Согласно последним подсчётам, коряков в России живёт не более 8 тысяч, и большинство из них населяют Северную камчатку. Несмотря на это, традиции коряков прошли долгий путь от древности, практически не подвергались постороннему влиянию и продолжают сохраняться сегодня.
Этот народ бережно хранит культуру далёких предков, их верования и обычаи. И хотя жизнь кочевых и оседлых коряков значительно различается, у этих племён есть немало общих ритуалов. Как в традициях коряков выражается их отношение к природе? Какие праздники стали важной частью жизни этого народа?
Единство с природой
Издавна коряки живут в тесной связи с природой, уважая и поклоняясь её силе. Что интересно, одно только название этого народа указывает на священное животное. “Кор” в переводе с местного наречия значит “олень”, и слово коряки – это “люди оленей”. Именно так: в понимании коряков не олени находятся при человеке, а наоборот.
Коряки – прекрасные оленеводы, и неспроста они с таким почтением относятся к этим животным. Оленьи шкуры являются прекрасным материалом для создания жилища. Лишь такой материал помогает выживать в суровом северном климате. Основой выживания народа стали и крепкие родственные связи.
В традициях коряков лежит взаимопомощь и забота о том, кто нуждается в поддержке. Например, о пожилых или больных соплеменниках заботятся их родственники или, за неимением таких, другие представители общины. Брошен не будет никто. В старину коряки придерживались обычаев левирата.
Если у женщины умирал муж, его младший брат мог стать её вторым супругом и взять заботу о детях умершего и его вдове. Также бытовал и сорорат, когда женой вдовца становилась младшая сестра умершей женщины.
Верования коряков
Несмотря на то, что сегодня большинство коряков являются православными, они не забывают верования предков. Издавна этот народ одушевляет весь мир, что окружает нас. Живыми в понимании коряков являются не только животные или растения, но и небесные светила, лес, море, камни.
В каждой общине существовало своё священное место, где поклонялись добрым духам и божествам, которых люди стремились задобрить. В качестве жертв приносили оленье мясо, рыбу, различные блюда.
С давних времён коряки славятся как превосходные охотники и рыбаки. Именно поэтому самые пышные празднества устраивались в честь этих двух занятий. Считалось очень важным правильно провести встречу трофеев.
Шкуры выставляли на почётное место, часто с родовыми тотемами, что было своего рода обращением к предкам с благодарностью за посланную добычу. Священными считались и гадальные камни, на которых изображались родовые духи, и доски для добывания огня, что также часто украшались ритуальными символами.
Погребальные традиции коряков
Шаманы уже много веков играют в корякском обществе далеко не последнюю роль. Они считаются посредниками между людьми и духами, в преданиях и легендах шаманов наделяют недюжинной магической силой.
Даже в наше время продолжают появляться истории об умении этих людей влиять на погоду, исцелять болезни и предсказывать грядущие события. Конечно, здесь есть место и выдумкам, но, как мне кажется, среди потомственных шаманов немало тех, чьи способности действительно превышают умения среднестатистического человека.
Коряки очень страшатся преждевременной смерти – считается, что так душу человека похищают злые духи. Чтобы обезопасить себя, они берут у шаманов обереги, которые способны создать защиту. Тем не менее, в прежние времена коряки начинали готовить погребальную одежду едва ли не смолоду.
Согласно поверьям, начать шить себе последний наряд должен был сам человек, а вот закончить его самостоятельно было нельзя – следовало попросить об этом кого-то из родственников. В поверьях коряков человек, что собственноручно доделал свой погребальный наряд, “сшил” свою смерть, а потому накликал на себя беду.
До XVIII века коряки придерживались обычаев сжигания умерших. Для этого использовался кедровый стланик, на который и укладывали тело покойного. Поразительно, но с умершим можно было вести беседы, просить передать какие-либо слова ранее ушедшим предкам.
На погребальный костёр коряки даже приносили подарки, предназначенные для ранее умерших родственников, с которыми, как верили, покойный непременно встретится и передаст дары.
Праздник масок у коряков
Среди множества народных корякских праздников я бы хотела выделить забавный Улляун (переводится как “маска”). Он появился много столетий назад, но сохранился и сегодня – в виде пантомимы.
В назначенный день с наступлением вечера по деревням начинают ходить Улляун – “гости из тундры”, лица которых скрыты масками. Накануне их прихода родители объясняют детям, что те должны себя хорошо вести, когда Улляун войдут в дом.
Участники в масках исполняют ритуальные танцы, произносят пожелания всем, у кого побывают в гостях. За это хозяева должны дать вкусное угощение.
Впрочем, согласно традициям коряков, Улляун могут и сами взять любые продукты, а излишки передать нуждающимся. При гостях в масках нельзя громко разговаривать или смеяться. За это Улляун могут отхлестать ольховыми ветками, что носят с собой.
Традиции коряков отражают старинную культуру и самобытность этого народа. В них – дух прошлого и почитание природы, что является для этих людей другом и верным помощником. Несмотря на стремительный ход времени и постоянные перемены коряки трепетно хранят свои обычаи, что в дальнейшем передадут потомкам.
В описание национального, традиционного праздника «Хололо» вошли четыре группы Карагинских коряков, проживающих в селах: Тымлат, Карага, и уроженцев сел: Рекинники и Анапка (два последних села были закрыты, за нерентабельностью и население переселили в поселок Оссора, село Тымлат, и поселок Ильпырский). Сегодня коренные жители с большим энтузиазмом стремятся сохранить свои традиционные праздники, обряды и ритуалы. Активно приобщают младшее поколение. В селе Тымлат проводят «Хололо» в детском саду. Дети школьного возраста разучивают родовые мелодии бабушек, дедушек, используют их на творческих выступлениях, как в селе, так и на выездных концертах. Непременно на празднике поют родовые мелодии и напевы. Помимо вышеупомянутого праздника дети разучивают и ставят постановки на основе корякских сказок.
В данной работе использовались выдержки из трудов, ученных – этнографов В.И Иохельсон «Коряки» и В.Н Малюковича «Праздник Карагинских коряков «Хололо», «Краеведческие записки», интервью Л.Н. Уваровой, газета «Карагинские вести» от 26.10.2011г.
Записи были сделаны сотрудником краевого государственного бюджетного учреждения «Корякский центр народного творчества», Светланой Савельевной Голиковой в фольклорной экспедиции в поселке Оссора и селе Тымлат, Карагинского района.
Дата записи:
28 марта 2012 года.
Носитель – Дарья Павловна Уварова уроженка с. Анапка, Карагинского района
Носитель – Савелий Васильевич Голиков уроженец с. Анапка, Карагинского района.
Дата записи:10 апреля 2011 года.
Информант – Оксана Егоровна Волкова, уроженка села Рекинники.
Дата записи: 29 ноября 2012 года.
Носитель – Дарья Васильевна Тынакьяв, уроженка села Рекинники, Карагинского района;
Информант – Галина Георгиевна Белошапко (Тынакьяв, дочь Д.В. Тынакьяв).
Дата записи: 01 декабря 2012 года.
Носитель – Дарья Васильевна Упит (Чечулина), уроженка села Тымлат Карагинского района.
Описание национального праздника Карагинских коряков «Хололо» село Карага
«… этнологию народа нельзя понять
без знания его подлинного творчества и языка».
В.И. Иохельсон
«Временное пространство складывается из прошлого, настоящего и будущего. Прошлое, к большому сожалению, не вернуть, оно уходит бесследно никуда, остается лишь в книгах, в воспоминаниях очевидцев, которые живут ими, потому, что это единственная нить связующая их с предками» (Газета «Карагинские вести» от 26.10.2011г.).
Для наших предков соблюдение традиций и обрядов имело очень большое значение, потому что вера в различные рода духов, которые управляют этим миром, помогала им жить в суровых условиях Крайнего Севера.
С помощью воздействия магических обрядов коряки верили в удачу, которая сопутствовала им в охоте или в любой другой сфере традиционного быта. Так сформировались древние национальные традиции, обряды ритуалы, в которых, во время проведения обрядовых действий, народы Севера задабривали сверхъестественные силы природы.
К сожалению, не осталось людей из коренных жителей, которые смогли бы определенно объяснить происхождение того или иного обряда, описываемого ниже праздника. Потому что оно уходит в далекое прошлое. Однако мы при помощи научных трудов этнографов и свидетельствование информантов попытаемся раскрыть тайну.
Что представляет собой праздник «Хололо»
Это праздник благодарения и проводы душ, добытых охотниками морских зверей, во время промыслового сезона. Все ритуалы и обряды, проводимые на этом празднике, концентрируются на том, чтобы души добытых зверей благополучно вернулись «домой» в море и поделились со своими сородичами, о благоприятном времени которые они «провели в гостях у людей». Тогда, как верили коряки, нерпы с большой охотой будут «идти в гости к людям».
В своих исследованиях и описаных в «Краеведческие записки», «Праздник Карагинских коряков «Хололо» В.Н. Малюкович пишет: «…праздник «Хололо» сконцентрировал в себе древние обычаи, ритуальные танцы, это праздник, на котором можно отведать оригинальные национальные блюда, увидеть в полном блеске праздничную одежду, услышать песни, перешедшие по наследству от предков, и проследить, как рождаются новые, быть свидетелем соревнований игры на бубне, соревнований в танцах, а мужчин в силе, ловкости, удали. Здесь на празднике обнажаются истоки корякской музыки, танца, песни и народного мимического танца».
Очень важно, что праздник хололо дошёл до нашего поколения и он в живом бытовании. Его празднуют: в Карагинском районе в селах: Ильпырском, Карага, Оссора, Тымлат и Тигильском районе в селе Лесная.
Описываемый праздник прошел в Карагинском районе в семье Волковых Оксаны и Василия, которые на данный момент проживают в поселке Ильпырском.
А также из рассказа старейшины из села Тымлат, Карагинского района, Дарьи Павловны Уваровой.
Лыг΄утаӈу – трава осока, собирается на болотистой местности в июле, в начале августа, сушится в темном хорошо проветриваемом помещение. Используется для очищения дома и защиты гостей и хозяина от злых духов.
«Тылӄытыл» — национальное блюдо, состоит из кореньев, соцветий, листьев и сердцевины иван-чая, топлённого нерпичьего жира, ореховых ядер кедрового стланика, ягоды: морошка, брусника, шикша.
Таликамаку. – маленькие рогульки-развилки из дерева ольхи. коряки называют их «маленькие человечки». Отвечают за крепость ремня и связь с «душами» нерп.
Талытал – сыромятный ремень из шкуры нерпы, шириной около 3-х сантиметров к нему прикрепляли берёзовый пропеллер и таликамаку -рогульки из древа ольхи. При помощи ремня гости и хозяева гадали.
Таликамаку – маленькие рогульки-развилки. По поверьям коряков при помощи рогулек ремень-талытал делали крепким.
Аррив΄ы – древо ольхи, около 2-х, 3-х метров, заносится в дом к достатку в доме и удачной охоте на следующий год.
Улляу – ряженные в масках, сделанных из дерева берёзы. На празднике очищают дом хозяина праздника от злых духов. Требуют за свои действия оплату в виде подарка или понравившейся вещи.
Когда заканчивался сезон охоты на морского зверя, нерпу, хозяин объявлял дату проведения торжества, и переносить его уже не имел право. Оно назначалось не по желанию семьи, а по луне, то есть, на период нарастания луны, если дата была назначена во время убывания светила, то хозяин рисовал луну.
Угощения готовят за сутки до праздника: тылӄытыл, тавг’ал (вяленая рыба), чай, кусочки сушёного мухомора, «котлеты» из нерпичьего мяса, оленина мороженная, отварная, сушенная. К утру, когда готовы блюда, хозяин и хозяйка начинают праздник.
Пришедшие гости должны обязательно есть на празднике угощения, предложенные им хозяевами праздника, поскольку коряки верят – что нерпы во время охоты сами идут к тем охотникам, которые угощают пришедших людей на праздник национальными блюдами.
Во время обрядов коряки используют ольху, данное дерево для коряков является оберегом – «другом», который защищает их от бед и напастей. Ольху применяют во всех ритуалах, держат ветки дома, кладут в карман, прикрепляют у входа в дом.
В начале праздника, мужчины надевают национальную одежду, малахаи мужской головной убор, одевают так, чтобы передняя часть была сзади. Ветки ольхи ломают и делают чучела по количеству убитых нерп.
Сам праздник проводят в каждой семье, но бывает, что проводят совместно. Хозяин сжигает на огне первым пары чучел, которые формируют из веток ольхи. перевязанных травой осокой (лаутеном). Затем обрызгивают их водой, и намазывают жиром, обязательно тылӄытыл. Когда огонь хорошо горит во время ритуала, то по поверьям коряков – это означает хороший признак, как сказала бабушка Амма — «…нерпы довольны».
Ритуал сжигания чучел нерпы семейный, поэтому его проводят до прихода гостей. Женщины, отвернувшись от мужчин, кричат «Оча!» пританцовывают в сторону моря, показывая нерпам дорогу, затем поворачиваются и танцуют в сторону тундры, чтобы души нерп не потерялись по дороге, а уходили в чётко заданном направлении, «домой», в море. При этом все время восклицают «Оча!». Когда мужчины говорят, что совершили ритуал (т.е. сожгли чучела) начинается праздничное действие.
Коряки верят, что если не проводить морского зверя «домой» в море, то нерпы будут «болеть» и погода для охоты в следующем году будет неудачной. Поэтому очень важно устроить проводы нерпы, т.е. провести праздник именно в начале ноября до середины декабря. В своём интервью для газеты «Карагинские вести» 2011 году, знаток национальной культуры Л.Н. Уваровой говорится: «…У данного праздника существуют строгие временные рамки – с сентября по декабрь. В декабре после полнолуния, наши предки не охотились, рыбачили только удочкой. Было такое поверье, что именно в это время охотятся духи, нечистая сила, и если кто-то осмеливался, охотиться то погибал».
В конце декабря их нельзя провожать, поскольку море закрывается, и они не смогут попасть «домой» из-за льдов. Когда хозяева устраивают достойные проводы, нерпы очень довольны, и весь праздник «танцуют» и «поют» с гостями и хозяевами праздника.
Гостей встречают криками «Хололололо!», те же в свою очередь отвечают этим же восклицанием. При входе в дом хозяйка обязательно дает гостю лаутен и он прикрепляет его на руку или на одежду.
Трава осока – является не только пропуском на праздник, но и содержит в себе функцию очищения, защищает дом от злых духов хозяина и самих гостей. А также является защитой от негативна, агрессии с любой стороны во время праздника.
Затем мужчины идут отмерять талытал (сыромятный ремень из шкуры нерпы), заносят его в дом уже собранным, вешают на косяк двери. Важным атрибутом талытала являются таликамаку.
Таликамаку – это маленькие рогульки-куклы, «маленькие человечки из ольхи». Их вырезают из веток ольхи, (делает их тот, кто умеет, он же их и вешает на ремень). Рисуют им глаза, рот. Крепят их на собранный ремень. Таликамаку вешают для того, чтобы куклы «настроили» ремень на крепость. Перед тем как «маленьких человечков» закрепить на ремне, их самих надо «настроить» или «разбудить». Ими стучат по стенам дома или по ремню, так «маленьких человечков» (таликамаку) будят, приговаривая: «А ну-ка проснись!»
На ремень так же вешают траву осоку (лаутен) и пропеллер (талытал). Кормят таликамаку (рогульки-куклы) тылкушками. Затем, когда таликамаку готовы (после того как их покормили), ремень закрепляют на косяк двери. Желающие могут подходить и «нанкамлыг΄атык» (раскачивать, кружить), петь свою песню и при этом пританцовывать.
«И г΄нано-о таликамаки-гыт! Ныг΄умраӄа-а кынтыгын гылнын! Умрамакилӈо-о-о кнытыгын таликамакиго-о-от! Ныг΄умраӄа!» — это восклицание для рогулек-кукол, которые «отвечают за крепость ремня. Восклицание означает – «Ну-ка, маленькие человечки! Крепкий сделай ремень! Хороший ремень сделай, маленькие человечки!».
Есть еще одно обращение: «И г΄нано-о таликамаки-гыт! Умрилӈо-он
ӄытыткыныгы, инано!». Это восклицание обращено куклам во время раскачивания (т.е. «маленький ольховый человечек» должна настроить ремень, что бы пропеллер сильно жужжал, когда его будут тянуть): «Давай, давай, маленький человечек! Сделай его хорошим, крепким, чтобы пропеллер хорошенько жужжал, когда его будут тянуть, давай!».
«…Амынӈа ӄулынтык ал алланпыка нантыткына, и потом тынго инӈин таликамакав΄ тоже ӄнут просто инӈин нанылуткын, ал тын, потому что ам а в΄утаӄ ал антылӄувка, ал алланпыка, слепая тоже.». Если хозяева не нарисуют глаза и рот «маленьким ольховым человечкам» (таликамаку), и не кормят его, то он будет слепой, и тогда ничего не происходит, т.е. не происходит никакого таинства, поведала нам Дарья Павловна Уварова.
Ремень раскачивают по часовой стрелке. «Титкыплипыӈ» — это значит раскачивать по круговороту солнца. Когда наступает момент, талытал привязывают одним концом внутри дома, второй конец выносят на улицу. Таликамаку вешают у входа в дом. И начинают пытаться порвать ремень. Во время раскручивания пропеллера веселье не прекращается в доме.
Перед тем как вынести талытал, желающие гости могут браться за талытал, начинают нанкамлывакы (раскачивать), петь родовую мелодию или же сочиненную экспромтом песню и приплясывать. Если таликамаку хорошо натылуткы (кружат, раскачивают), то человек входит в транс. Коряки считают, что это нерпы «веселятся» и «радуются» празднику и проводам. Такикамаку служили своеобразным проводником между душами животных и людьми, судили по тому как уходи в транс человек во время пения возле талытала. В селе Ильпырском, мои родители так же справляли описываемый праздник, я наблюдала, как мама, Голикова Татьяна Николаевна пела свою песню, раскачивая ремень. Это длилось более полтора часа. Было ощущение что она ушла в себя и никого не замечала. Позже она рассказала, что спрашивала у духов о будущем старшего брата, и ей привиделось, что он входил в дом весёлым и довольным, и у неё было чёткое понимание того что всё у него будет хорошо. Во время своего пения, ей совершенно не мешало, то, что вокруг звучат бубны и гости веселились, танцуя и исполняя родовые мелодии.
Во время праздника звучали песни только под бубен, или без него. В своих заметках В.Н. Малюкович. «Праздник Карагинских коряков «Хололо», отмечает данный факт: «…Единственным музыкальным инструментом является бубен.
Исполнитель играет на бубне, отбивая ритм, и поет. Присутствующие на этом празднике под этот аккомпанемент танцуют. Часто исполнителями являются два три человека с бубнами, в этом случае от них требуется слаженность и мастерство импровизации, т.к. исполнение происходит стихийно, безо всяких предварительных репетиций, к бубнам привязывается «пропуск» — лаутен. Певцом может быть мужчина или женщина».
При помощи талытала коряки гадали. В своих трудах о гадание при помощи талытала И.С. Гурвич описывает в своих трудах «Корякские промысловые праздники» на странице 203: «После сожжения «нерп» устраивали гадание. Через дымовое отверстие в юрту спускали вертушку (талитал) на длинном ремне с сучком-развилкой – хозяином (таликамак). Этот снаряд обносили с пением вокруг костра пять-шесть раз, затем ремень зацепляли за столб у входа в землянку, протаскивали через коридор и крутили. «Хозяин» ремня в это время вешали на столб. Ели ремень лопался вне землянки, это означало? Что нерпы не добрались до родных мест и, следовательно, удачи в следующем году не будет. В этом случае на следующий год гадание не производилось. Если ремень рвался в землянке, то считалось, что всё будет хорошо. Вертушку, «хозяина» и ремень мазали толкушей. Ремень разрезали на части и давали каждому охотнику, но около вертушки оставляли кусок ремня длиною до 30 см».
Пока гости пляшут и поют родовые мелодии, взявшись за талытал, мужчины делают маски уля΄у, посохи и «пропеллер». Вот как описывает маски В.Н. Малюкович «Праздник Карагинских коряков «Хололо»: «маска «уля΄у» представляет собой уплощенного лица с прорезанными глазами, вырезанным большим носом, не свойственным корякам, со ртом без губ. Подбородок острый, лоб покатый, реже – прямой. На уровне ушей имеется по отверстию для ремешков, которыми привязывается маска. В настоящее время вместо ремешков используется капроновая бечевка. С тыльной стороны маска выдолблена.
Выемка имеет около двух сантиметров, глаза на маске без век, надбровий нет» — вертушку из березы: «… несколько мужчин усаживаются прямо на пол кухни около плиты и, не обращая внимания на продолжающиеся танцы, берут в руки топор и лучковые сверла и начинают свою работу: изготовляют из ольхи «пропеллер» — вертушку – талытал и маску – «уляг΄у». По желанию хозяина, пропеллер делают до праздника, в том случае, если на празднике раскачивают талытал, в некоторых семьях данный атрибут отсутствует и его не используют.
Еще одним действом на празднике является «перетягивание» ольховых веток в дом. «Тлэй, кырвугы ралӄывлаткы!» — «Смотрите ветки заходят!» – восклицает хозяин дома. Его восклицание – сигнал к затягиванию ольховых веток в дом. Гости делятся на две части, одни располагаются в доме, другие за порогом дома. Задача тех кто находится в доме, перетянуть ветки в дом – перетянутые ветки, означают достаток в доме и удача в охоте. Хозяин проходит к огню, разламывает ветки и сжигает их в печке с лаутеном и нерпичьим жиром. В.Н Малюкович описывает в «Праздник Карагинских коряков «Хололо», «…часть народа из общей комнаты переходит в сени и кухню.
Некоторые гости через открытую из сеней на кухню дверь подают ольховую ветку комлем вперед на кухню, и часть гостей, находящаяся на кухне, над порогом пытается ее перетянуть к себе, а гости в сенях удерживают. Затем они незаметно уступают и ветки перетягивают на кухню. Здесь их рубят и сжигают в печи. При этом восклицают «Хололо!». «При акте «перетягивания» не обходится без шуток: в момент, когда гости пытаются перетянуть ветку на кухню, кто-либо незаметно привязывает ремешком конец ветки за опорный столб сеней. Не ведая того, гости пытаются перетянуть ветку, но не хватает сил. С трудом им удается порвать ремешок и все они под общий смех зрителей падают. Ветки имеют длину около двух метров» Когда готовы маски и пропеллер, хозяин надевает пропеллер и «предохранители» (две сыромятных ремня по два метра, их закрепляют по разные стороны пропеллера, для того чтобы пропеллер не поранил никого из гостей если порвется талытал) на талытал, закрепив его дома, конец талытала выносит на улицу. Если талытал маленький, то его можно рвать дома.
«Туг΄ук! Матка микнак ныкатв΄уӄын!» «Пора! Кто здесь самый сильный!» – это восклицание является приглашением для гостей порвать ремень. Вначале пробуют по одному человеку, если не поддается, то берутся по два человека. Бывают случая, когда попадался крепкий ремень и на одном празднике его не могли порвать, тогда его везли в другой поселок, если и в этом поселке не могли порвать, то его перевозили в следующее селение. Порвать талытал надо до окончания полнолуния. Если же не удалось этого сделать, то талытал оставляют до следующего праздника, который состоится в следующем году.
Когда талытал порван, гости ликуют криками «Хо-ло-ло-ло-ло-ло!». Хозяин режет ремень и делит его между собой и победителем.
Настает момент на празднике для улг΄яу. Хозяин договаривается с гостями, желающими быть на празднике уляг΄у – женщина и мужчина. Один уляг΄у изображает злого духа, другой доброго. Добрый дух танцует с гостями, злой дух мешает им всячески веселится, даже может больно ударить его посохом, разгоняет по домам.
А.Н. Уварова, уроженка села Анапка, Карагинского района, рассказывает о уляг΄у: «…потом пожилые женщины в кухлянках, другие – в масках, вожак, идущий впереди, деревянным человечком обходят комнату. Они могут любого неожиданно ударить, ущипнуть, испугать, в любой дом зайти, и там что хотят они, то и делают, им нельзя перечить, а то худо будет».
В исследованиях И.С. Гурвич записанные в «Корякские промысловые праздники», стр. 240, говорится: «После праздника нерпы через день-два надевали маски, выдолбленные из дерева, выворачивали одежду наизнанку и ходили в гости друг к другу. Мужчины надевали женскую одежду, женщины мужскую. Маски надевали по дороге, когда подходили к юрте. Навстречу ряженым выходили хозяева. Приехавшие заходили в дом, иногда они вступали в шуточную борьбу с хозяевами. Хозяева старались узнать, кто приехал – заставить снять маски. Если хозяева побеждали, то ряженные свои лица им все равно не показывали».
Когда наступает, момент подкидывание шишек вверх злой уляг΄у мешает их поймать. У коряков есть поверье – сколько шишек поймаешь подолом кухлянки, столько будет удачи и счастья на весь год. Уляг΄у остаются с гостями до конца праздника.
Гостям обязательно раздается тылӄытыл после того как они собрались домой. На второй день два человека берут маски уляг΄у, посохи, пропеллер и относят их далеко в тундру, оставляет их там. На этом праздник считается завершен.
Подготовила заведующий отделом по фольклору КГБУ «КЦНТ» Голикова С.С.
Фотографии из архива КГБУ «КЦНТ»
- Авторы
- Файлы
- Литература
Сокольская А.К.
1
1 Северо-восточный государственный университет
1.Коллекции масок Корякского краеведческого музея с. Палана. — [Электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://www.koryak-museum.ru/collections?start=18.
2.Богораз В.Г. Чукчи. Религия. М. 1939. Ч. 2.
3.Горбачева В.В. Обряды и праздники коряков. СПб., 2004.
4.Иванов С.В. Маски народов Сибири. Л., 1975. — [Электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://squadette.ru/maski/index0.html.
5.Иохельсон В.И. Коряки. Материальная культура и социальная организация. СПб., 1997. 238 с.
6.История Чукотки с древнейших времен до наших дней / Под общей ред. Н. Н. Дикова. — М.: Мысль, 1989. — 492 с.
7. Камчатка XVII-XX вв. Историко-географический атлас. — М.: ФСГиКР, 1997. – 112 с.
8. Камчатка-фото. «Хололо» — корякский национальный обрядовый праздник нерпы (фоторепортаж). — [Электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://www.fotopetropavlovsk.ru/2010/11/04/hololo-den-nerpy/.
9. Каплан Н.И. Народное декоративно-прикладное искусство Крайнего Севера и Дальнего Востока: Книга для учащихся старших классов./ Н.И. Каплан; художник Г.В. Филатов. М.: Просвещение, 1980. — 125 с.
10. Мифологический словарь / Гл.ред. Е.М. Мелетинский — М.: Советская энциклопедия, 1990 г.- 672 с. — [Электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: myths.kulichki.net/enc/item/f00/s19/a001904.shtml.
11. Новиков В. Хололо // Вокруг Света. 1981. №2 (2485). — [Электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/2101/.
Изготовление и применение масок было присуще в той или иной степени всем народам Крайнего Севера. Их наличие зафиксировано в культурах коряков, эскимосов, чукчей. Особенно преуспели в изготовлении масок коряки [4].
Коряки — коренное население Севера Дальнего Востока России [7; С.9]. Древние предки коряков — племена древнекорякской культуры Охотского побережья, сложившейся на основе внутриконтинентальных культурных традиций неолитических охотников [6; С. 9]. Сегодня коряки — жители Корякского автономного округа Камчатской области, Чукотского автономного округа и Северо-Эвенского района Магаданской области [7; С.96-103].
По данным Иванова С.В. у коряков до первой четверти XX века имелись деревянные антропоморфные маски-личины, происхождение и назначение которых недостаточно выяснены. Некоторые из корякских масок тщательно моделированы и носят реалистический характер, другие менее удачно передают черты лица и обработаны грубо. На отдельных из них на месте усов и бороды сохранились следы сажи, у других на тех же местах прикреплены пучки волос. Форма корякских масок различна: встречаются овальные, яйцевидные или заостренные книзу. На месте глаз прорезаны круглые, овальные или прямоугольные отверстия, но иногда таких отверстий нет [4]. В.И. Иохельсон писал, что на масках черным цветом коряки обозначают бороду, а красной охрой или кровью – щеки [5; С.178].
Каплан Н.И. – исследователь народного декоративно-прикладного искусства Крайнего Севера и Дальнего Востока, отмечает, что наблюдательные и умевшие довольно точно передавать свои жизненные наблюдения средствами искусства, коряки не только не стремились к тому, чтобы маска воспроизводила корякский типаж, а, напротив, придавали маскам характер скорее европейский: подбородок острый, лоб покатый, глаза круглые, нос крупный, сильно выступающий вперед. Там, где должны быть уши, приделаны ремешки, с помощью которых маска закреплялась на лице. Маску обычно вырезали из древесины любимого северянами дерева — ольхи. Иногда для изготовления масок применялся кедровый стланик [9; С.86].
Во время разделки туши белого кита коряки надевали на голову кита травяную маску (капюшон), «чтобы он не видел, как его будут резать» [3; С.17-18]. Кит являлся особо почитаемым промысловым животным у коряков, и его добыча сопровождалась определенными ритуалами. Праздник кита проводился обычно осенью в конце промыслового сезона в течение нескольких дней и включал приветствия, рассказы, кормление духов, огня, гадания и т.п. На пятые сутки праздника устраивали проводы кита и женщины, снаряжавшие «гостя» в дорогу надевали на лицо травяные макси, которые считались обязательным атрибутом этого праздника [3; С.19].
В конце праздника коряки ходили к друг к другу в гости, при этом они надевали на лицо маски уллаун, сделанные из дерева («деревянное лицо»), ровдуги или сплетенные из травы. Хозяева дома, которых посетили гости в масках, должны были узнать пришедших. Однако узнанные в доказательство того, что это были они, снимали маски, только выйдя из жилища. Смотреть под маску в доме хозяев строго запрещалось. Тот, кто не был узнан, имел преимущество. Он мог подойти к хозяину и указать на понравившуюся вещь. Тот не мог отказать пришедшему и обязан был отдать ему то, что он требовал. Но, в свою очередь, владелец вещи проделывал тоже самое во время следующего праздника. Он приходил к человеку, которому сделал подарок, и указывал на вещь равной ценности. Таким образом, подарок компенсировался [3; С.17-18].
По сведениям В.Г. Богораза коряки-алюторцы в масках ходили группами от десяти и более человек. Среди них были и дети. Такое шествие В.Г. Богораз рассматривал как игру, а не религиозный обряд. О происхождении обряда хождения в масках коряки рассказывали В.Г. Богоразу следующее: «…Некогда пухли у людей лица, и они умирали. Тогда шаман велел сделать маски и носить их в виде процессии. Окончив процессию утром, он уносил их на закат. С тех пор и носят их на закат». Оставляя маски после праздника на западной стороне, коряки обкладывали их шерстью зайца. Они верили в магическую силу заячьей шерсти и использовали ее при изготовлении различных амулетов, которые способны были, по их мнению, защитить человека от вредоносных духов, являющихся причиной болезни. Вероятно, в данном случае шерсть этого животного выполняла именно защитную функцию. Постепенно, теряя связь с религиозной обрядностью, уже в начале XX века хождение в масках у алюторцев превратилось в один из развлекательных элементов праздника [3; С.22].
Изготовление масок приурочивалось и к осенне-зимнему национальному празднику коряков «Хололо», одним из эпизодов которого является выступление ряженых в масках «Уля-У» (праздник проводится и в наши дни) [3; С.22; 9; С.86]. Ряженые разыгрывают перед зрителями маленькие смешные интермедии. Так же, на празднике Хололо устраивали обрядовое действие для мальчика, впервые добывшего зверя или птицу. Важнейшим компонентом обрядовой одежды мальчика был капюшон, сплетенный из травы и имеющий вставки из шерсти или носа животного, пера или клюва птицы – первой добычи юного охотника. По окончании обряда мальчик мог надеть эту маску на голову любого мужчины, который после весенней охоты дарил ему свою добычу [3; С.23].
Заканчивался праздник Хололо утром. До восхода солнца атрибуты праздника, в том числе и маски, коряки уносили в лес и там оставляли. При этом маски мазали толкушей, а в прорези, обозначающие глаза и рот, насыпали мусор, принесенный из жилища [3; С.25]. Возможно, насыпание мусора было связано с желанием возвратить в живой мир всех убитых животных и получить удачу в будущем промысловом сезоне. Выбрасывание мусора и остатков жертвоприношений из жилища описано В.Г. Богоразом у чукчей [2; С.94].
Коряки использовали маски иногда и с увеселительной целью: надев маски, молодые люди разыгрывали пантомимы, танцевали, изображая охоту на медведя, гонки на нартах и т. п. Деревянные корякские маски изображали как мужчин, так и женщин, но актерами были только мужчины [4].
Оленные коряки пользовались иногда кожаными личинами, изображавшими людоедов. Их надевали женщины, чтобы пугать непослушных детей [4].
Коряки использовали маски и с религиозной целью — напугать и изгнать злого духа Кала из зимнего жилища [4]. Кала (калау) — злые духи, несущие болезнь и смерть и жившие под землей или в пустынных местах на Западе (но не на море). Проникают в очаг с левой стороны через дымовое отверстие, кусаются, похищают души людей, стрелами вызывают болезни. Имеют облик животных или людей с острыми головами (иногда с несколькими головами), одноглазых, с длинными зубами и ногтями [10]. Вероятно, для того чтобы Калау не узнали и не навредили тем, кто их изгоняет и требовались маски.
Маски, представленные в Корякском окружном краеведческом музее п. Палана (КАО), выполнены из ольхи [1]. Две из них сделаны недавно с использованием современных материалов. Они покрыты морилкой, на них достаточно свежие кожаные ремешки, бисер. Возможно, эти маски использовались в 1980-е гг. на традиционном празднике Хололо. Вот как описывает праздничное действо Владимир Новиков, побывавший в корякском поселке Карага на празднике: «Уже который час длятся танцы, а исполнители не устают. Танец мастериц сменяют танцы орла, ворона, медведя… Вдруг раздается резкий стук в дверь — и смолкли бубны, смолкли певцы, прекратились танцы. В дом входят какие-то люди. Одеты они в вывернутые наружу кухлянки, стоптанные торбаса, на голове капюшон, шапка, женский платок. А лицо деревянное! Маска из красной ольхи. Стуча суковатыми палками о пол, «уляу» — маски шефствуют друг за другом. У одного на спине сумка, у другого — связка юколы, у третьего — сломанное ружье. Ни один из них не произносит ни слова. Они танцуют, жестикулируют, показывают комические сценки. Вот одна из масок, по одежде «муж», отнимает у своей «жены» плетеную сумку из травы. В сумке кукла-ребенок, который переходит то к отцу, то к матери. Все смеются — отец не умеет обращаться с ребенком. В старину уляу могли прийти ночью в любой дом, взять излишки юколы, мяса и раздать людям селения. Особенно часто они заходили в дома богатых и жадных людей. Уляу могли ударить суковатой палкой любого, кто к ним без почтения относился. Так в древности при помощи ряженых регулировались некоторые отношения между представителями одного племени» [11]. Коряки поют: «А сейчас из древних плясок Мы танцуем танец масок! Приезжайте в Карагу На веселый «Уляу»! [11]. Используются маски на празднике Хололо и в наши дни, хотя в большей степени сегодня этот праздник проводится для туристов [8].
Таким образом, исходя из анализа имеющих источников, можно заключить:
— корякские маски представлены головными уборами (капюшоны) и личинами;
— корякская типовая маска изображала собой человеческое лицо выполненное максимально реалистично;
— изготавливались как мужские, так и женские маски;
— маски носили как мужчины, так и женщины и дети, в редких случаях их надевали на животных (кит);
— материалом для масок служили древесина (ольха, кедровый стланик), трава, кожа (особенность материала обусловила плохую сохранность масок, чем объясняется их отсутствие в археологических материалах);
— характерной особенностью корякских масок является маркирование растительности на лице красками и сажей;
— использовались маски у коряков во время религиозных обрядов и праздников.
Библиографическая ссылка
Сокольская А.К. МАСКИ КОРЯКОВ // Международный журнал экспериментального образования. – 2014. – № 6-2.
– С. 67-69;
URL: https://expeducation.ru/ru/article/view?id=5175 (дата обращения: 01.02.2023).
Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»
(Высокий импакт-фактор РИНЦ, тематика журналов охватывает все научные направления)
Корякские народные праздники
Содержание
Введение
. Корякские народные праздники
.1 Праздники береговых коряков
.2 Праздник весеннего спуска байдары
.3 Праздник «Тэллытэл»
.4 Праздник первой рыбы
.5 Праздник маски «Улляун»
.6 Праздник коряков оленеводов
.7 Праздник нового бубна
.8 Праздник Мгный
.9 Праздник Туйгивин — Новый год
.10 Праздник «Хололо»
.11 Корякская свадьба
. Ительменский праздник «Алхалалалай»
. Возрождение и сохранение эвенских праздников Быстринского района Камчатского края
Заключение
Список литературы
Введение
В переводе с английского слова фольклор означает «народная мудрость». Фольклор — это художественная культура, созданная и сохраненная народом с глубокой древности. В фольклоре воплощено не только художественное, но и моральное, политическое сознание народа, он тесно связан с ее материальной культурой.
Сменяются века, тысячелетия. Меняется уклад жизни, нравы и обычаи народов. Но неизменным остается в человеке потребность в песне, танце, легенде или сказке отразить свои чувства, взгляды на окружающую жизнь, на взаимоотношения людей. Жизнь во всем своём многообразии была и остаётся неиссякаемым источником устного и словесно — музыкального творчества.
Всем известно, как богата и самобытна культура малых народов севера. И не смотря на время глобальной индустриализации и урбанизации, появления всё новых и новых городских агломераций; не смотря на технический прогресс, культура коренных жителей Камчатки не исчезла. А даже наоборот — происходит процесс восстановления и возрождения культуры этнических жителей Камчатки.
праздник коряк этнический свадебный
1.Корякские народные праздники
Корякских народных праздников около тридцати, дошедших до нас со времен неолита, они представляют для нас огромный интерес. Еще до недавнего времени в них сохранялись некоторые явления экономической и общественной жизни коряков, характерные для первобытного общества.
Многие исследователи Камчатки, кропотливо изучали и описывали корякские народные праздники. Эта тема нашла свое отражение в трудах С.П. Крашенинникова «Описание земли Камчатки»; В.И. Иохельсона «Коряки»; Н.Н. Беретти «На крайнем северо-востоке» и т.д.
.1Праздники береговых коряков
Праздник первой нерпы устраивался в конце марта. В хорошую солнечную погоду, два-три охотника уезжали к морю на собачьих упряжках. Здесь, в разводьях, которую к тому времени уже появляются, они вели охоту на нерп. Перед началом охоты, за ошейник, к нартам привязывали жертвенную собаку, а на заднюю часть ремень, который держали в руке. Остол, тормозную палку, с металлическим наконечником — втыкали в снег справа от собаки, чтобы собака прикасалась к нему боком. Собаку хорошо кормили в последний раз и ножом наносили удар в левую лопатку. Убитую собаку опускали в трещину во льдах, туда же бросали щепотку табака.
Охота продолжалась от одного до трех дней. Охотник прятался за торосы, рядом с ним стоял гарпун с привязанным к нему линем из нерпичьего ремня. Гарпуном загарпунивали и подтаскивали убитую нерпу к берегу или к льдине (сейчас охотники надевают поверх кухлянок белые камлейки и все чаще пользуются надувными резиновыми лодками, очень удобными для транспортировки на нарте к месту охоты).
После охоты праздник продолжается, готовится угощение из нерпичьей печени, суп из нерпичьего мяса, юкола с нерпичьим жиром и крепкий чай.
Тема танцев и песен на празднике первой нерпы, является нерповая охота. Охотники, языком хореографии рассказывали о том, как они удачно били зверя, как зверь пытался уйти, как трудно было его вытащить на лед и как они радовались, когда добыча оказывалась в их руках. Из охотничьей пантомимы родился танец нерпы, который сейчас исполняется на празднике хололо.
.2 Праздник весеннего спуска байдары
В землянке собирались родственники и гости, которые узнали, что хозяин будет спускать байдару в море. Гости из табунов привозили подарки — оленье мясо. Женщины при помощи пестиков из костей сивуча готовили толкушу. Присутствующие вели беседы, не касающиеся морской охоты. Костер еще не разводили.
Вдруг раздавался стук, э то кто-нибудь из присутствующих незаметно стучал по опорному столу землянки. Хозяева открывали летний вход в землянку, который в большинстве случаев был обращен к морю, с возгласами: «О, он стучится к нам! Он пришел! Заходи!». Открывая дверь, находили привязанного к ней со стороны улицы деревянного божка, «охранителя» байдары — «уттэкалак». «Охранителя» вносили в землянку и все восклицали: «А пришел море открывать! Ну, давай заходи!». Его сажали у погасшего костра, из одного обугленного углубления на хранителя хозяин вращением сухой палочки между ладоней добывает новый огонь. Когда появляется дым, присутствующие громко говорили: «Новый огонь горит! Море открылось!». Хозяин жилища «кормил» «охранителя»: мазал ему рот жиром и толкушей. Момент добывания огня назывался «разбудить сверлением охранителя».
Начинались угощения и танцы, танцы исполнялись в медленном ритме — чтобы море было спокойным. В танцах подрожали лахтаку, нерпе, сивучу. В песнях сопровождавших танцы пелось о хозяине моря.
Первыми из землянки выходили старики, за ними мужчины и мальчики. Один из стариков с копьем в руке вел на поводке «хорошую собаку». Под помостом, на высоких столбах или опорах из толстых шестов, составленных пирамидой, на которых лежал остов байдары, жертвенную собаку убивали. Хозяин байдары командовал. Охотники надевали тяжелую покрышку байдары на каркас. Швы покрышки тщательно промазывали толченой печенью и жиром морского зверя. Охотники брали весла, поднимали байдару на плечи и несли к воде. Впереди процессии несли «уттэкалак» и толкушу. В это время бросали друг в друга толкушей. Охотники садились лицом к корме, а хозяин лицом к носу, после удачной охоты, когда байдара возвращалась, у всех добытых лахтаков и нерп отрезали левые ласты, чтобы «звери не рассказывали сородичам» — т.к. они в этом случае не смогут возвратиться «к себе домой».
Сейчас праздник байдары не празднуется, но многие его элементы перешли в художественную самодеятельность и сохранились в фольклоре, песнях и танцах.
.3 Праздник «Тэллытэл»
Проводился весной, его главным элементом был акт «Тэллытэл». «Тэллытэл» выстругивался из цельного куска древесины. Состоял из двух лопастей и несколько напоминал пропеллер. В средней части «Тэллытэл» просверливалось два отверстия, через которое продевалось два конца лахтачьего ремня. Ремень закреплялся за столбом землянки или юкольника. Мужчины, сидя на земле, периодически тянули на себя ремень, «Тэллытэл» вращался. Ремень перетирался и через некоторое время рвался, все мужчины были начеку и с обнаженными ремнями бросались к ремню. Каждый старался отрезать себе кусок. Считалось, что тому, кто успеет отрезать, повезет на охоте. Акт «Тэллытэл» сейчас проводится на хололо.
1.4 Праздник первой рыбы
Начинается он в июле. Пожилые женщины корякского села собирались на берегу реки или бухты. В воду бросали одни конец травяной веревки («наталатыткин»), и одна из самых почетных женщин, брала за другой конец е и всем своим видом показывала, что тянет с большим трудом. Женщина звала на помощь: «Идите сюда, помогите мне. Сколько рыбы, что я не справлюсь!» К ней подходили другие, в том числе и беременные (этот обычай, по представлениям коряков, способствовал хорошим родам и обильному ходу рыбы во время нереста), начинали тащить веревку.
Женщины кричали, подражая чайкам: «кыйя, кыйя», таким образом, привлекая рыбу в реку. Праздник часто проводился более полно, в том случае если лососевая рыба шла на нерест плохо.
Первую рыбу вынимали из сети, разделывали, отрезали голову, удаляли хребет. Готовили и с другими яствами ставили на праздничный стол, в этот же день выступали к ловле.
.5 Праздник маски «Улляун»
«Улляун» — это маска, которую в старину надевали при некоторых обрядах. Сейчас она применяется на празднике хололо в пантомиме. В празднике участвовали все жители села и два или три человека ряженных в масках.
Родители предупреждали заранее своих детей, что вечером придут люди в масках — гости из тундры и дети должны были себя хорошо вести, чтобы «Улляу» не рассердились.
Вечером приходили ряженные в масках односельчане, которых никто не мог распознать. В руках у них были ольховые ветки, они ходили по всем домам с вечера до поздней ночи или до утра. Исполняли корякские танцы, за что жители преподносили им дары: нерпичье масло, ягоды, кедровые шишки, толкушу и юколу. Если кто-то желал дать гостям подарок, ряженные могли сами взять, сколько хотели и передать излишки нуждающимся. При них нельзя было смеяться, громко говорить, за это «Улляун» жестоко наказывали ольховыми ветками. Большое внимание праздника отводилось корякским праздникам.
.6 Праздник коряков оленеводов
Праздник возвращения солнца отмечался в последние дни старого года 22 декабря до 13 января.
К селу подходил табун, и пастухи забивали несколько оленей для них и для себя.
В прошлом оленей привязывали за шею и за заднюю часть корпуса, и закалывали копьем с левой стороны. Старые пастухи наблюдали, как и в какую сторону падает животное; это являлось приметой хорошей или плохой следующих перекочевок.
На улице разжигали костры, разделывали тушу и целый день варили в котлах оленину. Одновременно с оленем убивали жертвенную собаку. Кровь оленя и собаки смешивали и освещали место вокруг костра. Разбрызгивая кровь на четыре стороны света, кости оленей складывали в одно место, а затем сжигали на костре. Типичным угощением праздника были оленьи языки, толкуша, суп из оленьей крови. Во время праздника пожилые коряки употребляли мухомор — ели сухой или пили с голубичным отваром. Но мухоморов должно было быть обязательно нечетное количество. Говорили так, обязательно чтобы один из них был без товарища. Мухомор запрещалось сушить вниз шляпкой, зачастую он являлся предметом обмена.
После угощения начинались корякские игры и спортивные соревнования.
Соревнования начинались гонками на оленьих упряжках. В селах дистанция составляла 7-10 км, в тундре 50.
Дистанция бега с палкой традиционным видом соревнования иногда составляло до 40 км.
Корякская народная борьба ведется обычно в стойке, допускаются подножки, в кульминационный момент, чтобы измотать противника, борцы обмениваются легкими подзатыльниками. Борьба завершается броском одного из силачей на лопатки.
В день праздника проводятся игры: «корякский батут», подбрасывание одного из присутствующих на растянутой шкуре и метание чаута по оленьим рогам.
Центральным моментом праздника является залазенье на гладкий, обледенелый столб высотой до десяти метров. На верхушке в качестве приза привязывают торбаса, мешочек с кедровыми шишками, корякский головной убор, сапоги, толкушу в котелке. Взобравшись на столб, смотрят в сторону солнца и восклицают: «Тыткиттыт». Соревнования, игры заканчиваются вечером, когда заходит солнце. В последний момент мужчины садятся друг другу на плечи, обхватывают столб руками, повернувшись лицом к солнцу, они отмечают момент заката.
К концу праздника на снегу «не должно было оставаться ни одного кусочка мяса и не одной косточки», чтобы « Новое Солнце увидело хорошую жизнь и чистоту», на алюторском языке праздник называется «Тыткэнлэктыткэн».
.7 Праздник нового бубна
Праздник устраивался после изготовления нового бубна. Новый бубен делали в том случае, если кто-либо из близких болел и находился в тяжелом состоянии. Праздник мог начаться в любое время суток, даже в середине ночи. Иногда он проводился в полной темноте, если праздник носил ритуальный характер. Хозяева дома, гости пели свои песни, плясали. Гости приносили в чехлах свои бубны. Праздник начинался с пиршества, после чего начинались пляски. Праздник проводился и в день совершеннолетия одного из членов семьи. Сын или дочь брали бубен, и «уже по-настоящему играли». Родители готовили угощения и собирали гостей. Считалось, что бубен нельзя передавать в руки чужому человеку, по поверию в этом случае с хозяином могло случится несчастье. На летних рыбалках старики пользовались бубном, чтобы «отгонять» «нинвитов» — злых духов.
У пенжинских коряков праздник проводился два раза в год — на зимний и летний праздник оленя, слившись с другими ритуалами.
.8 Праздник Мгный
Праздник очищения и новоселья начинался хозяином табуна. В яяне собирались гости, многие приходили со своими бубнами. Стол сервировался празднично: толкуша, ягоды, оленье мясо. После угощения устраивались танцы и пения по бубны. Танцы водились по часовой стрелке, «как солнце ходит». Этот хоровод сопровождался старинной песней-мелодией оленеводов.
После чего начиналось изгнание «нинвитов» — зловредных существ, которые, по древним верованиям коряков, мешали людям жить.
Вход в жилище закрывали, подкладывали в костёр больше хвороста и, когда помещение наполнялось дымом, раздавался возглас. Вход быстро открывали, бубен высовывали наружу, ударяли по нему колотушкой и кричало: «Пэй! Пэй! Уходите нинвиты, очищайте наше жилище». Каждый бубнист должен был сказать свое слово, после чего вход в яяну закрывался снова. Пожилые женщины шептали заклинания возле костра, сжигая зайчий пух, частицы пищи, толкушу — «для счастья». После чего вход открывали и начинали танцевать танец радости.
1.9 Праздник Туйгивин — Новый год
В январе идёт забой оленей. Срубают берёзы с ветками. Несколько берёз кладут вокруг я ранги. Одну берёзу ставят на самую верхушку, вывешивают оленью голову в сторону, откуда встаёт солнце. Ярангу, ветки берёзы, рога украшают заячьим пухом. Внутри яранги вывешивают красивые торбаса, кухлянки, чижи, малахаи. На ветки берёзы вывешивают детские шапочки, торбаса, фигурки животных, сделанных из дерева.
Встречают гостей, выносят горящие головёшки и бросают их в сторону гостей. Начинается праздник, игры и соревнования: борьба на снегу, метание чаута, прыжки на шкурах, бег в мешках, «догонялки»
Детям на одежду привешивают заячьи ушки, хвостики, ножки от лисы, росомахи, медведя, оленя. Взрослые одевают кухлянки на изнанку, всё лицо обмазывают углём, щёки подкрашивают краской из ольхи. Устраивают гонки на оленях, катание на собаках, танцы. Когда гости начинают уезжать, получают подарки — красивые бусы и подвески, игрушки из костей, дерева, бересты. На призы — варежки, лахтачьи шкуры, ножи.
Через несколько дней снимают оленью голову и отваривают её. Едят её только старушки — чтобы все болезни проходили через них: они отжили свой век. А молодым, особенно детям — счастья, здоровья, радость, удача.
Заячий пух собирают и прячут в мешочки. Если заболеет кто-нибудь из взрослых, из детей, делают компрессы, чистят ушки.
.10 Праздник «Хололо»
«Хололо» или «Ололо» — промысловый обряд комплексного действия, одни из которых оказались особенно устойчивыми, другие подверглись некоторым изменениям или полному выпадению из его структуры.
Относительно полная и точная схема его проведения, основанная на описаниях: Крашенинникова, Стеллера, Малюковича, и т.д.:
.Приготовление ритуальных блюд.
.Раздача гостям травы лаутэн.
.Символическая борьба прибывших из леса мужчин с хозяином дома.
.Танцы под бубен, исполнение родовых песен.
.Сжигание на огне чучел животных.
. Перетягивание ольховых веток и затаскивание их в дом.
.Погружение в воду и обливание водой «нерп».
.Изготовление масок и «Тэллытэл».
. Раскачивание «Тэллытэл», чтобы не давать спать таликамаку — хозяину вертушки.
.Обрядовый акт «Тэллытэл».
. Пробивание копьём шкуры животного.
.Разбрасывание шишек и ягод гостям (акт плодородия).
.Ритуальный танец с калаками.
.Танец с женским охранителем къусъын.
.Приход в дом уляу.
.Посвящение в охотники.
.Ророткот.
.Танец вокруг березы.
.Проводы атрибутов праздника.
Участниками обряда являются все жители и гости посёлка, важно и распределение ролей по возрастному и половому признаку. «Хололо» — хозяйственно-промысловый, по этому в нём выделяются функции основных участников — мужчин-охотников. Этот обряд проводит каждая семья поочерёдно, но начинается он в доме, где была промысловая удача.
Не смотря на то, что «Хололо» промысловый праздник, в нём присутствует магический и сакральный характер — все действии участников, по их представлению, оказывают влияние на силы природы, животных, обеспечивая удачную охоту в будущем. К магическим действиям «Хололо» относятся — «Тэллытэл», перетягивание ольховых веток, затаскивание их в дом, пробивание шкуры животного (в последствие перестало нести свой смысл), танцы и песни, пантомима уляу. На протяжении всего праздника животные «присутствуют» на всех этапах как живые, они веселятся вместе со всеми, едят, а чтобы им не было жарко, их обсыпают снегом, поят водой. Во время сжигания чучел нерп, женщины и мужчины, танцуя, поворачиваются в направлении моря с возгласами «оча-а! хололо!», и таким образом они указывают непрпам дорогу домой. В композиции праздника «проводы домой» промыслового зверя — самая развёрнутая часть, несущая нагрузку обряда.
Так же исполняется особый танец «Калак» (так называли доброго духа, охранителя очага). В основном его исполняли старики. По-русски его называли «Иступлённый танец». Начинался танец среди ночи и имел функцию очищения души и тела.
Так же во время праздника производятся различные гадания: гадания на огне, гадания на вертушке, на лопатке нерпы, толкуши.
Упоминание пищи в мифологии и фольклоре народов Камчатки свидетельствуют о ритуальном и неритуальном ее назначении. В обрядах даже само приготовление пищи несёт ритуальную нагрузку. Говорят: «Если неправильно готовить, то весь год все будут болеть». Основным блюдом «Хололо» является толкуша. Все ингредиенты этого блюда заготавливаются заранее: топлённый нерпечьий жир, икра сушённая, клубни дикой картошки, сушеная мякоть иван-чая, ягода шикши. Все перечисленные продукты — это природные богатства, которыми очень бережно пользовались аборигены. Включая это блюдо в ритуал, они проецировали акт благодарения.
После окончания праздника все его атрибуты уносят в тундру, берут с собой толкушу, кормят ею таликамак и едят сами. Гости должны также взять часть толкуши с собой.
К большому сожалению сама форма обряда — праздника «окаменела», а сакральная функция перешла в игровую форму. Проведение обрядов в период социалистического строительства не поощрялось, а иногда и вовсе запрещалось. Сегодня праздник «Хололо» вошёл в перечень краевых праздников, и для него установлена дата проведения — 4 ноября. Он проводится в национальных посёлках Корякского округа и в столице края. Этот праздник проводится как особое увеселительное и познавательное мероприятие.
.11 Корякская свадьба
Особое внимание хочется уделить свадебному ритуалу, т.к. ни что не показывает дух народа, как именно этот ритуал.
Корякская свадьба начинается задолго до праздничного торжества. В конце 19-го начале 20-го века еще были сильны традиции, когда жених должен был «отработать» свою невесту в хозяйстве будущего тестя. Но и после этого молодые должны были пройти ряд обрядов, которые по верованиям коряков несли зарождающейся семье счастье и благополучие.
Подружки, родственники со стороны невесты одевают, наряжают девушку в традиционный национальный свадебный наряд (керкер или кухлянка, головнушка, торбаза), завязывают веревкой рукава, пояс, ворот, керкер (или кухлянку). Волосы заплетены в две косички и связаны вместе. Невесту выводят на улицу, в кругу своих родственников, под звуки бубна исполняется танец.
Друзья жениха и родственники подбадривают его, ведут напутственную беседу, шутят. Жених одет в национальную одежду (кухлянку, торбаза, меховые конайты, малахай и т.д.) Под сопровождение мужских напевов исполняется танец жениха с родственниками, друзьями.
Обряд выдавания: Основной обряд называется «хватание». Происходит он следующим образом: Родственники и подружки выводят невесту, одетую в несколько новых комбинезонов и кухлянках и перевязанную красивыми завязками. Оберегая невесту от «нападания» жениха родственники и подружки прячут ее в своем кругу. При случае «нападания» невеста всячески сопротивляется и не дает жениху сорвать с себя завязки и проникнуть в «сокровенные» места. При этом ей помогают родственники и подруги, всячески мешают, укрывают, отталкивают жениха от нее. Ускользая от «нападаний» она убегает, но жених настигает ее и происходит развязка действия (хватание за столь откровенные места). Жених издает крики победителя на корякском языке.
После этого исполняется всеобщий танец веселья и радости. Молодожены идут к собачьей упряжке, на которой и отправляются к дому невесты, где их приветствуют родственники и гости фразой на корякском языке «Ну вот, наконец-то свадебным караваном прибыла новая семья!». Останавливается «караван», гости и зрители встречают молодых в национальной одежде с приветствием и почестями.
Обряд очищения: под звуки родовой мелодии бабушки (чакоки) на корякском языке провозглашают о прибытии новой семьи и передают прибытие по кострам: «Ну вот, наконец-то свадебным караваном прибыла новая семья!».
На подъеме стоит высокая березовая арка. Чтобы принять участие в действии национальной свадьбы, приглашенные поднимаются, и проходят через нее. Проходя через костер, каждый «кормит» его со словами: «Огонь, неси нам лишь добро», «Огонь, будем жить дружно». При подходе молодоженов, стоящие рядом лучники выстреливают стрелами в ту сторону, откуда приехала собачья упряжка.
У главного, третьего костра, молодоженов встречает бабушка. Вынося из главного чума «головень-огонь» для очищения-одымления. Во время действия звучит национальная мелодия.
Забой оленя для обряда помазывания.
Звучит родовая мелодия. В стороне от главного чума забивается жертвенный олень. Звук родовых мелодий не утихает, звук бубна, национальных инструментов сопровождает ритуал для обряда — помазания. После действия молодожены вместе с гостями заходят в главный чум. Рассаживаются по местам по желания. Молодожены садятся напротив входа. Заносят нарты, кровь в деревянной посуде. Совместно с родственниками, родители проводят помазание — голова, живот, утварь, нарты. После этого все танцуют.
Обряд «Камлание»
По кругу костра разложены продукты для «кормления» огня. Обряд проводит старый шаман. Во время исполнения ритуального танца шаман подкармливает костер едой (что разложена по кругу костра). Когда еда заканчивается шаман и родители молодых подводят молодоженов к костру и дают знак, что надо класть оленьи кишки в костер. Молодожены делают это, шаман проводит второй обряд. Слышится корякская речь ( в ней принимают участие шаман, новобрачные и родители). Все они сидят у костра. Невеста берет золу и натирает ей ладони, приговаривая о хорошей жизни с очагом семьи. На протяжении танца шаман следит за изготовлением кишок и как только они готовы, он предлагает их молодоженам.
Молодожены танцуют свой первый брачный танец
2.Ительменский праздник «Алхалалалай»
Обрядовый ительменский праздник Алхалалалай проходит в конце ноября, когда заканчивается летний и осенний промысел, люди празднуют удачную рыбалку и охоту.
«… Предки сего народа по заготовлении в зиму съестных припасов имели обычай начало трудов своих приносить богу на жертву, а потом сами между собой веселиться, приходя друг к другу в гости…» — пишет С.П. Крашенинников. Учёного С.П. Крашенинников в своей работе «Описание земли Камчатки» подробно описал все детали обрядовых церемоний на празднике. Он увлечённо собирал сведения об истории Камчатки, изучал старинные документы, хранившиеся в приказной избе, интересовался судьбами землепроходцев, тщательно записывал фольклор аборигенов. Его записи до сих пор помогают учёным разных областей науки.
Крашенинников в своём труде приводит три варианта празднования Алхалалалая. Два варианта проведения у «южных Камчадалов» (записи 1738 и 1740 г.г., острожек Чаапыынган на реке Кыхчике) и вариант празднования Алхалалалая «северными Камчадалами» (1739 год, острожек Шванолом).
Данные три варианта имеют как отличия, так и некоторые сходства.
В обрядах, входящих в этот праздник, принимает участие большое количество людей, которые выполняют свою строго закреплённую функцию, также используется большое количество предметов. Все эти детали важны, они тщательно записаны Крашенинниковым.
Как и у «южных», так и у «северных Камчадалов» праздник начинался метением юрты. После этого, старики нашёптывали что-то над мусором, и этот сор выносился из юрты. Обряд можно назвать «обряд выметания злых духов».
Учёный называет этот «годовой праздник» «праздником очищения грехов», ничуть не сужая этим его содержания, так как вся совокупность обрядов на нём была направлена на восстановление гармоничной картины мира через «задабривание» многочисленных врагов; действия «очищения» и «задабривания» духов часто совершаются параллельно. Быть удачливым в охоте, рыбной ловле, способным продолжить свой род можно лишь при условии защищенности от злых духов, которыми, по мнению первобытного человека, заполнено всё вокруг.
Естественно, прежде чем очищаться от грехов самим, нужно вычистить своё жилище, выгнать из него всех злых духов, ведь затем ещё многие обряды будут проходить в юрте.
«С пол часа спустя вынули из места вон старую лестницу место вычистили, и старик неведомо что пошептав положил туда щепочку обвитую тоншичем, после того новую привязали с равным шептанием, а старую поставили к стене, ибо вон ее выносить не окончив праздника не дозволено», — пишет С. П. Крашенинников.
Лестница имеет особое значение в обрядах. Она служит для входа и выхода в юрту через отверстие на крыши, но в обрядах она выполняет совсем другие функции, хотя чем-то схожие со своей первоначальной функцией. Лестница соединяет миры, мир людей с миром духов, поэтому ительмены в своих обрядах уделяют ей столько внимания.
Также во многих обрядах используется трава «тоншич», на неё обычно нашёптывают какие-то слова, а после кидают в огонь (огонь — очистительная сила). Сгорающая трава, вместе с собой, сжигает всё плохое, нечистое.
Приведём описание обряда, который проводился у ительменов в острожке Шванолон во время Алхалалалая и был записан Крашенинниковым: «По прошествии двух часов собрались в юрту все мужики, бабы и малые ребята, которые того года или хворали или тонули. Бабы всем мужикам и ребятам обвязали головы тоншичем, и дав им в одну руку тоншичу, в другую сладкой травы выслали вон из юрты…Затем сняв с себя тоншичевыя перевяски на огнище клали, и потоптав ногами те, которые хворали отходили по своим местам, а которые тонули те легли на огнище, и всё то представляли, что они в то время, как тонули, делали, и кликали по имянно, от кого тогда требовали помощи, которые пришёл к очагу с пеплу их, акибы из воды таскали».
Этот обряд интересен тем, что из больных или переболевших чем-то людей выгоняют злых духов опять же с помощью травы тоншич. Одевая на людей повязки из тоншича, ительмены предполагали, что вся хворь все злые духи впитываются в эту траву. Затем по ней топчутся и сжигают, тем самым очищают человека.
Интересен тот факт, что идёт чёткое разделение на людей, которые болели, и на людей, которые тонули. Хотя в начале обряда их как бы объединяют, и они совершают одинаковые действия.
Дело в том, что у ительменов считалось большим грехом спасать утопающего, а если его спасали, то верили, что и спаситель, и спасённый должны вскоре умереть.
В данном обряде выполнялась инсценировка того, как тонул человек, он повторял все детали и подробности происшествия. Это действо тоже служило для очищения человека, недаром всё это проходило рядом с очагом, а пепел, продукт огня, заменял воду.
Почти все обряды проводились стариками, ительмены почитали людей пожилого возраста. Старики во время проведения обрядов выполняли роль шаманов, хотя типичного шаманства у ительменов не было, а было в основном знахарство.
Еще следует уделить внимание одному из этапов праздника Алхалалалай — обряду, связанному с установкой идола Хантая, этот обряд сохранился и по сей день, ежегодно в поселках Сосновка и Ковран , во время празднования Алхалалалая, устанавливают фигуру Хантая.
Вот как это описывает Крашенинников: «В то же время некоторый старик принес в юрту березовый кряж, и начал из него Хантая делать…сделав его, навязал сладкой травы на шею, а за ним ипрочие сладкую траву или тоншич приносили ему на жертву, по совершении которой поставили его на очаг вместе со старым Хантаем».
Культ идолов у ительменов основан не на благоговейном преклонении перед ними, а на союзе -договоре. Идол должен помочь человеку, семье или роду и пока он помогает, то и люди выполняют перед ним соответствующий культ, вытекающий из того же договора.
У Хантая большой, широко раскрытый рот, в который каждый во время обряда кладет кусочек еды. Считается, что люди, угощая Хантая, кормят своих умерших предков. Фигура Хантая заключает в себе несколько функций — это и «проводник» в другой мир, и защитник острожка от злых духов. Заметим, что Хантай вырезается из ствола березы, а береза у ительменов напрямую использовалась для очищения, поэтому магические силы Хантая увеличивались.
При проведении Алхалалалая, происходило исполнение еще многих разнообразных обрядов, к сожалению, смысл большинства из них уже утерян. Но весь этот обрядовый праздник нацелен на соединение человека и природы.
Сейчас, в наше время, также проводится праздник Алхалалалай в селах Сосновка на ительменском стойбище «Пимчах» и в Ковране, но отношение к нему не такое серьезное, как было у предков. Спустя века обряды этого праздника приобрели более развлекательную и игровую форму.
3.Возрождение и сохранение эвенских праздников Быстринского района Камчатского края
Небольшое село Анавгай расположилось в живописном месте — в отрогах срединного Козыревского хребта полуострова Камчатка. В переводе с корякского языка «Анавгай» означает: «Анаун» — лиственница, «Най» — гора, то есть «Анавгай» — это «Лиственничная гора». И, действительно, лиственницы у нас много, ведь эвены всегда располагаются в тех местах, где существует лиственничный лес.
Многие задаются вопросом: откуда же эвены пришли на Камчатку, но это, скорее всего вопрос ученым. Факт то, что 02 марта 1852 года впервые ламуты пришли на прием к губернатору Камчатки Завойко и попросили разрешения на поселение. Ламуты сообщили губернатору, что на полуострове они находятся неофициально уже лет 9-10. Завойко разрешил расселиться ламутам в районе Усть-Большерецкого острога (это прибрежная тундровая зона), но постепенно они перешли на нынешние места. До сих пор в районе сохранились корякские названия мест и когда я спросила у Ольги Ануфриевны Мурашко почему коряки оставили эти места, то она ответила что, скорее всего, это из-за страшной эпидемии тифа коряки ушли на север Камчатки и эвены пришли уже на свободную территорию. В данное время в Быстринском районе проживают и коряки, так как в конце 50-х годов в Соболевском районе из-за гололеда погибли стада оленей.
Благодаря поддержке областного Управления культуры и назначением на должность главного специалиста по межнациональным и культурным связям Ефремовой Раисы Петровны с середины 80-х годов по всей Камчатке начался творческий подъем у национальных коллективов. На Камчатке началось возрождение национальных праздников и, анавгайцы не остались в стороне.
Впервые фольклорный праздник «Нургэнэк» (с эвенского языка «Праздник танца») проводился в июне 1989 года и с тех пор этот праздник проходит ежегодно. Главным действующим лицом является эвенский ансамбль «Нургэнэк», который создан в июле 1972 года знатоком фольклора народов Севера Татьяной Петровной Петровой-Бытовой и камчатским поэтом Георгием Германовичем Поротовым.
Если первые праздники включали в себя в основном театрализованные действия, концертные программы и конкурсы для команд, то жители сел Эссо и Анавгая становились потенциальными зрителями. И, как положено, в памяти зрителя не остается каких-либо впечатлений. Анализируя прошедший праздник, мы старались что-нибудь изменить в лучшую сторону. В селе Ковран Тигильского района Корякского автономного округа ранее, чем у нас возродился ительменский праздник «Алхалалалай» (ительменский праздник «Благодарение природе») в котором активное участие принимает ительменский народный ансамбль «Эльвель» (худ-ный рук-тель Жирков Б.А., засл. работник культуры РФ). По приглашению коллектива я с удовольствием приняла участие в празднике столицы Ительмении и поняла, что зрителя обязательно надо вовлечь в действие и только тогда будет положительный результат. В следующие праздники каждый год мы стали менять программу, чтобы они не походили друг на друга. Праздник «Нургэнэк» длится не менее 3-х дней. В программу входят обязательные мероприятия: детский фолклорный праздник «Нургэнэкэкэн» в детском саду «Родничок» с различными новыми программами, выставка-распродажа сувенирных изделий, национальный танцевальный марафон, детский марафончик, конкурс по разделке рыбы, угощение ухой или оленьим супом и чаем с лепешками.
В 1999 году в рамках мероприятий «Черкановские чтения», посвященных эвенскому собирателю сказок Кирьяку Степановичу Черканову проводился семейный конкурс Черкановых, Индановых и Банакановых. Зрители с удовольствием следили за этапами: сочинение легенды о горе «Спящая красавица», инсценирование эвенских сказок, реклама эвенских изделий, танцевальные номера.
В 2001году мы впервые провели национальные соревнования «Дюлипки!..» («Вперед!..» с эвенского языка). В соревнованиях приняли участие 4 команды по 10 человек, в итоге было задействовано 40 человек плюс многочисленные «болельщики» от мала до велика. Соревнования проходили в форме эстафеты, а маршрут проходил по окрестностям села. Участники должны были передавать друг другу «нимк,ан,и» ( «посох» с эвенского языка) поэтапно: бег, скачки на лошадях, спуск на лодке по реке Быстрой, метание чаута, прыжки через нарты, национальная борьба и т.д. Так же в соревнования вошел конкурс «Согни березу». Когда вы попадете в лес и увидите дугообразно наклоненную березу, то помните, что это эвенские юноши мерили свою силушку. Дело в том, что в каждом рассказе старожила, между строк книг надо искать то, что связано с культурой, бытом, историей твоего народа. Про березы мой соплеменник Василий Падерин из Эссо узнал совершенно случайно, когда пошел в лес со своим старшим другом.
Мы были удивлены в 2001 году, когда в полночь на берегу собрались односельчане, чтобы провести «Ночь эвенских сказок у костра». В начале мероприятия рассказывали сказки, которые в принципе были уже известны, но потом началось совместное сочинительство новых сказок.
До 2001 года мы знали, что в ночь с 21 на 22 июня по традиционному календарю эвены отмечают встречу Нового года, но не знали, как его проводить. В утренних новостях по радио Инданов Николай случайно услышал небольшую передачу об этом празднике и в течении дня мы всех предупреждали, что на поляне, где мы обычно проводим праздники в полночь состоится ритуал встречи Нового года. Народ собрался вовремя, ведь это было огромное событие: впервые Новый год будем встречать летом. В ритуале приняли участие жители села и гости праздника «Нургэнэк».
А в 2002 году Новый год мы встречали, используя материал преподавателя Якутского государственного университета Анатолия Алексеева. С давних пор у эвенов существовала традиция в пору пробуждения природы организовывать встречи всех семей. Ну, а какая встреча родственников обходится без праздников, национальных танцев и песен. Со встреч родственников в мае начинался целый цикл весенне-летних праздников. Он продолжался до окончания летнего солнцестояния. Завершал его главный календарный праздник «Эвидек» — праздник Нового Солнца и Нового года. Происходил он в ночь с 21 на 22 июня в 2-х км от села у реки Анавгай.
Начался наш праздник с обряда очищения по-корякски, который проводили старейшина корякского рода Эввач Викиковна Чачим и Анастасия Сорокина, запомнившая этот обряд по рассказам своей 80-летней матери Еталпен Ятгиновны Укипа. Под ритмичные удары в бубен весь народ двинулся к большому ритуальному камню, под которым еще в 18 веке был захоронен корякский шаман. Когда все подошли к камню, то Эввач Викиковна разожгла маленький костерок и по-корякски сказала, что в этот огонь она кладет «энэлвэт» — маленький кусочек оленьего внутреннего жира, щепоточку чая, табак, заячий пушок — это угощение Шаману и предкам. Затем участники действия кладут у подножия камня то, что у них лежит в кармане: сигаретку, конфету, копейки и т.д. (В былые времена клали бусы, шкурки, скребковые камни). Каждый гладит камень и мысленно обращается к духу Шамана. Прежде чем уйти — все обходят камень по часовой стрелке. Далее все последовали к импровизированной небольшой юрте, (это означает, что здесь в давние-давние времена находилось стойбище коряков) внутри которого разожжен огонь обложенный камнями. Все подходят к огню и бросают в него маленькие веточки деревьев и кустарников. Далее к Эввач Викиковне и Анастасии подходят представители родов и, взяв «энэлвэт» кладут его в огонь с добрыми пожеланиями своему и другим родам. Устроители обряда тушат огонь спиралью, начиная с камней и заканчивая центром костра.
Затем проводится обряд очищения по-эвенски, который в стародавние времена проводили эвенские шаманы. Их задачей было очистить, отделить души соплеменников от различных болезней и скверны. Каждый человек, чтобы предстать перед Солнцем и Верховным божеством с чистой душой, поджигает веточку можжевельника и обкуривает себя, затем веточку бросает в огонь, перешагивает его и отряхивается. Только в этом случае у Вас, у членов Вашей семьи и рода все будет благополучно. Можжевельник, по представлениям эвенов способен изгонять болезни, злой дух, нехорошие помыслы из человека.
После обрядов так же под звуки бубна все направляются к большой поляне, где выступает с концертной программой эвенский народный ансамбль «Нургэнэк». В полночь начинается ритуал встречи Нового года. На нашей поляне рядышком стоят две лиственницы. Наши старожилы тоже были удивлены совпадению, ведь обряд обязательно надо проводить между двумя деревьями, что означают священных птицу-мать и птицу-отца. Между ними мы натянули веревку — гилбэр, на которую прежде чем привязать разноцветный лоскуток материи надо загадать самое заветное желание с надеждой его исполнения в Новом году и оно должно обязательно исполниться. По представлениям эвенов, эти две лиственницы и гилбэр символизируют небесные ворота, открываются они только 22, 23 и 24 июня — в дни солнцестояния. Возле священных деревьев мы разожгли два ритуальных костра и подкладывали в огонь веточки можжевельника, дым которого очищает от скверны. Перешагивая через первый ритуальный костер, прощаемся со старым годом, с лютой зимой, оставляем в огне свои невзгоды. Перешагнув второй ритуальный костер, переходим к рождающемуся Новому году. Это означает пробуждение природы после долгой зимы, а с ней и обновление жизни человека, рождение лучших надежд. Все участники обряда мысленно обращаются к Солнцу: «Пусть Новый год принесет мне счастья!..» Подходят к гилбэр и привязывают свой лоскуток, загадывая заветное желание. Потом беремся за руки и образуем большой круг: наш круг символизирует Солнце, а руки его лучи. Свой эвенский танец «Норгали» (с эвенского языка «Танцуй!») мы посвящаем Новому Солнцу и Новому году. По всей поляне горят костры, у которых суетятся хозяева. Каждый хозяин приглашает гостей к своим кострам, чтобы гости отведали угощения. Если у твоего костра побывает больше народу, то Новый год будет благополучным.
На рассвете гилбэр с желаниями мы обвили вокруг ствола лиственницы, так как сила и энергия дерева будет способствовать исполнению заветных желаний участников ритуала.
Впервые эвенский свадебный обряд на быстринской земле мы провели во время прошлого праздника «Нургэнэк». Безусловно, мы все волновались: виновники торжества, участники ансамбля «Нургэнэк», соплеменники и гости праздника. Потому что, 23 июня 2001 года, это было не театрализованное действие, молодожены Жанна Гуркова, корячка из олюторского села Тиличики и Герман Долган, эвен из пенжинского села Аянка были вовсе не артисты. Даже в памяти наших старших соплеменников не сохранилось что-либо об обряде и нам пришлось собирать материал по крупицам. Большую помощь оказали работники Быстринской библиотеки им. Черканова К.С. (директор Сычева Н.П.) и мл. научный сотрудник районного этнографического музея Данилова Ульяна.
На празднике «Нургэнэк» присутствует много молодых девушек и парней, и вот наступила пора одному из парней выбрать невесту. Если парень сделал свой окончательный выбор, то он должен подать особый знак — коснуться рукой девушки и пригласить ее на национальный танец «Норгали». И теперь, когда парень решил жениться, то надо посылать свата к родителям девушки. Посаженый отец Инданов Николай Егорович вручает свату Бережкову Владимиру красивый кисет, туго набитый доверху табаком, это подарок будущему тестю сына. Когда сват подходит к юрте невесты, он берет сухое полено и войдя в юрту кладет его в костер, это красноречивее слов означает о цели прихода. Сват здоровается с матерью невесты Гурковой Валентиной и только потом с остальными присутствующими в юрте. Сват достает кисет с табаком и в первую очередь угощает им посаженого отца невесты Кавава Сергея Ивановича. Отец, услышав ответ на вопрос: «чей табак?», принимает его и передает матери и если она согласна на замужество дочери, тоже принимает кисет. Затем мать угощает гостей чаем, а в это время сват дотошно изучает угол невесты, оценивает ее аккуратность, умение шить. Сват обращается к родителям невесты: «Скоро погаснет очаг и его некому будет разжечь. Я нуждаюсь в доме и огне, дайте мне обрезков от платья». Отец отвечает: «У нас много обрезков. Который из них?» Сват: «Дочь твою старшую сватаю». После разговора о размере калыма гости покидают юрту невесты. Участие шамана в обряде представляется несомненным, потому что шаман, роль которого исполняет Падерин Василий, должен не допустить «злых духов» туда, где совершается обряд. Шаман обкуривает местность дымом багульника и можжевельника. Старшая женщина из рода невесты Данилова Ульяна оленьей кровью мажет очажные стойки в юрте, поливает вокруг очага, льет в огонь. Две оленьи шкуры укрепляют на двух шестах и устанавливают с наклоном в сторону восхода солнца — это жертва богу и духам на счастье молодой семьи. Девушки наряжают невесту в красивую одежду, вешают на шею бусы, надевают кольца на пальцы рук. Набрасывают на лицо красивый большой платок, чтобы она не видела свой путь и, не запомнила дорогу к родному дому. Выйдя из юрты, невесту подсаживают на красиво оседланную лошадь. Родственница одной рукой ведет под уздцы лошадь, а в другой держит посох, к которому привязан платок. Когда невеста тронулась в путь, за ней следом идут четыре женщины и подметают следы, чтобы невеста забыла обратную дорогу. Прибыв к юрте жениха, невеста с женщинами объезжают юрту 3 раза по направлению движения солнца, а парни при каждом повороте делают выстрелы из луков. Спешившись, все делают поклон священному дереву — лиственнице. Жених встречает невесту и принимает украшенный посох, вручает свату подарок. Перед входом в юрту, под ноги молодоженам бросают шкуру. В юрте молодожены обходят очаг три раза и присев на почетное место, жених открывает лицо невесты. Родственница со стороны жениха распускает две косы невесты и заплетает их в одну, затем повязывает ей платок. Это означает, что теперь она замужняя женщина. Шаман обращается к молодоженам с добрыми пожеланиями. Мать невесты раздает конфеты и печенье всем собравшимся ребятишкам. Молодая жена угощает гостей, а гости, в знак пожелания счастья молодоженам бросают маленький кусочек еды в огонь. После трапезы начинается всеобщая заключительная потасовка, где запрещается применение палок и камней, любого оружия. Команде молодого мужа надо перетащить на свою сторону как можно больше родственников молодой жены. Неучастие в потасовке — это признак того, что участник торжества чем-то недоволен. Закончился праздник выступлением национальных коллективов, угощением ухой, чаем и обменом подарками. Спустя некоторое время я стала расспрашивать земляков об их впечатлении и услышала одинаковые ответы: «Мы смотрели, затаив дыхание, это было как в кино». Надеюсь, что это становится традицией, так как в этом году, во время 13-го праздника «Нургэнэк» мы провели во второй раз свадебный обряд для своих молодых земляков — Арины Индановой и Константина Черканова.
Каждый год в детском саду «Родничок» проходит детский праздник «Нургэнэкэкэн». Программы с каждым годом видоизменяются: конкурс воспитанников «Веселая камлеечка», семейный национальный конкурс «Папа, мама плюс Я», конкурс воспитанников «Мут дю» (с эвенского языка «Мой дом») и т.д. Праздники не похожи один на другой. Дети с родителями готовятся к нему задолго до его наступления: разучивают танцы, стихи и песни, шьют костюмы, готовят реквизит. То, что праздничные июньские дни открывают дети детсадовского возраста — это символично. Ведь если мы, взрослые, будем закладывать в наших детях с раннего возраста любовь к родному краю, истории своего народа, то спустя годы мы увидим результат своей работы.
С 1998 года каждой весной во время весенних каникул в Анавгае проводятся гонки на собачьей упряжке-одиночке. С февраля месяца анавгайские ребята в возрасте с 4 до 14 лет начинают тренироваться по улицам села и его окрестностям. Детский национальный праздник «Дюлин!..» начинается с эвенского обряда «Улекич» (с эвенского языка «приношение огню»), ведь по древним верованиям эвенов, огонь является воплощением доброго духа, семейного счастья и благополучия. В принципе, обряд «Улекич» выполняется эвенами всегда, где бы они ни были: в тундре, в походе или вдали от родных мест. Далее бессменный организатор праздника Инданова Надежда представляет участников гонок с их четвероногими друзьями. На старт вызываются виновники торжества, которые за считанные минуты и секунды должны преодолеть дистанцию в 2 км. И по всему полю разносятся приказы на эвенском языке «Дюлин!..», вперед — к доброму светлому, сохраняя то, что оставили для нас наши деды и прадеды. Национальные танцы детского эвенского ансамбля «Орьякан» (с эвенского языка «Оленята») под руководством Валентины Ждановой, запах варящегося оленьего мяса над костром, шутки разрумянившихся «болельщиков», гомон детей и лай собак — все это создает праздничное весеннее настроение. Этот детский праздник стал одним из любимых праздников жителей Анавгая и его гостей из разных уголков Камчатки.
Главной задачей организаторов является возрождение и сохранение национальных эвенских праздников в первую очередь для молодого поколения. К счастью равнодушных людей нет. Все земляки, от мала до велика, стараются принять в праздниках самое активное участие. И это является залогом успешного выполнения данной задачи.
Заключение
Исходя из описаний праздников и обрядов Коряк, можно сделать вывод, что для этого народа танец и песня играют главную и очень значительную роль. Они несут как сакральный так и бытовой смысл. Они сопровождают каряка с самого его рождения и до самой смерти. Через песни, он ассоциирует свою связь с природой, животными, подражая крикам птиц и зверей. В танцах выказывает уважение к силам природы и душам зверей, всячески имитируя их повадки и через пластику показывая их движения. Радость и горе, счастье и тоска, всё это пронизывает его песни и танцы.
И наша самая главная задача — сохранить культуру, фольклор, язык малых народов.
Список литературы
1.А. А. Гончарова, М. Е. Беляева. «Корякский обрядовый праздник «Хололо»». Центр сохранения нематериальной культуры народов Камчатки. Петропавловск-Камчатский. «Камчатпресс». 2012г.
. Корякский окружной научно-методический центр народного творчества и культурно-просветительской работы. «Праздники, игры, сказки народов Камчатки и Чукотки». Палана. 1992 г.
.М. К. Такакава.«Фольклорный праздник». Чукотский окружной дом культуры. Анадырь. 1983г.
.В. Н. Малюкович. «Краеведческие записки». Камчатское отделение Дальневосточного книжного издательства. Петропавловск-Камчатский. 1974г.
Теги:
Корякские народные праздники
Курсовая работа (теория)
Культурология
Просмотров: 44664
Найти в Wikkipedia статьи с фразой: Корякские народные праздники
В составе второй экспедиции Витуса Беринга, отправившейся на поиски пролива между Азией и Северной Америкой, было двое студентов Российской Академии наук: Степан Крашенинников и Алексей Горланов, а также Георг Стеллер, уроженец Баварии, нашедший в России, подобно многим другим, в том числе и самому Берингу, вторую родину. Возможно, их имена и не дошли бы до нас, затерявшись в потоке времени, если бы не эта экспедиция. Все трое были немало поражены открывшейся им впервые Камчаткой и оставили потомкам ее описание, которое до сего времени играет важную роль в изучении Камчатки.
Полуостров Камчатка на карте свисает длинной каплей с севера к югу, образуя восточную оконечность Азиатского материка. Общая площадь Камчатки 370 000 км2. Полуостров имеет вулканическое строение. На его сравнительно небольшой территории, и даже не на всей, а в южной его части, насчитывается около двухсот вулканов, или сопок, как их окрестили первооткрыватели Камчатки. Название «сопка» наводит на мысль, что это какая-то небольшая, незначительная горушка. В действительности же камчатские вулканы — это высоченные горы со снеговыми вершинами, которые в хорошую погоду ослепительно сверкают на фоне голубого неба.
Камчатские вулканы находятся в различном состоянии: одни из них крепко спят, другие непрерывно курятся, сопят, как бы грозно предупреждая о том, что всегда готовы начать извержение. И действительно, извержения камчатских вулканов довольно часты. Не так давно произошло грозное извержение так называемой Ключевской сопки, одного из самых высоких вулканов в мире (высота 4750 м), и в 1975 году «заработал» знаменитый вулкан Толбачек, о чьем извержении в 1739 году писал в своей книге «Описание земли Камчатки» С. Крашенинников. Но и вблизи столицы Камчатки — города Петропавловска — высится непрерывно дымящийся двухголовый Авачинский вулкан, или Авачинская сопка. Другой видимый из Петропавловска с побережья Авачинского залива вулкан Корякская сопка отстоит намного дальше от города, чем первый, и его изящный, правильный конус напоминает знаменитую своей красотой японскую Фудзияму. На Камчатке же находится и редкая по красоте Долина гейзеров. Гейзеры так же известны в Японии, США, Новой Зеландии и Исландии. В камчатской Долине гейзеров, расположено около тысячи горячих, разнообразно действующих подземных водяных и грязевых источников, многие из которых имеют лечебный, целебный характер. Многие гейзеры выбрасывают вверх струи горячей воды и пара температурой 100— 150° через определенные, разные у каждого, промежутки времени. Горячая вода образует речку Гейзерную, по берегам которой даже в сильные морозы местами растет зеленая трава. Красивы, разнообразны отложения кремнезема-гейзерита по берегам и на дне фонтанов-гейзеров. Одни из них желтого, другие розового цвета и по форме напоминают то причудливые цветы, то кораллы.
Все эти экзотические картины, особенности природного строения Камчатки привлекают сюда тысячи туристов, особенно в летние и осенние месяцы.
Слово «Камчатка» в нашем языке приобрело с течением времени нарицательное значение. Мы привыкли, что дальше Камчатки уже некуда.
— Эй, вы там, на Камчатке! — одергивают на школьных уроках или лекциях расшумевшуюся молодежь, расположившуюся за последними в классе или аудитории столами…
Откуда же, однако, происходит само слово «Камчатка»? Долгое время полагали, что название «Камчатка» произошло от камчатых тканей. «А на Камчатке приходят люди грамотные, платья на них — азямы камчатые»,— писал С. Ремезов, первый сибирский картограф, живший и работавший в конце XVII — начале XVIII века. Однако в дальнейшем удалось выяснить, что камчатые азямы (род верхнего платья, кафтана) тут решительно ни при чем. Слово «Камчатка», по-видимому, произошло от якутского слова «камчаакытан». В якутских сказках упоминается богатая соболями страна Камчаакытан, или Хамчаакыттан. «Камчаа» на якутском языке значит двигаться, колебаться, «ыттан»— взбираться. Это довольно образная, близкая к нашим представлениям о Камчатке характеристика богатой соболями далекой страны, где надо взбираться вверх, а почва колеблется — вулканическая почва.
Молодежный национальный ансамбль «Коритэв» – это КОРяки, ИТельмены, ЭВены. Песни у них необыкновенны, а танцы исполнены природной грации. Юноши по-медвежьи косолапят и топают, рокоча бубнами, а девушки неподражаемо двигаются, струясь, как охотящийся соболь, или всплёскивая руками, как чайки крыльями – их пластику не скрадывают даже мешковатые меховые кухлянки, с сайта http://www.format-a3.ru/events/event-60/articles/434.html
Коренное население Камчатки — малые народы, ительмены и коряки. В прежние времена коряки жили на самом юге полуострова, у мыса Лопатка, откуда они с боями прогнали ительменов. Потом случилось несчастье: после больших дождей грянули внезапные морозы, сковавшие землю. Олени не могли добраться до мха-ягеля. Среди оленей начался массовый падеж, сами коряки после того подались на север. В настоящее время на севере Камчатки, примыкая к землям Чукотки, расположен Корякский автономный округ. Население округа, коряки, народ столь же своеобразный, как и другие малые народы Крайнего Севера, по языку, обычаям, искусству и культуре.
Вроде бы все то же самое: оленеводство, рыболовство, охота… В охоте, правда, у коряков больше близости с чукчами и эскимосами, нежели, например, с эвенками или долганами, поскольку океан создает условия для охоты в море на морского зверя. Однако и характер одежды из тех же оленьих шкур и замши-ровдуги и ее покрой, орнаментация — во всем выявляются иные, чем у соседей, художественные принципы, вкусы и традиции.
Каждый из малых народов Крайнего Севера имеет свою, особо характерную тональность и свою, наиболее типичную технику. Например, зубчатая красная с синим полоса орнаментального «северного сияния» у долганов; бело-голубые бисерные оторочки, контрастирующие с рыжей поверхностью меха или замши, — у эвенов, вышивка бисером— у эвенков и долганов, а нганасаны и ненцы — это аппликация и медные подвесные украшения: бляхи и трубки. Коряки же предстают перед нами как непревзойденные мастера меховой мозаики и замечательные, пожалуй, не менее одаренные, чем чукчи и эскимосы, художники-косторезы.
Мастерицы долганки, эвенкийки, ненки затрачивали массу мастерства и труда на то, чтобы поверхность меха в готовой вещи была безупречно однотонной, одноцветной, а заделка, заштуковка пороков, отверстий, мест, проеденных оводом, была бы столь незаметной, чтобы мех казался безупречным от природы, ровным, однотонным.
Подлинным чудом народного декоративно-прикладного искусства меховая мозаика стала только у коряков.
Пестрота, пятнистость, двухцветность считается признаком самого прекрасного в природе и в орнаменте. Пороки, дырки, отверстия заделываются так, что это образует дополнительные узоры. Для шитья верхней зимней одежды в давние времена, видимо, применялась шкура пятнистого оленя, так сказать, в ее естественном природном виде. Но пятнистые олени попадаются не часто. Да и пятна на их шкуре не там, где надо, и вот постепенно корякские мастерицы научились создавать нужную им пятнистую шкуру искусственно. Они врезали, вшивали «пятно» нужной формы и нужного размера в ровную, без пятен однотонную поверхность меха. Так зародилось у коряков искусство меховой мозаики.
Корякская парка (кухлянка)
В современных корякских кухлянках можно увидеть белую переднюю и заднюю сторону шубы как бы в раме из черных боковин и черной же оторочки подола, а посредине этой белой плоскости черное пятно неправильной формы. Некоторые мастерицы имеют пристрастие к крупным пятнам, другие, напротив, предпочитают чуть тронуть большую белую плоскость черным, как бы невзначай прихотливо брошенным пятнышком.
Чем искуснее мастерица, чем больше у нее развито чувство цвета, чувство ритма, чувство соразмерности частей, тем интереснее получается у нее искусственная пятнистая шкура.
Среди корякских мастериц, как, впрочем, и повсюду на Крайнем Севере, существовало своеобразное соперничество в мастерстве. Мужчины соперничали между собой в количестве и качестве добытого зверя, птицы, пушнины, мяса, рыбы, в оленьих гонках, в мастерстве по ловле оленя в стаде, в бросании маунта-аркана или копья, в борьбе. Женщины могли и должны были соперничать между собой в умении вести дом, хозяйство, в скорости и мастерстве возложенной на них домашней работы, и в особенности в искусстве шитья и украшения изделий из меха.
Корякская мужская парка
«На ком думаешь жениться? — спрашивает один герой эскимосской сказки другого. — Разве девушка Туткан не умеет хорошо шить?» Видимо, тот, кого спрашивают, ухаживает за девушкой Туткан, но еще сомневается: жениться или нет.
Умение хорошо шить — решающий довод в пользу этого решения. До сих пор как самую высшую похвалу приходится слышать о той или иной женщине или девушке: «Она хорошо шьет». Понятие «хорошо шьет» обозначает в данном случае не просто шитье, не просто владение иголкой, не просто аккуратность, но высокое мастерство, умение средствами шитья, сшивания (и, конечно, подбора шкур и меха) создать эстетически выразительную вещь.
Подол (опуван) мужской парки. Вышивка подбородным волосом оленя
Об этом интересно рассказывается в народной сказке «Ворон и солнце» (ворон и солнце — частые герои корякских сказок).
Девушка Луна попала в ярангу ворона и родила от него ребенка. Солнце, обеспокоенное долгим отсутствием сестры, отправилось ее искать. Найдя Луну у ворона, солнце хотело ее забрать обратно на небо. Но ворон воспротивился, говоря, что у Луны уже есть ребенок. Тогда договорились решить спор соревнованием: кто из окружения ворона и солнца быстрее и искуснее сошьет и украсит одежду из оленьих шкур, камусов и ровдуги — на той стороне и останется Луна. Мастерицы соревновались попарно. Первой шили основную часть костюма — меховую кухлянку. На стороне ворона выступила самка горностая, на стороне солнца — мышь. Горностаиха быстро и легко обогнала мышь как в быстроте, так и в качестве работы. Далее шился меховой комбинезон. На стороне ворона оказалась соболиха, на стороне солнца — сурчиха. Соболиха победила. Теперь надо было сшить меховые чулки — «чижи». Ворон поручает это делать выдре, а солнце — лисице. Побеждает выдра. Шьются торбаса. От ворона их шьет оленья важенка, от солнца — рысь. Победа остается за важенкой. Для полноты костюма нужны еще и меховые рукавицы. В соревновании медведицы с волчицей побеждает медведица. Таким образом, ворон побеждает и получает право оставить у себя свою жену Луну.
Нетрудно увидеть, что на стороне ворона, представляющего в данном случае, совокупно с женой, зимнее время года, полярную ночь, выступали те звери, чей мех, собственно, и шел на зимнее обмундирование северянина-охотника и чьи шкуры особенно ценились в охотничьем промысле: соболь, горностай, северный олень (олений камус), медведь и выдра, чьи шкуры использовались как отделочные и специально утепляющие меха.
Об искусстве женщин-мастериц, чей труд и художественное мастерство исстари ценились у коряков, поется в национальной, так называемой подзадоривающей, песне:
…Если ты умеешь шить что-нибудь,
Достань сухожилие собаки,
И этим сухожилием зашей на небе звездочки.
Чтобы небо было без дырочек (звездочек).
Здесь отразилось представление о небе как о ровдужном пологе, где свет проникает через незаделанные ды¬рочки, оставшиеся в оленьей шкуре, а затем и в выделанной из нее ров¬дуге после укусов овода.
Хорошая мастерица все умеет, во всем искусна.
«Если ты умеешь что-нибудь, — поется в той же песне,
— Достань косточку из ноги птицы
И сделай мостик
Между Карагинской косой и берегом…»
Карагинская коса идет параллельно берегу с восточной стороны Камчатского полуострова, в Карагинском заливе, напротив поселка Оссора.
Здесь, у поселка Оссора, Великий океан вплотную подступает к жилым домам. Голубая прозрачная вода так и манит искупаться. Но она обманчива. Заполярное море студено и для ласки и купанья не предназначено— вот потому-то и призыв — сделай мостик:
Если ты умеешь что-нибудь,
То женским поясом
Загни Карагинский залив.
А зачем его загибать? Да чтобы получилась закрытая бухта и бури, а особенно цунами, не были страшны.
Так в старинной корякской песне (записанной в поселке Рекинники осенью 1976 года музыковедом И. А. Бродским) воздается хвала женщине-труженице, чей ум, находчивость и мастерство почитаются как высшая добродетель.
Коврик из камуса и ровдуги с меховой мозаикой и бисером
Особенно замечательны у корякских мастериц орнаментальные отделочные полосы, которыми обшивалась праздничная, особая танцевальная, а также и погребальная одежды. Верхом мозаичного искусства бывала широкая, 25-сантиметровая, кайма — опуван, завершающая подол праздничной кухлянки. Узор ее составлялся из мелких и мельчайших треугольников и ромбов, которые в свою очередь, были объединены узором в более крупные треугольники, ромбы, квадраты, полосы. Нередко мозаика в опуванах дополнялась яркой гладьевой вышивкой шелком.
Корякские орнаменты. Фото с сайта http://www.emaproject.com/north_article.html?id=1616
Поскольку как счастливое, так и траурное событие могли всегда нагрянуть в дом, в семью внезапно, хозяйки-мастерицы заготовляли такие полосы-каймы заранее и хранили их на всякий случай. Если, например, в поселке умирал уважаемый человек, женщины-соседки собирались вместе и в одну ночь шили погребальное одеяние, пользуясь заранее приготовленными мозаичными полосами. Глядя на корякскую мозаику, нельзя не поражаться тому, сколько сочетаний и сопоставлений можно придумать и выполнить из одной-единственной геометрической фигурки, всячески ее поворачивая, соединяя и разъединяя с ей подобными, составляя на основе повтора из нее другие, подобные же, но большего размера, чередуя их и прерывая вертикальными линейными перебивками.
Ковер из оленьего меха и камуса с изображением сцен из жизни коряков
В технике мозаики создавались и очень изысканные по орнаментальному геометрическому строю корякские коврики. В поздних ковриках (начало XX века) коряки проявили себя как мастера изобразительных композиций. Например, в Государственном музее этнографии народов СССР в Ленинграде хранится корякский меховой коврик, выполненный в 1904 году. На нем с правой стороны изображены две яранги, стоящие в лесу. Ездовой олень под седлом привязан к дереву. На козлах просушиваются вышитая по краям кухлянка, меховой ковер и малахай. Корякские художники, так же как и чукотские, не умели показать внутренность яранги и изображали все снаружи. Один мужчина колет дрова для очага. Другой, охотник, надев широкие полярные, подшитые оленьей шкурой лыжи, в сопровождении собаки отправляется в лес на охоту; впереди его туда же направляется женщина без лыж.
В лесу охотник готовится вонзить копье-пальму в медведя, вставшего на задние лапы, а в стороне от него удирает перепуганный заяц. Все эти изображения заключены в овал центрального поля. За пределами овала в двухнижних углах (ковер настенный, и у него, естественно, есть верх и низ) опять олени. Одного поймал пастух, заарканил в лесу, Другой олень стоит понуро, впряженный в нарты, ждет, когда хозяин соберется ехать.
Сумочки. Фото с сайта http://clubs.ya.ru/4611686018427451089/replies.xml?item_no=16558
Для ковриков, сумок, головных уборов коряками часто используется и такой прекрасный декоративный материал, как шкура нерпы. Нерпа от природы бывает серебристой и золотистой. Чаще всего основной золотистый или серебристый ее мех покрыт легкими, точно акварелью нанесенными светлыми и темными пятнышками. Но на некоторых шкурках выявляется более сложный рисунок из колец. Это так называемая кольчатая нерпа. Изделия из нерпы также декорируются мозаичными вставками и оторочками.
Корякская мужская шапка «малахай»
Шапка у коряков тоже очень оригинальна. По виду это капор, но особого покроя, не плотно, округло охватывающий голову, а расширяющийся кверху, прямоугольных очертаний, с уголками по обе стороны головы и полосатый. Белые и темные полосы одинаковой ширины идут вдоль капора или малахая от лба к затылку и дальше вниз, к шее
Более легкой верхней одеждой коряков не для зимы, а для весны, лета, осени служила ровдужная гагагля, также с капюшоном.
Все мы читали и слышали о пурпуре, пурпуровой полосе, которой украшались тоги сенаторов — представителей высшей власти и высшей аристократии в Древнем Риме. Пурпурная полоса была сложной по цвету: красновато-лиловой. Краску для нее получали из особого рода морских моллюсков. Моллюски были редки, пурпур ценился дорого.
Женщина с Крайнего Севера в гагагле корякского типа
Корякские гагагли зачастую окрашены в этот самый или почти в такой пурпуровый цвет, глубокий и одновременно мягкий красно-лиловый тон. Именно такая гагагля представлена на экспозиции отдела Сибири Государственного музея энтографии народов СССР в Ленинграде. Этот удивительный цвет получался корякскими мастерицами-красильщицами все из той же ольховой коры, настоем которой они окрашивали ровдугу. Для изготовления гагагли требовались две цельные оленьи шкуры. В них всегда оказывались природные пороки — отверстия, проеденные личинками овода. Вероятно, мастерицы могли при желании совершенно незаметно заштуковать эти дырочки, но они поступали как раз наоборот: вырезали кружочки из ровдуги, не заботясь о том и не стремясь к тому, чтобы они подходили по цвету, накладывали на продырявленные места, пришивали и еще окаймляли эти весьма живописные заплатки круп¬ным обметочным швом. Кружки заплаток как бы пристраивались к основным декоративным украшениям гагагли, которыми служили круглые розетки из кусочков камуса с мозаичными или бисерными серединками и ровдужными подвесками. Эти розетки нашивались на спину и иногда на переднюю сторону гагагли, а также на боковые части капюшона.
Гагагля корякского типа. Фото с сайта http://www.emaproject.com/north_article.html?id=1616
Гагагля не похожа ни на одно из уже известных нам одеяний Крайнего Севера и вновь свидетельствует о самобытности каждого народа, о многообразии форм создаваемого им декоративно-прикладного искусства.
Косторезное мастерство, как и мозаика, известно всем малым народам Крайнего Севера. Покрытые графическим линейным узором из полос, клеток, зигзагов, концентрических окружностей пластины и бобины из мамонтовой и моржовой кости составляют постоянные детали оленьей упряжки почти у каждого коренного оленевода Севера.
Издавна известны корякам косторезное и камнерезное искусство. Алексей Горланов, студент-практикант из экспедиции Беринга, видел у коряков ножи и топоры из зеленой яшмы — твердого поделочного камня, наконечники стрел из обсидиана — также твердого камня. При нем коряки орудовали топориками из мамонтовой кости и из нижней части лопатки рога оленя. Камень был тверд, но рог еще тверже: им обтачивали камень.
Корякские мастера прекрасно умели вырезать из моржового бивня убедительные миниатюрные фигурки ракетообразных китов, большеглазых усатых нерпочек, а также веселые дружелюбные фигурки сибирских лаек, скульптурные изображения северных оленей. Но среди всех этих скульптурных образов заметное место занимает человек, показанный на промысле и в быту.
Скульптура «Еда». Клык моржа
Интересна, например, скульптурная группа «Еда», в которой два человечка с хорошо проработанными лицами сидят друг против друга, занятые трапезой.
Корякские резчики специализировались на изготовлении украшений — серег и ожерелий. Ожерелья из кости имеют вид цепочек. Зачастую естественным мотивом для ожерелья служит аргиз или аргиш — кочевой поезд из нарт, запряженных оленями. Большой интерес представляют и корякские курительные трубки, вырезанные из кости.
Чего только не увидишь в этих трубках, как только не разыгрывается здесь фантазия костореза! Чашечка трубки нередко оформлена в виде человеческой головы со срезанной верхней частью черепа. Черенок украшают миниатюрные фигурки животных, птиц, пресмыкающихся.
Трубка. Моржовой клык. Объемная резьба. Цветная гравировка
Иногда на черенке располагаются и миниатюрные фигурки людей, их сопровождают олени, собаки. Словом, и такой небольшой предмет, как курительная трубка, корякские косторезы использовали для рассказа средствами прикладного искусства о своей жизни, об окружающей природе, о своих повседневных занятиях.
Связанные с морским охотничьим промыслом коряки-охотники всегда нуждались в хорошем охотничьем снаряжении. Самой необходимой его частью был и остался до последнего времени охотничий нож. Это предмет внушительный по размерам, общей длиной 48— 50 см, с лезвием длиной 20— 25 и шириной 4— 5 см.
Пареньские ножи коряков. Фото с сайта http://popgun.ru/files/g/5/orig/923558.jpg
Такой нож в деревянных или жестяных ножнах, с деревянной или костяной рукояткой охотники носят на ремне, прикрепленным к поясу под верхней паркой, и, чтобы ножны не болтались при ходьбе (ведь нож достаточно массивен и тяжел), их привязывают еще и ремнем над коленкой. Конечно, охотничьи ножи, так же как и всякое иное холодное и огнестрельное оружие, были предметом торговли и обмена, в большом количестве их завозили на Крайний Север русские и иностранные купцы, а с приходом Советской власти стали регулярно продавать в торговых точках, открытых в поселках и на стойбищах.
Однако на Крайнем Севере существовало и свое местное производство ножей. Ведь нож, как предмет первой необходимости, как вещь, без которой мужчина никак не мог обойтись, должен был стать и предметом местного изготовления. В глубокой древности охотники пользовались каменными и костяными ножами, на более позднем этапе исторического развития кость и камень заменяются железом. Однако выплавка и ковка металла требовала особого мастерства. Известно, что мастера-кузнецы были на Крайнем Севере довольно редки и пользовались большим уважением и известностью. Кузнечное дело нельзя считать, как, например, художественную обработку меха, домашней промышленностью, это было уже ремесло, ремесленная культура. И вот как раз на Камчатке, на севере ее западного побережья, в Пенжинском заливе, в рыбацком поселке Парень, вплоть до середины нашего века сохранялся и жил настоящий народный промысел по изготовлению охотничьих ножей. Не один кузнец, а целый поселок кузнецов. К сожалению, этот интересный ремесленный центр не привлек или слишком поздно привлек внимание исследователей и специалистов. Пареньские ножи, как об этом рассказывают очевидцы и свидетели, не только отличались особой добротностью, были тяжелы и представляли собой настоящее охотничье оружие, но они еще бывали и украшены. Украшали их гравированными рисунками на лезвиях — изображениями оленей, морских зверей, кочевых юрт, охотников. Нетрудно догадаться, что характер этих скупых графических рисунков был опять-таки близок и к наскальным писаницам, и к тем рисункам, которые мы увидели в тетрадках долганских школьников. Украшались и рукоятки, и деревянные, сделанные из сувеля ножны, на этот раз геометрическим орнаментом, близким к орнаменту меховых мозаик. Последний из пареньских кузнецов умер в начале 70-х годов. Его последние ножи были просты, суровы, лишены украшений. Однако народ хранит память о былых временах и о былых кузнечных ремеслах.
Маска водяного духа кочевых коряк. Начало ХХ в. фото с сайта http://www.museum.ru/alb/image.asp?25581
И еще одно замечательное мастерство процветало в недавнем прошлом у коряков. Это изготовление масок. Собственно, изготовление и применение масок было присуще в той или иной степени всем пародам Крайнего Севера. Дело в том, что шаманам во время камланий требовалась максимальная театрализация внешности, лицо шамана закрывалось зачастую специальной маской. Интересны шаманские маски эвенков и чукчей. Но особенно преуспели в изготовлении масок коряки. Типовая маска представляла собой человеческое лицо. Весьма наблюдательные и умевшие довольно точно передавать свои жизненные наблюдения средствами искусства коряки не только не стремились к тому, чтобы маска воспроизводила корякский типаж, а, напротив, придавали маскам характер скорее европейский: подбородок острый, лоб покатый, глаза круглые, нос крупный, сильно выступающий вперед. Там, где должны быть уши, приделаны ремешки, с помощью которых маска закреплялась на лице. Маску обычно вырезали из древесины любимого северянами дерева— ольхи. Ольха была доступным материалом на все случаи жизни: ольховая кора давала прекрасную краску для ровдуг, в ольховом дыму коптили ровдугу и шкуры, мягкие ольховые гнилушки заменяли пеленки в колыбельках грудных младенцев. Иногда для изготовления масок применялся кедровый стланик.
Лицо женщины. Коряки. Нач.20 в. фото с сайта http://ethnoproject.ru/archive/201001
Изготовление масок приурочивается к зимнему национальному празднику коряков «Хололо», одним из эпизодов которого является выступление ряженых в масках «Уля-У». Праздник проводится и в наши дни. Ряженые разыгрывают перед зрителями маленькие смешные интермедии. После праздника маски отвозят в тундру и там бросают. Почему же бросают, а не хранят? А зачем хранить? Интересен ведь сам творческий процесс. Мы уже указывали на то, что северяне, северные кочевники на протяжении жизни многих поколений приучены к тому, что все меняется, все непостоянно, все временно. Кочевой быт сформировал и особый психический настрой. Сохранялись, передавались из поколения в поколение только особо ценные, трудоемкие изделия. Праздничная ольховая маска к ним никак не относилась.
Корякский праздник «Хололо». Фото с сайта http://pkgo.ru/cocial_sphere/culture/14335-koryakskij-prazdnik-xololo-proshyol-v-petropavlovske.html
Народное декоративное искусство также активно реагирует на эти перемены. С одной стороны, коренные жители Камчатки: коряки, эвены, ительмены, чукчи, алеуты — пришли к пониманию того, что их народная национальная художественная культура представляет государственную ценность, с другой — особо трудоемкие изделия, как например те же мельчайшие мозаики или ожерелья, целиком вырезанные из одного куска кости, создаются все реже и реже… Отделка предметов одежды, головных уборов, сумок, торбасов мозаичными каймами все чаще заменяется отделкой бисером или даже стеклярусом: это броско, ярко, требует значительно меньших затрат труда и времени. Сам бисер часто нашивается не на ровдужную или суконную полосу, как это предписывалось старинной традиционной техникой, а прямо на поверхность оленьей или нерпичьей шкуры. Теперь мастерицы заготовляют впрок не мозаичные, а бисерные полосы. В узорах этих полос можно найти сочетания цветов и даже ритма подсмотренных скорее в русской, чем корякской или эвенской вышивке. Вместе с тем в глубине Камчатского полуострова, в селах Рекинники, Ачай-Вайям, Хаилино и в ряде других, еще можно найти замечательных мастеров древнего корякского народного искусства, среди которых есть и совсем еще молодые 25 — 30-летние художники.
Источник: Каплан Н.И. Народное декоративно-прикладное искусство Крайнего Севера и Дальнего Востока: Книга для учащихся старших классов./ Н.И. Каплан; художник Г.В. Филатов. – М,: Просвещение, 1980. – 125 с.
Источник:
http://slavyanskievedy.ru/public/narodnoe-iskusstvo-koryakov-v-krayu-dvuxsot-vulkanov-i-tyisyachi-goryachix-istochnikov
Архив разделов: Обряды, религия…
Разделы
Юкагиры. Древний быт… Начало
…до столкновения юкагиров с русскими. На основании устных преданий и современных пережитков первобытного строя, автор — В. И. Иохельсон, 1899 год Эпические сказания чукчей рисуют их народом не оленным, а морским. Относительно древних юкагиров можно с большей уверенностью сказать, что… Читать дальше ⇒
Маски и куклы у чукчей
Мне неизвестно употребление масок на праздниках чукчей и азиатских эскимосов. У приморских чукчей я, правда, нашел пару масок, сделанных из оленьей шкуры. Они называют их «волосяными лицами». У коряков деревянные маски, употребляемые на некоторых праздниках, называются «деревянными лицами». «Волосяные лица»… Читать дальше ⇒
Обряд помазания у приморских чукчей
Главным моментом свадебной церемонии у приморских чукчей является обряд помазания, но, в отличие от обряда у оленных чукчей, вместо крови они употребляют красную охру. Те семьи, которые имеют по несколько оленей на стойбище у друзей или родственников-оленеводов, совершают обряд помазания… Читать дальше ⇒
Семейные охранители у приморских чукчей, охранители лодки
Семейные охранители оленных чукчей уже были рассмотрены в статье «Охранители и священные предметы». В этой статье коснемся охранителей у приморских чукчей. В старину приморские чукчи и эскимосы также употребляли деревянное сверло для добывания огня, но теперь оно никогда не употребляется,… Читать дальше ⇒
Помазание кровью и напевы у оленных чукчей
У каждой семьи существуют специальные знаки помазания, которые также относятся к священным предметам наряду с амулетами, бубном, огнивом и др. Они намазываются на лица всех членов семьи каждый год во время осеннего праздника. Убивается олений теленок, кровь которого и служит… Читать дальше ⇒
Древнее местообитание чукчей
Согласно преданиям чукчей, в древние времена они все были прибрежным народом и жили морским промыслом и отчасти оленеводством. В современной жизни оленных чукчей существуют некоторые следы прежнего уклада. Древние рассказы их наполнены приморским бытом и лишь в меньшей степени относятся… Читать дальше ⇒
Уход за священными предметами
Все священные предметы в хозяйстве (огнивные доски, очаг, связки охранителей, бубен и прочее), также как и ведение хозяйства, находятся на попечении женщин. Оленные чукчи называют женщину «хранителем очага». Женщины приготовляют к празднику священные предметы, кормят их жиром и т. д.… Читать дальше ⇒
Чукотское жилище как объект культа
Покрытие шатра и спального полога, жерди остова, подстилка и спальные мешки, нарты, на которых перевозят части жилища — все это считается принадлежащим очагу. Эти вещи вместе с огнивными досками и связкой охранителей переходят по наследству от поколения к поколению и… Читать дальше ⇒
Чукотский бубен
Наиболее необходимыми предметами в хозяйстве, связанными с очагом и стадом, являются деревянный прибор для добывания огня, связки семейных охранителей и семейные бубны. Бубны оленных и приморских чукчей такой же формы и размера, как у азиатских эскимосов. Форма чукотского бубна резко… Читать дальше ⇒
Связки охранителей
Семейные охранители, связанные вместе, называются tajngьkwut, буквально это слово значит «помощники в несчастье». На одном и том же ремешке привязаны совершенно различные по своему назначению охранители. Они связаны вместе только для того, чтобы не потерять их во время постоянных перекочевок.… Читать дальше ⇒
Деревянное огниво
Деревянное огниво — доска, в дырочках которой вращается деревянное сверло — имеет грубую человеческую форму. Чаще всего вырезается только голова и плечи, иногда и ноги. На лице вырезаются в соответствующих местах глаз, нос и рот. При каждом жертвоприношении рот деревянного… Читать дальше ⇒
Космогенические верования у чукчей и других народов Севера. Часть 2, заключительная
Первая часть статьи здесь. Обитатели верхнего мира называются «Верхним народом» или «Народом рассвета». Они живут совершенно так же, как люди. Обитатели верхнего мира называют людей «Нижним народом. Во многих сказках вместо Верхнего народа упоминается об едином могущественном существе, называемом «Верхнее… Читать дальше ⇒
Космогенические верования у чукчей и других народов Севера. Часть 1 из 2
По космогеническим представлениям чукчей существует несколько миров, расположенных один над другим, так что земля одного является небом другого, находящегося ниже. Количество миров — пять, семь или девять. Эти миры расположены в равном количестве над и под землей, каждому верхнему соответствует… Читать дальше ⇒
Очаг и огонь как священные предметы у чукчей
Главное место среди священных предметов в хозяйстве принадлежит очагу, к огню которого каждый праздник прибавляется искра, вытертая из всех переходящих по наследству деревянных приборов для добывания огня. Каждая семья имеет собственный огонь. Семьи, огонь которых происходит от разных линий предков,… Читать дальше ⇒
Бусы как амулет у чукчей
Ранее мы уже рассмотрели «личных защитников» в виде камней, фигурок из кости и дерева, татуировок, а также дали общее представление об их назначении. Бусы же обычно заменяют всякого рода мелкие изображения и «лица». Они могут быть обращены посредством заклинания в… Читать дальше ⇒
Личные защитники
Мы уже дали некоторое общее представление об амулетах и возникновении их культа. Затронем более интимную сторону священных предметов. Общим чукотским названием амулетов — личных защитников — является «сторож» или «защитник». Их функции заключаются в оказании помощи людям, которым они принадлежат.… Читать дальше ⇒
Охранители и священные предметы
Религиозные верования и обряды оленных и приморских чукчей в основном одинаковы. Однако материальная форма религии у тех и других представляет большие различия в зависимости от хозяйственной жизни, свойственной оленеводам и охотникам. Материальная святыня в части личных амулетов и охранителей одинакова… Читать дальше ⇒
Царство мертвых у чукчей. Часть 2, заключительная
Первая часть статьи здесь. Новопришелец в царство мертвых прежде всего должен пройти через особый собачий мир. Человек, который при жизни плохо обращался с собаками и бил их, в этом подземном собачьем мире подвергается свирепому нападению собак и бывает весь искусан.… Читать дальше ⇒
Царство мертвых у чукчей. Часть 1 из 2
Есть много областей, где помещаются мертвецы. Там они живут жизнью совершенно такой же, как на земле. Часто они отождествляются с Верхним народом или с Нижним народом подземного мира. Они говорят гостю с земли: «Мы люди, жившие на земле». Дети, умирающие… Читать дальше ⇒
Живность, эхо и печальные сказки про женщин…
Vaamen — это род тритона, который водится исключительно в водах северо-восточной Сибири по Ледовитому и Тихоокеанскому побережьям. Я никогда не видел его, но неоднократно слышал описание его от представителей различных племен. Изображение его, сделанное из рога, приобретенное вблизи устья Анадыря,… Читать дальше ⇒
Коряки — кочевники, охотники и рыбаки: история, быт, традиции и другие факты о народе
- Кто такие коряки
- Где живут
- Демография
- Происхождение
- Внешность
- Государственность и родоплеменные отношения
- Быт
- Национальный костюм
- Древнейшая переноска для ребенка
- Ремесла и традиционные занятия
- Доспехи северных народов
- Дом
- Транспортные средства
- Религия
- Праздники и обряды
- Корякский язык и культура
Среди народов Севера коряки – ближайшие родственники североамериканских индейцев. До исчезновения Берингова перешейка они были одним племенем, кочевавшим с Чукотского полуострова в Сибири до полуострова Сьюард на Аляске и обратно. Обряды, мифология и обычаи двух этносов остались схожими и сохранились до наших дней. Любопытные факты о коряках, их истории и верованиях – в материале 24СМИ.
Кто такие коряки
Коряки – коренные жители Корякского автономного округа, который входит в состав Камчатского края России. В прошлом этнос не имел общего названия и разделялся на две группы по образу жизни:
- чав’чу – оленеводы-кочевники, занимавшиеся крупностадным оленеводством;
- нымылъо – прибрежные оседлые рыболовы и охотники на морских животных.
Коряки жили семьями (родами), поэтому дополнительно выделяют крупнейшие родоплеменные группы. Это алюторцы – жители восточного побережья Камчатки, паланцы, живущие на западном побережье, карагинцы – в районе пролива Литке и Карагинского залива.
Где живут
Географически коряки живут на севере и западе полуострова Камчатка, а также на Корякском и Колымском нагорьях материковой части Сибири. Их стада кочуют от бассейна рек Парень и Пенжина до побережья Берингова моря. Их соседи по материку – юкагиры. Вместе с эвенами и чукчами юкагиры живут к западу и северу от корякских территорий. На юге земли коряков соседствуют с ительменами.
Демография
Численность корякского населения по результатам переписи 2010 года составляла 7953 человека. Из них проживают в:
- Камчатском крае – 6640 чел. (83%);
- Магаданской области – 900 чел. (11%).
Оставшиеся 6% – это люди, переселившиеся в другие регионы России. В каждом зарегистрировано от 10 до 70 представителей малой народности.
Когда русские заселяли Камчатку в XVII веке, на полуострове жило до 11–13 тысяч коряков. Они рыбачили, пасли оленей и охотились на моржей. Так пишут в некоторых источниках. На самом деле подсчитать точное количество жителей Камчатки в XVII веке не могли из-за кочевого образа жизни коренного народа и отсутствия подходящих средств учета.
Происхождение
Точное происхождение этноса не установлено. Антропологи предполагают, что в позднем плейстоцене, примерно 11 000 лет назад, к Берингову морю вышли племена предков коряков. Они заселили прибрежные зоны Сибирской Азии и Северной Америки. Возможно, что племя кочевало туда-обратно до тех пор, пока повышение уровня Мирового океана не затопило перешеек. Протокоряки жили на гораздо более обширной территории, чем их потомки. Но в Сибири племена эвенов вытеснили их на нынешние земли.
Внешность
Как и другие народы Севера, коряки относятся к монголоидной североазиатской расе. У них смуглая кожа, коренастое телосложение, невысокий рост. Лица широкие и плоские с выступающими скулами и монголоидным разрезом глаз. Глаза и волосы черные или темно-коричневые. Мужчины преимущественно безбородые. Женщины заплетают волосы в тонкие косы.
До XVIII века народы Севера украшали лица пирсингом. Прибрежные коряки и эскимосы носили в перегородке носа или на нижней губе моржовые зубы. Точно не установлено, когда появилась традиция, сколько существовала и как объяснялась. Предположительно, украшения на нижней губе или в носу свидетельствовали о статусе члена племени или его взрослении, например, о вступлении женщины в репродуктивный возраст или становлении мальчика как охотника и добытчика.
Государственность и родоплеменные отношения
У коряков не было ни государственной власти, ни объединения племен или другой организации межплеменных групп. Они жили семьями по 5–7 человек. Несколько родственных семей могли кочевать вместе. В этом случае они совместно принимали решения о начале миграции или открытии охотничьего сезона.
Во главе каждой семьи стоял самый старший мужчина. У него могло быть несколько жен, но за каждую мужчина отрабатывал родственникам женщины от 3 до 5 лет. Сексуальные связи до брака не поощрялись, а за супружескую неверность муж мог убить жену. После смерти мужчины его олени и жены переходили родственнику.
Быт
Жизнь семьи вращалась вокруг оленей. Из оленьего мяса готовили большинство блюд. Мясо ели жареным. Кровь и костный мозг употребляли сырыми. Деликатесными продуктами считали печень, сердце, почки и язык животного. Обязательно дополняли рацион ягодами и кореньями, собранными в тундре, и рыбой.
Если понаблюдать за процессом разделки северного оленя женщинами, то можно понять, что за столетия оленеводства коряки идеально изучили анатомию животных. Мясо отделяют от костей, а сами кости аккуратно делят по суставам. Разрезать кость недопустимо. Это признак неумелой и неэкономной хозяйки.
Из оленьих шкур шили одежду и строили жилище. Из костей создавали инструменты, оружие, украшения и доспехи. Из сухожилий женщина делала пряжу, которой сшивала одежду и украшала вышивкой. Фраза «Она прекрасно шьет!» считается лучшим комплиментом женщине и в наше время.
Национальный костюм
Корякская национальная одежда – куртка-кухлянка из оленьих шкур. Это нераспашная куртка, которую надевают через голову. Зимой носят двойную кухлянку. У нее один слой меха направлен внутрь, а другой – наружу. Ворот и низ украшают мехом животных: песца, росомахи или собаки. Дополняют поясом, на котором оленевод крепит ножи.
В тундре кухлянка выполняет роль спального мешка. В ней достаточно тепло, чтобы охотник мог уснуть в санях и не замерзнуть. Под кухлянку надевали широкую рубаху из тюленьей или оленьей кожи и штаны. Обувь тоже делали из шкур животных. Изнутри обшивали мехом. Дополняли наряд капорообразной шапкой и рукавицами.
Древнейшая переноска для ребенка
Капюшон северянок считается древнейшим видом одежды, предназначенным для переноски младенца. Первоначально женская куртка делалась без капюшона со стоячим воротником. Присоединив капюшон, женщина освобождала руки для домашних дел, давала детям возможность познавать мир.
Со стороны кажется, что пользоваться капюшоном неудобно. Но он создается в расширенной спинке куртки. Поэтому ребенок не выпадет. Он соприкасается со спиной матери. Дополнительные ремешки помогают зафиксировать малыша, чтобы предотвратить сползание. Так детский вес равномерно распределится на корпус женщины, ребенок будет находиться в тепле и безопасности, а мать продолжит выполнять домашние работы.
Ремесла и традиционные занятия
Предки коряков освоили гончарное дело. Они создавали из глины домашний инвентарь. Дерева в тундре немного, поэтому его использовали экономно. Из древесины строили нарты (сани), делали копья и гарпуны. Ножи для разделки рыбы и мяса, кирки для разработки горных пород создавали из костей животных. Их украшали резьбой.
Доспехи северных народов
Коряки охотились на крупных зверей, поэтому тело охотника нуждалось в защите. Оленеводы не добывали металлы, но сумели приспособить кости морских животных для изготовления доспехов. Из них делали пластины и скрепляли их жилами. Пластинчатая броня была легкой, удобной и прочной.
Кроме охоты, доспехи использовали для войны. Больше всего коряки воевали с чукчами. Причиной неприязни историки считают необходимость выживать в суровых условиях. На момент первых контактов двух этносов чукчи были охотниками на оленей, а коряки пасли крупные стада от нескольких сотен до тысяч голов. Когда удача изменяла охотникам, они начинали воровать или убивать домашних оленей, что и приводило к стычкам.
Постепенно чукчи пришли к выводу, что выращивать животных удобнее, чем добывать пропитание исключительно охотой. Они превратились в оленеводов, но свои первые стада угнали у «зажиточных» коряков. Позже причиной войн становилась борьба за территории, необходимые для выпаса скота.
Читайте такжеПродажа Аляски США: подробности сделки и популярные мифы
Дом
Корякская модель дома – это яранга, коническая палатка из оленьей шкуры. Основа – три шеста высотой до 5 м, связанные вместе. К ним крепятся дополнительные шесты-треноги, и конструкция обтягивается шкурами.
Площадь основания жилища составляет 4–10 кв. м. Размер зависит от назначения. Маленькую ярангу ставит охотник в тундре для временного ночлега. Большую – для проживания семьи оленевод на месте стоянки. В центре яранги устанавливали очаг. Позже его заменили промышленной железной печью. Также в жилище оборудуют спальные места и «шкафы» для хранения одежды. Начиная с XVIII века вместо яранги оленеводы строили дома срубного типа, постепенно превращаясь в оседлый этнос.
Транспортные средства
Для поездок по тундре использовали упряжку оленей и сани. Чтобы во время бега ездовые олени не цеплялись за деревья, им обрезали рога. Но в XXI веке коряки предпочитают покупать снегоходы.
Для передвижения по рекам использовали лодки, которые выдалбливали из цельного ствола дерева. В море применяли одноместные и многоместные байдарки, обтянутые моржовой шкурой.
Религия
Коряки делят мир на верхний, нижний и срединный. Все на свете создал Хозяин верхнего мира. Он живет на небесах и пристально следит за людьми, помогая им в повседневных делах. Если Хозяин хочет наказать оленевода, то он засыпает. Тогда человек остается один на один со злыми духами, которые насылают болезни и неудачи в охоте.
Чтобы обмануть злого духа, нужно спрятаться. Для этого коряки создают маски-личины. Они овальные или заостренные к низу. Их обшивают перьями или мехом животных, чтобы сделать более похожими на прототип. Например, маска, обшитая медвежьим мехом, должна «доказать» моржу, что его убил не охотник, а медведь. Во время разделки китовой туши люди надевали травяную маску на кита и на себя, чтобы зверь не узнал охотников и не отомстил. Шаман пользуется маской во время камлания.
Североамериканские индейцы хоронили умерших с деревянной погребальной маской. Часть индейских масок изображают духов-помощников шамана, другая часть выглядит как человеческие лица.
Наиболее древние – обрядовые. В древних погребениях находят маски из дерева, рогов, меха и даже меди. Особенно интересны историкам деревянные маски, инкрустированные кусочками кости или бусинами. Для большей реалистичности на личины, изображающие животных, добавляли зубы и обшивали кусочками меха.
Некоторые духи коряков напоминают японских они (злых демонов) – сильные, злобные, со страшными рожами, трудно убиваемые и способные съесть человека. Они проникают в дом, спускаясь по центральному шесту в очаг. Другие похожи на русских кикимор. Матери наставляют дочерей не оставлять швейные принадлежности на ночь на открытом месте, иначе Кала, злой дух, примется шить ночью. Для изгнания духов приглашали шамана. От болезней и неудач защищались амулетами, принесением жертв.
Большой ворон Куйкынняку создан Хозяином верхнего мира как первый человек для защиты коряков. Он стал первым шаманом. Шаманизм делился на два течения: семейный и общественный. Семейный заключался в охране семьи от злых духов. Для этого женщина подкармливала духа огня. Следила, чтобы ничто не осквернило пламя. Шаман племени заботился о более глобальных задачах: чтобы племя было сытым, а охота удачной.
Праздники и обряды
Самые главные праздники приморских коряков связаны с китобойным промыслом. Основные моменты – торжественная встреча в поселении убитого кита и его проводы. Чтобы животное возродилось, его скелет возвращали в море.
У оленеводов праздники связаны с оленьей миграцией. Животных перегоняли 4 раза в год. Весной стадо возвращают в места, богатые ягелем для рождения оленят. Летом выпасают подрастающее поколение там, где меньше мошкары и гнуса. Осенью сытых и крупных копытных гонят к местам забоя. Пышный праздник включает гонки на оленьих упряжках, ловлю оленей арканом и другие соревнования. Часть мяса съедают, а излишки вялят про запас.
После весеннего равноденствия коряки встречают весну. Праздник сопровождается пиршеством, музыкой и танцами. Национальный музыкальный инструмент – г’эйнэчг’ын. Он похож на гобой. Кроме местного «гобоя», пользуются бубном и пластинчатым варганом.
Вторая группа празднеств связана с обрядами жизненного цикла – рождением, свадьбой, смертью. Умерших хоронили несколькими способами: сжигали на костре из ветвей кедрового стланика, скрывали в расщелинах скал или в море.
Некоторые родовые группы дифференцируют способ погребения в зависимости от типа смерти. Естественная смерть взрослого сопровождается сжиганием трупа, а умершего младенца хоронят в земле. Современные коряки хоронят умерших на русский манер. Вместе с умершим складывают предметы, которые могут понадобиться ему в другом мирре, а также подарки тем родственникам, кто умер раньше.
Корякский язык и культура
Язык относится к чукотско-корякской языковой семье. Коряки без проблем понимают чукчей, а чукчи, соответственно, коряков, хотя говорят каждый на своем языке. Коренная лексика связана с оленеводством, морским промыслом, тундрой и природой. Больше всего заимствований пришло из русского языка. Они связаны с предметами и явлениями, которых не было в жизни оленеводов: промышленность, политика, строительство. Также заимствовали имена собственные.
Письменного языка у оленеводов не было. Его заменяли пиктограммы, с помощью которых сообщали друг другу важную информацию. В 1930-х годах в СССР разработали корякский алфавит, выпустили первые книги, но, так как исконные промыслы и образ жизни кочевников постепенно уходили в прошлое, необходимость в корякском языке отпала. В 1960-х на корякском языке говорило 90% коренных жителей. В 1990-х этот показатель упал ниже 10%.
В корякском языке выделяют 4 диалекта: язык кочевых оленеводов, жителей западного побережья Камчатки, коряков с восточного побережья и карагинцев. Возникновение диалектов связывают со взаимодействием с соседними народностями. Письменный язык 1930-х основан на диалекте оленеводов – чав’чу.
Читайте такжеЭвенки — любопытные факты о снежном народе: история, культура, быт и традиции
Коряки – народ с особенным складом мышления. Понять их европейцу сложно: стоит только послушать их загадки и проникнуться логикой спросившего. Отвечая на загадку «Что не останавливается?», европеец ответит «время», а коряк – «река». Сложнее понять другую загадку: «Что ненасытно?». Правильный ответ: «дверь», потому что ей всегда нужен ключ. Возможно, разница в образе мышления и не позволяет корякам полностью ассимилироваться с другими народами, поселившимися на их территории, а языку исчезнуть за ненадобностью.
Пареньские коряки в деревянных масках
«…Некогда пухли у людей лица, и они умирали. Тогда шаман велел сделать маски и носить их в виде процессии. Окончив процессию утром, он уносил их на закат. С тех пор и носят их на закат», — это предание Владимир Богораз записал у алюторских коряков на северо-западе Камчатки.
Коряки делали деревянные маски из ольхи, которые крепили к голове ремнями, из кожи, тогда они одевали их как шапку. Бороду, усы и брови обозначали сажей или кусочками меха, щеки — красной охрой. Личины служили как для обрядовых целей, так и просто для игр. Упоминаются и маски людоедов, чтобы напугать непослушных детей.
Маска приморских коряков
Маски могли изображать духов, могли наоборот отпугивать духов, приносящих недуги — кала. Кала, или калау — злые духи, которые проникали в жилище через дымоход и насылали болезни. Воображение коряков рисовало их с когтями, острыми зубами и одним глазом. Иногда коряки надевали маску, чтобы кала «не узнал» хозяина.
Маска водяного духа
Часто, и этому пока нет правдоподобных объяснений, маски коряков изображают человека европейского типа — с удлиненным лицом, большим носом и заостренным подбородком.
Маска для праздника Хололо
Кроме того, у коряков имелся обряд, напоминавший славянские колядования — когда толпа ряженых ходила по домам в личинах, если их не узнавали, требовали у хозяина угощения. Обычно маски использовали на играх во время корякского осеннего праздника благодарения «Хололо».
Женщины в травяных масках
Маски из травы надевали во время обряда «встречи и проводов кита», сопровождавшего его разделку. Травяную личину надевали на голову кита, чтобы он «не видел, как его режут». Травяные же маски носили женщины, которые «провожали» кита, когда обряд был окончен.
МАСКИ НАРОДОВ СЕВЕРА ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ
Коллекции масок коряков, эскимосов и чукчей хранятся в различных музеях России и США, что позволяет использовать их как источники для восстановления особенностей материальной и духовной культуры народов Севера Дальнего Востока России. На основе анализа этнографической, исторической и справочной литературы в статье систематизированы данные и определено место масок, прослежен их дальнейший путь в судьбе и в культуре народов СДВР.
Представления о природе и человеке, религиозные идеи, бытовавшие у народов мира, нашли отражение во многих произведениях изобразительного искусства, в том числе в масках, использовавшихся во время охоты, в различных обрядах, праздничных мистериях и пантомимах. Изготовление зоо- или антропоморфных масок, надевание на себя шкур животных, прикрепление к головному убору человека головы животного или птицы и другие виды маскировки восходят к глубокой древности. Еще в эпоху палеолита, судя по дошедшим до нас наскальным изображениям, европейские охотники надевали на себя шкуру оленя или бизона, чтобы незаметно приблизиться к зверю. Этот древнейший вид маскировки имел ярко выраженный реалистический характер. Подобного рода приемами люди пользовались и в более позднее время.
Маска (личина) — предмет (накладка на лицо) надеваемый, чтобы не быть узнанным, либо для защиты лица. Маска по форме обычно повторяет человеческое лицо и имеет прорези для глаз и (реже) рта и носа. Маски использовались в церемониальных, эстетических и практических целях. В древности маски использовались как защита от злых духов. Слово «маска» происходит от французского masque, итальянского maschera или испанского mascara. 5000-летняя Маска Warka, как полагают, является самой древней из дошедших до наших дней масок. Маски могут изготавливаться из разнообразных материалов: дерева, металла, гипса, ткани, кожи, папье-маше и многих других. Сегодня маски можно купить к различным праздникам или для интерьера своего дома в магазинах. В сети Интернет можно не только приобрести понравившийся экземпляр маски, но и узнать историю масок.
Наиболее полная классификация масок, охватывающая все их категории, предложена советским этнографом и театроведом А.Д. Авдеевым. В ней непосредственное отношение к народам Севера Дальнего Востока России (СДВР) имеют три группы: маски — головные уборы, в их числе наголовники, маски-личины и маскоиды. Наиболее распространенными были маски-личины и маскоиды (маскоиды — это предметы, похожие на маску, но не предназначавшиеся для ношения на лице). Заслуга А.Д. Авдеева в том, что, предложив свою классификацию масок, он впервые сделал их объектом этнографического исследования.
С.В. Иванов, широко известный специалист по искусству коренного населения Сибири, тщательно изучил маски разных категорий, имеющие отношение к народам Сибири. Результаты своей работы он опубликовал в ряде статей, а также в альбоме «Маски народов Сибири». Общее количество масок в этом альбоме — 50. С.В. Иванов приводит фактические сведения по истории изучения и бытования масок у чукчей, эскимосов, коряков и других народов. Исключительной особенностью работ С.В. Иванова является полнота исследуемого материала. Помимо того, что он обнаружил и ввел в научный оборот значительное число архивных данных, он широко использовал сравнительный этнографический материал из смежных регионов.
В коллекции Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН собраны маски со всех сторон света, прежде всего из стран Азии. Их общее количество в музейной коллекции приближается к одной тысяче экспонатов. Для нас наибольший интерес представляют маски коряков, чукчей, эскимосов СДВР и Северо-Западного побережья США.
Маскам американских индейцев и эскимосов, народов Африки, Индонезии, Океании; китайским, японским, тибетским, монгольским и индийским посвящена обширная литература. В ней выясняются их назначение, способы ношения и изготовления. О масках народов СДВР работ значительно меньше. Отдельные экземпляры эскимосских и корякских масок опубликованы в общих трудах по этнографии и искусству этих народов.
Сегодня поиски новых масок продолжаются. Так, в корякском музее пос. Палана (п-ов Камчатка) хранятся деревянные маски народов п-ова Камчатка, изучение которых для нас стало возможным благодаря виртуальной выставке музея . С отдельными экспонатами масок можно ознакомиться на сайте Государственного исторического музея . Музеи США и Канады выставляют сегодня на своих интернет-сайтах великолепные экспонаты масок народов Северо-Западного побережья США — эскимосов , которые позволяют дополнить наше представление о масках этого северного народа.
В Магаданском областном краеведческом музее (г Магадан, 2013-2014 гг.) экспонируется выставка «Маски народов Севера. Текстиль», автор — С. В. Будникова. Это серия панно, великолепно выполненная в технике «арт-квиллинг» по этнографическим мотивам. Но представленные на выставке маски имеют больше художественную ценность, чем историческую. В фондах музея, со слов С.В. Будниковой, этнографические маски народов севера отсутствуют. Их нет и в Сеймчанском краеведческом музее, с фондами которых один из авторов работал. Проведенный опрос представителей народов севера, обучающихся в Северо-Восточном государственном университете, к сожалению, не дал положительных результатов, так как никто из опрошенных ничего не знает об использовании традиционных масок ни сегодня, ни ранее.
В связи с этим на основе имеющих в нашем распоряжении источников и опубликованных данных мы попытались восстановить особенности изготовления и использования масок у народов СДВР, определить место и роль масок в их культуре. Частично в тезисах нами уже опубликованы материалы исследования, в настоящей статье же впервые эти данные публикуются подробно.
Маски коряков. Коряки — коренное население СДВР. Древние предки коряков — племена древнекорякской культуры
Охотского побережья, сложившейся на основе внутриконтинентальных культурных традиций неолитических охотников. Сегодня коряки — жители Корякского автономного округа Камчатской области, Чукотского автономного округа и Северо-Эвенского района Магаданской области.
По мнению С.В. Иванова, коряки «особенно преуспели» в изготовлении масок. Он отмечал, что у коряков до первой четверти XX в. имелись деревянные антропоморфные маски-личины, происхождение и назначение которых недостаточно выяснены. Некоторые из корякских масок тщательно моделированы и носят реалистический характер, другие менее удачно передают черты лица и обработаны грубо. На отдельных из них на месте усов и бороды сохранились следы сажи, у других на тех же местах прикреплены пучки волос. Форма корякских масок различна: встречаются овальные, яйцевидные или заостренные книзу. На месте глаз прорезаны круглые, овальные или прямоугольные отверстия, но иногда таких отверстий нет. В.И. Иохельсон писал, что на масках черным цветом коряки обозначают бороду, а красной охрой или кровью — щеки.
Н.И. Каплан, исследователь народного декоративно-прикладного искусства Крайнего Севера и Дальнего Востока, отмечает, что наблюдательные и умевшие довольно точно передавать свои жизненные наблюдения средствами искусства коряки не только не стремились к тому, чтобы маска воспроизводила корякский типаж, а, напротив, придавали маскам характер скорее европейский: подбородок острый, лоб покатый, глаза круглые, нос крупный, сильно выступающий вперед. Там, где должны быть уши, приделаны ремешки, с помощью которых маска закреплялась на лице. Маску обычно вырезали из древесины любимого северянами дерева — ольхи. Иногда для изготовления масок применялся кедровый стланик.
Рис. 1. Деревянные корякские маски начала XX в., фотографии С.В. Иванова, 1975 г. РЭМ РАН, МАЭ им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН
Рис. 2. Коряки в деревянных масках Камчатка, фотография В.И. Иохельсона, начало XX в.
Во время разделки туши белого кита коряки надевали на голову кита травяную маску (капюшон), «чтобы он не видел, как его будут резать». Кит являлся особо почитаемым промысловым животным у коряков, и его добыча сопровождалась определенными ритуалами. Праздник «Кита» проводился обычно осенью в конце промыслового сезона в течение нескольких дней и включал приветствия, рассказы, кормление духов, огня, гадания и т. п. На пятые сутки праздника устраивали проводы кита (кит — это «гость»), и женщины, снаряжавшие «гостя» в дорогу, надевали на лицо травяные макси, которые считались обязательным атрибутом этого праздника.
В конце праздника коряки ходили к друг к другу в гости, при этом они надевали на лицо маски Уллаун, сделанные из дерева («деревянное лицо»), ровдуги или сплетенные из травы. Хозяева дома, которых посетили гости в масках, должны были узнать пришедших. Однако узнанные в доказательство того, что это были они, снимали маски, только выйдя из жилища. Смотреть под маску в доме хозяев строго запрещалось. Тот, кто не был узнан, имел преимущество. Он мог подойти к хозяину и указать на понравившуюся вещь. Тот не мог отказать пришедшему и обязан был отдать ему то, что он требовал. Но, в свою очередь, владелец вещи проделывал тоже самое во время следующего праздника. Он приходил к человеку, которому сделал подарок и указывал на вещь равной ценности. Таким образом, подарок компенсировался.
По сведениям В. Г. Богораза коряки-алюторцы в масках ходили группами от десяти человек и более. Среди них были и дети. Такое шествие В. Г Богораз рассматривал как игру, а не как религиозный обряд. О происхождении обряда хождения в масках коряки рассказывали В. Г. Богоразу следующее: «…Некогда пухли у людей лица, и они умирали. Тогда шаман велел сделать маски и носить их в виде процессии. Окончив процессию утром, он уносил их на закат. С тех пор и носят их на закат».
Оставляя маски после праздника на западной стороне, коряки обкладывали их шерстью зайца. Они верили в магическую силу заячьей шерсти и использовали ее при изготовлении различных амулетов, которые способны были, по их мнению, защитить человека от вредоносных духов, являющихся причиной болезни. Вероятно, в данном случае шерсть этого животного выполняла именно защитную функцию. Постепенно, теряя связь с религиозной обрядностью, уже в начале XX в. хождение в масках у алюторцев превратилось в один из развлекательных элементов праздника.
Изготовление масок приурочивалось и к осенне-зимнему национальному празднику коряков «Хололо», одним из эпизодов которого является выступление ряженых в масках Уляу (праздник проводится и в наши дни). Ряженые разыгрывают перед зрителями маленькие смешные интермедии. Также на празднике «Хололо» устраивали обрядовое действие для мальчика, впервые добывшего зверя или птицу. Важнейшим компонентом обрядовой одежды мальчика был капюшон, сплетенный из травы и имеющий вставки из шерсти или носа животного, пера или клюва птицы — первой добычи юного охотника. По окончании обряда мальчик мог надеть эту маску на голову любого мужчины, который после весенней охоты дарил ему свою добычу.
Заканчивался праздник «Хололо» утром. До восхода солнца атрибуты праздника, в том числе и маски, коряки уносили в лес и там оставляли. При этом маски мазали тол- кушей, а в прорези, обозначающие глаза и рот, насыпали мусор, принесенный из жилища. Возможно, насыпание мусора было связано с желанием возвратить в живой мир всех убитых животных и получить удачу в будущем промысловом сезоне. Выбрасывание мусора и остатков жертвоприношений из жилища описано В. Г. Богоразом и у чукчей.
Коряки использовали маски иногда и с увеселительной целью: надев маски, молодые люди разыгрывали пантомимы, танцевали, изображая охоту на медведя, гонки на нартах и т. п. Деревянные корякские маски изображали как мужчин, так и женщин, но актерами были только мужчины.
Оленные коряки пользовались иногда кожаными личинами, изображавшими людоедов. Их надевали женщины, чтобы пугать непослушных детей.
Коряки использовали маски и с религиозной целью — напугать и изгнать злого духа Калау из зимнего жилища. Калау — злые духи, несущие болезнь и смерть и жившие под землей или в пустынных местах на Западе (но не на море). Проникают в очаг с левой стороны через дымовое отверстие, кусаются, похищают души людей, стрелами вызывают болезни; имеют облик животных или людей с острыми головами (иногда с несколькими головами), одноглазых, с длинными зубами и ногтями. Вероятно, для того чтобы Калау не узнали и не навредили тем, кто их изгоняет, и требовались маски.
Рис. 3. Деревянные корякские маски начала-середины XX в., фотографии, КОКМ, 2013 г.
Маски, представленные в Корякском окружном краеведческом музее пос. Палана (КАО), выполнены из ольхи (рис. 3). Две из них (№ 4601, 4694) сделаны недавно с использованием современных материалов. Они покрыты морилкой, на них достаточно свежие кожаные ремешки, бисер. Возможно, эти маски использовались в 1980-е гг. на традиционном празднике «Хололо». Вот как описывает праздничное действо Владимир Новиков, побывавший в корякском пос. Карага на празднике: «Уже который час длятся танцы, а исполнители не устают. Танец мастериц сменяют танцы орла, ворона, медведя… Вдруг раздается резкий стук в дверь — и смолкли бубны, смолкли певцы, прекратились танцы. В дом входят какие-то люди. Одеты они в вывернутые наружу кухлянки, стоптанные торбаса, на голове капюшон, шапка, женский платок. А лицо деревянное! Маска из красной ольхи. Стуча суковатыми палками о пол, Уляу-маски шефствуют друг за другом. У одного на спине сумка, у другого — связка юколы, у третьего — сломанное ружье. Ни один из них не произносит ни слова. Они танцуют, жестикулируют, показывают комические сценки. Вот одна из масок, по одежде «муж», отнимает у своей «жены» плетеную сумку из травы. В сумке кукла-ребенок, которая переходит то к отцу, то к матери. Все смеются — отец не умеет обращаться с ребенком. В старину Уляу могли прийти ночью в любой дом, взять излишки юколы, мяса и раздать людям селения. Особенно часто они заходили в дома богатых и жадных людей. Уляу могли ударить суковатой палкой любого, кто к ним без почтения относился. Так в древности при помощи ряженых регулировались некоторые отношения между представителями одного племени». Коряки пели: «А сейчас из древних плясок/ Мы танцуем танец масок! / Приезжайте в Ка- рагу/На веселый «Уляу»! [22].
Используются маски на празднике «Хололо» и в наши дни, хотя в большей степени сегодня этот праздник проводится для туристов.
Рис. 4. Корякский танец в масках на стойбище «Кайныран», фотография, 2012 г.
Таким образом, можно отметить, что корякские маски представлены головными уборами (капюшоны) и личинами; корякская типовая маска изображала собой человеческое лицо, выполненное максимально реалистично; изготавливались маски как мужские, так и женские; маски могли носить все — и мужчины, и женщины, и дети; в редких случаях их надевали на животных (кит); материалом для масок служили древесина (ольха, кедровый стланик), трава, кожа (особенность материала обусловила плохую сохранность масок, чем объясняется их отсутствие в археологических материалах); характерной особенностью корякских масок является маркирование растительности на лице красками и сажей; использовались маски у коряков во время религиозных обрядов и праздников.
Маски эскимосов. Эскимосы — народ, проживающий на территории от Гренландии и Нунавута (Канада) до Аляски (США) и восточного края Чукотки (Россия).
Первая находка хорошо сохранившейся антропоморфной эскимосской маски была сделана на Чукотке в 1967 г. археологом Д.А. Сергеевым при раскопках Эквенского могильника. Он датировал ее древнеберингоморским временем (III в.). Возможно, маска надевалась во время каких-то праздников, танцев или пантомим подобно позднейшим маскам алеутов и аляскинских эскимосов. Описание маски следующее: «Дерево. Маска найдена в ногах погребенрного. Глаза — прорезанные отверстия, в которые вставлены кусочки кости, имитирующие глазные яблоки. Центральная часть глаз покрыта легкими штрихами. Зубы вставные, вырезанные из кости, частично утрачены. По краю маски идет ряд небольших ямчатых углублений. Одно из них — сквозное отверстие. Не исключено, что и остальные были сквозными, но со временем засорились. Предназначались, видимо, для прикрепления пучков волос, перьев или сивучьих усов, как на многих масках современных американских эскимосов. Высота 23 см, ширина 18 см» . Д.А. Сергеев видел в ней изображение хозяина Вселенной. А С.А. Арутюнов, принимавший участие в раскопках, установил культурный круг, в котором бытовали такие изображения. В него входили алеуты, а также индейцы юга Аляски и северо- запада Канады.
Интересно, что художественные традиции в изображении человеческого лица, сказавшиеся в этой древней скульптуре, проявляются и в некоторых аналогичных произведениях эскимосов и алеутов XIX-XX вв. На погребальной алеутской маске XIX в. с острова Атха (Алеутские острова) (хранится в Музее антропологии и этнографии РАН) (рис. 6) столь же четко выявлены надбровные дуги (но глаза не имеют отверстий), нос такой же широкий и толстый, рот приоткрыт, зубы вставные. Пластические особенности древнеберингоморской маски обнаруживают черты, сближающие ее с некоторыми художественными произведениями современных народов Алеутских островов и Аляски, что свидетельствует о весьма древних общих традициях этого вида искусства.
Рис. 5. Маска «хозяина Вселенной» — одного из главных персонажей эскимосской мифологии, фотография С.В. Иванова, 1975 г., МАЭ им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН
Рис. 6. Погребальная алеутская маска XIX в. с о-ва Атха (Алеутские острова), фотография, рисунок А. Д. Авдеева, 1958 г., МАЭ им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН
Кроме маски хозяина Вселенной в Эквенском могильнике были обнаружены антропоморфные маскоид и маски из дерева (рис. 7, 8).
Рис.7. Эскимосский маскоид (нашивная пластина?) из моржового клыка. Эквенский могильник, начало XX в.
Рис. 8. Эскимосские деревянные антропоморфные маски из Эквенского могильника, начало XX в.
В 1970 г. в размытых морем древних эскимосских землянках в пос. Яндогай (Чукотка) обнаружены предметы, датируемые пунукским временем (X-XV вв.), в частности, фрагментированная деревянная танцевальная маска (рис. 9).
„Известно, что еще в 1930-х гг. маски изготовлялись азиатскими эскимосами. Шили их из кожи нерпы и украшали султаном из белого медвежьего меха. Надевал такую маску кто-либо из мужчин, присутствовавших на празднике хозяина моря Касака, кита Полья и всех морских животных, посылающего людям добычу (то же, что у чукчей Кереткун). Эскимосскую шаманскую маску, изображавшую Касака, надевали во время камлания, когда шаман просил хозяина животных о ниспослании хорошей охоты.
Рис. 9. Эскимосская деревянная танцевальная маска X-XV вв., пос. Яндогай
Обруч и перья на маске (иногда только перья) указывали на небесное происхождение Касака. Можно предполагать, что прежде в хозяине китов эскимосы видели самого кита. На это, в частности, указывают некоторые детали позднейших масок, сочетающие признаки кита и человека. Неслучайно и самого хозяина моря представляли «страшилищем» огромного роста с черным лицом.
Известно, что эскимосы использовали маски и в качестве амулетов. Так, эскимосы мыса Барроу возили в своих лодках антропоморфные маски с привязанными к ним сухожильными веревочками маленькими деревянными изображениями китов. Они верили, что эти амулеты помогают им в охоте на китов и отказывались продавать их американцам.
Иногда маску заменяла раскраска лица. Приморские чукчи и азиатские эскимосы на празднике кита разрисовывали себе лицо сажей, изображая на нем фигурку кита или его хвост, а к передней части налобной повязки прикрепляли пучок шерсти, имитирующий фонтан. Так поступали все принимавшие участие в празднике. Это пример массовой маскировки.
По данным С. В. Иванова, кожаных масок, связанных с праздником чукотского Керет- куна и эскимосского Касака, в российских музеях нет. Нам также не удалось их найти. Некоторое представление об эскимосских масках дают коллекции с северо-западного побережья США, где представлены антропоморфные и зооморфные маски, использовавшиеся в XIX-начале XX в. Маски изготавливались очень реалистично, в основном из дерева, имели зубы из клыка моржа, растительность на лице изображалась черной краской, щеки-красной.
В XVIII и XIX вв. у эскимосов существовало множество ритуальных праздников. Ни один из них не обходился без танца. Для подобного действа специально готовили наряд — искусно шили парки из кишок морских животных, на руки надевали перчатки с бахромой из птичьих клювов, жезлы, браслеты и трещотки украшали перьями. На праздник обязательно брали маски — непременный атрибут танца.
Если о лицевых масках эскимосов сегодня известно многое, то о том, что у эскимосов существовали еще и пальцевые маски, информации крайне мало. Тем не менее археологические исследования подтверждают, что появились они в районах Берингова моря в XIX в. По данным Е. Солдаткина, пальцевые маски делали из дерева, обычно из плавника, в форме диска, реже — в форме квадрата с отверстием для пальца и непременно парами — на каждую руку. На овальной или квадратной пластинке вырезали мужское или женское лицо. Размеры пальцевых масок колебались в пределах от 7 до 11 см в диаметре. Изготовляли подобные маски с разрешения шамана и под его присмотром. Только по его указанию резчик мог наносить на них изображения животных или их духов.
Рис. 10. Эскимосские маски из дерева и кости, Аляска, XIX в.
Рис. 11. Эскимосские маски, Аляска, начало XX в. Музей естественной и культурной истории Университета Орегона, 1890-1905 гг. (частная коллекция)
Рис. 12. Эскимосские маски
Рис. 13. Эскимосский шаман, фотография. Аляска, начало XX в. северо-западное побережье США (коллекция Карпентера)
Обычно на одной стороне пальцевой маски вырезалось животное, а на другой — его дух в виде человеческого лица. Реже изображали звезды и другие небесные светила. Эти небольшие по размеру маски украшали перьями, кусочками меха карибу, укрепляя их вокруг диска. В нижней части маски вырезали одно, иногда два отверстия для пальцев. Форма пальцевой маски, как правило, не менялась, но символические изображения на них и украшения вокруг диска в разных районах побережья были различны. Резчик был свободен в выборе красок, символов и декоративных элементов, но он всегда воплощал идею шамана. Так, изображая злого духа, художник вырезал на маске один глаз круглый, другой — косой, и рот, скошенный на сторону.
На культовые церемонии обычно собиралось все стойбище. Здесь у каждого была своя роль: кто-то исполнял танец, кто-то отбивал ритм на бубне, кто-то издавал гортанные звуки в такт движениям. Женщины только сидели или стояли. Им запрещалось исполнять танец, но они создавали эмоциональный фон для действа, жестикулируя и медленно раскачиваясь в такт ударам бубна. На руках у женщины были надеты пальцевые маски. Вероятно, эти маски выполняли ту же роль, что и лицевые: в ритуальном действе символизировали духов и призывали их к людям.
Пальцевые маски исчезли одновременно с принятием местным населением христианства. Искусство их изготовления была утрачено. Последняя запись об употреблении пальцевых масок во время камлания и ритуальных праздников была сделана в 1912 г. Сегодня пальцевые маски можно увидеть разве что в музее. Есть они и в коллекции знаменитого исследователя И. В. Нельсона, которая хранится в Музее естественной истории при Смитсоновском институте г. Вашингтон [28].
Существовали у эскимосов и специальные маски, имеющие защитную функцию, — это так называемые снежные очки. В полярной тундре весной очень сильная инсоляция, усиливающая под действием белого снега. И одним из величайших изобретений культуры эскимосов стали защитные от солнца маски, которые в большом количестве находят сегодня археологи на эскимосских поселениях Эквен, Пайпельгак и др. [20, с. 130]. Изготавливались эти маски из моржового клыка, оленьего рога, дерева, китового уса, декорировались прорезным орнаментом (рис. 14-15).
Рис. 14. Эскимосские кожаные снеговые маски-очки (по В.Г. Богоразу, материальная культура чукчей, 1991)
Рис. 15. Эскимосская костяная снеговая маска-очки, Северная Америка, 1801-1900 гг.
Исходя из анализа археологических и этнографических источников, можно отметить, что эскимосские маски представлены личинами, маскоидами, в том числе и пальцевыми, очками; эскимосские маски были как антропоморфные, так и зооморфные, изображавшие таких животных и птиц, как медведь, ворона, гусь и пр.; изготавливались маски из дерева, моржового клыка, китового уса, оленьего рога, украшались мехом, декорировались красками в основном черного и красного цветов; использовались маски во время охоты (очки), ритуальных обрядов, праздников.
Маски чукчей. Чукчи — древнейшие обитатели континентальных областей Севера Дальнего Востока России, носители внутри- материковой культуры охотников на диких оленей и рыбаков. Сегодня чукчи живут на территории Чукотского автономного округа.
Информации о масках чукчей крайне мало. Известно, что в конце XIX в. специальным исследованием чукчей занимался В.Г. Богораз, и он отмечал, что не видел масок на праздниках у чукчей и эскимосов, но нашел несколько масок, сделанных из оленьей шкуры, которые чукчи называли «волосяными лицами». Волосяными маски называли так из-за взлохмаченных пучков меха на «лице» и на деревянном обруче вокруг [12]. Во время пребывания В.Г. Богораза на Чукотке эти маски уже не использовались. Как ему объяснили сами чукчи, этими масками матери пугали детей, заставляя их слушаться. Женщина надевала маску и делала вид, что она — Келе (злой дух), пришедший за непослушным ребенком. В его описании имеется рисунок такой маски (рис. 16).
Рис. 16. Чукотская маска из оленьей шкуры (по В.Г. Богоразу «Чукчи», 1939 г., с. 70)
Надевали маски на празднике в честь Кереткуна — духа моря, хозяина морских зверей. Это был основной праздник приморских чукчей, который определял жизнь поселка на весь следующий год. Обряды совершались в течение целого месяца, во время которого пели, танцевали, состязались в силе и ловкости, обменивались вещами. Обрядовые пляски и шаманство происходили круглосуточно — считалось, что кит находится среди гостей и его надо развлекать. В последний день праздника появлялись танцоры в масках, символизирующие перевоплощение танцоров в духов, которым посвящался праздник [5].
Иногда маску заменяли раскраской лица. Приморские чукчи и азиатские эскимосы на празднике «Кита» разрисовывали себе лицо сажей, изображая на нем фигурку кита или его хвост, а к передней части налобной повязки прикрепляли пучок шерсти, имитирующий фонтан [12].
Своеобразными маскоидами можно назвать «помощников» чукчей, которые имели вид головы, вырезанной из дерева или кожи (рис. 17). Их носили привязанными к связке амулетов или у пояса. Помощник «помогал» своему хозяину в его делах. Продажа или потеря такого «помощника» могла стать причиной смерти хозяина [7, с. 68].
Рис.17. Кожаный кружок, изображающий охранителя-помощника (маскоид) (по В.Г. Богоразу «Чукчи», 1939 г., с. 68).
Известно существование и снеговых очков-масок у чукчей. Изготавливались они из дерева или кожи. На месте зрачков делались узкие прорези (рис. 18). С появлением русских на Чукотке, чукчи стали охотно покупать их дымчатые очки в подражание европейским [8].
Рис.18. Кожаные очки чукчей (по В.Г. Богоразу «Материальная культура чукчей», 1991 г.)
Также известно, что во время охоты на нерпу чукотские охотники надевали на голову шкурку, снятую с головы нерпы (рис. 19) [12].
Рис.19. Шкурка нерпы — охотничий головной убор чукчей, фотография С.В. Иванова, 1975 г.,
Описание своеобразной маски приводит И.С. Вдовин, который отмечает, что весьма часто у молодых и старых чукчей можно было увидеть на голове узкий ремень с пришитыми к нему пуговицами либо бусами. Это так называемый чеутыъчев (повязка вокруг головы). Пуговицы располагались симметрично по обе стороны темени и служили дополнительными глазами. Глаза должны были увидеть и отпугнуть злонамеренные существа, если те попробуют приблизиться к владельцу повязки [9].
Таким образом, можно отметить, что чукчи пользовались масками, но широкого распространения они не получили. Об этом свидетельствует немногочисленность данных археологических и этнографических источников, данные опроса представителей чукотской национальности. Чукотские маски изготавливались из кожи, дерева, декорировались мехом, пуговицами, кожей. Использовались маски в обрядовых целях — на празднике «Кита», в охранительных целях — для защиты от злых духов, на охоте в целях маскировки, в качестве «помощников» в работе. Особую роль у чукчей, как у эскимосов, играли снеговые очки для защиты от солнца.
Заключение
Необходимо отметить, что изготовление и применение масок было зафиксировано в культурах коряков, эскимосов, чукчей, но особенно преуспели в изготовлении масок коряки.
Большое количество масок эскимосов было обнаружено при археологических раскопах на Чукотском полуострове. Возможно, это связанно с особенностями религиозных культов, связанных с обрядом захоронения масок в могилах умерших и особенностью почвы, в которой в условиях вечной мерзлоты хорошо сохраняются изделия из органических материалов. Эти два взаимосвязанных условия, а также сохранившиеся этнографические данные позволили обеспечить значительный объем сохранившихся источников, которые позволяют также реконструировать особенности изготовления и использования масок у эскимосов.
Очень немногочисленную группу источников представляют чукотские маски. Это можно объяснить плохой сохранностью органических материалов, из которых изготавливались маски, в условиях традиции наземного захоронения чукчей. В конце XIX в. чукотские маски практически уже вышли из употребления.
В целом же необходимо заметить, что для всех народов Севера маски имели как ритуальное, так и практическое значение. Они надевались участниками шаманских, промысловых, праздничных, а также иных обрядов, несли в себе идею преображения человека в иное существо — животное, духа, предка, передавали определенное состояние участвующего в обряде человека. В то же время маски защищали человека от злых духов, ослепляющего весной солнца, являлись средством маскировки при охоте.
Проведенный нами опрос представителей национальностей народов Севера показал, что в связи с изменением культуры народов СДВР постепенно изменились их представления о человеке, об обществе, о природе. Сейчас обрядовые и культовые маски исчезли из употребления. Их можно увидеть в музейных коллекциях и в реквизите местных национальных ансамблей.
Наше исследование не является законченным. В дальнейшем представляется перспективным провести аналогии как с сопредельными территориями — Якутией, Сибирью, югом Дальнего Востока России, се
веро-западным побережьем США, так и с другими странами; описать технико-технологический процесс изготовления масок, включающий заготовку сырья, его обработку, декорирование — не исключено, что процесс изготовления масок мог иметь ритуальный характер; проанализировать традиции нанесения татуировки на лице и выявить их взаимосвязь с традициями изготовления масок.
Спасибо за участие — Вестник Северо-Восточного государственного университета
Магадан 2014. Выпуск 22