Водитель отходящего автобуса сознательно притормозил. Я заскочил на заднюю площадку.
⠀ – До рынка доеду? – спросил я у скучающего вида женщины – кондуктора.
⠀ – Нет, мы на Плеханова поворачиваем. Странные люди, сначала вбегают, не зная куда, а потом спрашивают.
⠀ – С праздником Вас, – улыбнулся я в ответ и подал за проезд.
⠀ – С каким это? – отсчитывая сдачу, ухмыльнулась кондуктор.
⠀ – У моего друга День рождения. ⠀
– Фи! А мне какое дело? ⠀
– Ну, как же, – говорю, – человек ведь, ещё один год прожил. Может, пользу какую-то принес обществу.
– ЛюдЯм работать надоТЬ, а не пользу приносить! – флегматично оборвала кондукторша.
⠀ С Жоркой Вагиным мы дружили годами. А именно, встречались один раз в год на его День рождения. На мой же он ограничивался какой-нибудь детской открыткой, на которой еж держал ростомер, а медведь отмечал на нем карандашом длину смеющегося зайца. Обратная сторона была не менее оригинальна в оформлении: за грубо перечёркнутым обращением “Дорогой Георгий” было коряво приписано “друг Лёня!”, далее аккуратным женским почерком торжественное “поздравляЕМ/желаЕМ/целуЕМ”, подпись “тётя Нина и семья Титовых” перечеркнуто, ниже рвано приписано “С ув. твой друг Жорка Вагин”.
⠀ Накануне я позвонил ему и поинтересовался насчёт подарка. Ответ был неожиданным: “Добудь свиную голову”. Странностям поведения Вагина я давно перестал удивляться, непредсказуемость была залогом нашей обоюдной личной симпатии друг к другу.
⠀ Рынок был по обыкновению размерен, криклив и космополитичен. Я прошёл мимо “… рооозы, молодой человек, розы!”, дерзких кавказских приправ, рыжих пузатых тыкв к мясным рядам. Визуально определил понравившегося мне торговца. Лысый, коренастый, он величественно возвышался сытым львом над кровавыми останками. Позади него, точно такой же, делил топором полутуши на экономические градации.
– Здрасьте, мне бы свиную голову.
⠀ – На тушёнку? – спросил “лев”.
⠀ – Нет, на День рождения. В подарок.
⠀ Они переглянулись. Второй из прайда поднял с колоды вырубленный кусок грудной клетки, спросил:
– Гармонь нужна за полцены?
Если в природе и существуют места, забытые Богом, то о доме Жорки Господь, казалось, предпочитал и вовсе не знать. Вагин жил в частном поселке на краю города. От конечной̆ автобусного маршрута до его дома растянулся пустырь. Здесь заканчивалась цивилизация и брали своё начало ветра. Поговаривали, что хотели строить то ли новый микрорайон, то ли ламповый завод. В любом случае коррективы в градостроительстве грозили сносом посёлка.
⠀ Именинник пил на кухне чай. Вернее, это была иссиня-чёрная жидкость, именуемая Вагиным “купец”. Жорка сделал маленький глоток, звонко чмокнул губами, передернул худыми плечами и извергнул после паузы: “Качественный яд!”.
Я протянул ему пакет с содержимым:
– Извини, но торжественно это вручить язык не поворачивается.
Жорка заглянул в него и поморщился:
– А ребра зачем?
– Знаешь, у меня был тот же вопрос насчет головы, но раз тебя смутили только ребра, то, думаю, и им применение найдём, как только я узнаю весь твой замысел. Продавцы отзывчивые попались. Праздничная комплектация, говорят. Пить всё равно дня три будем. Уйдут.
⠀ – Убери в холодильник, – пробурчал хрипло Вагин.
⠀ Холодильник Жорки был стар, имел глубоковозрастный желтушный̆ оттенок и никогда не предлагал выбора. При каждом включении/выключении его предсмертно лихорадило так, что, казалось, продукты менялись местами. Хотя меняться там было нечему. В нем, с ложной скромностью и постоянством, мерзли растительное масло с перхотью на дне, уставший от ожидания насущности хлеб и тетрациклиновая мазь, видимо, к нему – хлебу. Большинство полок были извечно вакантны. Хозяин объяснял их пустоту холодильной духовностью. Появление ребер вызвало множественный диссонанс, холодильник забился в падучей и затих. ⠀
– Не привык к изобилию, – объяснил судороги Жорка.
Вагин поднял пакет на стол и развернул. Из него, улыбаясь, на нас смотрело свиное рыло.
– Чересчур жизнерадостна для покойника. Она и должна так вонять..? – брезгливо принюхавшись, спросил Жорка.
– По всей видимости, она подверглась пыткам. Паяльной лампой. И, вероятно, уже после кончины. А, возможно, и просто была по жизни дерьмом. В любом случае, голову продали одну, без родословной. Но если тебя так беспокоит её прошлое, – я начинал злиться, – то смело могу предположить, что звали её, наследственно, Борькой, погибла она в результате банальной для порядочной свиньи поножовщины, и, если ты сейчас не скажешь, что её ждёт после смерти, я погребу её на пустыре со всеми почестями!
– Холодец будем варить, – решительно отрезал Вагин.
– А ты самонадеян. И это при всем твоем невежестве к сложным блюдам? Могли бы просто коробку тушенки купить, как в прошлый раз.
– Примитивизм приготовления макарон заставляет топтаться на месте, а я за развитие, – важно ответил Жорка, почесав грудь с выцветшей на ней татуировкой распятия. Подножие креста венчала надпись: “я вам, жидам, уют устрою!”
– Мне страшно, Вагин, за наши, ещё молодые, жизни. Признайся, ты хоть немного имеешь представление о затеянном?
– Хрестоматийно, в терминологии. Практики не хватает.
Наконец пришло понимание того, что знакомство Жорки с холодцом датируется новогодним детством, и то в качестве потребителя.
Я достал из кармана, предусмотрительно захваченные по пути, две банки шпрот. Вагин не посчитал это оскорблением и разлил водку по стаканам.
– Рад тебя видеть, суррогат общества. С днём рождения, – в руках глухо звякнуло, соприкоснувшись стекло.
⠀ – Есть предложения с чего начать разборку бюста? – прикурив от газовой конфорки спросил Вагин.
– Предлагаю для начала выбить ей зубы. Кстати, если при интенсивности пьянки преодолеть порог сомнения, я смог бы их вставить на место твоих отсутствующих.
– Пустое, Лёнь. С возрастом я стал ревностным апологетом минимализма. Меня абсолютно устраивает моя индивидуальная безответственность. Пропало чувство календарной тревоги во вторник за так и не начавшую с понедельника новую жизнь. Нормализовался общий гармоничный фон, перестал считать овец перед сном и суточные калории. Оставил минимум обязательств – регулярно чищу обувь, реже оставшиеся зубы. Как говорится, встречают по одежке, а провожают, – Вагин запел, – “совсем не так, как поезда, морские медленные волны-не то, что зубы в два ряда”. Гардероб меня устраивает полностью, в нем есть практичные брюки советского рабочего, строгий пиджак партийного функционера, пестрая рубаха интеллигента Евтушенко. Всё это, без всякого стеснения, изнашивается в одном ансамбле. Прибавь к этому жизненный опыт, помноженный на количество прочитанных книг, и декор в виде выходного галстука. В результате знакомства ты получаешь интересного собеседника, недостаток зубов которого, теряется на фоне грамотно изложенной мысли. Главное, с чесноком не перебрать за трапезой. Вонь – она и в Житомире вонь. Ну, даешь смелый шаг в неизвестность!
Жорка ударил ладонями по коленям, встал с тяжело скрипнувшего табурета, ухватил свинью за уши, поднял перед собой, и густо выдохнул ей в рыло сигаретным дымом.
⠀ Торжественной процессией мы вышли во двор. Водрузив голову на чурбак Вагин взял топор:
– А ты не знаешь смысл поговорки “гусь свинье – не товарищ”?
– Гуси Рим спасли, – говорю.
– Уважаю.
– Вот и кулинарная эпитафия уважительно звучит – “фуагра”. А не казённо – “сало”.⠀
– Таз принеси из бани под “запчасти”.
⠀ -Хосподи! Вы чё тут удумали, черти! -скрипучий старушечий визг остановил уже взлетевший топор, – А ты, Лёнька, чего мимо проскочил и не поздоровался?!
Через повалившийся забор на нас уничтожающе смотрела “Родина – мать зовёт!” – соседка Акимовна. Из обрезанных резиновых сапог росли полосатые шерстяные носки. Рабочая фуфайка была застегнута на две тусклые армейские пуговицы, поверх неё поясницу ложно утепляла пуховая шаль. Старуха подняла съехавший почти на глаза платок, обнажив лоб с магистралями преклонных морщин.
⠀ – Готов поменять профессиональное приготовление свинины на нудную жизненную мораль? – тихо процедил Вагин.
– А не слишком ли велика цена холодцу? – ответил я почти сомкнутым ртом, и уже громко соседке:
– Здрасьте, Нина Акимовна! Отметил Вас сразу в огородном полупоклоне. Отвлекать не стал, дабы не нарушать стройной садово-инструментальной ритмики.
– Че щас сказал? Никогда тебя не понимала, – махнула рукой соседка.
– Бог в помощь, говорю. Как картофель сей год похоронили?
– А что ему в земле то будет. Окрепнет. А ты, Лёнька, стареешь.
– Год был циничным.
– Тю! Чем же?! – иронично прыснула старуха.
– Томительным ожиданием очередной встречи с другом детства.
– Кодировался, что ль?
– Был грех, смалодушничал. Я уже привык, что Ваши оценки меня с детства никогда положительно не характеризуют: в юности – “лоботряс”, после армии – “посадят скоро”, теперь “старый̆”. Где тот период, о котором я должен с гордостью рассказывать внукам?
– Ты его просрал. Как и Жорка.
Акимовна ушла в дом и вернулась с банкой̆ квашеной̆ капусты. Обтерла её шалью и протянула Жорке:
– Голову отдайте. Сама всё сделаю. Потравитесь ещё.
⠀ Мы вернулись в кухню.
– Знаешь, Вагин, мне всегда импонировала твоя асоциальная философия и завидная верность её традициям, – я вытащил из капусты зонтик укропа, – но использование чужого труда для собственной̆ выгоды… Скажи, ты же знал, что холодец будет варить старуха?
– Знал, – Жорка выпил один.
– Я потребую геральдический комитет лишить тебя дворянского титула за нарушение женевской̆ конвенции, а пока получи моё личное презрение.
– На Рождество мужика её Серафима схоронили. Месяц лежала. Думал, следом её закопаем. А тут, утром проснулся, она надо мной̆ склонилась смертью и говорит: “Дай̆, что ли, постираю у тебя чего”. Теперь, вот, заботы всякие для неё ищу. Сейчас холодец сварит, а потом движок у моего мотоцикла переберём.
⠀ Вечером стояли на крыльце, курили. Уютный̆ дождь мыл шифер крыши и запасливо стекал в железную бочку на углу дома.
– Хорошо у вас здесь. Природная первозданность, не слышно городской̆ политической̆ борьбы и тлетворного влияния запада.
– Ага. И недовольство масс выражается лишь в возмущении запредельной̆ удаленности хозмага в зимних условиях – пустырь переметает.
– Вагин, если ты вдруг умрешь, знай̆, мне будет без тебя скучно на этом свете.
⠀ Утром на столе приветственно дрожал холодец, и вчерашняя посуда в раковине не легла на позавчерашнюю, как в прежние именины.
- © Copyright Марусов Алексей Викторович (alexeymarusov@mail.ru)
Просмотрено: 795
Публикация:
3 186
Солнце светит даже злым. …
Комментарии: 4Публикации: 481Регистрация: 21-04-2020
Холодец – цитаты из фильма
4 цитаты
Леонид: — С праздником вас!
Кондуктор: — С каким ещё?
Леонид: — У друга у моего день рождения.
Кондуктор: — А мне-то до этого какое дело?
Леонид: — Ну как? Человек же всё-таки! Год прожил, может, пользу какую-то принёс. Обществу…
Кондуктор: — Работать людям надо, а не пользу обществу приносить!
Леонид: — Мне страшно, Вагин, за наши ещё молодые жизни… Признайся, ты хоть немного имеешь представление о затеянном?
Жора Вагин: — Хрестоматийно. Терминология. Практики не хватает.
— Мне всегда было интересно: а где тот жизненный момент, который я с гордостью должен рассказывать своим внукам?
— Ты его просрал!
— Хорошо у вас здесь! Природная первозданность. Не слышно городской политической борьбы.
— Недовольство масс выражается лишь в возмущении запредельной удалённости хозмага в зимних условиях.
Нет вашей любимой цитаты из «Холодец»?
Вы можете добавить цитату!
(рецепт
хорошего холодца, но в своеобразной форме)
Мираж
А проснулся по утру
В старом доме наверху.
На четвёртом этаже
С головой, но в неглиже.
Я вообще-то философ, как тот Хома Брут, но когда по
утру болит голова, не то, что думать, жить не хочется.
Оторвал от придавленной подушки пудовую головушку и
уселся на кровати. Замер на пару минут. Отдохнул. Боль притупилась, и я удачно
поднялся на ноги. Неуверенно сделал несколько шагов и открыв дверь, оказался на
балконе.
Если сейчас не закурю – просто сдохну. Всего пару
затяжек…
Женщина на соседнем балконе, увидев меня, широко
раскрыла глаза и задом, задом вошла в свою квартиру.
Закурил. Затянулся. Ещё разок.
Вокруг всё в дыму, как в тумане, а вот туман в голове
слегка рассеялся.
Постепенно колея мыслей, приобрела прямое направление.
Выкурив первую сигарету, сразу подкурил вторую. Боль в
голове прошла и стала понятна обалдевшая физиономия соседки по балкону. А может
это и не от сигареты. Просто, потому что некие нижние части тела стали
подмерзать. Глянул и сам ошалел, увидев, что стою на балконе с сигаретой, но
совершенно голый.
Так же, как и соседка, задом-задом, вернулся в
комнату. Прикрыл дверь. Обернулся.
Да! Философские беседы иногда приводят людей в
смятенье чувств и переосмысливание своего положения, но это никак не касается
самого философствующего.
В данный момент происходило именно моё переосмысление.
На кровати лежало обнажённое тело.
Белоснежная кожа, лёгкий пушок и небольшие выпуклости
в районе груди, указывали на принадлежность тела к женскому полу. Подошёл чуть
ближе.
Голова закинута назад. Волосы резным веером легли за
подушкой.
Глаза открылись.
Девушка увидела меня и села на кровати.
— Ты кто?
— А ты?
— Ну я тут живу.
— И я!
— С какого это?
— Ты сам сказал.
Девушка протянула руку и ухватившись за здесь,
притянула всего меня к себе.
Оргия была не долгой и девочка, вскочив с кровати,
подхватив с пола некие свои вещи, скрылась в ванной комнате. А я закурил прямо
лёжа в кровати.
— Н-да! Дофилософствовался!
Произнёс в слух.
— Ты что-то сказал?
Раздалось из ванной.
«Хороший слух и тело ничего, но от кого примчалось это
тело? Я ведь не мог её подобрать на улице. Менталитет не тот. Среди моих
учеников такие точно не значились. Да и вернулся я с работы, в полном, так
сказать сознании. Это только дома позволил себе немного расслабиться. Пятница
ведь.
И да! Соседка точно в шоке от моего дефиле на балконе.
Как это я?
Размышления были прерваны ангелочком в нижнем белье (Кстати
сказать, безупречно-белоснежном и таким тонким, что почти незаметном), который
выпорхнул из ванной комнаты и порхнув к сумке, что стояла при входе в комнату,
извлекла небольшой свёрток. Оказавшийся таким же белоснежным махровым халатом,
как и её бельё. Накинув халат, пушинка опустилась рядом:
— Ну как я тебе?
— Ты прекрасна спору нет, но есть на свете та девица,
что в жёны мне только годится. И это явно не ты. Мелковата.
Предвидя её возмущения, отрезал я.
— А вечером, когда меня занёс на кухню, и просил
приготовить закусь, это было лучшим во мне. Ну то что мелковата.
— От куда занёс?
— С лестничной клетки.
— И что ты там делала?
— Ночевала.
— Почему?
— Да просто. Мне здесь некуда идти.
— Почему?
— Вот почемучка.Давай вкратце изложу, а ты философствуй.
— Почему?
—
Поняла. Заело. Сама я местная. Отец давно нас покинул, а мама в том году
«ушла». Я ещё пожила немного в нашем старом доме, а как деньги закончились,
решилась идти покорять столицу. Подумалось что в лёгкую поступлю учиться, будет
общага и стипендия. Проживу. Да где тут?! Всё платное. На бюджет не прорвёшься.
За всё и за вся плати. А с чего?
Вагоны
разгружать я не умею. Просилась посуду мыть в кафе, ростом не вышла. Месяц
поработала няней в семье, но жена стала подозревать что мужик еёный на меня
глаз положил. Выставила. Так вот и перебиваюсь разными знакомствами. Тут тоже
мой рост подводит. Только по предъявлению паспорта. Ну что не малолетка. На
зону никто не хочет. Ты тоже вчера за дитятко принял, но паспорт посмотрел, с
физией сверил, и поверил. А чего такой слабый? С двух рюмок и свалился.
—
Да не пью я в общем. Препод я, по-вашему. Только за неделю так достали, что вот
клюкнул малость. Попустило. Но что вокруг было – не помню.
—
Так ничего и не было. Ты уснул, я телик вырубила и тоже спать. Ты тёпленький.
Первый раз за неделю согрелась. Спасибо.
— За что?
— Ну что не выгоняешь сразу. Хочешь я тебе завтрак
замостачу? Там есть у тебя из чего. Видела.
— Уговорила. Но только быстро. Мне тут надо.
Девчонка умчалась на кухню и загремела посудой.
-«Дела! Как же я не помню, что её сам притащил? И как
теперь быть с Саней? Не! Друг – он на всю жизнь, а это так, проходящее. Пусть, наверное,
побудет, а там разберёмся.
Обдумав ситуацию, ринулся на завтрак.
На столе уже парит яичница и по паре гренок.
За едой я откровенно её рассматривал, а она смотрела в
окно, своими огромными, голубыми глазами, иногда косилась на меня (и не
возмущалась).
— Послушай. У меня сегодня дела. У друга наметился
день рождения. Он его всегда отмечает в третью субботу января. Ну чтоб не
сбиться и не забыть. При этом удобно что два выходных. Не ехать я не могу. Друг
детства. Ты меня дождёшься?
— Нет.
— Почему?
— Я с тобой поеду.
Я опешил.
— Как со мной? Я даже не знаю как тебя зовут. В
качестве кого я тебя представлю?
— Если секс подразумевается, то представь невестой или
женой. Если всё будет целомудренно, то я и за дочку сойду.
— Хм. Сойдёшь. Но как же так? Тут ничего не было и вот
на тебе, приехали…
— Папочка! Придумай сам как будешь меня звать. Я
должна привыкнуть к новому имени.
— Ты что, дура? Как ты в паспорте записана, так и буду
звать. И вообще, переоденься. Есть во что? Этот белый свет от тебя слепит и рябит
в глазах.
Мы как раз закончили завтрак. Она встала, налила мне
чай и вышла из кухни.
Когда вернулась, несла в руке паспорт.
— На, прочти. Иначе скажешь, что не видел его никогда.
Прочитал и схватился за голову.
«Исамбет-Абаева Ленара».
— Как так? Ты не русского Бога что ли?
— Я альбинос.
— Этого мне ещё не хватало.
— Да тебе то что? Это отец не смог принять русоволосую
дочь. Из-за этого и сбежал. Друзья ему твердили что мать меня нагуляла.
— А мне ничего, но я в постели с мусульманкой! Ещё
ваши же и прибьют!
— Дурак?
— Почему?
— Я так вижу, что «почему» твоё любимое слово. Вот
если ты меня бить или убивать будешь, то за меня заступятся, а если я с тобой
живу, то кому какое дело до этого?
— Да нет. Я не то имел ввиду. Ну там праздники у нас
разные. Пост может держишь или ещё чего?
— Вот-вот! Ещё чего. Моя мама почти на пол города
паски пекла к Вашему празднику. Ну ладно. Я поняла. Пора уходить. Сейчас
соберусь и айда на вокзал.
— Со мной что ли?
— И ты на вокзал? Тогда я в парк, на скамеечку. Лишь
бы не с тобой.
— И чем я так плох стал?
— Не догадываешься? Спроси почему?
— Что почему?
— Почему ты меня гонишь? Почему я ухожу? И ещё сто
почему.
— А я тебя пока и не гнал. Звать буду Ленкой. Дома
будешь женой, а за этими стенами – дочкой. Ещё в педофилы запишут. Поняла?
Нагулял я тебя в молодости. На стороне! Поняла? Ты приехала погостить к папе! И
чтоб ни-ни мне! Поняла? Я пока сам в себе не разобрался. Вот. Поняла?
— Во, у тебя новое любимое слово! Папочка, а как тебя
зовут?
— Не ёрничай. Николай Петровичем – студенты кличут.
— А можно, папочка, я с тобой учиться буду ходить?
— Если ходить только на мои уроки – быстро свихнёшься.
Думаешь от чего я вчера выпил?
— И от чего?
— Нервы! Будь они не ладны. Вот ведь трезвый был, а
ничего вспомнить со вчерашнего и не могу. Ни как домой пришёл, ни о том, где
тебя нашёл. Полный провал памяти.
— Может приболел? Давай температуру измерим.
Проявила заботу. (Так не привычно холостяку, но блин
приятно).
— Нет. Сейчас не до этого. Оденься на выход и идём.
Что-то в ней всё же странное. Ну не такая как обычные
многие бабы.
— Что ты делаешь?
— Ты сам сказал, чтоб переоделась на выход.
— Ну не до гола же раздеваться, да ещё и при мне.
— А как? Под синие джинсы белые трусики не идут.
— О Боже. Она ещё и модница. Всё! Пошли!
Проворная. Оделась и выскочила быстрее меня.
(Ещё одна странность. Она не красится по два часа.)
Ноль
Три
Спускаясь по лестнице, так, с ничего, вдруг вспомнил
как в детстве рассматривал и гладил завитушки перил. Все эти повороты, изгибы и
лилии. Подумал, что и Ленке, когда она укладывалась на подоконнике спать, на
площадке между этажами, эти завитушки, по которым можно блуждать глазами хоть
целый год, помогали уснуть.
— Стой здесь. Я к Ноль Три зайду на минутку. Потом
позову.
Малая уселась на подоконник, туда же впёрла ноги.
Положила голову на колени и уставилась взглядом на улицу.
«Ну
что за человек? Другая бы баба за такое отношение не то, что обиделась, но и
учинила бы допрос с пристрастием. Мозг бы последний вынесла, а этой хоть бы
хны. Ну не интересует её Ноль Три и всё. А ведь это женщина – Клад! Безотказна!
Во всём и всегда! Хочешь борща? Идёшь, стучишь в двери, и вот ты уже за столом.
Тряпьё там моё перестирать, или любовью заняться, ни в чём отказа нет. Я давно
к ней присматриваюсь! Женился бы, если б не одно «но».
Не один я у неё такой. А это обижает.
Меня!
И, наверное, её!
А может быть и других.
Спустился на площадку. Двери как двери, но
одна просто шикарна. Сам делал. Она меня попросила, и я расстарался. Как ко
мне, так я ещё лучше отвечу. Всё сам купил и сделал. Картошечкой с селёдочкой и
стопочкой благодарила.
Постучал. Дверь открыла обыкновенная
женщина, (а не то, что я вам тут нарисовал). Лет тридцати. В халате и с
черпаком в руке.
— О! Привет! Заходи! У меня сегодня суп
харчо. Уже закипел. На двоих готовила.
— Нет. Спасибо. Сегодня у Сашки день
рождения. Но гости, правда, придут только завтра. Так вот он, хочет удивить
собратьев по оружию, отменным холодцом. А самый обалденный холодец готовишь у
нас только ты. Выкладывай рецепт.
— И что? Ты будешь готовить? Или он?
— Это не важно. Он сам будет готовиться.
Ты растолкуй что за чем идёт и – в путь. Мне ещё всё купить, и довезти, а ему
свариться надо. Типа холодцу, а не Сашке.
— Запишешь или в памяти отложится? Ладно,
так запоминай. Люди берут голову или хвосты, ноги говяжьи или свиные, но мне
запах от коровьих не очень, а от головы жирноват выходит. Как для меня, так это
одна большая, жёлтая, домашняя курица. Одна мясная рулька и две свиные ножки. Запомни!
Никакого желатина. Весь набор помыть, уложить в десяти литровую кастрюлю,
залить под самый верх водой и поставить на газ. После закипания, уменьшить
огонь до минимума. Снять образовавшуюся пену, смотри не прозевай, иначе бульон
будет мутным. Добавляешь очищенные и помытые луковицу и морковь. Соль перец и
лавровый лист. Всё. Можно расслабиться на пять часов. Пусть по тихонько
варится. По окончании варки добавляешь три – пять зубчиков чеснока. Хотя для
тебя я кладу — семь. Выключаешь газ и шумовкой вынимаешь в чистое блюдо всё
мясо. Теперь мясо надо перебрать от костей и мелко порубить. Кости собакам,
мясо в тарелки! «Смотри не перепутай, Кутузов». Хи-хи! Постарайся заранее
рассчитать сколько посуды понадобиться. Бульон хоть и выкипит, но его всё равно
ещё много. Литров восемь. Когда посуда подобрана, заранее. Мясо разложено.
Заливаешь все ёмкости бульоном, но через дуршлаг. Чтоб жидкость не имела
никаких твёрдых примесей. Всё что в дуршлаге, вплоть до чеснока – в мусор.
Ясно? Даёшь немного остыть и в холодильник.
— То есть мясо и вода.
— Правильно. Только бульон и мясо. Ох
наваришь ты. Принёс бы мне продукты, а бы тебе сварила.
— Э! Не! Ты не понимаешь. Тут дело
принципа! Сашка сказал – Сашка сделал. По-другому не будет. Спасибо! Бегу.
— Смотри там, не сорвись. Знаю я вас.
Каждый год всё повторяется.
— Не. У меня сейчас стопор есть. Ну или
закодируюсь.
— Что за стопор? Чего я не знаю?
— Ошибка молодости нашла и приехала
погостить.
— Ну ка покажи!
— Не. Стесняется всех. В глазок потом
глянешь, когда пройдём.
— Всё! Запомнил? Если что, перезвонишь.
Напомню. Покупай всё в магазине, там чище моют. Тебе меньше возиться.
И
закрыла двери.
Какая женщина!!! Иногда невозможно объяснить, что ты к
кому — то чувствуешь, просто знаешь, что этот человек заводит тебя туда, где ты
никогда не бывал.
Спустился на пролёт ниже и тут вспомнил
что шёл не один.
— Лена!
— Иду!
Догнала, когда я уже выходил на улицу.
— Привет нимфы! Как подагра поживает?
Поприветствовал сидящих на лавочке
старушек.
— Доброе утро. Что-то ты сегодня
спозаранку. Выходной ведь.
Но я не слушал. Увидел подъезжающую
маршрутку и побежал к остановке.
— Не отставай.
Крикнул через плечо.
Я
всегда считал себя в прекрасной форме. Даже бегал на физре, со своей группой,
но тут она меня как лежачего обогнала. Фантастика. И не я, а она стоит в дверях
и не даёт уехать пока я не добежал.
Скоренько доехали и немного прошлись по супер, гипер,
мега маркету (вроде никого не обидел, хоть и без рекламы).
— Так! Нам необходимо купить всё….
— Для холодца. Ясно. Пойдём, я знаю, что где искать.
— Ты-то от куда знаешь? Подслушивала?
— Папочка! Я должна оправдываться или быстро всё купим
и к дяде Саше на днюху? Вам ещё и готовить!
— Ладно. Веди. Потом обсудим.
Мы максимально быстро всё купили. Набили три полных
сумки и помчались на вокзал. Пару остановок на маршрутке.
Ура! Успели на почти уходящую электричку. Дорога не
долгая. Всего двадцать минут в сторону Сибири Крыма и вот нужное поселение.
Вышли. Электричка сделала, — «Ту-ту» — и умчалась
прочь, по рельсам ниточкам. Мы пошли следом.
Не. Не в том
дело что она уехала без нас. Просто Сашка живёт на краю посёлка и лучшего
способа, чем дойти по рельсам, здесь не существует. Можно, конечно, и селом
идти, но там грязь и лужи, и навоз. На рельсах всегда сухо.
— Ленка! Я в поезде хотел, да народу много, не
спросил. А здесь давай, колись, как про холодец узнала? Правда, что ли под
дверью слушала?
— Ну какая дверь, Коля? Ты ещё с вечера, после того
как рюмку выпил, сам себя уговаривал, больше не пить, так как холодец варить.
Но уговорил себя в обратную. Выпил вторую рюмку, ну вроде как для тренировки,
чтоб у Сашки быстро не захмелеть. Вот и уснул сразу за столом.
— Фух. Аж полегчало. Я уж, грешным делом, подумал, что
ты как моя вторая.
— Это как?
— Забудь. Тебе это не надо. Да и мне повтор не грозит.
Идём быстрее.
— Идём? Да ты сам плетёшься.
На вид, так и получалось. Я сзади, вроде как на
поводке плетусь. Прибавил шагу. Но сумки тяжеловаты. Кроме холодца ведь набрал
ещё много чего необходимого для приёма гостей.
Свернув от рельсов в малозаметный переулок, между
домами и пройдя ещё с квартал, увидел сидящего возле дома на приступке и
дымящего козьей ножкой, Сашку.
— Вон, видишь? Ждёт старина. Год не виделись. Заходи
дочка в калитку.
Сказал нарочито громко, чтобы слышно было во дворе.
Дабы избежать первых, неудобных вопросов.
Саня поднялся на встречу. Мы обнялись. Оглядев Ленку с
низу до верху, притянул протянутую руку к губам и поцеловал.
— Молодец! Хороший выбор!
— Саш! Это дочка. Ну грехи молодости.
— Не шурши! Не с тобой, братан, разговаривают.
Проходим в дом. Давай сумки.
Мы прошли в открытую им дверь.
Глаза привыкли к полумраку.
За год ничего не изменилось. Холостяцкое жильё, как
эталон мужского ведения хозяйства. Но, правда, с уклоном на начальный класс
чистоты. Соседка, восьмидесяти трёхлетняя Галина, пытается улучшить качество
существования Александра. Но, не совсем успешно. То ли её возраст, или его
безалаберность мешают, наведению порядка.
Сумки разобраны. Водка в холодильнике. Консервные
банки, тремя стопками на холодильнике, мясо и наглый кот на столе.
Кота согнали. Кота согнали во второй раз. Кота вынесли
со стола на улицу. Залез зараза на окно, наблюдает за нами и орёт благим матом.
Правда по-своему. По котячьи. Нам не понять.
Ленку заставил чистить картофель. Сам режу мясо. Сашка
пошёл по селу, искать чистую, большую кастрюлю.
У меня всё готово. Жду кастрюлю. Малая тоже справилась
с картошкой и уже ставит вариться.
— Поставь ещё овощи со свеклой, винегрета хочется.
— Хорошо. Может сейчас яичницу пожарить, вам закусить?
— Нет. Мы пока пить не будем.
— Ну тогда я по два на каждого сварю.
— И на салаты с десяточек.
— Колян-братан, готовься, я иду!
Сашка притащил алюминиевую пяти десятку.
— Пойдёт. Только почти всю плиту займёт.
— А вот сейчас картошка довариться, и газ
освободиться. Свеклу я в духовке запеку, в фольге и с солью. Так ещё вкуснее
получится.
Мясо сложено. Принесено и влито два ведра колодезной
воды и кастрюля водружена на плиту.
— Ну вот. Первый этап из трёх неизвестных, выполнен.
Ждём закипания.
Хороший
друг – это такой друг,
которого хочется иногда просто прибить,
а вот бросить или забыть – никогда.
Сашка
— Не буди. Он всегда после первой отключается. Работа
нервная. Да и вчера, видимо перетренировался.
— Было дело.
— Каждый год одно и то же. Не меняется вот уже лет
восемь.Всё женщины. Не все, в общем, а
именно те, к кому его тянет. Пусть он спит, а мы пока займёмся сексом.
— С чего это, дядя Саша?
Лена аж подпрыгнула от испуга, и отстранилась.
— Да нет это я так. Его третья очень любила. Всё равно
где и с кем.
— Но я не его третья, и даже не вторая. Я сама по
себе.
— Кого-то ты мне напоминаешь, и именно в связи с
Колькой, но очень давно… Не из жён. Я их хоть и знал, но очень не любил.
Особенно первую. Она нашу дружбу пыталась разорвать, а когда мы в армию ушли,
сама и загуляла. Не дождалась, а потом ещё и претензии выставляла, что это я её
с ним поссорил. А мир не без добрых людей, хотя и не без злых, но факты
предоставили. Расстались они мирно. Он учиться, я работать отправились. Там-то
у него и завелась вторая. Эта тоже его от меня отваживала. Говаривала что
друзей не бывает, только нахлебники, и алкаши. А сама с подругами профукали
фирму, которую, Колян открыл и успешно продвигал. Только подруги и Мальдивы
дорогого стоят. Вот и влез в долги. А там кредиторы и коллекторы. Еле
выпутался. Гол как сокол. Вот она и сбежала с богатеньким. Долго Колян
держался, но всё же встретил свою, третью…
— Подождите дядя Саша. Холодец закипает.
— И что?
— Надо пену снять и огонь уменьшить.
— А, ну давай, хозяйничай.
— Так вроде вы варите? Плохо, когда на кухне две
хозяйки. Чтоб не посолить дважды и не переперчить.
— Молодец! Соображаешь. Правильно. Нечего делать
работу, на которую другой подписался. Одобряю. Ну давай, рассказывай, что за
чем.
— Надо сделать меньше газ. Взять ложку и аккуратно
снимать вот это тёмное.
— Ага!
Сашка всё сделал как подсказывали, а Ленка включила
чайник.
— Нам долго сидеть, попьём чайку.
— Давай. Но ты правда против уединения.
— Вы уж простите, но это не ко мне.
— Одобряю. А я ведь с Колькой работал, в его фирме.
Всё видел. Как и почему разорился. Да сделать ничего не мог. У него как краля
заведётся, так сразу мозги набекрень.
— А когда
гости-то будут?
— Да завтра с утра и подтянутся. Тебе наверно не
интересно будет. Это наши, армейские друзья. Мы вместе Осетию защищали от
Саакашвили. И будем мы перемывать друг другу кости.
— Раз это всё будет завтра с утра, то я хочу попросить
вас помочь мне сделать все заготовки для салатов. Давайте всё нарежем, и
поставим в холодильник. Утром только останется смешать и заправить майонезом.
— И голос. Где-то я уже слышал этот детский голосок.
Правда давно. Очень!
И тут Колян проснулся.
Николай
— Сашка! Пить!!!
— Вон ведро. Вон кружка.
Опустил лицо в воду и с шумом глотая принялся пить.
Затем просто полностью засунул голову в ведро.
— Не захлебнись, братан! Вылазь!
Голова вылезла из ведра и потоки стекающей воды
устремились на пол.
— Извини братуха, но твой друг, полная тупица. И это
не в том смысле, что хочу сразу съесть две пиццы – Tupizza (на английский манер), а именно
потому что тупой.
— Брат! Ты меня обижаешь. Не может мой лучший друг,
сослуживец и браток, быть тупицей. Если он такой, то и я с остальными друзьями
не лучше. Такими словами о нашем друге – ты нас оскорбляешь!
Цок. Бум. Дзинь.
— Сашок! Остановись. Не греми костями.
Приятель разбирал холодец и отбирал кости из мяса.
Падающие в ведро, стоящее на полу кости, издавали разные звуки. Тяжёлые,
свиные, делали: — цок и дзынь, а мягкие куриные – бум.
— Не могу. Ты сам меня инструктировал, что мясо надо
быстро достать, отделить от костей, порезать, разложить в тарелки и как
окончание, залить ещё горячим бульоном. Твои слова – мои действия. Всё
максимально быстро.
— Да нет! Саш! Ты делай. Это я сам с собой, точнее с
умным человеком разговариваю. Обсуждаю его глупые поступки. Понимаешь: Мы с
тобой всю жизнь рядом. Почти вместе. Но есть пара моментов из этой повести, о
которых ты не имеешь никакого представления.
Я ведь сейчас не был пьян. Просто был в каком-то
оцепенении. И снится мне сон не сон, полу явь какая-то. Молодая девочка, и я
рядом с ней. Сначала дело было дома, даже вроде, как и секс был, а потом я к
тебе с ней приехал. И вы с ней холодец варили и говорили обо мне. Вы говорите,
а у меня в голове вся жизнь киселём течёт и все, мне кажется, что я что-то
упускаю. Что-то очень важное. И вот немногое всплыло. Ты помнишь девчонку из
нашего подъезда, ну ещё живёт на два этажа ниже и на год младше нас. Вспомнил?
Вот с ней у нас случился первый мой секс. Это после выпускного сразу. И я
загордился. Тут же под меня легла моя первая и я женился. Или она меня на себе
женила. Завертелось. Ну в общем я о девочке той и не вспоминал. Да и тебе не
рассказывал. Вот и думай. Ну не дурак ли я? Она же говорила, холодец варила на
двоих, а для тебя кладу семь зубчиков чеснока, а не три как надо. Да, вот даже
вчера, когда к ней за рецептом заглянул, сказала, что харчо приготовила на
двоих. И спросила, буду ли я есть.
— Кто она? Девочка?
Но я не стал прерываться.
— А во мне то ревность взыграла. Хахаля нового
завела!!! На двоих готовит уже. И невдомёк дураку – что второй это я сам.
Идиот! Сколько лет прошло, а она всё любит. Я три раза женился, а она всё
любит. Я, бывало, в запой уходил, а она кодирует и молча любит. Понимаешь Саня!
Есть всего два человека в мире, кому я не безразличен. Это Ты и Она!!! Иногда невозможно объяснить, что ты к кому — то
чувствуешь, просто знаешь, что этот человек заводит тебя туда, где ты никогда
не бывал.
— Ну я тебе
напомню, что знаю её. Мы ведь играли с ней во дворе. Она ведь татарочка и имя у
неё такое интересное. Сейчас не вспомню. Извини.
— Да я и сам не мог вспомнить. Само во сне пришло –
Ленара. Ленка по-нашему. Я ведь и думать за неё забыл. Сразу после армии ушёл
на квартиру, потом свою купил. А домой уже вернулся, когда родителей похоронил.
Сразу было не до неё, а потом пользовался её молчаливой любовью. Сволочь я
братан. Такую женщину недооценивал. Извини. Ждать не могу. Еду.
— Постой брат. Ночь на дворе. Возьми мою машину.
— Так перегар.
— Понято. Минуту.
— Алло! Товарищ лейтенант? Нужен водитель.
— Вот так братан. На то мы и друзья. Не переживай.
День рожденья пройдёт как надо. Мы выпьем за ваше здоровье.
Холодец
Три часа ночи. Звонок. Ещё звонок. Стук в дверь.
И вот из-за двери вопрос:
— Кто?
— Я, Ленара!
Дверь распахнулась. Женщина, в наспех накинутом на
ночную рубашку халате вышла на лестничную клетку:
— Что случилось, Коля?
— Я тебя люблю и прошу выйти за меня замуж.
Женщина сделала шаг назад и облокотилась на дверь:
—
Мумкюн олса, текрарласанъыз.
—
Вот так и думал, что ты будешь материть меня на своём языке, а я ничего не буду
понимать, но всё равно: – Выходи за меня замуж.
— Дурак и шутки у тебя глупенькие.Машалла!
— Ты у меня из головы – даже на перекур не выходишь. Я
всё вспомнил. Я всё понял. И очень хочу всё исправить.
—
Чокъ сагъ олунъыз! Прости. Больше не буду. Большое спасибо! Я согласна. Просто
волнуюсь. Так приятно и неожиданно!
Слезинка
покатилась по её щеке.
Гости начали собираться уже с восьми утра. Столы
расставили прям во дворе. Погода позволяет.
К десяти, уже
изрядно подвыпившие мужики, стали усаживаться за стол.
Но тут заметили идущую по рельсам пару! И все
присутствующие ринулись на встречу….
Да тут не передать всего словами. Крики, тосты, смех и
веселье.
Только к вечеру, Николай смог перекинуться с Сашкой
парой слов:
— Прости братан. Мы испортили тебе весь день рождения.
Тут вроде как наша помолвка или свадьба проходили. Нет лучшего подарочка, чем
жена татарочка!
— Друг Колька! Счастлив ты и всем нам радость. Никогда
у меня не было такого весёлого, доброго и счастливого дня рождения. Спасибо
всем. И тебе Ленка за холодец особое спасибо.
— А мне то за что? Ты ведь сам его варил.
— Варил то я, а вот рецептик твой. Ты этим холодцом
Кольку приворожила. Теперь только мне, из нашей когорты осталось найти кого
приворожить. Э-эх! Только надо ли?
— Надо Сашка! Надо! Это ж не справедливо получается,
что ты один свободный остался. Все остальные окольцованы.
— Ну раз надо, так надо. Буду искать. Холодца много
получилось.
Всем
нам удачи и счастья в жизни.
Однажды Юрий Олегович говорит жене (а жену звать Анжела):
«Анжела, а Анжела! Мне кажется, что мы слишком много тратим на питание. Сегодня сервелат, завтра карбонат, послезавтра корейка с грудинкой. Давай-ка покупать субпродукты и варить из них простой студень-холодец. Сэкономим деньги и купим в Крыму домик.»
Другая женщина посмотрит – рублем подарит, а вот Анжела глянет – будто заначенную десятку из рук вырвет.
«Чем придумывать, научился бы лучше семью содержать!»
Юрий Олегович огорчился, но виду не подал, чтобы жену пуще не сердить. Пошел в магазин, накупил ножек, рожек и прочего, что годится в холодец. Все воскресенье варил, потом понес на балкон студить.
Ночью Юрий Олегович проснулся оттого, что за окном происходила гроза. Он глянул в окно и увидел, как молния с неистовой силой ударила в ведро с холодцом.
«Пропал мой холодец», – подумал Юрий Олегович и заплакал тихонько, чтобы жена не услышала.
Рано утром он вышел на балкон и заглянул в ведро. Молния не повредила холодец, даже напротив – на вид он был крепенький, живой. Юрий Олегович хотел попробовать холодец пальцем, но холодец не стал дожидаться, сам потянулся к руке. Юрий Олегович испугался: неизвестно, то ли ты его съешь, то ли он тебя. Скорее закрыл ведро крышкой и сверху пригнетил камнем, которым капусту давят. Пусть теперь вылезет! И пошел на работу.
Приходит с работы, ему и страшно, и интересно. Взял лыжную палку, столкнул крышку. Глядь, холодца и след простыл, а в ведре лежит непонятная штука – рыба не рыба, ракушка не ракушка. Юрий Олегович вспомнил, чтогде-то эту штуку видел, еще тогда, когда книжки читал. Снял с полки пятьдесят томов энциклопедии и перелистал. Оказалось – трилобит, древнее ископаемое животное.
Тут Юрий Олегович понял, что произошло с холодцом: под влиянием грозы в ведре возникли те же условия, что в старые годы на Земле, когда жизнь только зарождалась. Припомнилась ему и картинка, как живые существа по ранжиру выходят из моря, развиваясь на ходу. Только в ведре, видно, дела шли поживей: пока Юрий Олегович листал энциклопедию, трилобит превратился в старшего по званию моллюска аммонита. Его в энциклопедии удалось найти быстро, потому что он на букву «а».
Юрий Олегович обрадовался. Он придумал вот что: дождаться, пока холодец разовьется в гигантского ящера диплодока. Потом этого ящера сдать куда следует на мясо, тогда хватит и на домик в Крыму. Анжеле он ничего не сказал, пусть будет сюрприз. Каждый день заглядывал в ведро, наблюдая там последовательное развитие живой материи и торжество дарвинизма. Все шло, как полагалось по энциклопедии.
А потом случилось несчастье. Юрия Олеговича послали в срочную командировку. На десять дней. И не то обидно, что командировка никудышная, а то, что можно ни за что ни про что потерять гигантского ящера диплодока и через него домик в Крыму. А если ящер вылезет и перепугает Анжелу?
Никакого ящера дома не было. Анжела сидела за праздничным столом, рядом с ней находился волосатый детина, одетый в лопнувшую по швам любимую рубашку хозяина. Детина, увидев Юрия Олеговича, недовольно заворчал и стал показывать мохнатой лапой на дверь. Юрий Олегович понял, собрал чемоданчик и ушел.
Теперь он живет на частной квартире. Хороший жилец, только странный: как соберется гроза, так он холодец варит. Тащит его на двор, подсовывает под молнии. Видно, надеется, что получится еще раз живое существо. Тогда-то он доведет его – нет, не до ящера диплодока. Потерпит Юрий Олегович недельку-другую, пока не разовьется вещество в первобытную женщину – верную жену, любящую мать, надежного товарища.
Этот фильм длиною около 10 минут был снят по одноименному рассказу «Холодец» Алексея Марусова. Автор рассказа сам снял эту корометражку, сам составил сценарий и сыграл в ней главную роль. Это был своего рода дебют, который удался. Этот отзыв про Холодец (2020).
Краткая информация о фильме
- Год производства: 2020.
- Страна: Россия.
- Жанр: короткометражка, комедия.
- Режиссер и сценарий: Алексей Марусов.
- Длительность: 14 минут
О чем фильм
Отрывок из рассказа:
— Здрасьте, мне бы свиную голову.
— На тушёнку? — спросил «лев».
— Нет, на День рождения. В подарок.
Леня идет поздравить своего старого друга Жору Вагина с Днем рождения, тот попросил подарить ему весьма не обычный презент — свиную голову. По сути короткометражка показывает один день из жизни главного героя с утра до вечера, его быт, характер, общение со случайными и не случайными людьми, небольшое путешествие по городу из своей квартиры до дома друга детства.
Фильм Холодец 2020 отзыв
Актерский состав, главные герои
Леня, роль которого исполнил автор рассказа и режиссер картины Алексей Марусов. Лене 45-50 лет, и все его повадки выдают в нем закоренелого холостяка. Чем он занимается доподлинно не известно. Но, похоже, что каждое его утро начинается одинаково: диван, будильник и чай с папиросой.
С одной стороны он кажется человеком общительным, а с другой — довольно закрытым. Характер спокойный, уравновешенный. На язык очень острый, впрочем, как и остальные герои фильма.
Жорка Вагин — друг детства Лени, с которым видится раз в год в собственный День рождения. Ведет уединенный образ жизни в пригородном поселке, в котором родился и вырос.
Если в природе и существуют места, забытые Богом, то о доме Жорки Господь, казалось, предпочитал и вовсе не знать
Не против выпить и пофилософствовать. Также холост, и хотя хобби и род занятий Жоры неизвестен, многое выдает в нем человека начитанного, образованного и интеллигентного. Правда, по внешнему виду Жоры и виду его жилища этого не скажешь. В прочем Жора ко всему относится с философией «ревностного апологета минимализма» — будь то пустота в собственном холодильнике или отсутствия большинства зубов в собственном рту.
Второстепенные персонажи
Их в фильме очень не много, но абсолютно каждый из них запомнится. Все герои очень колоритные, чего только их диалоги стоят.
Соседка Лени — Светлана (которой в рассказе не было) . Живет на несколько этажей ниже. Сложно понять, были ли у нее отношения с Леней, возможно, в прошлом заскакивал к ней пару раз «на огонек». Ныне она состоит в отношениях, отчего в ее квартире тепло, пахнет борщом и котлетами.
А может быть, и нет у нее никого. Ждала именно его. Не просто так у нее наготове первое, второе и новенький халат, выгодно подчеркивающий декольте и укладка. Знает же, что Леня зайдет к ней именно сегодня позвонить Жоре, дабы поздравить его с ДР. Но она ему не нужна. По крайне мере, сегодня.
— Может, накормить тебя, а?
— Поеду к Вагину. У него суп из раненной утки на бульоне из сельской браги и слез.
Соседки
— Здорово, палеолит!
— Здравствуй, Лень!… Опять какую-то гадость сказал… Тьфу…Халера!
Кондукторша
Случайный персонаж, знакомство с которым длится всего пару минут, но в память врезается прочно. Ленивая, флегматичная, немного высокомерная и безграмотная тетка.
— ЛюдЯм работать надо, а не пользу обществу приносить!
Нина Акимовна, соседка Жоры, которая знает обоих с детства. Недавно потеряла своего мужа.
— Господи!!! Вы что тут удумали-то, черти?!
Продавец головы и гармони. Обычный мужик
Атмосфера
В фильме витает советский дух и пахнет антуражем 70-80х годов, которые сразу погружают в атмосферу происходящего и дарят особое настроение ностальгического характера. Люди советского периода тепло и с грустью вздохнут, увидев советские часы на грубом коричневом ремешке, старую открытку, индийский чай «россыпухой», красный красавец-автобус тех, казалось бы, недавних времен. Глоток детства и воспоминаний. Даже у меня во время простора защемило где-то там в груди.
Игра актеров
Мне лично все понравились. И Алексей Марусов (как я понимаю, это первый его актерский опыт) выглядит ну очень убедительно, вызывает симпатию, хотя его герой неоднозначен. Фильм о простом, о житейском, тут нет накала страстей, да и сценарий не требует какой-то сверхотдачи актерского таланта. Все выглядят натурально, ведут себя естественно, не переигрывают. Ведут себя, как обычные люди в жизни. Это подкупает, мне это нравится.
Больше всех персонажей, взяла меня, так сказать за душу, Нина Акимовна. Возможно, потому что, благодаря рассказу Жоры нам позволяют узнать о ней гораздо больше, чем об остальных других. Образ у нее очень собирательный, кстати. Наверно, в жизни каждого присутствует такой реальный персонаж. Женщина-соседка, которая помнит тебя с пеленок, и несмотря на то, что тебе уже далеко за «…ндцать», ты все равно перед ней отчего-то робеешь, как школьник младших лет.
Сценарий
Для картины длиной в 13 минут он простой, но неплохой. События развиваются логично, последовательно. Есть завязка фильма, которая интригует, и кульминация, она же и конец фильма. Сценарий хоть и написан по одноименному рассказу, но все же несколько адаптирован для киноформата, добавлен эпизод,появился новый персонаж. Все просто, но очень ладно.
Музыка
Музыкальное сопровождение очень позитивное. В фильме звучит резвая, приятная мелодия. Она очень подходит ко всему происходящему и положительно сказывается на настроении зрителя.
Работа костюмера, визажиста
Одежда тут полностью соответствует духу тех времен (70-80е): кепка и белая майка, сандалии и тельняшка, фуфайка. Многие мужики одевались также. Все герои картины одеты по «моде» тех лет. А вот макияж кондуктора мне показался весьма современным. Сразу видно. что это косметика наших лет, притом очень даже недурная, но общего впечатления, конечно же, не портит.
Диалоги
Для меня язык А. Марусова — настоящий кайф. У него настоящий талант рассказчика. Когда читаю его краткие записки на Яндекс Дзене или рассказы, то получаю массу удовольствия. Он так вкусно все описывает, так интересно и душевно повествует. Начинаешь читать и не можешь остановится. Ну очень атмосферно.
В этой короткометражке все колоритно, все хорошо. Но ее настоящие украшение — это диалоги Жоры и Лени. Как точно подобраны слова, какие эпитеты и аллегории. В них и юмор, и печаль. Язык очень богатый, забористый. То не речи безработных одиноких неудачников, а философов с богатым внутренним миром и жизненным опытом. Диалоги прекрасны.Только есть одно но. В рассказе, т.е. письменном варианте речь двух друзей выглядит более естественной и удобоваримой. В рамках же фильма, особенно корометражки, их диалоги сильно перегружены. Они длинные и интонация и эмоции, с которыми они произносятся лично для меня спорны. Ты слушаешь их и понимаешь, да, они прекрасны, но никто в реальной жизни, так не изъясняется. Если смотреть фильм без прочитки рассказа «Холодец», то, скорее всего, некоторые рассуждения Жоры придется перематывать и прослушивать, дабы понять, о чем он там безэмоцианально повествует. Рассказ же лучше раскрывает их красоту и смысл. Но и для фильма тоже все очень вкусно. Сумбурно, но атмоферно, понятно и душевно.
О чем фильм, стоит ли смотреть
Хоть короткометражка и называется «Холодец», но фильм все же не про это блюдо. Он о любви, об отношениях и о дружбе двух мальчишек, которые давно повзрослели. Фильм о тех временах, о которых которых приятно вспоминать. Лично я получило большое удовольствие от просмотра. Рекомендую!