Праздники средневековья сообщение

В исторической науке понятие «средневековье» укрепилось после того, как в эпоху Возрождения был провозглашен возврат к античной культуре. «Промежуточные века» между античностью и Возрождением с легкой руки итальянских гуманистов стали именоваться средними. Очевидна условность такого понятия, показательна огромная продолжительность данного периода — более тысячелетия, не вызывает сомнения важность и многогранность содержания этого этапа в истории человечества.

Для гуманистов эпохи Возрождения и деятелей французского Просвещения понятие средневековья было синонимом одичания и грубого невежества, а средние века — временем религиозного фанатизма и культурного упадка. Напротив, историки так называемой «романтической» школы начала ХIХ в. называли средневековье «золотым веком» человечества, воспевали достоинства рыцарских времен и расцвет культурных и христианских традиций.

Социальная культура средневековья выступает, прежде всего, как строго определенное взаимодействие социальных групп, основанное на сочетании прав на землю с местом в обществе.

В основе средневековой культуры лежит взаимодействие двух начал – собственной культуры «варварских» народов Западной Европы и культурных традиций Западной Римской империи – права, науки, искусства, христианства. Эти традиции усваивались во время завоевания Рима «варварами». Влияли на собственную культуру языческой родоплеменной жизни галлов, готов, саксов, ютов и других племен Европы.

Взаимодействие этих начал дало мощный импульс становлению собственно западноевропейской средневековой культуры.

Сущность культуры любой эпохи, прежде всего, выражается в представлениях человека о себе самом, своих целях, возможностях, интересах.

В средневековой культуре эти представления во многом формировали деятели церкви. Они стремились общественные отношения объяснить по образцу отношений человека и бога. Подчинение, смирение, покорность становятся главными ценностями общественной жизни, которые проповедует христианское духовенство.

Праздничная культура средневековья

Средневековые городские праздники, с их яркими зрелищами, развлечениями, маскарадами восходили к языческим культам и обрядам. Так, новогодний римский языческий праздник календ, которому церковь противопоставила свой рождественский цикл, в Византии справлялся вплоть до XIII века.

Новогодним календам (1—5 января) предшествовали врумалии (с 24 ноября по 17 декабря), сопровождавшиеся карнавальными шествиями ряженых и плясками, которые первоначально имитировали различные действия при уборке урожая и изготовлении вина. Ряженые лихо плясали и распевали песни, в которых высмеивались вельможи, церковнослужители и судейские чиновники. С 17 по 23 декабря справлялись необузданно веселые сатурналии, с цирковыми представлениями, жертвоприношениями свиньи.

Во время самих календ ряженые, уподобив колесницу сцене, созывали толпу зевак и осмеивали высшую власть. Но служители христианской церкви, враждебной духовной свободе народа, нещадно преследовали вольные игры порабощенных тружеников, объявляя эти игры «порождением дьявола». Церковникам удалось воспрепятствовать свободному развитию массового народно-праздничного творчества, особенно — его сатирическому началу. Не обогащаемое гражданскими идеями, это творчество было приглушено.

И все-таки отдельные виды увеселений продолжали жить, породив новый вид народного зрелища — представления гистрионов, которые внесли большой вклад в становление культуры Западной цивилизации.

Гистрионы частично использовали опыт римских мимов. Но не подражание римским мимам. Ранние языческие обряды, непосредственно связанные с материальным и духовным миром земледельца, были той главной живительной силой, которая дала толчок развитию театрализованных представлений гистрионов.

Народные забавники гистрионы существовали у всех народов Европы. В разных странах их называли по-разному: жонглерами, шпильманами, менестрелями и т. д. В России они назывались скоморохами.

Расцвет деятельности гистрионов в Западной Европе как массового и популярного искусства происходит с XI по XIII век, т. е. падает на время возникновения средневековых городов. Гистрионы были ярчайшими выразителями мирского, жизнелюбивого духа в средневековом городе. В их веселых, дерзких песнях, в их пародийных сценках, затеях и маскарадных представлениях проявилось стихийное бунтарство народных масс. Особенно ярко это выразилось в деятельности вагантов.

Ваганты (derlei vagantes — лат. – «странствующие клирики») были либо недоучившимися семинаристами, либо озорными школярами, либо разжалованными священниками. Они выступали с озорными латинскими песнями, пародирующими церковные гимны. Так, вместо обращения к «Богу всемогущему» следовало обращение к «Бахусу всепьющему». Пародировалась даже молитва «Отче наш».

Гистрионы устраивали и представления кукольного театра, первые упоминания о которых относятся к концу XII века.

В период раннего средневековья только что начавшая развиваться торговля находилась в тесной связи с богослужением. Словом «месса» первоначально обозначают, и обедню, и ярмарку, так как торговля соединялась с церковными празднествами и процессиями. В течение всего средневековья на этих площадях находились рынки, торговые ряды, ларьки и будки. Здесь устраивалась ярмарка.

Начиная с IX века, католическая церковь, борясь с народными празднествами и обрядовыми представлениями, в которых проявлялись свободомыслие и бунтарство закрепощаемых крестьян, была вынуждена искать наиболее выразительные и доходчивые средства в целях воздействия своих догматов на верующих. Благодаря этому начинается активный процесс театрализации мессы. При этом многие фрагменты римско-католического ритуала уже заключали в себе потенциальные возможности для развития драматического действия (освещения церкви, крестный ход, ряд «пророческих» текстов и т. д.).

2.1 Театр средневековья:

2.1.1 Литургическая и полулитургическая драма.

Одной из форм театрального искусства раннего средневековья стала церковная драма. Борясь против остатков античного театра, против сельских игрищ, церковь стремилась использовать действенность театральной пропаганды в своих целях. Как я уже говорила театрализуется месса, вырабатывается ритуал чтения в лицах эпизодов из легенд о жизни Христа, о его погребении и воскрешении. Из этих диалогов рождается ранняя литургическая драма. Существовало два цикла такой драмы – Рождественский, рассказывающий о рождении Христа, и Пасхальный, передающий историю его воскрешения.

В Рождественской литургической драме посредине храма ставили крест, потом его заворачивали в черную материю, что означало погребение тела господнего. В Пасхальной литургической драме разыгрывалась сцена трех Марий и ангела у гроба Христа (их изображали четверо священников). Ангел спрашивал: «Кого вы ищете в гробу, христианки?» – Марии хором отвечали: «Иисуса Назарянина, распятого, о небожитель!» И ангел говорил им: «Его здесь нет, он восстал, как предсказал раньше. Идите, возвестите, что он восстал из гроба!». После этого хор пел молитву, восславлявшую воскрешение Христа. Со временем литургическая драма усложняется, разнообразятся костюмы «актеров», создаются «режиссерские инструкции» с точным указанием текста и движений. Всем этим занимались сами священники.

Устроители литургических представлений накопили постановочный опыт и стали искусно показывать народу вознесение Христа и другие евангельские чудеса. Приближаясь к жизни и используя постановочные эффекты, литургическая драма уже не привлекала, а отвлекала прихожан от службы. Развитие жанра таило в себе его самоуничтожение.

Не желая отказаться от услуг театра, и не будучи в силах совладать с ним, церковные власти выводят литургическую драму из-под сводов храмов на паперти. Нарождается полулитургическая драма (середина XII в.). И тут церковный театр, формально находясь во власти духовенства, подпал под влияние городской толпы. Теперь она уже диктует ему свои вкусы, заставляет давать представления в дни ярмарок, а не церковных праздников; заставляет полностью перейти на родной, понятный толпе язык. Заботясь об успехе, церковники стали подбирать более житейские сюжеты, и материалом для полулитургической драмы становятся библейские сюжеты, подверженные бытовому толкованию. Библейские легенды подвергаются с течением времени поэтической обработке. Вводятся и технические новшества: окончательно устанавливается принцип симультанной декорации (от франц. simultane – одновременный) при котором на сцене по прямой линии устанавливаются одновременно все декорации, необходимые по ходу действия; увеличивается число трюков.

Однако, несмотря на все это, церковная драма продолжала сохранять тесную связь с церковью. Драма ставилась на паперти, на церковные средства, ее репертуар составлялся духовными лицами.

Так, причудливо объединяя взаимоисключающие элементы, церковная драма существовала долгое время.

2.1.2 Миракль.

Само название миракль происходит от латинского слова «чудо». И действительно, все конфликты, порой очень остро отражавшие жизненные противоречия, в этом жанре разрешались благодаря вмешательству божественных сил святого Николая, девы Марии и т.д. С течением времени эти пьесы, сохраняя религиозную морализацию, все острее показывали произвол феодалов, силу темных страстей, владевших знатными и богатыми людьми. В первом из известных нам мираклей – «Игра о святом Николае» (1200)-в центре внимания было чудо, совершенное святым для избавления христианина, попавшего в языческий плен, и лишь отзвуком шла история о крестовых походах.

Более поздний «Миракль о Роберте-дьяволе» давал уже общую картину кровавого века Столетней войны (1337-1453 г.г.) и страшный портрет бессердечного феодала. Само время – XIV век, полный войн, народных волнений и бесчеловечных расправ, – объясняет развитие такого противоречивого жанра, как миракль. С одной стороны, крестьянские массы брались за топоры, восставали, с другой – подчинялись тяжелой жизни. Отсюда и элементы критики, и религиозное чувство в мираклях.

Большинство мираклей строилось именно на бытовом материале – из жизни города, из жизни монастыря или средневекового замка. Разоблачая притеснителей народа, «Миракль о Берте» рисует в положительном свете тех людей из их среды, которые не подвержены порокам и страстям, присущим знати, и могут, попав в среду простых тружеников, быть среди них своими людьми.

Двойственность миракля была связана с идеологической незрелостью городского бюргерства того времени. Не случайно миракль, начинавшийся обычно с обличительного изображения действительности, всегда заканчивался компромиссом, актом раскаяния и прощения, что практически означало примирение с только что показанными злодеяниями, ибо предполагало в каждом злодее возможного праведника. Это устраивало и бюргерское сознание, и церковь.

2.1.3 Мистерия.

Время расцвета мистериального театра – XV-XVI века, время бурного расцвета городов и обострения социальных противоречий. Город уже в значительной мере преодолел феодальную зависимость, но еще не подпал под власть абсолютного монарха. Мистерия и явилась выражением расцвета средневекового города, его культуры. Она выросла из так называемых «мимических мистерий» — городских процессий в честь религиозных праздников, в честь торжественных выездов королей. Из этих празднеств постепенно складывалась площадная мистерия, использующая ранний опыт средневекового театра.

Представления мистерий организовывались не церковью, а городскими цехами и муниципалитетами. Авторами выступали деятели нового типа: ученые, богословы, юристы, врачи. Несмотря на то, что руководила постановками высшая буржуазия города, мистерии были массовым площадным самодеятельным искусством. В представлениях участвовали сотни человек.

Мистериальная драматургия разделяется на три цикла: «ветхозаветный», имеющий своим содержанием циклы библейских сюжетов; «новозаветный», рассказывающий историю рождения и воскрешения Христа, и «апостольский», в котором сюжеты пьес были заимствованы из «Жития святых» и частично из мираклей о святых.

Ярким примером ранней мистерии может служить огромная (50 тысяч стихов, 242 действующих лица) «Мистерия Ветхого завета», содержавшая 38 отдельных эпизодов. Ее главными героями были Бог, ангелы, Люцифер, Адам и Ева. В мистерии показывалось сотворение мира, восстание Люцифера против Бога, библейские чудеса.

Мистерия раздвинула тематический диапазон средневекового театра, накопила огромный сценический опыт, который был использован последующими жанрами средневековья.

Исполнителем мистерии был городской люд. Отдельные эпизоды огромного театрального представления исполнялись представителями различных городских цехов. При этом мистерия давала возможность каждой профессии проявить себя как можно полней.

Мистерии развили театральную технику, утвердили в народе вкус к театру, подготовили некоторые особенности ренессансной драмы. Но к 1548 году мистериальным обществам, особенно широко распространенным во Франции, запретили показ мистерий: слишком ощутимой стала комедийная критическая линия мистериального театра. Причина гибели еще и в том, что она не получила поддержки со стороны новых, прогрессивных сил общества. Религиозное содержание отталкивало людей гуманистически настроенных, а площадная форма и критические элементы вызывали гонения церкви.

Историческая обреченность мистерии была предрешена внутренней противоречивостью жанра. К тому же мистериальный театр потерял и свою организационную почву: королевская власть искореняла все городские вольности и запрещала цеховые союзы. Мистерия подверглась резкой критике со стороны, как католической церкви, так и реформационного движения.

2.1.4 Моралите.

Реформационное движение (Реформация) развернулось в Европе в XVI в. Оно носило антифеодальный характер и приняло форму борьбы с идеологической опорой феодализма – католической церковью.

Реформационное движение утверждало принцип «личного общения с Богом», принцип личной добродетели. В руках зажиточного бюргерства мораль становится оружием борьбы и против феодалов, и против неимущих городских масс. Стремление придать святость буржуазному мировоззрению рождает театр моралите. Он вырастает из мистерий, в которых нравоучительность заключалась в религиозные формы и часто теряла смысл из-за соседства бытовых комических сцен. Моралите освободило морализацию, как от религиозных сюжетов, так и от бытового отвлечения и, обособившись, обрело стилевое единство и большую дидактическую направленность. Однако при том были утеряны действенность постановки и жизненные черты персонажей.

Основным признаком моралите являлся аллегоризм. В пьесах действовали аллегорические персонажи, каждый из которых олицетворял какой-то человеческий порок или добродетель. Эти персонажи были лишены индивидуальных характеров, и даже реальные вещи в их руках превращались в символы. Столкновения героев строились соответственно на борьбе двух начал: добра и зла, духа и тела. Этот конфликт чаще всего изображался в виде противопоставления двух фигур, двух персонажей, олицетворяющих собой доброе и злое начало, воздействующее на человека.

Разумные люди идут по стезе добродетели, неразумные же становятся жертвами порока – эту основную дидактическую мысль утверждали на разные лады все моралите.

Авторами некоторых моралите были ранние гуманисты, профессора средневековых школ. В Нидерландах сочинением и постановкой моралите занимались патриоты, борющиеся против испанского насилия. Их пьесы были полны современных политических намеков, за что авторы и актеры нередко преследовались.

В своем развитии моралите частично освобождалось от строгой аскетической морали; под воздействием новых общественных сил в нем проявлялось некоторое стремление к реализму. Противоречия жанра были признаком сближения с жизнью. В иных моралите уже можно было встретить мотивы социальной критики.

Историческое значение аллегорического жанра было в том, что он внес в средневековую драматургию четкость, поставил перед театром задачу построения типического образа. Но, будучи во власти догматической морали, этот жанр не смог породить ничего значительного.

2.1.5 Фарс.

Площадной фарс выделяется в самостоятельный театральный жанр со второй половины XV века. Однако он до этого прошел долгий путь скрытого развития. Само название происходит от латинского farta («начинка»). И действительно, устроители мистерий сплошь и рядом писали: «Здесь вставить фарс».

Веселые масленичные представления и народные спектакли дали начало «дурацким корпорациям» – объединениям мелких судебных чиновников, разнообразной городской богемы, школяров, семинаристов. В XV в. шутовские общества распространялись по всей Европе. В Париже были четыре большие организации и регулярно устраивались смотры парады их фарсовых представлений. В этих парадах высмеивались выступления епископов, словопрения судей, въезды королей в город. В ответ на это светские и духовные власти преследовали фарсеров, изгоняли их из горда, бросали в тюрьмы.

Фарс повернут всем своим содержанием и художественным строем к действительности. Он высмеивает солдат-мародеров, монахов-торговцев индульгенциями, чванливых дворян, скаредных купцов. Остро подмеченные и обрисованные черты характеров несли сатирически заостренный жизненный материал.

Главными принципами актерского искусства для фарсеров были характерность, доведенная до пародийной карикатуры, и динамизм, выражающий активность и жизнерадостность самих исполнителей.

Сценической задачей фарсеров было воссоздание определенных типов: ловкого городского молодчика, хвастливого солдата, хитрого слуги и т.п. Но при определенности сценических типов-масок была развита и импровизация – следствие живого общения фарсеров с шумной ярмарочной аудиторией.

Судьба веселых комических любительских корпораций фарсеров от год в год становилась все плачевнее. Монархическая и церковная власть все сильнее наступала на городское вольномыслие и на одну из его форм – фарсовый театр. В конце XVI-начале XVII в. под ударами властей прекращают существование крупнейшие корпорации фарсеров.

Фарс оказал большое влияние на дальнейшее развитие театра Западной Европы. В Италии из фарса родилась комедия дель арте; в Испании – творчество «отца испанского театра» Лопе де Руэда; а в Англии по типу фарса писал свои интерлюдии Джон Гейвуд. В Германии – Ганс Сакс; во Франции фарсовые традиции питали искусство гениального Мольера. Именно фарс стал звеном между старым и новым театром.

2.2 Карнавалы эпохи Средневековья

Празднества карнавального типа и связанные с ними смеховые действа или обряды занимали в жизни средневекового человека огромное место. Кроме карнавалов в собственном смысле с их многодневными и сложными площадными и уличными действами и шествиями, справлялись особые праздники дураков (festa stultorum) и праздник осла, существовал особый, освященный традицией вольный пасхальный смех. Более того, почти каждый церковный праздник имел свою, тоже освященную традицией, народно-площадную смеховую сторону. Таковы, например, так называемые храмовые праздники, обычно сопровождаемые ярмарками с их богатой и разнообразной системой площадных увеселений (с участием великанов, карликов и т.д.).

Карнавальная атмосфера господствовала и в дни постановок мистерий и соте. Царила она также на таких сельскохозяйственных праздниках, как сбор винограда, проходивший и в городах. Смех сопровождал обычно и гражданские и бытовые церемониалы и обряды: шуты были их неизменными участниками и пародийно дублировали различные моменты серьезного церемониала (прославления победителей на турнирах, церемонии передачи ленных прав, посвящений в рыцари и др.). И бытовые пирушки не обходились без элементов смеховой организации, например, избрания на время пира королев и королей для смеха.

Все эти обрядово-зрелищные формы давали, подчеркнуто неофициальный, внецерковный и в негосударственный аспект мира, человека и человеческих отношений. Они как бы строили по ту сторону всего официального второй мир и вторую жизнь, которым все средневековые люди были в большей или меньшей степени причастны, в которых они в определенные сроки жили. Каковы же специфические особенности карнавалов средневековья и прежде всего какова их природа?

Прежде всего, необходимо отметить, что все карнавальные формы последовательно внецерковны и внерелигиозны. Они принадлежат к совершенно иной сфере бытия.

По своему наглядному, конкретно-чувственному характеру и по наличию сильного игрового элемента, они близки к художественно-образным формам. К театрально-зрелищным. Но основное карнавальное ядро этой культуры вовсе не является чисто художественной театрально-зрелищной формой и вообще не входит в область искусства. Оно находится на границах искусства и самой жизни. В сущности, это сама жизнь, но оформленная особым игровым образом.

Для смеховой культуры средневековья характерны такие фигуры, как шуты и дураки. Они были как бы постоянными, закрепленными в обычной (т.е. не карнавальной) жизни, носителями карнавального начала. Такие шуты и дураки, как, например, Трибуле при Франциске, вовсе не были актерами, разыгрывавшими на сценической площадке роли шута и дурака (как позже комические актеры, исполнявшие на сцене роли Арлекина, Гансвурста и др.). Они оставались шутами и дураками всегда и повсюду, где бы они ни появлялись в жизни. Как шуты и дураки, они являются носителями особой жизненной формы, реальной и идеальной одновременно. Они находятся на границах жизни и искусства (как бы в особой промежуточной сфере): это не просто чудаки или глупые люди (в бытовом смысле), но это и не комические актеры.

Официальные праздники средневековья и церковные и феодально-государственные никуда не уводили из существующего миропорядка и не создавали никакой второй жизни. Официальный праздник, в сущности, смотрел только назад, в прошлое и этим прошлым освящал существующий в настоящем строй. Официальный праздник, иногда даже вопреки собственной идее, утверждал стабильность, неизменность и вечность всего существующего миропорядка: существующей иерархии, существующих религиозных, политических и моральных ценностей, норм, запретов. Праздник был торжеством уже готовой, победившей, господствующей правды, которая выступала как вечная, неизменная и непререкаемая правда. Поэтому и тон официального праздника мог быть только монолитно серьезным, смеховое начало было чуждо его природе.

В противоположность официальному празднику карнавал торжествовал как бы временное освобождение от господствующей правды и существующего строя, временную отмену всех иерархических отношений, привилегий, норм и запретов. Это был подлинный праздник времени, праздник становления, смен и обновлений. Он был враждебен всякому увековечению, завершению и концу. Он смотрел в не за вершимое будущее.

Особо важное значение имела отмена во время карнавала всех иерархических отношений. На официальных праздниках иерархические различия подчеркнуто демонстрировались: на них полагалось являться во всех регалиях своего звания, чина, заслуг и занимать место, соответствующее своему рангу. Праздник освящал неравенство. В противоположность этому на карнавале все считались равными. Человек как бы перерождался для новых, чисто человеческих отношений.

Это временное идеально-реальное упразднение иерархических отношений между людьми создавало на карнавальной площади особый тип общения, невозможный в обычной жизни. На карнавале вырабатывались и особые формы площадной речи и площадного жеста, откровенные и вольные, не признающие никаких дистанций между общающимися. Свободные от обычных, вне карнавальных норм этикета и пристойности.

В карнавале сама жизнь играет, а игра на время становится самой жизнью. В этом специфическая природа карнавала, особый род его бытия. Карнавал это вторая жизнь народа, организованная на начале смеха. Это его праздничная жизнь. Праздничность здесь становилась формой второй жизни народа, вступавшего временно в утопическое царство всеобщности, свободы, равенства и изобилия.

3. Заключение

Средние века – время напряженной духовной жизни, сложных и трудных поисков мировоззренческих конструкций, которые могли бы синтезировать исторический опыт и знания предшествующих тысячелетий.

В эту эпоху люди смогли выйти на новую дорогу культурного развития, иную, чем знали прежние времена. Пытаясь примерить веру и разум, строя картины мира на основе доступных им знаний и с помощью христианского догматизма, культура средних веков создала новые художественные стили, новый городской образ жизни. Вопреки мнению мыслителей итальянского Возрождения, средние века оставили нам важнейшие достижения духовной культуры, в том числе институты научного познания и образования.

Как нельзя более удачным представляется образ, предложенный философом, науковедом и культурологом М.К. Петровым: он сравнил средневековую культуру со строительными лесами. Возвести постройку без них невозможно. Но когда здание завершено, леса удаляют, и можно только догадываться, как они выглядели и как были устроены. Средневековая культура, по отношению к нашей, современной, сыграла именно роль таких лесов: без нее западная культура не возникала бы, хотя сама средневековая культура была на нее в основном не похожа. Поэтому надо понимать историческую причину столь странного названия этой длительной и важной эпохи развития европейской культуры.

Список используемой литературы

• Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. – М., 1965 г.
• Беспятов Е. Театр под открытым небом. – Народный театр, 1948 г.
• Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. – М., 1987 г.
• Гуревич А.Я. Культура и общество Средневековой Европы глазами современников. – М., 1989 г.
• Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. – М., 1990 г.
• Даркевич В.П. Народная культура средневековья. Светская праздничная жизнь в искусстве XI-XVI вв. – М., 1988 г.
• Добиаш-Рождественская О.А. Культура западноевропейского средневековья. – М., 1989 г.
• Ле Гофф. Ж. Цивилизация средневекового Запада. – М., 1992 г.
• Рутенбург В.И. Городская культура: Средневековье и начало нового времени… – Л., 1986 г.
• Рюмин Е.Н. Массовые празднества. – М.-Л., 1927 г.
• Шароев И.Г. Режиссура эстрады и массовых представлений. – М.: «Просвещение», 1986 г.

3 апреля отмечается необычный праздник — всемирный День Вечеринки. Между прочим, это не просто повод повеселиться. Вечеринки — огромный пласт человеческой истории. Испокон веков люди встречались, чтобы вкусно поесть, потанцевать, а главное — пообщаться! Давайте посмотрим, что представляли собой вечеринки в средневековье!

Пир, банкет или увеселение?

Средневековье считается мрачной эпохой, но поводов для веселья у людей было немало. Пиры устраивали в честь важных церковных праздников — Рождества и Пятидесятницы, а также по житейским ситуациям, включая:

• сбор урожая;
• праздники местных святых покровителей;
• свадьбы;
• турниры;
• военные победы.

Самыми роскошными, безусловно, были королевские свадьбы и дни коронаций. 

На пиры звали родственников и близких друзей, как и в наши дни. Но знатные люди зачастую приглашали также людей довольно скромного положения — купцов, лекарей, ремесленников и даже крестьян. На праздничном обеде у знатного аристократа могло присутствовать 40-60 гостей, а на Новый год — до 150 человек.

Что ели на средневековых вечеринках

Праздничная еда сильно отличалась от повседневных блюд. Если в обычные дни простые люди питались только овощными супами и опять же овощными рагу, то на пиру их ждали кушанья из жареного мяса и всевозможных сортов рыбы. 

Кстати, мясные супы считались лакомством. Поэтому на праздники обязательно готовили фрументи — пшеничную или ячменную похлебку с олениной или курицей, а также рыбный суп на миндальном молоке с крупами.

Что больше всего поражает в меню средневековых пиров, так это количество блюд. Например, на пиру в честь возведения Джорджа Невилла в сан архиепископа Йоркского в 1465 году подавали 3 перемены кушаний:

• 1-я перемена — 17 блюд;
• 2-я перемена — 20;
• 3-я перемена — 23.

Итого — 60 блюд! 

Сначала подавали суп или другую похлебку, а затем варёное и жареное мясо и птица. В рыбные дни гостям подносили закуски из солёной рыбы.

Затем шли более утончённые блюда — жареная дичь и свежая рыба. К каждому мясному и рыбному блюду предлагалось несколько гарниров. Потом следовали сложные кушанья, включая паштеты, пироги и оладьи. 

Как развлекались на средневековых вечеринках

Средневековые картины со сценами пиров обязательно изображают музыкантов. Они дули в фанфары, возвещая о подаче новой перемены блюд, а также играли на различных инструментах, чтобы развлечь гостей во время еды. Кроме того, на пиры приглашали менестрелей, жонглеров, ряженых или актёров, устраивающих театрализованное представление. 

Но главным источником развлечений на средневековом пиру была всё-таки кулинария. Хозяева старались поразить гостей гастрономическими шедеврами — статуэтками птиц, зверей или людей, изготовленными из сахара, печенья, марципана. Так, на коронационном пиру английского короля Генриха V на стол подали 24 сладких пирога в виде лебедей, каждый из которых нёс в клюве записку со строчкой из стихов.  

Гости и сами много пели и танцевали. Иногда пир плавно переходил в танцы, в промежутках между которыми дамы и рыцари пили вино, забыв о какой-либо сдержанности. Ну, разве можно назвать средневековье мрачным и страшным временем!

Хотели бы вы побывать на средневековой вечеринке?

Празднества
карнавального типа и связанные с ним
смеховые действа или обряды занимали
в жизни средневекового человека огромное
место. Карнавалы стали вехами, отличающими
календарное начало весны, проводы
старого и встречу нового года. В карнавале
разыгрывались – в позднем, сниженном
варианте – древняя мистерия умирающего
и воскрешающего зверя и бога. Не случайно
олицетворением карнавала стал пузатый
весельчак (дон Карналь, Сан-Пансар или
какое-нибудь другое чучело), которого
водят или возят по всему селению, а потом
«казнят»: топят, сжигают либо
расстреливают. Карнавальное чучело
сначала существовало в образе зверя,
растения и только потом – человека.

Для
смеховой культуры средневековья
характерны такие фигуры, как шуты и
дураки. Они были как бы постоянными,
закрепленными в обычной (т.е. не
карнавальной) жизни, носителями
карнавального начала. Такие шуты и
дураки, как, например, Трибуле при
Франциске, вовсе не были актерами,
разыгрывавшими на сценической площадке
роли шута и дурака (как позже комические
актеры, исполнявшие на сцене роли
Арлекина, Гансвурста и др.). Они оставались
шутами и дураками всегда и повсюду, где
бы они ни появлялись в жизни. Как шуты
и дураки, они являются носителями особой
жизненной формы, реальной и идеальной
одновременно. Они находятся на границах
жизни и искусства (как бы в особой
промежуточной сфере): это не просто
чудаки или глупые люди (в бытовом смысле),
но это и не комические актеры.

В
карнавале, как и в архаическом празднике,
менялись местами король и шут, небо и
земля, телесный верх и низ – такое
движение – перемещение служило
обновлению мира. И во времена сатурналий,
этого античного карнавала, тоже все и
вся участвовали в переворачивании. По
словам филолога О.М. Фрейденберг, каждый
человек как будто вынимал новый жребий
жизни и снова становился «женихом
своей новой невесты, но старой жены».
В каждом доме хозяева и рабы менялись
одеждой и местами, рабы правили домом
и чинно восседали за столом, а хозяева
им смиренно прислуживали. В карнавальном
«мире наизнанку», «мире навыворот»
менялись ролями мужчины и женщины.

Ярким
примером перевернутого карнавального
мира – средневековой Праздник дураков
(festa stultorum).Праздник этот первоначально
справлялся в церкви и носил вполне
легальный характер, потом он стал
полулегальным, к исходу же средневековья
и вовсе нелегальным; но он продолжал
существовать на улицах, в тавернах,
влился в масленичные увеселения.

Он
начинался с собрания духовенства, где
со множеством комических церемоний
выбирали дурацкого епископа и торжественно
отводили в церковь. Сопровождавшая его
процессия плясала, потешалась и
дурачилась, надев маски и нарядившись
в женские одежды, в скоморохов, в животных.
В церкви дурацкий епископ служил
праздничную мессу и всех благословлял,
а прямо перед ним дьяконы демонстративно
ели колбасу, плясали и азартно играли
в кости и карты. Переодетые карлики
танцевали и пели непристойные песни, а
в кадило вместо ладана бросали навоз и
старые подметки, так что вонь била
священнику прямо в нос. После мессы
паства предавалась полному разгулу:
кто бегал и прыгал по храму, кто танцевал,
кто раздевался донага и позволял себе
любые безобразия. Потом все рассаживались
в тележки с нечистотами и разъезжали
по городу, горланя скабрезные песни и
швыряя нечистоты в толпу.

Были
и другие пародии: дворцового этикета,
рыцарских турниров, цеховой работы,
общественных представлений и т. п.

В
карнавале сама жизнь играет, а игра на
время становится самой жизнью. В этом
специфическая природа карнавала, особый
род его бытия. Карнавал это вторая жизнь
народа, организованная на начале смеха.
Это его праздничная жизнь. Праздничность
здесь становилось формой второй жизни
народа, вступавшего временно в утопическое
царство всеобщности, свободы, равенства
и изобилия.

образование
в средневековье

Отделение
ремесла от земледелия и возникновение
городов имели для развития средневековой
культуры огромное значение. Зарождение
ранней городской культуры средневекового
общества явилось важным переломным
моментом в истории общества, ибо именно
она нарушила многовековую монополию
католической церкви в области
интеллектуального образования. Защитники
светской культуры группировались вокруг
городских школ, которые были отделены
от церкви. Эти школы отличались от
церковных и программой, и контингентом.
Светские городские школы были принципиально
новым явлением в интеллектуальной жизни
средневекового общества. Светская шкода
была частной и существовала за счет
платы, взимаемой с учащихся. Особенно
много таких школ возникло в Северной
Франции, ставшей с начала XII в. одним из
центров интеллектуального образования.
Эти школы возглавлялись людьми,
утверждавшими приоритет разума,
преклонявшимися перед античной философией
и неустанно прославлявшими светское
зиание. Наиболее известными школами
были парижские школы Гильома Коншского
и Петра Абеляра.

Объективным
следствием развития городов стало также
создание университетов. Первым
университетом на Западе считался
Болонский, возникший на основе Боловской
частной школы, в которой преподавал
знаток римского права Ирнерий, известный
своими лекциями по всей Европе. Подобные
университеты к началу XIII в. открылись
в Палермо, Салерно, Париже, Монпелье,
Оксфорде и др.

Типичным
средневековым университетом был
Парижский, получивший первую королевскую
хартию с узакониванием его прав еще в
1200 г. и являвшийся средоточием учащихся
из самых различных стран Европы.

Международный
язык науки — латинский — определял
интернациональный характеруниверситетов.
Членами университета были учащиеся,
преподаватели, книгопродавцы, переписчики,
аптекари и даже трактирщики. В Парижском
университете было четыре факультета:
«младший», так называемый артистический,
на котором изучались «семь свободных
искусств», т. е. тривиум (грамматика,
риторика и диалектика) и квадриум
(арифметика, геометрия, астрономия и
теория музыки), и три «старших» —
медицинский, юридический и богословский,
на которые принимали студентов по
окончании «артистического.» факультета.
Можно было закончить университет
бакалавром или магистром. Но обучение
было сложным, и лишь одна треть учащихся
заканчивала бакалавриат и одна
шестнадцатая — магистрат.

Студенты
(от лат. глагола «студере» — усердно
заниматься) объединялись в организации
(«землячества, «провинции» и «науки»),
во главе их стоял прокуратор, а все
вместе выбирали ректора.

рыцарская
культура

Признавая
духовное руководство церкви, каждый
класс западного феодального общества
тем не менее развивал и свою особую
культуру, в которой отражал свои
настроения и идеалы. Господствующий
класс светских феодалов — рыцарство в
широком смысле слова — выработал к XIII
веку сложный ритуал обычаев, манер,
светских, придворных и военно-рыцарских
развлечений. Из последних в средние
века особенно большое распространение
получили так называемые рыцарские
турниры — публичные состязания рыцаря
в уменье владеть оружием, отражавшие
военную профессию феодала.

В
рыцарской среде создавались военные
песни, прославлявшие подвиги рыцарей.
В дальнейшем циклы военных песен
превращались в целые поэмы. Наиболее
знаменитой из них была «Песнь о Роланде»,
возникшая в Северной Франции в XI веке
и окончательно отработанная в XII веке.
Сюжетом ее были походы Карла Великого
в Испанию, представленные в идеализированном
виде. Такой же героической поэмой с
чертами прославления народного героя
была «Поэма о Сиде», появившаяся в XII
веке в Испании, в которой нашла отражение
многовековая борьба испанских народов
против арабов. Третьей наиболее крупной
поэмой, созданной в Германии в начале
XIII века, была «Песнь о Нибелунгах», в
которой сказочные элементы переплетались
с раннесредневековыми историческими
преданиями (Брунегильда, Аттила и др.)
и рыцарским бытом более позднего времени
(XII—XIII вв.).

В
XII веке появились, быстро получив широкое
распространение, рыцарские романы,
излагавшие в прозе различные рыцарские
приключения, по мере того как рыцари
разных стран Европы познакомились более
друг с другом и обогатились впечатлениями
от далеких стран в процессе крестовых
походов на Восток. Наибольшей известностью
пользовались циклы романов о
древнебританском короле Артуре, которыми
зачитывались в замках Англии и Франции,
и романы Амадиса Голльского, читавшиеся
в Испании, Франции и Италии. Большое
место в рыцарской литературе занимала
любовная лирика. Миннезингеры в Германии,
трубадуры в Южной Франции и труверы в
Северной Франции, воспевавшие любовь
рыцарей к их дамам, были непременной
прияадлежностыо королевских дворов и
замков крупнейших феодалов.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

Раздел:

Сельские праздники в Средние века

Сельский праздник

Однообразное течение жизни крестьян прерывали церковные и народные праздники. Отмечали их весело, с песнями, танцами и застольями. В мае праздновали приход весны. Тогда наряжали майское дерево, устраивали игры и состязания, выбирали «майского короля». Этот языческий праздник весны сливался с христианским праздником Пасхи, который отмечали торжественным богослужением и крестным ходом. Иногда весной крестьяне совершали обход пашни, сопровождая это шествие песнями и плясками. Считалось, что такая церемония поможет обеспечить хороший урожай. Материал с сайта http://worldofschool.ru

Особо важным событием в жизни всей деревни была свадьба. Она сопровождалась множеством обрядов и была опутана бесчисленными поверьями. Так, например, до свадьбы невеста не должна была выходить из дому в течение 8 дней, а перед отправлением в церковь она клала в свой башмак монету на счастье. В церкви молодых благословлял священник. После этого следовал праздничный пир. На стол подавали белый хлеб, пшенную кашу, соус из репы с кусками сала, жареные колбасы, горох, капусту. Ели помногу, причем так, что у многих лопались пояса. После пира молодые принимали подарки от гостей: рубашки, платки, зеркала, посуду. Свадьба была довольно редким событием в жизни деревни, и поэтому готовились к ней тщательно и запоминалась она надолго.

Проблематика народной культуры привлекла внимание историков «на волне» движения, начатого французской школой «Анналов». Историков опередил мудрец и литературовед М. М. Бахтин (Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965). Он открыл народное смеховое творчество и указал его место в истории мировой культуры. Народно-площадная культура и народный смех стали его героями. Нашлось место и рассмотрению обрядово-зрелищных форм (празднеств карнавального типа, площадных смеховых действ и т. п.).

Впервые было доказано, что праздники «занимали в жизни средневековых людей огромное место». Помимо карнавалов с их сложными многодневными действами и шествиями справлялись особые «праздники дураков» и «праздник осла». Более того, христианская церковь допускала вольный «пасхальный смех» и весьма свободное веселье во время «храмовых праздников». Смех сопровождал сельскохозяйственные праздники (например, сбора винограда), а также многочисленные гражданские и бытовые церемонии и обряды. Праздник оказался важнейшим элементом европейской средневековой жизни, но наиболее сложные его формы характерны прежде всего для Средиземноморья.

Праздник был прямой противоположностью серьезным официальным — церковным и государственным — культовым формам и церемониалам. На празднике возникал другой мир, противостоящий обычному. Эта двумирность, по М. М. Бахтину, является важнейшей особенностью Средневековья. В древнейшие эпохи два мира были слиты воедино, и еще во время античного триумфа победитель одновременно подвергался и прославлению, и осмеянию. Христианство сложно относилось к смеху, и официальные праздники были отделены от народных, точнее сказать, начали сопровождать их.

Карнавал был внецерковен, он часто представлял собой пародию на культовые действа. Карнавал — это игра, расположенная на границах искусства и самой жизни. Во время карнавала нет разделения на исполнителей и зрителей, карнавал всенароден, он является воплощением вселенской свободы. Таковы были древнеримские сатурналии, которые воспринимались как возврат в сатурнов золотой век. Праздник воплощал идею вселенского обновления. Праздник — это выход за пределы обычного (официального) строя жизни. В то же время средневековый праздник — временная реальная жизнь, противостоящая повседневности. Таким образом, на карнавале сама жизнь играет, а игра на время становится самой жизнью.

Через удвоение реального мира, через восприятие сюрреализма окружающего нас мира люди пытались как-то осознать сложность и неоднозначность бытия. Разумеется, подлинный мир не двузначен, количество «миров» значительно больше двух, но для людей, далеких от философии, и удвоение было своеобразным прорывом к неоднозначному, следовательно, более глубокому восприятию реальности.

Праздничная жизнь не была оторвана от религиозной, карнавал примыкал к последним дням перед великим постом, связывая языческие времена с христианскими.

Праздники имели глубокое смысловое, миросозерцательное содержание, они основывались на особом восприятии времени. Праздники были связаны с кризисными, переломными моментами в жизни природы, общества и человека. Праздник тесно связан со смертью (как ее оборотная сторона). Другая жизнь праздника — не что иное, как реализованная утопия всеобщности, свободы, равенства и изобилия. Если официальные празднества освящали и санкционировали существующий мир, то есть были обращены в прошлое, чтобы утвердить стабильность, неизменность и вечность миропорядка, то они противостояли подлинной природе человеческой праздничности, но она была неистребима и частично легализовалась в виде карнавала. Карнавал есть временное освобождение от официального времени, он направлен в незавершимое будущее.

Карнавал отменял иерархию, на которой держалось Средневековье, отменял отчуждение. В результате утопическое и реальное временно соединялись в карнавальном мироощущении. Вырабатываются особые формы речи и жеста, откровенные и вольные, не признающие дистанций между общающимися, свободные от норм этикета и пристойности. Праздник сформировал собственный язык форм и символов, отражающий изменчивость и зыбкость окружающей реальности. Возникала своеобразная логика «обратности», непрестанных перемещений верха и низа («колесо»). Другая культура пародийна, она формировала «мир наизнанку». Но это не беспощадное отрицание, а возрождение и обновление.

Праздничный смех всенароден, универсален и амбивалентен (он одновременно отрицает и утверждает, хоронит и возрождает). Смех этот касается и самих смеющихся, напоминает о древнейшем ритуальном осмеянии божества.

Праздник есть попытка создать здесь, на земле, тот народный рай, который так подробно описан в «стране лентяев», «стране дураков» и т. п. Праздник — это ответ неграмотных на Писание.

Буйный разгул праздника и впечатляет, и немного пугает, и отталкивает культурных, образованных, «системных» людей. И сегодня в странах, где регулярно проводят карнавалы, открывают все новые приемники «детей карнавала», у которых, как считается, нет и не может быть родителей. Задачу хоть как-то связать мир праздника и реальность по-прежнему пытается выполнять христианская церковь. И, как бы не были веселы и приятны народные праздники, как бы не были хороши шуты и весельчаки, следует помнить и о том, на что М. М. Бахтин обратил недостаточное внимание. Такой праздник — сознательный отказ от культуры, «выключение», осмеяние культуры и образованности. Такой праздник — торжество освобожденных инстинктов, снятие культурных табу, отмена всех запретов, прекращение общепринятого, достойного поведения. Поэтому народный праздник должен был чередоваться с буднями по «принципу маятника», наиболее веселые и жестокие празднества характерны для «закрытого общества» Средневековья как своеобразная пародия на «выход» из страшного мира. Праздничный мир Возрождения, когда весь город мог несколько лет «играть» «Божественную Комедию», забыв о насущных делах, сменило более сдержанное и серьезное Новое время, тогда протестантизм постепенно «сдвинул» праздники на юг европейского континента. Всеобщий народный праздник сохранился, но еще более отдалился от реальности. Однако преимущественное тяготение к праздникам проявлялось в каждом бунте, мятеже, в каждой революции и гражданской войне («казнь Карла I в Англии», «праздничная Великая французская революция» и мн. др.). Праздником стали и некоторые события ХХ века. Более того, в некоторых странах праздничный подход к жизни начал оттеснять реальность на второй план. (Не знаю, где это). В этих странах всенародная «игра в жизнь» стала на определенный период и остается сейчас серьезным тормозом для социально-экономического, политического и культурного развития. Победа постмодернистских представлений тоже представляет собой один из таких праздников, которые всегда с тобой.

Праздник необходим, без него нельзя жить, но праздник хорош только при наличии будней, иначе он начинает занимать их место и обращение к реальной деятельности начинает восприниматься как уход от бесконечного и бессмысленного веселья.