Праздник елки откуда он

Самый любимый праздник в России — Новый год! По данным социологов, его отмечают 96 процентов жителей. Но все 100 процентов знают, что обязательными новогодними приметами являются мандарины, «оливье», подарки, Дед Мороз и, главное, ёлка!  С начала декабря посреди повседневных забот и будничной суеты мы начинаем предвкушать момент, когда в дом принесут окутанную хвойным ароматом зеленую красавицу, из коробок достанут любимые игрушки, а на стражу лежащих под ёлкой подарков заступит румяный Дед-Мороз. В дом приходит праздник и кажется, что так было всегда.

Ёлка, Новый год, январь: откуда взялась новогодняя «Большая тройка»

Исторические приключения ёлки в России включают немало резких поворотов, сопровождавшихся равнодушием, неприятием и даже враждой. Да и Новый год с январем встретились не сразу.

Давайте перелистаем страницы этого празднично-исторического детектива, где ёлка сумела пройти путь от ненависти до всеобщей любви, чтобы стать в конце главным украшением новогоднего праздника и символом семейного уюта и счастья.

Сначала разберёмся с Новым годом. У древних славян Новый год связывался со временем пробуждения природы от зимней спячки и отмечался одновременно с Масленицей, в день весеннего равноденствия – 21 марта. А после принятия христианства и установления регулярных месяцев его стали отсчитывать с начала месяца — с 1 марта.

В 1492 г. (он же 7000 г. от Сотворения Мира) – Иван III и церковь отметили круглую дату переносом Нового года на византийский манер на осень – на 1 сентября. В этом слышались отголоски тех ветхозаветных времен, когда после уборки урожая наступала спокойная жизнь, свободная на время от трудовых забот, которую можно было посвятить празднику.

В Европе, согласно юлианскому календарю, первым днем нового года считалось 1 января – в этот день еще со середины II в. до н. э. приступали к службе вновь избранные консулы.

В России инициатором «переезда» Нового года на привычное нам место – на 1 января — стал Петр Первый, познакомивший российское общество со многими европейскими привычками. Больше всего его здесь волновал не столько сам праздник, сколько вопрос перехода России на европейское летоисчисление: не от Сотворения Мира, как было на Руси, а от Рождества Христова.  Но заодно и праздник Нового года стал январским.

Петр, как всегда, был нетерпелив и не стал ждать до следующего года. Поэтому в 1699 г. Новый год в России встречали дважды: в сентябре и потом уже по новому Указу – 31 декабря. Впрочем, нас этим не удивить, у нас ведь и теперь – «Новый год два раза в год, вот!» Стремившийся детально регламентировать любое начинание, Петр подробно пояснил, каковы должны быть обязательные атрибуты нового праздника. И сам принял в нем активное участие – под бой курантов в ночь с 31 декабря на 1 января 1700 г. с факелом в руках вышел на Красную площадь и запустил первый фейерверк в честь нового праздника. А ещё позаботился о праздничной атмосфере, повелев украсить город к торжеству.  В его Указе от 20 (30) декабря 1699 г. «О праздновании Нового года» в знак этого «доброго начинания и нового столетнего века» предписывалось в царствующем граде Москве перед воротами у домов или над хороминами «учинить…украшения от древ и ветвей сосновых, елевых и можжевеловых… и чтобы поспело к 1 генваря, а стоять тому украшению по 7 день того ж 1700 г.». Судя по всему, недавно вернувшемуся из европейского вояжа во главе «Великого посольства» Петру Алексеевичу удалось, скорее всего в Саксонии, познакомиться с рождественской ёлкой, украшенной свечками, фруктами и пряниками. Хотя в самой Европе её современная история только начиналась.

Ёлка в европейской праздничной традиции

Сегодняшний светлый радостный образ наряженной ёлки уходит корнями в древнюю духовную традицию. Сам обычай почитания деревьев — носителей жизненной энергии, вместилища душ предков и места обитания духов, оберегающих от злых сил — чрезвычайно стар. С давних времен в поисках защиты и поддержки сложился универсальный мировой культ «священных деревьев» с ритуалами, включающими и украшение дерева. Порой существовало почитание не только живого или целого дерева, но даже его части – обычай хранения кусочка «рождественского полена» на счастье встречался у скандинавов, англичан, французов.

И если на Руси почитаемым деревом была береза, то у древних германцев эту роль играла ель: в её тени собирался воинский совет, у неё просили защиты и здоровья. К ней могли приходить и в канун Нового года с дарами-украшениями. С принятием и утверждением христианства смысловой центр праздника сместился на Сочельник – дату Рождения Христа (24 декабря) и ёлка стала Рождественской. Но, конечно, не следует здесь видеть единую непрерывную традицию, идущую с незапамятных времен. Первое упоминание о ёлке как о рождественском дереве встречается в 1600 г. в хронике провинции Эльзас (тогда части Священной Римской империи германской нации) – ровно за сто лет до Указа Петра I. Приезжавшие туда путешественники любовались установленными на Рождество в домах местных жителей еловыми деревьями, украшенными бумажными розами, фруктами и сладостями. 

Сам обычай связывают с именем немецкого церковного реформатора Мартина Лютера, который, как гласит легенда, в 1513 г., гуляя по лесу в канун Рождества, так залюбовался красотой звезд в ночном небе над еловым лесом, что решил взять с собой домой маленькую ёлочку, украсив её верхушку звездой в память о той самой – Вифлеемской – что указала волхвам путь к яслям новорожденного Христа. Во второй половине XVII в. в поселениях вдоль Рейна дома стали украшать подвешенными к потолку маленькими елями, порой в перевернутом виде (с целью экономии места), или отдельными веточками, украшенными яблоками и прочими сладостями. Очень эффектно смотрелись деревца, на ветках которых красовались горящие свечи. А затем догадались ставить большую красавицу-ёлку в центр комнаты, чтобы вокруг можно было водить хороводы. Но даже на территории Германии праздничная ёлка в доме стала привычным явлением только к концу XVIII века. И лишь в начале XIX в.  большие ели стали в Сочельник украшать площади немецких городов.

Век восемнадцатый: русская ёлка — путь «через тернии — к звездам!»

Можно смело утверждать, что Петр Первый одним из первых европейских правителей оценил всю красоту этой праздничной традиции. Правда, в его указе речь не шла о домашней, украшенной игрушками ёлке – по его замыслу зеленый акцент должен был в праздник украсить серо-белую городскую гамму улиц и площадей. Не стал он зацикливаться исключительно на ёлках – можно было использовать любые вечнозеленые породы. Но главное, что это была именно Новогодняя, а не Рождественская ёлка, что подчеркивало светский характер введенного нового праздника. Сразу после основания Северной столицы ёлки стали устанавливать и там. А затем все закончилось так же быстро, как и началось.

Общество не разделило праздничного энтузиазма и эстетических вкусов правителя: с его смертью не успевшая прижиться традиция, казалось, навсегда канула в лету. И это неудивительно, ведь в славянской культуре у ели сложилась другая, противоположная празднику, репутация.

В русской устной традиции ельник – мрачное, колючее, сырое место, где обитают колдуны и лешие. Ель не сажали рядом с домом, считалось, что та «выживает» рядом с собой лиц мужского пола. А еще она (как и сосна) играла немалую роль в русских погребальных обрядах. Их ветками, обязательно колючками вперед, устилали дорогу на кладбище, чтобы усопший нашел туда последнюю дорогу… и чтобы не вернулся обратно. С такой предысторией тяжело стать символом радости и праздника.  Здесь любили другие деревья — белоствольную березу – главное украшение Троицы и пушистую вербу, знак скорой Пасхи.

Впрочем, и в России было немало народов, у которых сложилось иное отношение к ели. Многие жители Западной Сибири и др. регионов (ханты, манси, удмурты) издавна почитали ель, в том числе, и в качестве новогоднего символа. Выбранному дереву приносили дары, украшали золотыми и серебряными подвесками, нарядными платками. Но, как и любые языческие обряды, эти ритуалы не одобрялись церковью и не получили широкого распространения.

Почти единственным исключением, где и в послепетровскую эпоху продолжали ставить ели, были кабаки. Установленное под Новый год над крышей или рядом со входом оно стояло там, желтея и осыпаясь весь год, служа опознавательным знаком для любителей горячительного, чтобы те, даже не умевшие читать, не прошли мимо.

Этот неожиданный поворот в судьбе ёлки сразу нашёл отражение в литературе и разговорном языке. Вот стихотворение Н.П. Кильберга, где рассказ идет от лица кучера:

  Въехали! мчимся в деревне стрелой,

Вдруг стали кони пред грязной избой,

Где у дверей вбита ёлка…

Что это?.. — Экой ты, барин, чудак,

Разве не знаешь?.. Ведь это кабак!..

Связь ёлки и пьянства так упрочилась, что появилось множество понятных всем выражений: «Пойдем к ёлкину, для праздника выпьем»; «Видно, что у ивана ёлкина была в гостях, из стороны в сторону пошатываешься».

Кроме этих злачных мест, на протяжении ста лет ёлке не находится места ни на дворцовых маскарадах, ни на народных святочных гуляниях. Зато её начинают, не связывая с праздником, использовать для зимнего украшения городов, особенно Петербурга. Маленькие елочки можно увидеть на катальных горках на Неве или по бокам зимних «ледовых дорожек», по которым «крепкие молодцы на коньках» перевозили санки с отдыхающими седоками через Неву. 

Так что, хотя бы в этом — чисто декоративном смысле — идея Петра Алексеевича все-таки пустила свои корни. Привычка видеть деревья в зимнем убранстве городов неизбежно сдвигала в позитивную сторону и сам образ ёлки в общественном сознании.

Век девятнадцатый: «Что и за праздник, коли не было ёлки?»

Но окончательно изменил судьбу праздничной ёлки в России век девятнадцатый. Первопроходцем выступил Петербург. С самого основания в городе селилось много немцев (в н.XIX в. – по ощущениям современников – до трети от всех жителей). На своей новой Родине они продолжают поддерживать многие обычаи родных мест. Тут, по-соседски с ними начинают знакомиться другие жители. И все-таки в первой трети века – это милый, близкий (в том смысле, что его можно увидеть своими глазами), но все-таки чужой обычай. Выросшая на местных просторах ёлка именуется на немецкий манер Weihnachtsbaum. И никто из героев Пушкина или Лермонтова ещё не кружит в хороводе вокруг украшенной зеленой красавицы. Зато те, кому удалось побывать на немецком празднике, отмечают его подробности с большой симпатией и теплом. Всем нравится семейный, детский характер торжества, то ощущение добра и предвкушение сюрприза, которое он дарит.

Но окончательно решило праздничную судьбу ёлки влияние августейшей особы. В XIX в. супругами российских императоров часто становились немецкие принцессы. Одна из них – будущая императрица Александра Федоровна (жена Николая I) ставит рождественскую ёлку сначала с 1817 г. для узкого круга во внутренних покоях, а затем, в 1828 г., уже будучи императрицей — в Аничковом дворце. На праздник она позвала не только своих детей, племянников и племянниц, но и детей придворных. В ярко освещенной зале столы, накрытые белоснежными скатертями, были уставлены изящными елочками, украшенными золотыми орехами и конфетами. Под ними лежали милые подарки – игрушки, кружевные платьица, маленькие веера, барабаны и трубы. Восторг детей был полнейшим.  

Неудивительно, что на следующий год, многим представителям высшего света захотелось повторить праздник у себя дома с обязательным приглашением гостей. Так, традиция украшать ёлку все шире распространялась среди знатных и богатых семей. А уж затем, делом времени (ну и финансов, конечно) стало и вхождение её в моду среди остальных слоев населения.

История, кстати, не только российская. В Британии ёлка стала праздничным символом Рождества в 40-х гг. XIX в. с легкой руки молодого мужа королевы Виктории – принца Альберта, тоже немецкого принца, по желанию которого нарядная ель украшала сперва дворцовые покои, а потом этому обычаю стала подражать и вся Британия.  

Очень большой вклад в «пиар-компанию» праздника внесли журналисты. Это тоже была примета времени – массовая печать набирала силу, в том числе и по части информирования читателя обо всех модных новинках.  В газетах начали писать о «прелестных ёлках, украшенных фонариками и гирляндами». Заметки сопровождали иллюстрации, радовавшие глаз и одновременно выступавшие наглядными инструкциями для тех, кто хотел повторить это «чудо» у себя дома. В середине 40-х г. в одной из книг, обучающих грамоте — под названием «Ёлка. Подарок на Рождество» — детям обещается, что если они будут хорошо учиться и прилично себя вести, то получат на Рождество ёлку, украшенную конфетами, фруктами и золочеными орехами, которые можно будет взять себе, также как и другие подарки. 

В 1839 г. выходит русский перевод повести Гофмана «Щелкунчик» с красочной картинкой, где центром является именно ёлка, что способствует ещё большей её популярности, и, кстати,тоже используется как инструкция для устройства ёлки в русских домах. В эту увлекательную игру – подготовку дома к празднику включается всё больше людей, причем взрослые радуются приятным хлопотам едва ли не больше, чем дети. Подключается к теме и торговля — появляются ёлочные базары; для тех, кто не стеснен в средствах — в модных кондитерских на Невском продают ёлки «под ключ»: украшенные игрушками, конфетами, пирожными и пряниками. Стоили они фантастически – до 200 рублей, но спрос порой перекрывал предложение. И это неудивительно: в иных домах на ёлках в качестве украшений используют и настоящие драгоценности. Сам обычай настолько входит в обиход, что над ним уже иронизируют. Современник пишет: «…все помешаны на ёлках…Начиная от бедной комнаты чиновника и до великолепного салона везде…блестят, горят и мерцают ёлки…Что и за праздник, коли не было ёлки?».  А скоро словом «ёлка» начинают называть и само торжество: повсюду звучат фразы «пойдем на ёлку», «пригласим на ёлку», «подарим на ёлку». Дольше всех держались помещичьи усадьбы, праздновавшие старинные «народные святки», но затем «сдались» и они. К концу века повсеместно практикуется устройство большой ёлки в барском доме, порой с приглашением крестьянских детей (те же праздники в Ясной поляне, устраиваемые С.А. Толстой).

Кроме того, уже с середины XIX в. практикуется традиция устраивать публичные ёлки. Первой в 1852 году — стал открытый для широкой публики праздник в петербургском Екатерингофском вокзале. Не отставала и древняя столица, где ежегодно устраивались праздники в здании Благородного собрания.  Обычай «зажигать ёлку» широко распространился по стране. Во всех городских домах, а в деревнях — в школах обязательно старались порадовать детей ёлками. 

Взрослые тоже хотели получать свою долю «зимнего волшебства», и в моду вошли «ёлки для взрослых» — новогодние балы-маскарады, где зеленая красавица стала главной деталью праздничного убранства и центром, вокруг которого «вертелось» все действо. Теперь уже никто не считает её мрачной: ею любуются, её ждут и гордятся ей.  Этот восторг не подвластен времени и навеки живет в сердце знаком счастливого детства: «Чудная, милая рождественская ёлка! Я люблю тебя! Твои зеленые иглы, твой запах… свечки — всё напоминает детство и милых близких… которых забыть невозможно!»

 Продолжение следует. 

История новогодней ёлки похожа на историю Золушки. В течение долгого времени она не вызывала у наших предков ярких положительных эмоций. Она — колючая, недобрая, прорастающая в неуютных болотистых местах. Хвойными ветвями устилают последний путь человека, отправляющегося в мир иной.

Также не благоволили елке литераторы. Сразу вспоминается «Война и мир» Л.Н. Толстого. Писатель через описание природы передает внутреннее состояние своего героя: «Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинокие…» Но пройдут годы, и случится чудо. «Мертвая ель» превратится в очаровательную Золушку. Она, нарядная, придет на праздник и будет дарить много радости, счастья и вызывать неподдельный восторг.

Легенды о рождественской елке

Прежде чем стать непременным атрибутом Нового года, ёлка сначала заняла почетное место на празднике Рождества. В мировой культуре существует множество легенд, рассказывающих красивые истории о том, как это произошло. Приведем одну из них.

После рождения в Вифлеемской пещере Младенца Христа к нему на поклон явились из разных концов земли деревья. Пришла местная красивая пальма, которое горделиво заняла первое место. Потом собрались из чужих стран клены, березы, тополи, эвкалипты и другие деревья. Наконец, до далекой Палестина, проделав большой путь, последней добралась скромная северная елочка. Стояла она в тени больших деревьев, и не было ее видно.

Но вдруг – случилось настоящее рождественское чудо. С небосвода на землю стали падать ослепительно красивые звезды. Они приземлялись на северную гостью и украшали ее. Так ёлка, превратившись в Золушку, стала самым красивым деревом на свете. С тех пор люди всегда украшают ее на Рождественский праздник.

Возникновение в Германии обычая украшать ёлку на Рождество 

Установлено, что традиция украшать Рождественскую елку возникает в Германии. Это происходит, по мнению исследователей, в XVI-XVII веках. Кто первым предложил украшать еловое дерево, доподлинно неизвестно. Мнение исследователей расходится. Одни считают, что это произошло в Эльзасе. Известно, что власти одного из городов поручили леснику срубить для них Рождественское дерево, а спустя несколько десятилетий в письменных источниках сообщается, что обычай приобрел общий характер.

Другое предание связывает появление Рождественского дерева с религиозным реформатором Мартином Лютером, который начал устанавливать и украшать елочки в своем доме. Авторитет религиозного деятеля был настолько велик, что его примеру вскоре последовало множество его соотечественников. До нашего времени сохранилась гравюра, на которой Мартин Лютер изображается рядом с украшенной ёлкой.

Новый обычай быстро распространяется в Германии, и к середине XVIII века становится повсеместным. Ёлки украшают цветами, сделанными из цветной бумаги, золотой фольгой, на дерево вешают завернутые в золотую и серебряную бумагу яблоки, сахар и другие сладости. Кроме того, на праздничном дереве начинают зажигать свечи.

Из Германии обычай рождественского дерева постепенно проникает в другие страны Европы, а вскоре пересекает океан и утверждается в Америке.

Знакомство с Рождественским деревом в России

С 1700 году жители России согласно Указу Петра Первого украшали фасады домов и дворы хвойными деревьями и ветвями. Однако со смертью царя-преобразователя традиция постепенно угасла.

Об указе Петра Первого «О праздновании Нового года» написана отдельная статья.

Русские люди увидели елку как атрибут Рожественского праздника в 20-30 годы XIX века. В Санкт-Петербурге в то время проживало много немцев. Вот через них и происходит первое знакомство с новым Рождественским обрядом. Переселяясь в России, бывшие жители Германии старались сохранить свои домашние традиции.

Первый раз петербуржцев познакомила с Рождественским деревом жена императора Александра Федоровна. Сначала она устраивала домашние елки для членов своей семьи, а в 30-е годы стала приглашать на праздник представителей петербургской знати. В то же время в обществе осознают, что елка — заморское изобретение, не имеющее отношения к русской обрядовой традиции.

Например, в произведениях А.С. Пушкина она ни разу не упоминается. Видимо, поэт о ней просто не знал. Вспомним, «Евгения Онегина» — «энциклопедию русской жизни». Пятая глава посвящена подробному описанию подготовке Рождества и святочных гаданий. Но о елке – ни слова. Также не вспоминает рождественское дерево и М.Ю. Лермонтов, а ведь действие его «Маскарада» происходит как раз на Рождество.

Но вдруг – словно прорвало. Со второй половины 40-х годов елка постепенно начинает входить в обиход состоятельной части петербургского общества, а к средине 50-60-х занимает важное место на Рождественском празднике. Из столицы елка постепенно распространяется по России, покоряет усадьбы помещиков и состоятельных горожан в провинции. Немецкая затея стремительно становится русским рождественским обычаем.

Одной из причин быстрого вхождения елки в дома жителей России являлась большая популярность, можно даже сказать, любовь к рождественской сказке Гофмана «Щелкунчик». В 1839 оду сказка была напечатана отдельной книгой. Спустя десятилетия, в 1892 году, состоялась премьера одноименного балета П.И.Чайковского по мотивам произведения немецкого писателя, что, несомненно, еще в большей степени способствовало популяризации елки в России.

Вместе с тем для граждан простого сословия ёлка оставалась недоступным развлечениям. Иногда детей прислуги или крестьян приглашали в дома помещиков или состоятельных горожан, чтобы они могли полюбоваться лесной красавицей и принять участи в Рождественском празднике.

Как организовывали ёлку для детей до 1917 года

Организация елки всегда была окутана тайной. Родители считали, что они готовят для детей чудесный сюрприз, что на самом деле соответствовало действительности.

Считалось, что дети не должны увидеть елку раньше времени. Поэтому ее тайком проносили в дом, устанавливали в самой большой комнате и начинали наряжать. Принимать участие в этом действе детям категорически воспрещалось. На ветвях развешивались различные лакомства и украшения из бумаги, обязательно крепились свечи. Богатые люди могли даже повесить на елочку настоящие драгоценности.

Под елку, как и сейчас, складывались подарки для детей: солдатики, лошадки, барабаны, игрушечная посуда, куклы…

В то время как родители и гости убирали ёлку, дети находились в отдельной комнате, входить в помещение, где наряжалась елка, им было нельзя. Набраться терпения и выдержать эти запреты было непросто. Тем более, взрослые старались всеми возможными способами сохранять интригу. На детские вопросы о ёлке они отвечают уклончиво – никогда не скажут прямо, что ёлку готовят к встрече детей.

Наконец, наступает долгожданная минута – и двери распахиваются. Картина светящейся нарядной лесной красавицы вызывает настоящий восторг, сравнимый с чудом, с погружением в сказку. 

Дети ликуют, радуются, хлопают в ладоши, с удовольствием рассматривают висящие на ней игрушки и сладости. А дальше наступает момент, который сегодня у нас вызвал бы большое недоумение. Елка стоит только один день. А в конце праздника ее отдают детям в их полное распоряжение.

Они в прямом смысле набрасываются на дерево, срывают с него игрушки и сладости, поваливают, разрушают и ломают ветки. От бывшей лесной красавицы ничего не остается. В те годы подобного рода действия назывались «рушить елку». Воспоминания о рождественском празднике и елке для многих детей становятся самыми счастливыми мгновениями жизни.

Как праздновали елку в Советском Союзе

Пришедшая к власти после революции 1917 года безбожная власть елку как атрибут рождественского праздника не жаловала. В 20-е годы еще существовали елочные базары, елки продавались, и родители устраивали для детей добрые семейные праздники. Но в 1929 году был отменен выходной на Рождество, заодно и на Новый год. В стране разворачивается оголтелая антирелигиозная пропаганда, елка находится под запретом. Для агитационных плакатов того времени характерны такие лозунги: «Родители, не сбивайте нас с толку: не делайте рождества и ёлку!»

Так продолжалось до 1935 года, когда на верху решили, что елку и веселый новогодний праздник необходимо восстановить в правах.

Подробнее смотрите в статье энциклопедии «История Деда Мороза»

Для детей по всей стране в массовом обязательном порядке организуется тысячи елок. В продаже сразу появляются деревья и елочные украшения. Только теперь елка становится атрибутом праздника Нового года, который повсеместно вытесняет праздник Рождества. Елочные украшения имеют идеологическую окраску. Вместо золотых яблок и цветов появляются самолеты, танки, парашютисты, солдаты, много игрушек с советской символикой.

Формируются советские елочные традиции. Для педагогов и пионерских работников выпускается специальная методическая литература, анализирующая практический опыт проведения елок в советской стране.

Праздник елки обрастает новыми традициями, которые в общих чертах сохраняются до сегодняшнего времени. Обязательными гостями елки являются Дед Моро и Снегурочка. Зимний волшебник обычно появляется в середине действия. Его необходимо несколько раз позвать, чтобы он пришел в гости.

Обязательным элементом новогоднего праздника становится процедура зажжения огней. Под руководством Деда Мороза все участники праздника трижды произносят магическое новогоднее заклинание: «Раз, два, три! Елочка, гори!» Вокруг наряженной лесной красавицы водят хоровод, хором исполняют главную новогоднюю песенку «В лесу родилась елочка…» В финале праздника зимний волшебник раздает детям подарки. Иногда, чтобы получить подарочек, дети читают незамысловаты стишки, поют песенки и танцуют.

Об истории новогоднего заклинания «Раз, два, три! Елочка, гори!» написана отдельная статья.

Главная и Кремлевская елки страны

Статус главной получают елки, которые проводятся в Москве сначала в Доме Союзов, а потом в Кремлевском Дворце съездов. После переезда в КДС главную елку начинают еще называть Кремлевской. На Кремлевскую ёлку страны мечтает попасть детвора всей страны Советов. Первоначально на нее приглашаются лучшие ученики столичных школ. Впоследствии в Москву приезжают особо отличившиеся дети из других мест Советского Союза.

В современной России главной елкой называют ель, которую устанавливают на Соборной площади Кремля. Впервые это произошло в декабре 1996 года. В разные годы в связи с климатическими условиями живое дерево заменяли на искусственное.

В 2019 году главной елкой России было выбрано 90-летнее дерево высотой 27 метров.. Нижние ветви красавицы составляли размах 6 метров. Она проживала в Бородинском лесничестве Можайского района Московской области. 

Поиски главной елки – дело очень важное и ответственное. Они начинаются за несколько месяцев до Нового года. Иногда, чтобы подобрать «правильное» красивое дерево проводится вертолетная разведка и фотосъемка. На роль первой лесной красавицы намечают несколько деревьев, которые должны соответствовать определенным параметрам. Возраст – более 90 лет, рост – более 25 метров, диметр в месте ее сруба – более 70 сантиметров.

Выбранное из сотни похожих деревьев главная ёлка специальным автопоездом приезжает в Москву, а непосредственно в Кремль ее доставляют через Спасские ворота.

Затем наступает не менее важный этап украшения елки, который длится несколько дней и всегда продумывается заблаговременно. Готовится гирлянда, превышающая в длину километр, заказываются нестандартные большие шары и игрушки. На верхушку современной главной елке устанавливается Вифлеемская звезда.

Интересные факты о елках мира

Знаете ли вы, что в мире существую, так называемые, плавучие елки. Деревья устанавливают на специально подготовленные плоты и отправляют в путешествие по водной стихии. Самой известной и высокой является искусственная елка, ежегодно устанавливаемая в Рио-де-Жанейро на озере Лагоа. Вес металлических конструкций, поддерживающих дерево, составляет более 50 тонн, а высота красавицы – 85 метров.

Самую дорогую елку однажды установили в ОАЭ, в Абу-Даби. Ее по праву можно было назвать главной красавицей. Авторы и спонсоры проекта не поскупились на украшение дерева настоящими драгоценностями. Ее украшали многочисленные золотые и серебряные шары, многочисленные ювелирные изделия. Общая сумма, потраченная на украшение елки, составила 11, 5 миллионов долларов.

Наконец, самая высокая Рождественская елка на Земле было установлена в столице Мексике городе Мехико. Представьте себе елочку, высота которой находится на уровне сорокаэтажного здания – 110 метров. Чтобы рассмотреть ее макушку, необходимо высоко задрать голову вверх. Конечно, в природе таких гигантских деревьев не существует. Елка была искусственная. Ее украшения и конструкции составили 330 тонн, а диаметр 35 метров.

Много тысячелетий назад год наступал осенью или весной. Например, если взять Древнюю Русь, то здесь начало года припадало на март месяц, и больше это празднование походило на дань весне, теплу, солнцу и будущему хорошему урожаю.

Первое письменное упоминание о ели как новогоднем дереве встречается в хронике французской провинции Эльзас за 1600 год. Однако ее родиной принято считать Германию. Существует предание о том, что начало традиции украшать елку в канун Рождества положил немецкий реформатор Мартин Лютер. Именно он, возвращаясь домой перед встречей Рождества в 1513 году, был очарован и восхищен красотой звезд, усыпавших небесный свод так густо, что казалось, будто и кроны деревьев искрятся звездочками. Дома он поставил на стол елочку и украсил ее свечами, а на верхушку водрузил звезду в память о звезде Вифлеемской, указавшей путь к пещере, где родился Иисус.

Почему в качестве новогоднего дерева выбрана именно ель? Напомним, что наши предки относились к деревьям, как к живым существам. На Руси таким особо почитаемым, культовым деревом была береза. Зеленая пахучая лесная красавица ель издревле считалась деревом мира у древних германцев. Они верили, что в ее ветвях обитает добрый «дух лесов» — защитник справедливости и всего живого. Не случайно перед боевыми сражениями воины собирались на совет именно у ели, надеясь получить ее защиту. А еще потому, что это дерево олицетворяло собой бессмертие, верность, бесстрашие, достоинство, тайну не увядания, вечную молодость. Со временем возник обычай задабривать добрых духов, которые зимуют в вечнозеленых ветвях ели, украшая ее пушистые ветки подарками. Этот обычай родился в Германии, а позднее обряд почитания ели заимствовали голландцы и англичане. Известно также, что в XVI веке в Центральной Европе в рождественскую ночь было принято ставить на середине стола маленькое деревце бука, украшенное сваренными в меду маленькими яблочками, сливами, грушами и лесным орехом.

Во второй половине XVII столетия в немецких и швейцарских домах уже был распространен обычай дополнять украшение рождественской трапезы не только лиственным, но и хвойным деревом. Главное, чтобы оно было игрушечной величины. Сначала маленькие елочки подвешивались к потолку вместе с конфетами и яблочками, и лишь позже установился обычай наряжать в гостевой комнате одну большую елку. XVIII век выбрал ель королевой новогоднего праздника сначала в Германии, а позже во многих странах Европы. 

Петр Первый и первая Ёлка

В России обычай новогодней елки ведет начало с Петровской эпохи. Согласно царскому указу от 20 декабря 1699 года, впредь предписывалось вести летосчисление не от Сотворения мира, а от Рождества Христова, а день «новолетия», до того времени, отмечавшийся на Руси 1 сентября, «по примеру всех христианских народов» отмечать 1 января. В этом указе давались также и рекомендации по организации новогоднего праздника. В его ознаменование в день Нового года было велено пускать ракеты, зажигать огни и украсить столицу (тогда еще — Москву) хвоей: «Украсить московские дома еловыми и сосновыми ветвями и шишками, и все должны были отмечать этот день празднованием с поздравлением всех родных и близких, танцами и стрельбой, пуском ракет в ночное небо».

А сам король в ночь с 31 декабря на 1 января вышел на Красную площадь, держа факел в руках, и после боя курантов запустил первую ракету в звездные небеса. И это был первый салют в честь праздника Нового Года. Что же касается ели, то примерно 300 лет назад считалось что елочка, украшенная под Новый Год, превращает отрицательные силы в положительные. Сегодня уже все забыли о таких силах, но прекрасная и любимая всеми традиция украшать хвойное дерево перед праздником осталась и по сегодняшний день.

Однако к будущей рождественской елке указ Петра имел весьма косвенное отношение: во-первых, город декорировался не только еловыми, но и другими хвойными деревьями; во-вторых, в указе рекомендовалось использовать как целые деревья, так и ветви и, наконец, в-третьих, украшения из хвои предписано было устанавливать не в помещении, а снаружи — на воротах, крышах трактиров, улицах и дорогах. Тем самым елка превращалась в деталь новогоднего городского пейзажа, а не рождественского интерьера, чем она стала впоследствии.

После смерти Петра его рекомендации были основательно забыты. Царские предписания сохранились лишь в убранстве питейных заведений, которые перед Новым годом продолжали украшать елками. По этим елкам (привязанным к колу, установленным на крышах или же воткнутыми у ворот) опознавались кабаки. Деревья стояли там до следующего года, накануне которого старые елки заменяли новыми. Возникнув в результате петровского указа, этот обычай поддерживался в течение ХVIII и XIX веков.

Рождественская Ёлка в первой половине XIX века

В России елка как рождественское дерево появилась в начале ХIХ века в домах петербургских немцев. В 1818 году по инициативе великой княгини Александры Федоровны была устроена елка в Москве, а на следующий год — в петербургском Аничков дворце. На Рождество 1828 года Александра Федоровна, к тому времени уже императрица, организовала первый праздник «детской елки» в собственном дворце для пяти своих детей и племянниц — дочерей великого князя Михаила Павловича. Елка была установлена в Большом столовом дворце.

Пригласили также детей некоторых придворных. На восьми столах и на столе, поставленном для императора, установили елочки, украшенные конфетами, золочеными яблоками и орехами. Под деревьями были разложены подарки: игрушки, платья, фарфоровые вещицы и др. Подарки всем присутствовавшим детям раздавала сама хозяйка. Праздник начался в восемь часов вечера, а в девять часов гости уже разъехались. С этих пор по примеру царской семьи елку на Рождество стали устанавливать в домах высшей петербургской знати. Установить точное время, когда елка впервые появилась в русском доме, пока не представляется возможным. Первая рождественская елка в России была устроена государем Николаем I в самом конце 1830-х годов, после чего по примеру царской семьи ее стали устанавливать в домах петербургской знати. Остальное население столицы до поры до времени либо относилось к ней равнодушно, либо вообще не знало о существовании такого обычая. Однако мало-помалу рождественское дерево завоевывало и другие социальные слои Петербурга.

И вдруг в середине 1840-х годов произошел взрыв — «немецкое обыкновение» начинает стремительно распространяться. Теперь Петербург был буквально охвачен «елочным ажиотажем». Обычай вошел в моду, и уже к концу 1840-х годов рождественское дерево становится в столице хорошо знакомым и привычным предметом рождественского интерьера. Торговля елками началась с конца 1840-х годов. Продавались они у Гостиного двора, куда крестьяне привозили их из окрестных лесов. Но если бедняки не могли позволить себе приобрести даже самую маленькую елочку, то богатая столичная знать стала устраивать соревнования: у кого елка больше, гуще, наряднее, богаче украшена. В качестве елочных украшений в состоятельных домах нередко использовали настоящие драгоценности и дорогие ткани. Концом 1840-х годов датируется и первое упоминание об искусственной елке, что считалось особым шиком.

К середине XIX века немецкий обычай прочно вошел в жизнь российской столицы. Само дерево, ранее известное в России лишь под немецким названием «Weihnachtsbaum», стало называться сначала «рождественским деревом» (что является калькой с немецкого), а позже получило имя “елка”, которое закрепилось за ним уже навсегда. Елкой стал называться и праздник, устраиваемый по поводу Рождества: «пойти на елку», «устроить елку», «пригласить на елку». В. И. Даль заметил по этому поводу: «Переняв, через Питер, от немцев обычай готовить детям к Рождеству разукрашенную, освещенную елку, мы зовем так иногда и самый день елки, Сочельник».

Русская Ёлка во второй половине XIX века

Освоение в России рождественской елки поражает своей стремительностью. Уже в середине века елка становится вполне обычным явлением для жителей многих губернских и уездных городов. Причина быстрого вхождения петербургского новшества в жизнь провинциального города понятна: отказавшись от старинного народного обычая празднования Святок, горожане ощутили некий обрядовый вакуум. Этот вакуум либо ничем не заполнялся, вызывая чувство разочарования из-за напрасных праздничных ожиданий, либо компенсировался новыми, сугубо городскими развлечениями, в том числе и устройством елки. Помещичью усадьбу рождественское дерево завоевывало с большим трудом. Здесь, как свидетельствуют мемуаристы, Святки еще в течение многих лет продолжали праздноваться по старинке, с соблюдением народных обычаев.

И все же мало-помалу петербургская мода начинала проникать и в усадьбу. Если до середины XIX века в воспоминаниях, посвященных Святкам в помещичьей усадьбе, устройство елки не упоминается, то уже через десять лет положение меняется. О рождественских праздниках 1863 года свояченица Льва Толстого Т. А. Кузминская, жившая подолгу в Ясной Поляне и считавшая ее своим «вторым родительским домом», вспоминает: «Ежедневно устраивались у нас какие-нибудь развлечения: театр, вечера, елка и даже катание на тройках». Два года спустя, 14 декабря 1865 года, в письме к Софье Андреевне Толстой она сообщает: «Здесь готовим мы на первый праздник большую елку и рисуем фонарики разные и вспоминали, как ты эти вещи умеешь сделать». И далее: «Была великолепная елка с подарками и дворовыми детьми. В лунную ночь — катанье на тройке».

На первых порах нахождение в доме рождественского дерева ограничивалось одним вечером. Накануне Рождества еловое дерево тайно от детей проносили в лучшее помещение дома, в залу или в гостиную, и устанавливали на столе, покрытом белой скатертью. Взрослые, как вспоминает А. И. Цветаева, «прятали от нас (елку) ровно с такой же страстью, с какой мы мечтали ее увидеть». К ветвям дерева прикрепляли свечи, на елке развешивали лакомства, украшения, под ней раскладывали подарки, которые, как и саму елку, готовили в строгом секрете. И наконец, перед самым впуском детей в залу на дереве зажигали свечи. Входить в помещение, где устанавливалась елка, до специального разрешения строжайшим образом запрещалось. Чаще всего на это время детей уводили в какую-либо другую комнату. Поэтому они не могли видеть то, что делалось в доме, но по разным знакам стремились угадать, что происходит: прислушивались, подглядывали в замочную скважину или в дверную щель.

Когда же наконец все приготовления заканчивались, подавался условный сигнал («раздавался волшебный звонок») либо за детьми приходил кто-то из взрослых или слуг. Двери в залу открывали. Этот момент раскрывания, распахивания дверей присутствует во множестве мемуаров, рассказов и стихотворений о празднике елки: он был для детей долгожданным и страстно желанным мигом вступления в «елочное пространство», их соединением с волшебным деревом. Первой реакцией было оцепенение, почти остолбенение. Представ перед детьми во всей своей красе, разукрашенная «на самый блистательный лад» елка неизменно вызывала изумление, восхищение, восторг. После того как проходило первое потрясение, начинались крики, ахи, визг, прыганье, хлопанье в ладоши. В конце праздника доведенные до крайне восторженного состояния дети получали елку в свое полное распоряжение: они срывали с нее сласти и игрушки, разрушали, ломали и полностью уничтожали дерево (что породило выражения «грабить елку», «щипать елку», «рушить елку»). Отсюда произошло и название самого праздника: праздник «ощипывания елки». Разрушение елки имело для них психотерапевтическое значение разрядки после пережитого ими долгого периода напряжения.

В конце праздника опустошенное и поломанное дерево выносили из залы и выбрасывали во двор. Обычай устанавливать елку на рождественские праздники неизбежно претерпевал изменения. В тех домах, где позволяли средства и было достаточно места, уже в 1840-е годы вместо традиционно небольшой елочки начали ставить большое дерево: особенно ценились высокие, до потолка, елки, широкие и густые, с крепкой и свежей хвоей. Вполне естественно, что высокие деревья нельзя было держать на столе, поэтому их стали крепить к крестовине (к «кружкам» или «ножкам») и устанавливать на полу в центре залы или самой большой комнаты в доме. Переместившись со стола на пол, из угла в середину, елка превратилась в центр праздничного торжества, предоставив возможность детям веселиться вокруг нее, водить хороводы. Стоящее в центре помещения дерево позволяло осматривать его со всех сторон, выискивать на нем как новые, так и старые, знакомые по прежним годам, игрушки. Можно было играть под елкой, прятаться за ней или под ней. Не исключено, что этот елочный хоровод был заимствован из ритуала Троицына дня, участники которого, взявшись за руки, ходили вокруг березки с пением обрядовых песен. Происшедшие перемены изменили суть праздника: постепенно он начал превращаться в праздник елки для детей знакомых и родственников.

Ёлка в России на рубеже XIX—XX ВЕКОВ

К концу XIX столетия ёлка становится в России обычным явлением. Заготовка ёлок начиналась за неделю до Рождества. Для лесников и крестьян из пригородных деревень их продажа стала одним из сезонных заработков. Продавались деревца в самых многолюдных местах: у гостиных дворов, на площадях, рынках. Ёлки предлагались на любой вкус: маленькие, разукрашенные искусственными цветами, ёлки-великаны, которые гордо высились во всей своей естественной красе, и никогда не видавшие леса искусственные ёлки-крошки, неестественно яркая зелень которых сразу же бросалась в глаза. Торговали ёлками и многие лавки — зеленные, молочные и даже мясные, где деревья выставляли у входа, часто уже поставленные на крестовины.

В появлении ёлки в доме для детей больше не было тайны, соблюдение которой считалось обязательным условием при устройстве первых ёлок. Дети с удовольствием гуляли в «лесах» ёлочных базаров; наблюдали за тем, как ёлку вносили в дом; видели, как она, ещё не оттаявшая, лежала в сенях («только после всенощной ее впустят») или в комнате на полу, отогреваясь в домашнем тепле; чувствовали, как она начинала излучать хвойный и смоляной запах.

Со всего города, а иногда и из других городов на домашние ёлки съезжались родные и близкие, двоюродные сёстры и братья. Взрослые придумывали и покупали подарки, организовывали «ёлочное веселье», играли на фортепьяно, дети танцевали. Старшие готовились к праздникам сами, сочиняя и ставя пьесы «под Гофмана и Андерсена» из жизни ёлочных игрушек. Широчайшее распространение в это время получает устройство благотворительных «ёлок для бедных» в народных домах, детских приютах. Организовывали их как разного рода общества, так и отдельные благотворители. Превратившись в главный компонент зимних праздников, ёлка, таким образом, вошла в праздничную жизнь как одна из необходимых её составляющих. Л. Н. Гумилёв, с горечью говоря о том, что детство у него было не таким, каким оно должно быть, заметил: «Мне хотелось простого: чтобы был отец, чтобы в мире были ёлка, Колумб, охотничьи собаки, Рублёв, Лермонтов». Ёлка стала восприниматься как один из необходимых элементов нормального детства.

История Ёлки в Советский период 

Бытует мнение, что советская власть запретила ёлку сразу же после октябрьского переворота. Однако это не так. После захвата власти большевики на ёлку не посягали. В 1918 году М. Горький и А. Н. Бенуа подготовили и выпустили в петроградском издательстве «Парус» роскошную подарочную книгу для детей «Ёлка», оформленную замечательными художниками. В неё были включены произведения М. Горького, К. И. Чуковского, В. Ф. Ходасевича, А. Н. Толстого, В. Я. Брюсова, С. Чёрного и др. На обложке книги помещён рисунок наряженной ёлки, вокруг которой в весёлом хороводе кружатся Дед Мороз и лесное зверьё. На верхушке дерева ярко сияет шестиконечная Вифлеемская звезда.

В первые годы после революции никаких специальных мер, направленных на запрет ёлки, действительно не предпринималось, а если она и стала в это время чрезвычайной редкостью, то причиной тому были внешние обстоятельства, которые всё «сбили и спутали». В первые годы после Гражданской войны в городах, как и прежде, всё ещё продавалось много ёлок, но население бедствовало, и мало кто мог позволить себе купить даже самое маленькое деревце. Мужики из пригородных деревень, привозившие в город ёлки, теряли предрождественский заработок. 25 декабря 1924 года Корней Чуковский записывает: «Третьего дня шёл я с Муркой к Коле — часов в 11 утра и был поражен: сколько ёлок! На каждом углу самых безлюдных улиц стоит воз, доверху набитый всевозможными ёлками, — и возле воза унылый мужик, безнадёжно взирающий на редких прохожих. Я разговорился с одним. Говорит: «Хоть бы на соль заработать, уж о керосине не мечтаем! Ни у кого ни гроша; масла не видали с того Рождества…» Единственная добывающая промышленность — ёлки. Засыпали ёлками весь Ленинград, сбили цену до 15 копеек. И я заметил, что покупают ёлки главным образом маленькие, пролетарские — чтобы поставить на стол». Но понемногу быт налаживался и ёлка, казалось, вновь завоёвывала свои права. Однако всё обстояло не так просто.

Первый тревожный звоночек прозвучал уже 16 ноября, через три недели после октябрьского переворота, когда на обсуждение советского правительства был поставлен вопрос о календарной реформе. Вплоть до Октябрьской революции Россия всё ещё продолжала жить по юлианскому календарю, в то время как большинство европейских стран давно перешло на григорианский календарь, принятый папой Григорием XIII в 1582 году. Необходимость проведения календарной реформы, перехода на новый стиль ощущалась с XVIII века. Уже при Петре I в международных отношениях и в научной переписке Россия была вынуждена пользоваться григорианским календарём, в то время как внутри страны жизнь ещё в течение двух столетий протекала по старому стилю. Это обстоятельство порождало многие неудобства. Особенно остро потребность введения единого с Европой исчисления времени ощущалась в дипломатической и коммерческой практике. Однако предпринятые в XIX веке попытки провести календарную реформу терпели неудачу: этому противодействовали как правительство, так и православная церковь, всякий раз считавшие введение нового календаря «несвоевременным». После революции вопрос о «несвоевременности» реформы отпал сам собой, и 24 января 1918 года Совет народных комиссаров принял Декрет о введении в Российской республике западноевропейского календаря. Подписанный Лениным декрет был опубликован на следующий день.

А в 1922 году была проведена кампания за преобразование праздника Рождества Христова в «комсомольское рождество», или иначе в «комсвятки». Комсомольские ячейки должны были организовывать празднование «комсвяток» в первый день Рождества, то есть 25 декабря, которое было объявлено нерабочим днем. Мероприятия начинались чтением докладов и речей, разоблачающих «экономические корни» рождественских праздников. Потом шли спектакли и инсценировки, политические сатиры, «живые картины». На второй день праздника организовывались уличные шествия, на третий — в клубах устраивались маскарады и ёлка, получившая название «комсомольская ёлка». Участники ёлочных карнавалов (в основном из комсомольцев-пропагандистов) рядились в самые невообразимые сатирические костюмы: Антанты, Колчака, Деникина, кулака, нэпмана, в языческих богов и даже в рождественского гуся и поросёнка. Проводились шествия с факелами и сожжением «божественных изображений» (икон). Однако столь благосклонное отношение советской власти к ёлке продолжалось недолго. Новые перемены стали ощутимы уже к концу 1924 года, когда «Красная газета» с удовлетворением сообщила: «…в этом году заметно, что рождественские предрассудки почти прекратились. На базарах почти не видно ёлок — мало становится бессознательных людей». Постепенно завершил своё существование и праздник «комсомольского рождества». Он был раскритикован в прессе как не сыгравший существенной роли в антирелигиозной пропаганде. А с 1925 года началась плановая борьба с религией и с православными праздниками, результатом которой стала окончательная отмена Рождества в 1929 году. День Рождества превратился в обычный рабочий день. Вместе с Рождеством отменялась и ёлка, уже прочно сросшаяся с ним. Ёлка, против которой когда-то выступала православная церковь, теперь стала называться «поповским» обычаем.

Советская Ёлка во второй половине ХХ века

В конце 1935 года ёлка была не столько возрождена, сколько превращена в новый праздник, получивший простую и чёткую формулировку: «Новогодняя ёлка — праздник радостного и счастливого детства в нашей стране». Устройство новогодних ёлок для детей сотрудников учреждений и промышленных предприятий становится обязательным. Теперь еловое дерево — необходимая принадлежность не только советского праздника Нового года, но и советской жизни вообще. Организовывала праздник «ёлочная комиссия», в которую обычно входили профсоюзные активисты: они разрабатывали программу, доставляли ёлку, обеспечивали Дедом Морозом, готовили подарки. Самым трудным был выбор подарков и принятие решения, «какой подарок сделать кому из ребят так, чтобы не выйти из лимита и в то же время все были довольны». Для каждого ребенка готовился особый подарок, что впоследствии вышло из практики советских ёлок, на которых предполагалось равенство всех детей.

Связь ёлки с Рождеством была предана забвению. Рождественское дерево превратилось в атрибут государственного праздника Нового года, одного из трёх (наряду с Октябрём и Первомаем) главных советских праздников. Восьмиконечную Вифлеемскую звезду на верхушке «Рождественского дерева» теперь заменила пятиконечная — такая же, как на кремлёвских башнях. Стремление идеализировать возрождённый праздник становится с каждым днём всё откровеннее. На сверкающей в лучах прожекторов красавице ёлке, установленной в Доме союзов, висели тысячи ёлочных украшений с рабоче-крестьянской коммунистической символикой.

Прошло ещё несколько лет, и 1 января 1947 года снова стало «красным днём календаря», то есть нерабочим, а ёлка в Доме союзов приобрела официальный статус «главная ёлка страны». В 1954 году новогодняя ёлка получила «право на вход» в Георгиевский зал Большого Кремлёвского дворца — обслуживала она по две тысячи детей в год. Впервые Кремль открылся перед счастливчиками, получившими новогодние приглашения. Для молодых передовиков производства, студентов столичных вузов, слушателей военных учебных заведений, учащихся десятых классов, комсомольских работников в том же Георгиевском зале устраивались новогодние балы-маскарады.

После «оттепели» с появлением Кремлёвского дворца съездов главный детский праздник страны переместился туда. Но к началу 70-х годов многие москвичи, да и жители других городов вовсе не рвались на «главные ёлки». И до сих пор самые желанные для нас не общественные, а домашние ёлки, на которые собираются своей семьёй. На этих домашних праздниках люди забывают о той официальной роли, которую играла ёлка, и празднуют её как семейное торжество, по установившимся в семье традициям. Забыла о своём неприязненном отношении к ёлке православная церковь. Теперь зелёные деревца стоят не только в храмах во время рождественского богослужения, но и в домах церковнослужителей.

В 1991 году в России вновь стали праздновать Рождество Христово. 7 января было объявлено нерабочим днём. «И, как всегда в это время, — писала в конце декабря 1993 года газета «Невское время», — горят на главной улице Петербурга ёлки — не просто новогодние, уже рождественские, без красных звёзд». На протяжении трёх веков ёлка добросовестно выполняла возложенные на неё функции, и даже насильственная идеализация не мешала ей в неформальной домашней обстановке оставаться всеми любимой и ежегодно желанной, страстно и задолго до Нового года ожидаемой Ёлкой. Такой помним её мы. Такой запомнят её наши дети. Будем надеяться, и внуки будут ходить вокруг разукрашенного, сияющего дерева и петь немудрёную песенку, сочинённую почти сто лет назад.

В наши дни наряженную елку стремятся доставить и установить даже в тех краях, куда ее надо привозить специально, например, на кораблях, бороздящих океан за экватором. На сайте Mamsy стартует акция с самыми красивыми елочками. Сегодня мы подготовили для вас настоящий сюрприз и немного волшебства из сказки. Останется украсить елку любимыми украшениями. Праздничное настроение вам обеспечено! Создайте в доме уют и волшебное настроение!

 источник https://mamsy.ru

Распространение по странам и континентам

Есть народное предание: когда Христос родился, понесли деревья ему подарки, яблоня – яблоки, вишня – вишни. Только елка не приближалась и плакала тихо, страшась уколоть Младенца. Но Он пожалел ее и украсил игрушками и сластями, оттого и сегодня ель украшают к Рождественскому празднику.

Кроме этой романтической, есть еще несколько версий появления ели как главного рождественского дерева.

Первая информация о ели как символе христианского Рождества встречается в рассказе об апостоле Германии – святом Бонифации. В VI веке апостол, рассказывая язычникам о Рождестве Христовом, срубил дуб, посвященный богу грома Тору.

Святой Бонифаций хотел лишь показать бессилие языческих идолов. Но дуб, падая, повалил все деревья вокруг – кроме ели.

С тех пор, по народной легенде, ель и стала главным рождественским деревом у германских племен Центральной Европы.

Вторая (тоже немецкая) версия относится к 1513 году: согласно ей, Мартин Лютер, глава Реформации в Западной Европе, показал себя реформатором не только в вопросах веры. По народному преданию, во время вечерней прогулки в канун Рождества Лютер, пораженный красотой зимнего леса, покрытого сверкающим снегом, срубил одно из деревьев, оказавшееся елкой, и принес к себе в дом. До нововведения Лютера немцы ставили в своих домах деревянное сооружение в виде пирамиды, под которую клались подарки.

Постепенно ель завоевывала популярность как рождественский символ и в других странах Европы, но повсеместно ее начали устанавливать лишь к концу XVII века. В Америку ель завезли голландские и немецкие поселенцы; в Болгарии, Югославии, Греции и Албании она появилась только после Второй мировой войны.

Это хвойное дерево проникло даже в мусульманские страны (Иран и Марокко), где Рождество праздновала лишь небольшая часть населения. В Турции же в 30-е годы XX века устанавливать ель на Рождество христианам запрещалось указом правительства: отказ мотивировался «опасением нанести вред природе».

В России традиция ставить елки на Рождество появляется при Петре I. До этого символом Рождества был вертеп, также пришедший из Европы. Среди указов, регламентирующих разные стороны жизни всех сословий,

Петр I издал и указ ставить «по знатным и проезжим улицам у ворот и домов украшения из древ сосновых и еловых, на манер иноземных обычаев».

Однако елка сначала никак не приживалась: еще в 30-е годы XIX века ее устанавливали только в домах петербуржских немцев и у самых знатных русских дворян, бедняки же и средний класс игнорировали нововведение. Лишь к концу XIX века рождественская елка вошла в дома всех слоев населения.

Долгое время ель не украшали, только к середине XVIII века на нее стали вешать орехи, сладости и куриные разукрашенные яйца, а потом и игрушки из стекла. Первый стеклянный шарик – елочная игрушка был выдут в Тюрингии.

Темные времена

После падения монархии в 1917 году на ель ополчилась советская власть, считавшая ее символом религиозной пропаганды. Елка (как символ и как мероприятие) оставалась запрещенной до 1935 года, когда было решено праздновать не Рождество, а Новый год. С возрождением церковной жизни в России ель вернула себе статус символа Рождества.

Коррективы климата

Но не везде елка – главный герой Рождества. Например, мексиканцы наряжают пальмы, в Новой Зеландии на праздник ставят похутукаву – растение, распускающееся красными цветами в канун католического Рождества. В Шанхае игрушки вешают на ветки ивы и бамбука, а китайцы привыкли видеть засахаренные фрукты и орехи на веточках карликовых мандариновых деревьев.

Понять, что наступило Рождество в Израиле, можно по нарядному кипарису.

И наконец, в жаркой Африке баобабы – символ Рождества. В деревне срубают небольшие ветки гигантов и украшают их разноцветными ленточками и пучками трав.

В городах же жители чаще вешают на двери венки из омелы, украшенные колокольчиками и цветными гирляндами.

Традиция праздновать Новый год вокруг наряженной елки кажется старинной и органичной для России, хотя установка и украшение елового дерева в доме на самом деле традиция немецкая, и на русских просторах прижилась она только к концу XIX века. История праздника в нашей стране дважды жестко пересекалась с внутренней политикой. Сначала Петр I в рамках европеизации Руси вдруг повелел начать отмечать его не осенью, как было раньше, а 31 декабря, а несколькими веками позже большевики перевели Россию с юлианского на григорианский календарь, сломав превалирующую до того момента рождественско-святочную религиозную традицию. «МИР 24» разбирался, какой путь прошел праздник в России и откуда взялись Дед Мороз и Снегурочка.

В конце декабря в 1699 года Петр I решил приблизить русскую календарную систему к европейской. Во-первых, изменилось летоисчисление – оно начало считаться не от сотворения мира, а от Рождества Христова. Так, вместо 7208 года жители Российской Империи неожиданно для себя оказались в 1700-м. При этом сохранился юлианский календарь, который отставал от григорианского на 13 дней. Новый год оказался внедрен между Рождеством, которое по юлианскому календарю отмечалось 25 декабря, и Крещением, став частью святочного периода.

Согласно тексту указа Петра, 1 января положено поздравлять друг друга с Новым годом и устраивать пиротехнические забавы. «Когда на большой Красной площади огненные потехи зажгут и стрельба будет», все знатные люди должны были каждый на своем дворе из небольших пушечек и нескольких мушкетов или иного мелкого ружья учинить трижды стрельбу и выпустить несколько ракет. С 1 по 7 января на больших улицах должны были жечь костры и по возможности устраивать праздничное освещение.

«…перед вороты учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, елевых и можжевеловых, против образцов, каковы сделаны на Гостине дворе и у нижней аптеки, или кому как удобнее и пристойнее, смотря по месту и воротам, учинить возможно, а людям скудным комуждо хотя по древцу или ветви на вороты, или над хороминою своею поставить, и чтоб то поспело ныне будущего генваря к 1 числу сего года, а стоять тому украшению генваря по 7 день того ж 1700 года», – говорится в указе государя.

Украшение хвойными деревьями Петр решил перенять, побывав в Германии и Голландии и впечатлившись нарядным западноевропейским празднованием Рождества. Речи о том, чтобы ставить ель в доме как центр всего праздника, тогда еще не шло. Традиция украшения улицы елками не прижилась и после смерти Петра была забыта. Тем не менее европеизация произошла, и если крестьянство продолжало сохранять народные обычаи, то знать, кроме консервативного купечества, отмечала Новый год и Рождество с балами, карнавалами и фейерверками.

Рождественский и новогодний символ

Ель в доме появилась в России в первую очередь как элемент празднования Рождества – и то только к середине XIX века. А пришла эта традиция от немцев, у которых она возникла в XV-XVI веках. Существует даже легенда, связанная с Мартином Лютером, который однажды накануне Рождества шел по заснеженному лесу и увидел, как сквозь еловые ветки сияют яркие звезды. Лютер посчитал это символом Вифлеемской звезды, решил срубить ель и принести ее в дом как символ Рождества Христова. Немцы традиционно украшали елку сладостями и свечами, а под нее клали подарки для детей. В Россию немецкий обычай пришел через императорскую семью, а именно великую княгиню Александру Федоровну, урожденную Фредерику Луизу Шарлотту Вильгельмину Прусскую, – жену Николая I. Александра Федоровна устанавливала елку для своих детей в Зимнем дворце, а уже из императорского дома мода наряжать елку молниеносно распространилась среди дворянства. Во второй половине XIX века рождественская ель укоренилась в русских домах от Петербурга до глухой провинции.

«Много лет назад я с удивлением узнал, что, в сущности, обычай рождественской елки не принадлежит к числу коренных русских обыкновений. Елка в настоящее время так твердо привилась в русском обществе, что никому в голову не придет, что она не русская», – писал в 1906 году философ Василий Розанов.

В 20-х числах декабря народ стекался на впечатляющие елочные базары. Крестьяне и лесники ковали железо, пока горячо: рано утром рубили в лесу деревья, загружали на салазки и доставляли на городские площади и рынки. Очевидцы вспоминали, что в местах елочных базаров город превращался в лес. Богатые люди покупали огромные ели, которые за небольшую плату бедняки доставляли до нужного места.

«Перед Рождеством, дня за три, на рынках, на площадях, – лес елок. А какие елки! Этого добра в России сколько хочешь. Не так, как здесь, – тычинки, – описывает рождественский базар Иван Шмелев в повести «Лето господне». – У нашей елки… как отогреется, расправит лапы, – чаща. На Театральной площади, бывало, – лес. Стоят, в снегу. А снег повалит, – потерял дорогу! Мужики, в тулупах, как в лесу. Народ гуляет, выбирает. Собаки в елках – будто волки, право. Костры горят, погреться. Дым столбами. Сбитенщики ходят, аукаются в елках: «Эй, сладкий сбитень! калачики горячи!..» В самоварах, на долгих дужках, – сбитень. Сбитень? А такой горячий, лучше чая. С медом, с имбирем, – душисто, сладко. Стакан – копейка. Калачик мерзлый, стаканчик, сбитню, толстенький такой, граненый, – пальцы жжет. На снежку, в лесу… приятно!»

Генри Мослер «Рождественское утро», 1916 г.

Полностью культура празднования Рождества вокруг елки сформировалась в России к началу ХХ века. Рождество, елка со всеми сопутствующими радостями стали для детей главным событием в году. В богатых домах праздник проходил шикарно – со званым ужином, дорогими сервизами, изысканными туалетами… Причем изначально елку ставили и наряжали втайне от детей, которые могли лишь с восторгом ожидать за дверями того момента, когда их впустят в праздничный зал и они будут веселиться около сверкающей, украшенной свечами огромной ели, лакомиться позолоченными орехами, конфетами и пряниками, развешанными на ветках, и открывать долгожданные подарки.

«О! Настало же! Самое главное, такое любимое, что – страшно: медленно распахиваются двери в лицо нам, летящим с лестницы, парадно одетым, – и над всем, что движется, блестит, пахнет она, снизу укутанная зеленым и золотистым. Ее запах заглушает запахи мандаринов и восковых свечей. У нее лапы бархатные, как у Васи. Ее сейчас зажгут. Она ждет. Подарки еще закрыты. Лера в светлой шелковой кофточке поправляет новые золотые цепи. Шары еще тускло сияют – синие, голубые, малиновые; золотые бусы и серебряный «дождь» – все ждет… Всегда зажигал фитиль от свечи к свече дедушка. Его уже нет. Папа подносит к свече первую спичку – и начинается Рождество!» – вот так вспоминала Рождество в своем детстве нищая при советской власти Марина Цветаева.

Елку ставили в сочельник, то есть канун Рождества – 24 декабря. На ветках оказывались игрушки из папье-маше, бумаги, ваты, воска, картона, стекла, дерева, металла, а также сладости и орехи. Изначально игрушки делали преимущественно религиозного содержания – ангелочки, колокольчики, обязательно Вифлеемская звезда на верхушке, под елку ставили распятие. Но постепенно их вытеснили игрушки светского содержания. Вокруг праздника развилась индустрия, коммерчески связанная с Европой. В Германии заказывали рождественские открытки, сюжеты которых формировали представление о том, каким должен быть праздник, оттуда же и из Чехии привозили тончайшие, но очень дорогие елочные игрушки, на рубеже веков в продаже появились даже электрические гирлянды. Те, кто не мог позволить себе все это богатство, мастерили игрушки и бумажные гирлянды своими руками.

Сергей Досекин «Подготовка к Рождеству», 1896 г.

В аристократической среде было принято заниматься благотворительностью, поэтому специальные организации и частные благотворители устраивали елки в народных домах и приютах, раздавали бедным детям подарки и сладости. К Рождеству нарядные ели «вырастали» не только на площадях и в богатых гостиных, но и в сельских школах, где организовывали праздник для крестьянских детей.

Елка и праздник вокруг нее предназначались прежде всего для детей и сопровождались конкурсами, танцами, спектаклями, ряженьем в разные костюмы, играми и, конечно, чтением стихов. Часто можно было услышать стихотворения «Елка» Алексея Плещеева, «Привет» Ивана Никитина, «Зима! Крестьянин торжествуя» Александра Пушкина, «Чародейкою зимою» Федора Тютчева, «Бабушка-зима» Владимира Сологуба. В помощь взрослым начали печататься объемные методички по проведению елок с готовыми программами, включавшими ноты, тексты, рисунки и все необходимое. Дети постарше разыгрывали сцены из «Щелкунчика» Эрнста Гофмана и «Снежной королевы» Ганса Кристиана Андерсена, девочки очень любили танец снежинок под песню «Мы белые снежиночки». В довершение праздника все дети получали подарки: игрушки, сладости, книги.

Откуда взялись Дед Мороз и Снегурочка

Приносящий подарки дед был атрибутом европейского праздника, но в русском обществе не прижился ни Санта-Клаус, ни святой Николай – Николай Чудотворец в России издавна был очень почитаемым святым, который в религиозном сознании означал гораздо больше, чем даритель подарков. Скорее, говорят исследователи, Дед Мороз – это персонификация зимы как времени года. Морозная и снежная зима справедливо связывалась с будущим хорошим урожаем. Так, в крестьянской традиции начала ХХ века существовал обычай звать Мороз на рождественскую кутью, чтобы его задобрить.

Специфические персонажи Дед Мороз и Снегурочка, связанные с новогодне-рождественским праздником, устоялись в русской культуре только к началу XX века. В 1860-х сказочный персонаж, который приносил в дом елку и подарки для детей (тогда это еще делалось тайно), недолго носил имя старого Рупрехта. В 1870-х он превратился в Дедушку Николая, а в 1880-х – в Морозко или Мороза. К началу ХХ века он стал Елкичем, такой персонаж есть, к примеру, в произведении Федора Сологуба «Январский рассказ (Елкич)». Называли таинственного дарителя и святочным стариком, и рождественским дедом. И хотя ряженые седобородые старики с посохами начали приходить на елки еще с последней четверти XIX века, считается, что окончательно имя Дед Мороз за этим персонажем закрепил Сергей Есенин, в 1914 году написавший стихотворение «Сиротка», героем которого он сделал «дедушку-мороза».

Михаил Врубель, «Снегурочка», 1890 г.

Во многом появлению Деда Мороза и Снегурочки способствовали русские писатели XIX века. Тут можно вспомнить сказку «Мороз Иванович» Владимира Одоевского, сказку «Морозко», два варианта которой включил в сборник «Народных русских сказок» Александр Афанасьев, поэму Николая Некрасова «Мороз, Красный нос». Снегурочка, или Снегурка, тоже присутствовала в народном фольклоре в виде девочки или девушки, сделанной из снега. В одноименной пьесе Александра Островского она предстает дочерью Деда Мороза и Весны-Красны.

В 1918 году Совнарком РСФСР издал декрет, согласно которому в России вводился григорианский календарь, таким образом православное Рождество перенеслось на 7 января, а Новый год разбил Рождественский пост. Постепенно в атеистическом государстве Новый год заместил Рождество, и елка из символа Рождества Христова стала атрибутом светского новогоднего праздника. Кстати, канонический новогодний тандем Деда Мороза и Снегурочки сформировался именно в советское время, в конце 30-х годов ХХ века.

На первых порах нахождение в доме рождественского дерева ограничивалось одним вечером. Накануне Рождества еловое дерево тайно от детей проносили в лучшее помещение дома, в залу или в гостиную, и устанавливали на столе, покрытом белой скатертью. Взрослые, как вспоминает А. И. Цветаева, “прятали от нас [ёлку] ровно с такой же страстью, с какой мы мечтали ее увидеть”.

К ветвям дерева прикрепляли свечи, на ёлке развешивали лакомства, украшения, под ней раскладывали подарки, которые, как и саму елку, готовили в строгом секрете. И наконец, перед самым приглашением детей в залу на рождественском дереве зажигали свечи….

Входить в помещение, где устанавливалась ёлка, до специального разрешения строжайшим образом запрещалось. Чаще всего на это время детей уводили в какую-либо другую комнату, поэтому они не могли видеть то, что делалось в доме, но по разным знакам и приметам стремились угадать, что происходит: прислушивались, подглядывали в замочную скважину или в дверную щёлку. Когда же, наконец, все приготовления заканчивались, подавался условный сигнал — “раздавался волшебный звонок”, либо за детьми приходил кто-то из взрослых или слуг.

Двери в залу открывали. Этот момент раскрывания, распахивания дверей присутствует во множестве мемуаров, рассказов и стихотворений о празднике ёлки. Этот волшебный миг был для детей долгожданным и страстно желанным мгновением вступления в “ёлочное пространство”, их радостная встреча с волшебным деревом. Первой реакцией было оцепенение, невероятный восторг, почти остолбенение перед этим сияющим чудом.

Представ перед детьми во всей своей красе, наряженная “на самый блистательный лад” ёлка неизменно вызывала изумление, восхищение, восторг. После того как проходило первое потрясение, начинались крики, ахи, визг, прыганье, хлопанье в ладоши. В конце праздника доведенные до крайне восторженного состояния дети получали ёлку в своё полное распоряжение: они срывали с неё сласти и игрушки, разрушали, ломали и полностью уничтожали дерево, что породило выражения “грабить ёлку”, “щипать ёлку”, “рушить ёлку”. Отсюда произошло и название самого праздника: праздник “ощипывания ёлки”. Разрушение ёлки имело для детей вид психотерапевтической разрядки после пережитого ими долгого периода ожидания праздника и напряжённого возбуждения.
В конце праздника опустошенное и поломанное дерево выносили из залы и выбрасывали во двор.

Обычай устанавливать ёлку на рождественские праздники неизбежно претерпевал изменения в России. В тех домах, где позволяли средства и было достаточно места, уже в 1840-е годы вместо традиционно небольшой ёлочки начали ставить большое дерево: особенно ценились ёлки высокие, до потолка, широкие и густые, с крепкой и свежей хвоей. Вполне естественно, что высокие деревья нельзя было держать на столе, поэтому их стали крепить к специальной крестовине, к “кружкам” или “ножкам”, и устанавливать ёлку на полу в центре залы или самой большой комнаты в доме.

Переместившись со стола на пол, из угла в середину, ёлка превратилась в центр праздничного торжества, предоставив возможность детям веселиться вокруг неё, водить хороводы. Стоящую в центре зала рождественскую ёлку дети могли осматривать со всех сторон, выискивать на ней игрушки, как новые, так и старые, знакомые по прежним годам. Можно было играть под ёлкой, прятаться за ней или под ней, загадывать, чтобы нашли на ёлке какую-то определённую игрушку.

Не исключено, что этот ёлочный хоровод был заимствован из ритуала вождения хоровода на Троицын день, участники которого, взявшись за руки, ходили вокруг берёзки с пением обрядовых песен в честь Лады. Хоровод неразрывно связан с весенне-летним аграрно-магическим циклом молений о дожде, праздников зелени, первых всходов, первых колосьев и т. п. Замыкается этот цикл периодом, когда заколосятся яровые хлеба в июне месяце. Последним сроком песен в честь Лады являются купальские празднества летнего солнцестояния; после этого молитвенные обращения к Ладе прекращаются.

В католической Германии у рождественской ёлки 25 декабря пели старинную немецкую песенку: “О Tannenbaum, о Tannenbaum! Wie griim sind deine Blatter — “О рождественская ёлка, о рождественская ёлка! Как зелена твоя крона”.  Эта немецкая песенка долгое время была главной песней в русских семьях в Новый год 31 декабря в хороводе вокруг новогодней ёлки.

Происшедшие перемены изменили суть праздника: постепенно он начал превращаться в праздник новогодней ёлки для детей знакомых и родственников. С одной стороны, это было следствием естественного стремления родителей продлить “неземное наслаждение”, доставляемое ёлкой своим детям, а с другой — им хотелось похвалиться перед чужими взрослыми и детьми красотой своего дерева, богатством его убранства, приготовленными подарками, угощением. Хозяева старались изо всех сил, чтобы “ёлка выходила на славу”, — это было делом чести.

На таких праздниках, получивших название детских ёлок, помимо младшего поколения всегда присутствовали и взрослые: родители или сопровождавшие детей старшие. Приглашали также детей гувернанток, учителей, прислуги. Со временем начали устраиваться праздники ёлки и для взрослых, на которые родители уезжали одни, без детей.

Первая публичная ёлка была организована в 1852 году в петербургском Екатерингофском вокзале, возведенном в 1823 году в Екатерингофском загородном саду. Установленная в зале вокзала огромная ель “одной стороной… прилегала к стене, а другая была разукрашена лоскутами разноцветной бумаги”. Вслед за нею публичные ёлки начали устраивать в дворянских, офицерских и купеческих собраниях, клубах, театрах и других местах. Москва не отставала от невской столицы: с начала 1850-х годов праздники ёлки в зале Благородного московского собрания также стали ежегодными.

Ёлки для взрослых мало чем отличались от традиционных святочных вечеров, балов, маскарадов, получивших распространение ещё с XVIII века, а разукрашенное дерево сделалось просто модной и со временем обязательной деталью праздничного убранства залы. В романе “Доктор Живаго” Борис Пастернак пишет:

“С незапамятных времен ёлки у Свентицких устраивались по такому образцу. В десять, когда разъезжалась детвора, зажигали вторую для молодежи и взрослых и веселились до утра. Только пожилые всю ночь резались в карты в трехстенной помпейской гостиной, которая была продолжением зала… На рассвете ужинали всем обществом… Мимо жаркой дышащей елки, опоясанной в несколько рядов струящимся сиянием, шурша платьями и наступая друг другу на ноги, двигалась черная стена прогуливающихся и разговаривающих, не занятых танцами. Внутри круга бешено вертелись танцующие”.

ПОЛЕМИКА ВОКРУГ ЁЛКИ

Несмотря на все возрастающую популярность ёлки в России, отношение к ней с самого начала не отличалось полным единодушием. Приверженцы русской старины видели в ёлке очередное западное новшество, посягающее на национальную самобытность. Для других ёлка была неприемлемой с эстетической точки зрения. О ней иногда отзывались с неприязнью как о “неуклюжей, немецкой и неостроумной выдумке”, удивляясь тому, как это колючее, тёмное и сырое дерево могло превратиться в объект почитания и восхищения.

В последние десятилетия XIX века в России впервые стали раздаваться голоса в защиту природы и прежде всего лесов. Антон Павлович Чехов писал:

“Русские леса трещат под топором, гибнут миллиарды деревьев, опустошаются жилища зверей и птиц, мелеют реки, исчезают безвозвратно чудные пейзажи… Лесов всё меньше и меньше, реки сохнут, дичь перевелась, климат испорчен, и с каждым днём земля становится все беднее и безобразнее”.

В печати прошла “антиелочная кампания”, инициаторы которой ополчились на полюбившийся обычай, они считаали вырубку тысяч деревьев перед Рождеством настоящим бедствием.

Православная церковь стала серьезным противником новогодней ёлки как иноземного, западного, не православного образца, и к тому же языческого обряда. Святейший синод православной церкви вплоть до революции 1917 года издавал указы, запрещавшие устройство ёлок в школах и гимназиях.

Не приняли ёлку и в крестьянской избе. Если для городской бедноты ёлка была желанной, хотя часто и недоступной, то для крестьян новогодняя ёлка оставалась чисто “барской забавой”.  Все с детства знают новогоднюю песенку:

Крестьяне ездили в лес только за ёлками для своих господ или же для того, чтобы нарубить их на продажу в городе.  Да, и чеховский Ванька, писавший письмо «на деревню дедушке» в сочельник вспоминал поездку с дедом в лес за ёлкой, а ёлку они с дедушкой рубили не для себя, а для господских детей.

Новогодние открытки начала XX века, не отражают реальности этого праздника. Не были правдивыми умилительные новогодние открытки с Дедом Морозом входящим в крестьянскую избу с ёлкой и  мешком подарков за плечами, где его с изумлением встречают ребятишки, и надписью: “Дедушка Мороз идёт,  Вам подарочки несёт”.

И всё же новогодняя, а не рождественская ёлка вышла победительницей из борьбы со своими противниками.

Сторонники ёлки — многие педагоги и литераторы — встали на защиту “прекрасного и поэтического обычая новогодней ёлки”, полагая, что “в лесу всегда можно вырубить сотню-другую молодых ёлок без особенного вреда для леса, а нередко даже с пользой”. Профессор петербургского Лесного института, автор книги о русском лесе Д. М. Кайгородов, регулярно публиковавший на страницах рождественских номеров газеты “Новое время” статьи о ёлке, уверенно заявлял: “С лесом ничего не станет, а лишать детей удовольствия поиграть возле рождественского дерева жестоко”.

Новый обычай устанавливать новогоднюю ёлку оказался столь обаятельным, чарующим, что отменить его в эти годы так никому и не удалось.