Когда к нам дама на кровать
Сама сигает в чем придётся
нам не дано предугадать
Во что нам этоЙ обернется.
Да так, что вместе нору рыть решились
Чтоб сообща хозяйство в ней вести
И, что найдут, сейчас же в дом нести.
*
Вдвоем сподручней и в саду, и в поле
Работа легче, отдых веселей
Да и холодной ночью потеплей
Особо, если потесней прижаться.
*
Богато жили, им всего хватало
Но вдруг на одного болезнь напала
Слег бедненький, на вид совсем плохой –
*
Прошла неделя, а за ней другая
Но другу ничего не помогает
По-прежнему лежит и стонет он –
*
Хворь не берут ни каша, ни бекон
Ни дивные копченые колбасы
Ни сыр, ни пастила, ни ананасы.
*
Так пусть вот этот шустрый, неболящий
Раз может, за двоих всё в нору тащит.
*
Не мочи нет, мешает лишний вес
За время «хвори» так в боках раздался
Что вход изрядно узок оказался.
*
Беду сверх меры превращая в праздник
Ты не поможешь – только лень раздразнишь!
Не рассуждай, не хлопочи.
Безумство ищет, глупость судит;
Дневные раны сном лечи,
А завтра быть чему, то будет.
*
Живя, умей все пережить:
Печаль, и радость, и тревогу.
Чего желать… О чем тужить?
День пережит и слава богу!
Как заставить бабочек
в животе порхать
Если там картошечка
и сосисок пять
Заяц лапой по себе провел
Но того, что только что чесалось
На привычном месте не нашёл.
*
И лежал, с крылечка кувыркнувшись
Грустный заяц на земле ничком
Одинокий, никому не нужный
И промок бедняга под дождем.
Лежу, гадаю, как дебил
Чего у ней там приключилось
Что снова конюх учудил.
*
Ближе к ночи пью горький нектар
под неспешные мысли о том,
как изрядно сегодня я стар,
но моложе, чем буду потом.
*
Время жизни летит, как лавина,
и – загадка, уму непомерная,
что вторая её половина
безобразно короче, чем первая.
*
К очкам привыкла переносица,
во рту протезы, как родные,
а после пьянки печень просится
уйти в поля на выходные.
*
Я курю, выпиваю и ем,
я и старый – такой же, как был
и практически нету проблем
даже с этим – но с чем, я забыл.
*
Кончается жизни дорога,
я много теперь понимаю
и знаю достаточно много,
но как это вспомнить – не знаю.
*
В органах слабость,
За коликой спазм
Старость – не радость
Маразм – не оргазм.
*
Белый цвет летит с ромашки,
вянут ум и обоняние,
лишь у маленькой рюмашки
не тускнеет обаяние.
*
Течёт сквозь нас река времён,
кипя вокруг, как суп;
был молод я и неумён,
теперь я стар и глуп.
*
Искры наших шуток очень разны,
но всегда унынию помеха,
мы шутить особенно горазды,
если нам по жизни не до смеха.
*
Я лишь от тех не жду хорошего,
В ком видно сразу по лицу,
Что душу дьяволу задешево
Продал со скидкой на гнильцу.
*
В нашей жизни есть кулисы, а за ними свой мирок, там общественные крысы жрут общественный пирог.
*
Давно уже две жизни я живу,
одной внутри себя, другой наружно;
какую я реальной назову?
Не знаю мне порой в обеих чуждо
*
Смотрясь весьма солидно и серьезно Под сенью философского фасада Мы вертим полушариями мозга А мыслим полушариями зада.
*
Тонко и точно продумана этика
всякого крупного кровопролития:
чистые руки у теоретика,
чистая совесть у исполнителя
*
Вчера я бежал запломбировать зуб,
И смех меня брал на бегу:
Всю жизнь я таскаю свой будущий труп
И рьяно его берегу
*
Мне жаль небосвод этот синий,
Жаль землю и жизни осколки
Мне страшно, что сытые свиньи
Страшней, чем голодные волки.
*
В жизни надо делать перерывы,
чтобы выключаться и отсутствовать,
чтобы много раз, покуда живы,
счастье это заново почувствовать.
*
Когда устал и жить не хочешь,
Полезно вспомнить в гневе белом,
Что есть такие дни и ночи
Что жизнь оправдывают в целом.
*
Чтобы не дать угаснуть роду,
нам Богом послана жена,
а в баб чужих по ложке меду
вливает хитрый сатана.
*
Когда весна, теплом дразня,
скользит по мне горячим глазом,
ужасно жаль мне, что нельзя
залечь на две кровати разом.
*
Какое счастье, что вокруг
живут привольно и просторно
слова и запах, цвет и звук,
фактура, линия и форма.
*
Я стараюсь вставать очень рано
и с утра для душевной разминки
сыплю соль на душевные раны
и творю по надежде поминки.
*
Природа женская лиха
и много мужеской сильней,
но что у бабы вне греха,
то от лукавого у ней.
*
Ум хорош, но мучает и сушит,
и совсем не надобен порой;
женщина имеет плоть и душу,
думая то первой, то второй.
*
В мужчине ум решающая ценность,
и сила чтоб играла и кипела,
а в женщине пленяет в нас душевность
и многие другие части тела.
*
По давней наблюдательности личной
забавная печальность мне видна:
говно глядит на мир оптимистичней,
чем те, кого воротит от говна.
*
Наших болей и радостей круг
не обнять моим разумом слабым;
но сладчайший душевный недуг
ностальгия по непознанным бабам.
*
Назад оглянешься досада
берет за прошлые года,
что не со всех деревьев сада
поел запретного плода.
*
Толстухи, щепки и хромые,
страшилы, шлюхи и красавицы,
как параллельные прямые,
в моей душе пересекаются.
*
Был холост снились одалиски,
вакханки, шлюхи, гейши, киски;
теперь со мной живет жена,
а ночью снится тишина.
*
Не знаю лучших я затей
среди вселенской тихой грусти,
чем в полусумраке детей
искать в какой-нибудь капусте.
*
Жаждущих уверовать так много,
что во храмах тесно стало вновь,
там через обряды ищут Бога,
как через соитие любовь.
Поздравления от губермана с днем рождения
Когда к нам дама на кровать Сама сигает в чем придётся нам не дано предугадать Во что нам этоЙ обернется.
Да так, что вместе нору рыть решились Чтоб сообща хозяйство в ней вести И, что найдут, сейчас же в дом нести.
*
Вдвоем сподручней и в саду, и в поле Работа легче, отдых веселей Да и холодной ночью потеплей Особо, если потесней прижаться.
*
Богато жили, им всего хватало Но вдруг на одного болезнь напала Слег бедненький, на вид совсем плохой –
*
Прошла неделя, а за ней другая Но другу ничего не помогает По-прежнему лежит и стонет он –
*
Хворь не берут ни каша, ни бекон Ни дивные копченые колбасы Ни сыр, ни пастила, ни ананасы.
*
Так пусть вот этот шустрый, неболящий Раз может, за двоих всё в нору тащит.
*
Не мочи нет, мешает лишний вес За время «хвори» так в боках раздался Что вход изрядно узок оказался.
*
Беду сверх меры превращая в праздник Ты не поможешь – только лень раздразнишь!
Не рассуждай, не хлопочи. Безумство ищет, глупость судит; Дневные раны сном лечи, А завтра быть чему, то будет.
*
Живя, умей все пережить: Печаль, и радость, и тревогу. Чего желать… О чем тужить? День пережит и слава богу!
Как заставить бабочек в животе порхать Если там картошечка и сосисок пять
Заяц лапой по себе провел Но того, что только что чесалось На привычном месте не нашёл.
*
И лежал, с крылечка кувыркнувшись Грустный заяц на земле ничком Одинокий, никому не нужный И промок бедняга под дождем.
Лежу, гадаю, как дебил Чего у ней там приключилось Что снова конюх учудил.
*
Ближе к ночи пью горький нектар под неспешные мысли о том, как изрядно сегодня я стар, но моложе, чем буду потом.
*
Время жизни летит, как лавина, и – загадка, уму непомерная, что вторая её половина безобразно короче, чем первая.
*
К очкам привыкла переносица, во рту протезы, как родные, а после пьянки печень просится уйти в поля на выходные.
*
Я курю, выпиваю и ем, я и старый – такой же, как был и практически нету проблем даже с этим – но с чем, я забыл.
*
Кончается жизни дорога, я много теперь понимаю и знаю достаточно много, но как это вспомнить – не знаю.
*
В органах слабость, За коликой спазм Старость – не радость Маразм – не оргазм.
*
Белый цвет летит с ромашки, вянут ум и обоняние, лишь у маленькой рюмашки не тускнеет обаяние.
*
Течёт сквозь нас река времён, кипя вокруг, как суп; был молод я и неумён, теперь я стар и глуп.
*
Искры наших шуток очень разны, но всегда унынию помеха, мы шутить особенно горазды, если нам по жизни не до смеха.
*
Я лишь от тех не жду хорошего, В ком видно сразу по лицу, Что душу дьяволу задешево Продал со скидкой на гнильцу.
*
В нашей жизни есть кулисы, а за ними свой мирок, там общественные крысы жрут общественный пирог.
*
Давно уже две жизни я живу, одной внутри себя, другой наружно; какую я реальной назову? Не знаю мне порой в обеих чуждо
*
Смотрясь весьма солидно и серьезно Под сенью философского фасада Мы вертим полушариями мозга А мыслим полушариями зада.
*
Тонко и точно продумана этика всякого крупного кровопролития: чистые руки у теоретика, чистая совесть у исполнителя
*
Вчера я бежал запломбировать зуб, И смех меня брал на бегу: Всю жизнь я таскаю свой будущий труп И рьяно его берегу
*
Мне жаль небосвод этот синий, Жаль землю и жизни осколки Мне страшно, что сытые свиньи Страшней, чем голодные волки.
*
В жизни надо делать перерывы, чтобы выключаться и отсутствовать, чтобы много раз, покуда живы, счастье это заново почувствовать.
*
Когда устал и жить не хочешь, Полезно вспомнить в гневе белом, Что есть такие дни и ночи Что жизнь оправдывают в целом.
*
Чтобы не дать угаснуть роду, нам Богом послана жена, а в баб чужих по ложке меду вливает хитрый сатана.
*
Когда весна, теплом дразня, скользит по мне горячим глазом, ужасно жаль мне, что нельзя залечь на две кровати разом.
*
Какое счастье, что вокруг живут привольно и просторно слова и запах, цвет и звук, фактура, линия и форма.
*
Я стараюсь вставать очень рано и с утра для душевной разминки сыплю соль на душевные раны и творю по надежде поминки.
*
Природа женская лиха и много мужеской сильней, но что у бабы вне греха, то от лукавого у ней.
*
Ум хорош, но мучает и сушит, и совсем не надобен порой; женщина имеет плоть и душу, думая то первой, то второй.
*
В мужчине ум решающая ценность, и сила чтоб играла и кипела, а в женщине пленяет в нас душевность и многие другие части тела.
*
По давней наблюдательности личной забавная печальность мне видна: говно глядит на мир оптимистичней, чем те, кого воротит от говна.
*
Наших болей и радостей круг не обнять моим разумом слабым; но сладчайший душевный недуг ностальгия по непознанным бабам.
*
Назад оглянешься досада берет за прошлые года, что не со всех деревьев сада поел запретного плода.
*
Толстухи, щепки и хромые, страшилы, шлюхи и красавицы, как параллельные прямые, в моей душе пересекаются.
*
Был холост снились одалиски, вакханки, шлюхи, гейши, киски; теперь со мной живет жена, а ночью снится тишина.
*
Не знаю лучших я затей среди вселенской тихой грусти, чем в полусумраке детей искать в какой-нибудь капусте.
*
Жаждущих уверовать так много, что во храмах тесно стало вновь, там через обряды ищут Бога, как через соитие любовь.
Поздравления с 23 февраля начальнику
Поздравления с 30 летием женщине в стихах красивые
О себе.
Любил я книги, выпивку и женщин. И большего у бога не просил. Теперь азарт мой возрастом уменьшен. Теперь уже на книги нету сил. Теперь я тихий старый мерин. И только сам себе опасен. Я даже если в чем уверен, То с этим тоже несогласен.
Несколько лет назад я неосторожно написал один грустный стишок, который положил начало новой книжке, она выйдет этим летом.
Нынче грустный вид у Вани. Зря ходил он мыться в баньку. Потому что там по пьяни Оторвали Ваньке встаньку.
И вся книжка вышла грустная. Сейчас я почитаю вам стихи из этой книги, и вы поймете, как опасно начинать с грустного стиха.
При хорошей душевной погоде в мире все гармонично вполне. Я люблю отдыхать на природе, а она отдохнула на мне. Доволен я сполна своей судьбой. И старюсь я красиво, слава богу. И девушки бросаются гурьбой Меня перевести через дорогу.
Отрывок концерта Игоря Мироновича Губермана в Тель-авиве 2 мая 2009 года. О старости
1 КАК ПРОСТО ОТНЯТЬ У НАРОДА СВОБОДУ: ЕЕ НАДО ПРОСТО ДОВЕРИТЬ НАРОДУ
* * *
Мне Маркса жаль: его наследство
свалилось в русскую купель:
здесь цель оправдывала средства,
и средства обосрали цель.
* * *
Во благо классу-гегемону,
чтоб неослабно правил он,
во всякий миг доступен шмону
отдельно взятый гегемон.
* * *
Слой человека в нас чуть-чуть
наслоен зыбко и тревожно;
легко в скотину нас вернуть,
поднять обратно очень сложно.
* * *
Навеки мы воздвигли монумент
безумия, крушений и утрат,
поставив на крови эксперимент,
принесший негативный результат.
* * *
Я молодых, в остатках сопель,
боюсь, трясущих жизнь, как грушу:
в душе темно у них, как в жопе,
а в жопе – зуд потешить душу.
* * *
Чтоб сохранить себя в природе,
давя, сминая и дробя,
страх сам себя воспроизводит,
растит и кормит сам себя.
* * *
Когда истории сквозняк
свистит по душам и державам,
один – ползет в нору слизняк,
другой – вздувается удавом.
* * *
Добро, не отвергая средства зла,
по ним и пожинает результаты;
в раю, где применяется смола,
архангелы копытны и рогаты.
* * *
Когда клубится страх кромешный
и тьму пронзает лай погонь,
благословен любой, посмевший
не задувать в себе огонь.
* * *
Расхожей фразой обеспечась,
враждебна жизни и природе,
при несвободе мразь и нечисть
свободней в пастыри выходит.
* * *
Свобода, глядя беспристрастно,
тогда лишь делается нужной,
когда внутри меня пространство
обширней камеры наружной.
* * *
По крови проникая до корней,
пронизывая воздух небосвода,
неволя растлевает нас сильней,
чем самая беспутная свобода.
* * *
Нам от дедов сегодня досталась
равнодушная тень утомления —
историческая усталость
бесноватого поколения.
* * *
Дух времени хотя и не воинствен,
по-прежнему кровав его прибой;
кончая свою жизнь самоубийством,
утопии нас тянут за собой.
* * *
Перо и глаз держа в союзе,
я не напрасно хлеб свой ем:
Россия – гордиев санузел
острейших нынешних проблем.
* * *
Боюсь я любых завываний трубы,
взирая привычно и трезво:
добро, стервенея в азарте борьбы,
озляется круто и резво.
* * *
Мне повезло: я знал страну,
одну-единственную в мире,
в своем же собственном плену
в своей живущую квартире.
* * *
Где лгут и себе, и друг другу,
и память не служит уму,
история ходит по кругу
из крови – по грязи – во тьму.
* * *
Цветут махрово и упрямо
плодов прогресса семена:
снобизм плебея, чванство хама,
высокомерие гавна.
* * *
В года растленья, лжи и страха
узка дозволенная сфера:
запретны шутки ниже паха
и размышленья выше хера.
* * *
С историей не близко, но знаком,
я славу нашу вижу очень ясно:
мы стали негасимым маяком,
сияющим по курсу, где опасно.
* * *
Возглавляя партии и классы,
лидеры вовек не брали в толк,
что идея, брошенная в массы, —
это девка, брошенная в полк.
* * *
Привычные, безмолвствуют народы,
беззвучные горланят петухи;
мы созданы для счастья и свободы,
как рыба – для полета и ухи.
* * *
Все социальные системы —
от иерархии до братства —
стучатся лбами о проблемы
свободы, равенства и блядства.
* * *
Назначенная чашу в срок испить,
Россия – всем в урок и беспокойство —
распята, как Христос, чтоб искупить
всеобщий смертный грех переустройства.
* * *
В кромешных ситуациях любых,
запутанных, тревожных и горячих,
спокойная уверенность слепых
кошмарнее растерянности зрячих.
* * *
Что ни век, нам ясней и слышней
сквозь надрыв либерального воя:
нет опасней и нету вредней,
чем свобода совсем без конвоя.
* * *
Нас книга жизни тьмой раздоров
разъединяет в каждой строчке,
а те, кто знать не знает споров, —
те нас ебут поодиночке.
* * *
В нас пульсом бьется у виска
душевной смуты злая крутость;
в загуле русском есть тоска,
легко клонящаяся в лютость.
* * *
Закрыв глаза, прижавши уши,
считая жизнь за подаяние,
мы перерыв, когда не душат,
смакуем как благодеяние.
* * *
Имея сон, еду и труд,
судьбе и власти не перечат,
а нас безжалостно ебут,
за что потом бесплатно лечат.
* * *
Дороги к русскому ненастью
текли сквозь веру и веселье;
чем коллективней путь ко счастью,
тем горше общее похмелье.
* * *
Года неправедных гонений
сочат незримый сок заразы,
и в дух грядущих поколений
ползут глухие метастазы.
* * *
Лично я и раболепен, и жесток,
и покуда такова моя природа,
демократия – искусственный цветок,
неживучий без охраны и ухода.
* * *
Жить и нетрудно, и занятно,
хотя и мерзостно неслыханно,
когда в эпохе все понятно
и все настолько же безвыходно.
* * *
Есть одна загадочная тема,
к нашим относящаяся душам:
чем безумней дряхлая система,
тем опасней враз ее разрушить.
* * *
Уюта и покоя благодать
простейшим ограничена пределом:
опасно черным черное назвать,
а белое назвать опасно белым.
* * *
Судьбы российской злые чары
с наукой дружат в наши дни,
умней и тоньше янычары
и носят штатское они.
* * *
Российский нрав прославлен в мире,
его исследуют везде,
он так диковинно обширен,
что сам тоскует по узде.
* * *
Зима не переходит сразу в лето,
на реках ледоход весной неистов,
и рушатся мосты, и помнить это
полезно для российских оптимистов.
* * *
Мечты, что лелеяли предки,
до срока питали и нас,
и жаль, что одни лишь объедки
от них остаются сейчас.
* * *
У жизни свой, иной оттенок,
и жизнечувствие свое,
когда участвует застенок
во всех явлениях ее.
* * *
Не в силах нас ни смех, ни грех
свернуть с пути отважного,
мы строим счастье сразу всех,
и нам плевать на каждого.
* * *
Окраины, провинции души,
где мерзость наша, низость и потемки,
годами ждут момента. А потомки
потом гадают, как возник фашизм.
* * *
Я боюсь, что там, где тьма клубиста,
где пружины тайные и входы,
массовый инстинкт самоубийства
поит корни дерева свободы.
* * *
Любую можно кашу моровую
затеять с молодежью горлопанской,
которая Вторую мировую
уже немного путает с Троянской.
О записках
Очень люблю записки из зала. Те, кто читал книжки с моими воспоминаниями, знают, что в каждой есть глава с записками. …
Вот я в городе Харькове получил такую записку от молодой девушки: «Игорь Миронович, можно ли с вами хотя бы выпить, а то я замужем».
Или как-то в Казани выступал и получил записку: «Игорь Миронович, заберите нас с собой в Израиль, готовы жить на опасных территориях, уже обрезаны. Группа татар».
Часто в записках спрашивают о переводах. Вы знаете, было много попыток переводить «Гарики» на идиш, английский, немецкий, польский, голландский, литовский… Ничего не получается. Я думаю, что нашу жизнь просто нельзя перевести.
Но у меня есть чем утешаться. Омар Хайям ждал, что его переведут, шестьсот лет. Я готов подождать. И я хочу объяснить эту мою манию величия.
Был такой старый драматург Алексей Файко, может быть, кто-то помнит его пьесу «Человек с портфелем», мы очень с ним дружили, несмотря на разницу в возрасте. Я как-то ему прочитал пять-шесть своих стишков, и он мне сказал: «Старик, да ты Абрам Хайям!»
О неприличной лексике
В моих стишках, как вы знаете, есть не нормативная лексика.
На концертах я все время напоминаю слова великого знатока русской литературы Юрия Михайловича Олеши, который однажды сказал, что он видел много всякого смешного, но никогда не видел ничего смешнее, чем написанное печатными буквами слово «жопа».
Вы знаете, светлеют лица даже у пожилых преподавателей марксизма-ленинизма. Одна женщина подарила мне замечательный словарь великого лингвиста Бодуэна де Куртенэ, который сказал так: «Жопа» — не менее красивое слово, чем «генерал». Все зависит от употребления».
Я думаю, он был прав. И потом, вы знаете, ведь наше ухо, привыкшее к классичности русского языка, само с удовольствием ловит любую возможность неприличного искажения слова, понятия, фамилии.
Один мой товарищ, с которым мы одновременно сидели, но в разных рекреациях лагеря, старый еврей, хозяйственник, что-то украл у себя на заводе, носил фамилию Райзахер. Так вот у него была кличка Меняла.
Я вас честно предупредил, поэтому желающие могут покинуть зал.
А остальным я хочу прочесть стишок, который мы совсем недавно написали «вместе с Пушкиным», когда у нас в Израиле началась: Зима. Крестьянин, торжествуя, Наладил санок легкий бег. Ему кричат: Какого х…? Еще нигде не выпал снег!
Друзья мои, я вас вижу отсюда не всех, но слышу всех абсолютно.
И многие смеются нервно.
Я вас очень хорошо понимаю, это такой подсознательный страх за детей, внуков: они будут знать «ненормальную» лексику.
Не думайте об этом. Наши дети и внуки обречены на полное познание великого и могучего, потому что русский язык проникает в них не только через посредников, каких-нибудь хулиганов в детском саду, но иногда просто прямо из воздуха.
У меня в Америке есть знакомая семья. Там матриархат: глава семьи — бабушка, закончившая филфак Петербургского университета.
Дети работают, бабушка-филологиня целиком посвятила себя внуку. Он приехал в Америкув возрасте одного года, сейчас ему лет восемь-девять, у него прекрасный русский язык с большим словарным запасом, я знаю много семей, которые завидуют русскому языку этого мальчика.
И вот как-то они были в гостях. Внук читал наизусть первую главу «Евгения Онегина», все хвалили его бабушку.
Выходят из гостей, идут к машине, вторая половина декабря, гололед, и внук вдруг говорит: «Однако скользко на дворе, дай, пожалуйста руку, по крайней мере нае…немся вместе».
Меня часто спрашивают, как я отношусь к неформальной лексике из уст женщины. Это зависит от контекста. Так же, как в книге это зависит от вкуса автора, так и здесь — от вкуса произносительницы. Я знаю замечательных женщин, которые виртуозно ругаются матом, и очень вовремя.
И, кстати, именно женщины, а особенно старушки, более всего благосклонны к моим «проказам» на сцене. Старушки мне легко прощают все неприличное и пошлое, Во мне старушки ощущают их не случившееся прошлое.
О славе.
Я буду рассказывать всякие байки и обязательно буду хвастаться. Я уже давно установил, что со сцены очень приятно хвастаться.
Свое 70-летие я отмечал в Одессе.
Иду я по Дерибасовской, меня обогнал такой невысокий мужчина лысоватый, обернулся несколько раз, потом притормозил и сказал заветные слова: «Я извиняюсь. Вы Губерман или просто гуляете?»
А несколько лет назад я достиг пика своей популярности.
Более известным я не стану никогда.
В Мадриде в музее Прада в мужском туалете меня опознал русский турист.
История немножко физиологичная, но рассказывать ее дико приятно.
Стоим мы, тесно прижавшись к нашим писсуарам… Почему тесно, вы знаете, да?
В старой Одессе над писсуарами часто бывало объявление: «Не льсти себе, подойди поближе».
Так вот, стоим мы, значит, друг на друга не смотрим, и вдруг он наклоняется к моему уху и говорит: «Вы — Губерман, который пишет гарики?»
Говорю: «Я».
И он, не прерывая процесса, стал говорить мне на ухо немыслимые комплименты.
Я слушаю из чистой вежливости, чуточку скосив на него глаза, и с ужасом вижу, что он в это время пытается из правой руки переложить в левую, чтобы пожать мне руку».
Я ушел первым. «Как у вас рождаются стихи? Вы становитесь в позу или ходите? Они льются потоком или вы напрягаетесь?» Я становлюсь в позу и напрягаюсь.
«Как вы относитесь к своей известности?» Очень серьезно. Но мне проще на этот вопрос ответить стишками: Хоть лестна слава бедному еврею, Но горек упоения экстаз, Я так неудержимо бронзовею, Что звякаю, садясь на унитаз.
Игорь Губерман: На собственном горбу и на чужом
я вынянчил понятие простое:
бессмысленно идти на танк с ножом,
но если очень хочется, то стоит.
*****
Что ж, друзей тебе больших и даров купеческих
Герман, поздравляем с днём рождения!
Радостей тебе земных, качеств человеческих,
И во всех делах судьбы повиновения!
*****
Душой своей, отзывчивой и чистой,
других мы одобряем не вполне;
весьма несимпатична в эгоистах
к себе любовь сильнее, чем ко мне. -Игорь Губерман
*****
Игорь Губерман: «Живи и пой Спешить не надо
Природный тонок механизм:
любое зло — своим же ядом
свой отравляет организм «
*****
Игорь Губерман: «В цветном разноголосом хороводе,
в мелькании различий и примет
есть люди, от которых свет исходит,
и люди, поглощающие свет.»
*****
Ведь для нас непреложен закон:
Тебе трудно — поможет любой
И своим кошельком, и своим кулаком,
И железною дружбой мужской
*****
.Герман, с днем рожденья, друг!
Стать богатым, чтобы вдруг!
И счастливей всех на свете,
И друзей побольше встретить!
*****
И здоровье, чтоб на славу,
Сил на все дела хватало!
И успеха, и везенья,
Пожелаем в день рожденья!
*****
.Герман любит жизнь,
Любит веселится,
Не приемлет он обман,
И не матерится,
Самый лучший из мужчин,
Он об этом знает,
И костюм по моде он,
Всегда одевает,
На всех перепутьях, что пройдены,
держали, желая мне счастья,
стальные объятия родины
и шею мою, и запястья.
*****
С днем рождения, Герман
Поздравляем тебя, Герман,
С днем рождения твоим!
Ты успешен и в карьере,
И в семье своей любим
*****
Пусть порадуют успехи,
И украсят жизнь твою
Оставайся человеком
Тем, которого люблю.
*****
Чтобы трудность расставанья,
Не травила сердце вновь,
Чтобы льстило пониманье
И великая любовь
*****
Чтобы люди все ценили,
Уважали, берегли
Мимо беды проходили
И невзгоды все твои.
*****
В день рожденья бокалы с вином
Мы поднимем с тобой, как всегда
Мы сидим за столом, говорим ни о чем,
Как и раньше, в былые года
*****
Топ цитата:
Толпа естествоиспытателей
на тайны жизни пялит взоры,
а жизнь их шлет к ебени матери
сквозь их могучие приборы.
*****
Поздравление от коллег
Желает коллектив коллег
Сегодня Герману здоровья,
Пусть будет долгим жизни век
Согретым нежностью любовью
*****
Мы поздравляем от души
Тебя с прекрасным днем рожденья,
И пожелать тебе спешим
Во всех вопросах, без сомненья,
Найти прекраснейший ответ,
И отыскав ту птицу счастья,
Достать свой солнечный билет
В страну несметного богатства
*****
С днём рождения, Герман! Удачи тебе,
Пониманья, любви и терпения
Всё прекрасное в жизни желаем тебе
И ещё много-много везения!
*****
Прибыль радости, фарта
И мгновений желанных
Ну, и прибыль на карту,
В портмоне и карманы
*****
Всегда мне было интересно,
как поразительно греховно
духовность женщины — телесна,
а тело — дьявольски духовно.- Игорь Губерман
*****
Добро со злом природой смешаны,
как тьма ночей со светом дней;
чем больше ангельского в женщине,
тем гуще дьявольского в ней
*****
Бабы одеваются сейчас,
помня, что слыхали от подружек:
цель наряда женщины — показ,
что и без него она не хуже.
*****
Сколько в поле тропинок, дорог на земле,
Но одна лишь твоя, ждет тебя
Так, что смело иди, ты ступай по траве
И найдешь ты ее для себя
*****
Мы желаем большого успеха в труде,
Любви близких, везде уваженья
И великих достойных побед лишь тебе
Мы желаем в сей праздник рожденья.
*****
В коллективе быть в почете,
И любить свою работу!
В доме шума от детей!
Друга верного тебе!
*****
С днём рождения, Герман!
Будь счастлив во всём,
И живи, никогда не нуждаясь
И шагай только верным
Житейским путём,
Без оглядки и не спотыкаясь!
*****
Гордимся, Герман, мы тобою,
Успеха ведь добился сам,
Всегда шагая за мечтою
По неизведанным местам
*****
Желаем новых достижений,
Побед — заметных и больших
Будь счастлив, Герман! С днем рожденья!
Примером стань для остальных!
*****
На дне рожденья Германа
В стороночке, у стеночки
Я в позе бедной девочки
Тихонечко стою
*****
А он такой блистательный,
Нарядный, замечательный,
К своим гостям внимательный,
Счастливый, как в раю.
*****
На дне рожденья Герочки
Я в позе бедной девочки
В стороночке, у стеночки
Стою совсем не зря:
Он выберет вальсировать
Девчоночку красивую,
Той девочкой счастливою,
Конечно,буду я!
*****
На дне рожденья Герочки
Четвертый час у стеночки
Стоят другие девочки,
Кусают локоток
*****
Все потому, что нравится
Ему его напарница
Пусть вечно продолжается
Наш танец, наш вальсок!
*****
Не в силах жить я коллективно:
По воле тягостного рока
Мне с идиотами — противно,
А среди умных — одиноко
Живя легко и сиротливо,
Блажен, как пальма на болоте,
Еврей славянского разлива,
Антисемит без крайней плоти
*****
Чтобы не дать угаснуть роду,
нам Богом послана жена,
а в баб чужих по ложке меду
вливает хитрый сатана.
*****
Когда весна, теплом дразня,
скользит по мне горячим глазом,
ужасно жаль мне, что нельзя
залечь на две кровати разом
*****
Какое счастье, что вокруг
живут привольно и просторно
слова и запах, цвет и звук,
фактура, линия и форма.
*****
Я стараюсь вставать очень рано
и с утра для душевной разминки
сыплю соль на душевные раны
и творю по надежде поминки
*****
Природа женская лиха
и много мужеской сильней,
но что у бабы вне греха,
то от лукавого у ней.
*****
Ум хорош, но мучает и сушит,
и совсем не надобен порой;
женщина имеет плоть и душу,
думая то первой, то второй
*****
В мужчине ум — решающая ценность,
и сила — чтоб играла и кипела,
а в женщине пленяет в нас душевность
и многие другие части тела.
*****
По давней наблюдательности личной
забавная печальность мне видна:
говно глядит на мир оптимистичней,
чем те, кого воротит от говна
*****
Бабы одеваются сейчас,
помня, что слыхали от подружек:
цель наряда женщины — показ,
что и без него она не хуже.
Утучняется плоть
Испаряется пыл
Годы вышли на медленный ужин
И приятно подумать, что все-таки был
И кому-то бывал даже нужен.
*****
Учение Эйнштейна, несомненно,
особенно по вкусу мне пришлось,
что с кучей баб я сплю одновременно
и только лишь пространственно — поврозь
*****
Наших болей и радостей круг
не обнять моим разумом слабым;
но сладчайший душевный недуг —
ностальгия по непознанным бабам.
*****
Назад оглянешься — досада
берет за прошлые года,
что не со всех деревьев сада
поел запретного плода
*****
Неправда, что смотрю на них порочно —
без похоти смотрю и не блудливо,
меня волнует вид их так же точно,
как пахаря — невспаханная нива
В этом гомоне и гаме,
в этой купле и продаже
девки делают ногами,
что уму не снится даже.
*****
Толстухи, щепки и хромые,
страшилы, шлюхи и красавицы,
как параллельные прямые,
в моей душе пересекаются
*****
Был холост — снились одалиски,
вакханки, шлюхи, гейши, киски;
теперь со мной живет жена,
а ночью снится тишина.
*****
Не знаю лучших я затей
среди вселенской тихой грусти,
чем в полусумраке — детей
искать в какой-нибудь капусте
*****
Жаждущих уверовать так много,
что во храмах тесно стало вновь,
там через обряды ищут Бога,
как через соитие — любовь.
*****
Я душевно вполне здоров!
Но шалею, ловя удачу
Из наломанных мною дров,
Я легко бы построил дачу!
*****
Люблю людей и, по наивности,
Открыто с ними говорю,
И жду распахнутой взаимности,
А после горестно курю.
*****
Бывает — проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит
*****
Вся наша склонность к оптимизму –
от неспособности представить,
какого рода завтра клизму
судьба решила нам поставить.
*****
Давно уже две жизни я живу,
одной – внутри себя, другой – наружно;
какую я реальной назову?
Не знаю, мне порой в обеих чуждо
*****
Всего слабей усваивают люди,
взаимным обучаясь отношениям,
что слишком залезать в чужие судьбы
возможно лишь по личным приглашениям.
*****
Мне моя брезгливость дорога,
мной руководящая давно:
даже чтобы плюнуть во врага,
я не набираю в рот говно
*****
Любил я книги, выпивку и женщин
И большего у бога не просил
Теперь азарт мой возрастом уменьшен
Теперь уже на книги нету сил.
*****
Поездил я по разным странам,
печаль моя, как мир, стара:
какой подлец везде над краном
повесил зеркало с утра?
*****
Весьма порой мешает мне заснуть
Волнующая, как ни поверни,
Открывшаяся мне внезапно суть
Какой-нибудь немыслимой херни.
*****
За то люблю я разгильдяев,
блаженных духом, как тюлень,
что нет меж ними негодяев
и делать пакости им лень
*****
Слой человека в нас чуть-чуть
наслоен зыбко и тревожно,
легко в скотину нас вернуть,
поднять обратно очень сложно.
*****
Живя в загадочной отчизне
из ночи в день десятки лет,
мы пьем за русский образ жизни,
где образ есть, а жизни нет
*****
Учусь терпеть, учусь терять
и при любой житейской стуже
учусь, присвистнув, повторять:
плевать, не сделалось бы хуже.
*****
Я женских слов люблю родник
И женских мыслей хороводы,
Поскольку мы умны от книг,
А бабы – прямо от природы
*****
Когда нас учит жизни кто-то,
я весь немею;
житейский опыт идиота
я сам имею.
*****
Душа порой бывает так задета,
что можно только выть или орать;
я плюнул бы в ранимого эстета,
но зеркало придется вытирать
*****
Крайне просто природа сама
разбирается в нашей типичности:
чем у личности больше ума,
тем печальней судьба этой личности.
*****
Во мне то булькает кипение,
то прямо в порох брызжет искра;
пошли мне, Господи, терпение,
но только очень, очень быстро
*****
Бывают лампы в сотни ватт,
но свет их резок и увечен,
а кто слегка мудаковат,
порой на редкость человечен.
*****
Я никак не пойму, отчего
так я к женщинам пагубно слаб;
может быть, из ребра моего
было сделано несколько баб?
*****
Ум полон гибкости и хамства,
когда он с совестью в борьбе,
мы никому не лжем так часто
и так удачно, как себе.
*****
В жизни надо делать перерывы,
чтобы выключаться и отсутствовать,
чтобы много раз, покуда живы,
счастье это заново почувствовать
*****
Что мужчине пожелать на День рожденья?
Карьеры и контактов деловых,
Чтоб не было о прошлом сожаленья,
И – чур меня! – недугов половых
И чтобы секса вдоволь всегда было,
Как минимум — неоднократно каждый день!
И чтобы девушки тебя любили,
Пока не превратился в старый пень!
*****
Лет до ста еись и здравствуй,
Посылай все беды на х
Будь здоровым и при теле,
Чтоб невзгоды очумели
Пей, кути, не напрягайся,
И по полной отрывайся
Будь успешным и богатым,
Чтобы жизнь была пизтой!
Чтоб всегда стоял конец,
А врагам пришел пизец!
*****
Так как жизнь у нас одна
Живи смело — старина:
Пукай громко, чихай вслух,
Подстригай на «друге» пух,
Нюхай, пей, гуляй, дерись,
Каждый день как конь еись
Помни жизнь у нас одна,
С днём рождения тебя!
*****
Приветик! С днем Тебя!
Поздравляю, есть такое,
Пожелание большое
Чтобы жизнь прожил кайфово,
Без шприцов и без наколки,
Чтобы дыбились девчонки
Когда длинный твой мальчонка
В дебри леса заходил,
Заблудился чтоб, бродил
Долго долго по дорожкам
И стрелял, стрелял горошком.
Маленькие четверостишия поэта-сатирика Игоря Губермана – «Гарики» — как выстрел из лука в яблочко. Точно, лаконично, сильно, убойно. И каждый раз хочется сказать – Гениально, маэстро! Такие короткие и ясные шедевры способен создать только большой опыт и весьма острый ум.
Немного грустные Гарики Игоря Губермана о старости.
Ближе к ночи пью горький нектар
под неспешные мысли о том,
как изрядно сегодня я стар,
но моложе, чем буду потом.
Я хотя немало в жизни видел,
в душу много раз ронялась искра,
всё-таки на Бога я в обиде:
время прокрутил Он очень быстро.
Время жизни летит, как лавина,
и — загадка, уму непомерная,
что вторая её половина
безобразно короче, чем первая.
К очкам привыкла переносица,
во рту протезы, как родные,
а после пьянки печень просится
уйти в поля на выходные.
Я курю, выпиваю и ем,
я и старый — такой же, как был
и практически нету проблем
даже с этим — но с чем, я забыл.
Кончается жизни дорога,
я много теперь понимаю
и знаю достаточно много,
но как это вспомнить — не знаю.
В органах слабость,
За коликой спазм
Старость — не радость
Маразм — не оргазм.
Белый цвет летит с ромашки,
вянут ум и обоняние,
лишь у маленькой рюмашки
не тускнеет обаяние.
Прочтите надо мной мой некролог
в тот день, когда из жизни уплыву;
возвышенный его услыша слог,
я, может быть, от смеха оживу.
Болтая и трепясь, мы не фальшивы,
мы просто оскудению перечим;
чем более мы лысы и плешивы,
тем более кудрявы наши речи.
На душе моей не тускло и не пусто,
и, даму если вижу в неглиже,
я чувствую в себе живое чувство,
но это чувство юмора уже.
Подруг моих поблекшие черты
бестактным не задену я вниманием,
я только на увядшие цветы
смотрю теперь с печальным пониманием.
К ночи слышней зловещее
цоканье лет упорное,
самая мысль о женщине
действует как снотворное.
Когда устал и жить не хочешь,
полезно вспомнить в гневе белом,
что есть такие дни и ночи,
что жизнь оправдывают в целом.
Утечёт сквозь нас река времён,
кипя вокруг, как суп;
был молод я и неумён,
теперь я стар и глуп.
Я смотрю на нашу старость с одобрением,
мы заняты любовью и питьём;
судьба нас так полила удобрением,
что мы еще и пахнем и цветём.
Искры наших шуток очень разны,
но всегда унынию помеха,
мы шутить особенно горазды,
когда нам по жизни не до смеха.
Проголосуйте за анекдот и посмотрите еврейские анекдоты, которые больше всего понравились нашим читателям.
Тонко и точно продумана этика
всякого крупного кровопролития:
чистые руки — у теоретика,
чистая совесть — у исполнителя
Давно уже две жизни я живу,
одной — внутри себя, другой — наружно;
какую я реальной назову?
Не знаю… мне порой в обеих чуждо…
Смотрясь весьма солидно и серьезно
под сенью философского фасада,
мы вертим полушариями мозга,
а мыслим — полушариями зада.
Очень много масок у отчаяния, смех- отнюдь не худшая из них.
Опубликовала 
ЮЛИЯ Ш 01 янв 2013
Я лишь от тех не жду хорошего,
В ком видно сразу по лицу,
Что душу дьяволу задешево
Продал со скидкой на гнильцу.
В нашей жизни есть кулисы, а за ними — свой мирок, там общественные крысы жрут общественный пирог.
Опубликовала ЗАноЗА 10 мар 2014
Хвалите бабы мужиков,
Мужик за похвалу
Достанет месяц с облаков
И пыль сметет в углу!
В жизни надо делать перерывы,
чтобы выключаться и отсутствовать,
чтобы много раз, покуда живы,
счастье это заново почувствовать.
Опубликовала Lybashka 21 янв 2016
Природа тянет нас на ложе
Весна об этом же хлопочет
Мужик без бабы жить не может,
А баба может, но не хочет! 
Опубликовал 
AG_ 17 мар 2011
Был холост — снились одалиски,
Вакханки, шлюхи, гейши, киски;
Теперь со мной живет жена,
А ночью снится тишина.
* * *
Любовь — не значит слиться телом,
Душою слиться — это ДА!
Но между делом, слиться телом
Не помешает НИКОГДА.
* * *
Мы делим время и наличность,
мы делим водку, хлеб, ночлег,
но чем отчётливее личность,
тем одиноче человек.
В цветном разноголосом хороводе,
В мелькании различий и примет.
Есть люди, от которых свет исходит,
И люди поглощающие свет.
Опубликовала ОСА 03 апр 2011
Когда устал и жить не хочешь,
Полезно вспомнить в гневе белом,
Что есть такие дни и ночи
Что жизнь оправдывают в целом.
Всему ища вину во вне,
Я злился так, что лез из кожи,
А что вина всегда во мне,
Я догадался много позже.
Я жизнь воспринимаю как подарок,
мне посланный от Бога в день рождения.
Опубликовала Тигруля 02 авг 2015
Молчат и дремлют небеса,
внизу века идут,
никто не верит в чудеса,
но все их тихо ждут…
Опубликовала Ириссска 09 июн 2016
Поступки выбирая, как дорогу,
беречь лицо храню обыкновение,
лицо мы обретаем понемногу,
теряем — за единое мгновение.
Вчера я, вдруг, подумал на досуге —
Нечаянно, украдкой, воровато —
Что, если мы и вправду Божьи слуги,
То счастье — не подарок, а зарплата.
Опубликовала MRG0 21 авг 2011
Свобода — это право выбирать,
с Душою лишь советуясь о плате…
Что нам любить, за что нам умирать,
на что свою свечу нещадно тратить.
Не зря я пью вино на склоне дня,
Заслужена его глухая власть;
Вино меня уводит в глубь меня,
Туда, куда мне трезвым не попасть.
Опубликовала Blanka_ 29 мар 2011
Лицо нещадно бороздится
следами болей и утрат,
а жопа — нежно гладколица,
поскольку срет на все подряд.
Бывает такое, что вы вспомнили смешные стихи Губермана, но забыли автора, а затем нашли в Интернете? Почему так популярен этот поэт и какие он знает секреты, заставляющие смеяться до слез жителей разных городов и стран? Об этом речь пойдет в данной статье. А еще здесь вы прочтете его лучшие стихи.
«Гариком меня называли в детстве»
Когда пользователь Интернета задаст запрос «смешные стихи», всемирная паутина выдаст ему массу предложений, от которых… вовсе не смешно. Так, вы найдете «прикольные поздравления», «смешные» SMS-поздравления, предложат вам и стихи с матерной лексикой. Впрочем, может, кому-то от этого и будет смешно, но далеко не всем — это уж точно. Наверное, потому, что все мы разные, и нет такого, что могло бы развеселить всех и каждого.
А еще у понятия «смешное» много подкатегорий: это и юмор, и ирония, и сарказм… Мы подобрали для вас поэзию, которая смешной будет, возможно, не для всех, при этом большинство скажет: блестящая ирония!
Смешные стихи Игоря Губермана любят и ценят многие. Он очень популярен, он смотрит на нас с экрана телевизора, его читают и цитируют в компаниях, создают сайты и форумы ценителей его творчества. Сам Губерман часто выступает с современными писателями, неизменно собирающими полные залы.
Игорь Миронович прославился прежде всего как автор «гариков» — четверостиший с законченной мыслью. Они бывают ироническими, саркастическими, порой — хулиганскими, с ненормативной лексикой. Часто «гарики» строятся на перефразировке известных поэтических строк или фраз. Например, узнаваемая «перекличка» с пушкинскими строками «Духовной жаждою томим, В пустыни мрачной я влачился…»:
Когда к тебе приходит некто,
духовной жаждою томим,
для утоленья интеллекта
распей бутылку молча с ним.
Благодаря юмору, емкому языку и очень точно схваченной сути вещей «гарики» сразу становятся афоризмами.
Нынче «гарики» выделяют в особый жанр или подвид литературы. Откуда же произошло название? Сам поэт говорит, что это старая российская традиция. Он начинал с застольных четверостиший, которые пользовались успехом. По его словам, он как-то вспомнил, что в детстве его называли Гариком, и это же имя решил дать своим четверостишиям. Правда, потом, говорит, среди подражателей появилась масса «мариков», «юликов» и т. д.
Испытание лагерями
Смешные стихи Игоря Губермана, который родился в 1936 году в Харькове, стали известными благодаря «самиздату». А изданы его «гарики» были в конце 70-х в Израиле. Результат был незамедлительным и для того времени прогнозируемым: арест, приговор к пяти годам лишения свободы. Впрочем, власть имущие попытались приписать Губерману уголовное преступление, чтобы скрыть истинный политический мотив. В лагере он вел дневник, который вылился потом в книгу «Прогулки вдоль барака».
Несмотря на тяжелое испытание заключением, Игорь Губерман позже признавался, что проведенное там время оказалось очень полезным для души. Об этом периоде написаны и мемуары, и стихи — понятно, что далекие от того, чтобы вызвать смех. Например: «Свой дух я некогда очистил не лучезарной красотой, а осознаньем грязных истин и тесной встречей с мерзотой».
Вернувшись в 1984 году из Сибири, Игорь Миронович, как и другие в таком же положении, столкнулся с массой проблем, одна из которых — прописка. Руку помощи протянул поэт Давид Самойлов, который прописал его в своем доме. Но работу найти было очень сложно. В 1988 году поэт вместе с семьей уезжает в Израиль, где и живет до сих пор.
Пишет всегда и везде
При этом своим «гарикам» Игорь Губерман остается верен всегда, пишет их абсолютно везде, они стали его образом мыслей. Кажется, что он просто говорит «гариками». Известны его сборники «Гарики на каждый день», «Гарики из Иерусалима», «Закатные гарики» и т. д. Его четверостишия иногда воспринимаются как фольклор и передаются из уст в уста.
Несмотря на солидный возраст, Игорь Миронович ведет очень активный образ жизни, ездит с творческими вечерами по городам и странам, выступая перед русскоязычной публикой. Осенью 2014 года побывал и в Киеве. Он прекрасно владеет залом, с присущим ему юмором отвечает на любые вопросы, в свою очередь, коллекционирует поступающие к нему из зала смешные вопросы или записки.
Признается, что к старости относится вполне позитивно, говорит, что это замечательная пора. И шутит: этот возраст называют цветущим — во всех некрологах. А еще шутит, что вместе с Пушкиным сочинил такие смешные строки:
Любезен буду долго я народу,
Поскольку так нечаянно случилось,
Что я воспел российскую природу,
Которая в еврее насочилась.
Абрам Хайям
По своему философскому звучанию «гарики» Губермана иногда в чем-то перекликаются с рубаи Омара Хайяма. По крайней мере, так считает драматург Алексей Файко, который сказал, что Игорь Миронович — это Абрам Хайям. Поэт гордится этим и говорит, что такой комплимент осветил всю его жизнь.
Губерман публичен, встреч с журналистами не избегает. На вопросы отвечает в свойственной ему ироничной манере, никогда не пытается приукрасить собственную личность — скорее наоборот: искренне признается в своих недостатках, среди которых — лень, любовь к застольям. А еще говорит, что творческими муками, которые свойственны литераторам, не может похвастать: строчки появляются вроде бы сами собой.
Игорь Миронович в своих смешных стихах ни в коем случае не претендует на то, что его высказывания — мудрость философа, ведь он сам ее ищет всю жизнь. Просто он щедро делится с читателем или слушателем своими ненавязчивыми мыслями «по поводу…». А этих поводов множество — благодатную почву дает наша повседневная жизнь с ее надеждами, разочарованиями, бесполезной суетой ради чего-то, в сущности, призрачного; комическими ситуациями, смешными со стороны и при этом вызывающими не смех, а досаду у нас самих, и т. д.
О каждом из нас
Наверное, в «гариках» Губермана каждый из нас может найти соответствие своим мыслям, иногда — узнать самого себя, хотя признать это бывает не очень приятно. Он пишет смешные стихи абсолютно обо всем. Например, о нашей повседневности:
Бывает — проснешься, как птица,
Крылатой пружиной на взводе,
И хочется жить и трудиться;
Но к завтраку это проходит.
Или такие «гарики»:
Я охладел к научным книжкам
Не потому, что стал ленив;
Ученья корень горек слишком,
А плод, как правило, червив.
Приведем еще пример:
Чем пошлей, глупей и примитивней
Фильмы о красивости страданий,
Тем я плачу гуще и активней,
И безмерно счастлив от рыданий.
Испытавший многое в этой жизни поэт советует нам не сетовать на трудности:
Томясь тоской и самомнением,
не сетуй всуе, милый мой,
жизнь постижима лишь в сравнении
с болезнью, смертью и тюрьмой.
Часто его смешные стихи напоминают об очень серьезных вещах, например, о личной ответственности каждого:
В ответе каждый за себя…
Когда-нибудь, впоследствии, потом,
но даже в буквари поместят строчку,
что сделанное скопом и гуртом
расхлебывает каждый в одиночку.
Необъятная тема человека и общества укладывается у Губермана в такое четверостишие:
Не в силах нас ни смех, ни грех
свернуть с пути отважного,
мы строим счастье сразу всех,
и нам плевать на каждого.
А вот смешные стихи по поводу пресловутого «жизненного опыта»:
Опыт не улучшил никого;
те, кого улучшил, врут безбожно;
опыт — это знание того,
что уже исправить невозможно.
Находит Губерман и ироничное оправдание человеческим слабостям:
Лукав, охотно лгу, подолгу сплю,
и прочими грехами я типичен,
а все же не курю я коноплю,
и все же я к мужчинам безразличен.
Пишет и смешные стихи о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной:
Логикой жену не победить,
будет лишь кипеть она и злиться;
чтобы бабу переубедить,
надо с ней немедля согласиться.
Или такие строчки:
Мужчина — хам, зануда, деспот,
мучитель, скряга и тупица;
чтоб это стало нам известно,
нам просто следует жениться.
Как видим, смешные стихи Игоря Губермана — явление в современной литературе и заметное, и самобытное. В них нет пафоса, нет и цинизма, они написаны «народным» языком, жизненные картинки схвачены очень метко и беззлобно.
Глубоко анализировать «гарики» — дело литературоведов, а простой читатель, увидев очередное четверостишие, улыбнется и скажет про себя: «А ведь так оно и есть!».
Игорь Губерман. «В гостях у Дмитрия Гордона» (2014):
Название — БУДЬ ЗДОРОВ И ВЕСЕЛ!
Автор — Борис ЖУТОВСКИЙ.
После пяти лет тюрьмы, лагеря и ссылки дама в ОВИРе торжественно сообщила ему, что «Министерство внутренних дел Союза Советских Социалистических Республик приняло решение о Вашем отъезде в Государство Израиль».
Теперь он изъездил полмира и половину нашей страны с рассказами о жизни и своими «стишками». Время от времени компании пожилых русскоязычных израильтян приглашают его в качестве гида по удивительным местам земного шарика. Однажды они прибыли в Равенну — место упокоения великого Данте.
Италия, солнце, тепло…
Слегка уже «повеселевший» Гарик начал:
«Вы все, — обратился он к своим подопечным, — конечно, хорошо помните поэзию Данте»
.
Его спутники, плотно рассевшись на лавочках в зарослях лавра, внимали Гарику с благоговением и восторгом. «Поэтому я не стану читать Данте, а почитаю стихи русскоязычных поэтов, испытавших влияние гения Данте в своем творчестве».
И в счастливые уши старичков полились стихи всех поэтов, которые на этот момент и состояние всплывали в его лохматой голове. Погалдев приличное время, веселый Гарик раскланялся. Одна из старушек к финалу, надрав лавра на соседних кустах, увенчала голову поэта классическим венком.
К этому моменту к могиле подошла очередная группа туристов, на сей раз американских. Одна из дам, увидев Гарика в профиль и в венке, воскликнула с восторженным удивлением:
— О-о, Данте!
Правдолюбивая израильская туристка кинулась к «новенькой» и старательно стала объяснять ей, что это нет, не Данте, а великий русский поэт. Американка, сосредоточенно выслушав свою ровесницу, нахмурилась и воскликнула: «О-о, Пушкин!»…
На всех континентах, где русскоязычные диаспоры ХХ века хоть чуть-чуть заметны, — Гарик желанен и любим. После его принудительного отъезда в Израиль началось шествие по планете. Подоспевшая перестройка позволила стихам и автору увидеть переполненные залы, огромные тиражи книг, мошенничество устроителей и издателей и любовь всей страны. Гастроли — от Владивостока до Киева, от Сургута до Тбилиси. Когда его заносило в Россию, дом его тещи Лидии Борисовны Либединской ломился от друзей, поклонников, подарков. «Россия — моя Родина, Израиль — историческая родина, Америка — экономическая родина» — так часто он веселит залы своих поклонников.
Мы дружим с ним не так уж и давно — после его выхода из тюрьмы в середине 80-х ХХ века, но на радость — плотно и азартно. Что-то важное совпало. Удача!
Мне повезло жить с ним в одно время, перезваниваться постоянно, выпивать, как сойдемся, ласково сплетничать, печалиться уходу близких и переменам в жизни, радоваться удачам и мужеству незаметно стареющей братии.
Мы вместе с «Новой газетой» и ее читателями поздравляем Игоря Губермана с 75-летием. Будь здоров и весел.
Игорь Губерман. Избранное
Не в силах жить я коллективно:
По воле тягостного рока
Мне с идиотами — противно,
А среди умных — одиноко.
Живя легко и сиротливо,
Блажен, как пальма на болоте,
Еврей славянского разлива,
Антисемит без крайней плоти.
Чтобы не дать угаснуть роду,
нам Богом послана жена,
а в баб чужих по ложке меду
вливает хитрый сатана.
Когда весна, теплом дразня,
скользит по мне горячим глазом,
ужасно жаль мне, что нельзя
залечь на две кровати разом.
Какое счастье, что вокруг
живут привольно и просторно
слова и запах, цвет и звук,
фактура, линия и форма.
Я стараюсь вставать очень рано
и с утра для душевной разминки
сыплю соль на душевные раны
и творю по надежде поминки.
Природа женская лиха
и много мужеской сильней,
но что у бабы вне греха,
то от лукавого у ней.
Ум хорош, но мучает и сушит,
и совсем не надобен порой;
женщина имеет плоть и душу,
думая то первой, то второй.
В мужчине ум — решающая ценность,
и сила — чтоб играла и кипела,
а в женщине пленяет в нас душевность
и многие другие части тела.
По давней наблюдательности личной
забавная печальность мне видна:
говно глядит на мир оптимистичней,
чем те, кого воротит от говна.
Бабы одеваются сейчас,
помня, что слыхали от подружек:
цель наряда женщины — показ,
что и без него она не хуже.
Утучняется плоть.
Испаряется пыл.
Годы вышли на медленный ужин.
И приятно подумать, что все-таки был
И кому-то бывал даже нужен.
Учение Эйнштейна, несомненно,
особенно по вкусу мне пришлось,
что с кучей баб я сплю одновременно
и только лишь пространственно — поврозь.
Наших болей и радостей круг
не обнять моим разумом слабым;
но сладчайший душевный недуг —
ностальгия по непознанным бабам.
Назад оглянешься — досада
берет за прошлые года,
что не со всех деревьев сада
поел запретного плода.
Неправда, что смотрю на них порочно —
без похоти смотрю и не блудливо,
меня волнует вид их так же точно,
как пахаря — невспаханная нива.
В этом гомоне и гаме,
в этой купле и продаже
девки делают ногами,
что уму не снится даже.
Толстухи, щепки и хромые,
страшилы, шлюхи и красавицы,
как параллельные прямые,
в моей душе пересекаются.
Был холост — снились одалиски,
вакханки, шлюхи, гейши, киски;
теперь со мной живет жена,
а ночью снится тишина.
Не знаю лучших я затей
среди вселенской тихой грусти,
чем в полусумраке — детей
искать в какой-нибудь капусте.
Жаждущих уверовать так много,
что во храмах тесно стало вновь,
там через обряды ищут Бога,
как через соитие — любовь.
Игорь Миронович Губерман, русско-израильский поэт, прославился благодаря своим афористичными и сатирическим четверостишиям, прозванных «гариками», хотя строк может быть также 2 и 6. В них он точно и метко подмечает все реалии жизни, со всеми её взлётами и падениями, радостями и горестями. Иногда он высказывается немного резко, но лишь потому, что это такая же неотъемлемая часть нашей жизни.
Каждый «гарик» молниеносно расходится по сети и радует тысячи поклонников таланта Игоря Губермана. Остаётся только удивляться, как можно вместить такое ёмкое и хлёсткое наблюдение в коротенький стишок. «Гарики» Губермана – ещё один повод улыбнуться даже в те моменты, когда кажется, что поводов для улыбок нет:
Я душевно вполне здоров!
Но шалею, ловя удачу…
Из наломанных мною дров,
Я легко бы построил дачу!
Люблю людей и, по наивности,
Открыто с ними говорю,
И жду распахнутой взаимности,
А после горестно курю.
Бывает — проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит.
Вся наша склонность к оптимизму –
от неспособности представить,
какого рода завтра клизму
судьба решила нам поставить.
Давно уже две жизни я живу,
одной – внутри себя, другой – наружно;
какую я реальной назову?
Не знаю, мне порой в обеих чуждо.
Всего слабей усваивают люди,
взаимным обучаясь отношениям,
что слишком залезать в чужие судьбы
возможно лишь по личным приглашениям.
Мне моя брезгливость дорога,
мной руководящая давно:
даже чтобы плюнуть во врага,
я не набираю в рот говно.
Любил я книги, выпивку и женщин.
И большего у бога не просил.
Теперь азарт мой возрастом уменьшен.
Теперь уже на книги нету сил.
Поездил я по разным странам,
печаль моя, как мир, стара:
какой подлец везде над краном
повесил зеркало с утра?
Весьма порой мешает мне заснуть
Волнующая, как ни поверни,
Открывшаяся мне внезапно суть
Какой-нибудь немыслимой херни.
За то люблю я разгильдяев,
блаженных духом, как тюлень,
что нет меж ними негодяев
и делать пакости им лень.
Слой человека в нас чуть-чуть
наслоен зыбко и тревожно,
легко в скотину нас вернуть,
поднять обратно очень сложно.
Живя в загадочной отчизне
из ночи в день десятки лет,
мы пьем за русский образ жизни,
где образ есть, а жизни нет.
Учусь терпеть, учусь терять
и при любой житейской стуже
учусь, присвистнув, повторять:
плевать, не сделалось бы хуже.
Я женских слов люблю родник
И женских мыслей хороводы,
Поскольку мы умны от книг,
А бабы – прямо от природы.
Когда нас учит жизни кто-то,
я весь немею;
житейский опыт идиота
я сам имею.
Душа порой бывает так задета,
что можно только выть или орать;
я плюнул бы в ранимого эстета,
но зеркало придется вытирать.
Крайне просто природа сама
разбирается в нашей типичности:
чем у личности больше ума,
тем печальней судьба этой личности.
Во мне то булькает кипение,
то прямо в порох брызжет искра;
пошли мне, Господи, терпение,
но только очень, очень быстро.
Бывают лампы в сотни ватт,
но свет их резок и увечен,
а кто слегка мудаковат,
порой на редкость человечен.
Я никак не пойму, отчего
так я к женщинам пагубно слаб;
может быть, из ребра моего
было сделано несколько баб?
Ум полон гибкости и хамства,
когда он с совестью в борьбе,
мы никому не лжем так часто
и так удачно, как себе.
В жизни надо делать перерывы,
чтобы выключаться и отсутствовать,
чтобы много раз, покуда живы,
счастье это заново почувствовать.
В день своего 75-летия поэт Игорь Губерман познакомил читателя с новейшими гариками и лучшим вопросом за три четверти века
— Что видно из вашего 75-летнего окна?
— Видно вот что: я живу в Израиле — изумительной стране, и все будет хорошо. А еще мне очень видна (старики — они опасливые!) жуткая беда для всего мира от нарыва на исламе, который называется фундаментализм. От этого будет всем полный кошмар. Но надеюсь, что Нотр-Дам превратится в медресе еще не скоро.
— Вы печалитесь именно о Нотр-Даме?
— Я как бы обо всем человечестве немножко пекусь. Господь Бог его ослепил на время, и это очень заметно.
— Живя в Иерусалиме, вы часто выступаете в России. Меняется ли она для вас?
— Она ко мне все время повернута изумительной стороной. Меня встречают прекрасные люди, у меня отменные залы: приходят те, кто любят мои стишки. Но к своим жителям она, по-моему, повернута, мягко говоря, совсем другой стороной.
«»
— А ваш слушатель?
— Могу сказать с некоторой долей хвастовства, что он очень помолодел. Раньше на меня шли от сорока и до восьмидесяти — те, кто знали мои стишки по самиздату; а сейчас по счастью идет и молодежь. Но я не могу вам гарантировать, что она идет на мои удивительные песнопения: слышать со сцены русский мат — большое развлечение.
Практически каждый мой концерт содержит минут тридцать вопросов и ответов: все первое отделение мне пишут записки — иногда просто гениальные, хоть издавай книги (собственно, я их немножко вставляю в книги), а я на них во втором отделении отвечаю.
— Рейтинг лучших есть? Или хотя бы самых частых.
— Безумно часто женщины спрашивают, как выйти замуж за еврея. Иногда напишут, как девушке с двумя детьми выйти замуж за еврея. Это стало какой-то очень интересной темой: практически на каждом концерте один-два таких вопроса. Я отвечаю очень грустным коротким стишком: «Русской девушке теперича нелегко сыскать Гуревича».
— Сейчас едут больше к вам или от вас?
— Вернулись из Израиля в Россию очень немногие — в пределах стандартной эмиграционной нормы, процентов до 10-ти. Очень многие уехали в Америку. Уехали очень много чисто русских людей. Формальная цифра, которая была совсем недавно названа кем-то из начальства — полтора миллиона уехавших из России за последние годы — это вранье: их гораздо больше… В одном только Лондоне — я только что был там — уже сейчас полмиллиона россиян.
— Сколько из них пришли увидеть вас? За гариками, за матом, за ностальгией?
— У меня в Англии не было концертов, я был там в очень интересной роли. Помните, был анекдот про кота? Он был такой гуляка, ё…рь и все время пропадал по крышам и чердакам. А потом он состарился, одряхлел — но ночами пропадать не перестал. Ему говорят: «А сейчас ты чего, зачем?» Он говорит: «А я теперь консультант». Так вот, там был всемирный фестиваль русскоязычных поэтов, живущих вне России, я там был в жюри.
— Лев Лосев рассказывал об Иосифе Бродском: «Однажды они с Юзом Алешковским всерьез обсуждали покупку шпионских магнитофончиков. Попросить знакомых американских аспирантов-славистов потолкаться в России у пивных ларьков, позаписывать музыку родной речи… Оба порядочные фантазеры». Каково сегодняшнее русское слово вне России? Магнитофончик ему не требуется для музыки?
— Зависит от регионов. Например, в Америке на Брайтоне русская речь такая сочная и такая фривольная, что просто ей обрадуешься. В самой России русская речь очень неправильная и с безумным количеством сегодняшних искажений — в том числе с добавлением лагерного сленга, который властно просочился. А во всем мире русская речь процветает необыкновенно. И она — хорошая, она настоящая. Люди читают интернет, люди смотрят телевизор, люди в изобилии читают русские книжки, русские магазины везде просто процветают. Это действительно читатель, потому что книги очень дороги. Он их покупает не для того, чтобы у него стояли книжки на полке в цвет обоев, а чтобы читать.
— То есть, русский читатель сейчас во многом за границей?
— В гигантском количестве. И это огромное счастье. Вы знаете, если я чего и патриот в этой жизни, то русского языка.
— А засилье блатного сленга — не наследие ли времен «интеллигенция поет блатные песни»?
— Допелись немножко, да. Но и у нас сейчас на пьянках — где я, во всяком случае, участвую — безусловно интеллигентные люди, не говоря о всяких степенях, поют советские песни, военные, блатные. И голоса не насмешливые, с любовью поют. Какое-то торжество русского языка, я бы даже сказал высоко и красиво — русской просодии. Только не спрашивайте меня, что это такое…
А гарики я сейчас пишу грустные, все о старости.
На жизненной дороге этой длинной
уже возле последнего вокзала
опять душа становится невинной,
поскольку напрочь память отказала.
Дурацким страхом я томлюсь
во время даже похорон.
Речей высоких я боюсь:
а что как пукнет Цицерон?
У старости несложные приметы:
советовать охота старикам.
И, сидя на корриде, мы советы
даем тореадорам и быкам.
Мне забавно жить на свете,
даже сидя дома.
В голове то свищет ветер,
то шуршит солома.
Пришел я к горестному мнению
от наблюдений долгих лет:
вся сволочь склонна к единению,
а все порядочные — нет.
— Строго по классику: порядочные люди должны объединяться?
— Черт его знает. Лучше без выводов.
Когда устал и жить не хочешь,
полезно вспомнить в гневе белом,
что есть такие дни и ночи,
что жизнь оправдывают в целом.
Надо жить наобум, напролом,
наугад и на ощупь во мгле,
ибо нынче сидим за столом,
а назавтра лежим на столе.
С азартом жить на свете так опасно,
любые так рискованны пути,
что понял я однажды очень ясно:
живым из этой жизни — не уйти.
Идея найдена не мной,
но это ценное напутствие:
чтоб жить в согласии с женой,
я спорю с ней в её отсутствие.
Я научность не нарушу,
повторив несчётный раз:
если можно плюнуть в душу —
значит, есть она у нас.
Вот человек. При всяком строе
болел, работал, услаждался
и загибался, не усвоив,
зачем он, собственно, рождался.
Звоните поздней ночью мне, друзья,
не бойтесь помешать и разбудить;
кошмарно близок час, когда нельзя
и некуда нам будет позвонить.
Не те, кого не замечаем,
а те, с кем соли съели пуд
и в ком давно души не чаем,
нас неожиданно @бут.
Опыт не улучшил никого;
те, кого улучшил, врут безбожно;
опыт — это знание того,
что уже исправить невозможно.
Я мысленно сказал себе: постой,
Ты стар уже, не рвись и не клубись –
Ты слышишь запах осени густой?
И сам себе ответил: отъ@бись.
Пока ещё в душе чадит огарок
печалей, интереса, наслаждения,
я жизнь воспринимаю как подарок,
мне посланный от Бога в день рождения.
Навряд ли в Божий план входило,
чтобы незрячих вёл мудила.
Ища путей из круга бедствий,
не забывай, что никому
не обходилось без последствий
прикосновение к дерьму.
Давно уже две жизни я живу,
одной — внутри себя, другой — наружно;
какую я реальной назову?
Не знаю, мне порой в обеих чуждо.
Строки вяжутся в стишок,
море лижет сушу.
Дети какают в горшок,
а большие — в душу.
Забавен наш пожизненный удел
расписывать свой день и даже час,
как если бы теченье наших дел
действительно зависело от нас.
Обманчива наша земная стезя,
идёшь то туда, то обратно,
и дважды войти в ту же реку нельзя,
а в то же говно — многократно.
Во мне то булькает кипение,
то прямо в порох брызжет искра;
пошли мне, Господи, терпение,
но только очень, очень быстро.
Хочу богатством насладиться
не для покоя и приятства,
а чтобы лично убедиться,
что нету счастья от богатства.
С утра душа ещё намерена
исполнить всё, что ей назначено,
с утра не всё ещё потеряно,
с утра не всё ещё растрачено.
Разуверясь в иллюзии нежной,
мы при первой малейшей возможности
обзаводимся новой надеждой,
столь же явной в её безнадёжности.
У бабы во все времена —
жара на дворе или стужа —
потребность любви так сильна,
что любит она даже мужа.
А жизнь летит, и жить охота,
и слепо мечутся сердца
меж оптимизмом идиота
и пессимизмом мудреца.
Я устал. Надоели дети,
бабы, водка и пироги.
Что же держит меня на свете?
Чувство юмора и долги.
У нас полно разумных доводов,
из фактов яркий винегрет,
и много чисто личных поводов,
чтобы в любой поверить бред.