«Своя своих не познаша, своя своих побиваша» — распространенный сюжет, получивший в современной военной терминологии обозначение Friendlyfire — дружественный огонь. Но только на Вятской земле легенда о братоубийственной битве, случившейся по ошибке, породила разгульный праздник с элементами язычества — Свистопляску, или Свистунью.
1
В темноте все враги
Легенда о ночной битве 1418 (дата неточная) звучит так. Вятку осаждали татары, на помощь городу прибыл отряд из Устюга (тогда этот город назывался еще просто Устюгом, не Великим). Устюжане высадились из ладей в темноте и остановились у Вздерихинского оврага (так до XVIII века назывался Раздерихинский овраг). Вятчане, приняв их за противника, совершили вылазку. Началась беспощадная битва, и когда с первыми лучами солнца горожане признали ошибку, уже погибло больше четырех или пяти тысяч человек. С тех пор вятчан называют «слепородами». Именно в этом виде легенду о происхождении Свистуньи записал в 1770 году географ и экономист Петр Рычков. Предполагают, что со слов епископа Вятского Варфоломея, хотя в своей книге Рычков о владыке ничего не писал.
Существует версия, что речь идет не о дружественном кистене (если можно так выразиться, по аналогии с дружественным огнем), а о вполне осознанной битве с противником. Устюжане явились в Вятку, чтобы привести к власти боярина Анфала Никитича и сына его Степана, но проиграли бой. Сторонники версии напоминают, что на плане Хлынова 1759 года (так назывался город до 1781 года, пока Екатерина II не переименовала его в Вятку) есть Вздерихинская улица, от слова «вздираться» — взбираться, поэтому устюжан побили при попытке ворваться в город по стене оврага — природному укреплению. Уже позже и улицу, и овраг, станут называть «Раздерихинскими».
Письменные источники скудны, и вряд ли удастся точно выяснить, что произошло в начале XV века: страшная ошибка или одна из обычных средневековых битв. Но позднейшие легенды появились, чтобы объяснить реально существующий праздник, имитирующий сражение.
2
Шарыши и шишки
Свистунья проходила в четвертую субботу после Пасхи. Сперва был молебен в раздерихинской часовне, точнее, часовне Михаила Архангела, на краю оврага. После молитвы начиналась непосредственно игровая-веселая часть, сопровождавшаяся выпивкой и закуской.
Особая роль в празднике принадлежала мастерам, точнее мастерицам, из слободы Дымково. Они заранее лепили, обжигали и приносили корзины со своим товаром. В первую очередь — свистульками в виде козлов, баранов, лошадей, других животных и птиц. В свистульки полагалось свистеть, не жалея своих легких и чужих ушей — как на склонах оврага, так и на соседних улицах.
Прежде этим занимались все участники, без различия пола и возраста. К середине XIX века город остепенился, и свистели в основном дети и молодежь. Можно было также купить глиняную фигурку простой бабы или барыни — считалось, что они символизируют вдов погибших воинов.
Предлагалась и еще одна глиняная продукция — шарыши, полые глиняные шары, величиной с апельсин, и цельные шарики величиной с грецкий орех. Эти черные, с цветными крапинками шары превращали память о битве в современное побоище. Вот что вспоминал свидетель и участник, семинарист Савва Сычугов:
«Праздник начался киданием шаров сверху и подбиранием их ребятами в овраге. Я уже нахватал шаров целую пазуху, как один из них, попавший в голову, свалил меня с ног, и тогда началась настоящая бомбардировка. Я взмолился, просил пощады, но шары все чаще и чаще сыпались на меня. Встать и бежать я не мог и только руками инстинктивно защищал голову… Я скоро отдышался и стал наблюдать за нарядной публикой. Представьте себе, что не только мужчины, но расфранченные в пух и прах барыни и даже дети с удовольствием целились в головы овражных ребят; каждый меткий удар встречался поощрительным хохотом и восклицаниями. Меня так отхлопали, что картуз нельзя было надеть, так сильно распухла голова. Когда мы вышли из оврага, мой товарищ опорожнил мою пазуху, продал шары и купил мне большую свистульку и булку».
Другие свидетели, в частности учитель вятской гимназии Василий Баженов, сообщают, что шарыши предназначались не столько для обстрела овражных мальчишек, сколько для метания друг в друга, с разных сторон рва. Юные сборщики не долетевших боеприпасов становились более доступной целью.
К началу XIX века кулачные бои и и пьянство прекратились, позже прекратилось и метание шарышей. В послереволюционное время гонений на любые традиции Свистопляска дожила до 1920-х, после чего, казалось, умерла, оставив расписное наследство в виде дымковской игрушки.
Яйца вместо глиняшек
Вятская земля хранит древнюю воинскую славу не только в региональной столице. В городе Котельнич, в «семик» — седьмое воскресенье после Пасхи, были свои поминки над братской могилой, в которой, по местной легенде, лежат земляки, павшие в битве с новгородцами. Когда-то после панихиды начиналось метательное сражение, только вместо шарышей использовались вареные яйца.
3
Молодецкие забавы
В позднесоветское время региональные власти осознали достаточно очевидную вещь: в любви к старине нет ничего крамольного и устоявшийся набор праздников можно разнообразить. Вместо четвертой субботы после Пасхи ярмарку с народными ремеслами и гуляния под гармошку стали проводить в День города. Первая возрожденная ярмарка с элементами Свистуньи прошла в 1979 году (подтвердить этого не могу).
После Перестройки, когда стало проще с частными инициативами, к гуляньям добавились забавы энтузиастов. Вместо метания шарышей в овраге проходили боевые игры. Кроме кулачных боев стенка на стенку, практиковались развлечения, которые вполне могли бытовать у ушкуйников (русских средневековых речных пиратов). Например, сорвать шапку с водящего, у которого были завязаны глаза. Водящий вооружался толстым прутом и наносил круговые удары. Участники игр вспоминают, что удары эти ощущались и под кожаной курткой. Позже, чтобы избежать травм, прут заменили мячиком на веревке.
Помирились с Устюгом
Часовня Михаила Архангела была снесена в советские годы. Ее восстановление надолго затянулось. Когда часовню достроили в 1999 году, на ее освящение прибыла делегация из Великого Устюга.
Сейчас ярмарки с забавами и игрушками проходят в День города, 12 июня, совмещаясь с государственным праздником. Возможно, когда-нибудь Свистунья отделится от него и станет подобием фестиваля Эскалад в Женеве: в 1602 году солдаты герцога Эммануила Савойского приставили лестницы к городской стене, но были отбиты горожанами. Кровавое событие, документированное или легендарное, осталось в прошлом, а ныне является поводом для невинных развлечений и потенциального туристического интереса.
Свистопляска – смерть, веселье и молебен. История самого популярного праздника старой Вятки.
Ежегодные дни города в последние десятилетия превратились для кировчан в совершенно обыденную традицию, разбавленную лишь приглашенными звездами эстрады и масштабом салюта. Однако этот праздник довольно молодой, и его привычные нам ритуалы начали формироваться только в 70-80-е годы прошлого века. В тоже время праздники старой Вятки оказались в советское время безвозвратно утрачены, хотя по масштабу торжеств с популярными ныне днями города легко могла бы сравниться Свистопляска – самобытный вятский праздник, имевший глубокие исторические корни, упиравшиеся в легенду о, якобы, «случайном» убийстве вятчанами своих друзей-устюжан в Раздерихинском овраге в начале XV века. Почему кровавая битва дала городу уникальный веселый праздник, что на самом деле произошло в овраге, и почему дореволюционное общегородское веселье было настолько жестоким — попытаемся разобраться в этом тексте.
Легенда о «случайном» убийстве
Уникальность праздника Свистопляски в том, что она опиралась на довольно известные, хоть и окутанные тайнами события вятской истории. Кто конкретно был автором легенды о «битве своя своих не познаша» — до сих пор является загадкой. Однако само сказание и по сей день остается самым популярным вятским мифом. В кратком изложении он звучит следующим образом. В начале XIV века (в разных источниках фигурирует 1418 либо 1421 годы) отряд устюжан выступил на помощь Хлынову, осаждённому татарами. Союзные войска подошли к городу в ночной темноте. Наши предки не ожидали столь быстрой и решительной помощи и приняли устюжан за врагов. Сделав вылазку, жители Хлынова напали на устюжан, когда те поднимались в гору в районе Раздерихинского оврага, а устюжане решили, что на них напали татары.
Жестокая кровопролитная битва продолжалась всю ночь, и только с первыми лучами солнца и те, и другие увидели, что убивают друзей и союзников, православных людей. Осознав ужас братоубийства, мертвых похоронили в общей могиле в овраге. Еще до революции, ссылаясь на разные устные и письменные источники, называлась довольно значительная цифра погибших в несколько тысяч человек (от 4 до 9 тысяч). В дальнейшем в память об этом «несчастном случае» вятчане поставили на краю оврага часовню и учредили поминальный праздник Свистуньи (Свистопляски).
Битва не с врагами, а за власть
У любого рационально мыслящего человека, читающего об обстоятельствах «случайной битвы» в овраге сразу возникает вопрос — как можно всю ночь пребывать в неведении с кем воюешь и не отличить врага от друга? Ввиду очевидных странностей еще в дореволюционные времена легенду подвергали ревизии вятские краеведы и историки. Так, авторитетный А. И. Вештомов указывал, что причина битвы на самом деле — конфликт между Михаилом Россохиным и Анфалом Никитиным. Это были выходцы из Великого Новгорода, боровшиеся за власть внутри Хлынова. Никитин, лишившись политического лидерства и рассорившись с бывшим союзником, решил отомстить и привел на берега Вятки дружину устюжских наемников. Так и случилась та самая битва в овраге, в которой, по мнению Вештомова, погибло 9000 человек, в том числе жители Устюжского края.
Современным историкам очевидно, что вятчане и устюжане вовсе не были в те времена союзниками, как рассказывает легенда. Отряд устюжан привёл на Вятку Анфал Никитин, бывший вятский наместник, который потерял власть, находясь в ордынском плену. В это же время в Хлынове утвердился другой политический лидер – Михаил Россохин. Освободившийся из плена Анфал предпринял попытку возвращения себе власти: собрав большой отряд устюжан, он двинулся к Вятке, желая изгнать из города Россохина, однако ночной штурм устюжан окончился неудачей: они были наголову разбиты вятским войском, причём сам Анфал и его сын Нестор были жестоко убиты. Таким образом, битва в овраге была всего лишь очередным, но, возможно, самым кровавым эпизодом борьбы за власть в Вятке. Впрочем, столь значительная цифра убитых подвергается сомнению большинством исследователей, несмотря на то, что наш город был тогда одним из самых крупных на северо-востоке страны.
Вид на Раздерихинскую часовню и Слободской спуск. Начало XX в.
Не печальные поминки, а веселый праздник
От обросшего легендами эпизода XV века взял свое начало самый самобытный и оригинальный праздник старой Вятки — Свистунья или Свистопляска. Торжество начиналось каждый год в четвертую субботу после Пасхи. Стартовал праздник в часовне у Раздерихинского оврага с панихиды. Однако на масштабные общегородские поминки это не было похоже, так как после молебна по всей Вятке разворачивалось буйное веселье: люди шумели, пели песни, свистели в свистульки, устраивали кулачные бои, угощались разными лакомствами, пили вино. Тут же была ярмарка: ставились торговые балаганы, а дымковские мастера заранее изготавливали полые глиняные шарики («шарыши») и дымковские игрушки — барыней, кавалеров, медведей, коров, козлов, лошадей, пышнохвостых птиц и дешевые свистульки.
Снова битва и опять между своими
Самый важный момент праздника заключался в фактической реконструкции битвы начала XV века. На кромке оврага разыгрывались как бы «шуточные», а на самом деле жестокие драки между двумя командами: одни пытались «штурмовать» овраг, взбираясь снизу, другие не давали им этого сделать и закидывали глиняными шарами величиной с апельсин атакующих. По воспоминаниям врача и мемуариста С. И. Сычугова, иногда такое празднество заканчивалось для одной из команд тяжелыми травмами и побоями. Вот так Савватий Иванович описывает этот эпизод праздника:
«На берегу была, значит, праздничная и праздная публика; в овраге же помещались мещанские ребята и бурсаки, к которым чуть не насильно потащил меня товарищ. Да и самому мне неловко было толкаться среди франтоватой публики в халате. Праздник начался киданием шаров сверху и подбиранием их ребятами в овраге. Я уже нахватал шаров целую пазуху, как один из них, попавший в голову, свалил меня с ног, и тогда началась настоящая бомбардировка. Я взмолился, просил пощады, но шары все чаще и чаще сыпались на меня. Встать и бежать я не мог и только руками инстинктивно защищал голову. К счастью, на выручку мне явился мой соблазнитель и вытащил меня в относительно безопасное место. Я скоро отдышался и стал наблюдать за нарядной публикой. Представьте себе, что не только мужчины, но расфранченные в пух и прах барыни и даже дети с удовольствием, по-видимому, целились в головы овражных ребят; каждый меткий удар встречался поощрительным хохотом и восклицаниями. Меня так отхлопали, что картуз нельзя было надеть, так сильно распухла голова. Когда мы вышли из оврага, мой товарищ опорожнил мою пазуху, продал шары и купил мне большую свистульку и булку…».
Интересно, что уцелевшие в шуточных (а иногда и не очень потешных) битвах шары можно было за копейки вернуть торговцам, а вырученную мелочь обменять на сладости и лакомства. Во время «боя» стоял чудовищный свист, вятчане болели за одну из команд, а девушки облачались в свои лучшие наряды на праздник Свистуньи.
Савватий Сычугов
Возрождение Свистуньи и еще одна смерть
Свистопляска оставалась самым популярным светским праздником старой Вятки вплоть до конца 1920-х гг. На исходе НЭПа Свистунья была запрещена, а Устюжская часовня взорвана. Вспомнили о старинном вятском обычае только в 1980-е годы. А первые шаги по восстановлению часовни были сделаны в середине 1990-х гг., когда спонсировать ее возведение взялся эпатажный предприниматель Артур Крундышев. Однако 16 октября 1996 г. в 8 часов утра во дворе дома по ул. Волкова бизнесмен и политик был убит выстрелом из ружья. Это стало одним из самых резонансных и до сих пор не раскрытых заказных убийств в новейшей истории города. Его связывали как с предпринимательской, так и с политической деятельностью Крундышева, который являлся одним из лидеров команды баллотировавшегося в губернаторы Г. П. Штина, лишь во втором туре уступившего В. Н. Сергеенкову.
Строительство часовни затянулось и завершилось только в 1999 году к 625-летию Кирова. На мемориальной табличке у ее подножия помимо основных дат в истории праздника Свистуньи и Устюжской часовни указана и фамилия Крундышева. В 2010 г. в часовне был совершен торжественный молебен по погибшим в страшной битве XV в. воинам в присутствии почетных гостей из Великого Устюга. Также состоялась своеобразная акция примирения: вятчане и устюжане по очереди испили воды из общего чана, обнялись и решили забыть былые обиды навсегда. Однако в дальнейшем возрождения праздника Свистуньи в близком к дореволюционному виде не произошло, только часть ее ритуалов (ярмарки, торговля изделиями народных промыслов) вошла в состав программы дней города.
Хроника «Возрожденный праздник «Свистопляска» (1989 г.)
Праздник уничтожен, но легенда остается
Жестокий праздник с почти настоящими боями в сопровождении оглушительного свиста и отсылками к реальной битве XV века был частью вятской самобытности, в отличие от типовых, шаблонных и забюрократизированных торжеств нового времени. Свистопляска вполне сравнима по своему характеру с подобными же средневековыми европейскими торжествами (типа карнавала с апельсиновыми боями в итальянском Ивреа), чьи традиции тщательно сохраняются на протяжении веков. Однако интересно, что хоть и сам праздник в советское время был стерт из жизни вятчан, но легенда о «случайном» бое все также остается одной из самых ярких, популярных и таинственных в нашем городе.
Праздник, благодаря которому развился известный промысел — дымковская игрушка
ЛЕГЕНДА
Согласно легенде, праздник отмечался как день поминовения убитых в братоубийственном «хлыновском побоище» между вятчанами и устюжанами в городе Вятка и по языческим обычаям сопровождался свистом и плясками (Свистунья первоначально называлась «Свистопляска»).
Первые документированные упоминания о «Свистунье» и её описания относятся к началу XIX века.
Праздник
Изначально Свистунья праздновалась в четвертую субботу после Пасхи. Начинался праздник в часовне у Раздерихинского оврага города с панихиды. Затем разворачивалось буйное веселье, которое распространялось и в окрестные городские кварталы: люди шумели, горланили песни, свистели в свистульки, устраивали кулачные бои и завязывали потасовки, угощались разными лакомствами, пили вино.
Тут же была ярмарка: ставились торговые балаганы, а дымковские мастера заранее изготавливали полые глиняные шарики — «шарыши» и дымковские игрушки — барыней, кавалеров, медведей, коров, козлов, лошадей, пышнохвостых птиц и дешевые свистульки.
«Ныне в день сей все утро посвящается молитве, а остальная часть сего достопамятного дня прогулке и увесилениям. Народ собирается с небольшими свистками и целый день свищет, ходя по улицам, и стоя на валу бросает глиняные шарики в ров, куда сходятся городские ребятишки собирать их; часто случается, что шарики попадают им в голову и прошибают до крови; но это не препятствует им продолжать потеху. В честь оставшихся после сражения вдов продаются на тех местах куклы из глины, расписанные разными красками и раззолоченные».
— Отрывок из журнала, писанного в Вятке в 1811 г. Н. Хитрово // Календарь Вятской губернии на 1893 год. Вятка, 1892.
Видоизменение праздника
Постепенно старинный праздник видоизменялся. Прекратились кулачные бои, перестали скатывать шары по оврагу.
Важное значение приобрела ярмарка, забылся древний ритуальный смысл праздника. Продажа свистулек, глиняных, а затем и гипсовых игрушек-статуэток всё расширялась, а дети, забавляясь, свистели в течение двух или трёх праздничных дней.
В 1882 году «Вятские губернские ведомости» для обозначения праздника использовали как само собой разумеющееся новое название «Свистунья».
Последняя Свистунья состоялась на рубеже 1920-х годов.
В наше время
В 1979 году элементы праздника (ярмарка, массовые гуляния) были возрождены ко Дню города Кирова.
От названия праздника происходит одно из прозвищ вятчан — свистоплясы.
Фотогалерея — старые дымковские игрушки
Олень. А.А. Мезрина 
«Всадники», г. Киров, XX в., (ГМЗ Царицино) 
«Всадники», нач. XX в., (ГМЗ Царицино) 
Всадники, XIX в. 
Старинная дымковская игрушка, «Дама с собачкой» 
Свистульки — люди 
Кавалер
Приглашаем приобрести изделия народных художественных промыслов в магазине «Русские ремёсла»!
Магазин «Русские ремёсла» — интернет-магазин единичных и редких изделий, подарков и сувениров народного искусства России. Традиционные произведения русских народных художественных промыслов, изготовленные лучшими авторами и мастерами в разных регионах России.
Гарантируем подлинность народного искусства, эксклюзивность представленных изделий и уникальность каждого предмета.
Вя́тская свисту́нья, Свистопля́ска — самобытный вятский (b) народный праздник.
Первые документированные упоминания о празднике и его описания относятся к началу XIX века.
Согласно легенде, праздник отмечался как день поминовения убитых в братоубийственном «хлыновском побоище» между вятчанами и устюжанами (b) в городе Вятка (b) и по языческим обычаям сопровождался свистом и плясками (Свистунья первоначально называлась «Свистопляска»).
Изначально Свистунья праздновалась в четвёртую субботу после Пасхи (b) .
Начинался праздник в часовне у Раздерихинского оврага (b) города с панихиды (b) . Затем разворачивалось буйное веселье, которое распространялось и в окрестные городские кварталы: люди шумели, горланили песни, свистели в свистульки (b) , устраивали кулачные бои и завязывали потасовки, угощались разными лакомствами, пили вино. Тут же была ярмарка: ставились торговые балаганы, а дымковские (b) мастера заранее изготавливали полые глиняные шарики — «шарыши» и дымковские игрушки (b) — барыней, кавалеров, медведей, коров, козлов, лошадей, пышнохвостых птиц и дешёвые свистульки.
Ныне в день сей все утро посвящается молитве, а остальная часть сего достопамятного дня прогулке и увесилениям. Народ собирается с небольшими свистками и целый день свищет, ходя по улицам, и стоя на валу бросает глиняные шарики в ров, куда сходятся городские ребятишки собирать их; часто случается, что шарики попадают им в голову и прошибают до крови; но это не препятствует им продолжать потеху. В честь оставшихся после сражения вдов продаются на тех местах куклы из глины, расписанные разными красками и раззолоченные.
— Отрывок из журнала, писанного в Вятке в 1811 г. Н. Хитрово // Календарь Вятской губернии на 1893 год. Вятка, 1892.
Постепенно старинный праздник видоизменялся. Прекратились кулачные бои (b) , перестали скатывать шары по оврагу. Важное значение приобрела ярмарка, забылся древний ритуальный смысл праздника. Продажа свистулек, глиняных, а затем и гипсовых игрушек-статуэток всё расширялась, а дети, забавляясь, свистели в течение двух или трёх праздничных дней.
В 1882 году «Вятские губернские ведомости» для обозначения праздника использовали как само собой разумеющееся новое название «Свистунья».
Последняя Свистунья состоялась на рубеже 1920-х годов. В 1979 году элементы праздника (ярмарка, массовые гуляния) были возрождены ко Дню города Кирова (b) .
От названия праздника происходит одно из прозвищ вятчан — свистоплясы.
См. также
- Семик (b)
Литература
- Энциклопедия земли Вятской (b) / отв. В. А. Ситников. — Киров: ГИПП «Вятка», 1998. — Т. 8 — Этнография, фольклор. — 640 с. — 12 000 экз. — ISBN 5-85271-103-9.
- Коршунков В. А.Вятская Свистопляска: от коммеморации к городскому празднику // Фольклор и антропология города. 2019. Т. 2. № 1-2. С. 346—359.
- Королёва С.Синодики убиенных во брани в народно-религиозной традиции: локальные культы и тексты // X Римские Кирилло-Мефодиевские чтения. Мат-лы конф. / Отв. ред. Н. Запольская, И. Вернер, М. Обижаева. М.: Индрик, 2020. С. 68-75.
- Рахно К. Ю.Праздник-война: ритуальное пространство вятской Свистопляски // Человек и природа в Восточном Татарстане. Азнакаевский регион: проблемы истории и культуры. Материалы Международной конференции (г. Азнакаево, 22-23 мая 2014 г.). Казань: Отечество; Азнакаево, 2014. С. 86-92. (Восток-Запад: диалог культур Евразии / РАЕН (b) . Вып. 13)
- Рахно К. Ю.Новгородский прототип вятской Свистопляски // Зеленинские чтения: материалы Всероссийской научной конференции (Киров, 12 ноября 2013 г.). Киров: Герценка, 2013. С. 125—129.
Ссылки
- Свистопляска // Виноградов В. В. (b) История слов. Ч. 1.
- Вятская Свистунья в Кирове, ежегодно в июне
- Балыбердин А.О смыслах Вятской свистуньи
- Вятская свистунья, фильм ГТРК Вятка, автор Светлана Вертелецкая, режиссер Алексей Фоминых, 2010 год.
- Свистопляска: смерть, веселье и молебен. История самого популярного праздника старой Вятки // Антон Касанов. Свойкировский, 12 июня 2020
Народные праздники славян (b) |
|---|
|
Культура в Кирове (b) |
|
|---|---|
| Театры |
|
| Кинотеатры |
|
| Музеи |
|
| Библиотеки |
|
| Спорт |
|
| Промыслы |
|
| Прочее |
|
|
(b) ЧТО ТАКОЕ СВИСТОПЛЯСКА?
(Праздник свистопляска или вятская свистунья).
«Вятская свистунья» — это очень древний и традиционный Вятский народный праздник. Изначально он носил название «Свистопляска», именно поэтому одно из прозвищ вятчан долгое время было «свистоплясы». Обычно этот праздник отмечался весной.
Истоки возникновения этого праздника уходят в далекий 1418 год. Тогда, глубокой ночью, в известном всем жителям Кирова Раздерихинском овраге, случилась жестокая битва между вятчанами и устюжанами. Легенда гласит, что произошла нелепая ошибка…
Для того, чтобы помочь жителям Вятки выстоять набеги татар, устюжане пришли к ним на помощь. Но, по-видимому, темнота сыграла злую шутку, и случилось так, что свои своих не распознали и свои своих поубивали. Так, список «Летописца старых лет» гласит о том, что в битве при Раздерихинском овраге погибло около 5000 человек. По одной из версий, захоронены воины были на склонах этого оврага. Конечно, с тех пор, сложилось много легенд о битве между вятчанами и устюжанами, вместе с тем, это событие так и осталось одной из самых загадочных страниц в истории Вятского края. Как память об этой битве, у Раздерихинского оврага была выстроена часовня, в которой периодически проводились панихиды в память о погибших в этом бою.
Первые праздники «Свистопляски» носили языческий характер. Во время празднования возле часовни устанавливали шатры для торговли глиняными лошадками, свистками с погремушками, шариками и различными вкусными лакомствами. Собравшаяся на праздник детвора играла в куклы, беспрестанно свистела, плясала и изображала в игровой форме бой вятчан и устюжан. Они занимали позиции по обе стороны оврага и начинали обкидывать друг друга глиняными шариками. Кстати, свист свистульки является символом выражения промаха. Народные гуляния во время «Свистопляски» с песнями под звуки скрипки и балалайки продолжались до позднего вечера.
Самые первые упоминания об этом празднике относятся к началу XIX века, а последняя «свистунья» на Вятке состоялась в 20-е годы XX века. Вообще, в прошлые времена праздник «Вятская свистунья» был посвящен поминовению умерших предков, которых поминали по-особенному – весельем, народными песнями и плясками и, конечно же, свистом в глиняные дымковские игрушки-свистульки.
С тех пор, более восьмидесяти лет, этот веселый и любимый всем Вятским народом праздник, находился в забвении. Вспомнили и заговорили о нем лишь в начале XXI века, а со временем кировчане задумали его возродить и ежегодно проводить на своей земле. Конечно, в наши дни от древнего праздника «Свистопляски» не осталось ни кулачных боев, ни драк мальчишек за глиняные шарики «шарыши» на глубине оврага. Осталась лишь ярмарка, которую так любили дети во все времена за продаваемые на ней игрушки и сладости, а также за традицию свистеть в глиняные уточки. Именно благодаря этому Вятскому празднику сохранилась наша знаменитая дымковская игрушка.
Рахно К.Ю. Праздник-война: ритуальное пространство вятской Свистопляски // Человек и природа в Восточном Татарстане. Азнакаевский регион: проблемы истории и культуры. Материалы Международной конференции (г. Азнакаево, 22-23 мая 2014 г.) // Восток – Запад: диалог культур и цивилизаций Евразии. – Казань: Казанский (Приволжский) федеральный университет Академии наук Татарстана, 2014. – Выпуск 13. – С. 86-92.
Рахно К.Ю. (Опошное, Украина)
Праздник-война: ритуальное пространство вятской Свистопляски
Город в традиционной культуре представлял собой некую целостность как ритуальное пространство, жизнь в котором концентрировалась вокруг неких пространственно-временных точек. Этими точками часто служили закрепленные за определенными географическими ориентирами об[с. 86]щегородские праздники, учреждение которых неразрывно было связано с историей самого города. Исследование их истоков помогает понять восприятие города в архаическом сознании.
Для Вятки (Хлынова) таким праздником была Свистопляска (более позднее название – Свистунья), учрежденная некогда устюжскими переселенцами. Недаром в последние годы, когда стали предприниматься попытки возродить её празднования, она для многих местных жителей стала ассоциироваться с так называемым Днем города. Предание связывало установление Свистопляски с состоявшимся некогда ночным Хлыновским побоищем, оно же Раздерихинская битва или Вятская баталия, в которой вятчане по трагической ошибке перебили пришедших им на помощь союзников из Устюга, не узнав их и приняв за вражеское воинство. Впервые эту легенду зафиксировал в 1770 году капитан Николай Рычков, совершавший экспедицию по Казанской, Оренбургской, Уфимской, Вятской и Пермской губерниям. Он отмечал, что погибшие в усобице «все погребены в предместии гор. Хлынова, и нынешние градские жители в память сего нещастнаго случая отправляют ежегодно на том месте при собрании всего народа печальныя поминки» [12, с. 44-46; 13, c. 322, 323, 325-330]. Речь шла о праздновании Свистопляски, вероятно, еще содержавшем языческие черты.
Свистопляска
Приходился этот старинный праздник в ХІХ веке обычно на позднюю весну: его отмечали в четвертую субботу после Пасхи, хотя длиться он мог и дольше – всего два-три дня. Все начиналось у Раздерихинского оврага, наверху, на утесе, спускавшемся к реке Вятке, – в том самом месте, где когда-то проходила городская черта. В прошлом там была часовня – сначала деревянная, затем каменная. Празднование состояло из двух контрастных по своему содержанию частей. В субботу утром в часовне проводилась панихида. Первое упоминание о ней содержится в «Истории вятчан» преподавателя местного народного училища Александра Вештомова, датированной 1807-1808 годами. Но даже тогда, через три десятилетия после Рычкова, пережитки язычества все еще были заметны для внимательных глаз первого вятского историка, который писал: «К сим временам относить, кажется, должно то убийственное на Вятке произшествие, которое поныне еще воспоминается в главном здешнем городе отправляемое в четвертую по Пасхе субботе панихидою. Оная совершается на том самом месте, где происходило побоище и где похоронены убитые притом люди, а имянно у северного глубокаго рва, где с издревле находится и часовня. После отправления сей панихиды собираются на то место жители, и гуляют оные невинно, подлые же пьют; несколько лет назад тому, происходили притом по обычаю язычников свисты и пляски, от чего и называется сей случай на Вятке Свистопляскою, также обыкновенные притом были и кулачные бои, но оные так, как и пляски, благоразумным начальством ныне уже прекращены; а свисты остаются притом в шалостях только робят» [4, с. 31-32]. Угощаясь разными лакомствами и горячительными напитками, люди предавались «прогулке и увеселениям». В этом и состояла вторая часть праздника. Мастера из Дымковской слободы, расположенной на правом низком берегу реки Вятки, напротив города. заранее заготавливали к праздничному дню огромное количество «шарышей» – глиняных шариков, обычно полых и с побрякушками внутри, множество глиняных фигурок, среди которых ощущалось преобладание женских образов, особенно матерей с детьми, и, конечно же, дешевые свистульки, звук которых, выплеснувшись в праздничный день на улицы, противостоял вредоносным, темным силам. «Народ собирается с небольшими свистками и целый день свищет, ходя по улицам, и, стоя на валу, бросает глиняные шарики в ров, куда сходятся городские ребятишки собирать их; часто случается, что шарики попадают им в голову и прошибают до крови; но это не препятствует им продолжать свою потеху. В честь оставшихся после сражения вдов продаются на тех местах куклы из глины, расписанные красками и позолоченные», – сообщал сосланный в Вятку за бонапартизм генерал-майор Николай Хитрово в 1811 году [21, с. 330]. Это первое упоминание о знаменитой дымковской игрушке, ставшей впоследствии символом Вятского края.
В 1817 году сведения Хитрово о Свистопляске несколько конкретизировал в казанской газете старший учитель Вятской гимназии Василий Баженов, много писавший об истории и статистике края: «Нынешние градские жители в память сего несщастнаго случая отправляют ежегодно на том месте печальныя поминки, которыя в прежния времена сопровождаемы были, конечно, в память павших тут героев, кулачными боями и свистанием малых детей в глиняные дудочки, которых там, равно как и прочих мелочных детских игрушек и из глины зделанных, различно разкрашенных и местами позолоченных кукол, продается великое множество, особенно же шариков, которыми не только малые, но и взрослые дети даже до сего времени имеют обыкновение производить некоторый род сражения: часть из них становится на скате возвышенного городского рва, а другая за рвом на том самом возвышении, где погребены убитые и часовня, и таким образом кидают друг в друга сии глиняные шарики, что иногда не проходит некоторым без значительнаго вреда в голове и других частях» [1, с. 226-227]. Воспроизведение сражения сохраняло при этом свою, более или менее глубокую, связь с сакральными основами мироздания.[с. 87]
В 1824 году у часовни по инициативе губернатора был разбит Александровский публичный сад. Но Свистопляска проводилась на старом месте, возле сада. О ней сообщал чиновник и литератор Павел Яковлев, проживавший в Вятке в 1824-1827 годах, пересказав предание о Хлыновском побоище: «В память этого несчастнаго сражения, на месте, где оно произошло, построили часовню и в воспоминание необыкновенной драки стали представлять её каждогодно, – отмечал он. – Жители становились по обе стороны рва и присвистывая, бросали друг в друга шариками. Теперь забавляются этим несколько юных затейников… Знаю только, что и теперь это место называется Свистопляскою, что там продают глиняныя куклы и свистят в 4-ю субботу по Пасхе!…» [24, с. 162, 165]. Подобно краковской Ренкавке, словом «Свистопляска» обозначался как праздник, так и место его проведения. В 1828 году в московском литературно-художественном журнале «Атеней» появилась анонимная заметка «Описание Свистопляски, народного праздника в Вятке». Она рассказывала, что в этот праздничный день огромное количество народу собирается на то место, где произошла легендарная битва вятчан с устюжанами. «Место оное находится близ присутственных домов над рвом у реки Вятки. Вятчане, в память несчастнаго сражения, построили на сем месте часовню, в коей в день Свистопляски после обедни, и справляют обедни по убитых устюжанах с провозглашением… известных имен их. Около часовни, в день Свистопляски, продают вятчане разные закуски, глиняные куклы, свистки и шарики; молодые дети вятской черни в оный день на месте Свистопляски свистят в глиняные свистки и бросают друг в друга глиняными шариками, становясь по обе стороны рва». Иногда еще играли на скрипках и балалайке [9, с. 367-368], что, вероятно, было остатком средневекового скоморошества.
С развитием краеведения и появлением местной периодики вятчане сами захотели поведать миру о своем необычном торжестве и глиняных изделиях, которые на нем продавались. В 1838 году этнограф Егор Мухачев рассказывал в губернской газете: «В четвертую субботу после Пасхи жители этого города собираются на площадку, подле Александровского сада, куда заранее съезжаются торговки куклами, шариками, свистушками особенного устройства. Все это делается из вятской глины с удивительным, неподражательным искуством… Мелочные торговцы раскидывают здесь свои балаганы и продают в них разные лакомства. Везде раздается свист, говор, все движется. Посреди небольшой площадки, прилегающей к довольно глубокому рву, стоит ветхая часовня…» [8, с. 53-55]. Место погребения, вне зависимости от его расположения в черте города или за его пределами, являлось одним из наиболее осязаемых локусов «иного мира», обладавшим ярко выраженными периферийными свойствами. Особый статус кладбища в русских традиционных представлениях и верованиях был обусловлен двойной принадлежностью этой части пространства (и живым и мертвым). Кладбище – место не только контакта, но и перехода из одного состояния в другое. С этой точки зрения кладбище павших воинов, над которым возвышалась часовенка, – воплощение идеи маргинальности со всеми присущими ей характеристиками (мена признаков, всевозможные инверсии и т.п.). Такой статус кладбища предопределил амбивалентность его восприятия, зафиксированную парадоксальным для современного сознания представлением о том, что «человек рождается на смерть, а умирает на жизнь». Для религиозного сознания между областями жизни и смерти не существовало непреодолимых границ. Жизнь и смерть были взаимопроникаемы и взаимозаменяемы. Поэтому в традиционной культуре мирская (земная) жизнь воспринималась как живая смерть (жизнь, обремененная смертью). И наоборот, смерть представала как единственно реальная (вечная) жизнь [18, с. 187, 190].
Свистопляска и «хлыновское побоище»: в память о какой воинской ошибке русские совершали этот обряд
Наверняка слово свистопляска знакомо каждому. Его чаще всего используют для обозначения суматохи или разгула. Однако когда-то так же называли дни поминовения погибших воинов Вятки. Многие из них нашли свою смерть в ошибочном сражении с собственными союзниками-устюжанами.
Веселая и печальная Свистопляска
Как утверждает автор книги «Зловещие мертвецы и заложные покойники» Дмитрий Зеленин, свист в языческие времена являлся своеобразным оберегом от нечистой силы. Именно поэтому, по словам Зеленина, свист оказался и наиболее устойчивым способом поминовения усопших. Действительно, свист играл важнейшую роль в так называемой Свистопляске, празднике, отмечавшемся в городе Вятке (некогда Хлынов, теперь Киров). Свистопляска, праздновавшаяся в четвертую субботу после Пасхи, состояла из двух непохожих друг на друга частей. Сперва в часовне, располагавшейся возле Раздерихинского оврага, проводилась панихида (церковная служба по умершим), а уж после начиналось настоящее веселье.
Если верить Х. Вальтеру и В. М. Мокиенко, авторам «Большого словаря русских прозвищ», так как, согласно языческим обычаям, поминовение усопших сопровождалось свистом и плясками (отсюда и название), именно в дни празднования Свистопляски устраивались ярмарки, где мастера выставляли на продажу дымковские игрушки-свистульки. Местные жители с удовольствием их приобретали, громко свистели, пели и вообще всячески шумели. Вятские мужики устраивали традиционные кулачные бои, иногда стенка на стенку, метали глиняные ядра. Подобное чередование скорби и веселья, присущее языческим обрядам, и свидетельствует о древнем, архаичном характере Свистопляски.
Хлыновское побоище
О ком же так скорбели жители Вятки? Максим и Марина Соколовы в своей книге «Декоративно-прикладное искусство» описывают события, предшествовавшие не только появлению Свистопляски, но и возникновению дымковской игрушки. Точная дата трагедии не установлена, но предположительно все случилось в XIV-XV веках. Тогда Хлынов был осажден новгородцами. Хлыновцы попросили помощи у своих давних союзников – жителей Устюга. Те с радостью откликнулись и под покровом ночи пришли в Хлынов. Однако местные ударились в панику и в темноте приняли подмогу за новгородцев. Резким свистом хлыновцы подняли тревогу и вступили в бой с, как они думали, незваными гостями.
Когда все разъяснилось, горожане вместе с устюжанами прогнали настоящих новгородцев. Вот только во время ошибочного сражения полегло немало как хлыновцев, так и их помощников. Как пишет в издании «Неизвестный Хлыноff» Александр Балыбердин, несмотря на то, что достоверных письменных доказательств или иных свидетельств «хлыновского побоища» до сих пор не обнаружено, кировчане верили (и продолжают верить) в то, что погибшие в бою вятичи погребены в начале того самого Раздерихинского оврага. Для поминовения усопших и стали изготавливать игрушки-свистульки. А куклы из глины, расписанные разными красками, по одной из версий, в ту пору символизировали оставшихся после побоища вдов.
Забытый и возрожденный праздник
Однако постепенно, как отмечает в издании по краеведению «Приволжье» Денис Фокин, ритуальный смысл Свистопляски забылся. В 1888 году праздник и вовсе поменял свое название на Свистунью, а через 2 года превратился в развлекательную ярмарку, на которую приводили детей. Последнее неудивительно: на время празднества в Вятке устанавливались балаганы, где торговали сладостями и упомянутыми дымковскими игрушками. Глиняные шары и свистульки мастера изготавливали тысячами, стоили они очень дешево, а потому их мог позволить себе практически каждый. Вот только первая часть Свистопляски, которая сопровождалась панихидой по погибшим в «хлыновском побоище», канула в Лету.
В наши дни отдельные элементы празднования Вятской Свистуньи начали возрождаться. Правда, теперь древний праздник ассоциируется у кировчан с Днем города, проводимым 12 июня. К тому же место кулачных боев в Свистопляске, которой в 2010 году вернули статус праздника, заняли «рыцарские турниры» любителей «исторического фехтования». По крайней мере так утверждает Александр Балыбердин. Балыбердин не без сожаления пишет о том, что панихида по погибшим вятичам сегодня находится на периферии праздника. Впрочем, память о предках еще жива. Например, в городе Котельниче совершается «всемирная панихида» над ямой, в которой якобы похоронены воины, павшие в борьбе с новгородцами, а на местном кладбище продаются пищали, дудки и рожки.
Читайте наши статьи
на Дзен
Вятская Свистопляска: от коммеморации к городскому празднику
Владимир Анатольевич коршунков111
®VLA_KOR@MAIL.RU
ORCiD: 0000-0001-6150-8308
[1]Институт гуманитарных и социальных наук, Вятский государственный университет, Киров, Россия Для цитирования статьи:
Коршунков, В. А. (2019). Вятская свистопляска: от коммеморации к городскому празднику. Фольклор и Антропология города, //(1-2), 346-359.
В г. Вятке в XIX — начале XX века справлялся ежегодный праздник — Свистопляска. Он состоял из панихиды по убиенным воинам в часовне, ярмарки (с продажей в том числе глиняных дымковских игрушек), народного гулянья. О происхождении Свистопляски рассказывали, что вятчане когда-то давно по ошибке перебили в ночной темноте своих союзников устюжан и в память о побоище стали проводить это празднование. Ученые обычно рассматривают Свистопляску как старинный народный весенне-летний обрядовый праздник. В этой работе публикуются выявленные архивные тексты о Свистопляске 1830-х годов, позволяющие предположить, что в основе праздника лежало представление о коммемора-тивном городском обряде.
Ключевые слова: русский город, обряды, архивные документы, исторические предания, коммеморативные практики
The Svistoplyaska of Vyatka: from a commemoration to an urban festival
Vladimir A. Korshunkov111
®VLA_KOR@MAIL.RU
ORCID: 0000-0001-6150-8308
[11Institute of Humanities and Social Sciences, Vyatka State University, Kirov, Russia To cite this article:
Korshunkov, V. (2019). The Svistoplyaska of Vyatka: from a commemoration to an urban festival. Urban Folklore & Anthropology, //(1-2), 346-359. (In Russian).
In the 19th and early 20th centuries an annual festival of Svistoplyaska was held in the town of Vyatka. The festival included a memorial church service for the fallen soldiers in the local chapel, a fair (where the traditional clay toys from Dymkovo were sold) and public festivities. According to the local legend, the warriors of Vyatka had once butchered those of Velikiy Ustyug, mistaking their allies for the adversary in the dark of the night, and the festival was created to commemorate the massacre. Researchers con-
sider Svistoplyaska to be an archaic ritual festivity of the spring and summer calendar cycle. Hereby the discovered archival texts of the 1830s concerning Svistoplyaska are published, which allow to suggest that the festival was based on the idea of a commemorative urban ritual. These texts indicate that the authors considered the memorial church service for the fallen warriors to be the most important part of the festival. These earliest descriptions portray Svistoplyaska as a regular Orthodox festival involving a great number of citizens: it takes place during the Easter ritual cycle; it starts with a memorial service in the chapel; as most of church holidays, it is accompanied by a fair and various festivities (mostly childrens’ and youth practices). But the commemorative aspect is the most important.
Keywords: Russian town, rituals, archival documents, historical legends, commemorative practices
|В губернском городе Вятке (нынешнее официальное название — Киров) вплоть до 1920-х годов ежегодно справлялось примечательное народное празднество — Свистопляска. Оно было приурочено к пасхальному циклу, а именно к четвертой субботе после Пасхи. Все начиналось с панихиды по убиенным воинам в часовне Михаила Архангела, располагавшейся в центре города, у Раздерихинского оврага. Потом разворачивалось буйное веселье, которое выплескивалось в окрестные кварталы.
4
Илл. 1. Вятка. Часовня Михаила Архангела на краю Раздерихинского оврага.
Старинная открытка
Люди шумели, свистели, перебрасывались глиняными шариками (поместному, «шарышами») (Илл. 2 и 3). Когда-то в прошлом случались кулачные бои. Непременно бывала и ярмарка. Мастера-гончары из заречной слободы Дымково продавали шарыши, фигурки барышень и кавалеров, медведей, козлов, индюков и всяких птичек-свистулек. Со второй половины XIX века старинный праздник (называвшийся уже просто Свистуньей) все более становился развлечением для детей. Ярмарочная торговля изделиями из глины и гипса, а также всякими местными припасами, сохранялась до последнего — пока советские запреты на деятельность рынков не привели к угасанию традиции. Первые упоминания и краткие описания Свистопляски обнаруживаются около двух столетий назад. Примерно с середины XIX века местные печатные известия о городском празднестве появлялись регулярно. Научных же исследований о Свистопляске мало. Этой темой занимался Д. К. Зеленин, именно из его работ последующие поколения ученых узнавали что-то об этом празднике [Зеленин 1904: 145-146, Зеленин 1995: 134-135]. Искусствовед И. Я. Богуславская, занимаясь изучением глиняной дымковской игрушки, опубликовала небольшую, но важную статью, в которой развивала и дополняла наблюдения Зеленина [Богуславская 1988]. Исследователи рассматривали вятскую Свистопляску в контексте весенне-летнего обрядового цикла — как старинный народный праздник, сходный с Семиком и заключающий в себе языческие элементы.
0 Свистопляске пишут и краеведы, но у них редко предлагаются обоснованные, доказываемые должным образом выводы, к тому же они опираются на источники давно известные. Примерно так же обстоит дело с работами современного украинского этнографа К. Ю. Рахно, который, рассмотрев Свистопляску, предположил даже, что на Вятке сохранялись следы культа Перуна [Рахно 2013, Рахно 2013а].
Едва ли следует преувеличивать вероятные «языческие пережитки» этого празднества. Мы ничего не знаем о Свистопляске даже XVIII века, не говоря уж о более раннем времени. Между тем, в XVIII веке Вятка была городом губернским, а до учреждения губерний Екатериной II этот город (носивший тогда название Хлынов) представлял собой хоть и отдаленный от Москвы, но все же важный по своему значению центр обширного и самобытного Вятского края. Похожие на Свистопляску обрядовые праздники (приходившиеся на Семик либо Троицкую субботу) известны в уездных городках Котельниче и Слободском, а также в некоторых селах, которые, как и эти городки, располагались не столь далеко от Хлынова, в середине вятских земель1. Однако празднование с названием Свистопляска, проводившееся в четвертую после Пасхи субботу, бывало только в главном городе края. Уже со времени Ивана Грозного в Хлынове существовал Успенский монастырь, владения которого широко раскинулись по окрестным землям. Хлыновские монахи едва ли стали бы терпеть в своих пределах сколько-нибудь очевидное «язычество». Может быть, они не слишком поднаторели в богословии,
i ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ i
1 Сходные поминальные обряды отмечены в Прикамье [Чагин 2010: 30—41, Королева, Колегова].
но присматривать за соблюдением православных обрядовых норм могли — у них в этом был вполне понятный интерес. Высказывавшиеся некоторыми учеными предположения, что в 1730-е годы и позже местные жители регулярно приходили для поклонения некоему языческому богу — то ли прямо-таки Волосу (Велесу), то ли сходному с ним мифологическому «хозяину» — к заболоченному месту всего в четырех верстах от Хлынова, на поверку оказываются совершенно неубедительными [Коршунков 2012].
Исторические свидетельства, которыми мы располагаем, показывают, что Свистопляска была праздником городским. Потому вряд ли имеет смысл выискивать в Свистопляске следы древнейших культов, а в основных типах тесно связанной с нею дымковской игрушки — архаичные, сохраненные в крестьянской среде образы, воплощавшие плодородие и чадородие, солярную символику и т. п. Для того чтобы разобраться в истинных смыслах праздника, необходимо ввести в оборот свидетельства XIX века, которые остались неизвестными и Зеленину, и позднейшим авторам. Это архивные источники, хранящиеся в Центральном государственном архиве Кировской области (ЦГАКО).
Илл. 2-3. Глиняные «шарыши», которыми дети и парни перебрасывались на Свистопляске, были двух типов: простые цельные шарики и черные шары из глины, полые внутри, со сквозными отверстиями и с разноцветными крапинками на поверхности. Слева — найденный археологами в центре города в 2012 году шарик первого типа. Справа — копия «шарыша» второго типа, сделанная дымковскими мастерицами уже в XXI веке
«История Вятския страны» семинариста Федора Пинегина
Федор Пинегин принадлежал к семейному клану, в котором было немало священно- и церковнослужителей. Ему принадлежит неопубликованное сочинение под заглавием «История Вятския страны по части Церковной», датированное 1838 годом. На титульном листе указано, что «История» составлена «учеником Вятской семинарии Высшего отделения Феодором Пинегиным». Кроме того, сохранились его письма, которые он, учась в Вятской духовной семинарии, направлял в уездный город Слободской, где жила его родня. Рукописная «История» выполнена тем же почерком и даже теми же чернилами, что и письма2. Пинегин полагал, что г. Вятка (Хлынов) основан в 1181 году. Действительно, многие в то время (да и в наши дни), вслед за поздними вятскими летописями второй половины XVII — начала XVIII века, возводили начало города к XII веку, хотя имеется немало сторонников датировки, сдвинутой ровно на два столетия позднее. Пинегин, как и прочие писавшие тогда о Свистопляске, перелагал историческое предание о начале праздника, связывая его с неким давним побоищем. В рукописи Пинегина заглавия выделенных им кратких частей текста даются на полях. Приведу здесь три такие части, в которых повествуется о нашествии на Вятскую землю «моголов» (монголов) и о последовавшем вскоре после того несчастном сражении вятчан с жителями Великого Устюга. В заключительной части говорится о современном Пинегину способе проведения Свистопляски.
Бедствие Вятчан от Моголов
Спустя 210 лет от поселения выходцев Новгородских в Вятской стране, именно в 13913 (68994) году, грозная туча разразилась над главами их. Молва о благосостоянии маленькой Вятской Республики дошла до слуха соседственных Моголов. В них, и особенно в Царя их Тохтамыша, вселилось желание искать там добычи и жертв корыстолюбия. Многочисленное войско под предводительством Царевича Бек-тута было отряжено для удовлетворения алчных желаний Моголов. Изумленные внезапным их нашествием, Вятчане не могли отстоять своих городов и селений, основанных среди пустынь, лесов и болот. Множество Христиан погибло от меча; многие, уведенные в плен, на всегда лишились своей вольности; иные спаслись бегством, а другие успели спасти жизнь свою, откупясь сокровищами. Таким образом обогатясь корыстию раззоренных народов, Моголы оставили Вятские области!5
II III ММ III ММ III ММ III ММ III ММ ММ III ММ III ММ III ММ III ММ III ММ III ММ III ММ III ММ III ММ III мм мм ними
2 Общая характеристика сочинения Пинегина дана в работе А. Г. Балыбердина, см.: [Балыбердин 2014]. О Пинегине см. также: [Коршунков 2014].
3 Истор. Гос. Росс. Ч. V, стр. 125. 6. Прим. Ф. Пинегина
4 Повес. о гр. Вятке, стр. 21. Прим. Ф. Пинегина
5 Орфография и пунктуация документов приближены к современным.
?гси-.и)Л-/£1^1-1 г/сЛ ШЛ->Г1С> ¿и/га Ы-‘^/хл^з^ ^¿(■«^«(¿А ФИ еш^е -г/уи 2i-Ui-H.ii, а —
-и ‘¿Н-у’
1-й .
Илл. 4. Завершение рассказа о Свистопляске в рукописной «Истории» Ф. Пинегина
Бедствие Вятчан от Устюжан
Скоро плачевная участь Вятчан достигла до слуха единоплеменных им народов, живших в областях Великого Устюга. Устюжане, соболезнуя о бедствии единоплеменных Вятчан, раззоряемых варварскими народами, отправили к ним на помощь несколько тысячь вооруженных людей, но, вместо помощи, посланные на помощь усугубили бедствие Вятчан и сами сделались жертвою своей неразсудительности. Думая, что Вятчане осаждены от неприятелей и что в Хлынове находится стан неприятельский, Устюжане решились, не давая знать о том Хлыновчанам, ночью напасть на Хлынов и поразить в нем мнимых врагов. Как ни осторожно они приближались к городу, однако городская стража усмотрела при подошве горы колеблющийся народ и, почитая его за неприятелей, немедленно ударила тревогу, на которую тотчас сбежались испуганные граждане. Видя у города народ и почитая его за неприятелей, Хлыновчане с ужасным отчаянием сделали вылазку и вступили в бой с Устюжанами. Ярость ожесточила сердца обеих (так! — В. К.) народов тем более, что они, сражаясь друг с другом в темноте, думали, что убивают неприятелей. Жестокое кровопролитие продолжалось до тех пор, пока утренняя заря прогнала мрак ночи. Тогда-то ужас объемлет ту и другую сторону воинов, и кровавый бой прекращается. Место отчаяния заступает невыразимая печаль. Однако печаль еще более ожесточила единоплеменников, потому что они присудили, будто бы ужасное кровопролитие с которой нибудь стороны сделано с худым намерением. Снова начался страшный бой и продолжался до тех пор, пока обе стороны лишились всех своих сил. На месте сражения пало с обеих сторон более 4.000 человек. Все убиенные на поле брани были погребены в предместии Хлынова на том самом месте, которое до ныне слывет под именем Свистопляски (подчеркнуто автором. — В. К.).
Поминовение убиенных при этом случае
Над местом погребения была построена Часовня, в коей ежегодно отправлялись Панихиды по убиенных в день несчастного сражения, происшедшего в Четвертую по Пасхе Субботу. Поелику же плачь до Панихид, по исправлении их, был растворяем оживляющими веселие струями Бахуса, то на стороне ближней к городу Христиане, забывая плачь, предавались различным веселостям и студодеяниям язычества.
В нынешние времена на том же самом месте и для той же цели находится Часовня, и также в Четвертую по Пасхе Субботу ежегодно правят поминовения по убиенных и погребенных на том месте воинах. Но, к стыду Вятчан, очень не многие из них отдают Христианский долг усопшим: напротив того, каждый, можно сказать, из природных Вятчан почитает обязанностью каждогодно побывать на Свистопляске, а с какою целию? Чтоб только посмотреть на безобразных глиняных статуй, продающихся на том месте и полюбоваться игрою мальчиков на свистках, делаемых также из глины, а некоторые приходят туда совершенно с противными Христианству и гнусными целями6.
Пинегин ссылается на местную летопись «Повесть о граде Вятке»7. Так называемый Баженовский ее список к тому времени уже был напечатан [Повесть о граде Вятке 1824]. В разных списках этой летописи под годом 6899 (1391) указано нашествие татарского царевича Бектута на Вятскую землю и сразу вслед за тем под годом 6929 (1421) — убийство «на Вятке» Анфала и сына его Нестора (Нестера) Михаилом Ро-сохиным. Вооруженное столкновение, в котором погиб новгородский боярин Анфал Никитин, обычно принималось исследователями за историческое событие, ставшее основой предания о происхождении Свистопляски (дата же его гибели определяется по-разному [Мусихин 2010]). У Пинегина здесь имеется еще ссылка на «Историю государства Российского» Н. М. Карамзина, откуда он переписывал целые куски. Во второй части своего рассказа Пинегин уже без ссылки перелагает сведения о побоище, заимствуя их из книги «Журнал, или Дневные записки путешествия капитана Н. П. Рычкова по разным провинциям Российского государства» (1770-1772). Рычков в 1769-1770 годы побывал в Вятском крае, получил в распоряжение «Повесть о граде Вятке» и в своей книге красочно пересказал ее, снабдив всяческими дополнениями [А. В.: 330, 332-333]. Он живописал побоище устюжан и вятчан, а вот о самой Свистопляске не сообщил ничего (даже слова этого не использовал), отметив только благопристойно-христианскую сторону поминовения убиенных вместе с Анфалом воинов: «Сказывают, что с обоих (так! — В. К.) сторон на месте убито более 4000 человек, которые все погребены в предместии гор. Хлынова, и нынешние градские жители в память сего нещастного случая отправляют ежегодно на том месте при собрании всего народа печальные поминки» [Рычков 1892: 323].
i ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ i
6
История Вятския страны по части Церковной, составленная учеником Вятской семинарии Высшего отделения Феодором Пинегиным (ЦГАКО. Ф. 1404. Оп. 1. Д. 3). 25 об.—28 об. Она могла именоваться иначе: «Повесть о стране Вятской», «Вятский летописец», «Летописец о стране Вятской».
Сведений же о праздновании Свистопляски, которыми Пинегин завершал эту часть своей «Истории», нет ни в «Повести о граде Вятке», ни у Карамзина, ни у Рычкова. Другие авторы, столичные и местные, писавшие о том же до Пинегина (либо как раз в то время, что и он) — А. И. Вештомов, Н. З. Хитрово, В. Я. Баженов, П. Л. Яковлев, Е. Мухачев — уже использовали слово «Свистопляска» как обозначение самого празднества или же места, где оно проводилось. У них имеются некоторые сведения о народном гулянье и ярмарке [Коршунков 1998: 342-345].
Рассказ Пинегина о том, как в его время горожане справляли Свистопляску, не является списанным откуда-либо и отражает личные впечатления. Тем и ценен. Для семинариста Пинегина главное в описании Свистопляски — это панихида, отдание христианского долга памяти покойным. Он горько сожалеет, что многие из «природных вятчан» веселятся, предаваясь «студодеяниям язычества» и прочим «противным христианству» занятиям. Надо ли усматривать в его словах указание на «языческие пережитки»?.. «Студодеяния» — это значит: нечто стыдное, неприличное для православных. Известно, сколь чутки бывали в ту эпоху церковные люди к неблагопристойному поведению мирян. И чем бы такое ни вызывалось, оно привычно клеймилось как постыдное язычество — такова была книжная традиция, восходящая в конечном итоге к византийской назидательной литературе.
Описания исторических памятников, собранные Вятским статистическим комитетом
Весной 1837 года, в то время, когда Федор Пинегин готовил свою «Историю», губернатору К. Я. Тюфяеву, который числился также председателем Вятского губернского статистического комитета, пришел запрос из Министерства внутренних дел, подписанный министром Д. Н. Блудовым: «Известный трудами своими Русский Антикварий, Коллежский Советник Кеппен просил меня о разсылке по Губерниям недавно отпечатанного списка известнейшим курганам в России, для пополнения и исправления его новыми сведениями, которые на месте гораздо удобнее могут быть собраны, нежели здесь в С. Петербурге». Министр просил губернатора содействовать собиранию сведений по сему предмету, «заслуживающему внимание любителей отечественной старины».
В Вятке были печатным способом изготовлены запросы, разосланные членам-корреспондентам статкомитета. В 1837-1838 годы были собраны данные о местных памятниках, заслуживающие внимания. Среди прочего в архивном деле имеется небольшая рукопись, подписанная так: «Член Корреспондент Ученый Лесничий Никифор Иванов». Лесничий подошел к делу вполне учено, разделив описанные им (впрочем, совсем немногочисленные) исторические памятники на два периода — те, что были созданы до прихода русских, и более поздние. Он писал:
Ко второму периоду отнести надлежит:
А). Вал, сооруженный Новгородцами в городе Хлынове, что ныне Вятка, для отвращения набегов покоренных ими и других народов. Он, как полагать надлежит, окружал весь в то время бывший город; но ныне видимы только в некоторых местах не большие остатки его, по срытии настоящего при устройстве города Вятки. Место, бывшее внутри оного и ныне находящееся у большого звоза к реке Вятке (Наздериха), достойно замечания тем, что на оном погребено четыре тысячи человек Устюжан и Вятчан, павших в междоусобии, произошедшем за то, что первые из них, узнав о нападении на город Хлынов Царевичем Бейтугом (так! — В. К.), посланным от Татарского Царя Токтамыша, шли на помощь к ним, а последние, почтя их в ночную темноту за явных неприятелей, вступили с ними в кровопролитный бой, продолжавшийся до тех пор, пока с разсветом дня не узнали друг друга. В воспоминание сего и поднесь жители отправляют ежегодно на том месте в четвертую субботу по Пасхе при собрании народа панихиды, при чем взошло ныне в обыкновение продавать глиняные разные детские игрушки, свистки, шары и куклы. Место сие называется теперь свистопляскою (подчеркнуто автором. — В. к.)8.
Иванов упоминает о Свистопляске в связи с посадским валом, который, по его мнению, был много веков назад насыпан новгородскими первопоселенцами. Совсем небольшие остатки этого вала до сих пор видны в некоторых местах города. Этот вал более позднего происхождения, чем думалось Иванову и его современникам, а именно
XVII века. Когда же ученый лесничий писал, что «по срытии настоящего [вала] при устройстве города Вятки» мало что от него осталось, он противопоставлял старинный Хлынов современной ему Вятке. Город стал называться Вяткой при Екатерине II, тогда же его начали переустраивать, меняя радиально-кольцевую планировку на прямоугольную. Улицы стали прокладывать иначе. Мало-помалу к 1830-м годам уничтожили почти весь посадский вал, который мешал новым постройкам.
Спуск к реке в наши дни называется Раздерихинским оврагом, а в
XVIII веке и после его обычно именовали Сдерихинским (Здерихин-ским, Вздерихинским). У Иванова — редкостный вариант: не Здери-ха какая-нибудь, а Наздериха. Можно было бы даже думать, что это оплошность при переписывании, но в конце документа подпись сделана тем же почерком — Иванов писал набело сам. Правда, название выведено неразборчиво, и некто (губернатор?), читавший тогда же текст, поставил на полях карандашную помету, из которой видно, что и он толком не разобрал написанное («Нихдериха»).
Надо ли употребленное Ивановым выражение «взошло ныне в обыкновение» понимать так, что ярмарка тогда была делом новым? Интересно, что, по его версии, ежегодное событие на месте, называемом Свистопляской, сводится к панихиде и ярмарке — и только. О праздничном разгуле он в своем кратком описании не упоминает.
■ 111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111
8 Записки членов-корреспондентов губернского статистического комитета с описанием курганов, городищ и других исторических памятников губернии (ЦГАКО. Ф. 574. Оп. 1. Д. 7). Далее — Записки членов-корреспондентов. 11—12 об.
На следующем же листе этого архивного дела содержится нечто вроде добавления к тексту Иванова — черновой набросок, при этом почерк хуже (и не похоже, что это почерк Иванова), подписи нет. Там сказано:
Ко второму периоду принадлежит:
А). Вал, насыпанный Новгородцами в городе Хлынове (нынешняя Вятка), вероятно, он окружал весь город, небольшие остатки его видны в разных частях теперешнего города. На западном окончании етого вала бывает известной народной праздник Свистопляска, основанной на каком то темном историческом предании. В 4 Субботу после Пасхи Духовенство отправляется на сказанное место, тут была какая то битва, отправляют панихиду, поминают убиенного Анфала Разсо-хина, но не имеется ничего письменного о причине етой Панихиды. На етом празднике продается большое количество разных глиняных игрушек и свистков.
Народное предание говорит, будто Устюжане приходили на помощь Вятчанам и давали свистом условной знак своего приближения, но Вятчане, признав их за Татар, напали и перерезали; будто бы в память етого несчастия учреждена Свистопляска и будто бы с тех пор окружные жители, смеясь над Вятчанами, называют их Слепородами. Впрочем, есть и другие предания, одни твердят о народном возмущении, другие о битве с Устюжанами, приходившими грабить Вятчан (подчеркнуто автором. — В. к.)9.
Примечательно здесь указание, что «не имеется ничего письменного о причине сей панихиды». В поздних вятских летописях упомянута стычка, в которой Михаилом Рассохиным с вятчанами были убиты Анфал Никитин и его воины. Характерно, что враги — Анфал и Рассохин — превратились тут в единого персонажа.
Во всех вариантах предания причиной появления Свистопляски называется битва вятчан с устюжанами. Но обычно это побоище толкуется как роковое следствие ошибки и неразберихи, случившейся между союзниками. Редко когда рассказывали, будто устюжане шли на вятчан как враги. В этом описании — именно так. А прелюбопытный вариант о «народном возмущении» — единичен, развития он не получил. Писавшие о Свистопляске предпринимали попытки объяснить некоторые элементы обрядово-праздничного действия, исходя из исторического предания. Например, Н. З. Хитрово полагал, что дымковские пестро раскрашенные глиняные барышни изображали многочисленных вдов, оставшихся после злосчастного побоища [Хитрово 1892: 330]. В этом же описании говорится, что вятчане на празднестве свистят в память о том условном свисте, которым устюжане пытались предупредить о своем приближении.
Вятчан действительно обзывали «слепородами». Происхождение такого прозвища достоверно не выяснено. Возможно, слово это книжного происхождения, перешедшее на жителей Вятки с обитателей иных земель, которые считались анекдотическими недотепами. Однако на Вятке прозвище, как правило, связывается со Свистопляской,
i ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ i
9 Записки членов-корреспондентов: 13.
когда свои своих не опознали и побили — как бы сослепу. В целом же, указание на то, что дети в какой-либо чужой этнической группе при рождении слепы (что сближает их с животными) — типичный этнокультурный стереотип, хорошо известный у славян. Например, про евреев говорили, будто их дети рождались слепыми [Белова 2005: 10, 54-55].
Илл. 5. Теперь Свистуньей могут назвать выступление творческого коллектива — вятской студии народной песни «Отрада». И не заботятся о дате: в 2019 году концерт решили дать на первой неделе Великого поста. Из объявления о концерте: «Участники студии расскажут о возникновении русской ярмарки, ознакомят с художественными промыслами и особенностями проведения народных праздников»
Заключение
Для авторов, писавших в 1830-е годы о Свистопляске, ее важнейшей частью была панихида по убиенным воинам, будто бы погребенным при часовне Михаила Архангела. Это коллективное поминовение соотносилось с преданием о давнем побоище, память о котором устойчиво сохранялась на Вятке. Ярмарка же и особенно народное гулянье обращали на себя внимание в меньшей степени. Во всяком случае, заметно, что Свистопляска в ранних описаниях предстает достаточно обычным православным празднованием (с широким участием горожан): она приурочена к дате пасхального цикла; она начинается с панихиды при часовне; ей, как и многим церковным праздникам, сопутствует ярмарка; все это сопровождается народным весельем (прежде всего, детским и молодежным). И главное в ней — коммемо-ративный аспект.
Литература
А. В. [Верещагин, А. С.]. (1892). Заметка по поводу статей Рычкова и Хитрово. Календарь Вятской губернии на 1893 г. Отд. 3, 330-337.
Балыбердин, А., прот. (2012). Малоизвестное сочинение вятского семинариста Федора Пинегина «История Вятской страны по части церковной». В Иерей В. Писцов (Отв. ред.). Духовное образование на Вятской земле: история и современность: Сб. мат. регион. науч.-практич. конф. Вятка (Киров), 3 мая 2012 г., 25-32. Вятка (Киров): Вят. духов. училище, Вят. гос. ун-т.
Белова, О. В. (2005). Этнокультурные стереотипы в славянской народной традиции. М.: Индрик.
Богуславская, И. Я. (1988). О вятской Свистопляске. Советская этнография, 1988(2), 90-94.
Зеленин, Д. К. (1904). Кама и Вятка: Путеводитель и этнографическое описание Прикамского края. Юрьев: Тип. Эд. Бергмана.
Зеленин, Д. К. (1995). Избранные труды. Очерки русской мифологии: Умершие неестественною смертью и русалки. М.: Индрик.
Королева, С. Ю., Колегова, О. А. Память о средневековых набегах и убиенных воинах в Северном Прикамье: Церковный культ, народные практики, фольклорные нарра-тивы [В печати].
Коршунков, В. А. (1998). Свистопляска. В В. А. Поздеев (Сост.). Энциклопедия земли Вятской. Т. 8: Этнография, фольклор, 341-362. Киров: Киров. обл. писательская организация.
Коршунков, В. А. (2012). Поклонялись ли вятчане в XVIII веке языческому богу Волосу? В Прот. А. Балыбердин (Сост.). Обретение святых. III Регион. церков-но-науч. конф.: Сб. науч. работ [г. Киров (Вятка). 23 окт. 2011 г.], 81-87. Киров: [б. и.].
Коршунков, В. А. (2014). Письма семинариста Федора Пинегина о ротонде в Александровском саду г. Вятки. В М. С. Судовиков (Сост., науч. ред.). Вятский исторический сборник. Год 2014-й: Тр. науч.-исслед. Центра регионоведения, 258-268. Киров: Герценка.
Мусихин, А. Л. (2010). Известие о гибели двинского боярина Анфала Никитина в общерусских и вятских летописях: Причины разночтений (постановка вопроса). В О. С. Аржанова (Отв. ред.), А. А. Кузнецов (Науч. ред.). Мининские чтения: Тр. участников Междунар. науч. конф. Нижегород. гос. ун-та им. Н. И. Лобачевского (24-25 окт. 2008 г.), 361-371. Н. Новгород: РИО Центр. архива Нижегород. обл.
Повесть о граде Вятке, что до открытия губерний именована Хлынов. Выписана из древних Хронографов (1824). Казанский вестник, изд. при Имп. Казанском ун-те, 11^-^), 5-25.
Рахно, К. Ю. (2013). Новгородский прототип вятской Свистопляски. В С. Н. Бу-дашкина (Сост.), В. А. Поздеев (Науч. ред.), М. С. Судовиков (Науч. ред.). Зеле-нинские чтения: Материалы Всерос. науч. конф. (Киров, 12 нояб. 2013 г.), 125-129. Киров: Киров. обл. науч. б-ка им. А. И. Герцена.
Рахно, К. (2013а). Свистопляска i Ренкавка (глинят вироби в традицшно-побутовш культурi як джерело формування нащональног iдентичностi слов’янських народiв). Полтава: АСМ1.
[Рычков, Н. П.]. (1892). О древности города Хлынова и всей Вятской страны. Календарь Вятской губернии на 1893 г. Отд. 3, 313-325.
[Хитрово, Н.]. (1892). Отрывок из журнала, писанного в Вятке в 1811 г. Н. Хитрово. Календарь Вятской губернии на 1893 г. Отд. 3, 325-330.
Чагин, Г. Н. (2010). Пермский край на перекрестках истории и культуры: учеб. пос. Пермь: Прикам. социальный ин-т.
References
A. V. [Vereshchagin, A. S.]. (1892). A note on the articles of Rychkov and Khitrovo.
In The Calendar of the Vyatka province for 1893. Dep. 3, 330-337. (In Russian). Balyberdin, A. (2012). A little-known essay by the Vyatka seminarian Fyodor Pinegin «The history of the Vyatka land concerning church history». In Priest V. Pistsov (Ed.). Clerical education in the Vyatka region: history and modernity, 25-32. Vyatka (Kirov). (In Russian).
Belova, O. V. (2005). Ethnocultural stereotypes in the Slavic folk tradition. Moscow. (In Russian).
Boguslavskaya, I. Ya. (1988). About the Shistoplyaska of Vyatka. In Sovetskaya
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
ehtnografiya, 1988(2), 90-94. (In Russian). Chagin, G. N. (2010). Permskij kraj na perekrestkah istorii i kul’tury. Perm’. (In Russian). [Khitrovo, N.] (1892). An excerpt from a journal written in Vyatka in 1811 by N. Khitrovo. In The Calendar of the Vyatka province for 1893. Dep. 3, 325-330. (In Russian).
Korolyova, S. Yu., Kolegova, O. A. Memory of medieval raids and slain warriors in the Northern Kama region: church cult, folk practices, folklore narratives [Work in progress]. (In Russian).
Korshunkov, V. A. (1998). Svistoplyaska. In V. A. Pozdeev (Ed.). Encyclopedia of the
Vyiatka land. Vol. 8: Ethnography, folklore, 341-362. Kirov. (In Russian). Korshunkov, V. A. (2012). Did the Vyatka people worship the pagan god Volos in the 18th century?. In Fr. A. Balyberdin (Ed.). Invention of the saints, 81-87. Kirov. (In Russian).
Korshunkov, V. A. (2014). Letters by the seminarian Fyodor Pinegin about the rotunda in the Alexandrine Garden of Vyatka. In M. S. Sudovikov (Ed.). Vyatka historical collection, 258-268. Kirov. (In Russian).
Musikhin, A. L. (2010). The record of death of the Dvina nobleman Anfal Nikitin’s death in the all-Russian and Vyatka chronicles: Causes of discrepancies (raising the question). In O. S. Arzhanova, A. A. Kuznetsov (Eds.). Minin readings, 361-371. Nizhny Novgorod. (In Russian). The tale of the Vyatka town, that before the provinces began was called Khlynov. Extracts from the Chronographers of old (1824). In Kazan Bulletin, 11(V-VI), 5-25. (In Russian).
Rakhno, K. Yu. (2013). Novgorod prototype of the Svistoplyaska of Vyatka. In S. N. Budashkina, V. A. Pozdeev, M. S. Sudovikov (Eds.). Zelenin readings, 125129. Kirov. (In Russian). Rakhno, K. (2013a). Svistoplyaska and Renkavka (clay artifacts in traditional everyday culture as origins of the formation of the Slavic peoples national identity). Poltava. (In Ukranian).
[Rychkov, N. P.]. (1892). On the antiquity of the Khlynov city and the all the Vyatka
land. In The Calendar of the Vyatka province for 1893. Dep. 3, 313-325. (In Russian). Zelenin, D. K. (1904). Kama and Vyatka: A guide and ethnographic description of the river
Kama region. Yuriev. (In Russian). Zelenin, D. K. (1995). Selected works. Essays upon Russian mythology: Those who had suffered unnatural death and the Rusalkas. Moscow. (In Russian).