церковную и светскую части церемониала, порой занимавшие два-три дня: богослужение и литургия с шествием или крестным ходом, торжественные заседания и балы в Благородном собрании, грандиозные маскарады, народные гуляния, фейерверки и т.п. Особенно торжественно отмечались памятные даты и юбилеи, связанные с историей Российского государства и экономической деятельностью городов. Издавна пользовалось популярностью празднование 1 мая — встреча весны (лета), сопровождавшееся традиционной маевкой-пикником. В начале XX в. политически активные рабочие лесозаводов, стали отмечать 1 мая Международный день солидарности трудящихся. Празднование его по традиции называли маевкой. В отличие от своей предшественницы эта маевка, как правило, была нелегальной.

Праздничный костюм представителей дворянского и мещанского сословий конечно же отличалась от народной. Необходимо отметить огромнейшую роль европейской (особенно французской) моды Х1Х-ХХ вв. в формировании российского городского костюма. Естественно, что и праздничная пища привилегированных городских сословий отличалась разнообразием и изысканностью и следовала европейской кухне.

3. Перспектива традиционных народных праздников
Любимыми в России были главные православные праздники Рождество и Пасха, поэтому первой была предпринята попытка вложить антирелигиозное содержание в традицию святочных и пасхальных гуляний. Сценарии «старых» праздников изучали, переделывали, подгоняя под революционные, и затем старались распространять их в крестьянской среде. Итогом было появление так называемых «комсомольского Рождества» и «комсомольской Пасхи».
Первое «комсомольское Рождество» состоялось 13 января 1923 года. В основе нового праздника был политический карнавал, включавший шествие ряженных комсомольцев и митинги у главных культовых зданий, а вечерами организовывалось колядование по комсомольски. В сельской местности традиционное ряжение провозгласили образцом антикультурного поведения, а «хулиганские гулянки» деревенской молодежи пытались заменить «красными гулянками», вкладывая в них политическое содержание.
Подобные мероприятия проводились и на «комсомольскую Пасху». В апрельские дни 1923 года в городах прошли «вечера Коперника», выступления живой газеты, концерты, всевозможные инсценировки, а также пикетирование городских церквей.
В начале 1920-х гг. антирелигиозную пропаганду и агитацию старались перенести и на другие традиционные праздничные гуляния. И, тем не менее, в первое десятилетие советской власти в быту продолжали мирно сосуществовать как новые революционные праздники, так и старые — календарные. Параллельно проходило создание изб-читален и клубов в сельской местности, домов культуры (ДК) в городах и массовое закрытие храмов и приходов.
Голод, разруха, репрессии 1920-1930-х годов, тяготы Великой Отечественной войны и послевоенных лет усугубили процесс вытеснения из быта праздников традиционного народного календаря, но, несмотря на это календарные и многие православные праздники продолжали сохраняться в довольно полном виде. В их числе оказались гонимые в довоенный период Рождество со Святками, Крещение, Масленица, Пасха, Троица, Иванов и Петров дни и др. Сохранились многие обрядовые и игровые действия, которые приурочивались к календарным и православным праздникам в городском и сельском семейном быту. Так, в работе проанализированы и выявлены изменения, произошедшие в советский период в видах и формах ряжения, кудеси (святочного озорства) и гадания.
В советское время в пинежских, холмогорских и мезенских деревнях 1 мая продолжали встречать лето. Все местные жители считали необходимым участвовать в этом празднике. Общие костры были делом чести для всей деревни. Сохранялись обряды Егорьева дня, связанные со скотоводческими занятиями крестьян. По воспоминаниям информаторов, в Мезенском, Пинежском и Лешуконском р-нах до конца 1950-х годов продолжали отмечать съезжие праздники.

4. Обрядовое ряженье на примере осетинских народных праздников
Как один из важнейших структурообразующих элементов новогоднего праздника обычай обрядового ряженья сохранился до наших дней. Однако донеся до нас внешнюю форму народного игрища, этот обычай претерпел существенные изменения, превратившись в детскую игру. Привлечение детей к столь ответственному мероприятию, как поздравление односельчан с началом года, чисто внешне было облачено в форму детской игры и обычного развлечения. Однако элементы народного театра и увеселительный характер игрища ряженых не затеняют изначальной сущности рассматриваемой мистерии.
По народным представлениям, ребенок является существом чистым и безгрешным, поэтому его участие в ответственном деле, связанном с культовой практикой, является богоугодным делом, гарантирующим его успех. С этим представлением связан и тот факт, что во время общественного моления, сопровождающегося трапезой из жертвенных продуктов, первым пригубить бокал с ритуальным напитком и вкусить обрядовые пироги предлагают самому младшему из присутствующих людей мужского пола, но не младше трех лет. По разъяснениям информаторов, после такого причащения (ацаходын) слова моления сполна дойдут до высших патронов и ходатайства молящихся будут исполнены. Уместно будет вспомнить и слова В. Н. Харузиной: «Если присматриваться к тому, в каких обрядах признается возможным, желательным или необходимым участие детей — окажется, что это в большинстве случаев обряды, имеющие целью повысить производительные силы: рост злаков, обилие плодов, размножение животных».
Обрядовое ряжение у осетин на праздниках календарной обрядности неоднократно отмечалось в этнографической литературе. Одним из первых этот факт отметил в середине XIX века Н. Берзенов. Специально обращаю внимание на этот историографический момент, ибо в новейших кавказоведческих исследованиях осетинский этнографический материал по неизвестным причинам не привлекался.
Особое внимание вызывает увеселение молодежи среди Моздокских кабардинцев, а именно, обрядовые обходы дворов односельчан, приуроченные по времени к зимнему солнцевороту кануну христианского рождества. «Молодежь, юноши, дети, подростки – обходили дома, пела антифонно песни хуромы, в которых величала хозяев дома, а хозяева одаривали колядующих (хлебом, мукой, курицей, индюком, яйцами и т. д.). К вечеру участники шествия собирались в одном из домов и устраивали веселую и шумную трапезу с шуточными песнями и плясками. Существовало поверье, будто обряд хуромы способствовал обильному урожаю, плодородию скота и приносил счастье и здоровье»
Текстологический анализ песни, сопровождавший ныне утраченный обряд, проведенный кабардинскими коллегами, указал на его связь с аграрными культами. Сравнительный анализ обрядового контекста и сопровождающей его вербальной части, на примере песен «Хаэдзаронтае Басилтае» и «Хъуромэ», отчетливо продемонстрировал типологическую связь, существующую между ними. Особенно ярко она проступает в первой и третьей частях адыгской обрядовой песни, в которых высказываются благопожелания домочадцам и выпрашиваются у хозяев дома причитающиеся поющим продуктовые подношения.
Однако при интерпретации фактов традиционно-бытовой обрядности локальной группы адыгов — Моздокских кабардинцев — материал по Осетии не привлекался. Было подчеркнуто, что «ни у кого из соседних с адыгами народов такие песни не отмечены». Учитывая тот факт, что «Хъуромэ» напоминает славянские колядки, было осторожно предложено видеть в обряде и песне результат влияния или даже заимствования русских колядок, относимого к периоду средневековья.
При этом был упущен тот факт, что обряд «Хъуромэ» в своей наиболее полной форме зафиксирован среди Моздокских кабардинцев. Среди других же адыгов сохранились лишь варианты одноименной песни в виде детских потешек, а сам обряд, как об этом пишут кабардинские этнографы, был утрачен. Иными словами говоря, «у моздокцев Хорома» находилась на стадии перехода от обряда к обрядовой игре, у других же адыгских народов она полностью уже стала достоянием детей, потеряв всякую обрядность».
Культура адыгского населения Малой Кабарды и районов Моздока развивалась в тесной взаимосвязи с культурой соседнего осетинского населения. В этой связи «Хъуромэ» составляет структурно-типологическое единство с осетинским «Хаэдзаронтае». Поэтому нет смысла выделять изолированную связь славяно-адыгских культурных контактов в гипотетических хронологических рамках. Более перспективным при этом считаю учет развитых форм обрядового ряженья у осетин и универсальность обрядовых шествий детей и молодежи во время календарных праздников зимнего цикла.
Косвенным подтверждением этому может служить материал по соседним вайнахам. Сидения о ряженых у чеченцев и ингушей (джухургаш) более чем скромные. Однако и они позволяют выявить отдельные структурно-типологические элементы, до тонкостей совпадающие с осетинской обрядностью новогодних поздравлений. В первую очередь это — атрибуты ряженья, участие в обрядовом обходе исключительно молодежи: сценки, разыгрываемые в домах ряжеными и номенклатура продуктовых подношений. Исследователь народного календаря вайнахов 3. Д. Мадаева подчеркивает, что записать тексты пожеланий и песен не удалось, хотя они, несомненно, бытовали в прошлом.
Фрагмент новогоднего поздравления все же записан со слов информаторов из аула Байни: «Девушки и дети разбивались на группы и ходили по дворам «колядовать». Две из девушек клали палку концами на свои плечи, на нее вешали кусок белой материи. Подойдя к дому, все кричали: «фар йог iа шоана, ширадор iодаккха, кердадар хьалъолла! — фар идет к вам, уберите старое, повесьте новое!». В первой части этой здравницы довольно прозрачно проступает общеиранское полурелигиозное понятие «фарн», обозначавшее «все то благое, посредством чего древние мыслили небо-солнце, небесная благодать, благополучие, преуспевание, благопристойность, мир, тишина» и сохранившееся в осетинском в той же форме и с тем же семантическим значением. Благопожелания с непременным упоминанием «фарна» в современном осетинском языке широко употребительны, в том числе и «фарн уаэм фаэцаэуы!» (Фарн идет к вам. — В. У.). Собственно и сам М. Р. Ужахов согласен с тем, что «фар» (варианты — фра фяра фарал) заимствовано из иранских языков, об этом говорит фонема «ф», отсутствующая в исконной фонетике чеченцев и ингушей. Однако вывод его не может удовлетворить, ибо весь комплекс вайнахских новогодних поздравлений бездоказательно возводится непосредственно к верованиям древнего Ирана. Более реальным представляется решение этого вопроса в рамках осетино-вайнахских параллелей. Касаясь обрядового ряжения у осетин, следует отметить и тот факт, что подобные обычаи в цикле зимнего календаря известны многим народам, в том числе и соседним кавказским.
Чрезвычайно интересны сведения о другом празднике весеннего календарного цикла, отмечаемого в Осетии следующим после пасхи. Имеется в виду праздник «Баэлдаэрзэн», во время которого, по поверьям осетин, происходило оплодотворение всей природы. В связи с этим и человек должен был целый день бодрствовать и веселиться, строго запрещалось в этот праздник заснуть днем. Тем самым в день оживления природы и человек должен был быть активным. Характер праздника помогает уточнить первоначальное назначение народных игрищ, происходивших в прошлом в сел. Лац у святилища «Хуыцау-дзуар».
Праздник был посвящен святому патрону села и с особой торжественностью отмечался жителями именно этого селения. Праздненство касалось всей общины и поэтому святому посвящалось коллективное жертвоприношение специально купленного на собранные «дзуарлагом» деньги быка (нывонд, хает гал) и барана (фыр). В день праздника быка, украшенного разноцветными ленточками, вели к святилищу, где он приносился в жертву. Подобное украшение и почтительное отношение к жертвенному быку связано с его функциональной двойственностью. С одной стороны, — это воплощение производительных сил природы, а с другой, — это всего лишь пища для празднующих.
Принесенный в жертву, он своей смертью и пролитой кровью символизирует утоление жажды земли, которая оживится с новой силой. Он является как бы предвестником будущего урожая. Не случайно в традиционном осетинском быту сохранилось вплоть до начала XX столетия гадание на лопатке быка или барана (уаэны фаэрсын) о видах на урожай, природные явления и личное благополучие, а само жертвенное животное, в частности бык, получило свое второе название «уаэныг» производное от «уаэн» (лопатка).

Существенная роль в этом празднике принадлежала и ряженым, исполнявшим небольшие пантомимы. Участников представления было трое, один из которых играл роль медведя (аре), другой — хозяина медведя (арсы хицау), а третий, вооруженный бутафорским деревянным оружием — стражника (хъазахъаг). Образ стражника, как свидетельствует сам термин «казак», позднего происхождения и, по-видимому, связан с выветриванием первоначальных магических функций ряжения. Подобные представители власти в сценах ряжения отмечены и у других кавказских народов. По просьбе хозяина медведь проделывал различные номера и веселил собравшуюся публику своими ужимками, а стражник все пытался «убить» медведя, вынуждая присутствующих откупить его посильными пожертвованиями или оживить убитого медведя. Пантомима требовала от актеров большого темперамента, эмоциональности. Находясь в постоянном контакте со зрителем, ряженый медведем человек должен был обладать находчивостью, умением импровизировать и немедленно реагировать на все вмешательства зрителей, так как они могли осмеять плохо исполнявшего свою роль актера. По окончании действия все участники отдавали свои костюмы, маски, оружие жрецу святилища на хранение. Ему же давали собранные деньги, которые шли в фонд святилища на приобретение жертвенного животного для следующего праздника.
В данном случае игры ряженых хотя и следовали определенным канонам и определялись повторяемостью игровых моделей, тем не менее, продемонстрировали иной этап развития института ряженых. Почти всегда проявление в обрядовой практике масок и ряжения связано с необходимостью обеспечения плодородия и постоянного подъема жизненных сил. Это было определено еще при рождении игрового контекста ряженых, восходящего к двуприродности культа умирающего и воскрешающего божества. Иначе говоря, соединение плача, поминания мертвых и обрядовое вакханическое, жизнеутверждающее веселье в высшей степени характеризовало сходные культы всех народов земледельческих культур.
Однако последующие этапы развития масочного ряжения, первоначально связанного с религиозно-магическими представлениями, стали приближать его к обычным народно-драматическим представлениям. Выступления ряженых в сел. Лац — яркий пример подобной трансформации, в нем прослеживаются древние культовые основы: ряжение, имитация смерти, соотнесение с праздником плодотворения всей природы и в то же время сатирическая окраска, социальная направленность и чисто зрелищно-развлекательные функции явно доминируют в этом представлении.

Особый интерес в свете рассматриваемой темы имеют ноябрьские празднества у святилища «Уастырджийы куваэндон» в сел. Дзивгис. Обрядовая сторона этого праздника по своей структуре напоминает празднество «Хуыцау дзуар», изложенное выше. Это один из самых популярных и массовых праздников осетин, завершающий осенний цикл сельскохозяйственного календаря. Именно с данной точки зрения можно понять устойчивость праздника, в трансформированном виде отмечаемого вплоть до наших дней. Интересно подчеркнуть, что праздник проходит у стен древней христианской церкви, существовавшей уже в XIV веке и связан, по словам информаторов, с культом Уастырджи.
Ноябрьское празднество сопровождалось массовыми развлечениями, проходившими на большой поляне «Дзуарварс». Естественно предположить, что христианская ортодоксальная обрядность не могла позволить подобных вольностей рядом со святыней. Это заставляет нас предположить более древние корни праздника в Дзивгисе и его неконфессиональный характер. Важным аргументом, подчеркивающим народный характер описываемого празднества, является активное участие в массовых гуляниях ряженого, известного у местных жителей под названием «маймули». Этот персонаж на празднике Джеоргуыба в других районах Осетии не упоминается. По сведениям наших информаторов, последний раз «маймули» выступал сравнительно недавно — в ЗО-е годы XX столетия.
Костюм ряженого составляла овчинная шуба, одетая наизнанку, старые штаны и такая же обувь. На голову надевалась маска, занимающая промежуточное положение в классификации между маской-головой и маской-личиной. Она состояла из двух частей: собственно личины и подобия шапки к ней. Наряду с этим использовались и другие элементы бутафории, в частности, деревянный кинжал (хъаэдын хъама), винтовка (фондзаэхстон), шашка (аэхсаргард), огромные деревянные часы (сахат).
По словам информаторов, очевидцев представлений, роль ряженого сводилась лишь к развлечению пирующих людей, причем он прикидывался немым (гоби) и ничего не говорил, кроме несвязной фразы «Аба-бау, аба-бау». Для присутствующих эту «речь» ряженого переводил его помощник (таэлмацгаэнаэг) из числа молодых людей, обслуживающих пиршество (хъазахъ). Факты изъяснения знаками и наличие посредника-переводчика свидетельствуют о глубокой древности образа «маймули».
Подобная бессловесная роль предполагала большую сообразительность, острый ум, сноровку и веселый характер, в противном случае его осыпали остротами зрители. Участниками этих представлений был в молодости известный осетинский драматург Е. Ц. Бритаев, подробно описавший их в своем драматическом произведении «Маймули рухсаг, аэгас цаэуаэд ирон театр!» (Мир праху ряженого, да здравствует осетинский театр!).
Так же, как и ряженые на празднике в сел. Лац, дзивгисский «маймули» наряду с развлекательными функциями выполнял и чисто утилитарные. Он был своеобразным сборщиком мелких подношений (мысайнаг) в пользу святилища (куваэндон), к которым он сам побуждал присутствующих. Для этого в арсенале его было много уловок. Приветствуя вновь прибывшую группу через переводчика, он, гримасничая, бросал или протягивал гостям предметы своего вооружения. Его помощник объяснял, что эти доспехи изношены и «маймули» просит пожертвовать денег на приобретение «новых» часов, кинжала и т. п. Если же присутствующие делали вид, что не понимают его просьб, то ряженый падал на землю или бросался в воду, имитируя смерть или умопомрачение. В таком случае участники этой сцены вынуждены были спасать его своими пожертвованиями.
В итоге с помощью переводчика «маймули» собирал подношения сверх того, что основная масса паломников оставляла в резной копилке дзуара добровольно. Номенклатура пожертвований собранных ряженым помимо мелких денег включала ремешки для часов(сахатбос), пистолетов (дамбаца бос) и прочую мелочь. Вся эта добыча делилась следующим образом: деньги — в фонд святилища, а вещественные пожертвования распределялись между ряженым и его помощником.
Отмечу, что активное участие в этих гуляниях ряженых (маймули) неизвестно в контексте данного праздника в других районах Осетии. Исследовавший этот вопрос Б. А. Алборов, основываясь на этнографических и лингвистических материалах, предполагал, что образ
даивгисского ряженого мог быть занесен в Осетию из Грузии. Имелось в виду сходство грузинских игрищ ряженых на масленицу (Кээноба -Бэрикаоба) и грузинское происхождение осетинских названий «маймули» от «маймуни» и «Джеоргуыба» от «Горгоба». Однако сейчас с уверенностью можно указать на ошибочность этой гипотезы, ибо в соседней Кабарде существовал прямой аналог «даивгисского маймули».
Речь идет о постоянном персонаже всех праздников, посвященных началу и завершению пахотных работ, ряженому в костюм козла «ажэгъафэ» — с теми же функциями, что и в Осетии (фонды КБМК, № ИК, 272/7). Обращает внимание, что местное название ряженого «маймули» (осет. — обезьяна), вероятно, возникло недавно и связано с веселым кривлянием ряженого, который обычно именуется у осетин как «цаэсгомджын» (осет- лицедей). По словам информаторов, этот лицедей изображает не «обезьяну», а «козла», который во время представления скачет, брыкается и бодает собравшихся рожками на маске.
Кабардинский ряженый также рядился козлом, а сама номинация «ажэгъафэ» означает дословно «танцующий козел». Можно предположить, что этот образ в осетинском традиционном быту связан с кабардинским населением, проживающим в XVIII веке у выхода из Куртатинского ущелья. В частности, в этом месте стоял Барукин-кабак. О кабардинском населении в этих местах свидетельствуют и материалы осетинского исторического фольклора. Иными словами, данные персонажи обрядового ряжения являются еще одним свидетельством осетино-кабардинских историко-этнографических параллелей.
С отмеченным праздником тесно связаны игрища молодежи, называемые «Сой», или «Сойгаэнаен» (осет. — топленый жир, его изготовление). В ночное время, вплоть до исполнения ребенку года, группы молодежи наносили визиты в дома с новорожденным мальчиком. Участники гуляния распевали обрядовые песни, в которых высказывали пожелания здоровья, долгой жизни новорожденному, благополучия его
семье. По мере возможности, хозяева стараются на славу угостить молодежь, которая по-свойски ведет себя в доме. Атмосфера поистине праздничного возбуждения непрерывно царит в доме, неудержимое веселье, хохот, танцы сопровождали визит гостей. По словам очевидцев, члены таких семей, в крупных селах вынуждены были в течение ночи встречать и угощать, не высказывая своего неудовольствия, по четыре-пять групп ряженой молодежи. В противном случае, скупых хозяев ждали шутки и остроты, а порой и публичное осмеяние.
Особенно хорошо обряд «Сойгаэнаэн» сохранился вплоть до наших дней в сел. Кадгарон, Пысылмонкау, Суадаг, население которых составляют выходцы из Куртатии. Чествование сельской молодежью новорожденных мальчиков именуется в этих селениях особой номинацией «маймулиты къуыри» (осет. — неделя ряженых). Вероятно, второе название связано с тем, что визиты молодежи сопровождаются обрядовым ряженьем (аналогичным широко известным новогодним игрищам) в примитивные маски из шкур домашних животных и вывернутые шерстью наружу овчинные полушубки.
В других селениях Северной Осетии этот праздник обходится без обрядового ряжения. Возможно, консервации этого обряда способствовало то, что он функционально заменил отсутствующий в семейной обрядности осетин-мусульман праздник «Каэхцгаэнаэн», посвященный новорожденным мальчикам. В пользу данной версии говорит тот факт, что часть жителей Куртатии была подвержена идеям ислама, например, жители сел. Пысылмонкау. Однако последующие изыскания показали, что в соседних мусульманских селах Северной Осетии подобное представление ряженых неизвестно.
Выявление данного обряда и его структурообразующих элементов ставит вопросы, удовлетворительное решение которых требует дальнейшего накопления сравнительных материалов. В настоящий же момент представляется, что игры ряженых в указанных селениях вытеснили настоящее название «Сойгаэнаэн», сохранившееся в других районах Осетии, и заменили его в силу кривляний и ужимок ряженых новой номинацией «Маймулиты къуыри».
Следовательно, исконное название и его обрядовые действа являются результатом трансформации ритуала от архаических форм тотематической инкарнации к символическим формам замены живых существ знаками. Сало, жир, масло и шерсть, как известно, являются одними из символов, заменяющих живые жертвенные существа. Кроме того, подчеркну, что «для скотоводов горцев жир был символом сытости, обилия и достатка. Поэтому слово «сой» слышится во многих обрядовых и бытовых песнях» осетин. В таком случае, ряженый символизировал своими действиями тот драматический момент древнейших культов, когда праздничная жертва своей смертью должна была возродить новую жизнь. Иначе говоря, имитируя «смерть», ряженый как бы передает свою силу, свою жизнь новорожденному и акт ритуальной смерти оказывается сплетенным воедино с рождением новой жизни.
Предложенная интерпретация будет более приемлемой, если вспомнить, что собственно смерть в понятиях древних людей отличалась от современного ее восприятия. Такая абстракция, как полное небытие, не могла быть представлена древними. Поэтому смерть представлялась инобытием, рождением в ином месте или в ином облике. В понятии древних текущее время человеческой жизни проецировалось в мифологическое время, и обрядовая сторона общественной и семейной жизни как бы восстанавливала прямое отношение с этим первоначальным временем. В результате мифологический мир начал восприниматься как подлинный, должный, устойчивый, а мир эмпирический, человеческий -как неподлинный, недолжный, подчас тенеподобный.
Касаясь обрядового ряженья в цикле семейных празднеств, коротко укажу на малоизвестные факты, связанные со свадебной и похоронно-
поминальной обрядностью осетин. В осетинских селениях Трусовского и Гудского обществ (Тырсыгом, Хъудыгом) обрядовое ряжение отмечено на свадьбах. Как правило, это бывали молодые женщины и девушки, рядившиеся в мужские одежды. Появившись вечером к концу свадебного застолья со сдвинутыми на лоб шапками и приклеенными усами, они представлялись гостями из соседнего ущелья и подшучивали над захмелевшими мужчинами. Как видим, ряжение в данном случае сохранилось как разновидность свадебной игры, когда ряженые мужчинами девушки развлекают участников свадебного торжества. Однако известные примеры ряженья в традиционном быту осетин позволяют предположить изначальную культовую направленность отмеченного травестизма, восходящего к эротическим обрядам, направленным, как и факты ряжения, к силам плодородия и роста.
Относительно второго факта, связанного с похоронно-поминальной обрядностью, отмечу следующее. В кругу поминальных обычаев осетин хорошо известна роль скачек. Функции их будут рассмотрены самостоятельно, здесь же отмечу, что лучший всадник на скачках «аэлээм хаэссаэн» рядился в особую одежду.
На нем было подобие кольчужного панциря и шлем, сплетенные из луба (маец) или суровых конопляных веревок (базхсныг). Вся обрядовая одежда была украшена сладостями: фруктами, орехами, пряниками, кусковым сахаром, конфетами. Эта интересная деталь о ряжении вожака скачек, впервые зафиксированная М. С. Тугановым, ускользнула из поля зрения других исследователей данного вопроса. По всей вероятности, ряженый в одежду из луба, как бы персонифицировал умершего, который из «лучшего», «настоящего» мира (аецаег дуне) раздавал сладости. В этой связи любопытно подчеркнуть, что в поминальных причитаниях осетин засвидетельствованы такие обращения к усопшему: «Собрались и маленькие дети, ожидающие от тебя сладостей, которые ты принес с собой».
Сопоставление народных представлений с участием ряженых в традиционном быту осетин показывает, что во многих чисто внешних формах они совпадают. В первую очередь, это маски, одинаковая верхняя одежда, общие цели развлечения празднующей публики, общие приемы вымогания пожертвования и пр. Важнейшим элементом комплекса изложенных ритуалов на общественных собраниях является и общий характер шуточных сценок и игр ряженых с обязательной имитацией смерти одного из них. Именно в этих сценках под слоем длительной трансформации с особой явственностью проступают первоначальные магические действа, связанные с аграрными культами и идеей кругооборота перевоплощений.
Бытовая реальность, смешанная с изменившейся сутью обрядов и культов, придает этим действиям новый характер, подсказанный хозяйственным бытом осетин. Древнейшая культовая практика приурочена, как мы видим из изложенного, к известным сезонам и событиям года.
В этом отношении обращаю внимание, что среди народов Северного Кавказа сложная взаимосвязь масочного ряжения с обрядовыми действиями наиболее ярко выступает у осетин. На первое место здесь выходят посев, жатва и семейная обрядность (браки, рождение детей, смерть). Таким образом, особое значение придается обрядам, связанным с плодородием и направленным на его усиление.
Особое значение в связи со сказанным имеют некоторые способы оформления упомянутых масок. Из этнографической литературы известно, что такие домашние животные, как конь, бык, баран и козел у индоевропейских и кавказских народов считались в глубокой древности священными животными, олицетворявшими божество или имевшими особые связи с ним. В традиционном быту осетин бык или баран считались самыми почетными, богоугодными жертвоприношениями. С этими животными связано и несколько святилищ на территории горной Осетии: «Фырыдзуар», «Нализаэд», «Цаэудзуар», «Галтырдзуар». Этот факт сохраняет свое значение и в наши дни.
Существенным моментом, подтверждающим общую направленность связи ряженых с культом плодородия, является огромный рот на масках, призванный создать преувеличенный облик и вызывать смех у людей. Как отмечает М. М. Бахтин: «С разинутым ртом связан образ поглощения-проглатывания — это древнейший образ смерти и уничтожения».Одновременно разинутый рот является символом застолья в народной праздничной обрядности. Вероятно, поэтому резкое увеличение размеров рта на маске — традиционный прием внешнего оформления комических персонажей. В осетинском языке бытует выражение «лакъами дзых» (лакъами — обрядовый пирог с начинкой из солода, дзых — рот) с переносным значением «обжора».
Еще одна реплика, определяющая культовую подоснову лицедейства ряженых — это рассмотренная выше имитация смерти в аспекте космогонии. Смерть, кровь, как семя, зарытое в землю, поднимается новой жизнью — это один из древнейших и распространенных мотивов. Эта идея оплодотворения ряженым, действующим в облике того животного, в образах которого почитались божества, прозрачно проступает в образе адыгского ряженого «ажэгъафэ». По мнению некоторых исследователей, этот персонаж расцвечивался своеобразными фаллическими атрибутами.
Выявление в традиционной обрядности осетин ряженых в масках и выявление их первоначальной значимости в системе народного календаря и календарных празднеств ярко отражает ту многосложную связь, которая существует между материальной и духовной культурой. Общие исторические, социально-экономические, культурные и экологические условия способствовали широкому распространению идентичных элементов обрядового ряженья в структуре хозяйственного быта многих народов, в частности, у осетин.
Решение одного вопроса всегда влечет за собой другие, порой более сложные. Например, основная масса перечисленных случаев обрядового ряженья связана с представителями Куртатии. Выявить следы обрядового ряженья, помимо новогоднего, у жителей соседних обществ пока не удалось. Вполне вероятно, что сказывается ограниченность имеющегося полевого материала. Однако эта версия не объясняет того любопытного факта, что среди куртатинцев реминисценция обрядового ряжения прослеживаются очень четко и сохранились, как, например, в сел. Пысылмонкау, вплоть до 70-х годов XX в., в то время как в других обществах Осетин ряженье упоминается исключительно в связи с новогодней обрядностью. Удовлетворительно истолковать этот вопрос в настоящее время не представляется возможным, он требует дополнительных изысканий.

5. Новые праздники
По мнению современников, отношение народа, в первую очередь крестьян, к первым советским (революционным) праздникам было неоднозначным. В раннем советском массовом празднике центральное место, помимо митинга, занимало шествие, демонстрация, движущаяся под маршевую музыку духовых оркестров. Художественное оформление новых праздников в большинстве городов имело свое «лицо». Площади и улицы города, по которым двигались демонстранты, декорировали красными, черными и зелеными парусами, оранжевыми кубами, фантастическими искаженными фигурами с молотами и винтовками, расписывали стены домов и заборы.
Лишь к концу 1930-х годов можно говорить о появлении советской праздничной культуры в ее новой обрядовой форме. Великая Отечественная война замедлила процесс её развития. Весна 1945 стала рождением нового праздника, который получил дальнейшее оформление в виде Всенародного Праздника Победы.
С 1950-х гг. наиболее любимым теперь уже советским праздником для городских и сельских жителей всей страны стал Новый год. На него были перенесены некоторые элементы та- ких праздников, как Рождество и Святки: маскарадные костюмы, украшенные ежи, подарки детям. К 1 января пекли традиционные рождественские козули. В сельской местности на Новый год было перенесено святочное ряжение, в котором появилось много новых персонажей. Стало актуальным создание новых праздников, использующих народные праздничные традиции (Праздник русской зимы, Проводы зимы, Праздник русской березки). Проведение подобных массовых районных и об — ластньгх праздников пришлось на начало 1960-х годов. Их называли новыми календарными или сезонными праздниками.
Самым популярным из них как в районных центрах, так и в небольших деревнях был праздник «Проводы русской зимы». Любимым летним праздником стал Праздник Песни или Праздник Песни и Танца. Интересным экспериментом был Праздник Первого выгона скота, который состоялся в д. Веркола Пинежского р-на в 1983 году. За годы советской власти сложился особый цикл гражданских трудовых праздников, посвященных общественно значимым профессиям и отраслям народного хозяйства. Наибольшую популярность приобрели День Военно-Морского Флота СССР, День работников морского и речного флота, День работника леса, День рыбака.
Формирование советского праздничного календаря завершилось к середине 1980-х годов. К этому времени он насчитывал десятки различных по содержанию гражданских праздников и памятных дат: общественно-политические, военно-патриотические, профессиональные, фольклорные, литературные и пр. Сложился и особый ритуал празднования, включавший официальную (торжественную) и развлекательную части.
Новый этап в существовании календарных праздников начался с конца 1980-х годов. Празднование тысячелетия крещения Руси в 1998 году способствовало возрождению православной веры и росту интереса к православным праздникам. Такое отношение к религии в обществе постепенно стало подкрепляться и политикой государства, официально признавшего праздник Рождества государственным и объявившим его нерабочим днем.
Православные и календарные праздники официально вернулись в быт населения. Празднование Рождества, Святок, Крещения, Иванова и Петрова дней и др. на Севере (как и в других регионах страны) пропагандируется СМИ, которые ведут активную разъяснительную работу об истории и местной специфике этих праздников.
В городах Масленицу теперь празднуют непосредственно в масленичное воскресенье, но сценарий, развлекательная программа и любимые конкурсы и аттракционы заимствованы из советского праздника «Проводы русской зимы», взявшего многое от традиционной Масленицы.
За последние годы у жителей Приморского района сложилась традиция отмечать многие календарные и гражданские праздники в музее-заповеднике деревянного зодчества Малые Карелы, где они проходят в форме театрализованных представлений.
В проведении некоторых праздников явно ощущается влияние советских традиций. В Пасху по всему краю проводятся конкурсы «Пасхальный кулич», праздничные концерты и спектакли, дискотеки. В сельской местности на традиционный праздник встречи лета 1/14 мая молодежь устраивает дискотеку у костра. Фольклорные фестивали, смотры коллективов хоровых и художественной самодеятельности по времени могут совпадать с православными праздниками. Так уже несколько лет подряд в Плесецке в Иванов день проходит «Кенозерская дураковина» — фольклорный фестиваль юмора, в Карпогорах в Петров день — «Петровская ярмарка» (региональный праздник мастеров декоративно-прикладного искусства и творчества).
За несколько лет старинные съежжие праздники получили новую жизнь в Мезенском районе: в с. Лешуконское и д. Погорелец в Иванов день, в д. Кимжа- в Прокопьев, в д. Жердь в Петров день, в д. Целегора в Сретенье и Богородицын день; в д. Еркино Пинежского района — в Иванов день. Ведущая роль в возрождении этих праздников принадлежит директорам и руководителям местных ДК и клубов.

6. Судьбы советских праздников в наши дни
Сегодня советские праздники находят активную поддержку среди одной части населения, и встречают резко отрицательное отношение среди другой. Но вряд ли можно говорить о том, что эти праздники ушли из народного быта. Многие из них трансформировались, лишившись своей первоначальной идеологической основы.
Интересную метаморфозу претерпели праздники 8 марта и 23 февраля, давно превратившиеся во всеобщие женские и мужские праздники. В эти два дня «именинниками» чувствуют себя все женщины и соответственно все мужчины, вне зависимости от своего возраста.
Праздник 1 Мая традиционен. Для людей старшего поколения, многие годы проживших в Советском Союзе, он останется родным уже навсегда. В наши дни гражданские праздники могут совпадать с православными. Реалии сегодняшнего дня — Первомайские концерты, которые проходят в Вербное воскресенье, и горожане, посетив храм и кладбище, вечером идут на развлекательное шоу. Продолжают отмечать и праздник 7 ноября, хотя в 2005 году он перестал быть государственным, и остался только памятной датой.
День Победы — особый праздник. Он насыщен разными событиями и в городах, и в селах. Для ветеранов — это главный праздник с давно уже сложившимися ритуалами. В такие дни бывают Праздники улиц, названных в честь героев Великой Отечественной войны; повсеместно проходят митинги у обелисков и памятников погибшим войнам.
Летние праздники открывает праздник Детства — День зашиты детей, отмечаемый 1 июня, — в первый день календарного лета. Нужно отметить, что на лето приходятся особо отмечаемые праздники: День Военно-Мор­ского Флота России, День рыбака, соответственно во второе и последнее воскресенье июля. В последние годы широко отмечается также День города в Архангельске Новые праздники. Рассматриваются праздники, появившиеся в 1990-е-начале XXI в. Эти праздники стали любимыми и популярными. Среди них 1 октября — День пожилого человека, когда именинниками становятся все пенсионеры и ветераны, которых стараются окружить теплом и заботой.
В последнее время популярны и модны праздники иностранного происхождения. Такими стали День св. Валентина (14 февраля) и Хелло­уин (30 октября). Последний отмечают в основном студенты, и он не столь популярен. Хотя день св. Валентина не является исконно русским праздником, но он хорошо «прижился». Больше всех его ждет молодежь, в первую очередь влюбленные, готовящие к этому дню особенные подарки друг другу. Как и школьные поздравления юношей и девушек 23-го февраля и 8-го марта, так стала традицией и «почта валентинок» 14 февраля.
К началу XX в. у северорусского населения существовал традиционный праздничный календарь, состоявший из православных и календарных праздников, во многом общерусский, земледельческий по своему характеру, приуроченный к аграрному календарю. Своеобразные черты календарных праздников русских были обусловлены особенностями заселения и освоения данного региона, природно-географической средой, социально-экономическими условиями, которые учитывались в диссертации при анализе трансформаций в праздничной культуре.
Необходимо отметить, что к началу XX в. праздники и приуроченные к ним обряды дошли уже в значительно измененном виде, однако в них просматривались следы и черты, порой значительные, разных древних периодов. Наиболее полно сохранились главные праздники, связанные с зимним и летним солнцеворотами, весенним равноденствием, а также с естественной сменой времен года, вобравшие в себя обряды продуицирующей и очистительной магии.
Официальный календарь Российской империи к началу XX в. включал в себя, помимо церковных праздников и «царских» дней, памятные даты и юбилеи, связанные с историей российского государства. Эти городские гражданские праздники практически не были известны в деревнях и селах.
Естественный процесс разрушения традиционной культуры, в том числе и праздничной, начавшийся еще с конца XIX в., в XX столетии, под воздействием социально-политических факторов значительно ускорился. За годы советской власти прекратили свое существование государственные праздники бывшей Российской империи. Праздники народного аграрного календаря подверглись существенным изменениям в советское время. Этот процесс шел под воздействием факторов политического, социально-экономического, демографического характера. Немалую роль в нем сыграли антирелигиозная пропаганда, нравственно-психологическая «перестройка» общества, процесс урбанизации и др.
За 75 лет в стране была созданы новые советские праздники. В своем развитии они прошли несколько этапов. Можно выделить два больших этапа в их истории:
1-й этап. 1918 — 1950-е годы. В нем особенный интерес представляют 1920-е годы — период поиска новых форм, попытки использования старых праздничных традиций; 1930-е -1950-е годы — период вхождения в быт новых праздников.
2-й этап. 1960-е- 1991 год. Характерная особенность его — рост интереса к народной культуре и появление большого числа новых праздников, в том числе и по мотивам традиционных праздников аграрного календаря.
Советский праздничный календарь включал в себя десятки праздников и памятных дат — государственных, профессиональных, фольклорных, литературных и пр. Среди них особой любовью пользовался Новый год, на который были перенесены некоторые святочные и рождественские праздничные элементы. Повсеместно в быт северян вошло празднование 7 ноября, 23 февраля, 8 марта, 1 мая и Дня Победы. За годы советской власти появилось много профессиональных трудовых праздни­ков.
В советский период, несмотря на гонения на религию, сокращение числа церквей, возобладание атеистических взглядов, появление и утверждение в быту новых советских праздников, традиция отмечать
православные и праздники аграрного календаря не прерывалась. К началу 1990-х гг. народный календарь сохранился в довольно полном виде, как и многие обрядовые и игровые действия, сопровождавшие календарные и православные праздники в городском и сельском семейном быту. Зимой -гадания, приготовление обрядового печенья козулей на Новый год и Рождество, вырубание проруби-Иордани на реках, приготовление блинов и шанег на Масленицу; весной -веточки распускающейся вербы в доме, уборка помещений на Страстной неделе, крашение яиц на Пасху; летом -украшение на Троицу домов цветами и ветвями березки и посещение клад­бищ; на Иванов день — сбор трав, заготовка веников, необходимых в быту, так как сохранялась традиция парения ими, и др.
Анализ особенностей бытования календарных праздников позволяет утверждать, что в праздниках и в некоторых обрядовых действиях святочного периода произошли изменения в половозрастном составе участников (например, кудеси — обрядовом озорстве), усилились эротические мотивы, исчезли некоторые традиционные и появились новые виды гаданий и новые персонажи ряжения, сохранились так называемые обряды Егорьева дня, связанные с древним скотоводческим праздником. В советский период основной хранительницей старых традиций оставалась семья.
Определяющая роль аграрного календаря, возможно, будет сохраняться и «притягивать» к себе другие новые праздники, как это произошло с праздником св. Валентина (14 февраля), популярность которого, вероятно, объясняется, тем, что он органично примкнул к подвижному календарному масленичному циклу и Масленице, известной, как праздник женатой молодежи, т.е. молодых людей, познавших любовь. В пользу обрусения этого праздника говорит и тот факт, что в день святого Валентина обязательно незлобно подшучивают над девушками, не нашедшими своей половинки, так же как в Масленицу подвергались насмешкам непросватанные девушки и юноши.
Удивительное разнообразие современных праздников можно объяснить в некоторой степени смешением в его праздничной культуре, как и в культуре общерусской, трех пластов (дохристианского, православного и советского). Все эти мозаичные части вместе составляют одну культурную среду, отражающую пестроту и сложность и тради­ционного, и современного праздничного быта.
В настоящее время проведение традиционных праздников поддерживается целенаправленной политикой правительства. Это осуществляется, в частности, через широкие пропагандистские кампании и непосредственное участие в проведении различных фестивалей и праздников местных властей и представителей правительственных кругов.

7. Городской фольклор
На рубеже XIX — XX вв. произошло необходимое для возникновения нового типа культуры изменение системы ценностей, обусловленное формированием высокими темпами урбанизации в индустриальном обществе комплекса средств массовой информации, широким внедрением в жизнь достижений научно-технической революции и демократизацией социально-политической, общественной и бытовой жизни людей. Качественные изменения, характерные для этой эпохи, коснулись в первую очередь городского населения.
В начале XX в. происходит трансформация мироощущения людей, в круг художественных ценностей включаются традиционные формы народного искусства и новые форм городского фольклора. В этот период происходят сдвиги в мире эстетических норм, изменение социальной ориентации культуры, демократизация вкусов.
Данная работа является попыткой рассмотреть некоторые особенности городского фольклора как уникального явления массовой городской культуры начала XX в. и выяснить, можно ли считать его переходной формой от традиционной народной культуры к массовой городской культуре.
Одной из самых неисследованных тем в истории русской культуры является городской фольклор. Систематически городские традиции, в особенности так называемый «низовой городской фольклор», начали изучать только в XX в. Однако этнографы и фольклористы до сих пор не могут прийти к единому мнению по вопросу о том, существует ли городской фольклор как самостоятельное явление. Различие городского и сельского традиционного фольклора исследователи чаще всего видят в области письменной и устной традиций. Распространенной точкой зрения является взгляд на городской фольклор как на традиционный крестьянский, но «испорченный» урбанистической культурой, усвоенной полностью оторванным от земли населением крупных индустриальных центров.
Крупный этнограф и собиратель русского фольклора Д.К. Зеленин, разделяя эту точку зрения, писал о «низовых традициях» городских и фабричных центров как о некой переходной форме народного творчества, которая укоренена как в произведения старинной вековой народной традиции, так и в городскую, «искусственную книжность». По его мнению, именно усвоение «новой городской культуры» вызвало такое широкое распространение «пошлых и примитивных образцов народного творчества» на фабричных окраинах индустриальных городов. Однако создание со временем прочной традиции городского народного творчества полностью ликвидирует современные попытки подражания «интеллигентской книжности» (1), то есть постепенно примет «правильные формы» традиционного крестьянского фольклора.
Приверженцами точки зрения на городской фольклор как на самостоятельное культурное явление, динамично развивающееся по своим законам, являются Ю.М. Лотман, П.Г. Богатырев, А.Ф. Белоусов и СЮ. Неклюдов. Качественное различие городского и сельского фольклора они видят прежде всего в изменении массового сознания горожан, связанного с повышением уровня урбанизации, а следовательно, с появлением новых культурных запросов основной массы населения городов.
В данной статье городские праздники рассматриваются как коллективные явления массового народного искусства.
Социально-политическое и культурное единство города и сельской округи обеспечивало единство фольклорной традиции. Многолюдные городские праздники традиционно были частью городского быта, но они почти полностью копировали крестьянскую традицию. Обычно в городах, как и на селе, празднества и гуляния были приурочены к сезонно-календарному циклу полевых работ и крупным церковным праздникам. После того, как быт города и деревни начал принципиально различаться, изменился и характер традиционных земледельческих празднеств в изменившихся городских условиях. Индустриальный город нивелирует основополагающие черты крестьянского праздника: строгую регламентацию и обрядность праздника. В городе меняется состав участвующих в празднике, поскольку, во-первых, социальное деление в индустриальном городе значительно многообразнее, чем на селе, а во-вторых, на городском празднике сталкивались не только представители различных сословий, но также различных местностей и национальностей.
Постепенно в условиях промышленного города складываются такие формы праздничных развлечений, увеселений и торжественных церемоний, которые все больше отрываются от своей традиционной первоначальной основы и приспосабливаются практически к любой форме празднования. Разрушается социальное, а затем и культурное единство празднично-обрядовой жизни города и деревни.
Существуют различные точки зрения на время появления городского фольклора как самостоятельного явления. А.Ф. Некрылова относит его появление к XVIII в., поскольку именно тогда «произошло и социальное расслоение в сфере потребления искусства» и «непривилегированная часть жителей крупных городов ощущала необходимость в создании своего искусства». Этому способствовало также и появление в России в XVIII в. значительного числа иностранцев, в том числе и бродячих артистов, которые познакомили население, и прежде всего городское, с европейским ярмарочным искусством.
Другие исследователи, в частности С. Ю. Неклюдов и Я.И. Гудопшиков(4), относят время появления городского фольклора ко второй половине XIX в. По их мнению, именно период Великих реформ характеризуется бурным ростом промышленных городов и высокими темпами урбанизации. В это же время произошло изменение массового сознания в первую очередь в результате получения крестьянами личной свободы.
Но если учитывать, что появление городского фольклора непосредственно связанно с изменение массового сознания городских жителей, которое было обусловлено повышением уровня урбанизации, то следует признать, что в 60 — 70-х гг. XIX в., а тем более в XVIII в., уровень урбанизации в России был низким. Несмотря на то, что темпы урбанизации во второй половине XIX в. по сравнению с европейскими странами были достаточно высокими, качественных различий между городом и деревней, которые могли бы модифицировать ценностную систему настолько, чтобы можно было говорить о появлении нового типа индустриальной культуры, было недостаточно. Подобное различие (с некоторыми допущениями) имело место не ранее, чем в конце XIX — начале XX вв.
В 1897 г. все население России составляло 128 млн. человек, из которых в городах проживало 9,9%. А в 1910 г. все население России составляло уже 163 млн. человек, из которых в городах проживало уже 14%.(5)Рост населения в России в целом, как и рост городского населения, в конце XIX — начале XX вв. был высоким, что характерно для процессов индустриализации и урбанизации, когда повышается уровень миграции сельских жителей в города. Однако если темпы урбанизации и индустриализации в России были очень высоки, то уровень урбанизации был сравнительно невысоким даже в этот период, особенно по сравнению с европейскими странами (в 90-х г. XIX в. в Англии в городах проживало78% населения, в Германии — 67%, во Франции -42%). Процесс урбанизации тормозился тем, что крестьянин, отправившийся на заработки в город, был привязан к деревне не только оставшейся там семьей, но и обязательствами перед общиной.
Доля индустриальных и аграрно-индустриальных городов со второй Головины XIX до начала XX вв. выросла на 14%, причем огромное большинство составляли именно аграрно-индустриальные города. (6) Это объяснялось тем, что доля крестьян-мигрантов в городском населении, особенно крупных индустриальных городов, неуклонно возрастала.

Городские низы в рассматриваемый период представляли собой общность, имевшую сложную социальную структуру. Наиболее многочисленными группами в рамках этой общности являлись крестьяне-мигранты и небогатые мещане (приказчики, мелкие торговцы, хозяева ремесленных заведений, мелкие служащие). Практически все мигранты из деревни концентрировались в землячествах, что приводило к консервации традиционной крестьянской ценностной системы, образа жизни и социального облика деревенского жителя в городах, а также к своеобразной культурной экспансии традиционного крестьянского менталитета. Институт землячеств в городах и связь с деревенской общиной сильно затрудняли изменение ценностной системы обширного слоя сельских мигрантов.
В России в 90-х гг. XIX — первой четверти XX вв., прежде всего в городах, получили широкое распространение новейшие технические достижения — телефон, телеграф, радиосвязь. Развитие новых средств сообщения, особенно интенсивное строительство железных дорог, соответственно расширило коммуникативные возможности человека. Повсеместного распространения достигли пресса и книгопечатание: в 1913 г. разовый тираж всех учтенных газет (1 050 наименований) достиг 3,3 млн. экземпляров (97,8% газет печатались в городах), с 1900 по 1913 гг. повысился тираж так называемой «дешевой книги», основными читателями которой были городские обыватели. Огромное количество информации не только о жизни в России, но и во всем мире, предоставляемое прессой, волей-неволей выталкивало человека за рамки узкого мира своих локальных (семейных или узко профессиональных) интересов.
В этот период в России произошла существенная демократизация социальных и политических институтов, что было связано с повышением уровня грамотности. Например, в 1850 г. в целом по стране грамотными были 19% мужчин старше 10 лет и 10% женщин, в 1913 г. — 54% мужчин и 26% женщин. В крупных городах ситуация была более благоприятной: в Петербурге в 1897 г. грамотные мужчины старше 12 лет составляли 79,2%, грамотные женщины — 64%. (8) Образование стало насущной необходимостью, во-первых, потому, что рабочий должен был повышать свою квалификацию, чтобы обслуживать новую сложную технику, во-вторых, не имея образования, человек не мог потреблять продукцию прессы и получать информацию, сообразуясь с новейшими средствами ее передачи.
Таким образом, никак не ранее конца XIX — начала XX вв. в России начал складываться новый тип культуры индустриального общества, для которого характерны высокие показатели темпов урбанизации. Изменение привычной картины мира и мироощущения человека повлекли за собой трансформацию традиционной системы ценностей. Перемены в ценностной системе затронули в городе абсолютно все социальные слои. Городские низы, образ жизни и менталитет которых до 80 — 90-х гг. XIX в. во многом был очень близок сельскому, из-за притока в города массы мигрантов из деревни оказались в условиях, когда разрыв с традиционной культурой формирует новые потребности, когда новый образ жизни требует иных регулирующих культурных норм, поскольку старые уже не удовлетворяют возникшие потребности.
Эмансипация личности, ощущение разъединенности с коллективом и осознание себя как индивидуальности приводит к кризису самоидентификации. В городской общности, состоящей из большого числа социальных групп, горожанин оказывался вовлеченным в различные круги общения, в каждом из которых коммуникация происходит по своим правилам и стандартам. В то же время повышение обособленности индивида приводило к повышению потребности в интеграции в какое-либо сообщество. Человек стремился при помощи этого выработать для себя новые системы и параметры, по которым он мог бы идентифицировать себя с определенной группой. Одним из основных способов закрепления самоидентификации с группой является создание этой группой своей культуры.
Соответственно, с одной стороны, традиционно мировоззрение городских низов укоренено в крестьянском фольклоре, с другой — в новых бытовых и культурных реалиях. Поэтому городской фольклор является продуктом перехода от традиционного к индустриальному типу общества и культуры, явлением, характерным для периода преодоления кризиса, вызванного сменой типа культуры. В это время происходит усвоение городскими низами основных принципов книжной поэзии и прозы, то есть индивидуальной творческой манеры, иной системы образов и способов их выражения, происходит своеобразная утилизация и адаптация авторского начала в произведениях городского фольклора. Однако система образов и основных поэтических приемов традиционного крестьянского фольклора не исчезает совершенно, являясь скорее почвой для адаптации нового. В произведении городского фольклора нужна была конкретность и занимательность повествования, традиционные сюжеты крестьянского фольклора постепенно вытеснялись довольно лаконичным рассказом, историей о человеке из народа, которая должна быть рассказана также человеком из народа. Такое произведение давало живой и понятный большинству зрителей и слушателей отклик на новые, злободневные явления жизни, Очень большое значение имело наличие фабулы, поскольку оно создавало впечатление большей приближенности к жизни, большей достоверности.
Д.К. Зеленин отмечал, что «к началу нового века русским народом были забыты многие старинные установления». Старая поэзия, с отражением в ней «старинного, отживающего свой век миросозерцания и уклада жизни, становится чужой и непонятной для народа». К тому же новая поэзия была порождена городскими, фабричными окраинами промышленных городов, поскольку «деревня отстала в смысле грамотности и новой городской культуры вообще». Автор сборника «Современная народная песня» Н.В. Перетц в результате исследования традиционного фольклора и городской песни пришел к заключению: «С развитием городской жизни, с развитием вообще многих новых явлений народного быта многие черты его не нашли отражения в старой песне: должна была явиться новая песня, более отвечающая новым требованиям, и, кстати, эта песня оказалась литературной, ибо народ не успел еще привыкнуть к новой цивилизации, ворвавшейся так быстро в его многовековое однообразное существование и так круто повернувшей в иную сторону задачи и интересы его». В фольклоре удерживаются только формы, функционально пригодные для коллектива, который является его автором и потребителем. При формировании традиционного крестьянского фольклора складывается определенная группа одаренных личностей, которая формируется из местной среды и монополизирует право на создание фольклорных произведений определенного жанра, но эту группу, как правило, составляют люди, не занимающиеся этим профессионально.
Для городского фольклорного искусства характерна профессионализация. Ярмарочный артист, артист эстрады или цирка — это уже профессия, способ постоянного заработка: «Фольклорное творчество, превращаясь в профессиональное искусство, пронизывало постепенно всю публичную жизнь города, постепенно вытесняя коллективное творчество». Характерным для города нюансом является объединение в фольклорном творчестве искусства и развлечения, что способствует его коммерциализации. Признаком этого является также появление рекламы, то есть борьбы за зрителя. Таким образом, с одной стороны зрительский интерес до некоторой степени формируется предложением, с другой — на спектр предложения активно влияет спрос.
Производство «на заказ» также характерно и для крестьянского фольклора, однако в этом случае оно чаще всего играет репрессирующую роль, то есть санкционирующая группа проводит своего рода цензуру, помогающую влиять на усваивающую группу, удерживая ее в рамках культурной традиции. Это обусловлено еще и тем, что носителем деревенского фольклора является одна социальная группа — крестьянство, для которой характерна консервация своей культурной традиции. Носителем городского фольклора являются городские низы, которые являются сложной и неоднородной в социальном отношении общностью, в рамках которой неизбежно происходит столкновение нескольких культурных традиций, норм и образцов.
Городской фольклор, реагируя на спрос, удовлетворяет ожидания зрителя или слушателя, предоставляя ему некий идеальный вариант действительности, рассчитывая получить за это некое материальное вознаграждение. Городской фольклор функционально маргинален,
поскольку городская общность социально дифференцирована и «идеологические потребности горожан удовлетворяются иным способом».
Другой важной характеристикой городского фольклора является полицентричность, что связанно с характерным для города социальным, профессиональным и возрастным расслоением. Несмотря на тенденцию, характерную для индустриального города, к нарастанию закрытости каждой социальной группы, к созданию своих специфических культурных кодов и текстов, проницаемость друг для друга этих социальных групп очень высока, что обусловлено высокой социальной мобильностью в городском обществе и высоким уровнем развития средств массовой информации.
Для традиционного фольклора характерно сочетание твердого канона с ярко выраженным импровизационным началом, связанным с исполнительством. В деревне своеобразным цензором для удержания в каноне является коллектив, не позволяющий разрушить традицию, в городе канон постепенно трансформируется в чисто жанровые разграничения. Для традиционного крестьянского фольклора в большей степени характерен синкретизм и жанровая нерасчлененность, в городе же в связи с профессионализацией фольклорного творчества четче вырисовываются границы жанров.
Однако это не означает, что импровизация утрачивает свое значение при исполнении произведений городского фольклора. Напротив, импровизация приобретает все большее значение в рамках жанрового разнообразия, включаясь в систему исполнительского мастерства артиста и становясь признаком высокого профессионализма.
Импровизация характеризует творческий облик исполнителя, в произведении угадывается его индивидуальный, уникальный почерк. Каждое отдельное исполнение является отдельным произведением, в котором зрителя интересует не хорошо знакомый сюжет, а то, как именно и кем этот сюжет будет воплощен на этот раз. Зрителем руководит желание в очередной раз пережить определенные чувства, соответственно импровизация создает условия для повторного воздействия произведения на аудиторию, в противном случае оно, превратившись в штамп, утратит способность вызывать у зрителя или слушателя искомые чувства.
Импровизация во многом зависит от аудитории, тип аудитории часто целиком определяет особенности исполняемого произведения. В деревне аудитория социально однородна и сосредоточена на небольшом пространстве, для нее характерна повышенная внушаемость, эмоциональная заражаемость и возбудимость. Отличие городской аудитории состоит в ее социальной разнородности и численном превосходстве. В фольклорном творчестве прослеживается иные, нежели в классическом, взаимоотношения аудитории и произведения (текста). Фольклорная аудитория должна активно участвовать в действии, что связанно с обрядовой стороной, более или менее выраженной в любом фольклорном произведении. «Фольклорное произведение является свернутым сценарием игры», и в этом случае ключевой фигурой является не автор, а исполнитель. Ярко выраженное авторское начало характерно для литературного произведения, в котором «автор ведет за собой совершенно пассивного потребителя». Последний только созерцает произведение: «читатель должен проникать в мысль автора, но не додумывать ее, не заменять замысел автора своей фантазией». Фигура автора в фольклорном произведении практически не имеет значения, поскольку почти абсолютное большинство фольклорных произведений
анонимно и имеет огромной количество вариантов, созданных в процессе его исполнения или при переходе сюжета из одной социальной группы в другую. Однако если для городского фольклора не только возможна, но также желательна и привлекательна тематическая и эстетическая интернациональность, то в произведениях сельского фольклора это практически не имеет места.
Таким образом, в конце XIX — начале XX вв., в связи с появлением новой городской культуры индустриального общества, появляется городской фольклор как уникальное явление, ставшее продуктом культурного кризиса, изменения в системе ценностей на рубеже XIX — XX вв., культурного перелома. В нем присутствует как традиция крестьянского фольклора, так и тенденции, вызванные общественно-культурными изменениями рубежа веков, характерными для массовой культуры.
В этот период городской фольклор постепенно утрачивает качества, характерные для традиционной крестьянской культуры, и превращается в зрелище, в котором одни активно действуют, а другие созерцают. Это зрелище получает иные, чем на селе, законы своего развития, сакральный смысл календарно-обрядной стороны праздника утрачивается, и фольклорное творчество постепенно превращается в профессиональное искусство.

8. Организация народного праздника в современных условиях
У любого народа и во все времена одним из самых любимых периодов календарного года, самым любимым развлечением и ритуальным занятием был и остается «праздник». В знаменитом сборнике «Пословиц русского народа» праздникам посвящено несколько десятков колоритных, емких крылатых высказываний: «У Бога всегда праздник», «Всякая душа празднику рада», «И дурак знает, что в Христов день – праздник»… (В. Даль).
У каждого праздника свое время, своя идея, свое «лицо». Поэтому считается, что учредить или выдумать народный праздник невозможно. Его надо десятилетиями переживать и закреплять в соответствии с переживаниями предыдущих поколений в сознании поколений последующих.
Поэтому культивирование народных праздников – дело чрезвычайно серьезное, ибо необходимо для сохранения экологии культуры, преемственности поколений, сохранения исторического дневника народногобыта (М. Бахтин).
На народном празднике, с одной стороны, можно развлечься, снять физическое и психическое напряжение, проявить себя как талант, а, с другой, осознать принадлежность к чему-то могучему, историческому, символичному и церемониальному (И.И. Земцовский).
Народная игра концентрирует внимание детей на социальном значении происходящего, высвечивая в нем социально-культурную и нравственную ценность. Она создает условия для проявления чувства товарищества, чувства своей группы, где попутно происходит осознание каждым из участников своей индивидуальности. «Играть — значит освобождаться от препятствий, чинимых действительностью, стоять над вещами, распоряжаться ими по своему усмотрению, царствовать, быть господином, быть свободным… (Я.Л.Морено).

Организация культурно-досуговой деятельности народного праздника рациональна, если обеспечивает достижение цели, самореализации участников в творчестве и их социального самоопределения и самосознания. Праздник должен способствовать успешности удовлетворения потребностей задействованных масс. Праздник обязан производить впечатление необходимости, потребности в нём, обуславливать свою актуальность во время проведения, чего можно достичь различными средствами выразительности и смысловой нагрузки. Любой праздник дабы не быть скучным, статичным, ставящим сковывающие для участников условия, должен стимулировать самовыражение, самоутверждение, формировать первичные чувства, реализовать практические умения и способствовать успешному протеканию формирования личности, особенно у детей.
Содержание народного праздника как проявления культурного досуга народа имитирует жизнь, создает универсальную картину мира, вводит человека в жизнь этой картины, заставляет его подчиниться определенным правилам игры. Поэтому иногда народный праздник формирует поле для психологической разрядки участников, снятия напряженности, агрессивности, разрушительности и т.п.
Обрядовые традиции календарных народных праздников сохранили свою воспитательную силу «по сей день» и поэтому там, где они еще используются, почти не изменили своей содержательной и организационной специфики в наши дни.
Бытовые же праздники, приуроченные к тем или иным достижениям (семейно-трудовым, спортивно – тренировочным, воинским — у мужчин, домоводства – у женщин), конечно, с развитием науки и техники, образования и культуры приобрели иное значение («музейное»).
Любой народный праздник создавался в свое время и на века с позиции «рациональности», т. е. разумности. Иначе говоря, имел для народа (помимо эстетического) еще и непременное практическое значение. С одной стороны, народный праздник выполнял развлекательную функцию, а, с другой, «вооружал» молодых — подрастающее поколение — определенными жизненно-практическими знаниями и нравственными убеждениями, устойчивыми положительными эмоциями.

8. 1. Конструкция построения народного праздника
В традиционной народной культуре сложился определенный тип народного праздника (обрядовый) и определенный набор обязательных действий (ритуалов), создающих собой в системе своеобразную, но строгую конструкцию. Обязательными элементами такой конструкции являются:
1. «зачин» праздника (яркое театрализованное зрелище – объявление о начале торжества).

2. «разгул»  (воспроизведение участниками многочисленной череды тех или иных праздничных обрядов, делящих каждый праздник на две половины – «до середины» и «после нее»).

3. «перелом» — кульминация праздника, после которой характер действий уже носит такие моменты как повторение, уточнение, выяснение деталей — например, в соперничестве.

4.«спад» (организованное завершение праздничного гуляния с соответствующими каждому празднику кульминационными по содержанию ритуалами).

Говоря о функционировании традиционных народных праздников в современной жизни, следует отметить, что на сегодня это проблема, так как мы чаще всего имеем дело ни с их настоящими (архаичными, аутентичными) образцами, а с восстановлением отдельных деталей, порою лишь отдаленно напоминающих свой исходный прототип (Е.Б.Плотникова). Кроме того, проблема, потому что не всегда использование народного праздника функционально оправдано, т. е. часто бывает нерациональным (неразумным) – например, в образовательной практике имеет место подмена цели
организуемого по примеру народного праздника воспитательного мероприятия настоящей цели самого этого праздника. Такое новое, но весьма распространенное, например, в школах дед садах. Форма и содержание дают основание классифицировать такие праздники как гибридные, смешанные, «стилизованные под старину» типы. Скорее всего, они принадлежат к так называемым «вторичным» формам народной культуры, возрастание роли которых является следствием распространения культуры урбанизированной, т.е. следствием роста значения городской культуры и снижения актуальности культуры сельской. Подобное явление возникшего в результате бесконечных государственных реформ и перестроек жизни, культурного вакуума, вызванного, по утверждению специалистов, именно исчезновением из жизни наших современников элементов традиционной народной обрядово — праздничной культуры.

8. 2. Первичные организационные задачи при проведении народного праздника:
1. Цель раскрыть сущность народного праздника, через проявления культурного досуга в современном обществе, правильно подчинив при этом организационную проблему, поставленной задачи.

2. Проанализировать социальные потребности современного общества, уделив при этом внимание всем социальным и возростным категориям, (особенно молодежи так как она наиболее динамичное отражение современности).
Охарактеризовать возможности народного праздника в удовлетворении социальных потребностей участников народного праздника.

3. Охарактеризовать технологические особенности рациональной реализации культурно — досуговой деятельности участников народного праздника:
а) содержательное, программное и методическое обеспечение, владения наиболее точной и актуальной информацией.
б) комплекс диагностических процедур (критериев, измерителей, уровней) отслеживания результатов проделываемой работы. Анализ уже накопленного опыта в данной сфере.

Анализ организации народных праздников по типу традиционных и в качестве образца культурно – досуговой деятельности общества в городе показывает, что на сегодняшний день:

• имеются разные модели культурно — досуговых объединений, специально изучающих народную культуру и, в частности, праздничный ее аспект ( фольклорные объединения, кружки народной хореографии, краеведческие объединения, учебные заведения и др.),
• наблюдается тенденция к возрождению традиционной культурно – досуговой деятельности, так как вновь открыто непреходящее социализирующее значение отдельных (в частности праздничных) форм народной культуры, способствующих удовлетворению потребностей молодежи в творческой самореализации, в самовыражении и самоутверждении. Возрождены (игровая технология, костюмированное зрелище, экспедиционно — архивное дело), имеется опыт оценки качественного уровня понимания роли, значения и сущности образцов народной культуры.

Показательной кульминацией народных праздников, организуемых специально с учетом коллективно — деятельностных моментов и с учетом правильного организационного момента, на таком празднике каждый из участников проживает:

а) духовную общность со своими друзьями, педагогами, родителями, соседями по празднику (и это отвечает цели формирования нравственно окрашенных коллективно — деятельнных потребностей у участников, потребностей общения с представителями разных поколений);
б) удовлетворение от качества реализации собственных творческих
способностей, от результатов ненапрасных подготовительных к празднику усилий (это отвечает цели формирования активной творчески — деятельностной позиции, самоутверждению детей и взрослых в творчестве, потребности привносить вклад в культурные ценности человечества).

8. 3. Исходные принципы деятельности организатора народного праздника:

1. Принцип передачи всем участникам народного праздника психического настроя, обладающего большим эмоциональным зарядом, путем непосредственного контакта между общающимися людьми. Не делать грани между участником и зрителем. Не делать зрителя односторонним наблюдателем, а всеми допустимыми способами вовлекать его в действие.

2. Принцип дополнительности и взаимодействия, комплексности и синтеза деятельности принимающих участие в народном празднике разовых( зритель) и постоянных кадров(непосредственный участник, организатор).

3. Принцип постепенного и последовательного распределения подготовительных мероприятий в организации народного праздника.

Целью комплексной программы народного праздника является воспитание общественно-активной, творческой и нравственно-ориентированной личности, способной приумножать общественную культуру. Воспитанию такой личности способствуют следующие мероприятия: разработка и проведение культурно — досуговых программ, народных праздников, сопутствующих элементов.
Так как народный праздник требует длительной и тщательной подготовки: обучения организаторов (осведомлённость и ориентация в взятой теме) составлению сценария культурно – досугового мероприятия, созданию комплекта соответствующих реквизитных материалов, разработке решений тех или иных обыгрываемых в мероприятии образов в гриме, подбору соответствующей тематике мероприятия музыки и т.д., то в его процессе происходит формирование первичных педагогических и организаторских умений. Так как народный праздник целиком построен на уважительном отношении к старине и культурных ценностях предыдущих поколений, то создает ту самую цепь преемственности поколений, которая формируется лишь практически в реальных делах, а не по учебникам и красочным журналам. Иначе говоря, участие в народных праздниках, связано с появлением определенных практических умений, классифицируемых как предметные, профильные (предметно-профильные) и первичные профессиональные.

8. 4. Стадии подготовки и проведения народного праздника:
— стадия предварительной подготовки (самоподготовка
организатора, вовлечение необходимых кадров, создание
совета-дела, подборка необходимых средств и т. д.);

— стадия разработки сценария народного праздника с включением
необходимых традиций и материала. Его допустимая трансформация (с учетом специфики публики, социально экономического положения времени, требований заказчика и т. д.);

— стадия проведения народного праздника;

— стадия коллективного подведения итогов проведения народного праздника. Предложения и замечания.

9. Заключение
Преемственность развития культурных традиций празднично-игровой культуры общества и личности всегда подвергается серьёзным испытаниям и трансформациям в период социальных катаклизмов и революционных сломов. Игровые формы социальной жизнедеятельности (в их современном понимании) сыграли решающую роль в переломные годы XX столетия, особенно 1917 — 20-е и 1990-е годы. Связь праздничных игр с процессами идентификации и самосознания личности является ключевой проблемой для психологии развития.
Сейчас, в начале XXI века, основной и главной следует назвать идею сохронения и правильной итерпритации народной культуры и всех без исключения её аспектов, целесообразного развития и понимания. Применительно к конкретному человеку — субъекту жизни — личности -такой идеей является оптимизация и гармонизация народного мотива в современной среде.
Заложенные в традиционной народной культуре высокая духовность и нравственность выступает гарантами ведения адекватного образа жизни населения, гармонии в организации бытового уклада, уважение к традициям, доброжелательных отношений с окружающими, любви и бережного отношения к природе, в конце концов, поощрение культуры других народностей, что актуально в любое время. Воспитательная роль народной культуры, и прежде всего культуры досуга, воздействует на каждую личность не зависимо от возраста и других критериев, таким образом «праздник» активно влияет на весь уклад жизни социума. Следование канонам народной культуры, развивает чувство собственного достоинства и национальной гордости, способствует осознанию роли своего народа в мировой цивилизации. Успешная и наиболее полная реализация преобразующего, созидательного и воспитывающего потенциала народной культуры осуществимо только при благоприятствующих этому условиях: сохранение, возрождение, воспитание населения, (особенно детей и подростков, так как в их руках правильная трансформация и преобразование народной культуры), на материалах наследия народной культуры, путем ненавязчивых форм приобщения. Традиционная народная художественная культура, должна являться благоприятной и современной средой для развития личности. Наиболее массовой, доступной и естественной формой реализации творческого потенциала каждого человека остается народное искусство, фольклор, обрядово-праздничная культура, т.е. все то, что нам сейчас так необходимо и все то что для каждого так близко, понятно и доступно. А отсюда необходимость популяризации, всяческого поощрения использования народных культурных традиций в деятельности народных масс, либо узких коллективах в фольклоре и просто в повседневном быте.

10. Список литературы:
1. Абаев В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка, т. 1-3. М.-Л. 1958,1972,1979.
2. Авдеев А. Д. Происхождение театра. М.-Л. «Искусство. 1959,
З. Бахтин М. М. Франсуа Рабле н народная культура средневековья и Ренессанса. М., ИХЛ, 1965.
4. Глаголь Сергей (Говоров С. Д.) Театр народов Северного Кавказа. Пятигорск, С.-К. Крайнациздат, 1936.
5. Б.Каргинов С. Г. «Ночь мертвых» в Осетии. Известия КОИРГО, XXIII, № 1, Тифлис, 1915.
6. Б.Мафедзев С. X. Обряды и обрядовые игры адыгов. Нальчик, «Эльбрус», 1979.
7. Народные песни и инструментальные наигрыши адыгов, I. M., «Сов. композитор», 1980.
8. Земцовский И. Поэзия крестьянских праздников. – Л., 1995.
9. В.Студенецкая Е. Н. Маски народов Северного Кавказа. — «Народный театр». Л., 1974.
10. Э.Ужахов М. Р. Годичные циклы сельскохозяйственных работ чеченцев и ингушей периода средневековья. Грозный, 1979.
11. Ю.Харузина В. Н. Об участии детей в религиозно-обрядовой жизни. -«Этнографическое обозрение», 1911, № 1-2.
12. Щеглов Е. Не здесь ли зарождаются национальные проблемы? — М. Дет.лит, 2001.

   Муниципальное казенное образовательное учреждение дополнительного образования детей

Центр детского творчества «Мечта»

Технология проведения этнокультурного фестиваля

«Я, ты, он, она, вместе – целая страна»

Пояснительная записка

Все добрые дела в нашей жизни начинаются к любви к родному дому, к отцу и матери, ко всем людям, которые окружают нас. Эту любовь мы воспитываем с рождения в семье, в традициях и обычаях того народа, к которому тяготеют наши корни. Наш Коченевский район населяют представители более 40 национальностей, обладающих своей самобытной культурой, традициями, укладом жизни, передающимися из поколения в поколение.

Поэтому проблема этнического национализма, воспитания толерантности, формирования этнокультурной идентичности становится сейчас как вопрос выживания, выделяется в особое направление воспитательной работы. В Приказе Министерства образования и науки РФ от 03.08.2006 года №201 была утверждена Концепция национальной образовательной политики. В целях реализации данной концепции в последующие годы в  Центре детского творчества «Мечта» была разработана и апробирована технология проведения этнокультурного фестиваля «Я, ты, он, она, вместе – целая страна». Специфика идеи организации этого фестиваля –своеобразная оценка, определяющая необходимость сохранения данного продукта в условиях межпоколенной трансляции культурного опыта и межнациональных отношений.

        Данная форма осознанно была выбрана нами как модель совместной деятельности детей, педагогов, родителей, так как глубоко связывает процесс обучения, воспитания, творческого и патриотического развития. Фестивальная творческая деятельность позволяет  приобщиться учащимся к национальным культурам, развить сценические  способности.

Данный материал обобщения опыта по теме «Этнокультурный фестиваль как практическая модель воспитания чувства гражданственности и патриотизма» на мой взгляд, будет интересен заместителям директоров по воспитательной работе, методистам, педагогам-организаторам, педагогам дополнительного и общего образования. Особенность  данного представленного материала состоит в том, что:

• представляет уникальную в своей основе модель обобщения творческой, практической, исследовательской деятельности по организации фестивального движения;
• подчеркивает, что в фестивальной деятельности значимы и интересны все этапы подготовки и  проведения, в которых четко просматривается интеграция индивидуального и социального опыта;
• является синтезированным пособием, позволяющим организаторам воспитательного процесса осмыслить и применить представленный материал в практической деятельности.

Цель фестиваля: воспитание национального самосознания, чувства любви и уважения к историческому и культурному наследию своего народа и народов, населяющих нашу малую Родину. Для  реализации данной цели были поставлены следующие задачи:

1. Изучение материальной и духовной культуры народов, их семейного и общественного быта, традиций, обычаев;
2. Выявление, сохранение, популяризация лучших национальных семейных традиций;
3. Развитие у обучающихся творческой инициативы и интереса к истории своей семьи, своего этноса;
4.  Формирование позитивного осмысления истории, культуры, традиций своего народа;
5. Межэтнический культурный обмен.

Данная технология патриотической и исследовательско-краеведческой направленности была реализована  совместно с воспитанниками историко-краеведческого объединения «Неизвестное рядом», а также заместителями директоров по воспитательной работе, старшими пионервожатыми образовательных учреждений района, Коченевской архивной службой, методистами ЦДТ «Мечта», сельскими Домами культуры.

Срок реализации: один год.

 Участниками фестиваля стали: образовательные учреждения, учреждения культуры, представители местных органов управления Коченёвского района. Данный фестиваль способствовал эмоциональному раскрепощению и разностороннему развитию личности, пониманию ценности изучения и продолжения своих этнических корней.

Организация и проведение этнокультурного фестиваля процесс многоэтапный и длительный, в ходе его решается  масса организационных вопросов, учитывается и продумывается все до мелочей. Одной из основных задач в учреждениях дополнительного образования детей является повышение эффективности и качества проведения массовых мероприятий. Поэтому для максимально полной творческой реализации идеи этнокультурного фестиваля процесс подготовки осуществлялся по следующим направлениям:

• Проведение исследовательской краеведческой деятельности по истории своего села, этноса;
• Семинары для педагогов дополнительного образования, учителей района, педагогов-организаторов;
• Занятия в объединениях вокально-хорового творчества;
• Занятия в танцевальном объединении восточного танца;
• Занятия в историко-краеведческом объединении «Неизвестное рядом»;
• Работа мастерской по изготовлению костюмов разных народов;
• Проведение традиционных обрядовых праздников;
• Проведение народных игр и гуляний разных этносов, населяющих Коченевский район;
• Выставки детского прикладного искусства;
• Районные фольклорные и этнографические фестивали.

Организация и проведение этнокультурного фестиваля проходит несколько этапов:

1. Подготовительный этап.

На первом этапе создаётся атмосфера эмоционального положительного отношения педагогов, заместителей директоров, обучающихся школ района к этнокультурной, краеведческой, исследовательской деятельности в своём микрорайоне. На итоговом семинаре педагогами Центра творчества было высказано предложение о том, что хорошо бы на районный уровень вынести культурологический пласт истории, быта народов, проживающих в Коченевском районе. Опыт проведения районных фестивалей по знакомству с культурой, традициями, обычаями русского народа уже был накоплен в ходе проведения районного фестиваля народного творчества  «Русская старина», мастер-классов: «Традиционный русский народный костюм», «Изготовление традиционной русской куклы» и других. В ходе праздников и мероприятий, проводимых в Центре творчества, стало больше уделяться внимания играм, танцам, обычаям различных народов, что создавало условия для возникновения эмоционального подъёма, увлечённости познанием культуры народов, живущих рядом с нами, чувства вдохновения и необходимости знания духовно-нравственных традиций своего и других этносов.

Этому также способствовали партнёрские  отношения и совместное проведение праздников с Российско-немецким Домом  нашего района, с филиалами  Новосибирских областных центров белорусской и казахской культур. Так зародилась и была поддержана идея проведения этнокультурного фестиваля.

• Был создан оргкомитет и экспертный совет;
• Определён ответственный педагог- координатор;
• Сформирована творческая группа педагогов ЦДТ;
• Проведен цикл семинаров по теме «Краеведение – путь к воспитанию гражданина» для заместителей директоров по воспитательной работе образовательных учреждений района;  
• Организованы консультации для заместителей директоров по воспитательной работе образовательных учреждений района.

Итогом подготовительного этапа стало разработанное Положение об этнокультурном фестивале, определены цели и задачи Фестиваля. Положение было направлено в образовательные учреждения  района за 4 месяца до проведения фестиваля.

II. Поисково-творческий этап.

• Организация и проведение исследовательской деятельности в школах по сбору и оформлению материала о какой-либо этнической группе, проживающей в данной местности (по вопросам анкеты), работа с архивными документами;
• Встречи с представителями различных этнических групп, проживающих в муниципальных образованиях района (записи воспоминаний, обрядов, традиций, национальной кухни, фотоматериал, видеоматериал);
• Выбор и  определение  каждым ОУ национального обряда, праздника, его изучение;
• Разработка сценария праздника, обряда;
• Пошив костюмов;
• Работа народных умельцев в кружках, объединениях;
• Изготовление работ на «Ярмарку народных ремесел».

Данный этап подготовки этнофестиваля способствует сотворчеству, сотрудничеству представителей разных поколений, увлеченных одной интересной идеей, сохранением традиций, обычаев, культуры этнической мозаики нашего района. В ходе его развивается активность, самодеятельность детей в процессе сбора, исследования, обработки, оформления и пропаганды материалов, имеющих воспитательную и познавательную ценность. Все это содействует воспитанию межнационального взаимопонимания в условиях полинациональной школы. Этап заканчивается подведением итогов заочного тура по предоставленным материалам развернутой анкеты краеведческого исследовательского характера, сценарием костюмированного представления обряда выбранного этноса, праздника или гуляния.

1. Предфестивальный этап.

• Подготовка сценария проведения «Ярмарки народных ремесел».
• Составление концертно-фестивальной программы.
• Назначение ответственных за организацию и проведение массового районного мероприятия:

1. За встречу и размещение гостей;
2. За музыкальное оформление;
3. За оформление зала для ярмарки и концерта;
4. Ответственного за порядок выступления делегаций на сцене;
5. Координаторов проведения ярмарки;
6. Ведущих праздника;

• Создание программы проведения фестиваля;
• Подготовка и оформление помещений для размещения делегаций;
• Проведение генеральной репетиции.

     Третий этап важен для организаторов праздника, так как создаётся предпраздничное настроение. Ведётся активная подготовка по всем направлениям, так как включение зрительного, музыкального ряда, создание имитированной среды, театрализации, выставок-презентаций и использование многих других средств стимулируют эмоциональную сферу ребёнка, способствуют созданию яркого образа культуры и быта народов, населяющих  Коченевский район. Генеральная репетиция на сцене поможет заранее создать хороший настрой, ощущение уверенности в себе, готовности к качественному выступлению, а организаторам обратить внимание на режиссерскую постановку концертно-фестивальной программы.

IV. Фестивальный этап

• Заезд участников фестиваля, регистрация, размещение, оформление ярмарки, традиционных кухонь, знакомство с программой праздника;
• Праздничное приглашение делегаций и гостей скоморохами на «Ярмарку народных и традиционных ремесел» и дегустацию блюд различных народов, проживающих на территории Коченевского района;
• Концертно-фестивальная программа;
• Церемония закрытия.

С утра Центр  заполнили делегации школ, представляющие украинцев, белорусов, немцев, казахов, поляков, азербайджанцев, эвенков – этническую мозаику нашего района. Девушки в русских костюмах гостеприимно встречали делегации и вручали программки.

     Весёлые скоморохи приглашали делегации  гостей на «Ярмарку народных и традиционных ремесел» и дегустацию блюд народов.

Вкусный и ароматный имбирный пряник, танцуя немецкую полечку, предлагают девочки из Речниковской школыЯркие колоритные бабушки из посёлка Светлый вместе со своими внуками зазывают на вкусные украинские вареники.

Отведать настоящего казахского плова с лепёшками приглашают девочки – казашки из Дупленской делегации.

Откушать вкусного украинского борща с чесночными пампушками предлагают поварихи Леснополянской школы.

Здесь и плюшки, и пампушки,

И халва, и сладости!

К нам приехали на праздник

Все национальности!

     Веселые цыгане забавляли честной народ. А какие умельцы и мастерицы живут в  селах Кремлевка, Новомихайловка: и вяжут, и шьют, и вырезают, и плетут!      Национальным колоритом удивляют изделия маленьких рукодельниц.      И главным аккордом фестиваля было костюмированное представление обычаев, обрядов, традиционных праздников, гуляний народов, населяющих нашу Коченевскую землю.

     Представление проходило в актовом зале Центра. Со словами приветствия выступила начальник управления образования администрации района О.А.Пучкова.

    Вот на сцене звучит лирическая белорусская песня в исполнении  делегации,      представляющей белорусский календарный праздник «Купалле».

        А затем украинские шутки, прибаутки в календарной обрядовой «Веснянке», разыгранные делегацией  «украинцев».

     Завораживающий, таинственный танец эвенских охотников  вызвал  неподдельный интерес. Оказывается, в нашем районе проживают  эвенки!

    Самобытный, запоминающийся свадебный обряд «Куда-тусу» казахского народа в исполнении учеников и учителей также не остался незамеченным.                                                     Финалом этнокультурного фестиваля «Я, ты, он, она вместе – целая страна» стал хоровод дружбы и награждение делегаций  по номинациям:

• «За реальный вклад в сохранение духовной материальной культуры»;
• «За высокий художественный уровень исполнения и содействие укреплению дружбы разных народов»;
• «За творческий подход в представлении делегации».

1. Аналитический этап.

Собранный в селах в ходе подготовки краеведческий материал систематизировался в электронном и печатном варианте для дальнейшего использования. Завязавшаяся дружба между ребятами и представителями различных этнических групп открыла перспективу сотрудничества в дальнейшем: совместная организация и проведение мероприятий; привлечение народных умельцев в кружковую деятельность школ.

Полученный положительный эмоциональный заряд во время этнокультурного фестиваля дал возможность всем участникам осмыслить историю, культуру, традиции своего народа и оценить право на существование образа жизни, обычаев представителей других этносов. Положительный настрой показал и своеобразный «Градусник  настроения», на котором делегации, организуя финальный «Хоровод Дружбы»,  отметили свое отношение к проведённому фестивалю.

Подводя итоги этнокультурного фестиваля, мы хорошо понимали, что воспитание межкультурной толерантности, уважения к жизни и быту другого народа – это кропотливая и повседневная работа. Но если в душах и сердцах участников фестиваля во время подготовки и проведения зародились зернышки познания о том, как жили и чем живут представители других этносов рядом с нами, завязалась дружба, общение между различными делегациями, значит — фестиваль был интересен, полезен и имеет право на будущее.

Значимость проведения фестиваля отслеживается по нескольким параметрам

Результативность

У участников фестиваля развиваются ценностно-смысловые, учебно-познавательные, общекультурные, информационные, коммуникативные и другие компетентности.

«Что птенец увидит в гнезде, то и будет делать в полете» — гласит народная мудрость.