In the neutral scenario, supply and demand for natural gas are expected to rise slightly during the 1990s, assuming an increase in the volume of imports from various potential suppliers.
From: Energy: a Global Outlook, 1982
ENERGY SCENARIOS FOR 1985 AND 1990
ABDULHADY HASSAN TAHER Ph.D., in Energy: a Global Outlook, 1982
Confrontation Scenario
Whilst the neutral scenario may hold out the promise of a tolerable though uninspired future for the world as a whole and most countries in it, the confrontation scenario is likely to involve absolute declines in per capita living standards in many countries over prolonged periods. There is a real danger of a downward economic spiral developing, threatening political, economic and social institutions, and international relationships. In this sense negative departures from the quantitative scenario picture described below must be regarded as more likely than such departures from the projections which are a feature of the other two scenarios described above. This confrontation scenario is inherently more unstable, but not, unfortunately, any less likely to occur for that reason. This is the important qualitative reason for this scenario and the explanation for the widespread publicity given to the Brandt Commission’s ‘North-South : A Programme for Survival’. The real danger of this scenario is that international political relationships could go out of control, involving any or many of the following: nuclear war between the super-powers; very sharp cyclical fluctuations in economic activity in the industrialized countries; a trade conflict between Japan and some other industrialized countries; endemic conflict between Israel and the Arab states; increasing Soviet encroachment on the oil fields of the Gulf region; direct Western military intervention in this area; a systematic policy on the part of the industrialized countries to minimize their trade, aid, capital flows and technology transfer to the developing countries.
During the whole of the period to 1990 world supply and demand for primary energy is projected to grow at an average rate of about 1 per cent each year. This would be well below the expected rate of about 1.8 per cent population growth. Worldwide economic growth might just about match this, though some countries would achieve positive growth in per capita real incomes while others suffered prolonged absolute declines. This in itself is something of a recipe for international political tensions and a deteriorating prospect for world trade.
Another source of tension in this scenario is likely to be a sharper reduction in the volume of oil entering world trade. In spite of, or because of, higher unit prices per barrel of oil exported, those countries with surplus funds would tend to have less and less incentive to export oil as the security and income derived from those surplus funds seemed likely to be increasingly subject to political hazards and erosion in terms of future real purchasing power. The comparison is with oil reserves maintained in their natural reservoirs and subject to depletion through sovereign decisions of their national governments. Development of new oil reserves outside OPEC countries would also be adversely affected by the unfavourable economic and political climate. In consequence, the oil share of the world energy balance would probably fall to less than 40 per cent by 1985 and to something like 32 per cent by 1990.
Read full chapter
URL:
https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/B978008027293150022X
Pathways to 100% decarbonization
Joseph Ferrari, in Electric Utility Resource Planning, 2021
Generation, load, curtailment, and air emissions
While consumer load remained constant, the Utility load increased with battery charging (all three scenarios) and PtM systems (carbon-neutral scenario). Annual energy needs were 14.3 GWh (unconstrained), 17.9 GWh (carbon-free), and 17.4 GWh (carbon-neutral). The amount of VRE generation serving load directly was maximized in the carbon-neutral scenario (Fig. 7.7).
Figure 7.7. Percent of load served by technology class across scenarios in last year of horizon. Numbers in chart indicate the percentage of load served directly by VRE’s (solar and wind).
Data from J. Ferrari, Pathways towards 100% carbon reduction for electric utility power systems. <https://www.pathto100.org/2020/02/pathways-towards-100-carbon-reduction-for-electric-utility-power-systems/>, 2019.
Carbon-free generation served 100% of load in the carbon-free scenario, but both the unconstrained and carbon-neutral pathways had more than 80% of load served by carbon-free sources (Fig. 7.8) as well. In the carbon-neutral scenario only 5% of load was served by thermal generators in the final year, running on renewable methane from power-to-gas (PtG) processes. This is important, as it shows thermal generation is being used as a reliability backstop, complementing battery storage in the management of both load and VRE utilization. Without PtM the carbon-free pathway wasted more than half of VRE output. Ratepayers are paying for this renewable capacity even if most of the energy is wasted. PtM provides a flexible load designed to absorb this oversupply, maximizing the value of installed VRE capacity.
Figure 7.8. Percent of load met by zero-carbon sources (including nuclear) across scenarios, and percent of VRE generation curtailed in last year of horizon.
Data from J. Ferrari, Pathways towards 100% carbon reduction for electric utility power systems. <https://www.pathto100.org/2020/02/pathways-towards-100-carbon-reduction-for-electric-utility-power-systems/>, 2019.
Read full chapter
URL:
https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/B9780128198735000071
THE RATIONALE FOR OPEC
ABDULHADY HASSAN TAHER Ph.D., in Energy: a Global Outlook, 1982
OPEC IN THE WORLD ENVIRONMENT
Up to 1973 OPEC oil production represented a rapidly growing share of the total energy consumption of non-Communist countries. The oil price increases of 1973-74 resulted in a sharp turn around in that trend. Since 1973, the OPEC share of the energy market has been declining year by year, except in 1976. The fall in the OPEC share was especially sharp in 1975 and 1980, and this will probably continue again in 1981. In these years the full effects were felt of the combination of economic recession in the major importing countries and the sharpness of the oil price increases. To some extent one can say that these years are below the normal post-1973 trend because of the natural rhythm of the economic cycle in industrialized countries and the fluctuations in real OPEC prices coinciding. The OPEC oil share of the energy market declined at an annual average rate of some 1 per cent after 1973. By the summer of 1981 the combination of a weak international economy, low seasonal demand, a strong dollar and some evidence of stock drawdown rather than the usual stock build up by the major oil companies demonstrated the specific weakness of demand for OPEC oil as the balancing contributor to world energy needs.
The medium term prospect for OPEC production and exports in 1985, say, is much more important than any temporary weakness of demand driving OPEC production down to something in the region of 20 million b/d.
If there is to be a realistic price regime envisaged by the Long Term Strategy Committee, it is also necessary that price must be responsive in order to maintain reasonable worldwide energy market equilibrium and to ensure that OPEC oil exports can be sold in acceptable volumes, having regard to the competitive challenge from other sources of energy. If OPEC prices are too high over a prolonged period, development of alternative energy sources will be artificially stimulated. In the very different world oil market of 1964, I expressed this same sentiment somewhat differently in my first book:
“Nevertheless, the demand in the long run would expand, if crude oil prices should be kept consistently lower than those of other energy sources.”(6)
Another factor which seems to have assumed considerable significance over the period since 1978 is the reliability of oil supplies from OPEC members. I have shown in Chapter 13 in Part II of this book that there was really no adverse effect on total OPEC oil supplies to the world market in 1979 arising from the Iranian revolution. Nevertheless, much of the media tended to dramatize the question of the security of OPEC oil supplies for this reason, but also because of subsequent events in 1979 and 1980. The fact is, of course, that if OPEC oil supplies to the world market are considered to be unreliable by politicians and decision-makers in the importing countries, then policy initiatives to develop alternatives to OPEC oil and to accelerate conservation in oil use in those countries will be given a further stimulus beyond those based upon economic influences alone.
The significance of the above paragraphs can best be seen in terms of medium term problems for other OPEC countries in exporting their desired volumes if the average OPEC price is too high in relation to the world market equilibrium, even with Saudi Arabian production at its official ceiling of 8.5 million b/d. My own researches lead me to conclude that an appropriate price for Arab Light crude at the beginning of 1981 was between $31 and $32 a barrel, compared with an actual government selling price of $32 a barrel. This estimate is based on criteria similar to those used by OPEC’s Long Term Strategy Committee, though some of the index components are slightly different.
According to one estimate(7) the weighted average of OPEC crude oil official prices was a little less than $35 a barrel at that time for a gravity similar on average to Arab Light. This was some 10 per cent above the value which the proposed formula suggests as being appropriate. Since Saudi Arabian crude prices were actually quite close to those suggested by this formula, the implication is that the average prices of other OPEC members considered as a whole were more than 15 per cent above the proposed level.
The neutral scenario projections shown in Part III of this book and discussed in Chapter 14 of Part II are based upon the assumption of a relatively small, but steady, rise in real oil prices similar to that envisaged in the recommendations of OPEC’s Long Term Strategy Committee. To the extent that actual rises are larger than recommended rises over the medium term, world economic growth is likely to be lower, and so too will be demand for OPEC oil. The principal numbers from these projections are shown below.
| Projections | Neutral Scenario | ||||
|---|---|---|---|---|---|
| Million Barrels Daily | 1979 | 1985 | 1990 | 2000 | |
| OPEC | Oil Production | 31.3 | 29.5 | 25.0 | 21.0 |
| Worldwide | Oil Production | 65.7 | 67.0 | 61.7 | 48.0 |
| Worldwide | Oil Consumption | 64.1 | 66.2 | 61.1 | 47.7 |
It is for this reason that the maintenance of significantly higher than equilibrium average OPEC prices threatens to jeopardize the return to what might be regarded as normal and desirable export volumes, at least for prolonged periods during the course of the next few years, though not at periods of peak demand. Assuming Saudi Arabian oil production is maintained at the preferred official ceiling of 8.5 million b/d, OPEC oil prices which are too high on average will make it difficult for other OPEC members to rebuild their export volumes to desired levels on a sustained basis. Also, the medium and longer term export volumes of all OPEC members are certainly likely to be less than their desired levels, even though the projections in Part III show these as declining over time anyway.
Another factor of importance underlying a healthy world economy and oil balance is the relative financial situation of oil importers and exporters. A review appears in the following table of the current external trade account of the balance of payments for selected years from 1972 to 1980 for significant groups of leading oil importing countries, both developing and industrialized.
| Balance of Payments External Trade Account | ||||
|---|---|---|---|---|
| In Billions of US Dollars | ||||
| Oil Importing Countries | 1972 | 1974 | 1978 | 1980 |
| A group of five leading developing countries (Brazil, South Korea, Philippines, Thailand and Pakistan) | − 1.5 | − 8.4 | − 6.9 | −14.3 |
| A group of five leading industrialized countries (USA, Japan, West Germany, France and Italy) | +12.4 | + 3.9 | +18.4 | −44.3 |
Even though deficits on current accounts of the balance of payments can be offset by capital inflows and borrowing by oil importing countries, it would be unrealistic to think that large groups of the world’s leading economies can go on indefinitely paying more and more for their oil imports in relation to their current exports.
Among the ten countries analysed above, Brazil was the only one which had a more favourable external trade balance in 1980 than in 1974. This was for a whole range of reasons, some economic and financial, such as the relatively low rate of increase in non-oil imports and the increase in unit value of coffee exports. Other reasons related to the energy sector. Brazil reduced the proportion of oil in its energy mix, started to increase domestic crude oil production and began the substitution of alcohol for gasoline as a motor vehicle fuel. If we examine the other four oil importing developing countries together, though, we find that their combined deficit on external trade rose from $3.7 billion in 1974 to $11.4 billion in 1980. This represents an annual average increase of over 20 per cent in nominal terms over the six years, or well over 10 per cent annually after allowing for inflation in terms of export unit prices of oil importing developing countries.
The problems of adjustment in the financial sector must be kept within manageable proportions, just like the inevitable adjustments in the real energy sector. Otherwise the policies of enlightened international creditors, whether countries or banks, are bound to come under increasing strain. If the credibility of the world economic and financial system were called into question because it was thought that intolerable strains were developing, then an unprecedented economic and financial collapse could ensue.
It seems to me that this is a prospect which OPEC members must avoid at all costs if they are to consolidate over the next two decades the progress made in the past. Just like any other countries on the face of God’s earth, OPEC members have to live within the existing system whilst hopefully working to transform it for the better. A proper balance between political and economic pressures will ensure not merely the survival of OPEC and the world economic system upon which it must inevitably depend, but also an enhanced place in the world community of nations for OPEC members.
Read full chapter
URL:
https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/B9780080272931500127
THE US ENERGY SITUATION
ABDULHADY HASSAN TAHER Ph.D., in Energy: a Global Outlook, 1982
Publisher Summary
This chapter focuses on the current energy situations in the United States. The medium term solution to the world’s energy problem might be found largely in an acceleration of the trend away from dependence on oil and gas to meet demand for primary energy in the United States. In the cooperation scenario, on the demand side, significant improvements have been made in the pre-eminent oil using sector, namely, the U.S. automobile. The main feature of the neutral scenario is that U.S. oil consumption is projected never again to reach the peak of 18.4 million b/d attained in the year 1978. The management of the transition away from the United States’ dependence on oil and gas is likely to depend heavily on the performance of coal production. Because the U.S. population is expected to grow at an average rate of less than 1% annually from 1980s, the confrontation scenario seems to imply a strong need for effective political and economic measures to control a difficult market situation in the energy sector, rather than resort to inappropriate regulation. Postulating a declining use of energy suggests a rather uncomfortable period, even though the rate of fall is less than 250,000 b/d oil equivalents on average each year until 1990.
Read full chapter
URL:
https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/B9780080272931500243
Hydrogen supply chain network design: An optimization-oriented review
Lei Li, … Marie-Ange Manier, in Renewable and Sustainable Energy Reviews, 2019
5.3.2 Uncertainty types and modeling approaches
Several studies discussed the taxonomy of uncertainty types in the SCND [110,126,5]. Here, the taxonomy summarized by Bairamzadeh et al. [126] is adopted; it is based on the amount of available information in decision-making situations. The three types of uncertainties are randomness, epistemic, and deep. The parameters associated with randomness are considered as random variables with known probability distributions. The joint events associated with the possible values of random variables can be considered as plausible future scenarios; each with a probability of occurrence [110]. As reported by the reference papers, scenario analysis is adopted in several studies to overcome the market share uncertainty of the FCEV by investigating the hydrogen demand in optimistic, neutral, and pessimistic scenarios. Another way to cope with randomness is by stochastic programming [127,128]. Half of the studies reported by the reference papers that consider the uncertainty problem adopted the two-stage stochastic programming. In this two-stage model, the decisions associated with the first-stage are made before the realization of uncertainty. These decisions are usually referred to as “here-and-now” decisions, such as the number and type of production plants and storage facilities. Future decisions correspond to those that are made after the realization of uncertainty; these are typically known as “wait-and-see” decisions, such as the number and type of transportation units [15,48]. Therefore, the objective of a cost-oriented multi-stage modeling under uncertainty is to identify the optimal decision variables that minimize the cost of the first stage and expected cost of subsequent stages [15]. The problem here is the exponential growth of the model size if there are several potential outcomes (scenarios) in each period of the multi-period model. Instead of simultaneously considering all scenarios, a representative subset could be generated by the sample average approximation (SAA) method [129]. With the aid of the SAA, Dayhim et al. [33] demonstrated that 15 scenarios are sufficient to obtain reasonably good solutions.
The epistemic uncertainty is related to the deficiency of knowledge pertaining to input data, which are often presented in the form of linguistic attributes or judgmental data that can be extracted from relevant experts [126]. For example, electricity generated by renewable energy can be treated as fuzzy numbers such that the corresponding possibility distribution is extracted based on an expert’s estimate and knowledge. Hence, fuzzy programming could be employed to cope with epistemic uncertainty. Deep uncertainty is characterized by the lack of information to estimate scenario probabilities; in this case, robust optimization approaches can be used. The robust optimization approach proposed by Mulvey et al. [130] can be regarded as an extension of stochastic programming; however, it can be used with a min-max regret criterion, which would be applied in the case of deep uncertainty [110]. As mentioned above, the uncertainty of hydrogen demand (the FCEV market share) is treated as a random uncertainty as reported by several of the reference papers. However, the necessary information to derive the probability distribution for hydrogen demand values as well as various fluctuating factors that influence demand is insufficient. Accordingly, it is more realistic to characterize the hydrogen demand by deep uncertainty which is expressed as a known interval without assuming a specific probability of occurrence of possible values. The summary in Table 12 indicates that the reference papers reported only random uncertainty. Half of the studies employed the scenario analysis, whereas the other half adopted stochastic programming. The epistemic and deep uncertainties, and the corresponding modeling approach have not been considered in the HSCND models.
Table 12. Uncertainty types and corresponding modeling approaches.
| Type of uncertainty | Uncertainty modeling approach | Reference papers |
|---|---|---|
| Randomness | Scenario analysis | [11], [17], [29], [39] |
| [48], [50], [59], [60] | ||
| Stochastic programming | [15], [33], [43] | |
| [49], [62], [68] | ||
| Epistemic | fuzzing programming | |
| Deep uncertainty | Robust optimization |
Read full article
URL:
https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S1364032118308633
In the neutral scenario, supply and demand for natural gas are expected to rise slightly during the 1990s, assuming an increase in the volume of imports from various potential suppliers.
From: Energy: a Global Outlook, 1982
ENERGY SCENARIOS FOR 1985 AND 1990
ABDULHADY HASSAN TAHER Ph.D., in Energy: a Global Outlook, 1982
Confrontation Scenario
Whilst the neutral scenario may hold out the promise of a tolerable though uninspired future for the world as a whole and most countries in it, the confrontation scenario is likely to involve absolute declines in per capita living standards in many countries over prolonged periods. There is a real danger of a downward economic spiral developing, threatening political, economic and social institutions, and international relationships. In this sense negative departures from the quantitative scenario picture described below must be regarded as more likely than such departures from the projections which are a feature of the other two scenarios described above. This confrontation scenario is inherently more unstable, but not, unfortunately, any less likely to occur for that reason. This is the important qualitative reason for this scenario and the explanation for the widespread publicity given to the Brandt Commission’s ‘North-South : A Programme for Survival’. The real danger of this scenario is that international political relationships could go out of control, involving any or many of the following: nuclear war between the super-powers; very sharp cyclical fluctuations in economic activity in the industrialized countries; a trade conflict between Japan and some other industrialized countries; endemic conflict between Israel and the Arab states; increasing Soviet encroachment on the oil fields of the Gulf region; direct Western military intervention in this area; a systematic policy on the part of the industrialized countries to minimize their trade, aid, capital flows and technology transfer to the developing countries.
During the whole of the period to 1990 world supply and demand for primary energy is projected to grow at an average rate of about 1 per cent each year. This would be well below the expected rate of about 1.8 per cent population growth. Worldwide economic growth might just about match this, though some countries would achieve positive growth in per capita real incomes while others suffered prolonged absolute declines. This in itself is something of a recipe for international political tensions and a deteriorating prospect for world trade.
Another source of tension in this scenario is likely to be a sharper reduction in the volume of oil entering world trade. In spite of, or because of, higher unit prices per barrel of oil exported, those countries with surplus funds would tend to have less and less incentive to export oil as the security and income derived from those surplus funds seemed likely to be increasingly subject to political hazards and erosion in terms of future real purchasing power. The comparison is with oil reserves maintained in their natural reservoirs and subject to depletion through sovereign decisions of their national governments. Development of new oil reserves outside OPEC countries would also be adversely affected by the unfavourable economic and political climate. In consequence, the oil share of the world energy balance would probably fall to less than 40 per cent by 1985 and to something like 32 per cent by 1990.
Read full chapter
URL:
https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/B978008027293150022X
Pathways to 100% decarbonization
Joseph Ferrari, in Electric Utility Resource Planning, 2021
Generation, load, curtailment, and air emissions
While consumer load remained constant, the Utility load increased with battery charging (all three scenarios) and PtM systems (carbon-neutral scenario). Annual energy needs were 14.3 GWh (unconstrained), 17.9 GWh (carbon-free), and 17.4 GWh (carbon-neutral). The amount of VRE generation serving load directly was maximized in the carbon-neutral scenario (Fig. 7.7).
Figure 7.7. Percent of load served by technology class across scenarios in last year of horizon. Numbers in chart indicate the percentage of load served directly by VRE’s (solar and wind).
Data from J. Ferrari, Pathways towards 100% carbon reduction for electric utility power systems. <https://www.pathto100.org/2020/02/pathways-towards-100-carbon-reduction-for-electric-utility-power-systems/>, 2019.
Carbon-free generation served 100% of load in the carbon-free scenario, but both the unconstrained and carbon-neutral pathways had more than 80% of load served by carbon-free sources (Fig. 7.8) as well. In the carbon-neutral scenario only 5% of load was served by thermal generators in the final year, running on renewable methane from power-to-gas (PtG) processes. This is important, as it shows thermal generation is being used as a reliability backstop, complementing battery storage in the management of both load and VRE utilization. Without PtM the carbon-free pathway wasted more than half of VRE output. Ratepayers are paying for this renewable capacity even if most of the energy is wasted. PtM provides a flexible load designed to absorb this oversupply, maximizing the value of installed VRE capacity.
Figure 7.8. Percent of load met by zero-carbon sources (including nuclear) across scenarios, and percent of VRE generation curtailed in last year of horizon.
Data from J. Ferrari, Pathways towards 100% carbon reduction for electric utility power systems. <https://www.pathto100.org/2020/02/pathways-towards-100-carbon-reduction-for-electric-utility-power-systems/>, 2019.
Read full chapter
URL:
https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/B9780128198735000071
THE RATIONALE FOR OPEC
ABDULHADY HASSAN TAHER Ph.D., in Energy: a Global Outlook, 1982
OPEC IN THE WORLD ENVIRONMENT
Up to 1973 OPEC oil production represented a rapidly growing share of the total energy consumption of non-Communist countries. The oil price increases of 1973-74 resulted in a sharp turn around in that trend. Since 1973, the OPEC share of the energy market has been declining year by year, except in 1976. The fall in the OPEC share was especially sharp in 1975 and 1980, and this will probably continue again in 1981. In these years the full effects were felt of the combination of economic recession in the major importing countries and the sharpness of the oil price increases. To some extent one can say that these years are below the normal post-1973 trend because of the natural rhythm of the economic cycle in industrialized countries and the fluctuations in real OPEC prices coinciding. The OPEC oil share of the energy market declined at an annual average rate of some 1 per cent after 1973. By the summer of 1981 the combination of a weak international economy, low seasonal demand, a strong dollar and some evidence of stock drawdown rather than the usual stock build up by the major oil companies demonstrated the specific weakness of demand for OPEC oil as the balancing contributor to world energy needs.
The medium term prospect for OPEC production and exports in 1985, say, is much more important than any temporary weakness of demand driving OPEC production down to something in the region of 20 million b/d.
If there is to be a realistic price regime envisaged by the Long Term Strategy Committee, it is also necessary that price must be responsive in order to maintain reasonable worldwide energy market equilibrium and to ensure that OPEC oil exports can be sold in acceptable volumes, having regard to the competitive challenge from other sources of energy. If OPEC prices are too high over a prolonged period, development of alternative energy sources will be artificially stimulated. In the very different world oil market of 1964, I expressed this same sentiment somewhat differently in my first book:
“Nevertheless, the demand in the long run would expand, if crude oil prices should be kept consistently lower than those of other energy sources.”(6)
Another factor which seems to have assumed considerable significance over the period since 1978 is the reliability of oil supplies from OPEC members. I have shown in Chapter 13 in Part II of this book that there was really no adverse effect on total OPEC oil supplies to the world market in 1979 arising from the Iranian revolution. Nevertheless, much of the media tended to dramatize the question of the security of OPEC oil supplies for this reason, but also because of subsequent events in 1979 and 1980. The fact is, of course, that if OPEC oil supplies to the world market are considered to be unreliable by politicians and decision-makers in the importing countries, then policy initiatives to develop alternatives to OPEC oil and to accelerate conservation in oil use in those countries will be given a further stimulus beyond those based upon economic influences alone.
The significance of the above paragraphs can best be seen in terms of medium term problems for other OPEC countries in exporting their desired volumes if the average OPEC price is too high in relation to the world market equilibrium, even with Saudi Arabian production at its official ceiling of 8.5 million b/d. My own researches lead me to conclude that an appropriate price for Arab Light crude at the beginning of 1981 was between $31 and $32 a barrel, compared with an actual government selling price of $32 a barrel. This estimate is based on criteria similar to those used by OPEC’s Long Term Strategy Committee, though some of the index components are slightly different.
According to one estimate(7) the weighted average of OPEC crude oil official prices was a little less than $35 a barrel at that time for a gravity similar on average to Arab Light. This was some 10 per cent above the value which the proposed formula suggests as being appropriate. Since Saudi Arabian crude prices were actually quite close to those suggested by this formula, the implication is that the average prices of other OPEC members considered as a whole were more than 15 per cent above the proposed level.
The neutral scenario projections shown in Part III of this book and discussed in Chapter 14 of Part II are based upon the assumption of a relatively small, but steady, rise in real oil prices similar to that envisaged in the recommendations of OPEC’s Long Term Strategy Committee. To the extent that actual rises are larger than recommended rises over the medium term, world economic growth is likely to be lower, and so too will be demand for OPEC oil. The principal numbers from these projections are shown below.
| Projections | Neutral Scenario | ||||
|---|---|---|---|---|---|
| Million Barrels Daily | 1979 | 1985 | 1990 | 2000 | |
| OPEC | Oil Production | 31.3 | 29.5 | 25.0 | 21.0 |
| Worldwide | Oil Production | 65.7 | 67.0 | 61.7 | 48.0 |
| Worldwide | Oil Consumption | 64.1 | 66.2 | 61.1 | 47.7 |
It is for this reason that the maintenance of significantly higher than equilibrium average OPEC prices threatens to jeopardize the return to what might be regarded as normal and desirable export volumes, at least for prolonged periods during the course of the next few years, though not at periods of peak demand. Assuming Saudi Arabian oil production is maintained at the preferred official ceiling of 8.5 million b/d, OPEC oil prices which are too high on average will make it difficult for other OPEC members to rebuild their export volumes to desired levels on a sustained basis. Also, the medium and longer term export volumes of all OPEC members are certainly likely to be less than their desired levels, even though the projections in Part III show these as declining over time anyway.
Another factor of importance underlying a healthy world economy and oil balance is the relative financial situation of oil importers and exporters. A review appears in the following table of the current external trade account of the balance of payments for selected years from 1972 to 1980 for significant groups of leading oil importing countries, both developing and industrialized.
| Balance of Payments External Trade Account | ||||
|---|---|---|---|---|
| In Billions of US Dollars | ||||
| Oil Importing Countries | 1972 | 1974 | 1978 | 1980 |
| A group of five leading developing countries (Brazil, South Korea, Philippines, Thailand and Pakistan) | − 1.5 | − 8.4 | − 6.9 | −14.3 |
| A group of five leading industrialized countries (USA, Japan, West Germany, France and Italy) | +12.4 | + 3.9 | +18.4 | −44.3 |
Even though deficits on current accounts of the balance of payments can be offset by capital inflows and borrowing by oil importing countries, it would be unrealistic to think that large groups of the world’s leading economies can go on indefinitely paying more and more for their oil imports in relation to their current exports.
Among the ten countries analysed above, Brazil was the only one which had a more favourable external trade balance in 1980 than in 1974. This was for a whole range of reasons, some economic and financial, such as the relatively low rate of increase in non-oil imports and the increase in unit value of coffee exports. Other reasons related to the energy sector. Brazil reduced the proportion of oil in its energy mix, started to increase domestic crude oil production and began the substitution of alcohol for gasoline as a motor vehicle fuel. If we examine the other four oil importing developing countries together, though, we find that their combined deficit on external trade rose from $3.7 billion in 1974 to $11.4 billion in 1980. This represents an annual average increase of over 20 per cent in nominal terms over the six years, or well over 10 per cent annually after allowing for inflation in terms of export unit prices of oil importing developing countries.
The problems of adjustment in the financial sector must be kept within manageable proportions, just like the inevitable adjustments in the real energy sector. Otherwise the policies of enlightened international creditors, whether countries or banks, are bound to come under increasing strain. If the credibility of the world economic and financial system were called into question because it was thought that intolerable strains were developing, then an unprecedented economic and financial collapse could ensue.
It seems to me that this is a prospect which OPEC members must avoid at all costs if they are to consolidate over the next two decades the progress made in the past. Just like any other countries on the face of God’s earth, OPEC members have to live within the existing system whilst hopefully working to transform it for the better. A proper balance between political and economic pressures will ensure not merely the survival of OPEC and the world economic system upon which it must inevitably depend, but also an enhanced place in the world community of nations for OPEC members.
Read full chapter
URL:
https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/B9780080272931500127
THE US ENERGY SITUATION
ABDULHADY HASSAN TAHER Ph.D., in Energy: a Global Outlook, 1982
Publisher Summary
This chapter focuses on the current energy situations in the United States. The medium term solution to the world’s energy problem might be found largely in an acceleration of the trend away from dependence on oil and gas to meet demand for primary energy in the United States. In the cooperation scenario, on the demand side, significant improvements have been made in the pre-eminent oil using sector, namely, the U.S. automobile. The main feature of the neutral scenario is that U.S. oil consumption is projected never again to reach the peak of 18.4 million b/d attained in the year 1978. The management of the transition away from the United States’ dependence on oil and gas is likely to depend heavily on the performance of coal production. Because the U.S. population is expected to grow at an average rate of less than 1% annually from 1980s, the confrontation scenario seems to imply a strong need for effective political and economic measures to control a difficult market situation in the energy sector, rather than resort to inappropriate regulation. Postulating a declining use of energy suggests a rather uncomfortable period, even though the rate of fall is less than 250,000 b/d oil equivalents on average each year until 1990.
Read full chapter
URL:
https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/B9780080272931500243
Hydrogen supply chain network design: An optimization-oriented review
Lei Li, … Marie-Ange Manier, in Renewable and Sustainable Energy Reviews, 2019
5.3.2 Uncertainty types and modeling approaches
Several studies discussed the taxonomy of uncertainty types in the SCND [110,126,5]. Here, the taxonomy summarized by Bairamzadeh et al. [126] is adopted; it is based on the amount of available information in decision-making situations. The three types of uncertainties are randomness, epistemic, and deep. The parameters associated with randomness are considered as random variables with known probability distributions. The joint events associated with the possible values of random variables can be considered as plausible future scenarios; each with a probability of occurrence [110]. As reported by the reference papers, scenario analysis is adopted in several studies to overcome the market share uncertainty of the FCEV by investigating the hydrogen demand in optimistic, neutral, and pessimistic scenarios. Another way to cope with randomness is by stochastic programming [127,128]. Half of the studies reported by the reference papers that consider the uncertainty problem adopted the two-stage stochastic programming. In this two-stage model, the decisions associated with the first-stage are made before the realization of uncertainty. These decisions are usually referred to as “here-and-now” decisions, such as the number and type of production plants and storage facilities. Future decisions correspond to those that are made after the realization of uncertainty; these are typically known as “wait-and-see” decisions, such as the number and type of transportation units [15,48]. Therefore, the objective of a cost-oriented multi-stage modeling under uncertainty is to identify the optimal decision variables that minimize the cost of the first stage and expected cost of subsequent stages [15]. The problem here is the exponential growth of the model size if there are several potential outcomes (scenarios) in each period of the multi-period model. Instead of simultaneously considering all scenarios, a representative subset could be generated by the sample average approximation (SAA) method [129]. With the aid of the SAA, Dayhim et al. [33] demonstrated that 15 scenarios are sufficient to obtain reasonably good solutions.
The epistemic uncertainty is related to the deficiency of knowledge pertaining to input data, which are often presented in the form of linguistic attributes or judgmental data that can be extracted from relevant experts [126]. For example, electricity generated by renewable energy can be treated as fuzzy numbers such that the corresponding possibility distribution is extracted based on an expert’s estimate and knowledge. Hence, fuzzy programming could be employed to cope with epistemic uncertainty. Deep uncertainty is characterized by the lack of information to estimate scenario probabilities; in this case, robust optimization approaches can be used. The robust optimization approach proposed by Mulvey et al. [130] can be regarded as an extension of stochastic programming; however, it can be used with a min-max regret criterion, which would be applied in the case of deep uncertainty [110]. As mentioned above, the uncertainty of hydrogen demand (the FCEV market share) is treated as a random uncertainty as reported by several of the reference papers. However, the necessary information to derive the probability distribution for hydrogen demand values as well as various fluctuating factors that influence demand is insufficient. Accordingly, it is more realistic to characterize the hydrogen demand by deep uncertainty which is expressed as a known interval without assuming a specific probability of occurrence of possible values. The summary in Table 12 indicates that the reference papers reported only random uncertainty. Half of the studies employed the scenario analysis, whereas the other half adopted stochastic programming. The epistemic and deep uncertainties, and the corresponding modeling approach have not been considered in the HSCND models.
Table 12. Uncertainty types and corresponding modeling approaches.
| Type of uncertainty | Uncertainty modeling approach | Reference papers |
|---|---|---|
| Randomness | Scenario analysis | [11], [17], [29], [39] |
| [48], [50], [59], [60] | ||
| Stochastic programming | [15], [33], [43] | |
| [49], [62], [68] | ||
| Epistemic | fuzzing programming | |
| Deep uncertainty | Robust optimization |
Read full article
URL:
https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S1364032118308633
Эксперты ЦБ смоделировали развитие экономики в зависимости от эффективности импортозамещения
Сама необходимость в импортозамещении снижает уровень жизни в стране, даже если оно эффективно, показало исследование экономистов Банка России. Но чем хуже идет импортозамещение, тем больше деградирует экономика
Даже при полном и эффективном замещении импорта в стране, которая нуждается в замене зарубежных товаров, снижается уровень жизни из-за необходимости отвлекать трудовую силу на импортозамещение и поддерживать капиталоемкость ВВП на более высоком уровне. К такому выводу пришли экономисты департамента исследований и прогнозирования Банка России Мария Лымарь, Александр Реентович и Андрей Синяков.
Они смоделировали сценарии развития экономики в зависимости от эффективности импортозамещения инвестиционных и потребительских товаров — нейтральный, пессимистичный и оптимистичный. Результаты исследования представлены в статье «Экономика экспортера сырья в «новой реальности»: количественные и структурные параметры», опубликованной в декабрьском номере научного журнала «Вопросы экономики» (с материалом ознакомился РБК). Статья отражает личное мнение авторов.
Эксперты выявили асимметрию в эффективности импортозамещения потребительских и инвестиционных товаров (последние нужны для производства других товаров — оборудование, машины). Как правило, производство потребительских товаров относительно более эффективно, а издержки на производство инвестиционных товаров откладывают восстановление уровня жизни даже в оптимистичном сценарии, приходят к выводу экономисты. Если же импортозамещение неэффективно в обоих секторах, то экономика «проедает капитал» и деградирует, констатируют они.
Модель «новой реальности»
В подсчетах используются параметры экономики России, а за их базовый уровень взят 2019 год, когда экономика была полностью открытой и ее структура не искажалась влиянием пандемии. Далее авторы выстраивают стилизованную модель «новой реальности», не называя ее российской, потому что модель не может учесть все многообразие факторов, способных повлиять на реальную динамику экономики.
До «новой реальности» экономика в модели устроена так, что потребность во внутреннем производстве импортозамещающих товаров не возникает: ресурсы от экспорта (преимущественно сырьевых товаров) направляются на приобретение импортных потребительских и инвестиционных товаров, а внутри страны их производить неэффективно.
С наступлением «новой реальности» все меняется под воздействием двух шоков. Во-первых, это прекращение движения капитала из-за закрытия финансового счета, в результате чего финансирование импорта оказывается возможным только напрямую из поступлений от экспорта. Во-вторых, это невозможность использовать накопленные чистые иностранные активы экономики (включая золотовалютные резервы) для финансирования потребления или инвестиций. В статье в качестве одной из причин шоков упоминается замораживание активов (страны Запада заблокировали около $300 млрд международных резервов России. — РБК).
В модели берется в расчет физическое ограничение всего импорта на 50% от уровня 2019 года, взятого за базу, а также снижение стоимости экспорта — сначала на 10% от уровня 2019 года, а в течение трех лет — на 50%. Образующееся при этом положительное сальдо торгового баланса не расходуется на потребление и/или инвестиции, что связано со сложностями наращивания импорта.
Для построения сценарных моделей в качестве переменных используются такие параметры, как объем чистых иностранных активов, численность рабочей силы, норма амортизации товаров, цена экспорта и импорта, потеря производительности, а также сравнимость качества замещенных товаров и их импортных оригиналов.
Варианты эффективности импортозамещения
- Оптимистичный сценарий характеризует легкость создания полных аналогов выбывшего импорта и отсутствие потерь производительности при использовании импортозамещающих товаров в производстве.
Расчеты показывают, что ВВП в таком случае сначала снижается, но затем медленно восстанавливается в течение 15 лет и превышает к тому времени базовый уровень. В экономике сокращается производство оригинальных отечественных товаров и увеличивается производство импортозамещающих. Работники, занятые в сфере оригинального отечественного производства или упаковки импорта (например, сборка автомобилей зарубежных марок), переориентируются на производство импортозамещающих товаров (например, автокомпонентов).
Ограничение потребления становится оптимальной стратегией на макроуровне в свете необходимости нарастить производство импортозамещающих товаров. Таким образом, этот сценарий предполагает временную «жертву» в виде сокращения потребления, что должно обеспечить накопление капитала, а восстановление и повышение уровня жизни откладывается на более отдаленную перспективу. Если бы экономика не находилась в состоянии финансовой автаркии с замороженными активами, то накопление капитала, призванное нарастить выпуск при ограниченности трудовых ресурсов, можно было бы профинансировать за счет займов (или расходования Фонда национального благосостояния). Но экономика, у которой нет такой возможности, должна перемещать трудовые ресурсы в инвестиционный сектор и накапливать капитал. Такая стратегия оказывается оправданной в долгосрочной перспективе, отмечается в статье.
- Нейтральный сценарий предполагает неполное импортозамещение, когда качество отечественных товаров не гарантировано, а между двумя видами импорта есть асимметрия: потребительские товары заместить проще, чем инвестиционные (последние требуют больше затрат труда и капитала).
ВВП первоначально сокращается, но затем восстанавливается лишь частично. Инвестиционного бума в такой экономике не происходит, поскольку повышение капиталоемкости ВВП в условиях затратности импортозамещения не способно обеспечить рост экономики по сравнению с базовым сценарием в условиях ограниченности трудовых ресурсов. Сильное сокращение импорта потребительских товаров частично компенсируется производством импортозамещающих потребительских товаров. Для этого приходится сократить выпуск оригинальных внутренних товаров. Поэтому в целом потребление снижается. Без импорта или импортозамещающих товаров корзина потребления будет неполной, а уровень жизни потребителей ниже, чем в оптимистичном варианте.
- Пессимистичный сценарий с низким уровнем замещения в обоих секторах.
Неэффективность импортозамещения в производстве потребительских товаров оказывается такой же, как в замещении инвестиционных товаров. Она оказывается настолько высокой, что выгоднее начать «проедание» капитала, не направляя ресурсы на его обновление.
Поскольку в этом варианте проявляется низкая эффективность замены импорта в потребительском секторе, доля отечественных товаров в потреблении оказывается минимальной из всех трех сценариев. Ограниченные экспортные ресурсы направляются на закупку импортных, преимущественно потребительских товаров.
В этом варианте экономика не может справиться с ростом издержек из-за неэффективности на фоне сокращения возможностей для финансирования потребления и инвестиций. ВВП на фоне сокращения экспорта не начинает восстанавливаться и сокращается в итоге на треть от базового сценария, а его потери обусловлены тремя факторами. Во-первых, вынужденным направлением труда и капитала на импортозамещение. Во-вторых, сокращением экспортных поступлений, что снижает совокупный спрос и доходы. В-третьих, уменьшением масштабов экономики, что делает неоптимальным для бизнеса существенные инвестиции в капитал: валовые инвестиции не превышают выбытие амортизируемого капитала.
Авторы указывают, что результаты их исследования могут быть полезны для «реалистичного понимания вариантов развития экономики в новых условиях», как, впрочем, и при анализе последствий энергоперехода («зеленого перехода») в сырьевых экономиках.
Другие оценки перспектив замены импорта
Эксперты ЦБ, описывая возможные сценарии структурной трансформации российской экономики на фоне санкций, весной отмечали, что на определенном этапе может произойти «обратная индустриализация» — на основе менее передовых технологий. Производство техники и технологий увеличится, но на более низком технологическом уровне. Занятость в импортозамещающих отраслях будет повышаться, а производство — расти темпами, опережающими другие отрасли. В то же время важным последствием станет снижение экологичности производства, указывали в ЦБ.
В статье экономистов ЦБ рассматривается ситуация, когда недостающий импорт замещается полностью внутренним производством. При этом, по данным специальных репортажей Reuters и FT, выпущенных в декабре, Россия продолжает импортировать некоторую технологичную продукцию, которую западные производители отказались поставлять в Россию добровольно или из-за санкций. Так, по данным Reuters, за семь месяцев по конец октября в Россию было ввезено электронных и компьютерных компонентов на $2,6 млрд, из которых по меньшей мере $777 млн — продукция западных компаний. Российский бизнес также ищет пути замещения запрещенного импорта из западных стран в других государствах. «Мы видим, как наши заемщики, крупные компании, не получив европейского оборудования, — не буду называть отрасли, их много — делают заказы в Китае и сдвигают сроки проекта на год, полтора, два. В принципе есть комитмент (обязательство. — РБК) китайских предприятий на изготовление этого оборудования», — рассказывал, в частности, в интервью РБК глава банка «Открытие» Михаил Задорнов.
Уже пару столетий мир живет в экономической парадигме, где страны продают товары, которые умеют производить хорошо и в большом количестве, и покупают те, которые хорошо производят другие страны, а все попытки государств полностью импортозаместиться закончились провалом, констатирует директор центра конъюнктурных исследований Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ Георгий Остапкович.
«Имеет смысл заместить критический импорт: его замены на 75–80% достаточно для обеспечения продовольственной и технологической безопасности. Особенно критично для России стоит вопрос технологий, но их не удастся заместить лишь прямыми денежными вливаниями: нужны знания и компетенции, которых нет», — говорит эксперт.
По его словам, единственная страна, которая добилась технологической независимости, — это Южная Корея: за счет того что полностью открыла экономику и привлекла не только инвестиции, но и квалифицированных специалистов из других стран. Однако для России такой вариант в текущих условиях, очевидно, не подходит, заключает Остапкович.
Автор:
Инна Деготькова.
В Центробанке (ЦБ) смоделировали сценарии развития экономики в зависимости от эффективности импортозамещения инвестиционных и потребительских товаров. Эксперты пришли к выводу, что даже при положительном сценарии в стране снижается уровень жизни. Это происходит из-за необходимости переводить трудовую силу на импортозамещение и поддерживать капиталоемкость ВВП на более высоком уровне.
Моделированием занимались экономисты департамента исследований и прогнозирования ЦБ Мария Лымарь, Александр Реентович и Андрей Синяков, сообщает РБК. Их исследование приведено в статье «Экономика экспортера сырья в «новой реальности»: количественные и структурные параметры», опубликованной в декабрьском номере научного журнала «Вопросы экономики». В материале уточняется, что он отражает личное мнение авторов.
В подсчетах использовались параметры экономики России в 2019 году, когда экономика была полностью открытой. Эксперты рассмотрели три сценария эффективности импортозамещения.
- Оптимистичный сценарий подразумевает отсутствие трудностей с созданием полных аналогов импортной продукции и отсутствие потерь производительности при использовании импортозамещающих товаров. При таком сценарии ВВП сначала снижается, но затем медленно восстанавливается в течение 15 лет, в экономике сокращается производство отечественных товаров и увеличивается производство импортозамещающих. Эксперты считают, что такая стратегия оправдывает себя в долгосрочной перспективе.
- Нейтральный сценарий — неполное импортозамещение — означает, что качество отечественных товаров не гарантировано, а между двумя видами импорта есть асимметрия: потребительские товары заместить проще, чем инвестиционные. В этом случае ВВП первоначально сокращается, а позже восстановится лишь частично. Потребление в целом снижается, а уровень жизни потребителей становится ниже, чем в оптимистичном варианте.
- Пессимистичный сценарий — с низким уровнем замещения. Доля отечественных товаров в потреблении минимальная, ограниченные экспортные ресурсы направляют на закупку импортных преимущественно потребительских товаров. При таком варианте ВВП не будет восстанавливаться и в итоге снизится на треть от базового сценария. Его снижение обусловлено тремя факторами: вынужденным направлением труда и капитала на импортозамещение, сокращением экспортных поступлений, уменьшением масштабов экономики.
В октябре правительство сформировало пул из 162 проектов по импортозамещению до 2030 года. На эти цели планируется направить 5,2 трлн руб. Из них 2,3 трлн руб. предоставят в виде льготных кредитов, еще 2,9 трлн — от инвесторов. В федеральном бюджете на 2023 год зарезервировано 5 млрд руб. на субсидирование ставки для проектов импортозамещения, а также госгарантии.
Наш поезд летит под откос под управлением безумного машиниста, из репродуктора несутся бравурные марши, большинство пассажиров охотно им подпевает. Повлиять на происходящее невозможно, все проходы к головному вагону плотно блокированы, хорошо подготовленные проводники жестко пресекают любые выплески недовольства на ранних этапах. Что остается делать в такой ситуации немногим понимающим масштабы проблемы? Только гадать, какой силы будет удар, кто его переживет и как уцелевшие будут обустраиваться потом.
В связи с этим я всецело поддерживаю предложение Андрея Мовчана поиграть в «Предскажи будущее России эмоционально». Единственное — позволю себе слегка видоизменить структуру прогноза. Когда-то в детстве на меня произвел сильное впечатление рассказ американского фантаста Брэдбери «И грянул гром», центральная мысль которого была впоследствии экранизирована под именем «Эффект бабочки»: как раздавленное в доисторические времена насекомое может изменить итог президентских выборов в США и правила правописания. С тех пор будущее в моем сознании существует в виде бесконечного дерева развилок: разливает Аннушка масло в этой конкретной точке — и судьба Союза писателей СССР складывается так-то, а разольет на полметра правее — и все пойдет совсем по-другому.
Соответственно, более или менее основательно я готов предсказывать лишь общие векторы — куда, по моим ощущениям, все идет. А конкретное развитие событий всегда зависит от огромного количества факторов, никакому прогнозированию не поддающихся. Поэтому в рамках нашей игры я сперва обозначу три достаточно бесспорные для меня тенденции, а затем предложу три возможных сценария развития этих тенденций: оптимистичный, нейтральный и пессимистичный. Слегка огрубляя, чтобы показать наиболее болезненные точки, и понимая: реальное будущее, скорее всего, будет лежать где-то между ними.
Теперь о том, какие при этих данных возможны сценарии.
Оптимистический сценарий
Экономический кризис, связанный с падением цен на нефть, санкциями и непомерными обязательствами бюджета, с каждым днем набирает обороты. Эйфория от «возвращения Крыма» постепенно сходит на нет. Среди самых разных социальных групп — врачей, учителей, пенсионеров, предпринимателей, офисных работников и так далее — усиливаются протестные настроения. С зимы 2014-2015 они начинают все чаще и чаще выплескиваться на улицы, порождая новых оппозиционных лидеров.
Чтобы минимизировать социальное напряжение, Кремль принимает решение о проведении относительно конкурентных выборов в Государственную думу 2016 года, итоги которых, в свою очередь, становятся причиной для новой волны протестов. Власть жестко расправляется с протестующими (наибольшее впечатление на современников производит расстрел многотысячного шествия москвичей, пытающегося передать президенту свою петицию, в «кровавое» воскресенье 22 января 2017 года). Однако 2 марта 2017 года случается чудо: к Путину, отправляющемуся на открытие пафосного круглого стола, посвященного 100-летию со дня отречения Николая II, приходит видение всей семьи царственных страстотерпцев, показывающей ему такие картины будущего, после которых он круто изменяет свой маршрут, приезжает в Кремль, подписывает указ о своей отставке и выезжает в Псково-Печерский монастырь, где принимает схиму.
Исполняющим обязанности президента, согласно Конституции, становится Дмитрий Медведев, сразу же объявляющий пересчет голосов на выборах в Думу, а затем, чтобы разделить с новоизбранными парламентариями ответственность за судьбу страны, предлагающий им сформировать из своего состава Временное правительство, вместе с которым он и будет руководить страной в переходный период до президентских выборов 2018 года.
Разумеется, все с ужасом ждут октября, благо среди регулярных российских войск и добровольцев, расквартированных в Крыму и в Донбассе, идет активная пропаганда в стиле «украинцы нам не враги, наши враги — отечественные олигархи и единороссы». Однако именно потому, что все этого ждут, в октябре ничего не происходит, и в ноябре тоже.
В результате, несмотря на относительный хаос и периодические попытки бунтов, в России удается провести президентские выборы, после чего новоизбранный президент принимается за экономические реформы и налаживание отношений с окружающим миром. Процесс протекает долго и трудно, однако на помощь приходит активно распространяющийся по планете исламский терроризм, пушечным мясом которого все чаще становятся обратившиеся в ислам белые европейцы, американцы и россияне. Для борьбы с этим злом создается Антитеррористическая коалиция ЕС, США, РФ и Израиля, постепенно перерастающая в постоянный надгосударственный союз — по принципу Евросоюза, возникшего на основе Европейского объединения угля и стали.
Нейтральный сценарий
Любые признаки недовольства подавляются все жестче и жестче, Государственная дума продолжает штамповку запретительных законов, конфронтация с Западом приводит к запрету выезда за границу, отключению международного интернета и полной изоляции России от мира. На выборах 2016 года уверенно побеждает «Единая Россия», на выборах 2018 года — Путин, в 2021-м и 2024-м годах — то же самое. Оппозиционная политическая деятельность объявляется уголовным преступлением («измена Родине»), в страну возвращается смертная казнь.
Наконец, какое-то событие становится толчком для неуправляемого взрыва народного гнева: то ли закон о побивании камнями за внебрачный секс, то ли право первой брачной ночи для секретарей местных ячеек ЕР, то ли самосожжение лишенного лицензии торговца овощами, то ли апоплексический удар первого лица. Люди вываливают на улицы, и вся страна превращается в поле одного большого погрома, вследствие чего распадается на много частей. Какие-то территории забирает себе Украина (с помощью таинственных «ввiчливих людей» в камуфляже без знаков различия), какие-то — Китай, а остальные становятся независимыми государствами, пытающимися выстроить свою национальную идентичность как «волжане», «рязанцы», «уссурийцы» и проч.
Так проходит 10-15 лет. После этого в одном из новообразованных государств — пусть это будет Нижегородская республика — к власти приходит партия, ставящая «собирание русских земель» во главу своей идеологии и объявляющая о наборе ополчения для «русского Риссорджименто». Со всех сторон в Нижний Новгород стягиваются постаревшие герои «русской весны» во главе со Стрелковым, которые начинают распространять сводки и манифесты, призывающие не щадить «сибиров», «уралов», «тверов», «кубанов», «рязанов», после чего ополчение выступает в поход. Поначалу ему сопутствует удача: Самарско-Саратовская Федерация, Ивановское княжество и Ярославский Союз сдаются без боя, Симбирское ханство немного пытается сопротивляться, но силы слишком уж неравны. Однако на границах с Объединенным Королевством Вятки и Вологды — где запрещено само слово «русский», а граждане идентифицируют себя как «вятичей», четко выговаривающих «о» в безударной позиции, — локальные стычки перерастают в массовую кровопролитную войну всех против всех.
В итоге к 2050 году территория бывшей России является одним бесконечным полем сражения. Какие-то города и регионы контролируют «ополченцы», какие-то — новосозданные квазигосударственные образования, какие-то — просто разнообразные банды. ООН постоянно обсуждает на своих заседаниях проблему гуманитарной катастрофы в «северной части Евразии», однако никто не хочет брать на себя ответственность за ее разрешение, поэтому все обсуждения заканчиваются безрезультатно.
Пессимистичный сценарий
После недолгого перемирия возобновляются бои на востоке Украины. Россия признает ДНР, ЛНР и Приднестровье в качестве независимых государств. Сразу же после смерти Назарбаева начинается «русская весна» на севере Казахстана. Затем — в Латвии и Эстонии. США и ЕС раз за разом принимают все новые и новые пакеты санкций против РФ, однако наших сограждан это только раззадоривает: телевидение окончательно переведено в режим «идет война России и Запада, кто в чем-либо сомневается, тот предатель и враг народа».
Наконец (скорее всего, в Прибалтике) дело доходит до открытого столкновения российских солдат с войсками НАТО. На совещании в Брюсселе Североатлантический альянс решает, что он вынужден принять вызов. Несмотря на победные реляции российской госпропаганды, буквально после нескольких дней боев становится ясно: горячую войну против НАТО Россия проигрывает. И если не прибегнуть к ядерному оружию, американские солдаты скоро будут в Кремле.
«Вести недели» доходчиво доносят эту мысль до телеаудитории, бесконечные ток-шоу Владимира Соловьева и Аркадия Мамонтова ее подкрепляют. Общий пафос — находящий живую поддержку зрителей — формулируется как «лучше умереть стоя, чем жить на коленях». В связи с чем депутаты Государственной думы, эксперты, труженики села, рабочие «Уралвагонзавода» и лично Рамзан Кадыров день за днем обращаются к Владимиру Путину с просьбами не стесняться и нажать на красную кнопку. Опросы ВЦИОМ и «Левада-центра» свидетельствуют: такое решение найдет поддержку 84% населения, а «капитулянты» и «национал-предатели» — в заведомом меньшинстве.
В результате в какой-то момент по всем телеканалам передается обращение Президента к нации: так, мол, и так, умирать, конечно, никому не охота, однако не можем же мы допустить торжества наших врагов, мы же никогда не жалели жертв для победы и сейчас не пожалеем. После чего Путин под бурные аплодисменты нажимает кнопку, спускается в бункер…
…И все. Больше ничего нет.
Экономисты Центробанка смоделировали сценарии развития экономики страны в зависимости от эффективности программ импортозамещения. При реализации любого из этих сценариев неизбежно снижение уровня жизни людей.
Эксперты пришли к выводу, что сама необходимость в импортозамещении снижает уровень жизни в стране, так как нужно отвлекать трудовые ресурсы на импортозамещение и поддерживать капиталоемкость ВВП на более высоком уровне. Однако чем хуже идет импортозамещение, тем хуже для экономики.
Исследование проводили экономисты ЦБ Мария Лымарь, Александр Реентович и Андрей Синяков, сообщает РБК. В опубликованной ими статье отмечается, что в ней отражена их личная точка зрения.
Исследователи взяли за основу экономические показатели 2019 года, когда экономика была полностью открытой, и представили три сценария развития импортозамещения в стране: оптимистичный, нейтральный и пессимистичный.
В оптимистичном сценарии эксперты говорят об отсутствии сложностей с созданием аналогичной импортной продукции внутри страны. Он подразумевает отсутствие потерь производительности при выпуске импортозамещающих товаров. При оптимистичном сценарии ожидается снижение ВВП с последующим его восстановлением в течение 15 лет. В стране сократится производство ранее производимых товаров и увеличится производство товаров в рамках программ импортозамещения. Эта стратегия оправдана в долгосрочной перспективе.
При нейтральном сценарии подразумевается неполное импортозамещение. При этом качество отечественных товаров не гарантировано. Отмечается, что потребительские товары заместить будет проще. При этом ВВП сначала также снижается с последующим частичным восстановлением. При нейтральном сценарии ожидается снижение потребления в стране. Уровень жизни будет ниже, чем при оптимистичном сценарии.
В пессимистичном сценарии учтен низкий уровень импортозамещения. При этом доля отечественных товаров в потреблении находится на минимальном уровне. При таком сценарии ожидается снижение ВВП на треть от базового сценария.
Напомним, что ранее правительство определило 162 проекта по импортозамещению со сроками реализации до 2030 года. На цели импортозамещения планируют выделить 5,2 триллиона рублей, почти половина из которых будет предоставлена в рамках льготных кредитов. В федеральном бюджете на следующий год предусмотрено выделение пяти миллиардов рублей на субсидирование ставок по импортозамещающим проектам.
#Доходы#Импортозамещение#Производство#Производители#Санкции#Экономика#Кризис#Общество
Счетная палата опубликовала свой первый прогноз развития экономики России
Счетная палата впервые опубликовала собственный официальный прогноз экономического развития России. Ведомство представило два возможных сценария развития событий — нейтральный и рисковый, где в первом ВВП страны в текущем году снизится на 4,2%, а во втором — на 4,8%, что заметно выше ожиданий Минэкономразвития.
«Оба сценария предполагают сначала экономический спад, а затем восстановление», — заявили в Счетной палате. После снижения в 2020 г. уже в следующем году российская экономика должна перейти к росту на 2,2% или на 1,3% в зависимости от прогноза, считают в ведомстве. При этом аудиторы полагают, что минимум до 2024 г. ВВП России не будет расти выше, чем на 3%. Так, в нейтральном прогнозе ожидается рост экономики на 2,7% и 2,5% в 2022-2023 гг., а в рисковом — 2,4% и 1,7% соответственно.
Как будут развиваться события во многом зависит от цены на нефть, пояснили в Счетной палате. В этом году среднегодовая цена сорта Urals при нейтральном сценарии может составить $42 за баррель, а 2022-2023 гг. дойти до $55 за баррель. В рисковом сценарии в 2020 г. стоимость нефти будет $40 за баррель, а значения в $55 за баррель достигнет только к 2023 г.
Реальные доходы населения в этом году снизятся на 2,3% или 2,5% в нейтральном или рисковом сценариях соответственно после роста на 0,8% в прошлом году, ожидают в ведомстве. При базовом варианте развития событий на протяжении 2021-2023 гг. показатель вернется к росту и будет на уровне 2%, при более отрицательном — 1,5% в 2021 г. и 1,7% в 2022-2023 гг.
Безработица в 2020 г. по сравнению с прошлым годом вырастет на 1,4 п.п. — до 6% в нейтральном прогнозе. В рисковом — до 6,3%. При этом в последующие годы она постепенно будет снижаться и к 2023 г. станет ниже докризисного уровня — 4,5%, полагают в Счетной палате.
Аудиторы также оценили падение российской экономики в результате введения режима самоизоляции в 0,49% ВВП в первом квартале года и в 7,53% ВВП во втором квартале. «Таким образом, в первом полугодии 2020 года потери за счет этого фактора достигли примерно 8% ожидаемого ВВП 2020 года, однако характер восстановления экономики по мере снятия ограничений свидетельствует о том, что по итогам года масштабы падения экономики будут заметно меньше», — отметили в ведомстве.
Ранее Минэкономразвития улучшило прогноз по спаду ВВП России в 2020 г. до 3,9%. По оценкам ведомства, уже в следующем году экономика вернется к росту на уровне 3,3%, а в 2022-2023 гг. он сохранится на том же уровне — не менее 3%. При этом глава Счетной палаты Алексей Кудрин назвал такой сценарий «очень оптимистичным». Тогда он заявил, что по оценкам его ведомства падение ВВП в этом году будет на уровне 4,5%, в следующем спад российской экономики может быть 2,4% ВВП, а в 2022 и 2023 гг. дефицит бюджета составит порядка 1% ВВП.
Экономисты ЦБ описали сценарии замещения импорта в новой реальности
Центральный банк Российской Федерации. Банк России
Необходимость импортозамещения снизит уровень жизни в стране, даже если оно будет эффективным, говорится в исследовании экспертов департамента исследований и прогнозирования Банка России Марии Лымарь, Александра Реентовича и Андрея Синякова в статье «Экономика экспортера сырья в „новой реальности“: количественные и структурные параметры», опубликованной в декабрьском номере научного журнала «Вопросы экономики».
Экономисты считают, что чем хуже будет идти импортозамещение, тем больше будет деградировать российская экономика. Но даже при полном и эффективном замещении импорта, уровень жизни снизится из-за необходимости отвлекать на это трудовую силу и поддерживать капиталоемкость ВВП на более высоком уровне.
Эксперты смоделировали три возможных сценария развития экономики в зависимости от эффективности импортозамещения инвестиционных и потребительских товаров— нейтральный, пессимистичный и оптимистичный.
При этом они выявили асимметрию в эффективности импортозамещения товаров потребления и оборудования, станков и других средств производства.
По их мнению, производство потребительских товаров относительно более эффективно, а издержки на производство средств производства откладывают восстановление уровня жизни даже в самом оптимистичном сценарии.
Но в случае, если импортозамещение проводится неэффективно в обоих секторах, то экономика будет «проедать капитал» и деградировать.
При подсчетах экономисты взяли параметры экономики России за допандемийный 2019 год, когда она еще была полностью открытой. Затем авторы выстроили стилизованную модель «новой реальности», считая однако, что модель не может учесть все многообразие факторов, способных повлиять на реальную динамику экономики.
Экономика до «новой реальности» в модели устроена так, что потребности во внутреннем производстве импортозамещающих товаров нет: ресурсы от экспорта сырьевых товаров направляются на приобретение импортных потребительских товаров и средств производства, так как внутри страны производить их неэффективно.
В прогнозируемой «новой реальности» все меняется под воздействием двух условий: прекращение движения капитала из-за закрытия финансового счета, в результате чего финансирование импорта оказывается возможным только напрямую из поступлений от экспорта и невозможность использовать накопленные чистые иностранные активы экономики (включая золотовалютные резервы) для финансирования потребления или инвестиций. Имеется в виду замораживание международных резервов России на $300 млрд странами Запада.
В модели берется в расчет ограничение импорта на 50% от уровня 2019 года и снижение стоимости экспорта на 10% от уровня 2019 года в первые годы, а в течение трех лет на 50%. При этом положительное сальдо торгового баланса не расходуется на потребление и инвестиции из-за проблем с импортом.
Для построения моделей авторы использовали такие параметры, как объем чистых иностранных активов, численность рабочей силы, норма амортизации товаров, цена экспорта и импорта, потеря производительности и сравнимость качества замещенных товаров и их импортных оригиналов.
При оптимистичном сценарии в стране с легкостью создаются полные аналоги выбывшего импорта при отсутствии потерь производительности при использовании импортозамещающих товаров в производстве.
В этом случае ВВП сначала снижается, но затем восстанавливается в течение 15 лет и затем превышает базовый уровень. При этом сокращается производство оригинальных отечественных товаров и увеличивается производство импортозамещающих. Занятые в сфере оригинального отечественного производства или упаковки импорта рабочие, такой как сборка автомобилей зарубежных марок, переориентируются на производство импортозамещающих товаров, например, автокомпонентов.
Оптимальной стратегией на макроуровне становится ограничение потребления из-за необходимости нарастить производство импортозамещающих товаров. Этот сценарий предполагает временную «жертву» в виде сокращения потребления, что должно обеспечить накопление капитала, а восстановление и повышение уровня жизни откладывается на более отдаленную перспективу. При этом страна должна перемещать трудовые ресурсы в инвестиционный сектор и накапливать капитал. Такая стратегия оказывается оправданной в долгосрочной перспективе.
Нейтральный сценарий предполагает неполное импортозамещение, когда качество отечественных товаров не гарантировано, а между двумя видами импорта есть асимметрия: потребительские товары заместить проще, чем инвестиционные, которые требуют больше затрат труда и капитала.
В этом случае ВВП сначала сокращается, но затем частично восстанавливается. При этом инвестиционного бума не происходит, поскольку повышение капиталоемкости ВВП в условиях затратности импортозамещения не способно обеспечить рост экономики по сравнению с базовым сценарием в условиях ограниченности трудовых ресурсов. Импорт потребительских товаров должен быть компенсирован производством импортозамещающих потребительских товаров, но при этом приходится сократить выпуск оригинальных внутренних товаров. Поэтому потребление снижается в целом. Без импорта корзина потребления будет неполной, поэтому уровень жизни потребителей ниже, чем в первом варианте.
При самом пессимистичном сценарии рассматривается низкий уровень замещения в обоих секторах.
Неэффективность импортозамещения в производстве потребительских товаров такая же, как и в импортозамещении средств производства. При этом выгоднее начать «проедание» капитала, не направляя ресурсы на его обновление.
В этом варианте проявляется низкая эффективность замены импорта в потребительском секторе, а доля отечественных потребительских товаров оказывается минимальной. Ограниченные экспортные ресурсы направляются на закупку импортных, преимущественно потребительских товаров.
При таком сценарии экономика не может справиться с ростом издержек из-за своей неэффективности на фоне сокращения возможностей для финансирования потребления и инвестиций. При этом ВВП не начинает восстанавливаться и сокращается в итоге на треть от базового сценария. Потери обусловлены тремя факторами: вынужденным направлением труда и капитала на импортозамещение, сокращением экспортных поступлений, что снижает совокупный спрос и доходы, и уменьшением масштабов экономики. Это делает инвестиции в средства производства непривлекательными.
Авторы считают, что результаты их исследования могут быть полезны для реалистичного понимания вариантов развития экономики в новых условиях и при анализе последствий энергоперехода («зеленого перехода») в сырьевых экономиках.
Описывая возможные сценарии структурной трансформации российской экономики на фоне санкций, еще весной экономисты отмечали, что на определенном этапе может произойти «обратная индустриализация» на основе менее передовых технологий. Производство техники и технологий увеличится, но на более низком технологическом уровне. Занятость в импортозамещающих отраслях будет повышаться, а производство будет расти опережающими другие отрасли темпами. В этом случае последствием станет снижение экологичности производства.
Напомним, по данным Reuters и FT, в декабре 2022 года Россия продолжает импортировать некоторую технологичную продукцию из стран Запада, которая находится под санкциями. Российский бизнес ищет пути замещения запрещенного импорта из западных стран через другие государства.