Великая Отечественная война по своей масштабности, жестокости и кровопролитию превзошла все предыдущие войны. Люди гибли и в будни, и праздничные дни, но это не лишило советских солдат желания жить, побеждать, верить в предстоящую победу. На фронте Новый год был очень долгожданным праздником, но не только потому, что напоминал о радости и уюте мирной жизни. Солдаты верили, что именно в наступающем году будет одержана долгожданная победа.
По фашистам в честь Нового года, батарея, залпом – огонь!
Первый фронтовой Новый год пришелся на самое трудное для страны время. Шла битва за Москву, и вся страна находилась в эмоциональном напряжении. В эти тяжелые дни на помощь Красной Армии пришел традиционный русский мороз. Фашистские войска не предполагали, что им придется столкнуться с таким суровым явлением природы, но знали, что у русских есть волшебник, который исполняет новогодние желания, – Дед Мороз. Его и наделили генеральским званием. Генерал Мороз оказался главным виновником в срыве их зимнего наступления на Москву. При этом они напрочь забыли о героизме советского солдата, о том подвиге, который совершила вся страна, остановив врага на подступах к своей столице.
Но даже в этот трудный момент никто не забывал о празднике. С Новым годом поздравляли друг друга и генералы, и рядовые красноармейцы. Например, Военный совет Западного фронта, поздравляя своих командармов, вручил и небольшие подарки. В архиве МО РФ сохранилось письмо командующего 10-й армией Голикова Жукову: «Глубоко благодарю Вас за Вашу товарищескую заботу, выразившуюся в присылке на мое имя новогодней посылки».
28 декабря 1941 года поздравления получили все бойцы и командиры, отстоявшие Москву. Им передали и подарки от москвичей. К новогодним праздникам постаралась служба тыла Красной Армии: в войска были отправлены в большом количестве открытки и конверты, чтобы бойцы поздравили близких и родных с наступлением нового года и дали весточку о себе.
Новый год был любимой темой декабрьских фронтовых газет. Поздравления были по-военному сдержанными, но наполненными пожеланиями новых подвигов, новой славы и полной победы над врагом. Еще одной яркой страницей тех суровых дней были выступления фронтовых концертных бригад. Готовились специальные праздничные номера, на фронт привозили и кино… Порадоваться культурной программе удавалось, конечно, не всем и не всегда, ведь надо было быть готовым к бою. Но боевой дух поднимался и от рассказов очевидцев о том, как прошел концерт или киносеанс. Мой отец все годы провел на передовой и на мой вопрос про концертные бригады всегда отвечал, что он слишком близко был к неприятелю, и артистов туда просто не довозили. Тем не менее эффект от встреч с артистами был очень высоким.
В новогоднюю ночь и на фронте, и в тылу загадывали одно желание: пусть в этом году будет победа. Фронтовики загадывали вернуться живыми домой, а его близкие в тылу просили судьбу о возвращении солдата.
Победа под Москвой подарила советским людям надежду. Но уже к лету 1942 года немецкие силы смогли оправиться от потерь и подошли к Волге и Кавказу. Настоящий перелом произошел только поздней осенью, когда началось наше контрнаступление в ходе операции «Уран». Волжские степи стали кладбищем для фашистских агрессоров, и к новому, 1943 году советские войска пришли с новым настроением.
К новогоднему столу…
Если читать воспоминания командиров и бойцов Красной Армии, связанные с Новым годом, то они все сводятся к обычной боевой работе. Марши, боевые вылазки, обстрелы, проводили без оглядки на праздничные дни в календаре. Расписание диктовала война. Иногда в новогоднюю ночь бойцы едва успевали передать друг другу устное поздравление. Но уж если войска находились на позициях, елка была главным атрибутом праздника. Ее наряжали своей армейской бижутерией: вата, бинты, погоны, стреляные гильзы. На верхушку елки старались прикрепить золотую звезду, а под елку ставили Деда Мороза с ружьем. Теперь такая игрушка у коллекционеров считается бесценной. Все считали, что этот дед из стихотворения Галины Трутневой (1941 год):
У него игрушек нет
В торбе за плечами.
Партизанит старый дед
Зимними ночами.
Деду некогда, поверь,
Мастерить игрушки.
Не пройдет фашистский зверь
По лесной опушке!
Новогодний праздничный стол у всех был разный. Если все складывалось успешно, то солдатам доставались трофейные гостинцы. Во время сталинградских боев танковый корпус Баданова захватил тыловой аэродром под станицей Тацинской. Мало того, что в руки танкистов попало много снаряжения и оружия, к ним попали и рождественские подарки, подготовленные немецким солдатам. Новый, 1943 год отмечали сразу после победы под Сталинградом. Были захвачены эшелоны с вражеской техникой, оружием и продовольствием. В небо стреляли салюты из трофейных пушек, и солдаты ходили опьяненные не шнапсом, а радостью победы.
Сохранилось воспоминание морского пехотинца Виктора Павлюка. Он рассказывает, как командиры организовали для них необычный новогодний ужин. Бойцы получили итальянские консервы, а в них оказались лягушачьи лапки с рисом. Понятно, что морским пехотинцам по вкусу пришелся только рис. Еще был омлет из черепашьих яиц, но и здесь не нашлось любителей.
Дотошный читатель сразу задаст вопрос про дисциплину в праздничную ночь. Так ее в армии никто не отменял. Празднование Нового года в Красной Армии было безалкогольным. «Наркомовские» 100 грамм к этому мероприятию отношения не имели. Красная Армия четыре раза встречала Новый год во время войны, и каждый раз праздник связывали с предстоящей Победой. И каждый раз советское командование готовило «подарки» вермахту, все дальше и дальше гоня его на запад.
В тылу как на фронте
В годы войны люди как никогда нуждались в чуде. Кажется, не было худшей ситуации, чем в блокадном Ленинграде. Но и здесь взрослые делали все, чтобы для маленьких блокадников устроить праздник. Благодаря Дороге жизни большинство из них выжило, но в городе оставались тысячи детей. Дети выросли и оставили свои новогодние воспоминания. И почти каждый из них вспоминает главное новогоднее чудо – банка желе. Юрий Байкалов вспоминал, что 31 декабря 1941 года всех собрали в школьном зале, где прошел утренник. Вместо елки была наряжена сосенка. Все дети получили чечевичный суп, пару котлет с макаронами и желе. А однажды у ленинградских детей были даже мандарины. Их под обстрелом привез по ладожскому льду водитель Максим Твердохлеб. Потом на его машине было обнаружено 49 пробоин.
В годы войны изыскивались любые возможности, чтобы вернуть детям хоть немножко того детства, которое они потеряли. Известно, что в годы войны не останавливалось производство елочных украшений. Менялись материалы, из которых они делались, но производство не останавливалось. Раньше елочные украшения изготавливали из папье-маше, позже их заменили игрушки из ваты, бинтов, марли.
На елках появились фигурки солдат, санитарок, военной техники, а еще появился Дед Мороз с ружьем. Проблемой было достать саму елку. А какой праздник без елки? При необходимости елку даже просто рисовали на стене, а затем вбивали гвоздики и вешали украшения. Да и сами игрушки могли стать замечательным новогодним подарком, особенно ценными были грецкий орех или конфета, завернутые в фольгу.
В период Великой Отечественной войны в праздничной культуре советских людей произошло немало изменений. Ушли в прошлое демонстрации, карнавалы, шествия…. Украшения стали заметно скромнее. Государственные праздники фактически потеряли статус выходных дней. Праздничные мероприятия были сокращены до минимума и проходили чаще всего в форме собраний и митингов, где провозглашались призывы к победе. Кроме того, праздники поделились на тыловые и фронтовые1.
Посылки в подарок
На фронте официальная часть праздников обычно проходила в форме митингов, которые, как правило, организовывали политработники. К главным по своему статусу государственным праздникам (1 мая, 7 ноября, 23 февраля), а также к Новому году старались приурочить раздачи военнослужащим посылок из тыла. В частной переписке политрука роты Д.А. Абаева упоминается распределение среди солдат подарков из тыла, связанное с празднованием Дня Красной армии в 1942 г.:
«Нина, посмотрела бы ты картину раздачи и настроение бойцов, когда со слезами на глазах, слезами радости, перечитывали письма совершенно незнакомых им людей — женщин и детей. Почти трое суток мне спать не пришлось совершенно, т.к. бойцы меня буквально осаждали, чтоб им помочь написать ответ»2.
Бойцы Ленинградского фронта получают новогоднюю елку. 29 декабря 1942 г. Фото: Елена Эварт / Архив музея школы № 238
«День женщины. Опять воспоминания…»
В письмах и дневниках фронтовиков парадной части праздника обычно уделяется немного внимания, другое дело — неофициальная… В такие моменты особенно остро воспринималась разлука с близкими, подступали воспоминания, ощущался контраст своего существования с мирной жизнью.
Дневник старшего лейтенанта Василия Галактионовича Морозова, принимавшего участие в боях на Малой земле и Таманском полуострове в 1943 г. сохранил до наших дней такие переживания и размышления3. Несмотря на лаконичность записей (ежедневно в блокнот заносилось несколько строк, а иногда — только одна), которые делались Морозовым с 27 января по 1 ноября 1943 г., праздники, если позволяла фронтовая обстановка, из вида не упускались. Главный армейский праздник никак в дневнике не отмечен (запись от 23 февраля 1943 г. — «Перегруппировка — наступательный бой. Ранены 6, убиты 2»), а вот праздник 8 Марта прошел спокойно, но тоскливо (запись от 8 марта 1943 г. — «День женщины. Опять воспоминания. Жена. 2-й день тихо. Нездоровится. Спал в штабе. Погода «Солнечный Кавказ». Грязь, снег, дождь все это на шкуре»). 30 апреля особых изменений не происходило (накануне, 28 апреля был «тяжелый бой», 29-го — «артиллерийско-минометная перестрелка»), поэтому шла подготовка к 1 Мая. Однако сам праздничный день удостоился лишь рутинно-бытового описания: «Раннее утро. Бессонная ночь, получена «чача». Прибыл начфин. Оформлен Аттестат. Написал 3 письма». На следующий день Морозов записал, что сорвал цветок, чтобы вложить в письмо жене, а также об отбитой атаке на левом фланге. По сути, о праздниках в его фронтовом дневнике сообщается равнодушно и безрадостно. Суровый стиль документа смягчается, когда речь идет о чем-то выбивающемся из повседневности боев; к примеру, о долгожданном «событии» — помывке в бане, или о «прекрасном дне», когда автор позволил себе редкое удовольствие рассматривать природу4.
Бойцы Ленинградского фронта получают новогоднюю елку. 29 декабря 1942 г. Фото: Елена Эварт / Архив музея школы № 238
«В двенадцать ночи все вокруг загрохотало…»
Новый год всегда был у советских людей любимым праздником. Новогоднему торжеству всегда придавался символический смысл рубежа, за которым предстоит что-то хорошее. И даже в условиях фронта старались наряжать елки, иногда выступали фронтовые концертные бригады, красноармейская самодеятельность.
Посылки, которые фронтовики получали из тыла от незнакомых людей в качестве новогодних подарков, делились на сельские и городские. Сельские почти полностью состояли из продуктов: кусочек сала или домашней колбасы с чесноком, сухофрукты, яблоки, сухари. Обычно продукты были заботливо упакованы в сумку из домотканого холста, куда также вкладывались кисет с табаком и письмо. Городские посылки чаще содержали канцелярские товары. С посылками случались и казусы. Об одном рассказано в дневнике младшего лейтенанта В.П. Пескова, который воевал в Карелии в 1942 г.:
«Прислали подарки из тыла: рубашки, кальсоны, именные кисеты. Среди бойцов возбужденье, шум, веселье. Попала даже одна кофточка с вышитыми грудями. Каждый старался ее примерить»5.
Как и в тылу, на фронте заботились о новогоднем застолье, которое для большинства красноармейцев все равно проходило незатейливо. Рядовой А. Тыкин, оборонявший Ленинград, описал жене типичное празднование в условиях без боев:
«А я встретил [Новый, 1943 год] так. Выпил граммов 300. Так что водочку мы получаем каждый день. Скромно закусил, спели боевую песню и попутно с ней спели «На закате ходит парень». И вот так скромненько по-фронтовому встретили Новый год, а сейчас сижу, дежурю и пишу вам письмо»6.
Рядовой Н. Никулин, для которого 1943 г. наступал тоже под Ленинградом, впоследствии описал эту же самую праздничную ночь:
«Новый, 1943 год я встретил на посту, стоя часовым на морозе у землянок. Я был счастлив. Только что мне прислали посылку из Сталинабада, где оказалась моя чудом выжившая семья. Среди других вкусных вещей в посылке было замерзшее как камень яблоко. Оно издавало невообразимый, сказочный аромат, которым я упивался, мало думая о немцах. В двенадцать часов все вокруг загрохотало и заухало. Это была обычная встреча Нового года — со стрельбой в белый свет, пусканием ракет и пьяными криками»7.
На передовой всегда сохранялась возможность «отметить» новогоднее торжество в бою. Поэтому, готовясь встретить 1943 г. в землянке в кругу товарищей («ворошиловские 100 грамм», рассказы друг другу «былей и небылиц»), гвардии старшина В.В. Сырцылин предполагал и такое развитие событий. И тогда — «кто больше фрицев поганых убьет — у того и праздник»8.
Новогоднее собрание бойцов и командиров 8–ой Гвардейской имени И.В.Панфилова стрелковой дивизии. 31 декабря 1941 года. Западный фронт. Фото: Виктор Кинеловский / РИА Новости
День рождения — день размышлений
Собственный день рождения в условиях фронта нередко воспринимался как повод для анализа пройденного жизненного пути. Полковника П.Л. Печерицу такие мысли одолевали в день 40-летия (1943 г.), тем более что именно тогда в него «чуть не угодила мина, упавшая в 12 метрах, но не разорвавшаяся»9. В. Сырцылин в день своего 34-летия (1944 г.) размышлял: «Сколько прожито! Сегодня оглядываюсь назад, смотрю вдаль и вижу вереницу прожитых дней. Много плохого и хорошего, а в общем все в порядке, они — эти годы — прожиты неплохо, с пользой, если не для себя, так для других. Особенно неплохи последние три года, много давшие мне, и я много дал тому, что мы называем одним словом — Родина». Такой, в целом, позитивный настрой соседствовал с сожалениями по поводу подорванного физического и душевного здоровья, огрубевшей внешности, преждевременно наступившей старости. О надеждах на будущее он писал так: «Далеко вперед не загадываю, живу сегодняшним, вспоминаю вчерашнее, только иногда думаю о завтрашнем»10.
Фронтовики болезненно реагировали, если не получали поздравления от родных в день рождения. Из таких «обиженных» писем ясно, что они списывали невнимательное отношение к себе на ослабление в разлуке семейно-родственных и дружеских связей. На самом деле, подобные случаи чаще всего возникали из-за сложностей в работе почтовых служб, когда многие корреспонденты и адресаты находились в движении или были совсем недоступны по причинам передислокации войск, эвакуации, нахождения на оккупированной территории.
Рядовая Александра Мятелкова в ноябре 1943 г. пеняла родным, что не поздравили ее ни с 7 ноября, ни с днем рождения. Письмо Александры, помимо «обид», воссоздает картину празднично-будничной повседневности на фронте:
«Здравствуй, дорогая мамочка! Шлю тебе свой привет и желаю всего хорошего в твоей жизни. Мама, перед праздником я послала всем по открытке, а тебе еще и письмо. Но сама не получила. Так мне было обидно. Папа и тот не забыл, а вот вы там все — ни слова. Я даже хотела получить какой-нибудь подарок, хотя бы открытку с картинкой. Но мой день рождения и Октябрь отметило командование нашей части. Я получила звание ефрейтора, благодарность, занесенную в приказ, и праздничную посылку. В ней: конверты, бумагу, щетку, зубной порошок, карандаши, расческу, 2 свежих яблока и орехи. В праздник смотрела кино «Она защищает родину», смотрела концерт. Десятого числа, получив документы, меня перебросили на наш передовой пункт начальником. Кони, собака, четверо ребят и я пятая. Мама, представь себе, как я ждала от вас писем. Ведь поверь, что мне и писать-то некогда, но я все-таки написала. Мама, дорогая, уже второй месяц от тебя нет ничего»11.
Командующий Северным флотом вице-адмирал Арсений Головко поздравляет экипаж подводной лодки «К-21» с удачным походом. 1942 г.
Орден и стакан водки от комполка
Праздниками были в армии и дни награждений. Младший лейтенант Ю.Я. Зильберман, работавший в редакции дивизионной газеты, писал брату в Москву: «Я не буду играть в безразличие — это глупо и потом — никто не поверит. Награждение орденом — большое событие в жизни каждого человека, особенно военнослужащего. О первом ордене офицеры вспоминают нежно и красиво, как о первой любви». С «оставшимися в живых друзьями вспрыскивали» награждение его орденом Красной Звезды: «Было сказано много теплых и товарищеских слов. Кому, как не этим людям знать, что такое 32 месяца войны? Кому, как не им, знать, какие истории хранятся за этими, как у нас говорят, «железками». Не знаю, донесу ли я свои награды к концу войны, но если донесу, то будет о чем рассказать» (письмо от 21 февраля 1944 г.)12.
2 марта 1944 г. Юрий Зильберман погиб в Эстонии.
Награждения, как и присвоения новых званий, традиционно «обмывались». Командир огневого взвода В.Г. Кульнев вспоминал, как однажды среди ночи был вызван в землянку штаба полка, где получил свой первый орден — «Красную Звезду». «Привинтив» орден, командир полка, Герой Советского Союза, гвардии полковник И.М. Богушевич «преподносил» каждому награжденному стакан водки. Кульнев, до этой поры спиртного не пробовавший, вначале растерялся, но затем выпил водку «смаху»13. Подобная история произошла со снайпером А.П. Толстиковым, которому на вручении ордена Славы «дали вина бутылочку». Отказа под предлогом, что не пьет, — не приняли, а посоветовали в таком случае отдать вино товарищам14.
Старший лейтенант В.И. Бедненко держал жену в курсе своих «наградных» дел, но радость в его письмах смешивалась с недобрыми предчувствиями. «Вчера, т.е. 26.08.42 я получил правительственную награду — медаль «За отвагу». Для награжденных был устроен вечер (только днем), гульнули здорово. Торжество было замечательное, был пьян, но не здорово, в общем, не плясал», — сообщал Бедненко, находясь на передовой. Спустя почти год писал о представлении командованием к новой награде — ордену Отечественной войны I степени: «Днями должен получить, если останусь жив. Бои идут беспримерные, поэтому надеяться на что-то совершенно невозможно. Живым себя я не хороню. Воюю неплохо и смело, но живым остаться в этой войне нельзя» (письмо от 31 июля 1943 г.).
Командир роты Василий Игнатович Бедненко погиб в Белоруссии 7 февраля 1944 г.15
Советские танкисты в Берлине 9 мая 1945 г.
День Победы на посту
Но, конечно, самым главным праздником для фронтовиков и всей страны стал День Победы 9 мая 1945 г. Молодой разведчик Сергей Баруздин, участник битвы за Берлин (впоследствии — известный детский писатель), зафиксировал во фронтовом дневнике пережитые эмоции:
«Ночью я стоял на посту. Вообще, здесь опасно. Вчера какая-то старуха убила двух наших танкистов. Одного солдата убили ножом в спину. Таких случаев много!
И вот около трех часов я слышу выстрелы. Они раздаются во всех концах местечка, десятки трассирующих пуль летят в воздух. Взлетают ракеты и кто-то кричит: «Ура!». Я вначале ничего не понимаю и лишь через несколько минут узнаю, что это — конец войне…
Трудно передать наше настроение. Все были до такой степени возбуждены, что, конечно, никто не спал. Чуть только рассвело, все бросились искать вино и закуску. Раскопали десятки ям, перевернули вверх дном все дома, чердаки и подвалы, и натащили столько всего для праздника, что этого хватило бы не на один праздник, а на десятки.
Утром построение дивизиона. Настроение у всех радостное, все смеются и никак не могут успокоиться. Начинается митинг. Говорят мало, но так хорошо и просто, как можно сказать только в этот день.
А когда командир части приказывает произвести в честь Победы салют из личного оружия, поднимается такая стрельба, что трудно передать. Весь день продолжается этот праздник. Все пьяные, танцуют, поют, шутят. Все описать просто невозможно. Спать ложимся уже далеко за полночь, и все равно сон не идет на ум»16.
1. Шаповалов С.Н. Роль и значение государственных праздников в период Великой Отечественной войны // Теория и практика общественного развития. 2010. N 3. С. 206-210.
2. РГАСПИ. Ф. М-33. Оп. 1. Д. 1454. Л. 39а-39б.
3. Киселев И.В., Тажидинова И.Г. Фронтовая повседневность старшего лейтенанта В.Г. Морозова. Дневник из собрания Новороссийского исторического музея-заповедника // Вестник архивиста. 2016. N 2. С. 83-98.
4. Это и моя война: Великая Отечественная в письменных и визуальных эго-документах: сб. док. Краснодар, 2016. С. 258, 259, 264, 265.
5. Российский государственный архив литературы и искусства. Ф. 2594. Оп. 1. Д. 555. Л. 76.
6. РГАСПИ. Ф. М-33. Оп. 1. Д. 292. Л. 26 об.
7. Никулин Н.Н. Воспоминания о войне. СПб., 2008. С. 66.
8. Герои терпения: Великая Отечественная война в источниках личного происхождения: сб. документов. Краснодар, 2010. С. 91-92.
9. Герои терпения… С. 145.
10. Там же. С. 108.
11. «Я пока жив…» (Фронтовые письма 1941-1945 гг.). Нижний Новгород, 2010. С. 183.
12. Сохрани мои письма…: Сборник писем и дневников евреев периода Великой Отечественной войны. М., 2007. Вып. 1. С. 78.
13. От солдата до генерала. Воспоминания о войне. М., 2008. Т. 9. С. 207.
14. Память о Великой Отечественной войне в социокультурном пространстве современной России. Материалы и исследования. Спб., 2008. С. 82.
15. Письма из войны: сб. документов. Саранск, 2010. С. 60-62.
16. Это и моя война… С. 362 -363.
Добрая половина новогодних воспоминаний 1941–1945 годов, касающихся линии фронта, — это повседневная боевая работа. Марши, обстрелы, выходы в тыл врагу за «языком», глубокие разведывательно-диверсионные рейды — всё это не зависело от календаря праздников. Порой бойцы лишь успевали переброситься коротким поздравлением.
В тылу было по-разному. Чем ближе к фронту, тем тяжелее воспоминания. Отдельный страшный пласт — рассказы людей из блокадного Ленинграда. Но даже здесь есть проблески: люди вспоминают не только смерть, ходившую рядом, но и попытки вернуть себе хотя бы тень праздника.
В нашей подборке — рассказы о том, каким был Новый год на фронте и в тылу, иногда горькие и страшные, а иногда — весёлые.
31 декабря 1941 года
Конец 1941-го был временем первых надежд на советско-германском фронте. Под Москвой поля были усеяны разбитой и брошенной немецкой техникой вперемешку с телами немецких солдат. Уже работала «дорога жизни» через Ладогу к Ленинграду — это значило, что город не вымрет за зиму от голодной смерти. Казалось, что перелом в войне близок. В то же время на многих участках фронта шли тяжёлые бои.
Миномётчик Александр Шишов встретил Новый год так:
Мы вышли из Старого Оскола в 2 часа дня и в 8 часов утра на следующий день уже были, представьте себе, в с. Шахово Прохоровского района Курской области. Идти в пургу было очень тяжело, но за 20 часов в полном боевом снаряжении мы прошли 80 км, так что новый, 1942 год мне довелось отмечать в окопе. Сполна я познал горечь вражеской бомбардировки и канонады артиллерии противника. Что уж скрывать, было очень даже страшно.
В осаждённом Ленинграде свирепствовал блокадный голод. Единственным тонким ручейком, по которому в город шли продукты, была «дорога жизни» по Ладожскому озеру. Люди слушали по радио о первых успехах Красной армии, надеялись и праздновали Новый год как могли.
Для Риммы Власовой, которая была ещё ребёнком, праздник запомнился таким:
Раздобыли ёлку, украсили и пригласили нас, дистрофичных, едва двигающихся детей. Особого веселья на этой ёлке я не помню, потому что, наверное, очень трудно было развеселить всех этих совершенно «убитых» обстрелом города, голодом и холодом детей. Тем не менее, эта ёлка доставила невероятную радость, удивление, что это всё-таки ёлка в таких тяжелейших условиях. Но самое удивительное, что была организована не только эта праздничная красивая ёлка, но даже угощение. Вместо подарков нам вручили стеклянные баночки, в них был кусок хлеба и небольшой кружок конской колбасы. Вот это для нас было настоящее детское чудо, потому что мы в последнее время, кроме хлеба и воды, ничего не ели. Были невероятное удивление, радость, и это подкрепило силы. Ещё всем дали домой подарки, а в качестве подарка была баночка вкусного, сладкого желе. В те времена — невиданный подарок. Где разыскали такую экзотику, это непонятно.
Для детей старались устроить праздник всеми силами и средствами. А как чаще всего было у взрослых, рассказывает Татьяна Григорьева-Рудыковская:
Мы готовились встречать новый, 1942 год. Сын из леса принёс ёлочку. Мой муж работал на заводе «Красный Выборжец». Трамваи в то время уже не ходили. Надо было более десяти километров идти пешком. Однажды я нашла мужа лежащим на крыльце. Мы с сыном втащили его в кухню. «Слава богу, я дома, думал, пропаду в дороге», — сказал он. С тех пор я больше не пускала его на работу. Он слёг, получил иждивенческую карточку, на которую практически ничего не давали, кроме 125 граммов хлеба.
31 декабря 1942 года
Первая военная зима и серьёзное поражение вермахта под Москвой дали надежду советскому народу. Тем страшнее оказались весна и лето 1942 года, когда немцы обрушили Юго-Западный фронт, дойдя в результате до Волги и Кавказа. Переломить ситуацию удалось только поздней осенью, когда состоялось победоносное и сокрушительное контрнаступление в рамках операции «Уран». Теперь приволжские степи, как Подмосковье годом ранее, превратились в кладбище для солдат вермахта и свалку уничтоженной немецкой техники. А в Сталинграде советские войска «прижали» целую немецкую армию вместе с командующим. К Новому году СССР пришёл с новыми надеждами.
Но война от этого легче не стала. Вспоминает разведчик Леонид Вегер, воевавший под Сталинградом:
31 декабря 1942 года наша бригада шла пустынной Сальской степью. Грузовики с нашими продуктами и новогодними подарками попали к немцам. И вдруг в небе, пересекая наш путь, появились две большие птицы, похожие на кур. Раздался выстрел, другой, третий. Птицы продолжают лететь. Раздалось несколько автоматных очередей. Затем началась сплошная стрельба. Несколько командиров метались между стреляющими и что-то кричали. Всеми овладел азарт. Вот одна как будто ударилась о невидимую стену. Вторая птица почти тут же замерла в полёте и заскользила вниз. Несколько десятков солдат кинулись за ближайший холм к месту их падения.
Делаем ещё переход и останавливаемся на ночлег. Пытаемся из сырых веток кустарника разжечь костёр. Ничего не получается. Сказали, что ужина не будет. Сидение в холоде, да ещё во влажной одежде, становится неуютным. Вспоминаю, что это новогодняя ночь, наша невесёлая новогодняя ночь. Спать ещё не хочется. Когда усталость немного проходит, вскидываю автомат и иду в темноту прогуляться по окрестностям. Замечаю в соседней ложбине что-то вроде привязи, около неё — лошади. Щупаю торбу у одной из них и определяю, что там кукурузные початки. Засовываю руку в торбу и достаю кукурузный початок. Достаю ещё один, кладу его в карман и, жуя, иду обратно к своим.
Разжигаем костерок. Становится тепло. Дожёвываю кукурузные зерна, кажущиеся уже вкусными, и укладываюсь. Засыпая, опять вспоминаю, что это новогодняя ночь, и решаю, что она не так уж плоха. Просыпаюсь от ощущения, что у меня горит нога. Действительно, я лежу почти в костре, шинель тлеет, и её правой полы уже нет. Несколько дней нового года хожу в шинели с одной полой.
Морской пехотинец Виктор Павлючук получил нечастую возможность попробовать настоящие деликатесы:
1 января 1943 года нас должны были отправить под Сталинград. На Новый год нам организовали праздник. Отмечали в землянках, при свете керосиновых светильников. Непонятно откуда у нас на столе среди всего были… омлет из черепашьих яиц и лягушачьи лапки. Открываешь банку, а там бумага пергаментная, промасленная. Снимаешь, а там эти лягушачьи лапки и рис. Так мы лапки выбрасывали, а рис ели. Консервы итальянские были. Ну, может, для них деликатес, а нам они не нравились.
Кое-где под Сталинградом в Новый год был организован настоящий праздник. Повезло танкисту Алексею Козлову:
На станции Котельников под Сталинградом на путях стояли эшелоны с танками, броневиками, провиантом, оборудованием. Вы не представляете, какое ликование охватило бойцов и командиров. Ведь это была первая крупная победа за долгие, долгие месяцы. Наконец-то лютый враг начал пятиться. Видимо, это обстоятельство и обилие захваченных деликатесов породили ещё одно нестандартное решение Ротмистрова — широко отметить так стати подоспевший Новый год. Хотя данное решение нельзя полностью списывать на самодеятельность комкора — в торжестве приняли участие крупные военачальники, включая Василевского и Малиновского. Стол ломился от яств. Было даже шампанское, ведь немцы тоже готовились к этому Новому году, надеясь встретить его в освобождённом «котле». А неподалёку уже салютовала трофейная зенитка, озаряя небо всполохами высотных разрывов. Солдаты же были пьяны, ещё не отведав трофейного шнапса, которого тоже было в изобилии, — они были пьяны от сознания этой победы… сам Сталин поручил тогда генералу А. М. Василевскому поздравить командование с выдающейся победой и Новым годом.
А вот мирным жителям Сталинграда, захваченного немцами, до спасения оставался ещё месяц. Немцы же, занимавшие город, относились к людям примерно так, как рассказывает Константин Зимин, встретивший, или, точнее будет сказать, переживший, Новый год в окружённом городе ребёнком:
До конца ноября немцы не зверствовали по отношению к мирным жителям, но вскоре отношение резко изменилось. Наша семья жила в подвале, который оказался на передовой немецких позиций. Незадолго до Нового года немцы выгнали нас, и мы оказались на улице. Погода стояла тёплая, безветренная, шёл небольшой снежок. Старшая сестра Клава несла на руках трёхлетнюю сестрёнку Галю, а я — мне исполнилось уже 12 лет — вёл за руку шестилетнего брата Женю. Нужно было думать о ночлеге. Мы нашли чудом сохранившуюся летнюю кухню, слепленную из глины, и остановились в ней. Всем нам очень хотелось кушать, но у нас ничего не было. Рядом жила пожилая супружеская чета. Они дали немного подгоревшей пшеницы, которую мы сварили и съели. Это был наш предновогодний ужин — так мы встретили 1943 год.
31 декабря 1943 года
В этом году удача повернулась лицом к советским войскам. Немецкая армия потерпела фиаско под Сталинградом, проиграла грандиозную битву под Курском, советские войска очистили от противника огромные территории СССР. Стратегическая инициатива окончательно перешла в руки Красной армии.
Вспоминает зенитчик Пётр Переверзев, воевавший в Заполярье:
Что такое Заполярье зимой? Морозы за сорок, непролазные снега… Новый год — он и на войне Новый год. А какой же праздник без нарядной ёлочки, Деда Мороза и Снегурочки? В гильзу от 37-миллиметрового снаряда зенитчики установили карликовую берёзку, нарядили её обёртками от консервов из праздничного «пайка». На верхушку «ёлочки» водрузили конфету в яркой обёртке. На праздничном столе красовались банки с консервированной колбасой, американской тушёнкой, кусковой сахар и фляжка со спиртом. А сказочных персонажей Нового года — Деда Мороза и Снегурочку — слепили из снега. Благо недостатка снега зимой в Заполярье не ощущается — сугробы выше пояса.
Война оставалась войной, и ни советские, ни немецкие войска не давали друг другу передышки. Иногда происходили курьёзы вроде «боевого крещения для пирожков», о котором рассказал пулемётчик Тимофей Кутыгин:
Помню, как мы новый, 1944 год встречали. У нас один парень с Кавказа был, Константин Константинович Аргутин, пожилой такой, лет за 50. Он рассказывал: «Я поработал во всех ресторанах Пятигорска и Нальчика. Командир, я вас прошу, дайте задание старшине, пусть найдёт немного муки, я под Новый год хочу сделать пирожки». Нам рыбу давали, ставриду, гороховую кашу, так Аргутин из этого начинку сделал, замесил тесто. Потом в блиндаже сделал печку и стал там под Новый год делать пирожки. К нам в землянку все забегают, как же — запах идёт, про дом напоминает.
Уже скоро 12 часов, всё готово, вдруг радист кричит: «К бою!» Все к орудиям бегут, тут за секунды всё решается! А тут комбат говорит: «Дорогие товарищи, поздравляю вас с наступающим новым, 1944 годом, желаю счастья, всем живыми вернуться домой, война уже скоро кончится! Приготовиться к салюту! Три снаряда, по немецко-фашистским захватчикам — беглый огонь!»
Мы отстрелялись, вернулись в окопы. Вся батарея туда, где пирожки. Только налили, я, как парторг, маленькую речь произнёс, и тут немцы как дали по нашей батарее, наверное, тоже нас «поздравили». Они по площадям бьют, на пирожки сыпется грязь. Тут кто-то нашёл плащ-палатку, накрыл пирожки. Обстрел закончился, выпили, закусили — такие пирожки были! Даже в дивизионной газете была заметка, как мы Новый год встречали. Пирожки были очень вкусные, я таких пирожков никогда не ел.
Иногда угощение было трофейным, захваченным прямо в новогоднюю ночь, как в истории бойца Кубанского казачьего корпуса Василия Павлова:
Помню, на Новый год мы стояли в Аскании-Нова в Херсонской области. И вот ночью, где-то минут за пять до наступления нового года, мы слышим команду: «Батарея к бою, расчёты по местам». А в 24 часа поступил приказ: «По фашистам, в честь нового, 1944 года, батарея залпом огонь!» Мы натянули шнуры, и четыре залпа, а это шестнадцать снарядов, полетели на противника. А утром, как только мы приступили к завтраку, видим: немцы вышли из окопов с котелками, обтираются снегом, умываются. Немецкие позиции были недалеко, в метрах двухстах, двухстах пятидесяти, но никто не стреляет — ни мы, ни они. А немцы на гармошке, на аккордеонах играют и кричат нам: «Камрад, иди к нам на завтрак!» Вот мы у себя позавтракали, и вдруг кто-то с нашей стороны открыл пулемётный огонь. Немцы ответили, полетели мины, снаряды, начали бить батареи. Потом мы в немецких окопах нашли и гармошки, и аккордеон, и котелки с завтраком. Немцы всё побросали и полуголые убежали.
31 декабря 1944 года
Последний военный Новый год. Немцы окончательно были выбиты с территории СССР, воевать предстояло ещё почти пять месяцев, но сомнений в том, что Германия будет разгромлена, уже не оставалось. В том числе и у тех немцев, которые сохранили здравое мышление, несмотря на усилия гитлеровской пропаганды.
Показательный пример с фронта рассказал боец штрафной роты Николай Винокур:
В декабре 1944 года напротив нас стоял немецкий штрафбат. На Новый год, 31 декабря, дивизионная разведка через наши порядки пошла в поиск, на захват «языка», а своего санинструктора с ними не было, и меня «одолжили» в группу прикрытия, на случай, если придётся выносить раненых разведчиков и оказывать на месте первую медицинскую помощь «языку» или нашим раненым. Я с собой ещё взял одного санитара-штрафника, своего «ординарца», в группе «поддержки» (прикрытия) кроме разведчиков были также арткорректировщик и связист. Ночь тёмная, вьюжная, но при отходе немцы всех обнаружили, началась очень серьёзная перестрелка, и так вышло, что тащить к своей траншее взятого «языка» пришлось мне и санитару, другие прикрывали. Я немцу из пистолета прострелил обе ноги, чтобы не сбежал, и мы его поволокли под огнём. Притащили, в землянке у ротного я его перевязал, и немца отправили в штаб дивизии. Потом, дней через пять, Кобыхно спрашивает: «Ты, вообще, представление имеешь, кого тогда взяли?!» — «Кого? Штрафника немецкого, обычного “фрица”». — «Сам ты штрафник… Этот немец, бывший майор, служил в абвере. В Берлине, в ресторане, он напился и стал орать, что русские всё равно победят, вот его за это разжаловали в рядовые и послали в штрафную. Не “язык”, а сущий клад, в штаб фронта отвезли».
Сохранилось множество историй о том, как советских солдат встречали в странах, ещё недавно бывших «под немцем». Воевавший в Словакии партизан Владимир Мандрик, рассказывая о кануне 1945 года, привёл пример:
Об отношении со стороны словацкого населения свидетельствует один интересный пример. К новому, 1945-му году мы вышли в район города Римавска-Собота и в ночь на 1 января перед рассветом увидели, что по дороге рядом с нашим расположением идёт большая колонна немецких войск. По всей видимости, кто-то сдал наше местонахождение, потому что каратели на рассвете разбились на цепи и стали нас окружать. Здесь я впервые ввёл в бой мадьяр (венгров. — Прим. ред.), до этого не знал, как поступить с ними. Причём они оказались на направлении главного удара врага. Конечно, немцев со всех сторон партизаны обстреливали, но венграм я распорядился выдать только по пять патронов на винтовку, боялся, что они перебегут на сторону врага. Они же открыли точный, прицельный огонь и буквально клали немцев, пока не кончились патроны. После этого венгры примкнули штыки и во весь рост с криками «Ура! За Родину! За Сталина!» атаковали карателей врукопашную. Враг был наголову разбит. У меня в том бою волосы вставали дыбом, ведь я им ни слова не говорил по этому поводу.
Так вот, после боя мы видим, как к нам приближается небольшая группа, человек двенадцать, не больше. Оказалось, что это словаки, посланные к нам моим другом, главным инженером шахтоуправления. Принесли с собой два тридцатилитровых бутыля, причём даже не коньяка, а кубинского рома, который имелся у директора гостиницы. Да ещё килограмм пятьдесят колбасы, всё это собрали для нас рабочие металлургического комбината. Причём местные жители специально собрались по поводу того, как помочь нам отпраздновать Новый год, ведь они знали, что мы беспрерывно воевали, так что добровольцы вызвались принести нам праздничное угощение. В целом со стороны словаков к нам было полнейшее доверие. Считали, что раз русский есть среди партизан — нужно очертя голову идти воевать.
Но было и по-другому. Связистка Надежда Нестерович вспомнила историю, от которой холодеет кровь:
1945 год мы встречали в немецком городке Кольберг на берегу Балтийского моря. Атмосфера в городе была напряжённая, если не сказать — враждебная. Местные жители видели в нас исключительно захватчиков. Нередко они совершали диверсии против советских солдат. Поэтому и воспоминания о новогодних праздниках военных лет у меня далеко не самые радужные.
Накануне Нового года взяли работать в солдатскую столовую местную женщину. Её мужа знали как участника антифашистского сопротивления. Но выяснилось, что это не так. Когда готовился праздничный ужин, немка с помощью шприца ввела в сырые яйца яд. Его действие оказалось моментальным, погибли семь наших бойцов. Женщину задержали, но — ребят-то не вернёшь.
И всё-таки Победа была близка, люди это чувствовали и радовались. В завершение подборки — история мотострелка Сергея Беркетова, случившаяся с ним 31 декабря 1944 года в госпитале:
Я предложил разыграть историю про немца-мародёра, попавшего в плен к нашим ребятам. «Вот ты главную роль и сыграешь, временно побудешь немцем!» — сказал замполит.
Стали репетировать, помимо главного героя в роли вошли врачи, другие выздоравливающие. 31 декабря в зале собрался персонал, бойцы, начался концерт. И вот конферансье объявляет сценку из солдатской жизни «Немец-грабитель». За кулисами начался шум, послышались крики: «Держи его, держи!» Под крики на сцену выскочил и начал метаться из стороны в сторону «немец», одетый в несколько слоёв женских вещей (пришлось обратиться за помощью к работавшим здесь женщинам и девушкам). За ним с «автоматами» бежали солдаты и уже готовы были схватить грабителя, как вдруг не выдерживают нервы у одного из сидящих в первом ряду раненых, парень выбегает на сцену и бьёт «немца» в челюсть. Не ожидающий такого поворота «фашист» по инерции бьёт в ответ. И что было бы дальше — неизвестно, но подоспевшие санитары увели разбушевавшегося бойца, «немец» был благополучно «взят в плен» и под всеобщий хохот освобождён от женских нарядов, а добрая половина зала так и не поняла, что драка на сцене была настоящей.
Источники:
- Материалы сайта http://iremember.ru;
- http://trogazeta.ru/каким-он-был-военный-новый-год/;
- http://pobeda.elar.ru/issues/yanvarskiy-grom/novyy-god/;
- http://vnpinfo.ru/pdf/item/7548–4913(04)_2453.html;
- http://riamo.ru/happen_life/20141230/607533113.html.
- http://riamo.ru/happen_life/20141230/607533113.html.
- http://voenhronika.ru/publ/vtoraja_mirovaja_vojna_sssr_khronika/za_pobedu_novyj_god_na_vojne_rossija_2013_god/22–1–0–2621.
Праздновали, потом запретили, потом вернули, но идеологизировали, а затем превратили в домашний семейный праздник. И все эти метаморфозы произошли в нашей стране с Новым годом. Но самое интересное, что отмечать этот праздник не переставали ни во время официального запрета, ни в трудные годы Великой Отечественной войны.
«В годы войны, я думаю, что изыскивали последние возможности, чтобы детям дать хотя бы кусочек счастливого детства, вернуть, чтобы они и его не потеряли. Известно, что даже в блокадном Ленинграде проводили из последних сил елки», — рассказывает доктор исторических наук, профессор Казанского федерального университета, автор книги «История елочной игрушки» Алла Сальникова.
Елочная игрушка в военном стиле отличает украшения и накануне войны, и периода ВОВ. В это время начинает меняться материал, из которого делают игрушки. Если раньше украшения делали из папье-маше, то в начале 40-х — из ваты, марли и бинтов.
«Мне попались воспоминания. Мальчик из деревни впервые попадет на елку, это был 1944 год. Его пригласил друг, у которого отец был комиссован. И вот он увидел, что на этой елке висели офицерские погоны», — говорит Сальникова.
На елках появились фигурки санитарок, солдат, военной техники. А еще Деда Мороза — с ружьем. Она стала легендарной.
© ТРК «Звезда»
По словам Сальниковой, каждый человек наделяет эту игрушку своим смыслом. Можно считать, что это военизированный Дед Мороз, а можно думать, что это просто охотник.
«И тут однозначно трактовать сложно. Есть, конечно, украшения, которые в лоб прямо, и тут все понятно. Каждый волен трактовать, как он хочет это делать или как его заставят это делать», — считает она.
© ТРК «Звезда»
«Это старик-охотник из серии «Серая шейка». Просто эта игрушка обросла легендами, что именно это — Дедушка Мороз-партизан из известного стихотворения Трутневой, что Деду Морозу некогда мастерить игрушки, он партизанит в лесу», — не соглашается с Аллой Сальниковой специалист музея елочной игрушки «Клинское подворье» Светлана Копейкина.
Елку в войну было раздобыть сложно. Поэтому, чтобы создать праздник, пользовались тем, что было: на обоях могли нарисовать дерево, а в конце каждой ветки вбить гвоздик и повесить на него украшение. Причем елочные игрушки могли стать настоящим подарком.
«Это из воспоминаний о блокаде. Там мальчик описывает, что бабушка и дедушка решили ему устроить елку. Но самая большая радость была в том, что среди игрушек обнаружились обернутые в золотую и серебряную фольгу грецкие орехи и конфеты «Мишка». Все это было, конечно, торжественно съедено. Елка получилась настоящая, а дальше такая трагическая фраза: «А дедушке оставалось жить всего три месяца»», — рассказывает доктор исторических наук, профессор Казанского федерального университета, автор книги «История елочной игрушки» Алла Сальникова.
В это же время меняется и оформление макушки у елки. Красную звезду, пришедшую на смену Вифлеемской звезде, пытались заменить на золотую — как звезду героя. Но традиция не прижилась, и елки до сих пор часто украшает именно красная звезда.
Новый год был одним из самых идеологических праздников Советского Союза и при этом – самым радостным и долгожданным. Начиная с 1937 года празднование Нового года происходило масштабно – с городскими гуляниями и массовыми ёлками для детей трудящихся. Праздничные новогодние мероприятия проводились не только в Колонном зале Дома Союзов или Большом Кремлёвском дворце, но и в домах культуры районов и предприятий.
В декабре 1941 г. уставшая от вражеских налетов и бомбардировок, полуголодная и холодная Москва встречала новый, 1942 г. Не прошло и месяца, как миновала угроза захвата столицы, и москвичи впервые с июня 1941 г. радовались успехам контрнаступления советских войск.
Москву отстояли, и первые успехи на фронте внушили уверенность в победе над врагом. В отличие от июньских дней теперь все понимали, что дорога к мирным дням будет долгой, но настолько верили в победу, что первый тост за новогодним столом поднимали именно за нее. Москвичи вопреки всему встречали Новый год весело и радостно.
В блиндажах и землянках под Москвой, в холодных городских квартирах и бомбоубежищах постарались устроить настоящий праздник близким людям, боевым друзьям с надеждой на будущее, за которое идет борьба не на жизнь, а на смерть. Украшать город к празднику было еще нельзя, но москвичи постарались украсить гирляндами из флажков бомбоубежища, подготовить новогодние подарки на фронт и в госпитали. По воспоминаниям очевидцев, горожане всех возрастов объединились, чтобы встретить первый военный Новый 1942 г.
В мерзлых и холодных кинотеатрах крутили боевые киносборники. В магазинах к празднику продуктовые карточки отоваривали селедкой, маслом, давали 5 штук яиц и 600 грамм соли. Победно-новогоднее настроение москвичей поддерживал запах свежей хвои елок, появившихся в столице к празднику.
24 декабря 1941 г., ранним морозным утром, неожиданно открылись елочные базары. Газета «Вечерняя Москва» от 24 декабря 1941 г. сообщала:
Цитата«На Трубной площади организуется продажа новогодних елок. В ближайшие дни будет организована продажа елок и на других бульварах, скверах и площадях Москвы, в частности, у Покровских и Никитских ворот, на Пушкинской площади, Площади Восстания и т.д. Всего к новому году будет завезено в Москву до 100 тысяч елок. Управление зеленого строительства утвердило следующие цены на елки: высотой до 1 метра – 3 рубля, до 1 ½ метров – 5 рублей, до 2 метров – 6 рублей, до 2 ½ метров – 10 рублей, до 3 метров – 15 рублей».
В силу военной обстановки в городе уличные украшения не предусматривались, зато в магазинах появились отделы ёлочных игрушек. В военное время игрушки стали выпускать из остатков производства. Так, Московский электроламповый завод производил шарики из бракованных оплавленных ламповых груш, украшенных либо ручной росписью, либо переводным рисунком (декалькомания). «Москабель» и «Кооппроводник» изготавливали игрушки из остатков проволочного производства, жести и фольги, а артель им. Шаумяна производила дирижабли и самолёты из точёного дерева.
Подробнее о том, как Москва праздновала Новый, 1942-й год, можно почитать в архивной справке.
Новый год в России воспринимается как рубеж: мы ждем изменений, открытий и чудес. Празднуем с размахом, проводим много времени с семьей, ездим по гостям и устраиваем себе настоящие каникулы. Новый год сейчас — это самый долгожданный праздник в стране. Но так было не всегда. Как отмечали Новый год наши прадеды на войне и после нее? Как менялось отношение к празднику? Об этом читайте в материале корреспондента A42.RU Вячеслава Ворожейкина.
Перед войной: то ли праздник, то ли нет
Украшенная елка, застолье, фейерверки и торжественное поздравление лидера страны кажутся незыблемыми атрибутами Нового года. Но стали они такими только в 50-60-х годах – новогоднее дерево то запрещали, то разрешали всю первую половину XX века. Сам праздник несколько раз менял свой статус и был вовсе не в числе главных.
Всеволод Сырнев, заслуженный врач России:
«Я родился и жил в Москве до войны. Новый год мы не отмечали. елки долго были запрещены, ведь только в 1936 году правительство разрешило устанавливать елки, потом появились елочные украшения. Но коллективно в школе ничего не праздновали.
Потом началась война, приказом Сталина всех детей эвакуировали, мы вместе с матерью переехали в Слободской — это город в Кировской области. В 1943 году я окончил школу. Во время войны мы не думали о празднике. Мы были какие-то серьезные, что ли. Единственное, что было важно — хорошо учиться. Мы это и делали, учились по-настоящему. А на переменах слушали сообщения Советского информбюро, следили за происходящим на фронте. Становились стратегами и обсуждали, как сделали бы здесь, там.
Единственное воспоминание радостное — как в декабре 1941 года с мамой ходили в кинотеатр. Смотрели фильм, вокруг плакали многие. Даже сейчас слезы на глазах, потому что мы понимали, что конец близко».
Празднование Нового года в СССР до 1936 года и впрямь не приветствовалось — считалось «буржуазным пережитком». Впрочем, отмечать его в рабочей и крестьянской среде никто особо и не рвался — при царе главным праздником было Рождество, после 1927 года отмененное.
В Кемерове в то время жили иностранные рабочие, приехавшие в Автономную индустриальную колонию «Кузбасс», — они искренне недоумевали, почему советское правительство запрещает им елку.
— Для западных коммунистов, приехавших в Сибирь, Рождество было праздником народным, отнюдь не религиозным. Почему им, интернационалистам, ленинцам, нельзя поставить дома елку? Ян Рутгерс, сын директора колонии, вспоминал: «Когда наступил сочельник, мы наглухо закрыли ставни и задернули шторы. Не дай бог русские пойдут с рейдом по домам! Увидят елку — греха не оберешься, в несоблюдении ленинских заветов обвинят», — рассказывает краевед Владимир Сухацкий. — В 30-х Новый год отмечали, но весьма скромно. С 1929 по 1935 год в стране были продовольственные карточки, поэтому, конечно, никаких изысков. Винегрет был роскошью, самое желанное блюдо — пельмени — могли позволить себе горожане, державшие скот. У пролетариев деликатесом считалась даже конская колбаса, в которой мяса было очень мало, а требухи — много. Водки пили мало, в основном — брагу, самогон, медовуху.
Трудно сказать, почему, но в 1936 году Сталин вновь разрешил устанавливать елку. Называлась она с тех пор новогодней, а не рождественской. Было рекомендовано проводить елочные праздники коллективно — в Домах пионера, клубах, театрах и школах. Вернулись елки и маскарады. Тогда же появился и Дед Мороз на замену рождественскому Святому Николаю, и Снегурочка — образ взяли из пьесы Александра Островского.
Николай Сячин, рядовой роты автоматчиков, разведчик, подполковник милиции в отставке:
«Новый год перед войной не слишком-то праздновали — тогда ведь достатка такого не было, как сейчас. Но все равно праздник такой был, неправильно говорить, что не было совсем. Ходили в гости друг к другу, поздравляли, желали всего наилучшего. Особых застолий не помню. А главный праздник был, конечно, в мае. Сначала Первомай, а после войны еще День Победы добавился».
— В 1940 году в клубе кемеровской ГРЭС Дед Мороз не только поздравил собравшихся с Новым годом, но и поведал, сколько киловатт энергии выработано за прошедший год, рассказал о плане и соцсоревновании, — улыбается Владимир Сухацкий. — Подобные выступления были в порядке вещей, считалось, что речь Деда Мороза должна заряжать трудящихся оптимизмом и способствовать повышению производительности труда. Думаю, именно в те годы зародилась привычная нам сейчас, но вообще-то странная форма официальных поздравлений. Что-то вроде короткого доклада об итогах года и планах на будущее.
Война: елка в гильзах и Дед Мороз с пулеметом
В 1941 году стало совсем не до Нового года. И все же бойцы вспоминали о празднике: ставили елку и угощались, чем богаты. По воспоминаниям ветеранов, вместо крестовины для елки использовали гильзу от 37-миллиметровой пушки, вместо украшений — бинты и опять же гильзы, но уже винтовочные. Родственники присылали в армию посылки с подарками — кусковым сахаром и табаком, а командование иногда выделяло спиртное. После 1943-го на стол солдатам порой попадали яблоки, трофейные консервы и даже шоколад.
Конечно, празднование зависело от места и ситуации на фронте. Например, во время боев под Сталинградом танковый корпус захватил немецкий тыловой аэродром. Помимо снаряжения, в руки советских танкистов попали рождественские подарки для немецких солдат: консервы, шнапс, сигареты. На другом участке фронта — на станции Котельников под Сталинградом — после победы решили отметить как раз подоспевший Новый год на широкую ногу: на столе было много яств, даже шампанское, отвоеванное у врага, наливали.
Но не у всех и не всегда Новый год был такой веселый. Некоторые встречали его в весьма интересных обстоятельствах — на гаупвахте, например.
Евгений Тимофеевич Шибалов, авиамеханик, затем летчик, подполковник в отставке:
«Мы были не такие дети, как сейчас, мы взрослели раньше. Праздника по поводу Нового года перед войной я не помню, хотя день такой был. И на войне был тоже — друг друга поздравляли. А в 1944-м Новый год у меня был вообще примечательный — на гауптвахте.
31 декабря я как раз вышел из госпиталя. Часть была крупная, даже со своим кинотеатром, и там показывали фильм. Народу внутрь набилось — уйма, и я тоже постарался пролезть, в толпе ухватился за кого-то — оказалось, за ремень винтовки у постового. Мне говорят, мол, это ведь попытка присвоения оружия. И оформили меня на гауптвахту. Там я Новый год и встретил. Потом разобрались, конечно, отпустили».
Во время войны печатали праздничные открытки. Новогодние персонажи на них тоже предстают военными: Дед Мороз носит через плечо пистолет-пулемет и гонит врага. А вот от снимков из блокадного Ленинграда по коже холодок: у елки — дети в бинтах, медсестры пытаются улыбаться.
В тылу Новый год устраивали в основном для детей, чтобы отвлечь от ужасов войны.
— Вместо подарков нам вручили стеклянные баночки, в них был кусок хлеба и небольшой кружок конской колбасы, — вспоминает Римма Власова, которая в военные годы была еще ребенком. — Вот это для нас было настоящее детское чудо, потому что мы в последнее время, кроме хлеба и воды, ничего не ели. Были невероятное удивление, радость, и это подкрепило силы. В качестве подарка была баночка вкусного, сладкого желе. В те времена — невиданный подарок. Где разыскали такую экзотику, непонятно.
После войны: самый желанный праздник
В послевоенные годы Новый год не был в приоритете. Страну нужно было поднимать, а шиковать многим было не на что.
— После войны Новый Год — мы не знали, что это такое, — рассказывает Геннадий Васильев, ветеран труда. — Я был ребенком, в семье девять детей, жили бедно. Праздновать начали только, когда выросли.
Но постепенно страна восстанавливалась — и с ней набирал популярность Новый год. В 1948 году 1 января сделали выходным.
— Когда полусонным советским гражданам не надо было с утра тащиться на работу, Новый год и стал самым веселым и желанным, — рассказывает Владимир Сухацкий. — Новогодние традиции, которые нам так знакомы, зародились в 50-е годы. Ожидание боя курантов, — сначала, конечно, по радио. Салат «Оливье», шампанское и загадывание желаний. Детские подарки на работе родителям, мандарины, которые привозили раз в году.
Без богатого стола Новый год не Новый год, а потому в условиях тотального дефицита готовиться нужно было заранее. Соленья, консервы, алкоголь покупались порой за полгода и отправлялись на дальнюю полку, на балкон или к стенке холодильника со словами: «А это оставим на Новый год» — и становились тренажером для тренировки воли всех членов семьи.
Ну, а в 60-х появляется «Голубой огонек», и Новый год обретает привычный нам облик. Правда, тогда в телеэфире главными гостями были не поп-музыканты, а передовики производства, герои Советского Союза, деятели науки и искусства. Например, почетными гостями первого выпуска стали Валентина Терешкова и Юрий Гагарин.
Новый год был любимым во многом потому, что не было обязаловки, демонстраций и транспарантов — это сильно отличало его от других советских торжеств. Он стал не общественно-политическим мероприятием, а семейным праздником, добрым и теплым, и остается таким по сей день.
Фото: russiainphoto.ru, waralbum.ru, pinterest.fr
Поскольку вы здесь…
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.