Прообразовательное значение ветхозаветных праздников

Д.А. Добросмыслов

Общее их значение

Праздники, можно сказать, составляли особый вид жертв народа Иегове, так сказать, временем, которое посвящалось Иегове на угодные Ему дела. Во время праздников запрещались мирские дела, приносились усиленные жертвы, сопровождавшиеся иногда пиршествами, а иногда предписывался и пост. Усиленные жертвы праздников говорили народу о его грехах и о необходимости очиститься от них и принести в жертву Богу святую жизнь. Покой же от мирских забот о плоти и от обременительных трудов говорил о том, что посвящающим праздник Богу, по мнению св. Кирилла Александрийского, менее всего приличествует делать бесславный и весьма тягостный грех, а напротив, отпуская на свободу и насыщая ум, услаждаться занятиями добродетельными³²⁶. «Закон заповедует, говорит о дне очищения тот же отец, смирение и пост, принесение всесожжений, а равно и прекращение всякого дела. Через пост изображается умерщвление плотских похотей, через всесожжение же принесение себя в воню благоухания, а через покой от дел и совершенное удаление от занятий закон превосходно указует на то, что нам не следует уже совершать ничего земного»³²⁷. Покой праздничный, по мнению того же св. Кирилла, также служил для евреев, получивших как некое иго закон от Иеговы, поощрительным указанием «на конец согласного с законом жития, что оно во всяком случае непременно завершится удовольствиями и радостями, очевидно, духовными³²⁸.

Таково по мнению св. Кирилла общее значение еврейских праздников: наравне с другими обрядовыми институтами, они служили внешним средством, которое должно было способствовать святости народа. Требования закона о проведении праздников вполне соответствовали развитию народа: если бы ему предписано было прямо посвящать праздники святым и чисто духовным делам, то по своей грубости он не исполнил бы итого предписания. Поэтому-то ему и были предписаны как вполне доступные ему внешние упражнения: пост, воздержание от плотских дел, жертвы, которые служили, однако, образом дел духовных и подготовляли к ним. Вследствие же грубого состояния евреев им дозволено было Самим Богом совершать в праздники даже такие дела, которые по-видимому очень далеко отстоят от того, чтобы служить образом святых дел – от пиршеств, которые были дозволены народу у скинии в некоторые праздники, например, при принесении начатков плодов, при принесении обильных праздничных жертв, остатки которых иногда возвращались приносивщим. «Всепремудрый Господь, говорит блаж. Феодорит, узаконил cиe, избавляя (евреев) от навыка служения лжеименным богам. Поелику наставник в нечестии, порабощая род человеческий чревоугодием и сластолюбием, к бесовским празднествам примешали много увеселений, то благопромыслительный Господь, спасая израильтян от этой прелести, постановил законы о праздниках, дозволил и жертвоприношения, допустил и музыкальные орудия, повелел и пиршествовать, таковыми утешениями предотвращая идольское нечестие³²⁹». Конечно, по намерению законодателя эти пиршества должны были приниматься также в образ будущего блаженства и веселия, которое наследуют святые, когда войдут в покой на небе (Ис. IX, 3: XXXV,10; LXVI, 10–16).

Закон поощрял путешествие евреев в праздники к скинии Иеговы для принесения жертв Ему и для веселия, и пиршеств перед Ним, а три раза в году – в праздник Пасхи, Пятидесятницы и кущей, эти путешествия были даже обязательны (Исх. XXIII, 14–17). Эти народные собрания, по мнению отцов, были прообразом будущего собрания святых перед лицом Бога, которое послужит для них источником вечного блаженства. Ближайшим образом те же собрания при скинии, по мнению блаж. Феодорита, служили для евреев средством к тому, «чтобы сопрягаться (им) между собой союзом единомыслия и дружбы»³³⁰.

Общими жертвами почти для всех праздников, разнообразившимися и сопровождавшимися иногда особенными, исключительными жертвами, в некоторые праздники, были: жертвы всесожжения из двух тельцов, одного овна и семи ягнят и жертва за грехи из козла. Эти обычные праздничные жертвы, по мнению отцов, хорошо выражали общую идею праздников. В них изображалось целое общество, умирающее для мира с целью всецелого посвящения себя Богу. Различные животные, приносившиеся во всесожжение, указывали на различные степени этого посвящения. Через тельцов, по мнению св. Кирилла Александрийского, общество изображается «как отличающееся высшей степенью добродетели, под образом овна, как стоящее ниже, а в образе агнцев – как занимающее еще более низкую ступень»³³¹. Прообразовательно те же животные указывали, по мнению св. Кирилла Александрийского, на совершенное общество святых в царстве благодати и славы. Два тельца указывали на иyдеев и язычников, соединившихся во Христе, который Сам, как общий руководитель, изображался овном, поставленным посредине, семь же ягнят изображали полноту и непорочность общества святых, очищенных Христом. Наконец жертва за грех в обоих случаях (в смысле символическом и прообразовательном) указывала на то, что наше посвящение себя Богу возможно только под условием нашей смерти греxy и под условием искупительной жертвы Христовой (Ис. LIII, 10)³³².

С исторической стороны большая часть праздников, по мнению отцов, была установлена в воспоминание важнейших событий священной истории, относящихся преимущественно ко времени освобождения евреев от рабства в Египте, и заключения завета в пустыне. В то же время праздники предизображали и события будущие, исполнившиеся в новом завете и даже имеющие еще исполниться в веке будущем, так что в широком прообразовательном значении их изображалась в главных своих моментах и священная история всего человечества от сотворения его на земле до водворения на небе.

Частное значение праздников

Классификация праздников – дело труднейшее, и её, к сожалению, у отцов нет. Можно рассмотреть частные мнения их о праздниках, приняв самое простое деление их на недельные, месячные и годовые .

Суббота

Прототипом всех праздников был еженедельный праздник – суббота, происхождение которого идет от самого начала существования людей (Быт. II. 2–3), и которая воплощала в себе общее значение всех праздников. В субботу требовался под страхом смерти безусловный покой от мирских работ, и вдвойне приносились при скинии обычные ежедневные жертвы (Исх. XX, 8–11; XXXI 14–18: Лев. XXIII, 3: Втор. V, 12–15). В историческом смысле суббота, по мнению отцов, установлена была Богом в память окончания Им творения миpa. Это воспоминание нужно было собственно людям, а не Богу, будто бы Ему важно было вспомнить об оконченных с успехом трудах при сотворении миpa. «Господь, говорит блаж. Августин, Сам не утомился творением мира и, если установил субботу, то не для Себя, потому что никогда не утруждался, а для людей»³³³. Для первых людей она должна была служить указанием на то, что как творение мира, начавшееся по мысли Бога, окончилось с успехом, так и конечная цель этого творения, особенно сотворение разумных существ, предназначенных Богом к блаженству, в конце концов будет непременно достигнута, и что они успокоятся в Боге³³⁴. Покой субботний таким образом прежде всего и вообще служил символом успокоения людей в Боге³³⁵. Сообразно с этим для евреев в частности суббота была, по мнению блаж. Феодорита, напоминанием того, что Господь, избравший их из всех народов и давший в знамение этого избрания, между прочим, и субботу (Исх. XXXI, 13, 17; Иезек. XX, 12), есть их успокоение и спасение от всех бедствий³³⁶. В требовании закона, как проводить субботу, указывались евреям условия, необходимые для того, чтобы им пользоваться покоем под защитой Иеговы. Эти условия – воздержание от гpеxa и святая жизнь. Требование святой жизни выражалось удвоенными жертвами в субботу и требованием святить ее, т. е. посвящать святым делам (Ис. LVIII. 13), а победа над гpехом – воздержанием от мирских работ.³³⁷

Суббота, по мнению отцов, имела также смысл прообразовательный: она была прообразом истинной субботы, как освобождения и покоя от греxa и вечного блаженства в Бoге (Ис. IX. 4: XXV, 5 ‑ 10; XXXVI, 10). Начало этой истинной субботы относится к началу благодатной церкви Христовой, когда, как говорит св. Кирилл Александрийский, «наступило наконец субботствованние в духе, и прекращение дел, ведущих ко греxy: ибо мы оправданы во Христе»³³⁸. Совершеннейшая же суббота наступит, когда святые, исполнив правые дела, войдут в обещанный вечный покой и блаженство на небе³³⁹.

Новомесячия

Ежемесячным праздником был праздник новомесячий. Он повторялся в каждый первый день каждого месяца и состоял, главным образом, в принесении обычных праздничных жертв сверх жертв ежедневных (Числ. XXVIII, 11–15). Посвящение первого дня в месяце Иегове без сомнения показывало евреям, что и во все вообще время они обязаны посвящать себя Богу и что, если это посвящение еще не начато, то необходимо его начать с нового месяца, чтобы начало его было началом и новой жизни, чтобы «жить уже не в области гpеxa, но совсем удаляясь от жития земного“³⁴⁰. Отцы обращают внимание на прообразовательный смысл новомесячий, на который указывает и св. ап. Павел (Колос. II, 16–17), и в этом смысле объясняют жертвы и другие особенности этого праздника. Св. Кирилл Александрийский говорит, что новомесячия служили прообразом нового века, который, во-первых, настает с пришествием Христа, когда век подзаконный миновал, а, во-вторых, имеет еще настать, когда минет уже век настоящий и наступит век нетленной жизни (Ис. LXYI, 22–23)³⁴¹. Этому значению новомесячий вполне соответствовало и значение праздничных жертв, приносившихся в это время, в которых изображалось новое и совершенное общество святых, очищенных Христом, и достигающих постепенно высшей святости.

Особенно важное значение имело новомесячие седьмого месяца, когда запрещались работы; обычные новомесячные жертвы удваивались, и, в отличие от других новомесячий и праздников, священники особенно долго и громко трубили в священный трубы, так что и самый праздник отсюда назывался праздником труб (Лев. XXIII, 24–25; Числ. XXIX, 1–7. Он. Числ. X, 10). Такое значение этого новомесячия легко объясняется тем, что оно было новомесячием именно седьмого месяца, а седьмой день, седьмой месяц и год у евреев вообще был священный, и седьмой месяц, в частности, почти весь состоял из праздников. Отцы опять обращаются к прообразовательному смыслу и в объяснение особенного значения этого новомесячия. По мнению св. Кирилла Алeкcaндpийcкогo, если все вообще новомесячия отчасти указывали пророчески на начало будущего века, то седьмое новомесячие по преимуществу. Самое время года, на которое оно падало, по мнению св. Кирилла, указывало на последние времена настоящего века и начало будущего (Захар. XIV, 6). Время это есть начало зимы, когда окончательно убирают плоды с полей в житницы. Этот-то сбор плодов и указывал на переход из настоящего века в будущее, когда люди должны будут как бы собрать все свои нынешние дела, чтобы представить их в небесную житницу и получить должное воздаяние за них. На это время, которое по слову Спасителя будет возвещено трубой архангела, указывали и сильные трубные звуки в день трубный³⁴². Трубы священнииков, употреблявшиеся при жертвах и в праздники вообще, по мнению блаж. Феодорита ³⁴³, напоминали евреям об Иегове, давшем им закон на Синае при звуках трубных. Но в праздник труб они были по-преимуществу прообразом архангельской трубы, которая возвестит воскрсение мертвых и начало суда. С началом будущего века человек успокоится от всех земных трудов, потому естественно в день трубный, по мнению св. Кирилла Александрийского, в прообраз этого успокоения, требовался покой от работ³⁴⁴.

Праздник Пасхи и опресноков

К годовым праздникам прежде всего относился праздник Пасхи и опресноков. Он начинался с вечера 14 дня месяца нисана, в который (вечер) евреи по семействам закалали в исключительную жертву этого праздника агнца и съедали его в одну ночь. Со следующего дня (15 нисана) в течение семи дней приносились усиленные жертвы, и все квасное из пищи было изгоняемо, так что евреи должны были питаться хлебом только опресночным, откуда дни эти и получили свое название – дней опресноков³⁴⁵. По мнению отцов и учителей, согласно с Библией, праздник этот был установлен в память избавления евреев от египетского рабства. «Угодно (Богу) было, говорит блаж. Феодорит, чтобы навсегда сохранилась память о спасении. Потому, узаконивая cиe, и сказал: «если спросит тебя сын твой, говоря: что такое Пасха? скажи: в этот день Господь извел отцев наших из земли египетской и спас первородных наших, когда погубляющий поразил первородных египетских». Посему-то совершающим праздник повелевается иметь наружность готовящихся в путь. Сказано: «пусть будут чресла ваши препоясаны, обувь ваша на ногах ваших и посохи ваши в руках ваших, и ешьте его (агнца) с поспешностью; это Пасха Господня“ (Исх. XII, 11)… Постановил также съедать с горькими травами в воспоминание весьма горестной жизни и тягостного рабства в Египте. И опресноками указует не только на неотлагаемость путешествия и поспешное заготовление пищи, но и на то, что не должно выносить с собою следов египетского образа жизни“³⁴⁶. Таково было историческое значение Пасхи: она ежегодно напоминала евреям все подробности их избавления от рабства в Египте и учила, что после того сама жизнь их всецело принадлежала Иегове и Ему должна была посвящаться, как на то указывали священные собрания в этот праздник и усиленные жертвы, так чтобы она сделалась вполне другой жизнью, «чуждой следов египетского образа жизни» и новой, как нова была для них «земля oбетования, переселиться в которую из Египта они стремились»³⁴⁷.

В прообразовательном смысле, на который указывает и св. ап. Павел (1 Коринф. V, 7), праздник Пасхи, по мнению отцов, изображал пророчески искупительную смерть Христа и ее благие последствия – наше освобождение из рабства дьяволу и новую жизнь во Христе. Смерть Христова, по мнению отцов, изображалась в подробностях праздника самым ясным образом. «Невозможно, говорит св. Ириней Лионский, перечислить случаи, в которых Моисей изображает Сына Божия. Он знал и день страдания Его и образно представил его под именем Пасхи, и в этот самый праздник, за столько времени предуказанный Моисеем, Господь пострадал, совершая Пасху. И не только день указал (Моисей), но и место и предел времени и значение заката солнечного, говоря: «не можешь закалать пасхального агнца ни в каком другом из твоих городов, которые даст тебе Господь, кроме места, которое Господь Бог изберет для призывания имени Своего, ты должен закалать агнца вечером на закате солнца» (Втор. XVI, 5 ‑ 6)³⁴⁸.

Каким образом предизображались Пасхой эти обстоятельства и плоды страданий Спасителя, подробнее других излагают св. Кирилл Александрийский и св. Григорий Богослов. Прежде всего, само время праздника Пасхи, падавшее по закону на первый месяц нового года, время начала сбора новых плодов, по мнению св. Кирилла, указывало символически на общее значение смерти Спасителя, т.е. «для нас служит новым веком время пришествия Спасителя нашего, изменившее все к лучшему, а обветшающее и стареющее и близкое к исчезновению переменяющее в обновление твари“³⁴⁹. Однако праздник начинался не с первого дня месяца, а с вечера четырнадцатого, когда закалался пасхальный агнец, изображавший Христа, хотя этот агнец и избирался еще в десятый день месяца. Время с первого дня месяца до 10-го и до 14-го, по мнению св. Кирилла Александрийского, указывало на предвечное предопределение Сына к спасению людей (Псал. XXXIX, 8; Еф. I, 4; Ап. XIII, 8), которое совершено Им уже в конце древних времен миpa (Мих. IV, 1; Ис. II, 2; 1Петр. I, 20; Евр. I, 1). При этом первые десять дней месяца, по мнению св. отца, означают ту вечность, которая принадлежала Сыну еще до сотворения миpa (Мих. V, 2), а следующие 5 дней, с 10-го по 14-й – время от сотворения миpa до пришествия Сына на землю³⁵⁰.

Таким образом, пасхальный агнец, прообраз Христа, избирался в десятый день месяца, указывавший на начало нашего миpa, потому что вскоре по сотворении его Божественное предопределение о страдании Сына, состоявшееся еще до сотворения мира (Еф. Ill, 9 ‑ 12), было открыто людям. Агнец после избрания хранился до 14-го дня месяца, в течение пяти дней, и обетование о Христе хранилось среди людей до самого пришествия Его. Агнец закалался уже вечером пятого дня после избрания его, и Христос пострадал в самом конце древних времен. Мрак вечера, в который закалался агнец, по мнению св. Кирилла, был символом того мрака неведения, в который были погружены народы перед пришествием Христовым, «когда миродержители тьмы века сего оскверняли сердца всех заблуждениями»³⁵¹. На усилившуюся власть дьявола над людьми перед пришествием Христовым, по мнению св. Кирилла, указывала и полная фаза луны, приходившаяся на время праздника Пасхи: так как это светило, созданное по Писаниию «для управления ночью “ (Быт. I, 16), естественно может служить символом князя духовного мрака и ночи, дьявола. Но что усиление власти его в конце древних времен должно было быть также и началом падения ее, на это указывало, по мнению св. Кирилла, начинающееся с 14-го дня месяца уменьшение полного диска луны³⁵².

В самой жертве агнца, составлявшей особенную, исключительную жертву Пасхи и прообразовавшей страдания и смерть Христа, св. Григорий Богослов и св. Кирилл Александрийский находят следующие преобразовательные черты³⁵³. Агнец брался по закону из овец или коз. «Из овец агнец по закону почитается, говорит св. Кирилл Александрийский, как чистая и непорочная жертва, а козлы всегда приносятся на жертвенник за грехи. Это же ты найдешь и во Христе, потому что Он был Сам и как непорочная жертва и как козел, за грехи наши закаляемый»³⁵⁴ . Вместе с тем дозволением брать для пасхальной жертвы козленка или ягненка, по мнению блаж. Феодорита, указывалось на то, что «Владыка Христос умер не за праведников только, но и за грешных претерпел спасительное страдание»³⁵⁵. Агнец должен был быть совершенный, т. е. без малейших пороков на теле,, и Христос полон совершенств и «не только по Божеству, которого ничего нет совершеннее, говорит св. Григорий Богослов, но и по воспринятому естеству, которое помазано Божеством, стало тем же с Помазавшим и, осмеливаюсь сказать, купно Богом»³⁵⁶. Агнец брался мужского пола и однолетний. Мужской пол указывает на великую силу Спасителя и на Его способность возрождать людей к новой жизни. «Он был и есть Тот, Который, говорит св. Кирилл, во всех посевает семена богознания и вводит как бы в некую вожделенную землю»³⁵⁷. Однолетний же по закону возраст агнца указывал на совершенство Спасителя, в котором, как в годовом агнце, нет ничего незрелого и старого ³⁵⁸. Один год возраста агнца дает также право сравнить Христа с солнцем, совершающим небесный путь свой в течении одного года. Христос, по словам св. Григория Богослова, есть Солнце правды, поскольку с неба начинает путь свой, и, совершая оный, круговращается и обратно к Себе (т. е. к Отцу) отходит, как вполне совершенный и не имеюший никакого недостатка³⁵⁹.

Когда агнец закалался, то кровью его помазаны были при исходе из Египта двери домов еврейских, что и послужило к спасению первенцев еврейских, когда погублены были первенцы египетские. Мясо же его все целиком пеклось всегда на огне и съедалось закалавшими его семействами непременно в одну ночь без повреждения костей, с горькими травами и опресноками и в дорожной одежде. Закланиe агнца было образом смерти Христа за нас (Ис. LIII, 10). «И как там кропление дверей кровью, говорит св. Златоуст, спасло израильтян, так и кровь истинного Агнца – Христа избавила нас от проклятья и смерти. Для нас спасительная кровь, источенная Христом на кресте, послужила к животу и искуплению, а египетским демонам (т. е. дьяволам) она причинила скорбь и смерть». Кровью помазаны были двери домов, после чего через них не входил ангел губитель. «Двери домов, говорит св. Златоуст, означают наши чувства, через которые проходит бесчисленное множество греховных вожделений». Двери эти освящаются в нас кровью Христовой³⁶⁰. Далее, образ печения агнца на огне также указывал на смерть Христову на кресте. По словам св. Иустина Мученика, «агнец был возлагаем на огонь, будучи сложен наподобие креста, так как один вертел проходил чрез него прямо от нижних частей к голове, а другой, на котором вешали агнца, поперек спины»³⁶¹. Съесть мясо агнца, как и совершить вообще весь обряд, прообразовавшим смерть Христову, должно было в одну ночь. Это, по мнению св. Кирилла, было указанием на то, что и Христос умер и пострадал однажды и более умирать не будет (Рим. VI, 9–10), и этой одной Его смерти вполне достаточно для нашего спасения. Вкушавшие мяса агнца также были прообразом нашего причащения плоти Христовой. Что это причащение будет продолжаться только до конца настоящаго века, а в будущем мы будем освящаться иным образом, на это также, по мнению св. Кирилла, указывалось повелением съесть агнца до утра, принимавшегося в этом случае за символ начала будущего века³⁶². Закон запрещал есть агнца сырым или вареным, а повелевал есть непременно печеным на огне. Огонь в этот случае, по мненио св. Кирилла, был образом Божественного Духа, который делает таинство Христово удобоприемлемым³⁶³. Кости же агнца, которые запрещалось повреждать, были символом непостижимого для нас элемента в этом таинстве – символом непостижимых догматов о Божестве Христа, изображавшемся белизною и твердостью костей. Несокрушение костей агнца, по мнению отцов, как засвидетельствовал и св. евангелист (Иоанн. XIX, 36), было также прообразом того, что у распятого Христа не были перебиты голени³⁶⁴. Горькие травы, с которыми съедался агнец, были прообразом скорби Спасителя на кресте (Евр. II, 10; V, 7 ‑ 8), а также и скорбей всех, восприявших таинство Его. Опресноки же указывали на любовь и непорочность приступающих к таинству Христову³⁶⁵. Наконец, агнца нужно было есть в дорожной одежде и с поспешностью готовящихся в путь. Как для евреев это было напоминанием спешного выхода из Египта, так для нас служит указанием на то, что причащение таинства Христова должно служить для нас к переходу в новую жизнь, как говорит св. Кирилл Александрийский: «от грехов к оправданию, от смерти к жизни³⁶⁶ .

Итак, жертва агнца, закалавшегося 14-го нисана, прообразовывала преимущественно смерть Христову; далее обрядовые постановления о следующих семи днях праздника, начиная с 15-го нисана, по мнению отцов, указывали преимущественно на плоды смерти Христовой. В первый и последний из этих дней требовался покой от работ, в течение всех дней приносились обычные праздничные жертвы и дозволялось есть хлеб только пресный (Втор. XVI, 1–8; Числ. XXVIII, 16–31; Лев. XXIII, 10–15).

Для евреев опресноки напоминали прежде всего первое время после noспешного выхода из Египта, когда они, за невозможностью запастись кислым хлебом, ели некоторое время только пресный хлеб; во вторых, они указывали евреям, не вынесшим из Египта кислого теста, на необходимость, вместе с ним оставить и все египетские заблуждения, старую закваску, и начать жизнь новую. В прообразовательном смысле опресноки, по мнению отцов, указывают также на первое время человечества после смерти Христовой. В противоположность кислому хлебу, означавшему греховную порчу души, опресноки вообще служили символом непорочности и чистоты души, и питание ими евреев в продолжение семи дней после заклания пасхального агнца было прообразом очищения от грехов рода человеческого жертвой Христовой (Дан. IX, 24). Причащающиеся этой жертвы становятся чистыми душой и, будучи освящены Христом, обязаны, как говорит св. Кирилл Александрийский, питать свою душу пожеланиями чистейшими и удаленными от всякой порочности, как евреи, спасенные жертвой агнца, удалялись от кислого хлеба и питались только опресноками³⁶⁷. Покой от работ в первый и последний день опресноков также указывал на плоды смерти Христа, символически означая освобождение людей от рабства греху в царстве Христовом (Ис. IX, 4). При этом св. Кирилл Александрийский полагает, что первый день покоя может указывать на начало этого царства после победы Христовой над смертью, а второй день покоя (7-й день опресноков) – на начало славного царства Христова, когда святые Его окончательно разрешатся от грехов и успокоятся в блаженстве³⁶⁸.

Наконец, начатки плодов земли, первый сбор которых совпадал с праздником Пасхи (Лук. VI. 1), и которые приносились во второй день опресноков, также усиливали выражение главной идеи этих дней, идеи обновления рода человеческого, как следствие жертвы Христовой. Новые плоды были символом новой жизни во Христе: «ибо естество человеческое, говорит св. Кирилл Александрийский, в первый раз процвело только во Христе, избавившись от пленения и уже отбросивши ветхость греха“³⁶⁹. Главное приношение от плодов в праздник опресноков составлял сноп ячменя, прежде всех созревавшего, который возносился свяшенником пред Господом. Сноп этот и был символом великого множества людей, которых, подобно множеству колосьев в одном снопе, соединяет духовно один Христос, чтобы возвести их к Отцу³⁷⁰.

Праздник Пятидесятницы

Вторым годовым праздником был праздник Пятидесятницы, праздновавшийся в 50-й день после праздника Пасхи (Лев. XXIII, 16–21). По мнению отцов и учителей церкви праздник этот был установлен в память синайского законодательства, проходившего в 50-й день после совершения Пасхи в Египте. Из новозаветных же событий он прообразовал сошествие Святого Духа, положившее начало новой благодатной Церкви. «Как закон дан был на горе в 50-й день после праздника Пасхи, говорит блаж. Августин, и Бог засвидетельствовал тогда о Себе чудными знамениями и гласами, так и по явлении нового завета, после того как пасха наша за нас пожрен был Христос, в 50-й день сошел с небеси Дух Божий, Который назван в Евангелии перстом Божиим (Лук. XI, 20), дабы привести нам на память первое оное прообразовательное событие: ибо скрижали закона написаны перстом же Божьим»³⁷¹.»То и другое возвещение закона совершилось в 50-й день от Пасхи, говорит также блаж. Иероним: там от землетрясения колебалась гора, здесь сотрясался дом апостолов“³⁷².

Жертвами в Пятидесятницу, по мнению св. Кирилла Александрийского, изображались плоды сошествия Святого Духа на оправданных и очищенных Христом людей, которые после того «могут приносить плод новой и безукоризненной жизни»³⁷³. Главную особенность этих жертв составляли два кислых хлеба в них. Они-то и служили прежде всего символом того действия, которое производит на природу человека Святой Дух. Закваска обыкновенно принимается в обрядах Моисея за символ испорченности души, но здесь кислые хлебы, в виде исключения, служат символом новой похвальной закваски, которую производит в человеке евангельское наставление (Матф. XIII, 33), «ибо входя в ум и сердце, говорит св. Кирилл, животворное дейстствие евангельского наставления преобразует душу, тело и дух»³⁷⁴. Кислые хлебы приносились в Пятидесятницу в отличие от пpесных хлебов Пасхи. В Пасху пресные хлебы служили символом людей только еще очищенных от грехов прежней жизни смертью Христовой, а кислые хлебы Пятидесятницы указывают на ту новую жизнь, которую как закваску производит уже в очищенных и оправданных Христом людях Святой Дух. Хлебов кислых приносилось два – прообраз двух народов: иудеев и язычников, жизнь которых обновлена Духом³⁷⁵. Равным образом и в других жертвах Пятидесятницы, по мнению св. Кирилла, изображено общество людей, жизнь которых обновляется и совершенствуется Духом Святым. Семью агнцами всесожжения это общество изображалось, «как стадо верующих, младенчествующих во Христе;“, под тельцом, как имеющее достигнуть под действием Святого Духа духовного мужества и крепости, и под двумя овнами – как достигшее высшего совершенства в меру полного возраста Христова» (Еф. IV, 13). «Овнов – два, потому что двойное в нас совершенство, говорит св. Кирилл, в деле и познании умопредставляемое» (Матф. V, 19)³⁷⁶. Далее, двумя агнцами, приносившимися в жертву спасения, показывалось, что следствием усовершенствования и возрастания во Христе, необходимость и разные степени которых показывались предшествовавшими жертвами всесожжения, будет спасение язычников и иудеев под образом двух ягнят, закалавшихся в жертву спасения. Наконец, жертва за грех, полагавшаяся в середине всех жертв Пятидесятницы, как и во все праздники, напоминала, что и очищение, и оправдание от грехов, и обновление нашей жизни Святой Духом возможны, только благодаря жертве Христовой за грехи всех людей (Ис. LIII, 6)³⁷⁷.

День очищения

Третьим годовым праздником был день очищения в 10-й день седьмого месяца, когда полагались для народа строжайший пост и покой от работ, и первосвященник сам приносил жертвы для очищения грехов своих и всех священников и всего народа, причем с жертвенной кровью входил в самое святое святых (Лев. XVI, 2 ‑ 34; XXIII, 27–32). По мнению св. Ефрема Сирина этот день всенароднго покаяния был установлен в печальное воспоминание отступления народа от Иеговы поклонением тельцу при Синае, а по мнению блаж. Феодорита, в воспоминание всех вообще грехов, совершенных народом в пустыне³⁷⁸. По такому-то покаянному воспоминанию, соединявшемуся с днем очищения, в него полагались естественно строжайшие пост и покой от работ, как символы умерщвления страстей и удаления от рабства греху, и приносились особые жертвы для очищешя грехов³⁷⁹. В прообразовательном смысле день этот, по мнению св. Кирилла Александрийского, указывает на страшного Судию живых и мертвых. На необходимость в ожидании страшного суда побеждать страсти и удаляться от грехов указывали пост и покой в день очищения. Не побеждающий страстей будет осужден Господом, на это, по мнению св. Кирилла, указывает постановление об истреблении из народа того, кто не сохраняет покоя и поста в день очищения³⁸⁰. Сообразно с главной идеей дня очищения, напоминавшего о грехах, и главными отличительными жертвами его были жертвы за грехи³⁸¹. Они приносились в этот день за грехи всего ветхозаветного общества и за священников, и за простой народ, потому что все они согрешили при Синае. В более широком и прообразовательном смысле этими жертвами указывалось на греховность всех людей и особенно на искупительное и очистительное значение жертвы Христовой, на ее необходимость, степень и силу очищения ею, что люди все, не исключая и святейших из них, означавшихся ветхозаветными священниками, сами по себе никогда бы не очистились от грехов. Очищает же их только жертва Христова, которой, напротив, одной достаточно, чтобы всем людям приобрести вечное и совершенное искупление и очищение от всех грехов (Ис. LIII, 6, 10, 12; Дан. IX, 24). Подробнее других объясняет особенности этих жертв тот же св. Кирилл Александрийский. Первосвященник в этот день сам приносил одного тельца за грехи свои и всех священников и еще двух козлов за грехи всего народа. За священство приносилось лучшее животное в знак того, что за грехи поставленных высоко требуется и более обильное приношение³⁸². Первосвященник приносил жертвы за свои грехи не в первосвященнических, а простых священнических одеждах. Об этом св. Кирилл говорит, что «не подобало Аарону, приносящему жертву за свои грехи, являться в образе Христа, не знавшего греха, ибо облачение, наиболее приличествующее ему (первосвященнику), и самый первосвященнический образ знаменовал царское и вместе с тем первосвященническое достоинство нашего Спасителя»³⁸³. Кропление крови жертв за грехи в этот день в священнейшей части скинии на «очистилище» кивота указывало на великое множество грехов, очищением которых оно предполагалось, так как жертвы в этот раз приносились в очищение всех грехов и всего народа. С другой стороны, это единственное за весь год вхождение первосвященника в святое святых, по мнению св. Кирилла и всех вообще отцов и учителей, основанному на свидетельстве св. ап. Павла (Евр. IX, 11–12), было прообразом того, что Христос однажды вошел с кровью в небесное святилище и тем приобрел вечное искупление для людей³⁸⁴. Когда первосвященник входил во святое святых, никто кроме него не должен был присутствовать в скинии, это было по всей вероятности в знак того, что Христос один есть «посредник между Богом и человеками“ (1Тим. II, 5), и что «нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян. IV, 12).

Говоря о двух козлах, из которых один возносился за грехи народа на жертвенник, а другой по исповедании над ним первосвященником грехов всего народа, живым отводился в пустыню, отцы и учители прежде всего восстают против той мысли, поддерживаемой в настоящее время некоторыми учеными, что будто бы первый козел был жертвой Иегове, а другой отсылался демону, как бы для возвращения ему грехов, снятых с народа³⁸⁵. «Козлов, говорит блаж. Феодорит, (Моисей) постановил различать по жребию, и одного закалать в жертву, а другого отпускать в пустыню. Иные, понимая это неразумно, думают, что упомянутое здесь «отпущение“ есть некий демон. Ибо Моисей сказал: «один жpeбий для Господа, а другой жребий для отпущения» (Лев. XVI, 8). Но они предполагают cиe по великой простоте ума. Ибо возможно ли, чтобы Изрекший: «да не будет у тебя других богов пред лицем Моим: не поклоняйся им и не служи им“ (Исх. XX, В–5), повелел какому-то демону отделять жертву, одинаковую с приносимой Ему Самому. Должно обратить мысль на то, что отпускаемого козла Бог повелел приносить в жертву Ему же. Ибо говорит: «козла, на которого выпал жребий для отпущения, поставить живого пред Господом, чтобы совершить над ним очищение и отослать его в пустыню для отпущения» (Лев. XVI, 10). A cиe дает видеть, что «отпущением» назван сам козел, отпускаемый в пустыню. Cиe видно и из следующего: «чтобы он (козел) понес на себе их беззакония в землю непроходимую» (там же)… Посему не богу какому или демону отпускаем был козел, но оба козла были приносимы истинному Богу, и один в жертву был закалаем, а другой принимал на себя грехи народа и отпускаем был в пустыню»³⁸⁶. ,

Оба козла, по мнению отцов, прообразовали Христа, именно, со стороны двух естеств, соединявшихся в Его лице, и отношения этих естеств к Его искупительным действиям. «Как при очищении прокаженного одну птицу закалали в жертву, говорит блаж. Феодорит, а другую, омочив в крови первой, пускали на свободу, так из двух козлов одного закалали, а другого отпускали. И это были прообразования Христа, и сих двух животных должно принимать за образ не двух лиц, а двух естеств. Поелику козел смертен, и невозможно было изобразить одним козлом во Христе и смертное и безсмертное, то по необходимости закон постановил приводить двух, чтобы закаляемый в жертву прообразовал удобостраждущую плоть, а отпускаемый – бесстрастрастие Божества»³⁸⁷. Тоже самое говорит св. Кирилл Александрийский, св. Ефрем Сирин и блаж. Августин. «Козел закалаемый означал Христа, за нас закланного, говорит св. Ефрем; другой козел, отпускаемый к азазелу и смерти, изображал того же Христа, по Его распятию и смерти, когда Он, взяв на себя грехи многих, исшел живым и бессмертным“³⁸⁸. Козел, приносившийся в жертву в скинии, по мнению св. Кирилла, был образом освящающих действий Христа в церкви, а отпускавшейся в пустыню – образом переселения Христа на небо для ходатайства перед правосудием Божьим³⁸⁹. Пустыня непроходимая, которая предала смерти многие тысячи евреев во время их путешествия по ней, по мнению св. Ефрема Сирина и св. Кирилла Александрийского, напоминала о правде Божьей и служила символом недоступного для людей неба, места обитания правосудного Бога³⁹⁰. Для евреев отослание козла с грехами в пустыню, по мнению блаж. Феодорита, ближайшим образом «напоминало о беззакониях, на какие они отваживались неоднократно в пустыне, и о неизреченном человеколюбии Владыки, по которому, избегнув законных наказаний, вошли они в землю обетованную»³⁹¹ Что означали те же козлы по отношению к людям, отцы не досказывают. Отделение этих козлов одного для алтаря, а другого для пустыни непроходимой, не означало ли того разделения всех людей, которое произведет Сын человеческий на последнем суде, предназначив одних к помилованию правосудием Божьим, а других, как отягченных грехами, отослав в вечную тьму (Матф. XXY гл.)?

Праздник кущей

Четвертым годовым праздником был праздник кущей, начинавшийся с 15-го дня седьмого месяца, когда евреи выселялись из своих домов и в продолжение семи дней жили в палатках (Лев. XXIII, 89–44; Второз. XVI, 13–15; Неем. VIII, 16–18). Праздник этот, отличавшийся веселым характером, по мнению отцов и учителей, напоминал евреям благополучное исполненное чудес, для них сотворенных, странствование в пустыне, когда они были осеняемы облаком, и вступление в землю обетованную³⁹². На такое историческое значение праздника указывает и Моисей, когда так говорит о цели установления его: «чтобы знали роды ваши, что в кущах поселил Я сынов Израилевых, когда вывел их из земли Египетской» (Лев. XXIII, 43; сн. Ос. XII, 9). В прообразовательном же смысле, по мнению отцов, праздник этот, бывший последним в ряду годовых праздников, указывает на конец земной жизни святых, на воскресение их из тления (Дан. XII, 2) и успокоение в райских кущах, где Господь отрет слезы от всякого лица человеческого и удалит всякую печаль и воздыхание от святых, чтобы быть им в радости вечной (Исх. XXV, 8; XXXV, 10; Апок. VII, 17; XXI, 4)³⁹³. Покой в этот праздник полагался в первый и восьмой день. Первый день, по мнению св. Кирилла, напоминал о жизни первых людей в раю, а восьмой день был прообразом воскресения Христова, бывшего как бы после семи дней, т. е. по исполнении древних времен. Это время, т. е. после воскресения Христова, есть время возвращения людям первоначального райского блаженства. На это возвращение «райских сладостей», по мнению св. Кирилла, указывали и цветущие древесные ветви, которые повелевалось евреям брать в праздник кущей, и которые напоминали о райских деревьях. А в знак того, что новое райское блаженство, даруемое Христом, есть вечное, на это указывалось тем, что ветви брались от вечно зеленых и цветущих растений³⁹⁴.

Сообразно с радостным характером праздника кущей, жертвы его отличались обилием, предизображавшим обилие небесных радостей (Числ. XXIX, 12–39). Жертвы эти были обычные праздничные, состоявшие из всесожжения тельцов, овнов и ягнят и из жертвы за грехи – одного козленка, и изображавшие общество святых на различных ступенях его святости, основанием для которых всех служила и служит жертва Спасителя. Загадочную особенность этих жертв составляло постепенное уменьшение числа жертвенных тельцов в каждый следующий день праздника, так что в первый день приносилось 13 тельцов, два овна и 14 ягнят, в следующие – 12 тельцов, 2 овна и 14 ягнят и т. д. до 8-го дня, называвшегося отданием праздника (Числ. XXIX, 35), когда приносились во всесожжение только один телец, один овен и семь ягнят. По мнению св. Кирилла Александрийского все эти тельцы, овны и ягнята изображали ветхозаветных святых различных ступеней святости, причем тельцы были образом людей высшей святости, какая возможна только была под водительством закона. Все эти животные приносились в жертву в большом количестве (овнов и ягнят – двойное против обычного количества) в знак того, что и в ветхом завете было много людей праведных по закону. Но в знак того, что высшей святости под водительством закона достигнуть было трудно, что примеры ее были весьма редки, и ко времени пришествия Христа делались все реже и pежe, тельцов и в первый день бралось неполное количество – 13, и оно с каждым днем все уменьшалось³⁹⁵.

В восьмой день праздника, указывавший на воскресение Христово, приносились во всесожжение только один телец, один овен и семь ягнят. Эти жертвы, по мнению св. Кирилла, указывают на начало уже нового общества святых в царстве Христовом, основание которого составляет великое множество младенчествующих во Христе, возрожденных Им людей, изображаемых семью ягнятами и имеющих достигнуть во Христе полной зрелости и совершенства (Захар. XIV, 16–21)³⁹⁶.

Годы субботний и юбилейный

Наконец к праздничным же временам нужно отнести целые праздничные годы – субботний и юбилейный. В субботний, т. е. каждый 7-й год, запрещалось обрабатывать землю, а в юбилейный, т. е. каждый 50-й год, через каждые семь субботних годов, кроме того рабы получали свободу, проданные земли возвращались прежним владельцам (Лев. XXV, 23). Блаж. Феодорит объясняет запрещение обрабатывать землю в эти годы намерением законодателя «наказать ненасытность израильтян» и дать отдохновение земле, чтобы она приносила лучшие плоды³⁹⁷.

Обуздывая ненасытность и корыстолюбие народа лишением его на известное время права пользоваться землею, равно как и требованием возвращать в юбилей все купленные земли прежним их владельцам, а рабам давать свободу, законодатель, по мнению того же учителя церкви, вместе с тем напоминал также народу о Своем владычестве и господстве, как Он говорил: «Моя земля, вы пришельцы и поселенцы у Меня» (Лев. XXV, 23) ³⁹⁸. В прообразовательном смысле, по мнению отцов, субботний год указывал на время пришествия Спасителя на землю, а юбилейный – на скончание веков. Покой в эти годы предуказывал на наше «субботствование» в благодатной Церкви Христа, а отпущение рабов на свободу и возвращение владельцам проданных ими земель – на возвращение людей в прежнее, нарушенное некогда первым грехом состояние, в предназначенный еще в начале от Господа удел ³⁹⁹. «Это, говорит св. Ефрем Сирин, будет время возвращения каждому того, чего он был лишен за свои грехи»⁴⁰⁰.

* * *

³²⁶

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. III, 266.

³²⁹

Феодорит. Толк. на Второз. вопр. 10.

³³⁰

Феодорит. Толк. на Исход. вопр. 54.

³³¹

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. III, 292 ‑ 293.

³³²

Там же, ч. III, 293 ‑ 294.

³³³

Блаж. Августин. О граде Божьем. Кн. XI, гл. VIII.

³³⁵

Св. Ириней Лионск. Против ересей. Кн. IV, гл. XVI, 1.

³³⁶

Феодорит. Толк. на Исход, вопр. 65.

³³⁷

Св. Ирин. Лионск. Прот. Ересей. Кн. IV, гл. VIII; Твор. св. Кирилла Алекс., ч. II, 25 ‑ 26; August, oper. t V. P. 1, Serm: CCLXX, 5.

³³⁸

Блаж. Августин. О граде Божьем Кн. XI, гл. VIII; кн. XXII, гл. XXX, 4; Его же Contr. Adiamant. Manich, discipul. с. II, 2; Посл. Варнавы гл. XV; Тертулл. Против иудеев. гл. IV.

³³⁹

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. III, 299.

³⁴⁰

Твор. Св. Кирилла Алекс., ч. III, 292.

³⁴²

Там же, ч. III, 278‑280, 295.

³⁴³

Феодорит. Толк. на Числ. вопр. 15.

³⁴⁴

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. III, 280.

³⁴⁶

Феодорит. Толк. на Исход, вопр 24.

³⁴⁷

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. V, 46.

³⁴⁸

Ирин. Лионский. Против ересей. Кн.V, гл. X,1.

³⁴⁹

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. III, 238–239.

³⁵⁰

Пять дней в этом случае, по мнению св. Кирилла, означают пять периодов, на которые св. отец делит весь ветхий завет, основываясь на притче Спасителя (Матф. XX, 1 ‑ 16) о найме работников для виноградника хозяином его, пять раз выходившим на площадь, начиная с раннего утра, и всякий раз нанимавшим новых работников. Виноградник – это Церковь Божия, а хозяин его – Господь, призывающий людей в Свою Церковь. Первый период этой Церкви – время праотцев еще в раю, означаемое в притче ранним утром; второй период – время Ноя (час 3-й); третий период – время призвания Авраама (час 6-й); четвертый период – время Моисея и пророков (час 9-й); наконец, пятый период – время призвания в Церковь язычников Христом, случившегося в самом конце ветхозаветной церкви. В притче это время обозначается поздним часом, одиннадцатым (Твор. св. Кирилла, ч. V, 46–47). Эта аналогия, проведенная св. отцом, хорошо характеризует способ отыскания прообразов в ветхом завете, которого держатся все вообще отцы, всегда старающиеся найти какое-либо основание для своих умозрений о прообразах в св. Писании в его духе и выражениях.

³⁵¹

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. V, 51; III, 239.

³⁵²

Там же, ч. V, 48, 49, III, 40.

³⁵³

Отцы прямо не решают вопроса, затрагиваемого учеными, к какому виду жертв (всесожжения, спасения или за грех относится пасхальная жертва агнца. Но на основании общего их учения об этой жертве можно сделать все-таки некоторое предположение к разрешению этого вопроса. Из ученых одни относят пасхальную жертву к разряду жертв спасения, другие к жертве за грех и третьи говорят, что в ней соединялись жертвы за грех и спасения (См. Археол. Кейля 71 г. ч. 1, стр. 402, 408). Основания для своих предположений они находят, во-первых, в идее жертвы агнца, будто бы одинаковой с идеями жертв умилостивительной (за грех) и спасения. В пасхальной жертве, как и в последних, будто бы выражались идеи умилостивления и выкупа от погибели евреев вместе с египетскими первенцами и спасении от этой погибели. Другим основанием для них служит сама форма пасхальной жертвы, которая, по съедению мяса в ней, будто бы также сходна с внешними признаками жертв за грех и спасения, в которых мясо также отчасти съедалось или приносившими жертву и священниками, или одними священниками. Но по своей внешней форме пасхальная жертва также не одинакова с жертвами за грех и спасения, как и с жертвой всесожжения: в жертвах за грех и спасения жир и внутренности животного сжигались, в пасхальной же жертве агнца ничего не сжигалось. Там всегда жрецы принимали yчacтиe в съедении оставшихся без сожжения частей жертвы, здесь же всего животного съедали сами приносившиe жертву, так что по своей внешней форме пасхальная жертва не может быть отнесена ни к какому определенному виду обычных жертв. По форме это была особая исключительная жертва. Особенной она была и по своим идеям. Отцы смотрят на нее, как на особенный, исключительный прообраз Голгофской жертвы. И как Голгофская жертва по своему значению соединяла в себе виды жертв: и всесожжения и за грех и спасения, потому что все они прообразовали одну только эту истинную жертву только по частям, так и пасхальная жертва агнца, служившая, по мнению отцов, исключительным прообразом Голгофской жертвы, могла выражать в себе идеи всех видов обычных жертв. Если ученые, как уже сказано, совершенно справедливо находят в ней идеи жертв умилостивительной и спасения, то удивительно, почему они не хотят видеть в ней и главной идеи всесожжения? Разве Израиль, искупленный и спасенный этой жертвой от гибели с египтянами вместе, не сделался после того всецелым посвящением Иегове, частью Его? А идея такого посвящения была главной идеей жертвы всесожжения. Итак, на основании общего взгляда отцов на жертву пасхального агнца, нужно считать ее особой, исключительной жертвой, по форме не одинаковой ни с одним из видов обычных жертв, а по идеям, выражавшимся в ней, жертвой, соединявшей в себе все эти виды жертв – за грех, спасения и всесожжения.

³⁵⁴

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. V, 51, III, 259.

³⁵⁵

Феодорит. Толк. на Исх. вопр. 24, стр. 122.

³⁵⁶

Св. Григор. Богосл. Слово на Пасху (перевод 1844 г. ч. IV, 165)

³⁵⁷

Твор св. Кирилла Алекс., ч. V, 50.

³⁵⁹

Св. Григор. Богосл. Слово на Пасху. Отцы не высказывают догадки, почему не дозволялся для пасхальной жертвы телец, который также мог браться без порока, однолетний и пр.? Может быть потому, что его нельзя или трудно было съесть в одну ночь, как предписывалось о пасхальной жертве для выражения известной идеи.

³⁶⁰

Св. Златоуст. Толк. на Псал. CXIX; Твор. св. Кирилла, ч. III, 241; V, 51

³⁶¹

Иуст. Муч. Разгов. с Трифоном. 208.

³⁶²

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. III. 241; V, 52; Феодорит. Толк. на Исх. вопр. 24. Чтобы агнец был непременно съеден в одну ночь, закон дозволял объединяться нескольким маленьким семействам. Это соединение семейств, по мнению св. Кирилла, было образом духовного единства, производимого Христом (Твор. ч. Ill, 239; V, 49). Блаж. же Феодорит говорит, что дозволение семействам приглашать на пасхальную вечерю посторонних, в том числе и бедных, по всей вероятности npиучало евреев к человеколюбию (Толк. на Исх. вопр. 24).

³⁶³

Твор св. Кирилла Алекс., ч. III,241–242; V, 53–54.

³⁶⁴

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. III, 246, V, 56 ‑ 57.

³⁶⁵

Там же, ч. III, 241–242; V, 53.

³⁶⁶

Там же, ч. III, 247; V, 57 ‑ 59; блаж. Феодорит. Толк. на Исх.

³⁶⁷

Твор. св. Кирилла Алекс., ч.V, 50.

³⁷⁰

Там же, ч. V, 265–266.

³⁷¹

Блаж. Августин. О граде божьем. Кн. XVI, гл. 43, Contra Faust. Lib. XXXII, c. XII.

³⁷²

Блаж. Иероним, письма к Фиабр. 6.

³⁷³

Твор. Св Кирилла Алекс., Ч. III, 273.

³⁷⁵

Там же, ч. III, 272–273, «Печеные хлебы как первый плод Господу», также и отличие от начатков плодов, приносившихся в Пасху в естественном виде. Этим также указывалось, кажется, на новую евангельскую закваску, производимую Свяым Духом в людях, которым смерть Христова возвращает первобытную, естественную святость, означавшуюся опресноками и плодами в естественном виде.

³⁷⁶

Твор. Св Кирилла Алекс., ч. III, 275.

³⁷⁷

Там же, ч. III, 276 ‑ 277.

³⁷⁸

Св. Ефр.Сир., Толк на XXIII гл. Лев.; Блаж. Феодорит. Толк. на Лев.,вопр 22, стр. 78.

³⁷⁹

Твор. Св Кирилла Алекс., ч. III, 281 ‑ 282.

³⁸²

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. V, 224 ‑ 225.

³⁸³

Там же, ч. 5, 224–225.

³⁸⁴

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. V, 220–223. Origen in Levit Homil. IX; Феодорит. на Лев. вопр. 22, с. 179.

³⁸⁵

Кейл. Библ. Археол. ( перев. 1871г., том I, с. 526).

³⁸⁶

Феодорит. Толк. На Лев. Вопр. 22 с .176; то же у св. Кирилла Алекс., Твор. ч. V, 226 ‑ 227.

³⁸⁷

Феодорит. Толк. на Лев. вопр. 22, стр. 176 ‑ 177.

³⁸⁸

Св. Ефр. Сир. Обьясн. на XVI гл. (с. 471); August. in Levit. lib. III. Древнейшие писатели: св. ап. Варнава, св. Иустин Мученик, Тертуллиан видят в поcледнем козле, остававшемся живым, не только воскресение Христово, но и Его будущее славное пришествие для суда, когда иудеи узнают в Нем того самого Христа, Которого они распяли (Зах. XII. 10; Ап. I, 7)…. В знак славного пришествия пострадавшего и поруганного некогда Христа, козел, отпускаемый в пустыню, по словам ап. Варнавы, был проклинаем и в то же время увенчаваем червленой волной около своей головы. Эта волна, между прочим, по преданию, передаваемому ап. Варнавой, в пустыне снималась и вешалась на терновник в знак того, что кто хочет по примеру Христа быть увенчанным в Его царстве, тот должен понести крест Его. Послан. Варнавы гл. VII; Иустин. Мученик. Разгов. с Трифон. 40; Тертуллиан. Против иудеев, XIV (Перевод Карпеева, стр. 222).

³⁸⁹

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. V, 227–229.

³⁹⁰

Св. Ефр. Сир. Объясн. на Лев. XVI г. Твор. св. Кирилла Алекс., ч. V, 229.

³⁹¹

Феодор. Толк. на Лев. вопр. 22, стр. 178.

³⁹²

Св. Ефр. Сирин. Толк. на XXIII г. Лев. (476); Феодорит. Толк. на Лев. вопр. 32.

³⁹³

Origen. In Exod. Homil. IX, 4, col. 369 (Migne); Твор. св. Кирилла Алекс., ч. III, 283.

³⁹⁴

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. III, 284, 285.

³⁹⁵

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. III, 295 ‑ 299.

³⁹⁷

Феодорит. Толк. на Лев. вопр. 35.

³⁹⁹

Твор. св. Кирилла Алекс., ч. III, 300 ‑ 302.

⁴⁰⁰

Ефр. Сирин. Толк. на XXV гл. кн. Лев. (478).

Источник: Казань. Типография Императорского Университета. 1892 г.

Комментарии для сайта Cackle

Источник

№46 (703) / 3 декабря ‘12

Читаем Ветхий Завет

Прообразование в древних обрядах

У израильского народа было три важнейших праздника, когда весь народ (точнее, все мужское население Израиля) должен был явиться, как сказано в Библии, пред Лицо Господа, то есть в храм. Пока храма не было, – в скинию, такой храм, из кожи шитый. Такого не было никогда – никогда народ после Моисея не являлся пред Лицо Бога, потому они и страдали, потому на них гнев Господень и обрушивался.

Первый важнейший праздник – пасха, которая праздновалась семь дней в марте. Это ветхозаветная пасха, воспоминание исхода из Египта и крови агнца, которая их спасла. Они вкушали ягненка, испеченного на огне с горькими травами, и пили особое вино. Часть этой пасхальной трапезы и совершил Иисус Христос в последние часы Свои на земле, там и совершилось установление таинства евхаристии. Отметим, что в дни празднования пасхи можно было использовать только пресный хлеб, так называемые опресноки, не имеющие закваски.

Второй великий праздник еврейского народа – пятидесятница; естественно, на пятидесятый день после пасхи. Как говорят люди, которые толковали Библию и вели подсчеты, оказывается, от исхода евреев из Египта до их прихода на Синай прошло ровно пятьдесят дней. И, разумеется, в праздник пятидесятницы вспоминают о даровании Закона, о том, что на горе Синай Бог даровал им заповеди на каменных скрижалях и заключил с ними завет. Живя в палатках, они вкушали плоды нового урожая и благодарили Бога за то, что Он вспомнил о них в Египте, привел их через пустыню в землю обетованную, где все преизобилует.

Третий – праздник кущей, самый веселый у израильского народа, самый радостный: по традиции, по обрядам, записанным в Библии, люди должны были тогда танцевать. Я упоминаю об этом специально – именно из Библии мы знаем, что одним из элементов богослужения были танцы. Стало быть, сам по себе танец не бесовское изобретение, как иногда принято считать. Скорее можно говорить, что бес извратил танец и сделал так, что через него человек разрушает свою душу, свое общение с Богом, но по изначальному замыслу танец помогал выразить свои чувства перед Богом, сблизиться с Ним: мы знаем – когда царь Давид переносил ковчег в свою столицу Иерусалим, он не мог иначе выразить свое чувство Богу, как танцем. Он был почтен Богом именно за то, что смирился и плясал перед Богом – в танце как таковом нет греха, важен мотив, цель, которую человек преследует.

И еще один момент. Я упомянул, что в праздник пасхи вкушались опресноки, а на пятидесятый день вкушался уже квасной хлеб. Почему? В этом тоже есть образ: когда дается закон, в нашем понимании – это пророчество о духе, дух и есть та закваска, которая сквашивает человеческое «тесто». Когда Христос говорит в Евангелии в притчах о закваске или о семени, Он имеет в виду дары Святого Духа – Он дается нам, и мы приносим плод в Нем.

Еще один важный и интересный праздник – праздник труб, служивший началом нового еврейского года, начинавшегося в первый день осеннего месяца тисри (тишри), продолжается восемь дней. В первый день вспоминается творение мира, в последний – Страшный Суд; восьмой день – как день будущего века. Так что это не богословы выдумали учение о восьмом дне – даже Ветхий Завет посредством образов давал представление, что вся эпоха человечества умещается в восемь дней, восемь эонов, восемь эпох, где восьмая – это новый день, в который совершится Страшный Суд.

После праздника труб, на десятый день месяца тисри (седьмого в году) начинался великий День очищения – это Великий пост нашей Церкви. В Израиле он продолжался один день, но в этот день человек должен был быть в абсолютном покое, иначе смерть. Не допускалось никакое приготовление – ни пищи, ни вообще ничего, кроме того, что совершается при храме.

А в храме совершалось самое главное. Брали двух козлов, одного закалывали, и с его кровью первосвященник входил в Святая святых, где находился ковчег и куда входить имел право только первосвященник и только единожды в год. Вхождение с кровью в Святая святых, как потом растолкует апостол Павел, это прообразование Христа, Который вошел в Святая святых – в Небесные обители к Отцу, принес туда Свою Кровь и этим искупил человечество.

Первосвященник кропил кровью ковчег и херувимов, которые там были, и само Святая святых. Это символизировало собой великое очищение – посредством этого обряда весь народ как одно целое очищался от греха, поэтому так важно было прийти в этот день к храму: Бог как бы изливал на весь народ милость.

А второго козла проводили через «коридор» людей; каждый возлагал на него руки, как бы передавая ему свои грехи, потому этот козел назывался козлом отпущения. Затем его палками выгоняли далеко в пустыню, где он и умирал.

То есть один козел символизировал очищение, а другой принимал все зло. Но оба козла прообразуют то, что сделает Христос: Он и грехи наши на Себе понесет, Он же и с Кровью Своею войдет во Святая святых; посредством этих действий Он спасает народ.

Итак , внимательно разобрав тексты Священного Писания, мы придем к выводу, что на самом деле это не свод устаревших, ненужных нам еврейских обрядов; на самом деле это пророчество, прообразование, которое помогает понять смысл таинства, совершенного для нас Христом. Вот почему так важно над этим размышлять.

Последний нюанс праздников. Евреи должны были праздновать каждый седьмой год как субботу – в субботу они не должны были делать никаких дел, и седьмой год считался у них особенным: они не должны были ничего в этот год делать, ни сажать, ни убирать.

Предполагалось, что Бог обещал в шестой год давать им урожая в два раза больше. Поэтому в седьмой сажать не надо: пусть то, что вырастет, подберут нищие, пусть останется неимущим. Конечно, народ, за исключением, может, некоторых благочестивых евреев, никогда этого не исполнял – если Бог дает двойную порцию на шестой год, кто же упустит лишний кусок? Поэтому не исполняли, и это возымело свои последствия – Бог сосчитал все субботние годы, которых не исполнили евреи, получилось семьдесят лет, и на все эти семьдесят лет Он переместил их в страну пленения, а земля семьдесят лет пустовала – как говорит пророк Иеремия, «она исполнила свои субботы»: даже если мы не послушаемся Бога, повеление все равно исполнится, то, что Бог сказал, будет, но нам это не принесет никакой радости и пользы. Вот израильский народ послушался бы Бога и жил бы на своей земле долго и обошелся бы без всякого плена. Не сила Вавилонского царя взяла Иерусалим, а греховность и недоверие Богу еврейского народа.

Смотрите программу «Читаем Ветхий Завет» на телеканале «Союз»: пятница 10.00, 23.30. Время Екатеринбурга (+ 2 часа к московскому)

В других номерах:

Источник

«И объявил Моисей сынам Израилевым о праздниках Господних»(Лев.23:44).

Со страниц Ветхого Завета Бог, говоривший и действовавший в древности, говорит и с нынешним поколением. Священное Писание Ветхого Завета не утратило своей значимости и авторитета в наши дни. Многие обращаются к нему, чтобы проследить истоки иудаизма, христианства или ислама. Свой полный смысл и значение Ветхий Завет приобретает только в Новом Завете. Мы не можем понять истины Нового Завета, пока не увидим их истоки в Ветхозаветном Писании.

Чтобы народ не забывал своего Бога и имел веру Божию, Господь еще в Ветхом Завете установил ряд священных дней, известных сегодня под названием ветхозаветных или иудейских праздников. Ветхозаветные праздники—это священные дни, установленные Синайским законодательством. Их отличие от обыкновенных дней состояло: во-первых, в свободе и покое от трудов и работ; во-вторых, в торжественных жертвоприношениях; в-третьих, в некоторых обрядах и церемониях, дававших отличительный характер тому или иному празднику в отдельности.

Возникает вопрос: по какой причине и с какой целью Господь предписал евреям через Моисея по выходе из Египта культ праздников, обрядов, которого Он не предписывал патриархам и который отменил с пришествием Христа? По мнению блаженного Феодорита, «если бы Бог, освободив евреев от рабства в Египте, тут же дал им совершенный закон, то они прямо отступили бы от него и, сбросив узду, возвратились бы к египетскому нечестию. Ибо если и при таких условиях они часто пытались делать это, то тем более, если бы Бог предписал им прямо евангельский закон»1. Другими словами, израильтяне получили у горы Синай закон обрядов и жертвоприношений по причине склонности к язычеству. Эту мысль подтверждает и Ориген, говоря, что Бог предписал обряды с тем только условием, чтобы они, «которые не могли удержаться от жертв, приносили их, по крайней мере, Иегове, а не демонам»2.

Одним из самых первобытных учреждений, ведущих свое начало от сотворения мира, является суббота. Слово происходит от еврейского глагола «шаббат», что в переводе означает «прекращать какие-либо действия», «отдыхать от чего-либо»3. Это понятие распространялось не только на седьмой день недели, но и на праздничные, свободные от работы дни, независимо от того, на какой день они приходились4. Суббота была установлена для благоговейного воспоминания дней творения, для прославления Творца мира и человека, почившего в этот день от всех своих дел и освятившего этот день. Вместе с тем она должна служить прообразом вечного покоя в будущей жизни. Святой Иустин Философ в «Беседе с Трифоном иудеем» говорит, что суббота установлена для того, чтобы евреи помнили Бога, как говорит Иезекииль (Иез.20:12,19-26), но Бог допускает и нарушение субботы: «Вы видите, что стихии не бывают праздны и не соблюдают субботы» (Иез.23)5.

В соответствии с четвертой заповедью декалога (Исх.20:8-11), в субботу под страхом смерти запрещалась всякая работа (Исх.31:14-15).

Перечисляя праздники, Господь в первую очередь говорит о субботе (Лев.23:3).

Не исключено, что суббота праздновалась задолго до Синайского Законодательтсва. Доказательством служит то, что еще до получения Десяти Заповедей Моисей говорит, обращаясь к народу: «Вот что сказал Господь: завтра покой, святая суббота Господня, что надобно печь, пеките, и что надобно варить варите сегодня, а что останется, отложите и сберегите до утра» (Исх. 16:23).

Наиболее полно христианское понимание субботы раскрывается в богослужении Великой Субботы. В каноне Великой Субботы его автор—Марк, епископ Идрунтский пишет: «Седьмой день освятил еси, его же древле благословил еси упокоением дел: преводиши бо всяческая и обновляеши субботствуя Спасе мой и назидая»6. В синаксарии на этот день читаем: «Святая Четыредесятница превосходит все дни года. Великая Седмица имеет наибольшее значение среди дней Четыредесятницы. Наконец, Великая Суббота больше всей Великой седмицы… В первом творении Господь сотворил все свои дела, потом в шестой день особым образом сотворил человека, и в седьмой день почил, освятив его, и дав ему название “суббота”, что значит “покой”. Также и в духовном созидании мира, после того, как сотворил изрядно чудес, и в шестой день (Великую Пятницу) воссоздал человека, обновив Несущим жизнь Крестом и смертью, в этот, опять-таки седьмой день, упокоился, совершенным упокоением от дел, уснув сном, имеющим в своей природе жизнь (живоестественным сном)»7.

Толкование истинного смысла христианской субботы отражается также в тропаре, который ежедневно читается за литургией: «Во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог, в раи же с разбойником, и на престоле был еси Христе со Отцем и Духом, вся исполняяй неописанный». Здесь говорится о том состоянии, в котором был Иисус Христос после Своей смерти и до воскресения.8 Отражение ветхозаветного смысла субботы и христианское понимание ее лежит также в тексте Херувимской песни. «Отложим всякое житейское попечение, чтобы принять Царя всех». В Великую Субботу вместо обычной Херувимской поется «Да молчит всяка плоть человеча…». Здесь подразумевается отложение заботы о своей плоти, но устремление помыслов на возвышение человеческого духа.

Для того, чтобы навсегда сохранилась у ветхозаветных израильтян память о их спасении, Господь повелел им совершать праздник Пасхи. По мнению блаженного Феодорита, наиболее точный перевод этого слова с еврейского удержал Феодотион. Еврейское «фасек», означающее «спасение первородных», передает наиболее полный смысл происходивших на тот момент ветхозаветных событий9. Святой Мелитон Сардийский в своем сочинении «О Пасхе» подробно касается учреждения иудейской Пасхи. По его мнению, Господь «был убит в Авеле, в Исааке связан, в Иакове странствовал на чужбине, в Иосифе был продан в рабство, в Моисее брошен на произвол судьбы; в [пасхальном] агнце Он предавался закланию…»10. Святителя интересуют не только сами события, но и их духовный смысл. Ветхозаветные праведники (Авель, Исаак, Моисей) для него «прообразуют» Господа и Его страдания. Описывая некоторые детали ветхозаветного этапа домостроительства спасения, святой Мелитон Сардийский ориентируется, прежде всего, на этап новозаветный.

Исторические обстоятельства установления праздника Пасхи подробно описываются в книге Исход. Одним из центральных пасхальных моментов Ветхого Завета является приготовление и потребление непорочного агнца. И делалось это по словам блаженного Феодорита, «не потому, что бесплотное естество имело нужду в подобных знаках, но потому, что израильтянам должно было из сего знамения дознать Божию попечительность и нам, приносящим в жертву непорочного Агнца познать преднаписанный образ»11.

Весьма четко объясняет пробразовательное значение пасхального агнца святитель Кирилл Александрийский: «Съесть всего агнца, сказал Бог, должно в эту одну ночь, чтобы совсем ничего не было от него оставлено и сохранено до утра; и кости его сокрушать не дозволял. Первое преднаписание означает, что в веке грядущем некоторым иным образом освятит и благословит Христос посвящающих себя Ему через веру и освящение и не будет опять питать собственною Своею Плотию и животворить Своею Кровию, как ныне; но так как смерть уже упразднится и тление совсем уничтожится, то будет некоторый мысленный образ освящения. Второе же предписание о несокрушении костей приводит к мысли о Христе и убеждает следовать глаголам Боговещателей: ибо Божественный Евангелист, принимая то изречение в телесном смысле о Христе, говорит: “воини… не пребиша Ему голений, да сбудется Писание: кость не сокрушится от Него” (Ин. 19:33, 36; Исх. 12:46)»12. Безусловно Господь не нуждался в жертвенном агнце. Мученик Иустин Философ в «Разговоре с Трифоном иудеем» пишет: «За грехи народа вашего и из-за идолопоклонства Бог повелел также приносить жертвы, а не потому, чтобы они были нужны Ему»13.

Прямая параллель Ветхого и Нового Заветов прослеживается в каноне Святой и Великой Недели Пасхи: «Яко единолетный агнец, благословенный нам венец Христос, волею за всех заклан бысть, пасха чистительная, и паки из гроба красное правды нам возсия солнце»14. В синаксарии этого дня читаем: «В той день израильтеския люди, сквозе Чермное море провед, от фараоновых исхищает рук».

Ветхозаветная Пасха имеет глубочайшее прообразовательное значение. В своем первоначальном смысле это была в одно и тоже время и жертва, в которой невиннейшее из животного царства приносилось во искупление за виновных во грехе, и радостное празднество по случаю избавления, празднество, вместе с тем, историческое, и потому Пасха вкушалась с горькими травами и пресным хлебом и в положении спешащих в путь странников. В своем высшем значении она была явным прообразом искупительного дела Христа, который как «Пасха наша, был заклан за нас» (1Кор. 5:7), и притом заклан в самое время совершения обрядовой Пасхи, как «непорочный и чистый Агнец» (шетр. 1:19).

В воспоминание о получении Моисеем на горе Синай учения о законе т. е. Торы евреи отмечают также праздник Шавуот, что в переводе с еврейского означает «недели». По словам Иринея Лионского, «Закон был для них (иудеев) и средством научения и пророчеством будущего. Ибо Бог сперва наставлял их через естественные заповеди, изначала насажденные в людях, т. е. через Десятисловие — неисполняющий которого не имеет спасения—и ничего более от них не требовал»15. Десять Заповедей стали символом завета между евреями и Богом. «Эти слова Господь изрек ко всему собранию сынов Израилевых на горе, и ничего не требовал, и написал это на двух досках и дал мне»,—говорит пророк Моисей (Втор. 5:22). О моменте получения священноучителем законов упоминает святитель Кирилл Александрийский: «…сошел в виде огня на гору Синай всех Зиждитель Бог и дал законы, по которым стало возможным каждое из действий направлять к тому, чтобы оно было правильно и чисто»16.

Старинное предание евреев гласит, что в ночь Шавуот небеса раскрываются и все молитвы достигают Бога. Утром они украшают окна домов бумажными аппликациями; едят молочную и мучную пищу, потому что «Тора сладка и приятна как молоко и мед»17.

Блестящий толкователь ветхозаветных праздников святитель Кирилл Александрийский говорит об одном из них: «Этот праздник, сказано, нарочитый, и должен быть совершаем законно, с устранением труда и утомления: ибо во время праздников обычно оставаться свободным от труда и всячески отдаляться от занятий, более обременительных»18. Речь идет о Пятидесятнице—празднике жатвы, который является как бы дополнением праздника Песах (Пасхи). Об установлении его говорится в книге Чисел (Чис. 28:26-31), а также в книге Левит (Лев. 23:10-16). Блаженный Феодорит Кирский о празднике Пятидесятницы говорит так: «Праздник Пятидесятницы напоминал собою вступление в Землю Обетованную: ибо с сего времени начали сеять и жать, тогда как в пустыне ели манну, подаваемую с неба»19. В этот день приносились в жертву первые хлебы из новособранных плодов. Неразрывно с праздником Пятидесятницы соединяется вышеупомянутый праздник Шавуот. Пятидесятница была вторым большим праздником, отмечавшимся в Израиле ежегодно в конце жатвы.

Праздник Урожая или День первых плодов (Исх. 23:16; Чис.28:26) имеет большое прообразовательное значение для православных христиан. В Священном Писании Нового Завета (Деян. 2) сообщается о том, что в ближайший после смерти, Воскресения и Вознесения Господа Иисуса Христа праздник Пятидесятницы на учеников был излит Святой Дух. Этот факт подтверждает и святитель Кирилл Александрийсий: «Закон ввел для нас и ясное предызображение святой Пятидесятницы, говоря, что должно отсчитать семь седмиц после принесения снопа; ибо после дня Воскресения Спасителя мы, верующие, отсчитав семь седмиц, совершаем этот праздник»20. Сошествие Святого Духа в день Пятидесятницы было не случайным. Подобно тому, как Пятидесятница знаменовала собой окончание жатвы, так сошествие Святого Духа завершало земной труд Господа Иисуса Христа.

Начало нового года и завершение года уходящего символизирует праздник Рош га-Шана (евр. «голова года»), известный иначе как праздник труб. Священное Писание повествует об установлении этого праздничного дня в книге Левит (Лев. 23:23-25). Несмотря на то, что ветхозаветные израильтяне получили от Бога через Моисея все законы, касающиеся их дальнейшей жизни, люди продолжали сомневаться в силе Божией, и, по словам Иринея Лионского, «человек не оправдывался этими установлениями»21. В праздник труб, как считают евреи, Господь решает, правильно ли живет человек. Наступление этого дня возвещалось трубным рогом—шофаром. Блаженный Феодорит объясняет это, говоря: «Сим напоминались трубы на горе Синае, когда Бог всяческих давал Закон»22. По мнению евреев, звуки шофара в праздник Рош га-Шана призывают людей проверить свои поступки и пробудиться тем, кто тратит годы свои бесполезно и бессмысленно. Святитель Кирилл Александрийский, объясняя значение праздника труб, сравнивает его со вторым пришествием Христа, приводя слова апостола Павла (1Сол. 4:16); (1Кор. 15:52); (2Кор.5:10). Святой призывает «помнить об этой священной и весьма страшной трубе, когда наступит и благознаменитый, нарочитый святой праздник святых, когда они уже получат в удел уповаемое и примут богатое возмездие за славные подвиги»23.

Круг годовых ветхозаветных праздников завершал собою праздник Кущей или Суккот (от евр. «сукка»—шалаш), который отличался великим ликованием. Этот период времени был одновременно благодарением за собранную жатву и воспоминанием о том времени, когда израильтяне жили в кущах или палатках в течение своего странствования по пустыне. О факте установления этого праздника говорится в Священном Писании в книге Левит (Лев. 23:33-36). По толкованию Иринея Лионского, евреи, за то, что они усомнились в Силе Божией, должны были странствовать по пустыне, потому что Господь «не счел их достойными вступить в ОбетованнуюЗемлю»24 и жить в шалашах. Интересно также толкование священномученика Мефодия Олимпийского. По мнению святого, «Бог, желая научить истинных израильтян, как должно праздновать и чтить истинный праздник кущей, изображает это в книге Левит (Лев.23:39-43), объясняя, что каждый должен украшать чистотой свою собственную кущу»25. Воспевая подвиг девственной чистоты, священномученик Мефодий Олимпийский приурочивает семь дней празднования к семи дням творения и говорит, что урожай, который собирался евреями в течении семи месяцев, будет подобен урожаю, который соберет Господь Иисус Христос в день Своего Второго Пришествия. Эта же мысль прослеживается и у святителя Кирилла Александрийского, который утверждает, что «под сооружением кущей разумеем мысленное и истиннейшее сооружение тел человеческих, и после происшедшего в промежутке тления оживание их к нетлению»26.

В праздник суккот евреи благодарят Бога, благословившего труд и пославшего обильный урожай.

Совершенно особо от вышеупомянутых торжественных праздников стоит День Очищения или Йом Кипур, единственный день покаяния и поста по Закону Моисееву. Он соблюдался за пять дней до праздника Кущей и имел характер торжественной субботы, когда все должны были прекращать свои работы и «смирять свои души» под страхом истребления из народа. Это был день подведения итогов и раздумий о содеянном, об отношении к Богу. В «Учении двенадцати апостолов» (Дидахе) находим наставление: «В [воскресный] день Господень, собравшись, преломляйте Хлеб и благодарите, исповедав предварительно согрешения ваши, чтобы жертва ваша была чиста…»27. В ходе лингвистического анализа греческого текста выяснилось, что речь идет именно о празднике Йом Кипур. Блаженный Феодорит Кирский, говоря об этом дне, ссылается на книгу Левит (Лев. 23:22) и пишет, что ветхозаветные иудеи, «явно противясь закону, не сетуют в этот день, а смеются, шутят, ликуют, дозволяют себе слова и дела непотребные»28.

В день Очищения человек сожалеет обо всем плохом, о том, что вольно или невольно делал в уходящем году, и просит у Бога прощения даже за недобрые мысли. Святитель Кирилл Александрийский, упоминая о празднике Йом Кипур, говорит, что «…это есть время неделания из неделаний, то есть всесовершенное и в полной мере применяемое отложение от всех дел, но от дел клонящихся к порочности и греху»29. Все изложенные выше обряды и праздники имели своей целью поддержание святости в народе, который, как избранный, должен был быть «народом святым». Именно для памяти чудес, сотворенных в среде израильтян, были установлены праздники, которые легли в основу ветхозаветного календаря.

Использованная литература

1. Библия. — Брюссель, 1989.
2. Апологеты — защитники христианства. — СПб., 2002.
3. Библейская энциклопедия Брокгауза. — Кременчуг, 1999.
4. Блаженный Феодорит Кирский. Изъяснение трудных мест Божественного Писания. — Т. 1. — М., 2003.
5. Добромыслов Д. Мнения отцов и учителей Церкви о ветхозаветном обрядовом законе Моисея. — Казань, 1892.
6. Мученик Иустин Философ. Творения. — М., 1995.
7. Отцы и учителя Церкви III века. — Т. 2. — М., 1996.
8. Писания мужей апостольских. — М., 2003.
9. Святитель Кирилл Александрийский. Творения. — М., 2000.
10. Святитель Филарет (Дроздов). Православный катихизис. — М., 2003.
11. Сидоров А. И. Курс патрологии. — М., 1996.
12. Триодь Постная. Часть первая. — М., 1992.
13. Триодь Постная. Часть вторая. — М., 1992.
14. Триодь Цветная. — М., 1992.
15. Энциклопедия «Религии мира». Часть первая. М.,2000.

Вакулич Вадим,
студент 2 курса Семинарии,
2004/2005 учебный год

Просмотрено: 470

Источник

Когда родился Иисус?

Когда родился Иисус? Вопрос этот отнюдь не бессмыслен. Ведь христианская вера основывается не только, и даже не столько на учении, сколько на исторических фактах рождения, жизни, смерти и, самое главное, – воскресения Иисуса из Назарета. «А если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша», – пишет апостол (1 Коринфянам 15:14). История – неотъемлемая составляющая нашей веры. Но, хотя непосвященному человеку, каждую зиму празднующему Рождество и привычно ведущему летоисчисление «От Рождества Христова», ответ может показаться очевидным, в действительности дело обстоит куда сложней.

Евангелистов (в особенности – еврейских) прежде всего, интересовала фактология. Единственную хронологическую привязку мы находим лишь у эллина Луки (3:1), да и то относится она к началу служения Иоанна Крестителя. Возникшее в VI в. недоразумение относительно года рождения Спасителя (об этом – несколько позже) впоследствии удалось прояснить через сопоставление евангельских текстов с внебиблейскими историческими данными. С датой же Рождества даже у Луки дело обстоит не лучшим для ревнителей хронологии образом: «В той стране были на поле пастухи, которые содержали ночную стражу у стада своего. Вдруг предстал им Ангел Господень, и слава Господня осияла их; и убоялись страхом великим. И сказал им Ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь» (10, 11).

Так, когда же родился Иисус? Ответ из текста короток и прост: «ныне». Многозначность этого архаичного слова как нельзя лучше подходит к указанному событию, ободряя всех нас: Эммануил! Бог – с нами!

Когда же надлежит праздновать это событие? Писание однозначно указывает: ныне! «Радуйтесь всегда, ведь вы живете в единении с Господом!» (Филиппийцам 4:4, РБО). Спаситель уже родился! Христос уже воскрес! Он уже восседает одесную Отца! Ныне ожидаем мы Его возвращения!

Впрочем, утверждение это, хоть и дает правильную богословскую перспективу, по-прежнему не является ответом с точки зрения исторической – не сообщает ничего конкретного о дате Рождества. Нет в Писании и заповеди праздновать Рождество. Обычай этот появился не ранее IV-го века. Причем, поначалу церкви в разных краях справляли его в разное время (к примеру, Климент Александрийский указывал 20-е мая). Но со временем все сошлись на привычной для нас привязке праздника ко Дню зимнего солнцестояния – возможно, дабы заменить языческое празднование «Рождения Солнца Непобедимого» празднованием «Рождения Солнца Истины». Иоанн Златоуст (347-407), напоминая, что «нет еще и десяти лет, как день этот стал известен и знаком нам», все же одобрял благочестивое нововведение. В конце концов, апостол оставил ясное назидание: «кто различает дни, для Господа различает; и кто не различает дней, для Господа не различает» (Римлянам 14:6).

Традиция отмечать Новый Год на восьмой день после Рождества возникла еще двумя столетиями позже, когда Дионисий Малый, римский схоласт скифского происхождения, решил учредить летоисчисление «от Рождества Христова». Изучая древние хроники, Дионисий пришел к выводу, что Рождество произошло в 754 году «От основания города» (т.е. Рима). Поскольку же в еврейской традиции возраст отсчитывается не от дня рождения, а от дня обрезания, восьмой день от общепринятой к тому времени даты празднования Рождества был объявлен Новым годом. Это и стало новой точкой отсчета истории. Однако, ввиду ограниченности доступных Дионисию исторических данных, погрешность предпринятых им вычислений оказалась довольно высока. В частности, Дионисий пропустил четыре года правления цезаря Августа под его изначальным именем Октавиан (отсюда и происходит вышеупомянутое недоразумение). Впоследствии проблема была разрешена, но менять общепринятую хронологическую шкалу уже не стали.

Но можно ли таким же образом устранить и неопределенность с днем рождения Иисуса? На этот счет высказывалось множество идей. Наиболее обоснованным в настоящее время представляется рассуждение, исходящее из хронологии чередования храмового священства. Известно, что Захария, отец Предтечи, принадлежал к Авиевой чреде священства (От Луки 1:5), а дни ее служения приходились на 13-19 июня (The Companion Bible,1974, Appendix 179, p. 200). «Когда окончились дни службы его, возвратился [Захария] в дом свой. После сих дней зачала Елисавета, жена его» (От Луки 1:23,24).

Таким образом, наиболее вероятным временем рождения Иоанна Крестителя представляется конец марта. Соответственно, поскольку Мария зачла шестью месяцами позже Елизаветы (От Луки 1:26,36), рождение Иисуса, скорее всего, приходится на конец сентября или начало октября – особое время для Израиля. Оно связано с празднованием Кущей (по-еврейски – Суккот), раввины же утверждают, что именно Суккот символизирует пришествие Мессии!

Праздник празднику рознь

Обычно праздник учреждается в честь какого-либо события. Относится это и к еврейским праздникам. К примеру, Ханука или Обновление (единственный зимний праздник в еврейском календаре) отмечает изгнание селевкидов из Иерусалима Маккавеями в 165-м году до Н.Э. и очищение ими Храма, ранее оскверненного Антиохом Епифаном. Но поскольку произошло это в так называемый межзаветный период и потому не упоминается в канонических книгах Библии, христиане не всегда уделяют празднику Хануки должного внимания. Хотя – должны бы, как минимум по трем причинам.

Во-первых, Очищение храма – часть истории, а вера Христова, как уже было сказано, укоренена в истории. Причем, это – история Израиля периода, непосредственно предшествующего приходу Мессии. Мессия же, согласно пророчествам, должен был явить Себя во Храме. Именно после Очищения Храма народ Божий начинает особенно ревностно ждать грядущего Божьего Помазанника.

Во-вторых, праздник этот был не чужд и Самому Иисусу. Господь посещал Храм во время его празднования (От Иоанна 10:22) , не упуская такую прекрасную возможность для благовестия.

Наконец, по сей день множество евреев не следует за Иисусом. Они отказываются признавать в Нем своего Мессию и ожидают Христова пришествия в неком безмерно удаленном будущем. Они – ветви, отпавшие от живительной маслины Израиля и нуждающиеся в Благой Вести, чтобы снова быть привитыми к своему природному корню (Римлянам 11:17-24). Знание истории поможет свидетельствовать им о Божьем замысле: Храм через Очищение был подготовлен к приходу Мессии. После же Его пришествия он был разрушен за ненадобностью (Евреям 10:1-14).

Как минимум по тем же самым причинам не стоит оставлять без внимания и праздники, заповеданные еврейскому народу в Торе. Здесь-то нас и ждет самое интересное! Оказывается, что лишь часть из них связана с событиями, имевшими место в прошлом. Так, суббота отмечается в память о дне Божьего покоя при сотворении мира, Пейсах (ветхозаветная Пасха) – об Исходе евреев из Египта, Пятидесятница – о ниспослании Израилю заповедей на горе Синай. Имеют они также и пророческое значение: Пасха указывала на предстоявшее искупление человечества через смерть и Воскресение Христовы, Пятидесятница – на ниспослание новозаветному народу Божьему Святого Духа, суббота же предвозвещает будущий божественный покой, ожидающий искупленных Христом (Евреям 4:8-9).

Но есть в Торе целый ряд праздников, ни с какими из уже произошедших событий не связанных. Что же в них празднуется? Авторитетные толкователи Торы дают однозначный ответ: это – пророческие праздники. Они отмечают события, предстоящие в будущем. Ведь Бог вечен. Он – вне времени. Для Него нет ни прошлого (на котором основывается наша вера), ни будущего (к которому устремляется наша надежда). Он есть любовь (1 Иоанна 4:8,16), а любовь никогда не перестает, потому-то она – больше и надежды, и веры (1 Коринфянам 13:8,13). Для Бога все события – и те, что уже произошли, и те, что произойдут потом – единое и непреходящее «ныне».

Полнота радости

Праздник Кущей (Суккот), безусловно, занимает ключевое место в чреде пророческих праздников Израиля. Он – последний праздник еврейского года из семи заповеданных в Книге Левит 23:4-37, кульминация всего ряда пророческих праздников. Сами кущи, – ненадежные жилища (звезды должны быть видны через крышу), возводимые лишь на семидневный срок праздника, – с одной стороны, символизируют жизнь Израиля в шатрах в пустыне во время исхода из Египта, с другой, – временное и хрупкое состояние нашей жизни на земле, пораженной грехом, вплоть до установления Царства Мессии. Но к Празднику Кущей пророческий календарь подходит не сразу. Первым идет Рош Ха-Шана, Праздник Труб.

Рош Ха-Шана настолько тесно ассоциируется с неким всеобъемлющим обновлением, что спроси любого, что это за праздник такой, всякий, не задумываясь, ответит: «еврейский Новый год». И – будет неправ. Праздник Труб надлежало отмечать в первый день месяца тишрей, а тишрей – седьмой месяц еврейского календаря. Новый год же наступает с началом первого месяца, авива или нисана. Но укоренившееся представление о связи этого праздника с новым началом не случайно. Обновление мира, природы, завета, отношений человека и Бога начинается именно с Праздника труб – он предзнаменует восхищение Церкви, сретение с ее небесным Женихом: «Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1 Фессалоникийцам 4:16,17).

Представляете, каким событие это будет сопровождаться ликованием, и каково будет тем, кому придется наблюдать со стороны, понимая, что «поезд ушел», и они оставлены на земле, обреченной на погибель?! Для таковых настанет время ужаса, безысходности, утраты надежд. Недаром период, следующий за Праздником Труб, называется «Дни трепета» или «Десять дней раскаяния», кульминацией которых становится следующий пророческий праздник – Йом Кипур или День Искупления.

Йом Кипур пророчески олицетворяет покаяние той части еврейского народа, что не приняла Мессию. Бог остается верен Своему завету с Авраамом, даже если сами дети Авраама оказываются неверны Ему. Когда настанет подлинный День Искупления, и весь Израиль покается, тогда сбудется давнее пророчество: «На дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце. В тот день поднимется большой плач в Иерусалиме, как плач Гададриммона в долине Мегиддонской … В тот день откроется источник дому Давидову и жителям Иерусалима для омытия греха и нечистоты» (Захария 12:10-11, 13:1). «И так весь Израиль спасется» (Римлянам 11:26).

Лишь после этого, на пятнадцатый день месяца тишрей, наступает Праздник Кущей, олицетворяющий возвращение Хртста вместе с Церковью на новое небо и новую землю. Суккот – единственный из праздников Торы, о котором сказано, что он будет праздноваться всеми народами: «все остальные из всех народов, приходивших против Иерусалима, будут приходить из года в год для поклонения Царю, Господу Саваофу, и для празднования праздника кущей» (Захария 14:16). Как на Первое Пришествие Мессии ангел возвестил великую радость, «которая будет всем людям» (От Луки 2:10), всеобщей радостью станет и Его Второе Пришествие.
Веселие является главным атрибутом праздника, только веселие. Веселие – для всех без исключения, даже для наиболее обездоленных, таких как рабы, пришельцы, вдовы и сироты: «веселись в праздник твой ты и сын твой, и дочь твоя, и раб твой, и раба твоя, и левит, и пришелец, и сирота, и вдова, которые в жилищах твоих; семь дней празднуй Господу, Богу твоему, на месте, которое изберет Господь, Бог твой; ибо благословит тебя Господь, Бог твой, во всех произведениях твоих и во всяком деле рук твоих, и ты будешь только веселиться» (Второзаконие16:13-15).

Наиболее же радостным был последний день Праздника, отмечаемый как «Великий день». Он даже получил особое название Хошана Раба («Великая осанна»). «Хоша-на» (в греческом написании – «осанна») по-арамейски значит «Спаси же!». Таким образом Великий день ассоциировался с соответствующим ему псалмом: «Камень, который отвергли строители, соделался главою угла: это — от Господа, и есть дивно в очах наших. Сей день сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в оный! О, Господи, спаси же [хоша-на]! О, Господи, споспешествуй же! Благословен грядущий во имя Господне!» (Псалтирь 117:22-26).

Кульминацией Великого дня, в свою очередь, являлась особая «водная церемония». В каждый из дней Праздника торжественная процессия священников и левитов, возглавляемая лично первосвященником, отправлялась к купальне Силоам, где тот наполнял водой золотой кувшин. Когда процессия через Водные ворота возвращалась в Храм, священники под троекратный звук трубы воспевали: «В радости будете почерпать воду из источников спасения» (Исаия 12:3-6), после чего процессия обходила кругом жертвенник, на который первосвященник изливал только что принесенную воду под пение народа: «О, Господи, спаси же! О, Господи, споспешествуй же!». Спасение было главной темой «водной церемонии»!

В Великий же день, день «великой осанны», левиты семь раз троекратно трубили в трубы, а священники семь раз обходили алтарь. И с каждым кругом народ все громче и громче восклицал: «Ана хошиа-на, ана Эль-на, хоша-на вехошиа-на» («Подай спасение же, подай Господи же, спаси же прямо сейчас же»). И когда вода изливалась на алтарь, весь народ начинал возносить Богу моления о ниспослании «воды живой».

От «живой» (чистой, первозданной) воды зависела вся жизнь Израиля. Человек может дать только «мертвую» (т.е. стоячую) воду. Даже такой великий человек, как праотец Иаков (От Иоанна 4:12). Живую воду (дождевую или родниковую) дает только Бог! В этом-то контексте и прозвучали посреди Храма слова Иисуса «по данному вопросу – ко Мне»: «В последний же великий день праздника стоял Иисус и возгласил, говоря: кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него: ибо еще не было на них Духа Святаго, потому что Иисус еще не был прославлен. Многие из народа, услышав сии слова, говорили: Он точно пророк» (От Иоанна 7:37-40).

Но даже не в Великий день радость спасения достигала своего апогея. Сразу же за ним, в 22-й день месяца тишрей, шел следующий праздник. Праздник Кущей длится семь дней, а по еврейской нумерологии семь – число совершенства. «День после седьмого», соответственно, представляет то, что превосходит совершенство! И хотя называется этот праздник по-простому, «Шмини-Ацерет», то есть «Дополнительное собрание», это – самый веселый праздник в иудаизме, «радость радости».

Шмини-Ацерет олицетворяет полное единение Божьего народа и воплощенного во Христе Божьего Слова. Потому праздник этот получил еще одно название – Симхат-Тора («Радость Торы»). В этот день в синагогах одновременно происходит окончание годичного цикла чтения Торы и, сразу же – начало нового. Тем самым подчеркивается непрерывность заветной связи Небесного Жениха со Своей искупленной невестой. Впоследствии евреи рассеяния стали растягивать празднование Шмини-Ацерет, отмечая Симхат-Тора отдельно на следующий день – как радостное «дополнение к дополнению».

Праздник Шмини-Ацерет предвозвещает брачный пир Агнца, окончательное обновление Завета, завершение открытой в Библии истории, окончательное установление Царства Божьего. Мы – уже граждане этого Царства де-юре, но еще не де-факто. Победа уже одержана, Вавилон уже пал. Но мы пока что продолжаем жить в этом уже павшем Вавилоне, который Бог не разрушает до определенной поры, «не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (2 Петра 3:9). Мы свидетельствуем жителям Вавилона: ныне родился Христос Спаситель! Ныне Он воскрес и сидит одесную Бога (2 Коринфянам 5:20-21)!

Здесь, в Вавилоне, всякий человек рождается, чтобы жить, и – умирает. Иисус же родился, чтобы умереть, и ныне – жив вовеки! Он вскоре вернется, и Царство Его наступит во всей полноте!

Ныне – Эммануил

Так когда же праздновать Рождество Христово? Ныне! Для этого подходит любой повод и любой день, включая и 25 декабря, и 7 января. Не будем же забывать при этом пророческие праздники Торы, и, в первую очередь, – Суккот. Церкви Христовой – в ободрение; иудеям, не признающим Христа, – в назидание; миру – во свидетельство!

Христос, скорее всего, родился в праздник Кущей. Праздник Кущей олицетворяет и окончательное пришествие Мессии. Недаром многие христиане в разных концах земли призывают присоединяться к ликованию иудеев на Шмини-Ацерет, называя этот праздник «Эммануил», то есть «С нами – Бог!». Ибо Он уже, ныне – с нами! Пророческие праздники – прекрасный повод и чтобы напомнить об этом ожидающей Его Второго пришествия Церкви, и чтобы рассказать об этом – как все еще ожидающим Его Первого пришествия иудеям, так и не ожидающему Его прихода миру.

«Смотрите, братия, чтобы не было в ком из вас сердца лукавого и неверного, дабы вам не отступить от Бога живого. Но наставляйте друг друга каждый день, доколе можно говорить: «ныне», чтобы кто из вас не ожесточился, обольстившись грехом. Ибо мы сделались причастниками Христу, если только начатую жизнь твердо сохраним до конца» (Евреям 3:12-14).
Христос народился!
Христос воскрес!
Христос жив – ныне и присно и во веки веков!
Аминь!

Источник