Лидия Мустонен
В финских праздниках есть какая-то особенность, свой колорит, пришедший из глубины веков. В душе каждого финна глубоко сидит язычник. И это невозможно искоренить. Близость и особое личное отношение с природой – основа финской ментальности.
Какой праздник без пения и танцев!
Возможно это кого-то удивит, но спокойные и малоразговорчивые финны – большие любители праздников: общенациональных и семейных, больших и маленьких, традиционных и просто дружеских. Они любят танцевать и петь. Причем и то и другое у них получается довольно хорошо.
В лицеях все обучаются старым танцам и устраивают раз в году по всей стране большие красивые традиционные балы. Певучая природа финского языка способствует развитию хорошего слуха от рождения. А прекрасная экология — здоровым связкам. Поэтому много голосов сильных и с чистой интонацией.
Помню, как я впервые попала на рождественскую службу в церковь, и меня впечатлило, как стройно и красиво поют прихожане вирши. В обычных школах детей учат петь по нотам. Хоровое пение, игра в любительских небольших оркестрах или просто домашнее музицирование, танцы — распространенные занятия в свободное от работы время. Это, видимо, тоже способствует любви к праздникам. Какой праздник без пения и танцев!
Но есть и еще одна важнейшая причина. Финны очень бережно относятся к традициям и национальным старым обычаям. Поэтому в финских праздниках есть какая-то особенность, свой финский колорит, пришедший из глубины веков. В душе каждого финна глубоко сидит язычник. И это невозможно искоренить. Близость и особое личное отношение с природой – основа финской ментальности.
Язычество прекрасно уживается с христианством
Не случайно христианство приживалось в Финляндии своеобразно, сохраняя черты язычества. Шведские завоеватели в XII веке начали строить католические церкви в Финляндии, но служба велась на латыни — непонятном финнам языке и они, естественно, не спешили отказаться от веры предков. Об этом рассказывают настенные росписи в старых каменных церквях. Здесь мы можем увидеть дивные растения, изображение разных мифических существ, не имеющих никакого отношения к христианству – русалки, водяные, кикиморы, лешие и т.д. Уникальные росписи сделаны, кстати, католическими монашками.
И только в XVI веке, когда на смену католицизму пришел протестантизм – более свободная вера, а лютеранский священник Микаэль Агрикола (1510-1557) перевел Новый завет на финский язык, язычество начало понемногу сдавать свои позиции. Хотя и каким-то удивительным образом его отдельные черты прекрасно уживались с христианством, уживаются и по сей день.
Интересно, что сам Агрикола — ревностный распространитель христианского учения, тщательно собирал материал о языческой финской культуре, считая ее самобытной, и первым составил список богов и духов Суоми. Так что благодаря лютеранскому священнику, сохранились знания о древней вере предков.
Язычество и праздники
Возвращаясь к праздникам, хочется заметить, что в них и отражается как раз языческая национальная особенность.
Во-первых, многие праздники связаны со сменой времен года, с днями равноденствия, с периодами сезонных работ – их началом и окончанием.
Во-вторых, на праздниках присутствует огонь – от свечей до костров и сжигания каких -нибудь символических чучел.
В-третьих, вода — сауна с непременным купанием в озере.
В-четвертых, многие праздники предпочитают проводить на природе – если уж не на острове или берегу, то на даче или хотя бы во дворе, ближе к земле.
Большое значение имеет убранство места праздника. Украшают обычно живыми ветками, цветами и, конечно же, свечами, фонариками. Финнов на праздниках можно часто видеть в национальных костюмах, даже если это семейный праздник. Но и в обычной одежде можно заметить какую-то милую старомодность. Я уже не говорю об украшениях Калевала и платках с шарфами, которые финнки умеют искусно носить, любовь к одежде изо льна. И главное, конечно, музыка национального характера, песни, в словах которых почти всегда есть образы природы. Танцы на больших праздниках часто общие в кругу или друг за другом. Очень, кстати, весело.
Есть праздники с чертами язычества, как например, даже Рождество. У всех народов Санта Клаус, а у финнов — Joulupukki, что в переводе означает Рождественский козел, который в наши дни имеет все же обыкновенный, всем привычный вид Санта Клауса, но когда-то это было существо с головой козла, которое стращало детей и раздавало подарки только за примерное поведение. Да и гномики — помощники Йоулупукки, следящие за поведением детей – тоже произошли от образов духов.
День Кекри – аналог Хэллоуина
Но есть и абсолютно языческие праздники, сохранившиеся до наших дней.
Фото из личного архива автора
Это прекрасный светлый летний праздник Juhannus — Иванов день (на фото фрагменты праздника на Сэурасаари.(Seurasaari) и осенний мистический День Кекри – аналог Хэллоуина, о котором я и расскажу поподробнее.
День Кекри празднуется в первую субботу ноября, в то время, когда последнее «золото» опадает с деревьев, и на землю стремительно начинает спускаться мрак. Наступает самое темное время года. Кекри обозначает конец, за которым начинается что-то иное, когда «мир переворачивается и колесо жизни начинает новый оборот». С этим словом связано представление о смерти, как о переходе в «мир наизнанку», где происходит все наоборот.
В этот день в Финляндии можно увидеть кого-нибудь одетого в куртку наизнанку. По преданию, перевернутая одежда приведет человека в нужное место, после чего может начаться новая жизнь. Вспоминаю, как однажды я удивлялась, увидев вернувшихся внуков из детского сада в перевернутой одежде. Внук мне что-то объяснял, но я не поняла ничего. И только теперь до меня дошло, в чем суть этого, на первый взгляд, забавного обычая. Так что можно попробовать, если хочется что-то изменить в жизни к лучшему.
В День Кекри положено много есть, пить пиво и вино.
Есть традиционные кекри-блюда. Например мясные тефтели со свеклой, жаркое из говядины, кекри-пироги и булочки.
Фото из личного архива автора
Любой свет приветствуется как борьба с мраком
Граница между живущими и далекими предками в ночь Кекри стирается. Считалось, что в этот день духи ушедших предков навещают родные дома. Поэтому на окнах выставляли горящие свечи и оставляли на столе еду, как правило, мясную и питье, а зажженными факелами отпугивали злых духов. И по сей день зажигают свечи и не только на окнах, но и на могилах близких.
Фото из личного архива автора
С этого дня начинается время зажигания свечей в домах по вечерам, фонарей на верандах и во дворах. Развешивают фонарики на балконах, деревьях. Любой свет приветствуется как борьба с мраком.
В ночь Кекри гадали, рассказывали всякие страшные истории, связанные с потусторонним миром, устраивали шествия с зажженными факелами, ряженые в масках ходили по домам и пугали людей, выпрашивая мелкие деньги или еще что-нибудь. Но самым главным и устрашающим обычаем было сжигание Кекрипукки – существа с головой козла и огромными рогами.
Мистический характер этого праздника не нравился церкви, и в 1835 году он был запрещен. Его трансформировали в День святых, когда поминают умерших родственников. Но несмотря ни на что, в народе все же сохранились обычаи в той или иной форме. В Свеаборге же каждый год устраивается праздник Кекри по-настоящему. Если не страшно, то этот праздник можно увидеть на острове в крепости Свеаборг. Здесь ночью по обычаю сжигают чучело Kekripukki – Кекри-козла.
Этот праздник становится все популярнее среди молодежи, и его начали проводить во многих городах Финляндии. Существует даже Кекри — рок-фестиваль. Наверное, рок-группу Лорды, которая когда-то победила на Евровидении, можно назвать самыми знаменитыми Кекри-музыкантами. Они так не на шутку вошли в эти Кекри-образы, что решили не снимать маски и в обычной жизни. Их лица никто не видел.
Истинный Новый год — переход к зимнему образу жизни
На самом же деле, древние обычаи часто связанны с сельским хозяйством. Вот и Кекри – это ведь языческий бог урожая и покровитель скота. Этот старинный праздник назван его честь. Собран урожай, сделаны все заготовки на зиму, скот загоняют в хлева или дома. Совершается переход к зиме. У древних финнов это и был истинный Новый год — переход к зимнему образу жизни. Все мистические обряды, гадания, обычаи связаны с тем, чтобы следующий год был урожайным, и людям хотелось заглянуть в будущее.
Поэтому и Новый год в современной Финляндии не такой уж большой праздник. Для многих это просто цифры. Ведь он никак не связан с чем-то особенным в природе. А вот Рождество – это другое дело. Ночь, после которой начинает «расти» свет. А свет – это жизнь!
____________________________________________
При перепечатке и копировании статей активная ссылка на журнал «В загранке» обязательна.
Адрес статьи: https://vzagranke.ru/mentalitet/za-morem/yazycheskaya-dusha-finskix-prazdnikov.html
Понравилось? Подписывайтесь на журнал прямо сейчас:
(посмотреть видео Процедура подписки)
Назад к выпуску >>
к рубрике >>
ФИННЫ
* * *
Н. В. Шлыгина
Рождественские праздники у финнов заканчивались не позже 13 января{399} и наступал длительный период будней и тяжелых повседневных работ в условиях долгой и суровой северной зимы.{400} Течение зимы подразделялось на отдельные этапы различными датами календаря. Так, 13–14 января считались «полюсом», «центром» зимы (talvennapa), «гребнем» или «хребтом» ее (talvenselka, talvenharja), а недели после крещения назывались «хребтовыми». На деревянных жезлообразных календарях до 1708 г. на месте дня 14 января изображался лук, изгиб которого толковался как символ наибольшего подъема зимы.{401}
На западе Финляндии были широко распространены поговорки о том, что после крещения наступают «хребтовые недели и сухие хлебы» или «будние недели и сухие хлебы».{402} На эти недели приходился и день перелома зимы. Вследствие большой протяженности Финляндии с севера на юг перелом зимы в разных местностях отмечался в разные дни, но традиции, связанные с днем перелома, были везде аналогичными. К этому дню, в частности, приурочивалась обязательная проверка зимних припасов еды для людей и кормов для скота: должно было остаться не меньше двух третей хлеба и половины кормов, чтобы их хватило до нового урожая. Весь этот период крестьяне внимательно следили за погодой, чтобы по приметам определить, какой будет весна и лето. Первая оттепель в земледельческих районах Финляндии наступала довольно рано — в феврале. От нее отсчитывались различные важные сроки: через девять недель после этого вскрываются реки, через десять — можно начинать пахать, через двенадцать — сеять ячмень, а через 200 дней начинается уборка ржи и т. д.
Церковные праздники этого периода практически не отмечались финскими крестьянами. День Тюни (св. Антона) 17 января не был связан с какими-либо прочными традициями, хотя Антон и считался покровителем свиней.{403} Финская церковь особо отмечала день Хейкки (св. Генрих) 19 января в память епископа, проводившего в середине XII в. христианизацию страны и убитого крестьянином Лалли на льду оз. Кеюле. Но у крестьян этот день не был праздничным, исключая те местности, где этот день считался переломом зимы.
Наступления весны начинали ожидать со сретения — 2 февраля. Праздник сретения носил у финнов, как и у других европейских народов, название «свечного дня» (kynttil?np?iv?).{404} Он не относился к числу больших праздников, но в этот день было принято готовить определенные блюда. В северной Финляндии — это была крупяная похлебка с бараньими, свиными или коровьими ножками, которые заготовляли с осени впрок.
В центральной Финляндии варили «свечную кашу» — ячменную кашу на крепком бульоне. В Сатакунта пекли кислые ячменные лепешки (rievakakko), сменявшие «сухие хлебы», и варили кашу, в последнее время уже рисовую.{405} Интересно, что в Эстонии ячменная каша была также традиционным блюдом этого дня; в западной Эстонии сретение в народе даже называли «кашным днем» (pudrup?ev).{406}
Середина февраля (пятнадцатое число) было важным днем для предсказания весенней погоды. Теплая погода обещала раннюю весну. В этот день определяли также, насколько удачной будет подсека в этом году, в южных частях страны выпускали кур и свиней на открытый двор. В отличие от Швеции, где св. Зигфрид почитался как апостол (фин. Сипи), в Финляндии его день (15 февраля) народом никак не отмечался.
Интерьер крестьянской избы в западной Финляндии
24 февраля было днем Матти (Матфея). В народе с этим святым не было связано никаких традиций, но, видимо, до Реформации во времена католической церкви с ее многочисленными ограничениями в пище и работах на этот день падало множество запретов, которые сохранились в памяти народа: нельзя было чесать лен, шить, молоть или сеять муку, расчесывать волосы, ложиться отдыхать днем, пить молоко, есть репу и т. д. В отличие от осеннего дня Матти 24 февраля называли «зимним Матти» (talvi-Matti) или «телячим Матти» (vasikka-Matti) — в это время начинался отел коров. 24 февраля интересно еще и тем, что в старину именно на этот день приходились дополнительные сутки високосного года. Этот день считался как бы пустым в календаре, все дни, включая день Матти, передвигались на сутки вперед. Дополнительный же день назывался «днем прыжка» (karkausp?iv?). К. Вилкуна считает, что этот термин связан с деревянным календарем в форме доски с отверстиями, в котором очередной день отмечался палочкой. В дополнительный день високосного года палочка только вынималась и вставлялась обратно в то же гнездо, как бы «прыгала» на месте. Этот день считался, кроме того, днем старых дев.{407}
Выпечка сухих хлебов
Сухие хлебы
Как правило, на февраль приходилась масленица, так как ее границами были 8 февраля и 7 марта. Называется масленица по-фински ласкиайнен (laskiainen) — буквально «опускание» (в пост).{408} Это название сохранилось от времен католической церкви, так как со времен Реформации посты перестали соблюдаться.
Масленичные традиции у финнов разнообразны, но празднуется масленица скромно и только один день — вторник седьмой недели перед пасхой. Одной из основных черт масленицы было то, что этот праздник был как бы женским, в противоположность рождеству, которое считалось мужским. Если на рождество стремились различными магическими действиями обеспечить благополучие в земледелии и для рабочего скота, то масленичные обряды должны были принести удачу в льноводстве, посевах бобовых и репы, успех в молочном животноводстве, овцеводстве, словом, в тех отраслях хозяйства, которые лежали на плечах женщин.
Во вторник работы заканчивались рано, и все еще днем мылись в бане, чтобы сесть за праздничный ужин засветло. Женщины много раз в день расчесывали волосы, «чтобы лен был мягким», надевали не только чистые рубахи, но по возможности и белую верхнюю одежду, «чтобы льняное поле было чистым». С этой же целью многократно подметали пол в доме.
После ужина начиналось традиционное катанье. Молодежь каталась на санях и салазках и на круговых санях (vipukelkka) по льду. При этом выкрикивали различные пожелания для своего дома: «долгого льна», «репы с тарелку», «брюквы с угол дома» и т. д. Считалось, что чьи сани скатывались дальше всех, у тех будет и самый длинный лен. Девочки катались с гор, распустив волосы. В некоторых местностях хозяйки дворов ходили на гору с молочным супом, которым кормили свою молодежь, — это также должно было принести благополучие дому.
Масленица отличалась обилием пищи. Это был второй (наряду с рождеством) день, когда еда оставалась на столе в течение всего дня. Все готовили особенно жирным. Так как лютеранская церковь постов не соблюдает, на столе было и мясо. Варили гороховый суп со свиными ножками, жарили кровяные колбасы, ели заготовленный летом сыр и т. д.
В различных частях страны были свои традиционные для этого дня блюда: на севере — «лопарская похлебка» — суп из оленьих ног и кровяные блины с оленьим жиром. На северо-востоке приготовлялась кровяная каша (verimammi), которая считается одним из древнейших традиционных блюд у финнов и приготовление которой сохранилось только в окраинных районах. На северо-западе и в центре страны обязательными были плоские пресные лепешки из ячменной муки со шпиком (rieska).{409} В южной Финляндии, на западе и в некоторых местностях Карьяла традиционными были жирные кровяные колбасы. Изобилие пищи на масленицу должно было обеспечить достаток еды и на следующий год. При еде нельзя было облизывать жирные пальцы, тем более мыть их. Следовало вытереть их об какой-либо рабочий инструмент, схватиться за кудель — это сулило удачу в делах и хозяйстве.
Масленичный праздник у финнов заканчивался сразу — в среду («пепельную среду» — tuhkakeskiviiko) от праздника не оставалось и следа. Характерна финская поговорка: «Широка и коротка как масленица» («Lyhyt ja leve? kuin laskiainen»).
Масленичные традиции финнов были во многом сходны с таковыми у соседей. У русских, эстонцев, води в этот день катались с гор и на лошадях, причем это также считалось действиями, обеспечивающими хорошие урожаи льна. Аналогична и традиция обильной еды в этот день. У эстонцев и финнов были и одинаковые традиционные блюда — ячменная каша, пресные ячменные лепешки. У православной води пища на масленицу была ближе к русской — мяса уже с воскресенья (с мясопуста) не ели.
Несомненно, в масленичных обрядах можно выделить несколько разновременных пластов. Такие формы, как катание на лошадях с гор, были в Финляндии относительно новыми и, по мнению некоторых исследователей, отражающими западноевропейскую карнавальную обрядность.{410} Ритуальное обжорство, вероятно, связано преимущественно с тем обстоятельством, что некогда в марте начинался новый год. Так трактует это В. Пропп в связи с русской масленицей.{411} Есть в финской масленице и некоторые другие признаки обрядности первого дня года и характерной для такового магии. Но наряду с этим в масленичной обрядности отмечаются и более древние элементы, указывающие на земледельческие культы. По-видимому, известным ключом к раскрытию смысла древнейшего праздника, легшего в основу масленицы, является старинное название его у води — чихлаго (t?ihlago), в основе которого лежит общий прибалтийско-финский корень kihl, означающий «залог», «договор». Вероятно, старинный смысл праздника — заключение договора с духами земли при помощи различных магических обрядов.{412}
Март в Финляндии еще достаточно холодный, хотя на юге страны в это время бывали оттепели настолько длительные, что появлялись проталины. Возможно, поэтому месяц назывался «земляным» — (maaliskuu). Существовала и поговорка о том, что «март землю открывает, а апрель ее моет». В центральных и северных районах в марте бушевали метели и обычно стояли холода. В целом же в марте начинало ощущаться приближение тепла даже на севере. В это время заготавливали березовую древесину для лыж — ее следовало рубить, когда в дереве начинал двигаться сок, — это позволяло правильно выделывать доски.
Малые церковные праздники марта — день св. Филимона, сорок мучеников и другие в народе популярности не получили. Исключение представляет день св. Христофора (Risto) 15 марта, который в местных условиях стал патроном, опекающим плотогонов, и покровителем стремнин и водопадов.
Благовещение (Marian ilmestysp?iv?), имеющее твердую дату — 25 марта, в Финляндии переносят, если оно совпадает с пасхой, на ближайшее следующее воскресенье.{413} Народ для выделения благовещения из числа других четырех дней, посвященных деве Марии, называет его «весенней Марией», в некоторых местах было в ходу название «rekiheitto Maria», т. е. «Мария-бросай сани», — в это время кончался санный путь. В южной Финляндии уже прилетали журавли, начиналось токование тетеревов. По народному календарю в этот день начинался нерест щуки.
В прошлом во многих местностях страны с благовещения переставали работать при лучине. Рабочий день удлинялся настолько, что прибавлялась еще одна трапеза — маленький завтрак — утром сразу после пробуждения, так называемый вороний кусок (variksenpala). В наши дни это обычно просто чашка кофе. После обеда разрешался небольшой отдых, которого зимой не было.
Пасха, как известно, является подвижным праздником, она чаще приходится на апрель. Финское название пасхи — пяясиэйнен (p??si?inen) означает «выход» из поста и, так сказать, противостоит названию масленицы (см. выше).{414} Цикл праздников, связанных с пасхой, начинался за неделю до нее. Воскресенье, предшествующее пасхальному, называлось пальмовым, или вербным (palmu~, virpasunnuntai). Второе (virpa — от русск. верба) название распространено было в восточной Финляндии и заимствовано у русских.{415} Православное население Карьяла отмечало и вербную субботу, при этом ветки вербы освящались в церкви.
Круговые сани
Вербное воскресенье праздновалось по всей стране одинаково. Дети рано поутру обходили деревню. Они несли пучки вербы, украшенные пестрыми ленточками, бумажными цветами. Заходя во двор, дети ударяли вербой хозяйку, желая ей при этом хорошего, здорового года. В некоторых местах ударяли вербой всех обитателей дома по очереди, произнося при этом различные пожелания. Дочке хозяина, например, желали быть здоровой и стать самостоятельной хозяйкой в большом дворе с пятью батрачками. Пожелания высказывались в установившейся традиционной форме. В каждом доме дети оставляли пучок вербы. Хозяйки хлестали этим пучком свой скот и прятали вербу под крышу хлева, а в день выгона скота отдавали ее пастуху. Через неделю, на пасху, дети приходили за подарком. Хозяйки специально припасали к пасхе угощение для тех детей, которые приносили во двор вербу или «пальмы».
Наступавшая после вербного воскресенья страстная неделя (piina~, tymint?viiko) имела разнообразные традиции. Всю неделю следовало вести себя серьезно и тихо. Нельзя было смеяться, свистеть; не производили таких работ, при которых неизбежен был шум и при которых требовался режущий инструмент. Каждый день страстной недели имел свое название. Наиболее интересен из них четверг, который назывался киираторстай (kiirastorstai от ст. швед, skirslapoorsdagher — очистительный, чистый четверг). Во многих местностях Финляндии — в Саво, северной Карьяла, в центральной и северной Похъанмаа и др. в этот день проводилось изгнание злых сил со двора. Для этого зажигали огонь в коробе из-под дегтя или в смоляной бочке, ставили ее на сани и везли вокруг двора. В огонь бросали старые башмаки, куски кожи, тряпки. Один тянул сани, а другой шел сзади, бил прутом или палкой в разные стороны, приговаривая: «Прочь, киира, в лес!» Верили, что это охраняло двор летом от нашествия змей, ящериц и всякой нечисти.
Но в большинстве сведений говорится, что двор охранялся от злых сил вообще. Ясного представления о том, что за дух был киира, не существовало. Финские исследователи предполагают, что произошло своеобразное явление. Церковный праздник этого дня, день тайной вечери, был днем покаяния, очищения от грехов. Народ добавил к этому также очищение двора от злых сил, которые получили свое имя киира от названия дня — киираторстай, которое, происходя из шведского языка, не было понятно финским крестьянам.{416}
В чистый четверг в старину придерживались различных запретов: нельзя было молоть муку, прясть, в Карьяла запрещалось печь пироги, поздно ходить в баню. Традиции больших уборок в этот день долго сохранялись у православного населения Карьяла.
Страстная пятница — кульминационный период страстной недели и всего поста. В лютеранской Финляндии считалось подобающим в этот день после посещения церкви оставаться дома, читать библию и предаваться благочестивым размышлениям. В этот день не варили горячей еды, часто вообще не разжигали огня. Даже пищу, сваренную накануне, следовало есть только после захода солнца.
Пятница и суббота считались также опасными днями, когда злые силы могли действовать на просторе.{417} Особенно опасными становились накануне пасхи ведьмы. Пасхальные ведьмы на западе страны были известны под названием трулли или рулли (trulli, rulli — от старошведского trull), на востоке — под обычным финским термином нойда (noita), на севере наряду с термином трулли их называли и «пасхальными старухами» (p??si?is?mm?). Накануне пасхи можно было прибегать к различным магическим действиям, чтобы повлиять на успех в животноводстве, рыболовстве, вообще на увеличение своего благосостояния.
В Финляндии, причем именно на западе страны, до 1930-х годов встречались люди, которые занимались колдовством. Как правило, это были старые и необразованные люди. Они прибегали к магии, которая должна была «перенести в собственный двор удачу от соседей» или просто навредить последним. Магические действия производились прежде всего над животными. Враждебные магические действия колдуний обнаруживались хозяевами скота по следам их манипуляций: по выжженным или вырезанным кусочкам кожи у коровы на крестце, на передней ноге, на ухе. Выстригали шерсть также у овец. Вырезанный кусочек кожи следовало прибить к дну своей маслобойки, чтобы перенять чужую удачу. Встречались даже маслобойки с двойным дном, в которых между днищами прятались добытые от чужих коров кусочки кожи.{418}
Чтобы уберечь дом и хозяйство от ведьм, которые, по представлениям, в эти дни летали на шабаш, крестьяне выкладывали под дверью из соломинок или палочек знак креста, звезду или рисовали крест на дверях, произносили заклятия, вешали в качестве оберега убитых сов, хвостовые перья глухаря и т. д. Дом и хлева обходили с факелом, потому что огонь всегда считался надежной охраной от злых сил. Характерно, что в Похъанмаа, где более всего была распространена вера в ведьм, было принято именно в предпасхальную ночь зажигать костры (p??si?iskokko,~ valkea). Они соответствовали характерным для других местностей страны кострам на Иванову ночь и в канун вознесения. В этнографической литературе сохранились красочные описания этого обычая. Костры зажигались в каждом крестьянском дворе, и все обитатели его поздно вечером, после бани, одевшись потеплее, шли к костру, шевелили горящие ветки, подбрасывали туда бересту, сучья, солому. Ночью молодежь отправлялась к общедеревенскому костру. В огонь бросали пахучие ветви можжевельника, зажигали установленную на дереве смоляную бочку и т. д. Вероятно, это было связано со стремлением отогнать злые силы, пасхальных ведьм, труллей. Интересно, что в огонь обязательно бросали солому. Это говорит о древности традиции и связи этих обрядовых костров с культом плодородия.
В Финляндии долго сохранялся обычай на пасху встречать восход солнца. В холмистых местностях люди шли на возвышенности, чтобы лучше видеть этот момент. Широко было распространено поверье, что солнце на пасху восходит «танцуя». Некоторые старики еще недавно убежденно рассказывали, как солнце поднимается по небу скачками, двигается вверх-вниз.
В канун пасхи можно было гадать о своем будущем. Это указывает на то, что наряду с христианским значением праздника пасха имела значение поворотного дня в течение года — с нее наступал летний период крестьянского календаря. Такие дни всегда связаны с большим количеством примет о погоде. Погода первого пасхального дня предвещала, каким будет лето: ясная и теплая — обещала хорошее лето и урожай, плохая — наоборот. За погодой внимательно следили всю пасхальную неделю.
На пасху готовили праздничные блюда, тем более что в старину при католицизме это был конец поста. Но в это тяжелое время года запасы кончались, а свежих съестных продуктов еще не было. Специальных пасхальных блюд у финнов почти неизвестно, за исключением своеобразного блюда мямми (m?mmi) — род густой каши, приготовленной из солодовой муки. Обычно ее запекали в печи в берестяных формах в виде хлебцев, ели и в виде каши. В прошлом это блюдо было характерно для юго-западной Финляндии.{419}
Сейчас оно распространено гораздо шире, и мямми, запеченная в пекарнях, продается в магазинах. Характер блюда заставляет предполагать, что оно очень древнего происхождения. Кроме как у финнов, мямми известна в качестве пасхального или свадебного угощения и у эстонцев, под тем же названием знали солодовую кашу финноязычные группы населения в Ленинградской области, причем там мямми часто приготовлялась с ягодами. Солодовая каша с ягодами известна и русским (кулага).
На пасху в Финляндии было принято также готовить телячий студень, телятину, баранину, кровяные колбасы, пресные ячменные лепешки, яичное молоко, сыр, жареный сыр и т. д. Крашеные яйца на столе крестьян появились лишь в XX в. как городское влияние. Пасхальное воскресенье молодежь заканчивала различными играми и танцами. В юго-западной Финляндии для этого служила площадка перед хлевами, приготовленная для навоза и застеленная свежей хвоей. В этом районе к пасхе ставились качели.
Апрель был в Финляндии весенним месяцем. Название апреля — хухтикуу (huhtikuu){420} — немало анализировалось специалистами. Вероятно, правильна точка зрения, связывающая это название с подсекой в хвойном лесу (huhta) в отличие от подсеки в лиственном лесу (kasket). Подсеку действительно подготавливали в апреле, вырубая лес, с этим связана поговорка: «Апрель с топором приходит».
Наряду с работой на подсечных участках в апреле подвозили сено с дальних сенокосов, начинали готовить семенной картофель. В это время шла ловля рыбы — щуки, карпа, корюшки ставными ловушками (мережами и др.).
В настоящее время апрель начинается с дня шуточных обманов: этот обычай недавнего, притом городского и поместного происхождения, распространившийся среди крестьян. Но в характере самих шуток у крестьян много самобытного. Они связаны со старым деревенским обычаем во время больших работ — обмолота, чистки хлевов или убоя скота — давать детям шуточные поручения. Их отправляли в соседний двор за каким-либо несуществующим, будто бы крайне необходимым инструментом: ножом для отрезания хвостов, стеклянными ножницами, мякинным плугом, угломером для навозной кучи и т. п. Соседи в свою очередь «вспоминали», что отдали уже этот предмет другим, и ребенок отправлялся в следующий двор. Таким образом отчасти стремились отослать детей со двора, чтобы они не мешали, отчасти преследовали воспитательные цели: дети должны были внимательнее следить, как ведется работа, какие инструменты требуются, и т. д.
Деревянные жезлообразные календари
Народный календарь в апреле отмечает «летний день» или «летние ночи», знаменующие начало лета, подобно тому как «зимний день» — 14 октября — был раньше началом зимы. На деревянных жезлообразных календарях 14 апреля отмечено как летний день. Народ чаще употреблял понятие «летние ночи» — 12–14 апреля, по церковному календарю дни св. Юлиана, Юстиниана, Тибурция. С переходом в XVIII в. на грегорианский календарь «летние ночи» отступили на 11 дней, что приходилось на слишком еще холодное время. Поэтому стали употреблять понятие «старые летние ночи», которые по новому календарю приходились на дни св. Георгия, Альберта и Марка (т. е. 23–25 апреля). С течением времени утвердился обычай считать первой летней ночью ночь под св. Тибурция (3 апреля), второй — под св. Георгия (23 апреля), третьей — св. Марка (25 апреля), иногда третьей считается 26 апреля (день св. Клета).
Естественно, что «летние дни» связывались с различными приметами. День св. Тибурция позволял предсказывать, будут ли летом ягоды, по св. Георгию судили о накосе сена, св. Марк определял урожай зерновых. Считалось, что в день Тибурция рыба направляется к нерестилищам, журавли прилетают в центральную Похъанмаа, ворона кладет первое яйцо.
Самым важным событием в период «старых летних ночей» был выгон скота. Как и у всех народов, у финнов вокруг этого события сложилось множество традиций и примет.
Естественно, что на севере страны возможность выпаса появлялась много позже и в разных местностях утвердились различные дни первого выгона. В одних местностях это был день св. Георгия, в других — вальпургиев день (1 мая), в третьих — день обретения креста (3 мая). Можно говорить, что день св. Георгия более характерен для востока, тогда как для Саво и Хямэ — день обретения креста. На севере выгоняли скот гораздо позже. Но и на юге капризная весенняя погода не всегда позволяла выгнать скот в традиционный день. В таких случаях выгон обозначался символически: коров выпускали на некоторое время во двор, затем возвращали в хлев еще на две недели. Последующий выгон производился в тот же день недели, на который приходился традиционный день. С развитием товарного молочного хозяйства, увеличением запасов кормов и улучшением условий стойлового содержания скота выгон в стадо стал производиться вообще позже, иногда даже на св. Густава (Кустаа) — 6 июня.
Летом у крестьян отпадала забота о каждодневном корме для скота, но возникала новая — о сохранности стада, в первую очередь о том, как уберечь его от медведей и волков. В связи с этим совершались различные магические действия.
В юго-западной Финляндии, в Варсинайс-Суоми и Сатакунта, уже в день св. Тибурция пастухи ранним утром шли на вершины окрестных холмов и возвышенностей и там играли на берестяных трубах и рогах, обращаясь во все стороны света. Это называлось «заигрывать пасть волку». В Саво такой обряд совершался дважды — на Тибурция и в день св. Георгия. В некоторых местностях «заигрывали пасть волка» на вальпургиев день или на пасху — соответственно дню выгона стада.
С просьбой уберечь скотину, удержать волков обращались к св. Георгию (Yrjo, Jurki) или к лешему. Традиционной формулой было: «Георгий, привяжи твоих собак»; «Георгий, Георгий, посади их на цепь!»; в Карьяла кричали: «Георгий, кормилец, привяжи твоих собак». Св. Георгий считался патроном волков, которых называли его собаками.
В прошлом выгон стада обставлялся разнообразными церемониями. Есть сведения о том, что во дворе ставились предназначенные для этого обряда тарелки с жертвенной пищей — хлебом, маслом, пивом. Прогон для скота освещался факелами. В Карьяла зафиксированы различные песни-заклятия при выгоне скота. В этот день готовили праздничную пищу: съедали «скотный пирог» (karjakakko) — ритуальный хлеб, который выпекался из первого зерна или в числе рождественских хлебов. И в том, и в другом случае он лежал на рождественском столе, но его не ели, а убирали в закрома. При выгоне скота его делили между всеми обитателями двора и кусочки давали скоту. Пастухов и подпасков обливали водой, брызгали водой и друг на друга — это должно было способствовать хорошим удоям.
Время «летних ночей» было и началом земледельческих работ. В южной Финляндии, в основном земледельческом районе страны, существовала поговорка: «Георгий выносит плуг на поле». На деревянных календарях знак плуга изображался на дне св. Марка (25 апреля). В день Георгия должны были появиться ростки озимых, тогда новый хлеб созревал ко дню Якова, что считалось нормальным сроком. В целом земледельческие работы приходились уже на май.
Май (toukukuu) буквально значит «месяц посевов». В некоторых местностях Финляндии на первый день мая приходился выгон скота, в этом случае проводились и связанные с этим обряды. Считалось, что теплая погода в этот день предвещала хорошие удои. В южной Финляндии к 1 мая полагалось закончить посев бобовых. На 1 мая приходится по церковному календарю св. Вальпургия (Vappu), но эта святая популярности в Финляндии не имела, и имя ее в народе почти неизвестно, исключая южную Финляндию, где ее часто упоминают в различных поговорках и приметах.{421}
В прошлом в мае начинался сбор съедобных трав (борщевик, крапива), березового сока и яиц диких птиц (в первую очередь водоплавающих — гоголя, нырка). До введения ограничительных сроков охоты в это время били перелетных птиц, в первую очередь рано возвращающихся лебедей. 3 мая был день обретения креста (ristin p?iv? — день креста). По традиции охотники должны были в этот день выйти в лес, даже если погода не благоприятствовала промыслу, чтобы не «потерять удачу». Отправлялись и рыбаки к полыньям, также боясь утратить свое рыбацкое счастье.
Следует заметить, что у финнов не было специальных дней начала пахоты или сева: ни постоянной, ни подвижной даты. Разумеется, день начала сева не мог быть точной датой, так как слишком зависел от погоды. Тем не менее водь, календарные праздники которой во многом близки к финским, имела специальный «посевной день» (t??lv?-p?iv?), который определялся каждый год соответственно погоде.{422} У финнов же с пахотой и севом были связаны только такие обряды, которые относятся к группе рабочих или трудовых магических действий и не связаны с определенными днями.{423}
Из числа подвижных праздников, отсчитываемых от пасхи, на май приходится, как правило, вознесение, границами которого служат 1 мая — 4 июня. Вознесение называлось по-фински хелаторстай (helatorstai), т. е. святой четверг, а пятидесятница — хеллунтай (helluntai), т. е. святой день. Оба названия — производные от ст. шведского — haelghi — святой. Вознесение считалось самым большим церковным праздником. В мире должна была царить тишина и покой («не растет трава на земле, лист на дереве, и не вращаются королевские мельницы»).
На значительной части юго-западной Финляндии — в Хэмэ, Сатакунта, части Варсинайс-Суоми и у финноязычного населения Уусимаа в этот день зажигались костры — «святые огни» (helavalkea). Часто они зажигались и второй раз — на пятидесятницу. В отличие от дневного времени, когда должна была царить тишина, вечером у костра пели, плясали, играли. Костер обычно раскладывался на возвышенности, и его было видно издалека. Иногда костер зажигали несколько вечеров подряд.
Интересные традиции сложились и долго сохранялись в Ритвала — одной из деревень в западной Хямэ. Начиная с вознесения и по иванов день по воскресеньям к вечеру девушки собирались в центре деревни, на перекрестке, пели песни и затем с песней расходились группами на все четыре стороны. Некоторое время девушки ходили по дорогам, возвращаясь к перекрестку, а затем все вместе шли на «Вознесенскую гору» и там, стоя кругом, допевали песни до конца. Песни исполнялись старинные, в размере «Калевалы», рефрен повторялся хором. Вступительная и заключительная песни были религиозного содержания. Остальные были старинные эпические песни. В прошлом существовало поверье, что эти шествия с песнями приносят плодородие полям. Шествия как таковые, по мнению финских исследователей, связаны с церковными традициями католической церкви, которая проводила под звон колоколов крестные ходы с иконами к полям и молебны о будущем урожае.
Костры на вознесение и шествия с песнями разновременны, таким образом, по своему происхождению. Традиция зажигания костров восходит к дохристианским обрядам и связана с культом плодородия.{424}
Пятидесятый день после пасхи в лютеранской церкви в отличие от православной не совпадал с днем троицы. Пятидесятница приходилась обычно на конец мая — начало июня, когда природа уже была в стадии расцвета. В традиционную баню накануне пятидесятницы шли уже со свежим березовым веником. Веник, которым парились, как бы приобретал связь с теплом человека, он был обычным предметом для «выяснения судьбы». Бросая его на крышу бани, загадывали: девушки — выйдут ли они в этом году замуж, старики — долго ли проживут, батраки — останутся ли в этом дворе, и т. д.
День троицы (trinitatis, фин. — kolminaissuuden sunnuntai), который согласно Арльскому собору 1260 г. приходился на следующее воскресенье после пятидесятницы, был заметным церковным праздником только в юго-западных частях страны и в Хямэ. Народных традиций, связанных с этим днем, нет.
* * *
Календарные праздники весеннего цикла, так же как и традиции других времен года, представляют собой сложное сплетение представлений и обычаев, различных по времени и происхождению. От того периода, когда крестьяне делили год лишь на две части — летнюю и зимнюю — сохранились так называемые «летний день» и «летние ночи». К тому же времени относится представление о «полюсе» или «хребте» зимы. Последнее еще раз показывает, что крестьянин в своих наблюдениях над природой был очень точен: современные многолетние метеорологические наблюдения подтверждают, что кульминационный период холодов определялся совершенно правильно для различных местностей страны. При этом (как вообще это характерно для аграрных календарей) моментам, когда происходят изменения в погоде, придавалось большее значение, чем дням солнцеворота и солнцестояния, которые, хотя и были известны, но столь большой роли в хозяйственной деятельности не играли.
Большое различие в климатических условиях разных частей страны, определявшееся протяженностью ее с севера на юг и степенью удаленности от моря, вело к значительным расхождениям в датах одних и тех же сельскохозяйственных и животноводческих праздников. Кроме того, из-за неустойчивости погоды в весенний период даты некоторых традиционных дней практически менялись соответственно погоде данного года. Так, день выгона стада, и без того различный в южных и северных частях страны, мог переноситься в случае неблагоприятной погоды на одну-три недели вперед.
Календарных праздников, связанных с пахотой и севом, у финнов вообще не сложилось. Вследствие этого на первый взгляд в весенний период в календарных обрядах животноводческие традиции преобладают над земледельческими. Но это чисто внешнее впечатление рассеивается при анализе главных весенних праздников. В сущности для правильного анализа аграрных праздников следует рассматривать таковые в течение всего годового цикла, как это убедительно показано в советской литературе.{425} Как правило, все аграрные праздники имеют у народа общие черты и элементы во всем годовом цикле, что позволяет лучше выделить их и проанализировать для выяснения их давно забытого смысла.
Одной из характерных черт в финских календарных праздниках, имеющих дохристианское происхождение, было зажигание костров. Эта традиция зафиксирована как остаточное явление в разных частях Финляндии, в связи с различными праздниками. Существен перечень этих праздников. В осенне-зимний период это был праздник кекри, знаменовавший окончание земледельческого года. В весенний период костры зажигали на пасху, вознесение, пятидесятницу и летом — на иванов день. В некоторых случаях эта традиция соединилась с церковными праздниками — пасхой, вознесением, пятидесятницей. Но зажигание костров и сжигание в них обмолоченных снопов или соломы говорят о старых земледельческих культах.
Как правило, в этих праздниках и другие элементы подтверждают их древность. Иногда об этом свидетельствует обрядовая пища или форма организации трапезы. Подобно тому, как у русских старейшими формами обрядовых блюд были кутья и блины, так у финнов были ячменная каша и пресные ячменные лепешки. То, что эти же кушанья характерны и для эстонских ритуальных трапез, подтверждает их древность.
В некоторых случаях смысл праздника раскрывается при анализе связанной с ним терминологии и сопоставлении ее с терминологией этих праздников у родственных народов. Примером тому может служить масленица: возможно, ключом к ее пониманию служит старинное название ее у води (чихлаго); языческая масленица символизировала соглашение с духами земли о новом урожае.
Привлекает к себе внимание и праздник вознесения, который финские крестьяне считали самым святым днем в году. Зажигание костров в этот день и некоторые другие действа показывают, что этот день связан с «обеспечением» плодородия полей. Можно полагать, что древнее название этого праздника у води и ижоры, значившее «отдых земли», и раскрывает смысл этого дня. Видимо, такой же языческий праздник был известен в прошлом и у финнов.
Сопоставление финских материалов с данными о соответствующих праздниках у соседних народов (не только родственных) вполне оправдано, так как на сходных этапах развития хозяйственной и общественной жизни складывались и аналогичные воззрения и традиции. Это в значительной мере касается аграрных календарей народов, живущих в сходных условиях.
В народном календаре можно видеть и те элементы, которые вошли в него под влиянием соседних народов. При этом на западе и юго-западе страны было ощутимо скандинавское и центральноевропейское влияние, восточное — в северной и восточной Финляндии, что характерно и для других элементов народной культуры финнов.
© Автор: Н. Киреева, «Учим финский без скуки и лени», 2014 г. Копирование запрещено авторским правом. Активная ссылка на сайт приветствуется! Материал предоставлен автором.
Юханнус: предания и много финского языка
В далекие языческие времена Юханнус в Финляндии назывался Ukon juhla (juhla — праздник) и был посвящен главному Богу — тому, который заведует самой непонятной для древних людей стихией огня, Богу — громовержцу. Но Ukko (Укко) вообще-то, переводится как дед или старик. 
Если копнуть еще поглубже, то есть в глубь веков, то Бога метающего гром и молнии называли Perkele (черт). И был он у финнов просто высшим богом и не имел отношения к аду. Собственно ада у язычников и нет, как вы знаете.
Как же Чёрт превратился в деда?
Сначала Бога-громовержца называли его настоящим именем Перкеле, затем, когда появились понятия Ада и Рая, а вместе с ними и совет «не поминай лиха — оно и не покажется», стали Перкеле называть уважительно и безотносительно — Старик. А перкеле превратилось в распространенное у финнов ругательство. Ну, собственно как и у всех других народов относительно слова черт.
Зачем же наш Дед мечет молнии и гремит?
Молния (ukonilma) – наказание или проявление гнева Укко. Бог грозит — uhkailla, ухает: ух! я вам покажу! Укко ухкайлла = Бог грозит. Кто финским не интересуется, может пропустить то, что написано фиолетовым, мы же пока немного потрудимся.
Uhkailla — грозить, пугать, запугивать.
Uhata — грозить = предвещать плохое, угрожать.
От мирного слова дед — старик, в смысле Бог Грома появились слова:
Ukkonen — гром и
Ukonilma — гроза imla — воздух.
Логично: слышит древний человек раскаты грома, так и говорит: грозный воздух ukon ilma
Ukkostaa — издавать гром и молнии. В русском нет единого слова. Так часто бывает, у нас — предложение, у финнов — одно слово. Юханнус: предания и много финского
Все «громовые» слова однокоренные, как и в русском, и так же как у нас, слово молния выбивается из общей компании. У финнов это
Salama — молния
Молнии наш Ukko мечет боевым топором Юханнус: предания и много финского
Kirves — топор
Когда Дед не на шутку рассердится, устраивает бурю с грозой
Ukkosmyrsky — буря с грозой или Юханнус: предания и много финского
без неё — myrsky — буря, шторм
Когда наш Бог-Дед не мечет молнии, он вполне себе классный дедуля-
Ukki— дедушка, дедуля
Чтоб спастись от молний когда-то был придуман громоотвод
Ukkosenjohdatin — громоотвод, ukkosen + johdatin. Ukkonen — в финском есть правило — для изменения слова -nen меняется на -sen ( как в русском:громовой-громого и т д)
Johdatin — направляющая, проводник — в свою очередь приведет нас к столь важным в бытовой речи словам как
Johdata — руководить, управлять, направлять и
Johtaja — директор, руководитель. Во времена Бога Грома директоров не было, но слово
johtaja было, ибо это еще и вождь, лидер.
Ну а возвращаясь к нашему ukkosenjohdatin — это еще и козёл отпущения. «Что я тебе уккосен+йохдатин какой-нибудь? Пусть Ваня Печки делает!» Ваня, Иван то есть — Juhani по фински
И вот еще деталька: концовка слова -tin в финском означает бытовой предмет, используемый человеком с пользой для себя: Юханнус: предания и много финского
Keitin — чайник (keittää – кипятить, варить. И кухня для первобытного человека была «варочная» — keittiö и варили там естественно — похлёбку, суп — keittö (одну буковку из слова кухня keittiö потеряли)
Puhelin — телефон (и сотовый тоже)
Пока мы с вами рассуждали, Ukko наш Бог Грома гремит на всю улицу: jylistä греметь — для себя я это слово запомнила так: Юля идет по улице и тащит на веревке связку банок из под пива, которые гремят на всю улицу — юлистя. Юля, хватит юлистя! Хорошо греметь, Юля. Кстати, такие связки банок привязывают в Европе к свадебным машинам, те пока едут jylistä на всю округу, мол, смотрите, мы женимся.
Есть в финском еще одно слово, почти что юлистя, чуть иначе — йулистаа julistaa — объявлять, оглашать, провозглашать, заявлять. Cогласитесь, это делается тоже громко. А еще можно сказать: громкая фамилия, в смысле всем известная; громкая новость — нашумевшая, популярная. Или громкое дело, то что у всех на слуху, всем известное, популярное. Юханнус: предания и много финского
Julkinen — знаменитый, популярный. Впрочем, популярность бывает разной и нам важно слова не спутать!
julkea — крикливый, нарочитый, наглый, бесстыдный, заносчивый, кичливый, вульгарный.
Большинство людей посчитает голого человека в общественном парке julkea ihminen — бесстыжий человек. Только не финны! Они сделают вид, чо все хорошо, ведь каждый имеет право ходить так как он хочет.
Скорпионс — julkinen рок-группа. А Укко — популярный бог. Ukko on julkinen jumala.
А солнца этим летом так мало.. наверно Аurinko julistin lakko tana kesana — Солнце объявило забастовку этим летом.
Ukko julistaa sodan – Бог-громовержец объявил войну. Sota — война
Ukko jylisее kovasti Бог-громовержец гремит громко.
Финские предки были уверены, что гроза начинается, когда Ukko занимается любовью со своей Akka (богиней плодородия). Это говоря поэтическим языком. В простонародье Akka — просто баба, и даже хуже — старуха, карга, ведьма :)) Вот вам и богиня Плодородия.. Никакой сексуальности. А ведь Юханнус в понимании финнов — праздник плодородия, плодовитости, и, не побоюсь этого слова, потенции. Юханнус: предания и много финского
Издавна праздник отмечался на реке или озере с угощением и пивом для всей округи.
Каждому наливалась «чарка Укко», после которой, все пьянели и творили срам. Вот так она выглядит:
И не удивительно, ведь в чарке был какой-то божественный нектар, который творили Ukko и Akka. По преданиям «мед неба» — сладкий и липкий.
«Скорее всего, это были отголоски языческих обрядов плодородия, которые способствовали плодовитости скота, обильным урожаям и удачному замужеству», — так мягко объясняет разгул страстей один финский литератор-почитатель народного творчества.
Как ни странно, но именно на Юханнус считалось желательным зачатие. Позже, когда страсти улеглись — уже во времена цивилизованного христианства, дни вблизи Юханнуса стали желательны для свадеб. Финская церковь — умная, никогда не шла против народных влечений, она их грамотно подменяла. Не надо срама, надо жениться!
Свадьбы в Юханнус популярны и сейчас, правда, уже не так активно, за последние несколько лет количество июньских свадеб равномерно распределилось по всем сезонам. Исключив разве что только зиму. 
Еще немного слов к теме Юханнус
valoisa — светлый. Это самое светлое время в Финляндии
Yö — ночь. Как известно, в это время в Финляндии «белые ночи» можно сказать, что на Юханнус их совсем нет. Вот финны так и говорят — yötön yö — в переводе ночь без ночи или «полуночное солнце». В смысле солнце светит даже ночью
-ton на финском «без» Юханнус: предания и много финского
Yöttömät yöt — «белые ночи» — В ночь на Юханнус принято танцевать и водить хороводы.
Kylpeä — купаться и
жечь огни повсюду, от свечек до костров.
Tuli — огонь
Nuotio — костер на Юханнус обязательно разводят Главный (высший) Костер — Yli Nuotio
Tanssi- танцы, tanssia — танцевать
Sytyttää — зажигать, разводить огонь
Palaa — гореть
Kynttilä — свеча
Tuuli — ветер Юханнус: предания и много финского
По поводу «tuuli» стоит упомянуть любимый мною анекдот. Когда речь идет о сложностях финского языка, всегда вспоминают 3 слова: «Финский язык очень трудный! Тули — огонь тули — ветер, тули- таможня. Очень трудный язык. Tuli- tulli- tulli — если по-фински. Несмотря на всю схожесть слов, финны произносят по разному, то удлиняя гласную, то повторяя согласную. А вот в русском исполнении, все 3 слова — на один манер. В анекдоте жаловался узбек, приехавший в Россию: «Как учит русский язык? Русский очшен трудный! Здание с куполами стоит — сапор, вокруг ограждение — сапор, ворота закрыта тоже на сапор, живот болит — опят сапор! Русски язык ошен трудный! Имелись ввиду слова собор, забор и запор. Ну, вернемся к финскому! Юханнус: предания и много финского
небо — taivas
солнце — aurinko (праздник Солнца, как ни как. Время солнцеворота.)
праздник — juhla
праздновать – juhlia
блестеть, сверкать — kilmataa
молния — salama
oksa — ветка (принято украшать помещения и сауны, лодки ветками березы)
береза – koivu
колодец — kaivo ( участвует в традиционных гаданиях на Юханнус)
украшать — koristella
озеро — järvi
море— meri Юханнус: предания и много финского
река — joki
источник воды — lähde Праздник отмечается у воды, на берегу.
берег — ranta
свадьба — häät Юханнус — время свадеб.
июнь — kesäkuu в июне- kesäkuussa
рай — paratiisi
ад — helvetti
бог — jumala
церковь — kirkko
Juhannus — праздник плодородия, считалось, дети зачатые в этот день будут здоровы и благополучны.
зачатие — hedelmöitys
плодородие — hedelmällisyys = hedelmä + lisyys:
hedelmä — фрукт и еще это плод. lisyys — расширение, добавление.
Чуть иначе — hedelmöitys = hedelmä+ itys-от слова
itiö — зародыш, семя.
Другие слова, использованные в тексте Юханнус:
Perkele — черт
Ukonilma — молния
Uhkailla — грозить, пугать, запугивать.
Uhata — грозить= предвещать плохое, угрожать.
Ukkonen — гром
Ukonilma — гроза imla — воздух
Ukkostaa — издавать гром и молнии, «грометь»
Kirves — топор
Ukkosmyrsky — буря с грозой
myrsky — буря, шторм
Ukki— дедушка, дедуля
Ukkosenjohdatin — громоотвод,
Johdata — руководить, управлять, направлять и
johtaja— директор, руководитель, лидер, вождь
Keitin— чайник
keittää – кипятить, варить.
keittiö — кухня
keittö — суп
Puhelin — телефон (и сотовый тоже)
Jylistä — греметь
julistaa — объявлять, оглашать, провозглашать, заявлять
Julkinen — знаменитый, популярный.
julkea — крикливый, нарочитый, наглый, бесстыдный, заносчивый, кичливый, вульгарный.
И, напоследок — немного финского юмора:
Хорошего Юхннуса, и не лучше всего — не обращай внимания на погоду! Ибо погода на Юханнус, обычно, дождливая и прохладная.
В ТЕОРИИ и НА ПРАКТИКЕ teoria käytäntö — практика
Безопасного Юханнуса!! Ибо на Юханнус финны теряют огромнейшей количество своих граждан, погибающих от последствий чрезмерного испития алкоголя — больше всего финнов тонет в чистых водах моря, рек и озер, другая часть мужского населения падает в воду, зайдя пописать, наклоняются вперед, теряют равновесие и падают.. Если никто не спасет, то — захлебываются насмерть. Смешно, конечно, но правда горькая. Ну и третья часть гибнет просто последствий алкоголя — драки, пьяные катания на лодках, неумелые прыгания через огонь и т д.
Одним словом, друзья, Юханнус: предания и много финского
Хорошего Юханнуса! Hyvää Juhannusta! Хювяя Юханнуста! hyvää juhannusta
© Автор: Н. Киреева, «Учим финский без скуки и лени», 2014 г. Копирование запрещено авторским правом. Активная ссылка на сайт приветствуется! Материал предоставлен автором.
Юханнус: предания и много финского языка
From Wikipedia, the free encyclopedia
Finnish mythology is a commonly applied description of the folklore of Finnish paganism, of which a modern revival is practiced by a small percentage of the Finnish people. It has many features shared with Estonian and other Finnic mythologies, but also shares some similarities with neighbouring Baltic, Slavic and, to a lesser extent, Norse mythologies.
Finnish mythology survived within an oral tradition of mythical poem-singing and folklore well into the 19th century.
Of the animals, the most sacred was the bear, whose real name was never uttered out loud, lest his kind be unfavorable to the hunting. The bear («karhu» in Finnish) was seen as the embodiment of the forefathers, and for this reason it was called by many circumlocutions: mesikämmen («mead-paw»), otso («browed one»), kontio («dweller of the land»), metsän kultaomena («the golden apple of the forest») but not a god.
Study of Finnish mythological and religious history[edit]
The first historical mention of Finnish folk religion was by the bishop and Lutheran reformer Mikael Agricola (1510–1555) in the preface to his 1551 Finnish translation of the Psalms.[1] Agricola supplied a list of purported deities of the Häme (in Swedish, Tavastia) and Karjala (Karelia), twelve deities in each region,[1][2] with their supposed functions briefly set out in verse form.[1][3] (Some commentators state that only eleven deities were listed for Häme,[4] not counting Agricola’s mention of Piru, the Devil.) Due to the lists, Agricola is considered to be the father of the study of Finnish religious history and mythology.[1][5] Later scholars and students commonly quoted Agricola’s lists as a historical source; only in the late eighteenth century did scholars begin to critically evaluate the «gods» in Agricola’s lists and the information he presented about them,[6] determining with further research that most of the figures in his lists were not gods, but local guardian spirits, figures from folk mythology or explanatory legends, cultural heroes, Christian saints under alternative names, and, in one case, a harvest-time festival.[4]
Cristfried Ganander’s Mythologia Fennica, published in 1789, was the first truly scholarly foray into Finnish mythology.[citation needed] In the 19th century, research into Finnish folklore intensified. Scholars like Elias Lönnrot, J.F. Cajan, M.A. Castrén, and D.E.D. Europaeus travelled around Finland writing down folk poetry sung by runo (poem) singers, many of whom were tietäjät (traditional ritual specialists). The genres they collected included material like the synnyt, which give mythical accounts of the origins of many natural phenomena. From this material Lönnrot edited the Kalevala as well as the Kanteletar. The wealth of folk poetry collected in the 19th century often deals with pre-Christian pagan themes, and has allowed scholars to study Finnish mythology in more detail.
The origins and the structure of the world[edit]
Structure of the world, according to Finnish mythology.
The world was believed to have been formed out of a bird’s egg or eggs. The species of the bird and the number of eggs varies between different stories. In the Kalevala the bird is a pochard that lays seven eggs (six of gold and one of iron); examples from other stories include a swallow, a loon and a mythical giant eagle, kokko. The sky was believed to be the upper cover of the egg; alternately it was seen as a tent, which was supported by a column at the north pole, below the north star.
The movement of the stars was explained to be caused by the sky-dome’s rotation around the North Star and itself. A great whirl was caused at the north pole by the rotation of a column of sky. Through this whirl souls could go to the outside of the world to the land of dead, Tuonela.
Earth was believed to be flat. At the edges of Earth was Lintukoto, «the home of the birds», a warm region in which birds lived during the winter. The Milky Way is called Linnunrata, «the path of the birds», because the birds were believed to move along it to Lintukoto and back. In Modern Finnish usage, the word lintukoto means an imaginary happy, warm and peaceful paradise-like place.
Birds also had other significance. Birds brought a human’s soul to the body at the moment of birth, and took it away at the moment of death. In some areas, it was necessary to have a wooden bird-figure nearby to prevent the soul from escaping during sleep. This Sielulintu, «the soul-bird», protected the soul from being lost in the paths of dreams.
Waterfowl are very common in tales, and also in stone paintings and carvings, indicating their great significance in the beliefs of ancient Finns.
Tuonela, the land of the dead[edit]
Tuonela was the land of dead. It was an underground home or city for all the dead people, not only the good or the bad ones. It was a dark and lifeless place, where everybody slept forever. Still a brave shaman could travel to Tuonela in trance to ask for the forefathers’ guidance. To travel to Tuonela, the soul had to cross the dark river of Tuonela. If the shaman had a proper reason, then a boat would come to take them over. Many times a shaman’s soul had to trick the guards of Tuonela into believing that they were actually dead.
Ukko, the God of sky and thunder[edit]
Ukko («old man») was a god of the sky, weather, and the crops. The Finnish word for thunder, «ukkonen» (little Ukko) or «ukonilma» (Ukko’s weather), is derived from his name. In the Kalevala he is also called «ylijumala» (overgod, Supreme God), as he is the god of things of the sky. He makes all his appearances in myths solely by natural effects when invoked.
Ukko’s origins are probably in Baltic Perkons and the older Finnish sky god Ilmarinen. While Ukko took Ilmarinen’s position as the Sky God, Ilmarinen’s destiny was to turn into a smith-hero, or the god of the rock. In the epic poetry of the Kalevala, Ilmarinen is credited with forging the stars on the dome of the sky and the magic mill of plenty, the Sampo.
Ukko’s weapon was a hammer, axe or sword, by which he struck lightning. While Ukko and his wife Akka («old woman») mated, there was a thunderstorm. He created thunderstorms also by driving with his chariot in clouds. The original weapon of Ukko was probably the boat-shaped stone-axe of battle axe culture. Ukko’s hammer, the Vasara (means merely «hammer»), probably meant originally the same thing as the boat-shaped stone axe. When stone tools were abandoned in the metal ages, the origins of stone-weapons became a mystery. They were believed to be weapons of Ukko, stone-heads of striking lightnings. Shamans collected and held stone-axes because they were believed to hold many powers to heal and to damage.
The viper with the saw-figure on its skin has been seen as a symbol of thunder.
Heroes, gods and spirits[edit]
- Ahti (or Ahto), god of the depths, giver of fish.
- Ajatar (sometimes Ajattara), an evil forest spirit.
- Akka («old lady»), female spirit, feminine counterpart of «Ukko».[7]
- Äkräs, the god of fertility and the protector of plants, especially the turnip.
- Antero Vipunen, deceased giant, protector of deep knowledge and magic.
- Hiisi, demon, originally meaning a sacred grove, later a mean goblin.
- Iku-Turso, a malevolent sea monster; probably same as Tursas.
- Ilmarinen, the great smith, maker of heaven. Designed the Sampo mill of fortune. Originally a male spirit of air.
- Ilmatar, female spirit of air; the daughter of primeval substance of creative spirit. Mother of Väinämöinen in Kalevala.
- Jumala, a generic name for a major deity. Originally the name given by the Finns to the sky, the sky-god, and the supreme god. Later taivas and Ukko were used as the names for the sky and the sky-god. The word means god and was later used for the Christian God. The origin of the word is unknown – some possible explanations are derivation from Jomali, the supreme deity of the Permians and origination from the Estonian word jume.
- Kalevanpoika (son/man of Kaleva), a giant hero who can cut down forests and mow down huge meadows, identical with Estonian national epic hero Kalevipoeg.
- Kave, ancient god of sky, later the deity of the lunar cycle. Father of Väinämöinen. Also Kaleva.
- Kullervo, tragic antihero. Model for Túrin Turambar in Tolkien’s Silmarillion.
- Kuutar, goddess of the Moon.
- Lemminkäinen (Ahti Saarelainen, Kaukomieli), a brash hero.
- Lempo, originally a fertility spirit,[citation needed] became synonymous with demon in the Christian era.
- Lalli, Finn who slew St. Henry of Uppsala on the ice of Lake Köyliö, according to a legend.
- Louhi, the matriarch of Pohjola, hostess of the Underworld.
- Loviatar, the blind daughter of Tuoni and the mother of Nine diseases.
- Luonnotar, spirit of nature, feminine creator.
- Menninkäinen, a fairy spirit, gnome, leprechaun of some sort.
- Metsänväki, spirit of forest, forest creature.
- Mielikki, wife of Tapio, the goddess of the forest.
- Nyyrikki, the god of hunting, son of Tapio.
- Näkki, the fearsome spirit of pools, wells and bridges (A spiteful and beautiful womanlike creature with woman’s body and fish’s behind who flatters men into water in Estonian mythology). Same as Nix.
- Otso, the spirit of bear (one of many circumlocutory epithets).
- Päivätär, the goddess of the Sun
- Pekko (or Pellon Pekko), the god of crops, especially barley and brewing.
- Perkele, the Devil. Originally a god of thunder, Perkele was demonized with the introduction of the Christian religion. Related to Baltic Perkunas and Norse Thor.
- Pellervo (or Sampsa Pellervoinen), the god of harvest.
- Pihatonttu, tutelary of the yard.
- Piru, spirit, demon. Probably later loan word related to «spirit».[citation needed]
- Rahko, the Karelian god of time; Rahko tars the moon describes the phases of the moon.[citation needed]
- Surma, the personification of a violent death.
- Saunatonttu, tutelary of the sauna.
- Tapio, the god of the forest.
- Tellervo, the goddess of the forest, daughter of Tapio and Mielikki.
- Tonttu, generally benign tutelary. Originally, a patron of cultivated land, keeper of lot.
- Tuonetar, name referring to both the mistress and the daughter of Tuoni.
- Tuoni, the personification of Death.
- Tursas, the Tavastian god of war. May be the same as the Norse Tyr and the Germanic Tîwaz.
- Tuulikki, daughter of Tapio and Mielikki, goddess of animals.
- Ukko («old man») the god of the sky and thunder, related to Thor (Estonian Taara).
- Vellamo, the wife of Ahti, goddess of the sea, lakes and storms. A current image of Vellamo can be seen on the coat of arms of Päijät-häme.
- Vedenemo («mother of waters») the Karelian Goddess of water of the Karelia region resembles a mermaid, with the body of a fish and the torso and head of a human woman. Like a Greek siren, she sings and seduces humans into the murky depths. Fishermen used to offer their first catch to appease Vedenemo, and spotting her was regarded as an extremely bad omen.[citation needed]
- Väinämöinen, the old and wise man, who possessed a potent, magical voice. Also related to Estonian Vanemuine. The central character in Finnish folklore and he is the main character in the Kalevala.
Places[edit]
- Kyöpelinvuori (Raatikko); where women who die as virgins go, and later a place where witches meet at Easter.
- Tuonela; (also Manala, Pohjola) abode of the dead, Underworld.
- Väinölä (also known as the Land of Kalevala)
- Pohjola
- Aarnivalkea, an eternal flame marking the spot of buried treasure
- Lintukoto, a mythical place where migratory birds were believed to live in wintertime, the word is used as a metaphor for a happy place in Finnish.
Animals[edit]
- Brown bear; the bear was considered the most sacred of animals in Finnish mythology, only referred to by euphemisms (see taboo and noa-name). The killing of a bear was followed by a great feast in honour of the bear (peijaiset), where a substantial part of the celebrations consisted of convincing the bear’s spirit that it had died accidentally and hadn’t been murdered. Afterwards, the bear’s skull was hung high upon a pine tree so its spirit could re-enter the heavens. Kalevala on the bear.
- Swan of Tuonela; (Tuonelan joutsen).
- Elk of Hiisi; (Hiiden hirvi).
Artifacts[edit]
- The Sampo, a magical artifact that brought good fortune to its holder. According to Lönnrot’s interpretation in the Kalevala, it was a mill that made flour, salt, and gold out of thin air.
- Väinämöinen’s magic kantele which he made from the jaws of a huge pike and a young lady’s hair.
- Väinämöinen’s great sword, which shines like the sun and is extraordinarily sharp.
See also[edit]
- Estonian mythology
- Finnish Paganism
Notes[edit]
- ^ a b c d Pentikäinen, 1999, p. 7.
- ^ Virtanen & Dubois, pp. 18.
- ^ Pentikäinen, 1999, p. 236.
- ^ a b Talve, 1997, p. 227.
- ^ Pentikäinen, 1999, p. 235.
- ^ Pentikäinen, 1999, p. 8.
- ^ Akka on Godchecker
References[edit]
- Honko, Lauri, Senni Timonen, Michael Branch, and Keith Bosley. (1994). The Great Bear: A Thematic Anthology of Oral Poetry in the Finno-Ugrian Languages. New York: Oxford University Press. Originally published 1993 by the Finnish Literature Society.
- Holmberg, Uno. (1964). Finno-Ugric, Siberian. The Mythology of All Races, Vol. IV (ed. by John Arnott MacCullough). New York: Cooper Square Publishers, 1964. Originally published 1927 by Marshall Jones, Boston.
- Pentikäinen, Juha Y. (1999). Kalevala Mythology, expanded ed. Translated by Ritva Poom. Bloomington: Indiana University Press.
- Kuusi, Matti, Keith Bosley, and Michael Branch. (1977). Finnish Folk Poetry: Epic. Helsinki: Finnish Literature Society.
- Pentikäinen, Juha. (2002). «Kalevala: the Finnish national epic» ThisisFINLAND
- Talve, Ilmar. (1997). Finnish Folk Culture. Studia Fennica, Ethnologica 4. Translated by Susan Sinisalo. Helsinki: Finnish Literature Society.
- Virtanen, Leea and Dubois, Thomas. (2000). Finnish Folklore. Studia Fennica, Folklorista 9. Translated by Thomas Dubois. Helsinki: Finnish Literature Society in association with University of Washington Press, Seattle, WA.
Further reading[edit]
- Valk, Ülo (2000), “Ex Ovo Omnia: Where Does the Balto-Finnic Cosmogony Originate? The Etiology of an Etiology”, Oral Tradition 15: 145-158.
From Wikipedia, the free encyclopedia
Finnish mythology is a commonly applied description of the folklore of Finnish paganism, of which a modern revival is practiced by a small percentage of the Finnish people. It has many features shared with Estonian and other Finnic mythologies, but also shares some similarities with neighbouring Baltic, Slavic and, to a lesser extent, Norse mythologies.
Finnish mythology survived within an oral tradition of mythical poem-singing and folklore well into the 19th century.
Of the animals, the most sacred was the bear, whose real name was never uttered out loud, lest his kind be unfavorable to the hunting. The bear («karhu» in Finnish) was seen as the embodiment of the forefathers, and for this reason it was called by many circumlocutions: mesikämmen («mead-paw»), otso («browed one»), kontio («dweller of the land»), metsän kultaomena («the golden apple of the forest») but not a god.
Study of Finnish mythological and religious history[edit]
The first historical mention of Finnish folk religion was by the bishop and Lutheran reformer Mikael Agricola (1510–1555) in the preface to his 1551 Finnish translation of the Psalms.[1] Agricola supplied a list of purported deities of the Häme (in Swedish, Tavastia) and Karjala (Karelia), twelve deities in each region,[1][2] with their supposed functions briefly set out in verse form.[1][3] (Some commentators state that only eleven deities were listed for Häme,[4] not counting Agricola’s mention of Piru, the Devil.) Due to the lists, Agricola is considered to be the father of the study of Finnish religious history and mythology.[1][5] Later scholars and students commonly quoted Agricola’s lists as a historical source; only in the late eighteenth century did scholars begin to critically evaluate the «gods» in Agricola’s lists and the information he presented about them,[6] determining with further research that most of the figures in his lists were not gods, but local guardian spirits, figures from folk mythology or explanatory legends, cultural heroes, Christian saints under alternative names, and, in one case, a harvest-time festival.[4]
Cristfried Ganander’s Mythologia Fennica, published in 1789, was the first truly scholarly foray into Finnish mythology.[citation needed] In the 19th century, research into Finnish folklore intensified. Scholars like Elias Lönnrot, J.F. Cajan, M.A. Castrén, and D.E.D. Europaeus travelled around Finland writing down folk poetry sung by runo (poem) singers, many of whom were tietäjät (traditional ritual specialists). The genres they collected included material like the synnyt, which give mythical accounts of the origins of many natural phenomena. From this material Lönnrot edited the Kalevala as well as the Kanteletar. The wealth of folk poetry collected in the 19th century often deals with pre-Christian pagan themes, and has allowed scholars to study Finnish mythology in more detail.
The origins and the structure of the world[edit]
Structure of the world, according to Finnish mythology.
The world was believed to have been formed out of a bird’s egg or eggs. The species of the bird and the number of eggs varies between different stories. In the Kalevala the bird is a pochard that lays seven eggs (six of gold and one of iron); examples from other stories include a swallow, a loon and a mythical giant eagle, kokko. The sky was believed to be the upper cover of the egg; alternately it was seen as a tent, which was supported by a column at the north pole, below the north star.
The movement of the stars was explained to be caused by the sky-dome’s rotation around the North Star and itself. A great whirl was caused at the north pole by the rotation of a column of sky. Through this whirl souls could go to the outside of the world to the land of dead, Tuonela.
Earth was believed to be flat. At the edges of Earth was Lintukoto, «the home of the birds», a warm region in which birds lived during the winter. The Milky Way is called Linnunrata, «the path of the birds», because the birds were believed to move along it to Lintukoto and back. In Modern Finnish usage, the word lintukoto means an imaginary happy, warm and peaceful paradise-like place.
Birds also had other significance. Birds brought a human’s soul to the body at the moment of birth, and took it away at the moment of death. In some areas, it was necessary to have a wooden bird-figure nearby to prevent the soul from escaping during sleep. This Sielulintu, «the soul-bird», protected the soul from being lost in the paths of dreams.
Waterfowl are very common in tales, and also in stone paintings and carvings, indicating their great significance in the beliefs of ancient Finns.
Tuonela, the land of the dead[edit]
Tuonela was the land of dead. It was an underground home or city for all the dead people, not only the good or the bad ones. It was a dark and lifeless place, where everybody slept forever. Still a brave shaman could travel to Tuonela in trance to ask for the forefathers’ guidance. To travel to Tuonela, the soul had to cross the dark river of Tuonela. If the shaman had a proper reason, then a boat would come to take them over. Many times a shaman’s soul had to trick the guards of Tuonela into believing that they were actually dead.
Ukko, the God of sky and thunder[edit]
Ukko («old man») was a god of the sky, weather, and the crops. The Finnish word for thunder, «ukkonen» (little Ukko) or «ukonilma» (Ukko’s weather), is derived from his name. In the Kalevala he is also called «ylijumala» (overgod, Supreme God), as he is the god of things of the sky. He makes all his appearances in myths solely by natural effects when invoked.
Ukko’s origins are probably in Baltic Perkons and the older Finnish sky god Ilmarinen. While Ukko took Ilmarinen’s position as the Sky God, Ilmarinen’s destiny was to turn into a smith-hero, or the god of the rock. In the epic poetry of the Kalevala, Ilmarinen is credited with forging the stars on the dome of the sky and the magic mill of plenty, the Sampo.
Ukko’s weapon was a hammer, axe or sword, by which he struck lightning. While Ukko and his wife Akka («old woman») mated, there was a thunderstorm. He created thunderstorms also by driving with his chariot in clouds. The original weapon of Ukko was probably the boat-shaped stone-axe of battle axe culture. Ukko’s hammer, the Vasara (means merely «hammer»), probably meant originally the same thing as the boat-shaped stone axe. When stone tools were abandoned in the metal ages, the origins of stone-weapons became a mystery. They were believed to be weapons of Ukko, stone-heads of striking lightnings. Shamans collected and held stone-axes because they were believed to hold many powers to heal and to damage.
The viper with the saw-figure on its skin has been seen as a symbol of thunder.
Heroes, gods and spirits[edit]
- Ahti (or Ahto), god of the depths, giver of fish.
- Ajatar (sometimes Ajattara), an evil forest spirit.
- Akka («old lady»), female spirit, feminine counterpart of «Ukko».[7]
- Äkräs, the god of fertility and the protector of plants, especially the turnip.
- Antero Vipunen, deceased giant, protector of deep knowledge and magic.
- Hiisi, demon, originally meaning a sacred grove, later a mean goblin.
- Iku-Turso, a malevolent sea monster; probably same as Tursas.
- Ilmarinen, the great smith, maker of heaven. Designed the Sampo mill of fortune. Originally a male spirit of air.
- Ilmatar, female spirit of air; the daughter of primeval substance of creative spirit. Mother of Väinämöinen in Kalevala.
- Jumala, a generic name for a major deity. Originally the name given by the Finns to the sky, the sky-god, and the supreme god. Later taivas and Ukko were used as the names for the sky and the sky-god. The word means god and was later used for the Christian God. The origin of the word is unknown – some possible explanations are derivation from Jomali, the supreme deity of the Permians and origination from the Estonian word jume.
- Kalevanpoika (son/man of Kaleva), a giant hero who can cut down forests and mow down huge meadows, identical with Estonian national epic hero Kalevipoeg.
- Kave, ancient god of sky, later the deity of the lunar cycle. Father of Väinämöinen. Also Kaleva.
- Kullervo, tragic antihero. Model for Túrin Turambar in Tolkien’s Silmarillion.
- Kuutar, goddess of the Moon.
- Lemminkäinen (Ahti Saarelainen, Kaukomieli), a brash hero.
- Lempo, originally a fertility spirit,[citation needed] became synonymous with demon in the Christian era.
- Lalli, Finn who slew St. Henry of Uppsala on the ice of Lake Köyliö, according to a legend.
- Louhi, the matriarch of Pohjola, hostess of the Underworld.
- Loviatar, the blind daughter of Tuoni and the mother of Nine diseases.
- Luonnotar, spirit of nature, feminine creator.
- Menninkäinen, a fairy spirit, gnome, leprechaun of some sort.
- Metsänväki, spirit of forest, forest creature.
- Mielikki, wife of Tapio, the goddess of the forest.
- Nyyrikki, the god of hunting, son of Tapio.
- Näkki, the fearsome spirit of pools, wells and bridges (A spiteful and beautiful womanlike creature with woman’s body and fish’s behind who flatters men into water in Estonian mythology). Same as Nix.
- Otso, the spirit of bear (one of many circumlocutory epithets).
- Päivätär, the goddess of the Sun
- Pekko (or Pellon Pekko), the god of crops, especially barley and brewing.
- Perkele, the Devil. Originally a god of thunder, Perkele was demonized with the introduction of the Christian religion. Related to Baltic Perkunas and Norse Thor.
- Pellervo (or Sampsa Pellervoinen), the god of harvest.
- Pihatonttu, tutelary of the yard.
- Piru, spirit, demon. Probably later loan word related to «spirit».[citation needed]
- Rahko, the Karelian god of time; Rahko tars the moon describes the phases of the moon.[citation needed]
- Surma, the personification of a violent death.
- Saunatonttu, tutelary of the sauna.
- Tapio, the god of the forest.
- Tellervo, the goddess of the forest, daughter of Tapio and Mielikki.
- Tonttu, generally benign tutelary. Originally, a patron of cultivated land, keeper of lot.
- Tuonetar, name referring to both the mistress and the daughter of Tuoni.
- Tuoni, the personification of Death.
- Tursas, the Tavastian god of war. May be the same as the Norse Tyr and the Germanic Tîwaz.
- Tuulikki, daughter of Tapio and Mielikki, goddess of animals.
- Ukko («old man») the god of the sky and thunder, related to Thor (Estonian Taara).
- Vellamo, the wife of Ahti, goddess of the sea, lakes and storms. A current image of Vellamo can be seen on the coat of arms of Päijät-häme.
- Vedenemo («mother of waters») the Karelian Goddess of water of the Karelia region resembles a mermaid, with the body of a fish and the torso and head of a human woman. Like a Greek siren, she sings and seduces humans into the murky depths. Fishermen used to offer their first catch to appease Vedenemo, and spotting her was regarded as an extremely bad omen.[citation needed]
- Väinämöinen, the old and wise man, who possessed a potent, magical voice. Also related to Estonian Vanemuine. The central character in Finnish folklore and he is the main character in the Kalevala.
Places[edit]
- Kyöpelinvuori (Raatikko); where women who die as virgins go, and later a place where witches meet at Easter.
- Tuonela; (also Manala, Pohjola) abode of the dead, Underworld.
- Väinölä (also known as the Land of Kalevala)
- Pohjola
- Aarnivalkea, an eternal flame marking the spot of buried treasure
- Lintukoto, a mythical place where migratory birds were believed to live in wintertime, the word is used as a metaphor for a happy place in Finnish.
Animals[edit]
- Brown bear; the bear was considered the most sacred of animals in Finnish mythology, only referred to by euphemisms (see taboo and noa-name). The killing of a bear was followed by a great feast in honour of the bear (peijaiset), where a substantial part of the celebrations consisted of convincing the bear’s spirit that it had died accidentally and hadn’t been murdered. Afterwards, the bear’s skull was hung high upon a pine tree so its spirit could re-enter the heavens. Kalevala on the bear.
- Swan of Tuonela; (Tuonelan joutsen).
- Elk of Hiisi; (Hiiden hirvi).
Artifacts[edit]
- The Sampo, a magical artifact that brought good fortune to its holder. According to Lönnrot’s interpretation in the Kalevala, it was a mill that made flour, salt, and gold out of thin air.
- Väinämöinen’s magic kantele which he made from the jaws of a huge pike and a young lady’s hair.
- Väinämöinen’s great sword, which shines like the sun and is extraordinarily sharp.
See also[edit]
- Estonian mythology
- Finnish Paganism
Notes[edit]
- ^ a b c d Pentikäinen, 1999, p. 7.
- ^ Virtanen & Dubois, pp. 18.
- ^ Pentikäinen, 1999, p. 236.
- ^ a b Talve, 1997, p. 227.
- ^ Pentikäinen, 1999, p. 235.
- ^ Pentikäinen, 1999, p. 8.
- ^ Akka on Godchecker
References[edit]
- Honko, Lauri, Senni Timonen, Michael Branch, and Keith Bosley. (1994). The Great Bear: A Thematic Anthology of Oral Poetry in the Finno-Ugrian Languages. New York: Oxford University Press. Originally published 1993 by the Finnish Literature Society.
- Holmberg, Uno. (1964). Finno-Ugric, Siberian. The Mythology of All Races, Vol. IV (ed. by John Arnott MacCullough). New York: Cooper Square Publishers, 1964. Originally published 1927 by Marshall Jones, Boston.
- Pentikäinen, Juha Y. (1999). Kalevala Mythology, expanded ed. Translated by Ritva Poom. Bloomington: Indiana University Press.
- Kuusi, Matti, Keith Bosley, and Michael Branch. (1977). Finnish Folk Poetry: Epic. Helsinki: Finnish Literature Society.
- Pentikäinen, Juha. (2002). «Kalevala: the Finnish national epic» ThisisFINLAND
- Talve, Ilmar. (1997). Finnish Folk Culture. Studia Fennica, Ethnologica 4. Translated by Susan Sinisalo. Helsinki: Finnish Literature Society.
- Virtanen, Leea and Dubois, Thomas. (2000). Finnish Folklore. Studia Fennica, Folklorista 9. Translated by Thomas Dubois. Helsinki: Finnish Literature Society in association with University of Washington Press, Seattle, WA.
Further reading[edit]
- Valk, Ülo (2000), “Ex Ovo Omnia: Where Does the Balto-Finnic Cosmogony Originate? The Etiology of an Etiology”, Oral Tradition 15: 145-158.
Политеистическая религия в Финляндии, Эстонии и Карелии до христианизации.
Лось часто встречается во многих финских петроглифах
Финское язычество — коренная языческая религия в Финляндии и Карелии до христианизации. Это была политеистическая религия, поклоняющаяся множеству различных божеств. Главным богом был бог грома и неба Укко ; другие важные боги включали (Джумала), Ахти и Тапио. Джумала был богом неба; сегодня слово «Джумала» относится к христианскому Богу. Ахти был богом моря, вод и рыб. Тапио был богом лесов и охоты.
Финское язычество имеет много общего с религиозными практиками родственных культур, таких как эстонский, мордовский, мари, саамский и прочее евразийское язычество. Он имеет некоторые общие черты с соседним балтийским, норвежским и германским язычеством.
Органическая традиция была отодвинута на второй план из-за христианизации, начиная с ок. XII век и окончательно сломлен модернизацией к началу XX века, когда исчезла народная магия и устные традиции. Финское язычество послужило источником вдохновения для современного языческого движения Суоменуско (финский : финская вера), которое является попыткой реконструировать старую религию финнов. Тем не менее, он основан на вторичных источниках.
Содержание
- 1 Божества
- 1.1 Главные божества
- 1.2 Haltija
- 1.2.1 Maan haltija
- 1.2.2 Väki и haltija
- 2 Душа, смерть и загробная жизнь
- 2.1 Душа
- 2.2 Погребение
- 2.3 Почитание предков
- 2.4 Загробная жизнь
- 3 Мифология
- 4 Священные животные
- 5 Шаманизм
- 6 Христианизация
- 7 Песни и заклинания
- 8 Финское неоязычество
- 9 См. Также
- 10 Ссылки
- 11 Внешние ссылки
Божества
Древний финский чашечный камень, используемый для вотивных подношений в Хартола.
Финские язычники были политеистами, веря в множество различных божеств. Большинство божеств управляли определенным аспектом природы; например, Укко был богом неба и грома (даже сегодня финское слово гром — уконилма). Эти божества часто были панфинскими, им поклонялись многие племена в разных регионах. Финские язычники также были анимистами, поклоняясь местным природным божествам в святилищах этого конкретного божества. Считается, что эти святилища в основном представляют собой «древесных богов»: деревянные статуи или резные фигурки на деревьях или деревьях, изображающие человеческие фигуры, которые почти не сохранились. Одна подтвержденная деревянная статуя каменного века была найдена в Похьянкуру, и был задокументирован фольклор о поклонении древесным богам. Другой вид святынь — это «чаши-камни» (фин. fi: kuppikivi ), большие природные камни, в которых просверлены углубления размером с чашку. В этих чашах оставляли жертвенные еду или питье. Несмотря на христианизацию, подношения на этих чашечных камнях продолжались до начала 20 века.
Основные божества
- Некоторые ключевые божества почитались почти по всей Финляндии и Карелии. Эти панфиннские божества контролировали многие аспекты природы.
- Главным богом был Укко (также известный как Перкеле ), который был правителем неба и грома.. Соответствующая фигура известна в бесчисленном множестве других культур мира.
- Еще одно божество, которое казалось очень важным для финских язычников, но о котором современные ученые знают очень мало, было, имя которого связано с «Джумала «, современный финский язык слово для монотеиста Бога.
- Было много других важных божеств, которые правили определенным аспектом природного мира, и которых называли «королями». Царя воды часто называли Ахти, а царем леса Тапио.
- Среди других главных божеств были Акрас, бог плодородия; Миликки, богиня лесов и охоты; Куу, богиня луны; и Лемпо, бог пустыни и стрельбы из лука.
- Великие герои, которые в мифологии когда-то были людьми, такие как Вяйнямёйнен и Ильмаринен, также были объектами поклонения, подобно поклонению греческих язычников мифическим человеческим героям, таким как Геракл.
Халтия
местный анимистический божествам, известным как haltijas или haltias (то же произношение), также поклонялись. Эти халтиджи могли быть мужчинами или женщинами и могли принимать форму человека или другого животного. Haltijas можно было найти везде в природе, как в биотической, так и в абиотической частях. У каждого человека есть халтия, обычно называемая халтиджасиелу (халтия душа) или луонтохалтия (природа халтия), которая является одной из трех частей души человека. Традиция сочетается со шведским tomte : финский tonttu был существом, аналогичным haltija, но живущим в здании, таком как дом (kotitonttu) или сауна (saunatonttu).
Маан халтия
Некий «халтиат», известный как «маан халтия» (буквально «хранитель земли»), охранял имущество человека, включая его дом и домашний скот. Вотивные подношения должны были быть принесены этим халтижам в святилище в качестве благодарности за оказанную помощь, а также чтобы предотвратить причинение халтией вреда.
Иногда халтиджи определенных семей и ферм действовали против других семей и их ферм, например, крадя их богатство или делая животных бесплодными.
Многие местные халтиджи изначально считались священными духами предков. В некоторых случаях халтия была первым обитателем дома. Иногда при строительстве нового дома можно было «использовать» местный дух природы в качестве маан халтия.
Ваки и халтия
У разных элементов и сред были свои халтии. Haltijas были сгруппированы по типам или названным расам. «Вяки» имеет несколько связанных значений «сила», «сила», «толпа», «военный отряд»; в магическом контексте он неоднозначно относился к магической силе и числам. Были, например, разные ваки из воды, леса и кладбища.
Вякис мог рассердиться, если люди вели себя неуважительно в их районе. Например, проклятия рядом с водой разозлили ваки воды. В гневе ваки могли вызвать болезни и другие несчастья, постигшие человеческую жертву. Некоторые ваки всегда злились, как ваки огня, объясняя, почему каждый раз, когда вы касаетесь огня, он горит, как бы уважительно вы ни относились к нему.
Каждое племя ваки принадлежало к определенной среде, и если они были потеряны, возникали проблемы. Например, большинство ваки было неуместным, если они были привязаны к человеку, и они сделали человека больным, потому что оказались в неправильном месте. Болезни устраняли, отправляя ваки обратно на свои места. Шаманы, лечившие болезни, возвращали космическое равновесие. Например, считалось, что при контакте с землей, как при падении на лицо, на человека могут распространяться болезни, вызванные «ваки» земли. Точно так же считалось, что löyly (сауна пар) содержит дух вяки (löylyn henki), который может вызвать инфицирование открытых ран.
Согласно концепции разделения ваки на две части (на власть и народ халтийцев) древние финны считали мир полностью анимистическим в том смысле, что ни одна сила природы или разумная жизнь не существовали без ваки или халтийцев. Другими словами, во вселенной ничего не происходило, если это не было вызвано группой духов. Даже душа человека состояла из множества духов.
Душа, смерть и загробная жизнь
Душа
Языческие финны верования в душу человека отличались от представлений большинства других культур во всем мире они считали, что человеческая душа состоит из трех разных частей: хенки, луонто и ице. Каждый из троих был самостоятельным существом. Подобные представления о множественных автономных душах встречаются и у других народов, говорящих на уральских языках, таких как ханты и манси, которые верят в две души: тень и лили (лёйлы).
(переводится как «жизнь», «дыхание» или «дух», иногда также упоминается как лёйлы) была жизненной силой человека, которая представляла собой дыхание, биение сердца и тепло их тела. Хенки приняли до рождения и ушли в момент смерти. Слово hengetön (букв. «Один без хенки») может использоваться как синоним слова «мертвый» в финском языке даже сейчас.
(переводится как «природа») был духом-хранителем или защитником. Луонто также называют халтией человека. Считалось, что волевой, артистичный или иным образом талантливый человек обладает сильной халтией, которая дарит им удачу и навыки для успешного выполнения своих задач. Слабый луонто можно было усилить различными заклинаниями и ритуалами. Луонто мог покинуть тело человека без его смерти, но его продолжительное отсутствие могло вызвать проблемы, такие как алкоголизм и другие зависимости. В отличие от хенки, луонто получали не до рождения, а либо во время прорезывания первых зубов, либо во время получения имени. Таким образом, новорожденный ребенок считался особенно уязвимым. Эти концепции имеют схожие основы с идеей хамр (жизненная сила) и хамингья (удача) в норвежской вере.
был духом, полученным во время рождения или через несколько дней после него. Считалось, что он определяет личность человека, и его получение делает человека человеком. В современном финском языке слово itse означает «я», но в старые времена itse отличалось от собственного «я», minuus. Подобно Луонто, он мог покинуть свое тело без смерти человека, но долгое отсутствие могло вызвать болезни и страдания. Например, депрессия рассматривалась как результат потери самообладания. Если человеку был поставлен диагноз itsetön или luonnoton (без своего itse или без luonto), шаман или мудрец мог попытаться найти недостающую часть души и вернуть ее. Хотя итсе и луонто обычно терялись после травмирующего события, можно было целенаправленно отделить его от своего тела. Это требовалось, если нужно было найти недостающую часть души. Оно также могло покинуть тело, чтобы появиться как etiäinen (своего рода ложное привидение). В момент смерти человека они присоединялись к другому умершему из семьи или, в некоторых случаях, оставались среди живых как призрак; очень похоже на норвежскую концепцию Fylgja (последователь).
Погребение
В некоторых традициях существовала привычка останавливаться на полпути при транспортировке мертвого тела из жилища на кладбище. Здесь отметка карсикко была сделана на большой сосне. Отметка была сделана для того, чтобы люди запомнили человека; и в случае, если дух пробудится и попытается вернуться домой с кладбища, он увидит свою собственную отметку карсикко, затем поймет, что он мертв, и вместо этого попытается найти путь в царство духов. Лес с деревьями, отмеченными карсикко, был своеобразной сверхъестественной преградой между жилищами живых и могильниками.
После смерти человека был переходный период от тридцати до сорока дней, пока его душа искала Туонелу, землю мертвых, и пыталась найти там свое место. В этот период душа могла навещать своих живых родственников либо в виде призрака, либо в виде животного.
Душа навещала родственников, особенно если была несчастна. Чтобы доставить удовольствие несчастной душе, человек проявил бы уважение, не говоря плохо об умершем или совершив жертву во имя духа.
После этого переходного периода душа навсегда переместилась в Туонелу. Однако душа все еще могла вернуться, если она была несчастна или если ее попросили вернуться ее родственники, которые нуждались в помощи.
Некоторым душам не удавалось осесть или их не приветствовали в Туонеле, и они продолжали преследовать, т.е. внебрачные дети, которых убивали и хоронили за пределами кладбища, обычно оказывались постоянными привидениями в каком-то месте, обычно кричащими в ужас, пока кто-то не выкопает их тела, не благословит их и не закопает на кладбище.
Почитание предков
Люди боялись призраков, но духи предков также могли помочь своим живым родственникам, и их просили о помощи. шамана можно было послать на Туонелу, чтобы попросить знания о духах или даже взять духа в мир живых существ. Дух мертвых нужно было чтить, принося ему / ей жертвы. Места, где приносились жертвы предкам, назывались Хийси (= священный лес, также своего рода храм под открытым небом, часто включающий Жертвенный камень, ухрикиви, коллективный памятник умершим членам семьи). Христианство считало хиси злыми существами и местами. Старые священные места часто осквернялись, использовались в качестве строительных площадок для церквей новой религии, а старые священные деревья вырубались.
Lemminkäisen äiti от Аксели Галлен-Каллела. Изображение подземного мира Туонела из мифа, найденного в Калевале.
Загробная жизнь
Финны верили в место загробной жизни, называемое Туонела или иногда Манала. В большинстве традиций он находился под землей или на дне озера, хотя иногда говорили, что он существовал по другую сторону темной реки. Туонелой правил бог Туони, а его жена, богиня Туонетар.
Туонела была темным и безжизненным местом, где мертвые находились в состоянии вечного сна. Иногда шаманы могли достичь духов своих мертвых предков, путешествуя в Туонелу в состоянии транса, созданного ритуалами. Ему пришлось перебраться через реку Туонела, обманув паромщика. Находясь в Туонеле, шаман должен был быть осторожным, чтобы его не поймали: живых там не приветствовали. Пойманные шаманы могли в конечном итоге разложиться в желудке гигантского судака без всякой надежды на возвращение к нормальной жизни. Если шаман умирал во время ритуала транса, считалось, что его поймали стражи Туонелы.
Иллюстрация героя Вяйнямёйнена из финской мифологии.
Мифология
У языческих финнов было много мифов о своих богах и их великих героях. Поскольку они жили в безграмотном обществе, рассказы изучались устно как фольклор и не записывались. Финская мифология пережила христианизацию, будучи рассказанной как миф. Многие из этих мифов были позже записаны в 19 веке как Калевала, которая была создана как национальный эпос Финляндии Элиасом Лённротом.
Священные животные
Медведь был священное животное для финских язычников.
Из-за самой природы жизни в доисторической, древней и средневековой Финляндии финны в значительной степени полагались на охоту для выживания. Таким образом, животные, на которых они охотились, стали жизненно важными для их выживания, и к ним относились с уважением.
медведь считался священным в дохристианских верованиях финнов. Как отмечает Дюбуа, «финно-угорская церемониальная охота на медведя была направлена на то, чтобы убрать жестокого конкурента из местной среды, одновременно выиграв его власть для охотника». После того, как мясо было съедено, кости были закопаны, а череп помещен на почитаемую сосну, известную как. Пейджайсеты также являются важной частью других уральских культур, таких как ханты-манси.
В Карелии и Восточной Финляндии перед охотой охотники молились прародительнице на вид животных, на которых ведется охота, за помощью. Слово emuu на карельском диалекте связано со словом эмо, «мать-животное». У каждого вида был свой эму.
Из древних рисунков, петроглифов ясно, что лось был очень важным животным. Лось также очень важен для других народов региона, таких как коми, которые изображают своего небесного бога Дженмара в виде получеловека и полуолося. Похоже, что это намного больше, чем у медведей, и предполагается, что медведь был таким священным животным, что его было запрещено изображать. К тому же имя медведя было почти запрещено произносить, поэтому было придумано много эвфемизмов. Самое обычное финское слово для обозначения медведя в современном языке, karhu, — лишь один из многих эвфемизмов, означающее «грубый мех». Среди множества названий медведя otso, вероятно, есть оригинальное «настоящее» имя, о чем свидетельствует широкое распространение слова otso и связанных с ним слов среди многих уральских языков. Многие эвфемизмы для медведя являются местными.
Многие водоплавающие птицы были святынями для финнов и других прибалтийских финнов. Их часто изображали на петроглифах. Считалось, что если вы убьете водоплавающую птицу, то вскоре умрете. Самой святой водоплавающей птицей был лебедь. С его длинной шеей он мог смотреть на все уровни мира, включая Туонела, страну мертвых. Птицы часто встречаются в уральской мифологии. Например, есть много историй о птице, создавшей мир. Очень распространенный уральский миф — это когда охотник (фин. Lemminkäinen, Мари Салий) отправляется в подземный мир, чтобы жениться на женщине, и наталкивается на исконную водоплавающую птицу на реке подземного мира, охотник стреляет в водоплавающую птицу. с его луком, но водоплавающая птица убегает, и с охотником происходят ужасные вещи. Во многих традициях считалось, что мир был создан яйцом птицы. В других традициях считалось, что мир создан на грязи, которую птица набирала клювом во время ныряния.
В Карелии считалось, что птица приносит душу новорожденному младенцу, и эта же птица забирает душу с собой, когда тот человек умирает. Эту несущую душу птицу называли «птица-душа». В некоторых традициях люди носили артефакты, изображающие их сиелулинту. Считалось, что Сиелулинту охраняет их души, пока они спят. После смерти человека артефакт-птицу поместили на крест на могиле человека. Такие кресты с душами птиц до сих пор существуют на кладбищах Карелии. Это один из примеров того, как христианские и языческие верования все еще существовали бок о бок через сотни лет после христианизации финского и карельского народов.
Шаманизм
Лебедь и яйцо, основанный на петроглифах Карелии
. Некоторые ученые считают, что шаманизм играл большую роль в финском язычестве, как и прежде (и до сих пор) в сибирском язычестве к востоку от Финляндии. tietäjä (шаман, буквально «тот, кто знает») — мудрый и уважаемый человек в обществе, который, как считается, имеет особые отношения с миром духов. Шаманы входят в транс, чтобы пообщаться с духами и предками или отправиться в путешествие в царство духов. В трансе шаманы могут просить совета у своих предков или различных духов природы. Они верят, что у природы есть ответы на все вопросы. Tietäjäs или целители были, как правило, людьми высокого положения в местном обществе, часто землевладельцами; считалось, что богатство свидетельствует о магических силах.
Среди западных соседей финнов, норвежцев из Скандинавии, было распространено мнение, что финны были волшебниками. В норвежских сагах включение финского элемента почти всегда означает сверхъестественный аспект истории. Финнов также называли квенами. Однако слово «финн» в некоторых норвежских сагах могло также означать саамов, а не финнов. В доисторические времена кочевой народ саами населял большую часть тех же земель, что и финны, а саамские колдуны (Lapin noita) были параллельной и сосуществующей традицией. Сами колдуны унаследовали свое положение и традиции по отцовской линии.
По легенде, иностранные моряки покупали у финнов веревки, завязанные узлами. Немного развязав узел, моряк мог поднять ветер, чтобы его корабль шел быстрее. Однако слишком быстрое открытие вызовет бурю. Финские волшебники были известны и боялись соседних народов вокруг Балтийского моря.
Христианизация
Христианские миссионеры проникли в Финляндию в 11 веке. Местная языческая религия все еще существовала, пока христианство не укрепилось под шведским влиянием в XII веке. В 13 веке Биргер Ярл начал крестовый поход против последних язычников в стране. Однако старые традиции искоренялись медленно, и элементы их долго сохранялись в новой вере. В частности, культ Укко оставался популярным: есть записи 17 века о крестьянах, устраивающих праздники в честь Укко, а в некоторых местах эти традиции, возможно, сохранялись до 19 века.
Песни и заклинания
В семнадцатом и девятнадцатом веках финская народная магия часто включала распевные или распевные заклинания. Эти заклинания могут принести исцеление или предвещать экстатический транс тиетаджи. В двадцатом веке американский исследователь из Миннесоты сообщил о песенных чарах для вызова скота, предотвращения икоты и холода, основываясь на интервью с финским иммигрантом.
Финское неоязычество
В 20-м веке, с подъемом неоязычества по всему миру, финское неоязычество возникло как реконструированная форма старой религии. В основном это практикуется в Финляндии, где с 2013 года он имеет статус официального меньшинства. Финское неоязычество составляет относительно небольшой процент населения, большинство из которых являются членами государства лютеране Церковь или не исповедующий никакой религии. В 2020 году в зарегистрированной религиозной общине финского неоязычества Karhun kansa (Народ медведя) было около 80 членов.
См. Также
- Эстонская мифология
- Финские божества
Ссылки
Внешние ссылки
|
|
Эта статья нужны дополнительные цитаты для проверка. Пожалуйста помоги улучшить эту статью к добавление цитат в надежные источники. Материал, не полученный от источника, может быть оспорен и удален. |
Лось часто встречается на многих финских петроглифах.
Финское язычество коренной язычник религия в Финляндия и Карелия до Христианизация. Это было политеистический религия, поклонение множеству различных божеств. Главный бог был богом грома и неба, Укко; другие важные боги включены Джуми (Джумала), Ахти, и Тапио. Джумала был богом неба; сегодня слово «Джумала» относится к христианскому Богу. Ахти был богом моря, вод и рыб. Тапио был богом лесов и охоты.
Финское язычество имеет много общего с религиозными практиками родственных культур, таких как эстонский, Мордовский, Мари, Саами и прочее евразийское язычество. Он имеет некоторые общие черты с соседним Балтийский, Норвежский и Германский язычество.
Органическая традиция была отодвинута на второй план из-за христианизации, начиная с ок. XII век и окончательно сломлен модернизацией к началу XX века, когда исчезла народная магия и устные традиции. Финское язычество послужило вдохновением для современный язычник движение Суоменуско (Финский: Финская вера), что является попыткой реконструировать старую религию финнов. Тем не менее, он основан на вторичных источниках.
Божества
Финские язычники были политеистический, веря в множество различных божеств. Большинство божеств управляли определенным аспектом природы; например, Укко был богом неба и грома (даже сегодня по-фински гром является Уконилма). Эти божества часто были панфинскими, им поклонялись многие племена в разных регионах. Финские язычники тоже были анимисты, поклонение местным природным божествам в святилищах этого конкретного божества. Считается, что эти святилища в основном представляют собой «древесные боги»: деревянные статуи или резные фигурки, сделанные на деревьях или деревьях, изображающие человеческие фигуры, которые почти не сохранились. Одна подтвержденная деревянная статуя каменного века была найдена в Похьянкуру, и был задокументирован фольклор о поклонении древесным богам.[1][2][3] Другой вид святынь — «чаши-камни» (фин. fi: kuppikivi ), крупные природные камни, в которых просверлены углубления размером с чашку. Вотивные предложения еды или питья были оставлены в этих чашках. Несмотря на христианизацию, подношения на этих чашах продолжались до начала 20 века.[4]
Главные божества
- Несколько ключевых божеств почитались почти по всей Финляндии и Карелии. Эти панфиннские божества контролировали многие аспекты природы.
- Главный бог был Укко (также известен как Perkele ), который был властелином неба и грома. Соответствующая фигура известна в бесчисленном множестве других культур мира.
- Еще одно божество, которое показалось финским язычникам очень важным, но о котором современные ученые знают очень мало, было Джуми, чье имя связано с «Джумала «, современный Финский язык слово для монотеист Бог.
- Было много других важных божеств, которые правили определенным аспектом природного мира, и которых называли «королями».[нужна цитата ]. Царя воды часто называли Ахти, и царь леса был Тапио.
- Включены другие основные божества Äkräs, бог плодородия; Миликки, богиня лесов и охоты; Куу, богиня луны; и Лемпо, бог пустыни и стрельбы из лука.
- Великие герои, которые в мифологии когда-то были людьми, такие как Вяйнямёйнен и Ильмаринен также были объектами поклонения, подобно Греческие язычники ‘поклонение мифическим человеческим героям, подобным Геракл.
Халтия
Местный анимистический божества, известные как Haltijas или халтиас (то же произношение), также почитались. Эти халтиджи могли быть мужчинами или женщинами и могли принимать форму человека или другого животного. Haltijas можно найти повсюду в природе, как в биотической, так и в абиотической частях. У каждого человека есть халтия, обычно называемая халтиджасиелу (халтия душа) или луонтохалтия (природа халтия), которая является одной из трех частей души человека. Традиция сочетается со шведской Tomte: финский тонтту был существом, аналогичным haltija, но живущим в здании, как дом (Котитонтту) или сауна (Saunatonttu).
Маан Халтия
Определенный «халтиат», известный как «маан халтия» (буквально «хранитель земли»), охранял имущество человека, включая его дом и домашний скот. Вотивные предложения будет отдано этим халтиям в святилище в качестве благодарности за оказанную помощь, а также для предотвращения причинения халтией вреда.
Иногда халтиджи определенных семей и ферм действовали против других семей и их ферм, например, крадя их богатство или делая животных бесплодными.
Многие местные халтиджи изначально считались священными духами предков. В некоторых случаях халтия была первым обитателем дома. Иногда при строительстве нового дома можно было «задействовать» местный дух природы в качестве маан халтия.
Вяки и халтия
У разных элементов и сред были свои халтии. Haltijas были сгруппированы по типам или расам, называемым Ваки. «Вяки» имеет несколько связанных значений «сила», «сила», «толпа», «военный отряд»; в магическом контексте он неоднозначно относился к магической силе и числам. Были, например, разные ваки из воды, леса и кладбища.
Вякис мог рассердиться, если люди неуважительно действовали в их районе. Например, проклятия рядом с водой разозлили ваки воды. В гневе ваки могли вызвать болезни и другие несчастья, постигшие человеческую жертву. Некоторые ваки всегда злились, как ваки огня, объясняя, почему каждый раз, когда вы касаетесь огня, он горит, независимо от того, насколько уважительно вы относитесь к нему.
Каждое племя ваки принадлежало к определенной среде, и если они были неуместны, возникали проблемы. Например, большинство ваки было неуместным, если они были привязаны к человеку, и они сделали человека больным, потому что оказались в неправильном месте. Болезни устраняли, отправляя ваки обратно на свои места. Шаманы, лечившие болезни, возвращали космическое равновесие. Например, считалось, что при контакте с землей, как при падении на лицо, болезни могут распространяться на человека, вызванные «ваки» земли. По аналогии, лёйлы (сауна Steam), как полагали, содержал дух ваки (löylyn henki), который мог вызвать инфицирование открытых ран.
В соответствии с концепцией разделения ваки на две части (на власть и народ халтийцев) древние финны считали мир полностью анимистическим в том смысле, что ни одна сила природы или разумная жизнь не существовали без ваки или халтиджа. Другими словами, во вселенной ничего не происходило, если это не было вызвано группой духов. Даже душа человека состояла из множества духов.
Душа, смерть и загробная жизнь
Душа
Языческая вера финнов о душа Человека отличался от большинства других культур по всему миру, поскольку они считали, что человеческая душа состоит из трех разных частей: хенки, Луонто и это. Каждый из троих был самостоятельным существом. Подобные представления о множественных автономных душах встречаются и у других народов, говорящих Уральские языки, такой как Ханты и Манси, которые верят в две души: тень и лили (лёйлы).[5]
Хенки (переводится как «жизнь», «дыхание» или «дух», иногда также упоминается как лёйлы) была жизненной силой человека, которая выражалась в дыхании, биении сердца и теплоте тела. Хенки была получена до рождения и ушла в момент смерти. Слово hengetön (букв. «один без хенки») может использоваться как синоним мертвого в Финский язык даже сейчас.
Луонто (переводится как «природа») был духом-хранителем или защитником. Луонто также упоминается как халтия человека. Считалось, что волевой, артистичный или иным образом талантливый человек имеет сильные халтия которые подарили им удачу и навыки для успешного выполнения своих задач. Слабый Луонто мог быть усилен различными заклинаниями и ритуалами. Луонто может покинуть тело человека без его смерти, но его продолжительное отсутствие вызовет проблемы, такие как алкоголизм и другие зависимости. В отличие от хенки, Луонто не был получен до рождения, а вместо этого либо во время прорезывания первых зубов, либо после того, как ему дали имя. Таким образом, новорожденный ребенок считался особенно уязвимым. Эти концепции имеют схожие основы с идеей хамр (жизненная сила) и Хамингья (удача) в норвежской вере.
Itse был духом, полученным во время рождения или через несколько дней после него. Считалось, что это определяет личность и получение это сделал одного человека. В современном финском языке слово это означает «я», но в старые времена это отличался от себя, минус. Нравиться Луонто, это мог покинуть свое тело без смерти человека, но долгое отсутствие могло вызвать болезни и страдания. Например, депрессию считали результатом потери это. Если человеку поставили диагноз Itsetön или же Луоннотон (без это или без Луонто), шаман или мудрец могут попытаться найти недостающую часть души и вернуть ее. Несмотря на то что это и Луонто обычно терялись после травмирующего события, можно было целенаправленно отделить это из их тела. Это требовалось, если нужно было найти недостающую часть души. Itse может также покинуть тело, чтобы выглядеть как Etiäinen (своего рода привидение ложного прибытия). В момент смерти человека их это присоединился к другому умершему из семьи или, в некоторых случаях, остался среди живых как призрак; очень похоже на норвежскую концепцию Fylgja (последователь).
Захоронение
В некоторых традициях было принято останавливаться на полпути при транспортировке мертвого тела от жилища на кладбище. Здесь Карсикко -маркировка сделана на большой сосне. Маркировка была сделана для того, чтобы люди запомнили человека; и в случае, если дух пробудится и попытается вернуться домой с кладбища, он увидит свою собственную отметку карсикко, затем поймет, что он мертв, и вместо этого попытается найти путь в царство духов. Лес с отмеченными карсикко деревьями был своеобразной сверхъестественной преградой между жилищами живых и могильниками.
После смерти человека наступал переходный период от тридцати до сорока дней, пока его душа искала Туонелу, страну мертвых, и пыталась найти там свое место. В этот период душа могла навещать своих живых родственников либо в виде призрака, либо в форме животного.
Душа навещала родственников, особенно если была несчастна. Чтобы доставить удовольствие несчастной душе, человек проявил бы уважение, не говоря плохо об умершем или совершив жертву во имя духа.
После этого переходного периода душа навсегда переехала в Туонела. Однако душа все еще могла вернуться, если она была несчастна или если ее попросили вернуться ее родственники, которые нуждались в помощи.
Некоторым душам не удавалось осесть или не приветствовались в Туонеле, и они продолжали преследовать, то есть внебрачные дети, которых убивали и хоронили за пределами кладбища, обычно оказывались постоянными привидениями в каком-то месте, обычно кричащими от ужаса, пока кто-то не выкопал их тела, благословляет их и хоронит на кладбище.
Почитание предков
Люди боялись призраков, но духи предков тоже могли помочь своим живым родственникам, и их просили помочь. А шаман может быть отправлен в Туонелу, чтобы попросить знания духов или даже принести дух в мир жизни как Луонто. Дух мертвых нужно было чтить, принося ему / ей жертвы. Места, где приносились жертвы предкам, назывались Хийси (= священный лес, тоже своего рода храм под открытым небом, часто включающий Жертвенный камень, ухрикиви, коллективный памятник погибшим членам семьи). Христианство считало хиси злыми существами и местами. Старые священные места часто осквернялись, когда они использовались в качестве строительных площадок для церквей новой религии, а старые священные деревья вырубались.
Загробная жизнь
Финны верили в место загробной жизни под названием Туонела, а иногда и Манала. В большинстве традиций он находился под землей или на дне озера, хотя иногда говорили, что он существовал по другую сторону темной реки. Туонелой правил бог Туони, и его жена богиня Туонетар.
Туонела была темным и безжизненным местом, где мертвые пребывали в состоянии вечного сна. Иногда шаманы могли достичь духов своих мертвых предков, путешествуя в Туонелу в состоянии транса, созданного ритуалами. Ему пришлось перебраться через реку Туонела, обманув паромщика. Находясь в Туонеле, шаман должен был быть осторожным, чтобы его не поймали: живых там не приветствовали. Пойманные шаманы могут в конечном итоге разложиться в желудке гигантского судака без всякой надежды на возвращение к нормальной жизни. Если шаман умирал во время ритуала транса, считалось, что он был пойман стражей в Туонеле.
Мифология
У языческих финнов было много мифов о своих богах и их великих героях. Поскольку они жили в безграмотном обществе, рассказы рассказывались устно как фольклор, и они не были записаны. Финская мифология пережила христианизацию, будучи рассказанной как миф. Многие из этих мифов были позже записаны в XIX веке как Калевала, который был создан как национальный эпос Финляндии Элиас Лённрот.
Священные животные
Медведь был священным животным для финских язычников.
Из-за самой природы жизни в доисторической, древней и средневековой Финляндии финны в значительной степени полагались на охоту для выживания. Таким образом, животные, на которых они охотились, стали жизненно важными для их выживания, и к ним относились с уважением.
В медведь считался священным в дохристианских верованиях финнов. Как отмечает Дюбуа, » Финно-угорский церемониальная охота на медведя была направлена на то, чтобы убрать жестокого конкурента из местной окружающей среды, одновременно завоевав его силу для охотника ».[6] После того, как мясо было съедено, кости закапывались, а череп помещался на почитаемый сосна известный как каллохонка[нужна цитата ]. Peijaiset также являются важной частью других уральских культур, таких как ханты-манси.[7]
В Карелии и Восточной Финляндии перед охотой охотники молились эму, прародительнице охотничьего вида животных, за помощью. Слово эму находится на карельском диалекте и имеет отношение к слову эмо «животное-мать». У каждого вида был свой эму.
С древних рисунков, петроглифы, ясно, что лось был очень важным животным. Лось также очень важен для других народов региона, таких как Комис, которые изображают своего небесного бога Дженмара в виде получеловека-получеловека. Похоже, что это намного больше, чем у медведей, и предполагается, что медведь был таким священным животным, что его было запрещено изображать. К тому же имя медведя было почти запрещено произносить, поэтому многие эвфемизмы были разработаны. Самое обычное финское слово для обозначения медведя в современном языке, Карху, это лишь один из многих эвфемизмов, и он означает «грубый мех». Среди множества имен медведя отсо вероятно, оригинальное «настоящее» имя, о чем свидетельствует широкое распространение слова otso и связанных с ним слов среди многих Уральские языки. Многие эвфемизмы для медведя являются местными.
Многие водоплавающие птицы были святынями для финнов и других Балтийские финны. Их часто изображали на петроглифах. Считалось, что если вы убиваете водоплавающую птицу, вы вскоре умираете. Самой святой водоплавающей птицей был лебедь. С его длинной шеей он мог смотреться на всех уровнях мира, включая Туонела, земля мертвых. Птицы часто встречаются в уральской мифологии. Например, есть много историй о птице, создавшей мир. Очень распространенный уральский миф — это место, где охотник (фин. Лемминкяйнен, Мари Салидж) путешествует в подземный мир, чтобы жениться на женщине и встречает первозданную водоплавающую птицу на реке подземного мира, охотник стреляет в водоплавающую птицу из лука, но водоплавающая птица убегает, и с охотником происходят ужасные вещи. Во многих традициях считалось, что мир был создан яйцом птицы. В других традициях считалось, что мир создан на грязи, которую птица набирала клювом во время ныряния.
В Карелии считалось, что птица приносит душу новорожденному ребенку, и эта же птица забирает душу с собой, когда тот умирает. Эту несущую душу птицу звали сиелулинту, «душа-птица». В некоторых традициях люди носили артефакты, изображающие их сиелулинту. Считалось, что Сиелулинту охраняет их души, пока они спят. После смерти человека артефакт-птицу поместили на крест на могиле человека. Такие кресты с душами птиц до сих пор существуют на кладбищах Карелии. Это один из примеров того, как христианские и языческие верования все еще существовали бок о бок через сотни лет после христианизации финского и карельского народов.
Шаманизм
Лебедь и яйцо, по петроглифам Карелия
Некоторые ученые считают, что шаманизм играла большую роль в финском язычестве, как и в сибирском язычестве к востоку от Финляндии. А tietäjä (шаман, буквально «тот, кто знает») — мудрый и уважаемый человек в обществе, у которого, как считается, есть особые отношения с духовным миром. Шаманы уходят в транс пообщаться с духами и предками или отправиться в путешествие в царство духов. В трансе шаманы могут просить совета у своих предков или различных духов природы. Они верят, что у природы есть ответы на все вопросы. Tietäjäлекари, как правило, были людьми высокого положения в местном обществе, часто крестьянами-землевладельцами; считалось, что богатство свидетельствует о магических силах.
Среди западных соседей финнов Норвежский из Скандинавия, считалось, что финны волшебники. в Норвежские саги, включение финского элемента почти всегда означает сверхъестественный аспект истории. Финнов также называли Квены. Однако слово «Финн» в некоторых норвежских сагах могло также означать Саами а не финны. В доисторические времена кочевой народ саамов населял почти те же земли, что и финны, а саамы колдуны (Lapin noita) были параллельной и сосуществующей традицией. Сами колдуны унаследовали свое положение и традиции по отцовской линии.
По легенде, иностранные моряки покупали у финнов веревки, завязанные узлами. Немного развязав узел, моряк мог поднять ветер, чтобы его корабль шел быстрее. Однако слишком быстрое открытие вызовет бурю. Финских волшебников знали и боялись соседние народы Балтийское море.
Христианизация
Христианские миссионеры прибыли в Финляндию в XI веке. Родная языческая религия сохранялась, пока христианство был усилен под Шведский влияние в 12 веке. В 13 веке против последних язычников в стране был организован крестовый поход. Биргер Ярл. Однако старые традиции искоренялись медленно, и элементы их долго сохранялись в новой вере. В частности, культ из Укко оставалась популярной: есть записи 17 века о крестьянах, проводивших праздники в честь Укко, а в некоторых местах эти традиции, возможно, сохранялись до 19 века.
Песни и заклинания
В семнадцатом-девятнадцатом веках финская народная магия часто включала распевные или распевные заклинания. Эти заклинания могут принести исцеление или предвещать экстатический транс тиетаджи.[8] В двадцатом веке американский исследователь в Миннесота сообщили о пенных чарах для вызова скота, предотвращения икоты и простуды, основываясь на интервью с финским иммигрантом.[9]
Финское неоязычество
В 20 веке, с подъемом Неоязычник движение по миру, Финское неоязычество возникла как реконструированная форма старой религии. В основном это практикуется в Финляндия где он имеет официальный статус религии меньшинства с 2013 года.[10][11] Финское неоязычество составляет относительно небольшой процент населения, большинство из которых являются членами государства. Лютеранский Церковь или не исповедующий никакой религии. В 2020 году зарегистрированная религиозная община финского неоязычества Karhun kansa (Народ медведя), насчитывала около 80 членов.[12]
Смотрите также
- Эстонская мифология
- Финские божества
Рекомендации
- ^ «Человеческие изображения, фигурки и скульптуры каменного века в Финляндии». 10 декабря 2017.
- ^ «Оффербергет — Похьян Угривуори». 29 апреля 2016 г.
- ^ «Puiset patsaat suomalaisessa taikuudessa».
- ^ «Юрдж Кнуутинен — Кирйоитуксия».
- ^ «Религия ханты и манси — Словарное определение религии ханты и манси | Encyclopedia.com: БЕСПЛАТНЫЙ онлайн-словарь». www.encyclopedia.com. Получено 21 апреля 2018.
- ^ Дюбуа, Томас А. (Thomas Andrew), 1960- (1999). Северные религии в эпоху викингов. Филадельфия: Университет Пенсильвании Press. п. 48. ISBN 0-8122-3511-8. OCLC 40925957.CS1 maint: несколько имен: список авторов (связь)
- ^ ERR. «Toorumi pojad | ERR | Digihoidla». arhiiv.err.ee (на эстонском языке). Получено 21 апреля 2018.
- ^ Сийкала, А.-Л. (1990). «Пение заклинаний в нордической традиции». Scripta Instituti Donneriani Aboensis. 13: 191–205. Дои:10.30674 / scripta.67176.
- ^ Эдгар, Марджори (1936). «Финские чары и народные песни в Миннесоте». История Миннесоты. 17 (4): 406–410. JSTOR 20162133.
- ^ «Кархун канса — Усейн кысытыт кысымыксет» (на финском). Получено 13 ноября 2019.
- ^ «Karhun kansa saa vihkiä pariskuntia omilla rituaaleillaan — Katso, millaisia uskonnollisia yhdyskuntia Suomessa on». Yle Uutiset (на финском). Получено 13 ноября 2019.
- ^ «Karhun kansasta virallinen uskonnollinen yhdyskunta». Yle Uutiset (на финском). Получено 13 ноября 2019.