«Козел отпущения» (сеир а-мишталеах) — жертвенный козел, с которым было связана одна из главных служб дня Йом Кипур (Дня Искупления) в Иерусалимском Храме. Отсылание «козла отпущения» в пустыню и сбрасывание его со скалы в пропасть совершалось после символического возложения на него грехов всей общины — как совершенных по ошибке, так и злонамеренных. Словосочетание «козел отпущения» стало нарицательным и используется сегодня как идиома — так называют того, на кого возложили чужую вину или ответственность за других.
Оглавление
Жеребьевка [↑]
О том, как происходило это жертвоприношение, говорится в 16 главе книги Ваикра. Первосвященник подходил к своему быку, который уже стоял между зданием Храма и жертвенником, возлагал руки на его голову и исповедовался в своих грехах и грехах своей семьи. Затем он отправлялся на восточную сторону храмового двора, к северу от жертвенника, и на этом пути его сопровождали сган, второй по старшинству коэн, с правой стороны, и рош бейт ав, глава той семьи коэнов, которая служит в Храме в этот день, — с левой.
В том месте, куда он шел, уже находились два козла, приведенные в Храм всей общиной Израиля, и традиция сообщает нам, что они были совершенно одинаковы и видом, и ростом, и по стоимости, и куплены они были одновременно. Их покупали перед Йом Кипуром на средства общины.
Приготовлены были два жребия, на одном написано «Вс-вышнему», на другом — «Азазелю». Их клали в урну, и первосвященник, не глядя, брал каждой рукой по жребию. Жребий, взятый правой рукой, он возлагал на козла, стоявшего справа от него, а взятый левой — на козла слева.
Затем жребии прочитывались вслух. О козле, помеченном жребием «Вс-вышнему», первосвященник провозглашал: «Этот пойдет в жертву хатат для Вс-вышнего!» К голове козла, помеченного «Азазелю», он прикреплял багряную нить и вторую такую нить привязывал ко входу в Святилище.
Наши мудрецы рассказывают, что, пока должность первосвященника занимал Шимон аЦадик, признаки Небесной благосклонности проявлялись каждый год. Жребий с надписью «Вс-вышнему» непременно попадал Шимону аЦадику в правую руку, тогда как после его кончины он иногда оказывался в левой руке первосвященника.
Отсылание козла [↑]
Совершив жертву хатат с избранным для этого козлом, и жертвоприношение быка (более подробно описание службы первосвященника в этот день — в этой статье), первосвященник подходил к козлу отпущения, возлагал руки на его голову, исповедовался в грехах сыновей Израиля, а затем сразу «отсылал его с назначенным человеком в пустыню». В пустыне была некая высокая скала, с которой посланник сталкивал его двумя руками, так что тот разбивался на части.
К Йом Кипуру заранее готовили человека, который отведет козла, предназначенного для Азазеля, в пустынную землю, и сбросит его там со скалы. Вс-вышний обещал, что через это служение будут искуплены грехи всей общины Израиля (Ваикра 16:22).
Тот, кто отводил козла в пустыню, обычно не доживал до конца года, и потому это поручение давали человеку, которому суждено было умереть в этом году. В те времена праведные еврейские мудрецы могли провидеть судьбу того или иного человека.
Посланник, сопровождавший козла отпущения, становился нечистым и должен был очиститься сам и очистить свою одежду.
От Иерусалима до скалы, с которой сбрасывали козла, было около 12 километров, и по всей дороге были расставлены высокие башни, на которых стояли наблюдатели и махали друг другу платками. Говорят, что на гору Азазель можно посмотреть и сейчас, правда, ехать придется на джипах по пустыне.
Благодаря такой сигнальной системе, в Иерусалиме все становилось известно почти сразу же, несмотря на то, что посланник в этот день вообще не возвращался в Иерусалим.
Во времена, когда еврейский народ был народом праведников, о прибытии козла в пустыню узнавали еще и по тому, что багряная нить, привязанная ко входу в Святая Святых, становилась белой, как сказано: «Если будут грехи ваши, как алый шелк, — как снег отбелю».
В более поздние времена, когда духовный уровень народа не позволял надеяться на чудо, мудрецы перестали привязывать багряную нить, чтобы не вызывать всеобщего разочарования. Взамен этого человек, отводивший козла в пустыню, должен был привязывать половину нити к скале, а другую — к козлиным рогам.
Когда первосвященник узнавал о том, что козел отпущения достиг пустыни, он приходил в эзрат нашим, ту часть храмового двора, куда был открыт доступ женщинам, брал в руки свиток Торы и читал сопряженные разделы «Ахарей мот» и «Ах беасор». Кроме того, он читал еще и отрывок о дополнительной жертве из раздела «Пинхас», но эту часть он произносил наизусть, чтобы не перематывать свиток Торы прилюдно. Это чтение Торы сопровождалось произнесением восьми благословений.
Значение слова Азазель [↑]
Слово «Азазель» составлено из слов «азаз» («сильный») и «эль» («мощный») — ибо таковы свойства скалы, с которой сбрасывали козла. «Козел для Азазеля» означает, таким образом, «козла, которого надо доставить на мощную скалу».
Согласно Гемаре, слово «Азазель» составлено из имен ангелов Азы и Азаэля, двух ангелов, которые во времена, предшествующие Потопу, умоляли Всемогущего допустить их поселиться в человеческом обличье среди людей, чтобы доказать, что они, в отличие от рода людского, не согрешат. Однако, когда Вс-вышний разрешил им это, они своими прегрешениями превзошли даже порочное поколение Потопа.
Название «козел для Азазеля» подразумевало, что он искупал, среди прочих грехов, и деяния, равные по своей безнравственности поступкам Азы и Азаэля.
Слово «Азазель» означает также «Сатан». Однако Тора заявляет совершенно определенно, что козел «для Азазеля» не был жертвой, приносимой Сатану. Такая жертва прямо запрещена Торой (Ваикра 17:7).
Чтобы не осталось и тени сомнения в том, что это не Б-гопротивная жертва, Тора запрещает первосвященнику произносить слова: «Этот козел предназначен Азазелю». И козел, сжигаемый на жертвеннике, и козел, отсылаемый в пустыню, — оба они являлись приношением в честь Вс-вышнего.
Отличие жертвы «козла отпущения» от других жертвоприношений [↑]
Для того, чтобы другие жертвоприношения были приняты, необходимо раскаяние грешника. «Козел отпущения» очищает даже тогда, когда грешник не раскаялся. Более того, все другие жертвы искупают грех, сделанный по ошибке, тогда как «сеир к Азазелю» — «козёл отпущения» искупает даже преступление, совершённое нарочно, с полным сознанием греха.
Все другие жертвы забиваются путём надреза на шее животного, причём кровью их окропляется жертвенник, и на нём же воскуряются внутренние органы. Сеир же не забивается: его сталкивают с горы, и он катится до тех пор, пока не разобьется.
Необычность искупления, производимого «козлом отпущения», требует разъяснения.
Значение службы [↑]
Довольно часто нам приходится делать выбор в неопределенной ситуации, когда оба варианта кажутся равнозначными. Такая ситуация напоминает выбор между двумя козлами в Йом Кипур. Оба козла равны видом, ростом и весом; и все же один из них предназначен Вс-вышнему, а другого сбрасывают в пустыне со скалы.
Служба Йом Кипура учит нас, что всякий, кто считает себя способным до конца проанализировать положение вещей, наверняка ошибется, так как поневоле будет руководствоваться своими пристрастиями и предубеждениями.
Тора поясняет, что первосвященнику не разрешалось самому выбирать между двумя козлами: ему приходилось положиться на Б-жественный жребий, на решение свыше. Чтобы не ошибиться в сложном и неясном выборе, человек должен положиться на мнение мудреца Торы — земного представителя «Гласа Свыше».
Говорит Мидраш, что в день Дарования Торы Сатан пожаловался Всемогущему: «Ты дал мне власть над всеми племенами — но не над еврейским народом!» Вс-вышний ответил ему: «Я позволяю тебе господство над ними в Йом Кипур при условии, что ты сможешь найти у них прегрешения».
Слово «авонотам» — «их прегрешения» можно прочесть раздельно: «авонот там» — «прегрешения Простодушного», то есть Яакова, который в Торе так и зовётся: «человек простодушный, обитающий в шатрах».
Чтобы не дать Сатану обвинить евреев в Йом Кипур, Вс-вышний повелел, чтобы его как бы подкупали взяткой — «козлом для Азазеля». Но как можно «подкупить Сатана» козлом? В Йом Кипур Всемогущий символически возлагает все прегрешения евреев «на волосатого», т.е. на Эсава. Ведь прегрешения Простодушного вызваны влиянием Сеира, или Эсава, или Эдома. Все эти имена — обобщающие названия народов мира.
«Кли Якар» объясняет: сбивающий с пути других людей навеки привязан к их преступлению. В Йом Кипур Вс-вышний взирает на еврейский народ через призму Милосердия. Народ Израиля по природе своей простодушен в служении Вс-вышнему и чист от какого бы то ни было греха. Эсав же из поколения в поколение старается склонить потомков Простодушного к совершению преступлений. Только тяжесть изгнания и преследования со стороны народов, среди которых мы живем, отвлекают евреев от Торы и ввергают их в грех. Взяв на себя инициативу в этом бесчестном деле, Эсав принимает на себя и ответственность перед Законом. «И понесёт Сеир» — он тащит на себе ярмо расплаты, как за грех «по ошибке», так и за «злонамеренный» грех.
Чистая сущность еврейской души, которая открывается в Йом Кипур, желает только одного: быть угодным своему Небесному Отцу. Видя это, Он дарует евреям в Йом Кипур Свое прощение.
Приблизительное время чтения: 5 мин.
…А козла, на которого вышел жребий для отпущения, поставит живого пред Господом, чтобы совершить над ним очищение и отослать его в пустыню для отпущения [и чтоб он понес на себе их беззакония в землю непроходимую] (Левит 16:10)
Современное выражение «козёл отпущения», то есть некто, кто несёт ответственность за чужую вину, происходит от ветхозаветного обычая – символически возлагать на козла грехи народа и затем отпускать обремененное греховным грузом животное в пустыню.
Козел отпущения: значение фразеологизма
«Не надо делать из меня козла отпущения!» — восклицает тот, на кого пытаются переложить всю вину за то, что сделали другие люди, а не он один. Возможно даже, «козел отпущения» ни в чем не виновен, но на него сваливают ответственность за чужие поступки. Иногда даже речь идет не о личности, а о явлении, из-за которого якобы происходит всё плохое.
Это выражение не раз встречается в русской классической литературе. «Такое грозное вступление не обещало ничего доброго, и Родион Антоныч совсем съежился, как человек, поставленный на барьер, прямо под дуло пистолета своего противника. Но вместе с тем у него мелькало сознание того, что он является козлом отпущения не за одни свои грехи», — так описывает русский прозаик и драматург Д. С. Мамин-Сибиряк в произведении «Горное гнездо» состояние мелкого служащего уральского завода после выволочки, устроенной ему внезапно нагрянувшим генералом. В других языках есть выражения, которые имеют то же самое значение и так же буквально переводятся как «козел отпущения»: scapegoat в английском, bouc émissaire во французском. Все они происходят из одного источника — Священного Писания.
Происхождение выражения «Козел отпущения»
«Козел отпущения», по-еврейски «хасаир ла-азазель» (לַֽעֲזָאֵזֽל הַשָּׂעִ֗יר) — это один из двух козлов, использовавшихся в обряде Дня очищения (Йом-Киппур). По жребию определяли, какой козел будет принесен в жертву Богу, а какого, после того как первосвященник возложит на него руки и исповедует над ним все грехи Израиля, отпустят в пустыню. Слово «ла-азазель» переводят по-разному. В принятых Древней Церковью греческом и латинском переводах Ветхого Завета оно было передано как «отпущение», «отпускаемый». По иной гипотезе это «гористая местность». Существует также мнение, что Азазель — это злой дух, демон пустыни, искуситель, которому козел как бы возвращает грехи народа.
История козла отпущения
Обряд Дня очищения был установлен в пустыне недалеко от горы Синай. В этот день первосвященник приходил в скинию, то есть шатер для богослужений, и приносил там в жертву тельца. Затем он ставил перед входом двух козлов и бросал о них жребий: один предназначался «для Господа», то есть в жертву, а другой — «для отпущения», или «для Азазеля». С кровью жертвенного козла первосвященник входил в Святая святых — место, где стоял Ковчег Завета, ларец, внутри которого хранились каменные плиты с 10 заповедями, и окроплял этой кровью крышку ковчега. На живого козла первосвященник возлагал руки, зачитывал перечень грехов народа, и козла уводил в пустыню назначенный для этого человек. Таким образом, козел как бы уносил в пустыню грехи всего Израиля.
Но невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи, писал апостол Павел (Евр 10:4). Не может и бессловесное животное физически унести грех, ведь вина — не что-то материальное. Это лишь образ, как пишет тот же апостол: Закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей, одними и теми же жертвами, каждый год постоянно приносимыми, никогда не может сделать совершенными приходящих с ними. Иначе перестали бы приносить их, потому что приносящие жертву, быв очищены однажды, не имели бы уже никакого сознания грехов. Но жертвами каждогодно напоминается о грехах (Евр 10:1–3). Смысл обряда Дня очищения — это, во-первых, напоминание о виновности народа и призыв искать прощения у Бога, без воли Которого невозможно никакое очищение грехов, а во-вторых, прообраз того, что свершилось в Новом Завете. Святые отцы — блаженный Феодорит Кирский и святитель Кирилл Александрийский — объясняют, что оба козла символизировали Иисуса Христа, Который, не знающий греха, сделался жертвой за грех (ср. 2 Кор 5:21). Господь возложил на Него (т. е. на Христа. — Прим. ред.) грехи всех нас, — говорит пророк Исаия (Ис 53:6). Иисус Христос взял на Себя вину всего человечества, принял мучения и смерть и Своей кровью искупил всех нас от власти греха.
В наше время иудеи уже не проводят обряд отпущения козла, а в День очищения лишь строго постятся. В христианстве он также не получил продолжения, ведь ветхозаветные ритуалы с животными были замещены Крестной жертвой Христа, очищающей грехи не символически, а реально. Но Христос, Первосвященник будущих благ, — пишет апостол Павел, противопоставляя обряд Дня очищения Жертве, принесенной Спасителем. — придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление. Ибо если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело, то кольми паче Кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя, непорочного, Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел для служения Богу живому и истинному! (Евр 9:11–14, Современный русский перевод ИПБ им. М. П. Кулакова).
Однако библейское выражение «козел отпущения» широко распространилось во всех христианских странах и приобрело переносный смысл. Такими без вины виноватыми были и христиане, когда Нерон взвалил на них чужую вину за пожар Рима.
«Козел отпущения» Высоцкого
Образ «козла отпущения» обыгран в одноимённой песне В. Высоцкого. Правда, от библейского образа осталось только название: козёл, о котором речь, жил в заповеднике с волками и медведями. Его назначили козлом отпущения – что волки и медведи ни натворят, наказание падает на бедного козлика. Да только смекнул он, что в лесу он незаменим, поэтому стал держаться важнее, а потом и вовсе присвоил себе право устанавливать в заповеднике свои порядки.
Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла
36, С. 257-260
опубликовано: 12 июля 2019г.
- К. о. в экзегезе древней Церкви
КОЗЁЛ ОТПУЩЕНИЯ
[лат. caper emissarius] (см. также ст. Йом Киппур), одно из 3 животных (овен и 2 козла), предназначенных для исполнения очистительного обряда в День очищения (Йом Киппур) (Лев 16. 1-34). Овна первосвященник приносил в жертву за грех за себя «и дом свой» (Лев 16. 6). Затем, поставив 2 козлов (евр. 
) «пред лицом Господним, у входа скинии собрания», первосвященник бросал «об обоих козлах жребии: один жребий для Господа, а другой жребий для отпущения» (zEl,/image.png)
букв.- «Азазелю») (Лев 16. 7-8).
Обряд отпущения (Лев 16. 22). Миниатюра из Аггады. 1370-1400 гг. (Библиотека Венгерской АН. Будапешт. Ms.Kaufman A 387)
Обряд отпущения (Лев 16. 22). Миниатюра из Аггады. 1370-1400 гг. (Библиотека Венгерской АН. Будапешт. Ms.Kaufman A 387)
Этимология имени Азазель до конца не ясна (в ВЗ оно встречается только в Лев 16). Предлог 
может иметь как направительное значение, так и значение адресата действия. Соответственно слово zEl/image.png)
в сочетании zEl/image.png)
может быть истолковано и как имя одушевленного существа, и как географическое название (к-рое в свою очередь может быть как собственным, так и нарицательным). Имеется 3 основных варианта интерпретации слова zEl./image.png)
В Септуагинте словосочетание передается фразой «для отпущения» (τῷ ἀποπομπαίῳ; Лев 16. 8; 16. 26). Вариант перевода в Вульгате (caper emissarius) (Milgrom. 1991. P. 1020) исходит из прочтения слова 
как 
«козел отсылаемый» (букв. «уходящий»); слово 
(библейско-арам. 
сир. 
), «идти, уходить»,- арамейское, однако оно встречается в ВЗ, напр., в Притч 20. 14, Иов 14. 11. Второй вариант перевода («гористая местность»), к-рого придерживаются нек-рые филологи (Driver. 1956. P. 97-98), исходит из того, что в Лев 16. 26 имеется указание на труднодоступную местность. Эта версия опирается на толкование мидраша на словосочетание 
(по синодальному пер.- «земля непроходимая») (Лев 16. 22) (Milgrom. 1991. P. 1020).
Третий вариант перевода исходит из того, что Азазель — это имя демона. Такое понимание преобладает в лит-ре мидраша в раннюю постбиблейскую эпоху (Енох 4, 6; Пирке рабби Элиезер), и именно его считают верным большинство исследователей Библии (Milgrom. 1991. P. 1020).
Синодальный перевод при передаче словосочетания (для Азазеля) следовал за версиями, предложенными в Септуагинте и Вульгате. То же самое имеет место и в переводах Библии на европейские языки (scape-goat (англ.), bouc emissaire (фр.), Sündenbock (нем.)).
Какое бы понимание слова ни было принято, нет оснований считать, что в Израиле древнем существовал культ духа пустыни. Ритуал, связанный с К. о. и Азазелем, имеет целью служение Богу Израилеву. Во-первых, об этом свидетельствует уже сам факт бросания жребиев, ибо тем самым выбор К. о. предоставлялся Богу. (О жертвенном приношении демону пустыни можно было бы говорить лишь в том случае, если бы К. о. выбирал первосвященник.) Во-вторых, прежде чем отослать К. о. в пустыню, первосвященник ставил его «живого пред Господом» (Лев 16. 10) и, возложив руки на его голову, исповедовал над ним грехи и беззакония сынов Израилевых, после чего приносил в жертву за грех народа козла, «на которого вышел жребий для Господа» (Лев 16. 9). В-третьих, Азазель фигурирует в библейском тексте полностью деперсонализованным. Фактически от него осталось только имя, и указывает оно уже не столько на своего носителя, сколько на место, куда изгоняется скверна.
В параллельных синтаксических конструкциях фразы «один жребий для Господа, а другой жребий для отпущения» (Лев 16. 
нек-рые исследователи склонны усматривать дуалистическую тенденцию, чуждую по духу строгому монотеизму ВЗ. Они считают, что подобно тому, как одного козла приносят в жертву Богу, другого козла отсылают в пустыню в качестве умилостивительной жертвы демону Азазелю (Duhm. 1904. S. 56). При этом ссылаются на ритуальную практику древних народов Ближ. Востока, у которых в качестве символического носителя удаляемой из общества скверны также выступали различные животные (быки, козлы и пр.). Посредством магических действий скверна искоренялась либо путем принесения в жертву ее живого носителя, либо его изгнанием в необитаемые и труднодоступные местности (пустыни и горы), а также на вражеские территории. Поскольку пустыня в соответствии с архаическими представлениями древних народов Ближ. Востока символизировала нижний мир (обиталище злых духов), от зла и скверны нередко избавлялись через изгнание ее символических носителей с мест обитания людей к источнику возникновения всякого зла вообще, а предназначенные для этого ритуала животные выступали в качестве жертвы, призванной смягчить гнев зловредных божеств и демонов. В общем контексте архаических верований и ритуальных практик древних народов Ближ. Востока изгнанный в пустыню К. о., несущий на себе бремя прегрешений сынов Израилевых, выполнял жизненно важную функцию, т. к. он способствовал удалению зла и его возвращению в место его происхождения, т. е. в нижний мир. Однако несмотря на формальное сходство упомянутых ритуально-магических действий с нек-рыми моментами ритуального очищения у древних евреев (символическое перенесение скверны с людей на выбранных животных путем возложения рук; изгнание этих животных в труднодоступные либо необитаемые местности; частичное либо полное уничтожение или очищение сопутствующих ритуалу предметов и материалов и пр.), между ними существует кардинальное различие. Если магические действия языческих народов служили решению вполне конкретных задач в рамках их политеистического мировоззрения (снятие порчи, избавление от злых чар и проклятий, исцеление от болезней, умилостивление разгневанных демонов и богов и др.), то обряды древних евреев по своему содержанию носили совершенно иной характер. В мироощущении и в ритуальной практике народов, исповедовавших многобожие, доминировал принцип магизма, а зло и скверна, подлежащие изгнанию, были персонифицированы как враждебные сверхъестественные существа. Напротив, в монотеизме древних евреев библейской эпохи зло было предельно обезличено. Его проявления устранялись не магией, а обращением к Единому Богу. Только в обрядах древних евреев осуществлялся принцип полного очищения всего народа в целом.
Тем не менее в раннем иудаизме межзаветного периода явно прослеживается тенденция к демонизации Азазеля. Так, например, согласно апокрифической «Книге Еноха», Азазель научил людей «всякому нечестию и открыл небесные тайны мира» (1 Енох 1. 14, 35), а в «Апокалипсисе Авраама» Азазель выступает в роли искусителя и внушает прародителям желание вкусить от запретного плода, что влечет за собой их падение.
В то же время в ранней раввинистической лит-ре эпохи таннаев и амораев образ Азазеля демифологизируется, и одновременно дополняется библейское повествование. Так, в трактате «Йома» Вавилонского Талмуда есть указание на то, что к рогам К. о. привязывали красную ленту, чтобы отличить его от козла, выбранного по жребию для жертвы. К. о. отводился в пустынное место, к-рое и носило название «Азазель», и низвергался со скалы (Вавилонский Талмуд. Йома. 41б; подробнее см. в ст. Йом Киппур). Тот, кто отводил К. о. в пустыню, считался нечистым и прежде возвращения в стан должен был омыть одежду и тело (Лев 16. 26).
Лит.: Duhm H. Die Bösen Geister im Alten Testament. Tüb.; Lpz., 1904; Велльгаузен Ю. Введение в историю Израиля. СПб., 1909. С. 71-102; Löhr M. Das Ritual von Lev. 16. B., 1925. (Untersuch. z. Hexateuchproblem; 3); Driver G. R. Three Technical Terms in the Pentateuch // JSS. 1956. Vol. 1. P. 97-98; Loretz O. Leberschau, Sündenbock, Asasel in Ugarit und Israel. Altenberge; Soest, 1985. (Ugaritisch-bibl. Lit.; 3); Girard R. The Scapegoat. Baltimore, 1986; Grabbe L. L. The Scapegoat Tradition: A Study in Early Jewish Interpretation // JSJ. 1987. Vol. 18. P. 152-167; Wright D. P. The Disposal of Impurity: Elimination Rites in the Bible and in Hittite and Mesopotamian Literature. Atlanta, 1987. (SBL.DS; 101); Milgrom J. Leviticus 1-16: A New Transl. with Introd. and Comment. N. Y.; L., 1991. P. 1009-1084; Baumgarten J. M. Yom Kippur in the Qumran Scrolls and Second Temple Sources // Dead Sea Discoveries. 1999. Vol. 6. P. 184-191; Тантлевский И. Р. Введение в Пятикнижие. М., 2000. С. 252-256.
К. о. в экзегезе древней Церкви
Несмотря на то что образ К. о. был тесно связан с идеей очищения от грехов, он не стал предметом развитой типологической интерпретации в истории патристической традиции. Возможно, на это обстоятельство повлияли отрицательные коннотации, связанные с символическим значением образа козла как в раннехрист., так и в античной лит-ре. Так, напр., Климент Александрийский специально отмечает, что ветхозаветный закон запрещал приносить в жертву козлов, за исключением ритуала отпущения грехов, потому что козел символизировал наслаждение, которое «есть жилище всяческого зла» (Clem. Alex. Strom. VII 6 [33. 5]). Блж. Иероним видел в козле символ животного, постоянно пылающего плотской похотью (Hieron. In Matth. 25. 31-34). Говоря об аксиологическом значении 2 основных ветхозаветных жертв — козла и агнца — в своем комментарии на стих Исх 12. 5, он подчеркивает меньшее достоинство жертвы козла: «Христос в доме Церкви приносится в жертву двояко: если мы праведны, то питаемся мясом агнца, если мы грешники и приносим покаяние — для нас закалается козленок. Не потому, что Христос — от козлищ, которым надлежит встать ошуюю, но из-за различия заслуг каждому полагается либо агнец, либо козленок» (Hieron. De exodo, in vigilia Paschae. 26 // PL. 40. Col. 1202).
Редкость использования данного образа обусловлена также влиянием общего представления о преходящем характере ветхозаветных жертв и их вторичном значении в истории спасения. Данное представление, содержащееся и в нек-рых традициях ВЗ («Ем ли Я мясо волов и пью ли кровь козлов?» — Пс 49. 13; ср.: Ис 1. 11, 12), в полной мере раскрыто в свете новозаветного откровения, особенно в Евр 9. 13, где говорится о превосходстве очистительной жертвы крови Спасителя над кровью жертвенных козлов и тельцов, приносимых в ветхозаветном культе (cм., напр.: Сyr. Hieros. Mystag. 7. 32; Cyr. Alex. Glaph. in Lev. 2). Яркая новозаветная символика, в частности представленная в евангельской притче об овцах и козлищах (Мф 25. 32-33), не способствовала распространению типологического толкования этого образа. Тем не менее некоторые авторитетные экзегеты широко развивали христологическое понимание образа К. о., в том числе обыгрывая в своих толкованиях и евангельские аллюзии.
Так, блж. Феодорит Кирский предостерегает своих читателей от того, чтобы считать неприличным прообразование страдания Спасителя посредством К. о., поскольку уже евангелист Иоанн Богослов именовал Его агнцем (Ин 1. 29), а также напоминает, что Спаситель пострадал не за праведных только, но и за грешных, которые Им Самим называются козлами (Мф 25. 33). Если считать это прообразование неподобающим, то, по мнению Феодорита, не менее неприличным должно выглядеть прообразование Христа через медного змия, к-рого Сам Господь обозначил Своим прообразом в Евангелии (Ин 3. 14-15). Свт. Кирилл Александрийский помогает избежать всяких двусмысленных ассоциаций с главным объектом обряда Дня очищения, специально сопоставляя уничижительный характер этой жертвы с домостроительным кенозисом Спасителя: «Козел же был образом Христа, сделавшегося ради нас грехом». Ведь Сам Христос по Своему домостроительству был «к злодеям причтен» (Мк 15. 28; ср.: Ис 53. 12) и распят вместе с разбойниками, был опозорен и проклят, «ибо написано: «проклят всяк, висящий на древе»» (Гал 3. 13) (Cyr. Alex. De adorat. 9). Символом же злодеев (или беззаконных) служит как раз козел, в образе которого можно видеть уподобление нам, как грешникам, Самого Спасителя (Cyr. Alex. De adorat. 15).
Блж. Феодорит отвергает понимание слова «во отпущение» (τῷ ἀποπομπαίῳ) (Лев 16. как указания на то, что этот обряд мог быть посвящен некоему демону, поскольку это противоречило бы самой сути ветхозаветного богослужения и божественным заповедям (ср.: Исх 20. 3-5; Theodoret. Quaest. in Lev. 22 // PG. 80. Col. 328). Свт. Кирилл Александрийский также видел в подобном мнении «нелепое суеверие» и отголоски «эллинского заблуждения» и «развращенности мыслей», противоречащие содержанию ветхозаветного закона, который «всячески отвлекает от заблуждения многобожия и свидетельствует о едином и истинном Господе вселенной и всегда руководит к познанию истины» (Cyr. Alex. Glaph. in Lev. 2). При этом грекоязычные экзегеты не упоминают слово «Азазель», к-рое можно было бы интерпретировать как именование демона, поскольку ориентировались при истолковании этого места на текст Септуагинты, а в своей полемике, очевидно, реагировали на толкования др. экзегетов, основанные на варианте древнеевр. текста. Комментируя слова Лев 16. 10 (согласно Лукиановской версии текста Септуагинты, используемой экзегетом, эти слова звучат так: «…да возьмет он козла [τράγος вместо χίμαρος в Александрийской версии] живого перед Господом, чтобы помолиться о нем и чтобы отослать его во отпущение в пустыню»), блж. Феодорит замечает, что здесь слово «отпущение» относится непосредственно к козлу. И в подтверждение своих слов он приводит варианты этого стиха в переводах Акилы, где слово «отпущение» передано как «на козла, отрешаемого в пустыню», и Симмаха — «на козла, отходящего, чтобы отпустить его во отпущение» (Theodoret. Quaest. in Lev. 22 // PG. 80. Col. 328; P. 186; ср.: Septuaginta. VTG. Bd. II 2: Leviticus / Ed. J. W. Wevers. Gött., 1986). Этому мнению близко замечание свт. Кирилла Александрийского о том, что «отпущаемым» называлось само животное, а ни в коем случае не демон (Cyr. Alex. Glaph. in Lev. 2).
Обряд отсылания К. о. блж. Феодорит сопоставляет со словами псалма: «Боже! когда Ты выходил пред народом Твоим, когда Ты шествовал пустынею, земля тряслась, даже небеса таяли от лица Божия, и этот Синай — от лица Бога, Бога Израилева» (Пс 67. 8-9),- так что пустыня, которая оказывается образом смерти, в свою очередь указывает на распятие Спасителя, потому что в то время земля потряслась, камни рассыпались и солнце помрачилось (см.: Мф 27. 45, 51). Т. о., этот обряд научал спасению вселенной, а иудеев, словно младенцев, подкреплял (или «утешал»; греч. ἐψυαγώγει) напоминанием им «о беззаконии, на какое отваживались они неоднократно в пустыне, о неизреченном человеколюбии Владыки, по которому избегнув законных наказаний, вошли они в обетованную Землю» (Theodoret. Quaest. in Lev. 22 // PG. 80. Col. 332).
По мысли мч. Иустина Философа, выбор 2 козлов и их различная роль в ритуале Дня очищения возвещали «двоякое пришествие Христа»: первое — когда первосвященники наложили руки на Христа и умертвили Его, а другое — грядущее, когда на том же самом месте, в Иерусалиме, они узнают Того, Кого они умертвили (Iust. Martyr. Dial. 40; 111). Тертуллиан повторяет эту же мысль, добавляя, что сходство обоих козлов говорит о том, что «вид Господа — тот же, ибо Он придет в том же образе, чтобы быть узнанным теми, кто нанес Ему раны» (Tertull. Adv. Marcion. 3 // CSEL. Vol. 1. P. 387). Свт. Кирилл Александрийский развивает эту мысль. Совершенное сходство во всем обоих животных таинственно указывало на Господа, как на остающегося всегда одним и тем же. Первый козел был приносим в жертву за грех — как и Христос за нас заколался во отпущение грехов,- и освящал скинию, т. е. Церковь, а значит и нас самих. А К. о., по его мнению, «как бы отослан был из нашей среды в вышний град, чтоб теперь явиться пред лицом Бога за нас» (ср.: Ис 53. 4; 1 Ин 2. 1-2), тем самым он символизирует Христа, Который как «Ходатай за нас преселился в недоступную людям страну, образом которой была пустыня; ибо предтечею за нас Он вошел в оный мир и сам устроил нам путь, новый и надежный и вводящий во внутреннее завесы» (Cyr. Alex. Glaph. in Lev. 2-3). По мнению блж. Феодорита, оба жертвенных животных служили прообразами 2 природ Владыки Христа: заколаемый козел прообразовал «подверженность страданиям по плоти» (τῆς σαρκὸς τὸ παθητόν), а К. о.- бесстрастие Божества (Theodoret. Quaest. in Lev. 22 // PG. 80. Col. 330).
По мнению прп. Ефрема Сирина, один козел служил знаком крепости Божией, а К. о. был отсылаем к правде Божией, к-рая в пустыне предала смерти мн. тысячи израильтян. Заколаемый козел означал Христа, за нас закланного, а К. о. «изображал того же Христа по Его распятии и смерти, когда Он, взяв на Себя грехи многих, исшел живым и бессмертным» (Ephraem Syr. In Lev. 16). При этом Ефрем Сирин специально отмечает тот факт, что на К. о. не возлагались все грехи народа (поскольку единственная истинная жертва за грехи мира была принесена Христом на Кресте), но только те, от которых израильтяне должны были быть очищены при входе во святилище (Ibid.).
А. Е. Петров
В еврейский праздник Йом-Киппур в Иерусалимский храм приводили жертвенный скот: овна во всесожжение, тельца и двух козлов. Первосвященник бросал жребий и, по его выбору, первого из козлов закалывали в жертву вместе с тельцом (за грехи священника и народа), их кровью освящали скинию, а туши позже выносили и сжигали вне стана; а на второго козла первосвященник символически возлагал грехи всего еврейского народа и его уводили в пустыню(Лев. 16:20-22).
После чего, жрец, и люди сжигавшие «нечистых» тельца и козла, и уводившие второго козла в пустыню, мылись и должны были вымыть одежду (Лев. 16:23-28). Отсюда — «козёл отпущения».
Азазе́ль (арам. רמשנאל, др.-евр. עזאזל, араб. عزازل — Азазил), в честь которого назван обряд, — по верованиям древних евреев — падший ангел, демон, и в частности демон пустыни. К нему и отправлялась искупительная жертва за чужие грехи.
К рогам козла привязывали кусок красной шерсти, и, когда животное выводили из ворот храмового двора, один из коэнов (жрецов) разрывал этот кусок шерсти пополам: одну половину вешал над воротами храма, а другую — снова привязывал к рогам козла. Когда бедный козёл отпущения подыхал в пустыне от жажды и бессилия, то, кусок красной шерсти привязанный на ворота храма, белел. Это означало, что все грехи грешного иудейского народа(всю негативную энергию) их бог благополучно забрал себе. А кто их бог? Как говаривал ещё Иисус, обвиняя первосвященников(коэнов-левитов) — «Ваш бог дьявол, которому вы поклоняетесь». С гибелью жертвенного козла, весь народ Израиля считался освобождённым от прежних грехов. В этом иудейском КАББАЛИСТИЧЕСКОМ жреческом обряде пытливому глазу видно многое…
Сегодня иудеи продают Красную нить, якобы, от сглаза, порчи, на удачу, для привлечения денег и прочего, зарабатывая на этом, как всегда, хорошие деньги. С помощью хитрой рекламы и слухов эта нить стала очень популярна у приверженцев иудаизма и продаётся она по цене до 30 долларов(клочок шерсти). Так же навязан слух, что она помогает женщинам забеременеть, если носить ее на левой руке. Тут можно много спорить на какой руке ее лучше носить. Считается, что положительная энергия заходит в человека через правую руку, а отрицательная через левую. Нить это барьер для вхождения любой не желательной энергии.
Почему любой? Потому, что некоторым служителям сатанического культа нужна именно отрицательная энергия. Например, известные своими пристрастиями к сатанинскому служению звезды рока, эстрады, или политики, как чета Бушей или Клинтонов, часто предпочитают одевать нить на правую руку. Так же считается, что этот каббалистический талисман действует, только если он повязан, именно, раввином, который нашептывает на нём и завязывает на нитке несколько узелков.
Раввины, в еврейском иудаизме, это особая каста посвященных. Это Коэны и Левиты, жрецы управляющие всем иудейским народом. Это те, кто пытается управлять природой человеческого мира через своих подданных, иудеев, которые обязаны исполнять закон Торы.
Они обрезают всех, оставаясь не обрезанными. Коэны, Левиты, берут своё начало от старшего брата самого Моисея — Аарона.
Заметьте, СТАРШЕГО брата. Это тайная фигура, о которой не принято болтать… Именно от Аарона происходит отдельная каста «богоизбранных», которая владеет всеми секретами КАББАЛЫ. Как писалось: » И кинул Аарон свой посох на землю и превратился посох в змея и напали ото всюду ползучие(рептилии) на врагов дома израилева»
Так, что, если увидите человека, с красной шерстяной нитью, завязанной на правом запястье, — знайте, что это, или больной «жертвенный козёл», на которого скинуты все иудейские грехи, которые он должен (не зная этого) передать через себя, в жертву, «всемогущему кровожадному богу» иудеев или это может быть, так же, сатанист, служащий культу сознательно, тому же «богу», или же, прочий, одураченный «каббалой», тупой жертвенный скот.
9 декабря 2022 Автор: БУРЦЕВ Дмитрий
…А козла, на которого вышел жребий для отпущения, поставит живого пред Господом, чтобы совершить над ним очищение и отослать его в пустыню для отпущения [и чтоб он понес на себе их беззакония в землю непроходимую] (Левит 16:10)
Современное выражение «козёл отпущения», то есть некто, кто несёт ответственность за чужую вину, происходит от ветхозаветного обычая – символически возлагать на козла грехи народа и затем отпускать обремененное греховным грузом животное в пустыню.
Козел отпущения: значение фразеологизма
«Не надо делать из меня козла отпущения!» — восклицает тот, на кого пытаются переложить всю вину за то, что сделали другие люди, а не он один. Возможно даже, «козел отпущения» ни в чем не виновен, но на него сваливают ответственность за чужие поступки. Иногда даже речь идет не о личности, а о явлении, из-за которого якобы происходит всё плохое.
Это выражение не раз встречается в русской классической литературе. «Такое грозное вступление не обещало ничего доброго, и Родион Антоныч совсем съежился, как человек, поставленный на барьер, прямо под дуло пистолета своего противника. Но вместе с тем у него мелькало сознание того, что он является козлом отпущения не за одни свои грехи», — так описывает русский прозаик и драматург Д. С. Мамин-Сибиряк в произведении «Горное гнездо» состояние мелкого служащего уральского завода после выволочки, устроенной ему внезапно нагрянувшим генералом. В других языках есть выражения, которые имеют то же самое значение и так же буквально переводятся как «козел отпущения»: scapegoat в английском, bouc émissaire во французском. Все они происходят из одного источника — Священного Писания.
Происхождение выражения «Козел отпущения»
«Козел отпущения», по-еврейски «хасаир ла-азазель» (לַֽעֲזָאֵזֽל הַשָּׂעִ֗יר) — это один из двух козлов, использовавшихся в обряде Дня очищения (Йом-Киппур). По жребию определяли, какой козел будет принесен в жертву Богу, а какого, после того как первосвященник возложит на него руки и исповедует над ним все грехи Израиля, отпустят в пустыню. Слово «ла-азазель» переводят по-разному. В принятых Древней Церковью греческом и латинском переводах Ветхого Завета оно было передано как «отпущение», «отпускаемый». По иной гипотезе это «гористая местность». Существует также мнение, что Азазель — это злой дух, демон пустыни, искуситель, которому козел как бы возвращает грехи народа.
История козла отпущения
Обряд Дня очищения был установлен в пустыне недалеко от горы Синай. В этот день первосвященник приходил в скинию, то есть шатер для богослужений, и приносил там в жертву тельца. Затем он ставил перед входом двух козлов и бросал о них жребий: один предназначался «для Господа», то есть в жертву, а другой — «для отпущения», или «для Азазеля». С кровью жертвенного козла первосвященник входил в Святая святых — место, где стоял Ковчег Завета, ларец, внутри которого хранились каменные плиты с 10 заповедями, и окроплял этой кровью крышку ковчега. На живого козла первосвященник возлагал руки, зачитывал перечень грехов народа, и козла уводил в пустыню назначенный для этого человек. Таким образом, козел как бы уносил в пустыню грехи всего Израиля.
Но невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи, писал апостол Павел (Евр 10:4). Не может и бессловесное животное физически унести грех, ведь вина — не что-то материальное. Это лишь образ, как пишет тот же апостол: Закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей, одними и теми же жертвами, каждый год постоянно приносимыми, никогда не может сделать совершенными приходящих с ними. Иначе перестали бы приносить их, потому что приносящие жертву, быв очищены однажды, не имели бы уже никакого сознания грехов. Но жертвами каждогодно напоминается о грехах (Евр 10:1–3). Смысл обряда Дня очищения — это, во-первых, напоминание о виновности народа и призыв искать прощения у Бога, без воли Которого невозможно никакое очищение грехов, а во-вторых, прообраз того, что свершилось в Новом Завете. Святые отцы — блаженный Феодорит Кирский и святитель Кирилл Александрийский — объясняют, что оба козла символизировали Иисуса Христа, Который, не знающий греха, сделался жертвой за грех (ср. 2 Кор 5:21). Господь возложил на Него (т. е. на Христа. — Прим. ред.) грехи всех нас, — говорит пророк Исаия (Ис 53:6). Иисус Христос взял на Себя вину всего человечества, принял мучения и смерть и Своей кровью искупил всех нас от власти греха.
| Читайте также:
Крылатые выражения родом из Библии: серия материалов
В наше время иудеи уже не проводят обряд отпущения козла, а в День очищения лишь строго постятся. В христианстве он также не получил продолжения, ведь ветхозаветные ритуалы с животными были замещены Крестной жертвой Христа, очищающей грехи не символически, а реально. Но Христос, Первосвященник будущих благ, — пишет апостол Павел, противопоставляя обряд Дня очищения Жертве, принесенной Спасителем. — придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление. Ибо если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело, то кольми паче Кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя, непорочного, Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел для служения Богу живому и истинному! (Евр 9:11–14, Современный русский перевод ИПБ им. М. П. Кулакова).
Однако библейское выражение «козел отпущения» широко распространилось во всех христианских странах и приобрело переносный смысл. Такими без вины виноватыми были и христиане, когда Нерон взвалил на них чужую вину за пожар Рима.
«Козел отпущения» Высоцкого
Образ «козла отпущения» обыгран в одноимённой песне В. Высоцкого. Правда, от библейского образа осталось только название: козёл, о котором речь, жил в заповеднике с волками и медведями. Его назначили козлом отпущения – что волки и медведи ни натворят, наказание падает на бедного козлика. Да только смекнул он, что в лесу он незаменим, поэтому стал держаться важнее, а потом и вовсе присвоил себе право устанавливать в заповеднике свои порядки.
#inelisaveta #mon_sofia #литература #библия #общество #история #фразеологизм #обряд #происшествия
Козёл отпуще́ния — в иудаизме особое животное, которое, после символического возложения на него грехов всего народа, отпускали в пустыню. Обряд исполнялся в праздник Йом Киппур (Лев.16:29,34) во времена Иерусалимского храма (X в. до н.э — I в. н.). Ритуал описан в Ветхом Завете (Лев.16).
Содержание
- 1 Козёл отпущения в иудаизме
- 1.1 Связь с Дьяволом
- 2 Козёл отпущения в христианстве
- 3 Метафора
- 3.1 Политика и социология
- 4 Примечания
- 5 Литература
Козёл отпущения в иудаизме
В праздник Йом-Кипур в Иерусалимский храм приводили жертвенный скот: овна, тельца и двух козлов одинаковой[источник не указан 443 дня] масти. Первосвященник бросал жребий и, по его выбору, первого из козлов приносили в жертву вместе с тельцом (за грехи священника и народа), их кровью освящали скинию, а туши позже выносили и сжигали вне стана; а на второго козла первосвященник символически возлагал грехи всего еврейского народа и его уводили в пустыню (Лев.16:20-22). Отсюда — «козёл отпущения». По другой версии, козла уводили в Иудейскую пустыню, где сбрасывали со скалы под названием Азазель в пропасть.
Отсылание козла в пустыню символизирует очищение от всех грехов и уничтожение последствий всех дурных дел сынов Израиля в результате полного раскаяния и стремления приблизиться ко Всевышнему. Талмуд рассказывает, что в период Первого Храма, когда Божественное присутствие было ощутимо и выражалось в постоянных чудесах, происходивших в Храме, одно из них было связано с козлом, отсылаемым в пустыню. К рогам козла привязывали кусок красной шерсти, и, когда животное выводили из ворот храмового двора, один из коэнов разрывал этот кусок шерсти пополам: одну половину вешал над воротами, а другую — снова привязывал к рогам козла. Если раскаяние народа было искренним и чистосердечным, то в тот момент, когда козла сбрасывали со скалы, кусок красной шерсти, повешенный над воротами, становился белым в соответствии с тем, что сказано в книге пророка Исайи: «Если будут грехи ваши как пурпур, побелеют они как снег, а если будут ярко-красными, станут белыми, подобно шерсти».
Связь с Дьяволом
Раши отмечает, что закон о козле, отсылаемом в пустыню, наряду с законом о приготовлении пепла для снятия ритуальной нечистоты, который предполагает убой и сжигание ярко-рыжей коровы за пределами территории Храма, всегда служил основой для обвинений в том, что Тора признает существование тёмных сил и даже предполагает принесение им даров. Однако ни ярко-рыжая корова, ни отсылаемый в пустыню козёл не являлись жертвами и никому не посвящались. Сжигание ярко-рыжей коровы служило символом уничтожения греха золотого тельца, лежащего в основе всех грехов, а сбрасывание со скалы козла было призвано напомнить народу о том, какой должна быть участь того, кто совершает преступления против Всевышнего, и указать на силу раскаяния, способную спасти человека и уберечь его от беды.
Видимо именно отсюда возник популярный образ Дьявола в виде пылающего быка или козла с туловищем кровавого цвета, будто с него сняли кожу, что соответствует обряду (кожа и мясо быка и первого козла сжигаются вне поселения). Близка образу и история о сжигании в огне Золотого тельца Моисеем (Исх.32:19-20).
Козёл отпущения в христианстве
В христианской теологии Козёл отпущения иногда интерпретируется («Насилие и священное», «Козел отпущения» Рене Жирар) как прообраз самопожертвования Иисуса Христа. (1Пет.1:19; Отк.5:6; 7:9 и дал.; 12:11; 17:14; 21:23 и дал.; 22:1., Иоанн Креститель называет Спасителя «Агнцем Божиим» (Иоан. 1:29))
Хотя некоторые христиане видят в этом образе Сатану. Считается, что все грехи человечества были возложены именно на Козла отпущения, то есть на Сатану, но не потому, что он может принести искупление, что было сделано Христом, а потому, что он должен быть наказан как первоисточник греха. «Агнцем, ягнёнком» называют кроткого верующего человека, Библия называет так весь народ Израиля ведомый словно на заклание[1].
Понимание Козла отпущения как прообраза самопожертвования Иисуса Христа, коренится в идее что Бог возложил на Иисуса грехи всего человечества. Он стал искупительным пасхальным агнцем для всего человечества. Поэтому все те, кто верит в Иисуса Христа как Мессию, который пришел и спас человечество от первородного греха Адама — получают прощение грехов.[2] Для этого лишь надо прийти в молитве к Иисусу, принять его жертву и просить о прощении грехов.[3]
Метафора
Идиома «козёл отпущения» используется в качестве метафоры (образного выражения) и обозначает человека, на которого возложили ответственность за действия других, вину за неудачу для того, чтобы скрыть её настоящие причины.
Политика и социология
Создание «козлов отпущения» может быть важной частью пропаганды. Так, в нацистской Германии евреи были обвинены в экономических и политических проблемах страны.
Назначение кого-либо «козлами отпущения» может использоваться и как пропагандистский инструмент в борьбе с инакомыслием. Хотя в современном демократическом обществе ущемление прав инакомыслящих противоречит социальным нормам (см. политкорректность), фактически закон не всегда в состоянии полностью защитить их права.
«Козел отпущения» — Сатирическая песня Владимира Высоцкого
Примечания
- ↑ Иер.50:17
- ↑ (Иоан.3:16) «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную.»
- ↑ (1Иоан.1:9) «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды.»
Литература
- Дж. Дж. Фрэзер. Козел отпущения // Джеймс Джордж Фрэзер. Золотая ветвь. М.,1983, с.526-549