Сценарий фильма чистилище

«Чистилище»

Автор сценария, режиссер и продюсер А.Невзоров
Оператор В.Михальченко
Художник Ю.Пашигорев
Композитор А.Щепелев
Генеральный продюсер Б.Березовский
В ролях: В.Степанов, Д.Нагиев, Р.Жилкин, В.Бурлачко и другие
AGN Company
Россия
1997

К разговору о режиссерском дебюте Александра Невзорова журнал обращается впервые, и тем не менее мы ставим эту подборку в подрубрику «Послесловие». Почему? Во-первых, потому что все слова (в основном нелицеприятные) о фильме уже были высказаны в прессе в марте, сразу же после показа его на ОРТ. Другая — более существенная — причина состоит в том, что именно в дискуссионном «Послесловии» наиболее адекватно может выразить себя редакционная позиция, на этот раз не лишенная серьезных и, наверное, неизбежных внутренних противоречий.

Слишком уж сложен и неоднозначен предмет, которого с обычной своей агрессивностью решился коснуться Невзоров. Слишком много привходящих обстоятельств связано с одиозными фигурами А. Невзорова и его вдохновителя и инвестора Б.Березовского.

Кажется, именно на эти привходящие обстоятельства и откликнулись прежде всего яростные (не менее, чем сам Невзоров) его критики. Иначе просто не объяснить тот девятый вал праведного гнева, который был обрушен на Невзорова, уже давным-давно не существующего ни в одном из актуальных контекстов и сегодня представляющего интерес лишь в весьма далекой от собственно нравственной и художественной проблематики «войне банков» в качестве ставленника Березовского. Не случайно особое разоблачительное усердие проявили публицисты-«онэксимовцы». Не случайно, видимо, и то, что в большей части публикаций о «Чистилище» аналитическую аргументацию решительно потеснили чисто пропагандистские «запрещенные приемы». Вполне уместной, скажем, оказалась негативная оценка картины, которую ни зрители, ни сам пишущий о ней критик в момент публикации еще не видели. Сгодилось и банальное передергивание цитат из Невзорова (вместо «сладости чувства ненависти к войне» — просто «чувство ненависти»), и даже удивительное для либералов и гуманистов стравливание Невзорова с Березовским на почве русско-еврейского антагонизма («…задевать национальные чувства генерального продюсера даже Невзоров не посмеет»). Когда цель оправдывает средства, конечно же, и средства эту цель изобличают.

Косвенно в газетной буре проявилось и то чувство коллективной вины за Чечню, которое сделало саму чеченскую тему в значительной степени табуированной, и прежде всего в сознании демократической общественности, неизбежно разделяющей ответственность за случившееся преступление со своими политическими лидерами. Максимально возможное приближение к теме, не бередящее рану, продемонстрировал С.Бодров в «Кавказском пленнике» — почему и был снисходительно, но обласкан. Что же касается Невзорова, который абсолютно хладнокровно и безжалостно нарушил все «чеченские табу» и проявил абсолютную непочтительность к либерально-демократическим комплексам и травмам, то он, как и следовало ожидать, получил сполна и наотмашь. Но вопрос о реальном значении сделанного Невзоровым сильного жеста, конечно же, экстремистского и связанного в истоке с патриотическим «фундаментализмом», остался открытым. В этой ситуации нам показалось важным не сводить счеты, а предпринять пусть и рискованную на фоне всеобщей демократической ненависти к фильму, но необходимую для нас самих, виноватых, попытку хотя бы приблизительно оценить реальные параметры осуществленного Невзоровым взрыва.

Скажу честно, все, что довелось прочесть о фильме А.Невзорова «Чистилище», не показалось мне убедительным: ах, крови много, кишки на гусеницы мотают — безобразие, нехорошо. Но разве дело в натурализме как таковом? Дело в том, как интерпретированы чеченские события. Ведь Невзоров претендует на предельную достоверность, все снято под документ, едва ли не телерепортаж с места события. Но, как всегда, у него вместо правды факта — домыслы, слухи, непроверенная информация. То есть тот полуфольклорный материал, из которого потом рождаются разного рода мифы. Мне пришлось познакомиться с множеством свидетельств, связанных с чеченской войной, и с той, и с другой стороны, достаточно я увидел и сам, поэтому могу утверждать, что Невзоров в своем фильме безумно далек от происходившего на самом деле. И перед нами вовсе не правда о Чечне, как нас пытается уверить невзоровская инсценировка.

Многое в его фильме противоречит даже здравому смыслу. Ну, какой, скажите, может быть развернутый диалог в эфире между чеченским и российским командирами в ходе тяжелого боя, не прекращающейся перестрелки. Такое ощущение, что война сама по себе, а командиры, которым надо выяснить отношения, сами по себе. Все знают, что радиоперехваты случались частенько, в некоторых подобных разговорах я и сам участвовал, но это не были диалоги в постоянном режиме, они были совсем не похожи на красивые психологические поединки. То же самое и сцена с танкистом: вдруг бой прекращается и чеченский командир начинает, взобравшись на броню российского танка, перекупать танкиста. С точки зрения военной реальности, это абсурд. Чеченцы брали в плен и предлагали сотрудничество, но ведь не так, не во время боя. Возникает подозрение, что Невзоров и боя-то толком не видел и точно так же, как в свое время в Прибалтике, лишь инсценирует свои весьма условные представления о случившемся.

А история с монструозными литовскими снайпершами, которые метят солдатикам в гениталии и затем получают «симметричный» ответ от нашего снайпера-новичка?.. Нечего сказать, красивая, по-невзоровски красивая идея. Но какой может быть обмен точными ударами в ходе беспорядочного, слепого боя, когда своих-то не различают, а не то что кто кому и куда попал. Вообще в основе этого сюжета лежит одно из распространенных пропагандой преданий о «белых колготках». Насколько я знаю, следы «белых колготок» обнаружить в действительности так и не удалось. Единственная и малоправдоподобная история, которую мне довелось прочесть в сводках, гласила, что наемницу-снайпершу взяли в плен, но когда везли ее на вертолете, она так беспримерно нагло себя вела, что команда вертолета выбросила ее за борт. Так что след «белых колготок» был потерян. То же самое и с наемниками, которые, по Невзорову, составляют чуть ли не основу чеченской армии. Не могу утверждать, что наемников вообще не было. Сам я видел только наемников с Украины. Но те два «арабских наемника» из Йемена, которых раскручивала шахраевская пропаганда, оказались представителями коммерческих структур, пытавшимися унести ноги из Чечни, на чем и попались. Во всяком случае, показанный Невзоровым афро-афганский шабаш с отрезанием головы у новобранца в духе жертвоприношения Вуду — чистейший, не имеющий отношения к реальности кровавый балаган. Не говорю уж о том, что послать отрезанную голову в расположение российских войск, привязав ее к заряду гранатомета, мог только человек абсолютно неосведомленный в том, как действует боевая техника.

Теперь вообще о зверствах, которые так нравится смаковать Невзорову. В этом вопросе, и не только в его картине, существует большая путаница. По версии Невзорова, скажем, главные головорезы, конечно же, чеченцы, но наши, как свидетельствует в финале картины полковник, головорезы не хуже чеченцев. В официальных чеченских заявлениях по поводу «Чистилища» говорится, что Невзоров все исказил и нет душегубов хуже, чем русские солдаты, которые вскрывали животы беременным женщинам. Мне кажутся несправедливыми обе версии: и про разнузданный садизм чеченцев, и про русских, которые не уступали даже туркам эпохи резни в Армении.

Поначалу до штурма Грозного никто никого вообще не хотел ни резать, ни убивать. Преобладающее настроение среди солдат и офицеров в первые дни после вступления в Чечню федеральных войсковых соединений было следующим — почти дословно цитирую то, что приходилось слышать: «Депутаты, что вы здесь делаете? Езжайте в Москву. Вы должны быть там, чтобы нас отсюда вывели. Зачем нас сюда пригнали?» Большинство искренне верило, что дело может кончиться без драки! А потом, когда начались боевые действия, ситуация стала меняться. Потому что пошли бомбежки, обстрелы машин на дорогах. Я сам видел разбитую федералами «скорую помощь». Контрактники, ОМОН и прочие спецподразделения почувствовали себя карателями — они повязали на головы залихватские косынки, закатали рукава и стали играть в войну без правил. Бросить гранату во двор, где заведомо полно женщин и детей, проблем уже не составляло. Не говорю уж про рынок в Шали, который разбили с самолета в базарный день. Сотни жертв среди мирного населения. Типичная акция устрашения.

По моей информации, и в допросах с пристрастием федералы были пионерами. Прежде всего это происходило на специальных пунктах проверки. Один из первых таких пунктов появился в Грозном в районе консервного завода, а потом мы видели следы пыток (электроток, собачьи зубы, рваные раны) и у людей, освободившихся из пункта проверки так называемого (в честь бывшего министра) «куликового поля» под Ассиновской. Немало было найдено и массовых захоронений вблизи расположения воинских частей.

Что же касается чеченских зверств, распятий, например, во время боев за Грозный зимой 1994 — 1995 годов, которые описывает Невзоров, то это неправда. Действительно, сообщалось, что чеченцы распяли восемь русских солдат на оконных переплетах дудаевского дворца. Но я сам в это время был во дворце и никаких распятий не видел. Я видел другое: там же во дворце на раненного в грудь российского капитана бросился раненый чеченец и ударил его кинжалом. Но чеченцы не дали убить капитана. Его сразу же увели и положили в другое место. Наверное, были и менее благополучные ситуации, но все-таки не систематические зверства.

Потом, когда война стала затягиваться, долго муссировались слухи о кастрации русских военнопленных, но ни одного достоверного факта я не встречал: либо информация из третьих рук, либо фотографии огнестрельных ранений в область гениталий, что пытались выдать за свидетельство надругательств. Я говорил с главным врачом центрального госпиталя в Моздоке, через который шел основной поток и раненых, и убитых, и он тоже подтвердил: много раз слышал о кастрациях, но сам никогда не видел.

В первые грозненские дни на зверства просто времени не было, некогда даже было трупы убирать. Они валялись на улицах, их грызли кошки и собаки (одно из самых тяжелых моих военных впечатлений), и я прекрасно помню, с каким священным мусульманским ужасом говорили чеченские боевики и командиры о непогребенных русских солдатиках.

Это не значит, что чеченцы не расправлялись с российскими военными без суда и следствия. Еще как, и я видел пленки, на которых и расстреливают в затылок, и перепиливают кинжалом горло, как баранам. Зачитывают при этом какие-то длинные бумаги, приговоры на чеченском языке, но это все равно самосуд, а не казнь. Прежде всего расправлялись с контрактниками, к призывникам до самого конца войны чеченцы относились терпимо, хотя и с презрением. Кроме контрактников ненавидели еще летчиков. Кстати, расстрелянными в Буденновске заложниками были именно летчики. Что тут скажешь, что было, то было. Не бывает в таких стычках безупречной стороны.

Правда о Чечне, увы, лишена той героики, которую пытается что есть мочи выдавить на экране Невзоров. Но его и не интересует правда, его интересуют псевдогероические фантазии, которые выдают в нем обыкновенного труса, вечно завидующего решительным «нашим», настоящим мужчинам, которые всег-да в одиночку справляются с превосходящими силами противника. «Чистилище» свидетельствует об очень незрелом внутреннем мире автора, который, будучи уже достаточно взрослым человеком, все еще, как видно, пребывает в плену пубертальных соблазнов и вожделений. С моей стороны было бы, конечно, нечестно сказать, что в картине Невзорова все сплошь неправда, целенаправленное искажение фактов и подтасовка. С трудом преодолевая омерзение к чеченскому командиру-хирургу, Невзоров дает ему все же произнести историче-ские слова о том, что федеральные войска пришли в чужой дом, что они превратили в руины больницу и им не за что воевать в Чечне, кроме как за невыданную зарплату. Я даже не ожидал услышать такое в фильме Невзорова. Соответствует действительности и то, что армия в Чечне была подставлена и подставлена бездарно. Прав Невзоров и в том, что на преступную, с точки зрения действующей Конституции, войну погнали в основном новобранцев. Я видел огромное количество военных билетов: это были призывники трех-четырехмесячной давности. Бросили в бой едва умеющих стрелять ребят, почти детей. Никогда не забуду парня в госпитале, который, как только я подходил к нему, вцеплялся в руку и не отпускал, как маленький ребенок. И вот этих новобранцев превратили в пушечное мясо. Гибли они в прямом смысле слова бессчетно. Сцена, вызвавшая наибольшее количество возмущенной критики, где танк «хоронит» погибших, а попросту говоря, закапывает их по приказу полковника в землю, не лишена оснований. Конечно, в действительности делалось это, как правило, без невзоровского эпатажа, просто сваливали трупы в общую яму, а место заравнивали, чтобы забыть о нем навсегда. Количество погибших надо было указывать в сводке, а закопали — как будто и вовсе не было.

Но невозможно не видеть, что даже достоверные факты Невзоров использует не для создания объективной картины. Его не интересует подлинная трагедия чеченской независимости, которая стала трагедией именно потому, что разразилась война. Ведь даже во время штурма Грозного проблема независимости Чечни была еще вполне разрешимой. У меня был интересный диалог с одним из дудаевских вице-премьеров, который прекрасно понимал, что маленькая Чечня не может быть в полной мере самостоятельным государством, что она должна сохранять особые отношения со своей бывшей метрополией, и он перечислил пять пунктов, которые определяют совместные с федерацией полномочия: первый — общая армия, второй — общая граница, третий — общая валюта, четвертый — общий внешнеполитический курс, пятый — совместное управление основными отраслями промышленности. «Позвольте! — сказал я. — Что же тогда остается для суверенитета? Волк на зеленом знамени?» «Да, — сказал мой собеседник, — именно это. Это очень важно. Понимаете?»

То, что в тот момент, благоприятнейший, не смогли договориться, тоже трагедия, трагедия молодой российской демократии. Но и она лежит в стороне от невзоровских интересов. Его волнует прежде всего силовой поединок и жаждет он не проявления глубинных причин и следствий, а простого отождествления с победителем данного конкретного боя.

Не случайно, что главная жертва чеченской трагедии — мирное население, причем прежде всего русское население, которому некуда было бежать, если только не чеченские соседи и друзья, вывозившие русских к своим деревенским родственникам, — вообще остается вне поля зрения Невзорова.

Мне кажется, что главная беда фильма «Чистилище» состоит в традиционном невзоровском пафосе, который, подчас вступая даже в очевидное противоречие с экранными событиями, пробивает себе дорогу как некий авторский итог рассказанной истории: да, «наших» подставили, но силы «наши» поистине богатырские, и победить зверей-чеченцев нам нетрудно, стоит только захотеть. Я не почувствовал в фильме ни горечи, ни сожаления, скорее это призыв к реваншу, к тому, чтобы бить чеченцев, но только обученными силами. Как пели омоновцы, недружелюбно провожая нас с федерального фильтропункта: «Закатаем рукава, Чечню развалим на дрова». Вот это по-невзоровски.

Литературная запись Л.К.