Краткий пересказ праздник андреев

Главный герой Николай Николаевич Качерин «с половины Великого поста почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности». Это была пасха, но он не был ей рад, так как вообще не способен был радоваться в то время. Его тяготило осознание собственной греховности. Качерин был учеником седьмого класса гимназии, но уже имел пристрастие к вину и интимную связь со служанкой Дашей. Учился он плохо, однако его родители не знали об этом и относились к нему лучше, чем он того заслуживал.

«У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно». Мать Николая встретила Меркулова, который только приехал. Он обещал зайти к другу. Но он не сдержал слова и не пришел к Качерину, хотя Николай через Дашу достал красного вина и ждал его весь вечер. Это очень обидело героя, он стал чувствовать одиночество и заброшенность, в то время как другие ощущали праздничное настроение. Все были счастливы, а он – нет. Николай выпил вино в одиночку и начал ненавидеть друга.

Стоит ли жить, когда так ничтожны и подлы люди? Стоит ли думать о себе, о своем достоинстве и жизни, когда ложь и обман царят над миром? Пусть гибнет все! Уже целых две рюмки выпил Качерин и не почувствовал хмеля. Он ходил по комнате, садился и вновь ходил, и хватался руками за грудь и голову. Ему чудилось, что сейчас в них разорвется что-то и кровь потечет из глаз, вместо бесцветных слез. И то проклинал он, то молил, то о мести думал, то о смерти, и уверен был, что никто на свете не терпел таких мучений, как он, и ни к кому не была так безжалостна жизнь и люди.

Так рассуждал Качерин, пока мать не позвала его в церковь. Он нарочно туда пошел, чтобы увидеть контраст между своим подавленным состоянием и всеобщим весельем: Качерин с поразительной ясностью представился самому себе в виде какого-то отверженца, Каина, на котором лежит печать проклятия. Весь мир живых людей и неживых предметов говорил на одном веселом, звучном языке. Качерин один не понимал этого языка и мучился от дикого сознания одиночества». Однако в церкви он видит красивую девушку и влюбляется в нее. Тут же тоска проходит, он проникается атмосферой праздника и больше не мучается. Он передает девушке свечу и падает на колени. «Он не понимал, где он находится, кто стоит возле него, и что поют где-то там, и откуда льется на него так много света. Он не знал, о чем плачет он такими горькими и такими счастливыми слезами, и стыдливо скрывал их, по-детски закрывая лицо руками. Так хорошо и уютно было ему внизу, у людских ног, закрытому со всех сторон. В один могучий и стройный аккорд слилось все, что видели его глаза, ощущала душа: и она, эта девушка, такая милая и чистая, к которой страшно коснуться, как к святыне, и жгучая печаль о себе, порочном и гадком, и страстная, разрывающая сердце мольба о новой, чистой и светлой жизни». Он прижался губами к коричневому платью и ощутил «то светлое, ради которого только и стоит жить на свете». Наступил праздник и для Качерина

Так автор переход из детского возраста в юношескую пору, когда личность человека толком не сформировалась. Этот период проходит бурно, подростки склонны к протестному поведению, не знают, чего хотят, но требуют от мира всего и сразу. Вот и Качерин пьет, плохо учится и заводит роман с Дашей, лишь бы доказать всем свою взрослость и самостоятельность. Даже лучшего друга он выбирает постарше, чтобы казаться солиднее. Меркулов, очевидно, играет роль авторитета, поэтому его предательство так ранило мягкого и все еще по-детски обидчивого героя. Несмотря на свое демонстративное пренебрежение к порядкам и условностям, он все же тяготится чувством вины перед родителями и учителями. Он чувствует, что ведет себя не так, как должно, но не знает, как нужно. Он несчастен, так как мучается неопределенностью своего возраста с нарастающей степенью ответственности, с которой он боится не справиться. Кроме того, Качерин – артистичный мальчик с нежной душой, его страдания наигранны, и он сам понимает это: «И пусть рисуюсь. Ведь я негодяй,- с усмешкой передернул он плечами». Однако сложный подросток так же легко приходит в себя, как и расстраивается. Достаточно одной встречи в церкви, чтобы переубедить его. Мир преображается, вместе с праздником приходит определенность, которую герой находит в стремлении к добру и красоте. Идея Андреева заключается в том, что нужно быть готовым впустить в себя добро и счастье. Герой долгое время сам был виновником своих бед, присоединяясь к той подлости, которую он видит повсюду. Он протестует против нее только словом, а до дела он еще не дорос. Когда же он приходит в церковь, его охватывает загадочная благостная эйфория этого места. Он оставляет свое позерство в стенах своей комнаты и хочет проникнуть в души людей, его окружающих. Он позволяет своему детскому любопытству затмить подростковые кривляния и провести его куда-то вглубь жизни, где есть место счастью и радости. Герой признался себе в том, что рисуется, то есть он мысленно стряхнул с себя эту накипевшую злость на мир и попробовал с этим миром соединиться, понять его, а не ругать. Тут же он впустил в душу светлые чувства, которые ее исцелили.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

«Праздник»

С половины Великого поста Качерин почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности. И хотя оно называлось старым словом «праздник» и для всех других было просто и понятно, Качерину оно казалось новым и загадочным,- таким новым, как сознание своего существования. Последний год Качерину казалось, что он только что появился на свет, и все удивляло и интересовало его, а то, что было раньше и называлось детством, представлялось смешным, веселым и к нему не относящимся. И он помнил момент, когда началась его жизнь. Он сидел в своем классе на уроке и скучал, когда внезапно с удивительной ясностью ему представилось, что вот этот, который сидит на третьей парте, подпер голову рукой и скучает, есть он, Николай Николаевич Качерин, а вот эти — тот, что бормочет с кафедры, и другие, рассевшиеся по партам,- совсем иные люди и иной мир. Представление это было ярко, сильно и мгновенно, и потом Качерин уже не мог вызвать его, хотя часто делал к тому попытки: садился в ту же позу и подпирал голову рукой. Но зато все стало новым и полным загадочности: товарищи, отец и мать, книги и он сам.

Качерин был учеником седьмого класса гимназии, и одни из знакомых, старые, называли его просто «Коля», а все новые звали Николаем Николаевичем. Он был невысокого роста, тоненький и хрупкий, с очень нежным цветом лица и вежливой тихой речью. Усики у него только что стали пробиваться и темной пушистой дорожкой проходили над свежими и красными губами. Родители Качерина были очень богатые люди и имели на одной из главных улиц города свой дом, при котором находился большой, в две десятины сад, громадные сараи и конюшни и даже колодец, из которого вся почти улица брала для себя воду.

У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно и каждую неделю отсылал ему по большому, мелко исписанному письму. Меркулов был старше его двумя годами и с осени находился в юнкерском училище, откуда приезжал только на большие праздники.

Имелись у Качерина и враги, по крайней мере, один враг — реалист, с которым он однажды подрался еще маленький, и с тех пор косился при встрече и одно время даже носил в кармане кастет. Была у него и возлюбленная — молодая, красивая и веселая горничная, однажды овладевшая им. В гимназии, дома и у знакомых все считали его очень счастливым юношей, но сам он находил себя глубоко несчастным. И причиной несчастья было то, что он сознавал себя порочным и лживым, а жизнь свою никому и ни на что не нужной. И много неразрешимых вопросов приходило ему в голову и выталкивало оттуда латынь и математику: нужно ли ему жить и зачем? Как сделать, чтобы быть довольным собой и чтобы все любили его? За последнюю учебную четверть он получил две двойки, и это грозило ему оставлением в классе на другой год. И то, что он так плохо учился и скрывал это от родителей, которые с своей стороны добродушно хвалили его, делало его окончательно негодным в его глазах. А если бы еще все, хвалившие его, знали, где он бывает с товарищами и что он делает там!

И надвигавшееся на мир что-то крупное, светлое и немного страшное, называвшееся старым именем «праздник», как будто несло с собой и ответ. И

Качерин думал, что не может быть печальным этот ответ, и что обязательно явится некто и скажет, как нужно жить и для чего нужно жить. Будет ли это

Меркулов, который приедет к Святой, или кто-нибудь другой, а может быть, даже и не кто-нибудь, а что-нибудь — Качерин не знал, но он ждал.

И праздник наступил.

Праздничное и новое началось с первых дней Страстной недели, но

Качерин не сразу почувствовал его. Он ходил в гимназическую церковь, видел там товарищей и учителей, и все это было будничное и старое. Надзиратель, носивший странное название «Глиста», поймал его, когда он курил, и хотел жаловаться инспектору. Все было скучно и серо, и все лица казались тусклыми, и на них не было видно того, что замечалось раньше,- того же ожидания какой-то необычайной радости, как у него. Быть может, на всех влияла дурная погода: на Вербное воскресенье шел снег, а потом три дня стояли холод и слякоть, и нельзя было открыть ни одного окна. Но все же в воздухе носилось что-то раздражающее. На улицах экипажей и людей стало больше, чем всегда, и двигались они быстрее и говорили громче, и все обязательно толковали не о текущем дне, а о том, что они будут делать тогда, на праздниках. Настоящее точно провалилось куда-то, и люди думали об одном будущем.

И когда в пятницу появилось солнце и сразу нагрело и подсушило землю, надвигающийся праздник овладел всем живущим, и Качерин почувствовал его во всем. Но это все было только ожиданием, и раздражало и мучило. Качерин пошел в конюшню,- там кучер и дворник мыли экипажи и чистили лошадей, и были злы и неразговорчивы. Он несколько раз заглядывал на кухню — там происходило что-то необыкновенное. И всегда в будни Качерины ели очень много и хорошо, но теперь все готовили и готовили, и ни до чего из приготовляемого нельзя было касаться, так как оно предназначалось для праздника. И мать и отец уезжали на старенькой пролетке и привозили все новые кульки, и опять уезжали, и по всему дому разносили раздражающий, необычайный запах ванили, свежего теста и яиц. Всюду перед иконами горели лампадки, и нянька ругалась с маленькими детьми и не пускала их в залу и гостиную, где полы были начищены и уже все убрано. Завтрака совсем не было, а обед подали такой плохой, как будто есть теперь совсем было не нужно.

Горничная Даша столкнулась с Качериным в буфетной, когда там никого не было, и хотя поцеловала его, но быстро и небрежно. Волосы у нее были не причесаны, и от голых рук шел тот же раздражающий запах ванили.

Выйди в сад, — сказал Кочерин.

И ни-ни-ни! — замотала головой Даша. — Вот! — растопырила она руки, показывая, сколько у нее дела.

Качерин вышел в сад, и сад показался ему полным того же страстного ожидания. Около террасы дорожки были уже вычищены и посыпаны желтым песком, но дальше, в глубине сада, было сыро и запущено, как это бывает после зимы.

На дорожках лежал, прилипая к земле, прошлогодний лист, темный и промоченный насквозь; в углах у заборов белел нездоровый снег, и из-под него сочились струйки воды, чистой и прозрачной, как слеза. Местами темно-зелеными пучками сидела молодая крапива, и недалеко от нее выглядывал на свет остренький стебелек травы, одинокий и пугливый. Нагретые солнцем скамейки жгли руку, а весь неподвижный воздух казался до густоты насыщенным солнечным теплом, ароматом земли и невидимой молодой зелени. Радостно и тихо было в саду, и отчетливо доносилось с улицы скрипение ворота, поднимающего из колодца бадью. Но Качерин не мог наслаждаться этим покоем, и ему казалось, что сейчас и нельзя делать этого, а нужно ждать того, что называется «праздником». И он переходил от одной скамейки к другой, присаживался ненадолго я снова шел. Так он обошел весь сад, чего-то ожидая и ища, опять побыл в конюшнях и несколько раз выглянул на улицу, точно праздник должен был прийти именно оттуда. И до поздней ночи он ходил по дому и по двору и всем мешал, и всех молча спрашивал: скоро ли, наконец, придет он, ваш праздник?

В субботу днем мать сказала ему:

Приехал твой Меркулов, сейчас видели его на Московской. Обещал вечером прийти.

Качерин вспыхнул и улыбнулся.

И я рада, — ответила на его улыбку мать. — Скучать и мешаться не будешь.

Все кругом стало теперь ясно и понятно для Качерина, и он терпеливо стал ожидать, зная, кого он теперь ждет: Меркулова. Он думал о том, что он будет рассказывать своему другу, и ему чудилось, что одного простого рассказа достаточно для того, чтобы распутать и разрешить узел, в который завязалась его жизнь и который минуту назад представлялся неразрешимым. И

он сделал приготовления для приема Меркулова: добыл через Дашу бутылку красного вина и две рюмки и все это поставил на окне в своей комнате. В эту минуту он забыл, что одним из пороков, внушавших ему отвращение к себе, была приобретенная в этом году привычка к вину.

Наступал вечер, и большой дом начал успокаиваться. Реже хлопала дверь из кухни, и умолкли в детской ворчливые звуки нянькиных нотаций и звонкие голоса детей. Качерин прошелся по чистым и торжественно-молчаливым комнатам, сумеречно освещенным вздрагивающим огнем лампад. Белые кисейные занавеси у окон также, казалось, вздрагивали, и было все немного и страшно и весело, полно тихого и светлого ожидания,- так, как и, должно быть в такой большой и хороший праздник.

Сейчас придет Меркулов. Что-нибудь задержало его. Тихо было на дворе и в саду, куда прошелся Качерин. В конюшне громко стукнула копытом лошадь, и он вздрогнул от этого звука и подумал: сейчас придет Меркулов. У раскрытых дверей сарая горел фонарь, и кучер Евмен мазал чем-то свои сапоги.

Скоро и к утрени, а? — ласково спросил он, узнав барчука в смутно темневшей тоненькой фигурке, и добродушно подмигнул: — А Дашку с куличами уже услали!

Он знал о любви Качерина к Даше, как знали это и все в доме, кроме родителей, и покровительствовал ей.

Почему же не идет Меркулов?

Еще раз Качерин прошелся по всем местам, где он уже был в этот вечер, и, стыдясь самого себя, отправился к калитке. Он был уверен, что, когда откроет ее и выглянет на улицу, увидит подходящего Меркулова и услышит его милый голос: «Здравствуй, Коля!» Осторожно, медленно Качерин открыл скрипнувшую калитку, выглянул, потом вышел на улицу и сел на холодные ступени каменного крыльца. Безлюдно и тихо было на улице. Издалека послышался звук экипажа, и Качерин приподнялся. Ближе. Всеми своими железными частями забренчала разбитая пролетка, и уже по одному звуку он догадался, что это возвращался один, без седока, запоздавший извозчик.

Слышно стало, как ухают колеса в промытых водой колдобинах дороги и расплескивается под копытами жидкая грязь — и вновь настала глубокая тишина апрельской темной ночи. Долго еще сидел Качерин и много раз обманывался, думая, что вот наконец идет Меркулов.

Не пришел Меркулов.

Словами не мог определить Качерин того чувства, которое охватило его, когда он, нахолодавшийся, вернулся в свою чистую и светлую комнату. Он задыхался от гнева, тоски и слез, комком собравшихся в горле. Он мысленно произносил упреки, которые он сделал бы теперь, если бы пришел Меркулов, но они не складывались в фразы и переходили в дикий и неосмысленный крик:

Подлец! Подлец!

Разве стоит после этого жить? Полгода не видались они; полгода днем и ночью думал он о той минуте, когда увидит своего друга и все расскажет ему:

И он не мог прийти и остался с другими пошлыми людьми, которые интересны ему, дороги и милы! И Качерину кажется, что все страстное ожидание, которое так долго томило его, которое он видел начертанным на всех лицах и вещах, относилось к одному Меркулову. Один он, и только он, нес с собой ответ на все мучительные вопросы и обещал свет и радость и успокоение. О, если бы он пришел!

Качерин ставит на стол бутылку с красным вином и две рюмки и с искаженной усмешкой смотрит на них. Из той рюмки должен был пить он.

Усмехаясь и качая головой, Качерин наливает обе рюмки, берет свою, чокается и пьет.

За… твое здоровье! — говорит он вслух и не замечает этого.

Смотри же ты, оставшийся с пошлыми людьми, как гибнет твой друг, который так любит тебя. Смотри, как в одиночку, перед тенью бывшего, напивается он и падает все ниже и ниже. Стоит ли жить, когда так ничтожны и подлы люди? Стоит ли думать о себе, о своем достоинстве и жизни, когда ложь и обман царят над миром? Пусть гибнет все!

Уже целых две рюмки выпил Качерин и не почувствовал хмеля. Он ходил по комнате, садился и вновь ходил, и хватался руками за грудь и голову. Ему чудилось, что сейчас в них разорвется что-то и кровь потечет из глаз, вместо бесцветных слез. И то проклинал он, то молил, то о мести думал, то о смерти, и уверен был, что никто на свете не терпел таких мучений, как он, и ни к кому не была так безжалостна жизнь и люди. И когда он вспоминал о светлых минутах ожидания и о том, как долго и терпеливо он ждал, ему хотелось нанести себе самое тяжелое и позорное оскорбление.

В дверях комнаты послышался стук.

Коля, а ты разве в церковь не пойдешь? — спросил голос матери.

Качерин поспешно схватил бутылку с вином и рюмки и на цыпочках отнес их к окну. Потом, усиленно стуча ногами, подошел к двери и открыл ее.

А Меркулов-то твой не пришел, — сказала мать, оглядывая комнату. — Я

думала, ты с ним сидишь.

Вероятно, задержал кто-нибудь, — отвечал Качерин равнодушно и беззаботно.

Должно быть. У него так много знакомых. А мы с отцом уезжаем.

Мать еще раз оглядела комнату, и Качерину показалось, что она особенно долго смотрела на занавеси окна, за которыми стояла бутылка, и вышла.

Качерин чувствовал, что в жизни для него все уже кончилось и теперь безразлично, останется ли он дома или пойдет в церковь. И ему захотелось пойти, чтобы увидеть, как веселы и счастливы все люди и как несчастлив только он один. Он нарочно будет смеяться и шутить, и никто не догадается, что этот юноша, такой молодой, такой хороший и веселый, думает о смерти и только одной ее жаждет. В зеркало взглянули на него большие глаза с темными кругами и бледное, страдальческое лицо. Качерин нахмурил брови, потом горько улыбнулся и подумал, что он сейчас рисуется.

И пусть рисуюсь. Ведь я негодяй,- с усмешкой передернул он плечами.

Совсем близок был праздник, большой и загадочный, и Качерин снова ощутил замирающее чувство ожидания, когда вышел из дому. Отовсюду в церковь шли люди, и топот бесчисленных ног отдавался в тихой улице, и казалось, что умерли все остальные звуки. Медленно и грузно шмурыгали ногами старухи, и приостанавливались, и вздыхали; частым, мелким топотом отдавалась походка детей, и твердо и ровно стучали по камням ноги взрослых. И необыкновенная поспешность чувствовалась в стремительном движении толпы вперед, к чему-то неизвестному, но радостному. Даже разговоров слышно не было, точно люди боялись потерять хоть одну минуту и опоздать, и Качерин невольно ускорил шаги, и чем больше обгонял других, тем сильнее торопился.

Но вот и гимназия. В большой зале, в которой гимназисты гуляли во время перемен и свободных уроков, рядами стояли куличи, и около каждого была зажженная свеча. Отсюда не было слышно церковной службы, но прислуга, стоявшая у куличей, крестилась. По коридорам двигалась густая и пестрая толпа гимназистов в мундирах и барышень в белых и цветных платьях, и так странно было видеть этих чужих, веселых, болтливых людей в коридорах, где раньше было все так строго и чинно, и ходили учителя во фраках и с журналами. И все гулявшие смеялись и говорили, и на всех лицах сияла радость — по-видимому, праздник для них уже наступил. Как будто уже случилось что-то необыкновенно радостное, или оно происходит сейчас, и люди присматриваются. Высокая плотина, за которой люди копили для себя веселье, оставаясь в ожидании его в обмелевшем русле жизни, казалось, дала уже трещины и с минуты на минуту готовилась рухнуть. Качерин чувствовал, как все выше и выше поднимаются вокруг него волны светлой радости, и люди захлебываются в них. Он прислушивался к разговорам; он вглядывался в лица и допрашивал смеющиеся глаза — и было во всех них что-то новое, незнакомое и чуждое. Старые знакомые пошлости звучали странным весельем и даже как будто бы умом. Люди встречались, улыбались, говорили: «здравствуйте», и оно звучало как поцелуй. При теплом сиянии свечей, лившемся и сверху, и снизу, и с боков, разглаживались морщины на лицах, и они становились неузнаваемыми, и в глазах блестел новый огонек: то ли отблеск свечей, то ли внутреннего света. Все выше и выше поднимались волны бурного и громкого веселья и смыкались над головой Качерина, но ни одна капля его не входила в его грудь и не освежала пересохшие от жажды уста. И как тогда, в классе, на миг блеснуло сознание одиночества и как молнией осветило черную пропасть, отделявшую его, этого уныло блуждающего по коридорам человека, от всего мира и от людей.

Праздник… Как страшно это — праздник, — шептал Качерин, сторонясь от толкавших его веселых, довольных людей, которые так ласково глядели на него и так далеко были от него своими душами. И с ужасом, который так легко сообщался его уму, Качерин с поразительной ясностью представился самому себе в виде какого-то отверженца, Каина, на котором лежит печать проклятия.

Весь мир живых людей и неживых предметов говорил на одном веселом, звучном языке. Качерин один не понимал этого языка и мучился от дикого сознания одиночества.

И Качерин ушел из сверкающего огнями здания гимназии, ища покой в темных улицах. Но, куда ни шел он, везде встречали его сияющие церкви, и около них шумно толпился народ, а в стекла окон он видел молодые и старые лица без морщин, и головы, медленно склонявшиеся после крестного знамения.

Ни звука не доносилось из-за толстых стекол, и эта немая вереница светлых лиц, трепетавших под наплывом одного и того же глубокого блаженного чувства единения между собой и Богом, наводила страх на молодого отверженца. Так переходил он от одной церкви к другой, и всюду заглядывал в окна и видел одни и те же мерно склонявшиеся головы и беззвучно шепчущие губы. И все страшнее и страшнее становилось Качерину. Ему чудилось, что это все одна и та же церковь с одними и теми же людьми вырастает у него перед глазами и загораживает дорогу, и гремит всеми своими горящими окнами, всеми своими колоколами, грозными, могучими:

Проклятый! Проклятый!

И когда Качерин вспоминал свое недавнее горе от неприхода и измены Меркулова, он понимал, как оно ничтожно и слабо перед этим страхом одиночества и заброшенности, охватившим его душу. И еще более загадочным и страшным становился праздник, который он наконец видел всюду и которого не чувствовал и не понимал. Смолк грозно-веселый говор колоколов, с самых отдаленных концов темного города посылавших ему проклятие и насмешку, и Качерин совершенно машинально за толпой мещан полез на какую-то колокольню.

Непроглядный мрак охватил его на переходах крутых и узеньких лестниц.

Впереди скрипели ступени под тяжелыми шагами идущих, и Качерин, одной рукой держась за скользкие перила, другую протягивал вперед и думал, как глухо здесь и таинственно и непохоже на то, что недалеко внизу молится тысячная толпа и поют священники и певчие.

Но вот голову его охватило нежным холодком весенней ночи, и возле себя он увидел медные, молчаливо отдыхавшие чудовища, а внизу крыши домов, плоские, как будто лежащие на мостовой. На железных откосах горели плошки, и пламя от фитилей сгибалось от неслышного, только ими ощутимого ветерка. И куда ни хватал взор, всюду он видел такие же мирно молчащие колокольни и огоньки плошек, взобравшихся так высоко, как звезды. И здесь был праздник, но другой, чем внизу — кроткий, торжественный и нежный, как ласка весеннего воздуха. Он не мучил Качерина, не дразнил его своим ярким блеском и шумным весельем, а входил в его грудь, ласковый и тихий, и что-то теплое переливалось в сердце. И когда Качерин прикоснулся рукой к холодному краю колокола, голос которого таким страшным и жестоким казался снизу, он звенел тихо и немного грустно. Точно и его медную грудь утомили бурные звуки громкого ликования.

Задумчивый и смягченный, Качерин спустился с колокольни и вошел внутрь церкви, которая стала близкой ему и дорогой, так как одна она из всех церквей так дружески и хорошо встретила его. Вероятно, то был бедный приход, или все хорошо одетые, богатые люди стояли ближе к алтарю и к Богу, как думали они, только в тесной толпе молящихся не было раздражающей пестроты и яркости праздничных одежд, и лишь на лицах их светлый праздник, такой же кроткий и тихий, как и наверху. Пробираясь осторожно к стене,

Качерин увидел девушку его лет, в коричневом форменном платье гимназистки, и остановился немного сзади нее. Она долго не замечала его пристального взгляда, но потом обернулась и кивнула головой, так как они были знакомы, и улыбнулась ласково и приветливо. Ни смущения, ни любопытства не прочел он во взоре ее ясных глаз, и улыбка ее была так проста, доверчива и мила, как мило и просто было все ее молодое, красивое лицо. Доверчивость и простота читались в медленном поднятии густых ресниц, в прозрачной и чистой краске щек, а особенно говорили о них, казалось Качерину, простенькие и наивно-милые колечки темных волос, поднимавшихся от белой шеи. И как будто так и нужно было случиться, как оно случилось: чтобы он пришел сюда и стал здесь возле нее, и иначе не могло быть. Кто-то вздохнул сзади Качерина глубоко и продолжительно, чей-то молитвенный шепот проникал в его ухо, а он смотрел на золоченый иконостас, задернутый синими клубами дыма и тускло сверкавший, и на милые колечки волос, и на белую нежную руку, неподвижно державшую свечу, и не понимал, что такое жгучее поднимается в нем. Чья-то рука осторожно коснулась его плеча и протянулась вперед с беленькой свечкой, обвитой тоненькой полоской золота.

Качерин так же осторожно коснулся плеча девушки и шепнул, протягивая свечу:

Спасителю!

Она не расслышала, так как г,олос его был глух и прерывался, вопросительно-ласково подняла густые ресницы и ближе наклонила ухо. И так много было трогательной доверчивости в этом простом движении, и с такой непостижимой, чудной силой оно разрушило стену, за которой, чуждая миру и людям, мучительно содрогалась одинокая душа. Волны дивного веселья, прозрачные, светлые, подхватили ее и понесли, счастливую в своей беспомощности. Передав свечу дрожащей рукой, Качерин упал на колени — и мир утратил для него свою реальность. Он не понимал, где он находится, кто стоит возле него, и что поют где-то там, и откуда льется на него так много света. Он не знал, о чем плачет он такими горькими и такими счастливыми слезами, и стыдливо скрывал их, по-детски закрывая лицо руками. Так хорошо и уютно было ему внизу, у людских ног, закрытому со всех сторон. В один могучий и стройный аккорд слилось все, что видели его глаза, ощущала душа:

и она, эта девушка, такая милая и чистая, к которой страшно коснуться, как к святыне, и жгучая печаль о себе, порочном и гадком, и страстная, разрывающая сердце мольба о новой, чистой и светлой жизни. Не было радости в этой дивной песне пробудившейся души, но всю радость, какая существует в бесконечном мире, можно было отдать за один ее звук, чистый и печальный. И

плакал Качерин, и каждая дрожащая слеза гранила чистую печаль, и сверкала она в душе, как драгоценный алмаз. С боязливой нежностью Качерин прижался губами к коричневому платью, и тоненькая полоска его, сжатая между его губами и осторожной рукой, не была грубым и пыльным куском дешевой материи, а была она тем чистым, тем светлым, ради которого только и стоит жить на свете.

Наступил праздник и для Качерина.

См. также Андреев Леонид — Проза (рассказы, поэмы, романы…) :

Предстояла кража

Предстояла крупная кража, а быть может, убийство. Нынче ночью предстоя…

Прекрасна жизнь для воскресших

Не случалось ли вам гулять по кладбищам? Есть своя, очень своеобразная…

Праздник
Леонид Николаевич Андреев

Леонид Андреев. Праздник

Леонид Николаевич Андреев

Праздник

С половины Великого поста Качерин почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности. И хотя оно называлось старым словом «праздник» и для всех других было просто и понятно, Качерину оно казалось новым и загадочным, — таким новым, как сознание своего существования. Последний год Качерину казалось, что он только что появился на свет, и все удивляло и интересовало его, а то, что было раньше и называлось детством, представлялось смешным, веселым и к нему не относящимся. И он помнил момент, когда началась его жизнь. Он сидел в своем классе на уроке и скучал, когда внезапно с удивительной ясностью ему представилось, что вот этот, который сидит на третьей парте, подпер голову рукой и скучает, есть он, Николай Николаевич Качерин, а вот эти — тот, что бормочет с кафедры, и другие, рассевшиеся по партам, — совсем иные люди и иной мир. Представление это было ярко, сильно и мгновенно, и потом Качерин уже не мог вызвать его, хотя часто делал к тому попытки: садился в ту же позу и подпирал голову рукой. Но зато все стало новым и полным загадочности: товарищи, отец и мать, книги и он сам.

Качерин был учеником седьмого класса гимназии, и одни из знакомых, старые, называли его просто «Коля», а все новые звали Николаем Николаевичем. Он был невысокого роста, тоненький и хрупкий, с очень нежным цветом лица и вежливой тихой речью. Усики у него только что стали пробиваться и темной пушистой дорожкой проходили над свежими и красными губами. Родители Качерина были очень богатые люди и имели на одной из главных улиц города свой дом, при котором находился большой, в две десятины сад, громадные сараи и конюшни и даже колодец, из которого вся почти улица брала для себя воду.

У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно и каждую неделю отсылал ему по большому, мелко исписанному письму. Меркулов был старше его двумя годами и с осени находился в юнкерском училище, откуда приезжал только на большие праздники. Имелись у Качерина и враги, по крайней мере, один враг — реалист, с которым он однажды подрался еще маленький, и с тех пор косился при встрече и одно время даже носил в кармане кастет. Была у него и возлюбленная — молодая, красивая и веселая горничная, однажды овладевшая им. В гимназии, дома и у знакомых все считали его очень счастливым юношей, но сам он находил себя глубоко несчастным. И причиной несчастья было то, что он сознавал себя порочным и лживым, а жизнь свою никому и ни на что не нужной. И много неразрешимых вопросов приходило ему в голову и выталкивало оттуда латынь и математику: нужно ли ему жить и зачем? Как сделать, чтобы быть довольным собой и чтобы все любили его? За последнюю учебную четверть он получил две двойки, и это грозило ему оставлением в классе на другой год. И то, что он так плохо учился и скрывал это от родителей, которые с своей стороны добродушно хвалили его, делало его окончательно негодным в его глазах. А если бы еще все, хвалившие его, знали, где он бывает с товарищами и что он делает там!

И надвигавшееся на мир что-то крупное, светлое и немного страшное, называвшееся старым именем «праздник», как будто несло с собой и ответ. И Качерин думал, что не может быть печальным этот ответ, и что обязательно явится некто и скажет, как нужно жить и для чего нужно жить. Будет ли это Меркулов, который приедет к Святой, или кто-нибудь другой, а может быть, даже и не кто-нибудь, а что-нибудь — Качерин не знал, но он ждал.

И праздник наступил.

Праздничное и новое началось с первых дней Страстной недели, но Качерин не сразу почувствовал его. Он ходил в гимназическую церковь, видел там товарищей и учителей, и все это было будничное и старое. Надзиратель, носивший странное название «Глиста», поймал его, когда он курил, и хотел жаловаться инспектору. Все было скучно и серо, и все лица казались тусклыми, и на них не было видно того, что замечалось раньше, — того же ожидания какой-то необычайной радости, как у него. Быть может, на всех влияла дурная погода: на Вербное воскресенье шел снег, а потом три дня стояли холод и слякоть, и нельзя было открыть ни одного окна. Но все же в воздухе носилось что-то раздражающее. На улицах экипажей и людей стало больше, чем всегда, и двигались они быстрее и говорили громче, и все обязательно толковали не о текущем дне, а о том, что они будут делать тогда, на праздниках. Настоящее точно провалилось куда-то, и люди думали об одном будущем.

И когда в пятницу появилось солнце и сразу нагрело и подсушило землю, надвигающийся праздник овладел всем живущим, и Качерин почувствовал его во всем. Но это все было только ожиданием, и раздражало и мучило. Качерин пошел в конюшню, — там кучер и дворник мыли экипажи и чистили лошадей, и были злы и неразговорчивы. Он несколько раз заглядывал на кухню — там происходило что-то необыкновенное. И всегда в будни Качерины ели очень много и хорошо, но теперь все готовили и готовили, и ни до чего из приготовляемого нельзя было касаться, так как оно предназначалось для праздника. И мать и отец уезжали на старенькой пролетке и привозили все новые кульки, и опять уезжали, и по всему дому разносили раздражающий, необычайный запах ванили, свежего теста и яиц. Всюду перед иконами горели лампадки, и нянька ругалась с маленькими детьми и не пускала их в залу и гостиную, где полы были начищены и уже все убрано. Завтрака совсем не было, а обед подали такой плохой, как будто есть теперь совсем было не нужно. Горничная Даша столкнулась с Качериным в буфетной, когда там никого не было, и хотя поцеловала его, но быстро и небрежно. Волосы у нее были не причесаны, и от голых рук шел тот же раздражающий запах ванили.

Выйди в сад, — сказал Кочерин.

И ни-ни-ни! — замотала головой Даша. — Вот! — растопырила она руки, показывая, сколько у нее дела.

Качерин вышел в сад, и сад показался ему полным того же страстного ожидания. Около террасы дорожки были уже вычищены и посыпаны желтым песком, но дальше, в глубине сада, было сыро и запущено, как это бывает после зимы. На дорожках лежал, прилипая к земле, прошлогодний лист, темный и промоченный насквозь; в углах у заборов белел нездоровый снег, и из-под него сочились струйки воды, чистой и прозрачной, как слеза. Местами темно-зелеными пучками сидела молодая крапива, и недалеко от нее выглядывал на свет остренький стебелек травы, одинокий и пугливый. Нагретые солнцем скамейки жгли руку, а весь неподвижный воздух казался до густоты насыщенным солнечным теплом, ароматом земли и невидимой молодой зелени. Радостно и тихо было в саду, и отчетливо доносилось с улицы скрипение ворота, поднимающего из колодца бадью. Но Качерин не мог наслаждаться этим покоем, и ему казалось, что сейчас и нельзя делать этого, а нужно ждать того, что называется «праздником». И он переходил от одной скамейки к другой, присаживался ненадолго я снова шел. Так он обошел весь сад, чего-то ожидая и ища, опять побыл в конюшнях и несколько раз выглянул на улицу, точно праздник должен был прийти именно оттуда. И до поздней ночи он ходил по дому и по двору и всем мешал, и всех молча спрашивал: скоро ли, наконец, придет он, ваш праздник?

В субботу днем мать сказала ему:

Приехал твой Меркулов, сейчас видели его на Московской. Обещал вечером прийти.

Качерин вспыхнул и улыбнулся.

И я рада, — ответила на его улыбку мать. — Скучать и мешаться не будешь.

Все кругом стало теперь ясно и понятно для Качерина, и он терпеливо стал ожидать, зная, кого он теперь ждет: Меркулова. Он думал о том, что он будет рассказывать своему другу, и ему чудилось, что одного простого рассказа достаточно для того, чтобы распутать и разрешить узел, в который завязалась его жизнь и который минуту назад представлялся неразрешимым. И он сделал приготовления для приема Меркулова: добыл через Дашу бутылку красного вина и две рюмки и все это поставил на окне в своей комнате. В эту минуту он забыл, что одним из пороков, внушавших ему отвращение к себе, была приобретенная в этом году привычка к вину.

Наступал вечер, и большой дом начал успокаиваться. Реже хлопала дверь из кухни, и умолкли в детской ворчливые звуки нянькиных нотаций и звонкие голоса детей. Качерин прошелся по чистым и торжественно-молчаливым комнатам, сумеречно освещенным вздрагивающим огнем лампад. Белые кисейные занавеси у окон также, казалось, вздрагивали, и было все немного и страшно и весело, полно тихого и светлого ожидания, — так, как и, должно быть в такой большой и хороший праздник.

Сейчас придет Меркулов. Что-нибудь задержало его. Тихо было на дворе и в саду, куда прошелся Качерин. В конюшне громко стукнула копытом лошадь, и он вздрогнул от этого звука и подумал: сейчас придет Меркулов. У раскрытых дверей сарая горел фонарь, и кучер Евмен мазал чем-то свои сапоги.

Скоро и к утрени, а? — ласково спросил он, узнав барчука в смутно темневшей тоненькой фигурке, и добродушно подмигнул: — А Дашку с куличами уже услали!

Он знал о любви Качерина к Даше, как знали это и все в доме, кроме родителей, и покровительствовал ей.

Почему же не идет Меркулов?

Еще раз Качерин прошелся по всем местам, где он уже был в этот вечер, и, стыдясь самого себя, отправился к калитке. Он был уверен, что, когда откроет ее и выглянет на улицу, увидит подходящего Меркулова и услышит его милый голос: «Здравствуй, Коля!» Осторожно, медленно Качерин открыл скрипнувшую калитку, выглянул, потом вышел на улицу и сел на холодные ступени каменного крыльца. Безлюдно и тихо было на улице. Издалека послышался звук экипажа, и Качерин приподнялся. Ближе. Всеми своими железными частями забренчала разбитая пролетка, и уже по одному звуку он догадался, что это возвращался один, без седока, запоздавший извозчик. Слышно стало, как ухают колеса в промытых водой колдобинах дороги и расплескивается под копытами жидкая грязь — и вновь настала глубокая тишина апрельской темной ночи. Долго еще сидел Качерин и много раз обманывался, думая, что вот наконец идет Меркулов.

Не пришел Меркулов.

Словами не мог определить Качерин того чувства, которое охватило его, когда он, нахолодавшийся, вернулся в свою чистую и светлую комнату. Он задыхался от гнева, тоски и слез, комком собравшихся в горле. Он мысленно произносил упреки, которые он сделал бы теперь, если бы пришел Меркулов, но они не складывались в фразы и переходили в дикий и неосмысленный крик:

Подлец! Подлец!

Качерин ставит на стол бутылку с красным вином и две рюмки и с искаженной усмешкой смотрит на них. Из той рюмки должен был пить он. Усмехаясь и качая головой, Качерин наливает обе рюмки, берет свою, чокается и пьет.

За… твое здоровье! — говорит он вслух и не замечает этого.

Смотри же ты, оставшийся с пошлыми людьми, как гибнет твой друг, который так любит тебя. Смотри, как в одиночку, перед тенью бывшего, напивается он и падает все ниже и ниже. Стоит ли жить, когда так ничтожны и подлы люди? Стоит ли думать о себе, о своем достоинстве и жизни, когда ложь и обман царят над миром? Пусть гибнет все!

Уже целых две рюмки выпил Качерин и не почувствовал хмеля. Он ходил по комнате, садился и вновь ходил, и хватался руками за грудь и голову. Ему чудилось, что сейчас в них разорвется что-то и кровь потечет из глаз, вместо бесцветных слез. И то проклинал он, то молил, то о мести думал, то о смерти, и уверен был, что никто на свете не терпел таких мучений, как он, и ни к кому не была так безжалостна жизнь и люди. И когда он вспоминал о светлых минутах ожидания и о том, как долго и терпеливо он ждал, ему хотелось нанести себе самое тяжелое и позорное оскорбление.

В дверях комнаты послышался стук.

Коля, а ты разве в церковь не пойдешь? — спросил голос матери.

Качерин поспешно схватил бутылку с вином и рюмки и на цыпочках отнес их к окну. Потом, усиленно стуча ногами, подошел к двери и открыл ее.

А Меркулов-то твой не пришел, — сказала мать, оглядывая комнату. — Я думала, ты с ним сидишь.

Вероятно, задержал кто-нибудь, — отвечал Качерин равнодушно и беззаботно.

Должно быть. У него так много знакомых. А мы с отцом уезжаем.

Мать еще раз оглядела комнату, и Качерину показалось, что она особенно долго смотрела на занавеси окна, за которыми стояла бутылка, и вышла.

Качерин чувствовал, что в жизни для него все уже кончилось и теперь безразлично, останется ли он дома или пойдет в церковь. И ему захотелось пойти, чтобы увидеть, как веселы и счастливы все люди и как несчастлив только он один. Он нарочно будет смеяться и шутить, и никто не догадается, что этот юноша, такой молодой, такой хороший и веселый, думает о смерти и только одной ее жаждет. В зеркало взглянули на него большие глаза с темными кругами и бледное, страдальческое лицо. Качерин нахмурил брови, потом горько улыбнулся и подумал, что он сейчас рисуется.

И пусть рисуюсь. Ведь я негодяй, — с усмешкой передернул он плечами.

Совсем близок был праздник, большой и загадочный, и Качерин снова ощутил замирающее чувство ожидания, когда вышел из дому. Отовсюду в церковь шли люди, и топот бесчисленных ног отдавался в тихой улице, и казалось, что умерли все остальные звуки. Медленно и грузно шмурыгали ногами старухи, и приостанавливались, и вздыхали; частым, мелким топотом отдавалась походка детей, и твердо и ровно стучали по камням ноги взрослых. И необыкновенная поспешность чувствовалась в стремительном движении толпы вперед, к чему-то неизвестному, но радостному. Даже разговоров слышно не было, точно люди боялись потерять хоть одну минуту и опоздать, и Качерин невольно ускорил шаги, и чем больше обгонял других, тем сильнее торопился.

Но вот и гимназия. В большой зале, в которой гимназисты гуляли во время перемен и свободных уроков, рядами стояли куличи, и около каждого была зажженная свеча. Отсюда не было слышно церковной службы, но прислуга, стоявшая у куличей, крестилась. По коридорам двигалась густая и пестрая толпа гимназистов в мундирах и барышень в белых и цветных платьях, и так странно было видеть этих чужих, веселых, болтливых людей в коридорах, где раньше было все так строго и чинно, и ходили учителя во фраках и с журналами. И все гулявшие смеялись и говорили, и на всех лицах сияла радость — по-видимому, праздник для них уже наступил. Как будто уже случилось что-то необыкновенно радостное, или оно происходит сейчас, и люди присматриваются. Высокая плотина, за которой люди копили для себя веселье, оставаясь в ожидании его в обмелевшем русле жизни, казалось, дала уже трещины и с минуты на минуту готовилась рухнуть. Качерин чувствовал, как все выше и выше поднимаются вокруг него волны светлой радости, и люди захлебываются в них. Он прислушивался к разговорам; он вглядывался в лица и допрашивал смеющиеся глаза — и было во всех них что-то новое, незнак
/>Конец ознакомительного фрагмента
Полную версию можно скачать по

——-
| сайт collection
|——-
| Леонид Николаевич Андреев
| Праздник
——-

С половины Великого поста Качерин почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности. И хотя оно называлось старым словом «праздник» и для всех других было просто и понятно, Качерину оно казалось новым и загадочным, – таким новым, как сознание своего существования. Последний год Качерину казалось, что он только что появился на свет, и все удивляло и интересовало его, а то, что было раньше и называлось детством, представлялось смешным, веселым и к нему не относящимся. И он помнил момент, когда началась его жизнь. Он сидел в своем классе на уроке и скучал, когда внезапно с удивительной ясностью ему представилось, что вот этот, который сидит на третьей парте, подпер голову рукой и скучает, есть он, Николай Николаевич Качерин, а вот эти – тот, что бормочет с кафедры, и другие, рассевшиеся по партам, – совсем иные люди и иной мир. Представление это было ярко, сильно и мгновенно, и потом Качерин уже не мог вызвать его, хотя часто делал к тому попытки: садился в ту же позу и подпирал голову рукой. Но зато все стало новым и полным загадочности: товарищи, отец и мать, книги и он сам.
Качерин был учеником седьмого класса гимназии, и одни из знакомых, старые, называли его просто «Коля», а все новые звали Николаем Николаевичем. Он был невысокого роста, тоненький и хрупкий, с очень нежным цветом лица и вежливой тихой речью. Усики у него только что стали пробиваться и темной пушистой дорожкой проходили над свежими и красными губами. Родители Качерина были очень богатые люди и имели на одной из главных улиц города свой дом, при котором находился большой, в две десятины сад, громадные сараи и конюшни и даже колодец, из которого вся почти улица брала для себя воду.
У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно и каждую неделю отсылал ему по большому, мелко исписанному письму. Меркулов был старше его двумя годами и с осени находился в юнкерском училище, откуда приезжал только на большие праздники. Имелись у Качерина и враги, по крайней мере, один враг – реалист, с которым он однажды подрался еще маленький, и с тех пор косился при встрече и одно время даже носил в кармане кастет. Была у него и возлюбленная – молодая, красивая и веселая горничная, однажды овладевшая им. В гимназии, дома и у знакомых все считали его очень счастливым юношей, но сам он находил себя глубоко несчастным. И причиной несчастья было то, что он сознавал себя порочным и лживым, а жизнь свою никому и ни на что не нужной. И много неразрешимых вопросов приходило ему в голову и выталкивало оттуда латынь и математику: нужно ли ему жить и зачем? Как сделать, чтобы быть довольным собой и чтобы все любили его? За последнюю учебную четверть он получил две двойки, и это грозило ему оставлением в классе на другой год.

И то, что он так плохо учился и скрывал это от родителей, которые с своей стороны добродушно хвалили его, делало его окончательно негодным в его глазах. А если бы еще все, хвалившие его, знали, где он бывает с товарищами и что он делает там!
И надвигавшееся на мир что-то крупное, светлое и немного страшное, называвшееся старым именем «праздник», как будто несло с собой и ответ. И Качерин думал, что не может быть печальным этот ответ, и что обязательно явится некто и скажет, как нужно жить и для чего нужно жить. Будет ли это Меркулов, который приедет к Святой, или кто-нибудь другой, а может быть, даже и не кто-нибудь, а что-нибудь – Качерин не знал, но он ждал.
И праздник наступил.

Праздничное и новое началось с первых дней Страстной недели, но Качерин не сразу почувствовал его. Он ходил в гимназическую церковь, видел там товарищей и учителей, и все это было будничное и старое. Надзиратель, носивший странное название «Глиста», поймал его, когда он курил, и хотел жаловаться инспектору. Все было скучно и серо, и все лица казались тусклыми, и на них не было видно того, что замечалось раньше, – того же ожидания какой-то необычайной радости, как у него. Быть может, на всех влияла дурная погода: на Вербное воскресенье шел снег, а потом три дня стояли холод и слякоть, и нельзя было открыть ни одного окна. Но все же в воздухе носилось что-то раздражающее. На улицах экипаже…

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя).
Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

I

С половины Великого поста Качерин почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности. И хотя оно называлось старым словом «праздник» и для всех других было просто и понятно, Качерину оно казалось новым и загадочным, – таким новым, как сознание своего существования. Последний год Качерину казалось, что он только что появился на свет, и все удивляло и интересовало его, а то, что было раньше и называлось детством, представлялось смешным, веселым и к нему не относящимся. И он помнил момент, когда началась его жизнь. Он сидел в своем классе на уроке и скучал, когда внезапно с удивительной ясностью ему представилось, что вот этот, который сидит на третьей парте, подпер голову рукой и скучает, есть он, Николай Николаевич Качерин, а вот эти – тот, что бормочет с кафедры, и другие, рассевшиеся по партам, – совсем иные люди и иной мир. Представление это было ярко, сильно и мгновенно, и потом Качерин уже не мог вызвать его, хотя часто делал к тому попытки: садился в ту же позу и подпирал голову рукой. Но зато все стало новым и полным загадочности: товарищи, отец и мать, книги и он сам.

Качерин был учеником седьмого класса гимназии, и одни из знакомых, старые, называли его просто «Коля», а все новые звали Николаем Николаевичем. Он был невысокого роста, тоненький и хрупкий, с очень нежным цветом лица и вежливой тихой речью. Усики у него только что стали пробиваться и темной пушистой дорожкой проходили над свежими и красными губами. Родители Качерина были очень богатые люди и имели на одной из главных улиц города свой дом, при котором находился большой, в две десятины сад, громадные сараи и конюшни и даже колодец, из которого вся почти улица брала для себя воду.

У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно и каждую неделю отсылал ему по большому, мелко исписанному письму. Меркулов был старше его двумя годами и с осени находился в юнкерском училище, откуда приезжал только на большие праздники. Имелись у Качерина и враги, по крайней мере, один враг – реалист, с которым он однажды подрался еще маленький, и с тех пор косился при встрече и одно время даже носил в кармане кастет. Была у него и возлюбленная – молодая, красивая и веселая горничная, однажды овладевшая им. В гимназии, дома и у знакомых все считали его очень счастливым юношей, но сам он находил себя глубоко несчастным. И причиной несчастья было то, что он сознавал себя порочным и лживым, а жизнь свою никому и ни на что не нужной. И много неразрешимых вопросов приходило ему в голову и выталкивало оттуда латынь и математику: нужно ли ему жить и зачем? Как сделать, чтобы быть довольным собой и чтобы все любили его? За последнюю учебную четверть он получил две двойки, и это грозило ему оставлением в классе на другой год. И то, что он так плохо учился и скрывал это от родителей, которые с своей стороны добродушно хвалили его, делало его окончательно негодным в его глазах. А если бы еще все, хвалившие его, знали, где он бывает с товарищами и что он делает там!

И надвигавшееся на мир что-то крупное, светлое и немного страшное, называвшееся старым именем «праздник», как будто несло с собой и ответ. И Качерин думал, что не может быть печальным этот ответ, и что обязательно явится некто и скажет, как нужно жить и для чего нужно жить. Будет ли это Меркулов, который приедет к Святой, или кто-нибудь другой, а может быть, даже и не кто-нибудь, а что-нибудь – Качерин не знал, но он ждал.

И праздник наступил.

II

Праздничное и новое началось с первых дней Страстной недели, но Качерин не сразу почувствовал его. Он ходил в гимназическую церковь, видел там товарищей и учителей, и все это было будничное и старое. Надзиратель, носивший странное название «Глиста», поймал его, когда он курил, и хотел жаловаться инспектору. Все было скучно и серо, и все лица казались тусклыми, и на них не было видно того, что замечалось раньше, – того же ожидания какой-то необычайной радости, как у него. Быть может, на всех влияла дурная погода: на Вербное воскресенье шел снег, а потом три дня стояли холод и слякоть, и нельзя было открыть ни одного окна. Но все же в воздухе носилось что-то раздражающее. На улицах экипажей и людей стало больше, чем всегда, и двигались они быстрее и говорили громче, и все обязательно толковали не о текущем дне, а о том, что они будут делать тогда, на праздниках. Настоящее точно провалилось куда-то, и люди думали об одном будущем.

И когда в пятницу появилось солнце и сразу нагрело и подсушило землю, надвигающийся праздник овладел всем живущим, и Качерин почувствовал его во всем. Но это все было только ожиданием, и раздражало и мучило. Качерин пошел в конюшню, – там кучер и дворник мыли экипажи и чистили лошадей, и были злы и неразговорчивы. Он несколько раз заглядывал на кухню – там происходило что-то необыкновенное. И всегда в будни Качерины ели очень много и хорошо, но теперь все готовили и готовили, и ни до чего из приготовляемого нельзя было касаться, так как оно предназначалось для праздника. И мать и отец уезжали на старенькой пролетке и привозили все новые кульки, и опять уезжали, и по всему дому разносили раздражающий, необычайный запах ванили, свежего теста и яиц. Всюду перед иконами горели лампадки, и нянька ругалась с маленькими детьми и не пускала их в залу и гостиную, где полы были начищены и уже все убрано. Завтрака совсем не было, а обед подали такой плохой, как будто есть теперь совсем было не нужно. Горничная Даша столкнулась с Качериным в буфетной, когда там никого не было, и хотя поцеловала его, но быстро и небрежно. Волосы у нее были не причесаны, и от голых рук шел тот же раздражающий запах ванили.

В рассказе повествуется о двух рабочих – портном Сазонке и подмастерье Сенисте. Мастер навещает мальчишку в больнице и обещает прийти снова. Он постоянно думает о том, как принесет Сенисте гостинец, но не может сдержать обещание. Мальчик умирает одинокий и несчастный, а Сазонка испытывает из-за этого страшные муки совести.

Главная мысль и анализ

Андреев рассматривает в рассказе тему нравственного выбора, ответственности за свои обещания. Автор показывает, что духовное очищение и возрождение человека возможно после признания вины за свои действия.

В начале рассказа описывается, как старший мастер и пьяница Сазонка навещает в больнице своего помощника Семена, по прозвищу Сениста. Мальчик очень болен и умоляет Сазонку, чтобы тот пришел к нему ещё раз, не оставлял его наедине с болезнью и страхом. Сазонка чувствует себя неловко и хочет быстрее уйти из больницы, но не делает этого из уважения и жалости к мальчику. Несколько раз портной обещает Сенисте навестить его.

Работы весной много, и Сазонка собирается в больницу в первый день Пасхи. Он уже решает отнести Семену гостинец и всем об этом рассказывает. Хозяин и мальчишки со двора равнодушны к болезни подмастерья.

Как только приходит светлый праздник, Сазонка напивается, ввязывается в драку и попадает под арест. Освободившись, нечесаный и побитый Сазонка сразу идет в больницу. Сиделка сообщает, что Семен Пустошкин умер вчера вечером. Сазонка разбит этой новостью и просит прощения у тела мальчика.

Портной идет в поле, ложится на траву и там замечает узелок с гостинцем, все ещё лежащий в его руке. Этот предмет пробуждает в нем муки вины и злости на себя, ведь мальчик поверил ему и ждал каждый день, с тоской и разочарованием Сениста отправился в мир иной.

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

• Краткое содержание Астафьев Мальчик в белой рубахе

  В далеком 1933 году выдалось очень сухое лето. Большая часть людей с восточной деревни перемещается на заимки для уборки рожи и пшеницы, которая уцелела после засухи. В это время в селе остаются только старики и дети

• Краткое содержание Гоголь Записки сумасшедшего

  Чиновник 9 класса Поприщин Аксентий Иванович мучительно пытается понять: отчего он именно титулярный советник, а не, допустим, граф?

• Краткое содержание Носороги Ионеско

  На площади небольшого городка продавщица орет вслед за женщиной с кошкой. Эта женщина была домохозяйкой и пошла в другую лавку, чтобы купить продукты. В соседнее кафе зашли Беранже и Жан и сели за один столик

• Краткое содержание Куприн Листригоны

  В книге рассказывается о рыбаках – листригонах, которые были потомками греческих колонистов. В Балаклаве наступил октябрь. Из города уехали все дачники, а жители Балаклавы сосредоточились на ловле рыбы.

• Краткое содержание Бианки Мышонок Пик

  Какой бы ни был трудным путь, он всегда заканчивается. В этой сказке наш герой – крошечный мышонок, который отправился в опасное и в тоже время веселое путешествие к своим родным брату и сестре. На этом сложном пути его постоянно подстерегают опасности

Главный герой Николай Николаевич Качерин «с половины Великого поста почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности». Это была пасха, но он не был ей рад, так как вообще не способен был радоваться в то время.

Его тяготило осознание собственной греховности. Качерин был учеником седьмого класса гимназии, но уже имел пристрастие к вину и интимную связь со служанкой Дашей. Учился он плохо, однако его родители не знали об этом и относились к нему лучше, чем он того заслуживал.

«У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно». Мать Николая встретила Меркулова, который только приехал. Он обещал зайти к другу.

Но он не сдержал слова и не пришел к Качерину, хотя Николай через Дашу достал красного вина и ждал его весь вечер. Это очень обидело героя, он стал чувствовать одиночество и заброшенность, в то время как другие ощущали праздничное настроение.

Все были счастливы, а он – нет. Николай выпил вино в одиночку и начал ненавидеть друга.

Стоит ли жить, когда так ничтожны и подлы люди? Стоит ли думать о себе, о своем достоинстве и жизни, когда ложь и обман царят над миром? Пусть гибнет все! Уже целых две рюмки выпил Качерин и не почувствовал хмеля.

Он ходил по комнате, садился и вновь ходил, и хватался руками за грудь и голову. Ему чудилось, что сейчас в них разорвется что-то и кровь потечет из глаз, вместо бесцветных слез.

И то проклинал он, то молил, то о мести думал, то о смерти, и уверен был, что никто на свете не терпел таких мучений, как он, и ни к кому не была так безжалостна жизнь и люди.

Так рассуждал Качерин, пока мать не позвала его в церковь. Он нарочно туда пошел, чтобы увидеть контраст между своим подавленным состоянием и всеобщим весельем: Качерин с поразительной ясностью представился самому себе в виде какого-то отверженца, Каина, на котором лежит печать проклятия.

Весь мир живых людей и неживых предметов говорил на одном веселом, звучном языке. Качерин один не понимал этого языка и мучился от дикого сознания одиночества». Однако в церкви он видит красивую девушку и влюбляется в нее. Тут же тоска проходит, он проникается атмосферой праздника и больше не мучается.

Он передает девушке свечу и падает на колени. «Он не понимал, где он находится, кто стоит возле него, и что поют где-то там, и откуда льется на него так много света. Он не знал, о чем плачет он такими горькими и такими счастливыми слезами, и стыдливо скрывал их, по-детски закрывая лицо руками.

Так хорошо и уютно было ему внизу, у людских ног, закрытому со всех сторон.

В один могучий и стройный аккорд слилось все, что видели его глаза, ощущала душа: и она, эта девушка, такая милая и чистая, к которой страшно коснуться, как к святыне, и жгучая печаль о себе, порочном и гадком, и страстная, разрывающая сердце мольба о новой, чистой и светлой жизни». Он прижался губами к коричневому платью и ощутил «то светлое, ради которого только и стоит жить на свете». Наступил праздник и для Качерина

Так автор переход из детского возраста в юношескую пору, когда личность человека толком не сформировалась. Этот период проходит бурно, подростки склонны к протестному поведению, не знают, чего хотят, но требуют от мира всего и сразу. Вот и Качерин пьет, плохо учится и заводит роман с Дашей, лишь бы доказать всем свою взрослость и самостоятельность.

Даже лучшего друга он выбирает постарше, чтобы казаться солиднее. Меркулов, очевидно, играет роль авторитета, поэтому его предательство так ранило мягкого и все еще по-детски обидчивого героя. Несмотря на свое демонстративное пренебрежение к порядкам и условностям, он все же тяготится чувством вины перед родителями и учителями.

Он чувствует, что ведет себя не так, как должно, но не знает, как нужно. Он несчастен, так как мучается неопределенностью своего возраста с нарастающей степенью ответственности, с которой он боится не справиться. Кроме того, Качерин – артистичный мальчик с нежной душой, его страдания наигранны, и он сам понимает это: «И пусть рисуюсь.

Ведь я негодяй,- с усмешкой передернул он плечами». Однако сложный подросток так же легко приходит в себя, как и расстраивается. Достаточно одной встречи в церкви, чтобы переубедить его. Мир преображается, вместе с праздником приходит определенность, которую герой находит в стремлении к добру и красоте.

Идея Андреева заключается в том, что нужно быть готовым впустить в себя добро и счастье. Герой долгое время сам был виновником своих бед, присоединяясь к той подлости, которую он видит повсюду. Он протестует против нее только словом, а до дела он еще не дорос. Когда же он приходит в церковь, его охватывает загадочная благостная эйфория этого места.

Он оставляет свое позерство в стенах своей комнаты и хочет проникнуть в души людей, его окружающих. Он позволяет своему детскому любопытству затмить подростковые кривляния и провести его куда-то вглубь жизни, где есть место счастью и радости.

Герой признался себе в том, что рисуется, то есть он мысленно стряхнул с себя эту накипевшую злость на мир и попробовал с этим миром соединиться, понять его, а не ругать. Тут же он впустил в душу светлые чувства, которые ее исцелили.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Леонид Андреев – Праздник

prose_rus_classic Леонид Николаевич Андреев baf3118d-2a83-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Праздник 1900 ru glassy Tibioka FB Tools, FB Editor v2.0 2005-10-03 http://www.leonidandreev.ru/ http://fictionbook.ru BBE3B066-F13A-4DDE-9C1C-D947D32EC975 1.2

version 1.1 — правка документа — Tibioka

Л. Андреев. Мелкие рассказы

Леонид Николаевич Андреев

Праздник

С половины Великого поста Качерин почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности. И хотя оно называлось старым словом «праздник» и для всех других было просто и понятно, Качерину оно казалось новым и загадочным, — таким новым, как сознание своего существования.

Последний год Качерину казалось, что он только что появился на свет, и все удивляло и интересовало его, а то, что было раньше и называлось детством, представлялось смешным, веселым и к нему не относящимся. И он помнил момент, когда началась его жизнь.

Он сидел в своем классе на уроке и скучал, когда внезапно с удивительной ясностью ему представилось, что вот этот, который сидит на третьей парте, подпер голову рукой и скучает, есть он, Николай Николаевич Качерин, а вот эти — тот, что бормочет с кафедры, и другие, рассевшиеся по партам, — совсем иные люди и иной мир.

Представление это было ярко, сильно и мгновенно, и потом Качерин уже не мог вызвать его, хотя часто делал к тому попытки: садился в ту же позу и подпирал голову рукой. Но зато все стало новым и полным загадочности: товарищи, отец и мать, книги и он сам.

Качерин был учеником седьмого класса гимназии, и одни из знакомых, старые, называли его просто «Коля», а все новые звали Николаем Николаевичем. Он был невысокого роста, тоненький и хрупкий, с очень нежным цветом лица и вежливой тихой речью.

Усики у него только что стали пробиваться и темной пушистой дорожкой проходили над свежими и красными губами.

Родители Качерина были очень богатые люди и имели на одной из главных улиц города свой дом, при котором находился большой, в две десятины сад, громадные сараи и конюшни и даже колодец, из которого вся почти улица брала для себя воду.

У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно и каждую неделю отсылал ему по большому, мелко исписанному письму. Меркулов был старше его двумя годами и с осени находился в юнкерском училище, откуда приезжал только на большие праздники.

Имелись у Качерина и враги, по крайней мере, один враг — реалист, с которым он однажды подрался еще маленький, и с тех пор косился при встрече и одно время даже носил в кармане кастет. Была у него и возлюбленная — молодая, красивая и веселая горничная, однажды овладевшая им.

В гимназии, дома и у знакомых все считали его очень счастливым юношей, но сам он находил себя глубоко несчастным. И причиной несчастья было то, что он сознавал себя порочным и лживым, а жизнь свою никому и ни на что не нужной.

И много неразрешимых вопросов приходило ему в голову и выталкивало оттуда латынь и математику: нужно ли ему жить и зачем? Как сделать, чтобы быть довольным собой и чтобы все любили его? За последнюю учебную четверть он получил две двойки, и это грозило ему оставлением в классе на другой год.

И то, что он так плохо учился и скрывал это от родителей, которые с своей стороны добродушно хвалили его, делало его окончательно негодным в его глазах. А если бы еще все, хвалившие его, знали, где он бывает с товарищами и что он делает там!

И надвигавшееся на мир что-то крупное, светлое и немного страшное, называвшееся старым именем «праздник», как будто несло с собой и ответ.

И Качерин думал, что не может быть печальным этот ответ, и что обязательно явится некто и скажет, как нужно жить и для чего нужно жить.

Будет ли это Меркулов, который приедет к Святой, или кто-нибудь другой, а может быть, даже и не кто-нибудь, а что-нибудь — Качерин не знал, но он ждал.

И праздник наступил.

Праздничное и новое началось с первых дней Страстной недели, но Качерин не сразу почувствовал его. Он ходил в гимназическую церковь, видел там товарищей и учителей, и все это было будничное и старое. Надзиратель, носивший странное название «Глиста», поймал его, когда он курил, и хотел жаловаться инспектору.

Все было скучно и серо, и все лица казались тусклыми, и на них не было видно того, что замечалось раньше, — того же ожидания какой-то необычайной радости, как у него.

Быть может, на всех влияла дурная погода: на Вербное воскресенье шел снег, а потом три дня стояли холод и слякоть, и нельзя было открыть ни одного окна. Но все же в воздухе носилось что-то раздражающее.

На улицах экипажей и людей стало больше, чем всегда, и двигались они быстрее и говорили громче, и все обязательно толковали не о текущем дне, а о том, что они будут делать тогда, на праздниках. Настоящее точно провалилось куда-то, и люди думали об одном будущем.

И когда в пятницу появилось солнце и сразу нагрело и подсушило землю, надвигающийся праздник овладел всем живущим, и Качерин почувствовал его во всем. Но это все было только ожиданием, и раздражало и мучило.

Качерин пошел в конюшню, — там кучер и дворник мыли экипажи и чистили лошадей, и были злы и неразговорчивы. Он несколько раз заглядывал на кухню — там происходило что-то необыкновенное.

И всегда в будни Качерины ели очень много и хорошо, но теперь все готовили и готовили, и ни до чего из приготовляемого нельзя было касаться, так как оно предназначалось для праздника.

И мать и отец уезжали на старенькой пролетке и привозили все новые кульки, и опять уезжали, и по всему дому разносили раздражающий, необычайный запах ванили, свежего теста и яиц.

Всюду перед иконами горели лампадки, и нянька ругалась с маленькими детьми и не пускала их в залу и гостиную, где полы были начищены и уже все убрано. Завтрака совсем не было, а обед подали такой плохой, как будто есть теперь совсем было не нужно. Горничная Даша столкнулась с Качериным в буфетной, когда там никого не было, и хотя поцеловала его, но быстро и небрежно. Волосы у нее были не причесаны, и от голых рук шел тот же раздражающий запах ванили.

— Выйди в сад, — сказал Кочерин.

— И ни-ни-ни! — замотала головой Даша. — Вот! — растопырила она руки, показывая, сколько у нее дела.

Читать дальше

Краткое содержание андреев праздник краткое

• Творчество Леонида Николаевича Андреева вызывало острый и противоречивый интерес.
• Автор впервые опубликовался в конце 1890-х годов, а уже к середине первой половины XX века достигает апогея славы, став одним из ряда модных писателей своего времени.
• Автор в своих произведениях сосредоточил внимание на духовных проблемах индивидуума, на исследовании драмы, разворачивающейся в сознании единичного человека.

Творческий посыл писателя – сомнение.

Для Андреева интересно оспаривать освещенные традицией представления, подвергать анализу фундаментальные нравственно-духовные нормы. Он готов пойти против всех, если конечный результат — истина.

Дебют Андреева как прозаика состоялся в 1898 году в газете «Курьер», в которой он печатался под псевдонимом Джем Линч. В 1900 году он знакомится с А.М. Горьким, А. Куприным, И. Буниным. С этих пор для него открываются двери лучших редакций. Его талант признают Толстой, Чехов, Короленко.

В ранних произведениях Андреев рассуждает о полном разобобщении людей, о появлении такого типа населения, как «маленькие люди». Сюда относятся рассказы «Баргомот и Гараська», «Петька на даче», «Ангелочек». Главным героям чужды представления о доброте и красот. Они живут лишь ради того, чтобы когда-нибудь прожить всего один светлый момент.

Андреева, как и Достоевского Ф.М. интересует вопрос влияния антигуманных идей на разум и душу человека. Он обращается к этой теме в рассказе «Мысль», где показал, как сгнивает личность человека, разум которого поглощает ложь, насилие, преступление. Дар человеческого мышления, по мысли Андреева, — высшая ценность, которая может быть использована в разных целях.

Примечательной в творчестве писателя является повесть «Жизнь Василия Фавейского». Позиция автора многозначна и неординарна. Он говорит о беспочвенности веры в высшие силы, несущие блага человека.

В феврале 1907 года Андреев завершает работу над повестью «Иуда Искариот и другие». В ней автор рассказывает о своем представлении формирования мира. По его мнению, развитие возможно при наличии трех составляющих: глоссариев новых идей, народных масс и деятелей, способных объединить новую мысль с запросами общества.

Имя Леонида Андреева известно и среди драматургов. Им было написано более 11 пьес и сатирических миниатюр. Произведения автора не теряю своей актуальности и в наше интересное время.

Источник статьи: http://2minutki.ru/kratkie-soderzhaniya/andreev

Краткое содержание рассказа «Праздник» (Андреев)

Праздник. Рассказы. Библиотека. Леонид Андреев

Рассказы. Праздник.

1 :: 2

I

С половины Великого поста Качерин почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности. И хотя оно называлось старым словом “праздник” и для всех других было просто и понятно, Качерину оно казалось новым и загадочным,- таким новым, как сознание своего существования.

Последний год Качерину казалось, что он только что появился на свет, и все удивляло и интересовало его, а то, что было раньше и называлось детством, представлялось смешным, веселым и к нему не относящимся. И он помнил момент, когда началась его жизнь.

Он сидел в своем классе на уроке и скучал, когда внезапно с удивительной ясностью ему представилось, что вот этот, который сидит на третьей парте, подпер голову рукой и скучает, есть он, Николай Николаевич Качерин, а вот эти – тот, что бормочет с кафедры, и другие, рассевшиеся по партам,- совсем иные люди и иной мир.

Представление это было ярко, сильно и мгновенно, и потом Качерин уже не мог вызвать его, хотя часто делал к тому попытки: садился в ту же позу и подпирал голову рукой. Но зато все стало новым и полным загадочности: товарищи, отец и мать, книги и он сам.

Качерин был учеником седьмого класса гимназии, и одни из знакомых, старые, называли его просто “Коля”, а все новые звали Николаем Николаевичем. Он был невысокого роста, тоненький и хрупкий, с очень нежным цветом лица и вежливой тихой речью.

Усики у него только что стали пробиваться и темной пушистой дорожкой проходили над свежими и красными губами.

Родители Качерина были очень богатые люди и имели на одной из главных улиц города свой дом, при котором находился большой, в две десятины сад, громадные сараи и конюшни и даже колодец, из которого вся почти улица брала для себя воду.

У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно и каждую неделю отсылал ему по большому, мелко исписанному письму. Меркулов был старше его двумя годами и с осени находился в юнкерском училище, откуда приезжал только на большие праздники.

Имелись у Качерина и враги, по крайней мере, один враг – реалист, с которым он однажды подрался еще маленький, и с тех пор косился при встрече и одно время даже носил в кармане кастет. Была у него и возлюбленная – молодая, красивая и веселая горничная, однажды овладевшая им.

В гимназии, дома и у знакомых все считали его очень счастливым юношей, но сам он находил себя глубоко несчастным. И причиной несчастья было то, что он сознавал себя порочным и лживым, а жизнь свою никому и ни на что не нужной.

И много неразрешимых вопросов приходило ему в голову и выталкивало оттуда латынь и математику: нужно ли ему жить и зачем? Как сделать, чтобы быть довольным собой и чтобы все любили его? За последнюю учебную четверть он получил две двойки, и это грозило ему оставлением в классе на другой год.

И то, что он так плохо учился и скрывал это от родителей, которые с своей стороны добродушно хвалили его, делало его окончательно негодным в его глазах. А если бы еще все, хвалившие его, знали, где он бывает с товарищами и что он делает там!

И надвигавшееся на мир что-то крупное, светлое и немного страшное, называвшееся старым именем “праздник”, как будто несло с собой и ответ.

И Качерин думал, что не может быть печальным этот ответ, и что обязательно явится некто и скажет, как нужно жить и для чего нужно жить.

Будет ли это Меркулов, который приедет к Святой, или кто-нибудь другой, а может быть, даже и не кто-нибудь, а что-нибудь – Качерин не знал, но он ждал.

И праздник наступил.

II

Праздничное и новое началось с первых дней Страстной недели, но Качерин не сразу почувствовал его. Он ходил в гимназическую церковь, видел там товарищей и учителей, и все это было будничное и старое. Надзиратель, носивший странное название “Глиста”, поймал его, когда он курил, и хотел жаловаться инспектору.

Все было скучно и серо, и все лица казались тусклыми, и на них не было видно того, что замечалось раньше,- того же ожидания какой-то необычайной радости, как у него.

Быть может, на всех влияла дурная погода: на Вербное воскресенье шел снег, а потом три дня стояли холод и слякоть, и нельзя было открыть ни одного окна. Но все же в воздухе носилось что-то раздражающее.

На улицах экипажей и людей стало больше, чем всегда, и двигались они быстрее и говорили громче, и все обязательно толковали не о текущем дне, а о том, что они будут делать тогда, на праздниках. Настоящее точно провалилось куда-то, и люди думали об одном будущем.

И когда в пятницу появилось солнце и сразу нагрело и подсушило землю, надвигающийся праздник овладел всем живущим, и Качерин почувствовал его во всем. Но это все было только ожиданием, и раздражало и мучило.

Качерин пошел в конюшню,- там кучер и дворник мыли экипажи и чистили лошадей, и были злы и неразговорчивы. Он несколько раз заглядывал на кухню – там происходило что-то необыкновенное.

И всегда в будни Качерины ели очень много и хорошо, но теперь все готовили и готовили, и ни до чего из приготовляемого нельзя было касаться, так как оно предназначалось для праздника.

И мать и отец уезжали на старенькой пролетке и привозили все новые кульки, и опять уезжали, и по всему дому разносили раздражающий, необычайный запах ванили, свежего теста и яиц.

Всюду перед иконами горели лампадки, и нянька ругалась с маленькими детьми и не пускала их в залу и гостиную, где полы были начищены и уже все убрано. Завтрака совсем не было, а обед подали такой плохой, как будто есть теперь совсем было не нужно. Горничная Даша столкнулась с Качериным в буфетной, когда там никого не было, и хотя поцеловала его, но быстро и небрежно. Волосы у нее были не причесаны, и от голых рук шел тот же раздражающий запах ванили.

– Выйди в сад,- сказал Кочерин.

– И ни-ни-ни!- замотала головой Даша.- Вот!- растопырила она руки, показывая, сколько у нее дела.

Качерин вышел в сад, и сад показался ему полным того же страстного ожидания. Около террасы дорожки были уже вычищены и посыпаны желтым песком, но дальше, в глубине сада, было сыро и запущено, как это бывает после зимы.

На дорожках лежал, прилипая к земле, прошлогодний лист, темный и промоченный насквозь; в углах у заборов белел нездоровый снег, и из-под него сочились струйки воды, чистой и прозрачной, как слеза.

Местами темно-зелеными пучками сидела молодая крапива, и недалеко от нее выглядывал на свет остренький стебелек травы, одинокий и пугливый. Нагретые солнцем скамейки жгли руку, а весь неподвижный воздух казался до густоты насыщенным солнечным теплом, ароматом земли и невидимой молодой зелени.

Радостно и тихо было в саду, и отчетливо доносилось с улицы скрипение ворота, поднимающего из колодца бадью. Но Качерин не мог наслаждаться этим покоем, и ему казалось, что сейчас и нельзя делать этого, а нужно ждать того, что называется “праздником”. И он переходил от одной скамейки к другой, присаживался ненадолго я снова шел.

Так он обошел весь сад, чего-то ожидая и ища, опять побыл в конюшнях и несколько раз выглянул на улицу, точно праздник должен был прийти именно оттуда. И до поздней ночи он ходил по дому и по двору и всем мешал, и всех молча спрашивал: скоро ли, наконец, придет он, ваш праздник?

В субботу днем мать сказала ему:

– Приехал твой Меркулов, сейчас видели его на Московской. Обещал вечером прийти.

Качерин вспыхнул и улыбнулся.

– И я рада,- ответила на его улыбку мать.- Скучать и мешаться не будешь.

Все кругом стало теперь ясно и понятно для Качерина, и он терпеливо стал ожидать, зная, кого он теперь ждет: Меркулова.

Он думал о том, что он будет рассказывать своему другу, и ему чудилось, что одного простого рассказа достаточно для того, чтобы распутать и разрешить узел, в который завязалась его жизнь и который минуту назад представлялся неразрешимым.

И он сделал приготовления для приема Меркулова: добыл через Дашу бутылку красного вина и две рюмки и все это поставил на окне в своей комнате. В эту минуту он забыл, что одним из пороков, внушавших ему отвращение к себе, была приобретенная в этом году привычка к вину.

Наступал вечер, и большой дом начал успокаиваться. Реже хлопала дверь из кухни, и умолкли в детской ворчливые звуки нянькиных нотаций и звонкие голоса детей.

Качерин прошелся по чистым и торжественно-молчаливым комнатам, сумеречно освещенным вздрагивающим огнем лампад.

Белые кисейные занавеси у окон также, казалось, вздрагивали, и было все немного и страшно и весело, полно тихого и светлого ожидания,- так, как и, должно быть в такой большой и хороший праздник.

Сейчас придет Меркулов. Что-нибудь задержало его. Тихо было на дворе и в саду, куда прошелся Качерин. В конюшне громко стукнула копытом лошадь, и он вздрогнул от этого звука и подумал: сейчас придет Меркулов. У раскрытых дверей сарая горел фонарь, и кучер Евмен мазал чем-то свои сапоги.

– Скоро и к утрени, а?- ласково спросил он, узнав барчука в смутно темневшей тоненькой фигурке, и добродушно подмигнул:- А Дашку с куличами уже услали!

Он знал о любви Качерина к Даше, как знали это и все в доме, кроме родителей, и покровительствовал ей.

Почему же не идет Меркулов?

Еще раз Качерин прошелся по всем местам, где он уже был в этот вечер, и, стыдясь самого себя, отправился к калитке.

Он был уверен, что, когда откроет ее и выглянет на улицу, увидит подходящего Меркулова и услышит его милый голос: “Здравствуй, Коля!” Осторожно, медленно Качерин открыл скрипнувшую калитку, выглянул, потом вышел на улицу и сел на холодные ступени каменного крыльца. Безлюдно и тихо было на улице.

Издалека послышался звук экипажа, и Качерин приподнялся. Ближе. Всеми своими железными частями забренчала разбитая пролетка, и уже по одному звуку он догадался, что это возвращался один, без седока, запоздавший извозчик.

Слышно стало, как ухают колеса в промытых водой колдобинах дороги и расплескивается под копытами жидкая грязь – и вновь настала глубокая тишина апрельской темной ночи. Долго еще сидел Качерин и много раз обманывался, думая, что вот наконец идет Меркулов.

Не пришел Меркулов.

Словами не мог определить Качерин того чувства, которое охватило его, когда он, нахолодавшийся, вернулся в свою чистую и светлую комнату. Он задыхался от гнева, тоски и слез, комком собравшихся в горле. Он мысленно произносил упреки, которые он сделал бы теперь, если бы пришел Меркулов, но они не складывались в фразы и переходили в дикий и неосмысленный крик:

– Подлец! Подлец!

Разве стоит после этого жить? Полгода не видались они; полгода днем и ночью думал он о той минуте, когда увидит своего друга и все расскажет ему: как тяжело и мучительно жить, когда нет смысла в жизни, когда нет души кругом, с которой можно было бы поделиться своим горем.

Полгода не виделись – и он не мог прийти и остался с другими пошлыми людьми, которые интересны ему, дороги и милы! И Качерину кажется, что все страстное ожидание, которое так долго томило его, которое он видел начертанным на всех лицах и вещах, относилось к одному Меркулову.

Один он, и только он, нес с собой ответ на все мучительные вопросы и обещал свет и радость и успокоение. О, если бы он пришел!

Подлец!

далее

«Красный смех» за 6 минут. Краткое содержание рассказа Андреева

«…безумие и ужас. Впервые я почувствовал это, когда мы шли по энской дороге — шли десять часов непрерывно, не замедляя хода, не подбирая упавших и оставляя их неприятелю, который двигался сзади нас и через три-четыре часа стирал следы наших ног своими ногами…»

Рассказчик — молодой литератор, призванный в действующую армию. В знойной степи его преследует видение: клочок старых голубых обоев в его кабинете, дома, и запылённый графин с водой, и голоса жены и сына в соседней комнате. И ещё — как звуковая галлюцинация — преследуют его два слова: «Красный смех».

Продолжение после рекламы:

Куда идут люди? Зачем этот зной? Кто они все? Что такое дом, клочок обоев, графин? Он, измотанный видениями — теми, что перед его глазами, и теми, что в его сознании, — присаживается на придорожный камень; рядом с ним садятся на раскалённую землю другие офицеры и солдаты, отставшие от марша. Невидящие взгляды, неслышащие уши, губы, шепчущие Бог весть что…

Повествование о войне, которое он ведёт, похоже на клочья, обрывки снов и яви, зафиксированные полубезумным рассудком.

Вот — бой. Трое суток сатанинского грохота и визга, почти сутки без сна и пищи. И опять перед глазами — голубые обои, графин с водой…

Внезапно он видит молоденького гонца — вольноопределяющегося, бывшего студента: «Генерал просит продержаться ещё два часа, а там будет подкрепление». «Я думал в эту минуту о том, почему не спит мой сын в соседней комнате, и ответил, что могу продержаться сколько угодно..

.» Белое лицо гонца, белое, как свет, вдруг взрывается красным пятном — из шеи, на которой только что была голова, хлещет кровь…

Брифли существует благодаря рекламе:

Вот он: Красный смех! Он повсюду: в наших телах, в небе, в солнце, и скоро он разольётся по всей земле…

Уже нельзя отличить, где кончается явь и начинается бред. В армии, в лазаретах — четыре психиатрических покоя. Люди сходят с ума, как заболевают, заражаясь друг от друга, при эпидемии. В атаке солдаты кричат как бешеные; в перерыве между боями — как безумные поют и пляшут. И дико смеются. Красный смех…

Он — на госпитальной койке. Напротив — похожий на мертвеца офицер, вспоминающий о том бое, в котором получил смертельное ранение. Он вспоминает эту атаку отчасти со страхом, отчасти с восторгом, как будто мечтая пережить то же самое вновь. «И опять пулю в грудь?» — «Ну, не каждый же раз — пуля… Хорошо бы и орден за храбрость!..»

Тот, кто через три дня будет брошен на другие мёртвые тела в общую могилу, мечтательно улыбаясь, чуть ли не посмеиваясь, говорит об ордене за храбрость. Безумие…

В лазарете праздник: где-то раздобыли самовар, чай, лимон. Оборванные, тощие, грязные, завшивевшие — поют, смеются, вспоминают о доме. «Что такое „дом“? Какой „дом“? Разве есть где-нибудь какой-то „дом“?» — «Есть — там, где теперь нас нет». — «А где мы?» — «На войне…»

Продолжение после рекламы:

…Ещё видение. Поезд медленно ползёт по рельсам через поле боя, усеянное мертвецами. Люди подбирают тела — тех, кто ещё жив.

Тяжело раненным уступают места в телячьих вагонах те, кто в состоянии идти пешком. Юный санитар не выдерживает этого безумия — пускает себе пулю в лоб.

А поезд, медленно везущий калек «домой», подрывается на мине: противника не останавливает даже видный издалека Красный Крест…

Рассказчик — дома. Кабинет, синие обои, графин, покрытый слоем пыли. Неужели это наяву? Он просит жену посидеть с сыном в соседней комнате. Нет, кажется, это все-таки наяву.

Сидя в ванне, он разговаривает с братом: похоже, мы все сходим с ума. Брат кивает: «Ты ещё не читаешь газет. Они полны слов о смерти, об убийствах, о крови. Когда несколько человек стоят где-нибудь и о чем-то беседуют, мне кажется, что они сейчас бросятся друг на друга и убьют…»

Рассказчик умирает от ран и безумного, самоубийственного труда: два месяца без сна, в кабинете с зашторенными окнами, при электрическом свете, за письменным столом, почти механически водя пером по бумаге.

Прерванный монолог подхватывает его брат: вирус безумия, вселившийся в покойного на фронте, теперь в крови оставшегося жить. Все симптомы тяжкой хвори: горячка, бред, нет уже сил бороться с Красным смехом, обступающим тебя со всех сторон.

Хочется выбежать на площадь и крикнуть: «Сейчас прекратите войну — или…»

Но какое «или»? Сотни тысяч, миллионы слезами омывают мир, оглашают его воплями — и это ничего не даёт…

Вокзал. Из вагона солдаты-конвоиры выводят пленных; встреча взглядами с офицером, идущим позади и поодаль шеренги. «Кто этот — с глазами?» — а глаза у него, как бездна, без зрачков. «Сумасшедший, — отвечает конвоир буднично. — Их таких много…»

В газете среди сотен имён убитых — имя жениха сестры. В одночасье с газетой приходит письмо — от него, убитого, — адресованное покойному брату. Мёртвые — переписываются, разговаривают, обсуждают фронтовые новости.

Это — реальнее той яви, в которой существуют ещё не умершие. «Воронье кричит…» — несколько раз повторяется в письме, ещё хранящем тепло рук того, кто его писал…

Все это ложь! Войны нет! Брат жив — как и жених сестры! Мёртвые — живы! Но что тогда сказать о живых?..

Театр. Красный свет льётся со сцены в партер. Ужас, как много здесь людей — и все живые. А что, если сейчас крикнуть:

Брифли существует благодаря рекламе:

«Пожар!» — какая будет давка, сколько зрителей погибнет в этой давке? Он готов крикнуть — и выскочить на сцену, и наблюдать, как они станут давить, душить, убивать друг друга. А когда наступит тишина, он бросит в зал со смехом: «Это потому, что вы убили брата!»

«Потише», — шепчет ему кто-то сбоку: он, видимо, начал произносить свои мысли вслух… Сон, один другого страшнее. В каждом — смерть, кровь, мёртвые. Дети на улице играют в войну. Один, увидев человека в окне, просится к нему. «Нет. Ты убьёшь меня…»

Все чаще приходит брат. А с ним — другие мертвецы, узнаваемые и незнакомые. Они заполняют дом, тесно толпятся во всех комнатах — и нет здесь уже места живым.

Статья по литературе родного края. «Пасхальные рассказы» Леонида Андреева(8 класс)

( Из опыта работы над «пасхальными рассказами» Л.Андреева

«Баргамот и Гараська», «Весенние обещания, «Гостинец»)

Опыт работы с текстами андреевских рассказов, входящих в программу регионального факультативного курса «Литература родного края», показывает, что творчество этого орловского писателя занимает достойное место рядом с художественными текстами А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Л.Н.Толстого, А.П.Чехова.

Творчество Леонида Николаевича Андреева – неотъемлемая часть русской литературы начала 20 века. Талант Л.Андреева, несомненно, вырос из русской классики, целью которой было научить видеть человека и его душу.

Большой пласт ранних произведений Л.Андреева относится к особому жанру календарных текстов («святочных» и «пасхальных» рассказов), которые создавались на материале жизни родного города автора – провинциального Орла. Сам город, его окрестности, быт и нравы их обитателей нашли воплощение в художественной прозе Л.Андреева, послужив основой особой картины мира.

Детство и отрочество Л.Андреева прошли на 2-й Пушкарной улице, а жизнь Пушкарной слободы была связана с храмом Михаила Архангела: в нем было сосредоточение центральных событий жизни людей. Особый колокольный звон сопровождал людей с рождения до смерти, Пушкарную «украшали» два кабака, а сами «пушкари» славились пьяной удалью.

Что обозначает праздник Пасхи для русского человека? Пасха – день воскрешения Христа, который пожертвовал собой ради миллионов грешников. Каждый ждет на пасху чуда. Пасха для героев Л.

Андреева – это момент всеобщего ликования человека и природы, возможности соединения земного и небесного, очищения человека от всего низменного, темного, это момент просветления, его освобождения от своей слабости, своих пороков.

Именно поэтому пробуждение героев – и нравственное, и физическое – приходится на пасхальную неделю.

Потребность любить, сострадать, жалеть; неистребимая тяга к светлому, чистому, к жажде сопереживания, ответной любви – это основные свойства андреевских героев.

В «пасхальном рассказе» «Баргамот и Гараська» именно в день Святой пасхи Баргамот впервые увидел человека в «пьянчужке» и почувствовал, «что жалок ему этот человек, как брат родной, кровно своим же братом обиженный».

Под влиянием чувства сострадания человек духовно перерождается. И Гараське становится «совестно» своих отрепий, «самого себя, оборванного, грязного, скверного». Его угощают за столом, обращаются по имени – отчеству.

Рассказ «Весенние обещания» воссоздает образ жизни Стрелецкой слободы провинциального Орла. В центре внимания Л.Андреева – кузнец Василий Меркулов. Жизнь героя, да и всех обитателей слободы, трудна и мучительна. Такую жизнь автор сравнивает с тисками, от которых больно всем. Изменения в жизни кузнеца начинаются на третьей неделе великого поста.

Попыткой вырваться из тьмы жизни становятся для героя ежедневные посещения «белой колокольни Михаила – архангела»: « на Пасху в течение всей недели двери стояли открытыми, и каждый может войти и звонить сколько хочет – от обедни до самых вечерен». Звон колоколов – «это крик души страдающего и задыхающегося во тьме жизни».

Возможность звонить отвлекала Меркулова от невзгод жизни, дарило смутную надежду быть услышанным, рождало ощущение праздника, некое просветление души. Кузнец Меркулов, поднимаясь на колокольню, в физическом плане и в символическом значении, приближается к небу, свету, Богу, которому и адресованы стоны большого колокола.

Просветление души произошло, и опять кузнец возвращается к тяжелой повседневной жизни – безжалостно разрушается то ощущение гармонии, которое родилось в душе героя на страстной неделе.

«Гудят пасхальные колокола» и в рассказе Л.Андреева « Гостинец», будят в душах людей чувства человеческие: раскаянье, совесть, жалость. Портной Сазонка – это человек, в котором борются светлые и темные силы. Не смог он донести маленькому подмастерье Сенисте свой подарок на пасху.

Не справился Сазонка с соблазном, поманили его «распахнутые двери красного кабачка». Наконец, « провонявшийся, паскудный, воняющий перегоревшей водкой», приходит он в больницу к мальчику, неся заветный узелок.

Но не дождался мальчик гостинца, умер с тоской одиночества в сердце «как щенок»,выброшенный на помойку».

Гостинец в этом рассказе – это символ измерения человечности героя, его не угасшей совести. И в рыданиях падает Сазонка на весеннюю землю, в отчаянном крике его слышны раскаянье, мука и горе: « Господи! Да разве мы не люди!»

Эти слова можно назвать лейтмотивом рассказов Л.Андреева. Убожество бытия, опустившиеся люди. За грязью жизни писатель видит глубоко спрятанную душу, таящую в себе способность любить, сопереживать, быть милосердным.

Уроки, связанные с изучение рассказов Л.Андреева,- это не только уроки знакомства с мастерством писателя, это основа для формирования нравственных критериев учащихся, это основа для расширения духовного опыта подростков. Сердце человека должно уметь не только радоваться, но и скорбеть, переживать, сочувствовать.

Задача писателя Л.Андреева и учителя, помогающего разобраться в его творчестве, одна – вырастить думающего читателя и человека.

Список литературы.

1. Андреев Л.Н. Собрание сочинений: В 6 т. М.,1990.Т.1.

2. Михееичева Е.А. Творчество Леонида Андреева в контексте русской литературы начала 20 века. Орел,1993

3. Михееичева Е.А. изучение творчества Леонида Андреева в школе. Орел,1997

4. Творчество Леонида Андреева: современный взгляд. Материалы международной научной конференции, посвященной135-летию со дня рождения писателя. Орел,2006

Андреев праздник читать краткое содержание

Автору слышится Траурный марш Шопена и шепот теплого ливня в плюще. Ей снится молодость, ЕГО миновавшая чаша. Она ждет человека, с которым ей суждено заслужить такое, что смутится Двадцатый Век. Но вместо того, кого…

Четверо игроков играют в «винт» три раза в неделю: Евпраксия Васильевна с братом Прокопием Васильевичем против Масленникова и Якова Ивановича. Яков Иванович и Масленников совершенно не подходят друг другу как…

Десятилетний мальчик Петька отдан в учение к парикмахеру Осипу Абрамовичу. В дешевой парикмахерской он подносит воду, на него постоянно кричат и ругаются хозяин и подмастерья. Его приятелю Николке 13 лет, Николка…

Иван Акиндинович Бергамотов, по прозвищу «Баргамот», «высокий, толстый, сильный, громогласный», служит городовым на Пушкарной улице, отлично знает нравы и привычки «пушкарей», живущих на его участке. В…

Сергей Петрович – студент третьего курса естественного факультета. Он некрасив, неумен, неловок, ординарен. Ему не удаются романы с женщинами, у него нет близких друзей, хотя он всем сердцем жаждет и любви и дружбы….

«…безумие и ужас. Впервые я почувствовал это, когда мы шли по энской дороге – шли десять часов непрерывно, не замедляя хода, не подбирая упавших и оставляя их неприятелю, который двигался сзади нас и через…

Как муравей – песчинка к песчинке – строил отец Василий свою жизнь: женился, стал священником, произвёл на свет сына и дочь. Через семь лет жизнь рассыпалась в прах. Утонул в реке его сын, жена с горя стала пить. …

Сашка – герой «рождественского рассказа» Андреева – обладал непокорной и смелой душой, не мог спокойно отнестись ко злу и мстил жизни. Для этой цели он бил товарищей, грубил начальству, рвал учебники и целый…

Сергей Петрович был студентом третьего курса естественного факультета. Родом он был из Смоленска, где до сих пор жили его родители и многочисленные братья и сёстры. Старший брат Сергея Петровича был доктором, хорошо зарабатывал, но помочь не мог, так как успел обзавестись семьёй. Поэтому Сергей Петрович существовал на стипендию московского студента.

Некоторое время Сергей Петрович снимал комнату на пару со студентом Новиковым. В ту пору он много пил, но все расходы оплачивал Новиков, очень умный, способный к языкам молодой человек, дававший дорогие уроки. В пьяном виде он был способен на безумства, и Сергей Петрович во всём следовал за ним.

Новиков помогал Сергею Петровичу переводить с немецкого труд Ницше « », в котором того поразила идея сверхчеловека и мысли философа «о сильных, свободных и смелых духом». Перевести труд до конца Сергей Петрович не успел – Новикова выслали из Москвы за скандалы.

Кроме отсутствия денег, существовали и другие факты, с которыми Сергею Петровичу приходилось мириться. Иногда он думал, что сама его жизнь – факт из той же категории. В отличие от Новикова с его выразительным лицом, Сергей Петрович был некрасив, что делало его неотличимым от тысяч других некрасивых людей. Этого не мог исправить даже высокий рост, поэтому Сергей Петрович горбился при ходьбе.

Но тяжелее всего Сергею Петровичу было сознавать, что он неумён. В младших классах гимназии его считали глупым, и священник назвал его «бестолочь смоленская и могилёвская». Он был настолько лишён индивидуальности, что остался без прозвища, – все называли его только Сергеем Петровичем.

Университетские товарищи считали Сергея Петровича ограниченным и никогда не беседовали с ним на серьёзные темы.

Тогда он убедился сам в своей ограниченности и убедился так крепко, что, если бы весь мир признал его гением, он не поверил бы ему.

Все умные мысли в голове Сергея Петровича были приобретёнными – каждой соответствовала страница книги, из которой он её вычитал. Свои же мысли были простыми и ничем не отличались от тысяч мыслей других неумных людей.

Как ни трудно было Сергею Петровичу, он смирился и с этим и стал мечтателем. Но даже мечты его были наивные и неглубокие. Он мечтал стать богатым или знаменитым, но представить всё в подробностях у него не хватало воображения. Когда же мечты начали приобретать черты реальности, Сергею Петровичу стало ещё труднее смириться «с суровым фактом – жизнью».

Сергей Петрович посещал студенческие собрания, ходил в гости и ездил «к женщинам». Только этих женщин он и знал, с другими же, чистыми и хорошими, Сергей Петрович даже не пытался познакомиться, поскольку был уверен, «что ни одна не полюбит его».

В действительности у него совершенно отсутствовала живая связь с людьми, делающая общество их приятным и необходимым.

Так незаметно происходил разрыв Сергея Петровича «с миром живых людей».

Сергей Петрович не читал ни серьёзных книг, ни романов. Признавал он только две книги: « » Ж. Верна, в которой его привлекала «могучая и стихийно свободная личность капитана Немо»; и «Один в поле воин» Шпильгагена, героем которой был благородный деспот. Под влиянием Новикова Сергей Петрович начал читать биографии великих людей, но чем больше он узнавал о них, «тем меньше становился сам».

Так дожил Сергей Петрович до 23-х лет. Постепенно он начал привыкать к своей обыкновенности и замечать, что существуют люди глупее и обыкновеннее него. Он «стал меньше читать и больше пить водки». Летом в Смоленске у Сергея Петровича завязался первый в его жизни роман с некрасивой, но доброй девушкой, приходившей полоть огород.

Но бывали мгновения, когда он точно просыпался от глубокого сна и с ужасом сознавал, что он всё тот же мелкий, ничтожный человек; тогда он по целым ночам мечтал о самоубийстве.

В момент полного примирения с жизнью Сергей Петрович подружился с Новиковым, считавшимся среди студентов самым умным.

Все думали, что он завёл себе тупого приятеля из тщеславия, и никто не верил его словам о том, что его друг не так глуп, как кажется.

Сергей Петрович же гордился Новиковым, преклонялся перед его быстрым умом и подражал ему. Однажды он заметил, что всё больше отстаёт от Новикова. Ницше помог понять Сергею Петровичу, насколько он «умственно далёк от своего друга».

II

Ницше, как «полуночное, печальное солнце», осветил «холодную, мертвенно-печальную пустыню» души и жизни Сергея Петровича. Но он всё равно обрадовался свету мыслей великого философа.

И как пламенно верующий юный жрец, к которому спустилось долгожданное божество, он таил его от посторонних взглядов и испытывал боль, когда к божеству прикасались грубые и дерзкие руки.

Сергею Петровичу не нравилось, когда Новиков «смеялся над туманным языком книги». Он чувствовал, что глубже понимает слова Заратустры, но не мог выразить свои мысли.

Тупое смирение с фактами кончилось незаметно для Сергея Петровича, словно «видение сверхчеловека» зажгло фитиль, прикреплённый к бочке с порохом. Это яркое, но нечётко очерченное видение осветило жизнь Сергея Петровича, похожую на длинный серый коридор без поворотов и дверей, по которому плывут серые тени людей.

Сергей Петрович постоянно сравнивал себя с Новиковым, и тот казался ему «чуждым и загадочным». Он не слишком огорчился, когда Новикова выслали из Москвы. Писать тот не обещал – не любил переписки – и жалел, что дал Сергею Петровичу прочесть Ницше.

Оставшись один, Сергей Петрович понял, что давно хотел остаться с Ницше наедине. С этой минуты никто им не мешал.

III

Сергей Петрович забросил учёбу и перестал общаться с приятелями. Никогда ещё «голова его не работала так долго и упорно», но «бескровный мозг не повиновался ему» и вместо истины выдавал готовые формулировки.

Измученный, уставший, он напоминал собою рабочую лошадь, которая взвозит на гору тяжёлый воз, и задыхается, и падает на колени, пока снова не погонит её жгучий кнут.

Этим кнутом стало для него видение сверхчеловека, владеющего силой, счастьем и свободой.

Сергей Петрович смотрел на себя со стороны и видел человека, для которого «закрыто всё, что делает жизнь счастливою или горькою, но глубокой, человеческой». Религию ему заменяла привычка к обрядности и суеверия. Бога он не отрицал, но и не верил в него. Людей он не любил, однако ненавидеть их тоже не умел.

Сергей Петрович читал о страшных убийцах, видел вконец опустившихся людей, слышал рассказы о подвигах во имя идеи и всякий раз думал: «А я бы не мог». В его ушах звучали слова Заратустры: «Если жизнь не удаётся тебе, если ядовитый червь пожирает твоё сердце, знай, что удастся смерть».

Книги внушили Сергею Петровичу сильное и бесплодное желание быть добрым, которое мучило его, как слепца – жажда света.

В его будущем не было место для добра – какое добро может принести акцизный чиновник, которым он собирался стать, пойдя по стопам отца.

Сергей Петрович представлял свою долгую, честную и нищую жизнь, после которой останется десяток похожих на него детей, а в газете напишут, что он был хорошим работником.

Наконец, Сергей Петрович понял, что полезен лишь как сырьё и объект. Он покупает вещи, еду и тем самым создаёт рабочие места и движет вперёд прогресс. Его жалкую жизнь может исследовать учёный или писатель и создать на её основе, как на фундаменте, свой шедевр. Такая полезность совершенно не удовлетворяла Сергея Петровича, поскольку находилась «вне его воли».

И всю его душу охватил стыд и глухой гнев человека, который долго не понимал, что над ним смеются, и, обернувшись, увидел оскаленные зубы и протянутые пальцы.

Его «я», не зависящее от слабого мозга, возмутилось, Сергей Петрович сказал себе: «Я сам хочу быть счастливым, сильным и свободным, и имею на это право» и восстал против обезличивающей его природы.

Об этом он написал Новикову длинное и сумбурное письмо, но тот на него не ответил.

Сергей Петрович задумался, смог бы он стать счастливым при данных условиях, и сделал вывод, который заставил его «восстать против людей».

IV

Перестав учиться, Сергей Петрович большую часть дня бродил по городу. На ходу было легче думать и подводить печальные итоги своей жизни.

Всё виденное говорило ему, что и для него возможно было бы относительное счастье, но что в то же время он никогда не получит его, – никогда.

Одно время он был уверен, что станет счастливым, разбогатев.

Но Сергей Петрович не любил трудиться, доступная ему работа – учёба или должность акцизного чиновника – не приносила ему радости и удовлетворения.

Он любил простой физический труд на земле, любил странствовать и любоваться природой, но это было ему недоступно из-за происхождения и полученного образования, а сломать рамки и стать землепашцем ему не хватало сил и смелости.

Сергею Петровичу хотелось наслаждаться музыкой, искусством и любовью породисто-красивой женщины. Он стал грезить о деньгах, но вскоре понял, что доступный ему труд не принесёт богатства, а законные способы быстро разбогатеть не для него.

Сергей Петрович понял, что деньги лишь усугубляют несправедливости природы. Жизнь показалась ему железной клеткой с единственным выходом – смертью.

V

Сергей Петрович твёрдо решил умереть и считал, «что смерть его будет победою».

Смерть стала не желаемым, чего может и не быть, а неизбежным, таким, что произойдёт непременно. Из клетки открывался выход, и ‹…› он вёл в неизвестность и мрак.

Он верил, что его «я» уцелеет и сотворит себе «новые мозг и сердце».

В последние дни он стал таким же педантичным и аккуратным, как и прежде. Он сходил в баню, починил свою форменную тужурку и обошёл всех прежних приятелей. Впоследствии они уверяли, что уже тогда заметили его безумие, и считали, что спасти его могла только любовь женщины.

Самоубийство Сергей Петрович решил совершить в пятницу, когда большая часть студентов разъезжается по домам. Он написал Новикову толстое письмо, в котором сообщил о своём решении и приготовил для себя цианид.

Глядя на пузырёк с ядом, Сергей Петрович вдруг представил собственные похороны, могилу, тесный гроб, процесс разложения и словно проснулся. Его охватил ужас и жажда жизни. Вошла горничная, спросила, когда его будить, и Сергей Петрович понял, что может отказаться от своего решения и просто лечь спать. Он засыпал, переполненный радостью жизни.

Ему казалось, что спасённая жизнь радуется во всех малейших частицах его тела, пригретого одеялом.

Проснувшись утром, он не понял, почему всё ещё жив и что вчера так сильно напугало его.

Он вспомнил своё письмо к Новикову и покраснел от стыда за свою трусость и бахвальство. Он написал Новикову последнее письмо, похожее на бред больного манией величия, и выпил яд.

Раствор цианида оказался плохо приготовленным, и умер Сергей Петрович только к вечеру.

Посланная студентами телеграмма запоздала, и мать Сергея Петровича приехала уже после похорон. От сына ей остались книги, поношенная одежда и недавно зашитая тужурка.

В рассказе повествуется о двух рабочих – портном Сазонке и подмастерье Сенисте. Мастер навещает мальчишку в больнице и обещает прийти снова. Он постоянно думает о том, как принесет Сенисте гостинец, но не может сдержать обещание. Мальчик умирает одинокий и несчастный, а Сазонка испытывает из-за этого страшные муки совести.

Главная мысль и анализ

Андреев рассматривает в рассказе тему нравственного выбора, ответственности за свои обещания. Автор показывает, что духовное очищение и возрождение человека возможно после признания вины за свои действия.

В начале рассказа описывается, как старший мастер и пьяница Сазонка навещает в больнице своего помощника Семена, по прозвищу Сениста.

Мальчик очень болен и умоляет Сазонку, чтобы тот пришел к нему ещё раз, не оставлял его наедине с болезнью и страхом.

Сазонка чувствует себя неловко и хочет быстрее уйти из больницы, но не делает этого из уважения и жалости к мальчику. Несколько раз портной обещает Сенисте навестить его.

Работы весной много, и Сазонка собирается в больницу в первый день Пасхи. Он уже решает отнести Семену гостинец и всем об этом рассказывает. Хозяин и мальчишки со двора равнодушны к болезни подмастерья.

Как только приходит светлый праздник, Сазонка напивается, ввязывается в драку и попадает под арест. Освободившись, нечесаный и побитый Сазонка сразу идет в больницу. Сиделка сообщает, что Семен Пустошкин умер вчера вечером. Сазонка разбит этой новостью и просит прощения у тела мальчика.

Портной идет в поле, ложится на траву и там замечает узелок с гостинцем, все ещё лежащий в его руке. Этот предмет пробуждает в нем муки вины и злости на себя, ведь мальчик поверил ему и ждал каждый день, с тоской и разочарованием Сениста отправился в мир иной.

Другие пересказы для читательского дневника

Леонид Андреев “Весенние обещания” – краткое содержание.Ч. 1. Кузнец Василий Меркулов пьет. Живёт в Стрелецкой слободе, в хате один, ему 50 лет. Живёт и пьет как все, бедно, впроголодь, безрадостно, бессмысленно, безнадежно. Как напьется – лезет драться без особого повода, и дерется сильно.

Жена давно умерла от холеры, один сын тоже умер от болезни, второй ушел в солдаты и пропал, осталась одна дочь Марья, замужем за сапожником, который пьёт как все и бьёт её, и Марья злобная, несчастная. Дом Меркулова – кривая черная хата на краю слободы. Зима долгая, работы у кузнеца мало, всех заваливает снегом и все пьют и шалеют в своих углах. Ч.2.

Начало весны, третья неделя великого поста. Что-то тронулось в душе Меркулова, мир оживает кругом, манит весенними надеждами и обещаниями. Он перестаёт пить, много работает весь пост, питается водой и хлебом, что-то меняется у него в душе. Вместо кабака ходит смотреть как дети играют на улице. На страстной неделе говеет, каждый день в церкви, выстаивает все службы.

Перед исповедью пришел к дочери просить прощения по обычаю, вид его аккуратный и благообразный очень её смутил и рассердил.

Ч.3. В Пасху колокольня открыта для всех, и все могут звонить в колокола. Меркулов ходит как одержимый звонить в самый большой колокол, и видя, как он отчаянно звонит до изнеможения даже другие впадают в задумчивость и умолкают.

Ч 4. Меркулов ходит к звонарю, покупает ему водку, общается. Звонарь в колокола звонит весело, а Меркулов – как-то мрачно, надрывно. Веселый колокольный звон не трогает Меркулова, звук не соответствует его внутреннему состоянию. От веселого звона колокольного кажется, что вся земля вокруг светлеет, веселится. Меркулов разговаривает со звонарём о том, как звонить, и говорит – ты хорошо звонишь, но, извини, настоящего у тебя нету. Звонарь говорит – я когда звоню, то на столе стаканы пляшут (по словам отца Андрея). Меркулов спрашивает на это – а душа? И потом добавляет: “Вот, скажем, у меня дочь, Марья, Марья Васильевна. И муж ее ногой по пузу, а она и скинула. Это как же? Так и оставить? “. Но звонарю скучно о душе, о Марье, он переводит тему после долгого молчания, и Меркулов уходит. В воскресенье звонил Меркулов в последний раз, пришёл домой, рассматривал хату, кузницу в тоске какой-то, а в два часа дня с визгом прибежала дочь Марья – муж ей голову разбил и каблуком выбил глаз. Финал: “К вечеру Меркулов был пьян, подрался с зятем Тараской, и их обоих отправили в участок. Там их бросили на асфальтовый грязный пол, и они
заснули пьяным мертвецким сном, рядом, как друзья; и во сне они скрипели зубами и обдавали друг друга горячим дыханием и запахом перегорелой водки.
“

Леонид Андреев – Праздник

prose_rus_classic Леонид Николаевич Андреев baf3118d-2a83-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Праздник 1900 ru glassy Tibioka FB Tools, FB Editor v2.0 2005-10-03 http://www.leonidandreev.ru/ http://fictionbook.ru BBE3B066-F13A-4DDE-9C1C-D947D32EC975 1.2

version 1.1 — правка документа — Tibioka

Л. Андреев. Мелкие рассказы

Леонид Николаевич Андреев

Праздник

С половины Великого поста Качерин почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности. И хотя оно называлось старым словом «праздник» и для всех других было просто и понятно, Качерину оно казалось новым и загадочным, — таким новым, как сознание своего существования.

Последний год Качерину казалось, что он только что появился на свет, и все удивляло и интересовало его, а то, что было раньше и называлось детством, представлялось смешным, веселым и к нему не относящимся. И он помнил момент, когда началась его жизнь.

Качерин был учеником седьмого класса гимназии, и одни из знакомых, старые, называли его просто «Коля», а все новые звали Николаем Николаевичем. Он был невысокого роста, тоненький и хрупкий, с очень нежным цветом лица и вежливой тихой речью.

Усики у него только что стали пробиваться и темной пушистой дорожкой проходили над свежими и красными губами.

Родители Качерина были очень богатые люди и имели на одной из главных улиц города свой дом, при котором находился большой, в две десятины сад, громадные сараи и конюшни и даже колодец, из которого вся почти улица брала для себя воду.

У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно и каждую неделю отсылал ему по большому, мелко исписанному письму. Меркулов был старше его двумя годами и с осени находился в юнкерском училище, откуда приезжал только на большие праздники.

Имелись у Качерина и враги, по крайней мере, один враг — реалист, с которым он однажды подрался еще маленький, и с тех пор косился при встрече и одно время даже носил в кармане кастет. Была у него и возлюбленная — молодая, красивая и веселая горничная, однажды овладевшая им.

В гимназии, дома и у знакомых все считали его очень счастливым юношей, но сам он находил себя глубоко несчастным. И причиной несчастья было то, что он сознавал себя порочным и лживым, а жизнь свою никому и ни на что не нужной.

И надвигавшееся на мир что-то крупное, светлое и немного страшное, называвшееся старым именем «праздник», как будто несло с собой и ответ.

И Качерин думал, что не может быть печальным этот ответ, и что обязательно явится некто и скажет, как нужно жить и для чего нужно жить.

И праздник наступил.

Все было скучно и серо, и все лица казались тусклыми, и на них не было видно того, что замечалось раньше, — того же ожидания какой-то необычайной радости, как у него.

Быть может, на всех влияла дурная погода: на Вербное воскресенье шел снег, а потом три дня стояли холод и слякоть, и нельзя было открыть ни одного окна. Но все же в воздухе носилось что-то раздражающее.

Качерин пошел в конюшню, — там кучер и дворник мыли экипажи и чистили лошадей, и были злы и неразговорчивы. Он несколько раз заглядывал на кухню — там происходило что-то необыкновенное.

И всегда в будни Качерины ели очень много и хорошо, но теперь все готовили и готовили, и ни до чего из приготовляемого нельзя было касаться, так как оно предназначалось для праздника.

И мать и отец уезжали на старенькой пролетке и привозили все новые кульки, и опять уезжали, и по всему дому разносили раздражающий, необычайный запах ванили, свежего теста и яиц.

Всюду перед иконами горели лампадки, и нянька ругалась с маленькими детьми и не пускала их в залу и гостиную, где полы были начищены и уже все убрано. Завтрака совсем не было, а обед подали такой плохой, как будто есть теперь совсем было не нужно. Горничная Даша столкнулась с Качериным в буфетной, когда там никого не было, и хотя поцеловала его, но быстро и небрежно. Волосы у нее были не причесаны, и от голых рук шел тот же раздражающий запах ванили.

— Выйди в сад, — сказал Кочерин.

— И ни-ни-ни! — замотала головой Даша. — Вот! — растопырила она руки, показывая, сколько у нее дела.

Источник: https://libking.ru/books/prose-/prose-rus-classic/125621-leonid-andreev-prazdnik.html

Леонид Андреев – Праздник

Здесь можно скачать бесплатно “Леонид Андреев – Праздник” в формате fb2, epub, txt, doc, pdf. Жанр: Русская классическая проза. Так же Вы можете читать книгу онлайн без регистрации и SMS на сайте LibFox.

Ru (ЛибФокс) или прочесть описание и ознакомиться с отзывами.

На Facebook
В Твиттере
В Instagram
В Одноклассниках
Мы Вконтакте

Описание и краткое содержание “Праздник” читать бесплатно онлайн.

prose_rus_classic Леонид Николаевич Андреев baf3118d-2a83-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Праздник 1900 ru glassy Tibioka FB Tools, FB Editor v2.0 2005-10-03 http://www.leonidandreev.ru/ http://fictionbook.ru BBE3B066-F13A-4DDE-9C1C-D947D32EC975 1.2

version 1.1 — правка документа — Tibioka

Л. Андреев. Мелкие рассказы

Леонид Николаевич Андреев

Праздник

С половины Великого поста Качерин почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности. И хотя оно называлось старым словом «праздник» и для всех других было просто и понятно, Качерину оно казалось новым и загадочным, — таким новым, как сознание своего существования.

Последний год Качерину казалось, что он только что появился на свет, и все удивляло и интересовало его, а то, что было раньше и называлось детством, представлялось смешным, веселым и к нему не относящимся. И он помнил момент, когда началась его жизнь.

Качерин был учеником седьмого класса гимназии, и одни из знакомых, старые, называли его просто «Коля», а все новые звали Николаем Николаевичем. Он был невысокого роста, тоненький и хрупкий, с очень нежным цветом лица и вежливой тихой речью.

Усики у него только что стали пробиваться и темной пушистой дорожкой проходили над свежими и красными губами.

Родители Качерина были очень богатые люди и имели на одной из главных улиц города свой дом, при котором находился большой, в две десятины сад, громадные сараи и конюшни и даже колодец, из которого вся почти улица брала для себя воду.

У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно и каждую неделю отсылал ему по большому, мелко исписанному письму. Меркулов был старше его двумя годами и с осени находился в юнкерском училище, откуда приезжал только на большие праздники.

Имелись у Качерина и враги, по крайней мере, один враг — реалист, с которым он однажды подрался еще маленький, и с тех пор косился при встрече и одно время даже носил в кармане кастет. Была у него и возлюбленная — молодая, красивая и веселая горничная, однажды овладевшая им.

В гимназии, дома и у знакомых все считали его очень счастливым юношей, но сам он находил себя глубоко несчастным. И причиной несчастья было то, что он сознавал себя порочным и лживым, а жизнь свою никому и ни на что не нужной.

И надвигавшееся на мир что-то крупное, светлое и немного страшное, называвшееся старым именем «праздник», как будто несло с собой и ответ.

И Качерин думал, что не может быть печальным этот ответ, и что обязательно явится некто и скажет, как нужно жить и для чего нужно жить.

И праздник наступил.

Все было скучно и серо, и все лица казались тусклыми, и на них не было видно того, что замечалось раньше, — того же ожидания какой-то необычайной радости, как у него.

Быть может, на всех влияла дурная погода: на Вербное воскресенье шел снег, а потом три дня стояли холод и слякоть, и нельзя было открыть ни одного окна. Но все же в воздухе носилось что-то раздражающее.

Качерин пошел в конюшню, — там кучер и дворник мыли экипажи и чистили лошадей, и были злы и неразговорчивы. Он несколько раз заглядывал на кухню — там происходило что-то необыкновенное.

И всегда в будни Качерины ели очень много и хорошо, но теперь все готовили и готовили, и ни до чего из приготовляемого нельзя было касаться, так как оно предназначалось для праздника.

И мать и отец уезжали на старенькой пролетке и привозили все новые кульки, и опять уезжали, и по всему дому разносили раздражающий, необычайный запах ванили, свежего теста и яиц.

Всюду перед иконами горели лампадки, и нянька ругалась с маленькими детьми и не пускала их в залу и гостиную, где полы были начищены и уже все убрано. Завтрака совсем не было, а обед подали такой плохой, как будто есть теперь совсем было не нужно. Горничная Даша столкнулась с Качериным в буфетной, когда там никого не было, и хотя поцеловала его, но быстро и небрежно. Волосы у нее были не причесаны, и от голых рук шел тот же раздражающий запах ванили.

— Выйди в сад, — сказал Кочерин.

— И ни-ни-ни! — замотала головой Даша. — Вот! — растопырила она руки, показывая, сколько у нее дела.

Качерин вышел в сад, и сад показался ему полным того же страстного ожидания. Около террасы дорожки были уже вычищены и посыпаны желтым песком, но дальше, в глубине сада, было сыро и запущено, как это бывает после зимы.

На дорожках лежал, прилипая к земле, прошлогодний лист, темный и промоченный насквозь; в углах у заборов белел нездоровый снег, и из-под него сочились струйки воды, чистой и прозрачной, как слеза.

Радостно и тихо было в саду, и отчетливо доносилось с улицы скрипение ворота, поднимающего из колодца бадью. Но Качерин не мог наслаждаться этим покоем, и ему казалось, что сейчас и нельзя делать этого, а нужно ждать того, что называется «праздником». И он переходил от одной скамейки к другой, присаживался ненадолго я снова шел.

Так он обошел весь сад, чего-то ожидая и ища, опять побыл в конюшнях и несколько раз выглянул на улицу, точно праздник должен был прийти именно оттуда. И до поздней ночи он ходил по дому и по двору и всем мешал, и всех молча спрашивал: скоро ли, наконец, придет он, ваш праздник?

В субботу днем мать сказала ему:

— Приехал твой Меркулов, сейчас видели его на Московской. Обещал вечером прийти.

Качерин вспыхнул и улыбнулся.

— И я рада, — ответила на его улыбку мать. — Скучать и мешаться не будешь.

Все кругом стало теперь ясно и понятно для Качерина, и он терпеливо стал ожидать, зная, кого он теперь ждет: Меркулова.

Он думал о том, что он будет рассказывать своему другу, и ему чудилось, что одного простого рассказа достаточно для того, чтобы распутать и разрешить узел, в который завязалась его жизнь и который минуту назад представлялся неразрешимым.

И он сделал приготовления для приема Меркулова: добыл через Дашу бутылку красного вина и две рюмки и все это поставил на окне в своей комнате. В эту минуту он забыл, что одним из пороков, внушавших ему отвращение к себе, была приобретенная в этом году привычка к вину.

Источник: https://www.libfox.ru/125621-leonid-andreev-prazdnik.html

Краткое содержание Ангелочек Андреева

Данный “рождественский рассказ” Л.Н. Андреева повествует о маленьком мальчишке, у которого была смелая, но непокорная душа, который не мог примириться с существующими устоями жизни.

Зовут главного героя Сашкой, и его, несмотря на все проказы, периодически учиняемые им( он часто бил своих товарищей, врал матери и учителям, портил учебники), позвали на рождественский праздник к богатому дому.

Иван Саввич – отец, в целом он был добр, но спился, просит принести что-нибудь.

Попав на праздник, Сашка с гневом и злобой глядит на других чистых, нарядных детей: все здесь кажется ему неуютным и скверным. Он уже собирается убежать, как вдруг взгляд Сашки приковывает восковая фигурка ангелочка, висевшая на слабо освещенной, задней стороне наряженной ели. Мальчику показалось, что он увидел нечто такое, без чего вся жизнь была как бы пустой, неживой.

Долго упрашивал главный герой у хозяйки  отдать ему ангелочка. В конце концов он прибегает к хитрости, притворившись покорным и встав на колени.

И когда он получил восковую фигурку, все увидели таинственную схожесть между неуклюжим хулиганом-мальчишкой и маленьким личиком ангела, выполненным неведомым художником. Дома отец также испытал потрясение.

Сердца обоих радовались и плакали, и было в них что-то такое, что соединяло души воедино. Ангелочка повесили около печки, и он растаял.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

• Краткое содержание Гёте Рейнеке-лис
  В далёких 12-13 веках народу представилась огромная поэма получившая название “Роман о лисе”. В этой поэме собраны одни из самых знаменитых народных рассказов, в больше степени о хитром лисе
• Краткое содержание Прус Фараон
  Действия романа происходят в XI веке до нашей эры. Рамсес XII уже 33 года царствует на троне фараона и объявляет своим наследником сына. Зовут его Рамсес. Юноше 22 года, он безупречно красив.
• Краткое содержание Гайдар Р. В. С.
  Димка играл в разведчика в старых заброшенных сараях. Когда-то здесь расстреляли 5 человек и с тех пор место обходили стороной. Мальчик не боялся и хранил здесь свои нехитрые богатства – обоймы патронов, шомпол и штык.
• Краткое содержание Манн Тристан
  Личность главного героя повествования Шпинеля полна утонченности, вместе с тем прямолинейна и достаточно поверхностна. Его автор называет миром духа и искусства. Он без стеснения смеется над внешним видом Детлефа Шпинеля
• Краткое содержание Шолохов Коловерть
  В произведении «Коловерть», написанном советским писателем Михаилом Александровичем Шолоховым повествуется о страшных событиях Гражданской войны. В этот период русской истории происходил раскол людей

Источник: https://2minutki.ru/kratkie-soderzhaniya/andreev/angelochek

Краткое содержание – «Красный смех» Андреев Л.Н

«…безумие и ужас. Впервые я почувствовал это, когда мы шли по энской дороге — шли десять часов непрерывно, не замедляя хода, не подбирая упавших и оставляя их неприятелю, который двигался сзади нас и через три-четыре часа стирал следы наших ног своими ногами…»

Рассказчик — молодой литератор, призванный в действующую армию. В знойной степи его преследует видение: клочок старых голубых обоев в его кабинете, дома, и запыленный графин с водой, и голоса жены и сына в соседней комнате. И еще — как звуковая галлюцинация — преследуют его два слова: «Красный смех».

Куда идут люди? Зачем этот зной? Кто они все? Что такое дом, клочок обоев, графин? Он, измотанный видениями — теми, что перед его глазами, и теми, что в его сознании, — присаживается на придорожный камень; рядом с ним садятся на раскаленную землю другие офицеры и солдаты, отставшие от марша. Невидящие взгляды, неслышащие уши, губы, шепчущие Бог весть что…

Повествование о войне, которое он ведет, похоже на клочья, обрывки снов и яви, зафиксированные полубезумным рассудком.

Вот — бой. Трое суток сатанинского грохота и визга, почти сутки без сна и пищи.

«Я думал в эту минуту о том, почему не спит мой сын в соседней комнате, и ответил, что могу продержаться сколько угодно…» Белое лицо гонца, белое, как свет, вдруг взрывается красным пятном — из шеи, на которой только что была голова, хлещет кровь…

Вот он: Красный смех! Он повсюду: в наших телах, в небе, в солнце, и скоро он разольется по всей земле…

Уже нельзя отличить, где кончается явь и начинается бред. В армии, в лазаретах — четыре психиатрических покоя. Люди сходят с ума, как заболевают, заражаясь друг от друга, при эпидемии. В атаке солдаты кричат как бешеные; в перерыве между боями — как безумные поют и пляшут. И дико смеются. Красный смех…

Он — на госпитальной койке. Напротив — похожий на мертвеца офицер, вспоминающий о том бое, в котором получил смертельное ранение. Он вспоминает эту атаку отчасти со страхом, отчасти с восторгом, как будто мечтая пережить то же самое вновь. «И опять пулю в грудь?» — «Ну, не каждый же раз — пуля… Хорошо бы и орден за храбрость!..»

Тот, кто через три дня будет брошен на другие мертвые тела в общую могилу, мечтательно улыбаясь, чуть ли не посмеиваясь, говорит об ордене за храбрость. Безумие…

В лазарете праздник: где-то раздобыли самовар, чай, лимон. Оборванные, тощие, грязные, завшивевшие — поют, смеются, вспоминают о доме. «Что такое „дом“? Какой „дом“? Разве есть где-нибудь какой-то „дом“?» — «Есть — там, где теперь нас нет». — «А где мы?» — «На войне…»

…Еще видение. Поезд медленно ползет по рельсам через поле боя, усеянное мертвецами. Люди подбирают тела — тех, к-

то еще жив. Тяжело раненным уступают места в телячьих вагонах те, кто в состоянии идти пешком. Юный санитар не выдерживает этого безумия — пускает себе пулю в лоб. А поезд, медленно везущий калек «домой», подрывается на мине: противника не останавливает даже видный издалека Красный Крест…

Рассказчик — дома. Кабинет, синие обои, графин, покрытый слоем пыли. Неужели это наяву? Он просит жену посидеть с сыном в соседней комнате. Нет, кажется, это все-таки наяву.

Рассказчик умирает от ран и безумного, самоубийственного труда: два месяца без сна, в кабинете с зашторенными окнами, при электрическом свете, за письменным столом, почти механически водя пером по бумаге.

Прерванный монолог подхватывает его брат: вирус безумия, вселившийся в покойного на фронте, теперь в крови оставшегося жить. Все симптомы тяжкой хвори: горячка, бред, нет уже сил бороться с Красным смехом, обступающим тебя со всех сторон.

Хочется выбежать на площадь и крикнуть: «Сейчас прекратите войну — или…»

Но какое «или»? Сотни тысяч, миллионы слезами омывают мир, оглашают его воплями — и это ничего не дает…

Вокзал. Из вагона солдаты-конвоиры выводят пленных; встреча взглядами с офицером, идущим позади и поодаль шеренги. «Кто этот — с глазами?» — а глаза у него, как бездна, без зрачков. «Сумасшедший, — отвечает конвоир буднично. — Их таких много…»

В газете среди сотен имен убитых — имя жениха сестры. В одночасье с газетой приходит письмо — от него, убитого, — адресованное покойному брату. Мертвые — переписываются, разговаривают, обсуждают фронтовые новости.

Это — реальнее той яви, в которой существуют еще не умершие.

«Воронье кричит…» — несколько раз повторяется в письме, еще хранящем тепло рук того, кто его писал… Все это ложь! Войны нет! Брат жив — как и жених сестры! Мертвые — живы! Но что тогда сказать о живых?..

Театр. Красный свет льется со сцены в партер. Ужас, как много здесь людей — и все живые. А что, если сейчас крикнуть:

«Пожар!» — какая будет давка, сколько зрителей погибнет в этой давке? Он готов крикнуть — и выскочить на сцену, и наблюдать, как они станут давить, душить, убивать друг друга. А когда наступит тишина, он бросит в зал со смехом: «Это потому, что вы убили брата!»

«Потише», — шепчет ему кто-то сбоку: он, видимо, начал произносить свои мысли вслух… Сон, один другого страшнее. В каждом — смерть, кровь, мертвые. Дети на улице играют в войну. Один, увидев человека в окне, просится к нему. «Нет. Ты убьешь меня…»

Все чаще приходит брат. А с ним — другие мертвецы, узнаваемые и незнакомые. Они заполняют дом, тесно толпятся во всех комнатах — и нет здесь уже места живым.

Источник: https://libaid.ru/katalog/a/andreev-leonid/2912-kratkoe-soderzhanie-krasnyj-smekh-andreev-l-n-bolee-kratko

Статья по литературе родного края. “Пасхальные рассказы” Леонида Андреева(8 класс)

( Из опыта работы над «пасхальными рассказами» Л.Андреева <p>

«Баргамот и Гараська», «Весенние обещания, «Гостинец»)

Опыт работы с текстами андреевских рассказов, входящих в программу регионального факультативного курса «Литература родного края», показывает, что творчество этого орловского писателя занимает достойное место рядом с художественными текстами А.С.Пушкина, М.

Ю.Лермонтова, Л.Н.Толстого, А.П.Чехова. <p>

Творчество Леонида Николаевича Андреева – неотъемлемая часть русской литературы начала 20 века. Талант Л.Андреева, несомненно, вырос из русской классики, целью которой было научить видеть человека и его душу.

Большой пласт ранних произведений Л.Андреева относится к особому жанру календарных текстов («святочных» и «пасхальных» рассказов), которые создавались на материале жизни родного города автора – провинциального Орла. Сам город, его окрестности, быт и нравы их обитателей нашли воплощение в художественной прозе Л.Андреева, послужив основой особой картины мира.

Что обозначает праздник Пасхи для русского человека? Пасха – день воскрешения Христа, который пожертвовал собой ради миллионов грешников. Каждый ждет на пасху чуда. Пасха для героев Л.

Андреева – это момент всеобщего ликования человека и природы, возможности соединения земного и небесного, очищения человека от всего низменного, темного, это момент просветления, его освобождения от своей слабости, своих пороков.

Именно поэтому пробуждение героев – и нравственное, и физическое – приходится на пасхальную неделю.

Потребность любить, сострадать, жалеть; неистребимая тяга к светлому, чистому, к жажде сопереживания, ответной любви – это основные свойства андреевских героев.

Под влиянием чувства сострадания человек духовно перерождается. И Гараське становится «совестно» своих отрепий, «самого себя, оборванного, грязного, скверного». Его угощают за столом, обращаются по имени – отчеству.

Рассказ «Весенние обещания» воссоздает образ жизни Стрелецкой слободы провинциального Орла. В центре внимания Л.Андреева – кузнец Василий Меркулов. Жизнь героя, да и всех обитателей слободы, трудна и мучительна. Такую жизнь автор сравнивает с тисками, от которых больно всем. Изменения в жизни кузнеца начинаются на третьей неделе великого поста.

Попыткой вырваться из тьмы жизни становятся для героя ежедневные посещения «белой колокольни Михаила – архангела»: « на Пасху в течение всей недели двери стояли открытыми, и каждый может войти и звонить сколько хочет – от обедни до самых вечерен». Звон колоколов – «это крик души страдающего и задыхающегося во тьме жизни».

Просветление души произошло, и опять кузнец возвращается к тяжелой повседневной жизни – безжалостно разрушается то ощущение гармонии, которое родилось в душе героя на страстной неделе.

«Гудят пасхальные колокола» и в рассказе Л.Андреева « Гостинец», будят в душах людей чувства человеческие: раскаянье, совесть, жалость. Портной Сазонка – это человек, в котором борются светлые и темные силы.

Не смог он донести маленькому подмастерье Сенисте свой подарок на пасху. Не справился Сазонка с соблазном, поманили его «распахнутые двери красного кабачка».

Наконец, « провонявшийся, паскудный, воняющий перегоревшей водкой», приходит он в больницу к мальчику, неся заветный узелок. Но не дождался мальчик гостинца, умер с тоской одиночества в сердце «как щенок»,выброшенный на помойку».

<p>

Гостинец в этом рассказе – это символ измерения человечности героя, его не угасшей совести. И в рыданиях падает Сазонка на весеннюю землю, в отчаянном крике его слышны раскаянье, мука и горе: « Господи! Да разве мы не люди!»

Эти слова можно назвать лейтмотивом рассказов Л.Андреева. Убожество бытия, опустившиеся люди. За грязью жизни писатель видит глубоко спрятанную душу, таящую в себе способность любить, сопереживать, быть милосердным.

Уроки, связанные с изучение рассказов Л.Андреева,- это не только уроки знакомства с мастерством писателя, это основа для формирования нравственных критериев учащихся, это основа для расширения духовного опыта подростков. Сердце человека должно уметь не только радоваться, но и скорбеть, переживать, сочувствовать.

Задача писателя Л.Андреева и учителя, помогающего разобраться в его творчестве, одна – вырастить думающего читателя и человека.

Список литературы.

1. Андреев Л.Н. Собрание сочинений: В 6 т. М.,1990.Т.1.

2. Михееичева Е.А. Творчество Леонида Андреева в контексте русской литературы начала 20 века. Орел,1993

3. Михееичева Е.А. изучение творчества Леонида Андреева в школе. Орел,1997

4. Творчество Леонида Андреева: современный взгляд. Материалы международной научной конференции, посвященной135-летию со дня рождения писателя. Орел,2006

Источник: https://infourok.ru/statya-po-literature-rodnogo-kraya-pashalnie-rasskazi-leonida-andreeva-klass-290062.html

Образы детей в произведениях Леонида Андреева (на материале ранних рассказов)

Леонид Андреев — художник, которого трудно назвать детским писателем, так как произведений, адресованных непосредственно юным читателям, у него нет.

Однако его сочинения в России включены в школьные программы по литературе не только для старшеклассников, но и для подростков среднего звена.

В школьной практике изучаются рассказ писателя «Кусака», довольно интересный как в психологическом, так и в содержательном аспектах, повесть «Иуда Искариот».

В наследии Л. Н. Андреева образы детей встречаются довольно часто в ранних реалистических рассказах, в основном созданных на материале жизненных впечатлений от родного города Орла: «В Сабурове», «Валя», «Петька на даче», «Гостинец», «Кусака», «Алеша-дурачок», «Ангелочек», «В подвале», «Книга», «Праздник», «Молодежь». Среди названных произведений можно выделить те, в которых образы детей находятся в центре сюжета (все действие концентрируется вокруг них), и те, в которых дети-персонажи оказываются на периферии событий, выполняя вспомогательную функцию.

Например, произведение, в центре которого находится психология юного Сашки, существа страдающего и одинокого в собственной семье, озлобленного на весь мир, названо «Ангелочек».

Проблемы взаимоотношения юных гимназистов исследуются в рассказе «Молодежь», а переживания подростка Николая Качерина, трепетно ждущего приезда друга накануне Пасхи, изображены в рассказе «Праздник».

Среди перечисленных произведений образы девочек встречаются лишь в двух: «Кусака» и «В Сабурове»; в рассказе «В подвале» есть образ младенца, однако автор не указывает его половую принадлежность, так как для героев произведения, обитателей мрачного подвала, важен сам факт появления среди них ребенка, существа хрупкого, непорочного, нуждающегося в защите.

Каковы же функции детских образов в текстах Леонида Андреева? Попробуем продемонстрировать это на примере нескольких рассказов: «Петька на даче», «Гостинец», «Кусака», «В Сабурове».

Лишь в одном из этих произведений образ ребенка является центральным — в рассказе «Петьке на даче». Главный герой — десятилетний «мальчик на побегушках» в парикмахерской среднего уровня.

Есть в произведении еще один герой-ребенок — тринадцатилетний Николка, которого подмастерья «в отсутствие хозяина…посылали … стричь и смеялись, что ему приходилось подниматься на цыпочки, чтобы видеть волосатый затылок дюжего дворника» (1, 141).

Образы двух мальчиков противопоставляются: Николка стремился подражать взрослым: «курил папиросы, сплевывал через зубы, ругался скверными словами и даже хвастался Петьке, что пил водку, но, вероятно, врал» (1, 141). «Петьке было десять лет, он не курил, не пил водки и не ругался, хотя знал очень много скверных слов, и во всех этих отношениях завидовал товарищу» (1, 141).

Писатель подчеркивает, что серая действительность, окружающая юного героя, губительна для ребенка: «Он часто разливал воду или не слыхал резкого крика… и все худел, а на стриженой голове у него пошли нехорошие струпья.

Даже нетребовательные посетители с брезгливостью смотрели на этого худенького веснушчатого мальчика, у которого глаза всегда сонные, а рот полуоткрытый и грязные-прегрязные руки и шея» (1, 141). Леонид Андреев специально изображает своего героя непривлекательным, скорее — отталкивающим, подчеркивая, что Петька словно сливается с окружающим его неприглядным серым миром.

Важно, что такое существование вызывает у ребенка своеобразный безмолвный протест, который выражается в желании оказаться в «другом месте», «о котором он ничего не мог сказать, где оно и какое оно» (1, 143).

В поезде, увозящем мальчишку за город, когда герой получает новые впечатления, «морщинки пропали» (1, 144), а когда Петька жил на даче, он «изумительно помолодел» (1, 146). Автор акцентирует внимание на том, что удаление от мрачного города, от парикмахерской способствует преображению ребенка, возвращению его в нормальное состояние детства.

Реакция юного героя на известие о необходимости возвращаться к своим обязанностям в парикмахерской экспрессивна и неожиданна для взрослых: «он закричал громче самого горластого мужика и начал кататься по земле…худая ручонка его сжималась в кулак и била по руке матери, по земле, по чем попало, чувствуя боль от острых камешком и песчинок, но как будто стараясь еще усилить ее» (1, 147). Петька предстает ранимым существом, загнанным во взрослую жизнь, лишенным общения с природой и сверстниками. Леонид Андреев стремился показать жестокую реальность и её влияние на судьбу маленького человека, который по-детски проявляет себя лишь за городом, на свободе, а в повседневной жизни предстает маленьким стариком. Можно констатировать, что этот рассказ является своеобразной вариацией темы «маленького» во всех смыслах человека.

В пасхальном рассказе «Гостинец» (1901 г.) образ мальчика Сенисты служит цели создания характеристики главного героя Сазонки, мастера-портного, пьяницы. Писатель опять использует прием контраста, подчеркивая разницу между маленьким, больным, одиноким, испуганным Сенистой и здоровым высоким мастером.

Автор дает лишь несколько штрихов описания внешности Сенисты: «большеголовый», с «детским, тоненьким голоском, за который его дразнили «гуслями» (2, 279), «с улыбкой на почерневших, запекшихся губах» (1, 296).

Сениста — сирота, и Сазонка ощущает вину за грубое отношение к мальчику, но так и не осуществляет своего намерения порадовать мальчишку подарком к Пасхе из-за того, что напился в праздник. Воспроизводя печальные мысли кающегося мастера в финале рассказа, Л.

Андреев использует жесткое сравнение: «Умер одинокий, забытый — как щенок, выброшенный на помойку» (1, 302). Мальчик предстает покинутым, заброшенным, не получившим единственного необходимого ему начала накануне смерти — внимания и теплоты.

И в этом произведении ребенок лишен радостей детства, он тоже воспринимается как маленький взрослый: не случайно Сазонка ловит себя на мысли, что его все время тянет называть мальчика по имени и отчеству, хотя это выглядит нелепо. <p>

В рассказах «Петька на даче» и «Гостинец» образы детей занимают разное место в сюжете, но выполняют сходные функции: способствуют созданию картины жестокого мира, в котором дети обречены быть взрослее, страдать из-за несоответствия желаний и возможностей.

В рассказе «Кусака» (1901 г.), посвященном теме одиночества, в центре оказывается образ бездомной дворняги. А выделяющийся детский образ — гимназистка Леля, девочка, пожалевшая собаку.

Леля была первым человеком, кто отнесся к гонимому и озлобленному животному по-доброму: девочка простила Кусаке вырванный клок платья, приласкала её. Но когда летний отдых на даче закончился и пришла пора возвращаться в город, она предала собаку, даже не простилась с ней перед отъездом.

), так и не заплакала, потому что её мама в этот момент заговорила о породистом щенке (для него, несомненно, в отличие от бездомной дворняги, место в квартире найдётся). Автор незаметно подводит нас к мысли, что и эти люди далеки от того, чего ожидает Кусака: они не могут долго сохранять привязанность.

И даже добрая Леля оказывается холодной и расчетливой. В данном произведении образ девочки символизирует мир людей вообще, но самое ужасное заключается в том, что юная героиня уже живет по законам равнодушного мира, она его часть.

В рассказе «В Сабурове» (1899 г.) представлена драматическая история неблагодарности, предательства по отношению к увечному работнику Пармёну Костылину. Повествование ведется от лица автора — стороннего наблюдателя, но периодически в рассказ вторгается дискурс ребёнка.

Единственный персонаж, открыто и последовательно проявляющий симпатию к герою, — юная Санька Гнедых — «весьма требовательная и воинственная девица» (1, 93), которая отличается человечностью и внимательностью, вероятно, потому, что слишком мала и не заражена ещё недоверчивостью и пороками взрослых. Подчёркивая нелюдимость и стеснительность Пермена, Л.

Андреев уточняет: «и только Санька умела вызвать его на разговор и даже на шутку» (1, 94).

Важно, что писатель на протяжении всего рассказа противопоставляет образ маленькой девочки членам её семьи: Гришка открыто проявляет свою жестокость, обижает Пармёна, который многие году помогал семейству, выполняя всю мужскую работу после смерти хозяина; младший брат Митька «делал вид, что не замечает озлобления брата» (1, 96), а Пелагея, опасаясь реакции старшего сына, лишь причитает. Писатель сразу же отмечает причины недоброжелательства юного Гришки: «Но ещё больше, чем к матери, ревновал его Гришка к хозяйству, к дому, безотчётно возмущаясь тем, что какой-то чужак, пришелец, распоряжается, как своим, всем этим добром, идущим от деда, а то и от прадеда» (1, 95). Именно материальные соображения, стремление быть главой в семье определяют негуманное отношение юного героя к Безносому, провоцируют его грубость. Примечательно, что сама мать Пелагея даёт старшему сыну весьма нелестное определение: «Чистый ты, Гришка, змеёныш» (1, 95). Примечательно, что чуть позже маленькая Санька охарактеризует старшего брата очень эмоционально: «У-у… Гришка… Злю-ка-а! (…) Разбойник».

Поведение членов семейства Гнедых перед уходом работника контрастирует с реакцией маленькой Саньки, любившей Пармёна: «Григорий во все эти дни избегал всякого с ним разговора; Пелагея тоже не удерживала… Митька делал вид, что ничего не замечает. Только Санька заревела белугой, узнав, что дядя Безносый уходит. (…) В эту ночь, первую, проведённую без Пармёна, она долго хныкала… Побитая матерью, она наконец заснула, но часто вскрикивала спросонья и стонала» (1, 97).

Но именно эта малышка предстаёт самой сообразительной и мудрой в пасхальную ночь, когда Костылин приходит к ним во двор, а старший брат обвиняет бывшего работника в попытке поджога: «Присутствуя при объяснении Григория с Пармёном, Санька без труда сообразила, что дядя Безносый приходил не поджигать, а разговляться, потому что живет он один и есть ему нечего. Раньше ему есть мамка давала, а теперь кто даст?» (1, 101). Здесь Леонид Андреев использует несобственнопрямую речь, которая полна детских размышлений и словечек, переводя повествование в аспект самого маленького героя разыгравшейся драмы.

Поэтому поступок маленькой Саньки, принесший ему кусок пирога для разговления, способен так тронуть его: «Вместо ожидаемого ответа Пармён подхватил ее на руки и прижал лохматую головёнку к своей рубцеватой, шершавой щеке. Саньке было тепло и хорошо, пока что-то мокрое не поползло по ее шее» (1, 102).

Это специфическое олицетворение с неопределенным местоимением подчеркивает наивность Саньки и детскость самого Пармёна.

В данном рассказе автор утверждает, что именно ребёнок тонко и чутко понимает всё происходящее и делает то, чего Пармён так ждал от взрослых, от людей, с которыми жил и о ком заботился много лет: разделяет с «дядей Безносым» радость Пасхи.

В большинстве произведений Л. Н.

Цитирую по изданию:

1. Андреев, Л. Н. Петька на даче [Текст] / Л. Н. Андреев // Собр. соч.: В 6 т. — М.: Художественная литература, 1990. Т.1.

     Данная статья опубликована в сб.: Национальный и региональный “Космо-Психо-Логос” в художественном мире русских писателей XX века: материалы Международной заочной научной конференции. – Елец: ЕГУ им. И. А. Бунина, 2010. С. 75-80.


© Елена Исаева

Источник: http://elena-isaeva.blogspot.com/2011/01/blog-post_11.html

Гришина Наталья | | Журнал «Литература» № 7/1997

Наталья ГРИШИНА,
школа № 29, г. Орёл

Рассказ «Гостинец» посвящён одной из ведущих проблем андреевского творчества – проблеме нравственного возрождения личности, проблеме ответственности человека за свои поступки.

Поэтому, если учитель не ставит своей целью изучать полностью курс «Литературы родного края», в систему которого входит знакомство не только с произведениями Л.Н. Андреева, но и Н.С. Лескова, И.А. Бунина, то вполне возможно включить знакомство с предлагаемым рассказом в контекст существующей программы по литературе.

Думается, что изучение рассказа «Гостинец» правомерно поставить после обсуждения произведений Л.Н. Толстого «После бала» и В.Г. Короленко «Слепой музыкант», в которых ведущей является тема выбора и нравственного осмысления героем своего пути.<p>

Изучение рассказа «Гостинец» рассчитано на два урока.

ПЕРВЫЙ УРОК<p>

Л.Андреев – великий русский писатель, незаслуженно забытый и поэтому долгое время не изучавшийся в школе. Он прожил не столь длинную жизнь, но много трудностей, испытаний выпало на его долю. Л.

Андреев – один из самых сложных, трудночитаемых писателей, что связано с его мировосприятием, в основе которого лежало неукротимое желание познания смысла жизни. Сам писатель говорил о себе так: “Я, гоняющийся за миражами, отрицающий жизнь и неспособный к покою”.

Неспособность к покою, к размеренной, уравновешенной жизни приводила писателя к противоречиям, крайностям и в жизни, и в творчестве. Но при вечном поиске Л.Андреева нельзя забывать о том, что он хотел познать истину, правду, которая в русском искусстве неотделима от нравственности.

Поэтому проблема поиска человеком своего пути, проблема выбора, которая стоит перед каждым из нас, является для писателя существенной, а значит, и современной.

1-й этап работы над рассказом – выявление его восприятия. Можно предложить ребятам вопросы:<p>

– понравился ли вам рассказ?
– какие эпизоды рассказа наиболее запомнились?<p>

Работа над рассказом может быть проведена в форме беседы. Это преобладающая форма работы. Можно использовать пересказ, монологические высказывания-элементы, составление характеристики героя.

<p>

2-й этап – анализ рассказа и выявление идейного содержания.

Здесь предлагается беседа с опорой на вопросы:<p>

– что за ситуация описывается в рассказе? – кто является главным героем рассказа?

– как ведёт себя Сазонка в больнице по отношению к Сенисте?<p>

Найдите в тексте данный момент (здесь необходимо остановиться на характеристике Сазонки: “Сазонка был солидным мастером и пьяницей”);<p>

– как вы думаете, зачем писатель, констатируя положительные качества героя, тут же снижает их и даёт ему определение “пьяница”?<p>

Этот вопрос должен привести учащихся к мысли о противоречивой природе героя. Сазонка – жалостливый, добрый, отзывчивый человек, хороший мастер, но при этом часто пьёт и не всегда знает меру. Чисто русская черта, свойственная многим героям русской литературы. Одним из ключевых моментов рассказа является сцена игры мальчиков, раскрывающая особенности характера детей и Сазонки. Вопросы:<p>

– как вы думаете, зачем писатель вводит сцену игры?
– как через отношение к больному Сенисте раскрывается сущность детей?<p>

В ходе размышлений над этими вопросами выясняем, что у детей суетное, жалкое представление о счастье. Например, Мишка, для которого понятие “счастье” заключается в пятаке, совсем не чувствует обездоленности и одиночества больного Сенисты. А Сазонка, напротив, всегда помнит о Сенисте, даже во время отдыха. Теперь, опираясь на проделанную работу, стоит остановиться на характеристике поведения героя, цель которой состоит в том, чтобы увидеть, с одной стороны, душевность, доброту Сазонки, а с другой – его стремление к кабаку. Поэтому закономерны вопросы:<p>

– какие две картины, абсолютно противоположные, постоянно возникают в сознании Сазонки?
– какая из картин наиболее сильно влияет на героя?<p>

Данные вопросы помогут учащимся наиболее полно и глубоко осмыслить противоречивую сущность героя.<p>

ВТОРОЙ УРОК

На нём следует обсудить вопросы:

– что обозначает праздник Пасха и что он значит для русского человека?
– почему писатель изображает приход Сазонки к Сенисте на пасхальной неделе, а не в будничный день? Что хотел сказать этим писатель?<p>

Дело в том, что образ православной Пасхи в творчестве Л.

Андреева имеет особое значение. Для андреевских героев Пасха – это момент всеобщего ликования человека и природы, возможность соединения земного и небесного и очищение человека от всего тёмного, низкого и хаотичного.

Пасха – это Воскресение Христа, пожертвовавшего своей жизнью ради миллионов грешников. Поэтому каждый из нас ждёт на Пасху чуда. Пасха – это момент просветления, воспарения человека, его освобождения от своей слабости.

Именно по этой причине пробуждение героя – и нравственное, и физическое – приходится на пасхальную неделю.

Далее беседу ведём, опираясь на следующие вопросы:<p>

– какова была реакция Сазонки на смерть друга? – какие чувства владеют Сазонкой в тот момент?(Необходимо дать понять школьникам, что именно раскаяние, осознание своей вины лежит в основе душевного состояния Сазонки после печальной вести о смерти друга.)

– какие силы – тёмные или светлые – одерживают верх в Сазонке?

На предложенный вопрос возможны два ответа, что, как правило, и наблюдается на уроке.

Но прежде, чем отвечать на него, необходимо остановиться на заключительных строках рассказа и выяснить ответ на вопрос:<p>

– зачем писатель вводит описание гудения колокола? Что это значит? Многие учащиеся отмечают, что в душе Сазонки происходит нравственное очищение после испытанного им чувства глубокой вины.<p>

Следуют вопросы:

– как вы думаете, что символизирует, представляет собой гостинец?
– почему Андреев не пишет, что это был за гостинец конкретно, а даёт описание “каёмчатый платочек”?<p>

Эти вопросы помогут учащимся подойти к осознанию идеи рассказа. Внутреннее содержание гостинца совсем неважно. Суть в том, что Сазонка помнит о больном друге и гостинец является символом измерения человечности героя, его совести.

В результате изучения рассказа мы приходим к таким выводам: рассказ Л.Андреева не случайно называется «Гостинец». Писатель показывает, что в сознании Сазонки, даже в пьяном бреду, постоянно жила мысль о гостинце. Гостинец – это символ неугасшей человечности, совести героя. Сазонка – человек, в котором живут и борются как светлые, так и тёмные силы. Но писатель верит в человека, в победу разумного, нравственного начала, потому что это единственная возможность сохранения и обновления жизни.<p>

Источник: https://lit.1september.ru/article.php?ID=199700701

Краткое содержание рассказов Андреева

Об авторе

Леонид Андреев, родился в обеспеченной семье, в Орловской губернии, в 1871 году. В юном возрасте его отдали в классическую гимназию, где он проявил интерес к литературе. Особенно ему нравились книги зарубежных писателей, в которых рассказывалось о приключениях — Майн Рид, Фенимор Купер и Жюль Верн. А став старше проявил интерес к книгам Толстого, Гартмана и Шопенгауэра.

После окончания школы, он решает поступать на юридический факультет. Сначала он учиться в Петербурге, но из – за отсутствия денег, его отчисляют. Он переводится в Москву.

Московский университет он окончил в 1897 году, устраивается на работу в суд, и иногда пишет в газеты статьи под именем «Джемс Линч». Первый его рассказ вышел в 1898 году, а назывался «Баргамот и Гараська». Этот рассказ понравился Горькому. И Максим Горький оказывает ему помощь, и о Леониде Андрееве узнает широкая публика его произведения приобретают известность.

Через пару лет он печатает ещё один рассказ «Жили-были». После этого он решает жениться на Велигорской, которая была для него музой с 1902 по 1906 года. Живя с ней, он пишет произведения «Красный смех», «Савва», которые посвящает жене. Но в середине 1906 года его жена скончалась, от тяжелой болезни легких, этот удар он перенес трудно. Немного придя в себя, после утраты он пишет рассказ «Иуда Искариот».

Изначально автор с восхищением принял Февральскую революцию. В марте он пишет статью «Памяти погибших за свободу». Но затем он не принял власть советов, и эмигрировал в Финляндию, где и прожил всю жизнь.

Он умер в 48 лет, от порока сердца в 1919 году. Его сначала хоронят в Финляндии, где кроме мамы никто не вспоминает о нем, но в середине XX века его перезахоронили в Санкт – Петербурге на Волковском кладбище.

А его литературное наследие в России было признано в период оттепели. Много произведений автора изучают современные школьники.

Главная » Блог » Праздник андреев краткое содержание

Праздник андреев краткое содержание

Краткое содержание рассказа «Праздник» (Андреев) | Литерагуру

Главный герой Николай Николаевич Качерин «с половины Великого поста почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности». Это была пасха, но он не был ей рад, так как вообще не способен был радоваться в то время. Его тяготило осознание собственной греховности. Качерин был учеником седьмого класса гимназии, но уже имел пристрастие к вину и интимную связь со служанкой Дашей. Учился он плохо, однако его родители не знали об этом и относились к нему лучше, чем он того заслуживал.

«У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно». Мать Николая встретила Меркулова, который только приехал. Он обещал зайти к другу. Но он не сдержал слова и не пришел к Качерину, хотя Николай через Дашу достал красного вина и ждал его весь вечер. Это очень обидело героя, он стал чувствовать одиночество и заброшенность, в то время как другие ощущали праздничное настроение. Все были счастливы, а он – нет. Николай выпил вино в одиночку и начал ненавидеть друга.

Стоит ли жить, когда так ничтожны и подлы люди? Стоит ли думать о себе, о своем достоинстве и жизни, когда ложь и обман царят над миром? Пусть гибнет все! Уже целых две рюмки выпил Качерин и не почувствовал хмеля. Он ходил по комнате, садился и вновь ходил, и хватался руками за грудь и голову. Ему чудилось, что сейчас в них разорвется что-то и кровь потечет из глаз, вместо бесцветных слез. И то проклинал он, то молил, то о мести думал, то о смерти, и уверен был, что никто на свете не терпел таких мучений, как он, и ни к кому не была так безжалостна жизнь и люди.

Так рассуждал Качерин, пока мать не позвала его в церковь. Он нарочно туда пошел, чтобы увидеть контраст между своим подавленным состоянием и всеобщим весельем: Качерин с поразительной ясностью представился самому себе в виде какого-то отверженца, Каина, на котором лежит печать проклятия. Весь мир живых людей и неживых предметов говорил на одном веселом, звучном языке. Качерин один не понимал этого языка и мучился от дикого сознания одиночества». Однако в церкви он видит красивую девушку и влюбляется в нее. Тут же тоска проходит, он проникается атмосферой праздника и больше не мучается. Он передает девушке свечу и падает на колени. «Он не понимал, где он находится, кто стоит возле него, и что поют где-то там, и откуда льется на него так много света. Он не знал, о чем плачет он такими горькими и такими счастливыми слезами, и стыдливо скрывал их, по-детски закрывая лицо руками. Так хорошо и уютно было ему внизу, у людских ног, закрытому со всех сторон. В один могучий и стройный аккорд слилось все, что видели его глаза, ощущала душа: и она, эта девушка, такая милая и чистая, к которой страшно коснуться, как к святыне, и жгучая печаль о себе, порочном и гадком, и страстная, разрывающая сердце мольба о новой, чистой и светлой жизни». Он прижался губами к коричневому платью и ощутил «то светлое, ради которого только и стоит жить на свете». Наступил праздник и для Качерина

Так автор переход из детского возраста в юношескую пору, когда личность человека толком не сформировалась. Этот период проходит бурно, подростки склонны к протестному поведению, не знают, чего хотят, но требуют от мира всего и сразу. Вот и Качерин пьет, плохо учится и заводит роман с Дашей, лишь бы доказать всем свою взрослость и самостоятельность. Даже лучшего друга он выбирает постарше, чтобы казаться солиднее. Меркулов, очевидно, играет роль авторитета, поэтому его предательство так ранило мягкого и все еще по-детски обидчивого героя. Несмотря на свое демонстративное пренебрежение к порядкам и условностям, он все же тяготится чувством вины перед родителями и учителями. Он чувствует, что ведет себя не так, как должно, но не знает, как нужно. Он несчастен, так как мучается неопределенностью своего возраста с нарастающей степенью ответственности, с которой он боится не справиться. Кроме того, Качерин – артистичный мальчик с нежной душой, его страдания наигранны, и он сам понимает это: «И пусть рисуюсь. Ведь я негодяй,- с усмешкой передернул он плечами». Однако сложный подросток так же легко приходит в себя, как и расстраивается. Достаточно одной встречи в церкви, чтобы переубедить его. Мир преображается, вместе с праздником приходит определенность, которую герой находит в стремлении к добру и красоте. Идея Андреева заключается в том, что нужно быть готовым впустить в себя добро и счастье. Герой долгое время сам был виновником своих бед, присоединяясь к той подлости, которую он видит повсюду. Он протестует против нее только словом, а до дела он еще не дорос. Когда же он приходит в церковь, его охватывает загадочная благостная эйфория этого места. Он оставляет свое позерство в стенах своей комнаты и хочет проникнуть в души людей, его окружающих. Он позволяет своему детскому любопытству затмить подростковые кривляния и провести его куда-то вглубь жизни, где есть место счастью и радости. Герой признался себе в том, что рисуется, то есть он мысленно стряхнул с себя эту накипевшую злость на мир и попробовал с этим миром соединиться, понять его, а не ругать. Тут же он впустил в душу светлые чувства, которые ее исцелили.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

literaguru.ru

Леонид Андреев — Праздник

prose_rus_classic Леонид Николаевич Андреев baf3118d-2a83-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Праздник 1900 ru glassy Tibioka FB Tools, FB Editor v2.0 2005-10-03 http://www.leonidandreev.ru/ http://fictionbook.ru BBE3B066-F13A-4DDE-9C1C-D947D32EC975 1.2

version 1.1 — правка документа — Tibioka

Л. Андреев. Мелкие рассказы

Леонид Николаевич Андреев

Праздник

С половины Великого поста Качерин почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности. И хотя оно называлось старым словом «праздник» и для всех других было просто и понятно, Качерину оно казалось новым и загадочным, — таким новым, как сознание своего существования. Последний год Качерину казалось, что он только что появился на свет, и все удивляло и интересовало его, а то, что было раньше и называлось детством, представлялось смешным, веселым и к нему не относящимся. И он помнил момент, когда началась его жизнь. Он сидел в своем классе на уроке и скучал, когда внезапно с удивительной ясностью ему представилось, что вот этот, который сидит на третьей парте, подпер голову рукой и скучает, есть он, Николай Николаевич Качерин, а вот эти — тот, что бормочет с кафедры, и другие, рассевшиеся по партам, — совсем иные люди и иной мир. Представление это было ярко, сильно и мгновенно, и потом Качерин уже не мог вызвать его, хотя часто делал к тому попытки: садился в ту же позу и подпирал голову рукой. Но зато все стало новым и полным загадочности: товарищи, отец и мать, книги и он сам.

Качерин был учеником седьмого класса гимназии, и одни из знакомых, старые, называли его просто «Коля», а все новые звали Николаем Николаевичем. Он был невысокого роста, тоненький и хрупкий, с очень нежным цветом лица и вежливой тихой речью. Усики у него только что стали пробиваться и темной пушистой дорожкой проходили над свежими и красными губами. Родители Качерина были очень богатые люди и имели на одной из главных улиц города свой дом, при котором находился большой, в две десятины сад, громадные сараи и конюшни и даже колодец, из которого вся почти улица брала для себя воду.

У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно и каждую неделю отсылал ему по большому, мелко исписанному письму. Меркулов был старше его двумя годами и с осени находился в юнкерском училище, откуда приезжал только на большие праздники. Имелись у Качерина и враги, по крайней мере, один враг — реалист, с которым он однажды подрался еще маленький, и с тех пор косился при встрече и одно время даже носил в кармане кастет. Была у него и возлюбленная — молодая, красивая и веселая горничная, однажды овладевшая им. В гимназии, дома и у знакомых все считали его очень счастливым юношей, но сам он находил себя глубоко несчастным. И причиной несчастья было то, что он сознавал себя порочным и лживым, а жизнь свою никому и ни на что не нужной. И много неразрешимых вопросов приходило ему в голову и выталкивало оттуда латынь и математику: нужно ли ему жить и зачем? Как сделать, чтобы быть довольным собой и чтобы все любили его? За последнюю учебную четверть он получил две двойки, и это грозило ему оставлением в классе на другой год. И то, что он так плохо учился и скрывал это от родителей, которые с своей стороны добродушно хвалили его, делало его окончательно негодным в его глазах. А если бы еще все, хвалившие его, знали, где он бывает с товарищами и что он делает там!

И надвигавшееся на мир что-то крупное, светлое и немного страшное, называвшееся старым именем «праздник», как будто несло с собой и ответ. И Качерин думал, что не может быть печальным этот ответ, и что обязательно явится некто и скажет, как нужно жить и для чего нужно жить. Будет ли это Меркулов, который приедет к Святой, или кто-нибудь другой, а может быть, даже и не кто-нибудь, а что-нибудь — Качерин не знал, но он ждал.

И праздник наступил.

Праздничное и новое началось с первых дней Страстной недели, но Качерин не сразу почувствовал его. Он ходил в гимназическую церковь, видел там товарищей и учителей, и все это было будничное и старое. Надзиратель, носивший странное название «Глиста», поймал его, когда он курил, и хотел жаловаться инспектору. Все было скучно и серо, и все лица казались тусклыми, и на них не было видно того, что замечалось раньше, — того же ожидания какой-то необычайной радости, как у него. Быть может, на всех влияла дурная погода: на Вербное воскресенье шел снег, а потом три дня стояли холод и слякоть, и нельзя было открыть ни одного окна. Но все же в воздухе носилось что-то раздражающее. На улицах экипажей и людей стало больше, чем всегда, и двигались они быстрее и говорили громче, и все обязательно толковали не о текущем дне, а о том, что они будут делать тогда, на праздниках. Настоящее точно провалилось куда-то, и люди думали об одном будущем.

И когда в пятницу появилось солнце и сразу нагрело и подсушило землю, надвигающийся праздник овладел всем живущим, и Качерин почувствовал его во всем. Но это все было только ожиданием, и раздражало и мучило. Качерин пошел в конюшню, — там кучер и дворник мыли экипажи и чистили лошадей, и были злы и неразговорчивы. Он несколько раз заглядывал на кухню — там происходило что-то необыкновенное. И всегда в будни Качерины ели очень много и хорошо, но теперь все готовили и готовили, и ни до чего из приготовляемого нельзя было касаться, так как оно предназначалось для праздника. И мать и отец уезжали на старенькой пролетке и привозили все новые кульки, и опять уезжали, и по всему дому разносили раздражающий, необычайный запах ванили, свежего теста и яиц. Всюду перед иконами горели лампадки, и нянька ругалась с маленькими детьми и не пускала их в залу и гостиную, где полы были начищены и уже все убрано. Завтрака совсем не было, а обед подали такой плохой, как будто есть теперь совсем было не нужно. Горничная Даша столкнулась с Качериным в буфетной, когда там никого не было, и хотя поцеловала его, но быстро и небрежно. Волосы у нее были не причесаны, и от голых рук шел тот же раздражающий запах ванили.

— Выйди в сад, — сказал Кочерин.

— И ни-ни-ни! — замотала головой Даша. — Вот! — растопырила она руки, показывая, сколько у нее дела.

libking.ru

Леонид Андреев — Праздник

prose_rus_classic Леонид Николаевич Андреев baf3118d-2a83-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Праздник 1900 ru glassy Tibioka FB Tools, FB Editor v2.0 2005-10-03 http://www.leonidandreev.ru/ http://fictionbook.ru BBE3B066-F13A-4DDE-9C1C-D947D32EC975 1.2

version 1.1 — правка документа — Tibioka

Л. Андреев. Мелкие рассказы

Леонид Николаевич Андреев

Праздник

С половины Великого поста Качерин почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности. И хотя оно называлось старым словом «праздник» и для всех других было просто и понятно, Качерину оно казалось новым и загадочным, — таким новым, как сознание своего существования. Последний год Качерину казалось, что он только что появился на свет, и все удивляло и интересовало его, а то, что было раньше и называлось детством, представлялось смешным, веселым и к нему не относящимся. И он помнил момент, когда началась его жизнь. Он сидел в своем классе на уроке и скучал, когда внезапно с удивительной ясностью ему представилось, что вот этот, который сидит на третьей парте, подпер голову рукой и скучает, есть он, Николай Николаевич Качерин, а вот эти — тот, что бормочет с кафедры, и другие, рассевшиеся по партам, — совсем иные люди и иной мир. Представление это было ярко, сильно и мгновенно, и потом Качерин уже не мог вызвать его, хотя часто делал к тому попытки: садился в ту же позу и подпирал голову рукой. Но зато все стало новым и полным загадочности: товарищи, отец и мать, книги и он сам.

Качерин был учеником седьмого класса гимназии, и одни из знакомых, старые, называли его просто «Коля», а все новые звали Николаем Николаевичем. Он был невысокого роста, тоненький и хрупкий, с очень нежным цветом лица и вежливой тихой речью. Усики у него только что стали пробиваться и темной пушистой дорожкой проходили над свежими и красными губами. Родители Качерина были очень богатые люди и имели на одной из главных улиц города свой дом, при котором находился большой, в две десятины сад, громадные сараи и конюшни и даже колодец, из которого вся почти улица брала для себя воду.

У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно и каждую неделю отсылал ему по большому, мелко исписанному письму. Меркулов был старше его двумя годами и с осени находился в юнкерском училище, откуда приезжал только на большие праздники. Имелись у Качерина и враги, по крайней мере, один враг — реалист, с которым он однажды подрался еще маленький, и с тех пор косился при встрече и одно время даже носил в кармане кастет. Была у него и возлюбленная — молодая, красивая и веселая горничная, однажды овладевшая им. В гимназии, дома и у знакомых все считали его очень счастливым юношей, но сам он находил себя глубоко несчастным. И причиной несчастья было то, что он сознавал себя порочным и лживым, а жизнь свою никому и ни на что не нужной. И много неразрешимых вопросов приходило ему в голову и выталкивало оттуда латынь и математику: нужно ли ему жить и зачем? Как сделать, чтобы быть довольным собой и чтобы все любили его? За последнюю учебную четверть он получил две двойки, и это грозило ему оставлением в классе на другой год. И то, что он так плохо учился и скрывал это от родителей, которые с своей стороны добродушно хвалили его, делало его окончательно негодным в его глазах. А если бы еще все, хвалившие его, знали, где он бывает с товарищами и что он делает там!

И надвигавшееся на мир что-то крупное, светлое и немного страшное, называвшееся старым именем «праздник», как будто несло с собой и ответ. И Качерин думал, что не может быть печальным этот ответ, и что обязательно явится некто и скажет, как нужно жить и для чего нужно жить. Будет ли это Меркулов, который приедет к Святой, или кто-нибудь другой, а может быть, даже и не кто-нибудь, а что-нибудь — Качерин не знал, но он ждал.

И праздник наступил.

Праздничное и новое началось с первых дней Страстной недели, но Качерин не сразу почувствовал его. Он ходил в гимназическую церковь, видел там товарищей и учителей, и все это было будничное и старое. Надзиратель, носивший странное название «Глиста», поймал его, когда он курил, и хотел жаловаться инспектору. Все было скучно и серо, и все лица казались тусклыми, и на них не было видно того, что замечалось раньше, — того же ожидания какой-то необычайной радости, как у него. Быть может, на всех влияла дурная погода: на Вербное воскресенье шел снег, а потом три дня стояли холод и слякоть, и нельзя было открыть ни одного окна. Но все же в воздухе носилось что-то раздражающее. На улицах экипажей и людей стало больше, чем всегда, и двигались они быстрее и говорили громче, и все обязательно толковали не о текущем дне, а о том, что они будут делать тогда, на праздниках. Настоящее точно провалилось куда-то, и люди думали об одном будущем.

И когда в пятницу появилось солнце и сразу нагрело и подсушило землю, надвигающийся праздник овладел всем живущим, и Качерин почувствовал его во всем. Но это все было только ожиданием, и раздражало и мучило. Качерин пошел в конюшню, — там кучер и дворник мыли экипажи и чистили лошадей, и были злы и неразговорчивы. Он несколько раз заглядывал на кухню — там происходило что-то необыкновенное. И всегда в будни Качерины ели очень много и хорошо, но теперь все готовили и готовили, и ни до чего из приготовляемого нельзя было касаться, так как оно предназначалось для праздника. И мать и отец уезжали на старенькой пролетке и привозили все новые кульки, и опять уезжали, и по всему дому разносили раздражающий, необычайный запах ванили, свежего теста и яиц. Всюду перед иконами горели лампадки, и нянька ругалась с маленькими детьми и не пускала их в залу и гостиную, где полы были начищены и уже все убрано. Завтрака совсем не было, а обед подали такой плохой, как будто есть теперь совсем было не нужно. Горничная Даша столкнулась с Качериным в буфетной, когда там никого не было, и хотя поцеловала его, но быстро и небрежно. Волосы у нее были не причесаны, и от голых рук шел тот же раздражающий запах ванили.

— Выйди в сад, — сказал Кочерин.

— И ни-ни-ни! — замотала головой Даша. — Вот! — растопырила она руки, показывая, сколько у нее дела.

Качерин вышел в сад, и сад показался ему полным того же страстного ожидания. Около террасы дорожки были уже вычищены и посыпаны желтым песком, но дальше, в глубине сада, было сыро и запущено, как это бывает после зимы. На дорожках лежал, прилипая к земле, прошлогодний лист, темный и промоченный насквозь; в углах у заборов белел нездоровый снег, и из-под него сочились струйки воды, чистой и прозрачной, как слеза. Местами темно-зелеными пучками сидела молодая крапива, и недалеко от нее выглядывал на свет остренький стебелек травы, одинокий и пугливый. Нагретые солнцем скамейки жгли руку, а весь неподвижный воздух казался до густоты насыщенным солнечным теплом, ароматом земли и невидимой молодой зелени. Радостно и тихо было в саду, и отчетливо доносилось с улицы скрипение ворота, поднимающего из колодца бадью. Но Качерин не мог наслаждаться этим покоем, и ему казалось, что сейчас и нельзя делать этого, а нужно ждать того, что называется «праздником». И он переходил от одной скамейки к другой, присаживался ненадолго я снова шел. Так он обошел весь сад, чего-то ожидая и ища, опять побыл в конюшнях и несколько раз выглянул на улицу, точно праздник должен был прийти именно оттуда. И до поздней ночи он ходил по дому и по двору и всем мешал, и всех молча спрашивал: скоро ли, наконец, придет он, ваш праздник?

В субботу днем мать сказала ему:

— Приехал твой Меркулов, сейчас видели его на Московской. Обещал вечером прийти.

Качерин вспыхнул и улыбнулся.

— И я рада, — ответила на его улыбку мать. — Скучать и мешаться не будешь.

Все кругом стало теперь ясно и понятно для Качерина, и он терпеливо стал ожидать, зная, кого он теперь ждет: Меркулова. Он думал о том, что он будет рассказывать своему другу, и ему чудилось, что одного простого рассказа достаточно для того, чтобы распутать и разрешить узел, в который завязалась его жизнь и который минуту назад представлялся неразрешимым. И он сделал приготовления для приема Меркулова: добыл через Дашу бутылку красного вина и две рюмки и все это поставил на окне в своей комнате. В эту минуту он забыл, что одним из пороков, внушавших ему отвращение к себе, была приобретенная в этом году привычка к вину.

mybrary.ru

Леонид Андреев: Праздник

prose_rus_classic Леонид Николаевич Андреев baf3118d-2a83-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Праздник 1900 ru glassy Tibioka FB Tools, FB Editor v2.0 2005-10-03 http://www.leonidandreev.ru/ http://fictionbook.ru BBE3B066-F13A-4DDE-9C1C-D947D32EC975 1.2

version 1.1 — правка документа — Tibioka

Л. Андреев. Мелкие рассказы

Леонид Николаевич Андреев

Праздник

С половины Великого поста Качерин почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности. И хотя оно называлось старым словом «праздник» и для всех других было просто и понятно, Качерину оно казалось новым и загадочным, — таким новым, как сознание своего существования. Последний год Качерину казалось, что он только что появился на свет, и все удивляло и интересовало его, а то, что было раньше и называлось детством, представлялось смешным, веселым и к нему не относящимся. И он помнил момент, когда началась его жизнь. Он сидел в своем классе на уроке и скучал, когда внезапно с удивительной ясностью ему представилось, что вот этот, который сидит на третьей парте, подпер голову рукой и скучает, есть он, Николай Николаевич Качерин, а вот эти — тот, что бормочет с кафедры, и другие, рассевшиеся по партам, — совсем иные люди и иной мир. Представление это было ярко, сильно и мгновенно, и потом Качерин уже не мог вызвать его, хотя часто делал к тому попытки: садился в ту же позу и подпирал голову рукой. Но зато все стало новым и полным загадочности: товарищи, отец и мать, книги и он сам.

Качерин был учеником седьмого класса гимназии, и одни из знакомых, старые, называли его просто «Коля», а все новые звали Николаем Николаевичем. Он был невысокого роста, тоненький и хрупкий, с очень нежным цветом лица и вежливой тихой речью. Усики у него только что стали пробиваться и темной пушистой дорожкой проходили над свежими и красными губами. Родители Качерина были очень богатые люди и имели на одной из главных улиц города свой дом, при котором находился большой, в две десятины сад, громадные сараи и конюшни и даже колодец, из которого вся почти улица брала для себя воду.

У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно и каждую неделю отсылал ему по большому, мелко исписанному письму. Меркулов был старше его двумя годами и с осени находился в юнкерском училище, откуда приезжал только на большие праздники. Имелись у Качерина и враги, по крайней мере, один враг — реалист, с которым он однажды подрался еще маленький, и с тех пор косился при встрече и одно время даже носил в кармане кастет. Была у него и возлюбленная — молодая, красивая и веселая горничная, однажды овладевшая им. В гимназии, дома и у знакомых все считали его очень счастливым юношей, но сам он находил себя глубоко несчастным. И причиной несчастья было то, что он сознавал себя порочным и лживым, а жизнь свою никому и ни на что не нужной. И много неразрешимых вопросов приходило ему в голову и выталкивало оттуда латынь и математику: нужно ли ему жить и зачем? Как сделать, чтобы быть довольным собой и чтобы все любили его? За последнюю учебную четверть он получил две двойки, и это грозило ему оставлением в классе на другой год. И то, что он так плохо учился и скрывал это от родителей, которые с своей стороны добродушно хвалили его, делало его окончательно негодным в его глазах. А если бы еще все, хвалившие его, знали, где он бывает с товарищами и что он делает там!

И надвигавшееся на мир что-то крупное, светлое и немного страшное, называвшееся старым именем «праздник», как будто несло с собой и ответ. И Качерин думал, что не может быть печальным этот ответ, и что обязательно явится некто и скажет, как нужно жить и для чего нужно жить. Будет ли это Меркулов, который приедет к Святой, или кто-нибудь другой, а может быть, даже и не кто-нибудь, а что-нибудь — Качерин не знал, но он ждал.

И праздник наступил.

Праздничное и новое началось с первых дней Страстной недели, но Качерин не сразу почувствовал его. Он ходил в гимназическую церковь, видел там товарищей и учителей, и все это было будничное и старое. Надзиратель, носивший странное название «Глиста», поймал его, когда он курил, и хотел жаловаться инспектору. Все было скучно и серо, и все лица казались тусклыми, и на них не было видно того, что замечалось раньше, — того же ожидания какой-то необычайной радости, как у него. Быть может, на всех влияла дурная погода: на Вербное воскресенье шел снег, а потом три дня стояли холод и слякоть, и нельзя было открыть ни одного окна. Но все же в воздухе носилось что-то раздражающее. На улицах экипажей и людей стало больше, чем всегда, и двигались они быстрее и говорили громче, и все обязательно толковали не о текущем дне, а о том, что они будут делать тогда, на праздниках. Настоящее точно провалилось куда-то, и люди думали об одном будущем.

Читать дальше

libcat.ru

Леонид Андреев — Праздник

prose_rus_classic Леонид Николаевич Андреев baf3118d-2a83-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Праздник 1900 ru glassy Tibioka FB Tools, FB Editor v2.0 2005-10-03 http://www.leonidandreev.ru/ http://fictionbook.ru BBE3B066-F13A-4DDE-9C1C-D947D32EC975 1.2

version 1.1 — правка документа — Tibioka

Л. Андреев. Мелкие рассказы

Леонид Николаевич Андреев

Праздник

С половины Великого поста Качерин почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности. И хотя оно называлось старым словом «праздник» и для всех других было просто и понятно, Качерину оно казалось новым и загадочным, — таким новым, как сознание своего существования. Последний год Качерину казалось, что он только что появился на свет, и все удивляло и интересовало его, а то, что было раньше и называлось детством, представлялось смешным, веселым и к нему не относящимся. И он помнил момент, когда началась его жизнь. Он сидел в своем классе на уроке и скучал, когда внезапно с удивительной ясностью ему представилось, что вот этот, который сидит на третьей парте, подпер голову рукой и скучает, есть он, Николай Николаевич Качерин, а вот эти — тот, что бормочет с кафедры, и другие, рассевшиеся по партам, — совсем иные люди и иной мир. Представление это было ярко, сильно и мгновенно, и потом Качерин уже не мог вызвать его, хотя часто делал к тому попытки: садился в ту же позу и подпирал голову рукой. Но зато все стало новым и полным загадочности: товарищи, отец и мать, книги и он сам.

Качерин был учеником седьмого класса гимназии, и одни из знакомых, старые, называли его просто «Коля», а все новые звали Николаем Николаевичем. Он был невысокого роста, тоненький и хрупкий, с очень нежным цветом лица и вежливой тихой речью. Усики у него только что стали пробиваться и темной пушистой дорожкой проходили над свежими и красными губами. Родители Качерина были очень богатые люди и имели на одной из главных улиц города свой дом, при котором находился большой, в две десятины сад, громадные сараи и конюшни и даже колодец, из которого вся почти улица брала для себя воду.

У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно и каждую неделю отсылал ему по большому, мелко исписанному письму. Меркулов был старше его двумя годами и с осени находился в юнкерском училище, откуда приезжал только на большие праздники. Имелись у Качерина и враги, по крайней мере, один враг — реалист, с которым он однажды подрался еще маленький, и с тех пор косился при встрече и одно время даже носил в кармане кастет. Была у него и возлюбленная — молодая, красивая и веселая горничная, однажды овладевшая им. В гимназии, дома и у знакомых все считали его очень счастливым юношей, но сам он находил себя глубоко несчастным. И причиной несчастья было то, что он сознавал себя порочным и лживым, а жизнь свою никому и ни на что не нужной. И много неразрешимых вопросов приходило ему в голову и выталкивало оттуда латынь и математику: нужно ли ему жить и зачем? Как сделать, чтобы быть довольным собой и чтобы все любили его? За последнюю учебную четверть он получил две двойки, и это грозило ему оставлением в классе на другой год. И то, что он так плохо учился и скрывал это от родителей, которые с своей стороны добродушно хвалили его, делало его окончательно негодным в его глазах. А если бы еще все, хвалившие его, знали, где он бывает с товарищами и что он делает там!

И надвигавшееся на мир что-то крупное, светлое и немного страшное, называвшееся старым именем «праздник», как будто несло с собой и ответ. И Качерин думал, что не может быть печальным этот ответ, и что обязательно явится некто и скажет, как нужно жить и для чего нужно жить. Будет ли это Меркулов, который приедет к Святой, или кто-нибудь другой, а может быть, даже и не кто-нибудь, а что-нибудь — Качерин не знал, но он ждал.

И праздник наступил.

Праздничное и новое началось с первых дней Страстной недели, но Качерин не сразу почувствовал его. Он ходил в гимназическую церковь, видел там товарищей и учителей, и все это было будничное и старое. Надзиратель, носивший странное название «Глиста», поймал его, когда он курил, и хотел жаловаться инспектору. Все было скучно и серо, и все лица казались тусклыми, и на них не было видно того, что замечалось раньше, — того же ожидания какой-то необычайной радости, как у него. Быть может, на всех влияла дурная погода: на Вербное воскресенье шел снег, а потом три дня стояли холод и слякоть, и нельзя было открыть ни одного окна. Но все же в воздухе носилось что-то раздражающее. На улицах экипажей и людей стало больше, чем всегда, и двигались они быстрее и говорили громче, и все обязательно толковали не о текущем дне, а о том, что они будут делать тогда, на праздниках. Настоящее точно провалилось куда-то, и люди думали об одном будущем.

И когда в пятницу появилось солнце и сразу нагрело и подсушило землю, надвигающийся праздник овладел всем живущим, и Качерин почувствовал его во всем. Но это все было только ожиданием, и раздражало и мучило. Качерин пошел в конюшню, — там кучер и дворник мыли экипажи и чистили лошадей, и были злы и неразговорчивы. Он несколько раз заглядывал на кухню — там происходило что-то необыкновенное. И всегда в будни Качерины ели очень много и хорошо, но теперь все готовили и готовили, и ни до чего из приготовляемого нельзя было касаться, так как оно предназначалось для праздника. И мать и отец уезжали на старенькой пролетке и привозили все новые кульки, и опять уезжали, и по всему дому разносили раздражающий, необычайный запах ванили, свежего теста и яиц. Всюду перед иконами горели лампадки, и нянька ругалась с маленькими детьми и не пускала их в залу и гостиную, где полы были начищены и уже все убрано. Завтрака совсем не было, а обед подали такой плохой, как будто есть теперь совсем было не нужно. Горничная Даша столкнулась с Качериным в буфетной, когда там никого не было, и хотя поцеловала его, но быстро и небрежно. Волосы у нее были не причесаны, и от голых рук шел тот же раздражающий запах ванили.

— Выйди в сад, — сказал Кочерин.

— И ни-ни-ни! — замотала головой Даша. — Вот! — растопырила она руки, показывая, сколько у нее дела.

Качерин вышел в сад, и сад показался ему полным того же страстного ожидания. Около террасы дорожки были уже вычищены и посыпаны желтым песком, но дальше, в глубине сада, было сыро и запущено, как это бывает после зимы. На дорожках лежал, прилипая к земле, прошлогодний лист, темный и промоченный насквозь; в углах у заборов белел нездоровый снег, и из-под него сочились струйки воды, чистой и прозрачной, как слеза. Местами темно-зелеными пучками сидела молодая крапива, и недалеко от нее выглядывал на свет остренький стебелек травы, одинокий и пугливый. Нагретые солнцем скамейки жгли руку, а весь неподвижный воздух казался до густоты насыщенным солнечным теплом, ароматом земли и невидимой молодой зелени. Радостно и тихо было в саду, и отчетливо доносилось с улицы скрипение ворота, поднимающего из колодца бадью. Но Качерин не мог наслаждаться этим покоем, и ему казалось, что сейчас и нельзя делать этого, а нужно ждать того, что называется «праздником». И он переходил от одной скамейки к другой, присаживался ненадолго я снова шел. Так он обошел весь сад, чего-то ожидая и ища, опять побыл в конюшнях и несколько раз выглянул на улицу, точно праздник должен был прийти именно оттуда. И до поздней ночи он ходил по дому и по двору и всем мешал, и всех молча спрашивал: скоро ли, наконец, придет он, ваш праздник?

В субботу днем мать сказала ему:

— Приехал твой Меркулов, сейчас видели его на Московской. Обещал вечером прийти.

Качерин вспыхнул и улыбнулся.

— И я рада, — ответила на его улыбку мать. — Скучать и мешаться не будешь.

Все кругом стало теперь ясно и понятно для Качерина, и он терпеливо стал ожидать, зная, кого он теперь ждет: Меркулова. Он думал о том, что он будет рассказывать своему другу, и ему чудилось, что одного простого рассказа достаточно для того, чтобы распутать и разрешить узел, в который завязалась его жизнь и который минуту назад представлялся неразрешимым. И он сделал приготовления для приема Меркулова: добыл через Дашу бутылку красного вина и две рюмки и все это поставил на окне в своей комнате. В эту минуту он забыл, что одним из пороков, внушавших ему отвращение к себе, была приобретенная в этом году привычка к вину.

nice-books.ru

Книга Праздник — читать онлайн. Автор: Андреев Леонид Николаевич. Книги читать онлайн бесплатно без регистрации

С половины Великого поста Качерин почувствовал, что в мир надвигается что-то крупное, светлое и немного страшное в своей торжественности. И хотя оно называлось старым словом «праздник» и для всех других было просто и понятно, Качерину оно казалось новым и загадочным, — таким новым, как сознание своего существования. Последний год Качерину казалось, что он только что появился на свет, и все удивляло и интересовало его, а то, что было раньше и называлось детством, представлялось смешным, веселым и к нему не относящимся. И он помнил момент, когда началась его жизнь. Он сидел в своем классе на уроке и скучал, когда внезапно с удивительной ясностью ему представилось, что вот этот, который сидит на третьей парте, подпер голову рукой и скучает, есть он, Николай Николаевич Качерин, а вот эти — тот, что бормочет с кафедры, и другие, рассевшиеся по партам, — совсем иные люди и иной мир. Представление это было ярко, сильно и мгновенно, и потом Качерин уже не мог вызвать его, хотя часто делал к тому попытки: садился в ту же позу и подпирал голову рукой. Но зато все стало новым и полным загадочности: товарищи, отец и мать, книги и он сам.

Качерин был учеником седьмого класса гимназии, и одни из знакомых, старые, называли его просто «Коля», а все новые звали Николаем Николаевичем. Он был невысокого роста, тоненький и хрупкий, с очень нежным цветом лица и вежливой тихой речью. Усики у него только что стали пробиваться и темной пушистой дорожкой проходили над свежими и красными губами. Родители Качерина были очень богатые люди и имели на одной из главных улиц города свой дом, при котором находился большой, в две десятины сад, громадные сараи и конюшни и даже колодец, из которого вся почти улица брала для себя воду.

У Качерина было много приятелей и один друг, Меркулов, которого он любил горячо и нежно и каждую неделю отсылал ему по большому, мелко исписанному письму. Меркулов был старше его двумя годами и с осени находился в юнкерском училище, откуда приезжал только на большие праздники. Имелись у Качерина и враги, по крайней мере, один враг — реалист, с которым он однажды подрался еще маленький, и с тех пор косился при встрече и одно время даже носил в кармане кастет. Была у него и возлюбленная — молодая, красивая и веселая горничная, однажды овладевшая им. В гимназии, дома и у знакомых все считали его очень счастливым юношей, но сам он находил себя глубоко несчастным. И причиной несчастья было то, что он сознавал себя порочным и лживым, а жизнь свою никому и ни на что не нужной. И много неразрешимых вопросов приходило ему в голову и выталкивало оттуда латынь и математику: нужно ли ему жить и зачем? Как сделать, чтобы быть довольным собой и чтобы все любили его? За последнюю учебную четверть он получил две двойки, и это грозило ему оставлением в классе на другой год. И то, что он так плохо учился и скрывал это от родителей, которые с своей стороны добродушно хвалили его, делало его окончательно негодным в его глазах. А если бы еще все, хвалившие его, знали, где он бывает с товарищами и что он делает там!

И надвигавшееся на мир что-то крупное, светлое и немного страшное, называвшееся старым именем «праздник», как будто несло с собой и ответ. И Качерин думал, что не может быть печальным этот ответ, и что обязательно явится некто и скажет, как нужно жить и для чего нужно жить. Будет ли это Меркулов, который приедет к Святой, или кто-нибудь другой, а может быть, даже и не кто-нибудь, а что-нибудь — Качерин не знал, но он ждал.

И праздник наступил.

II

Праздничное и новое началось с первых дней Страстной недели, но Качерин не сразу почувствовал его. Он ходил в гимназическую церковь, видел там товарищей и учителей, и все это было будничное и старое. Надзиратель, носивший странное название «Глиста», поймал его, когда он курил, и хотел жаловаться инспектору. Все было скучно и серо, и все лица казались тусклыми, и на них не было видно того, что замечалось раньше, — того же ожидания какой-то необычайной радости, как у него. Быть может, на всех влияла дурная погода: на Вербное воскресенье шел снег, а потом три дня стояли холод и слякоть, и нельзя было открыть ни одного окна. Но все же в воздухе носилось что-то раздражающее. На улицах экипажей и людей стало больше, чем всегда, и двигались они быстрее и говорили громче, и все обязательно толковали не о текущем дне, а о том, что они будут делать тогда, на праздниках. Настоящее точно провалилось куда-то, и люди думали об одном будущем.

И когда в пятницу появилось солнце и сразу нагрело и подсушило землю, надвигающийся праздник овладел всем живущим, и Качерин почувствовал его во всем. Но это все было только ожиданием, и раздражало и мучило. Качерин пошел в конюшню, — там кучер и дворник мыли экипажи и чистили лошадей, и были злы и неразговорчивы. Он несколько раз заглядывал на кухню — там происходило что-то необыкновенное. И всегда в будни Качерины ели очень много и хорошо, но теперь все готовили и готовили, и ни до чего из приготовляемого нельзя было касаться, так как оно предназначалось для праздника. И мать и отец уезжали на старенькой пролетке и привозили все новые кульки, и опять уезжали, и по всему дому разносили раздражающий, необычайный запах ванили, свежего теста и яиц. Всюду перед иконами горели лампадки, и нянька ругалась с маленькими детьми и не пускала их в залу и гостиную, где полы были начищены и уже все убрано. Завтрака совсем не было, а обед подали такой плохой, как будто есть теперь совсем было не нужно. Горничная Даша столкнулась с Качериным в буфетной, когда там никого не было, и хотя поцеловала его, но быстро и небрежно. Волосы у нее были не причесаны, и от голых рук шел тот же раздражающий запах ванили.

the-librarian.ru

---

Смотрите также

⭐⭐⭐⭐⭐ «Петька на даче» за 2 минуты и подробно за 9 минут. 

Очень краткий пересказ рассказа «Петька на даче»

Десятилетнего мальчика Петю отдают в ученики местному парикмахеру Осипу Абрамовичу. Мальчика нещадно эксплуатируют, заставляя делать тяжелую работу и грозя наказанием, не дают высыпаться. Он худ и слаб, возле глаз просматриваются тонкие морщинки, постоянно недоедает, ходит грязный. Петьке вся жизнь кажется какой-то не реальной, словно сон. Несмотря на постоянную апатию, мальчик чувствует, что его тянет в другое место, только он сам понять не может куда. Когда Петьку навещает Мать, он просил забрать его, но потом вяло прощался с матерью и снова начинается обыденная жизнь.

Однажды мать забирает мальчика на дачу к господам в Царицыно, где работала кухаркой. В поезде Петька то и дело вертелся у окна – как удивительно менялись картинки за окном. Он никогда не был в деревне, поэтому леса, полянки и речка кажутся ему странными, но интересными. Со временем Петька привыкает к новой жизни. Он уверен, дача — это именно то место, которое хочет его рвущаяся в неизвестность душа.

В деревне мальчик находит друга – гимназиста Митю. Вдвоем они хорошо проводят время, гуляют и рыбачат. У Пети с лица исчезли морщинки, он прибавил в весе и стал по-детски игривым мальчиком. Природа и свобода от обязанностей оживили ребенка.

Но все закончилось внезапно – ему сказали, что пора ехать домой. Сначала Петя устраивает истерику, потом смиряется, покорно и уныло смотря на проплывающие мимо картинки в окне поезда. Оказавшись в парикмахерской, он снова слышит крики Осипа Абрамовича, и, вздрагивая, бежит на зов.  А ночью, шепотом рассказывает напарнику Николке про дачу.

Главные герои и их характеристика:

•  Петька – грустный, меланхоличный и постоянно сонный ученик парикмахера, главный герой рассказа. Не видя в своей жизни радости, ребенок, часто сутулясь, прижимается к окну и наблюдает за улицей. Он отчужден и погружен в себя.

 У него есть напарник Николка. Петя хочет быть похожим на него, но остается самим собою. В Царицыно он ощущает другой мир и понимает, что такое детство. 

Второстепенные герои и их характеристика:

•  Барин  – хозяин кухарки Надежды, Петькиной матери. Сердобольный и добрый человек, жалеющий мальчика.
•  Прокопий и Михайла  – ленивые подмастерья Осипа Абрамовича. В отсутствие хозяина они посылают Николку принимать посетителя и смеются над мальчиком за неудачную стрижку. Прокопий часто пропадает ночью, а днем спит за перегородкой. Михайло читает газеты в поисках знакомых посетителей среди криминальных хроник.
•  Митя  – гимназист из деревни Царицыно, дружелюбный и веселый мальчик, который показал Пете свои игры.
•  Надежда  – Петина мама. Добрая, бедная и одинокая кухарка. Она искренне любит сына, и пытается заботиться о его благополучии. Отдает  Петю на службу Осипу Абрамовичу в надежде, что он поставит его на ноги.
•  Осип Абрамович  – строгий попечитель Пети, равнодушный и черствый человек, требующий от мальчика мгновенного выполнения приказаний и часто наказывающий его без повода.
•  Николка  – дерзкий подросток с плохими манерами поведения. Он давно работает у Осипа Абрамовича, и вот-вот должен стать подмастерьем. Николка хвастается Пете пошлыми историями о посетителях парикмахерской, курит и пьет водку. Слушая его, Петя делает вывод, что Николка разочарованный в жизни человек, в душе которого живет больной ребенок. Когда к мальчику приходит мама, Николка чувствует обиду и тоску, потому что у него нет матери.

Краткое содержание рассказа «Петька на даче» подробно

Десятилетний Петька работает в парикмахерской Осипа Абрамовича. Цирюльня расположена в квартале домов, где есть «дешевый разврат». В грязной комнате стрижется неприхотливый контингент – обслуживающий господ персонал и «а-ля красавцы» местные щеголи.

Петька – самый младший из прислужников Осипа Абрамовича. На него чаше всех кричат. Вместе с ним, в парикмахерской служит Николка – ученик, который скоро станет подмастерье. Мальчик на три года старше, курит папиросы, ругается матом, врет, что пробовал водку, и старается казаться взрослым. Ему подмастерья Михайла и Прокопий доверяют стрижку простаков. Наедине с Петей, Николка становился добрым и учил мальчика азам парикмахерского мастерства.

Часто они вдвоем сидят окна, рядом с восковым женским бюстом, и наблюдают за утренней жизнью бульвара. Николка рассказывает пошлые истории о знакомых ему обитателях улицы, и, скалясь, смеется над ними. Петьке кажется, что друг очень умный и жутко хочется быть таким же. Но сейчас мальчик мечтает о другом месте.

Дни в парикмахерской проходят однообразно и скучно. В любое время года мальчик видел одно и то же. Два зеркала – кривое, и с трещиной, картину с двумя голыми женщинами, рыжими от копоти керосиновой лампы. Каждый день Петя слышал один и тот же крик: «Мальчик, воды!» И он бесконечно подавал эту воду, без праздников и выходных. По воскресеньям, когда парикмахерская не работала, он долго сидит на стуле, погруженный то ли в дремоту, то ли в тяжелые мысли.

Происходящее вокруг Пете казалось длинным сном. Мальчик худел, часто не слышал крика или разливал воду. Его неопрятный вид вызывал у посетителей лишь брезгливость. Да и он сам не знал, как назвать свое состояние. Ему хотелось в другое место, но он не понимал куда именно.

Петю иногда навещает мать – кухарка Надежда. Он лениво ест ее сладости и просит забрать его из парикмахерской. Но потом он забывает о просьбе и равнодушно уходит от матери, не интересуясь, когда она еще придет. А Надежда воспринимала сына как дурачка, с горем думая, что у него не все ладно с головой.

Долго ли так живет он, Петя не задумывался. Но однажды приехала мать. Поговорив с Осипом Абрамовичем, она сказала мальчику, что он едет в Царицыно, на дачу к ее господам. Петька понял, что дача – это есть то место, о котором он мечтал и стал торопить мать, не обращая внимания на Николку, стоявшего рядом. Дерзкий ученик парикмахера зло смотрел на Надежду, но в глазах его заметна тоска – у него не было матери, которая бы отвезла на дачу.

Вокзал встретил их разноголосым откликом и грохотом поездов. Когда Петька с мамой сели в вагон, он прилип к окну, рассматривая город. Через стекло поле казалось странным, лес – травою, а небо – широким и ясным. Мальчик метался из одной на другую сторону вагона, доверчиво прикасаясь грязными руками к улыбающимся ему вслед пассажирам. Один из попутчиков, читающий газету, неприязненно посмотрел на мальчика. Надежда поспешила оправдаться:

 – Первый раз едет, интересно ему…

В ответ пассажир пробурчал согласие и уткнулся в газету. Мать Пети еще хотела объяснить угрюмому дядьке, что сын три года служит в подмастерьях, потому как она, слабая и одинокая женщина, не сможет его поднять сама. Но взглянув на злое лицо господина, она оставила эту мысль при себе.

Поезд промчался мимо кочковатой темно-зеленой равнины с серыми домиками по краю, затем взлетел на мост и повис над голубой гладью реки. Петька вздрогнул от неожиданности, но сразу же прильнул к окну, словно боясь потерять волшебство мгновения. Лицо мальчика изменилось – теперь он не казался сонным и растрепанным, под глазами исчезли морщинки, а взгляд сиял озорными блестками.

Первые два дня на даче буквально сбили с ног богатством впечатлений, смяв робкую маленькую душонку Петьки. Современный дикарь, воспитанный каменными объятиями города, почувствовал себя бессильным перед живой природой. Он боялся бесконечного, темного, шумного леса и светлых, зеленых полянок. Мальчик волновался и радовался, бледнел и вздрагивал, прогуливаясь по лесистым берегам пруда.

Первое время он возвращался к матери. Барин спрашивал, нравится ли ему на даче. Конфузливо улыбаясь, мальчик отвечал:

 – Хорошо.

Через пару дней Петька уже был в полном соглашении с природой. И содействовал ему в этом гимназист Митя из Старого Царицына. Он рыбачил на речке, когда увидел Петьку. Мальчики быстро нашли общий язык и подружились. Сначала они рыбачили, затем пошли купаться. Петька не умел плавать, боялся заходить в воду. А когда зашел, не хотел вылезать. Он смешно бил поводе руками, делая вид что плавает, захлебывался, поднимая брызги, и был похож на щенка, попавшего в воду впервые.

По задумке неистощимого на приключения Мити, мальчики исследовали руины старого замка – сидели на разрушенной деревьями крыше или бродили среди обломков какого-то здания. Промеж каменистых груд росла молодая рябина, а в оконных амбразурах чудились страшные рожи. Петька чувствовал себя на господской даче как дома, совсем позабыл о существовании Осипа Абрамовича и его парикмахерской.

Надежда радовалась. Ей казалось, что сын растолстел, потому что она его много кормит. Но Петька ел мало – ему просто некогда было жевать, нужно успеть выкупаться, нарезать удочки из орешника, выкопать червей. Мальчик бегал босой, что в тысячу раз приятнее, чем тянуть на себе сапоги с толстыми подошвами. Свою поддержанную курточку он снял, и сразу внешне помолодел. Надевал он ее вечером, когда ходил на плотину наблюдать за катающимися в лодках господами.

В конце недели вечером барин из города привез письмо для Надежды и прочитал его ей. Она заплакала, растирая сажу на лице передником. По отрывистым фразам можно было понять, что разговор идет за Петьку.  В это время сам Петька играл на заднем дворе в «классики».

Из дома вышел барин, подошел к мальчику и положил ему руку на плечо:

– Надо ехать, брат.

Петька молча и конфузливо улыбнулся. Барин подумал, что мальчишка «чудак»:

– Ехать надо, братец – повторился он.

Мальчик продолжал улыбаться. Подошла Надежда и подтвердила слова барина:

– Надобно ехать, сынок, к хозяину твоему – Осипу Абрамовичу.

У Петьки во рту разом все пересохло, и язык двигался с трудом. Он забыл про город, а место, куда так хотелось уже найдено.

– А рыбу на завтра ловить? Вон и удочка здесь…..

– Требует приехать. Говорит, Прокопий заболел, народ не ходит. Ты не горюй – он добрый, может опять отпустит.

Но Петька не плакал, он просто не понимал. Вот реальная удочка и призрачный Осип Абрамович. Постепенно мысли стали проясняться. Наступило перемещение, и невысохшая удочка превращалась в призрак, а Осип Абрамович становился осязаемым.

Вдруг Петька закричал так громко, как не кричал самый горластый мужик. Мальчик упал и стал кататься телом на земле. Его крик и поступок удивил мать и расстроил барина. Чуть позже, когда он успокоился, барин сказал барыне:

– Я тебе говорил, детское горе непродолжительное.

– Но так жалко мальчонку… – ответила она.

– Ты права, они ужасно живут. Но есть те, кто живет еще хуже.

На следующее утро поездом Петька ехал в город. Мимо проплывали седые от росы зеленые поля, но он не бегал по окнам, пытаясь разглядеть пейзажи. Мальчик тихо и спокойно сидел, смиренно сложив руки на коленях. Его старая поношенная куртка облегла худое тело, а в глазах появилась все та же сонливость и апатия. Вот мелькнула платформа и поезд остановился. Надежда с сыном вышли на перрон, и жадный город приготовился поглотить очередную жертву.

Перед дверью парикмахерской мальчик тихо попросил мать спрятать удочку. Снова в душной и грязной комнате звучал отрывистый крик «Мальчик, воды!» и посетители наблюдали, как протягивается рука к подзеркальнику под грозный шепот «Ну погоди!». Это означало, что вечно сонный мальчик опять разлил воду.

Ночами, из места, где спали Петька с Николкой, слышался детский голосок, увлеченно рассказывающий о даче и том, чего не было, никто не видел и не слышал. В тихом молчании изредка вскрикивал энергичный голос «Эх, черти, чтоб им повылазило!» да мощно громыхал на улице мимо проезжающий обоз.

Кратко об истории создания произведения

Проза Леонида Николаевича Андреева, создаваемая им на границе XIX-XX веков, буквально пронизана чувственной остротой, заставляя читателя сопереживать литературным персонажам.

Рассказ «Петька на даче» — яркая иллюстрация беспросветной жизни детей бедняков, написан в1899 году и впервые опубликован в «Журнале для всех». Это история из детства одного модного парикмахера Москвы И. Андреева, рассказанная автору им лично.