Низвержение самодержавия праздник

12 марта в Советской России, а затем и в СССР до 1929 г. был праздничным днем и носил название «низвержение самодержавия». Его установили в память о Февральской революции 1917 г. и ее главном итоге – падении монархии в России.

Лента с надписью «Да здравствуетъ свободная Россiя. Вѣчная слава героям» П.М. Тэц, участника демонстраций в Петрограде в феврале-марте 1917 г.

1917 г. Россия. 

Февральская революция началась в Петрограде 8 марта (23 февраля по старому стилю) с массовых стачек рабочих и демонстраций населения, недовольного продовольственным снабжением и высокими ценами. В результате столкновений с полицией появились первые жертвы. Гибель людей вызвала возмущение солдат столичного гарнизона. 12 марта (27 февраля) на сторону восстания перешли армейские части, были образованы новые органы власти – Временный комитет Государственной Думы и Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Спустя три дня император Николай II отрекся от престола.

Знак «Волынецъ» М. Предко. Особый знак первой воинской части, перешедшей на сторону Февральской революции. Выдавался солдатам 53-го пехотного Волынского полка в память о событиях 27 февраля 1917 г.

1917 г. Россия.

Севастопольская городская газета «Крымский вестник» сообщила эти новости 17 марта (4 марта), газетный номер поглотил тогда почти месячный запас бумаги, его хранили как важную реликвию. Севастополь ликовал, он переживал весну свободы. Начались митинги – на Нахимовском проспекте и у флотских казарм, возле здания городской управы, где выступали командующий флотом Александр Васильевич Колчак и городской голова Александр Федорович Еранцев.

Митинг на Екатерининской площади в Севастополе

Март 1917 г. 

На следующий день в 11 часов вечера несколько сотен человек пришли на железнодорожный вокзал. Представители армии и флота произвели обыск в буфете 1 класса и извлекли из подвала и кладовой 675 бутылок вина и несколько ведер спирта. Все это выносилось на улицу и тут же разбивалось о мостовую (в годы Первой мировой войны в России действовал «сухой закон»). При этом нижние чины и население «вели себя так, как подобает гражданам Великой Родины, порядок всюду был образцовый и никак не нарушался».

Ю. В. Стогний

«Отречёмся от старого мира»

Дата 12 марта связана с Февральской революцией 1917 года – по старому календарю, который отставал от современного на 13 дней, революция началась в не в марте, а в феврале. Днём её начала считается 8 марта – Международный день работниц, который тогда, по иронии истории, в России выпадал на 23 февраля. В этот день работницы Петрограда вышли на улицы города под лозунгами «Хлеба!» и  «Долой войну!». А 12 марта (27 февраля по старому стилю) общегородская забастовка переросла в вооружённое восстание – солдаты Петроградского гарнизона перешли на сторону бастующих рабочих и взяли под свой контроль значительную часть столицы. В этот же день появились новые органы власти – Временный комитет Государственной Думы, чуть позже ставший Временным правительством, и Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Поэтому именно этот день, 12 марта, впоследствии стал праздноваться как День низвержения самодержавия – хотя формально царь Николай II отрёкся от престола только через три дня.

Февральская революция была, как мы знаем сейчас, только началом, за ней в том же 1917 году последовала Октябрьская. Всё случившееся, начиная с падения самодержавия и заканчивая приходом к власти большевиков, представляло собой единую цепь событий. Без Февраля не было бы Октября – для большевиков это было само собой разумеющимся. Поэтому, устанавливая новые государственные праздники, они отвели среди них особое место не только «своей», Октябрьской, революции, но и предшествовавшей ей Февральской.

То, что было ясным и очевидным для современников, нередко запутывают потомки. С началом «перестройки» стало популярны рассуждения о том, что прекрасный демократический Февраль дал России свободу, а потом тоталитарные большевики в Октябре её отняли и установили «новое самодержавие». Мол, если бы не «большевистский переворот», если бы развитие революции остановились на Феврале, то страна пошла бы по «цивилизованному», «европейскому» пути развития, не было бы гражданской войны и прочих неприятностей.

Против таких благих пожеланий задним числом есть очень простое возражение: нельзя быть немножко беременной. Из всемирной истории, в том числе из истории самых что ни на есть «цивилизованных» стран, известно, что любая революция, как стихийный процесс, имеет свои законы, и остановить её на стадии «умеренности и аккуратности» никогда не удавалось никаким самым талантливым политикам. Революцию делают огромные массы людей, и делают они её не потому, что любят проливать свою и чужую кровь, а потому, что их насущные потребности не находят себе удовлетворения при старом порядке.

Рабочие и солдаты (они же в большинстве своём – вчерашние крестьяне) свергли царя для того, чтобы прекратить ненужную им войну, разделить помещичью землю между крестьянами, сократить рабочий день на предприятиях до восьми часов. А Временное правительство, пришедшее к власти после Февраля, хотело оставить всё по-старому, только без царя, и не собиралось удовлетворять ни одного из этих требований. Уже в первые дни Февральской революции на одном из митингов оратор-рабочий возмущался, что новыми министрами стали не представители «того народа, кто свободу себе добывал», а князья да фабриканты: «Так вот для чего мы, товарищи, революцию делали… Вот освободились – и на тебе».

Это противоречие между народом и новой властью с первых дней революции было очевидным для наиболее проницательных наблюдателей. Более того, ещё в 1914 году, накануне Первой мировой войны, бывший царский министр П.Н. Дурново в записке на имя Николая II предупреждал о том, что главной движущей силой революции будут голодные «простолюдины», которые «исповедуют принципы бессознательного социализма». Их не накормишь одними только политическими свободами, они будут требовать социальных перемен – передачи земли крестьянам и фабрик рабочим. А либеральные партии, даже если и придут к власти на волне народного недовольства, не смогут надолго эту власть удержать, так как связаны с корыстными интересами «верхних слоёв» и чужды народу не меньше, чем старое чиновничество. Так что Октябрьская революция – это не случайность и не уклонение от «светлого пути» Февраля, а, наоборот, вполне закономерное его продолжение, которое можно было предвидеть задолго до самого Февраля.

С конца 1990-х – начала 2000-х годов либеральные идеи подрастеряли свою привлекательность, пинать Октябрь и одновременно возвеличивать Февраль стало уже не модно, и в ход пошла другая версия – зеркально противоположная. Дескать, это вовсе не стихийное народное движение свергло царя в Феврале, а верхушечный переворот или масонский заговор, осуществленный при содействии Запада с целью разрушения России – в общем, говоря современным языком, нечто вроде «майдана». Большевики к этой мерзости никакого отношения не имели, а, придя к власти, они стали «наводить порядок», «укреплять государство» и «собирать по кусочкам» распавшуюся империю.

Благодаря так называемой «популярной литературе» (а точнее сказать – макулатуре, которая занимает престижные полки в книжных магазинах) эта версия распространилась в последние годы очень широко – даже среди тех, кто вроде бы сочувствует «красным». Возможно, дело в том, что после «эпохи перемен», которая катком прошлась по судьбам многих людей в 1990-е годы, любое нарушение установленного порядка стало казаться немыслимым злом – а тогда, в 1917 году, нарушение порядка началось именно с Февраля. Но эта якобы «патриотическая» версия имеет не большее отношение к настоящей истории, чем либеральная.

Сперва пару слов о масонах. Если есть большое желание и богатая фантазия, то, конечно, за любой пакостью можно увидеть зловещую руку масонов или каких-нибудь рептилоидов. Ну а если серьёзно – некоторые министры Временного правительства действительно принадлежали к масонской ложе «Великий Восток народов России». Только вот настоящие масоны их «своими» не признавали, так как эта ложа была создана с многочисленными нарушениями правил и по факту представляла собой политический кружок для координации действий левых либералов и правых социалистов, а масонство использовалось лишь как внешняя форма. На эту тему есть хорошая книга историка А.Я. Авреха «Масоны и революция», где подробно разбираются и реальные факты, и домыслы о роли масонов накануне и во время событий Февраля 1917 года.

Что касается западных держав – вспомним, что в то время Англия и Франция были союзниками России в Первой мировой войне. Ослабление или, тем более, разрушение государства в России им было совсем не выгодно, так как подрывало боеспособность русской армии. Наоборот, им нужно было сильное государство, которое эффективно служило бы их целям, исправно поставляя пушечное мясо в лице русских мужиков на Восточный фронт – об этом достаточно ясно и откровенно пишет в своих дневниках французский посол Морис Палеолог. Царское правительство раздражало их не потому, что было слишком сильным или слишком независимым (как раз его экономическая зависимость от союзников и вынудила Россию вступить в войну), а, напротив, потому что было слишком слабым, неэффективным, неспособным преодолеть коррупцию и наладить нормальное снабжение армии.

Конечно, «западные партнёры» поддерживали контакты с либеральной оппозицией и приветствовали её приход к власти в Феврале, поскольку надеялись, что новое правительство, опирающееся на поддержку «общества», то есть имущих слоёв, сможет вести войну более эффективно, чем старое. Но вид революционного народа на улицах Петрограда, особенно под антивоенными лозунгами, того же французского посла, мягко говоря, совсем не радовал. «Нет, это совсем лишнее, этого мы никак не хотели!».

А вот какие чувства по отношению к тому же народу испытывал один из вождей парламентской оппозиции, монархист, националист и «патриот» Василий Шульгин: «Пулемётов – вот чего мне хотелось. Ибо я чувствовал, что только язык пулеметов доступен уличной толпе и что только он, свинец, может загнать обратно в его берлогу вырвавшегося на свободу страшного зверя… Увы – этот зверь был… его величество русский народ… То, чего мы так боялись, чего во что бы то ни стало хотели избежать, уже было фактом. Революция началась».

Эти, безусловно, искренние и показательные эмоции Шульгина относятся к тому самому дню 27 февраля (12 марта) 1917 года, когда тридцатитысячная толпа, подобно наводнению, заполнила Таврический дворец, где заседали депутаты Государственной думы. Собственно, именно перед лицом этой толпы они и решились, наконец, рискнуть и провозгласить себя властью. До этого всё выжидали – чья возьмёт, а тут стало ясно: если не поторопиться, то власть уплывёт к более радикальным силам, выдвинутым этой восставшей «серой массой». Нет, совсем не так они всё планировали. Вынудить царя отречься в пользу сына или брата и создать правительство из числа «людей, облечённых доверием общества» – примерно таков был сценарий нескольких заговоров, которые накануне Февраля действительно готовились в среде высшей аристократии, буржуазии и военных. Их целью было спасти монархию ценой отстранения бездарного и безвольного монарха, но никак не свергнуть её. И уж тем более их планы не предусматривали никакого участия народа.

В этом и состоит главное отличие Февральской революции от «цветной». «Цветная революция», или «майдан» – это не революция, а переворот, при котором само устройство общества остаётся неизменным; народ же привлекается к этому перевороту в качестве массовки, при помощи которой на смену одним паразитам приходят другие, как правило, ещё более жадные и ещё более зависимые от «западных партнёров». В феврале 1917 года планы переворота были, но стихийное народное движение спутало заговорщикам все карты. Они не были готовы к ситуации, когда власть, говоря современным языком, «слилась», а народ внезапно стал активным действующим лицом, да ещё и вооружённым.

Чтобы подладиться под массовые настроения, они были вынуждены отказаться от сохранения монархии и вообще изображать из себя революционеров. Те самые князья да фабриканты, занявшие министерские посты, объявили новым гимном страны «Рабочую Марсельезу» – песню, полную классовой ненависти к ним и им подобным. «Отречёмся от старого мира, отряхнём его прах с наших ног!» – так начиналась эта песня, мелодия которой досталась России «в наследство» от Великой Французской революции, а текст был написан русским революционером П.Л. Лавровым в 1875 году.

Солидные господа из Временного правительства, конечно, мысленно скрежетали зубами. Отрекаться от старого мира, где им было так хорошо и уютно, они вовсе не хотели – разве что сделать его ещё немного более уютным для себя. Но история пошла вперёд вне зависимости от их желаний.

Всех деятелей парламентской оппозиции, от умеренных правых до умеренных левых, объединял между собой «страх перед улицей», по выражению упоминавшегося уже Шульгина. Большевики же оказались единственными, кто с самого начала наиболее чутко прислушивался к нуждам и потребностям этой самой улицы. И именно большевики сыграли немаловажную роль в важнейших событиях февральских дней – в организации массовых демонстраций, забастовок, переходе солдат на сторону народа. Об этом можно прочитать, например, в подробных воспоминаниях одного из тогдашних руководителей петроградских большевиков Александра Шляпникова. Разумеется, своё участие в свержении самодержавия они никак не считали чем-то постыдным, а, напротив, гордились этим.

И почему бы не гордиться тем, что был ликвидирован позорный порядок, когда один человек всерьёз считал себя «хозяином земли Русской» только на основании того, что по рождению он принадлежал к династии Романовых, а точнее даже, к династии Гольштейн-Готторп? В «цивилизованной» Франции до сих пор каждый год весело и шумно празднуют 14 июля – день взятия Бастилии, даром что, по мнению знающих людей, и в той революции без масонов не обошлось 🙂 Так что и наше 12 марта – вполне достойный и поучительный праздник.

«Коммунары не будут рабами»

Второй мартовский праздник, о котором пойдёт речь, связан опять-таки с Францией. В этой стране после свержения монархии в 1870 году тоже было своё Временное правительство. 18 марта 1871 года оно попыталось отобрать пушки у Национальной гвардии, которая была создана жителями Парижа как ополчение для защиты столицы от оккупации её прусскими войсками (в то время Франция потерпела поражение в войне с Пруссией). Парижане, подозревая правительство в измене, возмутились, подняли восстание и провозгласили новую власть – Парижскую Коммуну.

Коммуна представляла собой новый тип правительства – все чиновники избирались жителями города и ими же могли быть отозваны в любой момент, не имели никаких привилегий по сравнению с обычными гражданами, одновременно и разрабатывали законы, и отвечали за их исполнение. Большинство деятелей Коммуны считали себя социалистами, причём не всегда представители разных левых партий находили общий язык между собой. Их практические шаги были прогрессивными, но не такими уж радикальными:  Коммуна передала пустующие фабрики, хозяева которых бежали из Парижа, в распоряжение работников, разрешила должникам забрать недорогие вещи, сданные в ломбард, сделала школьное образование бесплатным для всех детей.

Обо всём этом ведущие европейские газеты писали с возмущением – дескать, гнусная чернь устроила в Париже очаг анархии. Правительство Франции подавило восстание в своей столице совместно с прусскими войсками. Около 30 тысяч коммунаров были убиты во время «кровавой недели» в мае 1871 года, уцелевших ждали каторги и тюрьмы.

В общей сложности Парижская Коммуна просуществовала 72 дня. Её короткая история оказала огромное влияние на весь мир. Она превратилась в символ «штурма неба», по выражению Маркса – неравной, обречённой на поражение, но героической борьбы за лучшее общество. После расправы над Коммуной один из её бойцов, Эжен Потье, скрываясь в подполье, написал текст песни «Интернационал», которая приобрела всемирную известность как международный социалистический гимн и после Октябрьской революции стала также гимном нашей страны. Большевики считали парижских коммунаров своими ближайшими историческими предшественниками, а Советскую Республику в России рассматривали как продолжение дела, начатого Парижской Коммуной.

Именно поэтому в советском календаре появилась дата 18 марта – День Парижской Коммуны. Именем Коммуны были названы фабрики и заводы, морские корабли, населённые пункты, дома культуры, парки, площади и улицы городов. На такой улице родился и автор этой статьи. Даже в Париже нет улицы Парижской Коммуны, а в Самаре есть 🙂 И это только на первый взгляд может показаться смешным поводом для местечковой гордости. Советский Союз был не просто Россией с прибавлением четырнадцати других республик – он задумывался как новая цивилизация, не ограниченная национальными рамками, и отчасти так оно и было. Поэтому, например, шотландский поэт-бунтарь Роберт Бёрнс получил у нас широкое признание раньше, чем у себя на родине, в Великобритании. Поэтому же и улицы в советских городах носили имена революционеров всех времён и народов, от Спартака до Клары Цеткин.

Начиная социалистическую революцию, большевики стремились учесть и положительный, и отрицательный опыт Парижской Коммуны как первого в мировой истории «правительства рабочего класса», по определению Маркса. Если в 1871 году это правительство возникло и действовало на территории одного города, то в 1917 – на территории целой страны, причём занимавшей одну шестую часть земного шара и, тем не менее, всего лишь одной, причём не самой экономически развитой. Одинокая, изолированная Парижская Коммуна не смогла удержаться без поддержки остальной Франции – сможет ли Россия удержаться без поддержки остального мира? Этот вопрос особенно остро стоял в период гражданской войны, когда территория, контролируемая большевиками, временами сжималась до нескольких центральных губерний.

Именно поэтому в первые годы Советской власти ощущение преемственности с Парижской Коммуной было таким сильным у всех, кто ассоциировал себя с новой властью. «Коммуне не быть покорённой!» – провозглашал Владимир Маяковский в знаменитом стихотворении «Левый марш». А одна из наиболее популярных песен тех лет на стихи Василия Князева так и называлась «Песня Коммуны»: «Нас не сломит нужда, не согнёт нас беда… Коммунары не будут рабами!».

Тогда всё-таки удержались. В том числе и потому, что сумели извлечь некоторые уроки из ошибок Парижской Коммуны. Первый: нельзя одновременно вести войну «на два фронта», необходимо использовать разногласия между врагами в своих интересах, временно «замирившись» с одним из них, но сохраняя бдительность и не забывая о его вражеской сущности. Так поступил Ленин в ситуации с Брестским миром: Советская Россия «откупилась» частью своих территорий от немецко-австрийской группы хищников, и, пока те дрались с англо-американо-французскими хищниками, выиграла время для создания Красной Армии. После поражения Германии и Австрии утраченные территории были возвращены, а когда Англия, Франция и США попытались задавить большевиков военной силой, сделать это было уже невозможно.

Второй урок касался внутренней политики. Парижская Коммуна погибла во многом из-за того, что французское крестьянство осталось к ней равнодушным. В России доля крестьян среди населения была ещё выше, чем во Франции, поэтому поддержка крестьянства оказывалась решающим условием победы революции. Одним из самых первых документов Советской власти стал Декрет о земле, составленный на основе предложений самих крестьян. Таким образом, крестьяне осуществили свою вековую мечту – разделить «по справедливости» между собой помещичью землю – благодаря большевикам, хотя эта идея противоречила первоначальной большевистской программе. И в самые напряжённые моменты первых лет советской истории, от споров вокруг Брестского мира до перехода к нэпу, руководство партии большевиков, принимая решения, исходило, в первую очередь, из интересов и позиции крестьянства, а не из теоретических соображений. Хотя крестьяне нередко проявляли недовольство большевиками, вплоть до вооружённых восстаний, в конечном счёте, для них красные оказались более приемлемой силой, чем белые, и именно это решило исход Гражданской войны.

Но самое главное, что было важным для большевиков в Парижской Коммуне – это принципы, на основе которых должна была быть устроена новая власть, власть трудящегося класса. Эти принципы, как и сама Коммуна, были придуманы народом, а не какой-либо политической партией. Собственно, и термин «Коммуна» с очень далёких, ещё средневековых времён, означал в Европе «городское самоуправление». И если в дословном переводе на русский «коммуна» означает «община», то наиболее близкий по смыслу русский перевод этого термина был «найден» в 1905 году рабочими Иваново-Вознесенска, создавшими первый Совет рабочих депутатов. На основании практики работы Советов Ленин и сформулировал принципы нового государства в работе «Государство и революция». Все должностные лица должны быть выборными и сменяемыми в любое время, получать заработную плату не выше среднего заработка рабочего, а в перспективе их обязанности должны были поочерёдно исполнять все жители страны. Если говорить короче и поэтичнее, то «коммуна – это место, где исчезнут чиновники» (Маяковский).

Однако провести в жизнь эти принципы оказалось намного сложнее, чем их провозгласить. Первое «отступление от принципов Парижской Коммуны», по признанию Ленина, произошло уже в 1918 году, когда были установлены более высокие заработки для ведущих специалистов. При всеобщей бедности, разрухе, неграмотности большинства населения приходилось «подкармливать» управленцев, поэтому в их ряды устремились и те, кто хотел хапнуть, урвать, возвыситься над другими. А обстановка гражданской войны, когда большинство вопросов решалось приказами, никак не способствовала «выборности и сменяемости всех должностных лиц».

В последних своих предсмертных работах, так называемом «завещании», Ленин пришёл к выводу, что тот государственный аппарат, который сложился за пять послереволюционных лет, только по форме новый, а по существу целиком перенят от старого общества и поэтому «ровно никуда не годится». Необходимо его радикально переделать, привлекая рабочих и крестьян к управлению, в том числе к контролю над самыми высшими партийными чиновниками. Эту задачу, наряду с подъёмом экономического и культурного уровня страны, Ленин считал самой главной. Но именно эту задачу его преемники «спустили на тормозах» – контроля снизу им не сильно хотелось, они уже привыкли считать самих себя выразителями воли пролетариата.

В результате Советское государство всё дальше и дальше отходило от образа Парижской Коммуны. Вместо сокращения неравенства между работниками и управляющими оно, напротив, усиливалось. Это была «мина замедленного действия», заложенная под все экономические и культурные успехи, которые действительно были достигнуты в СССР. Потому что с течением временем наиболее «продвинутая» часть управленцев захотела стать полноценными собственниками, то есть вернуться к капитализму – что и произошло на рубеже 1980-х и 1990-х годов.

Можно, конечно, отсюда сделать вывод, что идея Коммуны – это утопия, потому она и провалилась. Именно такую мысль внушают нам те, кто заинтересован в сохранении неравенства, угнетения, несправедливости на веки вечные. А можно посмотреть и с другой стороны: отказ от этой идеи неизбежно приводит к возвращению всей старой мерзости. Любые прогрессивные достижения оказываются непрочными и обратимыми, если у народа нет механизмов контроля над своими представителями, если не ставится цель, чтобы управление общими делами было действительно общим делом всех.

Конечно, брать на себя ответственность нелегко, гораздо проще переложить её на «профессионалов», но к чему приводит господство «профессионалов», мы наглядно видим и чувствуем на своей шкуре. И ещё более наглядно это видно в случаях войны или нестабильности – достаточно посмотреть хотя бы недавнюю историю восстания на Донбассе. Очевидно, мир подошёл к той черте, когда сохранение прежнего порядка вещей обходится слишком дорогой ценой для человечества, и людям волей-неволей придётся обратиться к «утопическим» идеям вроде Парижской Коммуны. Поэтому день 18 марта – не только память о прошлом, но и подсказка для будущего.

Михаил Волчков

В нашей стране существует множество праздников, некоторые из них государственные, другие личные. Сегодня мы хотели бы рассказать, как менялись государственные праздники в прошлом веке, какие праздники больше не отмечаются, а какие дошли до наших дней.

Религиозные праздники.
Состав праздников стали активно менять после революции. Например, религиозные праздники перестали быть государственными, их состав изрядно сократился до основных: Рождество, Крещение, Благовещение, Пасха, Успение, Вознесение, Преображение, Троица и Духов день. До 1929 года они считались особыми днями отдыха, были нерабочими, но при этом не оплачивались. Более того, государство перешло с юлианского на григорианский календарь, а церковь нет, поэтому нерабочие дни не совпадали с религиозными праздниками. То есть люди отдыхали 25−26 декабря, а отмечали Рождество в рабочий день 7 января.

День памяти Ленина.
Помимо избавления от старых праздников, добавились и некоторые советские праздники. Например, в связи со смертью Ленина 21 января, был объявлен День памяти Ленина, который совместился с годовщиной первой революции 1905 года. Все это отмечалось 22 января и праздник этот просуществовал целых 30 лет, но был отменен в 1951 году без объяснения причин.

Низвержение самодержавия.
Этот праздник был посвящен годовщине начала Февральской революции и отмечался 12 марта, начиная с 1918 года. А спустя 9 лет день объявили обычным рабочим днем. Видимо, Сталин посчитал, что неправильно пролетариату радоваться буржуазным праздникам.

День Парижской Коммуны.
Вообще-то, эта коммуна не имела ни малейшего отношения ни к России, ни к её истории и просуществовала всего 72 дня. Французам она запомнилась лишь тем, что коммунары устроили террор в захваченном ими районе Парижа. Однако Ленина коммуна очень восхищала в качестве примера диктатуры пролетариата. В СССР был возведён целый культ, в её честь назывались корабли, школы, заводы и улицы, выходили сотни книг по её истории. Государственный праздник просуществовал с 1918 по 1929 год.

Годовщина Октябрьской революции.
Октябрьский праздник из-за перехода на григорианский календарь переместился на 7 ноября и был главным советским праздником. С 1918 года в этот день проводились демонстрации трудящихся и военные парады. Более того, в 1927 году посчитали, что недостаточно одного праздничного дня для этой памятной даты, поэтому отмечать стали еще и 8 ноября. Праздник этот существовал с первого и до последнего дня существования советский власти (за исключением Гражданской и Великой Отечественной войны).

Никаких выходных!
В 1929 году, после НЭП, страну ждали существенные изменения, в том числе и в календаре. Почти все праздники были отменены и стали простыми рабочими днями. Больше не праздновались не только религиозные праздники, но даже Новый год, который был объявлен буржуазным праздником, по поводу чего в прессе даже была проведена антиновогодняя кампания. В году было лишь 5 нерабочих дней — День памяти Ленина, Первомай (два дня) и День Революции (два дня). Представьте себе, всего три праздника!

День Конституции.
В 1936 году добавился еще один праздничный нерабочий день: 5 декабря стали отмечать День Конституции, который просуществовал целых 40 лет, пока не приняли новую конституцию в 1977 году. Тогда был назначен новый праздничный день — 7 октября, который сохранялся до распада СССР. На смену ему уже в России пришло 12 декабря, который был нерабочим днем до 2005 года.

9 мая и 3 сентября.
И речь здесь, конечно, не о Шуфутинском. После войны появилось сразу два праздника: 9 мая — День Победы и 3 сентября — День Победы над Японией — день, когда закончилась советско-японская и вместе с ней Вторая мировая война. Однако просуществовали праздники совсем недолго. Уже в 1947 году они стали простыми рабочими днями, из-за чего 3 сентября канул в лету, а 9 мая многие все-таки продолжали неформально праздновать.

Сохранившиеся праздники.
В 1947 году был восстановлен Новый год. Кроме него из дореволюционных праздников сохранилось также Рождество. Причем последнее — единственный религиозный праздник, считающийся нерабочим днем. При Брежневе календарь государственных праздников снова менялся и приобрел знакомые нам черты. Нерабочим днем стало считаться 8 марта, снова стали праздновать День Победы с парадами и возложением цветов. Кроме этих праздников, до наших дней дожили также советские 23 февраля и 1 мая.

3 сентября 1945 года в СССР появился новый государственный праздник — День Победы над Японией. Правда, выходным днём он побыл совсем недолго, уже в 1947 году он стал рабочим, а со временем окончательно забылся как праздник. В настоящее время мало кто знает и помнит о том, что когда-то 3 сентября планировалось отмечать. И это не единственный случай в богатом на изменения календаре праздников ХХ века. 

В России до революции отдыхали много (правда, надо учесть, что рабочая неделя была шестидневной), а большая часть праздников имела религиозную направленность. Практически все значимые религиозные праздники были нерабочими днями или, как они тогда назывались, неприсутственными. 

Дополнительные праздники были связаны с царствующей семьёй. День рождения, а также день тезоименитства (день именин) императора, императрицы и вдовствующей императрицы (т.е. матери действующего императора и супруги прежнего, если она была жива) в обязательном порядке были нерабочими. С рождением наследника престола появилось два новых праздника – день его рождения и тезоименитства. Также отдельными праздниками были восшествие на престол и коронование императора. Таким образом, только благодаря императорской семье в дореволюционной России насчитывалось 10 нерабочих дней. 

Новогодних каникул в их современном виде в Российской империи не было, Рождество праздновали три дня в декабре, а в январе были нерабочими лишь два дня – первый день нового года и Крещение. Зато весенние праздники были даже длиннее, чем современные. Два дня Страстной седмицы и шестидневный отдых на Пасху — это уже больше, чем сейчас. А ведь помимо этих праздников на апрель и май ещё приходились тезоименитство императрицы, день рождения императора и императрицы, его коронование, бонусом шли двухдневное празднование дня святой Троицы, день Николая Чудотворца и Вознесение Господне. В целом только на апрель и май приходилось столько праздников, что четверть этого времени была нерабочей, и это не считая воскресений, которые всегда и при любых обстоятельствах были выходным днём, поскольку никаких переносов календарей тогда не практиковалось. 

Относительно урожайными на праздники были август и октябрь (по четыре неприсутственных дня). В общей сложности, учитывая религиозные праздники, дни почитания святых и праздники, связанные с императорской семьей, в год получалось чуть более 40 нерабочих дней. Представители других религиозных конфессий в местах своего компактного проживания могли заменять христианские религиозные праздники на священные дни, принятые в их вере. Государственные праздники, связанные с императорской семьёй, были едины для всех. 

Нерабочими праздничные дни были только для служащих и рабочих. Что касается крестьян, то их рабочее время вообще не регламентировалось и планировалось ими самостоятельно. При Временном правительстве исчезли 10 праздничных «царских дней», а в остальном всё осталось без изменений. 

В первое десятилетие после революции состав праздников значительно изменился. Поскольку большевики считали религию «опиумом для народа», религиозные праздники перестали быть государственными, официально они именовались особыми днями отдыха. Тем не менее до 1929 года они не отменялись и считались нерабочими днями. Правда, число их значительно сократилось, отмечались только самые главные праздники: Рождество, Крещение, Благовещение, Пасха, Успение, Вознесение, Преображение, Троица, Духов день. При этом продолжительность Пасхальной недели сократилась до трёх дней, а позднее до двух. 

Все сохранившиеся религиозные праздники не были рабочими днями, но и не оплачивались, тогда как дни государственных праздников оплачивались, даже с учётом того, что никто не работал. Ещё более парадоксальная ситуация сложилась из-за того, что государство перешло с юлианского на григорианский календарь, а церковь не сделала этого. В итоге нерабочие дни в некоторых случаях не совпадали с религиозными праздниками. Например, нерабочими днями были 25 и 26 декабря, а Рождество в связи с переносом календаря праздновалось теперь 7 января, который был рабочим днём. 

Новые времена принесли новые праздники, многие из которых теперь основательно позабыты. Например, мало кто помнит, что 22 января отмечалась годовщина первой революции 1905 года, которая была совмещена с Днём памяти Ленина, который умер 21-го числа. Этот праздник продержался достаточно долго, почти 30 лет, и был отменён только в 1951 году. По какой причине этот праздник покинул государственный календарь, никто не объяснил. Вряд ли День памяти Ленина противоречил государственной идеологии. 

12 марта стал отмечаться праздник под названием Низвержение самодержавия. Он был приурочен к годовщине начала Февральской революции. Этот праздник в честь «буржуазной революции», как тогда говорили, был установлен в 1918 году и просуществовал недолго. В 1929 году этот день стал обычным рабочим днём. Видимо, Сталин посчитал, что неправильно пролетариату радоваться буржуазным праздникам, и отменил его по идеологическим мотивам. 

Ещё один необычный праздник, в настоящее время прочно забытый, отмечался 18 марта. Это был день Парижской коммуны. Вообще-то, эта коммуна не имела ни малейшего отношения ни к России, ни к её истории и просуществовала всего 72 дня в 70-е годы позапрошлого века, запомнившись французам лишь тем, что коммунары устроили террор в захваченном ими районе Парижа и разрушили Вандомскую колонну как «символ варварства и милитаризма». 

Однако лично Ленин Парижскую коммуну считал первым в истории примером диктатуры пролетариата, восхищался ею и часто сверял свои действия и поступки с коммунарами. По этой причине вокруг Парижской коммуны в СССР был возведён целый культ, в её честь назывались корабли, школы, заводы и улицы, многотысячными тиражами выходили сотни книг по её истории и т.д. Первый день существования коммуны стал государственным праздником в РСФСР в 1918 году и просуществовал до 1929 года. С началом индустриализации количество нерабочих дней было резко сокращено, и Сталин, вероятно, посчитал, что нет смысла отдыхать целый день в честь такого события.

В 1918 году появился и праздник в честь годовщины Октябрьской революции, правда, из-за перехода с юлианского календаря на григорианский он переместился на ноябрь. День пролетарской революции отмечался 7 ноября и был главным советским праздником. В этот день в обязательном порядке проводились демонстрации трудящихся и военные парады на главных площадях городов страны. 

В 1927 году советская власть решила, что праздник столь важен и значим, что его недостаточно праздновать только один день, поэтому праздничным стал и день 8 ноября. Военные парады в этот день проводились с первого и до предпоследнего года существования советской власти, за исключением перерыва на Гражданскую войну и Великую Отечественную (парадов не было с 1941-го по 1944-й). В последние месяцы существования СССР в 1991 году парада также не было, поскольку КПСС формально находилась под запретом, а общесоюзной власти уже практически не было. 

Тем не менее по инерции он продолжал оставаться праздничным и нерабочим днём и в постсоветской России, правда, 8 ноября уже был рабочим днём. В середине 90-х праздник был переименован и стал называться Днём согласия и примирения, правда, смысл этого праздника оставался не совсем понятным. О каком согласии и примирении могла идти речь, если праздновалась годовщина насильственного и вооружённого захвата власти? Что может быть дальше от согласия и примирения, чем это? 

Праздник дожил до 2004 года, когда 7 ноября стал простым рабочим днём, а ему на смену пришёл День народного единства 4 ноября. Хотя день Октябрьской революции и является исчезнувшим праздником, его нельзя назвать забытым. Многие приверженцы коммунистических идей до сих пор сохраняют верность традициям и устраивают различные мероприятия в этот день. 

В 1929 году советскую страну ждали огромные изменения. В 20-е годы она ещё частично жила по инерции с прежним десятилетием. НЭП разрешал частный бизнес в определённых пределах, всё ещё праздновались главные религиозные праздники. Но к концу десятилетия НЭП был свёрнут, началась индустриализация, коллективизация, и всё это вызвало значительные изменения во всех сферах жизни, в том числе и в календаре. 

Почти все праздники были отменены и стали простыми рабочими днями. Больше не праздновались не только религиозные праздники, но даже Новый год, который был объявлен буржуазным праздником, по поводу чего в прессе даже была проведена антиновогодняя кампания. Он имел все шансы стать исчезнувшим и позабытым праздником, но через несколько лет его решили вернуть, фактически подменив им Рождество. Если в дореволюционные времена главным праздником было Рождество, то теперь его заменил Новый год с новым персонажем — Дедом Морозом. Частично внешняя форма старого праздника была сохранена (елки, подарки и т.д.), но содержание и смысл праздника изменились с религиозных на светские. 

За весь год было лишь 5 нерабочих дней – День памяти Ленина, Первомай (два дня) и День Революции (два дня). Все остальные дни были рабочими. 

В 1936 году к ним добавился ещё один праздничный нерабочий день, ныне уже давно забытый. В честь принятия новой Конституции СССР в 1936 году 5 декабря стали праздновать как День Конституции. День сталинской Конституции просуществовал более 40 лет и перестал быть праздничным и нерабочим только после принятия новой Конституции в 1977 году. 

В это десятилетие советским людям было не до праздников, поскольку шла война. Тем не менее в послевоенное время появилось сразу два новых праздника, не считая восстановленного в 1947 году Нового года. 

В 1945 году было решено праздновать 9 Мая как День Победы, а 3 сентября, когда закончилась советско-японская война и вместе с ней Вторая мировая война, – Днём Победы над Японией. 

Однако просуществовали праздники совсем недолго. Уже в 1947 году они стали простыми рабочими днями. До сих пор нет однозначного ответа на вопрос, что именно побудило Сталина отменить совсем недавно появившиеся по его личной инициативе праздники. На этот счёт существуют различные мнения. Кто-то считает, что Сталин опасался фронтовиков – сплочённых и суровых мужчин, повидавших жизнь и научившихся отстаивать свою правду с оружием в руках. Другие полагают, что Сталин не желал возвышения армии, опасаясь, что праздник будет способствовать её популярности и популярности самых видных военачальников, что станет угрозой для него лично. Так или иначе, подлинные причины столь резкого отказа от совсем недавно учреждённых праздников навсегда остались покрыты завесой тайны. 

После отмены праздника День победы над Японией канул в Лету. Про него больше никто не вспоминал и не праздновал. Правда, с 9 Мая подобной ситуации всё же не случилось. Если советско-японская война была лишь месячным эпизодом, который мало кто заметил, то Великую Отечественную не заметить было нельзя. 

Поэтому, несмотря на отказ от официального празднования и объявления 9 Мая рабочим днём, его всё равно праздновали неформально, а в самых крупных советских городах иногда устраивали салюты в честь Победы. 

Незадолго до смерти Сталина был отменён нерабочий день в память о Ленине. Такой календарь праздников сохранялся полтора десятилетия и изменился только при Леониде Брежневе, когда он приобрёл знакомые нам сейчас черты. В частности, нерабочим днём стало 8 Марта. Вновь начал праздноваться День Победы, именно в те времена были заложены традиции современного празднования – с военными парадами, возложением венков и демонстрациями. 

В 1970-е годы появился последний праздник, который можно назвать исчезнувшим и забытым. После принятия новой советской Конституции новым нерабочим днём вместо 5 декабря стало 7 октября. Этот праздник сохранился до распада Советского Союза. В России ему на смену пришёл День Конституции 12 декабря, который более десяти лет был нерабочим днём, однако с 2005 года таким не является. Тем не менее День Конституции РФ нельзя назвать исчезнувшим, поскольку в этот день по-прежнему проводятся различные государственные мероприятия. 

Таким образом, из всех дореволюционных праздников до нашего времени сохранились только два — Новый год и Рождество. При этом Новый год имеет 20-летний перерыв в праздновании, а Рождество и вовсе 63-летний (с 1929-го по 1992 год). Кроме того, Рождество является единственным из многочисленных религиозных праздников, который сейчас является нерабочим днём. Остальные праздники либо исчезли по политическим причинам (падение монархии и отсутствующие в связи с этим «императорские дни»), либо сохранились как религиозные, но их празднование – личное дело каждого.

Два старейших советских праздника, появившихся ещё в 20-е годы и доживших до наших дней, – 1 Мая и 23 Февраля — в настоящее время существенно отличаются от оригинала по своему смыслу. 1 Мая больше не день солидарности интернационального пролетариата, а майские каникулы по своей сути и скорее является наследником дореволюционной Пасхальной недели, чем советских маёвок. А 23 Февраля уже не День армии и не столько День защитника Отечества, сколько праздник всех мужчин вообще.

Забытые праздники

3 сентября 1945 года в СССР появился новый государственный праздник — День Победы над Японией. Правда, выходным днём он побыл совсем недолго, уже в 1947 году он стал рабочим, а со временем окончательно забылся как праздник. В настоящее время мало кто знает и помнит о том, что когда-то 3 сентября планировалось отмечать. И это не единственный случай в богатом на изменения календаре праздников ХХ века.

А вы знаете, какие нерабочие праздничные дни официально отмечались в СССР, например, в 1929 году?

Лично я был удивлен!

Да.., так вот и чередовались: Духов день — Конституция — Преображение — Революция..

———————————————————————
© 2015 Станислав Серапинас (Sagittario)
———————————————————————

Из восемнадцати праздничных нерабочих дней в 1929 году лишь восемь относились к новым революционным, а из оставшихся десяти девять (за вычетом нейтрального Нового года) были религиозными православными. Тут, кстати, следует заметить, что Пасха, Троица и День конституции (о нем подробнее чуть позже) и так приходились всегда на воскресенье, так что фактически нерабочих дней оставалось пятнадцать.

Но, если приглядеться, можно заметить и еще кое-какие особенности..

Например, некоторые религиозные праздники отмечались по григорианскому уже календарю, другие же — по юлианскому. Т.е. по новому календарю отмечались праздники неподвижные (всегда приходящиеся на одно и то же число месяца — Преображение, Рождество), тогда как Пасха и остальные связанные с ней праздники переходящие или подвижные (тут это Вознесение, Троица, Духов день) продолжали исчисляться и, соответственно, справляться по-старому.
К тому же, странно как-то было видеть День конституции в июле, тогда как принята она была, вроде бы, в январе 1924 года…

Когда же стал сравнивать с календарями за предыдущие годы (из адресно-справочных книг «Вся Москва» за соответствующий год) — вопросов и еще прибавилось.

Так в 1925 году всех праздников было вроде бы тоже восемнадцать, но наборчик их был несколько иным:

Поскольку Первомай и 7 ноября отмечались тогда по одному еще только нерабочему дню, то всех «революционных праздников» набралось в 1925 году лишь семь (это даже при включении в их число Нового года!!:). «Особых же дней отдыха» (иными словами, основных праздников православного календаря) значилось аж одиннадцать. Но даже при таком их количественном преобладании отсутствовал почему-то День Святой Троицы, отмеченный в календаре на 1929 год, но зато «богаче» этот табель был на Крещение, Благовещение и Успение..
Правда, как видим, МГСПС (Московский городской совет профессиональных союзов) такое положение дел не стерпел и конкретно в Московской губернии Крещение с Благовещением было заменено «второмаем» и «восьмоноябрем»!:)..

В следующем же 1926 году Крещение с Благовещением и вовсе были проигнорированы безо всяческой «революционной» компенсации:

К тому же, из трехдневного празднования Пасхи была «изъята» Страстная суббота, так как она приходилась в том году на Первое мая, и осталось всех праздников в 1926 году пятнадцать. А с учетом постоянной «воскресенности» Пасхи и Конституции, да попаданий, как на грех, на воскресные дни 7 ноября и 26 декабря, был этот год совсем малопраздничным — всего одиннадцать дополнительных выходных дней.
Это еще хорошо, что «вместо» Троицы все еще праздновалось Успение, а то бы все свелось и вовсе к десяти гуляльным дням..

В 1927 году вдруг вновь вспомнили про Благовещение:

… но забыли про День конституции?!:) Всех праздников стало шестнадцать, реальных же дополнительных выходных было в 1927 году тринадцать.

В 1928 году значилось всего пятнадцать праздничных дней и дней отдыха (но одиннадцать реальных выходных):

Пропало вновь Благовещение, исчезло и Успение, про Конституцию так и не вспомнили, зато День пролетарской революции стал двудневием!..

Можно только догадываться, какая путаница творилась в головах бедных поселян Россеи в то время..

И это мы рассмотрели только один регион, московский… В других была своя картина.

Вот, например, табель-календарь на 1929 год, выпущенный в качестве бесплатного приложения к ленинградскому областному журналу «Красная деревня»:

Сравним по праздникам с вышеприведенным календарем за тот же год из справочника «Вся Москва»:

Т.е. ленинградский регион по сравнению с московским имел в 1929 году на три праздничных дня меньше. Правда, два из них (Троица и Конституция) все равно приходились на воскресенье, но, тем не менее.. И если осторожный подход к празднованию религиозных праздников в атеистической стране еще можно понять (растерянность и неопределенность проступают даже в фразе: «Кроме того, днями отдыха намеч. след. дни..»), то неразбериха с празднованием Дня конституции вообще труднообъяснима..

Ну, что ж, давайте разбираться..

Одним из первых декретов только-только созданного Совета Народных Комиссаров, в качестве временного «рабочего и крестьянского правительства» заменившего свергнутое в ночь с 25 на 26 октября (7-8 ноября) 1917 г. Временное правительство Керенского, был декрет «О восьмичасовом рабочем дне». Принят он был уже 29 октября (11 ноября) 1917 года..

Статья десятая Декрета гласила (пояснений с названиями праздников в квадратных скобках там не было):

10. В расписание праздников, в кои не полагается работать, включаются обязательно все воскресные и следующие праздничные дни:
1 Января [Новый год], 6 Января [Крещение Господне], 27 Февраля [Низвержение самодержавия], 25 Марта [Благовещение Пресвятой Богородицы], 1 Мая [День Интернационала], 15 Августа [Успение Пресвятой Богородицы], 14 Сентября [Воздвижение Креста Господня], 25 и 26 Декабря [Рождество Христово], пятница и суббота Страстной недели, понедельник и вторник Пасхальной недели, день Вознесения Господня и второй день праздника Сошествия Св. Духа.

Декрет, прямо скажем, странноватый (не говоря уже о вывернутой логике изложения), так как для не-христиан, согласно примечаниям 1 и 2, обязательными для празднования становились отчего-то Благовещение, первый день Рождества, второй день праздника Сошествия Св. Духа, а также пятница Страстной недели и вторник Пасхальной недели!?

Всего же праздничных дней по свежеиспеченному декрету набиралось пятнадцать, что относительно календаря России царской уменьшало их количество… на треть! Ибо по установлению закона от 2 июня 1897 года «О продолжительности и распределении рабочего времени в заведениях фабрично-заводской и горной промышленности» дней неприсутственных (как они тогда именовались) было аж сорок пять (не поленился посчитать:)

Все даты в декрете Совнаркома давались, разумеется, по юлианскому исчислению, поскольку и вся страна еще по нему жила.. Но недолго. Уже 24 января (6 февраля) 1918 года на заседании СНК был принят декрет «О введении в Российской республике западноевропейского календаря»:

В целях установления в России одинакового почти со всеми культурными народами исчисления времени Совет Народных Комиссаров постановляет ввести по истечении января месяца сего года в гражданский обиход новый календарь. В силу этого:
1) Первый день после 31 января сего года считать не 1-м февраля, а 14 февраля, второй день — считать 15-м и т. д.

Томский календарик григорианский новый.. Церковь продолжала жить по юлианскому, соответственно и праздники ее даны по старому:

И панорама Томска того же времени.., для колориту)

Следующая регламентация праздненств в новой России была осуществлена 2 декабря 1918 года, когда были приняты правила СНК «О еженедельном отдыхе и праздничных днях», что закрепилось затем в «Кодексе законов о труде», принятом 10 декабря 1918 г.
В приложении к статье 104 раздела «О рабочем времени» там, в частности, говорилось:

7. Производство работы воспрещается в следующие праздничные дни, посвященные воспоминаниям об исторических и общественных событиях:

Вот те на! Нереволюционные празднички-то не оплачивались!

Судя по красным датам в этом календаре печатался он еще до декабря 1918, так как нет там ни дня 9 января, ни дня Парижской Коммуны.. Но есть зато уже 7 ноября — день Пролетарской Революции, отмечание которого было регламентировано специальным постановлением ВЦИК 18 сентября 1918 года «О дне празднования годовщины Великой Октябрьской социалистической революции».
Календарь григорианский, но православные праздники даны все в параллельном юлианском существовании (ну, как и сейчас, с отставанием в 13 дней). Набор их полностью соответствует вышеизложенному декрету от 29 октября (11 ноября) 1917 года: Крещение, Благовещение, пятница и суббота Страстной недели, Пасха, Вознесение, Сошествие Св. Духа, Успение, Воздвижение Креста, Рождество. Да и количество их не превышает десяти, как и требовал КЗоТ.

На 1920 год календарик не нашел, но в 1921 году примерно все было то же самое:

Жаль в следующем мелко и плохо видно, а то внизу явно какая-то интересная информация по нерабочим дням:

Но реконструировать удалось тут следующий набор религиозных праздников: Рождество с Собором, Крещение, Благовещение, Пасха с Пасхальным понедельником, Вознесение, Духов день, Преображение, Успение — итого ровно десять требуемых КЗоТом дней.

И в 1922-ом аналогично. Прекрасный, кстати, календарь работы Кустодиева:

30 октября 1922 г. был принят новый Кодекс законов о труде РСФСР, впрочем мало что изменивший относительно интересующего нас вопроса:

XI. Время отдыха
111. Производство работ воспрещается в следующие праздничные дни:
а) 1 января — Новый год;
б) 22 января — день 9 января 1905 г.;
в) 12 марта — день низвержения самодержавия;
г) 18 марта — день Парижской Коммуны;
д) 1 мая — день Интернационала;
е) 7 ноября — день Пролетарской Революции;

Тут, вроде бы, ничего не говорится уже про неоплату тех самых дополнительных «особых дней отдыха»!

Однако, мне попался такой вот Сборник 1923 года издания:

Как можно убедиться, ни на какие КЗоТы тут вообще нет ссылок, хотя сборник представляет именно подборку законодательных документов, и все там регламентируется постановлениями 1918-19 еще годов, в том числе и про неоплату.. Как было в реальной практике — не знаю..

Любопытный календарь из адресно-справочной книги «Вся Белоруссия» на 1923 год с указанием основных религиозных праздников преобладающих местных конфессий. Из которых, видимо, и предлагалось выбирать «особые дни отдыха» (не свыше десяти в год) конкретным уже местным «отделам труда, по соглашению с губернскими советами профессиональных союзов»..

Еще вот на 1923-й календарик такой нашелся, очень мелкий.., но зато авторства Остроумовой-Лебедевой:

30 июля 1923 года Президиум Всесоюзного Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК), «рассмотрев многочисленные ходатайства профессиональных организаций и групп земледельческого населения православного вероисповедания» (ну, как обычно!:), издал декрет «О ПЕРЕНЕСЕНИИ ДЕСЯТИ ДНЕЙ ОТДЫХА, ПРЕДОСТАВЛЕННЫХ НАСЕЛЕНИЮ ПРАВОСЛАВНОГО ВЕРОИСПОВЕДАНИЯ по СТ. 112 КОДЕКСА ЗАКОНОВ о ТРУДЕ ИЗДАНИЯ 1922 года СО СТАРОГО на НОВЫЙ СТИЛЬ»:

Установленные Народным Комиссариатом Труда, по соглашению с Всероссийским Центральным Советом Профессиональных Союзов, на основании ст. 112 Кодекса Законов о Труде издания 1922 года дни отдыха, в числе десяти, совпадающие с праздниками населения православного вероисповедания и закрепленные по новому грегорианскому календарю применительно к старому юлианскому календарю, перенести на соответствующие числа нового грегорианского стиля.

Причем перевод православных праздников с юлианского на «грЕгорианский» (устаревшая форма написания) предписывалось сделать не дожидаясь следующего года, а немедленно:

Ближайший день отдыха, совпадающий с праздником «Преображения», прикрепленный к 19-му августа по новому стилю, перенести на 6-е августа того же стиля. Следующий день отдыха, совпадающий с праздником «Успения», прикрепленный к 28-му августа, — перенести на 15-е августа; дни отдыха, совпадающие с праздниками «Рождества Христова», вместо 7-го и 8-го января будущего года перенести на 25-е и 26-е декабря по новому стилю текущего года.
Предоставить Народному Комиссариату Труда, во исполнение настоящего Постановления, опубликовать о таком перемещении дней отдыха на весь год во всеобщее сведение и сделать распоряжение о прекращении печатания календарей с обозначением времени по старому юлианскому стилю.

Что чиновный люд по всей необъятной тут же с рвением и кинулся усердно претворять, даже, видимо, и там, где православные праздники вовсе до того в календарях не значились. Так что уже 14 августа 1923 года ВЦИК должен был разразится специальным декретом «О РАЗЪЯСНЕНИИ ПОСТАНОВЛЕНИЯ О ПЕРЕНЕСЕНИИ ДЕСЯТИ ДНЕЙ ОТДЫХА НА НОВЫЙ СТИЛЬ»:

Упоминаемые в Постановлении Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета православные праздники (Преображение, Успение и Рождество Христово) считаются особыми днями отдыха лишь в тех местностях, где согласно ст. 112 Кодекса Законов о Труде издания 1922 года таковые объявлены местной властью.

Тут надо заметить, что декрет этот был не прямолинейным волюнтаристским актом властей, а последовал за двумя событиями в организационной жизни самой православной церкви, как внутрироссийской, так и международной.

5 мая 1923 года на проходившем в Москве с 29 апреля по 9 мая в храме Христа Спасителя Втором Поместном Всероссийском Соборе (Первом обновленческом) был рассмотрен вопрос «О Реформе календаря».
Цитирую протокол этого заседания:

С докладом о реформе календаря выступает митрополит Антонин. Докладчик указывает, что первый Вселенский Собор не устанавливал никакого особого принципа для вычисления религиозных времен. Он просто взял существовавший тогда календарь. В дальнейшем докладчик доказывает возможность безболезненного перехода на Грегорианский календарь и знакомит Собор с правилами астрономического вычисления времени. Оказывается, что в связи с запаздыванием Юлианского календаря, православная церковь нарушила все правила Вселенского Собора и празднует теперь Пасху месяцем позднее, против того, как определил Собор. И потому, говорит докладчик, бросить старый стиль не только не грешно, но даже необходимо. Почин России в этом отношении может иметь международное значение, хотя идея введения Грегорианского календаря уже предвосхищена Финляндией, Эстонией и Грецией. Что касается вопроса о совпадении еврейской пасхи и православной, при условии перехода на Грегорианский календарь, то докладчик в этом не видит ничего страшного, а наоборот, считает это обстоятельство крайне важным для братского единения народов. При совпадении праздников, — говорит митр. Антонин, — у человечества будет хотя бы один день в году, когда все во всём мире будут, соединены одной мыслию: всепрощения, братства и равенства.

Русская Православная Церковь, мечущаяся тогда в захлопнутой мышеловке, находилась в расколе, и попытки самоопределения служителей ее в создавшейся ситуации простирались от сурового стоического самопожертвования в лоне традиционализма, до неприкрытого властоугодничества. Хватало и романтиков, пропитавшихся неугасшим еще тогда революционным духом обновления всего обветшавшего.
Так или иначе, к моменту проведения Собора обновленцы занимали две трети из 30 тысяч действовавших в то время храмов.. Но нет никакого сомнения, что власть умело играла на этих противоречиях, во многом их подогревая и провоцируя, да и сам обновленческий собор 1923 г. готовился, контролировался и управлялся закулисно структурами ЦК РКП(б) и ГПУ..
Тема эта отдельная, глубокая, и увязнуть в ней можно по уши.. Так что зафиксируем лишь исторические вехи и скажем, что решения этого собора претворены в жизнь не были..

слева направо: Владимир (Красницкий) — «первый протопресвитер всея Руси», Петр (Блинов) — «митрополит Томский и всея Сибири» и Антонин (Грановский) — «митрополит Московский и всея Руси» в кулуарах собора за беседой.

Практически одновременно с обновленческим московским Собором в Константинополе с 10 мая по 8 июня 1923 г. прошло мероприятие, задуманное его организатором, Вселенским Патриархом-реформатором Мелетием IV, чуть ли ни как Всеправославный Собор, собираемый для решения календарного и некоторых других церковных вопросов во имя «усиления вселенского христианского единства», получивший в результате самоназвание «Всеправославного конгресса», но многими за таковой так и не признанный по причине отсутствия на нем представителей доброй половины поместных церквей.

Несколько странно, что в вышецитированном протоколе московского заседания, проходившего 5 мая, о Константинопольском конгрессе говорится, как о событии уже происходящем («в настоящее время в Константинополе заседает православная конференция..»), тогда как только открытие его произошло пятью днями позже. Но, видимо, важнее тут была не точность датировочная, а важность событийная, повышающая авторитетность собственного решения.

Однако речь на константинопольском конгрессе шла не просто о «выработке техники перехода на Грегорианский календарь», а о составлении календаря нового, свободного от недостатков, как юлианского, так и григорианского стилей.

С проектом нового календаря выступил сербский математик Милутин Миланкович, предложивший считать високосными лишь те столетия, которые делятся на 9 с остатком 2 или 6, что даёт возможность из 900 лет исключить 7 високосных столетий. В григорианском календаре за 400 лет исключаются только 3 столетия. В календаре Миланковича високосными остаются лишь 2000, 2400, 2900, 3300 и 3800 годы. Он точнее григорианского, но совпадает с ним до.. 2800 года!.

К 5-6 июня все обсуждения были закончены и вынесены, в частности, следующие решения:

1. Принять исправленный юлианский календарь Миланковича, и определять сроки празднования Пасхи по астрономическим вычислениям для Иерусалимского меридиана.
2. Поручено Вселенскому Патриархату объявить верующим после обмена мнениями с другими автокефальными Церквами, что православные желают принять в будущем новый календарь, в котором число дней в неделе (т. е. семь) будет сохранено. Однако, если другие Церкви согласятся принять новый календарь, в котором количество дней недели изменится, это мнение может быть изменено. По согласованию с другими Церквами может быть также принято решение о праздновании Пасхи в фиксированный день, соответствующий историческому дню Воскресения Господа, определяемый научным путём.

Принятый календарь получил название новоюлианского. К настоящему времени на него перешло большинство Поместных церквей, за исключением Русской, Грузинской, Сербской и Иерусалимской.
15 октября 1923 года новоюлианский календарь указом патриарха Тихона был было введён для употребления и в Русской Патриархии, однако просуществовало сие нововведение лишь 24 дня, и уже 8 ноября все тот же патриарх Тихон распорядился «повсеместное и обязательное введение нового стиля в церковное употребление временно отложить», что длится и посейчас…

1923 год был примечателен также разработкой и принятием первой конституции вновь образованного государства советских республик.

Как известно 30 декабря 1922 года Первый съезд Советов СССР утвердил Декларацию и Договор об образовании СССР в составе Российской СФСР, Украинской ССР, Белорусской ССР и Закавказской СФСР (в составе Грузии, Армении и Азербайджана).
Вот я наглядную схемку выискал, правда уже на конец 1925 года, когда к союзу присоединились еще Туркменская ССР и Узбекская ССР:

(из Краткого справочника административного деления Союза ССР по данным на 1 октября 1925 года. — М., 1925)

Формально конституция новообразованного союза была утверждена Вторым съездом Советов СССР 31 января 1924 года, каковая дата и вошла в историю, как «День принятия Конституции СССР 1924 года». Фактически же уже на 2-й сессии ЦИК СССР 6 июля 1923 г. было принято постановление: Основной закон (Конституцию) Союза Советских Социалистических Республик утвердить и немедленно ввести в действие.

А 3 августа 1923 г. Президиум ЦИК постановил: День принятия Основного Закона (Конституции) Союза Советских Социалистических Республик — шестое июля — признать днем праздничным на всей территории Союза ССР.

Однако, после постановления II-го съезда Советов СССР от 31 января 1924 г. об утверждении Конституции СССР, принятой 6 июля 1923 г., возникла коллизия с выбором даты празднования, которую разрешили, на мой взгляд, достаточно странно.

ПРЕЗИДИУМ ЦЕНТРАЛЬНОГО ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА СССР
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 19 сентября 1924 года
О ПРАЗДНОВАНИИ ДНЯ ПРИНЯТИЯ ОСНОВНОГО ЗАКОНА (КОНСТИТУЦИИ) СОЮЗА ССР

По-видимому решили, что раз в 1924 году (первый год празднования) 6 июля выпало случайно на воскресенье, то пусть это воскресенье и закрепляется!.. заодно и нерабочих праздников будет меньше:) В результате же все это создало невообразимую путаницу, в чем мы наглядно скоро и убедимся..

На 1924 год имеется как раз пара «интернациональных» табель-календарей.

Этот из «Адресно-справочной книги Весь Азербайджан на 1924 год».
Но праздники тут в большинстве (насколько можно судить по «красным» дням, не приходящимся на воскресенье) все те же революционные, да православные: 1 января — Новый Год; 22 января — День 9 января 1905 г.; 12 марта — Низвержение самодержавия; 18 марта — День Парижской Коммуны; 25 марта — Благовещение; 7 апреля — ?; 20 и 21 апреля — Пасха (рассчитанная, если я правильно понимаю, по Григорианской пасхалии?); 1 мая — День Интернационала; 29 мая — Вознесение; 4 июня — ?; 4 августа — ?; 6 августа — Преображение; 15 августа — Успение; 7 ноября — День Пролетарской Революции; 25—26 декабря — Рождество.

В 1920-ом же году календарь независимой Азербайджанской Демократической Республики имел следующий вид:

(из «Адрес-Календаря Азербайджанской Республики на 1920 год»)

И украинский еще календарь 1924 г., киевский.. Правда только на первые три месяца, но обращает на себя внимание наличие особого национального праздника 11 марта — День памяти Т. Шевченко:

А вот в календаре из справочника «Вся Одесса на 1924 г.» такого праздника нет:

Возвращаясь к Второму съезду Советов СССР, работавшему с 26 января по 2 февраля 1924 г., надо сказать, что собрался он через пять дней после кончины В.И. Ленина, и первые постановления касались увековечивания его памяти, в том числе и об установлении дня траура (от 26 января 1924 года):

Подтвердить Постановление XI Всероссийского Съезда Советов об объявлении 21 января, дня кончины Владимира Ильича Ульянова (Ленина), — днем траура и распространить означенное Постановление на всю территорию Союза Советских Социалистических Республик.

Однако очень скоро день этот стали продлевать и до следующего — 22 января, совмещая с Днем памяти по жертвам 9 января 1905 г… Т.е. 21 января оставался Днем траура по Ленину, но не был выходным, а следующий уже — Днем памяти, и считался нерабочим..
Мне не удалось найти постановление, которое бы регламентировало это совмещение, но фактически его стали делать уже со следующего года (смотри второй сверху в этом посте календарь из справочника «Вся Москва на 1925 год»)

Но, опять же, не дружно, а как кому заблагорассудится..

В следующих трех табель-календарях (найдены в сети без атрибутации изданий) совмещение дат присутствует только во втором, тогда как День конституции упрямо празднуется везде 6 июля! Хотя, как мы теперь знаем, такого дня празднования с 1924 года уже не существовало, а было «первое воскресенье июля»:

В календарях на 1927 год День конституции предпочитали уже вообще не указывать:

В канун десятилетия Октябрьской революции Президиум ЦИК принял следующее постановление:

ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 26 октября 1927 года

И на один «революционный» праздник в стране стало больше.. Зато «особых дней» (читай — религиозных) с десяти уменьшилось до семи!

А с 23 апреля следующего года пропорция в пользу праздников революционных изменилась и еще на один:

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ КОМИТЕТ СССР
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 23 апреля 1928 года

В законченном виде все это было подытожено Постановлением ВЦИК, СНК РСФСР от 30.07.1928:

ОБ ИЗМЕНЕНИИ СТАТЕЙ 111 И 112
КОДЕКСА ЗАКОНОВ О ТРУДЕ Р.С.Ф.С.Р.

Однако если мы вернемся к календарю, с которого начали, а именно к московскому на 1929 год, то убедимся, что составители его были не очень-то в курсе сих грозных постановлений и преспокойно понаставили там аж девять «особых дней отдыха»:)

И в редакции справочника «Вся Украина» работали не намного более информированные товарищи — у них этих дней восемь!:

Впрочем все это имело уже очень мало существенное значение, ибо как приближался 1930-й — год «великого перелома»..
Но об этом уже в следующей «диссертации»:))

———————————————————————
© 2015 Станислав Серапинас (Sagittario)
———————————————————————