Французу не привидится во сне какие праздники не день

Кому на Руси жить хорошо (Некрасов Н. А., 1877)

По сторонам дороженьки

Идут холмы пологие

С полями, с сенокосами,

А чаще с неудобною,

Стоят деревни старые,

Стоят деревни новые,

Ручьи и реки русские

Но вы, поля весенние!

На ваши всходы бедные

«Недаром в зиму долгую

(Толкуют наши странники)

Снег каждый день валил.

Пришла весна — сказался снег!

Летит — молчит, лежит — молчит,

Когда умрет, тогда ревет.

Вода — куда ни глянь!

Поля совсем затоплены,

Навоз возить — дороги нет,

А время уж не раннее —

Подходит месяц май!»

Нелюбо и на старые,

Больней того на новые

Деревни им глядеть.

Ой избы, избы новые!

Нарядны вы, да строит вас

Не лишняя копеечка,

С утра встречались странникам

Все больше люди малые:

Свой брат крестьянин-лапотник,

У нищих, у солдатиков

Не спрашивали странники,

Как им — легко ли, трудно ли

Солдаты шилом бреются,

Солдаты дымом греются —

Уж день клонился к вечеру,

Навстречу едет поп.

Крестьяне сняли шапочки.

Повыстроились в ряд

И мерину саврасому

Священник поднял голову,

Глядел, глазами спрашивал:

«Небось! мы не грабители!» —

(Лука — мужик присадистый,

С широкой бородищею.

Упрям, речист и глуп.

Лука похож на мельницу:

Одним не птица мельница,

Что, как ни машет крыльями,

«Мы мужики степенные,

Идем по делу важному:

Такая ли заботушка,

Что из домов повыжила,

С работой раздружила нас,

Ты дай нам слово верное

На нашу речь мужицкую

Без смеху и без хитрости,

По совести, по разуму,

По правде отвечать,

Не то с своей заботушкой

К другому мы пойдем…»

— Даю вам слово верное:

Коли вы дело спросите,

Без смеху и без хитрости,

По правде и по разуму,

Как должно отвечать.

Сошлись мы невзначай,

Сошлися и заспорили:

Кому живется весело,

Роман сказал: помещику,

Демьян сказал: чиновнику,

Сказали братья Губины,

Пахом сказал: светлейшему

А Пров сказал: царю…

Мужик что бык: втемяшится

В башку какая блажь —

Не выбьешь: как ни спорили,

Не расходиться врозь,

В домишки не ворочаться,

Не видеться ни с женами,

Ни с малыми ребятами,

Ни с стариками старыми,

Покуда спору нашему

Покуда не доведаем

Как ни на есть — доподлинно:

Кому жить любо-весело,

Скажи ж ты нам по-божески:

Сладка ли жизнь поповская?

Ты как — вольготно, счастливо

Живешь, честной отец. »

В тележке сидя, поп

И молвил: — Православные!

Роптать на Бога грех,

Несу мой крест с терпением,

Живу… а как? Послушайте!

Скажу вам правду-истину,

А вы крестьянским разумом

— В чем счастие, по вашему?

Покой, богатство, честь —

Не так ли, други милые?

— Теперь посмотрим, братия,

Начать, признаться, надо бы

Почти с рожденья самого,

Как достается грамота

Какой ценой поповичем

Священство [Имеется в виду то обстоятельство, что до 1869 г. выпускник семинарии мог получить приход лишь в том случае, когда женился на дочери священника, оставившего свой приход. Считалось, что таким образом поддерживается «чистота сословия».] покупается,

Дороги наши трудные.

Приход [Приход – объединение верующих.] у нас большой.

Не избирают времени:

В жнитво и в сенокос,

В глухую ночь осеннюю,

Зимой, в морозы лютые,

И в половодье вешнее —

И пусть бы только косточки

Нет! всякий раз намается,

Не верьте, православные,

Привычке есть предел:

Нет сердца, выносящего

Без некоего трепета

Аминь. Теперь подумайте.

Крестьяне мало думали,

Дав отдохнуть священнику,

Они с поклоном молвили:

«Что скажешь нам еще?»

— Теперь посмотрим, братия,

Не прогневить бы вас…

Чур! отвечать на спрос!

Молчат — и поп молчит…

— С кем встречи вы боитеся,

Чур! отвечать на спрос!

Вы сказки балагурные,

И песни непристойные,

Попову дочь безвинную,

Кому вдогон, как мерину,

Молчат — и поп молчит…

Крестьяне думу думали,

А поп широкой шляпою

В лицо себе помахивал

Весной, что внуки малые,

С румяным солнцем-дедушкой

Вот правая сторонушка

Одной сплошною тучею

Стемнела и заплакала:

А ближе, над крестьянами,

Из небольших, разорванных,

Смеется солнце красное,

Как девка из снопов.

Но туча передвинулась,

Поп шляпой накрывается —

Быть сильному дождю.

А правая сторонушка

Уже светла и радостна,

Там дождь перестает.

Не дождь, там чудо божие:

Там с золотыми нитками

«Не сами… по родителям

Мы так-то…» — братья Губины

И прочие поддакнули:

«Не сами, по родителям!»

А поп сказал: — Аминь!

Не в осужденье ближнего,

А по желанью вашему

Я правду вам сказал.

Таков почет священнику

В крестьянстве. А помещики…

«Ты мимо их, помещиков!

— Теперь посмотрим, братия,

Во время недалекое

И жили там помещики,

Каких теперь уж нет!

Плодилися и множились

Что свадеб там игралося,

Что деток нарождалося

Хоть часто крутонравные,

Прихода не чуждалися:

У нас они венчалися,

У нас крестили детушек,

К нам приходили каяться,

А если и случалося,

Что жил помещик в городе,

Так умирать наверное

В деревню приезжал.

Коли умрет нечаянно,

И тут накажет накрепко

В приходе схоронить.

Глядишь, ко храму сельскому

На колеснице траурной

В шесть лошадей наследники

Попу поправка добрая,

Мирянам праздник праздником…

Как племя иудейское,

По дальней чужеземщине

Теперь уж не до гордости

Лежать в родном владении

Рядком с отцами, с дедами,

Да и владенья многие

Ой холеные косточки

Где вы не позакопаны?

В какой земле вас нет?

Потом, статья… раскольники [Раскольники – противники реформ патриарха Никона (XVII в.).] …

Не грешен, не живился я

С раскольников ничем.

По счастью, нужды не было:

В моем приходе числится

Живущих в православии

А есть такие волости,

Где сплошь почти раскольники,

Так тут как быть попу?

Все в мире переменчиво,

Прейдет и самый мир…

Законы, прежде строгие

К раскольникам, смягчилися,

А с ними и поповскому

Доходу мат [Мат – зд.: конец. Мат – конец игры в шахматах.] пришел.

В усадьбах не живут они

И умирать на старости

Никто теперь подрясника

Никто не вышьет воздухов [Воздухи – вышитые покрывала из бархата, парчи или шелка, применявшиеся при совершении церковных обрядов.] …

Живи с одних крестьян,

Сбирай мирские гривенки,

Да пироги по праздникам,

Крестьянин сам нуждается,

И рад бы дать, да нечего…

А то еще не всякому

И мил крестьянский грош.

Угоды наши скудные,

Скотинка ходит впроголодь,

А если и раздобрится

Деваться с хлебом некуда!

Припрет нужда, продашь его

За сущую безделицу,

Тогда плати втридорога,

Грозит беда великая

Весна стоит дождливая,

Давно бы сеять надобно,

Пошли крутую радугу

(Сняв шляпу, пастырь крестится,

Деревни наши бедные,

А в них крестьяне хворые

Да женщины печальницы,

И труженицы вечные,

Господь прибавь им сил!

С таких трудов копейками

Случается, к недужному

Придешь: не умирающий,

Страшна семья крестьянская

В тот час, как ей приходится

И поддержать в оставшихся

По мере сил стараешься

Дух бодр! А тут к тебе

Старуха, мать покойника,

Глядь, тянется с костлявою,

Как звякнут в этой рученьке

Конечно, дело чистое —

За требу [Треба – «отправление таинства или священного обряда» (В.И. Даль).] воздаяние,

Не брать — так нечем жить.

И словно как обиженный

Уйдешь домой… Аминь…

Покончил речь — и мерина

Хлестнул легонько поп.

Конь медленно побрел.

А шестеро товарищей,

Как будто сговорилися,

Накинулись с упреками,

С отборной крупной руганью

— Что, взял? башка упрямая!

Туда же лезет в спор! —

Попы живут по-княжески.

Идут под небо самое

Гудит попова вотчина —

На целый божий мир.

Три года я, робятушки,

Жил у попа в работниках,

Попова каша — с маслицем.

Попов пирог — с начинкою,

Жена попова толстая,

Попова дочка белая,

Попова лошадь жирная,

Пчела попова сытая,

— Ну, вот тебе хваленое

Источник

Кому на Руси жить хорошо (Некрасов)/Часть первая/Глава I. Поп

Дата создания: Рукопись первой части поэмы помечена 1865 годом, однако, возможно, что это дата окончания работы над этой частью. Источник: журнал «Современник»,1866 год.

Часть первая.

Широкая дороженька,
Березками обставлена,
Далеко протянулася,
Песчана и глуха.
По сторонам дороженьки
Идут холмы пологие
С полями, с сенокосами,
А чаще с неудобною,
Заброшенной землей;
Стоят деревни старые,
Стоят деревни новые,
У речек, у прудов.
Леса, луга поемные,
Ручьи и реки русские
Весною хороши.
Но вы, поля весенние!
На ваши всходы бедные
Невесело глядеть!
«Недаром в зиму долгую
(Толкуют наши странники)
Снег каждый день валил.
Пришла весна — сказался снег!
Он смирен до поры:
Летит — молчит, лежит — молчит,
Когда умрет, тогда ревет.
Вода — куда ни глянь!
Поля совсем затоплены,
Навоз возить — дороги нет,
А время уж не раннее —
Подходит месяц май!»
Нелюбо и на старые,
Больней того на новые
Деревни им глядеть.
Ой избы, избы новые!
Нарядны вы, да строит вас
Не лишняя копеечка,
А кровная беда.
С утра встречались странникам
Все больше люди малые:
Свой брат крестьянин — лапотник,
Мастеровые, нищие,
Солдаты, ямщики.
У нищих, у солдатиков
Не спрашивали странники,
Как им — легко ли, трудно ли
Живется на Руси?
Солдаты шилом бреются,
Солдаты дымом греются —
Какое счастье тут.
Уж день клонился к вечеру,
Идут путем — дорогою,
Навстречу едет поп.
Крестьяне сняли шапочки.
Низенько поклонилися,
Повыстроились в ряд
И мерину саврасому
Загородили путь.
Священник поднял голову,
Глядел, глазами спрашивал:
Чего они хотят?
«Небось! мы не грабители!» —
Сказал попу Лука.
(Лука — мужик присадистый
С широкой бородищею.
Упрям, речист и глуп.
Лука похож на мельницу:
Одним не птица мельница,
Что, как ни машет крыльями,
Небось, не полетит).
«Мы мужики степенные,
Из временнообязанных,
Подтянутой губернии,
Уезда Терпигорева,
Пустопорожней волости,
Окольных деревень:
Заплатова, Дырявина,
Разутова, Знобишнна,
Горелова, Неелова —
Неурожайка тож.
Идем по делу важному:
У нас забота есть,
Такая ли заботушка,
Что из домов повыжила,
С работой раздружила нас,
Отбила от еды.
Ты дай нам слово верное
На нашу речь мужицкую
Без смеху и без хитрости,
По совести, по разуму,
По правде отвечать,
Не то с своей заботушкой
К другому мы пойдем. »
— Даю вам слово верное:
Коли вы дело спросите,
Без смеху и без хитрости,
По правде и по разуму,
Как должно отвечать.
Аминь. —

— В чем счастие, по вашему?
Покой, богатство, честь —
Не так ли, други милые? —
Они сказали: «Так».
— Теперь посмотрим, братия,
Каков попу покой?
Начать, признаться, надо бы
Почти с рожденья самого,
Как достается грамота
Поповскому сынку,
Какой ценой поповичем
Священство покупается,
Да лучше помолчим!
.
.

Источник

В чем счастие по вашему покой богатство честь не так ли други милые

Поэма Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», которую он писал около 20 лет, — итог творческого пути поэта. Она является глубоким художественным исследованием народной жизни, поднимает важнейшие проблемы эпохи. Для того чтобы ответить на вопрос, сформулированный в стихотворении Некрасова «Элегия»:

«Народ освобожден, но счастлив ли народ?» — поэту потребовалось создать эпопею, которая отразила все важнейшие события и явления в жизни народа в переломный момент истории страны. Автор смотрит на происходящее глазами народа, выражая, прямо или косвенно, его чувства и устремления. Мысли народа, его представления о счастье, о путях к этому счастью выражают не только отдельные герои (семь мужиков, Яким Нагой, Матрена Тимофеевна, Савелий, помещики, купцы, солдаты, чиновники, священники, странники и богомольцы), но и участники массовых сцен, в которых народ предстает как нечто единое: на празднике-ярмарке в селе Кузьминское, на сельском сходе, избирающем бурмистра, на городской базарной площади, на приволжском лугу, в сцене пира на весь мир.

Использование фольклора и сказочных элементов позволяет автору не только построить сюжет с большим охватом пространства, времени и действующих лиц, но и связать поиски народом счастья с верой в победу добра над злом, правды над ложью. Уже зачин поэмы «В каком году — рассчитывай, в какой земле — угадывай», не дающий точных географических координат изображаемых событий, подчеркивает, что речь пойдет обо всей русской земле. Названия деревень, в которых живут мужики, встретившиеся на столбовой дороге, глубоко символичны:

Из смежных деревень —

В своем странствии они проходят через Испуганную и Неграмотную губернии, встречаются с жителями деревень Босово, Адовщина, Столбняка, узнают о том, что от неурожая «целые селения на попрошайство осенью, как на доходный промысел, идут. «.

Тяжелый, изнурительный труд не спасает от вечной угрозы разорения и голода. Портрет крестьянина-труженика не напоминает сказочного доброго молодца:

Грудь впалая; как вдавленный

Живот; у глаз, у рта

Излучины, как трещины

И сам на землю-матушку

Похож он: шея бурая,

Как пласт, сохой обрезанный,

Рука — кора древесная,

Беспросветная жизнь должна бы рождать недовольство, протест:

У каждого крестьянина

Душа, что туча черная —

Гневна, грозна — и надо бы

Громам греметь оттудова,

Кровавым лить дождям,

А все вином кончается.

Центральный вопрос поэмы: «Кому живется весело, вольготно на Руси?» не имеет однозначного ответа:

Роман сказал: помещику,

Демьян сказал: чиновнику,

Сказали братья Губины,

Старик Пахом потужился

И молвил, в землю глядючи:

А Пров сказал: царю.

В первой части поэмы священник формулирует общенародный идеал счастливой жизни, с которым не только по простодушию и наивности соглашаются правдоискатели:

В чем счастие, по-вашему?

Покой, богатство, честь,

Не так ли, друга милые?

Но дело в том, какое содержание вкладывают представители разных сословий в понятие «счастье». Для попа счастье — в крепостническом прошлом, когда церковь была на содержании у богатых помещиков. Разорение помещиков и обнищание крестьянства привели к упадку духовное сословие. Содержание священника и причта ложится на плечи крестьянина, который «сам нуждается и рад бы дать, да нечего». Два помещика, Оболт-Оболдуев и Утятин-князь, тоскуют о навсегда утраченном рае крепостной Руси. Их дворянское счастье — в праздности, роскоши и чревоугодии:

Французу не привидится

Во сне — какие праздники,

Не день, не два — по месяцу

Свои индейки жирные,

Свои наливки сочные,

Свои актеры, музыка,

Прислуги — целый полк!

Пять поваров, два пекаря.

в потехах псовой охоты, в своеволии, которое разрешало крепостное право:

Кого хочу — помилую,

Закон — мое желание!

Кулак — моя полиция!

Богатство «прогрессивного» помещика Оболта-Оболдуева основано на поборах с оброчных крестьян, которые гостинцы добровольные несли из «Киева — с вареньями, из Астрахани — с рыбою». Покой помещика — вера в идиллию единой семьи помещика и крестьянина, где помещик — отец, а крестьяне — дети, которых помещик по-отечески наказывает и великодушно милует.

Счастье помещик понимает как удовлетворенное властолюбие, выражающееся в самодурстве. Честь помещика — это спесь, тщеславная гордость своим происхождением. А народ понимает счастье по-своему. Солдат счастлив тем, что в двадцати сражениях «был, а не убит», «нещадно бит я палками» — а остался жив; старуха радуется, что не умрет с голоду, так как «родилось реп до тысячи на небольшой гряде»; каменщик, надорвавшийся на работе, рад, что добрался до родной деревни. Их счастье — в отсутствии несчастья. Для народа богатство — достаток, который дает честный труд, приносящий радость человеку, пользу другим.

Покой — внутренняя гармония и чистая совесть. Честь — уважение, любовь, сострадание, возможные между людьми.

Для народа слова: богатство, честь, покой — наполнены высоким нравственным содержанием. И в соответствии с этими нравственными запросами народ выбирает свой эталон счастья, указывая странникам на счастливых. Это Ермил Гирин, человек чести, правды и совести:

Да, был мужик единственный!

Имел он все, что надобно

Для счастья: и спокойствие,

И деньги, и почет,лл

Почет завидный, истинный,

Не купленный ни деньгами,

Ни страхом: строгой правдою,

Народ называет счастливой Матрену Тимофеевну Корчагину, хотя она сама не соглашается с этим мнением: «Не дело между бабами счастливую искать». Счастливой она была только в молодости:

Мне счастье в девках выпало:

У нас была хорошая,

И добрая работница

И петь-плясать охотница

Хороший муж, лад в семье — это и есть счастье. А потом пошли беды и несчастья: погиб сын, забрали мужа в солдаты, саму высекли, дважды горели, «Бог сибирской язвою» трижды наградил. Но мнение людей о счастье Матрены Тимофеевны не случайно: выстояла, вынесла все испытания, спасла сына от плетей, мужа от солдатчины, сохранила собственное достоинство, силу, которая ей нужна для работы, любовь к детям.

Матрена называет деда Савелия — «богатыря святорусского», который двадцать лет провел на каторге. Эти простые люди — золотой фонд русской нации. Одним из условий счастья народного в их понимании является свобода. Поэтому так ненавистны им холопы: предатель Егор Шутов, староста Глеб, Яков:

Люди холопского звания —

Чем тяжелей наказания,

Тем им милей господа.

Некрасов глубоко убежден, что счастье возможно только в обществе свободных людей. Поэтому так дороги ему люди, не смирившиеся со своим рабским положением. Всем своим повествованием он приводит читателя к мысли:

Еще народу русскому

Пределы не поставлены:

Пред ним широкий путь.

В поэме немало образов бунтарей и народных заступников. Таков, например, Ермил Гирин. В трудную минуту он просит помощи у народа и получает ее. Таков Агап Петров, бросивший гневное обвинение князю Утятину. Бунтарские идеи несет и странник Иона.

Мотив истинного счастья народного возникает в последней главе «Доброе время — добрые песни», и связан он с образом Гриши Добросклонова, в котором воплотился нравственный идеал писателя. Сын дьячка, вскормленный всем крестьянским миром, впитавший с молоком матери горькую крестьянскую слезу, Гриша не просто испытывает глубокую и преданную любовь к народу, но и становится народным заступником, сознательным борцом за народное счастье. О его дальнейшей судьбе Некрасов говорит:

Судьба ему готовила

Путь славный, имя громкое

Такая судьба типична для русских революционеров-демократов. Фамилия героя похожа на фамилию Добролюбова, которого Некрасов очень любил и ценил. Именно Гриша формулирует авторскую мысль о счастье народа:

Песня «Русь» гимн крестьянской Руси, которая, преодолев бессилие, холопское терпение, проснется и поднимется на борьбу за свое освобождение:

Сила в ней скажется

Но мысли о революционном преобразовании мира, по мнению Некрасова, еще не вошли в народное сознание.

Источник

В чем счастие по вашему покой богатство честь не так ли други милые

Глава I
Поп

Широкая дороженька,
Березками обставлена,
Далеко протянулася,
Песчана и глуха.
По сторонам дороженьки
Идут холмы пологие
С полями, с сенокосами,
А чаще с неудобною,
Заброшенной землей;
Стоят деревни старые,
Стоят деревни новые,
У речек, у прудов.
Леса, луга поемные,
Ручьи и реки русские
Весною хороши.
Но вы, поля весенние!
На ваши всходы бедные
Невесело глядеть!
«Недаром в зиму долгую
(Толкуют наши странники)
Снег каждый день валил.
Пришла весна — сказался снег!
Он смирен до поры:
Летит — молчит, лежит — молчит,
Когда умрет, тогда ревет.
Вода — куда ни глянь!
Поля совсем затоплены,
Навоз возить — дороги нет,
А время уж не раннее —
Подходит месяц май!»
Нелюбо и на старые,
Больней того на новые
Деревни им глядеть.
Ой избы, избы новые!
Нарядны вы, да строит вас
Не лишняя копеечка,
А кровная беда.

С утра встречались странникам
Все больше люди малые:
Свой брат крестьянин — лапотник,
Мастеровые, нищие,
Солдаты, ямщики.
У нищих, у солдатиков
Не спрашивали странники,
Как им — легко ли, трудно ли
Живется на Руси?
Солдаты шилом бреются,
Солдаты дымом греются —
Какое счастье тут.

Уж день клонился к вечеру,
Идут путем — дорогою,
Навстречу едет поп.
Крестьяне сняли шапочки.
Низенько поклонилися,
Повыстроились в ряд
И мерину саврасому
Загородили путь.
Священник поднял голову,
Глядел, глазами спрашивал:
Чего они хотят?

«Небось! мы не грабители!» —
Сказал попу Лука.
(Лука — мужик присадистый
С широкой бородищею.
Упрям, речист и глуп.
Лука похож на мельницу:
Одним не птица мельница,
Что, как ни машет крыльями,
Небось, не полетит).

«Мы мужики степенные,
Из временнообязанных,
Подтянутой губернии,
Уезда Терпигорева,
Пустопорожней волости,
Окольных деревень:
Заплатова, Дырявина,
Разутова, Знобишнна,
Горелова, Неелова —
Неурожайка тож.
Идем по делу важному:
У нас забота есть,
Такая ли заботушка,
Что из домов повыжила,
С работой раздружила нас,
Отбила от еды.
Ты дай нам слово верное
На нашу речь мужицкую
Без смеху и без хитрости,
По совести, по разуму,
По правде отвечать,
Не то с своей заботушкой
К другому мы пойдем. »

— Даю вам слово верное:
Коли вы дело спросите,
Без смеху и без хитрости,
По правде и по разуму,
Как должно отвечать.
Аминь. —

«Спасибо. Слушай же!
Идя путем — дорогою.
Сошлись мы невзначай,
Сошлися и заспорили:
Кому живется весело,
Вольготно на Руси?
Роман сказал: помещику,
Демьян сказал: чиновнику,
А я сказал: попу.
Купчине толстопузому, —
Сказали братья Губины.
Иван и Митродор.
Пахом сказал: светлейшему
Вельможному боярину,
Министру государеву.
А Пров сказал: царю.
Мужик что бык: втемяшится
В башку какая блажь —
Колом ее оттудова
Не выбьешь: как ни спорили,
Не согласились мы!
Поспоривши — повздорили,
Повздоривши — подралися,
Подравшися — одумали:
Не расходиться врозь,
В домишки не ворочаться,
Не видеться ни с женами,
Ни с малыми ребятами.
Ни с стариками старыми,
Покуда спору нашему
Решенья не найдем,
Покуда не доведаем
Как ни на есть доподлинно:
Кому жить любо-весело,
Вольготно на Руси?
Скажи ж ты нам по — божески:
Сладка ли жизнь поповская?
Ты как — вольготно, счастливо
Живешь, честной отец. »

Потупился, задумался,
В тележке сидя, поп
И молвил: — Православные!
Роптать на бога грех,
Несу мой крест с терпением,
Живу. а как? Послушайте!
Скажу вам правду — истину,
А вы крестьянским разумом
Смекайте! —

— В чем счастие, по вашему?
Покой, богатство, честь —
Не так ли, други милые? —

Дороги наши трудные.
Приход у нас большой.
Болящий, умирающий,
Рождающийся в мир
Не избирают времени:
В жнитво и в сенокос,
В глухую ночь осеннюю,
Зимой, в морозы лютые.
И в половодье вешнее —
Иди куда зовут!
Идешь безотговорочно.
И пусть бы только косточки
Ломалися одни, —
Нет! всякий раз намается,
Переболит душа.
Не верьте, православные,
Привычке есть предел:
Нет сердца, выносящего
Без некоего трепета
Предсмертное хрипение,
Надгробное рыдание,
Сиротскую печаль!
Аминь. Теперь подумайте.
Каков попу покой. —

Крестьяне мало думали,
Дав отдохнуть священнику,
Они с поклоном молвили:
«Что скажешь нам еще?»

— Теперь посмотрим, братия,
Каков попу почет?
Задача щекотливая,
Не прогневить бы вас.

Скажите, православные,
Кого вы называете
Породой жеребячьею?
Чур! отвечать на спрос! —

Крестьяне позамялися.
Молчат — и поп молчит.

— С кем встречи вы боитеся,
Идя путем-дорогою?
Чур! отвечать на спрос! —

Кряхтят, переминаются,
Молчат!
— О ком слагаете
Вы сказки балагурные,
И песни непристойные,
И всякую хулу.

Мать-попадью степенную,
Попову дочь безвинную,
Семинариста всякого —
Как чествуете вы?
Кому вдогон, как мерину,
Кричите: го-го-го. —

Потупились ребятушки,
Молчат — и поп молчит.
Крестьяне думу думали,
А поп широкой шляпою
В лицо себе помахивал
Да на небо глядел.
Весной, что внуки малые,
С румяным солнцем — дедушкой
Играют облака:
Вот правая сторонушка
Одной сплошною тучею
Покрылась — затуманилась,
Стемнела и заплакала:
Рядами нити серые
Повисли до земли.
А ближе, над крестьянами,
Из небольших, разорванных,
Веселых облачков
Смеется солнце красное,
Как девка из снопов.
Но туча передвинулась,
Поп шляпой накрывается,
Быть сильному дождю.
А правая сторонушка
Уже светла и радостна,
Там дождь перестает.
Не дождь, там чудо божие:
Там с золотыми нитками
Развешаны мотки.

«Не сами. по родителям
Мы так-то. » — братья Губины
Сказали наконец.
И прочие поддакнули:
«Не сами, по родителям!»
А поп сказал: — Аминь!
Простите, православные!
Не в осужденье ближнего,
А по желанью вашему
Я правду вам сказал.
Таков почет священнику
В крестьянстве. А помещики. —

«Ты мимо их, помещиков!
Известны нам они!»

— Теперь посмотрим, братия,
Откудова богачество
Поповское идет.
Во время недалекое
Империя российская
Дворянскими усадьбами
Была полным — полна.
И жили там помещики,
Владельцы именитые,
Каких теперь уж нет!
Плодилися и множились
И нам давали жить.
Что свадеб там игралося,
Что деток нарождалося
На даровых хлебах!
Хоть часто крутонравные,
Однако доброхотные
То были господа,
Прихода не чуждалися:
У нас они венчалися,
У нас крестили детушек,
К нам приходили каяться,
Мы отпевали их,
А если и случалося,
Что жил помещик в городе,
Так умирать наверное
В деревню приезжал.
Коли умрет нечаянно,
И тут накажет накрепко
В приходе схоронить.
Глядишь, ко храму сельскому
На колеснице траурной
В шесть Лошадей наследники
Покойника везут —
Попу поправка добрая,
Мирянам праздник праздником.
А ныне уж не то!
Как племя иудейское,
Рассеялись помещики
По дальней чужеземщине
И по Руси родной.
Теперь уж не до гордости
Лежать в родном владении
Рядком с отцами, с дедами,
Да и владенья многие
Барышникам пошли.
Ой холеные косточки
Российские, дворянские!
Где вы не позакопаны?
В какой земле вас нет?

Потом, статья. раскольники.
Не грешен, не живился я
С раскольников ничем.
По счастью, нужды не было:
В моем приходе числится
Живущих в православии
Две трети прихожан.
А есть такие волости,
Где сплошь почти раскольники,
Так тут как быть попу?

Все в мире переменчиво,
Прейдет и самый мир.
Законы, прежде строгие
К раскольникам, смягчилися,
А с ними и поповскому
Доходу мат пришел.
Перевелись помещики,
В усадьбах не живут они
И умирать на старости
Уже не едут к нам.
Богатые помещицы,
Старушки богомольные,
Которые повымерли.
Которые пристроились
Вблизи монастырей,
Никто теперь подрясника
Попу не подарит!
Никто не вышьет воздухов.
Живи с одних крестьян,
Сбирай мирские гривенки,
Да пироги по праздникам,
Да яйца о святой.
Крестьянин сам нуждается,
И рад бы дал, да нечего.

А то еще не всякому
И мил крестьянский грош.
Угоды наши скудные,
Пески, болота, мхи,
Скотинка ходит впроголодь,
Родится хлеб сам-друг,
А если и раздобрится
Сыра земля-кормилица,
Так новая беда:
Деваться с хлебом некуда!
Припрет нужда, продашь его
За сущую безделицу,
А там — неурожай!
Тогда плати втридорога,
Скотинку продавай.
Молитесь, православные!
Грозит беда великая
И в нынешнем году:
Зима стояла лютая,
Весна стоит дождливая,
Давно бы сеять надобно,
А на полях — вода!
Умилосердись, господи!
Пошли крутую радугу
На наши небеса! [1]
(Сняв шляпу, пастырь крестится,
И слушатели тож.)

Деревни наши бедные,
А в них крестьяне хворые
Да женщины печальницы,
Кормилицы, поилицы,
Рабыни, богомолицы
И труженицы вечные,
Господь прибавь им сил!
С таких трудов копейками
Живиться тяжело!
Случается, к недужному
Придешь: не умирающий,
Страшна семья крестьянская
В тот час, как ей приходится
Кормильца потерять!
Напутствуешь усопшего
И поддержать в оставшихся
По мере сил стараешься
Дух бодр! А тут к тебе
Старуха, мать покойника,
Глядь, тянется с костлявою,
Мозолистой рукой.
Душа переворотится,
Как звякнут в этой рученьке
Два медных пятака!
Конечно, дело чистое —
За требу воздаяние,
Не брать — так нечем жить.
Да слово утешения
Замрет на языке,
И словно как обиженный
Уйдешь домой. Аминь. —

Покончил речь — и мерина
Хлестнул легонько поп.
Крестьяне расступилися,
Низенько поклонилися.
Конь медленно побрел.
А шестеро товарищей,
Как будто сговорилися,
Накинулись с упреками.
С отборной крупной руганью
На бедного Луку.

Лука стоял, помалчивал,
Боялся, не наклали бы
Товарищи в бока.
Оно быть так и сталося,
Да к счастию крестьянина
Дорога позагнулася —
Лицо попово строгое
Явилось на бугре.

Источник

Поэма Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», которую он писал около 20 лет, — итог творческого пути поэта. Она является глубоким художественным исследованием народной жизни, поднимает важнейшие проблемы эпохи. Для того чтобы ответить на вопрос, сформулированный в стихотворении Некрасова «Элегия»:

«Народ освобожден, но счастлив ли народ?» — поэту потребовалось создать эпопею, которая отразила все важнейшие события и явления в жизни народа в переломный момент истории страны. Автор смотрит на происходящее глазами народа, выражая, прямо или косвенно, его чувства и устремления. Мысли народа, его представления о счастье, о путях к этому счастью выражают не только отдельные герои (семь мужиков, Яким Нагой, Матрена Тимофеевна, Савелий, помещики, купцы, солдаты, чиновники, священники, странники и богомольцы), но и участники массовых сцен, в которых народ предстает как нечто единое: на празднике-ярмарке в селе Кузьминское, на сельском сходе, избирающем бурмистра, на городской базарной площади, на приволжском лугу, в сцене пира на весь мир.

Использование фольклора и сказочных элементов позволяет автору не только построить сюжет с большим охватом пространства, времени и действующих лиц, но и связать поиски народом счастья с верой в победу добра над злом, правды над ложью. Уже зачин поэмы «В каком году — рассчитывай, в какой земле — угадывай», не дающий точных географических координат изображаемых событий, подчеркивает, что речь пойдет обо всей русской земле. Названия деревень, в которых живут мужики, встретившиеся на столбовой дороге, глубоко символичны:

Подтянутой губернии,

Уезда Терпигорева,

Пустопорожней волости,

Из смежных деревень —

Заплатова, Дырявина,

Разугова, Знобишина,

Горелова, Неелова —

Неурожайка тож.

В своем странствии они проходят через Испуганную и Неграмотную губернии, встречаются с жителями деревень Босово, Адовщина, Столбняка, узнают о том, что от неурожая «целые селения на попрошайство осенью, как на доходный промысел, идут…».

Тяжелый, изнурительный труд не спасает от вечной угрозы разорения и голода. Портрет крестьянина-труженика не напоминает сказочного доброго молодца:

Грудь впалая; как вдавленный

Живот; у глаз, у рта

Излучины, как трещины

На высохшей земле;

И сам на землю-матушку

Похож он: шея бурая,

Как пласт, сохой обрезанный,

Кирпичное лицо,

Рука — кора древесная,

А волосы — песок.

Беспросветная жизнь должна бы рождать недовольство, протест:

У каждого крестьянина

Душа, что туча черная —

Гневна, грозна — и надо бы

Громам греметь оттудова,

Кровавым лить дождям,

А все вином кончается…

Центральный вопрос поэмы: «Кому живется весело, вольготно на Руси?» не имеет однозначного ответа:

Роман сказал: помещику,

Демьян сказал: чиновнику,

Лука сказал: попу.

Купчине толстопузому! —

Сказали братья Губины,

Иван и Митродор.

Старик Пахом потужился

И молвил, в землю глядючи:

Вельможному боярину,

Министру государеву

А Пров сказал: царю…

В первой части поэмы священник формулирует общенародный идеал счастливой жизни, с которым не только по простодушию и наивности соглашаются правдоискатели:

В чем счастие, по-вашему?

Покой, богатство, честь,

Не так ли, друга милые?

Они сказали: «Так».

Но дело в том, какое содержание вкладывают представители разных сословий в понятие «счастье». Для попа счастье — в крепостническом прошлом, когда церковь была на содержании у богатых помещиков. Разорение помещиков и обнищание крестьянства привели к упадку духовное сословие. Содержание священника и причта ложится на плечи крестьянина, который «сам нуждается и рад бы дать, да нечего». Два помещика, Оболт-Оболдуев и Утятин-князь, тоскуют о навсегда утраченном рае крепостной Руси. Их дворянское счастье — в праздности, роскоши и чревоугодии:

Французу не привидится

Во сне — какие праздники,

Не день, не два — по месяцу

Мы задавали тут.

Свои индейки жирные,

Свои наливки сочные,

Свои актеры, музыка,

Прислуги — целый полк!

Пять поваров, два пекаря…

в потехах псовой охоты, в своеволии, которое разрешало крепостное право:

Кого хочу — помилую,

Кого хочу — казню.

Закон — мое желание!

Кулак — моя полиция!

Богатство «прогрессивного» помещика Оболта-Оболдуева основано на поборах с оброчных крестьян, которые гостинцы добровольные несли из «Киева — с вареньями, из Астрахани — с рыбою». Покой помещика — вера в идиллию единой семьи помещика и крестьянина, где помещик — отец, а крестьяне — дети, которых помещик по-отечески наказывает и великодушно милует.

Счастье помещик понимает как удовлетворенное властолюбие, выражающееся в самодурстве. Честь помещика — это спесь, тщеславная гордость своим происхождением. А народ понимает счастье по-своему. Солдат счастлив тем, что в двадцати сражениях «был, а не убит», «нещадно бит я палками» — а остался жив; старуха радуется, что не умрет с голоду, так как «родилось реп до тысячи на небольшой гряде»; каменщик, надорвавшийся на работе, рад, что добрался до родной деревни. Их счастье — в отсутствии несчастья. Для народа богатство — достаток, который дает честный труд, приносящий радость человеку, пользу другим.

Покой — внутренняя гармония и чистая совесть. Честь — уважение, любовь, сострадание, возможные между людьми.

Для народа слова: богатство, честь, покой — наполнены высоким нравственным содержанием. И в соответствии с этими нравственными запросами народ выбирает свой эталон счастья, указывая странникам на счастливых. Это Ермил Гирин, человек чести, правды и совести:

Да, был мужик единственный!

Имел он все, что надобно

Для счастья: и спокойствие,

И деньги, и почет,лл

Почет завидный, истинный,

Не купленный ни деньгами,

Ни страхом: строгой правдою,

Умом и добротой.

Народ называет счастливой Матрену Тимофеевну Корчагину, хотя она сама не соглашается с этим мнением: «Не дело между бабами счастливую искать». Счастливой она была только в молодости:

Мне счастье в девках выпало:

У нас была хорошая,

Непьющая семья

И добрая работница

И петь-плясать охотница

Я смолоду была.

Хороший муж, лад в семье — это и есть счастье. А потом пошли беды и несчастья: погиб сын, забрали мужа в солдаты, саму высекли, дважды горели, «Бог сибирской язвою» трижды наградил. Но мнение людей о счастье Матрены Тимофеевны не случайно: выстояла, вынесла все испытания, спасла сына от плетей, мужа от солдатчины, сохранила собственное достоинство, силу, которая ей нужна для работы, любовь к детям.

Матрена называет деда Савелия — «богатыря святорусского», который двадцать лет провел на каторге. Эти простые люди — золотой фонд русской нации. Одним из условий счастья народного в их понимании является свобода. Поэтому так ненавистны им холопы: предатель Егор Шутов, староста Глеб, Яков:

Люди холопского звания —

Сущие псы иногда!

Чем тяжелей наказания,

Тем им милей господа.

Некрасов глубоко убежден, что счастье возможно только в обществе свободных людей. Поэтому так дороги ему люди, не смирившиеся со своим рабским положением. Всем своим повествованием он приводит читателя к мысли:

Еще народу русскому

Пределы не поставлены:

Пред ним широкий путь.

В поэме немало образов бунтарей и народных заступников. Таков, например, Ермил Гирин. В трудную минуту он просит помощи у народа и получает ее. Таков Агап Петров, бросивший гневное обвинение князю Утятину. Бунтарские идеи несет и странник Иона.

Мотив истинного счастья народного возникает в последней главе «Доброе время — добрые песни», и связан он с образом Гриши Добросклонова, в котором воплотился нравственный идеал писателя. Сын дьячка, вскормленный всем крестьянским миром, впитавший с молоком матери горькую крестьянскую слезу, Гриша не просто испытывает глубокую и преданную любовь к народу, но и становится народным заступником, сознательным борцом за народное счастье. О его дальнейшей судьбе Некрасов говорит:

Судьба ему готовила

Путь славный, имя громкое

Народного заступника,

Чахотку и Сибирь.

Такая судьба типична для русских революционеров-демократов. Фамилия героя похожа на фамилию Добролюбова, которого Некрасов очень любил и ценил. Именно Гриша формулирует авторскую мысль о счастье народа:

Доля народа,

Счастье его,

Свет и свобода

Прежде всего!

Песня «Русь»     гимн крестьянской Руси, которая, преодолев бессилие, холопское терпение, проснется и поднимется на борьбу за свое освобождение:

Рать подымается

Неисчислимая!

Сила в ней скажется

Несокрушимая.

Но мысли о революционном преобразовании мира, по мнению Некрасова, еще не вошли в народное сознание.

Цитаты из русской классики со словом «гостеприимство»

ИНСЦЕНИРОВКА ПО ПОЭМАМ А.С. ПУШКИНА

КАВКАЗСКИЙ ПЛЕННИК

Чтец 1.

 

В ауле, на своих порогах,
Черкесы праздные сидят.
Сыны Кавказа говорят
О бранных, гибельных тревогах,
О красоте своих коней,
О наслажденьях дикой неги;
Воспоминают прежних дней
Неотразимые набеги.

Чтец 2.

 

И вдруг пред ними на коне
Черкес. Он быстро на аркане
Младого пленника влачил.
«Вот русский!» – хищник возопил.

Пленник.

 

И долго пленник молодой
Лежал в забвении тяжелом.
Затмилась перед ним природа.
Прости, священная свобода!
Он раб.

(Пауза)

 

За днями дни прошли как тень.
В горах, окованный, у стада
Проводит пленник каждый день.

Черкешенка.

 

Пленник милый,
Развесели свой взор унылый…
Слыву я девою жестокой,
Неумолимой красотой.
Я знаю жребий мне готовый:
Меня отец и, брат суровый
Немилому продать хотят
В чужой аул ценою злата;
Но умолю отца и брата,
Не то – найду кинжал иль яд.
Непостижимой, чудной силой
К тебе я вся привлечена;
Люблю тебя, невольник милый,
Душа тобой упоена…

Пленник.

 

Но он с безмолвным сожаленьем
На деву страстную взирал
И, полный тяжким размышленьем
Словам любви ее внимал.
«Забудь меня: твоей любви,
Твоих восторгов я не стою.
Бесценных дней не трать со мною;
Другого юношу зови.
Его любовь тебе заменит
Моей души печальный хлад;
Он будет верен, он оценит
Твою красу, твой милый взгляд,
И жар младенческих лобзаний,
И нежность пламенных речей».

Черкешенка.

 

Ах, русский, русский, для чего,
Не зная сердца твоего,
Тебе навек я предалася!

Чтец 1.

 

Однажды слышит русский пленный,
В горах раздался клик военный:
«В табун, в табун!» Бегут, шумят;
Уздечки медные гремят,
Чернеют бурки, блещут брони,
Кипят оседланные кони,
К набегу весь аул готов.

(Пауза)

 

Утих аул; на солнце спят
У саклей псы сторожевые.

Пленник.

 

Сев на бреге,
Мечтает русский о побеге,
Но цепь невольника тяжка,
Быстра глубокая река.

Чтец 2.

 

И вдруг кого-то слышно стало,
Мелькнуло девы покрывало,
И вот – печальна и бледна
К нему приближалась она.
Уста прекрасной ищут речи;
Глаза исполнены тоской,
И черной падают волной
Ее власы на грудь и плечи.
В одной руке блестит пила,
В другой кинжал ее булатный.

Черкешенка.

 

На пленника возведши взор.
«Беги, – сказала дева гор, —
Нигде черкес тебя не встретит.
Прости – забудь мои мученья,
Дай руку мне… в последний раз»

Пленник.

 

К черкешенке простер он руки,
Воскресшим сердцем к ней летел,
И долгий поцелуй разлуки
Союз любви запечатлел.
Рука с рукой, унынья полны.
Сошли ко брегу в тишине —
И русский в шумной глубине
Уже плывет и пенит волны,
Уже противных скал достиг,
Уже хватается за них…

Чтец 1.

 

Вдруг волны глухо зашумели,
И слышен отдаленный стон…
На дикий брег выходит он,
Глядит назад, брега яснели
И, опененные, белели:
Но нет черкешенки младой
Ни у брегов, ни под горой…
Все мертво… на брегах уснувших
Лишь ветра слышен легкий звук,
И при луне в водах плеснувших
Струистый исчезает круг.

КАМЕННЫЙ ГОСТЬ

Первый гость.

 

Клянусь тебе, Лаура, никогда
С таким ты совершенством не играла.
Как роль свою ты верно поняла!

Второй гость.

 

Как развила ее! с какою силой!

Первый гость.

Лаура.

 

Да, мне удавалось
Сегодня каждое движенье, слово.
Я вольно предавалась вдохновенью,
Слова лились, как будто их рождала
Не память рабская, но сердце…

Второй гость.

 

Какие звуки! сколько в них души!
А чьи слова, Лаура?

Лаура.

Дон Карлос.

Лаура.

 

Их сочинил когда-то
Мой верный друг.

Дон Карлос.

 

Твой Дон Гуан – безбожник и мерзавец,
А ты, ты дура!

Лаура (сердится и смеется).

 

Ты с ума сошел?
Да я сейчас велю тебя зарезать
Моим слугам, хоть ты испанский гранд.

Дон Карлос (встает).

Первый гость.

Второй гость.

 

Дон Карлос, не сердись. Она забыла.

Лаура.

 

Что? что Гуан на поединке честно
Убил его родного брата?
Правда: жаль, что не его.

Дон Карлос.

Лаура.

 

Ага! сам сознаешься, что ты глуп.
Так помиримся.

Дон Карлос.

 

Виноват, Лаура,
Прости меня. Но знаешь: не могу
Я слышать это имя равнодушно…

Лаура (отойдя в сторону, задумчиво).

 

А виновата ль я, что поминутно
Мне на язык приходит это имя?

РУСАЛКА

Девушка (сидит в кресле, щелкает пультом видеомагнитофона)

 

Ах, наконец ты вспомнил обо мне!
Не стыдно ли тебе так долго мучить
Меня пустым жестоким ожиданьем?
Чего мне в голову не приходило?
Каким себя я страхом не пугала?
Но слава Богу! жив ты, невредим,
И любишь все по-прежнему меня;
Не правда ли?

Князь (протягивает ей подарки и деньги)

(Достает из другого кармана еще подарки)

Девушка (проверяет его карман, садится)

 

Однако ты
Печален; что с тобою?

Князь (нервно)

 

Я печален?
Тебе так показалось – нет, я весел
Всегда, когда тебя лишь вижу.

Девушка (дразнит его)

 

Нет.
Когда ты весел, издали ко мне
Спешишь и кличешь: где моя голубка,
Что делает она?

Князь (решительно)

 

Я не хочу притворствовать напрасно,
Ты права: в сердце я ношу печаль
Тяжелую.

Девушка (подозрительно и требовательно)

 

Но больно мне с тобою не грустить
Одною грустью – тайну мне поведай.

Князь (испуганно в сторону)

 

Зачем мне медлить? чем скорей, тем лучше.

(Как будто отчитывается)

 

Я счастлив был тобой, твоей любовью,
И что вперед со мною ни случится,
Где б ни был я, всегда я буду помнить
Тебя, мой друг; того, что я теряю,
Ничто на свете мне не заменит.

Девушка (насмешливо)

 

Я слов твоих еще не понимаю,
Но уж мне страшно. Нам судьба грозит,
Готовит нам неведомое горе.
Разлуку, может быть.

(Как бы догадавшись встает.)

Князь (закрывается рукой)

 

Ты угадала.
Разлука нам судьбою суждена.

Девушка (руки в боки)

 

Кто нас разлучит? Разве за тобою
Идти вослед я всюду не властна?

Князь (еще более испуганно)

 

Не снаряжаюсь я ни в дальный путь,
Ни на войну – я дома остаюсь.
Но должен я с тобой навек проститься.

Девушка

 

Постой, теперь я понимаю всё…
Ты женишься. Ты женишься?!

(Бросается на него с кулаками)

ЦЫГАНЫ

Чтец.

 

Цыганы шумною толпой
По Бессарабии кочуют.
Они сегодня над рекой
В шатрах изодранных ночуют.
Как вольность, весел их ночлег
И мирный сон под небесами.
Спокойно все, луна сияет
Одна с небесной вышины
И тихий табор озаряет.

Старик-цыган.

 

В шатре одном старик не спит;
Он перед углями сидит,
Согретый их последним жаром.
Его молоденькая дочь
Пошла гулять в пустынном поле.
Земфиры нет как нет; и стынет
Убогий ужин старика.

Земфира.

 

Но вот она. За нею следом
По степи юноша спешит;
Цыгану вовсе он неведом.
«Отец мой, – дева говорит, —
Веду я гостя; за курганом
Его в пустыне я нашла
И в табор на ночь зазвала.
Он хочет быть как мы цыганом;
Его преследует закон,
Но я ему подругой буду.
Его зовут Алеко – он
Готов идти за мною всюду».

Старик-цыган.

Алеко.

Земфира.

 

Он будет мой:
Кто ж от меня его отгонит?
Скажи, мой друг: ты не жалеешь
О том, что бросил навсегда?

Алеко.

Земфира.

 

Ты разумеешь:
Людей отчизны, города.

Алеко.

 

О чем жалеть? Когда б ты знала,
Когда бы ты воображала
Неволю душных городов!

Чтец.

 

Прошло два лета. Так же бродят
Цыганы мирною толпой;
Везде по-прежнему находят
Гостеприимство и покой.

Алеко.

 

Презрев оковы просвещенья,
Алеко волен, как они;
Он без забот и сожаленья
Ведет кочующие дни.
Все тот же он; семья все та же;
Он, прежний лет не помня даже,
К бытью цыганскому привык.

Чтец.

 

Старик на вешнем солнце греет
Уж остывающую кровь;
У люльки дочь поет любовь.
Алеко внемлет и бледнеет.

Земфира (поет).

 

Старый муж, грозный муж,
Режь меня, жги меня:
Я тверда; не боюсь
Ни ножа, ни огня.
Ненавижу тебя,
Презираю тебя;
Я другого люблю,
Умираю любя.

Алеко.

 

Молчи. Мне пенье надоело,
Я диких песен не люблю.

Земфира.

 

Не любишь? мне какое дело
Я песню для себя пою.
Так понял песню ты мою?

(Свидание)

Молодой цыган.

Земфира.

 

Пора: мой муж ревнив и зол.

Молодой цыган.

 

Одно… но доле!., на прощанье.

Земфира.

 

Прощай, покамест не пришел.

Молодой цыган.

 

Скажи – когда ж опять свиданье?

Земфира.

 

Сегодня, как зайдет луна,
Там, за курганом над могилой.

Молодой цыган.

Земфира.

 

Вот он! беги!.. Приду, мой милый.

Алеко.

 

Проснулся я.
Куда вы! не спешите оба;
Вам хорошо и здесь у гроба.

Земфира.

Алеко.

 

Постой! Куда, красавец молодой? Лежи!

Вонзает в него нож.

Земфира.

Молодой цыган.

Земфира.

 

Алеко, ты убьешь его!
Взгляни: ты весь обрызган кровью
О, что ты сделал?

Алеко.

 

Ничего.
Теперь дыши его любовью.

Земфира.

 

Нет, полно, не боюсь тебя!
Твои угрозы презираю,
Твое убийство проклинаю…

Алеко.

(Поражает ее.)

Земфира.

Старик-цыган.

 

Восток, денницей озаренный,
Сиял. Алеко за холмом,
С ножом в руках, окровавленный,
Сидел на камне гробовом.
Два трупа перед ним лежали.

ИНСЦЕНИРОВКА ПО ЛЮБОВНОЙ ТЕМЕ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А.С. ПУШКИНА

1

Алексей (на авансцене, разочарованный)

 

Нет, нет, не должен я, не смею, не могу
Волнениям любви безумно предаваться;
Спокойствие мое я строго берегу
И сердцу не даю пылать и забываться;
Нет, полно мне любить…

2

Барышня Лиза и ее горничная Настя в комнате Лизы. Настя причесывает Лизу, Лиза смотрится в зеркальце и кокетничает.

Настя. Нельзя ли мне, барышня, сходить в гости в соседнюю деревню на именины Старостиной дочери?

Лиза. Вот как? Господа в ссоре, а слуги друг к другу в гости ходят?

Настя. Но ведь вы с молодым барином не ссорились…

Лиза. Да мы еще и не видались. Но, говорят, он почему-то печален, задумчив… Напрасно…

Чтец 3 (девушка).

 

Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.
Сердце в будущем живет,
Настоящее уныло;
Все мгновенно, все пройдет;
Что пройдет, то будет мило.

3

Алексей (задумчивый, смотрит на портрет)

 

Я вас любил, любовь, еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем.
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.

 
 Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я Вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог любимой быть другим.

4

Настя. Ах, барышня, как же весело было на именинах, как мы угощались и как потом играли и с молодым барином в горелки бегали.

Чтец 1.

 

Что смолкнул веселия глас?
Раздайтесь, вакхальны припевы!
Да здравствуют нежные девы
И юные жены, любившие нас!
Полнее стакан наливайте!
На звонкое дно
В густое вино
Заветные кольца бросайте!
Подымем стаканы, содвинем их разом!
Да здравствуют музы, да здравствует разум!
Ты, солнце святое, гори!
Как эта лампада бледнеет
Пред ясным восходом зари,
Так ложная мудрость мерцает и тлеет
Пред солнцем бессмертным ума.
Да здравствует солнце, да скроется тьма!

Лиза. Как бы мне познакомится с молодым соседом…

Настя. Чего проще, переодевайтесь крестьянкою и идите в лес, он там каждый день на охоте.

Лиза переодевается неузнаваемо.

5

Переодетая Лиза идет по лесу. Алексей смотрит из кустов.

Алексей (сам с собой).

 

Всё в ней гармония, всё диво,
Всё выше мира и страстей;
Она покоится стыдливо
В красе торжественной своей;
Она кругом себя взирает:
Ей нет соперниц, нет подруг;
Красавиц наших бледный круг
В ее сиянье исчезает.

Алексей и Лиза приближаются друг к другу и танцуют вальс; возможно присоединение к ним группы танцующих.

Расходятся. Алексей смотрит ей вслед.

Чтец 2.

 

Но что со мной? Я как во сне!
Что шевельнулось в глубине
Души холодной и ленивой?
Досада?.. Суетность?..
Иль вновь Забота юности – любовь?
Увы, сомненья нет, – влюблен я;
Влюблен, как мальчик, полный страсти юной!
Пускай погибну я, но прежде
Я в ослепительной надежде
Вкушу волшебный яд желаний,
Упьюсь несбыточной мечтой!
Везде, везде он предо мной,
Образ желанный, дорогой,
Везде, везде он предо мною!

6

Лиза немного в другом наряде (но также в крестьянском) и Алексей бросаются друг к другу, кружатся и смеются. Останавливаются.

Алексей

 

Пустое вы сердечным ты
Она, обмолвясь, заменила
И все счастливые мечты
В душе влюбленной возбудила.

 
 Пред ней задумчиво стою,
Свести очей с нее нет силы;
И говорю ей: как вы милы!
И мыслю: как тебя люблю!

Расходятся.

7

Лиза пишет письмо в своей комнате.

Чтец 3 (девушка).

 

Зачем вы посетили нас?
В глуши убогого селенья
Я никогда не знала б вас,
Не знала б горького мученья.
Души неопытной волненья
Смирив со временем (как знать?).
По сердцу я нашла бы друга,
Была бы верная супруга
И добродетельная мать.

Чтец 4 (девушка).

 

Другой!.. Нет, никому на свете
Не отдала бы сердца я!
То в вышнем суждено совете…
То воля неба: я твоя;
Вся жизнь моя была залогом
Свиданья верного с тобой;
Я знаю, ты мне послан Богом,
До гроба ты хранитель мой…

Чтец 5 (девушка).

 

Ты в сновиденьях мне являлся,
Незримый, ты мне был уж мил,
Твой чудный взгляд меня томил,
В душе твой голос раздавался
Давно… нет, это был не сон!
Ты чуть вошел, я вмиг узнала,
Вся обомлела, запылала
в мыслях молвила: вот он!

Чтец 6 (девушка).

 

Не правда ль? я тебя слыхала;
Ты говорил со мной в тиши,
Когда я бедным помогала
Или молитвой услаждала
Тоску волнуемой души?

Чтец 3 (девушка).

 

И в это самое мгновенье
Не ты ли, милое виденье,
В прозрачной темноте мелькнул,
Приникнул тихо к изголовью?

Чтец 4 (девушка).

 

Не ты ль, с отрадой и любовью,
Слова надежды мне шепнул?

Чтец 5 (девушка).

 

Кто ты, мой ангел ли хранитель,
Или коварный искуситель:
Мои сомненья разреши.

Чтец 6 (девушка).

 

Быть может, это все пустое,
Обман неопытной души!
И суждено совсем иное…

Чтец 3 (девушка).

 

Но так и быть! Судьбу мою
Отныне я тебе вручаю,

Чтец 4 (девушка).

 

Перед тобою слезы лью,
Твоей защиты умоляю…

Чтец 5 (девушка).

 

Вообрази: я здесь одна.
Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна.

Чтец 6 (девушка).

 

Я жду тебя; единым взором
Надежды сердца оживи
Иль сон тяжелый перерви.
Увы, заслуженным укором!

Запечатывает, письмо попадает к Алексею.

8

Алексей (около камина читает письмо).

 

Прощай, письмо любви! прощай: она велела.
Как долго медлил я! как долго не хотела
Рука предать огню все радости мои!..
Но полно, час настал. Гори, письмо любви.

 
 Готов я; ничему душа моя не внемлет.
Уж пламя жадное листы твои приемлет…
Минуту!., вспыхнули! пылают – легкий дым
Виясь, теряется с молением моим.

 
 Уж перстня верного утратя впечатленье,
Растопленный сургуч кипит… О провиденье

 
 Свершилось! Темные свернулися листы;
На легком пепле их заветные черты
Белеют. Грудь моя стеснилась. Пепел милый,
Отрада бедная в судьбе моей унылой,
Останься век со мной на горестной груди…

Алексей оборачивается к портрету и быстро пишет.

Чтец 1.

 

Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

 
 В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.

 
 Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.

 
 В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.

Чтец 2.

 

Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.

Алексей запечатывает письмо.

9

Лиза в своей комнате, одетая барышней, читает его письмо. Алексей вбегает и останавливается, пораженный.

Лиза. И вы не узнаете меня?

ПАМЯТИ ДЕКАБРИСТОВ

Сцена оформлена портретами декабристов, их жен, картинами из эпохи первой трети XIX века.

Звучит музыка.

Ведущий 1. Это были красивые молодые люди, хорошо образованные, с блестящей карьерой военной и статской службы. Все самое благородное среди русской молодежи – военные, самые любимые литераторы, потомки древних родов. У них, казалось, было все: земли, крестьяне, богатые усадьбы, картинные галереи, уважение и почет в аристократическом свете. Перед каждым открыты широчайшие возможности.

Что еще нужно для счастливого будущего? Что мешало им наслаждаться всем, чем так щедро одарила судьба?

Чтец 1.

 

И жили мы, как у Христа за пазухой,
И знали мы почет.
Дома с оранжереями, с китайскими беседками,
И с английскими парками,
На каждом флаг играл,
Играл, манил приветливо,
Гостеприимство русское и ласку обещал.
Французу не привидится во сне,
Какие праздники
Не день, не два – по месяцу
Мы задавали тут.
Свои актеры, музыка,
Прислуги целый полк,
Ни в ком противоречия,
Кого хочу – помилую,
Кого хочу – казню.
Закон – мое желание,
Кулак – моя полиция.

Ведущий 2. И все-таки, что побудило этих баловней судьбы выступить против своего же сословия и власти, которую они поддерживали? Почему объединились они в тайные союзы вольнодумцев?

Ведущий 1. Молодые офицеры получили боевое крещение в Отечественной войне 1812 года. Многие проявили себя героями. Матвей Муравьев-Апостол писал: «Мы были дети 1812 года». Пройдет десять лет, и все смешается в России: бывшие боевые товарищи окажутся по разные стороны истории: лучшая часть отправится на эшафот, на каторгу, в ссылку. Другая найдет себя в служении царю, и в этом будет видеть свой незыблемый долг.

Ведущий 2. Отгремела война с Наполеоном, русская армия отправилась в Заграничный поход. Будущие декабристы познакомились с европейскими политическими порядками, воочию увидели жизнь населения европейских стран, почувствовали разницу с российской действительностью.

Чтец 1.

 

Русское войско – сильное войско,
Сплоченность и дружность присущи ему,
Потому не отдали мы Русь никому.
Французов прогнали в недавние дни,
В самый Париж убежали они;
Наполеон отрекся от престола,
И сослан был на остров скоро.
Русское войско в Париже проживало,
Тратило деньги и пировало,
Крестьяне, дворяне, – все вместе мы были,
Вместе стреляли, вместе рубили,
Европу все вместе увидели мы
И вспомнили Родину…
В Европе все люди были равны, все свободны!
А нам возвращаться нужно в Россию,
Хотя в Европе, конечно, красиво,
Кому в именье – праздную жизнь вести,
А кому – тяжкую ношу нести.
Несправедливо это было,
Ведь вместе все врагов мы били.
Все мы достойные награды,
Кому ее надо, а кому – не надо.
Царь должен нас благодарить,
Свободу и равенство всем подарить!

Ведущий 1. Победоносные русские войска вошли в Париж, вся Европа рукоплескала освободителям, – и после этого крестьяне, вернувшись домой, снова оказались в крепостном рабстве. Те, кто проливал кровь и совершал подвиги, вновь стали собственностью своих помещиков.

Чтец 2.

 

Но мысль ужасная здесь душу омрачает:
Среди цветущих нив и гор
Друг человечества печально замечает
Везде невежества губительный позор.
Не видя слез, не внемля стона,
На пагубу людей избранное судьбой,
Здесь барство дикое без чувства, без закона,
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца;
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь рабство тощее влачится по браздам
Неумолимого владельца.
Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,
Надежд и склонностей в душе питать не смея,
Здесь девы юные цветут
Для прихоти развратного злодея.
Опора милая стареющих отцов,
Младые сыновья, товарищи трудов,
Из хижины своей идут собою множить
Дворовые толпы измученных рабов.
О, если б голос мой умел сердца тревожить!
Почто в груди моей горит бесплодный жар
И не дан мне в удел витийства грозный дар?
Увижу ль, о друзья, народ неугнетенный,
И рабство, падшее по манию царя,
И над Отечеством свободы просвещенной
Взойдет ли, наконец, прекрасная заря?

Ведущий 2. Казалось таким естественным вознаградить народ: дать крестьянам волю, разрушить крепостничество и даровать право на участие в государственных делах. Ожидание осуществления давних благородных замыслов наполняло сердца вернувшихся в Россию героев.

Ведущий 1. Дворяне-офицеры, вернувшись на родину, стремились служить своему народу. Эти люди намеревались перестроить Россию, спасти ее от крепостничества, неограниченного произвола чиновников, от взяточничества и несправедливого суда. Николай Бестужев писал: «Мы видели необходимость действовать, мы чувствовали необходимость пробудить Россию».

Ведущий 2. Почему в России не так, как в Европе? Будущие декабристы искали и находили ответы на терзавшие их вопросы в политических и философских сочинениях русских и западноевропейских мыслителей. Они знали почти наизусть книги Ж.-Ж. Руссо, Ф. Вольтера, Д. Дидро, К. Гельвеция, Ш. Монтескье. Изучали они работы английских экономистов А. Смита, И. Бентама, а также конституции западноевропейских государств и США.

Вера в возможность перемен росла, готовность бороться крепла.

Чтец 3(за Александра I).

 

Меня поставил бог
над русскою землею,
Гордитесь, русские, быть царскими рабами.
Закон ваш – мысль моя!
Отечество вам – флаг над гордыми дворцами.
Россия – это я!

Господа, вы насмотрелись на европейские вольности, вы жаждете переворота? Не забывайте, в какой стране вы живете. Русский народ не готов к переменам, он для них не созрел.

И государь, опасаясь распространения европейских революционных идей, в большей степени желал не делиться властью, а укрепить ее.

Чтец 1.

 

Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман:
Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман!
Но в нас кипят еще желанья:
Под гнетом власти роковой
Нетерпеливою душой
Отчизны внемлем призыванья.
Мы ждем с томленьем упованья
Минуты вольности святой,
Как ждет любовник молодой
Минуты сладкого свиданья.
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, Отчизне посвятим
Души прекрасные порывы.
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья, —
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!

Ведущий 1. Накануне 14 декабря на квартире у Кондратия Федоровича Рылеева обсуждался предложенный им план действий.

Чтец 1. К.Ф. Рылеев: «Необходимо собрать верные войска на Сенатской площади, где располагаются правительственные здания, чтобы не допустить присяги сенаторов и вынудить их подписать революционный «Манифест к революционному народу», подготовленный Северным обществом».

Чтец 2. Н.А. Бестужев: «Да, господа! В этот документ должно быть включено объявление о свержении самодержавия, отмене крепостного права, сокращении срока солдатской службы».

Чтец 3. И.И. Пущин: «И еще, самое важное, что нужно включить в этот документ – это провозглашение гражданских свобод».

Чтец 2. С.П. Трубецкой: «В «Манифесте» нужно предусмотреть созыв Великого собора – Учредительного собрания – для решения вопросов о принятии Конституции и форме правления в России».

Чтец 3. А.И. Якубович: «Я предлагаю под моим командованием еще затемно захватить Зимний дворец и арестовать царскую семью».

Чтец 1. К.Ф.Рылеев: «Царя Николая нужно изничтожить физически, чтобы внести смятение в ряды его сторонников и тем самым обеспечить успех восстанию».

Чтец 3. А.И. Якубович: «Нет, от цареубийства нужно отказаться».

Чтец 2. С.П. Трубецкой: «Также надо захватить Петропавловскую крепость».

Чтец 1. Н.А. Бестужев: «Я считаю, что успешный исход восстания вполне вероятен».

Чтец 3 (за Николая I). За несколько дней до восстания меня предупредили о преступных намерениях Южного и Северного обществ. Некоторые из участников заговора сочли выступление против императора несовместимым с дворянской честью. Я с тревогой ожидал предстоящие испытания, меня преследовали мысли о гибели, особенно беспокоила позиция гвардии – активной силы всех государственных переворотов.

Ведущий 1. Ранним утром 14 декабря 1825 года к Сенатской площади Санкт-Петербурга стали подходить мятежные войска и выстраиваться вокруг памятника Петру.

Братья Бестужевы руководили построением солдат в боевое каре. К полудню все три площади – Адмиралтейская, Дворцовая, Петровская – и прилегающие к ним улицы – были забиты людьми.

Тем временем по приказу Николая I на Сенатскую площадь стягивались правительственные войска.

Чтец 1.

 

Иди в огонь за честь Отчизны,
За убежденья, за любовь,
Иди и гибни безупречно;
Умрешь недаром, дело прочно,
Когда под ним струится кровь.

Ведущий 2. Первый же залп картечи смешал ряды восставших. Многие кинулись на лед Невы. На реке под тяжестью массы людей образовалась полынья. Люди стали тонуть, гибнуть от пуль.

Ведущий 1. Восстание было коротким, но ослепительным, как вспышка молнии.

Ведущий 2. Эхо событий на Сенатской площади долетело до южных полков, где среди офицеров было немало членов тайных обществ.

Ведущий 1. 29 декабря 1825 г. выступил Черниговский полк.

Ведущий 2. Намеченный план осуществить не удалось. Многие офицеры мучительно сомневались в правомочности своих действий. О цареубийстве спорить, приводить аргументы не одно и то же с действием. Каховский в тюрьме горько сожалел о своем выстреле в генерала Милорадовича, героя войны 1812 года и любимца солдат. Не будучи трусом, смалодушничал и назначенный диктатором восстания князь Трубецкой. Его поведение пытался объяснить впоследствии Николай Бестужев: «Храбрость солдата и храбрость заговорщика не одно и то же. В первом случае даже при неудаче его ждут почесть и награды, тогда как в последнем при удаче ему предстоит туманная будущность, а при проигрыше дела – верный позор и бесславная смерть».

Ведущий 1. Сразу же после восстания в Петербурге, в ночь с 14 на 15 декабря 1825 года, во многие дома столицы прибыли представители власти для препровождения бунтовщиков в Петропавловскую крепость. Декабристов возили на допрос прямо к Николаю, в Зимний дворец. Император лично вел следствие и суд над декабристами. Многих арестованных генералов и офицеров он знал лично, других изучал на допросе.

Диалог Николая I с Иваном Анненковым.

Чтец 3 (за Николая I). Почему вы не донесли, что создано тайное общество?

Чтец 2 (за Анненкова). Нечестно доносить на товарищей!

Чтец 3 (за Николая I). Вы не имеете понятия о чести. Знаете ли вы, чего заслуживаете?

Чтец 2 (за Анненкова). Смерти, государь.

Чтец 3 (за Николая I). Вы думаете, что Вас расстреляют, что Вы будете интересны! Нет!.. Я вас в крепости сгною.

Диалог Николая I с Николаем Бестужевым.

Чтец 3 (за Николая I). Вы знаете, что все в моих руках. Я могу простить вас, и если бы мог увериться в том, что впредь буду иметь в вас верного слугу, то готов простить!

Чтец 1 (за Николая Бестужева). Ваше величество! В том и несчастье, что вы все можете сделать, что вы выше закона. Желаю, чтобы впредь жребий ваших подданных зависел от закона, а не от вашей прихоти, ваших капризов или минутных настроений.

Ведущий 1. О мрачном равелине Петропавловской крепости и страшном «Секретном доме», расположенном на его территории, в городе ходили темные слухи. О тех, кто здесь сидел, говорили как о «забытых», заживо погребенных людях. Это было мрачное царство нечеловеческих страданий. Сами тюремщики, вынужденные обслуживать одиночные камеры Алексеевского равелина, чувствовали себя в их стенах живыми мертвецами. Отсюда заключенных отправляли только на смертную казнь или в ссылку.

Ведущий 2. В ночь на 15 декабря казематы Алексеевского равелина заполнились участниками восстания. В этом страшном месте камеры были так тесны, что в них едва можно было поместить кровать, столик, чугунную печь. Когда печь топилась, клетка наполнялась удушливым смрадом, а пар, охлаждаясь, стекал со стен, и в течение дня из каждого каземата воду выносили ведрами. Заключенные часто болели. Чахотка была частой гостьей Алексеевского равелина.

Чтец 1 (за Кондратия Рылеева). Но даже в таких условиях рождались слова:

 

Известно мне, погибель ждет
Того, кто первым восстает
На утеснителей народа —
Судьба меня уж обрекла,
Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода?
Тюрьма мне в честь, не в укоризну,
За дело правое я в ней,
И мне ль стыдиться сих цепей,
Когда ношу их за Отчизну.

Ведущий 1. Многих декабристов содержали в темных камерах, куда не проникали лучи света, на руках и ногах у них были кандалы, временами им уменьшали рацион пищи и питья до голодной нормы.

Ведущий 2. Вели себя арестованные благородно, согласно законам чистой совести и кодексу офицерской чести. Многие в русском обществе понимали незаслуженность наказания декабристов и предлагали им бежать. Ивану Пущину предложил бежать его лицейский товарищ Александр Горчаков. Михаилу Лунину – великий князь Константин. Михаилу Фонвизину – солдаты полка, которым он когда-то командовал, несшие караул в крепости.

Ведущий 1. Вот как об этом говорил Михаил Лунин: «Бежать за границу, избегая той участи, которой подвергнутся мои товарищи, было бы малодушием. Я разделял с товарищами их убеждения, разделю и наказание».

Ведущий 2. Отказались уехать за границу, и тем самым избежать ареста и суда, многие.

Ведущий 1. Всего по делу декабристов было арестовано 579 человек; многие оправданы еще на следствии. Виновными признаны 289 человек, из которых 121 предан суду. Всего наказано 1700 человек.

Ведущий 2. Манифест от 1 июня 1826 года учредил Верховный уголовный суд из трех государственных сословий: представителей Государственного Совета, Сената, Синода. Суд разделил всех арестованных на 11 разрядов по степени виновности.

Чтец 3 (за Николая I). Я удивлю Европу своим милосердием!

Ведущий 1. Приговор Верховного суда.

Чтец 3 (за Николая I). Пятерых самых опасных преступников…

В это время выходят 5 человек, играющие роли декабристов.

Чтец 4 (за Павла Пестеля). «Настоящая моя история заключается в двух словах: я страстно любил свое Отечество, я желал его счастья с энтузиазмом».

Чтец 5 (за Сергея Муравьева-Апостола). «Жертвовать всем, даже жизнью, для блага Отечества, было влечением сердца каждого из нас».

Чтец 6 (за Петра Каховского). «Мы имели слово, потрясающее сердца равно всех сословий в народе – свобода!»

Чтец 1 (за Кондратия Рылеева).

«Я ль буду в роковое время

Позорить гражданина сан,

И подражать тебе, изнеженное племя

Переродившихся славян?

Нет, неспособен я в объятьях сладострастья

В постыдной праздности влачить

свой век младой

И изнывать кипящею душой

Под тяжким игом самовластья».

Чтец 7 (за Михаила Бестужева-Рюмина). «Все эти благородные люди – мои друзья, забывая почести и богатства, готовы умереть за благо Отечества. Господство деспотизма будет суровым и очень длительным. Мне предназначена позорная смерть. Грустно это!..»

Чтец 3 (за Николая I). …приговорить к четвертованию.

Ведущий 1. Ваше императорское величество, Европа Вас не поймет! Вас обвинят в средневековой дикости.

Чтец 3 (за Николая I). Хорошо, я смягчу приговор почти всем разрядам преступников. Четвертование заменю повешением.

Ведущий 2. Священник в погребальном одеянии отслужил по пятерым смертникам заупокойную обедню.

Так, еще живые, они услышали собственное отпевание. Их обрядили в белые саваны с надписью «Злодей. Цареубийца», возвели на помост, подвели к виселице, накинули и затянули петли.

Ведущий 1. Когда из-под ног повешенных выбили скамейки, у троих веревки от тяжести тел в кандалах оборвались.

– Бедная Россия! И повесить порядочно не умеют! – воскликнул с горечью Муравьев-Апостол.

Ведущий 2. По обычаю, выскользнувшим из петли преступникам сохраняли жизнь. Но не таков был Николай I. Генерал-адъютант Чернышев приказал поднять их и снова повесить.

Ведущий 1. Осужденных по второму разряду…

Сергея Трубецкого

Никиту Муравьева

Евгения Оболенского

Ивана Пущина

Вильгельма Кюхельбекера

Ивана Якушкина

Михаила Лунина

Всего 50 человек

Чтец 3 (за Николая I). В Сибирь, на вечную каторгу!

Ведущий 2. Осужденных по третьему разряду:

Михаила Фонвизина

Владимира Одоевского

Петра Муханова

Всего 16 человек

Чтец 3 (за Николая I). 15 лет каторги, после чего вечное поселение в Сибири.