Нивхи праздник медведя

МЕДВЕЖИЙ ПРАЗДНИК

  Медвежий праздник (манс. яны йикв — «большие пляски», нивх. чхыф леранд — «медвежья игра») — комплекс обрядов, связанных с культом медведя. Обряды сопровождаются игрой на музыкальных инструментах, ритуальными и развлекательными плясками, пением. Условно медвежий праздник состоит из нескольких частей: ритуальной, с соблюдением всех правил и запретов охоты или инсценированной охоты на выращенного для этого медведя (иногда — хранение медвежьей шкуры для праздника), с соблюдением правил, запретов и ритуалов свежевания его, доставки освежеванной туши и шкуры с головой в селение, где медведя встречали как гостя, одаривали его и угощали, извинительных обрядов (отведение вины за убийство на «русское ружье», а за поедание мяса — на ворон); воспевания зверя как предка рода, фратрии или родственника (медвежий фольклор); звериных и птичьих плясок, драматических сценок и инсценировок, в некоторых случаях — и спортивных состязаний; ритуального приготовления медвежьего мяса и трапезы; обрядов захоронения костей, черепа, призванных возродить медведя; хранения шкуры, черепа, норки (части морды), губ и лап в качестве священных.

  Существуют мифы о том, как зародились ритуалы медвежьего праздника. В эвенкийском мифе рассказывается о девушке, которая пошла в лес, упала в берлогу к медведю и провела там зиму. Весной она вернулась к родителям и родила медвежонка, которого они воспитали. Позже девушка вышла замуж за человека и родила мальчика. Оба брата выросли и решили померяться силами. Младший брат — человек убил старшего — медведя. Умирая, медведь поведал, как надо на него охотиться и как хоронить. В мифе хантов и манси медведица, съевшая растение порих и родившая двух медвежат и девочку, говорит дочери: «Завтра придут люди. Меня, твоего брата и сестру они убьют, а тебя возьмут с собою. Когда люди будут варить мое мясо, ты, смотри, не ешь, а к ночи приходи к заднему углу дома». Так и случилось. В условленном месте девушка встретила мать-медведицу, которая три ночи наставляла ее, как надо себя вести и как поступить с мясом и костями. У кетов Кайгусь-медведь хочет жениться на девушке и похищает ее. Но его преследуют, он отпускает девушку и рассказывает ей, что надо делать для его возрождения после смерти.

  Культ медведя (особое отношение, поклонение, служение ему) характерен для всех народов Севера, медвежий праздник — лишь для части из них. Условно можно выделить три основных варианта медвежьего праздника: 1 — общего характера (условно), свойственный эвенкам, эвенам, кетам, северным якутам и др., 2 — обско-угорский (у хантов и манси), 3 — амуро-сахалинский (у нивхов, ульчей, удэгейцев, орочей, ороков).

  Первый вариант наиболее ярко представлен у эвенков и кетов. Он приурочен к охоте на медведя, и главное в нем — трапеза. Медвежье мясо едят ночами в течение всего праздника (до трех дней), а в промежутках между приемами пищи устраивают танцы, игры, поют.

  У эвенков медведя убивал старший из охотников, а свежевал свойственник (нимак). Снимая шкуру с головы медведя вместе с шейными позвонками, приговаривали: «Дед (бабка), шубу снимать станем, много муравьев бегает, они кусаться станут». Отделяли сало, делили его между семьями, тушу доставляли в селение на нартах, которые затем ломали. В селении продолжали свежевать добытого зверя: отрезали голову, вынимали легкие, сердце, печень, глаза, вырезали уши, язык, нос, половые органы (их хранили до окончания праздника). Чтобы приобрести свойства медведя, нимак — родственник охотника — съедал сырое мясо.

  У большого дерева разводили костры. В первый день варили шейную часть. Молодежь играла, плясала и водила хороводы. В полночь «крик ворона» возвещал начало трапезы. Ели молча у костра и расходились. На второй день варили мелко нарезанные сердце и внутренности, в других котлах — мясо. Молодежь снова развлекалась, водила хороводы. После полуночи опять раздавался «крик ворона», все отвечали «птице», мазали лица сажей и, называя друг друга оли — ворон, садились вокруг костра. Нимак раздавал ложки и пускал сосуд с сердцем и внутренностями по кругу. Медвежье мясо ели, разойдясь по чумам. На третий день продолжали варить мясо и проводили обряды с головой, половыми органами медведя, мясо с головы съедали в полночь. Череп завертывали в бересту и хоронили. Шкуру медведя получал нимак (в ответ он дарил охотнику оленя), ее окуривали и хранили в семье вместе со святынями. Лапу вешали в чуме как талисман или отдавали шаману для изготовления колотушки.

  У хантов и манси медвежьи праздники были не только спорадические (по случаю удачной охоты на медведя), но и периодические. В далеком прошлом, когда убивать медведя, предка фратрии Пор, и есть его мясо запрещалось, очевидно, проводили только периодические праздники, на которые допускали лишь членов фратрии Пор. Со временем, когда запреты ослабли, на празднике позволяли присутствовать чужеродцам, а позднее — и иноплеменникам. Для возрождения зверя и отведения вины стали добывать медведя, съедать его мясо и проводить спорадические медвежьи праздники.

  Периодические праздники — «медвежьи игры» — устраивали зимой в течение семи лет, с последующим семилетним перерывом. Начинались они в декабре, с периода зимнего солнцестояния, а заканчивались в марте, в период весеннего равноденствия. Сначала «играли» подряд четыре ночи, затем через 5—7 дней перерыва в течение января и февраля — по 1—2 ночи, по мере того как из окрестных селений собирался народ. В начале марта «играли» семь ночей, перед полнолунием «игры» завершались.

  Праздник проходил в центре фратрии Пор — д. Вежакоры на Оби. Медведя представляла его шкура, которую обычно хранили в священном амбаре. Первая часть праздника включала песни, сказания о медведе и о происхождении людей Пор, танцы предков. В «медвежьих песнях» рассказывалось о происхождении медведя, установлении обрядов. Затем следовала священная часть — «призывные песни» и «птичьи танцы», во время которых обращались к общим божествам, вызывали предков, мужчины исполняли танцы с саблями или мечами. Впрочем, песни и интермедии также поручали исполнять мужчинам, одетым в специальные костюмы (лисицы, петуха, журавля и др.), с берестяными и деревянными масками на лицах. Костюмы и аксессуары праздника (сабли, мечи и др.) хранили в священном амбаре или в специальном общественном доме — «танцевальной избе». В последнюю ночь праздника разыгрывали священные представления, изображая главных духов — Большого духа, Калтащ-экву, Мир Сусне хума, исполняли посвященные им танцы. Традиционные пляски и интермедии изображали противоборство медведя, предка фратрии Пор, и Журавля, представляющего фратрию Мось. На медведя и всех присутствующих нападали также комары, филин, огненная лисица, ворон. Танец огненной лисицы исполняли в зимней одежде, к которой привязывали хвост из соломы. Во время танца хвост поджигали — это должно было привести к очищению помещения и участников праздника. Танцевали и пели под аккомпанемент пятиструнного музыкального инструмента сангультапа. Заключительный эпизод праздника — приход семи лесных духов — мэнквов (духи фратрии Пор) за искупительной жертвой в виде двух деревянных фигурок мужчины и женщины. Их уносили в тайное святилище и сжигали. Позднее этот обряд принял форму кукольного представления. Куклы выступали антагонистами медведя, и гибель куклы, которой заканчивался спектакль, воспринималась как искупительная жертва.

  Если убивали медведя, то медвежий праздник обских угров длился пять ночей, если медведицу — четыре, а если медвежонка — то 2—3 ночи (столько же исполнялось и «медвежьих песен» в начале праздника). Спорадический праздник являлся сокращенным вариантом периодического. В нем было больше развлекательных элементов. Когда тушу медведя привозили в селение, устраивали обряд очищения: летом всех обливали водой, зимой обсыпали снегом. Праздник проходил в доме охотника, добывшего медведя. Шкуру с головой и лапами укладывали в переднем углу на столе в жертвенной позе — голова положена на вытянутые лапы. Голову медведицы покрывали платком, на глаза клали кружки из бересты или монеты, лапы украшали кольцами, ленточками. Перед головой ставили угощения, фигурки из теста, изображавшие жертвенных оленей (раньше приносили в жертву оленей и лошадей), для окуривания — дымящуюся чагу. Все, кто приходил на празднование, кланялись медведю, целовали его лапу (женщины — через платок). На празднике пели песни о медведе, его жизни в лесу, о том, как его добывали. Важное место занимали обряды «отречения»: охотники обращались к медведю и говорили, что они не виноваты в его смерти. Сначала вина отводилась на членов фратрии Мось, позднее — на иноплеменников («виновато русское оружие»). В течение нескольких ночей исполняли медвежий фольклор, танцы, песни и представления — инсценировки в масках (тули лап). Они имели как сакральное, так и развлекательное значение. Все роли, в том числе и женские, исполняли мужчины. Женщины танцевали, закрыв от медведя лица и руки большим платком. Назидательносатирический характер носили сценки, изображавшие хвастунов, трусов, воров, лентяев, нерях. Объектом интермедии мог стать любой человек, в том числе присутствующий на празднике. Никто не обижался на актеров. Тем более что всем известные актеры были как бы анонимны: когда после представления и переодевания они возвращались в дом, хозяин спрашивал их: «Люди здесь веселились, где вы были весь вечер?» На что они отвечали: «Нам это совершенно не известно: мы все время крепко спали».

  Кульминация праздника — представление с тряпичными куклами, укрепленными на ногах лежащего на спине артиста, либо с деревянными фигурками, которыми управлял музыкант, играющий на сангультапе. Мясо медведя ели лишь в последнюю ночь праздника. Варили его только мужчины, в особом месте и в специальных котлах. Ели руками или особыми палочками (нельзя было использовать металлические предметы), кости разделяли по суставам. Мужчины ели мясо от передней части туши, женщины — от задней. (Голову, лапы и сердце варили мужчины позже, в лесу, и ели отдельно). Во время еды каркали по-вороньи, отводя от себя вину. Говорили: «Вороны пришли, вороны едят». Очищались: обливались водой, зажигая стружки, ртом захватывали пламя, проводили руками над огнем, лезвием ножа постукивали по зубам. После этого человек с горящим трутом обходил все углы жилища и кричал поптичьи; открывал дверь, «выгоняя» птиц на улицу, — дом очищался от нарушителей запрета. Затем гасили свет и делали вид, что засыпают. Раздавался голос: «К верхнему духу поднимается» (медведь). Кости медведя хоронили в лесу или озере, череп вешали на высокий пень или хранили завернутым в платок в священном сундуке.

  Амуро-сахалинский медвежий праздник также устраивали периодически или по случаю удачной охоты на медведя. Наиболее ярко он представлен у нивхов. В охоте на медведя участвовали члены рода во главе со старейшим охотником. Он садился на спину убитого медведя и кричал: «У-у-у-у!» три раза, если убит был самец, и четыре — если медведица. Чтобы задобрить зверя, в его левое ухо клали табак. Освежевав тушу, доставляли в селение — везли головой вперед, предупреждая сородичей криком. Женщины встречали медведя игрой на музыкальном бревне. Тушу клали в амбар, шкуру с головой — на помост, где уже хранились кости, черепа, половые органы добытых ранее медведей. Тут же складывали охотничье снаряжение. Ставили всевозможные угощения, жареное мясо медведя раздавали присутствующим. Трапеза сопровождалась игрой на музыкальном бревне.

  Гораздо больше у амурских народов разработан ритуал периодического медвежьего праздника — с выращенным в клетке медведем, который проводили в январе—феврале, в период полнолуния. С одной стороны, он был связан с промысловым культом (сопровождался обрядом кормления хозяев земли, леса и гор), с другой — с поминками по умершему родственнику, душа которого якобы перешла в медведя.

  Медвежонка, найденного в лесу, выращивали три года в клетке. Хозяйка первое время даже кормила его грудью, называя «сынок». Праздник делился на несколько этапов: 1 — изготовление священных стружек инау, 2 — убиение медведя, 3 — водворение головы зверя на помост, 4 — кормление медвежьим мясом гостей, 5 — принесение в жертву собак, 6 — разъезд гостей.

  В назначенный день хозяин медведя наливал вино домашнему духу и обращался к нему с просьбой извинить за то, что не может больше держать медведя, хотя все время обращался с ним хорошо. Затем с гостями он шел к клетке и угощал животное. Медведя водили по селению, его радостно встречали в каждом доме, угощали рыбой, специальным студнем из рыбьей кожи, вином, кланялись ему — это должно было принести благополучие дому. Под звуки музыкального бревна все плясали, пантомимой изображая будущее путешествие медведя к прародителям.

  Убивал медведя зять (или зятья) на специально подготовленной площадке («стрельбище»). Медведя свежевали, шкуру с головой спускали в дом через дымовое отверстие. В жертву приносили собак. Начинали угощаться приготовленными блюдами. Между трапезами устраивали танцы, гонки на собаках, фехтование на палках, стрельбу из луков, женщины играли на музыкальном бревне. На огне, разведенном с помощью родового огнива, варили медвежье мясо, вынимали его специальным черпаком с изображением медведя, подавали в деревянных ковшах, сделанных к празднованию. Медвежью голову и мясо украшали стружками инау. Кости собирали и отдавали хозяевам, прикрепляя к ним какой-либо дар (копье, нож, ремень, даже собак, женщины — чашку с едой). Все дары вместе с костями якобы отсылались «лесным людям» — медведям. Перед окончанием праздника старики сидели целую ночь около черепа медведя, ели ритуальные кушанья и разговаривали с ним.

  Черепа хранили в амбаре или на дереве, весной и осенью, начиная промысел, «кормили» их.

  Медвежий праздник народов Севера соединил в себе элементы тотемизма (обряды возрождения медведя — предка и хозяина зверей) и промыслового культа. В нем также нашел отражение широко распространенный миф об умирающем и воскресающем звере.

статья из энциклопедии «Арктика — мой дом»

Медвежий праздник, на языке манси «яны пике» что значит большие пляски, или «чхыф леранд» — медвежья игра, один из старинных культовых праздников народов Севера. Медвежий праздник это своеобразный комплекс обрядов, связанных с культом медведя.

Это всенародный праздник который справляют в крупном селении при большом стечении людей из окрестных стойбищ. Во время медвежьего праздника устраивают массовые гулянья, ярмарки, концертные представления и различные состязания.

Культ медведя у северных народов всегда стоял на высоком уровне. Если среди русских иногда можно услышать такие выражения, как «Неуклюжий, как медведь», «Медведь косолапый», «Медведь на ухо наступил», то северные люди чаще говорят про него и ласковое — «Медведь Батюшка», «Лесной старик», «Гость», «Старик Князь». У многих народов мира к медведю особое отношение. Ведь это красивое, ловкое животное. Мало кто из животных посмеет напасть на него. И поэтому Медвежий праздник основан на его чествовании.

По древней легенде медведь был младшим сыном Бога Торума. Поэтому он такой сильный и ловкий. Бог отправил своего сына на Землю и просил не разорять селения и не убивать оленей. Но из-за голода и нападок гнуса наказ отца был нарушен. Поэтому на медведя обрушилась кара. Зверь стал смертным, и охотники имели право убивать его за не послушание. Душа же оставалась бессмертной и должна была возвратиться к Торуму. Медведя называют еще и лесным человеком. Люди почитают его и даже справляют Медвежий праздник.

Во время проведения этого древнего и интересного обряда, проводятся традиционные ритуалы, устраиваются театрализованные представления, сопровождаемые музыкой, пением, танцами, переодеванием в различные костюмы. Есть даже особенный ритуальный танец с семью стрелами. Все дни восхваляют медведя и перекладывают вину за убийство зверя на ружье, а за поедание мяса — на ворон. Только потом варят и съедают медведя целиком.

Сам праздник начинается с инсценировки охоты с множеством правил. Для этого специально выращивают медведя до трехлетнего возраста. Затем справляют встречу. Раздается угощение. Чаще всего монеты, сладости. Наряжают и животное. На глаза и нос кладут серебряные монеты. Медведю надевают берестяной намордник. Медведица же получает на голову платок и бисерные украшения.

Поются песни с извинениями, что пришлось убить медведя. Даже приносится жертва в виде олененка. Количество песен всегда нечетное. В песнях хвалят медведя, как представителя рода целого народа. Существуют специальные песни, которые исполняют по этому поводу, в костюмах и масках зверей. Люди подражают их повадкам и пляскам. Вороны выступают в роли воров, которые хотят своровать мясо и душу медведя. Люди стараются защитить и не дать похитить бессмертную душу.

Обязательной частью медвежьего праздника является камлание и пляска шаманов. Ритуальная пляска шамана  очень интересное и выразительное представление.

После песнопения начинаются спортивные соревнования и драматические инсценировки. Охотники соревнуются в метком попадании стелами в цель, приготавливают медвежье мясо для обеда с соблюдением правил и ритуалов, после чего начинается трапеза. Отобедав, люди собирают все кости, чтобы захоронить в специальном месте, веря, что медведь сможет возродиться вновь.

Шкура, часть морды, губы, череп — считаются священными и хранятся отдельно. На этом празднике можно не только посмотреть представление, но и купить много сувениров, которые изображают медведя. Для женщин интерес представляют украшения из бисера, связанные коврики, меховые изделия. Мужчин покорят ножи, которые имеют на ручках изображение тотемного животного, кожаные изделия ручной работы. Красивы также национальные костюмы. А какие маски можно найти и повесить для украшения интерьера своей квартиры! Для детей представлены игрушки в виде медведя.

В России медведя тоже почитают с давних времен. Есть даже восточнославянский праздник пробуждения медведя. Этот праздник был соединен с Масленицей. Но после принятия христианства празднование пробуждения медведя перенесли на более раннее время и перестали поклоняться этому зверю. 24 марта ходили ряженные в костюмах косолапого, которые делались из медвежьих шкур. Шло веселое гуляние со сжиганием чучел, катанием горящих колес и танцами настоящих медведей со скоморохами. Хозяин леса был похож на русского Бога Велеса или, как по-другому его называют, Волоса. Велес считался покровителем скота, был косматым и волосатым. Даже волхвы надевали на себя медвежью шкуру.

До сих пор осталась любовь у народа к этому красивому, могучему животному. Если представится возможность, то обязательно стоит поехать на фестиваль, который проводят народы орочей и удэгейцев. Сегодня это национальное гулянье превратилось в соревнование ловкости и силы, гонках на нардах, катанием на мотосанях, массовых плясках с пением, которые сопровождаются игрой на национальных музыкальных инструментах.

Ну и, конечно же, нельзя не упомянуть об Олимпийском мишке — любимце народа, талисмане двух Олимпийских игр, проводимых в России в 1980 и 2014 годах.

МЕДВЕ́ЖИЙ ПРА́ЗДНИК, ком­плекс пред­став­ле­ний и об­ря­дов, свя­зан­ных с мед­ве­дем. Встре­ча­ет­ся у на­ро­дов та­ёж­ной зо­ны Ев­ра­зии; эле­мен­ты М. п. из­вест­ны у ин­дей­цев Сев. Аме­ри­ки. Куль­то­вое зна­че­ние мед­ве­дя оп­ре­де­ля­лось пре­ж­де все­го пред­став­ле­ни­ем о его ан­тро­по­морф­но­сти, объ­яс­няв­шей­ся в ми­фо­ло­гич. тра­ди­ции общ­но­стью про­ис­хо­ж­де­ния мед­ве­дя и че­ло­ве­ка или про­ис­хо­ж­де­ни­ем их друг от дру­га. По­все­ме­ст­но рас­про­стра­не­ны та­буи­ро­ва­ние на­зва­ния мед­ве­дя, за­пре­ты, свя­зан­ные с по­ве­де­ни­ем че­ло­ве­ка по от­но­ше­нию к не­му, у не­ко­то­рых на­ро­дов – за­пре­ты на упот­реб­ле­ние в пи­щу его мя­са. Со­хра­не­ние го­ло­вы, че­ре­па, кос­тей, шку­ры мед­ве­дя в спец. строе­нии долж­но бы­ло спо­соб­ст­во­вать воз­ро­ж­де­нию мед­ве­дя в бу­ду­щем и про­мы­сло­во­му бла­го­по­лу­чию уча­ст­ни­ков празд­ни­ка.

Вы­де­ля­ют два ти­па М. п.: за­пад­ный (хан­ты, ман­си, ке­ты, эвен­ки и др.), свя­зан­ный с охо­той на мед­ве­дя, и даль­не­во­сточ­ный (нив­хи, ай­ны и др. на­ро­ды Аму­ра и Са­ха­ли­на), вклю­чаю­щий вы­ра­щи­ва­ние мед­ве­жон­ка в се­мье и его ри­ту­аль­ное убий­ст­во. Су­ще­ст­ву­ет боль­шое ко­ли­че­ст­во ло­каль­ных ва­ри­ан­тов М. п., да­же у од­но­го на­ро­да.

В наи­бо­лее пол­ном ви­де М. п. со­хра­нил­ся у об­ских уг­ров. У них су­ще­ст­ву­ют пе­рио­ди­че­ские и спо­ра­ди­че­ские М. п. Пе­рио­дич. М. п. (Яны йикв – Боль­шие тан­цы, или Боль­шие иг­ри­ща) уст­раи­ва­ют­ся в пе­ри­од ме­ж­ду зим­ним солн­це­стоя­ни­ем и ве­сен­ним рав­но­ден­ст­ви­ем; ра­нее про­хо­ди­ли в куль­то­вом цен­тре фрат­рии Пор – с. Ве­жа­ко­ры (Ок­тябрь­ский р-н Хан­ты-Ман­сий­ско­го автономного ок­ру­га). Кро­ме то­го, по­сле ка­ж­дой удач­ной охо­ты на мед­ве­дя уст­раи­ва­ют­ся спо­ра­дич. М. п., пред­став­ляю­щие со­кра­щён­ный ва­ри­ант пе­рио­дич. празд­ни­ка. Об­ря­ды длят­ся 5 но­чей, ес­ли убит са­мец, и 4 – ес­ли уби­та сам­ка. Все дей­ст­вия во вре­мя празд­ни­ка со­про­во­ж­да­ют­ся тан­ца­ми, пес­ня­ми, дра­ма­тич. и ку­коль­ны­ми пред­став­ле­ния­ми. Шку­ру мед­ве­дя ук­ла­ды­ва­ют в пе­ред­нем уг­лу до­ма в «жерт­вен­ной по­зе» – с го­ло­вой, по­ло­жен­ной на пе­ред­ние ла­пы; го­ло­ву и ла­пы ук­ра­ша­ют коль­ца­ми, лен­та­ми. Все при­хо­дя­щие на празд­ник при­но­сят да­ры, ко­то­рые рас­кла­ды­ва­ют пе­ред мед­ве­дем. М. п. на­чи­на­ет­ся с об­ря­да «от­ре­че­ния», во вре­мя ко­то­ро­го неск. мужчин, среди них – охот­ник, убив­ший мед­ве­дя, оде­тые в спец. кос­тюм (ха­лат, ост­ро­ко­неч­ная шап­ка, опу­шён­ная ме­хом, с мо­за­ич­ным ор­на­мен­том), об­ра­ща­ют­ся к мед­ве­дю и го­во­рят, что они не ви­но­ва­ты в его смер­ти. Ис­пол­ня­ют­ся «мед­ве­жьи пес­ни» (уй эр­гыт), рас­ска­зы­ваю­щие о про­ис­хо­ж­де­нии мед­ве­дя, об ус­та­нов­ле­нии об­ря­дов. За­тем сле­ду­ют «при­зыв­ные пес­ни», во вре­мя ко­то­рых при­зы­ва­ют­ся как об­щие бо­же­ст­ва, так и пред­ки оп­ре­де­лён­ных тер­ри­то­ри­аль­но-ге­неа­ло­гич. групп. Это – свя­щен­ная часть М. п., в от­ли­чие от сле­дую­щей (ту­ли лап) – пред­став­ле­ний в мас­ках, в осн. бы­то­во­го и юмо­ри­стич. со­дер­жа­ния. В по­след­нюю ночь ва­рит­ся и по­еда­ет­ся мед­ве­жье мя­со, во вре­мя тра­пе­зы со­блю­да­ют­ся мно­го­числ. та­бу, все очи­ща­ют­ся, по­сту­ки­вая но­жом по зу­бам. За­тем сле­ду­ют об­ря­ды, ко­то­рые долж­ны снять с лю­дей ви­ну за убий­ст­во мед­ве­дя и по­еда­ние его мя­са: ими­ти­ру­ют­ся уход охот­ни­ков в лес, сон, при­лёт птиц и т. п. Да­лее ис­пол­ня­ют­ся тан­цы зве­рей и птиц, бы­то­вые сценки, совершаются га­да­ния о сле­дую­щей охо­те на мед­ве­дя и о про­мыс­ле в це­лом. В кон­це М. п. про­во­дят­ся об­ря­ды, дол­жен­ст­вую­щие за­ста­вить мед­ве­дя сно­ва вер­нуть­ся и скрыть роль охот­ни­ка и др. уча­ст­ни­ков празд­ни­ка.

М. п. даль­не­восточного ти­па, в наи­бо­лее пол­ной фор­ме пред­став­лен­ный у нив­хов, ха­рак­те­ри­зу­ет­ся пред­став­ле­ния­ми и об­ря­да­ми, де­лаю­щи­ми мед­ве­дя за­щит­ни­ком оп­ре­де­лён­но­го ро­да. Мед­ве­жон­ка вы­ра­щи­ва­ют в те­че­ние не­сколь­ких лет, час­то по­сле смер­ти сво­его ре­бён­ка. М. п. начинается играми с медведем, затем его ведут на спе­ци­аль­но обо­ру­до­ван­ную и ук­ра­шен­ную пло­щад­ку и уби­вают с по­мо­щью лу­ка и стрел. Шку­ру мед­ве­дя сни­ма­ют, ими­ти­руя раз­де­ва­ние. Мед­ве­дя уби­ва­ет че­ло­век из дру­го­го ро­да – зять или тесть, в дру­гой род от­да­ют так­же мя­со и са­ло мед­ве­дя; в даль­ней­шем тот род дол­жен уст­ро­ить в от­вет ана­ло­гич­ный М. п. На­ря­ду с та­ким М. п., на­ро­ды Даль­не­го Вос­то­ка со­вер­ша­ют и об­ря­ды по­сле ус­пеш­ной охо­ты на мед­ве­дя; по мне­нию не­ко­то­рых ис­сле­до­ва­те­лей, у них су­ще­ст­во­ва­ли и пе­рио­дич. це­ре­мо­нии, про­хо­див­шие в ян­ва­ре – фев­ра­ле.

У хан­тов и ман­си, нив­хов и др. М. п., ут­ра­тив мн. ма­гич. чер­ты, со­хра­ня­ет­ся как нар. празд­ник и сред­ст­во пре­зен­та­ции сво­ей куль­ту­ры.

Крейнович Е.А. Медвежий праздник у нивхов // Бронзовый и железный век Сибири. — Новосибирск: Наука, 1974. — С. 339-349

Зимой 1927 г. 23-летний нивх Кешкер из селения Масхлаво па Охотском побережье о. Сахалина сделал по моей просьбе рисунки медвежьего праздника ¹. Рисунки были сделаны карандашом на страницах школьной тетради для арифметики. Замысел, композиция я выполнение рисунков принадлежат автору. Никто не мог влиять на выполнение рисунков, напоминающих писаницы на скалах, принадлежат Кешкеру. Он рисовал их один в глубине сахалинской тайги, в верховьях р. Набиль, где он в том году зимовал. Никто не мог подсказать ему композиции рисунков. Они — плод его индивидуального творчества. Умер Кешкер в 1965 г. па Охотском берегу Сахалина. Пусть эти рисунки, прекрасно отражающие некоторые стороны жизни нивхов Сахалина, послужат вечной памятью о своеобразном художнике и человеке Кешкере из нивхского рода Сахвонынг.

Рисунок 1. Изображены землянка хозяина медведя и приготовления к празднику. Слева в землянке сидит женщина за изготовлением любимого нивхского угощения «мось». Оно изготовляется из сваренных кож кеты или горбуши, которые растирают в корыте при помощи терки, куда постепенно подливают по чашке нерпичьего жира и воды. Когда из жира и воды при помощи клея, содержащегося в коже рыб, образуется эмульсия, то в нее насыпают бруснику или голубицу. Эмульсия вместе с ягодой застывает в виде холодца. Одна женщина на коромысле в чумашках из бересты несет воду. Женщина у очага снимает айник. На задней почетной наре в землянке сидят четверо приглашенных на праздник гостей-чужеродцев, которым после праздника отдадут медвежье мясо и жир, за исключением костей. Один же из гостей-чужеродцев убивает медведя, так как членам рода, к которому принадлежит хозяин медведя, убивать его запрещено. Двое гостей курят из одной трубки. На рисунке показано, как один из них протягивает руку к другому за трубкой. Выше изображены два нивха, готовящие при помощи специальных, слегка искривленных ножей священные стружки—инау, которыми украшают жилище и другие места, где проводится праздник. Позади гостей изображен нивх с ножом. Он занят изготовлением новой священной чаши (нъхыр), в которую будет положено сердце убитого медведя. Эта чаша украшается скульптурными изображениями медведя. Внизу двое юношей борются. В середину землянки сквозь ее дымовое отверстие вставлен ствол молодой ели, очищенной от коры до самой кроны. Под кроной подвешены белоснежные стружки, окрашенные посередине соком брусники.

Слева от землянки изображена медвежья клетка, медведь, находящийся в ней, и нивх, кормящий медведя при помощи длинной корытообразной ложки, которую он вместе с пищей вталкивает в клетку.

Между медвежьей клеткой и землянкой нивх тащит нарту старинного типа, которая в настоящее время у нивхов уже не бытует. Такая же нарта изображена в середине рисунка.

Выше слева изображена специальная площадка, которую подготавливают для убиения медведя. На площадке два нивха при помощи лопат разравнивают и утрамбовывают снег. Двое других нивхов устанавливают по сторонам площадки елочки вместе с загруженными тальниковыми деревьями. Белоснежные стружки посередине окрашиваются соком брусники. В конце площадки стоит священное дерево, возле которого всегда происходит убиение медведя. По обеим сторонам от него втыкаются две елочки, очищенные до самой кроны от коры. На оставленные ветки навешиваются длинные белоснежные стружки, окрашенные в нескольких местах соком брусники. Площадка для убиения медведя имеет нарядный и праздничный вид.

Справа в середине рисунка изображено изготовление специальной площадки для устройства состязаний собак в беге. У старта воткнуты две елочки. На одну из них навешено боа из беличьих хвостов.

В верху рисунка изображены собаки, отобранные для беговых состязаний. Каждая из них привязана к отдельной жерди, воткнутой в землю. На жердях поверх голов собак висит собачья упряжь. К крайней собаке слева подходит нивх, держащий в руке юколу, которой он будет ее кормить. Собаки прыгают, натянув поводки, с нетерпением ожидая, когда им принесут пищу.

Рисунок 2. Вверху изображен медведь в клетке. Справа от него на елочках, воткнутых под углом в снег, повешено сухое «музыкальное» бревно, на котором женщины играют во время праздника. На одном конце бревна вырезана голова медведя, к которой привязаны стружки. Справа изображена землянка, в которой одна женщина пьет за чайным столиком чай, а другая занята изготовлением угощений. В центре рисунка изображены беговые состязания собак. Собаки бегут всегда по направлению ко входу в жилище, где их хватают специально поджидающие нивхи. У старта на нарту, в которую впряжены собаки и на которую посажен мальчик, стоит мужчина. Он отвязывает нарту от стартовой елочки. Как только собаки почувствуют свободу, они с огромной силой устремляются за собакой, бегущей впереди них, так как к ее шее привязано дразнящее их беличье боа. Нивхи, стоящие по сторонам площадки, внимательно следят за поводками ошейников, при помощи которых собаки привязываются к общей веревке — потягу. Если поводок натянут ровно, то это означает, что собака сильна и бежит вровень с лучшими собаками упряжки. Если же поводок ослаблен и согнут, то это говорит о том, что собака слаба и не в силах бежать вровень с лучшими. Слабых собак к беговым состязаниям больше не допускают.

Рисунок 3. Изображено запутывание медведя в клетке. С этой целью в нее просовывают веревочную петлю, вдетую в расщепленные концы палок. Петлю набрасывают на голову медведя и пропускают сквозь нее его передние лапы, чтобы петля оказалась на его туловище. Когда после многих попыток это удается сделать, то сквозь заднюю стенку клетки продевают конец петли, за который ухватываются несколько нивхов. При помощи нее медведя притягивают к задней стенке. Затем в клетку всовывают вторую петлю, которую также надевают на туловище медведя. Конец второй петли просовывают сквозь переднюю стенку клетки, и за него также ухватываются несколько нивхов. После этого с переднего края клетки сбрасывается часть бревен, и медведя начинают извлекать
из нее. Передние вытаскивают его на петле, а задние удерживают, чтобы он не мог наброситься на передних. У передней стенки клетки стоит нивх, готовящийся к прыжку на голову медведя. За ним изображены два нивха с ременными петлями на палках, которые набрасывают на передние лапы медведя, как только он высунет их из клетки. Выше, головой вниз, изображен нивх с петлей на палке, которую суют в пасть зверя. Когда мед¬ведь с яростью схватывает палку зубами, его челюсти к палке плотно прижимает петля. Вверху справа старик и женщины наблюдают за сценой извлечения медведя их клетки.

Рисунок 4. Изображен дальнейший процесс запутывания медведя. Как только он ступает из клетки на землю, на его голову прыгает нивх и обхватывает шею медведя руками. Следом за ним второй нивх быстро обнимает туловище первого, хватает медведя за уши и тянет их к себе, чтобы плотнее прижать голову зверя к груди нивха, находящегося под ним. (Второй момент на рисунке не изображен.) Тяжесть двух человеческих тел не позволяет медведю двигать головой. В этот же момент другие нивхи запутывают лапы медведя петлями и привязывают их к жерди, положенной на землю. Нивхи же стоящие по обеим сторонам медведя, быстро крест-накрест просовывают под его брюхо жерди и крепко зажимают его между ними. В таком положении зверь оказывается беспомощным, что позволяет нивхам надеть на его грудь под передние лапы ременный пояс и скреппть его с ошейником, надеваемым на шею. К вращающемуся железному кольцу ошейника прикреплены две железные цепи, чтобы медведь не мог перегрызть их и убежать.

Рисунок 5. Изображен момент обведения медведя вокруг зимника, в котором устраивается праздник. Медведя ведут по ходу солнца — самца три раза, а самку четыре раза. Старик, стоящий в дверях, кроной тоненькой елочки гладит шкуру медведя, а затем обламывает ее конец, ткнув елочкой в бок зверя. Во время обведения медведя из зимника должны все выйти. Оставаться в нем может только старик, совершающий указанный обряд. После обведения медведя дом считается как бы принадлежащим духам гор, к которым относятся медведи. Слева внизу четыре женщины играют на музыкальном бревне. Одна обычно выстукивает ритм какой-либо определенной песенки из числа песенок, исполняемых только на медвежьем празднике. Другие же женщины через одинаковые промежутки времени одновременно наносят но бревну ритмичные удары. Слева вверху две женщины исполняют танец, подражающий походке медведя, когда он ходит на задних лапах. Там же изображены женщина с ребенком и старик с посохом в руке, курящий трубку.

Рисунок 6. Медведя ведут на площадку, где его привяжут между двумя елочками. Два нивха, находящихся в непосредственной близости к медведю, тычут в него палками и дразнят его. Позади процессии изображен старичок. Ниже три нивха везут па нарте кушанья, которыми в последний раз будут угощать медведя. Внизу изображена пустая медвежья клетка и длинная корытообразная ложка, при помощи которой медведя кормили в клетке.

Рисунок 7. Медведь привязан к двум елочкам. Слева внизу стоят ритуальные чаши, из которых в последний раз кормили медведя. Там же лежат замороженные рыбины, от которых ему также давали поесть, и стоит парта с чашами, наполненными едой. Напротив морды медведя в снег воткнуты три елочки. Ими его будут дразнить, чтобы отвлечь внимание от стрелка, который убьет его из лука. В самом начале площадки нивхи стреляют в медведя стрелами с деревянными наконечниками. По обе стороны от нивхов у самых краев площадки на снегу стоят котелки и рядом с ними в снег воткнуты топоры, лезвия которых должны быть обязательно, обращены в сторону медведя. Один топор и котелок принадлежит хозяину медведя, а другой — чужеродцу, который убьет медведя. По окончании праздника они обмениваются этими топорами и котелками.

Рисунок 8. Изображен момент убиения медведя. Чужеродец-нивх, выставив вперед левую ногу и опираясь на правую, держит лук с вложенной в него стрелой и целится в правый бок медведя (нивхи на праздниках почему-то стреляют в правый, а не в левый бок медведя), хотя при этом труднее угодить в его сердце. В это же самое время старик тычет в морду медведя кроной елочки, чтобы он не повертывался и стоял правой стороной к нацелившемуся в него чужеродцу. Остальные нивхи стоят кругом и молча наблюдают за сценой убиения медведя.

Рисунок 9. Медведь убит. Нивхи уложили его на брюхо, вытянули вперед передние лапы и уложили на них его голову. Ошейник снят и повешен на елочку. Мертвый медведь привязан к елочке при помощи ремня. Возле медведя на снегу лужи крови. Нивхи сидят напротив него полукругом и едят пищу из чаш, откуда медведя кормили в последний раз. Двое нивхов борются, развлекая как бы пришедшего к ним в гости медведя.

Рисунок 10. Нивхи на нартах увозят с площадки медвежье мясо. Тушу медведя по строгому религиозному ритуалу делят на части старики. Голова медведя не отделяется от шкуры, а вместе с нею вносится в землянку. Вносить медвежье мясо нужно не через дверь, а через дымовое отверстие. Сперва на ремне в землянку опускают голову медведя вместе с подвернутой под нее шкурой. На рисунке хорошо изображен момент опускания головы в землянку. Вслед за ней по ели, воткнутой в очаг ползет нивх, поддерживающий голову и шкуру медведя. Старик, стоящий в землянке, ударяет по ели палочкой и встречает медведя с песней, в которой сообщает ему имя старика, кормившего его (обычно в таких случаях называют имя сородича, умершего три поколения назад, а потом этим именем нарекают мальчика, родившегося уже после праздника). Женщины в это же самое время усиленно играют на бревне, встречая медведя музыкой, Нивхи с площадки везут медвежье мясо, которое также будет опущено в землянку через дымовое отверстие. Мясо везут в определенной последовательности — сперва переднюю часть туши, а затем заднюю, чтобы не нарушить расположения органов живого медведя. В землянке два нивха готовятся к принятию медвежьего мяса, чтобы расположить его па задней почетной наре. На задней паре лежат две священные чаши, в одной из которых находится сердце медведя.

Рисунок 11. Женщины несут в землянку воду на коромыслах. В землянке женщины играют на музыкальном бревне, увеселяя медведя музыкой. Юноши борются, развлекая медведя борьбой. В потолок землянки воткнуты белоснежные стружки. На почетной паре на переднем месте лежит медведь (точнее, его голова с подвернутой под нее шкурой). По сторонам от него стоят елочки, на сучки которых навешены некоторые части его туши. Позади медведя расположились старики, которые при помощи священных ножей производят дальнейшее членение его туши. Части туши, которые запрещено есть женщинам, готовятся для жаренья на вертелах, а части, которые им разрешается есть, варятся в большом котле.

Рисунок 12. Изображен момент передачи медвежьего мяса четырем гостям-чужеродцам, один из которых убил медведя. Гости сидят на почетной наре, а перед ними стоят чаши, в которых им в определенной последовательности передается жир и мясо медведя. Котел, в котором варилось мясо, висит теперь в стороне. Шкура, снятая с медведя, подвешена снаружи на ели, ствол которой воткнут в огневище. В землянке молодежь играет — борется и прыгает через ремень.

Полученные мясо и жир чужеродцы увозят в свое селение. Хозяевам медведя остаются лишь шкура, кости и череп медведя. Кости складывают в специальную клетку, а череп хранят в специальном родовом амбаре, где хранятся черепа всех медведей, убитых членами данного рода. Хозяева медведя полностью съедают только мясо собак, которых после медвежьего праздника приносят в жертву духам гор и леса.

этнология

МЕДВЕЖИЙ ПРАЗДНИК У НИВХОВ И АЙНОВ (лингвокультурологический анализ)

Марина Викторовна ОСИПОВА,

кандидат исторических наук, доцент факультета восточных языков Дальневосточного государственного гуманитарного университета г. Хабаровска

Марина Григорьевна ТЭМИНА,

кандидат исторических наук, преподаватель нивхского языка в Николаевском-на-Амуре педагогическом училище КМНС

Народы, населявшие бассейн Нижнего Амура и о-в Сахалин в конце XIX—начале XX в., создали своеобразную духовную культуру, которая органично вписалась и стала неотъемлемой частью общецивилизационного процесса развития культуры коренных народов планеты. За большой исторический период в результате этнокультурных связей нивхов, айнов, ульчей, удэгейцев и других народов сформировался во многом схожий обрядовый комплекс амуро-сахалинского типа, где главное место занимает так называемый «медвежий праздник»—ядро духовной культуры аборигенных народов Дальнего Востока. Медвежий ритуальный комплекс отражает представления этносов об «умирающем и воскресающем звере». В нем наилучшим образом представлены религиозные воззрения коренных малочисленных народов побережья Тихого океана1. Это уникальное явление духовной культуры аборигенов Севера, Сибири и Дальнего Востока всегда привлекало повышенное внимание ученых. Известно, что существует два пласта этого праздника—евразийско-американский и амуро-сахалинский, или айнский2. Интерес представляет второй—аму-ро-сахалинский тип праздника. До сих пор среди ученых-этнографов нет единого мнения о том, феноменом чьей обрядовой культуры он является и чей праздник более древний — нивхский или айнский.

Анализируя труды российских этнографов Л. И. Шренка, Л.Я. Штернберга, Б.О.Пилсудского, Б.А. Васильева, З.П. Соколовой, В.И.Цинци-ус, Ч. М. Таксами, В.В. Подмаскина, А.Ф. Старцева и др., в которых рассматривался медвежий праздник аборигенов Севера, Сибири и Дальнего Востока, можно заметить, что исследования этого феномена культуры ограничивались выявлением и обобщением как общих, так и частных особенностей этапов проведения праздника. Лингвистическое же оформление ритуала, отражавшее суть церемонии, рассматривалось лишь вскользь. Исследователи в своих трудах использовали отдельные термины ритуала для языкового оформления праздника. На наш взгляд, языковой аспект—это важная часть культуры любого народа и решение лингвистических проблем может оказать помощь в решении вопросов как этнографии, так и истории и археологии.

В своей работе мы опирались на словарные источники нивхского и айнского языков, а также на материалы полевых исследований. Нами установлено, что и сегодня в нивхском языке сохраняются устоявшиеся термины, указывающие на архаичность обряда, при этом выявлено, что часть терминов и словосочетаний отсутствует в современных словарях нивхского языка. Эти архаизмы являются трудно переводимыми. Что же касается айнского языка, то здесь ситуация осложняется тем, что фактически айнский язык вытеснен японским, его изучение пропагандируют лишь ученые и энтузиасты. В своих исследованиях мы смогли использовать лишь два имеющихся в мире словаря айнского языка, составленных еще в XIX в. — словарь М.М. Добротворского и Дж Бэчелора3.

Рассматривая медвежий праздник нивхов и айнов с точки зрения филологии, можно выделить несколько условных лексических групп, участвующих в его языковом оформлении. Это прежде всего группа слов, обозначающая и определяющая само название ритуала и его объект — медведя; во-вторых, лексика, связанная с действиями, которые происходят во время церемонии, и, наконец, слова, обозначающие предметы домашнего обихода, пищу, одежду, которые использовались только во время проведения именно этого праздника.

В самом названии праздника нивхов и айнов можно заметить существенное различие. В нивхском языке оно тесно связано с лексической единицей — словом «медведь», в семи названиях ритуала это слово присутствует, в то время как айнское название праздника никак не связано со словом «медведь».

С нивхского языка слово «медведь» переводится как чхыв и котр, где чхыв имеет более раннее и табуированное значение — «место или время чего-то жуткого», неся в себе сакральный смысл4, в то время как слово котр, по мнению ученых, имеет обиходное значение и более позднее происхождение. Нивхи Амура употребляли его в речи для обозначения медведя как простого лесного животного, табуированного смысла эта лексическая единица не несла. Являясь более разговорным, просторечным, слово котр постепенно вытеснило из амурского диалекта слово чхыв, но последнее осталось как составляющий элемент в нивхских вариантах названия праздника:

чхыв ныд — делать медведя (сахалин. диалект)

чхыв вагвагнт —лечить медведя (сахалин.)

чхыв лизьлизинт — поправить, наладить медведя (сахалин.)

котр ныдь — делать медведя (амур. диалект)

к ’отр лакрдь—играть с медведем (амур.)

к’отркир тынздь—работать с медведем (амур.)

чхывлердь—медведь играет или медвежья игра (амур.).

Сахалинский исследователь Н.А. Мамчева дополнительно приводит еще два названия: му нивх тло озут — поднять душу умершего человека и нарк муинд—зятьями становиться (сахалин. диалект)5. Некоторые из этих названий можно сгруппировать по синонимичному значению. Например, чхыв ныд, к ’отр ныдь, котркир тынздь связаны, вероятно, со священными действиями, которые проводились во время обряда (кормление медведя, вождение по стойбищу, убиение и т.д.), но возможен и другой смысл—подготовка медведя к его новой миссии стать посланцем людей

«хозяину гор» Пал Ызу—главе духов медведей. Названия чхыв вагвагнт и чхыв лизьлизинт — поправить, наладить медведя—также имеют схожее значение, и в них заложен тот же самый смысл, что и в вышеназванных терминах. Интересно название праздника к’отрлакрдь (амур. диалект) — играть с медведем. Глагол лакрдь означает «играть в какую-то игру, играть с чем-либо», т.е. играть с предметом неодушевленным, тогда как играть с ребенком (т.е. с человеком) с нивхского — огла лерудь6. С точки зрения языка, медведь в словосочетании к ’отр лакрдь выступает неодушевленным объектом, хотя, по представлениям нивхов, медведь их тотемный предок. Мы предполагаем, что во время обряда медведь становится просто плотью, оболочкой, именно она предмет «игры». В то время как дух медведя взирает на происходящее со стороны, с ним можно соприкоснуться, но нельзя им овладеть, и это вечная, неизменная константа, вокруг которой вращается все действо.

Названия, приведенные Н.А. Мамчевой, имеют более конкретное значение. Так, выражение му нивх тло озут «поднять душу умершего человека» указывает на связь праздника с поминовением усопших, а медведь в этом случае рассматривается как посланник, переносящий душу человека в иной мир. Выражение нарк муинд «зятьями становиться» свидетельствует о межродовом характере обряда. Зятья приглашались на праздник для выполнения почетной миссии—убиения медведя. После праздника они забирали его мясо и шкуру в свой род, совершив обряд «топтания порога». Во время свадебного обряда нивхи также «топтали порог» и после этого невеста увозилась зятьями в их род. По воспоминаниям Е.А. Крей-новича, медвежонку «клеили пятки»*, как девочке, которую выдают замуж7, но он в свое время не смог объяснить терминологической связи медвежьего праздника со свадебным обрядом. На наш взгляд, она становится очевидной, если допустить, что подобный обряд проводился не во всех случаях (многие этнографы его вообще не фиксируют), а только по отношению к молодой медведице, тогда перед нами архаичное представление об установлении или поддержании нивхами родства с горными людьми через установление брачных отношений.

Многообразие нивхских названий праздника можно объяснить, если исходить из точки зрения, что во время проведения ритуала медведь у нивхов является центром обрядового действия, совершаемого людьми, но он и объект, вокруг которого разворачиваются основные события, и в то же время непосредственный их участник. Возможно и другое объяснение, если предположить, что у каждого рода нивхов был якобы свой род «горных людей», тогда любой нивхский род мог назвать ритуал родовым именем. Это имя могло распространяться на несколько родов и стать употребительным, порождая тем самым многообразие названий.

Для обозначения праздника в айнском языке используются иные термины. Айнская церемония отправки духа медведя имела всего два названия: известное в научных кругах — йоманте и более широкое по семантике, но менее распространенное — опунире. Уже в самих значениях этих названий кроются серьезные различия. Опунире — это место, где проводится церемония. Причем этот термин использовался для обозначения

* Медвежонка приносили из леса, и если это была самка, ей как невесте, «мазали» пятки ритуальным блюдом мось, т.е. просто кормили (М.Г.Тэмина, ПМА, 2005).

церемонии отсылки духа не только медведя, но и разных наиболее почитаемых животных, убитых на охоте или выращенных в селении, например, совы, лисы, виверровой собаки. Церемония опунире могла быть проведена и при отправке духов наиболее почитаемых айнами предметов, например инау, или костей животных. Ритуал опунире проводился и в отношении медведя, убитого на охоте. Он мог быть проведен охотниками как непосредственно на том месте, где медведь был убит, так и в самом селении, куда доставлялось добытое животное, в присутствии всех жителей. Ученые полагают, что термин опунире является более древним и принадлежит к культуре прото-айнов.

Йоманте в переводе с айнского — «отправлять дух», «провожать божество», что предполагает «отправку» духа медведя, выращенного именно в селении, полуодомашненного животного. В отношении священных предметов эта церемония не проводилась. В отличие от церемонии опунире йоманте—это возникшее в более поздние времена определение, принадлежащее к так называемой «новой айнской культуре», датируемой японскими учеными девятнадцатым столетием нашей эры8.

Следует отметить, что в обоих айнских названиях в отличие от нивхских ссылки на слово «медведь» нет. В свою очередь в нивхских названиях не просматривается связь с обрядом в отношении животного, выращенного в селении. В отличие от нивхских названий этого праздника айнская дефиниция йоманте не несет в себе каких-либо определений, связанных с действиями, совершаемыми с медведем, или местом проведения ритуала, или с чем-то, что указывало бы на приземленное значение слова, наоборот, оно прямо указывает на абстрактный, сакральный смысл церемонии. Если исходить из тех значений, которые народы вкладывали в названия праздника, то можно заметить, что в нивхских названиях присутствует больше земного, конкретного, что характерно и для церемонии опунире у айнов, тогда как в айнском йоманте—больше абстрактного. Проанализировав термины, рискнем предположить, что эта «приземленность», конкретность названий нивхского медвежьего праздника и церемонии опунире у айнов объясняется указанием на его принадлежность к более древнему евразийско-американскому пласту. Обряд же, проводимый с животным, выращенным в неволе, с лингвистической точки зрения, действительно более позднего происхождения. Возможно, что именно здесь находятся истоки спора о том, что отправка духа медведя, выращенного в селении, является именно айнским праздником.

Что касается самого медведя, то как у нивхов, так и у айнов он выступает в образе обычного дикого таежного животного исо, хугуюкф (айнск.) котр, чхыв(нивхс.), и одним из божеств —могущественным божеством гор Нубури (Секума, Метотус) камуй (айнск.) Пал Ыз (нивхск.) — главой духов медведей. В то же время у айнов он «божественное создание, существо, посланник божества», заключенное в медвежью оболочку ки-мун камуй, кого Метотус камуй каждый год посылал людям. У нивхов это «пал нивх» — посланник Пал Ыза. Согласно айнской и нивхской мифологиям они являлись прародителями айнов и нивхов, их родственниками «икоро поро гуру» (айнск.) —«человеком, владеющим большим сокровищем», и «пал нивхгу» — «горными людьми», которые дарят свое тело людям.

Тройственное отношение к зверю нашло свое выражение в айнском и нивхском языках. Так, в айнском языке все лексические единицы, связанные непосредственно с медведем и действиями, производимыми над ним, имеют приставку исо: исо-асам (медвежий коготь), исо кема (задние лапы медведя), исо паракита, треки (передние лапы), исо этувсо (морда медведя), исо итомох (убить только медведя), исо экуф кунтэ (опоясать медведя), исо триа (снимать, обдирать шкуру с медведя). Медведь как прародитель и божество имеет совершенно другие названия. Здесь появляется слово «камуй», одним из значений которого в айнском языке, по словам Б.О.Пилсудского9, было «to what was prized, respected, beautiful, and at last generalized to the idea of a being and of deity»*.

Айны выращивали медведя в специально изготовленной клетке камуй чисе— доме духа, где слово камуй означало в европейском понимании «божество»; время, которое медведь жил у людей, определялось словом анкоутаса—житье в гостях у человека. Маленького медвежонка называли камуй мис—божественный внук; взрослого, выросшего медведя камуй экаси — божественный дедушка или божественный отец, медведицу каткэмат — хозяйка дома или саха— старшая сестра. Эти названия говорят о принадлежности медведя и к миру людей, и к миру божеств. Но как только медведь был «отослан» в мир божеств, имя его менялось. Он становился уже не просто божеством или родственником, но и «защитником» человека чину коро гуру10. В айнских преданиях, записанных Б.О. Пилсудским, можно встретить еще одно название медведяукуёх, которое использовалось только в сказаниях. Такое разнообразие существующих названий указывает на некую противоречивость воззрений айнов на образ медведя, воплотившего в себе миф о медведе-первопредке, медве-де-звере и медведе-божестве, что характерно и для нивхов.

В нивхском языке, как и в айнском, есть слова, связанные непосредственно со словом «медведь»: лапа медведя—к ’отр нытьх, медвежья берлога— к ’отр тыф, клетка медведя—к ’отр ных, убить медведя на охоте — к ’отр лыйдь, обряд обвязывания медвежьих костей — к ’отр ныньф товдь, амбар, в котором хранятся черепа медведя, — чхыв тенр ху не. Но в лексическом составе нивхского языка отмечены и словосочетания, относящиеся только к медведю, в чей состав не входят термины к ’отр или чхыв, например: шкура медведя — ныгр, остатки шкуры у края лап — ис, свежевать медведя—лырдь. В нивхском языке есть словосочетание, прямо указывающее на связь «горных людей» с людьми земными. Так, женщину, родившую близнецов, называли пал умгу, что дословно означает горная женщина. Но все-таки такого перечня терминов родства людей и медве-дя-божества, как в айнском языке, в нивхском не зафиксировано. Возможно, это объясняется тем, что у нивхов существовали роды, ведущие свое начало не только от первопредка — медведя, но и от других животных —соболя, лисы, волка и т.д. По-видимому, медведь как тотемный предок у нивхов выдвинулся на первое место позднее, вытеснив других тотемных животных.

Интересна лексика, обозначающая этапы проведения праздника. Так как праздник проводился в течение нескольких дней, то каждый день

* «то, что высоко ценимо, уважаемо, красиво, и наконец, воплощено в идее существа или божества».

был посвящен какому-либо обрядовому действию и имел собственное название. Нивхские и айнские этапы праздника в основном совпадают—это канун праздника, когда шли основные приготовления к проведению церемонии, день выведения и убиения зверя, день разделывания туши медведя и день обрядовых действий с костями, отдельными органами и черепом медведя. И у нивхов, и у айнов в названиях этапов в той или иной степени присутствует или само слово «медведь», или слова, связанные с его образом. Например, в нивхском котр ар ку (день кормления медведя), котр зонр ар ку (день кормления медвежьей головы) или котр зус ар ку (день кормления медвежьим мясом), в айнском — камуй асинь то (день выведения медведя), руськара то (день разделывания туши медведя), саба маканке то или кей маканке то (отправка черепа медведя в лес).

Но у нивхов и айнов медведь после проведения обряда не исчезал бесследно, его освобожденный от звериной оболочки дух возвращался в страну божеств, к хозяину Пал Ызу и Нубури Камую, где душа медведя Пал Нивх (горный человек у нивхов), ашири камуй не анкараши (животное, получившее новую жизнь,—у айнов) попадала в селения, которые носили название исо котан у айнов и пал нивх во—у нивхов. В этих селениях жили только души медведей, откуда они снова возвращались на землю в облике зверя, чтобы передать людям часть своих физических и духовных качеств.

Тройственное отношение к медведю проявлялось и в названиях тех предметов, которые его окружали. Эту терминологию также можно разделить на три группы:

— лексика, обозначающая место проведения, место захоронения и ритуальные предметы, которые использовались во время проведения обряда;

— лексика, связанная с действиями и образом медведя;

— лексика, отражающая анатомию зверя.

Просматривается явное сходство в употреблении лексических единиц в нивхском и айнском языках. Необходимо отметить, что за пределами ритуала термины, связанные с проведением медвежьего праздника, практически не использовались. Выступая сакральными символами, они вводили сознание участников обряда в иную реальность, перестраивая мышление и мировосприятие, подготавливая их к осмыслению проводимой церемонии.

И у нивхов, и у айнов имелись специальные названия, обозначавшие место проведения праздника — наню, котр куф и ину кох, инау чубо; стрелы, которыми стреляли в медведя, — ку и хепер ай. Голова медведя укладывалась на специальный помост лезн и юксапаони; в древности айны убивали медведя путем удушения, используя для этого специальные жерди

о нумба ни (о—частица с первоначальным значением «восходить», нум-ба—жать, прижать, ни — дерево).

Свои особые названия имела и посуда, которой нивхи и айны пользовались только во время проведения праздника. Например, табуированными считались ножи, предназначенные для разделки мяса у игла дяко у нивхов и исо макири—у айнов. Котел для приготовления медвежьего мяса назывался ла вынь у нивхов и шикоган мат у айнов, тарелка для ритуального блюда орн и нисось или ипуни итанки, цинунука

итанки*, причем нивхская ритуальная посуда, в частности так называемые «медвежьи» ковши ньхыр, имела орнаментальную резьбу в виде изображений медведя. У айнов же на «медвежью» посуду строго воспрещалось наносить какие-либо узоры в отличие от обычных предметов домашнего обихода, украшенных изысканной резьбой. Исключение составляли ритуальные палочки икуниси. На праздник айны обычно готовили спиртной напиток из риса тоното, или саке, во время проведения праздника он уже имел другое название камуй аскоро—«брага для высшего создания».

Во время проведения ритуала нивхи играли на музыкальном бревне зас тяс, айны же исполняли специальные «медвежьи» ритуальные танцы —хоровод хециссяй и йоманте римс11.

Помимо указанных сходств в лексическом составе оформления праздника в языках этих народов имеются и существенные различия. Они касаются слов, связанных с действиями со зверем во время проведения обряда и с анатомией медведя.

Анализ словарей айнского языка и фольклорных материалов не показал наличия отдельной терминологии в айнском языке по этим двум группам, т. е. слова, описывающие действия, производимые с медведем, возможно, не отличались от употребляемых в повседневной речи. По-видимому, айны не придавали им большого значения и такая лексика в их языке сакрального смысла не несла, в то время как у нивхов можно отметить изобилие устойчивых словосочетаний этой группы. Например, глагол веселить в нивхском обиходном кенрагудь, а веселить медведя — котр гускуздь, свежевать зверя — издь, медведя— котрлырдь, изменить облик— менгдь, превратиться в медведя— котр тугмудь, употреблять пищу— иньдь, есть медвежье мясо — котр уйглыдь и т.д., что говорит о конкретности и значимости производимых действий именно с медведем как объектом обряда. В айнском языке как исключение можно отметить лексическую единицу, обозначавшую передачу физических и духовных качеств медведя человеку, когда мужчины наносили на свою одежду медвежью кровь, считая, что это принесет удачу на охоте — яй исоуси (вымазать себя медведем).

Нивхи в своем языковом составе имеют специфическую лексику, связанную с анатомией медведя, чего в айнском по имеющимся источникам проследить не удалось. Например: сердце— ниф, сердце медведя — нонгаунд, горло — корк, горло медведя — ауролаф, грудная кость — ныргыр ныньф, медведя — чойир ныньф и т.д. Помимо этого в нивхском языке зафиксированы случаи, когда термины медвежьего праздника служили источником для названия некоторых нивхских родов. Так, например, от существительного лезн «помост для головы медведя» появилось название рода Лезгран, от наню «священное место» — Нанювон, имена собственные от лыйдь—убить медведя Лыйдин, от чхыв ныдь — одно из названий медвежьего праздника Чхывнук и т.д. Подобные личные и родовые имена выступали в качестве способа кодификации отдельных атрибутов и элементов медвежьего праздника и неразрывно входили в родовую и семейную символику, чего опять-таки в айнском языке не наблюдается.

* Написание слов дано в соответствии с правилами произношения сахалинского диалекта, тогда как Дж. Бэчелор приводит примеры на хоккайдском диалекте ма-рапто итанги.

Таким образом, и нивхский, и айнский языки имеют определенные лексические единицы, использующиеся только во время проведения праздника. Смысл, который вкладывали в эти термины, практически идентичен, но все-таки в терминах, определяющих этот праздник, есть и различия: в нивхских терминах больше земного, обиходного, конкретного, тогда как в айнских—абстрактного.

1 Watanabe H. The Ainu Ecosystem // Ainu: Spirit Of A Northern People. Arctic Studies Center, National Museum Of Natural History, Smithonian Instition. University Of Washington Press, New York, 1999. P. 200; Пилсудский Б.О. На медвежьем празднике айнов о. Сахалин //Живая старина. Петроград, 1914. Вып. 23.

2 Васильев Б.А. Медвежий праздник // СЭ. 1948. № 4. С. 78.

3 Batchelor, John The Ainu And Their Folk-Lore. London, 1901. P. 483—495; Добро-творский М.М. Айнско-русский словарь. Казань, 1875; Айнско-русский тематический словарь по обрядовой культуре айнов о. Сахалин / авт.-сост. М.В. Осипова. Хабаровск: Изд-во «Импульс—Восток ВТ», 2006; Тэмина М.Г. Медвежий праздник нивхов (вторая половина XIX в. — начало XX в.): дис. … канд. ист. наук. Владивосток, 2006; Она же. Словарь медвежьего праздника. Хабаровск, 2006.

4 Березницкий С. В. Этнические компоненты верований и ритуалов коренных народов Амуро-Сахалинского региона. Владивосток, 2003. С. 44.

5 Мамчева Н.А. Обрядовые музыкальные инструменты аборигенов Сахалина. Южно-Сахалинск, 2003. С. 9.

6 Савельева В.Н., Таксами Ч.М. Русско-нивхский словарь; Сов. энциклопедия. М., 1965.

7 Крейнович Е.А. Нивхгу. Загадочные обитатели Сахалина и Амура. М.: Наука, 1973. С. 178.

8 Akino Sh. Spirit-Sending Ceremonies // Ainu: Spirit Of A Northern People. Arctic Studies Center, National Museum Of Natural History, Smithonian Instition University Of Washington Press, New York, 1999. P. 251; Batchelor, John The Ainu And Their FolkLore; London, 1901. P. 483—495.; Utagawa H. The Archeology of Iyomante // Ainu: Spirit Of A Northern People. Arctic Studies Center, National Museum Of Natural History, Smithonian Instition. University Of Washington Press, New York, 1999. P. 260; Добро-творский М.М. Айнско-русский словарь. Казань, 1875.

9 Материалы исследований Б.А. Жеребцова по этнографии айнов Южного Сахалина (1946—1948). Южно-Сахалинск. С. 92. Препр.; Pilsudski B. Materials For Study Of The Ainu Language and Folklore; Edited under Supervision of J. Rozwadowski, Ph. D. Professor in the Jagellonian University Cracow Published by the Imperial Academy of Sciences (Spasonicz Fund). Spolka Wydawnicza Polska, 1912. P. 35, 154, 193; Akino Sh. Указ. соч. С. 251—252; Utagawa H. Указ. соч. С. 261.

10 Спеваковский А.Б. Духи, оборотни, демоны и божества айнов: (Религиозные воззрения в традиционном айнском обществе). М.: Наука, 1988. С. 123.

11 The Ainu Traditional Dance. The Ainu Museum. 1993.

SUMMARY: The authors of the article “The Nivkhi-Ainu’s “bear’s spirit-sending” ceremony (from the point of view of the comparative linguistics)” came to conclusion that religious and ceremonial life of the indigenous peoples is often thought to be the most significant indicators of cultural relationship, because they are less likely to be the results of environmental influence and casual trade. The bear-sending ceremony may provide strong evidence of close relationships between the Nivkhi and the Ainu and circumpolar people. The problem of the bear-sending practices of the Amur-Sakhalin type is still discussed by the scientists, the question is whether such ceremony belongs to the Nivkhi or the Ainu. There was a lack of attempts to compare the ceremonies of these peoples regarding the languages of both ethnic groups. This article presents such attempt to do this comparison.

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение

средняя общеобразовательная школа №5

ТЕМА:

Праздничная обрядность нивхов

на примере Медвежьего праздника.

ВЫПОЛНИЛА: Кармалицкая Мария,

                                                                                                                      ученица 8 б класса

                                                                                            РУКОВОДИТЕЛЬ:  Шевцова Ирина

Геннадьевна,

учитель истории

г. Николаевск-на-Амуре

2013 год

ПЛАН:

1. Введение
2. Основная часть

1. Нивхи – коренной народ Нижнего Амура.
2. Мировоззрение нивхов.
3. Медвежий праздник

1. Заключение
2. Приложение

1. Введение

Дальний Восток – удивительный, загадочный и прекрасный край. Всего несколько тысячелетий назад на месте сел, городов шумела дремучая тайга.

В Приамурье проживало множество различных этносов, которые создали неповторимую культуру, которая отражала их опыт экологического взаимодействия с окружающей природой. Прошлое древних народов Дальнего Востока представлено в мифах, легендах, обрядах.

Культура каждого народа значима для всех людей и должна сохраняться вне зависимости того, велик или мал этот народ по численности. В Приамурье живут коренные малочисленные народы Севера: нивхи, эвенки, нанайцы и др.

Культура и образ жизни этих народов являются неотъемлемой частью нашего общероссийского духовного наследия. Сохранение самобытности, этнической идентичности и поддержка традиционного образа жизни коренных народов — одна из основных задач нашего общества. Поэтому человечество обязано сохранять основы традиционной культуры и искусства народов Севера.

Сегодня малые народы Дальнего Востока бережно хранят и передают из поколения в поколение предания древности.

Молодое поколение в современное время все чаще обращается истории своего народа, считая своей главной задачей – сохранить культурное наследие и оставить его своим потомкам.

Изучая  прошлое своей страны, историю культуры каждого народа, мы учимся, прежде всего, уважать и понимать друг друга. Культура сплачивает народы, соединяет друг с другом нации.

Поэтому, я решила расширить свои представления о культуре нивхов, как одного из народов, проживающих на Нижнем Амуре. Хотя, я не являюсь представителем ни одного из  коренных народов Сахалина, но я живу на территории, на которой в древности проживало местное населении. Поэтому, я считаю, мы должны знать и уважать культуру созданную эти народом.

Объектом исследования выступает этническая группа нивхов Нижнего Амура.

Предметом исследования является традиционная обрядовая система нивхов Нижнего Амура.

Цель работы – изучение истории взаимоотношений этноса и природы, а также влияние этнических, религиозных и иных традиций на отношение к природе и природопользованию.  

Поставленная цель исследования определила основные задачи:

• Проанализировать и обобщить исторический и этнографический материал по обрядовой культуре нивхов Нижнего Амура, собранного в результате исследовательской деятельности как отечественными, так и зарубежными учеными прошлых лет и современности;
• Выявить особенное в обрядовом комплексе нивхов Нижнего Амура.

Первый основательный свод историко-этнографических материалов по нивхской культуре, данные о мифологических представлениях и ритуалах, художественном творчестве, собранные во второй половине XIX века, были представлены в трехтомной монографии Л.И. Шренка «Об инородцах Амурского края». В работах Л.Я. Штернберга в конце XIX — начале XX века представлены первая систематизация и классификация нивхских мифов, ритуалов и фольклора

Особое значение имеют труды нивхских исследователей второй половины XX века — Г.А. Отаиной, В.М. Санги, Ч.М. Таксами. Обращение к ним дает уникальную возможность посмотреть на иную культуру «изнутри», осознать ее сущностные черты и жизнетворческий потенциал с учетом тех акцентов, которые выделяют сами носители культуры. Важные сведения о духовной культуре нивхов (искусстве, системе культов и ритуалов, об этикете и т.д.) на различных исторических этапах приводятся в работах Ч.М. Таксами: «Нивхи: современное хозяйство, культура и быт», «Основные проблемы этнографии и истории нивхов: середина XIX — начало XX века», «Традиционное мировоззрение нивхов» и др.

1. Основная часть.

1. Нивхи – коренной народ Нижнего Амура.

Нивхи — небольшой народ, населяющий  бассейн Нижнего Амура. Вплоть до 30-х годов в литературе нивхов называли гиляками. Под этим именем они были известны и соседним народам. Слово “гиляки” на тунгусо-маньчжурских языках означает “люди, передвигающиеся при помощи парных весел на больших лодках”. Сами себя они называют нивхами, что означает “человек”.

Нивхи, населяющие нижнее течение Амура, побережье Амурского лимана, Татарского пролива называются материковыми.

В комплексном занятии нивхов особое место занимает промысел рыбы; первостепенное хозяйственное значение имел промысел лососевых пород. Нивхские рыбаки в результате многовековой практики изучили водоемы своих районов и рыбные ресурсы этих вод, а также особенности миграции лососевых рыб. Как исконные рыболовы они достигли в этом известной степени совершенства. По течению рек, по метеорологическим условиям нивхи определяли, вдоль какого берега пойдет больше рыбы. И на основе своих предположений они строили в этих местах заездки и располагали рыболовецкие станы.

Важное место в хозяйстве нивхов занимал зверобойный промысел. Практически эта отрасль имела для нивхов такое же значение, как и рыболовство. Она давала жир и мясо, корм собакам, шкуру для одежды и обуви, кожу и так далее. Продукты охотничьего, морского зверобойного промысла были существенным подспорьем в хозяйстве.

Нивхи широко пользовались дарами природы — леса и моря. Растительные продукты: ягоды, орехи, травы, водоросли и моллюски, вносили существенное разнообразие в рацион питания.

Представляет особый интерес духовная жизнь нивхов. Сохраняя первоначальное мировоззрение на природу, создавая ее культ, нивхи в процессе длительного исторического развития сумели создать свое изобразительное искусство, представляющее довольно высокую художественную ценность. Нивхи были творцами оригинального духовного мира, различных жанров устного народного творчества, красочного орнаментального искусства, несомненных признаков культурного прогресса.

1. Мировоззрение нивхов.

По своему мировоззрению нивхи были анимистами. В каждом предмете они видели живое начало и человеческие черты. Широкое распространение имел культ природы — воды, тайги, земли. Чтобы сохранить хорошие отношения с их «хозяевами»- духами, нивхи устраивали жертвоприношения — «кормления». Строго соблюдались все ритуалы, связанные с огнем, существовали сложные обряды, связанные с поеданием мяса белухи, с охотой на медведя и других животных.

Охотники и рыболовы Дальнего Востока  считали Вселенную, Космос, Природу, Землю живыми существами, подобными человеку. Все в природе живое и все человекоподобное. Все наполнено жизнью, все явления и предметы живые, хотя и не обладают сверхъестественной душой, а природные объекты не подчинены духам.

Такие выводы делались в результате наблюдений в окружающем мире, море, тайге, небе.

На основе древних представлений, Земля для нивхов, является живым существом, затем существом в образе лося, рыбы, дракона, человека.

Сегодня в духовной культуре коренных народов региона сохранились лишь отдельные элементы этих представлений, по которым весь окружающий человека мир представлялся живым и подобным человеку.

Постепенно формировался и развивался магический тип мировоззрения. Магические верования и ритуалы являются очень древними. Магические ритуалы важны и в социуме и в промысловой жизни. Промысловая магия направлена на получение охотничьей удачи и на возможность постоянного воспроизводства промысловых животных, птиц, рыбы, дикоросов и т. п. Отдельные магические приемы бытуют в обществе и промысловой деятельности дальневосточных этносов и в настоящее время.

Культ священных животных вполне можно определить как особый тип верований и ритуалов. Здесь происходит контактирование культа предков, культа близнецов, представлений о сверхъестественном происхождении людей от определенных видов животных. Для архаического общества дальневосточных этносов такими животными, прежде всего, выступают таежные животные — медведь и тигр, и морские животные — касатка, морж.

Исследование комплекса традиционных праздников дальневосточных этносов показывает их органическую связь с системой времяисчисления, с хозяйственным циклом и промысловыми сезонами. Праздник является ярким показателем этнической культуры, ее своеобразия, опыта людей по адаптации к окружающей природной и искусственной действительности. Момент праздника является особым событием для всего коллектива и даже целой этно-территориальной группы.

Еще с глубокой древности люди поклонялись добрым духам, проводили  обряды и жертвопринашения,  считая, что от  духов зависит удача на охоте и рыбной ловле.  Нивхи  выделяли двух главных богов: Палыс и Толыс. Палыс-бог тайги, по мнению нивхов, распоряжается зверями тайги и посылает  их в руки охотников.  Толыс — бог моря, если он добр к людям, то посылает  много рыбы и морских зверей.  От желания Толыса зависит судьба и благополучие рыбаков.  Для того, чтобы боги помогали людям, устраивали праздники.

В традиционной культуре коренных народов региона зафиксировано несколько крупных, коллективных «праздников». Наиболее ярко типологически выделяется многократно становившийся предметом исследования ученых медвежий праздник.

1. Медвежий праздник.

Медведь  играл основную роль связи с внешним миром. Поэтому между медведем и нивхом должно существовать взаимное уважение. Медведь — объект религиозного поклонения.  Он — главное действующее лицо, как в культе предков, так и в культе промысловом, тесно связанным с природой. Медведи по представлению нивхов — это люди. Медвежонок — человечек. Шкура лишь одежда. Медведи, как и нивхи, живут родами.

Также  медведь являлся посланником Пол-ызна- хозяина тайги. Убийство медведя, свершение воли Пол -ызна необходимое для охоты. Если медведь напал на человека, то его прогнал   Пол -ызна. Убийство медведя- принятие дара от Пол -ызна.

Медвежий праздник(манс яны пике — «большие пляски», нифх, чхыв леранд — «медвежья игра») — комплекс обрядов, связанных с культом медведя Обряды сопровождались игрой на музыкальных инструментах, ритуальными и развлекательными плясками, пением..  

Нивхский праздник делится на 7 периодов:

• «Изготовление стружек инау»
• «Убиение медведя»
• «Внесение медвежей головы водворение на помост»
• «Время кормления медвежьим мясом»
• « Отъезд гостей и увоз мяса»
• «Время хоронения священных реликвий праздника-черепа и костей»
• « День убиения собак»

Сначала хозяин ловит или покупает медвежонка. Содержит его в клетке. Пока мишка маленький, два раза в день кормить его разрешается жене.

Медвежат два раза в месяц выводили на прогулку. Водили его летом к реке, где он с удовольствием плюхался в воде. Зимой —по снегу, где он кувыркался, прыгал и ел снег. Потом его заводили в дом, где всегда стояли два столба для привязи медведя. Его привязывали к столбам. Цепь натягивали, чтобы он лапой не достал кого-нибудь. Потом самые сильные, смелые подпрыгивали к медведю помериться силами (нал водь). Некоторые ловкие мужчины прыгали медведю на спину, хватали за оба уха и так же ловко спрыгивали с него. Редкий смельчак получал медвежью оплеуху, ведь медведь с ревом прыгал, вставал на задние лапы, вертелся, старался скинуть с себя седока.

После игры начинали кормить медведя.

К такому дню готовили национальные блюда. Ему давали много ягоды, и свежей рыбы. Кормили медведя с большей ложки. Каждый хозяин (ыз) медведя делал ныгыр и украшал фигурками зверей и узорами. Фигура ложки может быть разной, а ручка должна быть длинной. Конечно, медведю все равно, с какой ложки есть. Он хватал лапами ложку, грыз, ломал, царапал пол, ревел, прося еду. Ему, конечно, накладывали, а он с жадностью все съедал, что подавали. Ему очень нравилась свежая ягода и рыба. После кормления его уводили и загоняли в загон. Такие «домашние» медведи не ложились в спячку, как дикие.

Проходило 3-4 года, прежде чем медведь вырастал для проведения медвежьего праздника.

Старейшины рода (пилангу) назначали время проведения праздника (чхывныдь), об этом предупреждали, приглашали гостей (андх).

Наступал день поклонения духу.  В назначенный день хозяин медведя наливал вино домашнему духу и обращался к нему с просьбой извинить за то, что не может больше держать медведя, хотя все время обращался с ним хорошо. Затем с гостями он шел к клетке и угощал животное.  В этот день медведя водят по домам села и во всех домах кормят рыбой студнем и вином, кланяются ему — это должно было принести благополучие дому.  Под звуки музыкального бревна все плясали, пантомимой изображая будущее путешествие медведя к прародителям. В последний день прогулки зверя  очищали от «скверны».  Во время  прогулки  исполняли ритуал обведения медведя вокруг жилища  хозяйна.  Считается, что так духи будут защищать и оберегать дом.

В этот же день происходила подготовка и украшение стружками инау оборудованной специальной площади, на которой проводилось великое таинство убиения медведя.

После этого обряда происходило убиение медведя. Медведя завязывали ремнями и вели к площади. Привязывали его к  украшенным стружками столбам.  Аллея, ведущая к столбам, ограничивалась рядами срубленных елок. В период церемонии убивать медведя поручалось зятю. Хозяива медведя не должны, согласно ритуалу, запятнать себя кровью сакрального животного. Исполнение условий убиения медведя должно сохранить роду — непосредственному хозяину — благорасположения животного и заступничество перед божеством Пол-ызном. Убивать медведя необходимо специальными стрелами, а на охоте копьем ках.

Следующий  этап — это внесение головы и водворение ее на помост. Обязательным элементом праздника является голова. Её отделяли от туловища, вносили в дом и торжественно укладывали на главное место в жилище.  Место представляло собой настил устланный хвоей со священными стружками инау.

Так как  голова была основным элементом, то ее вносили двумя способами: первый — через дымовое отверстие , второй — через вход (заднее) окно в наземных домах.

После проходил этап кормления медвежьим мясом. Ритуал разделки туши и поедания мяса исполнялись во время трапезы. Смысл в том, что гостям в зависимости от социального статуса преподносили куски мяса разны частей туши зверя. Зятья на трапезе совершали ритуал откусывания мяса. Остальным гостям давали студень «мос», кашу, тюлений жир, орехи , чай и вино. В ответ гости отдавали кости и дарили подарки: чаще всего собаки, копья для охоты и др. предметы домашнего обихода.

После кормления медвежьим мясом гости разъезжались по домам. При выходе гости должны совершить ритуал. Необходимо потоптаться на пороге и обменяться котлами и топорами. Прощание перед дорогой сопровождалось благопожеланиями, напутствиями и обращениями.

На следующий день происходило захоронение черепа и останков медведя. Череп водворялся в родовой амбар или на месте убиения. Кости складывали в стружки и укладывали в сруб.

Праздник был посвещен жертвоприношениям хозяйну тайги и гор Пол-ызну.  Главной  жертвой была собака. Перед убиением собак кормили студнем. После чего душили, а кости складывали с костями медведя. Мясо могли есть только сородичи этих собак.

Мужчины после праздника моют всю утварь, к которой женщине прикасаться нельзя.

Последние события вытаскивания из землянок ели, которые в первые дни вставляли во внутрь дома. На этом праздник заканчивался.

Нивхский праздник — это яркое воплощение народной духовности и этноментальности, жизненных идеалов и устремлений, веры и утилитарных потребностей.  В основе праздника лежит мифология магии, тотемистичиских и анимистических воззрений человека на окружающую среду.

По мнению Л.Я. Штернберга, религиозное значение медвежьего праздника сводилось к тому, что вскармливание медведя доставляло роду и селению, где он устраивался, безопасность и охрану от злых духов. Вкушение медвежьего мяса означало вкушение «божества» и придавало людям силу. Немаловажным было и то, что ублаготворенная почестями душа убитого медведя самостоятельно и через своего «хозяина», которому она передает дары людей, может благодетельствовать человеку и приносить ему удачу в жизни и на промыслах18.  

Медведь хотя и центральная, но не единственная фигура нивхского религиозного мировоззрения, отводящего ему роль посредника между человеком и природной средой. Столь же священна и касатка, как олицетворение морских духов-хозяев. По отношению к ней нивхи соблюдали ряд правил и ритуалов, соответствующих тем, что имели место в культе медведя. Наконец, «всякому животному, которое достается в добычу гиляку, оказываются знаки внимания и уважения». В основе культа природы и промысловых культов лежали анимистические представления. Этим обосновывается экологическое поведение охотников и рыболовов.

Таким образом, многие элементы культа медведя, соответствующего ритуального праздника и связанных с ним представлений обогащает научное исследование традиционной культуры нивхов и присущего ей природопользования. Религиозные верования представляли собой продукт донаучного мышления. Религиозные убеждения и представления нивхов играли основную роль в механизме сохранения и передачи традиций природопользования.

1. Заключение.

На примере рассмотренного праздника можно сделать вывод, что праздники играли большую роль в культуре не только с религиоведческой точки зрения, но и целом в жизни этноса. Это яркий показатель древней культуры амурских народов.

Созданная нивхами культура своеобразна и в то же время очень ранима. В результате приобщения к чуждой культуре они смогли усвоить лишь поверхностные элементы. Зато притупление любви к природе внедрилось в их сознание и быт очень быстро. Коренные народы оказались втянутыми в неизвестную для них ранее борьбу за выживание, в результате которой они постепенно теряют старые морально–этические нормы, чувство коллективизма, единения с природой, способность выживать благодаря уникальной системе жизнеобеспечения. В силу этих причин сохранились лишь некоторые формы верований, культы и обряды. Основная масса ритуалов сильно трансформировалась. Некоторые – шаманство, медвежий праздник, культ близнецов – исчезли навсегда. В результате кардинально изменилось само мировоззрение коренных жителей края.

Однако следует отметить, что, несмотря на отсутствие целого ряда прежних ритуалов, представления о них, верования живут в сознании, и более того, передаются от поколения к поколению. Этот механизм продолжает свое существование и хочется надеяться, что через некоторое время этнические традиции праздничной обрядности смогут возродиться.

1. Список источников и литературы:

1. Материалы музея центра национальной культуры коренных малочисленных народов Севера г.Николаевска-на-Амуре. —  http://nivhi.ru/org/ckmns/
2. Материалы муниципального краеведческого музея им. В.Е. Розова г.Николаевск-на-Амуре. — http://www.museum.ru/m1439
3. http://ru.wikipedia.org/wiki/%CD%E8%E2%F5%E8 – Википедия
4. http://www.hrono.ru/etnosy/etnos_n/nivhi.php — Хронос. Всемирная история в интернете
5. http://www.nikoladm.ru/02/kmns.htm— муниципальный район
6. Таксами, Чунер Михайлович (науч. сотр. Ин-та этнографии АН СССР.).

Возрождение нивхской народности [Text] / Ч. М.Таксами. — Южно-Сахалинск : Сахалинское кн. изд-во, 1959. — 68 с

1. Таксами Ч.М. Основные проблемы этнографии и истории нивхов: середина XIX-начало XX в.- Наука, Ленинградское отд-ние, 1975
2. Таксами Ч. М., Прокофьев М. М., Косарев В. Д. Медвежий праздник в системе традиционных верований нивхов: Экологический аспект. – Полевые исследования на Сахалине и Курильских островах. Южно-Сахалинск, 1989.
3. Шренк Л. И. Об инородцах Амурского края // Народы Крайнего Севера и Дальнего Востока России в трудах исследователей (XVIII–XIX века). — М.: Северные просторы, 2001. — С. 34–39. — Серия «Северная библиотека школьника».

ПРИЛОЖЕНИЕ

Праздник медведя

Изготовление стрел накануне праздника.

Клетка-сруб, в которой был выращен медведь, с инау по четырем углам.

Два  столба, украшенные
инау, к которым привязывают

медведя на месте убиения.

Музыкальное бревно – непременный «участник» Медвежьего праздника

Момент извлечения зверя из клетки.

Медведь выдернут наружу и прижат к земле.

Последняя прогулка.

Медведя обводят вокруг дома,
ведут вдоль селения и приводят к ритуальному месту.

Медведь привязан к столбам.
Ритуальное кормление.

Медведь в последние минуты жизни.
Во время ритуала прощания.

 Ритуальный выстрел.

Игра на «музыкальном бревне» продолжалась  весь праздник. Занимались этим женщины и девушки.

Это тоже ритуал: прыжки детей и подростков  через вращающийся канат, на котором вели зверя.

Свежевание туши убитого зверя.

Похоронный  ритуал с черепом убитого зверя

Экспозиция в краеведческом музее им. В.Е. Розова г. Николаевск-на-Амуре. Медвежий праздник.

Некоторые коренные народы России считают медведя своим прародителем. Они стремятся задобрить зверя в ходе различных обрядов, праздников и ритуальной охоты.

Поклонение медведю – своеобразный культурный феномен, некогда распространенный в Забайкалье и Приамурье. Он и сегодня встречается у представителей малых народов, сохраняющих традиционный образ жизни.

Медведь – прародитель 

В Сибири живут эвенки, ханты, манси, нивхи, ульчи и множество других коренных народов. Часть из них и сегодня верят, что у каждого есть свое животное-прародитель: оно не только дало начало роду, но и сопровождает его на протяжении всей жизни. Часто такими животными становились распространенные в регионе обитания звери, благодаря которым народ “выживал” в тех или иных ситуациях. Одним из таких стал медведь. С его культом связано много традиций, которые до сих пор соблюдаются в ряде небольших групп. 

Например, у части эвенков, коренного народа Восточной Сибири, медведя называют “амикан” (дедушка, старик), “амакчи” (прадедушка), “ами” (отец) и другими словами, связанными с семьей. Один из основных промыслов народа – охота: каждую зиму они покидают свои деревни и уходят в отдаленные участки тайги. Несмотря на священность медведя, он тоже становится мишенью – прежде всего из-за ценного жира, обладающего лечебными свойствами. Эвенки верят, что каждый охотник может убить лишь строго определенное количество медведей, а за превышение этого числа охотник будет наказан высшими силами и сам лишится жизни. Поэтому процесс убийства животного приобрел ритуальные черты: охотник извиняется перед зверем и объясняет, зачем начал охоту. Мясо иногда закапывается, а иногда съедается. После охоты медведю устраивают своеобразные похороны: в специальный сруб помещают кости и голову, которая лежит в том направлении, в котором шел медведь до того, как его убили. Эвенки верят, что тогда их не будет преследовать дух убитого животного. Позже проводят обряд “такамин” (обмануть медведя): все участники охоты разделяют трапезу мясом убитого медведя и желают убившему его охотнику удачи, здоровья и большого поголовья оленей. Сам охотник приступает к трапезе последним, а у его чума подвешивают аккуратно вырезанные глаза животного

Также культ медведя существовал у бурят. Как и эвенки, они считали зверя “членом семьи”, и звали в частности бабагай – общим словом для всех старших родственников. Именно бурятский фольклор породил две самые распространенные мифические версии происхождения медведя. Первая предполагала, что охотник добровольно превратился в медведя из-за зависти и злобы окружающих. По второй, человек был превращен в медведя за проступки — жадность, жестокость, насмехательство. Из-за сочетания шаманизма с тотемизмом, у бурятов появилось поверье, что медведь — тоже шаман, самый сильный из всех.

Медвежий праздник

Самое яркое проявление культа медведя — медвежий праздник. У каждого народа есть своя легенда о его происхождении. У эвенков она такая: молодая девушка, оказавшись в лесу, попала в медвежью берлогу и провела там зиму. Весной, после возвращения домой, она родила медвежонка, которого воспитывала как сына, а спустя некоторое время вышла замуж и родила мальчика. Когда братья выросли, они решили помериться силами, и человек убил медведя. Последний, умирая, поведал брату, как правильно охотиться на медведей и хоронить их. Легенды могут отличаться, но во всех присутствует общий мотив: медведь выбирает человека, которому передает сакральное знание об охоте и правильном обращении со своими сородичами. 

У некоторых народов праздник был приурочен к удачной медвежьей охоте, у других он был цикличен и проходил в январе или феврале. В первом случае центральным событием была трапеза — мясо убитого медведя ели ночью, с начала и до конца праздника, причем один из родственников охотника съедал сырое мясо, чтобы обрести медвежью силу, мудрость и повадки. В перерывах между едой водили хороводы, пели песни и играли. 

Регулярный праздник не был связан с охотой: иногда он праздновался как поминки по умершему родственнику, чья душа якобы перешла в медведя; а иногда как обрядовый праздник, в ходе которого племя благодарило и задабривало духов. В лесу находили медвежонка и три года выращивали а клетке, первое время хозяйка даже кормила его грудью, как ребенка, и называла сыном.

По истечении трех лет, хозяин подносил вино домашним духам и извинялся за то, что больше не может держать медведя. После этого, вместе с гостями, он подходил к клетке и угощал зверя — его выпускали и водили по домам, хозяева которых преподносили ему угощения и кланялись, чтобы принести благополучие дому. На специально приготовленной площадке медведя убивали и свежевали, а голову и шкуру спускали в дом через дымоход. После готовки начинался ужин: ели вареное медвежье мясо, которое вынимали из котла черпаком с изображением медведя и подавали в специальной деревянной посуде. Кости после еды собирали и отдавали хозяевам с каким-нибудь подарком. Перед окончанием праздника старейшины сидели целую ночь рядом с черепом медведя и разговаривали с ним.

Подписывайтесь на нас в Telegram, VK, Одноклассниках и Дзене

Важность медвежьего праздника в жизни нивхов нельзя переоценить. По образному выражению Штернберга Л.Я., медвежий праздник играл такую же роль в жизни этноса, какую в свое время играли Олимпийские игры в Древней Греции. В медвежьем празднике, как и в языке, отражены и традиционная духовность, и образ мышления нивхов.

В этой книге на основе нивхской культуры определены базовые ценности и представления, связанные с медвежьим праздником, а также показано как это событие нашло отражение в фольклорных текстах. Автор рассматривает атрибуты и ритуалы медвежьего праздника, которые сохраняют свое значение и после окончания самих ритуалов, входящих в систему праздника. Проводится проекция праздника за его временные пределы, своеобразный отпечаток на всю традиционную нивхскую культуру.

Медвежий праздник представляет собой полифункциональное явление, объединяющее элементы материальной и духовной культуры. В качестве первой выступает организация хозяйственной деятельности (на медвежьем празднике решались многие хозяйственные вопросы между родами) и гарантированное обеспечение людей медвежьим мясом. Также в ходе праздника создавались условия для совершенствования хозяйственно-бытовых навыков для девушек и морского охотничьего промысла для юношей. К духовной культуре можно отнести поддержание в сознании людей, и особенно подрастающих поколений, определенных нравственных представлений, поддержание внутренней социальной иерархии как доминирующей ценности, развитие песенных и музыкальных жанров.