Праздник сатурналии это

Сатурналии — праздник, в котором рабы менялись местами с господами. | Фото: messagetoeagle.com.

Согласно хроникам римского историка Тита Ливиуса, Сатурналии стали проводить, начиная с V века до н. э. Они устраивались в честь бога Сатурна, покровителя сельского хозяйства. Изначально, это был однодневный праздник крестьян, работавших на полях. Спустя несколько десятилетий он превратился в фестиваль для всех, длившийся до пяти дней.

Римские сатурналии. | Фото: thevintagenews.com.

Праздник начинался с жертвоприношения богу Сатурну и развязывания шерстяных пут, связывавших статую божества. Когда жрец выкрикивал: «Ио, Сатурналии», начиналось всеобщее разгулье. Смертные приговоры не приводились в исполнении, военные действия приостанавливались, официально разрешались азартные игры. Но самое невероятное то, что рабы на время праздника могли почувствовать себя свободными.

Аве Цезарь! Ио, Сатурналии! Лоуренс Алма-Тадема, 1880 год. | Фото: thevintagenews.com.

Невольники могли надеть на голову шапку, что разрешалось только освобожденным рабам. Они напивались, отправлялись в игорные дома. Более того, во многих домах невольники менялись местами со своими хозяевами. Некоторые даже переодевались в одежду своих господ, а те, в свою очередь прислуживали рабам. Слуги могли высказывать хозяевам все, что они о них думают, не боясь последствий на следующий день.

| Фото: mexanik.net.

Британский религиовед Джеймс Джордж Фрэзер описывал эту ситуацию так: «Эта инверсия ролей заходила так далеко, что каждый дом на время превращался во что-то вроде микрогосударства, в котором все высшие государственные посты занимали рабы – они отдавали приказания, устанавливали законы, как если бы были консулами, преторами или судьями. Бледным отражением власти, которой на время Сатурналий наделялись рабы, было избрание при помощи жребия лжецаря, в котором принимали участие свободные граждане. Лицо, на которое падал жребий, получало царский титул и отдавало своим подданным приказания шутливого и нелепого свойства».

В 312 году император Константин принял христианство, и Сатурналии стали запрещать как языческий праздник.

Поклонение золотому тельцу. Н. Пуссен. | Фото: mtdata.ru.

Рабы занимают в истории Древнего Рима значительную часть. До сих пор ведутся споры о том, кем были гладиаторы — безвольными рабами или отважными авантюристами.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Saturnalia
Saturnalia (1783) by Antoine-François Callet, showing his interpretation of what the Saturnalia might have looked like
Observed by	Romans
Type	Classical Roman religion
Significance	Public festival
Celebrations	Feasting, role reversals, gift-giving, gambling
Observances	Public sacrifice and banquet for the god Saturn; universal Phoenix wearing of the pileus
Date	17–23 December

Saturnalia is an ancient Roman festival and holiday in honour of the god Saturn, held on 17 December of the Julian calendar and later expanded with festivities through to 23 December. The holiday was celebrated with a sacrifice at the Temple of Saturn, in the Roman Forum, and a public banquet, followed by private gift-giving, continual partying, and a carnival atmosphere that overturned Roman social norms: gambling was permitted, and masters provided table service for their slaves as it was seen as a time of liberty for both slaves and freedmen alike.^[1] A common custom was the election of a «King of the Saturnalia», who gave orders to people, which were followed and presided over the merrymaking. The gifts exchanged were usually gag gifts or small figurines made of wax or pottery known as sigillaria. The poet Catullus called it «the best of days».^[2]

Saturnalia was the Roman equivalent to the earlier Greek holiday of Kronia, which was celebrated during the Attic month of Hekatombaion in late midsummer. It held theological importance for some Romans, who saw it as a restoration of the ancient Golden Age, when the world was ruled by Saturn. The Neoplatonist philosopher Porphyry interpreted the freedom associated with Saturnalia as symbolizing the «freeing of souls into immortality». Saturnalia may have influenced some of the customs associated with later celebrations in western Europe occurring in midwinter, particularly traditions associated with Christmas, the Feast of the Holy Innocents, and Epiphany. In particular, the historical western European Christmas custom of electing a «Lord of Misrule» may have its roots in Saturnalia celebrations.

Origins[edit]

In Roman mythology, Saturn was an agricultural deity who was said to have reigned over the world in the Golden Age, when humans enjoyed the spontaneous bounty of the earth without labour in a state of innocence. The revelries of Saturnalia were supposed to reflect the conditions of the lost mythical age. The Greek equivalent was the Kronia,^[3] which was celebrated on the twelfth day of the month of Hekatombaion,^[4][3] which occurred from around mid-July to mid-August on the Attic calendar.^[3][4] The Greek writer Athenaeus also cites numerous other examples of similar festivals celebrated throughout the Greco-Roman world,^[5] including the Cretan festival of Hermaia in honor of Hermes, an unnamed festival from Troezen in honor of Poseidon, the Thessalian festival of Peloria in honor of Zeus Pelorios, and an unnamed festival from Babylon.^[5] He also mentions that the custom of masters dining with their slaves was associated with the Athenian festival of Anthesteria and the Spartan festival of Hyacinthia.^[5] The Argive festival of Hybristica, though not directly related to the Saturnalia, involved a similar reversal of roles in which women would dress as men and men would dress as women.^[5]

The ancient Roman historian Justinus credits Saturn with being a historical king of the pre-Roman inhabitants of Italy:

The first inhabitants of Italy were the Aborigines, whose king, Saturnus, is said to have been a man of such extraordinary justice, that no one was a slave in his reign, or had any private property, but all things were common to all, and undivided, as one estate for the use of every one; in memory of which way of life, it has been ordered that at the Saturnalia slaves should everywhere sit down with their masters at the entertainments, the rank of all being made equal.»

— Justinus, Epitome of Pompeius Trogus 43.3^[6]

Although probably the best-known Roman holiday, Saturnalia as a whole is not described from beginning to end in any single ancient source. Modern understanding of the festival is pieced together from several accounts dealing with various aspects.^[7] The Saturnalia was the dramatic setting of the multivolume work of that name by Macrobius, a Latin writer from late antiquity who is the major source for information about the holiday. Macrobius describes the reign of Justinus’ «king Saturn» as «a time of great happiness, both on account of the universal plenty that prevailed and because as yet there was no division into bond and free – as one may gather from the complete license enjoyed by slaves at the Saturnalia.»^[8] In Lucian’s Saturnalia it is Chronos himself who proclaims a «festive season, when ’tis lawful to be drunken, and slaves have license to revile their lords».^[9]

In one of the interpretations in Macrobius’s work, Saturnalia is a festival of light leading to the winter solstice, with the abundant presence of candles symbolizing the quest for knowledge and truth.^[10] The renewal of light and the coming of the new year was celebrated in the later Roman Empire at the Dies Natalis Solis Invicti, the «Birthday of the Unconquerable Sun», on 25 December.^[11]

The popularity of Saturnalia continued into the 3rd and 4th centuries AD, and as the Roman Empire came under Christian rule, many of its customs were recast into or at least influenced the seasonal celebrations surrounding Christmas and the New Year.^{[12][13][14][15]}

Historical context[edit]

Saturnalia underwent a major reform in 217 BC, after the Battle of Lake Trasimene, when the Romans suffered one of their most crushing defeats by Carthage during the Second Punic War. Until that time, they had celebrated the holiday according to Roman custom (more Romano). It was after a consultation of the Sibylline Books that they adopted «Greek rite», introducing sacrifices carried out in the Greek manner, the public banquet, and the continual shouts of io Saturnalia that became characteristic of the celebration.^[16] Cato the Elder (234–149 BC) remembered a time before the so-called «Greek» elements had been added to the Roman Saturnalia.^[17]

It was not unusual for the Romans to offer cult (cultus) to the deities of other nations in the hope of redirecting their favour (see evocatio), and the Second Punic War in particular created pressures on Roman society that led to a number of religious innovations and reforms.^[18] Robert E.A. Palmer has argued that the introduction of new rites at this time was in part an effort to appease Ba’al Hammon, the Carthaginian god who was regarded as the counterpart of the Roman Saturn and Greek Cronus.^[19] The table service that masters offered their slaves thus would have extended to Carthaginian or African war captives.^[20]

Public religious observance[edit]

Rite at the temple of Saturn[edit]

The statue of Saturn at his main temple normally had its feet bound in wool, which was removed for the holiday as an act of liberation.^[23][24] The official rituals were carried out according to «Greek rite» (ritus graecus). The sacrifice was officiated by a priest,^[25] whose head was uncovered; in Roman rite, priests sacrificed capite velato, with head covered by a special fold of the toga.^[26] This procedure is usually explained by Saturn’s assimilation with his Greek counterpart Cronus, since the Romans often adopted and reinterpreted Greek myths, iconography, and even religious practices for their own deities, but the uncovering of the priest’s head may also be one of the Saturnalian reversals, the opposite of what was normal.^[27]

Following the sacrifice the Roman Senate arranged a lectisternium, a ritual of Greek origin that typically involved placing a deity’s image on a sumptuous couch, as if he were present and actively participating in the festivities. A public banquet followed (convivium publicum).^[28][29]

The day was supposed to be a holiday from all forms of work. Schools were closed, and exercise regimens were suspended. Courts were not in session, so no justice was administered, and no declaration of war could be made.^[30] After the public rituals, observances continued at home.^[31] On 18 and 19 December, which were also holidays from public business, families conducted domestic rituals. They bathed early, and those with means sacrificed a suckling pig, a traditional offering to an earth deity.^[32]

Human offerings[edit]

Saturn also had a less benevolent aspect. One of his consorts was Lua, sometimes called Lua Saturni («Saturn’s Lua») and identified with Lua Mater, «Mother Destruction», a goddess in whose honor the weapons of enemies killed in war were burned, perhaps in expiation.^[35] Saturn’s chthonic nature connected him to the underworld and its ruler Dīs Pater, the Roman equivalent of Greek Plouton (Pluto in Latin) who was also a god of hidden wealth.^[36] In sources of the third century AD and later, Saturn is recorded as receiving dead gladiators as offerings (munera) during or near the Saturnalia.^[37] These gladiatorial events, ten days in all throughout December, were presented mainly by the quaestors and sponsored with funds from the treasury of Saturn.^[38]

The practice of gladiator munera was criticized by Christian apologists as a form of human sacrifice.^[39][40] Although there is no evidence of this practice during the Republic, the offering of gladiators led to later theories that the primeval Saturn had demanded human victims. Macrobius says that Dīs Pater was placated with human heads and Saturn with sacrificial victims consisting of men (virorum victimis).^[41][40] In mythic lore, during the visit of Hercules to Italy, the civilizing demigod insisted that the practice be halted and the ritual reinterpreted. Instead of heads to Dīs Pater, the Romans were to offer effigies or masks (oscilla); a mask appears in the representation of Saturnalia in the Calendar of Filocalus. Since the Greek word phota meant both ‘man’ and ‘lights’, candles were a substitute offering to Saturn for the light of life.^[33][34] The figurines that were exchanged as gifts (sigillaria) may also have represented token substitutes.^[42]

Private festivities[edit]

Role reversal[edit]

Saturnalia was characterized by role reversals and behavioral license.^[5] Slaves were treated to a banquet of the kind usually enjoyed by their masters.^[5] Ancient sources differ on the circumstances: some suggest that master and slave dined together,^[44] while others indicate that the slaves feasted first, or that the masters actually served the food. The practice might have varied over time.^[7]

Saturnalian license also permitted slaves to disrespect their masters without the threat of a punishment. It was a time for free speech: the Augustan poet Horace calls it «December liberty».^[45] In two satires set during the Saturnalia, Horace has a slave offer sharp criticism to his master.^[46] Everyone knew, however, that the leveling of the social hierarchy was temporary and had limits; no social norms were ultimately threatened, because the holiday would end.^[47]

The toga, the characteristic garment of the male Roman citizen, was set aside in favor of the Greek synthesis, colourful «dinner clothes» otherwise considered in poor taste for daytime wear.^[48] Romans of citizen status normally went about bare-headed, but for the Saturnalia donned the pilleus, the conical felt cap that was the usual mark of a freedman. Slaves, who ordinarily were not entitled to wear the pilleus, wore it as well, so that everyone was «pilleated» without distinction.^[49][50]

The participation of freeborn Roman women is implied by sources that name gifts for women, but their presence at banquets may have depended on the custom of their time; from the late Republic onward, women mingled socially with men more freely than they had in earlier times. Female entertainers were certainly present at some otherwise all-male gatherings.^[51] Role-playing was implicit in the Saturnalia’s status reversals, and there are hints of mask-wearing or «guising».^[52][53] No theatrical events are mentioned in connection with the festivities, but the classicist Erich Segal saw Roman comedy, with its cast of impudent, free-wheeling slaves and libertine seniors, as imbued with the Saturnalian spirit.^[54]

Gambling[edit]

Gambling and dice-playing, normally prohibited or at least frowned upon, were permitted for all, even slaves. Coins and nuts were the stakes. On the Calendar of Philocalus, the Saturnalia is represented by a man wearing a fur-trimmed coat next to a table with dice, and a caption reading: «Now you have license, slave, to game with your master.»^[55][56] Rampant overeating and drunkenness became the rule, and a sober person the exception.^[57]

Seneca looked forward to the holiday, if somewhat tentatively, in a letter to a friend:

«It is now the month of December, when the greatest part of the city is in a bustle. Loose reins are given to public dissipation; everywhere you may hear the sound of great preparations, as if there were some real difference between the days devoted to Saturn and those for transacting business. … Were you here, I would willingly confer with you as to the plan of our conduct; whether we should eve in our usual way, or, to avoid singularity, both take a better supper and throw off the toga.»^[58]

Some Romans found it all a bit much. Pliny describes a secluded suite of rooms in his Laurentine villa, which he used as a retreat: «…especially during the Saturnalia when the rest of the house is noisy with the licence of the holiday and festive cries. This way I don’t hamper the games of my people and they don’t hinder my work or studies.»^[59]

Gift-giving[edit]

The Sigillaria on 19 December was a day of gift-giving.^[60] Because gifts of value would mark social status contrary to the spirit of the season, these were often the pottery or wax figurines called sigillaria made specially for the day, candles, or «gag gifts», of which Augustus was particularly fond.^[61] Children received toys as gifts.^[62] In his many poems about the Saturnalia, Martial names both expensive and quite cheap gifts, including writing tablets, dice, knucklebones, moneyboxes, combs, toothpicks, a hat, a hunting knife, an axe, various lamps, balls, perfumes, pipes, a pig, a sausage, a parrot, tables, cups, spoons, items of clothing, statues, masks, books, and pets.^[63] Gifts might be as costly as a slave or exotic animal,^[64] but Martial suggests that token gifts of low intrinsic value inversely measure the high quality of a friendship.^[65] Patrons or «bosses» might pass along a gratuity (sigillaricium) to their poorer clients or dependents to help them buy gifts. Some emperors were noted for their devoted observance of the Sigillaria.^[66]

In a practice that might be compared to modern greeting cards, verses sometimes accompanied the gifts. Martial has a collection of poems written as if to be attached to gifts.^[67][68] Catullus received a book of bad poems by «the worst poet of all time» as a joke from a friend.^[69]

Gift-giving was not confined to the day of the Sigillaria. In some households, guests and family members received gifts after the feast in which slaves had shared.^[50]

King of the Saturnalia[edit]

Imperial sources refer to a Saturnalicius princeps («Ruler of the Saturnalia»), who ruled as master of ceremonies for the proceedings. He was appointed by lot, and has been compared to the medieval Lord of Misrule at the Feast of Fools. His capricious commands, such as «Sing naked!» or «Throw him into cold water!», had to be obeyed by the other guests at the convivium: he creates and (mis)rules a chaotic and absurd world. The future emperor Nero is recorded as playing the role in his youth.^[71]

Since this figure does not appear in accounts from the Republican period, the princeps of the Saturnalia may have developed as a satiric response to the new era of rule by a princeps, the title assumed by the first emperor Augustus to avoid the hated connotations of the word «king» (rex). Art and literature under Augustus celebrated his reign as a new Golden Age, but the Saturnalia makes a mockery of a world in which law is determined by one man and the traditional social and political networks are reduced to the power of the emperor over his subjects.^[72] In a poem about a lavish Saturnalia under Domitian, Statius makes it clear that the emperor, like Jupiter, still reigns during the temporary return of Saturn.^[73]

Io Saturnalia[edit]

The phrase io Saturnalia was the characteristic shout or salutation of the festival, originally commencing after the public banquet on the single day of 17 December.^[29][21] The interjection io (Greek ἰώ, ǐō) is pronounced either with two syllables (a short i and a long o) or as a single syllable (with the i becoming the Latin consonantal j and pronounced yō). It was a strongly emotive ritual exclamation or invocation, used for instance in announcing triumph or celebrating Bacchus, but also to punctuate a joke.^[74]

On the calendar[edit]

As an observance of state religion, Saturnalia was supposed to have been held «…quarto decimo Kalendarum Ianuariarum«,^[75] on the fourteenth day before the Kalends of the pre-Julian, twenty-nine day December, on the oldest Roman religious calendar,^[76] which the Romans believed to have been established by the legendary founder Romulus and his successor Numa Pompilius. It was a dies festus, a legal holiday when no public business could be conducted.^[21][77] The day marked the dedication anniversary (dies natalis) of the Temple to Saturn in the Roman Forum in 497 BC.^[21][22] When Julius Caesar had the calendar reformed because it had fallen out of synchronization with the solar year, two days were added to the month, and the date of Saturnalia then changed, still falling on the 17 December, but with this now being the sixteenth day before the Kalends, as per the Roman reckoning of dates of this time. It was felt, thus, that the original day had thus been moved by two days, and so Saturnalia was celebrated under Augustus as a three-day official holiday encompassing both dates.^[78]

By the late Republic, the private festivities of Saturnalia had expanded to seven days,^[79][40] but during the Imperial period contracted variously to three to five days.^[80] Caligula extended official observances to five.^[81]

The date 17 December was the first day of the astrological sign Capricorn, the house of Saturn, the planet named for the god.^[82] Its proximity to the winter solstice (21 to 23 December on the Julian calendar) was endowed with various meanings by both ancient and modern scholars: for instance, the widespread use of wax candles (cerei, singular cereus) could refer to «the returning power of the sun’s light after the solstice».^[83]

Ancient theological and philosophical views[edit]

Roman[edit]

The Saturnalia reflects the contradictory nature of the deity Saturn himself: «There are joyful and utopian aspects of careless well-being side by side with disquieting elements of threat and danger.»^[68]

As a deity of agricultural bounty, Saturn embodied prosperity and wealth in general. The name of his consort Ops meant «wealth, resources». Her festival, Opalia, was celebrated on 19 December. The Temple of Saturn housed the state treasury (aerarium Saturni) and was the administrative headquarters of the quaestors, the public officials whose duties included oversight of the mint. It was among the oldest cult sites in Rome, and had been the location of «a very ancient» altar (ara) even before the building of the first temple in 497 BC.^[85][86]

The Romans regarded Saturn as the original and autochthonous ruler of the Capitolium,^[87] and the first king of Latium or even the whole of Italy.^[88] At the same time, there was a tradition that Saturn had been an immigrant deity, received by Janus after he was usurped by his son Jupiter (Zeus) and expelled from Greece.^[89] His contradictions—a foreigner with one of Rome’s oldest sanctuaries, and a god of liberation who is kept in fetters most of the year—indicate Saturn’s capacity for obliterating social distinctions.^[90]

Roman mythology of the Golden Age of Saturn’s reign differed from the Greek tradition. He arrived in Italy «dethroned and fugitive»,^[91] but brought agriculture and civilization and became a king. As the Augustan poet Virgil described it:

«[H]e gathered together the unruly race [of fauns and nymphs] scattered over mountain heights, and gave them laws … . Under his reign were the golden ages men tell of: in such perfect peace he ruled the nations.»^[92]

The third century Neoplatonic philosopher Porphyry took an allegorical view of the Saturnalia. He saw the festival’s theme of liberation and dissolution as representing the «freeing of souls into immortality»—an interpretation that Mithraists may also have followed, since they included many slaves and freedmen.^[93] According to Porphyry, the Saturnalia occurred near the winter solstice because the sun enters Capricorn, the astrological house of Saturn, at that time.^[94] In the Saturnalia of Macrobius, the proximity of the Saturnalia to the winter solstice leads to an exposition of solar monotheism, the belief that the Sun (see Sol Invictus) ultimately encompasses all divinities as one.^[95]

Jewish[edit]

M. Avodah Zarah lists Saturnalia as a «festival of the gentiles,» along with the Kalents of January and Kratesis.^[a][96] B. Avodah Zarah records that Ḥanan b. Rava said, «Kalends^[b] begins eight days after the [winter] solstice and Saturnura^[c] begins eight days before the [winter] solstice».^[97] Ḥananel b. Ḥushiel,^[98] followed by Rashi,^[99] claims: «Eight days before the solstice — their festival was for all eight days,» which slightly overstates the Saturnalia’s historical six-day length, possibly to associate the holiday with Hanukkah.^[100]

In the Jerusalem Talmud, Avodah Zarah claims the etymology of Saturnalia is שנאה טמונה śinʾâ ṭǝmûnâ «hidden hatred,» and refers to the hatred Esau, whom the Rabbis believed had fathered Rome, harbored for Jacob.^[101]

The Babylonian Talmud’s Avodah Zarah ascribes the origins of Saturnalia (and Kalends) to Adam, who saw that the days were getting shorter and thought it was punishment for his sin:

When the First Man saw that the day was continuously shortening, he said, «Woe is me! Because I have sinned, the world darkens around me, and returns to formlessless and void. This is the death to which Heaven has sentenced me!» He decided to spend eight days in fasting and prayer. When he saw the winter solstice, and he saw that the day was continuously lengthening, he said, «It is the order of the world!» He went and feasted for eight days. The following year, he feasted for both. He established them in Heaven’s name, but they established them in the name of idolatry.^[102]

In the Babylonian Avodah Zarah, this etiology is attributed to the tannaim, but the story is suspiciously similar to the etiology of Kalends attributed by the Jerusalem Avodah Zarah to Abba Arikha.^[100]

Influence[edit]

Unlike several Roman religious festivals which were particular to cult sites in the city, the prolonged seasonal celebration of Saturnalia at home could be held anywhere in the Empire.^[103] Saturnalia continued as a secular celebration long after it was removed from the official calendar.^[104] As William Warde Fowler notes: «[Saturnalia] has left its traces and found its parallels in great numbers of medieval and modern customs, occurring about the time of the winter solstice.»^[105]

The actual date of Jesus’s birth is unknown.^[106][107] A spurious correspondence between Cyril of Jerusalem and Pope Julius I (337–352), quoted by John of Nikiu in the 9th century, is sometimes given as a source for a claim that, in the fourth century AD, Pope Julius I formalized that the nativity of Christ should be celebrated on 25 December.^[108][109] Some speculate that this is around the same time as the Saturnalia celebrations,^[106][110] and that part of the reason why he chose this date may have been because he was trying to create a Christian alternative to Saturnalia.^[106] Another reason for the decision may have been because, in 274 AD, the Roman emperor Aurelian had declared 25 December the birthdate of Sol Invictus^[107] and Julius I may have thought that he could attract more converts to Christianity by allowing them to continue to celebrate on the same day.^[107] He may have also been influenced by the idea that Jesus had died on the anniversary of his conception;^[107] because Jesus died during Passover and, in the third century AD, Passover was celebrated on 25 March,^[107] he may have assumed that Jesus’s birthday must have come nine months later, on 25 December.^[107] But in fact the correspondence is spurious.^[108]

As a result of the close proximity of dates, many Christians in western Europe continued to celebrate traditional Saturnalia customs in association with Christmas and the surrounding holidays.^{[106][111][14]} Like Saturnalia, Christmas during the Middle Ages was a time of ruckus, drinking, gambling, and overeating.^[14] The tradition of the Saturnalicius princeps was particularly influential.^[111][14] In medieval France and Switzerland, a boy would be elected «bishop for a day» on 28 December (the Feast of the Holy Innocents)^[111][14] and would issue decrees much like the Saturnalicius princeps.^[111][14] The boy bishop’s tenure ended during the evening vespers.^[112] This custom was common across western Europe, but varied considerably by region;^[112] in some places, the boy bishop’s orders could become quite rowdy and unrestrained,^[112] but, in others, his power was only ceremonial.^[112] In some parts of France, during the boy bishop’s tenure, the actual clergy would wear masks or dress in women’s clothing, a reversal of roles in line with the traditional character of Saturnalia.^[14]

During the late medieval period and early Renaissance, many towns in England elected a «Lord of Misrule» at Christmas time to preside over the Feast of Fools.^[111][14] This custom was sometimes associated with the Twelfth Night or Epiphany.^[113] A common tradition in western Europe was to drop a bean, coin, or other small token into a cake or pudding;^[111] whoever found the object would become the «King (or Queen) of the Bean».^[111] During the Protestant Reformation, reformers sought to revise or even completely abolish such practices, which they regarded as «popish»;^[14] these efforts were largely successful.^[14][114] The Puritans banned the «Lord of Misrule» in England^[114] and the custom was largely forgotten shortly thereafter, though the bean in the pudding survived as a tradition of a small gift to the one finding a single almond hidden in the traditional Christmas porridge in Scandinavia.^[114][115]

Nonetheless, in the middle of the nineteenth century, some of the old ceremonies, such as gift-giving, were revived in English-speaking countries as part of a widespread «Christmas revival».^{[14][114][116]} During this revival, authors such as Charles Dickens sought to reform the «conscience of Christmas» and turn the formerly riotous holiday into a family-friendly occasion.^[116] Vestiges of the Saturnalia festivities may still be preserved in some of the traditions now associated with Christmas.^[14][117] The custom of gift-giving at Christmas time resembles the Roman tradition of giving sigillaria^[117] and the lighting of Advent candles resembles the Roman tradition of lighting torches and wax tapers.^[117][111] Likewise, Saturnalia and Christmas both share associations with eating, drinking, singing, and dancing.^[117][111]

See also[edit]

• Brumalia
• Yule
• Bacchanalia

References[edit]

Bibliography[edit]

Ancient sources[edit]

Modern secondary sources[edit]

External links[edit]

• Media related to Saturnalia at Wikimedia Commons
• Saturnalia – World History Encyclopedia
• Saturnalia, A longer article by James Grout

Saturnalia
Saturnalia (1783) by Antoine-François Callet, showing his interpretation of what the Saturnalia might have looked like
Observed by	Romans
Type	Classical Roman religion
Significance	Public festival
Celebrations	Feasting, role reversals, gift-giving, gambling
Observances	Public sacrifice and banquet for the god Saturn; universal Phoenix wearing of the pileus
Date	17–23 December

Saturnalia is an ancient Roman festival and holiday in honour of the god Saturn, held on 17 December of the Julian calendar and later expanded with festivities through to 23 December. The holiday was celebrated with a sacrifice at the Temple of Saturn, in the Roman Forum, and a public banquet, followed by private gift-giving, continual partying, and a carnival atmosphere that overturned Roman social norms: gambling was permitted, and masters provided table service for their slaves as it was seen as a time of liberty for both slaves and freedmen alike.^[1] A common custom was the election of a «King of the Saturnalia», who gave orders to people, which were followed and presided over the merrymaking. The gifts exchanged were usually gag gifts or small figurines made of wax or pottery known as sigillaria. The poet Catullus called it «the best of days».^[2]

Saturnalia was the Roman equivalent to the earlier Greek holiday of Kronia, which was celebrated during the Attic month of Hekatombaion in late midsummer. It held theological importance for some Romans, who saw it as a restoration of the ancient Golden Age, when the world was ruled by Saturn. The Neoplatonist philosopher Porphyry interpreted the freedom associated with Saturnalia as symbolizing the «freeing of souls into immortality». Saturnalia may have influenced some of the customs associated with later celebrations in western Europe occurring in midwinter, particularly traditions associated with Christmas, the Feast of the Holy Innocents, and Epiphany. In particular, the historical western European Christmas custom of electing a «Lord of Misrule» may have its roots in Saturnalia celebrations.

Origins[edit]

In Roman mythology, Saturn was an agricultural deity who was said to have reigned over the world in the Golden Age, when humans enjoyed the spontaneous bounty of the earth without labour in a state of innocence. The revelries of Saturnalia were supposed to reflect the conditions of the lost mythical age. The Greek equivalent was the Kronia,^[3] which was celebrated on the twelfth day of the month of Hekatombaion,^[4][3] which occurred from around mid-July to mid-August on the Attic calendar.^[3][4] The Greek writer Athenaeus also cites numerous other examples of similar festivals celebrated throughout the Greco-Roman world,^[5] including the Cretan festival of Hermaia in honor of Hermes, an unnamed festival from Troezen in honor of Poseidon, the Thessalian festival of Peloria in honor of Zeus Pelorios, and an unnamed festival from Babylon.^[5] He also mentions that the custom of masters dining with their slaves was associated with the Athenian festival of Anthesteria and the Spartan festival of Hyacinthia.^[5] The Argive festival of Hybristica, though not directly related to the Saturnalia, involved a similar reversal of roles in which women would dress as men and men would dress as women.^[5]

The ancient Roman historian Justinus credits Saturn with being a historical king of the pre-Roman inhabitants of Italy:

The first inhabitants of Italy were the Aborigines, whose king, Saturnus, is said to have been a man of such extraordinary justice, that no one was a slave in his reign, or had any private property, but all things were common to all, and undivided, as one estate for the use of every one; in memory of which way of life, it has been ordered that at the Saturnalia slaves should everywhere sit down with their masters at the entertainments, the rank of all being made equal.»

— Justinus, Epitome of Pompeius Trogus 43.3^[6]

Although probably the best-known Roman holiday, Saturnalia as a whole is not described from beginning to end in any single ancient source. Modern understanding of the festival is pieced together from several accounts dealing with various aspects.^[7] The Saturnalia was the dramatic setting of the multivolume work of that name by Macrobius, a Latin writer from late antiquity who is the major source for information about the holiday. Macrobius describes the reign of Justinus’ «king Saturn» as «a time of great happiness, both on account of the universal plenty that prevailed and because as yet there was no division into bond and free – as one may gather from the complete license enjoyed by slaves at the Saturnalia.»^[8] In Lucian’s Saturnalia it is Chronos himself who proclaims a «festive season, when ’tis lawful to be drunken, and slaves have license to revile their lords».^[9]

In one of the interpretations in Macrobius’s work, Saturnalia is a festival of light leading to the winter solstice, with the abundant presence of candles symbolizing the quest for knowledge and truth.^[10] The renewal of light and the coming of the new year was celebrated in the later Roman Empire at the Dies Natalis Solis Invicti, the «Birthday of the Unconquerable Sun», on 25 December.^[11]

The popularity of Saturnalia continued into the 3rd and 4th centuries AD, and as the Roman Empire came under Christian rule, many of its customs were recast into or at least influenced the seasonal celebrations surrounding Christmas and the New Year.^{[12][13][14][15]}

Historical context[edit]

Saturnalia underwent a major reform in 217 BC, after the Battle of Lake Trasimene, when the Romans suffered one of their most crushing defeats by Carthage during the Second Punic War. Until that time, they had celebrated the holiday according to Roman custom (more Romano). It was after a consultation of the Sibylline Books that they adopted «Greek rite», introducing sacrifices carried out in the Greek manner, the public banquet, and the continual shouts of io Saturnalia that became characteristic of the celebration.^[16] Cato the Elder (234–149 BC) remembered a time before the so-called «Greek» elements had been added to the Roman Saturnalia.^[17]

It was not unusual for the Romans to offer cult (cultus) to the deities of other nations in the hope of redirecting their favour (see evocatio), and the Second Punic War in particular created pressures on Roman society that led to a number of religious innovations and reforms.^[18] Robert E.A. Palmer has argued that the introduction of new rites at this time was in part an effort to appease Ba’al Hammon, the Carthaginian god who was regarded as the counterpart of the Roman Saturn and Greek Cronus.^[19] The table service that masters offered their slaves thus would have extended to Carthaginian or African war captives.^[20]

Public religious observance[edit]

Rite at the temple of Saturn[edit]

The statue of Saturn at his main temple normally had its feet bound in wool, which was removed for the holiday as an act of liberation.^[23][24] The official rituals were carried out according to «Greek rite» (ritus graecus). The sacrifice was officiated by a priest,^[25] whose head was uncovered; in Roman rite, priests sacrificed capite velato, with head covered by a special fold of the toga.^[26] This procedure is usually explained by Saturn’s assimilation with his Greek counterpart Cronus, since the Romans often adopted and reinterpreted Greek myths, iconography, and even religious practices for their own deities, but the uncovering of the priest’s head may also be one of the Saturnalian reversals, the opposite of what was normal.^[27]

Following the sacrifice the Roman Senate arranged a lectisternium, a ritual of Greek origin that typically involved placing a deity’s image on a sumptuous couch, as if he were present and actively participating in the festivities. A public banquet followed (convivium publicum).^[28][29]

The day was supposed to be a holiday from all forms of work. Schools were closed, and exercise regimens were suspended. Courts were not in session, so no justice was administered, and no declaration of war could be made.^[30] After the public rituals, observances continued at home.^[31] On 18 and 19 December, which were also holidays from public business, families conducted domestic rituals. They bathed early, and those with means sacrificed a suckling pig, a traditional offering to an earth deity.^[32]

Human offerings[edit]

Saturn also had a less benevolent aspect. One of his consorts was Lua, sometimes called Lua Saturni («Saturn’s Lua») and identified with Lua Mater, «Mother Destruction», a goddess in whose honor the weapons of enemies killed in war were burned, perhaps in expiation.^[35] Saturn’s chthonic nature connected him to the underworld and its ruler Dīs Pater, the Roman equivalent of Greek Plouton (Pluto in Latin) who was also a god of hidden wealth.^[36] In sources of the third century AD and later, Saturn is recorded as receiving dead gladiators as offerings (munera) during or near the Saturnalia.^[37] These gladiatorial events, ten days in all throughout December, were presented mainly by the quaestors and sponsored with funds from the treasury of Saturn.^[38]

The practice of gladiator munera was criticized by Christian apologists as a form of human sacrifice.^[39][40] Although there is no evidence of this practice during the Republic, the offering of gladiators led to later theories that the primeval Saturn had demanded human victims. Macrobius says that Dīs Pater was placated with human heads and Saturn with sacrificial victims consisting of men (virorum victimis).^[41][40] In mythic lore, during the visit of Hercules to Italy, the civilizing demigod insisted that the practice be halted and the ritual reinterpreted. Instead of heads to Dīs Pater, the Romans were to offer effigies or masks (oscilla); a mask appears in the representation of Saturnalia in the Calendar of Filocalus. Since the Greek word phota meant both ‘man’ and ‘lights’, candles were a substitute offering to Saturn for the light of life.^[33][34] The figurines that were exchanged as gifts (sigillaria) may also have represented token substitutes.^[42]

Private festivities[edit]

Role reversal[edit]

Saturnalia was characterized by role reversals and behavioral license.^[5] Slaves were treated to a banquet of the kind usually enjoyed by their masters.^[5] Ancient sources differ on the circumstances: some suggest that master and slave dined together,^[44] while others indicate that the slaves feasted first, or that the masters actually served the food. The practice might have varied over time.^[7]

Saturnalian license also permitted slaves to disrespect their masters without the threat of a punishment. It was a time for free speech: the Augustan poet Horace calls it «December liberty».^[45] In two satires set during the Saturnalia, Horace has a slave offer sharp criticism to his master.^[46] Everyone knew, however, that the leveling of the social hierarchy was temporary and had limits; no social norms were ultimately threatened, because the holiday would end.^[47]

The toga, the characteristic garment of the male Roman citizen, was set aside in favor of the Greek synthesis, colourful «dinner clothes» otherwise considered in poor taste for daytime wear.^[48] Romans of citizen status normally went about bare-headed, but for the Saturnalia donned the pilleus, the conical felt cap that was the usual mark of a freedman. Slaves, who ordinarily were not entitled to wear the pilleus, wore it as well, so that everyone was «pilleated» without distinction.^[49][50]

The participation of freeborn Roman women is implied by sources that name gifts for women, but their presence at banquets may have depended on the custom of their time; from the late Republic onward, women mingled socially with men more freely than they had in earlier times. Female entertainers were certainly present at some otherwise all-male gatherings.^[51] Role-playing was implicit in the Saturnalia’s status reversals, and there are hints of mask-wearing or «guising».^[52][53] No theatrical events are mentioned in connection with the festivities, but the classicist Erich Segal saw Roman comedy, with its cast of impudent, free-wheeling slaves and libertine seniors, as imbued with the Saturnalian spirit.^[54]

Gambling[edit]

Gambling and dice-playing, normally prohibited or at least frowned upon, were permitted for all, even slaves. Coins and nuts were the stakes. On the Calendar of Philocalus, the Saturnalia is represented by a man wearing a fur-trimmed coat next to a table with dice, and a caption reading: «Now you have license, slave, to game with your master.»^[55][56] Rampant overeating and drunkenness became the rule, and a sober person the exception.^[57]

Seneca looked forward to the holiday, if somewhat tentatively, in a letter to a friend:

«It is now the month of December, when the greatest part of the city is in a bustle. Loose reins are given to public dissipation; everywhere you may hear the sound of great preparations, as if there were some real difference between the days devoted to Saturn and those for transacting business. … Were you here, I would willingly confer with you as to the plan of our conduct; whether we should eve in our usual way, or, to avoid singularity, both take a better supper and throw off the toga.»^[58]

Some Romans found it all a bit much. Pliny describes a secluded suite of rooms in his Laurentine villa, which he used as a retreat: «…especially during the Saturnalia when the rest of the house is noisy with the licence of the holiday and festive cries. This way I don’t hamper the games of my people and they don’t hinder my work or studies.»^[59]

Gift-giving[edit]

The Sigillaria on 19 December was a day of gift-giving.^[60] Because gifts of value would mark social status contrary to the spirit of the season, these were often the pottery or wax figurines called sigillaria made specially for the day, candles, or «gag gifts», of which Augustus was particularly fond.^[61] Children received toys as gifts.^[62] In his many poems about the Saturnalia, Martial names both expensive and quite cheap gifts, including writing tablets, dice, knucklebones, moneyboxes, combs, toothpicks, a hat, a hunting knife, an axe, various lamps, balls, perfumes, pipes, a pig, a sausage, a parrot, tables, cups, spoons, items of clothing, statues, masks, books, and pets.^[63] Gifts might be as costly as a slave or exotic animal,^[64] but Martial suggests that token gifts of low intrinsic value inversely measure the high quality of a friendship.^[65] Patrons or «bosses» might pass along a gratuity (sigillaricium) to their poorer clients or dependents to help them buy gifts. Some emperors were noted for their devoted observance of the Sigillaria.^[66]

In a practice that might be compared to modern greeting cards, verses sometimes accompanied the gifts. Martial has a collection of poems written as if to be attached to gifts.^[67][68] Catullus received a book of bad poems by «the worst poet of all time» as a joke from a friend.^[69]

Gift-giving was not confined to the day of the Sigillaria. In some households, guests and family members received gifts after the feast in which slaves had shared.^[50]

King of the Saturnalia[edit]

Imperial sources refer to a Saturnalicius princeps («Ruler of the Saturnalia»), who ruled as master of ceremonies for the proceedings. He was appointed by lot, and has been compared to the medieval Lord of Misrule at the Feast of Fools. His capricious commands, such as «Sing naked!» or «Throw him into cold water!», had to be obeyed by the other guests at the convivium: he creates and (mis)rules a chaotic and absurd world. The future emperor Nero is recorded as playing the role in his youth.^[71]

Since this figure does not appear in accounts from the Republican period, the princeps of the Saturnalia may have developed as a satiric response to the new era of rule by a princeps, the title assumed by the first emperor Augustus to avoid the hated connotations of the word «king» (rex). Art and literature under Augustus celebrated his reign as a new Golden Age, but the Saturnalia makes a mockery of a world in which law is determined by one man and the traditional social and political networks are reduced to the power of the emperor over his subjects.^[72] In a poem about a lavish Saturnalia under Domitian, Statius makes it clear that the emperor, like Jupiter, still reigns during the temporary return of Saturn.^[73]

Io Saturnalia[edit]

The phrase io Saturnalia was the characteristic shout or salutation of the festival, originally commencing after the public banquet on the single day of 17 December.^[29][21] The interjection io (Greek ἰώ, ǐō) is pronounced either with two syllables (a short i and a long o) or as a single syllable (with the i becoming the Latin consonantal j and pronounced yō). It was a strongly emotive ritual exclamation or invocation, used for instance in announcing triumph or celebrating Bacchus, but also to punctuate a joke.^[74]

On the calendar[edit]

As an observance of state religion, Saturnalia was supposed to have been held «…quarto decimo Kalendarum Ianuariarum«,^[75] on the fourteenth day before the Kalends of the pre-Julian, twenty-nine day December, on the oldest Roman religious calendar,^[76] which the Romans believed to have been established by the legendary founder Romulus and his successor Numa Pompilius. It was a dies festus, a legal holiday when no public business could be conducted.^[21][77] The day marked the dedication anniversary (dies natalis) of the Temple to Saturn in the Roman Forum in 497 BC.^[21][22] When Julius Caesar had the calendar reformed because it had fallen out of synchronization with the solar year, two days were added to the month, and the date of Saturnalia then changed, still falling on the 17 December, but with this now being the sixteenth day before the Kalends, as per the Roman reckoning of dates of this time. It was felt, thus, that the original day had thus been moved by two days, and so Saturnalia was celebrated under Augustus as a three-day official holiday encompassing both dates.^[78]

By the late Republic, the private festivities of Saturnalia had expanded to seven days,^[79][40] but during the Imperial period contracted variously to three to five days.^[80] Caligula extended official observances to five.^[81]

The date 17 December was the first day of the astrological sign Capricorn, the house of Saturn, the planet named for the god.^[82] Its proximity to the winter solstice (21 to 23 December on the Julian calendar) was endowed with various meanings by both ancient and modern scholars: for instance, the widespread use of wax candles (cerei, singular cereus) could refer to «the returning power of the sun’s light after the solstice».^[83]

Ancient theological and philosophical views[edit]

Roman[edit]

The Saturnalia reflects the contradictory nature of the deity Saturn himself: «There are joyful and utopian aspects of careless well-being side by side with disquieting elements of threat and danger.»^[68]

As a deity of agricultural bounty, Saturn embodied prosperity and wealth in general. The name of his consort Ops meant «wealth, resources». Her festival, Opalia, was celebrated on 19 December. The Temple of Saturn housed the state treasury (aerarium Saturni) and was the administrative headquarters of the quaestors, the public officials whose duties included oversight of the mint. It was among the oldest cult sites in Rome, and had been the location of «a very ancient» altar (ara) even before the building of the first temple in 497 BC.^[85][86]

The Romans regarded Saturn as the original and autochthonous ruler of the Capitolium,^[87] and the first king of Latium or even the whole of Italy.^[88] At the same time, there was a tradition that Saturn had been an immigrant deity, received by Janus after he was usurped by his son Jupiter (Zeus) and expelled from Greece.^[89] His contradictions—a foreigner with one of Rome’s oldest sanctuaries, and a god of liberation who is kept in fetters most of the year—indicate Saturn’s capacity for obliterating social distinctions.^[90]

Roman mythology of the Golden Age of Saturn’s reign differed from the Greek tradition. He arrived in Italy «dethroned and fugitive»,^[91] but brought agriculture and civilization and became a king. As the Augustan poet Virgil described it:

«[H]e gathered together the unruly race [of fauns and nymphs] scattered over mountain heights, and gave them laws … . Under his reign were the golden ages men tell of: in such perfect peace he ruled the nations.»^[92]

The third century Neoplatonic philosopher Porphyry took an allegorical view of the Saturnalia. He saw the festival’s theme of liberation and dissolution as representing the «freeing of souls into immortality»—an interpretation that Mithraists may also have followed, since they included many slaves and freedmen.^[93] According to Porphyry, the Saturnalia occurred near the winter solstice because the sun enters Capricorn, the astrological house of Saturn, at that time.^[94] In the Saturnalia of Macrobius, the proximity of the Saturnalia to the winter solstice leads to an exposition of solar monotheism, the belief that the Sun (see Sol Invictus) ultimately encompasses all divinities as one.^[95]

Jewish[edit]

M. Avodah Zarah lists Saturnalia as a «festival of the gentiles,» along with the Kalents of January and Kratesis.^[a][96] B. Avodah Zarah records that Ḥanan b. Rava said, «Kalends^[b] begins eight days after the [winter] solstice and Saturnura^[c] begins eight days before the [winter] solstice».^[97] Ḥananel b. Ḥushiel,^[98] followed by Rashi,^[99] claims: «Eight days before the solstice — their festival was for all eight days,» which slightly overstates the Saturnalia’s historical six-day length, possibly to associate the holiday with Hanukkah.^[100]

In the Jerusalem Talmud, Avodah Zarah claims the etymology of Saturnalia is שנאה טמונה śinʾâ ṭǝmûnâ «hidden hatred,» and refers to the hatred Esau, whom the Rabbis believed had fathered Rome, harbored for Jacob.^[101]

The Babylonian Talmud’s Avodah Zarah ascribes the origins of Saturnalia (and Kalends) to Adam, who saw that the days were getting shorter and thought it was punishment for his sin:

When the First Man saw that the day was continuously shortening, he said, «Woe is me! Because I have sinned, the world darkens around me, and returns to formlessless and void. This is the death to which Heaven has sentenced me!» He decided to spend eight days in fasting and prayer. When he saw the winter solstice, and he saw that the day was continuously lengthening, he said, «It is the order of the world!» He went and feasted for eight days. The following year, he feasted for both. He established them in Heaven’s name, but they established them in the name of idolatry.^[102]

In the Babylonian Avodah Zarah, this etiology is attributed to the tannaim, but the story is suspiciously similar to the etiology of Kalends attributed by the Jerusalem Avodah Zarah to Abba Arikha.^[100]

Influence[edit]

Unlike several Roman religious festivals which were particular to cult sites in the city, the prolonged seasonal celebration of Saturnalia at home could be held anywhere in the Empire.^[103] Saturnalia continued as a secular celebration long after it was removed from the official calendar.^[104] As William Warde Fowler notes: «[Saturnalia] has left its traces and found its parallels in great numbers of medieval and modern customs, occurring about the time of the winter solstice.»^[105]

The actual date of Jesus’s birth is unknown.^[106][107] A spurious correspondence between Cyril of Jerusalem and Pope Julius I (337–352), quoted by John of Nikiu in the 9th century, is sometimes given as a source for a claim that, in the fourth century AD, Pope Julius I formalized that the nativity of Christ should be celebrated on 25 December.^[108][109] Some speculate that this is around the same time as the Saturnalia celebrations,^[106][110] and that part of the reason why he chose this date may have been because he was trying to create a Christian alternative to Saturnalia.^[106] Another reason for the decision may have been because, in 274 AD, the Roman emperor Aurelian had declared 25 December the birthdate of Sol Invictus^[107] and Julius I may have thought that he could attract more converts to Christianity by allowing them to continue to celebrate on the same day.^[107] He may have also been influenced by the idea that Jesus had died on the anniversary of his conception;^[107] because Jesus died during Passover and, in the third century AD, Passover was celebrated on 25 March,^[107] he may have assumed that Jesus’s birthday must have come nine months later, on 25 December.^[107] But in fact the correspondence is spurious.^[108]

As a result of the close proximity of dates, many Christians in western Europe continued to celebrate traditional Saturnalia customs in association with Christmas and the surrounding holidays.^{[106][111][14]} Like Saturnalia, Christmas during the Middle Ages was a time of ruckus, drinking, gambling, and overeating.^[14] The tradition of the Saturnalicius princeps was particularly influential.^[111][14] In medieval France and Switzerland, a boy would be elected «bishop for a day» on 28 December (the Feast of the Holy Innocents)^[111][14] and would issue decrees much like the Saturnalicius princeps.^[111][14] The boy bishop’s tenure ended during the evening vespers.^[112] This custom was common across western Europe, but varied considerably by region;^[112] in some places, the boy bishop’s orders could become quite rowdy and unrestrained,^[112] but, in others, his power was only ceremonial.^[112] In some parts of France, during the boy bishop’s tenure, the actual clergy would wear masks or dress in women’s clothing, a reversal of roles in line with the traditional character of Saturnalia.^[14]

During the late medieval period and early Renaissance, many towns in England elected a «Lord of Misrule» at Christmas time to preside over the Feast of Fools.^[111][14] This custom was sometimes associated with the Twelfth Night or Epiphany.^[113] A common tradition in western Europe was to drop a bean, coin, or other small token into a cake or pudding;^[111] whoever found the object would become the «King (or Queen) of the Bean».^[111] During the Protestant Reformation, reformers sought to revise or even completely abolish such practices, which they regarded as «popish»;^[14] these efforts were largely successful.^[14][114] The Puritans banned the «Lord of Misrule» in England^[114] and the custom was largely forgotten shortly thereafter, though the bean in the pudding survived as a tradition of a small gift to the one finding a single almond hidden in the traditional Christmas porridge in Scandinavia.^[114][115]

Nonetheless, in the middle of the nineteenth century, some of the old ceremonies, such as gift-giving, were revived in English-speaking countries as part of a widespread «Christmas revival».^{[14][114][116]} During this revival, authors such as Charles Dickens sought to reform the «conscience of Christmas» and turn the formerly riotous holiday into a family-friendly occasion.^[116] Vestiges of the Saturnalia festivities may still be preserved in some of the traditions now associated with Christmas.^[14][117] The custom of gift-giving at Christmas time resembles the Roman tradition of giving sigillaria^[117] and the lighting of Advent candles resembles the Roman tradition of lighting torches and wax tapers.^[117][111] Likewise, Saturnalia and Christmas both share associations with eating, drinking, singing, and dancing.^[117][111]

See also[edit]

• Brumalia
• Yule
• Bacchanalia

References[edit]

Bibliography[edit]

Ancient sources[edit]

Modern secondary sources[edit]

External links[edit]

• Media related to Saturnalia at Wikimedia Commons
• Saturnalia – World History Encyclopedia
• Saturnalia, A longer article by James Grout

Сатурналии – отвязный праздник древних римлян, заменявший им Рождество

Многие считают, что зимние праздники появились вместе с христианством. Но это не так — до того как появилось Рождество, в Древнем Риме отмечали другой затяжной праздник, еще более веселый и долгожданный. Сатурналии, посвященные богу земледелия Сатурну, начинались 17 декабря и продолжались несколько дней.

Римский историк Тит Ливиус писал, что Сатурналии начали праздновать начиная с 5 века до нашей эры. Изначально это был однодневный крестьянский праздник, в ходе которого земледельцы восхваляли Сатурна. Но через несколько десятилетий он стал популярен среди всех слоев населения и длился уже целых пять дней.

Руины храма Сатурна в Риме

Начинался зимний праздник с официальной части, проходившей в святилище Сатурна. Жрецы разрезали шерстяные путы, стягивавшие огромную статую бога, а присутствующие преподносили ему дары. Все пели гимны и восхваляли бога земледелия, но при этом с нетерпением ожидали конца мероприятия.

Когда верховный жрец провозглашал «Ио, Сатурналии», начиналось самое интересное. Большинство законов переставали действовать и Рим погружался в веселье, пьянство и разврат. В эти дни прекращались войны, не проводились казни и повсеместно разрешали азартные игры, запрещенные в другие дни.

«Кто был ничем…»: смена классовых ролей во время Сатурналий

Больше всего Сатурналий ждали рабы, ведь в эти дни они превращались в господ. Любой из них мог надеть шапку, что разрешалось только свободным людям и отправиться в публичный дом. Во многих домах невольники менялись местами со своими хозяевами. Они облачались в одежды господ и занимали их места за столом. При этом сами хозяева были обязаны им прислуживать.

Во время праздника любой раб мог высказать господину все, что он о нем думает. Закон запрещал вспоминать это после окончания Сатурналий и наказывать за дерзость. Правда, насколько это срабатывало мы, увы, не знаем. Британский историк и исследователь религии Джеймс Джордж Фрэзер писал об этом так:

«Эта инверсия ролей заходила так далеко, что каждый дом на время превращался во что-то вроде микрогосударства, в котором все высшие государственные посты занимали рабы — они отдавали приказания, устанавливали законы, как если бы были консулами, преторами или судьями. Бледным отражением власти, которой на время Сатурналий наделялись рабы, было избрание при помощи жребия лжецаря, в котором принимали участие свободные граждане. Лицо, на которое падал жребий, получало царский титул и отдавало своим подданным приказания шутливого и нелепого свойства».

Традиция дарить подарки

На время Сатурналий Рим, где было весело всегда, превращался в сплошной карнавал. Люди выходили праздновать на улицы и непрерывно курсировали из дома в дом с визитами. Приходить в гости с пустыми руками было нельзя. Поэтому с собой приносили подарки, обычно скромные.

Даже богачи не щеголяли подарками и дарили то же что бедняки. Праздник запрещал демонстрацию богатства и превосходства — Сатурн на время упразднял неравенство. Популярнее всего были презенты в виде медальонов с изображением мужской головы и обычные восковые свечи. Традиция дарить изображения голов осталась с давних времен, когда Сатурну приносили человеческие жертвы, отрезая им головы.

Детям дарили игрушки и сладости, а иногда и домашних животных, например, щенков, котят или ягнят. Допускались также съедобные подарки, например, свиные колбасы или окорока, мед, сушеные фрукты и вина — все, что дарило людям сельское хозяйство, которым заведовал Сатурн. Но подарки получали не все, а только мужчины и дети. Женщин одаривали весной, в дни мартоналий, проходивших в марте.

Отголоски Сатурналий

В 312 году нашей эры император Константин провозгласил христианство единственной официальной религией. Сразу после этого Сатурналии, как и любые другие языческие мероприятия, были запрещены. Но отголоски древнего римского праздника ощущались многие столетия и чувствуются до сих пор.

В 16 веке английским студентам разрешалось играть в азартные игры трижды в году: в День Всех Святых, в Рождество (в Сатурналии) и на Сретение. Праздничные застолья, подарки и новогодние маскарады — это тоже отголоски языческого праздника. Многие обычаи христианам удалось адаптировать под свою веру, в чем нет ничего странного. Многие религии без стеснения заимствуют обычаи друг у друга, оставляя даты, но меняя смысл.

Смотрите также:
Почему древние римляне и греки ели лежа,
5 тайн Венеры Милосской, которая может быть вовсе и не Венера,
Кем были загадочные менады — женщины, посвятившие жизнь Вакху, богу вина и излишеств

Сатурналии, отмечаемые с 17 по 23 декабря, — это древнеримский фестиваль и праздник, посвященный богу земледелия Сатурну. Это был самый популярный праздник в древнеримском календаре, происходящий от старых сельскохозяйственных ритуалов середины зимы и зимнего солнцестояния. Это был самый оживленный праздник года, повсюду звучали звуки веселья и приготовления, люди относились к этому дню очень серьезно. Пиры, подарки, пение, танцы, игры, азартные игры, украшения и смена ролей были обычными делами, поэтому в этот день предприятия, школы, суды и другие формы работы прекращались, чтобы все могли присоединиться к веселью. Праздник Сатурналии в Древнем Риме — история, как отмечали Сатурналии, узнайте в следующей статье на страницах kakogo-chisla.ru.

Какого числа Сатурналии

Какого числа отмечают Сатурналии? Узнайте, на какой день выпадает Сатурналии в 2022, 2023, 2024, 2025 и 2026 годах.

История Сатурналии

Языческое празднование римского бога Сатурна сначала началось как один день, но позже расширилось до целой недели во времена поздней республики. Праздник начинался 17 декабря по юлианскому календарю, которым пользовались в те времена римляне, и первоначально заканчивался 25 декабря, когда выпадало зимнее солнцестояние. На период празднования все мероприятия были остановлены.

Бизнес, суды, школы и другие социальные структуры были приостановлены, пока люди проводили время, занимаясь более интересными делами. Рабам разрешалось принимать участие в праздновании, и они даже менялись ролями со своими хозяевами. Пиры, игры, азартные игры, пение, обмен подарками и украшение дома — вот некоторые из занятий, которыми люди любили заниматься в то время. Таким образом, празднование Сатурналий является источником многих традиций, связанных с Рождеством.

Во время сатурналий торжества проводились не только дома, но и в храме Сатурна в Риме. В четвертом веке храм был построен на месте более старого храма. В первый день празднования Сатурналий публично приносили в жертву молодого поросенка. Кроме того, во время празднования шерстяные путы, обвязанные вокруг ног культовой статуи Сатурна, были ослаблены, что означало свободу бога. Многочисленные археологические раскопки в римской прибрежной провинции Константина, ныне находящейся в Алжире, показывают, что статуя Сатурна сохранилась там до начала третьего века.

В более богатых римских семьях из числа рабов выбирался атурналиций принцепс, или «лидер Сатурналий». Этот человек был известен как мнимый король и отвечал за организацию веселья и озорства во время торжеств. Он считался правителем хаоса, что прямо контрастировало с обычным упорядоченным образом римской жизни; он также отвечал за подношения римским домашним богам, связанным с домашней жизнью (пенаты). Другие распространенные праздничные обычаи, такие как прятать монеты или другие мелкие предметы в тортах, восходят к более ранним практикам Сатурналий, поскольку в те дни это был способ выбрать мнимого короля.

Сегодняшняя западная культура заимствовала многие из своих традиционных празднований середины зимы из сатурналий. Праздник Рождества обязан большей частью своей практики сатурналиям, включая время года, в которое он отмечается. Богословы решили, что Иисус, скорее всего, родился весной и Библия также не указывает дату празднования его рождения. Старые сезонные празднования, практикуемые кельтами и другими группами, были подавлены завоеваниями Римской империи в Британии и остальной Европе, начиная со второго века до нашей эры и заканчивая четвертым веком нашей эры. В это время Церковь установила празднование Рождества в декабре. 25 и объединил его с сатурналиями и другими традициями середины зимы.

Почему важен Сатурналии

• Время получать подарки

Дарение подарков было самым важным аспектом вне общественного застолья — сигилларии (маленькие восковые или гончарные фигурки, которые, по мнению некоторых, стали игрушками, которые мы раздаем сегодня). Signillaria может быть довольно дорогим в зависимости от их декоративности. Также дарились более дешевые подарки, такие как игральные кости, письменные столы, расчески и инструменты. Все с нетерпением ждали этого времени.

• Укрепляет связи

Сатурналии давали людям отдых от всех форм трудовой деятельности. Это было хорошее время, чтобы воссоединиться с далекой семьей, родственниками и друзьями.

• Время отдохнуть и повеселиться

Период празднования дал людям время расслабиться и повеселиться.

Как отметить Сатурналии

• Носите цвета дня

Цвета праздника — зеленый и золотой. Ношение этих цветов посылает сообщение о том, что вы в деле.

• Изготовьте символы

Попробуйте приготовить закуски в форме солнца, луны, звезд, стадных животных и символов плодородия. Например, во время Сатурналий вы можете разрезать печенье на такие формы перед выпечкой.

• Сделайте украшения

Украсьте дверные проемы, окна и лестницы зеленью. Хотя гирлянды или венки идеальны, вы также можете добавить золотые вырезы солнца или золотые сосновые шишки, орехи или желуди.

Советуем почитать: Лас Посадас

Интересные факты о Сатурналии

• Рождество произошло от Сатурналии

Рождество — это не Сатурналии, но Рождество произошло от Сатурналий. После обращения римского императора в христианство старейшины церкви добивались более торжественного празднования для своих христианских последователей.

• Свинина была любимым мясом римлян

Во время Сатурналий в качестве подарков дарили живых свиней и свиную колбасу.

• Ио Сатурналии

(произносится как «EEyo-sa-tur-NAH-ee-uh») так римляне приветствовали друг друга во время празднования.

• Рабы наслаждались роскошью

Сатурналии также были временем торжества свободы и разрушения иерархии; в этот период рабы могли наслаждаться роскошью вместе со своими хозяевами.

• Символ Сатурна

Считается, что символом Сатурна является древняя коса или серп, поскольку Сатурн был богом сеяния семян.

• Сатурналии начинались как фермерский фестиваль

Это должно было отметить окончание осенних посевов в честь Сатурна, бога земледелия.

Теперь вы знаете, что такое Сатурналии и как его отмечать.

Post Views: 68

«Создали прежде всего поколенье людей золотое.
Вечно живущие боги, владельцы жилищ олимпийских.
Был еще Крон-повелитель в то время владыкою неба.
Жили те люди, как боги, с покойной и ясной душою,
Горя не зная, не зная трудов, и печальная старость
К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны
Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили.
А умирали, как будто объятые сном. Недостаток
Был им ни в чем неизвестен. Большой урожай и обильный
Сами давали собой хлебородные земли. Они же,
Сколько хотелось, трудились, спокойно сбирая богатства, —
Стад обладатели многих, любезные сердцу блаженных».

(Гесиод, «Труды и дни»)

За это они могли благодарить Сатурна

Наверное, сложно вчитаться в этот текст, написанный примерно 2700 лет тому назад, но можно сразу понять – это то, что мы называем земным раем и что мечтаем увидеть хотя бы на минутку, на день, когда мы отдохнем от трудов и дедлайнов, когда стол будет ломиться от еды, все будем веселиться, не знать печали и делать то, что захотим – прочитаем книжку, займемся акварелью, пойдем в поход на лыжах или поедем в гости на другой конец города.

Так это же – долгие зимние выходные! Мы ждем их, как небывалого счастья, готовимся к ним по-особенному, хотим в них отдохнуть за прошлый год и набраться сил и радости (последнее – наиболее важно) на год вперед.

Не мы первые в этом желании. Может быть, как говорят, и стремителен наш век, и нечеловеческие перегрузки он несет, но жизнь человека в древнем мире, в античности, была трудна – особенно это касалось рабов, которые в уже в тридцать лет становились беззубыми дряхлыми изношенными стариками. Но и патриции порой ходили на волосок от смерти по капризу императора, жили в постоянном стрессе – они были людьми государственными, а править государством нелегко.

Древние греки праздновали эти дни отдыха сначала поздней осенью, после сбора урожая, но сами знаменитые Сатурналии были государственно установленными праздниками, от правильного празднования которых зависело благоденствие народа и сената римского, всех, кто жил в Вечном городе. Даже рабов.

В это время хозяева, планировавшие дать вольные своим рабам, осуществляли свои планы и счастливые вольноотпущенники вступали в свой золотой век – они уже не были «говорящими орудиями», они были настоящими людьми в глазах закона и других людей.

За это они могли благодарить Сатурна.

Прадедушка Мороз

А кто такой Сатурн?

Мы привыкли представлять Сатурна-Кроноса в виде жутковатой статуи в Летнем саду, на которой бесстрастный жестокий дед подносит к своим устам ребенка, чтобы пожрать его.

«И Старший понял: лес, промерзший насквозь, превратившийся в лед, стоит вокруг. И растет этот лес на ледяной земле, и корни деревьев тоже ледяные.

— Здесь такой страшный мороз, почему же мне не холодно? – спросил Старший.

(…) Старик смотрел на мальчика не мигая. Не доброе и незлое лицо его было до того спокойно, что у мальчика сжалось сердце. А старик, помолчав, повторил отчетливо, гладко, как будто он читал по книжке или диктовал:

 — Я. Распорядился. Чтобы холод. Не причинил. Тебе. До поры до времени. Ни малейшего вреда. Ты знаешь, кто я?

— Вы как будто Дедушка Мороз? — спросил мальчик.

— Отнюдь нет! — ответил старик холодно. — Дедушка Мороз — мой сын. Я проклял его, — этот здоровяк слишком добродушен. Я — Прадедушка Мороз, а это совсем другое дело, мой юный друг. Следуй за мной.

И старик пошел вперед, неслышно ступая по льду своими мягкими белоснежными валенками.

 Вскоре они остановились у высокого крутого холма. Прадедушка Мороз порылся в снегу, из которого была сделана его шуба, и вытащил огромный ледяной ключ. Щелкнул замок, и тяжелые ледяные ворота открылись в холме.

— Следуй за мной, — повторил старик.

— Но ведь мне нужно искать брата! — воскликнул мальчик.

— Твой брат здесь, — сказал Прадедушка Мороз спокойно. — Следуй за мной.

И они вошли в холм, и ворота со звоном захлопнулись, и Старший оказался в огромном, пустом ледяном зале.(…)

— В моем дворце сорок девять таких залов. Следуй за мной, — приказал Прадедушка Мороз.

Ледяной пол был такой скользкий, что мальчик упал два раза, но старик даже не обернулся. Он мерно шагал вперед и остановился только в двадцать пятом зале ледяного дворца. Посреди этого зала стояла высокая белая печь. Мальчик обрадовался. Ему так хотелось погреться.

Но в печке этой ледяные поленья горели черным пламенем. Черные отблески прыгали по полу. Из печной дверцы тянуло леденящим холодом. И Прадедушка Мороз опустился на ледяную скамейку у ледяной печки и протянул свои ледяные пальцы к ледяному пламени.

— Садись рядом, померзнем, — предложил он мальчику.

 Мальчик ничего не ответил. А старик уселся поудобнее и мерз, мерз, мерз, пока ледяные поленья не превратились в ледяные угольки. Тогда Прадушка Мороз заново набил печь ледяными дровами и разжег их ледяными спичками.

— Ну, а теперь я некоторое время посвящу беседе с тобою, — сказал он мальчику. — Ты. Должен. Слушать. Меня. Внимательно. Понял?

Мальчик кивнул головой. И Прадедушка Мороз продолжал отчетливо и гладко:

— Ты. Выгнал. Младшего брата. На мороз. Сказав. Чтобы он. Оставил. Тебя. В покое. Мне нравится этот поступок. Ты любишь покой так же, как я. Ты останешься здесь навеки. Понял?

 (…)

Он подошел к печке, потряс полами своей снежной шубы, и мальчик вскрикнул горестно. Из снега на ледяной пол посыпались птицы. Синицы, поползни, дятлы, маленькие лесные зверюшки, взъерошенные и окоченевшие, горкой легли на полу.

— Эти суетливые существа даже зимой не оставляют лес в покое, — сказал старик.

— Они мертвые? — спросил мальчик.

— Я успокоил их, но не совсем, — ответил Прадедушка Мороз. — Их следует вертеть перед печкой, пока они не станут совсем прозрачными и ледяными. Займись. Немедленно. Этим. Полезным. Делом.

— Я убегу! — крикнул мальчик.

— Ты никуда не убежишь! — ответил Прадедушка Мороз твердо. – Брат твой заперт в сорок девятом зале. Пока что — он удержит тебя здесь, а впоследствии ты привыкнешь ко мне. Принимайся за работу».

(Е.Шварц. «Два брата»)

Но Прадедушка Мороз, убивающий все живое – совсем не Сатурн, бог посевов, который растит все живое, который в глубинах плодородной земли сберегает хрупкую жизнь. Сатурн – странник, изгнанный своим сыном Юпитером, и пришедший в римскую землю Лациума, чтобы править на этом клочке земли так, что люди, вспоминая это время, назовут его «золотым веком».

Сатурн – бог зерна и семян, научивший людей виноградарству и земледелию.

Это были дни справедливости

У античного автора Лукиана Крон-Сатурн вынужден оправдываться от напраслин перед своим же жрецом:

«Ну, сам посуди. Есть ли на свете такой человек, я уж не говорю — бог, который позволил бы себе, сам, по доброй воле, пожрать собственных детей? Надо быть новым Фиестом и попасть, подобно ему, в руки нечестивого брата, чтобы так поступать. Но пусть даже так; можно ли, однако, съесть камень вместо младенца и не заметить этого, если, конечно, не обладаешь зубами, совершенно нечувствительными к боли? Нет. И не воевали мы вовсе, и Зевс не отнимал у меня власти силой, но я сам, добровольно, передал ему ее и отказался от управления миром. А что я не в оковах и не в Тартаре — это, я думаю, ты и сам видишь, если ты не слеп… Все дело в том, что я был уже стар и страдал вследствие своего возраста подагрой, — отсюда и возникло у людей предположение о моих оковах, так как я был не в силах, меня не хватало на все преступления нынешнего поколения. Вечно приходилось бегать то вверх, то вниз с поднятым перуном и поджигать им разных клятвопреступников, святотатцев и насильников, — дело было хлопотливое, тягостное и подстать только молодому. Вот я и уступил мое место Зевсу, и очень рад, что так сделал. Вообще я решил, что неплохо будет разделить мое царство между сыновьями, благо они у меня имеются, а самому на покое наслаждаться, лежа целые дни за столом, и не возиться больше с молящимися, не выслушивать докучных просьб, одна с другой несовместимых, не греметь громами, не сверкать молниями… Вместо всего этого я веду сейчас стариковскую жизнь, чрезвычайно приятную: пью нектар покрепче да разговоры разговариваю с Япетом и другими моими сверстниками».

Как же проводились сатурналии? Римский поэт Стаций не случайно называл их «пьяной ночью». Но одним вином (а пили в Риме вино, да еще и разбавляли его, а кто так не делал, того звали пьяницами) праздники не ограничивались. Это были дни справедливости, которая прощает долги и щедрости, которая делает подарки. Мы имеем свидетельство многих античных авторов, а остроумный Лукиан даже записал правила, которые сам Сатурн дает своему другу-жрецу на дружеской праздничной попойке:

«— Из того, что приготовлено к рассылке, не оставлять для себя ничего. И раскаяния не должно возникать по поводу подарков.

— Если кто-нибудь в прошлом году, находясь в отъезде, остался обделенным, пусть получит свою прошлогоднюю долю вместе с нынешней.

— Пусть уплатят богачи долги за своих друзей-бедняков, а равно и плату домохозяину, если кто-нибудь, задолжавши, не имеет возможности внести платы сам. И вообще вменяется богатым в обязанность знать, в чем всего более нуждаются их друзья.

— И у получающих не должно быть недовольства своей долей; присланный подарок, каков бы он ни был, пусть кажется большим. И пусть не обращают в насмешку Кроновы приношения.

— Бедняк, если он человек ученый, пусть пошлет в ответ богатому: или книгу одного из древних писателей (только не сулящую ничего дурного, веселую, застольную), или собственное сочинение, какое сможет. Богач же должен этот подарок принять со светлым лицом, а принявши — прочесть не медля. Если же какой-либо богач оттолкнет или выбросит подарок — пусть знает, что подлежит он грозному серпу Крона…

— Если же бедняк, через силу, пошлет богачу платье, серебра или золота, то посланное им подлежит отобранию в казну и продаже со внесением денег в сокровищницу Крона».

А дальше шло зимнее веселье – с 17 декабря рабы становились на краткое время господами, господа – рабами и прислуживали своим рабам за столом. Дни немыслимой свободы! Все вверх дном!

Перемена ролей

Тема Сатурналий обыгрывалась в комедиях – пусть Сатурналии быстро заканчивались, память об их переворачивающем порядок веселье хранилась весь год.

Раб и хозяин менялись местами – это было славной шуткой, и использовалось в комедиях, которые и собирали толпы зрителей в эти веселые праздничные дни.

В одной из пьес Плавта («Псевдол») изображен находчивый раб, Баллион, обманывающий своего молодого хозяина, влюбленного в девушку-рабыню Финикию Калидора. Хозяин Финикии грозится продать ее, но хитрый раб улаживает дело. После этого Каллидор восклицает, веля другому рабу –

«Скорее приготовь заклание,
Мясников веди, животных жертвенных вот этому
Вышнему Юпитеру! Он выше Юпитера!»

В менее известной пьесе того же Плавта («Ослы») (кстати, цитата из этой комедии стала поговоркой «человек человеку волк») мы видим другого юного и влюбленного безумца, хозяйского сына Аргириппа. Раб Либан хитроумно достал для Аргириппа деньги на покупку его возлюбленной — рабыни Филении, но прежде чем вернуть их, устраивает настоящие Сатурналии, римский праздник, во время которого все идет «шиворот-навыворот», люди меняются социальными ролями. Либан заставляет молодого хозяина встать перед ним, рабом, на четвереньки, и ездит на нем, как на коне, потом требует, чтобы Филения обняла и поцеловала его, а потом доходит до такого состояния, которое современный психиатр назвал бы манией величия.

«Статую и жертвенник поставь мне/Как богу, заколи быка!/ Тебе я бог спасенья». (Salus, римское божество)! «Это все, конечно, несерьезно, но это, несомненно, инверсия, и инверсия того, что существовало на самом деле: для раба хозяин был богом и спасением», — пишет историк римской религии I. Gradel. 

В другой пьесе Плавта раб приносит добрые вести пожилому римскому гражданину о том, что его сын жив, и напрямую требует, чтобы привели ягненка и приготовили все для жертвоприношения ему, рабу:

«Я тебе сейчас Юпитер, я тебе верховный бог,/Я тебе Восторг и Счастье, Радость, Свет, Спасение!» (с большой буквы написаны имена римских богов — Salus, Fortuna, Lux, Laetitia, Gaudium).

Рабу надо в этом случае поклониться не «как богу» — для несчастного и обрадованного отца он и есть бог.

Зрители комедии смеялись – их смех был вызван именно «переменой ролей», к которым они были привычны в повседневной жизни. Действительно, для раба, бесправного существа, хозяин был единственным покровителем и защитником. Если хозяин не заступался за своего раба (или клиента), для того не было больше заступников.

Справедливость, щедрость, свобода

Кстати, именно символическое прислуживание рабу за столом вне Сатурналий имело символическую и юридическую силу – оно было частью ритуала отпускания на свободу раба. Святитель Иоанн Златоуст еще был свидетелем этого обычая, поэтому он говорит о полученной даром свободе христианина, венцом и образом которой является Евхаристия: «Здесь Сам Царь подает тебе Чашу!»

Удивительна тема свободы, прощения долгов, нового года – «нового лета» благости пусть не истинного Бога, но бога, придуманного людьми от их желания примирения и радости всех – и богатых, и бедных, и свободных, и рабов. Этим жил Рим – не случайно один из главных холмов Вечного Города, Капитолийский, носил также и имя Сатурна, а один из его древнейших храмов располагался на римском Форуме – не в пригороде, как храм бога-пришельца, например, Эскулапа, а храм коренного, древнего бога Рима. И казна римская хранилась в храме Сатурна. Он знал, как распоряжаться ею справедливо. Лациум, земли, на которых стоял Вечный Город, называли «землею Сатурна».

Подобные обычаи, впрочем, были у многих народов древности. Но самое интересное – такой обычай был в Древнем Израиле.

Был в древнем Израиле такой обычай, установленный Моисеем по указанию Бога. Каждый седьмой год был «субботним годом», когда не засевали поля и не обрезывали виноградники, а пятидесятый год был «субботой суббот»: юбилейный год, «лето Господне».

«И насчитай себе семь субботних лет, семь раз по семи лет, чтоб было у тебя в семи субботних годах сорок девять лет; и воструби трубою в седьмой месяц, в десятый [день] месяца, в день очищения вострубите трубою по всей земле вашей; и освятите пятидесятый год и объявите свободу на земле всем жителям ее: да будет это у вас юбилей; и возвратитесь каждый во владение свое, и каждый возвратитесь в свое племя.Пятидесятый год да будет у вас юбилей: не сейте и не жните, что само вырастет на земле, и не снимайте ягод с необрезанных лоз ее, ибо это юбилей: священным да будет он для вас; с поля ешьте произведения ее. В юбилейный год возвратитесь каждый во владение свое.Если будешь продавать что ближнему твоему, или будешь покупать что у ближнего твоего, не обижайте друг друга; по расчислению лет после юбилея ты должен покупать у ближнего твоего, и по расчислению лет дохода он должен продавать тебе; если много остается лет, умножь цену; а если мало лет остается, уменьши цену, ибо известное число лет жатв он продает тебе. Не обижайте один другого; бойся Бога твоего, ибо Я Господь, Бог ваш» (Лев. 25:8-14).

Какой прекрасный образ – закончилось время трудов, и Бог Сам питает нас, примирившихся со своими братьями! Справедливость, щедрость, свобода… Нет рабов, нет долгов, а Сам Бог дарит нам все.

«Если скажете: что же нам есть в седьмой год, когда мы не будем ни сеять, ни собирать произведений наших? Я пошлю благословение Мое на вас» (Лев. 25:20-21).

Именно этот образ, знакомый всем современникам Иисуса Христа, использует Спаситель для того, чтобы показать близость, невыразимую близость Царства Божия. Он учит молиться учеников, и перед ними встают явные аналогии с летом Господним, юбилейным годом. Пятидесятое лето – всего лишь прообраз, довольно редко случавшийся среди повседневной, нелегкой жизни Израиля.

На земле все люди человеки

Но были и другие обычаи Сатурналий.

«В правила римских Сатурналий входило, между прочим, избрание на все время празднования шуточного «царя сатурналий», так наз. rех bibendi, которому все участники праздника должны были беспрекословно подчиняться. Шуточный царь являлся как бы олицетворением на пиру самого царя Сатурна. Легионеры в Силистрии также избирали «царя сатурналий», однако, вопреки римским обычаям, но в соответствии с обрядом некоторых восточных празднеств, избранный ими «царь» по прошествии месячного срока празднеств должен был добровольно умереть на алтаре Сатурна. Царем сатурналий в 303 г. оказался христианин, по имени Дазий, который в последний момент отказался от этого ритуального самоубийства, предпочтя ему смерть христианского мученика. По распоряжению легионного начальства он был схвачен и убит у алтаря Сатурна в назначенный срок» (Ельницкий Л.А.)

Не играли ли в злые Сатурналии воины в претории Пилата и с Царем царей?…

***

…В образе Сатурна мешается и «прадедушка Мороз» и «дедушка Мороз». Христианство отделило одно от другого, преодолело ту самую тяжкую «античную двойственность», о которой писал знаменитый русский философ А.Ф. Лосев. Осталась доброта, отпускающая на свободу, когда уже нет никакой надежды. Потому что люди – из плоти и крови, они просты и слабы, и хотят радости.

«На земле все люди человеки,

Чада.

Хоть одну им малую забаву

Надо.

Жутко им меж темных

Перелесиц…»

– говорит Богородица, объясняя Своему Младенцу тяготы земной жизни в мифически-сказочном сюжете стихотворения Сергея Есенина.

И ходит по лесам и перелесицам Руси и мира всего Сатурн, который вовсе не Сатурн. В конце концов, если св. Августин воскликнул: «И сам жрец Митры, и сам Митра – уже христианин!», так почему Сатурну не быть? Но это, конечно, шутка и сказка.

А разве не из глубин ли человеческой сознания растет архетип доброго старца, который всегда придет на помощь в трудную минуту и принесет избавление от нищеты, тюрьмы и сумы? И пусть Сатурн остается мифом древности, у христиан есть настоящие живые люди, которые стали добрыми дедушками для других. Двоих из этих людей помнит весь мир – 19 декабря празднуется свт. Николай Мирликийский, а 25 декабря – свт. Спиридон Тримифунтский. Но много их, и только Христос Бог знает имена тех, кто не в мифе, а в реальной жизни приходили и приходят на помощь ближнему и дальнему.

…Но что все-таки было главным в Сатурновом царстве, кроме безудержного веселья и восхитительного чувства свободы?

Сызнова ныне времен зачинается строй величавый,
Дева грядет к нам опять, грядет Сатурново царство.
Снова с высоких небес посылается новое племя.
…и пойдут чередою великие годы.
Если в правленье твое преступленья не вовсе исчезнут,
То обессилят и мир от всечасного страха избавят.
Жить ему жизнью богов; он увидит богов и героев
Сонмы, они же его увидят к себе приобщенным.
…Мальчик, в подарок тебе земля, не возделана вовсе,
…Сами домой понесут молоком отягченное вымя
Козы, и грозные львы стадам уже страшны не будут.
Будет сама колыбель услаждать тебя щедро цветами.
Сгинет навеки змея, и трава с предательским ядом

…К почестям высшим гряди — тогда уже время наступит, —
Отпрыск богов дорогой, Юпитера высшего племя!
…Лишь бы твои прославить дела мне достало дыханья!
Мальчик, мать узнавай и ей начинай улыбаться…

(Вергилий, Буколики, Эклога IV)

И когда Сатурналии иссякают, приходит пора Рождества.

Читайте также:

• Яблочный холивар, «язычники» в сетях и Христос Преобразившийся
• Сотник, его слуга и «друг императора»
• Радоница: мёд Сампсона и Ионафана
• Мученик Вонифатий: выход из безвыходной ситуации