Доброго времени всем читателям!
Случайно увидела анонс о новой тематической неделе «Суровый север» и, конечно, не могла пройти мимо, т.к. эта тема касается меня непосредственно.
И город-то мой несет название Северск! )
Но он не такой суровый, как может показаться. Гораздо важнее для меня лично тот факт, что у меня в роду были и имеются чистокровные ханты. Если честно, я этим горжусь. У меня другой взгляд на мир, более творчески-выносливей, если можно так выразиться…
Я чувствую потребность в постоянном общении с природой, даже зимой. Вот буквально сегодня гуляла по заснеженному парку… А у нас такие красивые сосны в городе!
Вот, даже вспоминая московские прогулки, не припомню там сосен? Ни в черте, ни за городом…
В этой статье мне хотелось рассказать об одном немаловажном празднике, который относится именно к народам Сибири. А именно – это медвежий праздник.
По некому зову предков меня привлекает все такое дико-ритуальное. В тоже время, если вспомнить, у хантов очень было развито декоративно-прикладное искусство! Одни только украшения из бисера и орнамент на одежде говорит о вкусе и глубоком мировоззрении этого народа…
Медведь у коренных народов Сибири вообще считался священным животным и особо почитался.
Еще в древности они изготавливали фигурки медведя из камня и бронзовые отливки с его изображением. У хантов, например, медведь считался сыном верховного бога Торума и предком человека. Среди орнаментов были священные изображения медведя, на которых он был похож на человека…
О медведе нельзя было говорить с насмешкой или плохо, т.к. считалось, что он все слышит и может наказать!
При охоте на медведя соблюдали особые правила. И если охота была удачной, то устраивали так называемый «медвежий праздник», который длился 5 ночей и дней. На этом празднике изображали приход медведя в гости. Его шкуру, с сохраненной головой и передними лапами укладывали на помост, голову украшали бусами, лентами, на когти надевали кольца!
А перед мордой ставили берестяную коробку с угощениями: ягодами, лепешками.
На праздник собирались гости из соседних селений. Все пришедшие подходили к медведю и приветствовали его, иногда поднимали ему голову.
Гости угощались мясом и исполняли в течение пяти суток более двухсот песен, сценок, танцев в честь медведя.
Охотники, убившие медведя, просили у зверя прощения, говоря: «Не мы тебя убили, это другие тебя убили..» (лукавили, конечно, но хитрили, как могли)
О теперь немного о мифологии и происхождении этого праздника:
Медведь был сыном верховного бога Торума и жил на небе в его доме, в маленьком гнездышке из собольего меха. Однажды он увидел через облако землю и упросил отца отпустить его туда… Отец приказал выковать железную колыбель и на железных цепях опустить медведя на землю, но строго-настрого наказал – не трогать оленей и (!) не нападать на людей.
Медведь забыл запрет отца, и охотники его убили…
С тех пор и стали устраивать «медвежий праздник» в память о священном происхождении медведя.
После окончания праздника кости медведя сохраняли и складывали в особый амбарчик, а череп вешали на дерево, чтобы медведь снова возродился в природе..
Вот такой обряд, очень необычный, но естественный для коренных народов Сибири…
От себя скажу, что такое мифологическое мышление естественно в условиях той природы, в которых жили мои предки. И понимаю, что для вас ханты – это «последние из могикан»… Но не все так плохо! Коренные народы не вымирают, они перерождаются. Одна из моих родственниц по национальности манси занимается научной работой по этому поводу. Ее выводы говорят о следующем: т.к. ассимиляция северных народов с русскими всегда происходила и происходит, то каждый родившийся в этой семье сам для себя делает выбор, исходя из собственного самосознания!
Поэтому я лично отношу себя к хантам.
Спасибо за прочтение. Заходите ко мне за подарочками! У меня скидки!!)
Некоторые коренные народы России считают медведя своим прародителем. Они стремятся задобрить зверя в ходе различных обрядов, праздников и ритуальной охоты.
Поклонение медведю – своеобразный культурный феномен, некогда распространенный в Забайкалье и Приамурье. Он и сегодня встречается у представителей малых народов, сохраняющих традиционный образ жизни.
Гравюра с представителями одного из коренных народов Сибири.
SSPL/Getty Images
Медведь – прародитель
В Сибири живут эвенки, ханты, манси, нивхи, ульчи и множество других коренных народов. Часть из них и сегодня верят, что у каждого есть свое животное-прародитель: оно не только дало начало роду, но и сопровождает его на протяжении всей жизни. Часто такими животными становились распространенные в регионе обитания звери, благодаря которым народ “выживал” в тех или иных ситуациях. Одним из таких стал медведь. С его культом связано много традиций, которые до сих пор соблюдаются в ряде небольших групп.
Состязание стрелков из лука на традиционном Медвежьем празднике нивхов, 1970, Сахалинская область.
Черныш/Sputnik
Например, у части эвенков, коренного народа Восточной Сибири, медведя называют “амикан” (дедушка, старик), “амакчи” (прадедушка), “ами” (отец) и другими словами, связанными с семьей. Один из основных промыслов народа – охота: каждую зиму они покидают свои деревни и уходят в отдаленные участки тайги. Несмотря на священность медведя, он тоже становится мишенью – прежде всего из-за ценного жира, обладающего лечебными свойствами. Эвенки верят, что каждый охотник может убить лишь строго определенное количество медведей, а за превышение этого числа охотник будет наказан высшими силами и сам лишится жизни. Поэтому процесс убийства животного приобрел ритуальные черты: охотник извиняется перед зверем и объясняет, зачем начал охоту. Мясо иногда закапывается, а иногда съедается. После охоты медведю устраивают своеобразные похороны: в специальный сруб помещают кости и голову, которая лежит в том направлении, в котором шел медведь до того, как его убили. Эвенки верят, что тогда их не будет преследовать дух убитого животного. Позже проводят обряд “такамин” (обмануть медведя): все участники охоты разделяют трапезу мясом убитого медведя и желают убившему его охотнику удачи, здоровья и большого поголовья оленей. Сам охотник приступает к трапезе последним, а у его чума подвешивают аккуратно вырезанные глаза животного
Охотник демонстрирует шкуру убитого им медведя, 1973, Республика Бурятия.
В.Белоколодов/Sputnik
Также культ медведя существовал у бурят. Как и эвенки, они считали зверя “членом семьи”, и звали в частности бабагай – общим словом для всех старших родственников. Именно бурятский фольклор породил две самые распространенные мифические версии происхождения медведя. Первая предполагала, что охотник добровольно превратился в медведя из-за зависти и злобы окружающих. По второй, человек был превращен в медведя за проступки — жадность, жестокость, насмехательство. Из-за сочетания шаманизма с тотемизмом, у бурятов появилось поверье, что медведь — тоже шаман, самый сильный из всех.
Медвежий праздник
Самое яркое проявление культа медведя — медвежий праздник. У каждого народа есть своя легенда о его происхождении. У эвенков она такая: молодая девушка, оказавшись в лесу, попала в медвежью берлогу и провела там зиму. Весной, после возвращения домой, она родила медвежонка, которого воспитывала как сына, а спустя некоторое время вышла замуж и родила мальчика. Когда братья выросли, они решили помериться силами, и человек убил медведя. Последний, умирая, поведал брату, как правильно охотиться на медведей и хоронить их. Легенды могут отличаться, но во всех присутствует общий мотив: медведь выбирает человека, которому передает сакральное знание об охоте и правильном обращении со своими сородичами.
На медвежьем празднике айнов о.Сахалина. Второй день — выведение медведя.
Бронислав Осипович Пилсудский/Общественное достояние
У некоторых народов праздник был приурочен к удачной медвежьей охоте, у других он был цикличен и проходил в январе или феврале. В первом случае центральным событием была трапеза — мясо убитого медведя ели ночью, с начала и до конца праздника, причем один из родственников охотника съедал сырое мясо, чтобы обрести медвежью силу, мудрость и повадки. В перерывах между едой водили хороводы, пели песни и играли.
На медвежьем празднике айнов о.Сахалина. Третий день — день еды мяса, день гостей.
Бронислав Осипович Пилсудский/Общественное достояние
Регулярный праздник не был связан с охотой: иногда он праздновался как поминки по умершему родственнику, чья душа якобы перешла в медведя; а иногда как обрядовый праздник, в ходе которого племя благодарило и задабривало духов. В лесу находили медвежонка и три года выращивали а клетке, первое время хозяйка даже кормила его грудью, как ребенка, и называла сыном.
По истечении трех лет, хозяин подносил вино домашним духам и извинялся за то, что больше не может держать медведя. После этого, вместе с гостями, он подходил к клетке и угощал зверя — его выпускали и водили по домам, хозяева которых преподносили ему угощения и кланялись, чтобы принести благополучие дому. На специально приготовленной площадке медведя убивали и свежевали, а голову и шкуру спускали в дом через дымоход. После готовки начинался ужин: ели вареное медвежье мясо, которое вынимали из котла черпаком с изображением медведя и подавали в специальной деревянной посуде. Кости после еды собирали и отдавали хозяевам с каким-нибудь подарком. Перед окончанием праздника старейшины сидели целую ночь рядом с черепом медведя и разговаривали с ним.
Подписывайтесь на нас в Telegram, VK, Одноклассниках и Дзене
Этнографы, изучавшие историю, быт и нравы манси, столкнулись с интереснейшим мансийским фольклором — многочисленными мифами, легендами, преданиями, сказаниями и песнями. В них нашли отражение
подлинные эпизоды жизни манси, их самые заветные мысли и мечты, миропонимание, хозяйственные заботы, социальная несправедливость и борьба бедных с богатыми. Фольклор, таким образом, явился
богатейшим источником для воссоздания истории жизни племен манси. Он проливает свет и на обычаи и традиции современных манси.
У манси существует много сказаний-мифов о происхождении земли, солнца, луны, звезд, людей. Герои этих сказаний чаще всего боги и духи. По убеждению древних мансийцев, лес, горы, реки, озера
населены многочисленными духами, обладающими сверхъестественной силой. Люди верили, что успех в работе, охоте и рыбной ловле зависит от этих духов. В мифах манси фигурируют и животные. И в первую
голову медведь. Этот зверь издавна был окружен ореолом почитания. Люди перед ним трепетали, боялись его, но… всегда охотились за ним. Охотники-манси, живущие в лесах, до сих пор сохраняют
обычай: убили медведя — гуляют, празднуют. Обряды сопровождаются игрой на музыкальных инструментах, ритуальными и развлекательными плясками, пением. Условно медвежий праздник состоит из
нескольких частей: ритуальной, с соблюдением всех правил и запретов охоты или инсценированной охоты на выращенного для этого медведя (иногда — хранение медвежьей шкуры для праздника), с
соблюдением правил, запретов и ритуалов свежевания его, доставки освежеванной туши и шкуры с головой в селение, где медведя встречали как гостя, одаривали его и угощали, извинительных обрядов
(отведение вины за убийство на «русское ружье», а за поедание мяса — на ворон); воспевания зверя как предка рода, фратрии или родственника (медвежий фольклор); звериных и птичьих плясок,
драматических сценок и инсценировок, в некоторых случаях — и спортивных состязаний; ритуального приготовления медвежьего мяса и трапезы; обрядов захоронения костей, черепа, призванных возродить
медведя; хранения шкуры, черепа, норки (части морды), губ и лап в качестве священных. Существуют мифы о том, как зародились ритуалы медвежьего праздника. В эвенкийском мифе рассказывается о
девушке, которая пошла в лес, упала в берлогу к медведю и провела там зиму. Весной она вернулась к родителям и родила медвежонка, которого они воспитали.
Позже девушка вышла замуж за человека и родила мальчика. Оба брата выросли и решили померяться силами. Младший брат — человек убил старшего — медведя. Умирая, медведь поведал, как надо на него
охотиться и как хоронить. В мифе хантов и манси медведица, съевшая растение порше и родившая двух медвежат и девочку, говорит дочери: «Завтра придут люди. Меня, твоего брата и сестру они убьют, а
тебя возьмут с собою. Когда люди будут варить мое мясо, ты, смотри, не ешь, а к ночи приходи к заднему углу дома». Так и случилось. В условленном месте девушка встретила мать-медведицу, которая
три ночи наставляла ее, как надо себя вести и как поступить с мясом и костями.
Культ медведя (особое отношение, поклонение, служение ему) характерен для всех народов Севера, медвежий праздник — лишь для части из них. Условно можно выделить три основных варианта медвежьего
праздника: 1 — общего характера (условно), свойственный северным якутам и др., 2 — обско-угорский (у хантов и манси), 3 — амуро-сахалинский (у нивхов, ульчей, удэгейцев, орочей, ороков).
Первый вариант наиболее ярко представлен у эвенков и кетов. Он приурочен к охоте на медведя, и главное в нем — трапеза. Медвежье мясо едят ночами в течение всего праздника (до трех дней), а в
промежутках между приемами пищи устраивают танцы, игры, поют. У эвенков медведя убивал старший из охотников, а свежевал свойственник (нимак). Снимая шкуру с головы медведя вместе с шейными
позвонками, приговаривали: «Дед (бабка), шубу снимать станем, много муравьев бегает, они кусаться станут». Отделяли сало, делили его между семьями, тушу доставляли в селение на нартах, которые
затем ломали. В селении продолжали свежевать добытого зверя: отрезали голову, вынимали легкие, сердце, печень, глаза, вырезали уши, язык, нос, половые органы (их хранили до окончания праздника).
Чтобы приобрести свойства медведя, нимак — родственник охотника — съедал сырое мясо. У большого дерева разводили костры. В первый день варили шейную часть. Молодежь играла, плясала и водила
хороводы. В полночь «крик ворона» возвещал начало трапезы. Ели молча у костра и расходились. На второй день варили мелко нарезанные сердце и внутренности, в других котлах — мясо. Молодежь снова
развлекалась, водила хороводы. После полуночи опять раздавался «крик ворона», все отвечали «птице», мазали лица сажей и, называя друг друга оли — ворон, садились вокруг костра. Нимак раздавал
ложки и пускал сосуд с сердцем и внутренностями по кругу. Медвежье мясо ели, разойдясь по чумам. На третий день продолжали варить мясо и проводили обряды с головой, половыми органами медведя,
мясо с головы съедали в полночь. Череп завертывали в бересту и хоронили. Шкуру медведя получал нимак (в ответ он дарил охотнику оленя), ее окуривали и хранили в семье вместе со святынями. Лапу
вешали в чуме как талисман или отдавали шаману для изготовления колотушки.
У хантов и манси медвежьи праздники были не только спорадические (по случаю удачной охоты на медведя), но и периодические.
В далеком прошлом, когда убивать медведя, предка фратрии Пор, и есть его мясо запрещалось, очевидно, проводили только периодические праздники, на которые допускали лишь членов фратрии Пор. Со
временем, когда запреты ослабли, на празднике позволяли присутствовать чужеродцам, а позднее — и иноплеменникам. Для возрождения зверя и отведения вины стали добывать медведя, съедать его мясо и
проводить спорадические медвежьи праздники. Периодические праздники — «медвежьи игры» — устраивали зимой в течение семи лет, с последующим семилетним перерывом. Начинались они в декабре, с
периода зимнего солнцестояния, а заканчивались в марте, в период весеннего равноденствия.
Сначала «играли» подряд четыре ночи, затем через 5 — 7 дней перерыва в течение января и февраля — по 1 — 2 ночи, по мере того как из окрестных селений собирался народ. В начале марта «играли»
семь ночей, перед полнолунием «игры» завершались. Медведя представляла его шкура, которую обычно хранили в священном амбаре. Первая часть праздника включала песни, сказания о медведе и о
происхождении людей Пор, танцы предков.
В «медвежьих песнях» рассказывалось о происхождении медведя, установлении обрядов. Затем следовала священная часть — «призывные песни» и «птичьи танцы», во время которых обращались к общим
божествам, вызывали предков, мужчины исполняли танцы с саблями или мечами. Впрочем, песни и интермедии также поручали исполнять мужчинам, одетым в специальные костюмы (лисицы, петуха, журавля и
др.), с берестяными и деревянными масками на лицах. Костюмы и аксессуары праздника (сабли, мечи и др.) хранили в священном амбаре или в специальном общественном доме — «танцевальной избе». В
последнюю ночь праздника разыгрывали священные представления, изображая главных духов -Большого духа, Калтащ-экву, Мир-Сусне-хума, исполняли посвященные им танцы. Традиционные пляски и интермедии
изображали противоборство медведя, предка фратрии Пор, и Журавля, представляющего фратрию Мось.
На медведя и всех присутствующих нападали также комары, филин, огненная лисица, ворон. Танец огненной лисицы исполняли в зимней одежде, к которой привязывали хвост из соломы. Во время танца хвост
поджигали — это должно было привести к очищению помещения и участников праздника.
Танцевали и пели под аккомпанемент пятиструнного музыкального инструмента сангультапа. Заключительный эпизод праздника — приход семи лесных духов — мэнквов (духи фратрии Пор) за искупительной
жертвой в виде двух деревянных фигурок мужчины и женщины. Их уносили в тайное святилище и сжигали. Позднее этот обряд принял форму кукольного представления. Куклы выступали антагонистами медведя,
и гибель куклы, которой заканчивался спектакль, воспринималась как искупительная жертва. Если убивали медведя, то медвежий праздник обских угров длился пять ночей, если медведицу — четыре, а если
медвежонка — то 2 — 3 ночи (столько же исполнялось и «медвежьих песен» в начале праздника).
Спорадический праздник являлся сокращенным вариантом периодического. В нем было больше развлекательных элементов. Когда тушу медведя привозили в селение, устраивали обряд очищения: летом всех
обливали водой, зимой обсыпали снегом.
Праздник проходил в доме охотника, добывшего медведя. Шкуру с головой и лапами укладывали в переднем углу на столе в жертвенной позе — голова положена на вытянутые лапы. Голову медведицы
покрывали платком, на глаза клали кружки из бересты или монеты, лапы украшали кольцами, ленточками. Перед головой ставили угощения, фигурки из теста, изображавшие жертвенных оленей (раньше
приносили в жертву оленей и лошадей), для окуривания — дымящуюся чагу. Все, кто приходил на празднование, кланялись медведю, целовали его лапу (женщины — через платок). На празднике пели песни о
медведе, его жизни в лесу, о том, как его добывали. Важное место занимали обряды «отречения»: охотники обращались к медведю и говорили, что они не виноваты в его смерти.
Сначала вина отводилась на членов фратрии Мось, позднее — на иноплеменников («виновато русское оружие»). В течение нескольких ночей исполняли медвежий фольклор, танцы, песни и представления —
инсценировки в масках (тули лап). Они имели как сакральное, так и развлекательное значение. Все роли, в том числе и женские, исполняли мужчины. Женщины танцевали, закрыв от медведя лица и руки
большим платком.
Назидательно-сатирический характер носили сценки, изображавшие хвастунов, трусов, воров, лентяев, нерях. Объектом интермедии мог стать любой человек, в том числе присутствующий на празднике.
Никто не обижался на актеров. Тем более что всем известные актеры были как бы анонимны: когда после представления и переодевания они возвращались в дом, хозяин спрашивал их: «Люди здесь
веселились, где вы были весь вечер?» На что они отвечали: «Нам это совершенно не известно: мы все время крепко спали».
Кульминация праздника — представление с тряпичными куклами, укрепленными на ногах лежащего на спине артиста, либо с деревянными фигурками, которыми управлял музыкант, играющий на сангультапе.
Мясо медведя ели лишь в последнюю ночь праздника. Варили его только мужчины, в особом месте и в специальных котлах. Ели руками или особыми палочками (нельзя было использовать металлические
предметы), кости разделяли по суставам. Мужчины ели мясо от передней части туши, женщины — от задней. (Голову, лапы и сердце варили мужчины позже, в лесу, и ели отдельно). Во время еды каркали
по-вороньи, отводя от себя вину. Говорили: «Вороны пришли, вороны едят». Очищались: обливались водой, зажигая стружки, ртом захватывали пламя, проводили руками над огнем, лезвием ножа постукивали
по зубам. После этого человек с горящим трутом обходил все углы жилища и кричал по-птичьи; открывал дверь, «выгоняя» птиц на улицу, — дом очищался от нарушителей запрета. Затем гасили свет и
делали вид, что засыпают. Раздавался голос: «К верхнему духу поднимается» (медведь).
Кости медведя хоронили в лесу или озере, череп вешали на высокий пень или хранили завернутым в платок в священном сундуке.
Амуро-сахалинский медвежий праздник также устраивали периодически или по случаю удачной охоты на медведя. Наиболее ярко он представлен у нивхов. В охоте на медведя участвовали члены рода во главе
со старейшим охотником. Он садился на спину убитого медведя и кричал: «У-у-у-у!» три раза, если убит был самец, и четыре — если медведица. Чтобы задобрить зверя, в его левое ухо клали табак.
Освежевав тушу, доставляли в селение — везли головой вперед, предупреждая сородичей криком. Женщины встречали медведя игрой на музыкальном бревне. Тушу клали в амбар, шкуру с головой — на помост,
где уже хранились кости, черепа, половые органы добытых ранее медведей. Тут же складывали охотничье снаряжение. Ставили всевозможные угощения, жареное мясо медведя раздавали присутствующим.
Трапеза сопровождалась игрой на музыкальном бревне.
Медвежий праздник народов Севера соединил в себе элементы тотемизма (обряды возрождения медведя — предка и хозяина зверей) и промыслового культа. В нем также нашел отражение широко
распространенный миф об умирающем и воскресающем звере.
З.П. Соколова
Культ медведя и медвежий праздник — одно из тех феноменальных явлений человеческой культуры, которое уникально тем, что, зародившееся еще в палеолите (вспомним склады медвежьих черепов и костей в пещерах Альп, северного Причерноморья и Кавказа, датируемых не менее чем 40 тыс. лет), оно бытует еще и сейчас у народов Сибири, сохраняя ряд архаических черт вплоть до хранения черепов и костей. «Удивительную архаичность медвежьего праздника» отмечал Б.А. Рыбаков. Особое отношение к медведю вплоть до его почитания было свойственно практически всем народам Северной Евразии и Северной Америки на лесной или таежной территории, где был распространен медведь.
Для того чтобы понять сущность и происхождение этого уникального и древнего явления, необходимо, во-первых, взглянуть на него с точки зрения широкого круга источников по этнографии разных народов, во-вторых, разделить понятия «культ медведя» и «медвежий праздник», которые обычно в литературе подменяют друг друга.
Культ медведя — широкое понятие, включающее в себя представления о медведе, обряды, связанные и с охотой на него, и с поеданием его мяса, и с хранением его костей; тогда как медвежий праздник — более узкое понятие и охватывает лишь те обряды, которые относятся к поеданию медвежьего мяса, а именно извинительные и умилостивительные. В число последних входит и развлечение медведя — песни, танцы, игры, пантомимы, состязания и пр. Эти обряды развиты далеко не у всех народов и не все народы имеют такой медвежий праздник, какой известен, например, обским уграм, о котором А. Альквист писал: «Неподражаемая область народной
поэзии, которая едва ли встречается у народов современности».
Медвежий праздник — условное название, в переводе с языков народов Сибири дословно это «пляски», или «игра» (манс. яних йикв — главные пляски, пупих йикв — пляски духов; хант. вой як — звериный танец, лэнгх як — танцы духов; нивх, чхыф леранд — медвежья игра). Т. Молданов предлагает термин «игрища» (обрядовая игра). Ближе к сути термин «медвежьи пляски».
О культе медведя и медвежьем празднике существует обширная литература. Классической работой на эту тему можно считать статью Б.А. Васильева 1948 г. Под медвежьим праздником он понимает комплекс обрядов, связанных с охотой на медведя, со свежеванием его туши и поеданием его мяса, похоронами черепа и костей. Б.А. Васильев отметил связь этого праздника с охотничьим хозяйством и потому его «глубокую древность», а также изменения, происшедшие в этом явлении со временем, в том числе у амуро-сахалинских народов и обских угров. Заслуга этого исследователя и в том, что, основываясь на собственных полевых материалах 1927 г. по орочам, он обобщил имевшиеся тогда публикации по данному вопросу и выделил общие и особенные черты в медвежьем празднике. Он подчеркнул отсутствие связи медвежьих праздников и обрядов шаманства, отметил, что медведь воспринимается одновременно и зверем, и существом высшего порядка, указал на близость медвежьих обрядов к «праздникам голов» у народов северо-востока Азии. Из общего ряда медвежьих церемоний Б.А. Васильев выделил древнейший евразийско-американский пласт и его элементы, а также более поздний пласт — так называемый айнский (или амуро-сахалинский) — с его особенностями: содержание медведя в клетке, обряд вождения его по домам селения, выкармливание медвежат грудью, подпиливание и чернение зубов медведя, жертвоприношение медведя и убиение медведя на специальном стрельбище, многодневные состязания и игры, особый ритуал по отношению к голове медведя (обращение к ней с речью, кормление и украшение ее, близкие к обрядам народов Юго-Восточной Азии — охотников за головами), многочисленные детали похоронного обряда (жертвоприношение собак, снабжение медведя так называемым «дорожным поясом» с продуктами и другими предметами, которыми обычно снаряжают умершего человека, приуроченность медвежьего праздника к поминкам), использование ритуальной посуды и стружек инао. Отметив сходство медвежьего праздника с погребальными обрядами, Б.А. Васильев подчеркнул и его промысловомагическое значение.
А.В. Смоляк придерживается иного взгляда на происхождение ряда элементов медвежьего культа у народов Амура и Сахалина. Она считает, что они не являются айнскими по происхождению, а напротив, свойственны только народам Амура и Сахалина (вождение медведя по домам, собачьи бега, культ стружек инао, использование музыкального бревна). Перечислив лишь три элемента сходства этих церемоний у айнов и амуро-сахалинских народов (содержание медведя в клетке, праздник при его убиении, похороны костей), она нашла не менее 12 их отличий от айнских, в том числе отсутствие жарения мяса медведя и подпиливания и чернения его зубов. А.В. Смоляк подчеркнула самобытность культуры народов Амура и Сахалина, ее аборигенный характер, а также влияние на нее не столько айнской культуры, сколько культуры южных народов (Китай, Маньчжурия). В.И. Цинциус, побывавшая у негидальцев р.Амгунь в 1926-1927 гг., выделила в их медвежьих церемониях четыре цикла: убиение медведя, его умилостивление, причастная трапеза и воскрешение, связав культ медведя у негидальцев с тотемизмом.
Е.А. Крейнович в своих двух статьях описал медвежий праздник, изученный им в 1926-1928 и 1931 гг. у нивхов низовьев Амура и Сахалина как по случаю удачной охоты на медведя, так и после убиения медведя, выращенного в клетке. Он отметил, что нивхи, убив животное, надевают ему на шею ременную петлю и, привязывая его к дереву, как собаку», издают победный клич (три раза по медведю, четыре – по медведице). Разрезая шкуру на брюхе, они оставляют неразрезанными три или четыре полоски («пуговицы»), которые потом разрывают12; жарят табуированные части туши медведя, запретные для женщин (голову, язык, глаза). Е.А. Крейнович сопоставил медвежьи обряды с обычаями неандертальцев хранить в пещерах (Драхенлох и Петерсхэле в Альпах) медвежьи черепа. Отметив, что у каждого рода нивхов есть свой род горных медведей, что они охотятся на медведя вместе с зятем и тестем, он связал культ медведя у них с культом близнецов. Подчеркнем также две интересные детали в описании Е.А. Крейновича: почти все мясо и жир убитого медведя отдается представителям рода зятьев — нархам (нельзя есть «своего» медведя, только убитого чужеродцами); после кормления медвежьим мясом нархов обливают водой, а когда они выходят из дома, кидают в них снегом.
Ч.М. Таксами отделил спорадический охотничий медвежий праздник нивхов по случаю охоты на медведя от периодического (с убиением выращенного в неволе медведя), в прошлом, по его мнению, промыслового, связанного с кормлением духов-хозяев земли, леса и гор, когда медведь выступал посредником между людьми и духами-хозяевами тайги. Эти периодические праздники — календарные, они были приурочены к Новому году и проводились в январе-феврале. Ч.М. Таксами выделил в них шесть этапов: 1) изготовление стружек, 2) убиение медведя, 3) водворение головы медведя на помост, 4) кормление гостей медвежьим мясом, 5) убиение собак, 6) разъезд гостей. Он отметил также наличие трех трапез, посвященных медведю, и подчеркнул родовой характер праздника: гости — члены рода, хозяин водит медведя вокруг родового дома вместе с сородичами, медведя убивают представители рода зятьев, кости хранят в родовом амбаре. Интересны его данные о том, что все дары медведю уходят к лесным сородичам медведя, а медвежью шкуру вносят в полуземлянку не через дверь, а через дымовое отверстие.
Кетский культ медведя и медвежий праздник со временем сильно изменились и не сохранили многих древних черт, что отметили и Е.А. Алексеенко, и Е.А. Крейнович. Но в них есть немало общего с такими же обрядами у других народов Сибири: подставные названия медведя, иносказательная речь, касающаяся охоты на медведя и обрядов с ним, представление о медведе как о лесном человеке (кайгусь) и госте праздника, воплощение в нем души умершего родственника (кеты верили, что у медведя есть душа), гадание на его лапе, табуирование частей тела (голова, глаза, сердце), обряды превращения человека в медведя при помощи маски из его носа и части губ (норка), которую охотники надевают на голову. На празднике в честь медведя кеты использовали лишь его изображение (реже — череп, голову либо норку). Любопытно, что кеты, не имевшие детей, выращивали медвежонка до трех лет, а потом отпускали его в лес; при этом его называли сынком или дочкой, что Е.А. Алексеенко считает признаком тотемизма. Она отметила три этапа праздника: 1) варка мяса (непременно в одном котле, а не в разных), поедание его (в первый день праздника), изготовление изображения медведя, 2) угощение медведя, сцены имитации охоты, пантомима, магические действия с целью обеспечить удачную охоту и благополучие людей, 3) проводы души медведя, захоронение его костей. Исследовательница подчеркнула, что первый и последний этапы представлены у всех охотничьих народов, при этом последний восходит к обряду «магического оживления животного». У кетов этот праздник был в прошлом, по ее мнению, тотемическим (родовым), а со временем стал межродовым.
Культ медведя у эвенков описан А.Ф. Анисимовым и Г.М. Василевич. Они также считали его промысловым, имеющим и тотемические корни (от палеосибирских предков), очень древним, формировавшимся при участии палеоазиатских народов. Очень интересны данные Г.М. Василевич о том, что нашедший берлогу охотник приглашал на охоту свойственника (нимак, нимэк), чаще всего брата жены, отдавая ему свою рогатину или ружье; тот и убивал медведя.
Если говорить о народах Сибири, то в наибольшей степени изучен культ медведя и медвежий праздник у обских угров — хантов и манси. И это не случайно: в нем особенно ярко представлены именно праздничные, игровые моменты, на его примере можно увидеть, как из древней охотничьей мистерии родился народный театр. Обско-угорский медвежий праздник изучали как русские ученые и путешественники (Н.Л. Гондатти, Н.Н. Харузин, A.M. Золотарев, В. Новицкий, В.Н. Чернецов, В.М. Кулемзин, Н.В. Лукина, Н.И. Новикова, И.Н. Гемуев, Т. Молданов и др.), так и зарубежные: финны — А. Альквист, А. Каннисто, К.Ф. Карьялайнен, венгры — Б. Мункачи, Й. Папай, Б. Кальман, Е. Шмидт и др.
Отметим статьи, посвященные описанию медвежьего праздника, авторы которых сами присутствовали на нем у хантов или манси. Их не так много: это работы А. Альквиста, Н.Л. Гондатти, А. Каннисто, В. Новицкого, В.Н. Чернецова, В.М. Кулемзина, Е. Шмидт, Т. Молданова. Дело в том, что попасть на подобный праздник не так легко: надо оказаться в поселке во время удачной охоты на медведя, а такие совпадения во времени и пространстве редки.
Мне тоже посчастливилось в 1966 г. побывать на таком празднике у северных манси — в д. Щекурья Березовского р-на Ханты-Мансийского автономного округа (р. Ляпин, приток Северной Сосьвы, левого притока Оби). Следует сказать, что он произвел на меня неизгладимое впечатление и вызвал настоящий восторг.
Из числа упомянутых авторов выделю тех, кто не ограничился простым описанием культа медведя и медвежьего праздника, а проводил сравнительные и теоретические исследования данной проблемы.
Работа H.Л. Гондатти отличается не только ярким и детальным описанием медвежьих церемоний очевидцем, но и систематизацией элементов этого удивительного явления. Он отметил также, что «прежние обряды и верования забываются настолько, что в настоящее время почти невозможно встретить человека вполне знающего все эти обряды, соединенные с празднествами в честь медведя». Н.Н. Харузин сравнил этот культ у хантов и манси с Обрядами подобного рода у других народов, отнес его к числу зоолатрических (основанных на анимизме, тотемизме, страхе перед хищником или почитании его полезных свойств), выявил две линии в фольклоре относительно происхождения медведя и сущности его образа (медведь как сын небесного бога и как потомок людей), на основе литературных данных подробно описал обряд «медвежьей присяги» — клятвы на туше или шкуре медведя, ее частях (лапе, морде, черепе, носе, зубе). Н.Н. Харузин приводит также интересные данные (по Эрману, использовавшему материалы Ф. Белявского, позаимствовавшего их, в свою очередь, у первоисточника — В.Н. Шаврова): кое-где остяки (ханты) относятся к убитому медведю насмешливо — перед медвежьим праздником сеном набивают его шкуру, топчут ее, плюют на нее, поют насмешливые песни (такой сильный зверь не мог устоять перед человеком); после этого чучело чествуют как своего бога-покровителя. Эти данные никем более не были подтверждены.
- Каннисто очень подробно описал драматическое искусство, представленное на медвежьем празднике у манси («вогульский театр», в том числе кукольный), отметив, что танцы и пантомимы, подражания животным на празднике — более древние, чем драматические сценки. Он подчеркнул близость медвежьих обрядов похоронным, роль в них Мир-сусне-хума (одного из важнейших духов манси), а также отметил наличие военного танца семи мужчин с деревянными саблями. К.Ф. Карьялайнен проанализировал культ медведя и медвежий праздник в общем контексте мировоззрения хантов и манси, их религии и обрядов. Важно то, что он выявил различия в церемониях при добыче медведя, доставке его домой и во время «медвежьего пира» у разных групп хантов и манси, подчеркнув, что последние достигают кульминации у северных манси, а первые — у южных хантов (Иртыш). По мнению ученого, главная цель церемонии — «обольщение» медведя, при этом она напоминает обращение с умершим человеком. Черты региональной специфики в обско-угорском медвежьем празднике отметил и Б.А. Васильев в упомянутой выше работе. Интересен и его вывод о том, что этот праздник связан с культом коня, характерным для степной полосы Западной Сибири, Юго-Западной Азии и южной Европы, в том числе и для древних арийцев, массагетов (Геродота), западных гуннов и алтайцев: «Весь ритуалжертвоприношения коня в целом, а также его эротический аспект связывают ритуал Алтая, Оби и Урала с древними ритуалами Индии и Индо-Китая».
B.Н. Чернецов в своих работах впервые обоснованно выделил два вида медвежьего праздника у хантов и манси: спорадический (по случаю охоты на медведя) и периодический, календарный, связав последний с фратриальными обрядами (медведь – предок одной из фратрий — Пор). Подробно описав этот праздник, он заметил присутствие иранского элемента в драматическом искусстве, кукольном представлении и костюмах танцоров. Впервые описаны им и танцы предков генеалогических групп – так называемые «звериные и птичьи танцы».
Опираясь на материалы по восточным хантам, В.М. Кулемзин отнес культ медведя и связанные с ним обряды к промысловым культам, отметив двойственность природы медведя в представлениях хантов: с одной стороны, это мясо зверя, которое едят, с другой — гость-родственник (в виде шкуры с головой), которого чествуют. В.Н. Топоров, исследуя мифологию народов Сибири, обнаружил в обско-угорских мифах значительное иранское влияние и сделал вывод о том, что образ мансийского божества Мир-сусне-хума, младшего сына Нуми-Торума может отождествляться с иранским богом Митра. Е.А. Хелимский, Н.И. Новикова и И.Н. Гемуев успешно развивали эту идею.
Венгерская исследовательница Е. Шмидт, отметив особенность культа медведя северных хантов в ряду подобных культов, рассмотрела его «внутренние мировоззренческие связи» — место данного культа в их традиционном мировоззрении в связи с трехчленным делением Вселенной (Верхний, Средний и Нижний миры). Она показала, что медведь в образе Старика священного города (Ялпус-ойка – хозяин священного места в селении Вежакоры на Нижней Оби, центре фратрии Пор) воспринимается хантами и манси как представитель нижнего, земного начала и обладает медиаторско-охранительными функциями (между Средним миром людей и Нижним миром духов), основанными на его роли в моделировке мира (наряду с Мир-сусне-хумом, имеющим черты южного, солнечного всадника-бога, являющегося медиатором между Средним и Верхним мирами). По ее мнению, сущность культа медведя v обских угров — медиаторская функция медведя во всех трех мирах, возникшая в результате контаминации двух образов: Священного старика и Мир-сусне-хума. Она высказала также мнение о том, что драматическая традиция медвежьего праздника хантов и манси «в древности» была свойственна обрядности духов.
Н.И. Новикова, посвятившая монографию праздникам манси, обобщила все имеющиеся в литературе материалы по медвежьему празднику, сравнив их с хантыйскими обрядами в честь медведя и подробно остановившись на периодических церемониях северных манси и спорадических у других их групп. Сославшись на труды Б. Мункачи, В.Н. Чернецова, В.Н. Топорова и других, она охарактеризовала южные элементы в медвежьем празднике угров. На основе своих полевых материалов Н.И. Новикова описала и проанализировала данные о кукольном театре манси как части праздника. И.Н. Гемуев подчеркнул наличие двух пластов в обско-угорском культе медведя — палеосибирского, с образом Ялпус-ойки и древнеугорского, с образом Мир-сусне-хума, угорского Митры. Он отнес медвежий культ к промысловому, отвергнув мысль о его причастности к тотемизму, хотя и отметил, что в клятве на лапе медведя последний проступает как предок. Н.В. Лукина выявила общие и особенные черты в культе медведя хантов и манси, сравнив отдельные его элементы с подобными же в культуре их соседей, и обнаружила параллели с кумандинцами и другими группами северных алтайцев, сославшись при этом на исследования С.В. Иванова. Н.В. Лукина считает, что этническая специфика обско-угорского медвежьего праздника проявляется в пяти его элементах: 1) «медвежий язык», 2) обряды очищения водой и снегом, 3) народный театр, 4) набор специальных атрибутов, 5) периодичность обрядов. Смысл медвежьего праздника исследовательница видит в примирении души медведя-предка с охотниками, возрождении промыслового животного, совершении погребальных церемоний. Она отмечает также три варианта представлений о медведе: небесное (сын бога); земное (предок человека и лесного духа менква); связанное с духом земли. Говоря о причинах локальных различий в медвежьих церемониях у разных групп хантов и манси, Н.В. Лукина ссылается на точки зрения В.Н. Чернецова (разная степень сохранности обрядов) и К.Ф. Карьялайнена (ранняя и поздняя стадии развития культа).
Т. Молданов подробно описал весь цикл спорадического медвежьего праздника северных (казымских) хантов, показав, как в нем отражено (а через него воспроизводится в каждом поколении хантов) их традиционное мировоззрение, их представления о Вселенной, ее горизонтальной и вертикальной модели, духах Верхнего, Среднего и Нижнего миров. Интересны его данные о том, что после проведения медвежьего праздника медведь становится духом-охранителем семьи или рода охотника, убившего медведя. Мне также приходилось писать о культе медведя и медвежьем празднике как у обских угров, так и у народов, особенно народов Сибири. В этих работах я высказала несколько идей по поводу типологии и происхождения данного интересного явления культуры, в частности о связи его происхождения у обских угров как с тотемизмом, так и с промысловым культом, о существенном отличии амуро-сахалинского варианта праздника от обско-угорского и общесибирского в целом (связь с родом и погребальным культом), о позднем зоолатрическом характере культа медведя у народов Сибири в XIX-XX вв. Сегодня, когда накоплена обширная источниковая база по данной проблеме, есть смысл еще раз вернуться к ней. В этой связи рассмотрим проблему происхождения культа медведя и медвежьего праздника. В его древности никто не сомневается, поскольку, как верно подметил Б.А. Васильев, он связан с охотничьим хозяйством, которое существует с палеолита.
Большинство авторов видит в культе медведя и медвежьем празднике проявления промыслового культа. Г.М. Василевич считала, что медвежий миф возник позднее охотничьих мистерий (промысловой охотничьей магии), а Б.А. Васильев и В.М. Кулемзин — что медвежьи мифы архаичнее шаманских и медвежий культ сложился раньше шаманизма. Б.А. Васильев, рассмотрев особенности амуро-сахалинского варианта медвежьего праздника, сделал вывод о двух хронологически неоднородных пластах в нем — древнейшем евразийско-американском и более позднем, связанном с южным влиянием. К такому же выводу пришли исследователи обско-угорского культа медведя. В этом аспекте особенно интересен вывод И.Н. Гемуева о связи представлений хантов и манси о Ялпус-ойке (Священном старике) в облике медведя с палеосибирским субстратом и образа Мир-сусне-хума (угорского Митры) с собственно угорским компонентом.
В культе медведя и медвежьем празднике у всех народов Евразии и Северной Америки обнаруживается единый древний пласт представлений и обрядов, связанных с медведем. С большой долей достоверности мы можем отнести к ним следующие: представления о медведе как о человеке (медведь подобен человеку, особенно он похож на него в освежеванном виде), который все слышит и понимает, в том числе человеческую речь (отсюда так называемый медвежий язык, т.е. подставные имена медведя, иносказательная речь в связи с медведем и охотой на него), поэтому его нельзя ругать, оскорблять, смеяться над ним; меры предосторожности при сборе на охоту и на самой охоте: медведя обычно добывают в берлоге, случайно встреченного — редко, только если он «вызвал» охотника на бой — оставил царапину на дереве, в ответ охотник делает зарубку; охотничий инвентарь окуривают; оставшиеся в селении соблюдают во время охоты разные табу (не кричат, не шумят, поддерживают чистоту). В берлоге медведя сначала будят (спящего убивать нельзя), перед выстрелом предупреждают: «Вылезай, старик»; к нему обращаются с извинительными речами, предлагают выйти и быть гостем охотников. После того, как животное убьют, его вытаскивают, повязав аркан или петлю на шею. Свежуя тушу, охотники имитируют раздевание медведя («Старик, давай снимать шубу»): на брюхо кладут палочки-«пуговицы» или делают надрезы, оставляя полоски-«пуговицы» кожи, затем символически разрезают, ломают («сощелкивают») палочки или разрывают полоски. На дереве делают зарубки о числе убитых медведей либо другие метки. Доставляя тушу медведя в селение, кричат, стреляя в воздух, каркают по-вороньи, возлагая вину за убиение медведя на ворон. Объект поклонения — голова или шкура медведя с неосвежеванными головой и лапами (реже вся туша). Ее приветствуют при встрече в селении (кричат, стреляют) как дорогого почетного гостя, помещают в доме охотника в красном углу, украшают ее, используя серьги, кольца, стружки инао и др., ставят перед ней угощение, табак, спички, вино, жертвуют монеты, платки, теленка, оленя и пр. При этом и медведя, и охотников, и всех остальных участников праздника окуривают дымом чаги, пихтовых веток, хвои, у хантов и манси обрызгивают водой и валяют в снегу. К этому же комплексу относятся и представления о медведе и вороне, о медведе и бурундуке, отразившиеся в криках по-вороньи и свисте по-бурундучьи во время обрядов.
С носа и части губ срезали узкий ремень и использовали его как маску, надевая на лицо, лоб. В этой маске охотник уподоблялся медведю и боролся с ним, отождествляя победу над ним. Затем этот ремень хранили. Борьба с медведем — частый сюжет праздника: это либо охотники в медвежьей шкуре (ваховские ханты), либо журавль и медведь, куклы и медведь (северные угры), либо мальчики (эвенки). У нивхов и орочей был и другой игровой обычай — обхватывать голову медведя в доказательство смелости охотника. Вероятно, это архаичные промыслово-магические обряды.
Широко известен и обряд гадания на медвежьей лапе: об исполнении желания (у эвенков), об удаче в промысле (у ваховских хантов), о следующем медвежьем празднике (у северных хантов), о желательной жертве медведю, его желании проводить праздник и быть домашним духом-охранителем семьи (у казымских хантов), о том, кто из умерших родственников явился в облике медведя (у кетов, восточных хантов).
Поедание мяса медведя составляло главный этап праздника. Медвежье мясо ели, как правило, вареным (в первый же день праздника, кроме обских угров, устраивавших медвежью трапезу лишь в последнюю — четвертую или пятую — ночь). Только народы Амура и Сахалина ели сырыми сердце (также кеты и эвенки), печень, пили кровь. Сахалинские нивхи и айны жарили табуированные части туши — сердце, легкие, грудину, мясо сосков (на табуированном огне). Мозг не ели, за исключением нивхов, негидальцев и орочей. Голову и другие табуированные части туши могли есть не все (только мужчины, только чужеродцы, только охотники). Женщины ели заднюю часть туши (за исключением нивхов, у которых ее давали лишь уважаемым гостям). Голову варили отдельно, в последний день праздника (обычно он был многодневным, хотя и проводился, как правило, ночами) и только мужчины. Совершали обрядовое вынимание глаз. У кетов и восточных хантов охотник глотал их (у эвенков — редко, лишь «на счастье»), айны, ороки, эвенки хоронили их отдельно. Поедание мяса сопровождалось извинительными обрядами и речами (вина за поедание мяса перекладывалась на птиц, в том числе ворон, на ружье, «купленное у русских», на чужеродцев), а также танцами-мистериями с просьбами об удаче в промысле, с кормлением и украшением медведя. Охотники активного участия в празднике не принимали.
У всех народов существовали запреты для женщин по отношению к медведю: не варить и не есть его голову (у угров также переднюю часть туши) и другие табуированные части туши, целовать морду (у угров это разрешалось только через платок), подходить к клетке с медведем, кормить и водить его по селению, прикасаться к священной утвари, видеть убиение медведя (у народов Амура и Сахалина); женщинам необходимо было соблюдать запреты, находясь в селении, во время охоты мужчин на медведя, «избегать» медведя так же, как старших родственников мужа (у угров) и др. В то же время у северных (сосьвинских) и кондинских манси отмечены случаи, когда именно женщина окуривает медведя и охотников.
Непременное правило культа медведя — сохранение его костей и черепа; их не рубили, а разбирали по суставам и хоронили в лесу. Нередко кости собирали на помосте в анатомическом порядке. Черепа держали в лесу, в специальных срубах, амбарах, на деревьях, нанизанными на высокие пни54, на чердаках домов. Считалось, что, если собака изгрызет череп медведя, охотника задерет медведь. Эти обряды были необходимы, чтобы после смерти зверь возродился вновь, что соответствует главному мифу промыслового культа — об умирающем и воскресающем звере. Когти, зубы медведя (клыки) использовали в качестве амулетов.
К промысловому культу относятся представления о том, что медведь – лесной человек (ханты, кеты), горный человек-дух (нивхи), что его посылает дух-хозяин тайги. К нему же относятся, по-видимому, обычаи, касающиеся медведя-убийцы, задравшего человека — его мясо не ели, тушу сжигали (угры, кеты) или же разбрасывали мясо в тайге (нивхи), хоронили в срубе (негидальцы).
По отношению к убитому медведю широко распространены также обычаи и обряды похоронно-поминального цикла, характерные для умершего человека. Медведя и воспринимают как умершего родственника, пришедшего в гости. Это похороны костей и черепа (у эвенков, кондинских манси — на помосте), уподобление праздника поминкам, траур после праздника, внесение и вынос шкуры и мяса медведя не через дверь, а через окно, дымовое отверстие (ханты, манси, саамы, эвенки, нивхи, орочи), накладывание монет, бляшек, берестяных кружков на глаза и нос медведя (у угров этозамена погребальной маски покойного), втыкание топора в порог дома или около морды медведя, расчесывание его шерсти ритуальной (похоронной) расческой, укладывание медведя для свежевания головой на восток, трапеза в лесу после охоты (угры, кеты), жертвоприношение собак, снаряжение медведя как умершего человека (так называемый дорожный пояс), хранение шкуры в течение 40 дней (народы Амура и Сахалина).
Вероятно, с похоронным обрядом сближается и обычай проводить медвежий праздник, содержать медведя в неволе в течение определенного срока (три, пять, семь ночей, три года), кричать, стрелять, разрезать «пуговицы» на «шубе» медведя определенное число раз (от 2 до 7 раз), что скорее всего связано с представлениями о числе ипостасей души у человека и медведя (например, у хантов и манси четыре — у медведицы, пять — у медведя).
Все эти обряды и обычаи укладываются в ряд промысловых в честь умирающего и воскресающего зверя: к нему относятся как к человеку и проводят все обряды, чтобы обеспечить его душе возрождение. На медвежьем празднике нередко просили об удаче в промысле, гадали об этом. Среди подобных обрядов много очень архаических: танцы и пантомимы-подражания медведю (в том числе и в медвежьей шкуре), крики по-вороньи, окуривание (очищение), обряды с глотанием глаз, приготовление медвежьего мяса без соли, запрет резать его ножом и есть ложками (особенно металлическими), запрет отрезать мясо у рта, выковыривать палочками из зубов, пить чай во время медвежьей трапезы (негидальцы), похороны костей и черепа и др.
Отметим также, что культ медведя и медвежий праздник не связаны с шаманством, он проходил без активного участия шаманов, которые присутствовали на нем наравне с другими людьми. Лишь у эвенков после праздника шаман проводил камлание для очищения его участников. Упомянем также использование медвежьей шкуры для изготовления колотушки бубна и плаща шамана у восточных хантов, селькупов и эвенков. Скорее всего это более поздние явления.
Все эти черты, характерные для промыслового культа, в той или иной степени представлены в медвежьих церемониях всех народов Евразии и Северной Америки. В большей степени и чаще они развиты как охотничья магия (ранняя стадия промыслового культа), в меньшей степени и реже — как культ духов-хозяев тайги, представляющий более позднюю стадию промыслового культа. Это деление промыслового культа на две стадии хорошо иллюстрируется материалами по культу медведя у народов Сибири: представления о духах-хозяевах зверей, в том числе медведей, развиты не у всех.
Однако в медвежьем празднике есть ряд элементов, отличных от перечисленных выше и явно не связанных с промысловым культом. Это фратриальный характер периодических медвежьих праздников (игрищ) обских угров и связанные с ним его особенности (танцы предков — птичьи и звериные, цикл медвежьих песен, танцы-пантомимы и сценки-импровизации как основа народного театра, кукольные представления и др.), а также периодические медвежьи праздники амуро-сахалинских народов, приуроченные к большим поминкам, с ритуальным убиением-жертвоприношением выращенного в неволе медведя.
Н.Н. Харузин, A.M. Золотарев, В.Н. Чернецов, Е.А. Алексеенко, А.Ф. Анисимов, Г.М. Василевич, В.И. Цинциус видели в медвежьем культе проявление тотемизма. А.В. Смоляк, С.А. Токарев, а вслед за ними и И.Н. Гемуев выступили категорически против признания тотемических корней культа медведя, считая, что этому животному поклоняются представители всех родов. Действительно, в конце XIX-XX в. Медведь v многих народов стал объектом всеобщего поклонения, превратился из родового (где первоначально был таковым) в межродовой (например, у кетов), а из фратриального — в племенной (у угров). Но это произошло со временем: культ медведя не оставался неизменным, он трансформировался за тысячелетия его существования. Широко бытующие мифы о родстве человека с медведем через брак женщины и медведя, термины родства, с которыми обращаются к медведю, нередко принято рассматривать как признак тотемизма. Однако это не совсем правильно: для тотемизма характерны представления о родстве с медведем целой группы людей (род, фратрия). Возможно, в некоторых случаях эти мифы и термины связаны с древними тотемическими представлениями, утраченными со временем, но в каждом отдельном случае этот вопрос следует изучать с учетом разных материалов.
Наиболее ярко тотемизм выражен в культе медведя у хантов, манси, кетов и селькупов, у которых отмечены роды или фратрии, ведущие свое происхождение от медведя. У северных групп хантов и манси в культе медведя прежде всего ярко выражен фратриальный тотемизм: происхождение людей фратрии Пор от медведицы, названия генеалогических групп — их часто называют родовыми (например, пупи-сир — медвежий род), в связи с этим — особые периодические календарные обряды — «медвежьи игрища», проводившиеся в специальном общественном доме. Они не приурочены к удачной охоте на медведя, а обращены к его священной шкуре и сопровождаются мистериями, в которых мифологические песни о медведе-предке и тотемические танцы зверей и птиц, исполняемые под звуки цитры и арфы, сочетаются с народным театром (бытовые танцы, драматические сценки-пантомимы с актерами в масках и бутафорскими атрибутами, кукольный театр). В этих мистериях усилены мотивы извинения перед медведем и умилостивления его, но не столько за его убиение и поедание мяса, сколько за «грехи» людей. Обско-угорскому культу медведя соответствуют особо развитый «медвежий фольклор» (медвежьи песни и мифы) и «медвежий язык» (до 500 терминов, среди них — 132 подставных названия медведя), а также бытовавший еще в начале XX в. на Конде запрет убивать медведя и есть его мясо, пережитки этого обычая у иртышских хантов и южных манси (мясо не ели, а тушу хоронили в земле), запрет жевать медвежье мясо (его можно только глотать), клятва на медвежьей шкуре, его норке, голове, зубе, лапе. Шкура медведя священна, ее не выделывают (а раньше и не продавали), хранят в священном сундуке (тогда как у эвенков, например, ее используют и как подстилку). Медведь не связан с духом-хозяином: лесной дух Вонт-ики (Урманный старик) ведает всеми зверями, кроме медведя. У хантов и манси женщины «избегают» медведя, как старших родственников мужа, закрывая лицо платком в его присутствии.
Для медвежьего праздника обских угров характерно также то, что тушу убитого медведя везут в селение через все достопримечательные и священные места (казымские ханты), а медвежью шкуру во время церемоний укладывают в доме в так называемой «жертвенной позе», а точнее — в позе спящего медведя, лежащего на животе, вытянувшего передние лапы и положившего голову между ними. Перед зверем ставят угощение и фигурки из теста оленей, лосей, птиц (очевидно, это замена жертвенных животных). На периодическом празднике в дом вносят шкуру медведя с головой, набитой сеном. Известны сообщения о почитании и чучела медведя. У обских угров широко распространен также обряд очищения охотников и участников праздника — обрызгивание или умывание водой, а также обсыпание снегом, землей, мхом (последнее расценивается исследователями как маскировка от медведя). На периодическом празднике лиса с подожженным хвостом огнем очищала помещение. Мясо ели специальными палочками, его нельзя было резать ножом. Спорадический медвежий праздник представлял собой сокращенный вариант периодического. Раньше не все северные ханты и манси проводили медвежьи игрища — только члены фратрии Пор. Орнаменты с мотивом «медведь» священны, их может выполнять лишь опытная мастерица (в семи изделиях за всю свою жизнь) на берестяных кузовах, в которых хранили изображения духов, на ритуальных («медвежьих») рукавицах, мужской одежде; на детской одежде он был оберегом от злых духов.
Все эти особенности выделяют культ медведя и медвежий праздник хантов и манси в особый вариант, связанный с тотемизмом. Некоторые из этих особенностей можно обнаружить и у других народов. Например, коми раньше не ели медвежье мясо, а тушу хоронили (позднее стали продавать по дешевой цене либо отдавать соседям). Сахалинские нивхи не едят мясо «своего» медведя (убитого на охоте или выращенного), а лишь того, которого добудут или вырастят чужеродцы — их свойственники (из рода зятьев). Тотемические этнонимы известны у эвенков. Как у хантов и манси, так и у эвенков, эвенов и кетов зафиксированы мифы, в которых говорится о том, что медведь сам завещал людям, как проводить медвежьи церемонии.
У амуро-сахалинских народов (нивхов, ульчей, нанайцев, ороков, негидальцев) были как спорадические (после охоты на медведя), так и периодические медвежьи праздники, проводившиеся в январе-феврале. Для них были характерны иные особенности: выращивание медведя в неволе (в клетке около дома), вождение его по селению, угощение и увеселение (пение и пляски под игру на музыкальном бревне, спортивные игры и состязания — собачьи гонки, прыжки в длину и высоту, фехтование на палках и др.), ритуальное убиение зверя на специальном стрельбище, приуроченность медвежьих церемоний к большим поминкам (после смерти детей, супругов, родителей покупали или отлавливали медвежонка и выращивали его в течение трех лет), на которых шаман отправлял душу умершего в загробный мир; наличие ритуального инвентаря (стружки инао, ковши, ложки), обмазывание пищей («кормление») черепа, наконец, связь культа медведя с культом близнецов.
У нивхов медвежий культ носит четко выраженный родовой характер. У каждого их рода есть свой род горных медведей; водят медведя по домам лишь члены рода, его вырастившего; варят и жарят медвежье мясо на родовом огне. Участвуют в охоте и убивают медведя на стрельбище чужеродцы — зятья и тести, они же режут мясо, поедают табуированные части туши (жир, печень, сердце и др.), ломают и рубят кости таза, готовят угощение медведю. Члены рода зятьев — почетные гости праздника.
Роль чужеродцев, членов родов зятьев и тестей на празднике, обязательное наделение их мясом медведя (у сахалинских нивхов все медвежье мясо получали они) весьма напоминают тунгусский обычай нимат, который диктует обязательность отдачи добычи соседям (у эвенков есть подобный обычай, касающийся мяса медведя; в охоте принимает участие, свежует медведя, ест его сердце чужеродец (нимак)).
При детальном рассмотрении этих особенностей можно заметить, что некоторые из них встречаются и у других народов. Так, выращивание зверей в неволе известно многим охотничьим племенам, а медведя — кетам. Интересно провести параллель между содержанием медведя в клетке и обычаем кетов и сургутских хантов сооружать нечто вроде клетки или домика (стенка из планок, дощечек, лучинок) вокруг шкуры медведя или его изображения. Грудью выкармливали медвежат «заболотные» татары из рода (тохум) медведя. Возможно, у народов Евразии обычаи выкармливания и выращивания медвежат возникли на основе существовавших у охотничьих народов обычаев приручения детенышей зверей и птиц.
Вождению медведя тоже можно найти аналогии: русская медвежья комедия (скоморохи водили медведя), ряжение медведем на сретенских, святочных, рождественских гуляниях-карнавалах народов Европы и др. Интересно, что кондинские манси заносили медвежью шкуру в каждый дом. Эти обычаи и обряды особенно развиты у амуро-сахалинских народов, составляя специфику их праздника.
Некоторые детали культа медведя и медвежьего праздника можно отнести как к промысловому культу, так и к тотемизму. Так, например, мифы и предания о связи женщины с медведем, браке с ним и рождении у них детей и в связи с этим представления о родстве медведя и людей характерны для обеих форм религии. Однако не все данные такого рода могут свидетельствовать о тотемизме. Многие из этих представлений могли сформироваться и на основе промыслового культа, т.е. представлений о близости медведя человеку, женских духах-покровительницах охотников (Дал у сванов, греческая Артемида-охотница, римская Диана, герои европейских сказок о медведе-супруге и др.). Со временем часть из них превратилась в суеверия. Фаллические обряды, которые сопровождают медвежьи церемонии (эротические сценки, хранение половых органов медведя, имитация полового акта с собранным скелетом медведя, использование в танцах деревянного фаллоса и др.) также могут быть истолкованы и как тотемические обряды возрождения предка, и как промысловые обряды возрождения зверя. То же самое можно сказать и о танцах на медвежьем празднике в медвежьей шкуре (в том числе и женских): они напоминают и тотемические пляски и могут быть истолкованы как развлечение и умилостивление промыслового зверя, с которым после его возрождения возможна встреча в лесу. В дальнейшем с развитием общества подобные верования и обряды привели к возникновению веры в оборотничество — представлений и суеверий, сформировавшихся на почве древних форм почитания животных. По всей видимости, и клятва на лапе или морде медведя (его шкуре, зубе) могла столь широко распространиться (кроме угров у эвенков, ненцев, якутов) именно на такой почве и в более поздний период, чем формирование промыслового культа и тотемизма.
Н.Н. Харузин считал культ медведя у народов Сибири зоолатрическим, основанным на разных формах религии, страхе перед грозным хищником тайги, вере в его полезные свойства. К этому же мнению склоняемся и мы. Зоолатрия – сравнительно поздняя форма почитания животных, связанного своими корнями и с промысловым культом, и с тотемизмом, и с иными религиозными воззрениями (погребально-поминальные обряды, культ близнецов и др.). Классический пример зоолатрии — почитание животных-богов и богов-животных в политеистической религии древнего Египта. У эвенков медведь еще и полезен: он выполняет лечебную функцию, а кроме того, выступает как культурный герой, давший эвенкам оленей, и помощник бога в создании людей — это тоже явно позднее явление.
Таким образом, можно сказать, что возникший на почве промыслового культа культ медведя и медвежий праздник как наиболее яркое его проявление в XIX-XX вв. были уже зоолатрическими, впитавшими в себя элементы разных культур и религий.
По-видимому, у всех народов основа культа медведя — древняя, палеосибирская (или автохтонно-сибирская), связанная с промысловым культом (точнее, с промысловой магией как ранней стадией этого культа, сформировавшейся раньше представлений о духах-хозяевах). У обских угров, кетов, селькупов, нивхов образовались и тотемические роды, и генеалогические группы, и фратрии, ведущие свое происхождение от медведя. Наиболее ярко это выражено у северных хантов и манси, у которых можно отметить ряд отличительных (от других народов Сибири) черт медвежьего праздника: 1) периодичность и календарность праздника в честь предка зратрии, 2) укладывание шкуры медведя в так называемой жертвенной позе и отношение к ней как к умершему (монеты на глазах, украшение, угощение), 3) народный театр (сценки-пантомимы, диалоги масок, кукольные представления) с актерами-мужчинами в костюмах и масках, говорящих фальцетом, с бутафорией (маски, посохи-палицы, сабли, костюм — халаты, шапки, платки, шкурки, рукавицы, а также деревянные журавль, фаллос, металлические колокольчики, счетные бирки для отсчета песен — своеобразный конферанс — или фиксации числа жертв медведю), 4) общественный дом для проведения периодических медвежьих праздников, 5) большая роль культа медведя в мировоззрении хантов и манси. К этому можно добавить еще два пункта, выделенные Н.В. Лукиной, хотя они известны и другим народам Сибири: 6) многочисленные обряды очищения водой, снегом, огнем, землей, мхом, 7) фигурки из теста (известны алтайцам, но не в связи с культом медведя).
В силу того что у обских угров медведь — и промысловый зверь, и тотем фратрии Пор, его культ оказался очень тесно связанным с их мировоззрением. Медведь, в их представлении, и земное существо, потомок людей, человек (без пятого пальца), и сын женщины и лесного духа менква, и сын героя, и рожденный от духа земли, и медиатор между людьми и Нижним миром, и небесное существо, спущенное богом Торумом на землю, и культурный герой, получивший от Торума и отдавший людям лук, стрелы и огонь, и представитель истины и справедливости на земле, и дух-охранитель семьи. Он и умерший родственник, а мясо его — пища людей. Эти порой противоречивые представления могли сформироваться лишь разновременно в течение длительного времени. Прав Ю.В. Ширин, говоря, что в культе медведя мы находим «смешение нескольких явлений», «медведь поглотил сущности нескольких религиозных обрядов».
У хантов и манси можно четко проследить более поздние напластования ряда элементов на первоначальный промысловый характер медвежьего праздника, что связано с их двухкомпонентным происхождением, слиянием таежных аборигенных уральских племен охотников и рыболовов с южными скотоводческими угорскими племенами, испытавшими на себе влияние индо-иранских племен скифов и сарматов. Это связь с культом коня (в медвежьих мифах младший сын Нуми-Торума Мир-сусне-хум, побеждающий медведя — всадник на белом коне; маски менквов, персонажей праздника, с конскими хвостами); тряпичные куклы на ногах и деревянные куклы, управляемые с помощью музыкального инструмента, с которым они связаны нитью, аналогичные индийским; актеры-мужчины, говорящие фальцетом; драма как жанр; маски с нарисованными бородой и усами (не характерны для угров); костюмы (возможно, распашная одежда — халаты актеров, изображающих духов, с запахом справа налево, не свойственны алтайским и шорским в отличие от повседневных женских с полами, соединенными встык, как у шорцев; манера подпоясывания их широкими полосами ткани; платки поверх этих халатов, перекрещенные на груди; островерхие конусообразные шапки, не имеющие аналогий у народов северной Сибири); танцы с мечами или саблями, имеющие аналогии на юге (Кавказ, Передняя Азия). Если учитывать, что первую волну угров в Западной Сибири связывают с андроновцами, то эти явления или хотя бы часть их можно датировать не позднее II тыс. до н.э., а точнее — XII в. до н.э. (эпоха поздней бронзы).
Более поздние напластования — это черты сходства в обрядах и обычаях с северными алтайцами (фигурки из теста, каша саламат, которой кормили медведя), а также, возможно, с кетами и эвенками (медведь и бурундук, глотание глаз, сожжение туши медведя-убийцы). В медвежьем празднике обских угров отразились также и христианизация, и современная трансформация мировоззрения и уклада. Примером поздних интерпретаций медвежьих обрядов может служить миф о том, что бог Торум разрешил людям охоту на медведя потому, что тот нарушил волю бога и стал есть людей (легализация убиения тотема-предка).
У народов Амура и Сахалина (нивхи, орочи, ульчи, ороки, нанайцы, удэгейцы, а также айны) тоже можно отметить ряд местных особенностей медвежьего праздника, составляющих более поздний пласт, чем промысловый. Это следующие особенности: I) у них, как и у обских угров, помимо спорадических медвежьих праздников (после охоты на медведя) были и периодические, приуроченные к большим поминкам. Это первое и главное различие, явление, несвойственное другим народам Сибири. Из этой особенности амуро-сахалинского варианта медвежьего праздника вытекают и другие; 2) после смерти ближайшего родственника (родителя, супруга, ребенка) надо было в течение трех лет растить в клетке около дома купленного или пойманного медвежонка, иногда выкармливая сосунка грудью; 3) медведя водили по домам, что можно рассматривать как драматизацию медвежьего мифа; 4) медведя убивали на специальном стрельбище, оформленном с особой символикой; 5) в жертву приносили собак (собака — провожатый души умершего); 6) на празднике устраивали игры и состязания; 7) праздник носил ярко выраженный родовой характер, особую роль играли в нем члены рода зятьев и тестей, что, возможно, связано с особым характером взаимоотношений родов амуро-сахалинских народов (союзы доха), а также тунгусским обычаем нимапт, 
череп медведя обмазывали пищей («кормление» черепа); 9) на празднике использовали местный музыкальный инструмент — бревно; 10) большую роль играли на нем стружки инао; 11) использовали специальную ритуальную посуду.
Выращивание медвежонка и вождение медведя по домам, а также, возможно, и использование ритуальной посуды не оригинальны, но у народов Амура и Сахалина они представлены особенно ярко. Обмазывание черепа медведя пищей, вероятно, южного происхождения. Вопрос о происхождении подпиливания зубов медведя, известном у айнов, остается неясным. Все эти особенности амуро-сахалинского медвежьего праздника скорее всего местного происхождения, развившиеся в более позднее время, чем пласт, связанный с промысловым культом.
Таким образом, можно выделить три варианта медвежьего праздника у народов Сибири: 1) общесибирский, или палеосибирский, как проявление древнего промыслового культа, 2) обско-угорский, фратриальный, 3) амуро-сахалинский, приуроченный к поминкам родственника.
В связи с этим возникает очень сложный вопрос о времени формирования промыслового культа и тотемизма, а также погребально-поминальных обрядов. С.А. Токарев считал погребально-поминальные обряды древнейшими, а самой древней формой почитания животных — тотемизм. Возникновение промыслового культа он относил к более позднему периоду (начало разложения первобытной общины), подчеркивая, что «на ранних ступенях развития… элементы промыслового культа не выделяются из тотемизма» и «промысловый культ в родовой форме — модификация тотемизма». Все изложенное выше, как мне представляется, свидетельствует о раннем появлении промысловой магии как составной части промыслового культа.
Роль культа медведя в мировоззрении хантов очень велика, но вряд ли он составляет его основу — скорее всего лишь в связи с общими представлениями о живой и неживой природе и промысловым культом в целом.
Несколько слов об обско-угорском медвежьем празднике в связи с двухкомпонентным происхождением хантов и манси. При детальном рассмотрении описаний праздника разными авторами оказывается, что отдельные его элементы (а именно связанные с южными культурами) характерны лишь для манси и северных, отчасти южных групп хантов; у восточных хантов они не встречаются либо представлены слабо, в размытой форме. Это отсутствие представлений о медведе как о предке фратрии, сыне богатыря, культурном герое, духе-охранителе семьи, представителе истины и справедливости, отсутствие периодических праздников и связанных с ним элементов (общественный дом, танцы предков групп, танцы с оружием, народный театр с актерами-масками, куклами, костюмами, богатой бутафорией). Бутафория праздника намного беднее, медведеподобные маски скорее напоминают шапки (т.е. их цель — превращение человека в медведя, а не маскировка); нет масок менквов с конскими хвостами. Таким образом, в медвежьем празднике восточных хантов отсутствуют элементы либо южного происхождения, либо более поздние; в нем больше элементов, связанных с охотой на медведя, чем с поеданием его мяса, в том числе и архаичных.
Все эти материалы позволяют предположить, что волны угорских племен переселялись с юга на север преимущественно по Иртышу на Нижнюю Обь и их левые притоки. Правобережье Оби развивалось во II—I тыс. до н.э., очевидно, по-иному. Согласно данным В.М. Могильникова, в основе формирования северных, южных и восточных хантов лежали разные культуры: у северных — нижнеобская культура, унаследовавшая влияние угров в эпоху бронзы, у южных — потчевашская и усть-ишимская культуры, унаследовавшие влияние угров первой (в эпоху бронзы) и второй (в эпоху раннего железа VI-V вв. до н.э.) волн угров, у восточных – нижнеобская культура, испытавшая влияние кулайской и усть-ишимской культур. В восточной группе хантов влияние угров на аборигенное население было либо слабее, либо ослаблено последующими этногенетическими процессами. Данный вывод подтверждают и иные материалы, касающиеся южных элементов в культуре восточных хантов (не столь значительная роль металла и изделий из него в религии и культах, отсутствие культа Золотой Бабы, женской распашной одежды, сочетающей платье и халат, музыкального инструмента арфы и др.).
В связи со сказанным выше возникает также вопрос о происхождении дуально-фратриального деления хантов и манси: кто прав — В.Н. Чернецов (автор данной статьи придерживается его точки зрения) или В. Штейниц? Если у восточных хантов нет фратриального предка-медведя и соответственно периодического медвежьего праздника, следовательно, у них не было и дуального деления? Тогда фратриальное деление могло возникнуть, как считал В. Штейниц, с приходом на север угров в результате слияния их с аборигенами: пришлые угры — Мось, аборигены — Пор. Однако, как нам представляется, все не так просто. Стоит обратить внимание на два параллельных сюжета медвежьего праздника, касающихся борьбы представителей двух фратрий: с одной стороны, это медведь и журавль, с другой — медведь и Мир-сусне-хум. Если второй, безусловно, относится к периоду смешения аборигенов и пришлого угорского населения, то относительно первого можно предположить более древнее и автохтонное происхождение.
Из всего сказанного выше можно сделать несколько выводов.
- В медвежьих церемониях различаются три комплекса: первый связан с охотой на медведя, его свежеванием и доставкой туши в селение, второй — с поеданием медвежьего мяса, третий — с похоронами костей и хранением черепа медведя. Первый и последний комплексы почти идентичны у всех народов, от саамов на западе до нивхов на востоке. Они восходят к промысловой магии как ранней стадии промыслового культа, связанной с представлениями о том, что медведь подобен человеку и может возрождаться, т.е. с мифом об умирающем и воскресающем звере, нередко также с представлениями о духах-хозяевах промыслового культа (особенно у кетов, эвенков, юкагиров, якутов, бурят, нивхов, нанайцев, эскимосов). Второй комплекс различается у разных народов: у одних он целиком соответствует промысловому культу (это пантомимы и сцены подражания медведю, борьба с ним, извинения перед ним и умилостивление его как возрождающегося зверя), у обских угров это комплекс обрядов фратриально-тотемического характера (медведь — предок фратрии, посредник между людьми и духами), у амуро-сахалинских народов — родового погребально-поминального характера (медведь — посланник, переносящий душу умершего родственника в загробный мир).
- В медвежьих церемониях следует различать собственно культ медведя и медвежий праздник. Если культ медведя у различных народов в целом имеет много общего, то медвежий праздник, напротив, проявляется по-разному. Рассматривая медвежьи церемонии подобным образом, легко выделить в них три варианта медвежьего праздника: 1) палеосибирский (автохтонно-сибирский, общесибирский, возможно, универсальный для всех народов), 2) обско-угорский, 3) амуро-сахалинский.
III. Обряды медвежьего праздника и представления, связанные с ним, в конце XIX-XX в. приобрели у народов Евразии зоолатрический характер. Они развивались в более поздний период, чем формирование промыслового культа, и на различной почве: у угров — на почве тотемизма, представлений о Вселенной и населяющих ее духах, этногенетических и этнических процессов, у амуро-сахалинских народов – на почве родового погребально-поминального культа, особых отношений внутри союзов родов, культа близнецов, межэтнических связей, у других народов — суеверий на основе веры в оборотничество и возможность браков между женщиной и медведем, обычаев нимата, представлений о культурном герое, влияния христианства (представления о медведе как помощнике бога в создании людей) и т.п.
- Обско-угорский медвежий праздник испытал большое влияние этногенетических процессов: в нем нашла отражение двухкомпонентность культуры хантов и манси — слияние черт аборигенной таежной культуры (промыслово-магический характер праздника) и элементов южных кочевых скотоводческих культур (периодические фратриальные праздники в честь медведя-предка, народный театр и др.).
- Южные черты в медвежьем празднике слабо или почти не проявляются у восточных хантов, что (вместе с другими данными) говорит об особом характере этно-генетических и этнических процессов в их среде в прошлом.
Итак, культ медведя и медвежий праздник у народов Сибири — сложный синкретичный комплекс представлений и обрядов, свидетельствующий о длительности его развития как на общей охотничье-промысловой основе, так и под влиянием этногенетических процессов и этнических контактов на разных территориях и в различных этнических средах.
Медвежий праздник у хантов (Нярсагорт, село Казым, Белоярский район, Ханты-Мансийский автономный округ). Медвежья шкура в «жертвенной позе».
Фото О. А. Кравченко
МЕДВЕ́ЖИЙ ПРА́ЗДНИК, комплекс представлений и обрядов, связанных с медведем. Встречается у народов таёжной зоны Евразии; элементы М. п. известны у индейцев Сев. Америки. Культовое значение медведя определялось прежде всего представлением о его антропоморфности, объяснявшейся в мифологич. традиции общностью происхождения медведя и человека или происхождением их друг от друга. Повсеместно распространены табуирование названия медведя, запреты, связанные с поведением человека по отношению к нему, у некоторых народов – запреты на употребление в пищу его мяса. Сохранение головы, черепа, костей, шкуры медведя в спец. строении должно было способствовать возрождению медведя в будущем и промысловому благополучию участников праздника.
Выделяют два типа М. п.: западный (ханты, манси, кеты, эвенки и др.), связанный с охотой на медведя, и дальневосточный (нивхи, айны и др. народы Амура и Сахалина), включающий выращивание медвежонка в семье и его ритуальное убийство. Существует большое количество локальных вариантов М. п., даже у одного народа.
Медвежий праздник у хантов (Нярсагорт, село Казым, Белоярский район, Ханты-Мансийский автономный округ). Обряд «отречения».
Фото О. А. Кравченко
В наиболее полном виде М. п. сохранился у обских угров. У них существуют периодические и спорадические М. п. Периодич. М. п. (Яны йикв – Большие танцы, или Большие игрища) устраиваются в период между зимним солнцестоянием и весенним равноденствием; ранее проходили в культовом центре фратрии Пор – с. Вежакоры (Октябрьский р-н Ханты-Мансийского автономного округа). Кроме того, после каждой удачной охоты на медведя устраиваются спорадич. М. п., представляющие сокращённый вариант периодич. праздника. Обряды длятся 5 ночей, если убит самец, и 4 – если убита самка. Все действия во время праздника сопровождаются танцами, песнями, драматич. и кукольными представлениями. Шкуру медведя укладывают в переднем углу дома в «жертвенной позе» – с головой, положенной на передние лапы; голову и лапы украшают кольцами, лентами. Все приходящие на праздник приносят дары, которые раскладывают перед медведем. М. п. начинается с обряда «отречения», во время которого неск. мужчин, среди них – охотник, убивший медведя, одетые в спец. костюм (халат, остроконечная шапка, опушённая мехом, с мозаичным орнаментом), обращаются к медведю и говорят, что они не виноваты в его смерти. Исполняются «медвежьи песни» (уй эргыт), рассказывающие о происхождении медведя, об установлении обрядов. Затем следуют «призывные песни», во время которых призываются как общие божества, так и предки определённых территориально-генеалогич. групп. Это – священная часть М. п., в отличие от следующей (тули лап) – представлений в масках, в осн. бытового и юмористич. содержания. В последнюю ночь варится и поедается медвежье мясо, во время трапезы соблюдаются многочисл. табу, все очищаются, постукивая ножом по зубам. Затем следуют обряды, которые должны снять с людей вину за убийство медведя и поедание его мяса: имитируются уход охотников в лес, сон, прилёт птиц и т. п. Далее исполняются танцы зверей и птиц, бытовые сценки, совершаются гадания о следующей охоте на медведя и о промысле в целом. В конце М. п. проводятся обряды, долженствующие заставить медведя снова вернуться и скрыть роль охотника и др. участников праздника.
М. п. дальневосточного типа, в наиболее полной форме представленный у нивхов, характеризуется представлениями и обрядами, делающими медведя защитником определённого рода. Медвежонка выращивают в течение нескольких лет, часто после смерти своего ребёнка. М. п. начинается играми с медведем, затем его ведут на специально оборудованную и украшенную площадку и убивают с помощью лука и стрел. Шкуру медведя снимают, имитируя раздевание. Медведя убивает человек из другого рода – зять или тесть, в другой род отдают также мясо и сало медведя; в дальнейшем тот род должен устроить в ответ аналогичный М. п. Наряду с таким М. п., народы Дальнего Востока совершают и обряды после успешной охоты на медведя; по мнению некоторых исследователей, у них существовали и периодич. церемонии, проходившие в январе – феврале.
У хантов и манси, нивхов и др. М. п., утратив мн. магич. черты, сохраняется как нар. праздник и средство презентации своей культуры.
В наш век нанотехнологий кажется, что древние ритуалы и праздники давно стали достоянием истории. Но все же есть ещё заповедные уголки, жители которых не согласятся с этим утверждением. И доказательство тому — удивительный Медвежий праздник, что отмечается зимой на севере Западной Сибири в селениях хантов и манси.
Праздник медведей у народов севера
Как Медведь решит!
Испокон веков повелось, что это торжество не приурочено ни к какой конкретной календарной дате, и это не случайно. Ведь в его основе лежат традиции медвежьей охоты малых народов Севера, которая всегда была незапланированным мероприятием. Дело в том, что предания хантов называют медведя сыном верховного бога Торума, пожелавшего жить на Земле. А потому охотиться на него, как на обычную дичь, Было строго запрещено. Убивать же хозяина тайги разрешалось только в тех случаях, когда он начинал нападать на людей, их оленей или же подъедал заготовленные на зиму запасы, что грозило голодной смертью целому селению. Как правило, такие «неприятности» происходили в холодное время года, когда пробудившийся задолго до начала весны медведь-шатун отправлялся искать себе пропитание возле человеческих стойбищ и деревень.
Вот только убившим «сына бога» людям следовало позаботиться о том, чтобы его душа вернулась в лес, и сопутствующие сему действу ритуалы стали основой Медвежьего праздника.
В наши дни охоту на бурого зверя смело можно назвать экзотикой, однако посвящённые ему торжества по преж нему регулярно проводятся малыми народами Севера. Вот только они все так же не планируются заранее, а проходят тогда, «когда Медведь решит». Так, в одном и том же селении праздник может устраиваться ежегодно, а бывает — всего лишь раз в семь лет.
«Прости нас, Хозяин!»
Да и продолжительность «медвежьего» торжества не всегда одинакова, и связано это опять же с древней традицией. Ведь если мужчины добывали на охоте матёрого самца, то провожать его душу следовало пять дней (ночей), медведицы — четыре, а годовалого пестуна — всего два. Но так как сегодня убийство зверя происходит чисто символически, то его современные «поминки» длятся лишь трое суток.
А вот ритуалы этих старинных торжеств проходят по строгому регламенту. Начинаются они в полдень каждого дня и заканчиваются почти под утро, а потому проводы души медведя можно назвать ночным праздником.
В стародавние времена прологом становилась подготовка к охоте. Обсуждая её, промысловики нарекали потенциальную добычу различными прозвищами: «старик», «хозяин» и «дедушка». И это неспроста. Считалось, что медведь, услышав своё настоящее имя, мог узнать о планах людей и устроить им массу неприятных сюрпризов.
Сегодня же в начале праздника в центре селения сооружается огромный чум со специальным входом с южной стороны. Именно через него вносят в ритуальное помещение виновника торжества, вернее, его шкуру, голову и лапы, хранящиеся до праздничных торжеств в особом — священном — амбаре. Однако перед тем как Хозяин (так медведя величают на празднике) займёт полагающееся ему почётное место, чум поло жено окурить дымом от зажжённой чаги и меха выдры.
Затем символическая добыча водружается на специальный высокий стол определённым образом — голову медведя кладут между его лапами, глаза «закрывают» новенькими монетками, а морду — берестой. После этого охотники по очереди подходят к добыче, преподносят зверю подарки — украшения или сласти — и просят прощение за то, что были вынуждены его убить. Причём каяться в своём проступке тоже следует определённым образом. Так, провинившийся человек должен убедить Хозяина, что его «лишил жизни чужой охотник», а то и вовсе «русское ружьё».
Жертвенный олень и долгое пение
Задобрив медведя, жители села и приехавшие из окрестных деревень гости приступают к самой важной части праздника — принесению искупительной жертвы. Для этого со стойбища, где пасутся оленьи стада, привозят молодое животное. Его у медвежьего чума забивают, свежуют и варят мясо в больших котлах на кострах местный шаман и его помощники. Весь процесс приготовления заветной трапезы сопровождается красочным представлением — камланием и ритуальными танцами с мечами и саблями.
После того как еда сварится, все мужчины селения и гости приступают к общей трапезе. Но перед её началом шаман забирает лучшие куски мяса, относит в священное место, где закапывает в землю.
Затем участники праздника возвращаются в чум Хозяина, где до поздней ночи поют виновнику торжества старинные песни-молитвы, сложенные много веков назад, рассказывающие о боге Торуме и о том, как жил на Земле его сын-медведь, лишённый бессмертия за обиды, нанесённые людям. Выслушать неподготовленному человеку этот концерт ох как непросто. Ведь длится он от трёх до пяти часов, так как каждый из гостей просто обязан продемонстрировать Хозяину свои вокальные данные. Причём и здесь следует придерживаться строгих правил.
Так, перед началом выступления возле медведя на пол чума садится человек, вооружённый большим ножом и деревянным колышком. Своим клинком он отмечает на чурке каждую исполненную песню и через определённый промежуток времени тщательно подсчитывает количество сделанных зарубок. И это неспроста! Ведь в праздничный вечер медведю нужно спеть строго нечётное количество баллад, иначе его душа не сможет обрести свободу.
Уже под утро завершает концерт специальная «убаюкивающая песня» — «ил вэлттаты ар», после чего шаман накрывает морду Хозяина платком, указывая тем самым гостям на то, что пора расходиться.
Северный карнавал
На следующий день после обеда гости возвращаются в медвежий чум, где будят Хозяина «утренней песней». Затем виновнику торжества преподносятся новые лакомства и подарки, после чего начинается веселье, в котором принимают участие все жители селения. Так, молодые парни устраивает гонки на нартах или соревнуются друг с другом в стрельбе из лука. Люди постарше, нарядившись в национальные костюмы и закрыв лица деревянными и берестяными масками, танцуют и развлекают гостей настоящими театрализованными представлениями.
С наступлением темноты различные новоявленные актёры перемещаются в чум Хозяина. Здесь перед символической добычей до раннего утра разыгрываются комические сценки, порою пародирующие забавные случаи из жизни присутствующих гостей. Вот только обижаться на артистов и высказывать им претензии в этот день нельзя никому. Считается, что душа Хозяина непременно запомнит таких оскорблённых зрителей и при случае обязательно накажет недовольных.
Третий же день «Медвежьего праздника» начинается с особого представления. После пробуждения Хозяина в его чум пробираются артисты, одетые в костюмы птиц, которые символизируют коварных воронов, пришедших за душой зверя. Этих непрошеных гостей охотники после недолгого сражения буквально выбрасывают прочь, не давая им медведя в обиду. Затем победители исполняют перед Хозяином особую последнюю песню, которая означает, что душа их добычи наконец-то получила свободу. Считается, что в этот миг перед медведем стоит нелёгкий выбор — вернуться на небо к своему прародителю Торуму или же остаться в земных лесах и переродиться в нового Топтыгина. Судя по всему, бурый Хозяин на протяжении долгих столетий предпочитает второй вариант, иначе на Земле уже давным-давно вымерли бы все медведи.
А вот перед тем как Хозяин покинет свой праздничный чум и отправится на покой в священный амбар, шаман селения проводит следующий ритуал. Перед мордой зверя он ставит миску с мукой, после чего уходит прочь, наглухо закрыв за собой вход.
Через некоторое время служитель духов возвращается в чум вместе с охотниками и принимается внимательно рассматривать оставленную им посуду. Если в муке появился отпечаток лапы, значит, Хозяин вернётся на следующий год, и грядущая зима порадует жителей округи новым Медвежьим праздником, а если нет — торжества повторятся только через семь лет.
Источник: издание Тайны 20-го века №4, январь 2021 года
Рубрика: Народные традиции
Автор: Елена Муромцева
Метки: Тайны 20 века, традиция, народ, Сибирь, ритуал, медведь, север, праздник, шаманизм, ханты, манси, Западная Сибирь
Медвежье мясо
Медвежий праздник у ханты
Медведица
Праздник яны пике
Медвежий праздник, на языке манси «яны пике» что значит большие пляски, или «чхыф леранд» — медвежья игра, один из старинных культовых праздников народов Севера. Медвежий праздник это своеобразный комплекс обрядов, связанных с культом медведя.
.jpg)
Это всенародный праздник который справляют в крупном селении при большом стечении людей из окрестных стойбищ. Во время медвежьего праздника устраивают массовые гулянья, ярмарки, концертные представления и различные состязания.
Культ медведя у северных народов всегда стоял на высоком уровне. Если среди русских иногда можно услышать такие выражения, как «Неуклюжий, как медведь», «Медведь косолапый», «Медведь на ухо наступил», то северные люди чаще говорят про него и ласковое — «Медведь Батюшка», «Лесной старик», «Гость», «Старик Князь». У многих народов мира к медведю особое отношение. Ведь это красивое, ловкое животное. Мало кто из животных посмеет напасть на него. И поэтому Медвежий праздник основан на его чествовании.
По древней легенде медведь был младшим сыном Бога Торума. Поэтому он такой сильный и ловкий. Бог отправил своего сына на Землю и просил не разорять селения и не убивать оленей. Но из-за голода и нападок гнуса наказ отца был нарушен. Поэтому на медведя обрушилась кара. Зверь стал смертным, и охотники имели право убивать его за не послушание. Душа же оставалась бессмертной и должна была возвратиться к Торуму. Медведя называют еще и лесным человеком. Люди почитают его и даже справляют Медвежий праздник.
Во время проведения этого древнего и интересного обряда, проводятся традиционные ритуалы, устраиваются театрализованные представления, сопровождаемые музыкой, пением, танцами, переодеванием в различные костюмы. Есть даже особенный ритуальный танец с семью стрелами. Все дни восхваляют медведя и перекладывают вину за убийство зверя на ружье, а за поедание мяса — на ворон. Только потом варят и съедают медведя целиком.
Сам праздник начинается с инсценировки охоты с множеством правил. Для этого специально выращивают медведя до трехлетнего возраста. Затем справляют встречу. Раздается угощение. Чаще всего монеты, сладости. Наряжают и животное. На глаза и нос кладут серебряные монеты. Медведю надевают берестяной намордник. Медведица же получает на голову платок и бисерные украшения.
.jpg)
Поются песни с извинениями, что пришлось убить медведя. Даже приносится жертва в виде олененка. Количество песен всегда нечетное. В песнях хвалят медведя, как представителя рода целого народа. Существуют специальные песни, которые исполняют по этому поводу, в костюмах и масках зверей. Люди подражают их повадкам и пляскам. Вороны выступают в роли воров, которые хотят своровать мясо и душу медведя. Люди стараются защитить и не дать похитить бессмертную душу.
Обязательной частью медвежьего праздника является камлание и пляска шаманов. Ритуальная пляска шамана очень интересное и выразительное представление.
После песнопения начинаются спортивные соревнования и драматические инсценировки. Охотники соревнуются в метком попадании стелами в цель, приготавливают медвежье мясо для обеда с соблюдением правил и ритуалов, после чего начинается трапеза. Отобедав, люди собирают все кости, чтобы захоронить в специальном месте, веря, что медведь сможет возродиться вновь.
Шкура, часть морды, губы, череп — считаются священными и хранятся отдельно. На этом празднике можно не только посмотреть представление, но и купить много сувениров, которые изображают медведя. Для женщин интерес представляют украшения из бисера, связанные коврики, меховые изделия. Мужчин покорят ножи, которые имеют на ручках изображение тотемного животного, кожаные изделия ручной работы. Красивы также национальные костюмы. А какие маски можно найти и повесить для украшения интерьера своей квартиры! Для детей представлены игрушки в виде медведя.
.jpg)
В России медведя тоже почитают с давних времен. Есть даже восточнославянский праздник пробуждения медведя. Этот праздник был соединен с Масленицей. Но после принятия христианства празднование пробуждения медведя перенесли на более раннее время и перестали поклоняться этому зверю. 24 марта ходили ряженные в костюмах косолапого, которые делались из медвежьих шкур. Шло веселое гуляние со сжиганием чучел, катанием горящих колес и танцами настоящих медведей со скоморохами. Хозяин леса был похож на русского Бога Велеса или, как по-другому его называют, Волоса. Велес считался покровителем скота, был косматым и волосатым. Даже волхвы надевали на себя медвежью шкуру.
До сих пор осталась любовь у народа к этому красивому, могучему животному. Если представится возможность, то обязательно стоит поехать на фестиваль, который проводят народы орочей и удэгейцев. Сегодня это национальное гулянье превратилось в соревнование ловкости и силы, гонках на нардах, катанием на мотосанях, массовых плясках с пением, которые сопровождаются игрой на национальных музыкальных инструментах.
Ну и, конечно же, нельзя не упомянуть об Олимпийском мишке — любимце народа, талисмане двух Олимпийских игр, проводимых в России в 1980 и 2014 годах.
История
Т. А. Молданова
Из истории возрождения хантыйского медвежьего праздника в Ханты-Мансийском автономном округе – Югре [1]
Медвежий праздник [2] – существенная часть более широкого понятия «культ медведя», который в древности имел распространение у многих народов таёжной зоны Евразии и Америки. Культу медведя и медвежьему празднику посвящено значительное количество исследований. Наиболее полный анализ литературы предоставлен в работах З. П. Соколовой [2002, 2009]. Этим автором к медвежьему празднику причислен цикл обрядовых действий, относящихся к извинительным и умилостивительным церемониям, включающим в себя развлечение медведя [Соколова, 2002, с. 41]. По мнению исследователей, медвежий праздник обских угров (хантов и манси) – достаточно сложный комплекс обрядовых действий, песнопений, связанных с поклонением духам-покровителям и т.д., проводимых по определённому сценарию в течение нескольких дней [Васильев, 1948; Лукина, 1990; Соколова, 2002; Молданов, 2002; и мн. др.]. Согласно традиции, ритуальные действия по отношению к медведю начинаются с момента нахождения берлоги или с факта добычи зверя. Однако для проведения наиболее массовой части обряда, которую в настоящее время и определяют как медвежьи игрища, необходима соответствующая подготовка, поэтому как в традиционной культуре, так и в настоящее время для этого праздника устанавливается конкретная дата. В годы Советской власти медвежьи игрища находились под идеологическим запретом. Как известно, в период образования Остяко-Вогульского национального округа [3] культурная политика органов власти в отношении остяков и вогулов заключалась в борьбе с религиозными воззрениями туземцев, ликвидацией их культурной отсталости. В 1957 г. в г. Ханты-Мансийске создан окружной Дом народного творчества, а в 1958 г. на его базе проведён первый окружной смотр национальной [4] художественной самодеятельности. Как пишут сотрудники Государственного архива Ханты-Мансийского автономного округа – Югры, «отличительной чертой того периода была всеобъемлющая цензура» [ИКЮАД]. Следовательно, о фольклорных произведениях, связанных с теми или иными религиозными культами, не могло быть и речи. Медвежий праздник вплоть до конца 1950-х гг. находился под жёстким запретом, хотя тайно он проводился. В 1972 г. в округе впервые был проведён окружной фестиваль народного творчества и фольклора. Работниками культуры фольклор понимался как зрелищное самодеятельное творчество без привязки к определённому языку или к конкретной культуре. Поэтому аутентичные произведения фольклора, как и прежде, не вписывались в систему ценностей официальной культуры. А медвежьи игрища всё ещё находились под запретом, но уже не таким жёстким, как ранее. В этот период появляются и иные веяния, например, сотрудники окружного научно-методического Центра народного творчества и культпросветработы для записи хантыйского и мансийского фольклора проводят экспедиции в так называемые глубинки. В последующем записанные фольклорные произведения предполагалось обработать и затем применять в репертуарах самодеятельных коллективов. Здесь важно то, что в округе впервые начинает аккумулироваться фонд фольклорных произведений, в том числе впервые записываются произведения из репертуара медвежьих игрищ [5] . Конец 1980-х гг. – особый период в истории обско-угорских народов. Эта особенность связана с тем, что в корне меняется официальный статус традиционных культур. Они стали именоваться «уникальными», «самобытными», начали получать поддержку официальных органов власти. Для национальной интеллигенции, вышедшей из традиционной среды, данный этап стал возможностью выразить собственное понимание ценностей своей культуры, в том числе фольклора. Именно в этот период в г. Ханты-Мансийске как альтернатива официально существовавшим «безъязычным», «безэтничным» коллективам создаются фольклорные ансамбли из носителей хантыйского языка («Аранг мощнэ», «Ешак най» [6] ). Фольклорный отдел окружного Центра народного творчества и культпросветработы (руководитель Е.Д. Айпин) заключает договор с Новосибирской государственной консерваторией (группа Ю.И. Шейкина [7] ). Специалисты консерватории систематизировали фольклорный фонд, а также совместно с сотрудниками фольклорного отдела совершали поездки для профессиональной записи фольклора. С 1988 по 1991 г. состоялось пять музыкально-этнографических экспедиций [Волдина, 2002, с. 91–92]. Именно в этот период было зафиксировано большое количество произведений из репертуара медвежьих игрищ. По мере сбора информации выявилось, что носителей фольклора медвежьего праздника, как у восточных, так и у северных хантов достаточно. Однако они проживают весьма разрозненно. В 1988 г. по инициативе представителей национальной интеллигенции Ю. Н. Шесталова, Е. Д. Айпина «с целью сохранения культур коренных народов Ханты-Мансийского автономного округа» была создана самостоятельная структура – Окружной дом народного творчества народов Севера [8] . В год создания вышеназванного учреждения для проведения медвежьих игрищ Е. Д. Айпин собрал исполнителей игрищ восточных хантов в стойбище на р. Аган. Ведущими исполнителями являлись Д. Р. Айпин, И. С. Сопочин, П. К. Купландеев. Обрядовый праздник длился пять дней и записывался на видеопленку специалистами из Эстонии под руководством Леннарта Мери [9] . Впоследствии, в 1989 г. ими создан фильм «Сыновья Торума», который является этнографической документацией медвежьего праздника (режиссер Леннарт Мери). Однако по сей день песни и драматические сценки этого праздника не опубликованы. В том же 1988 г. носители фольклорных традиций как восточных, так и северных хантов были собраны в Ханты-Мансийске в Этнографическом музее под открытым небом «Торум Маа» [10] . Совместить две различные традиции локальных групп хантов в то время казалось делом невозможным, по этой причине праздник состоял из двух независимых друг от друга частей. Поэтому говорить о полноценном ритуале не представляется верным. Ведущим исполнителем восточных игрищ был П. К. Купландеев, северных – П. И. Юхлымов, С. И. Юхлымов, Д. Н. Тарлин. Материалы засняты на фото- и кинопленку А. Н. Михалёвым, оператором, приглашённым для этой цели из г. Томска [11] . По сведениям К. А. Сагалаева, представителями студии «Визан» А. Н. Михалёвым и В. В. Шубиным созданы фильмы «Медвежий праздник Сургутского района» и «Медвежий праздник Берёзовского района» [Сагалаев, 2014, с. 97]. Из публикации не вполне понятно, какие медвежьи игрища положены в основу этих фильмов. Почти весь состав исполнителей был вывезен в Москву на II Международный фольклорный фестиваль, где были показаны отдельные сценки из медвежьего праздника. В данном случае можно говорить о том, что впервые на уровне России округ был представлен аутентичным фольклором, это произошло стихийно [12] 1991 г. – следующий этап возрождения хантыйских медвежьих игрищ. Ритуал был проведён в рамках так называемых Дней национальной культуры, запланированных Ханты-Мансийским Центром культуры и искусства народов Севера [13] (директор Е. П. Соломина). Основную организационную роль взяла на себя Т. С. Гоголева, в то время президент ассоциации коренных малочисленных народов Ханты-Мансийского автономного округа «Спасение Югры». По материалам этих игрищ опубликована достаточно подробная информация [Молданова, 1995; Волдина, 2002, с. 99; Кравченко (Молданова), 2004]. В 1991 г. ведущими исполнителями являлись П. И. Сенгепов, Д. Н. Тарлин, С. Е. Тарлин, Т. Н. Тарлин, Я. И. Сенгепов, П. И. Юхлымов и С. И. Юхлымов [14] . По инициативе венгерской исследовательницы Е. Шмидт видеосъёмка осуществлялась эстонским оператором А. Линтропом. Аудиозапись вели Е. Шмидт, этномузыковеды Г. Е. Солдатова, О. В. Мазур, К. Лазар (Венгрия) [15] . Материалы расшифрованы Т. А. Молдановым и большей частью переведены на русский язык [Молданов, 1999 [16] ]. О. В. Мазур выполнена нотная расшифровка, а в последующем на основе этих материалов ею защищена диссертация [Мазур, 1997]. Содержание казымских медвежьих игрищ, сценарий проведения этого праздника стали доступны как специалистам, так и заинтересованным людям. По поводу распространения, популяризации информации следует отметить и такой факт: начиная с 1991 г. игрища широко пропагандировались на хантыйском языке Т. А. Молдановым и М. К. Волдиной, многие песни этого праздника были расшифрованы и опубликованы в газете «Ханты ясанг» [Молданов, 1991; Волдина, 1991] [17] .
Юильские игрища стали стартовой площадкой для их последующего проведения на р. Казым, когда стало понятно, что важно сохранять локальные особенности праздника. Информация о четырёх праздниках, проведённых на р. Казым по инициативе национальной интеллигенции в 1991 г. (д. Юильск), 1996 г. (с. Казым), 1998 г. (стойбище Сюнь юган) и в 2002 г. (с. Казым) дана в работе О. А. Кравченко «Медвежьи игрища казымских хантов» [Кравченко (Молданова), 2004] [18] . В 1996 г. ведущими исполнителями являлись С. М. Лозямов и П. М. Лозямов. Видеосъёмку проводил С. В. Кравченко, аудиозапись – научный сотрудник Белоярского фольклорного архива С. С. Успенская [19] . В 1998 г. ведущими исполнителями были П. И. Сенгепов, Д. Н. Тарлин, С. Е. Тарлин, Н. М. Лозямов, П. В. Хоров, Н. С. Хоров [20] . Видеозапись осуществлялась группой операторов из Москвы (К. Матненко, Б. Датнов, К. Флагманов), Молдановыми, видео- и аудиозапись вели японские исследователи Х. Хироси и К. Танимото [21] . По материалам игрищ 1998 г. создан документальный фильм «Не потерять души» [22] . В 2002 г. игрища были организованы по инициативе членов рабочей группы по подготовке к изданию хантыйского обрядового тома в серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока». Ведущие исполнители: П. И. Сенгепов, С. Е. Тарлин, а также А. В. Молданов, Т. А. Молданов, С. В. Кечимов [23] . Видео- и аудиозапись проводилась группой специалистов Сибирского отделения Российской академии наук (К. А. Сагалаев, Г. Б. Сыченко, Г. Е. Солдатова, А. С. Кузьминых) под руководством заведующего сектором фольклора народов Сибири Н. А. Алексеева. Информация по видеофиксации этих медвежьих игрищ имеется в публикации К. А. Сагалаева [24] [2014]. Материалы игрищ расшифрованы Т.А. Молдановым и будут опубликованы с переводами и комментариями в томе «Медвежий праздник казымских хантов» вышеназванной серии. Большая часть фольклорных материалов перечисленных выше игрищ хантов р. Казым расшифрована Т. А. Молдановым, который стал специалистом по медвежьим игрищам северных хантов, защитив диссертацию по этой теме, опубликовав монографию и многочисленные статьи [Молданов, 1999, 2002]. В 2002 г. были проведены четвёртые по счёту медвежьи игрища на казымской земле. Их особенностью являлось то, что в них в качестве исполнителей принимало участие большое количество детей из детского этнокультурного стойбища «Нумсанг ёх». По мнению О. А. Кравченко «мальчики проявляли себя на всех этапах праздника. Они стояли рядом с исполнителями во время “медвежьих песен”, подыгрывали в перерывах на нарсьюхах, танцевали мужские танцы, играли роли без слов» [Кравченко (Молданова), 2004, с. 35]. Это стало возможным только потому, что во время смен летнего отдыха на этнокультурном стойбище велась систематическая работа в направлении приобщения детей к данному ритуалу, в том числе разучивание с ними драматических сценок. После 2002 г. на р. Казым проведено ещё пять игрищ, которые также документированы. В 2004 г. медвежий праздник проводился по инициативе руководителей Детского этнокультурного стойбища «Нумсанг ёх», на стойбище Нерса корт [25] . Организаторами была поставлена задача привлечь в качестве исполнителей наибольшее количество детей. На этих игрищах, и в последующем, дети будут не только участниками, но и активными исполнителями ритуала. Ведущими исполнителями являлись С. Е. Тарлин, П. С. Тарлин, Т. А. Молданов. Видеосъёмку осуществляла приглашенная режиссер-документалист О. Корниенко, перед которой стояла задача создать фильм о ценности данного ритуала как объекта нематериального культурного наследия. Создан фильм «Медвежьи пляски на Оби» [Медвежьи пляски…] [26] . Аудиозапись вели Молдановы, сотрудники БФА Е. Д. Каксина, Р. М. Потпот [27] . В 2005 г. медвежьи игрища были проведены по инициативе А. А. Ерныхова на его стойбище Оселанг корт, где основным исполнителем был сам хозяин, а также С. Е. Тарлин и П. С. Тарлин. В 2010 г. инициативу проявили сотрудники Этнографического музея-парка села Казым [28] , ведущими исполнителями являлись перечисленные выше участники игрищ 2005 г., а также Т. А. Молданов. Для видеозаписи приглашён оператор из г. Ханты-Мансийска С. Савинов [29] . В 2012 г. праздник был проведён в д. Юильск по инициативе старосты посёлка П. К. Гариповой (Молдановой). Ведущими исполнителями являлись А. А. Ерныхов, П. С. Тарлин, Т. А. Молданов. Велась аудиозапись сотрудницей БФА Е. Д. Каксиной [30] . Последние медвежьи игрища на р. Казым были организованы в марте 2015 г. На этот раз инициаторами проведения выступили сотрудники окружного Музея «Торум Маа» в рамках инициативы по созданию культурно-образовательного проекта «Этноакадемия обских угров». Организацию игрищ взяли на себя сотрудники Этнографического музея-парка села Казым. Ведущими исполнителями являлись А. А. Ерныхов и Т. А. Молданов. Для видеофиксации материала был приглашён журналист телекомпании «Югра» В. Журавлёв [31] . Видеозапись вели исследователи О. Балалаева, Э. Уигет, частично представители из Норвегии, аудиозапись – Молдановы, Е. Д. Каксина, Р. М. Потпот, Т. В. Волдина и др [32] . Здесь впервые молодёжь и подростки были не просто исполнителями, но фактически взяли на себя одну из частей праздника – драматические сценки (ӆуӈаӆтупат). Они впервые заговорили на хантыйском языке, т.е. играли роли уже не «без слов», как в 2002 г., а на хантыйском языке, более того, впервые ими исполнялись песни-диалоги из репертуара медвежьих игрищ. Таким образом, можно утверждать, что на данной территории в какой-то степени восстановлен нарушенный механизм преемственности. Однако положение с преемственностью весьма хрупкое. На р. Казым осталось всего два ведущих носителя – А. А. Ерныхов и Т. А. Молданов. В целях сохранения традиции казымских медвежьих игрищ в 2015 г. на базе Этнографического музея-парка села Казым образована «Школа медвежьих игрищ» под руководством А. А. Ерныхова. В этой школе периодически проводятся занятия как непосредственно в этнографической среде, так и в музее [ЭМПСК]. В г. Ханты-Мансийске в 2016 г. также в целях сохранения медвежьих игрищ Музей «Торум маа» (директор В. Н. Кочетыгова) приступил к реализации культурно-образовательного проекта «Этноакадемия обских угров» [В Этноакадемии…, Первая сессия…]. В силу того, что здесь занятия проводятся под руководством носителя казымской традиции Т. А. Молданова, также можно говорить о трансляции традиции именно этой группы хантов. Ситуация на других территориях проживая северных хантов более плачевная. Начиная с конца 1980-х гг. игрища северных хантов проводились на стойбище Юханг корт (1989) и с. Полноват (1992, 1995) Берёзовского района, с. Кышик Ханты-Мансийского района (1993, 2010), однако здесь преемственности локальной традиции не наблюдается [33] . На стойбище Юханг корт, расположенном недалеко от посёлка Теги, ведущими исполнителями были К. В. Новьюхов, Г. Н. Молданов, П. И. Юхлымов, С. И. Юхлымов [34] . Аудиозапись вела методист Окружного дома народного творчества народов Севера Л. Бастанова [35] . В с. Полноват (1992, 1995) ведущими исполнителями являлись П. И. Юхлымов, С. И. Юхлымов, Г. Н. Молданов, А. П. Молданов [36] , в с. Кышик (1993) – П. В. Хоров, Н. С. Хоров, П. И. Сенгепов, Д. Н. Тарлин, П. И. Юхлымов, С. И. Юхлымов [37] . Видеозапись первых полноватских медвежьих игрищ 1992 г. вели Е. Шмидт и Молдановы, аудиозапись – Н. Волдин [38] . Кышиковские игрища 1993 г. на видеоплёнку записаны Молдановыми [39] . О записях 1995 г. информации нет. В 2010 г. в с. Кышик ведущими исполнителями являлись П. В. Хоров, Н. С. Хоров, Е. Н. Волдин, Т. А. Молданов [40] . Видеозапись вёл оператор С. Савинов [41] . В последние годы получила распространение практика, когда носители казымской традиции приглашаются для проведения медвежьих игрищ в другие населённые пункты округа. Например, в 2008 г., в рамках финно-угорского конгресса, ведущие исполнители р. Казым А. А. Ерныхов и Т. А. Молданов были приглашены для проведения игрищ в г. Ханты-Мансийске, а в 2010 г. в д. Мулигорт Октябрьского района, но эти игрища, независимо от места их проведения, являются казымским вариантом данного ритуала. Говоря о преемственности традиции у северных хантов ХМАО–Югры, важно отметить и такой факт, что на стойбищах периодически проводились и проводятся камерные, небольшие семейные праздники, связанные с добычей медведя, иногда для этих целей семья приглашает носителя тех или иных песнопений [Молданова, 2010, с. 5; Лозямова, 2010]. Также следует отметить, что именно казымский вариант медвежьих игрищ в 2014 г. внесён в электронный реестр нематериального культурного наследия народов Ханты-Мансийского автономного округа-Югры [Электронный реестр…]. Сложная ситуация и у восточных хантов. В марте 1995 г. игрища были организованы комитетом по развитию экономики и культуры народностей Севера администрации Сургутского района (зав. И.Д. Кечимов) в юртах Ларломкиных, но, как и в первых игрищах восточных хантов 1988 г. на р. Аган, молодёжь в качестве исполнителей участия в них не принимала. Материал данного ритуала записан на видеоплёнку Молдановыми [42] . На основе записанных материалов создан фильм «О чём поведал медведь на Югане». Основных исполнителей этих игрищ П. В. Курломкина, Н. П. Купландеева сегодня нет. В 2010 г., т.е. через 15 лет, по инициативе общины «Яун-Ях» (руководители Владимир и Людмила Когончины) медвежий праздник восточных хантов был вновь проведён на р. Малый Юган. Ритуал зафиксирован членами хантыйской общины и активистами медиа-центра (проект Бюро ЮНЕСКО в Москве, 2010 г.) [Балалаева, 2016, с. 24, 27]. Фрагменты видеозаписи игрищ размещены на сайте Института ЮНЕСКО по информационным технологиям в образовании [Уигет, 2010]. Сотрудниками медиа-центра создан фильм «В поисках древних традиций Медвежьего праздника» [43] [Там же, с. 24]. В феврале 2016 г. на базе юганской общины проведены очередные медвежьи игрища «Пупи Корт» [Балалаева, 2016]. Песни, исполненные на игрищах восточных хантов, пока не опубликованы. Вероятно, в этом регионе первоочередной задачей является расшифровка записанных медвежьих игрищ; важно, чтобы их содержание стало достоянием большего числа носителей культуры и специалистов. В марте 2016 г. в рамках проекта «Этноакадемия обских угров» по инициативе Музея «Торум Маа» медвежий праздник проведен на р. Тромъеган, т.е. на территории проживания восточных хантов, неподалёку от национальной деревни Русскинской Сургутского района [Охота…]. По мнению одного из участников этого ритуального действа44, игрища являлись только на 30 % восточным, а в основном это был казымский вариант. Такая ситуация объясняется, во-первых, тем, что сюда были приглашены ведущие исполнители с р. Казым, а во-вторых, на р. Тромъеган в большом количестве проживают потомки казымских хантов, которые переселились сюда в 1930-х гг., после так называемого казымского мятежа. Бывшие казымцы говорят на восточной диалекте хантыйского языка, но придерживаются сценария казымских игрищ. В данном случае можно говорить о том, что идёт процесс совмещения локальных вариантов ритуала. Главными исполнителями медвежьих игрищ были: восточной части – С. В. Кечимов, казымской – А. А. Ерныхов, Т. А. Молданов. Видеозапись вели О. Корниенко, специалисты из Германии Ш. Дудек, Ж. Шон и любители. Предсказать дальнейшую судьбу медвежьих игрищ сложно. В 1993 г. во время проведения ритуала в с. Кышик Ханты-Мансийского района мною были записаны интервью у нескольких поколений хантов, как молодых, так и пожилых. Вопрос звучал так: «Сохранятся ли медвежьи игрища через 10 лет?» Не было ни одного утвердительного ответа. Правда, некоторые считали, что хотя на хантыйском языке уже никто петь не будет, но, возможно, сохранятся сценки на русском языке. Прошло 23 года. По-прежнему исполняются песнопения и играются драматические сценки на хантыйском языке, более того, состав исполнителей сценок и некоторых песен стал более молодым. Подводя итог, можно сказать, что из всех регионов проживания хантов определённая преемственность традиции медвежьего праздника восстановлена только на р. Казым. Это прежде всего связано с тем, что фольклорный материал расшифрован и доступен, важно и то, что имеется детское этнокультурное стойбище «Нумсанг ёх», в котором силами специалистов, носителей культуры и воспитателей почти четверть века ведётся целенаправленная работа с детьми в этом конкретном направлении. Позитивным для сохранения медвежьих игрищ является появление центров, где существует понимание необходимости сохранения аутентичного ритуала, «игрищ с настоящим медведем». А также то, что дети, молодёжь группируются вокруг этих центров, многие из них, потерявшие родной язык, осознают потерю и стремятся к освоению подлинной традиции как показателя своей этнической идентичности и, что наиболее важно, проявляют существенные усилия в этом направлении.
Список литературы
Балалаева О., Исаева Т., Стародубова О. Охотники Западно-Сибирской тайги // Институт ЮНЕСКО по информационным технологиям в образовании. URL: http://iite.unesco.org/courses/climate_change/hunters_west_siberian_taiga.html. Балалаева О. Медвежий праздник на Югане // Вестник. 2016. № 12. URL: http://vestniksr.ru. Вагатова М. Торум пух омсум кашинг хотые, курс пух омсум кашинг хотые мунг си омсылумевие // Ханты ясанг. 1991. 25 янв.; 1 фев.; 8 фев. Васильев Б.А. Медвежий праздник // Советская этнография. 1948. № 4. С. 78–105. В Этноакадемии обских угров детей научат проведению Медвежьих игрищ. URL: http://nazaccent.ru. ИКЮАД – История культуры Югры в архивных документах. URL: http://www.arhivugra.admhmao.ru. Кравченко (Молданова) О.А. Медвежьи игрища казымских хантов. Ханты-Мансийск: Полиграфист, 2004. Лозямова Л. Ӆɛмаӈ юхан кәрт пупи як хот// Ханты ясанг. 2010. 30 окт. Лукина Н. В. Общее и особенное в культе медведя у обских угров // Обряды народов Западной Сибири. Томск, 1990. С. 179–191. Мазур О. В. Медвежий праздник казымских хантов как жанрово-стилевая система: Автореф. дис. … канд. искусствоведения. Новосибирск, 1997. 19 с. Медвежьи пляски на Оби. URL: http://surgutfilm.ru/category/newss. Молданов Т. Нёрум вой лунгум кашанг хот // Ханты ясанг. 1991. 18 янв. Молданов Т. Картина мира в песнопениях медвежьих игрищ северных хантов. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1999. 141 с. Молданов Т. Медвежьи игрища на Сюньюгане // Народы Северо-Западной Сибири: Сб. статей / Под ред. Н.В. Лукиной. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2000. С. 43–44. Молданов Т. А. Картина мира в медвежьих игрищах северных хантов (XIX–XXI вв): Дис. на соиск. … канд. ист. наук. Томск, 2002. 267 с. Молданова Т. Юильские медвежьи игрища // Народы Северо-Западной Сибири: Сб. статей / Под ред. Н.В. Лукиной. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1995. Вып. 2. С. 141–142. Молданова Т. Пелымский Торум – устроитель медвежьих игрищ. Ханты-Мансийск: Полиграфист, 2010. 224 с. Охота на медведя. URL: http://surgutfilm.ru/medv. Первая сессия «Этноакадемии обских угров». URL: http://torummaa.ru. Сагалаев К. А. Культура обских угров в зеркале визуальной фиксации // Сибирский филологический журнал. 2014. № 4. С 96–100.
Соколова З. П. Культ медведя и медвежий праздник в мировоззрении и культуре народов Сибири // Этнографическое обозрение. 2002. № 1. С. 41–62. Соколова З. П. Культ медведя и медвежий праздник // Соколова З.П. Ханты и манси: взгляд из XXI века. М.: Наука, 2009. С. 537–570. Уигет Э. Медвежий праздник на р. Малый Юган. Юрты Кинямины 2010 г. // Институт ЮНЕСКО по информационным технологиям в образовании. URL: http://iite.unesco.org/courses/climate_change/hunters_west_siberian_taiga.html. Электронный реестр нематериального культурного наследия народов Ханты-Мансийского автономного округа–Югры. URL: http://ugra-nasledie.ru. ЭМПСК – Этнографический музей-парк села Казым. URL: https://www.facebook.com.
T. A. Moldanova
Ugra State University, Khanty-Mansiysk, Russian Federation; moldanowatatjana@yandex.ru
The history of renaissance of the Bear feast of Khanty in the Khanty-Mansi Autonomous Area – Ugra
This paper is devoted to the history of unique cultural phenomena rebirth, which is connected with the reverence of a Bear or with the public merrymaking in honor of a Bear. Actually ritual has saved the whole cultural value of khanty people. In addition there is description of the main periods and problems of cultural revival phenomenon in the KhantyMansi Autonomous Area – Ugra. Keywords: ritual, folklore, public merrymaking in honor of Bear, northern khanty, eastern Khanty. References Balalaeva O., Isaeva T., Starodubova O. Okhotniki Zapadno-Sibirskoy taygi [Hunters of the tayga of the Western Siberia] // UNESCO Institute for information technologies in education. URL: http://iite.unesco.org/courses/climate_change/hunters_west_siberian_taiga.html. Balalaeva O. Medvezhiy prazdnik na Yugane [The Bear feast on Yugan river] // Vestnik. Newspaper. № 12. 2016. URL: http://vestniksr.ru. Vagatova M. Torum pukh omsum kashing khotye, kurs pukh omsum kashing khotye mung si omsylumevie // Khanty yasang. 1991. 25 yanv.; 1 fev.; 8 fev. Vasil’ev B. A. Medvezhiy prazdnik [The Bear feast] // Sovetskaya etnografiya. 1948. № 4. Pp. 78–105. V Etnoakademii obskikh ugrov detey nauchat provedeniyu Medvezh’ikh igrishch [The Ob-Ugric Ethno-academy will teach children how to perform the Bear games]. URL: http://nazaccent.ru. Istoriya kul’tury Yugry v arkhivnykh dokumentakh [The history of culture of Yugra in the archival documents]. URL: http://www.arhivugra.admhmao.ru. Kravchenko (Moldanova) O. A. Medvezh’i igrishcha kazymskikh khantov [The Bear games of the khanty of Kazym]. Khanty-Mansiysk, 2004. Lozyamova L. Ӆɛmaӈ yukhan kәrt pupi yak khot// Khanty yasang. 2010. The 30th of oct. Lukina N. V. Obshchee i osobennoe v kul’te medvedya u obskikh ugrov [General and special aspects of the bear cult of the Ob-ugric peoples] // Obryady narodov Zapadnoy Sibiri. Tomsk, 1990. Pр. 179–191. Mazur O. V. Medvezhiy prazdnik kazymskikh khantov kak zhanrovo-stilevaya sistema [The Bear feast of the khanty of Kazym as a genre-stylistic system]: Author’s abstract of the PhD thesis in arts. Novosibirsk, 1997. 19 p. Medvezh’i plyaski na Obi [The Bear dances on the Ob river]. URL: http://surgutfilm.ru/category/newss. Moldanov T. Nerum voy lungum kashang khot // Khanty yasang. 1991. The 18th of jan. Moldanov T. Kartina mira v pesnopeniyakh medvezh’ikh igrishch severnykh khantov [The world image in the incantations of the Bear games of Northern khanty]. Tomsk: Izd-vo Tom. un-ta, 1999. 141 p. Moldanov T. Medvezh’i igrishcha na Syun’yugane [The Bear games on Syun’yugane river] // Narody SeveroZapadnoy Sibiri: Coll. of sci. articles / Ed. N. V. Lukina. Tomsk, 2000. Pp. 43–44. Moldanov T. A. Kartina mira v medvezh’ikh igrishchakh severnykh khantov (XIX–XXI vv) [The image of the world in the Bear games of northern khanty (XIX – XXI centuries)]: PhD thesis in hictory. Tomsk, 2002. 267 p. Moldanova Tat’yana. Yuil’skie medvezh’i igrishcha [The Bear games on Yuil’] // Narody Severo-Zapadnoy Sibiri: Coll. of sci. articles / Ed. N. V. Lukina. Tomsk, 1995. Part. 2. Pp.141–142. Moldanova Tat’yana. Pelymskiy Torum – ustroitel’ medvezh’ikh igrishch [Torum of Pelym – the founder os the Vear games]. Khanty-Mansiysk, 2010. 224 p. Okhota na medvedya [The bear hunt]. URL: http://surgutfilm.ru/medv. Pervaya sessiya «Etnoakademii obskikh ugrov» [The 1st session of The Ob-Ugric Ethno-academy]. URL: http://torummaa.ru.
Языки и фольклор коренных народов Сибири. 2016. № 2 (31). С. 117–125.
125
Sagalaev K. A. Kul’tura obskikh ugrov v zerkale vizual’noy fiksatsii [The culture of the Ob ugrians through visual recording] // Sibirskiy filologicheskiy zhurnal. 2014. № 4. Pp. 96–100. Sokolova Z. P. Kul’t medvedya i medvezhiy prazdnik v mirovozzrenii i kul’ture narodov Sibiri [The bear cult and the Bear feast in the world view and the culture of Siberian peoples] // Etnograficheskoe obozrenie. 2002. № 1. Pp. 41– 62. Sokolova Z. P. Kul’t medvedya i medvezhiy prazdnik [The bear cult and the Bear feast] // Sokolova Z. P. Khanty i mansi: vzglyad iz XXI veka. Moscow: Nauka, 2009. Pp. 537–570. Uiget E. Medvezhiy prazdnik na r. Malyy Yugan. Yurty Kinyaminy 2010 g. [The Bear feast on Maly Yugan river, Yurty Kinyaminy 2010] // UNESCO Institute for information technologies in education. URL: http://iite.unesco.org/courses/climate_change/hunters_west_siberian_taiga.html. Elektronnyy reestr nematerial’nogo kul’turnogo naslediya narodov Khanty-Mansiyskogo avtonomnogo okrugaYugry [The electronic collection of material cultural heritage of the peoples of Khanty-Mansiysk autonomous regionYugra]. URL: http://ugra-nasledie.ru. Etnograficheskiy muzey-park sela Kazym [The ethnographic museum-park of Kazym village]. URL:
[1] Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ и Правительства ХМАО – Югры: проект № 15-13-86007 «Разработка научно-методических и практических основ формирования эффективного механизма управления информацией о культурно-историческом и социальном развитии коренных малочисленных народов ХМАО – Югры».
[2] Медвежий праздник в литературе именуется также медвежьими игрищами, медвежьими плясками, медвежьими танцами. Понятие «медвежьи игрища» введено Т. А. Молдановым, в числе прочего, на основании того, что в фольклоре эта часть медвежьего культа называется Эви юнтăӈ, юнтăӈанг хот, пух юнтăӈ юнтăӈ хот ‘Девочек играющих играющий дом, мальчиков играющих играющий дом’. В настоящее время в практической деятельности работников культуры ХМАО–Югры это наиболее распространённый термин. По мнению З. П. Соколовой, более обосновано название «медвежьи танцы», «медвежья пляска» [Cоколова, 2009, с. 542].
[3] Остяко-Вогульский национальный округ создан в 1930 году, в 1940-м переименован в Ханты-Мансийский национальный округ, так как коренные народы округа вместо остяков и вогулов стали именоваться ханты и манси.
[4] В тот период в Ханты-Мансийском национальном округе слово «национальный» понималось как «хантыйский» и «мансийский».
[5] По договору с Новосибирской государственной консерваторией в 1987 г. фонд был описан и систематизирован. По устной информации ведущего специалиста Творческого Объединения «Культура» ХантыМансийского автономного округа–Югры (далее ТО «Культура») Н. А. Молдановой, в 2010-х гг. имеющийся материал оцифрован, переписан на CD-диски, однако при работе выяснилось, что некоторых записей из имеющегося списка нет в наличии. В настоящее время оригиналы и оцифрованный фонд хранятся в ТО «Культура».
[6] Инициаторами создания являлись М. К. Волдина, Е. А. Немысова, З. Н. Лозямова и др.
[7] В разное время в группу входили: Г. Е. Солдатова, О. В. Мазур, В. И. Киле, Д. С. Сайнахова.
[8] Окружной Дом народного творчества народов Севера управления культуры исполнительного комитета Ханты-Мансийского окружного Совета народных депутатов, в последующем два раза менял своё название, а в 2000 г. потерял самостоятельность [ИКЮАД].
[9] Согласно устной информации Е. Д. Айпина, репертуар медвежьих игрищ записан не полностью, так как у исследователей оказалось недостаточное количество видеоплёнок.
[10] Далее – Музей «Торум Маа».
[11] Материалы хранятся у автора и в ТО «Культура» г. Ханты-Мансийска.
[12] В последующем аутентичный фольклор в исполнении ведущих носителей фольклорной традиции в форме фрагментов из медвежьих игрищ будет вывезен в Венгрию, Финляндию, Японию.
[13] Ханты-Мансийский Центр культуры и искусства народов Севера управления культуры ХМАО является преемником Окружного Дома народного творчества народов Севера.
[14] Исполнители П. И. и С. И. Юхлымовы были приглашены из пос. Полноват Белоярского района.
[15] Видео- аудиоматериалы хранятся в Белоярском фольклорном архиве (г. Белоярский; далее БФА), Новосибирской государственной консерватории, в Венгрии (г. Будапешт), Эстонском национальном музее (г. Тарту) и в частных коллекция. Для участников игрищ видеоматериалы скопированы безвозмездно Е. Шмидт.
[16] Материалы по Юильским медвежьим игрищам встречаются во многих публикациях этого автора.
[17] Ввиду ограниченности объёма статьи указаны только первые публикации этих авторов в газете «Ханты ясанг».
[18] Далее при описании этих игрищ использована информация этого автора.
[19] Видеоматериалы хранятся в личном архиве Татьяны А. и Тимофея А. Молдановых (далее Молдановы), аудиоматериалы – в БФА.
[20] П.В. и Н.С. Хоровы приглашены из д. Кышик Ханты-Мансийского района.
[21] Материалы хранятся в личном архиве Молдановых, в Японии.
[22] Над фильмом работали О. Кравченко, К. Матненко, Б. Датнов, К. Флагманов, научный консультант Тимофей Молданов.
[23] С.В. Кечимов приглашён из д. Русскинская Сургутского района, песни исполнял на восточном диалекте хантыйского языка
[24] Автор указывает, что кроме специалистов видеосъёмку проводили журналисты региональной телекомпании; в силу того, что перед ними стояли иные задачи, чем перед исследователями, они фиксировали только отдельные «интересные» фрагменты праздника. В последующем при проведении некоторых медвежьих игрищ операторы телекомпании также будут проводить подобные съёмки для собственных целей, в работе это не указывается.
[25] Инициаторы и организаторы проведения игрищ О. А. Кравченко, Е. Т. Федотова, М. В. Кабакова.
[26] Режиссер О. Корниенко, научный консультант Т. Молданов. В фильме преимущественно использованы материалы медвежьих игрищ 1998 года.
[27] Материалы хранятся в БФА и в личных архивах. Следует отметить, что в этот период, в связи с доступностью записывающей аппаратуры, аудиозаписи, а в последующем и видеозаписи будут сделаны многими любителями.
[28] Е. Т. Федотова, М. В. Кабакова, они же руководители детского этнокультурного стойбища «Нумсанг ёх».
[29] Материалы хранятся в личном архиве Молдановых.
[30] Материалы хранятся в БФА.
[31] Материалы хранятся в Музее «Торум Маа», телерадиокомпании «Югра» (г. Ханты-Мансийск).
[32] Материалы хранятся в БФА, Музее «Торум Маа», Обско-угорском институте прикладных исследований и разработок (г. Ханты-Мансийска), в личных архивах.
[33] Локальные особенности отмечаются уже с первой «медвежьей песни», например, считается, что на территории, прилагающей к с. Теги, это должны быть песни территориальной подгруппы Саня ёх, на территории Казыма – подгруппы Торум щир ёх и т.д.
[34] Исполнители П. И. Юхлымов, С. И. Юхлымов приглашены из с. Полноват Белоярского района, Г. Н. Молданов из д. Ванзеват того же района.
[35] Материалы хранятся в ТО «Культура».
[36] Г. Н. и А. П. Молдановы приглашены из д. Ванзеват.
[37] П. И. Сенгепов, Д. Н. Тарлин приглашены из д. Юильск, П. И. Юхлымов, С. И. Юхлымов – из с. Полноват.
[38] Материалы хранятся в БФА и в личном архиве Молдановых.
[39] Материалы хранятся в личном архиве Молдановых.
[40] Т. А. Молданов – носитель традиции казымских хантов.
[41] Материалы хранятся в личном архиве Молдановых.
[42] Материалы хранятся в личном архиве Молдановых, в последующем оцифрованы и переписаны для общины «Яун-Ях» и для носителя фольклорной традиции С. В. Кечимова.
[43] Авторы: Е. Кинямин, Т. Кельмина, Ю. Кельмин, А. Каюков. 44 Устная информация Т. А. Молданова
Скачать материал
Скачать материал
- Сейчас обучается 247 человек из 63 регионов
- Сейчас обучается 422 человека из 64 регионов
Описание презентации по отдельным слайдам:
-
1 слайд
Нивхская культура
-
-
3 слайд
МЕДВЕЖИЙ ПРАЗДНИК
— комплекс обрядов, связанных с культом медведя. Обряды сопровождаются игрой на музыкальных инструментах, ритуальными и развлекательными плясками, пением и связаны с представлениями о медведе как священном звере. -
4 слайд
Условно медвежий праздник состоит из нескольких частей: охота или инсценированная охота на выращенного для этого медведя с соблюдением правил, запретов и ритуалов – свежевание, доставка туши или шкуры с головой в селение; встреча медведя как гостя, одаривание (и угощение); извинительные обряды (отведение вины за убийство на «русское ружье», а за поедание мяса – на ворон), воспевание его как предка рода, фратрии Мось или родственника (медвежий фольклор), звериные и птичьи пляски (предков родов или в подражание медведю), драм. сценки и инсценировки, в некоторых случаях и спорт. состязания; ритуальное приготовление медвежьего мяса и трапеза, сбор, захоронение костей, черепа и др. обряды, призванные возродить медведя, хранение шкуры, черепа, норки (части морды), губ и пр. в качестве священных.
-
5 слайд
Мифы
В эвенкии рассказывается о девушке, которая шла в лес, упала в нору к медведю и провела там зиму. Весной она вернулась к родителям и родила медвежонка, которого они воспитали. Затем она вышла замуж за человека и родила мальчика. Оба брата выросли и решили померяться силами. Младший брат убил старшего – медведя. Умирая, медведь завещал, как надо на него охотиться и как хоронить.
У хантов и манси медведица, съевшая растение порих и родившая двух медвежат и девочку, говорит дочери: «Завтра придут люди. Меня, твоего брата и сестру они убьют, а тебя возьмут с собой. Когда люди будут варить мое мясо, ты, смотри, не ешь, а к ночи приходи к заднему углу дома». В условленном месте девушка встретила мать-медведицу, которая в течение 3 ночей наставляла ее, как надлежит себя вести и как поступить с мясом и костями.
У кетов Кайгусь-медведь хочет жениться на девушке и похищает ее. Но его преследуют, он отпускает девушку и наказывает ей, что надо делать для его возрождения после смерти. -
6 слайд
Ярко представлен медвежий праздник у нивхов
Охотились на медведя члены рода во главе со старейшим охотником. Он садился на спину убитого медведя и кричал: «У-у-у-у!» 3 раза, если это был самец, 4 – если медведица. Чтобы задобрить, в левое ухо медведю клали табак. Освежевав, доставляли в селение – везли головой вперед, предупреждая сородичей криком. Женщины встречали медведя игрой на муз. бревне. Тушу заносили в амбар, шкуру с головой – на помост, где уже хранились кости, черепа, половые органы добытых ранее медведей. Тут же складывали охотничье снаряжение. Ставили угощение, в т.ч. жареное мясо медведя, которое раздавали присутствующим. Трапеза проходила с муз. сопровождением.
-
7 слайд
Гораздо больше у амурских народов разработан ритуал медвежьего праздника с выращенным в клетке медведем. Медвежий праздник проходил в января – февраля, в период полнолуния, в течение 15 дней. С одной стороны, он был связан с промысловым культом (сопровождался обрядом кормления хозяев земли, леса и гор), с другой – с поминками по умершему родственнику. Медвежонка, найденного в лесу, 3 года выращивали в клетке. Хозяйка первое время даже кормила его грудью, называя «сынок». Медвежий праздник устраивался в память умершего родственника хозяина – по поверью, после смерти его душа перешла в медведя.
-
8 слайд
Праздник делился на несколько этапов:
изготовление священных стружек (инау);
убиение медведя;
водворение головы медведя на помост;
угощение медвежьим мясом гостей;
приношение в жертву собак;
разъезд гостей -
9 слайд
В назначенный день хозяин медведя лил вино домашнему духу и обращался к нему с просьбой извинить их: они не могут больше держать медведя, хотя все время обращались с ним хорошо. Он с гостями шел к клетке и угощал медведя, разливал перед ним вино. Женщины плясали перед клеткой, а вскормившая медведя хозяйка плачем и особым танцем выражала свою печаль. Медведя водили по селению, его радостно встречали в каждом доме, угощали рыбой, спец. студнем из рыбьей кожи, вином, кланялись ему – это должно было принести благополучие дому. Под звуки муз. бревна все плясали, изображая пантомимой будущее путешествие медведя к прародителям. У последнего дома начинались проводы медведя: на него, как на умершего человека, надевали 2 пояса, сплетенные из травы, к ним привязывали «дорожное продовольствие» и «дорожные предметы» (корни, клубни растений, ягоды, мешочки с табаком и др.).
-
10 слайд
Убивал медведя зять (или зятья). Это происходило на специально подготовленной площадке (стрельбище), огороженной обрубленными елочками и украшенной стружками. Медведя привязывали к резным столбам. Хозяин обращался к нему: «Теперь мы устраиваем большое пиршество в твою честь; не пугайся, мы не будем вредить тебе, мы только убьем тебя и пошлем к Хозяину леса, который тебя любит. Мы собираемся дать тебе еду, лучшую, какую ты когда-либо ел у нас, мы все будем плакать по тебе. Человек, который убьет тебя, – лучший стрелок среди нас, он плачет и просит твоего прощения. Ты ничего почти не почувствуешь, это будет сделано быстро. Мы же не можем кормить тебя вечно, ты сам понимаешь. Мы сделали для тебя все, что могли, а теперь твоя очередь позаботиться о нас – попроси Хозяина, чтобы послал на зиму побольше выдр, соболей, а на лето – тюленей и рыб в изобилии, не забудь нашей услуги. Мы очень любим тебя, и наши дети тебя никогда не забудут…»
-
11 слайд
Площадку и угощение готовила семья, вырастившая медведя. Тушу свежевали, шкуру с головой спускали в дом через дымовое отверстие на длинном шесте и клали на собачий помост. В жертву приносили собак. Между трапезами продолжались танцы, гонки на собаках, фехтование на палках, стрельба из луков, женщины играли на муз. бревне. Медвежье мясо варили на огне, разведенном родовым огнивом, подавали в спец. деревянных ковшах, к-рые делали к каждому празднику, вынимали также спец. ложкой-черпаком с вырезанным изображением медведя. Медвежью голову и мясо украшали стружками инау. Все кости собирали и отдавали хозяевам, прикрепляя к ним к.-л. дар (копье, нож, ремень, даже собак, женщины – чашку с едой). Они якобы отсылались «лесным людям» – медведям. Накануне окончания М.п. старики сидели всю ночь около черепа медведя, ели ритуальные кушанья и вели беседу с медведем.
-
12 слайд
Медвежьи черепа хранили в амбаре или на дереве, весной и осенью в связи с промыслами «кормили» их (ороки и орочи предварительно чернили череп). Рядом ставили елки по числу убитых медведей. Под звуки музыкального бревна в амбар водворяли нов. череп, ставили перед ним еду, говорили слова прощания. Медвежий праздник народов Севера соединил в себе элементы тотемизма (обряды возрождения медведя-предка и хозяина зверей) и промысловых обрядов. В нем также нашел отражение широко распространен у северных народов миф об умирающем и воскресающем звере.
-
13 слайд
Нивхский праздник – это яркое воплощение народной духовности. В основе праздничного ритуала лежит мифология магии.
В сопоставлении с праздничной других народов Амура и Сахалина нивхские праздники имеют как сходные с ними, так и только им присущие самобытные черты.
Краткое описание документа:
Нивхская культура. МЕДВЕЖИЙ
ПРАЗДНИК
— комплекс обрядов, связанных с
культом медведя. Обряды сопровождаются игрой на музыкальных инструментах,
ритуальными и развлекательными плясками,
пением и связаны с представлениями о медведе как священном звере.
Условно медвежий праздник состоит
из нескольких частей: охота или инсценированная охота на выращенного для этого
медведя с соблюдением правил, запретов и ритуалов – свежевание, доставка туши
или шкуры с головой в селение; встреча медведя как гостя, одаривание
(и угощение); извинительные обряды (отведение вины за убийство на «русское
ружье», а за поедание мяса – на ворон), воспевание его как предка рода, фратрии
Мось
или родственника (медвежий фольклор), звериные и птичьи пляски (предков родов
или в подражание медведю), драм. сценки и инсценировки, в некоторых случаях и
спорт. состязания; ритуальное приготовление медвежьего мяса и трапеза, сбор,
захоронение костей, черепа и др. обряды, призванные возродить медведя, хранение
шкуры, черепа, норки (части морды), губ и пр. в качестве священных.
Найдите материал к любому уроку, указав свой предмет (категорию), класс, учебник и тему:
6 098 374 материала в базе
- Выберите категорию:
- Выберите учебник и тему
- Выберите класс:
-
Тип материала:
-
Все материалы
-
Статьи
-
Научные работы
-
Видеоуроки
-
Презентации
-
Конспекты
-
Тесты
-
Рабочие программы
-
Другие методич. материалы
-
Найти материалы
Другие материалы
- 10.03.2018
- 425
- 0
- 10.03.2018
- 796
- 35
- 10.03.2018
- 288
- 0
- 10.03.2018
- 360
- 0
- 10.03.2018
- 557
- 0
- 10.03.2018
- 328
- 0
- 10.03.2018
- 551
- 0
- 10.03.2018
- 349
- 0
Вам будут интересны эти курсы:
-
Курс повышения квалификации «Формирование компетенций межкультурной коммуникации в условиях реализации ФГОС»
-
Курс повышения квалификации «Основы построения коммуникаций в организации»
-
Курс повышения квалификации «Организация практики студентов в соответствии с требованиями ФГОС медицинских направлений подготовки»
-
Курс повышения квалификации «Использование активных методов обучения в вузе в условиях реализации ФГОС»
-
Курс профессиональной переподготовки «Управление сервисами информационных технологий»
-
Курс профессиональной переподготовки «Организация деятельности специалиста оценщика-эксперта по оценке имущества»
-
Курс профессиональной переподготовки «Метрология, стандартизация и сертификация»
-
Курс профессиональной переподготовки «Техническая диагностика и контроль технического состояния автотранспортных средств»
-
Курс повышения квалификации «Международные валютно-кредитные отношения»
-
Курс профессиональной переподготовки «Осуществление и координация продаж»
-
Курс профессиональной переподготовки «Стандартизация и метрология»