Медвежий праздник история

 Медвежий праздник (манс. яны пике — «большие пляски», нивх, чхыф леранд — «медвежья игра») — комплекс обрядов, связанных с культом медведя.

 Обряды сопровождаются игрой на музыкальных инструментах, ритуальными и развлекательными плясками, пением. Условно медвежий праздник состоит из нескольких частей: ритуальной, с соблюдением всех правил и запретов охоты или инсценированной охоты на выращенного для этого медведя (иногда — хранение медвежьей шкуры для праздника), с соблюдением правил, запретов и ритуалов свежевания его, доставки освежеванной туши и шкуры с головой в селение, где медведя встречали как гостя, одаривали его и угощали, извинительных обрядов (отведение вины за убийство на «русское ружье», а за поедание мяса — на ворон); воспевания зверя как предка рода, фратрии или родственника (медвежий фольклор); звериных и птичьих плясок, драматических сценок и инсценировок, в некоторых случаях — и спортивных состязаний; ритуального приготовления медвежьего мяса и трапезы; обрядов захоронения костей, черепа, призванных возродить медведя; хранения шкуры, черепа, норки (части морды), губ и лап в качестве священных. Существуют мифы о том, как зародились ритуалы медвежьего праздника. В эвенкийском мифе рассказывается о девушке, которая пошла в лес, упала в берлогу к медведю и провела там зиму. Весной она вернулась к родителям и родила медвежонка, которого они воспитали. Позже девушка вышла замуж за человека и родила мальчика. Оба брата выросли и решили померяться силами. Младший брат — человек убил старшего — медведя. Умирая, медведь поведал, как надо на него охотиться и как хоронить. В мифе хантов и манси медведица, съевшая растение порше и родившая двух медвежат и девочку, говорит дочери: «Завтра придут люди. Меня, твоего брата и сестру они убьют, а тебя возьмут с собою. Когда люди будут варить мое мясо, ты, смотри, не ешь, а к ночи приходи к заднему углу дома». Так и случилось. В условленном месте девушка встретила мать-медведицу, которая три ночи наставляла ее, как надо себя вести и как поступить с мясом и костями.

Охотники

У кетов Кайгусь-медведь хочет жениться на девушке и похищает ее. Но его преследуют, он отпускает девушку и рассказывает ей, что надо делать для его возрождения после смерти. Культ медведя (особое отношение, поклонение, служение ему) характерен для всех народов Севера, медвежий праздник — лишь для части из них. Условно можно выделить три основных варианта медвежьего праздника: 1 — общего характера (условно), свойственный эвенкам, эвенам, кетам, северным якутам и др., 2 — обско-угорский (у хантов и манси), 3 — амуро-сахалинский (у нивхов, ульчей, удэгейцев, орочей, ороков). Первый вариант наиболее ярко представлен у эвенков и кетов. Он приурочен к охоте на медведя, и главное в нем — трапеза. Медвежье мясо едят ночами в течение всего праздника (до трех дней), а в промежутках между приемами пищи устраивают танцы, игры, поют. У эвенков медведя убивал старший из охотников, а свежевал свойственник (нимак). Снимая шкуру с головы медведя вместе с шейными позвонками, приговаривали: «Дед (бабка), шубу снимать станем, много муравьев бегает, они кусаться станут». Отделяли сало, делили его между семьями, тушу доставляли в селение на нартах, которые затем ломали. В селении продолжали свежевать добытого зверя: отрезали голову, вынимали легкие, сердце, печень, глаза, вырезали уши, язык, нос, половые органы (их хранили до окончания праздника). Чтобы приобрести свойства медведя, нимак — родственник охотника — съедал сырое мясо. У большого дерева разводили костры. В первый день варили шейную часть. Молодежь играла, плясала и водила хороводы. В полночь «крик ворона» возвещал начало трапезы. Ели молча у костра и расходились. На второй день варили мелко нарезанные сердце и внутренности, в других котлах — мясо. Молодежь снова развлекалась, водила хороводы. После полуночи опять раздавался «крик ворона», все отвечали «птице», мазали лица сажей и, называя друг друга оли — ворон, садились вокруг костра. Нимак раздавал ложки и пускал сосуд с сердцем и внутренностями по кругу. Медвежье мясо ели, разойдясь по чумам. На третий день продолжали варить мясо и проводили обряды с головой, половыми органами медведя, мясо с головы съедали в полночь. Череп завертывали в бересту и хоронили. Шкуру медведя получал нимак (в ответ он дарил охотнику оленя), ее окуривали и хранили в семье вместе со святынями. Лапу вешали в чуме как талисман или отдавали шаману для изготовления колотушки. У хантов и манси медвежьи праздники были не только спорадические (по случаю удачной охоты на медведя), но и периодические

В далеком прошлом, когда убивать медведя, предка фратрии Пор, и есть его мясо запрещалось, очевидно, проводили только периодические праздники, на которые допускали лишь членов фратрии Пор. Со временем, когда запреты ослабли, на празднике позволяли присутствовать чужеродцам, а позднее — и иноплеменникам. Для возрождения зверя и отведения вины стали добывать медведя, съедать его мясо и проводить спорадические медвежьи праздники. Периодические праздники — «медвежьи игры» — устраивали зимой в течение семи лет, с последующим семилетним перерывом. Начинались они в декабре, с периода зимнего солнцестояния, а заканчивались в марте, в период весеннего равноденствия. Сначала «играли» подряд четыре ночи, затем через 5 — 7 дней перерыва в течение января и февраля — по 1 — 2 ночи, по мере того как из окрестных селений собирался народ. В начале марта «играли» семь ночей, перед полнолунием «игры» завершались. Праздник проходил в центре фратрии Пор — д. Вежакоры на Оби. Медведя представляла его шкура, которую обычно хранили в священном амбаре. Первая часть праздника включала песни, сказания о медведе и о происхождении людей Пор, танцы предков. В «медвежьих песнях» рассказывалось о происхождении медведя, установлении обрядов. Затем следовала священная часть — «призывные песни» и «птичьи танцы», во время которых обращались к общим божествам, вызывали предков, мужчины исполняли танцы с саблями или мечами. Впрочем, песни и интерме¬дии также поручали исполнять мужчинам, одетым в специальные костюмы (лисицы, петуха, журавля и др.), с берестяными и деревянными масками на лицах. Костюмы и аксессуары праздника (сабли, мечи и др.) хранили в священном амбаре или в специальном общественном доме — «танцевальной избе». В последнюю ночь праздника разыгрывали священные представления, изображая главных духов -Большого духа, Калтащ-экву, Мир Сусне хума, исполняли посвященные им танцы. Традиционные пляски и интермедии изображали противоборство медведя, предка фратрии Пор, и Журавля, представляющего фратрию Мось.

Участники праздника

На медведя и всех присутствующих нападали также комары, филин, огненная лисица, ворон. Танец огненной лисицы исполняли в зимней одежде, к которой привязывали хвост из соломы. Во время танца хвост поджигали — это должно было привести к очищению помещения и участников праздника. Танцевали и пели под аккомпанемент пятиструнного музыкального инструмента сангулътапа. Заключительный эпизод праздника — приход семи лесных духов — мэнквов (духи фратрии Пор) за искупительной жертвой в виде двух деревянных фигурок мужчины и женщины. Их уносили в тайное святилище и сжигали. Позднее этот обряд принял форму кукольного представления. Куклы выступали антагонистами медведя, и гибель куклы, которой заканчивался спектакль, воспринималась как искупительная жертва. Если убивали медведя, то медвежий праздник обских угров длился пять ночей, если медведицу — четыре, а если медвежонка — то 2 — 3 ночи (столько же исполнялось и «медвежьих песен» в начале праздника). Спорадический праздник являлся сокращенным вариантом периодического. В нем было больше развлекательных элементов. Когда тушу медведя привозили в селение, устраивали обряд очищения: летом всех обливали водой, зимой обсыпали снегом.

Праздник проходил в доме охотника, добывшего медведя. Шкуру с головой и лапами укладывали в переднем углу на столе в жертвенной позе — голова положена на вытянутые лапы. Голову медведицы покрывали платком, на глаза клали кружки из бересты или монеты, лапы украшали кольцами, ленточками. Перед головой ставили уго¬щения, фигурки из теста, изображавшие жертвенных оленей (раньше приносили в жертву оленей и лошадей), для окуривания — дымящуюся чагу. Все, кто приходил на празднование, кланялись медведю, целовали его лапу (женщины — через платок). На празднике пели песни о медведе, его жизни в лесу, о том, как его добывали. Важное место занимали обряды «отречения»: охотники обращались к медведю и говорили, что они не виноваты в его смерти. Сначала вина отводилась на членов фратрии Мось, позднее — на иноплеменников («виновато русское оружие»). В течение нескольких ночей исполняли медвежий фольклор, танцы, песни и представления — инсценировки в масках (тули лап). Они имели как сакральное, так и развлекательное значение. Все роли, в том числе и женские, исполняли мужчины. Женщины танцевали, закрыв от медведя лица и руки большим платком. Назидательно-сатирический характер носили сценки, изображавшие хвастунов, трусов, воров, лентяев, нерях. Объектом интермедии мог стать любой человек, в том числе присутствующий на празднике. Никто не обижался на актеров. Тем бо¬лее что всем известные актеры были как бы анонимны: когда после представления и переодевания они возвращались в дом, хозяин спрашивал их: «Люди здесь веселились, где вы были весь вечер?» На что они отвечали: «Нам это совершенно не известно: мы все время крепко спали».

Кульминация праздника — представление с тряпичными куклами, укрепленными на ногах лежащего на спине арти¬ста, либо с деревянными фигурками, которыми управлял музыкант, играющий на сангультапе. Мясо медведя ели лишь в последнюю ночь праздника. Варили его только мужчины, в особом месте и в специальных котлах. Ели руками или особыми палочками (нельзя было использовать металлические предметы), кости разделяли по суставам. Мужчины ели мясо от передней части туши, женщины — от задней. (Голову, лапы и сердце варили мужчины позже, в лесу, и ели отдельно). Во время еды каркали по-вороньи, отводя от себя вину. Говорили: «Вороны пришли, вороны едят». Очищались: обливались водой, зажигая стружки, ртом захватывали пламя, проводили руками над огнем, лезвием ножа постукивали по зубам. После этого человек с горящим трутом обходил все углы жилища и кричал по-птичьи; открывал дверь, «выгоняя» птиц на улицу, — дом очищался от нарушителей запрета. Затем гасили свет и делали вид, что засыпают. Раздавался голос: «К верхнему духу поднимается» (медведь). Кости медведя хоронили в лесу или озере, череп вешали на высокий пень или хранили завернутым в платок в священном сундуке. Амуро-сахалинский медвежий праздник также устраивали периодически или по случаю удачной охоты на медведя. Наиболее ярко он представлен у нивхов. В охоте на медведя участвовали члены рода во главе со старейшим охотником. Он садился на спину убитого медведя и кри¬чал: «У-у-у-у!» три раза, если убит был самец, и четыре — если медведица. Чтобы задобрить зверя, в его левое ухо клали табак. Освежевав тушу, доставляли в селение — везли головой вперед, предупреждая сородичей криком. Женщины встречали медведя игрой на музыкальном бревне. Тушу клали в амбар, шкуру с головой — на помост, где уже хранились кости, черепа, половые органы добытых ранее медведей. Тут же складывали охотничье снаряжение. Ставили всевозможные угощения, жареное мясо медведя раздавали присутствующим. Трапеза сопровождалась игрой на музыкальном бревне.

Гораздо больше у амурских народов разработан ритуал пе¬риодического медвежьего праздника — с выращенным в клетке медведем, который проводили в январе — феврале, в период полнолуния. С одной стороны, он был связан с промысловым культом (сопровождался обрядом кормления хозяев земли, леса и гор), с другой — с поминками по умершему родственнику, душа которого якобы перешла в медведя. Медвежонка, найденного в лесу, выращивали три года в клетке. Хозяйка первое время даже кормила его грудью, называя «сынок». Праздник делился на несколько этапов: 1 — изготовление священных стружек инау, 2 — убиение медведя, 3 — водворение головы зверя на помост, 4 — кормление медвежьим мясом гостей, 5 — принесение в жертву собак, 6 — разъезд гостей. В назначенный день хозяин медведя наливал вино домашнему духу и обращался к нему с просьбой извинить за то, что не может больше держать медведя, хотя все время обращался с ним хорошо. Затем с гостями он шел к клетке и угощал животное. Медведя водили по селению, его радостно встречали в каждом доме, угощали рыбой, специальным студнем из рыбьей кожи, вином, кланялись ему — это должно было принести благополучие дому. Под звуки музыкального бревна все плясали, пантомимой изображая будущее путешествие медведя к прародителям. Убивал медведя зять (или зятья) на специально подготовленной площадке («стрельбище»). Медведя свежевали, шкуру с головой спускали в дом через дымовое отверстие. В жертву приносили собак. Начинали угощаться приготовленными блюдами. Между трапезами устраивали танцы, гонки на собаках, фехтование на палках, стрельбу из луков, женщины играли на музыкальном бревне. На огне, разведенном с помощью родового огнива, варили медвежье мясо, вынимали его специальным черпаком с изображением медведя, подавали в деревянных ковшах, сделанных к празднованию. Медвежью голову и мясо украшали стружками инау. Кости собирали и отдавали хозяевам, прикрепляя к ним какой-либо дар (копье, нож, ремень, даже собак, женщины — чашку с едой). Все дары вместе с костями якобы отсылались «лесным людям» — медведям. Перед окончанием праздника старики сидели целую ночь около черепа медведя, ели ритуальные кушанья и разговаривали с ним. Черепа хранили в амбаре или на дереве, весной и осенью, начиная промысел, «кормили» их. Медвежий праздник народов Севера соединил в себе элементы тотемизма (обряды возрождения медведя — предка и хозяина зверей) и промыслового культа. В нем также нашел отражение широко распространенный миф об умирающем и воскресающем звере.

Источник

История

Т. А. Молданова

Из истории возрождения хантыйского медвежьего праздника в Ханты-Мансийском автономном округе – Югре [1]

Медвежий праздник [2] – существенная часть более широкого понятия «культ медведя», который в древности имел распространение у многих народов таёжной зоны Евразии и Америки. Культу медведя и медвежьему празднику посвящено значительное количество исследований. Наиболее полный анализ литературы предоставлен в работах З. П. Соколовой [2002, 2009]. Этим автором к медвежьему празднику причислен цикл обрядовых действий, относящихся к извинительным и умилостивительным церемониям, включающим в себя развлечение медведя [Соколова, 2002, с. 41]. По мнению исследователей, медвежий праздник обских угров (хантов и манси) – достаточно сложный комплекс обрядовых действий, песнопений, связанных с поклонением духам-покровителям и т.д., проводимых по определённому сценарию в течение нескольких дней [Васильев, 1948; Лукина, 1990; Соколова, 2002; Молданов, 2002; и мн. др.]. Согласно традиции, ритуальные действия по отношению к медведю начинаются с момента нахождения берлоги или с факта добычи зверя. Однако для проведения наиболее массовой части обряда, которую в настоящее время и определяют как медвежьи игрища, необходима соответствующая подготовка, поэтому как в традиционной культуре, так и в настоящее время для этого праздника устанавливается конкретная дата. В годы Советской власти медвежьи игрища находились под идеологическим запретом. Как известно, в период образования Остяко-Вогульского национального округа [3] культурная политика органов власти в отношении остяков и вогулов заключалась в борьбе с религиозными воззрениями туземцев, ликвидацией их культурной отсталости. В 1957 г. в г. Ханты-Мансийске создан окружной Дом народного творчества, а в 1958 г. на его базе проведён первый окружной смотр национальной [4] художественной самодеятельности. Как пишут сотрудники Государственного архива Ханты-Мансийского автономного округа – Югры, «отличительной чертой того периода была всеобъемлющая цензура» [ИКЮАД]. Следовательно, о фольклорных произведениях, связанных с теми или иными религиозными культами, не могло быть и речи. Медвежий праздник вплоть до конца 1950-х гг. находился под жёстким запретом, хотя тайно он проводился. В 1972 г. в округе впервые был проведён окружной фестиваль народного творчества и фольклора. Работниками культуры фольклор понимался как зрелищное самодеятельное творчество без привязки к определённому языку или к конкретной культуре. Поэтому аутентичные произведения фольклора, как и прежде, не вписывались в систему ценностей официальной культуры. А медвежьи игрища всё ещё находились под запретом, но уже не таким жёстким, как ранее. В этот период появляются и иные веяния, например, сотрудники окружного научно-методического Центра народного творчества и культпросветработы для записи хантыйского и мансийского фольклора проводят экспедиции в так называемые глубинки. В последующем записанные фольклорные произведения предполагалось обработать и затем применять в репертуарах самодеятельных коллективов. Здесь важно то, что в округе впервые начинает аккумулироваться фонд фольклорных произведений, в том числе впервые записываются произведения из репертуара медвежьих игрищ [5] . Конец 1980-х гг. – особый период в истории обско-угорских народов. Эта особенность связана с тем, что в корне меняется официальный статус традиционных культур. Они стали именоваться «уникальными», «самобытными», начали получать поддержку официальных органов власти. Для национальной интеллигенции, вышедшей из традиционной среды, данный этап стал возможностью выразить собственное понимание ценностей своей культуры, в том числе фольклора. Именно в этот период в г. Ханты-Мансийске как альтернатива официально существовавшим «безъязычным», «безэтничным» коллективам создаются фольклорные ансамбли из носителей хантыйского языка («Аранг мощнэ», «Ешак най» [6] ). Фольклорный отдел окружного Центра народного творчества и культпросветработы (руководитель Е.Д. Айпин) заключает договор с Новосибирской государственной консерваторией (группа Ю.И. Шейкина [7] ). Специалисты консерватории систематизировали фольклорный фонд, а также совместно с сотрудниками фольклорного отдела совершали поездки для профессиональной записи фольклора. С 1988 по 1991 г. состоялось пять музыкально-этнографических экспедиций [Волдина, 2002, с. 91–92]. Именно в этот период было зафиксировано большое количество произведений из репертуара медвежьих игрищ. По мере сбора информации выявилось, что носителей фольклора медвежьего праздника, как у восточных, так и у северных хантов достаточно. Однако они проживают весьма разрозненно. В 1988 г. по инициативе представителей национальной интеллигенции Ю. Н. Шесталова, Е. Д. Айпина «с целью сохранения культур коренных народов Ханты-Мансийского автономного округа» была создана самостоятельная структура – Окружной дом народного творчества народов Севера [8] . В год создания вышеназванного учреждения для проведения медвежьих игрищ Е. Д. Айпин собрал исполнителей игрищ восточных хантов в стойбище на р. Аган. Ведущими исполнителями являлись Д. Р. Айпин, И. С. Сопочин, П. К. Купландеев. Обрядовый праздник длился пять дней и записывался на видеопленку специалистами из Эстонии под руководством Леннарта Мери [9] . Впоследствии, в 1989 г. ими создан фильм «Сыновья Торума», который является этнографической документацией медвежьего праздника (режиссер Леннарт Мери). Однако по сей день песни и драматические сценки этого праздника не опубликованы. В том же 1988 г. носители фольклорных традиций как восточных, так и северных хантов были собраны в Ханты-Мансийске в Этнографическом музее под открытым небом «Торум Маа» [10] . Совместить две различные традиции локальных групп хантов в то время казалось делом невозможным, по этой причине праздник состоял из двух независимых друг от друга частей. Поэтому говорить о полноценном ритуале не представляется верным. Ведущим исполнителем восточных игрищ был П. К. Купландеев, северных – П. И. Юхлымов, С. И. Юхлымов, Д. Н. Тарлин. Материалы засняты на фото- и кинопленку А. Н. Михалёвым, оператором, приглашённым для этой цели из г. Томска [11] . По сведениям К. А. Сагалаева, представителями студии «Визан» А. Н. Михалёвым и В. В. Шубиным созданы фильмы «Медвежий праздник Сургутского района» и «Медвежий праздник Берёзовского района» [Сагалаев, 2014, с. 97]. Из публикации не вполне понятно, какие медвежьи игрища положены в основу этих фильмов. Почти весь состав исполнителей был вывезен в Москву на II Международный фольклорный фестиваль, где были показаны отдельные сценки из медвежьего праздника. В данном случае можно говорить о том, что впервые на уровне России округ был представлен аутентичным фольклором, это произошло стихийно [12] 1991 г. – следующий этап возрождения хантыйских медвежьих игрищ. Ритуал был проведён в рамках так называемых Дней национальной культуры, запланированных Ханты-Мансийским Центром культуры и искусства народов Севера [13] (директор Е. П. Соломина). Основную организационную роль взяла на себя Т. С. Гоголева, в то время президент ассоциации коренных малочисленных народов Ханты-Мансийского автономного округа «Спасение Югры». По материалам этих игрищ опубликована достаточно подробная информация [Молданова, 1995; Волдина, 2002, с. 99; Кравченко (Молданова), 2004]. В 1991 г. ведущими исполнителями являлись П. И. Сенгепов, Д. Н. Тарлин, С. Е. Тарлин, Т. Н. Тарлин, Я. И. Сенгепов, П. И. Юхлымов и С. И. Юхлымов [14] . По инициативе венгерской исследовательницы Е. Шмидт видеосъёмка осуществлялась эстонским оператором А. Линтропом. Аудиозапись вели Е. Шмидт, этномузыковеды Г. Е. Солдатова, О. В. Мазур, К. Лазар (Венгрия) [15] . Материалы расшифрованы Т. А. Молдановым и большей частью переведены на русский язык [Молданов, 1999 [16] ]. О. В. Мазур выполнена нотная расшифровка, а в последующем на основе этих материалов ею защищена диссертация [Мазур, 1997]. Содержание казымских медвежьих игрищ, сценарий проведения этого праздника стали доступны как специалистам, так и заинтересованным людям. По поводу распространения, популяризации информации следует отметить и такой факт: начиная с 1991 г. игрища широко пропагандировались на хантыйском языке Т. А. Молдановым и М. К. Волдиной, многие песни этого праздника были расшифрованы и опубликованы в газете «Ханты ясанг» [Молданов, 1991; Волдина, 1991] [17] .

Юильские игрища стали стартовой площадкой для их последующего проведения на р. Казым, когда стало понятно, что важно сохранять локальные особенности праздника. Информация о четырёх праздниках, проведённых на р. Казым по инициативе национальной интеллигенции в 1991 г. (д. Юильск), 1996 г. (с. Казым), 1998 г. (стойбище Сюнь юган) и в 2002 г. (с. Казым) дана в работе О. А. Кравченко «Медвежьи игрища казымских хантов» [Кравченко (Молданова), 2004] [18] . В 1996 г. ведущими исполнителями являлись С. М. Лозямов и П. М. Лозямов. Видеосъёмку проводил С. В. Кравченко, аудиозапись – научный сотрудник Белоярского фольклорного архива С. С. Успенская [19] . В 1998 г. ведущими исполнителями были П. И. Сенгепов, Д. Н. Тарлин, С. Е. Тарлин, Н. М. Лозямов, П. В. Хоров, Н. С. Хоров [20] . Видеозапись осуществлялась группой операторов из Москвы (К. Матненко, Б. Датнов, К. Флагманов), Молдановыми, видео- и аудиозапись вели японские исследователи Х. Хироси и К. Танимото [21] . По материалам игрищ 1998 г. создан документальный фильм «Не потерять души» [22] . В 2002 г. игрища были организованы по инициативе членов рабочей группы по подготовке к изданию хантыйского обрядового тома в серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока». Ведущие исполнители: П. И. Сенгепов, С. Е. Тарлин, а также А. В. Молданов, Т. А. Молданов, С. В. Кечимов [23] . Видео- и аудиозапись проводилась группой специалистов Сибирского отделения Российской академии наук (К. А. Сагалаев, Г. Б. Сыченко, Г. Е. Солдатова, А. С. Кузьминых) под руководством заведующего сектором фольклора народов Сибири Н. А. Алексеева. Информация по видеофиксации этих медвежьих игрищ имеется в публикации К. А. Сагалаева [24] [2014]. Материалы игрищ расшифрованы Т.А. Молдановым и будут опубликованы с переводами и комментариями в томе «Медвежий праздник казымских хантов» вышеназванной серии. Большая часть фольклорных материалов перечисленных выше игрищ хантов р. Казым расшифрована Т. А. Молдановым, который стал специалистом по медвежьим игрищам северных хантов, защитив диссертацию по этой теме, опубликовав монографию и многочисленные статьи [Молданов, 1999, 2002]. В 2002 г. были проведены четвёртые по счёту медвежьи игрища на казымской земле. Их особенностью являлось то, что в них в качестве исполнителей принимало участие большое количество детей из детского этнокультурного стойбища «Нумсанг ёх». По мнению О. А. Кравченко «мальчики проявляли себя на всех этапах праздника. Они стояли рядом с исполнителями во время “медвежьих песен”, подыгрывали в перерывах на нарсьюхах, танцевали мужские танцы, играли роли без слов» [Кравченко (Молданова), 2004, с. 35]. Это стало возможным только потому, что во время смен летнего отдыха на этнокультурном стойбище велась систематическая работа в направлении приобщения детей к данному ритуалу, в том числе разучивание с ними драматических сценок. После 2002 г. на р. Казым проведено ещё пять игрищ, которые также документированы. В 2004 г. медвежий праздник проводился по инициативе руководителей Детского этнокультурного стойбища «Нумсанг ёх», на стойбище Нерса корт [25] . Организаторами была поставлена задача привлечь в качестве исполнителей наибольшее количество детей. На этих игрищах, и в последующем, дети будут не только участниками, но и активными исполнителями ритуала. Ведущими исполнителями являлись С. Е. Тарлин, П. С. Тарлин, Т. А. Молданов. Видеосъёмку осуществляла приглашенная режиссер-документалист О. Корниенко, перед которой стояла задача создать фильм о ценности данного ритуала как объекта нематериального культурного наследия. Создан фильм «Медвежьи пляски на Оби» [Медвежьи пляски…] [26] . Аудиозапись вели Молдановы, сотрудники БФА Е. Д. Каксина, Р. М. Потпот [27] . В 2005 г. медвежьи игрища были проведены по инициативе А. А. Ерныхова на его стойбище Оселанг корт, где основным исполнителем был сам хозяин, а также С. Е. Тарлин и П. С. Тарлин. В 2010 г. инициативу проявили сотрудники Этнографического музея-парка села Казым [28] , ведущими исполнителями являлись перечисленные выше участники игрищ 2005 г., а также Т. А. Молданов. Для видеозаписи приглашён оператор из г. Ханты-Мансийска С. Савинов [29] . В 2012 г. праздник был проведён в д. Юильск по инициативе старосты посёлка П. К. Гариповой (Молдановой). Ведущими исполнителями являлись А. А. Ерныхов, П. С. Тарлин, Т. А. Молданов. Велась аудиозапись сотрудницей БФА Е. Д. Каксиной [30] . Последние медвежьи игрища на р. Казым были организованы в марте 2015 г. На этот раз инициаторами проведения выступили сотрудники окружного Музея «Торум Маа» в рамках инициативы по созданию культурно-образовательного проекта «Этноакадемия обских угров». Организацию игрищ взяли на себя сотрудники Этнографического музея-парка села Казым. Ведущими исполнителями являлись А. А. Ерныхов и Т. А. Молданов. Для видеофиксации материала был приглашён журналист телекомпании «Югра» В. Журавлёв [31] . Видеозапись вели исследователи О. Балалаева, Э. Уигет, частично представители из Норвегии, аудиозапись – Молдановы, Е. Д. Каксина, Р. М. Потпот, Т. В. Волдина и др [32] . Здесь впервые молодёжь и подростки были не просто исполнителями, но фактически взяли на себя одну из частей праздника – драматические сценки (ӆуӈаӆтупат). Они впервые заговорили на хантыйском языке, т.е. играли роли уже не «без слов», как в 2002 г., а на хантыйском языке, более того, впервые ими исполнялись песни-диалоги из репертуара медвежьих игрищ. Таким образом, можно утверждать, что на данной территории в какой-то степени восстановлен нарушенный механизм преемственности. Однако положение с преемственностью весьма хрупкое. На р. Казым осталось всего два ведущих носителя – А. А. Ерныхов и Т. А. Молданов. В целях сохранения традиции казымских медвежьих игрищ в 2015 г. на базе Этнографического музея-парка села Казым образована «Школа медвежьих игрищ» под руководством А. А. Ерныхова. В этой школе периодически проводятся занятия как непосредственно в этнографической среде, так и в музее [ЭМПСК]. В г. Ханты-Мансийске в 2016 г. также в целях сохранения медвежьих игрищ Музей «Торум маа» (директор В. Н. Кочетыгова) приступил к реализации культурно-образовательного проекта «Этноакадемия обских угров» [В Этноакадемии…, Первая сессия…]. В силу того, что здесь занятия проводятся под руководством носителя казымской традиции Т. А. Молданова, также можно говорить о трансляции традиции именно этой группы хантов. Ситуация на других территориях проживая северных хантов более плачевная. Начиная с конца 1980-х гг. игрища северных хантов проводились на стойбище Юханг корт (1989) и с. Полноват (1992, 1995) Берёзовского района, с. Кышик Ханты-Мансийского района (1993, 2010), однако здесь преемственности локальной традиции не наблюдается [33] . На стойбище Юханг корт, расположенном недалеко от посёлка Теги, ведущими исполнителями были К. В. Новьюхов, Г. Н. Молданов, П. И. Юхлымов, С. И. Юхлымов [34] . Аудиозапись вела методист Окружного дома народного творчества народов Севера Л. Бастанова [35] . В с. Полноват (1992, 1995) ведущими исполнителями являлись П. И. Юхлымов, С. И. Юхлымов, Г. Н. Молданов, А. П. Молданов [36] , в с. Кышик (1993) – П. В. Хоров, Н. С. Хоров, П. И. Сенгепов, Д. Н. Тарлин, П. И. Юхлымов, С. И. Юхлымов [37] . Видеозапись первых полноватских медвежьих игрищ 1992 г. вели Е. Шмидт и Молдановы, аудиозапись – Н. Волдин [38] . Кышиковские игрища 1993 г. на видеоплёнку записаны Молдановыми [39] . О записях 1995 г. информации нет. В 2010 г. в с. Кышик ведущими исполнителями являлись П. В. Хоров, Н. С. Хоров, Е. Н. Волдин, Т. А. Молданов [40] . Видеозапись вёл оператор С. Савинов [41] . В последние годы получила распространение практика, когда носители казымской традиции приглашаются для проведения медвежьих игрищ в другие населённые пункты округа. Например, в 2008 г., в рамках финно-угорского конгресса, ведущие исполнители р. Казым А. А. Ерныхов и Т. А. Молданов были приглашены для проведения игрищ в г. Ханты-Мансийске, а в 2010 г. в д. Мулигорт Октябрьского района, но эти игрища, независимо от места их проведения, являются казымским вариантом данного ритуала. Говоря о преемственности традиции у северных хантов ХМАО–Югры, важно отметить и такой факт, что на стойбищах периодически проводились и проводятся камерные, небольшие семейные праздники, связанные с добычей медведя, иногда для этих целей семья приглашает носителя тех или иных песнопений [Молданова, 2010, с. 5; Лозямова, 2010]. Также следует отметить, что именно казымский вариант медвежьих игрищ в 2014 г. внесён в электронный реестр нематериального культурного наследия народов Ханты-Мансийского автономного округа-Югры [Электронный реестр…]. Сложная ситуация и у восточных хантов. В марте 1995 г. игрища были организованы комитетом по развитию экономики и культуры народностей Севера администрации Сургутского района (зав. И.Д. Кечимов) в юртах Ларломкиных, но, как и в первых игрищах восточных хантов 1988 г. на р. Аган, молодёжь в качестве исполнителей участия в них не принимала. Материал данного ритуала записан на видеоплёнку Молдановыми [42] . На основе записанных материалов создан фильм «О чём поведал медведь на Югане». Основных исполнителей этих игрищ П. В. Курломкина, Н. П. Купландеева сегодня нет. В 2010 г., т.е. через 15 лет, по инициативе общины «Яун-Ях» (руководители Владимир и Людмила Когончины) медвежий праздник восточных хантов был вновь проведён на р. Малый Юган. Ритуал зафиксирован членами хантыйской общины и активистами медиа-центра (проект Бюро ЮНЕСКО в Москве, 2010 г.) [Балалаева, 2016, с. 24, 27]. Фрагменты видеозаписи игрищ размещены на сайте Института ЮНЕСКО по информационным технологиям в образовании [Уигет, 2010]. Сотрудниками медиа-центра создан фильм «В поисках древних традиций Медвежьего праздника» [43] [Там же, с. 24]. В феврале 2016 г. на базе юганской общины проведены очередные медвежьи игрища «Пупи Корт» [Балалаева, 2016]. Песни, исполненные на игрищах восточных хантов, пока не опубликованы. Вероятно, в этом регионе первоочередной задачей является расшифровка записанных медвежьих игрищ; важно, чтобы их содержание стало достоянием большего числа носителей культуры и специалистов. В марте 2016 г. в рамках проекта «Этноакадемия обских угров» по инициативе Музея «Торум Маа» медвежий праздник проведен на р. Тромъеган, т.е. на территории проживания восточных хантов, неподалёку от национальной деревни Русскинской Сургутского района [Охота…]. По мнению одного из участников этого ритуального действа44, игрища являлись только на 30 % восточным, а в основном это был казымский вариант. Такая ситуация объясняется, во-первых, тем, что сюда были приглашены ведущие исполнители с р. Казым, а во-вторых, на р. Тромъеган в большом количестве проживают потомки казымских хантов, которые переселились сюда в 1930-х гг., после так называемого казымского мятежа. Бывшие казымцы говорят на восточной диалекте хантыйского языка, но придерживаются сценария казымских игрищ. В данном случае можно говорить о том, что идёт процесс совмещения локальных вариантов ритуала. Главными исполнителями медвежьих игрищ были: восточной части – С. В. Кечимов, казымской – А. А. Ерныхов, Т. А. Молданов. Видеозапись вели О. Корниенко, специалисты из Германии Ш. Дудек, Ж. Шон и любители. Предсказать дальнейшую судьбу медвежьих игрищ сложно. В 1993 г. во время проведения ритуала в с. Кышик Ханты-Мансийского района мною были записаны интервью у нескольких поколений хантов, как молодых, так и пожилых. Вопрос звучал так: «Сохранятся ли медвежьи игрища через 10 лет?» Не было ни одного утвердительного ответа. Правда, некоторые считали, что хотя на хантыйском языке уже никто петь не будет, но, возможно, сохранятся сценки на русском языке. Прошло 23 года. По-прежнему исполняются песнопения и играются драматические сценки на хантыйском языке, более того, состав исполнителей сценок и некоторых песен стал более молодым. Подводя итог, можно сказать, что из всех регионов проживания хантов определённая преемственность традиции медвежьего праздника восстановлена только на р. Казым. Это прежде всего связано с тем, что фольклорный материал расшифрован и доступен, важно и то, что имеется детское этнокультурное стойбище «Нумсанг ёх», в котором силами специалистов, носителей культуры и воспитателей почти четверть века ведётся целенаправленная работа с детьми в этом конкретном направлении. Позитивным для сохранения медвежьих игрищ является появление центров, где существует понимание необходимости сохранения аутентичного ритуала, «игрищ с настоящим медведем». А также то, что дети, молодёжь группируются вокруг этих центров, многие из них, потерявшие родной язык, осознают потерю и стремятся к освоению подлинной традиции как показателя своей этнической идентичности и, что наиболее важно, проявляют существенные усилия в этом направлении.

Список литературы

Балалаева О., Исаева Т., Стародубова О. Охотники Западно-Сибирской тайги // Институт ЮНЕСКО по информационным технологиям в образовании. URL: http://iite.unesco.org/courses/climate_change/hunters_west_siberian_taiga.html. Балалаева О. Медвежий праздник на Югане // Вестник. 2016. № 12. URL: http://vestniksr.ru. Вагатова М. Торум пух омсум кашинг хотые, курс пух омсум кашинг хотые мунг си омсылумевие // Ханты ясанг. 1991. 25 янв.; 1 фев.; 8 фев. Васильев Б.А. Медвежий праздник // Советская этнография. 1948. № 4. С. 78–105. В Этноакадемии обских угров детей научат проведению Медвежьих игрищ. URL: http://nazaccent.ru. ИКЮАД – История культуры Югры в архивных документах. URL: http://www.arhivugra.admhmao.ru. Кравченко (Молданова) О.А. Медвежьи игрища казымских хантов. Ханты-Мансийск: Полиграфист, 2004. Лозямова Л. Ӆɛмаӈ юхан кәрт пупи як хот// Ханты ясанг. 2010. 30 окт. Лукина Н. В. Общее и особенное в культе медведя у обских угров // Обряды народов Западной Сибири. Томск, 1990. С. 179–191. Мазур О. В. Медвежий праздник казымских хантов как жанрово-стилевая система: Автореф. дис. … канд. искусствоведения. Новосибирск, 1997. 19 с. Медвежьи пляски на Оби. URL: http://surgutfilm.ru/category/newss. Молданов Т. Нёрум вой лунгум кашанг хот // Ханты ясанг. 1991. 18 янв. Молданов Т. Картина мира в песнопениях медвежьих игрищ северных хантов. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1999. 141 с. Молданов Т. Медвежьи игрища на Сюньюгане // Народы Северо-Западной Сибири: Сб. статей / Под ред. Н.В. Лукиной. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2000. С. 43–44. Молданов Т. А. Картина мира в медвежьих игрищах северных хантов (XIX–XXI вв): Дис. на соиск. … канд. ист. наук. Томск, 2002. 267 с. Молданова Т. Юильские медвежьи игрища // Народы Северо-Западной Сибири: Сб. статей / Под ред. Н.В. Лукиной. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1995. Вып. 2. С. 141–142. Молданова Т. Пелымский Торум – устроитель медвежьих игрищ. Ханты-Мансийск: Полиграфист, 2010. 224 с. Охота на медведя. URL: http://surgutfilm.ru/medv. Первая сессия «Этноакадемии обских угров». URL: http://torummaa.ru. Сагалаев К. А. Культура обских угров в зеркале визуальной фиксации // Сибирский филологический журнал. 2014. № 4. С 96–100.

Соколова З. П. Культ медведя и медвежий праздник в мировоззрении и культуре народов Сибири // Этнографическое обозрение. 2002. № 1. С. 41–62. Соколова З. П. Культ медведя и медвежий праздник // Соколова З.П. Ханты и манси: взгляд из XXI века. М.: Наука, 2009. С. 537–570. Уигет Э. Медвежий праздник на р. Малый Юган. Юрты Кинямины 2010 г. // Институт ЮНЕСКО по информационным технологиям в образовании. URL: http://iite.unesco.org/courses/climate_change/hunters_west_siberian_taiga.html. Электронный реестр нематериального культурного наследия народов Ханты-Мансийского автономного округа–Югры. URL: http://ugra-nasledie.ru. ЭМПСК – Этнографический музей-парк села Казым. URL: https://www.facebook.com.

T. A. Moldanova

Ugra State University, Khanty-Mansiysk, Russian Federation; moldanowatatjana@yandex.ru

The history of renaissance of the Bear feast of Khanty in the Khanty-Mansi Autonomous Area – Ugra

This paper is devoted to the history of unique cultural phenomena rebirth, which is connected with the reverence of a Bear or with the public merrymaking in honor of a Bear. Actually ritual has saved the whole cultural value of khanty people. In addition there is description of the main periods and problems of cultural revival phenomenon in the KhantyMansi Autonomous Area – Ugra. Keywords: ritual, folklore, public merrymaking in honor of Bear, northern khanty, eastern Khanty. References Balalaeva O., Isaeva T., Starodubova O. Okhotniki Zapadno-Sibirskoy taygi [Hunters of the tayga of the Western Siberia] // UNESCO Institute for information technologies in education. URL: http://iite.unesco.org/courses/climate_change/hunters_west_siberian_taiga.html. Balalaeva O. Medvezhiy prazdnik na Yugane [The Bear feast on Yugan river] // Vestnik. Newspaper. № 12. 2016. URL: http://vestniksr.ru. Vagatova M. Torum pukh omsum kashing khotye, kurs pukh omsum kashing khotye mung si omsylumevie // Khanty yasang. 1991. 25 yanv.; 1 fev.; 8 fev. Vasil’ev B. A. Medvezhiy prazdnik [The Bear feast] // Sovetskaya etnografiya. 1948. № 4. Pp. 78–105. V Etnoakademii obskikh ugrov detey nauchat provedeniyu Medvezh’ikh igrishch [The Ob-Ugric Ethno-academy will teach children how to perform the Bear games]. URL: http://nazaccent.ru. Istoriya kul’tury Yugry v arkhivnykh dokumentakh [The history of culture of Yugra in the archival documents]. URL: http://www.arhivugra.admhmao.ru. Kravchenko (Moldanova) O. A. Medvezh’i igrishcha kazymskikh khantov [The Bear games of the khanty of Kazym]. Khanty-Mansiysk, 2004. Lozyamova L. Ӆɛmaӈ yukhan kәrt pupi yak khot// Khanty yasang. 2010. The 30th of oct. Lukina N. V. Obshchee i osobennoe v kul’te medvedya u obskikh ugrov [General and special aspects of the bear cult of the Ob-ugric peoples] // Obryady narodov Zapadnoy Sibiri. Tomsk, 1990. Pр. 179–191. Mazur O. V. Medvezhiy prazdnik kazymskikh khantov kak zhanrovo-stilevaya sistema [The Bear feast of the khanty of Kazym as a genre-stylistic system]: Author’s abstract of the PhD thesis in arts. Novosibirsk, 1997. 19 p. Medvezh’i plyaski na Obi [The Bear dances on the Ob river]. URL: http://surgutfilm.ru/category/newss. Moldanov T. Nerum voy lungum kashang khot // Khanty yasang. 1991. The 18th of jan. Moldanov T. Kartina mira v pesnopeniyakh medvezh’ikh igrishch severnykh khantov [The world image in the incantations of the Bear games of Northern khanty]. Tomsk: Izd-vo Tom. un-ta, 1999. 141 p. Moldanov T. Medvezh’i igrishcha na Syun’yugane [The Bear games on Syun’yugane river] // Narody SeveroZapadnoy Sibiri: Coll. of sci. articles / Ed. N. V. Lukina. Tomsk, 2000. Pp. 43–44. Moldanov T. A. Kartina mira v medvezh’ikh igrishchakh severnykh khantov (XIX–XXI vv) [The image of the world in the Bear games of northern khanty (XIX – XXI centuries)]: PhD thesis in hictory. Tomsk, 2002. 267 p. Moldanova Tat’yana. Yuil’skie medvezh’i igrishcha [The Bear games on Yuil’] // Narody Severo-Zapadnoy Sibiri: Coll. of sci. articles / Ed. N. V. Lukina. Tomsk, 1995. Part. 2. Pp.141–142. Moldanova Tat’yana. Pelymskiy Torum – ustroitel’ medvezh’ikh igrishch [Torum of Pelym – the founder os the Vear games]. Khanty-Mansiysk, 2010. 224 p. Okhota na medvedya [The bear hunt]. URL: http://surgutfilm.ru/medv. Pervaya sessiya «Etnoakademii obskikh ugrov» [The 1st session of The Ob-Ugric Ethno-academy]. URL: http://torummaa.ru.

Языки и фольклор коренных народов Сибири. 2016. № 2 (31). С. 117–125.

125

Sagalaev K. A. Kul’tura obskikh ugrov v zerkale vizual’noy fiksatsii [The culture of the Ob ugrians through visual recording] // Sibirskiy filologicheskiy zhurnal. 2014. № 4. Pp. 96–100. Sokolova Z. P. Kul’t medvedya i medvezhiy prazdnik v mirovozzrenii i kul’ture narodov Sibiri [The bear cult and the Bear feast in the world view and the culture of Siberian peoples] // Etnograficheskoe obozrenie. 2002. № 1. Pp. 41– 62. Sokolova Z. P. Kul’t medvedya i medvezhiy prazdnik [The bear cult and the Bear feast] // Sokolova Z. P. Khanty i mansi: vzglyad iz XXI veka. Moscow: Nauka, 2009. Pp. 537–570. Uiget E. Medvezhiy prazdnik na r. Malyy Yugan. Yurty Kinyaminy 2010 g. [The Bear feast on Maly Yugan river, Yurty Kinyaminy 2010] // UNESCO Institute for information technologies in education. URL: http://iite.unesco.org/courses/climate_change/hunters_west_siberian_taiga.html. Elektronnyy reestr nematerial’nogo kul’turnogo naslediya narodov Khanty-Mansiyskogo avtonomnogo okrugaYugry [The electronic collection of material cultural heritage of the peoples of Khanty-Mansiysk autonomous regionYugra]. URL: http://ugra-nasledie.ru. Etnograficheskiy muzey-park sela Kazym [The ethnographic museum-park of Kazym village]. URL:

МЕДВЕ́ЖИЙ ПРА́ЗДНИК, ком­плекс пред­став­ле­ний и об­ря­дов, свя­зан­ных с мед­ве­дем. Встре­ча­ет­ся у на­ро­дов та­ёж­ной зо­ны Ев­ра­зии; эле­мен­ты М. п. из­вест­ны у ин­дей­цев Сев. Аме­ри­ки. Куль­то­вое зна­че­ние мед­ве­дя оп­ре­де­ля­лось пре­ж­де все­го пред­став­ле­ни­ем о его ан­тро­по­морф­но­сти, объ­яс­няв­шей­ся в ми­фо­ло­гич. тра­ди­ции общ­но­стью про­ис­хо­ж­де­ния мед­ве­дя и че­ло­ве­ка или про­ис­хо­ж­де­ни­ем их друг от дру­га. По­все­ме­ст­но рас­про­стра­не­ны та­буи­ро­ва­ние на­зва­ния мед­ве­дя, за­пре­ты, свя­зан­ные с по­ве­де­ни­ем че­ло­ве­ка по от­но­ше­нию к не­му, у не­ко­то­рых на­ро­дов – за­пре­ты на упот­реб­ле­ние в пи­щу его мя­са. Со­хра­не­ние го­ло­вы, че­ре­па, кос­тей, шку­ры мед­ве­дя в спец. строе­нии долж­но бы­ло спо­соб­ст­во­вать воз­ро­ж­де­нию мед­ве­дя в бу­ду­щем и про­мы­сло­во­му бла­го­по­лу­чию уча­ст­ни­ков празд­ни­ка.

Вы­де­ля­ют два ти­па М. п.: за­пад­ный (хан­ты, ман­си, ке­ты, эвен­ки и др.), свя­зан­ный с охо­той на мед­ве­дя, и даль­не­во­сточ­ный (нив­хи, ай­ны и др. на­ро­ды Аму­ра и Са­ха­ли­на), вклю­чаю­щий вы­ра­щи­ва­ние мед­ве­жон­ка в се­мье и его ри­ту­аль­ное убий­ст­во. Су­ще­ст­ву­ет боль­шое ко­ли­че­ст­во ло­каль­ных ва­ри­ан­тов М. п., да­же у од­но­го на­ро­да.

В наи­бо­лее пол­ном ви­де М. п. со­хра­нил­ся у об­ских уг­ров. У них су­ще­ст­ву­ют пе­рио­ди­че­ские и спо­ра­ди­че­ские М. п. Пе­рио­дич. М. п. (Яны йикв – Боль­шие тан­цы, или Боль­шие иг­ри­ща) уст­раи­ва­ют­ся в пе­ри­од ме­ж­ду зим­ним солн­це­стоя­ни­ем и ве­сен­ним рав­но­ден­ст­ви­ем; ра­нее про­хо­ди­ли в куль­то­вом цен­тре фрат­рии Пор – с. Ве­жа­ко­ры (Ок­тябрь­ский р-н Хан­ты-Ман­сий­ско­го автономного ок­ру­га). Кро­ме то­го, по­сле ка­ж­дой удач­ной охо­ты на мед­ве­дя уст­раи­ва­ют­ся спо­ра­дич. М. п., пред­став­ляю­щие со­кра­щён­ный ва­ри­ант пе­рио­дич. празд­ни­ка. Об­ря­ды длят­ся 5 но­чей, ес­ли убит са­мец, и 4 – ес­ли уби­та сам­ка. Все дей­ст­вия во вре­мя празд­ни­ка со­про­во­ж­да­ют­ся тан­ца­ми, пес­ня­ми, дра­ма­тич. и ку­коль­ны­ми пред­став­ле­ния­ми. Шку­ру мед­ве­дя ук­ла­ды­ва­ют в пе­ред­нем уг­лу до­ма в «жерт­вен­ной по­зе» – с го­ло­вой, по­ло­жен­ной на пе­ред­ние ла­пы; го­ло­ву и ла­пы ук­ра­ша­ют коль­ца­ми, лен­та­ми. Все при­хо­дя­щие на празд­ник при­но­сят да­ры, ко­то­рые рас­кла­ды­ва­ют пе­ред мед­ве­дем. М. п. на­чи­на­ет­ся с об­ря­да «от­ре­че­ния», во вре­мя ко­то­ро­го неск. мужчин, среди них – охот­ник, убив­ший мед­ве­дя, оде­тые в спец. кос­тюм (ха­лат, ост­ро­ко­неч­ная шап­ка, опу­шён­ная ме­хом, с мо­за­ич­ным ор­на­мен­том), об­ра­ща­ют­ся к мед­ве­дю и го­во­рят, что они не ви­но­ва­ты в его смер­ти. Ис­пол­ня­ют­ся «мед­ве­жьи пес­ни» (уй эр­гыт), рас­ска­зы­ваю­щие о про­ис­хо­ж­де­нии мед­ве­дя, об ус­та­нов­ле­нии об­ря­дов. За­тем сле­ду­ют «при­зыв­ные пес­ни», во вре­мя ко­то­рых при­зы­ва­ют­ся как об­щие бо­же­ст­ва, так и пред­ки оп­ре­де­лён­ных тер­ри­то­ри­аль­но-ге­неа­ло­гич. групп. Это – свя­щен­ная часть М. п., в от­ли­чие от сле­дую­щей (ту­ли лап) – пред­став­ле­ний в мас­ках, в осн. бы­то­во­го и юмо­ри­стич. со­дер­жа­ния. В по­след­нюю ночь ва­рит­ся и по­еда­ет­ся мед­ве­жье мя­со, во вре­мя тра­пе­зы со­блю­да­ют­ся мно­го­числ. та­бу, все очи­ща­ют­ся, по­сту­ки­вая но­жом по зу­бам. За­тем сле­ду­ют об­ря­ды, ко­то­рые долж­ны снять с лю­дей ви­ну за убий­ст­во мед­ве­дя и по­еда­ние его мя­са: ими­ти­ру­ют­ся уход охот­ни­ков в лес, сон, при­лёт птиц и т. п. Да­лее ис­пол­ня­ют­ся тан­цы зве­рей и птиц, бы­то­вые сценки, совершаются га­да­ния о сле­дую­щей охо­те на мед­ве­дя и о про­мыс­ле в це­лом. В кон­це М. п. про­во­дят­ся об­ря­ды, дол­жен­ст­вую­щие за­ста­вить мед­ве­дя сно­ва вер­нуть­ся и скрыть роль охот­ни­ка и др. уча­ст­ни­ков празд­ни­ка.

М. п. даль­не­восточного ти­па, в наи­бо­лее пол­ной фор­ме пред­став­лен­ный у нив­хов, ха­рак­те­ри­зу­ет­ся пред­став­ле­ния­ми и об­ря­да­ми, де­лаю­щи­ми мед­ве­дя за­щит­ни­ком оп­ре­де­лён­но­го ро­да. Мед­ве­жон­ка вы­ра­щи­ва­ют в те­че­ние не­сколь­ких лет, час­то по­сле смер­ти сво­его ре­бён­ка. М. п. начинается играми с медведем, затем его ведут на спе­ци­аль­но обо­ру­до­ван­ную и ук­ра­шен­ную пло­щад­ку и уби­вают с по­мо­щью лу­ка и стрел. Шку­ру мед­ве­дя сни­ма­ют, ими­ти­руя раз­де­ва­ние. Мед­ве­дя уби­ва­ет че­ло­век из дру­го­го ро­да – зять или тесть, в дру­гой род от­да­ют так­же мя­со и са­ло мед­ве­дя; в даль­ней­шем тот род дол­жен уст­ро­ить в от­вет ана­ло­гич­ный М. п. На­ря­ду с та­ким М. п., на­ро­ды Даль­не­го Вос­то­ка со­вер­ша­ют и об­ря­ды по­сле ус­пеш­ной охо­ты на мед­ве­дя; по мне­нию не­ко­то­рых ис­сле­до­ва­те­лей, у них су­ще­ст­во­ва­ли и пе­рио­дич. це­ре­мо­нии, про­хо­див­шие в ян­ва­ре – фев­ра­ле.

У хан­тов и ман­си, нив­хов и др. М. п., ут­ра­тив мн. ма­гич. чер­ты, со­хра­ня­ет­ся как нар. празд­ник и сред­ст­во пре­зен­та­ции сво­ей куль­ту­ры.

Медвежий праздник, на языке манси «яны пике» что значит большие пляски, или «чхыф леранд» — медвежья игра, один из старинных культовых праздников народов Севера. Медвежий праздник это своеобразный комплекс обрядов, связанных с культом медведя.

Это всенародный праздник который справляют в крупном селении при большом стечении людей из окрестных стойбищ. Во время медвежьего праздника устраивают массовые гулянья, ярмарки, концертные представления и различные состязания.

Культ медведя у северных народов всегда стоял на высоком уровне. Если среди русских иногда можно услышать такие выражения, как «Неуклюжий, как медведь», «Медведь косолапый», «Медведь на ухо наступил», то северные люди чаще говорят про него и ласковое — «Медведь Батюшка», «Лесной старик», «Гость», «Старик Князь». У многих народов мира к медведю особое отношение. Ведь это красивое, ловкое животное. Мало кто из животных посмеет напасть на него. И поэтому Медвежий праздник основан на его чествовании.

По древней легенде медведь был младшим сыном Бога Торума. Поэтому он такой сильный и ловкий. Бог отправил своего сына на Землю и просил не разорять селения и не убивать оленей. Но из-за голода и нападок гнуса наказ отца был нарушен. Поэтому на медведя обрушилась кара. Зверь стал смертным, и охотники имели право убивать его за не послушание. Душа же оставалась бессмертной и должна была возвратиться к Торуму. Медведя называют еще и лесным человеком. Люди почитают его и даже справляют Медвежий праздник.

Во время проведения этого древнего и интересного обряда, проводятся традиционные ритуалы, устраиваются театрализованные представления, сопровождаемые музыкой, пением, танцами, переодеванием в различные костюмы. Есть даже особенный ритуальный танец с семью стрелами. Все дни восхваляют медведя и перекладывают вину за убийство зверя на ружье, а за поедание мяса — на ворон. Только потом варят и съедают медведя целиком.

Сам праздник начинается с инсценировки охоты с множеством правил. Для этого специально выращивают медведя до трехлетнего возраста. Затем справляют встречу. Раздается угощение. Чаще всего монеты, сладости. Наряжают и животное. На глаза и нос кладут серебряные монеты. Медведю надевают берестяной намордник. Медведица же получает на голову платок и бисерные украшения.

Поются песни с извинениями, что пришлось убить медведя. Даже приносится жертва в виде олененка. Количество песен всегда нечетное. В песнях хвалят медведя, как представителя рода целого народа. Существуют специальные песни, которые исполняют по этому поводу, в костюмах и масках зверей. Люди подражают их повадкам и пляскам. Вороны выступают в роли воров, которые хотят своровать мясо и душу медведя. Люди стараются защитить и не дать похитить бессмертную душу.

Обязательной частью медвежьего праздника является камлание и пляска шаманов. Ритуальная пляска шамана  очень интересное и выразительное представление.

После песнопения начинаются спортивные соревнования и драматические инсценировки. Охотники соревнуются в метком попадании стелами в цель, приготавливают медвежье мясо для обеда с соблюдением правил и ритуалов, после чего начинается трапеза. Отобедав, люди собирают все кости, чтобы захоронить в специальном месте, веря, что медведь сможет возродиться вновь.

Шкура, часть морды, губы, череп — считаются священными и хранятся отдельно. На этом празднике можно не только посмотреть представление, но и купить много сувениров, которые изображают медведя. Для женщин интерес представляют украшения из бисера, связанные коврики, меховые изделия. Мужчин покорят ножи, которые имеют на ручках изображение тотемного животного, кожаные изделия ручной работы. Красивы также национальные костюмы. А какие маски можно найти и повесить для украшения интерьера своей квартиры! Для детей представлены игрушки в виде медведя.

В России медведя тоже почитают с давних времен. Есть даже восточнославянский праздник пробуждения медведя. Этот праздник был соединен с Масленицей. Но после принятия христианства празднование пробуждения медведя перенесли на более раннее время и перестали поклоняться этому зверю. 24 марта ходили ряженные в костюмах косолапого, которые делались из медвежьих шкур. Шло веселое гуляние со сжиганием чучел, катанием горящих колес и танцами настоящих медведей со скоморохами. Хозяин леса был похож на русского Бога Велеса или, как по-другому его называют, Волоса. Велес считался покровителем скота, был косматым и волосатым. Даже волхвы надевали на себя медвежью шкуру.

До сих пор осталась любовь у народа к этому красивому, могучему животному. Если представится возможность, то обязательно стоит поехать на фестиваль, который проводят народы орочей и удэгейцев. Сегодня это национальное гулянье превратилось в соревнование ловкости и силы, гонках на нардах, катанием на мотосанях, массовых плясках с пением, которые сопровождаются игрой на национальных музыкальных инструментах.

Ну и, конечно же, нельзя не упомянуть об Олимпийском мишке — любимце народа, талисмане двух Олимпийских игр, проводимых в России в 1980 и 2014 годах.

МЕДВЕЖИЙ ПРАЗДНИК

  Медвежий праздник (манс. яны йикв — «большие пляски», нивх. чхыф леранд — «медвежья игра») — комплекс обрядов, связанных с культом медведя. Обряды сопровождаются игрой на музыкальных инструментах, ритуальными и развлекательными плясками, пением. Условно медвежий праздник состоит из нескольких частей: ритуальной, с соблюдением всех правил и запретов охоты или инсценированной охоты на выращенного для этого медведя (иногда — хранение медвежьей шкуры для праздника), с соблюдением правил, запретов и ритуалов свежевания его, доставки освежеванной туши и шкуры с головой в селение, где медведя встречали как гостя, одаривали его и угощали, извинительных обрядов (отведение вины за убийство на «русское ружье», а за поедание мяса — на ворон); воспевания зверя как предка рода, фратрии или родственника (медвежий фольклор); звериных и птичьих плясок, драматических сценок и инсценировок, в некоторых случаях — и спортивных состязаний; ритуального приготовления медвежьего мяса и трапезы; обрядов захоронения костей, черепа, призванных возродить медведя; хранения шкуры, черепа, норки (части морды), губ и лап в качестве священных.

  Существуют мифы о том, как зародились ритуалы медвежьего праздника. В эвенкийском мифе рассказывается о девушке, которая пошла в лес, упала в берлогу к медведю и провела там зиму. Весной она вернулась к родителям и родила медвежонка, которого они воспитали. Позже девушка вышла замуж за человека и родила мальчика. Оба брата выросли и решили померяться силами. Младший брат — человек убил старшего — медведя. Умирая, медведь поведал, как надо на него охотиться и как хоронить. В мифе хантов и манси медведица, съевшая растение порих и родившая двух медвежат и девочку, говорит дочери: «Завтра придут люди. Меня, твоего брата и сестру они убьют, а тебя возьмут с собою. Когда люди будут варить мое мясо, ты, смотри, не ешь, а к ночи приходи к заднему углу дома». Так и случилось. В условленном месте девушка встретила мать-медведицу, которая три ночи наставляла ее, как надо себя вести и как поступить с мясом и костями. У кетов Кайгусь-медведь хочет жениться на девушке и похищает ее. Но его преследуют, он отпускает девушку и рассказывает ей, что надо делать для его возрождения после смерти.

  Культ медведя (особое отношение, поклонение, служение ему) характерен для всех народов Севера, медвежий праздник — лишь для части из них. Условно можно выделить три основных варианта медвежьего праздника: 1 — общего характера (условно), свойственный эвенкам, эвенам, кетам, северным якутам и др., 2 — обско-угорский (у хантов и манси), 3 — амуро-сахалинский (у нивхов, ульчей, удэгейцев, орочей, ороков).

  Первый вариант наиболее ярко представлен у эвенков и кетов. Он приурочен к охоте на медведя, и главное в нем — трапеза. Медвежье мясо едят ночами в течение всего праздника (до трех дней), а в промежутках между приемами пищи устраивают танцы, игры, поют.

  У эвенков медведя убивал старший из охотников, а свежевал свойственник (нимак). Снимая шкуру с головы медведя вместе с шейными позвонками, приговаривали: «Дед (бабка), шубу снимать станем, много муравьев бегает, они кусаться станут». Отделяли сало, делили его между семьями, тушу доставляли в селение на нартах, которые затем ломали. В селении продолжали свежевать добытого зверя: отрезали голову, вынимали легкие, сердце, печень, глаза, вырезали уши, язык, нос, половые органы (их хранили до окончания праздника). Чтобы приобрести свойства медведя, нимак — родственник охотника — съедал сырое мясо.

  У большого дерева разводили костры. В первый день варили шейную часть. Молодежь играла, плясала и водила хороводы. В полночь «крик ворона» возвещал начало трапезы. Ели молча у костра и расходились. На второй день варили мелко нарезанные сердце и внутренности, в других котлах — мясо. Молодежь снова развлекалась, водила хороводы. После полуночи опять раздавался «крик ворона», все отвечали «птице», мазали лица сажей и, называя друг друга оли — ворон, садились вокруг костра. Нимак раздавал ложки и пускал сосуд с сердцем и внутренностями по кругу. Медвежье мясо ели, разойдясь по чумам. На третий день продолжали варить мясо и проводили обряды с головой, половыми органами медведя, мясо с головы съедали в полночь. Череп завертывали в бересту и хоронили. Шкуру медведя получал нимак (в ответ он дарил охотнику оленя), ее окуривали и хранили в семье вместе со святынями. Лапу вешали в чуме как талисман или отдавали шаману для изготовления колотушки.

  У хантов и манси медвежьи праздники были не только спорадические (по случаю удачной охоты на медведя), но и периодические. В далеком прошлом, когда убивать медведя, предка фратрии Пор, и есть его мясо запрещалось, очевидно, проводили только периодические праздники, на которые допускали лишь членов фратрии Пор. Со временем, когда запреты ослабли, на празднике позволяли присутствовать чужеродцам, а позднее — и иноплеменникам. Для возрождения зверя и отведения вины стали добывать медведя, съедать его мясо и проводить спорадические медвежьи праздники.

  Периодические праздники — «медвежьи игры» — устраивали зимой в течение семи лет, с последующим семилетним перерывом. Начинались они в декабре, с периода зимнего солнцестояния, а заканчивались в марте, в период весеннего равноденствия. Сначала «играли» подряд четыре ночи, затем через 5—7 дней перерыва в течение января и февраля — по 1—2 ночи, по мере того как из окрестных селений собирался народ. В начале марта «играли» семь ночей, перед полнолунием «игры» завершались.

  Праздник проходил в центре фратрии Пор — д. Вежакоры на Оби. Медведя представляла его шкура, которую обычно хранили в священном амбаре. Первая часть праздника включала песни, сказания о медведе и о происхождении людей Пор, танцы предков. В «медвежьих песнях» рассказывалось о происхождении медведя, установлении обрядов. Затем следовала священная часть — «призывные песни» и «птичьи танцы», во время которых обращались к общим божествам, вызывали предков, мужчины исполняли танцы с саблями или мечами. Впрочем, песни и интермедии также поручали исполнять мужчинам, одетым в специальные костюмы (лисицы, петуха, журавля и др.), с берестяными и деревянными масками на лицах. Костюмы и аксессуары праздника (сабли, мечи и др.) хранили в священном амбаре или в специальном общественном доме — «танцевальной избе». В последнюю ночь праздника разыгрывали священные представления, изображая главных духов — Большого духа, Калтащ-экву, Мир Сусне хума, исполняли посвященные им танцы. Традиционные пляски и интермедии изображали противоборство медведя, предка фратрии Пор, и Журавля, представляющего фратрию Мось. На медведя и всех присутствующих нападали также комары, филин, огненная лисица, ворон. Танец огненной лисицы исполняли в зимней одежде, к которой привязывали хвост из соломы. Во время танца хвост поджигали — это должно было привести к очищению помещения и участников праздника. Танцевали и пели под аккомпанемент пятиструнного музыкального инструмента сангультапа. Заключительный эпизод праздника — приход семи лесных духов — мэнквов (духи фратрии Пор) за искупительной жертвой в виде двух деревянных фигурок мужчины и женщины. Их уносили в тайное святилище и сжигали. Позднее этот обряд принял форму кукольного представления. Куклы выступали антагонистами медведя, и гибель куклы, которой заканчивался спектакль, воспринималась как искупительная жертва.

  Если убивали медведя, то медвежий праздник обских угров длился пять ночей, если медведицу — четыре, а если медвежонка — то 2—3 ночи (столько же исполнялось и «медвежьих песен» в начале праздника). Спорадический праздник являлся сокращенным вариантом периодического. В нем было больше развлекательных элементов. Когда тушу медведя привозили в селение, устраивали обряд очищения: летом всех обливали водой, зимой обсыпали снегом. Праздник проходил в доме охотника, добывшего медведя. Шкуру с головой и лапами укладывали в переднем углу на столе в жертвенной позе — голова положена на вытянутые лапы. Голову медведицы покрывали платком, на глаза клали кружки из бересты или монеты, лапы украшали кольцами, ленточками. Перед головой ставили угощения, фигурки из теста, изображавшие жертвенных оленей (раньше приносили в жертву оленей и лошадей), для окуривания — дымящуюся чагу. Все, кто приходил на празднование, кланялись медведю, целовали его лапу (женщины — через платок). На празднике пели песни о медведе, его жизни в лесу, о том, как его добывали. Важное место занимали обряды «отречения»: охотники обращались к медведю и говорили, что они не виноваты в его смерти. Сначала вина отводилась на членов фратрии Мось, позднее — на иноплеменников («виновато русское оружие»). В течение нескольких ночей исполняли медвежий фольклор, танцы, песни и представления — инсценировки в масках (тули лап). Они имели как сакральное, так и развлекательное значение. Все роли, в том числе и женские, исполняли мужчины. Женщины танцевали, закрыв от медведя лица и руки большим платком. Назидательносатирический характер носили сценки, изображавшие хвастунов, трусов, воров, лентяев, нерях. Объектом интермедии мог стать любой человек, в том числе присутствующий на празднике. Никто не обижался на актеров. Тем более что всем известные актеры были как бы анонимны: когда после представления и переодевания они возвращались в дом, хозяин спрашивал их: «Люди здесь веселились, где вы были весь вечер?» На что они отвечали: «Нам это совершенно не известно: мы все время крепко спали».

  Кульминация праздника — представление с тряпичными куклами, укрепленными на ногах лежащего на спине артиста, либо с деревянными фигурками, которыми управлял музыкант, играющий на сангультапе. Мясо медведя ели лишь в последнюю ночь праздника. Варили его только мужчины, в особом месте и в специальных котлах. Ели руками или особыми палочками (нельзя было использовать металлические предметы), кости разделяли по суставам. Мужчины ели мясо от передней части туши, женщины — от задней. (Голову, лапы и сердце варили мужчины позже, в лесу, и ели отдельно). Во время еды каркали по-вороньи, отводя от себя вину. Говорили: «Вороны пришли, вороны едят». Очищались: обливались водой, зажигая стружки, ртом захватывали пламя, проводили руками над огнем, лезвием ножа постукивали по зубам. После этого человек с горящим трутом обходил все углы жилища и кричал поптичьи; открывал дверь, «выгоняя» птиц на улицу, — дом очищался от нарушителей запрета. Затем гасили свет и делали вид, что засыпают. Раздавался голос: «К верхнему духу поднимается» (медведь). Кости медведя хоронили в лесу или озере, череп вешали на высокий пень или хранили завернутым в платок в священном сундуке.

  Амуро-сахалинский медвежий праздник также устраивали периодически или по случаю удачной охоты на медведя. Наиболее ярко он представлен у нивхов. В охоте на медведя участвовали члены рода во главе со старейшим охотником. Он садился на спину убитого медведя и кричал: «У-у-у-у!» три раза, если убит был самец, и четыре — если медведица. Чтобы задобрить зверя, в его левое ухо клали табак. Освежевав тушу, доставляли в селение — везли головой вперед, предупреждая сородичей криком. Женщины встречали медведя игрой на музыкальном бревне. Тушу клали в амбар, шкуру с головой — на помост, где уже хранились кости, черепа, половые органы добытых ранее медведей. Тут же складывали охотничье снаряжение. Ставили всевозможные угощения, жареное мясо медведя раздавали присутствующим. Трапеза сопровождалась игрой на музыкальном бревне.

  Гораздо больше у амурских народов разработан ритуал периодического медвежьего праздника — с выращенным в клетке медведем, который проводили в январе—феврале, в период полнолуния. С одной стороны, он был связан с промысловым культом (сопровождался обрядом кормления хозяев земли, леса и гор), с другой — с поминками по умершему родственнику, душа которого якобы перешла в медведя.

  Медвежонка, найденного в лесу, выращивали три года в клетке. Хозяйка первое время даже кормила его грудью, называя «сынок». Праздник делился на несколько этапов: 1 — изготовление священных стружек инау, 2 — убиение медведя, 3 — водворение головы зверя на помост, 4 — кормление медвежьим мясом гостей, 5 — принесение в жертву собак, 6 — разъезд гостей.

  В назначенный день хозяин медведя наливал вино домашнему духу и обращался к нему с просьбой извинить за то, что не может больше держать медведя, хотя все время обращался с ним хорошо. Затем с гостями он шел к клетке и угощал животное. Медведя водили по селению, его радостно встречали в каждом доме, угощали рыбой, специальным студнем из рыбьей кожи, вином, кланялись ему — это должно было принести благополучие дому. Под звуки музыкального бревна все плясали, пантомимой изображая будущее путешествие медведя к прародителям.

  Убивал медведя зять (или зятья) на специально подготовленной площадке («стрельбище»). Медведя свежевали, шкуру с головой спускали в дом через дымовое отверстие. В жертву приносили собак. Начинали угощаться приготовленными блюдами. Между трапезами устраивали танцы, гонки на собаках, фехтование на палках, стрельбу из луков, женщины играли на музыкальном бревне. На огне, разведенном с помощью родового огнива, варили медвежье мясо, вынимали его специальным черпаком с изображением медведя, подавали в деревянных ковшах, сделанных к празднованию. Медвежью голову и мясо украшали стружками инау. Кости собирали и отдавали хозяевам, прикрепляя к ним какой-либо дар (копье, нож, ремень, даже собак, женщины — чашку с едой). Все дары вместе с костями якобы отсылались «лесным людям» — медведям. Перед окончанием праздника старики сидели целую ночь около черепа медведя, ели ритуальные кушанья и разговаривали с ним.

  Черепа хранили в амбаре или на дереве, весной и осенью, начиная промысел, «кормили» их.

  Медвежий праздник народов Севера соединил в себе элементы тотемизма (обряды возрождения медведя — предка и хозяина зверей) и промыслового культа. В нем также нашел отражение широко распространенный миф об умирающем и воскресающем звере.

статья из энциклопедии «Арктика — мой дом»

  Медвежий праздник (манс. яны йикв — «большие пляски», нивх. чхыф леранд — «медвежья игра») — комплекс обрядов, связанных с культом медведя. Обряды сопровождаются игрой на музыкальных инструментах, ритуальными и развлекательными плясками, пением. Условно медвежий праздник состоит из нескольких частей: ритуальной, с соблюдением всех правил и запретов охоты или инсценированной охоты на выращенного для этого медведя (иногда — хранение медвежьей шкуры для праздника), с соблюдением правил, запретов и ритуалов свежевания его, доставки освежеванной туши и шкуры с головой в селение, где медведя встречали как гостя, одаривали его и угощали, извинительных обрядов (отведение вины за убийство на «русское ружье», а за поедание мяса — на ворон); воспевания зверя как предка рода, фратрии или родственника (медвежий фольклор); звериных и птичьих плясок, драматических сценок и инсценировок, в некоторых случаях — и спортивных состязаний; ритуального приготовления медвежьего мяса и трапезы; обрядов захоронения костей, черепа, призванных возродить медведя; хранения шкуры, черепа, норки (части морды), губ и лап в качестве священных.

  Существуют мифы о том, как зародились ритуалы медвежьего праздника. В эвенкийском мифе рассказывается о девушке, которая пошла в лес, упала в берлогу к медведю и провела там зиму. Весной она вернулась к родителям и родила медвежонка, которого они воспитали. Позже девушка вышла замуж за человека и родила мальчика. Оба брата выросли и решили померяться силами. Младший брат — человек убил старшего — медведя. Умирая, медведь поведал, как надо на него охотиться и как хоронить. В мифе хантов и манси медведица, съевшая растение порих и родившая двух медвежат и девочку, говорит дочери: «Завтра придут люди. Меня, твоего брата и сестру они убьют, а тебя возьмут с собою. Когда люди будут варить мое мясо, ты, смотри, не ешь, а к ночи приходи к заднему углу дома». Так и случилось. В условленном месте девушка встретила мать-медведицу, которая три ночи наставляла ее, как надо себя вести и как поступить с мясом и костями. У кетов Кайгусь-медведь хочет жениться на девушке и похищает ее. Но его преследуют, он отпускает девушку и рассказывает ей, что надо делать для его возрождения после смерти.

  Культ медведя (особое отношение, поклонение, служение ему) характерен для всех народов Севера, медвежий праздник — лишь для части из них. Условно можно выделить три основных варианта медвежьего праздника: 1 — общего характера (условно), свойственный эвенкам, эвенам, кетам, северным якутам и др., 2 — обско-угорский (у хантов и манси), 3 — амуро-сахалинский (у нивхов, ульчей, удэгейцев, орочей, ороков).

  Первый вариант наиболее ярко представлен у эвенков и кетов. Он приурочен к охоте на медведя, и главное в нем — трапеза. Медвежье мясо едят ночами в течение всего праздника (до трех дней), а в промежутках между приемами пищи устраивают танцы, игры, поют.

  У эвенков медведя убивал старший из охотников, а свежевал свойственник (нимак). Снимая шкуру с головы медведя вместе с шейными позвонками, приговаривали: «Дед (бабка), шубу снимать станем, много муравьев бегает, они кусаться станут». Отделяли сало, делили его между семьями, тушу доставляли в селение на нартах, которые затем ломали. В селении продолжали свежевать добытого зверя: отрезали голову, вынимали легкие, сердце, печень, глаза, вырезали уши, язык, нос, половые органы (их хранили до окончания праздника). Чтобы приобрести свойства медведя, нимак — родственник охотника — съедал сырое мясо.

  У большого дерева разводили костры. В первый день варили шейную часть. Молодежь играла, плясала и водила хороводы. В полночь «крик ворона» возвещал начало трапезы. Ели молча у костра и расходились. На второй день варили мелко нарезанные сердце и внутренности, в других котлах — мясо. Молодежь снова развлекалась, водила хороводы. После полуночи опять раздавался «крик ворона», все отвечали «птице», мазали лица сажей и, называя друг друга оли — ворон, садились вокруг костра. Нимак раздавал ложки и пускал сосуд с сердцем и внутренностями по кругу. Медвежье мясо ели, разойдясь по чумам. На третий день продолжали варить мясо и проводили обряды с головой, половыми органами медведя, мясо с головы съедали в полночь. Череп завертывали в бересту и хоронили. Шкуру медведя получал нимак (в ответ он дарил охотнику оленя), ее окуривали и хранили в семье вместе со святынями. Лапу вешали в чуме как талисман или отдавали шаману для изготовления колотушки.

  У хантов и манси медвежьи праздники были не только спорадические (по случаю удачной охоты на медведя), но и периодические. В далеком прошлом, когда убивать медведя, предка фратрии Пор, и есть его мясо запрещалось, очевидно, проводили только периодические праздники, на которые допускали лишь членов фратрии Пор. Со временем, когда запреты ослабли, на празднике позволяли присутствовать чужеродцам, а позднее — и иноплеменникам. Для возрождения зверя и отведения вины стали добывать медведя, съедать его мясо и проводить спорадические медвежьи праздники.

  Периодические праздники — «медвежьи игры» — устраивали зимой в течение семи лет, с последующим семилетним перерывом. Начинались они в декабре, с периода зимнего солнцестояния, а заканчивались в марте, в период весеннего равноденствия. Сначала «играли» подряд четыре ночи, затем через 5—7 дней перерыва в течение января и февраля — по 1—2 ночи, по мере того как из окрестных селений собирался народ. В начале марта «играли» семь ночей, перед полнолунием «игры» завершались.

  Праздник проходил в центре фратрии Пор — д. Вежакоры на Оби. Медведя представляла его шкура, которую обычно хранили в священном амбаре. Первая часть праздника включала песни, сказания о медведе и о происхождении людей Пор, танцы предков. В «медвежьих песнях» рассказывалось о происхождении медведя, установлении обрядов. Затем следовала священная часть — «призывные песни» и «птичьи танцы», во время которых обращались к общим божествам, вызывали предков, мужчины исполняли танцы с саблями или мечами. Впрочем, песни и интермедии также поручали исполнять мужчинам, одетым в специальные костюмы (лисицы, петуха, журавля и др.), с берестяными и деревянными масками на лицах. Костюмы и аксессуары праздника (сабли, мечи и др.) хранили в священном амбаре или в специальном общественном доме — «танцевальной избе». В последнюю ночь праздника разыгрывали священные представления, изображая главных духов — Большого духа, Калтащ-экву, Мир Сусне хума, исполняли посвященные им танцы. Традиционные пляски и интермедии изображали противоборство медведя, предка фратрии Пор, и Журавля, представляющего фратрию Мось. На медведя и всех присутствующих нападали также комары, филин, огненная лисица, ворон. Танец огненной лисицы исполняли в зимней одежде, к которой привязывали хвост из соломы. Во время танца хвост поджигали — это должно было привести к очищению помещения и участников праздника. Танцевали и пели под аккомпанемент пятиструнного музыкального инструмента сангультапа. Заключительный эпизод праздника — приход семи лесных духов — мэнквов (духи фратрии Пор) за искупительной жертвой в виде двух деревянных фигурок мужчины и женщины. Их уносили в тайное святилище и сжигали. Позднее этот обряд принял форму кукольного представления. Куклы выступали антагонистами медведя, и гибель куклы, которой заканчивался спектакль, воспринималась как искупительная жертва.

  Если убивали медведя, то медвежий праздник обских угров длился пять ночей, если медведицу — четыре, а если медвежонка — то 2—3 ночи (столько же исполнялось и «медвежьих песен» в начале праздника). Спорадический праздник являлся сокращенным вариантом периодического. В нем было больше развлекательных элементов. Когда тушу медведя привозили в селение, устраивали обряд очищения: летом всех обливали водой, зимой обсыпали снегом. Праздник проходил в доме охотника, добывшего медведя. Шкуру с головой и лапами укладывали в переднем углу на столе в жертвенной позе — голова положена на вытянутые лапы. Голову медведицы покрывали платком, на глаза клали кружки из бересты или монеты, лапы украшали кольцами, ленточками. Перед головой ставили угощения, фигурки из теста, изображавшие жертвенных оленей (раньше приносили в жертву оленей и лошадей), для окуривания — дымящуюся чагу. Все, кто приходил на празднование, кланялись медведю, целовали его лапу (женщины — через платок). На празднике пели песни о медведе, его жизни в лесу, о том, как его добывали. Важное место занимали обряды «отречения»: охотники обращались к медведю и говорили, что они не виноваты в его смерти. Сначала вина отводилась на членов фратрии Мось, позднее — на иноплеменников («виновато русское оружие»). В течение нескольких ночей исполняли медвежий фольклор, танцы, песни и представления — инсценировки в масках (тули лап). Они имели как сакральное, так и развлекательное значение. Все роли, в том числе и женские, исполняли мужчины. Женщины танцевали, закрыв от медведя лица и руки большим платком. Назидательносатирический характер носили сценки, изображавшие хвастунов, трусов, воров, лентяев, нерях. Объектом интермедии мог стать любой человек, в том числе присутствующий на празднике. Никто не обижался на актеров. Тем более что всем известные актеры были как бы анонимны: когда после представления и переодевания они возвращались в дом, хозяин спрашивал их: «Люди здесь веселились, где вы были весь вечер?» На что они отвечали: «Нам это совершенно не известно: мы все время крепко спали».

  Кульминация праздника — представление с тряпичными куклами, укрепленными на ногах лежащего на спине артиста, либо с деревянными фигурками, которыми управлял музыкант, играющий на сангультапе. Мясо медведя ели лишь в последнюю ночь праздника. Варили его только мужчины, в особом месте и в специальных котлах. Ели руками или особыми палочками (нельзя было использовать металлические предметы), кости разделяли по суставам. Мужчины ели мясо от передней части туши, женщины — от задней. (Голову, лапы и сердце варили мужчины позже, в лесу, и ели отдельно). Во время еды каркали по-вороньи, отводя от себя вину. Говорили: «Вороны пришли, вороны едят». Очищались: обливались водой, зажигая стружки, ртом захватывали пламя, проводили руками над огнем, лезвием ножа постукивали по зубам. После этого человек с горящим трутом обходил все углы жилища и кричал поптичьи; открывал дверь, «выгоняя» птиц на улицу, — дом очищался от нарушителей запрета. Затем гасили свет и делали вид, что засыпают. Раздавался голос: «К верхнему духу поднимается» (медведь). Кости медведя хоронили в лесу или озере, череп вешали на высокий пень или хранили завернутым в платок в священном сундуке.

  Амуро-сахалинский медвежий праздник также устраивали периодически или по случаю удачной охоты на медведя. Наиболее ярко он представлен у нивхов. В охоте на медведя участвовали члены рода во главе со старейшим охотником. Он садился на спину убитого медведя и кричал: «У-у-у-у!» три раза, если убит был самец, и четыре — если медведица. Чтобы задобрить зверя, в его левое ухо клали табак. Освежевав тушу, доставляли в селение — везли головой вперед, предупреждая сородичей криком. Женщины встречали медведя игрой на музыкальном бревне. Тушу клали в амбар, шкуру с головой — на помост, где уже хранились кости, черепа, половые органы добытых ранее медведей. Тут же складывали охотничье снаряжение. Ставили всевозможные угощения, жареное мясо медведя раздавали присутствующим. Трапеза сопровождалась игрой на музыкальном бревне.

  Гораздо больше у амурских народов разработан ритуал периодического медвежьего праздника — с выращенным в клетке медведем, который проводили в январе—феврале, в период полнолуния. С одной стороны, он был связан с промысловым культом (сопровождался обрядом кормления хозяев земли, леса и гор), с другой — с поминками по умершему родственнику, душа которого якобы перешла в медведя.

  Медвежонка, найденного в лесу, выращивали три года в клетке. Хозяйка первое время даже кормила его грудью, называя «сынок». Праздник делился на несколько этапов: 1 — изготовление священных стружек инау, 2 — убиение медведя, 3 — водворение головы зверя на помост, 4 — кормление медвежьим мясом гостей, 5 — принесение в жертву собак, 6 — разъезд гостей.

  В назначенный день хозяин медведя наливал вино домашнему духу и обращался к нему с просьбой извинить за то, что не может больше держать медведя, хотя все время обращался с ним хорошо. Затем с гостями он шел к клетке и угощал животное. Медведя водили по селению, его радостно встречали в каждом доме, угощали рыбой, специальным студнем из рыбьей кожи, вином, кланялись ему — это должно было принести благополучие дому. Под звуки музыкального бревна все плясали, пантомимой изображая будущее путешествие медведя к прародителям.

  Убивал медведя зять (или зятья) на специально подготовленной площадке («стрельбище»). Медведя свежевали, шкуру с головой спускали в дом через дымовое отверстие. В жертву приносили собак. Начинали угощаться приготовленными блюдами. Между трапезами устраивали танцы, гонки на собаках, фехтование на палках, стрельбу из луков, женщины играли на музыкальном бревне. На огне, разведенном с помощью родового огнива, варили медвежье мясо, вынимали его специальным черпаком с изображением медведя, подавали в деревянных ковшах, сделанных к празднованию. Медвежью голову и мясо украшали стружками инау. Кости собирали и отдавали хозяевам, прикрепляя к ним какой-либо дар (копье, нож, ремень, даже собак, женщины — чашку с едой). Все дары вместе с костями якобы отсылались «лесным людям» — медведям. Перед окончанием праздника старики сидели целую ночь около черепа медведя, ели ритуальные кушанья и разговаривали с ним.

  Черепа хранили в амбаре или на дереве, весной и осенью, начиная промысел, «кормили» их.

  Медвежий праздник народов Севера соединил в себе элементы тотемизма (обряды возрождения медведя — предка и хозяина зверей) и промыслового культа. В нем также нашел отражение широко распространенный миф об умирающем и воскресающем звере.

статья из энциклопедии
«Арктика — мой дом»

Медвежий праздник

Каждый народ, делящий с ним свою территорию, целый пласт своей культуры посвятил этому опасному соседу. Устраиваемые в честь зверя медвежьи праздники крайне разнообразны. Особенно сложную структуру медвежий праздник имеет у обских угров – хантов и манси. Это яркое, красочное, многожанровое действо, увлекательное зрелище и в то же время древний обряд. На таком обряде, прошедшем в 2002 году в поселке Казым Ханты-Мансийского автономного округа, удалось побывать и экспедиции Института философии СО РАН

У этого зверя множество имен – иносказательных, «зашифрованных». Само название его – табу, усвоенное с детства. «Дядя», «дедушка», «хозяин», или просто «зверь». Встретиться с ним в тайге – значит испытать судьбу и себя самого. Ему поклоняются, опасаются, его почитают как родственника. Каждый народ, делящий с ним свою территорию, целый пласт своей культуры посвятил этому опасному соседу. Имя ему – МЕДВЕДЬ.

Культ медведя можно обнаружить у народов Северной Америки, Западной и Восточной Сибири, Камчатки, Дальнего Востока. Устраиваемые в честь зверя – добытого на охоте или выращенного в неволе – медвежьи праздники крайне разнообразны и отличаются друг от друга так, как могут отличаться театральные постановки, сделанные разными режиссерами по одной пьесе. Но здесь режиссер – целый этнос, и непохожесть традиций тем сильнее, чем глубже различия между самими культурами народов. Особенно сложная структура медвежьего праздника – у обских угров, хантов и манси. Это яркое, многожанровое действо, увлекательное зрелище и в то же время древний обряд, отражающий представления человека о мире и своем месте в нем. На таком обряде в 2002 году в поселке Казым Ханты-Мансийского автономного округа удалось побывать и нам.

Угорский медвежий праздник включает в себя разнообразные жанры – медвежьи песни, песни духов, танцы, сценки – и длится от трех до семи ночей, в зависимости от того, медвежонок ли это, медведица или взрослый медведь.

Помещение, в котором собираются «танцевать зверя», очищают дымом чаги. Убранную украшениями шкуру вносят в зал и устанавливают на стол с угощениями в переднем углу. Теперь медведь – главное действующее лицо, виновник торжества. Это ему адресуются все песни и танцы, это перед ним часами стоят исполнители медвежьих песен, взявшись за руки.

Для неподготовленного зрителя выдержать три часа однообразного пения – испытание. Такая длина медвежьих песен неизбежна, ведь содержат они мифы о происхождении медведя, истории праздника и т. д. Эти песни, как и песни духов, песни-молитвы, на игрищах представляют сферу сакрального.

Сфера мирского представлена прежде всего сценками, которые, как правило, носят сатирический характер. Персонажи их прячут лица за берестяными масками. Участники сценки могут обличать и реальных людей, находящихся в зале, причем последние ни в коем случае не должны обижаться, иначе медведь накажет их за это.

Жертвоприношение оленя – неотъемлемая часть праздника. Его приносят в жертву духам в лесу, на священном месте. Теперь мясо можно съесть, но шкуру обязательно нужно поднять на верхушку священного дерева (трех берез, растущих из одного корня), где она и останется висеть. Это – финал: душа медведя вернулась к верховному божеству Торуму, праздник позади.

Можно говорить о том, что это была реконструкция: и обряд проводился в клубе, и костюмы исполнителей сшиты на фабрике… Но настоящим был медведь, настоящими были старики и их песни, неподдельной была реакция зрителей. А значит – традиция продолжается…

Фото автора – аспиранта ИФ СО РАН (Новосибирск). Фотографии подвергнуты художественной обработке