Праздники средневековой москвы

Народные и церковные праздники старой Москвы

Содержание

Вступление        .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
.   .   .   .   .      2

Рождественские святки      .   .   .   .   .  
.   .   .   .   .   .   .   .  
   3

Крещение     .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
.   .   .   .   .   .   .      6

Широкая масленица      .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
.   .       8

Вербное воскресенье и шествие на осляти      .   .   .   .   .     11

Пасха        .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
.   .   .   .   .   .   .   .   .     14

Благовещение     .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
.   .   .   .   .      15

Семик честной    .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
.   .   .   .   .       15

Троица     .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
.   .   .   .   .   .   .   .      17

Иван Купала       .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
.   .   .   .   .      18

Заключение      .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
.   .   .   .      19

Используемая литература   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
.        21

Умели русские лиди работать, умели и отдыхать. “Делу —
время, потехе — час”, — так еще в старину говорили наши предки. Нередко в ткань
повседневной московской жизни вплетались яркие нити праздников.

Торжественный царский выезд, шествие
иностранного посольства, царские свадьбы, возвращение войск из удачного похода
в древности и средневековье привлекали тысячи праздных зрителей.

Обычай парадных выходов и выездов монарха
сохранился и после петровских преобразований. Императорская власть так же
нуждалась в пышных и многолюдных церемониях.

В XVIII
— XIX вв. в народные гулянья
превращались именины царицы, которые отмечались в день Марии Магдалины 22 июля
и назывались “царским” днем, потому-то царицы в большинстве носили имя Мария.

Многие праздники сохранились с языческих,
дохристианских времен, которые соотносились с явлениями природы, сменой времен
года — проводы зимы и встреча весны. Языческие истоки сохранили многие народные
праздники — Иван Купала, Масленица, Семик.

С особым размахом отмечались церковные
праздники — Рождество, Пасха, Крещение, Преображение, Успение, Троица. В такие
дни неумолкая гудели колокола сотен московских церквей. Сопровождаемые хорами,
двигались крестные ходы. Нарядно одетые горожане шли на церковные службы. В
богатых домах устраивались шумные пиры. Все праздники сопровождались щедрой
раздачей милостыни многочисленным московским нищим. На Святки (так называлось
праздничное время от Рождества до Крещения) проходили яркие карнавалы с
ряжеными, показывали свое искусство преследуемые властями скоморохи, вызывали
взрывы хохота своими проделками куклы-петрушки.

Кроме общегородских праздников отмечались
престольные праздники отдельных церквей. Эти праздники приходились на те дни,
когда по церковному календарю отмечалась память святого, которому была
посвящена церковь. Так, отмечаемый 6 мая праздник, посвященный великомученнику
Георгию Победоносцу — покровителю града Московского — проходил в церкви,  построенной
в его честь в Царицино.  Церквей в Москве было так много, что почти ежедневно в
какой-нибудь из них бывал “престол” (престольный праздник ), благодаря чему
появилась пословица: “В Москве каждый день — праздник!”

Некоторые русские праздники за многие столетия не раз
меняли сроки. Так, например, празднование Нового года на Руси до середины XIV в.
приходилось на 1 марта, затем его перенесли на 1 сентября, а в 1700 г. Петр I
повелел праздновать Новый год 1 января, да еще с елкой. Однако в древности
главным зимним праздником считалось Рождество, а не Новый год.

Рождественские святки

Святки, светлые вечера, так обычно называются в России, да
не в одном нашем отечестве, а и за границей дни праздненства, дни веселья и дни
священного торжества Рождества Христова, начинавшегося с 25
декабря и оканчивавшегося обычно 7 января следующего года.

Зимой жизнь, казалось, замедлялась. Все сидели в
натопленных домах и без особой надобности не выходили на улицу — холодно, да и
снега по пояс. Именно на эту пору приходится шумный и веселый праздник —
Рождество Христово со святками.

Я начала я свой рассказ со святок потому, что нет на
Руси ни одного праздника, который бы сопровождался таким богатым выбором
обычаев, обрядов, примет и прочего, как во время святок.

На святках мы встречаем странную связь обычаев из
языческого обряда, смешанных с некоторыми христианскими воспоминаниями о
Спасителе Мира.

Особенно таинственна была рождественская ночь, полная,
как считалось, необычных, загадочных явлений, описанных в повести Николая
Васильевича Гоголя “Ночь перед Рождеством”.

Раз в крещенский вечерок

Девушки гадали,

За ворота башмачок,

Сняв с ноги, бросали;

Снег пололи; под окном

Слушали; кормили

Счетным курицу зерном,

Ярый воск топили;

В чашу с чистою водой

Клали перстень золотой,

Серьги изумрудны;

Расстилали белый плат

И под чашей пели в лад

Песенки подблюдны.

Это стихотворение Жуковского интересно тем, что в этих
гаданиях скрыты народные приметы. “За ворота башмачок, сняв с ноги, бросали”
чтобы узнать, в какой стороне живет суженный — на это должен был указать носок
обуви. Если он показывал на дом гадальщицы, значит  предстояло ей сидеть  еще
год в девках.  “Снег полоть” — подбрасывать его вверх и наблюдать, как он
падает. Если ровно и звонко — быть девушке скоро замужем. Загадывая судьбу,
ходили подслушивать под окна чужого дома.  Если говор слышался веселый, то и
жизнь в замужестве  ожидалась нескучной, а муж — ласковым и добрым. “Кормили
счетным курицу зерном” и, наблюдая, как она клевала, пытались угадать свою
судьбу. Для этой же цели “ярый воск топили”. По образовавшимся фигуркам судили
о своем жребии: если похоже на церковь — к венчанию, ну, а коль напоминает по
очертаниям яму или пещеру — жди смерти.

Пожалуй, самым интересным, но самым страшным,
было гадание с зеркалом и свечой:

Вот в светлице стол накрыт

Белой пеленою,

И на том столе стоит

Зеркало с свечою…

Девушка смотрела сквозь пламень свечи в
зеркало, и в какой-то момент ей начинало мерещиться:

…Робко в зеркало глядит:

За ее плечами

Кто-то, чудилось, блестит

Яркими глазами…

          Что только не могло привидеться в крещенскую или
рождественскую ночь испуганной гадальщице!

          Ни один русский праздник не проходил без вездесущей ребятни.
На святки детвора собиралась ватагами и ходила по домам колядовать. Оставшись
под окнами чьего-нибудь дома, ребятишки пели особые, рождественнские песенки —
колядки. Содержание их было традиционным — славление хозяина, пожелание его
семье и дому благополучия и процветания. За коляду полагалось вознаграждение —
что-нибудь вкусненькое. Иногда в самих колядках содержался намек на это:

          Наша-то Коляда

          Ни мала, ни велика,

          Она в дверь не лезет

          И в окно не шлет,

          Не ломай, не гибай,

          Весь пирог подавай!

          После колядования его участники дружно съедали собранные
лакомства.

          В рождественские дни дети занимались также славлением: ходили
по домам с вертепом и Вифлеемской звездой и распевали рождественские песенки.
Вертеп представлял собой небольшой деревянный ящичек с фигурками, изображавшими
сцену Рождества Христова. Как и за колядки, детвора получала вкусные подарки.

          Рождественские святки не обходились без участия ряженных.
Игры ряженных — древняя русская скоморошья забава, сохранившаяся с языческих
времен. Гонимая церковью и властью, традиция эта все же пережила века и стала
неотделимой частью многих народных праздников.

          Костюмы и маски ( хари ) ряженных готовились заранее, хотя
особых премудростей здесь не было. Вывернутая мехом наружу шуба — вот и костюм
медведя. Та же шуба с вставленной в рукав кочергой изображала журавля. Парни
одевались бабами, девушки — мужиками. И те и другие рядились стариками,
циганами, солдатами, различными животными. Особым успехом пользовались группы
ряженных — лошадь с седоком, медведь с вожаком, “а при нем деревянная коза”.
Лошадь обычно изображали два парня, накрытые длинной попоной. Передний держал
на вилах соломенную кобылью голову. На “лошадь” садился мальчик, и вся эта
забавная группа под свист и хохот зрителей отправлялась гулять по улицам.
Ряженные заходили в дома и веселились как могли: кувыркались, дурачились, орали
не своим голосом, а иногда разыгрывали целые представления. Так, весело и
озорно, проходили святки, доставляя много радости и детворе, и взрослым.

Крещение

Один из больших зимних праздников — день Богоявления или Крещения
Господня. “Крещение” (от слова “крест”) в старославянском и русском
текстах Священого Писания соответствует греческому “баптисма” (“погружение”).
Ритуальное омовение знают многие народы. Вода — универсальный символ жизни, но
одновременно — и смерти: в пучинах вод таится погибель. Обряд погружения в воды
озер и источников становится священным актом приобщения к чередованию жизни и
смерти, к постоянному обновлению природы.

В Священном Писании слово “крещение” впервые
встречается в связи с именем Иоанна Крестителя (Предтеча), последнего из
великих пророков дохристианской эры. К Иоанну сходились те, кто хотел покаяться
в совершенном зле. “Крещение”, которое совершал Иоанн раскрывает смысл действия
Бога как уничтожение зла и греха, спасение человека от них.

Христос Сам принял крещение у Иоанна.
Богочеловек не нуждался в очищении и в спасении, ибо был безгрешен. Тем не
менее Он принял крещение для того, чтобы собственным примером показать: путь к
богу начинается с очистительного покаяния.

“Богоявлением” этот праздник называется
потому, что при крещении Спасителя было явление всех лиц Святой Троицы: Бог
Отец свидетельствовал о Сыне, Сын божий крестился от рук Иоанна, Дух Святой в
виде голубя сошел на Сына.

На этот большой христианский праздник в Москву
со всей России съезжались люди, чтобы увидеть столь яркое зрелище. По
свидетельству поляка Маскевича,  побывавшего в Москве в начале XVII в.,
в этом праздненстве участвовало 300-400 тыс. человек.

С утра в Кремле собирался народ. Свободным
оставался лишь проход от Успенского собора через Тайницкие ворота к
Москве-реке. По сторонам прохода выстраивались стрельцы со знаменами и
барабанами. В двенадцатом часу с колокольни Ивана Великого раздавался звон, возвещавший
о выходе государя из дворцовых покоев. В сопровождении бояр царь спускался с
Красного крыльца Грановитой палаты на Соборную площадь. Завидя государя, народ
падал на колени и бил ему челом.

Царь шествовал в Успенский собор, совершал
молитву и принимал благословление патриарха. Затем от западных врат собора
начинался крестный ход к Москве-реке. Процессию открывали выборные от
стрелецкого войска — несколько сот человек, одетые в кафтаны цвета своих
полков: зеленый, синий, белый, желтый, фиолетовый. Стрельцы шли по четыре
человека в ряд, вооруженные золочеными ружьями и бердышами. Следом двигался
крестный ход — многочисленное духовенство: митрополиты, архиепископы и
епископы, игумены монастырей, до 500 священников и дьяконов с крестами,
хоругвями, иконами.

Вслед за духовенством, но от южных врат
собора, начиналось царское шествие. Впереди шли дьяки разных приказов в
бархатных кафтанах, за ними — дворяне, стольники в золотых одеждах, далее —
думные дьяки, сокольники в дорогих меховых шубах — ведь дело происходило в
январе. Около двенадцати стряпчих несли царские вещи: посох, шапку, кафтан,
шубу, полотенце и другие предметы.

Сам царь выходил в полном парадном облачении
при всех монарших регалиях: на голове — венец, на груди — крест, в руке —
скипетр. Государя, в окружении бояр и думных людей, вели под руки два
стольника. В конце длинной процессии ехали пустые сани, на которых царь
возвращался во дворец после окончания праздника.

На Москве-реке, напротив Тайницких ворот,
заранее делали во льду большую прорубь. В нее опускали “иордань” — расписной
деревянный ящик с сенью над ним. Снаружи, по углам, “иордань” украшали
изображения четырех евангелистов, а внутри — сцена Крещения Господня.

Рядом с “иорданью”, под шатрами, устраивали
места для царя и патриарха. Царское место имело вид храма с пятью главами,
увенчанными золотыми кревтами. Пространство вокруг устилали красным сукном и
огораживали металлической решеткой.

По берегу реки вдоль кремлевской стены
выстраивались с оружием, знаменами и барабанами стрелецкие и солдатские полки.
Все свободное пространство заполняли толпы народа.

Как только царь и патриарх усаживались на свои
места, начинался обряд освящения воды. Патриарх погружал крест в “иордань”, а
затем святой водой кропили народ, войска, знамена полков. Эту же воду несли во
дворец и окропляли ею комнаты и иконы. Патриарх трижды осенял царя крестом и
поздравлял с праздником. К его поздравлениям присоединялись бояре, дворяне,
духовенство. Когда обряд был закончен, крестный ход в том же порядке
возвращялся  в  Успенский  собор  на  молебен.

Широкая масленица

Но вот и зима подошла к концу.  На пороге весны отмечали еще один
веселый  праздник — Масленицу. Известна она еще с языческих времен как
праздник проводов зимы и встречи весны.

Церковь совместила Масленицу с кануном Великого поста,
поэтому сроки ее празднования  подвижны: от  конца  января — начала  февраля 
до  конца февраля —  начала  марта по старому стилю. В это время снег еще
толстым слоем покрывает землю, но все чаще выдаюдся погожие солнечные деньки.

Название праздника — “Масленица” — не случайно. В
церковных книгах Масленица называется “сырной неделей”, потому
что в последнюю неделю перед постом уже не разрешалось есть мясо, но молочные
продукты: сыр, яйца, в том числе масло, которым обильно поливали блины —
главное праздничное блюдо, — еще не были под запретом.

На свободных пространствах строились балаганы,
раскидывались торговые ряды, устанавливались перекидные качели, устраивалось
катание с ледяных гор. Обязательным было представление с медведями. Народ
зазывали на театральные представления.

Все неделю москвичи праздновали масленицу. Каждый ее
день имел свое название: понедельник — встреча, вторник — заигрыши, среда —
лакомки, четверг — разгул, пятница — тещины вечерки, суббота — золовкины
посиделки и, наконец, воскресенье — проводы Масленицы, прощенный день.

В понедельник, первый день праздника, народ усраивал
встречу Масленицы. Детвора и взрослые мастерили соломенное чучело, похожее на
человека, надевали на него шапку, кафтан, подпоясывали кушаком, а к ногам
привязывали лапти. Чучуло — олицетворение Масленицы — возили на санях с
причитаниями: “Выезжала честная Масленица, широкая боярыня на семи санях
козырных, во широкой лодочке, во велик город пировать, душой потешиться, умом
повеселиться, речью насладиться”. Детвора сбегала с построенных снежных горок с
радостными криками: “Приехала Масленица! Приехала Масленица!”

Первый день Масленицы заканчивался традиционной
русской богатырской забавой — кулачным боем. Размахнись рука, раззудись плечо!
Мужики разбивались на две команды. По общему сигналу сходились стенка на
стенку. Бой обычно начинали мальчишки. Затем они уступали место парням.  И
только в разгар  “сражения”  выходили опытные бойцы  и  решали  его исход.

Один из способов борьбы назывался “московским” — это,
когда один из бойцов, если ему удавалось наклонить противника в сторону,
подбивал ему носком правой ноги левую ногу и сбивал его на землю. От этой
исключительно московской ухватки в борьбе и пошла поговорка: “Москва бьет с
носка”.

Кулачные бои, несмотря на их жестокость, велись по
определенным правилам. Запрещалось использовать какое-либо оружие, даже медный
пятак в рукавице. Нельзя было бить лежачего, преследовать спасающегося
бегством. Тем не менее, разбитые носы, распухшие скулы, выбитые зубы и
заплывшие глаза считались обычной платой за это чисто мужское развлечение.
Случались и трагические исходы, поэтому в конце XVII в. царь издал два
указа о запрете кулачных боев. Однако мера эта не возымела действия. Жестокая
потеха бытовала чуть ли не до начала XX в.

С понедельника масляничной недели начинали печь блины
— главное угощение праздника. “Блин красен и горяч, как горячее всепрогревающее
солнце, блин полит растительным маслом — это воспоминание о жертвах, приносимых
могущественным каменным идолам. Блин — символ солнца, красных дней, хороших
урожаев, ладных браков и здоровых детей”. — так поэтично описал это кушанье
писатель Александр Иванович Куприн.

На Масленицу все словно старались наесться впрок в
ожидании семинедельного Великого поста. Экономить в это время на еде считалось
грехом. ”Хоть с себя что заложить, а Масленицу проводить”, — говорили в народе.
Помятуя о доброй еде и веселье этих дней, родилась поговорка: “Не житье, а
Масленица”.

Во вторник на заигрыши, парни и девушки катались с
ледяных горок или в санях. Катания эти сопровождали всю Масляничную неделю.
Сани по этому поводу украшали цветными лоскутами, увешивали бубенчиками,
колокольчиками. На лошадей надевали расписные дуги, лучшую сбрую, составляли
санные поезда и носились по улицам, развозя веселые компании молодых людей.
Парни демонстрировали перед девушками свою удаль, запрыгивая в лихо несущиеся
сани. Накатавшись вдоволь, молодежь отправлялась к кому-нибудь в гости, на
блины, где продолжалось веселье. На заигрыши парни высматривали себе невест, а
девушки — женихов.

На следующий день, в среду, тещи приглашали своих
зятьев на блины. Отношения между этими родственниками давно стали притчей во
языцех, предметом многих ядовитых шуток и насмешек. Угощение тещей зятя на
Масленицу демонстрировало их взаимную любовь и уважение хотя бы в праздник.

Масленица слыла одним из самых разгульных праздников:
“ели до икоты, пили до перхоты, пели до надсады, плясали до упаду”. Не случайно
народ наделил Масленицу такими звонкими эпитетами, как “широкая”, “честная”,
“веселая”. Всю масленичную неделю люди только и делали, что ели и пили, пели и
плясали, одним словом, веселились от души.

Самый разгар праздника приходился на четверг —
Масленица становилась действительно широкой. По всем улицам Москвы чувствовалось
оживление. Большие и маленькие балаганы давали представления для праздно
гуляющих людей, вертелись карусели, качели были в беспрерывном движении. Вся
толпа лущила семечки, грызла орехи.

А кругом гулянья двигались вереницей катающиеся на
разубранных тройках и богатых купеческих санях, в которых важно сидели
купеческие семейства, разодетые в соболя и бобры.

В пятницу, на тещины вечерки, наставала очередь затьев
угощать своих тещ блинами. А на следующий день, в субботу — на золовкины
посиделки — молодая невестка принимала у себя родных мужа.

С Масленицей связан вьюнишник — обычай величания
молодых. В некоторых источниках XV в. январь и февраль так и назывались —
свадебными месяцами. Поэтому сложился особый обряд чествования на Масленицу
молодых — вьюнца и вьюницу, недавно вступивших в брак. К ним в гости приходили
друзья и пели им здравицы. В благодарность молодые угощали гостей.

В последний день Масленицы, в
воскресенье, было принято просить друг у друга прощения. Этот обычай еще XVII в.
описал побывавший в Москве француз Маржерет. В этот день, по его наблюдениям,
русские “посещают друг друга, целуются, прощаются, мирятся, если оскорбил один
другого словом или делом; встречаясь даже на улице, хотя бы никогда прежде не
видались, целуются, приговаривая: прости меня, пожалуйста; другой отвечает: Бог
тебя простит”. В “прощенное воскресенье” устраивали и проводы Масленицы. Снова
на санях возили по улицам соломенное чучело в сопровождении ряженых и детворы.
На площадях чучело торжественно сжигали и расходились по домам. Масленичный
разгул прекращался, в понедельник наступал строгий Великий пост: “Не все коту
Масленица!”.

На набережной Москвы-реки между Устьинским и
Москворецкими мостами устанавливали ряды, палатки, подъезжали деревенские
сани-розвальни, подвозили кадки с солениями — открывался всемосковский грибной
торг. Он представлял из себя грандиозное скопление товаров,саней продавцов и
покупателей. И чего только здесь не было — корзины с клюквой, бочки с медом,
связки сушеных грибов, бочки соленых рыжиков, моченых яблок, соленых и
маринованных огурцов. Постными продуктами торговали вплоть до Пасхи.

Вербное воскресенье и шествие на осляти

В последнее воскресенье перед большим праздником Пасхи — Воскресения
Христа — отмечалось событие Входа Господня в Иерусалим. Христос приходит в
Иерусалим, хотя знает, что здесь ищут  Его смерти. Народ встречает  Его
радостно и торжественно,  как земного царя, не разумея, что это  Царь
Небесный.  Богослужебное название этого праздника — неделя Ваий (т.е.
“ветвей”).  В это воскресенье в храм полагается приносить пальмовые ветви,
вспоминая, как народ срезал их и постилал под ноги Христа.  На Руси в это время
цветет только верба, ветви которой и освещают на богослужении; сам же день
называтся Вербным воскресеньем.

На Вербное воскресенье жители средневековой
Москвы становились свидетелями необыкновенного “шествия на осляти”.

В этот день, после ранней обедни, из
Успенского собора начинался крестный ход. В нем участвовали царь и патриарх,
бояре, дворяне, приказные дьяки и чуть ли не все духовенство столицы. Процессия
выходила через Спасские ворота Кремля на Красную площадь и останавливалась
около Покровского собора. Царь и патриарх проходили внутрь храма в придел Входа
Господня в Иерусалим. Патриарх облачался в архиерейские одежды и служил
молебен. Царь одевал парадные одежды, крест, венец.

Тем временем Лобное место на площади устилали
дорогими тканями, устанавливали на нем аналой с Евангелием и иконами. Всю
площадь заполняли стрелецкие полки и толпы народа. Рядом с Лобным местом стоял
один из главных участников праздника — “осляти” — конь, покрытый белой попоной.
Тут же, на “санях” — богато убранной телеге, запряженной шестеркой лошадей,
стояло цветущее  вербное дерево — символ праздника,  украшенное  цветами и
плодами: яблоками, грушами, финиками, изюмом и орехами.

Спустя некоторое время царь и патриарх
выходили из Покровского собора и поднимались на Лобное место. Патриарх подносил
государю пальмовую ветвь и вербу. Раздавали вербу и духовенству, боярам,
народу. Затем архидьякон читал текст из Евангелия, относящийся к происходящему
событию. Дойдя до места, говорилось о том, что Христос посылал двух учеников за
ослом, патриарх подавал знак, и двое священнослужителей  подводили к нему коня.
Патриарх садился на него, а царь брал “осляти” под узцы. Начиналось шествие.

Впереди процессии шли бояре, дворяне,
приказные чины. За ними везли вербное дерево. Под ним на “санях” ехали
патриаршие певчие — мальчишки лет двенадцати в белых одеждах, похожие на
ангелов. Звонкими голосами они исполняли религиозные песнопения. В середине
процессии верхом на “осляти”, которого царь вел под узцы, ехал патриарх.
Впереди государя стольники несли скипетр, царскую вербу, свечу и полотенце.
Патриарх налево и направо осенял народ крестом. Шествие замыкало духовенство.

По ходу движения дети стрельцов, шустрые
подростки, расстилали перед “осляти” разноцветные ткани и одежды: согласно
Евангелию, так жители Иерусалима встречали Христа, въезжавшего на осле в их
город.

Когда процессия вступала в Спасские ворота
Кремля, по всем московским церквям звонили колокола. У стен Успенского собора
шествие останавливалось. Царь и патриарх обменивались поцелуями. Государь
отправлялся во дворец, а патриарх — в храм.

За неделю до Пасхи на Красной площади
открывался вербный торг. Уже с середины вербной недели вся площадь покрывалась
белыми платками и наполнялаль товарами, подарочного назначения. У Кремлевской
стены торговали вербой и живыми цветами.

Оставшаяся неделя до Пасхи была наполнена
подготовительными заботами к большому празднику.

Пасха

Для православных христиан Пасха — главный  праздник, это праздник всех 
праздников, ибо в этот день вновь переживается событие, не только изменившее
ход человеческой истории, но и наполнившее новым содержанием взаимоотношения
человека с Богом.

Православные христиане верят в Христа как в Спасителя,
искупившего все грехи человечества, и, наконец, они верят в Христа как Сына
Божьего, воскресшего после крестных страданий и победившего смерть.

Предваряющий Пасху Великий пост длится 40 дней в
память о посте Иисуса Христа в пустыне. Пост — есть упражнение, способствующее
подчинению души и тела духу, а через это — Богу.

Христиане обменивались на Пасху красными яичками,
говоря при этом: “Христос Воскресе!”. Это очень старинный обычай. Христос дал
людям новую жизнь, а яйца издавна символизируют тайну жизни. Пасхальное
торжество в память Воскресения Иисуса Христа просто не могло обойтись без яйца.
В старинных мифах разных времен и народов из яйца появляется все живое, а
красный цвет говорит о том, что  Христос Своей Кровью освятил жизнь.

По преданию, Мария Магдалина, как и все ученики 
Иисуса Христа, ходила по странам и городам, рассказывая всем о Нем, Его жизни и
Чудесном Воскресении. Однажды она пришла в Рим, ее знали там раньше богатой и
знатной и поэтому пропустили к императору Тиберию. Она подала ему  яичко и
сказала: “Христос  Воскресе!”. Удивился император: “Как может кто-нибудь
воскреснуть из мертвых?! В это так же трудно поверить, как в то, что белое яйцо
может стать красным!”.  И вдруг яйцо стало менять свой цвет,  порозовело, 
потемнело и, наконец, стало ярко красным! В память об этом, начиная примерно с XII в.,
все христиане на Пасху приветствуют  друг друга красным яйцом,  хотя в
церковный обиход символ яйца вошел намного раньше — еще в IV в.

На Руси сложился обычай на Пасху расписывать памятное
яйцо — писанку. В чистый четверг Пасхальной недели и расписывалась
писанка.Хозяйка дома мыла деревянный стол, готовила мисочки с красками и
постным маслом, точеные палочки вместо кистей, деревянные заготовки в виде яйца
или просто вареные яйца, клала чистые льняные тряпочки, чтобы протирать готовые
писанки, ставила зажженую свечу.Детвора тоже принимала участие в этом таинстве.
Все садились вокруг стола и начиналась работа. Уходили все заботы и печали,
забывалось все плохое, на душе должно было быть спокойно и мирно — писанка
создавалась с чистыми помыслами и в благостном настроении. Каждый делал свою
писанку самостоятельно, наносил такой рисунок, какой хотелось его душе.И
появлялсь замысловатые рисунки и орнаменты, распускались цветы и зажигалиь
звезды. Готовую писанку смазывали маслом, чтобы блестели краски, и укладывали
на блюдо. А в пасхальное воскресение приходил час дарить писанку.

Во всем мире получили известность пасхальные яйца,
создаваемые с XIX в. русской ювелирной фирмой Фаберже — подлинные
шедевры искусства. Их дарили на Пасху русские цари.

В пасхальный обряд также входит церковное
благословение кулича — символа тела Христова, и творожной сладкой пасхи.

В последнюю неделю в московских храмах шли службы с
лучшими певческими хорами, обыватель знал, где какой хор поет и шел в свою
церковь.

В пасхальную ночь в древнейшем из существующих соборов
Кремля — Успенском — совершался крестный ход,  который как бы ведет всех ко
гробу навстречу воскресшему  Христу.

Уверовать именно в Воскресшего Христа было трудно даже
Его ученикам. Первыми о Его Воскресении узнали жены-мироносицы, пришедшие
ранним утром ко гробу Господню и увидевшие отваленный камень и ангелов, которые
возвестили об этом событии. Именно поэтому пасхальная служба происходит в
ночное время, чтобы максимально приблизить нас к этому чуду, сделать нас
соучастниками его.

После праздничной Пасхальной литургии патриарх,
облаченый в дорогие , расшитые золотом одежды, выходил из собора ,
сопровождаемый многочисленным духовенством, держа в руках большой золотой
крест. Вся процессия медленно совершала крестный ход вокруг собора. В
завершении хода патриарх трижды произновил: “Христос! Воскресе!” и огромные толпы
народа, заполнившие все пространство вокруг собора, отвечали: “Воистину
воскресе!”, выражая этими словами истинное исповедание христианской веры.

В день Христова Воскресения над Москвой стоял
непрерывный колокольный звон.

Благовещение

Особенно большим праздником на Руси считался день Благовещение  Пресвятой 
Богородицы, который праздновался 25 марта по старому стилю (7 апреля).
Слово “благовещение” означает: добрая, радостная весть, весть о том, что
началось освобождение человеческого рода от греха и вечной смерти.

В Евангелии от Луки (1.26 — 38) рассказывается о том.
Как архангел Гавриил явился Деве Марии с известием о том, что Она избрана стать
Матерью Сына Божия, зачатие которого должно совершиться силою Святого Духа.
Пресвятая Дева со смирением приняла волю Божию. В древности этот праздник
назывался Днем Воплощения.

В этот праздник никаких работ не производилось по
поверию: “В этот день даже птица гнезда не завивает”. Москвичи с раннего утра
заполняли “Птичий рынок”, покупали птичек. Исстари у москвичей существовал
обычай выпускать в этот день на волю птиц. Для этого крестьяне из ближайших сел
привозили целые садки с овсянками,  снегирями,  синичками.  В этот день на
деревьях, окружающих площадь рынка, можно было увидеть множество птиц, их
щебетание в веселый солнечный день висело в воздухе над шумной толпой рынка.
Лоточники же в большом количестве продавали испеченных из белой муки фигурки
“жаворонков”.

Семик честной

          Среди весенних и летних праздников особо почитались в
народе — Семик, Троица и Иван Купала. В старинной
песне так и поется:

Как у нас в году три праздника,

Первый праздник — Семик честной,

Другой праздник — Троицин день,

А третий праздник — Купальница.

Троица отмечалась в воскресенье, на 50-й день
после Пасхи, а Семик — накануне, в четверг. Поскольку шла седьмая
послепасхальная неделя, то и праздник назывался “семик”. Семик и Троицу в
народе связывали с культом живой природы. Дома, дворы, храмы в эти дни украшали
живыми цветами и ветвями деревьев. Троицину неделю на Руси так и называли —
“зеленой”. Полевые цветы, собранные на Троицу, освещали в храме, засушивали и
хранили за иконами в красном углу избы, клали в житницы от мышей, на чердаки,
оберегая дома от пожаров. Сам праздник проходил в лесу или роще, среди деревьев
и цветов.

В центре внимания в эти дни была березка —
особенно любимое на Руси дерево. Сколько песен, рассказов, загадок сложено о
ней! Надев лучшие свои наряды, девушки отправлялиль в березовую рощу, находили
красивую молодую березку, завивали ей ветви, украшали их лентами, цветами. Под
этим деревцем девицы водили хоровод и пели песни:

Березынька кудрявая,

Кудрявая моложавая,

Под тобою, березынька,

Все не мак цветет,

Под тобою, березынька,

Не огонь горит,

Не мак цветет —

Красные девушки

В хороводе стоят,

Про тебя, березынька,

Все песни поют.

Редкий праздник на Руси обходился без
хороводов. Удивительное это явление русской народной культуры органически
сочетает танец, пение т игру. Любое место подходило — и роща, и луг, и двор.
Женщины и мужчины, старики и дети, но чаще всего девушки участвовали в
хороводе. Взявшись за руки, они медленно и плавно, словно лебедушки, двигались
по кругу, распевая песни.

Вот как описывается очевидцем один из
хороводов Москвы XVIII в.: “Это было за заставой, недалеко от
Калитниковского кладбища. Народу собралось много; один хоровод состоял не менее
как из двухсот человек, если не больше. Пестрые, яркие платья и сарафаны
женщин, рубахи и поддевки парней представляли веселую картину. Кругом на
пригорочках. Кучках и кочках — масса народа.  Все оживлены  в ожидании 
предстоящего удовольствия.  Долго сговаривались в хороводе, наконец,
сговорились. На середину в круг вышел молодой парень. Красивый  и  ловкий на
вид, он всем поклонился. Потом обошел весь круг и встал на свое место.

Полоса ль, моя полосынька, —

зазвенел его раскатистый тенор.

Полоса ль, моя непаханная, —

подхватил хор и пошел кругом в одну сторону. На середине песни хоровод
остановился и, немного постояв, пошел в другую сторону. Пение было стройное,
голоса молодые, звонкие. Потом пели “На горе-то калина”, “Уж как пал туман” и,
смотря по ходу песни, воспроиводилось и действие, — выходила девица к парню,
кланялась ему и стлала ему “постелюшку”, в виде платка, и т. д. Я пошел домой.
И долго потом, уже при догорающей заре. я слушал в окно широкую русскую песню и
думал об ее удивительной, захватывающей силе”.

На Семик совершался любопытный обряд
кумовления. Девушки, приходя в лес, свивали из ветвей березы венки  и 
целовались сквозь них, приговаривая:

Покумимся, кума,

Покумимся.

Нам с тобою не бранится,

Вечно дружиться.

          Кумушки дарили друг другу крашенные
яйца, обменивались кольцами, сережками. Кумовство заканчивалось угощением,
обязательно с яйцами и козулями — хлебом в форме венка.

Троица

Троица — один из больших летних церковных праздников. День
Святой Троицы приходится на пятидесятый день от Пасхи, поэтому еще он имеет
название Пятидесятница, Празднуется этот праздник в июне месяце.

“Во имя Отца, Сына и сына, и Святого Духа!”
Этими Великими словами пастыри Церкви начинают все свои собеседования.

В старину тема Троицы, воплощавшая идею
триединого божества ( Отца, Сына и Святого духа ), воспринималась как некий
символ времени, символ духовного единства,мира, согласия, взаимной любви и
смирения, готовности принести себя в жертву ради общего блага.

Множество икон, посвященных этой теме, было
написано в древней Руси. Одна из самых знаменитых, дошедших до наших дней, —
“Троица”, написанная еще в XV в. иконописцем Андреем Рублевым, хранится в
Третьяковской галерее.

В день праздника Пятидесятницы на живом мосту
( так называли мосты через Москва-реку в XVIII в.) собиралось много девушек, которые по
древнему обычаю ходили с ветками березы в руках, пели песни, плясали и бросали
в волны Москва-реки венки,снятые с голов.

Иван Купала

В древности праздник этот отмечали почти все народы Европы. Приходится
он на время летнего солнцестояния — 24 июня, канун христианского праздника
рождества Иоанна Предтечи (Крестителя).

Купала — языческий праздник поклонения человека природным
стихиям. Две из них — огонь и вода — участвовали в праздничном обряде.
Считалось, что огонь очищает человека, а вода — омывает, поэтому на Купалу
обязательно разжигали костры и устраивали купание. Само название “Купала”,
видимо, произошло от слов “купать”, “купанье”. Обычно с этого дня начиналось
массовое купание в реках и озерах.

Вечером на Ивана Купалу, одевшись в чистые
белые рубахи, русичи разводили на окраинах костры. Огонь непременно надо было
добыть древним способом — трением. Как только пламя разгоралось, наступало
оживление. Молодые запевали песни, а старики беседовали в сторонке, вспоминая
старое житье. Среди игр любимой были прыжки через костер. Парни и девушки,
взявшись за руки, бперепрыгивали через огонь. Считалось, что если они не
разомкнут рук, то вскоре поженятся. Верили и вдругую примету: чем выше
прыгнешь, тем лучше уродиться хлеб. Заканчивался праздник ночным купанием
молодежи.

По народным поверьям, купальная ночь —
таинственное время: деревья переходят с места на место и разговаривают между
собой шелестом листьев, река покрывается загадочным серебристым блеском, а
ведьмы слетаются на Лысую гору и устраивают ежегодный шабаш. Считалось, что на
Ивана Купалу травы набирают чудодейственную природную силу. До утра знахари и
колдуны бродили по лесу в поисках целебных растений.

Православная церковь не признавала этот
праздник, находя в нем много языческого и непристойного. На стоглавом соборе в
1551 г. говорилось: “…Против праздника Иоанна Предтечи и ночью и весь день
мужи, жены и дети по улицам и водам глумы творят всяческими играми и песнями
сатанинскими…”. Преследования властей привели к тому, что в XIX в.
праздник Ивана Купалы почти исчез на Руси.

Судьба русской культуры и прекрасна, и драматична. Прекрасна потому, что
оставила заметный след в отечественной истории. Трудно представить нашу
культуру без “Слова о полку Игореве”, рублевской “Троицы”, Московского Кремля,
собора Василия Блаженного и много другого.

Драматична же потому, что, как всякое явление
своего времени, культура средневековья была обречена. С началом петровских
реформ изменился ее характер — она лишилась своего религиозного содержания и
стала по преимуществу светской. Изменился облик городов. Да и сами горожане
преобразились — стали иначе одеваться, питаться, усвоили новые нормы поведения.

Правда, перемены те коснулись в основном
дворянства. Жизнь крестьян почти не изменилась. Деревня сохраняла свой
традиционный быт и культуру, сложившиеся еще в средние века, вплоть до
революции 1917 г. Тогда и началась борьба с “пережитками старой идеологии”,
подорвавшая устои духовной жизни деревни. Искоренялись старые обычаи и традиции,
исчезали многие праздники.

В XX в. погибло немало памятников средневековой
культуры. В старых русских городах безжалостно разрушали выдающиеся памятники
средневекового зодчества — храмы, монастыри, палаты. Многие древнерусские
шедевры можно увидеть теперь только на фотографиях.

В одной Москве было уничтожено сотни церквей и
соборов. Одним из самых грандиозных из уничтоженных сооружений является Храм
Христа Спасителя, построенный в начале XIX
в. в честь победы в Отечественной
войне 1812 г. Вся Россия собирала деньги на храм,который строился 30 лет, а в
1931 г. он был разрушен в одно мгновение. Но в 1997 г. всего за три года Храм
был восстановлен, благодаря человеческой вере, усилиям московского
правительства и многочисленным денежным пожертвованиям москвичей и жителей
России.

Немало воды утекло с того далекого времени.
Растеряв много ценного на этом пути, люди, наконец, становятся мудрее и
бережливее. Возрождаются из небытия многие русские традиции и обряды. Растет
интерес к народной культуре и быту. Хочется надеяться, что это не временное
увлечение, не дань мимолетной моде, а серьезное желание восстановить прерванную
связь времен, освободиться от проклятого комплекса “Ивана не помнящего своего
родства”.

Использованная литература:

Рябцев Ю.С.  “История русской культуры XI — XVII
веков”  М. 1997 г.

Бабашов Г.М., Михайлова О.И.  “Популярное москвоведение (от древнейших
времен до эпохи Петра )” М. 1997 г.

эпохи войн и революций)” М. 1997 г.

Александров Ю.Н.  “Московская старина ( воспоминания москвичей
прошлого столетия )” М. 1989 г.

Детская энциклопедия “История России ( от древних славян до Петра
Великого ) т.5

М. 1995 г.

Детская энциклопедия “Религии мира” т.6, ч.1 и ч.2 М. “Аванта+” 1996 г.

История народных гуляний в Москве насчитывает более пяти столетий. С XVI века в большие церковные праздники у стен монастырей устраивались карусели, ставились палатки с угощениями. Со временем эти праздники стали всё более упорядочиваться и ту первозданную хмельную живость и игривость, к счастью, растеряли.

Вечеринки и зрелища

Сначала никакого Нового года и не было — праздновали только Рождество. Накануне завершался пост, и всем не терпелось всласть повеселиться. Молодёжь рядилась, колядовала, ходила по домам, получая за это угощения. Впрочем, не только молодёжь: купцы, например, надевали специальные маски и в нарядных санях ездили к коллегам и даже к высшему начальству в Кремль. Им пирогов не выдавали, а сразу сажали за стол, где и обсуждали деловые вопросы. Иногда весь праздник превращался в такие поездки, и это было утомительно.

На свежем воздухе устраивались массовые забавы и гуляния, начиная от катаний с горок и заканчивая медвежьей или бычьей «травлей» — боями животных. Последние стали целой традицией и продолжались довольно долго.

В XIX веке на одном из таких зрелищ случилась драка между зрителями и организаторами, и с быками лавочку быстро прикрыли, а вот медведей ещё некоторое время использовали, правда, в качестве актёров: они развлекали зрителей неуклюжими танцами, игрой на барабане и прочими фокусами.

К традиционным увеселениям добавились рождественские балы. Самые престижные давал предводитель дворянства Московской губернии, и попасть туда было очень непросто. Но устраивались и купеческие балы — там потанцевать могли не только представители «сливок общества». Зато размах был, пожалуй, больше, чем у дворян: даже кучерам наливали шампанское. Впрочем, те, кто относились к низшему сословию, и вовсе не могли попасть ни на какой бал, массовые гуляния всё равно организовывали. Простой люд наряжался, играл в снежки и веселился не меньше дворян.

Уже в XX веке зародилась другая традиция — рождественский репертуар в столичных театрах. С 1908-го во МХАТе начали показывать «Синюю птицу» Метерлинка, а ещё раньше в Большом театре поставили «Снегурочку». В 1919 году там же состоялась премьера сказки «Щелкунчик».

Рождественский стол

Несмотря на то, что у Рождества в XVIII столетии появился конкурент — Новый год — оно оставалось в России главным праздником вплоть до самой революции и ассоциировалось с кулинарным изобилием. Москвичи заранее запасались продуктами, атакуя в первую очередь рынки и стараясь как можно выгоднее купить поросёнка или гуся.

Интересно, что не только хозяйки занимались закупками едва ли не в промышленных масштабах, но и мужчины. Запросто можно было встретить на рынке актёра или богатого предпринимателя, который лично желал выбрать продукты к праздничному столу, да ещё и торговался.

Главные рождественские блюда в те времена — птица (гусь, индюшка, глухарь, рябчик), поросёнок, сыры, пирожки со всевозможными начинками, колбаса, икра. Самые людные места — Охотный ряд, Кузнецкий мост, Столешников переулок. Кстати, рецепты дореволюционных блюд можно найти здесь.

Позже в список самых посещаемых мест перед Рождеством вошёл магазин «Мюръ и Мерилиз» (сейчас — ЦУМ), который даже в газете публиковал напоминание о том, что за покупками лучше приходить заблаговременно.

И всё равно были толпы: москвичи от мала до велика наводняли последний этаж, где устраивалась рождественская ярмарка. Там можно было купить всё что угодно: шарики, хлопушки, новогодние игрушки и фигурки, звёзды и так далее.

Новый год родился

С 1700-го зимних праздников стало два: Пётр приказал праздновать Новый год (с 1 января), а всё вокруг, начиная от ворот и заканчивая зданиями, где заседали городские власти, украшать елями и еловыми или сосновыми ветками. Поначалу их не наряжали — эта традиция пришла лишь в эпоху царствования Николая I. При этом ёлки объединили Новый год и Рождество, став символом обоих праздников.

Украшали их яблоками, конфетами, орехами и свечами, затем стали появляться и игрушки с рождественской тематикой. Ёлочные базары — тоже дореволюционное явление, но если в наше время в декабре они есть в каждом районе города, то тогда главное праздничное дерево можно было купить лишь у Большого театра или на Воскресенской площади (сейчас это площадь Революции).

В 1929-м ёлки отменили как буржуазный пережиток. Москвичи тайком носили домой маленькие деревца, но через семь лет власти вернули ёлочную радость, мотивируя это благоприятным влиянием на детей.

На Красной площади впервые наряженная ёлка — главная в стране! — появилась уже в 1954 году.

Петру I, любителю шоу и праздников, принадлежит идея новогодних фейерверков. С самого же первого празднования Нового года в Москве стали зажигать шутихи, ну, а представителям высших сословий было велено стрелять во дворах. На больших улицах с 1 января и всю неделю зажигали костры, из пушек перед Кремлём тоже палили. Одним словом, несколько дней в столице было шумно, огненно и ярко, как и теперь в новогодние — задумка Петра оказалась живучей.

Продолжение банкета

Разумеется, нашлось место и гуляниям: здесь даже придумывать ничего не надо было, поскольку в ход шли рождественские традиции. Тут и карусели, и балаганы, и палатки со сбитнем и пряниками, и песни с плясками, и балы для высшего общества, где в конце XIX века главными символами стали мандарины и шампанское. В начале XX столетия у богемы и тогдашних бизнесменов стало модным встречать Новый год в ресторане.

В «Метрополе» устраивали карнавалы (каждый раз на определённую тематику). В «Праге» собирались в основном военные с семьями, а дамам рестораторы дарили цветы и надушенные французским парфюмом веера. Иностранные торговцы и предприниматели собирались в ресторане «Эрмитаж» или в гостинице на месте нынешнего отеля «Москва». Надо сказать, их вечеринки были скорее скромны в отличие от разгульных русских. Ещё один ресторан — «Славянский базар» — вмещал практически всех желающих. Там не было особой новогодней программы, а публика собиралась разношёрстная.

Потом наступало 1 января, и оно очень отличалось от того, что было потом, в советское время, и тем более сейчас. Никто в первый день года не работал, но служащим из учреждений требовалось наносить визиты начальству, поздравлять его и вручать подарки. Самое печальное в этих поездках было то, что застолий не устраивали, а ограничивались чаем. Тем, кто перебрал в новогоднюю ночь, очевидно, приходилось несладко. К счастью, в том же виде традиция не сохранилась, а вот походы в гости практикуются и сегодня.

И, конечно, стоит вспомнить о главном новогоднем герое. Впервые Дед Мороз появился в Москве в 1910 году, но скорее как рождественский персонаж. В советское же время он упрочил свои позиции и обрёл внучку Снегурочку. Дуэт стал присутствовать на ёлках в садиках, школах и дворцах культуры, и по-прежнему маленькие и взрослые москвичи с радостью встречают Деда Мороза и его неизменную спутницу и ждут от них желанных подарков.

Читайте всё самое интересное о прошлом столицы в спецразделе «Влюблённым в Москву»

В исторической науке понятие «средневековье» укрепилось после того, как в эпоху Возрождения был провозглашен возврат к античной культуре. «Промежуточные века» между античностью и Возрождением с легкой руки итальянских гуманистов стали именоваться средними. Очевидна условность такого понятия, показательна огромная продолжительность данного периода — более тысячелетия, не вызывает сомнения важность и многогранность содержания этого этапа в истории человечества.

Для гуманистов эпохи Возрождения и деятелей французского Просвещения понятие средневековья было синонимом одичания и грубого невежества, а средние века — временем религиозного фанатизма и культурного упадка. Напротив, историки так называемой «романтической» школы начала ХIХ в. называли средневековье «золотым веком» человечества, воспевали достоинства рыцарских времен и расцвет культурных и христианских традиций.

Социальная культура средневековья выступает, прежде всего, как строго определенное взаимодействие социальных групп, основанное на сочетании прав на землю с местом в обществе.

В основе средневековой культуры лежит взаимодействие двух начал – собственной культуры «варварских» народов Западной Европы и культурных традиций Западной Римской империи – права, науки, искусства, христианства. Эти традиции усваивались во время завоевания Рима «варварами». Влияли на собственную культуру языческой родоплеменной жизни галлов, готов, саксов, ютов и других племен Европы.

Взаимодействие этих начал дало мощный импульс становлению собственно западноевропейской средневековой культуры.

Сущность культуры любой эпохи, прежде всего, выражается в представлениях человека о себе самом, своих целях, возможностях, интересах.

В средневековой культуре эти представления во многом формировали деятели церкви. Они стремились общественные отношения объяснить по образцу отношений человека и бога. Подчинение, смирение, покорность становятся главными ценностями общественной жизни, которые проповедует христианское духовенство.

Праздничная культура средневековья

Средневековые городские праздники, с их яркими зрелищами, развлечениями, маскарадами восходили к языческим культам и обрядам. Так, новогодний римский языческий праздник календ, которому церковь противопоставила свой рождественский цикл, в Византии справлялся вплоть до XIII века.

Новогодним календам (1—5 января) предшествовали врумалии (с 24 ноября по 17 декабря), сопровождавшиеся карнавальными шествиями ряженых и плясками, которые первоначально имитировали различные действия при уборке урожая и изготовлении вина. Ряженые лихо плясали и распевали песни, в которых высмеивались вельможи, церковнослужители и судейские чиновники. С 17 по 23 декабря справлялись необузданно веселые сатурналии, с цирковыми представлениями, жертвоприношениями свиньи.

Во время самих календ ряженые, уподобив колесницу сцене, созывали толпу зевак и осмеивали высшую власть. Но служители христианской церкви, враждебной духовной свободе народа, нещадно преследовали вольные игры порабощенных тружеников, объявляя эти игры «порождением дьявола». Церковникам удалось воспрепятствовать свободному развитию массового народно-праздничного творчества, особенно — его сатирическому началу. Не обогащаемое гражданскими идеями, это творчество было приглушено.

И все-таки отдельные виды увеселений продолжали жить, породив новый вид народного зрелища — представления гистрионов, которые внесли большой вклад в становление культуры Западной цивилизации.

Гистрионы частично использовали опыт римских мимов. Но не подражание римским мимам. Ранние языческие обряды, непосредственно связанные с материальным и духовным миром земледельца, были той главной живительной силой, которая дала толчок развитию театрализованных представлений гистрионов.

Народные забавники гистрионы существовали у всех народов Европы. В разных странах их называли по-разному: жонглерами, шпильманами, менестрелями и т. д. В России они назывались скоморохами.

Расцвет деятельности гистрионов в Западной Европе как массового и популярного искусства происходит с XI по XIII век, т. е. падает на время возникновения средневековых городов. Гистрионы были ярчайшими выразителями мирского, жизнелюбивого духа в средневековом городе. В их веселых, дерзких песнях, в их пародийных сценках, затеях и маскарадных представлениях проявилось стихийное бунтарство народных масс. Особенно ярко это выразилось в деятельности вагантов.

Ваганты (derlei vagantes — лат. – «странствующие клирики») были либо недоучившимися семинаристами, либо озорными школярами, либо разжалованными священниками. Они выступали с озорными латинскими песнями, пародирующими церковные гимны. Так, вместо обращения к «Богу всемогущему» следовало обращение к «Бахусу всепьющему». Пародировалась даже молитва «Отче наш».

Гистрионы устраивали и представления кукольного театра, первые упоминания о которых относятся к концу XII века.

В период раннего средневековья только что начавшая развиваться торговля находилась в тесной связи с богослужением. Словом «месса» первоначально обозначают, и обедню, и ярмарку, так как торговля соединялась с церковными празднествами и процессиями. В течение всего средневековья на этих площадях находились рынки, торговые ряды, ларьки и будки. Здесь устраивалась ярмарка.

Начиная с IX века, католическая церковь, борясь с народными празднествами и обрядовыми представлениями, в которых проявлялись свободомыслие и бунтарство закрепощаемых крестьян, была вынуждена искать наиболее выразительные и доходчивые средства в целях воздействия своих догматов на верующих. Благодаря этому начинается активный процесс театрализации мессы. При этом многие фрагменты римско-католического ритуала уже заключали в себе потенциальные возможности для развития драматического действия (освещения церкви, крестный ход, ряд «пророческих» текстов и т. д.).

2.1 Театр средневековья:

2.1.1 Литургическая и полулитургическая драма.

Одной из форм театрального искусства раннего средневековья стала церковная драма. Борясь против остатков античного театра, против сельских игрищ, церковь стремилась использовать действенность театральной пропаганды в своих целях. Как я уже говорила театрализуется месса, вырабатывается ритуал чтения в лицах эпизодов из легенд о жизни Христа, о его погребении и воскрешении. Из этих диалогов рождается ранняя литургическая драма. Существовало два цикла такой драмы – Рождественский, рассказывающий о рождении Христа, и Пасхальный, передающий историю его воскрешения.

В Рождественской литургической драме посредине храма ставили крест, потом его заворачивали в черную материю, что означало погребение тела господнего. В Пасхальной литургической драме разыгрывалась сцена трех Марий и ангела у гроба Христа (их изображали четверо священников). Ангел спрашивал: «Кого вы ищете в гробу, христианки?» – Марии хором отвечали: «Иисуса Назарянина, распятого, о небожитель!» И ангел говорил им: «Его здесь нет, он восстал, как предсказал раньше. Идите, возвестите, что он восстал из гроба!». После этого хор пел молитву, восславлявшую воскрешение Христа. Со временем литургическая драма усложняется, разнообразятся костюмы «актеров», создаются «режиссерские инструкции» с точным указанием текста и движений. Всем этим занимались сами священники.

Устроители литургических представлений накопили постановочный опыт и стали искусно показывать народу вознесение Христа и другие евангельские чудеса. Приближаясь к жизни и используя постановочные эффекты, литургическая драма уже не привлекала, а отвлекала прихожан от службы. Развитие жанра таило в себе его самоуничтожение.

Не желая отказаться от услуг театра, и не будучи в силах совладать с ним, церковные власти выводят литургическую драму из-под сводов храмов на паперти. Нарождается полулитургическая драма (середина XII в.). И тут церковный театр, формально находясь во власти духовенства, подпал под влияние городской толпы. Теперь она уже диктует ему свои вкусы, заставляет давать представления в дни ярмарок, а не церковных праздников; заставляет полностью перейти на родной, понятный толпе язык. Заботясь об успехе, церковники стали подбирать более житейские сюжеты, и материалом для полулитургической драмы становятся библейские сюжеты, подверженные бытовому толкованию. Библейские легенды подвергаются с течением времени поэтической обработке. Вводятся и технические новшества: окончательно устанавливается принцип симультанной декорации (от франц. simultane – одновременный) при котором на сцене по прямой линии устанавливаются одновременно все декорации, необходимые по ходу действия; увеличивается число трюков.

Однако, несмотря на все это, церковная драма продолжала сохранять тесную связь с церковью. Драма ставилась на паперти, на церковные средства, ее репертуар составлялся духовными лицами.

Так, причудливо объединяя взаимоисключающие элементы, церковная драма существовала долгое время.

2.1.2 Миракль.

Само название миракль происходит от латинского слова «чудо». И действительно, все конфликты, порой очень остро отражавшие жизненные противоречия, в этом жанре разрешались благодаря вмешательству божественных сил святого Николая, девы Марии и т.д. С течением времени эти пьесы, сохраняя религиозную морализацию, все острее показывали произвол феодалов, силу темных страстей, владевших знатными и богатыми людьми. В первом из известных нам мираклей – «Игра о святом Николае» (1200)-в центре внимания было чудо, совершенное святым для избавления христианина, попавшего в языческий плен, и лишь отзвуком шла история о крестовых походах.

Более поздний «Миракль о Роберте-дьяволе» давал уже общую картину кровавого века Столетней войны (1337-1453 г.г.) и страшный портрет бессердечного феодала. Само время – XIV век, полный войн, народных волнений и бесчеловечных расправ, – объясняет развитие такого противоречивого жанра, как миракль. С одной стороны, крестьянские массы брались за топоры, восставали, с другой – подчинялись тяжелой жизни. Отсюда и элементы критики, и религиозное чувство в мираклях.

Большинство мираклей строилось именно на бытовом материале – из жизни города, из жизни монастыря или средневекового замка. Разоблачая притеснителей народа, «Миракль о Берте» рисует в положительном свете тех людей из их среды, которые не подвержены порокам и страстям, присущим знати, и могут, попав в среду простых тружеников, быть среди них своими людьми.

Двойственность миракля была связана с идеологической незрелостью городского бюргерства того времени. Не случайно миракль, начинавшийся обычно с обличительного изображения действительности, всегда заканчивался компромиссом, актом раскаяния и прощения, что практически означало примирение с только что показанными злодеяниями, ибо предполагало в каждом злодее возможного праведника. Это устраивало и бюргерское сознание, и церковь.

2.1.3 Мистерия.

Время расцвета мистериального театра – XV-XVI века, время бурного расцвета городов и обострения социальных противоречий. Город уже в значительной мере преодолел феодальную зависимость, но еще не подпал под власть абсолютного монарха. Мистерия и явилась выражением расцвета средневекового города, его культуры. Она выросла из так называемых «мимических мистерий» — городских процессий в честь религиозных праздников, в честь торжественных выездов королей. Из этих празднеств постепенно складывалась площадная мистерия, использующая ранний опыт средневекового театра.

Представления мистерий организовывались не церковью, а городскими цехами и муниципалитетами. Авторами выступали деятели нового типа: ученые, богословы, юристы, врачи. Несмотря на то, что руководила постановками высшая буржуазия города, мистерии были массовым площадным самодеятельным искусством. В представлениях участвовали сотни человек.

Мистериальная драматургия разделяется на три цикла: «ветхозаветный», имеющий своим содержанием циклы библейских сюжетов; «новозаветный», рассказывающий историю рождения и воскрешения Христа, и «апостольский», в котором сюжеты пьес были заимствованы из «Жития святых» и частично из мираклей о святых.

Ярким примером ранней мистерии может служить огромная (50 тысяч стихов, 242 действующих лица) «Мистерия Ветхого завета», содержавшая 38 отдельных эпизодов. Ее главными героями были Бог, ангелы, Люцифер, Адам и Ева. В мистерии показывалось сотворение мира, восстание Люцифера против Бога, библейские чудеса.

Мистерия раздвинула тематический диапазон средневекового театра, накопила огромный сценический опыт, который был использован последующими жанрами средневековья.

Исполнителем мистерии был городской люд. Отдельные эпизоды огромного театрального представления исполнялись представителями различных городских цехов. При этом мистерия давала возможность каждой профессии проявить себя как можно полней.

Мистерии развили театральную технику, утвердили в народе вкус к театру, подготовили некоторые особенности ренессансной драмы. Но к 1548 году мистериальным обществам, особенно широко распространенным во Франции, запретили показ мистерий: слишком ощутимой стала комедийная критическая линия мистериального театра. Причина гибели еще и в том, что она не получила поддержки со стороны новых, прогрессивных сил общества. Религиозное содержание отталкивало людей гуманистически настроенных, а площадная форма и критические элементы вызывали гонения церкви.

Историческая обреченность мистерии была предрешена внутренней противоречивостью жанра. К тому же мистериальный театр потерял и свою организационную почву: королевская власть искореняла все городские вольности и запрещала цеховые союзы. Мистерия подверглась резкой критике со стороны, как католической церкви, так и реформационного движения.

2.1.4 Моралите.

Реформационное движение (Реформация) развернулось в Европе в XVI в. Оно носило антифеодальный характер и приняло форму борьбы с идеологической опорой феодализма – католической церковью.

Реформационное движение утверждало принцип «личного общения с Богом», принцип личной добродетели. В руках зажиточного бюргерства мораль становится оружием борьбы и против феодалов, и против неимущих городских масс. Стремление придать святость буржуазному мировоззрению рождает театр моралите. Он вырастает из мистерий, в которых нравоучительность заключалась в религиозные формы и часто теряла смысл из-за соседства бытовых комических сцен. Моралите освободило морализацию, как от религиозных сюжетов, так и от бытового отвлечения и, обособившись, обрело стилевое единство и большую дидактическую направленность. Однако при том были утеряны действенность постановки и жизненные черты персонажей.

Основным признаком моралите являлся аллегоризм. В пьесах действовали аллегорические персонажи, каждый из которых олицетворял какой-то человеческий порок или добродетель. Эти персонажи были лишены индивидуальных характеров, и даже реальные вещи в их руках превращались в символы. Столкновения героев строились соответственно на борьбе двух начал: добра и зла, духа и тела. Этот конфликт чаще всего изображался в виде противопоставления двух фигур, двух персонажей, олицетворяющих собой доброе и злое начало, воздействующее на человека.

Разумные люди идут по стезе добродетели, неразумные же становятся жертвами порока – эту основную дидактическую мысль утверждали на разные лады все моралите.

Авторами некоторых моралите были ранние гуманисты, профессора средневековых школ. В Нидерландах сочинением и постановкой моралите занимались патриоты, борющиеся против испанского насилия. Их пьесы были полны современных политических намеков, за что авторы и актеры нередко преследовались.

В своем развитии моралите частично освобождалось от строгой аскетической морали; под воздействием новых общественных сил в нем проявлялось некоторое стремление к реализму. Противоречия жанра были признаком сближения с жизнью. В иных моралите уже можно было встретить мотивы социальной критики.

Историческое значение аллегорического жанра было в том, что он внес в средневековую драматургию четкость, поставил перед театром задачу построения типического образа. Но, будучи во власти догматической морали, этот жанр не смог породить ничего значительного.

2.1.5 Фарс.

Площадной фарс выделяется в самостоятельный театральный жанр со второй половины XV века. Однако он до этого прошел долгий путь скрытого развития. Само название происходит от латинского farta («начинка»). И действительно, устроители мистерий сплошь и рядом писали: «Здесь вставить фарс».

Веселые масленичные представления и народные спектакли дали начало «дурацким корпорациям» – объединениям мелких судебных чиновников, разнообразной городской богемы, школяров, семинаристов. В XV в. шутовские общества распространялись по всей Европе. В Париже были четыре большие организации и регулярно устраивались смотры парады их фарсовых представлений. В этих парадах высмеивались выступления епископов, словопрения судей, въезды королей в город. В ответ на это светские и духовные власти преследовали фарсеров, изгоняли их из горда, бросали в тюрьмы.

Фарс повернут всем своим содержанием и художественным строем к действительности. Он высмеивает солдат-мародеров, монахов-торговцев индульгенциями, чванливых дворян, скаредных купцов. Остро подмеченные и обрисованные черты характеров несли сатирически заостренный жизненный материал.

Главными принципами актерского искусства для фарсеров были характерность, доведенная до пародийной карикатуры, и динамизм, выражающий активность и жизнерадостность самих исполнителей.

Сценической задачей фарсеров было воссоздание определенных типов: ловкого городского молодчика, хвастливого солдата, хитрого слуги и т.п. Но при определенности сценических типов-масок была развита и импровизация – следствие живого общения фарсеров с шумной ярмарочной аудиторией.

Судьба веселых комических любительских корпораций фарсеров от год в год становилась все плачевнее. Монархическая и церковная власть все сильнее наступала на городское вольномыслие и на одну из его форм – фарсовый театр. В конце XVI-начале XVII в. под ударами властей прекращают существование крупнейшие корпорации фарсеров.

Фарс оказал большое влияние на дальнейшее развитие театра Западной Европы. В Италии из фарса родилась комедия дель арте; в Испании – творчество «отца испанского театра» Лопе де Руэда; а в Англии по типу фарса писал свои интерлюдии Джон Гейвуд. В Германии – Ганс Сакс; во Франции фарсовые традиции питали искусство гениального Мольера. Именно фарс стал звеном между старым и новым театром.

2.2 Карнавалы эпохи Средневековья

Празднества карнавального типа и связанные с ними смеховые действа или обряды занимали в жизни средневекового человека огромное место. Кроме карнавалов в собственном смысле с их многодневными и сложными площадными и уличными действами и шествиями, справлялись особые праздники дураков (festa stultorum) и праздник осла, существовал особый, освященный традицией вольный пасхальный смех. Более того, почти каждый церковный праздник имел свою, тоже освященную традицией, народно-площадную смеховую сторону. Таковы, например, так называемые храмовые праздники, обычно сопровождаемые ярмарками с их богатой и разнообразной системой площадных увеселений (с участием великанов, карликов и т.д.).

Карнавальная атмосфера господствовала и в дни постановок мистерий и соте. Царила она также на таких сельскохозяйственных праздниках, как сбор винограда, проходивший и в городах. Смех сопровождал обычно и гражданские и бытовые церемониалы и обряды: шуты были их неизменными участниками и пародийно дублировали различные моменты серьезного церемониала (прославления победителей на турнирах, церемонии передачи ленных прав, посвящений в рыцари и др.). И бытовые пирушки не обходились без элементов смеховой организации, например, избрания на время пира королев и королей для смеха.

Все эти обрядово-зрелищные формы давали, подчеркнуто неофициальный, внецерковный и в негосударственный аспект мира, человека и человеческих отношений. Они как бы строили по ту сторону всего официального второй мир и вторую жизнь, которым все средневековые люди были в большей или меньшей степени причастны, в которых они в определенные сроки жили. Каковы же специфические особенности карнавалов средневековья и прежде всего какова их природа?

Прежде всего, необходимо отметить, что все карнавальные формы последовательно внецерковны и внерелигиозны. Они принадлежат к совершенно иной сфере бытия.

По своему наглядному, конкретно-чувственному характеру и по наличию сильного игрового элемента, они близки к художественно-образным формам. К театрально-зрелищным. Но основное карнавальное ядро этой культуры вовсе не является чисто художественной театрально-зрелищной формой и вообще не входит в область искусства. Оно находится на границах искусства и самой жизни. В сущности, это сама жизнь, но оформленная особым игровым образом.

Для смеховой культуры средневековья характерны такие фигуры, как шуты и дураки. Они были как бы постоянными, закрепленными в обычной (т.е. не карнавальной) жизни, носителями карнавального начала. Такие шуты и дураки, как, например, Трибуле при Франциске, вовсе не были актерами, разыгрывавшими на сценической площадке роли шута и дурака (как позже комические актеры, исполнявшие на сцене роли Арлекина, Гансвурста и др.). Они оставались шутами и дураками всегда и повсюду, где бы они ни появлялись в жизни. Как шуты и дураки, они являются носителями особой жизненной формы, реальной и идеальной одновременно. Они находятся на границах жизни и искусства (как бы в особой промежуточной сфере): это не просто чудаки или глупые люди (в бытовом смысле), но это и не комические актеры.

Официальные праздники средневековья и церковные и феодально-государственные никуда не уводили из существующего миропорядка и не создавали никакой второй жизни. Официальный праздник, в сущности, смотрел только назад, в прошлое и этим прошлым освящал существующий в настоящем строй. Официальный праздник, иногда даже вопреки собственной идее, утверждал стабильность, неизменность и вечность всего существующего миропорядка: существующей иерархии, существующих религиозных, политических и моральных ценностей, норм, запретов. Праздник был торжеством уже готовой, победившей, господствующей правды, которая выступала как вечная, неизменная и непререкаемая правда. Поэтому и тон официального праздника мог быть только монолитно серьезным, смеховое начало было чуждо его природе.

В противоположность официальному празднику карнавал торжествовал как бы временное освобождение от господствующей правды и существующего строя, временную отмену всех иерархических отношений, привилегий, норм и запретов. Это был подлинный праздник времени, праздник становления, смен и обновлений. Он был враждебен всякому увековечению, завершению и концу. Он смотрел в не за вершимое будущее.

Особо важное значение имела отмена во время карнавала всех иерархических отношений. На официальных праздниках иерархические различия подчеркнуто демонстрировались: на них полагалось являться во всех регалиях своего звания, чина, заслуг и занимать место, соответствующее своему рангу. Праздник освящал неравенство. В противоположность этому на карнавале все считались равными. Человек как бы перерождался для новых, чисто человеческих отношений.

Это временное идеально-реальное упразднение иерархических отношений между людьми создавало на карнавальной площади особый тип общения, невозможный в обычной жизни. На карнавале вырабатывались и особые формы площадной речи и площадного жеста, откровенные и вольные, не признающие никаких дистанций между общающимися. Свободные от обычных, вне карнавальных норм этикета и пристойности.

В карнавале сама жизнь играет, а игра на время становится самой жизнью. В этом специфическая природа карнавала, особый род его бытия. Карнавал это вторая жизнь народа, организованная на начале смеха. Это его праздничная жизнь. Праздничность здесь становилась формой второй жизни народа, вступавшего временно в утопическое царство всеобщности, свободы, равенства и изобилия.

3. Заключение

Средние века – время напряженной духовной жизни, сложных и трудных поисков мировоззренческих конструкций, которые могли бы синтезировать исторический опыт и знания предшествующих тысячелетий.

В эту эпоху люди смогли выйти на новую дорогу культурного развития, иную, чем знали прежние времена. Пытаясь примерить веру и разум, строя картины мира на основе доступных им знаний и с помощью христианского догматизма, культура средних веков создала новые художественные стили, новый городской образ жизни. Вопреки мнению мыслителей итальянского Возрождения, средние века оставили нам важнейшие достижения духовной культуры, в том числе институты научного познания и образования.

Как нельзя более удачным представляется образ, предложенный философом, науковедом и культурологом М.К. Петровым: он сравнил средневековую культуру со строительными лесами. Возвести постройку без них невозможно. Но когда здание завершено, леса удаляют, и можно только догадываться, как они выглядели и как были устроены. Средневековая культура, по отношению к нашей, современной, сыграла именно роль таких лесов: без нее западная культура не возникала бы, хотя сама средневековая культура была на нее в основном не похожа. Поэтому надо понимать историческую причину столь странного названия этой длительной и важной эпохи развития европейской культуры.

Список используемой литературы

• Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. – М., 1965 г.
• Беспятов Е. Театр под открытым небом. – Народный театр, 1948 г.
• Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. – М., 1987 г.
• Гуревич А.Я. Культура и общество Средневековой Европы глазами современников. – М., 1989 г.
• Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. – М., 1990 г.
• Даркевич В.П. Народная культура средневековья. Светская праздничная жизнь в искусстве XI-XVI вв. – М., 1988 г.
• Добиаш-Рождественская О.А. Культура западноевропейского средневековья. – М., 1989 г.
• Ле Гофф. Ж. Цивилизация средневекового Запада. – М., 1992 г.
• Рутенбург В.И. Городская культура: Средневековье и начало нового времени… – Л., 1986 г.
• Рюмин Е.Н. Массовые празднества. – М.-Л., 1927 г.
• Шароев И.Г. Режиссура эстрады и массовых представлений. – М.: «Просвещение», 1986 г.