From Wikipedia, the free encyclopedia
The Banishment | |
---|---|
Russian poster |
|
Directed by | Andrey Zvyagintsev |
Screenplay by | Artyom Melkumian Oleg Negin Andrey Zvyagintsev |
Based on | The Laughing Matter by William Saroyan |
Produced by | Dmitri Lesnevsky |
Starring | Konstantin Lavronenko Maria Bonnevie Aleksandr Baluev |
Cinematography | Mikhail Krichman |
Edited by | Anna Mass |
Music by | Andrei Dergachyov Arvo Pärt |
Distributed by | Intercinema XXI Century |
Release dates |
|
Running time |
157 minutes |
Country | Russia |
Language | Russian |
The Banishment (Russian: Изгнание, Izgnanie) is a 2007 Russian psychological drama film directed by Andrey Zvyagintsev. The film is a loose adaptation of The Laughing Matter, a 1953 novel by Armenian-American writer William Saroyan.[1] It stars Konstantin Lavronenko and Maria Bonnevie.
The film premiered at the 2007 Cannes Film Festival and was nominated for the Palme d’Or. Lavronenko won the Best Actor award at the festival.[2] It was released in Russian cinemas on 2 October 2007. The film received mixed reviews from critics.
Plot[edit]
In the film’s opening scene, Mark comes to Alex’s house for help removing a bullet from his arm. Mark is concerned about the dangers of going to a hospital because of his criminal affiliations and the police inquiries which would result from going to a public hospital. Mark recovers and in the following days, Alex brings his wife Vera and two children for a trip to his childhood home in the countryside. The tranquility of the countryside is broken when Vera tells Alex that she is pregnant, but that this baby is not his. The rift between the couple grows but the two try to keep up appearances in the presence of their children and the old friends that visit them.
Alex is unsure about what to do and turns to his brother Mark for advice. On the way to meet Mark at the train station, Alex’s son Kir reveals that Alex’s young friend Robert was at their house one day while Alex was away for work. Alex concludes that Robert is the baby’s father. Vera feels estranged from her husband, and fears that Kir will follow in Alex and Mark’s criminal footsteps.
In the end, Alex forces Vera to have an abortion hoping they will be able to re-build their relationship and save their marriage once this unborn baby is out of the way. While their children are at a friend’s house, he gets Mark to use his criminal connections to find a doctor to perform the procedure in their own house. After the abortion Vera commits suicide by overdosing on pain relieving medication. Alex and Mark rush the funeral formalities as gossip spreads quickly in the countryside. After returning home from the funeral parlour, Mark has a serious heart attack. Against the advice of the doctor, he attends Vera’s funeral but dies before he and his brother return home.
Alex returns to the city alone and goes to Robert’s house with the intention of killing him. Alex falls asleep in his car outside the house and is awoken by Robert who invites him in. As he retrieves the gun from the glove box, he discovers an envelope containing the results of Vera’s pregnancy test and a letter written by Vera on the back. The film cuts to a flashback of the time Robert came to Alex’s home while he was away. It is revealed that the day before, Vera attempted to commit suicide by overdosing on pills but is saved by Robert. The next day, Vera finds out she is pregnant and confides with Robert, revealing that she never had an affair and that the baby was in fact Alex’s, even though she says it felt like it wasn’t his as they hardly ever talk. She expressed concerns about having another baby in this relationship that was lacking communication.
Cast[edit]
- Konstantin Lavronenko as Alex, Vera’s husband
- Maria Bonnevie as Vera, Alex’s wife
- Aleksandr Baluev as Mark, Alex’s brother
- Maksim Shibayev as Kir, Alex’s and Vera’s son
- Katya Kulkina as Eva, Alex’s and Vera’s daughter
- Dmitri Ulyanov as Robert, Alex’s friend and co-worker
- Vitali Kishchenko as German
Production[edit]
Director Andrey Zvyagintsev said the project took him nearly three years to complete, starting from when he first thought about the plot.[3] The film’s screenplay was presented to Zvyagintsev by Artyom Melkumian, an Armenian friend of his who worked as a television cameraman. Melkumian loved William Saroyan’s The Laughing Matter and spent ten years adapting the novel.[4] Originally, the script had a lot of dialogue but Zvyagintsev said that when he started testing it with actors «it was a disaster» and had to remorselessly cut the dialogue. «The long dialogue would be impossible to film in a satisfying way. It would be very difficult for the actors to hold the viewers’ attention for that long,» said Zvyagintsev.[5]
Zvyagintsev said «The entire success of the film depends on the cast. So I spend a long time finding exactly the right people. I always have an image of a particular character in mind, and then audition many actors and keep comparing the essence of the character with the essence of the people I meet. When the virtual and the real characters almost coincide, I know I’ve found my actor.»[5] Zvyagintsev tried to avoid casting Konstantin Lavronenko who played a lead role in his previous film, The Return, but said «In the end I couldn’t find anyone else who could be his equal.»[6] Zvyagintsev postponed filming and waited twelve months for actress Maria Bonnevie who had a year-long contract with the Royal Dramatic Theatre in Stockholm.[3]
The film had 103 shooting days in four different countries—France, Belgium, Moldova and Russia.[3] The city exterior scenes were filmed in historically industrial towns of Belgium and northern France: Charleroi,[7] Roubaix[8] and Tourcoing.[9] The house, the railway station, the church, the cemetery and the wooden bridge next to the house were purposefully built on location near Cahul, Moldova.[4][7] A shot involving a donkey which only lasts several seconds on screen took the crew half a day to film and used three cans of film. Zvyagintsev joked, «Now I say will never work with animals again.»[5] Zvyagintsev intentionally removed cultural references to the time and setting of the film. Special attention was paid to architecture, signs and the vehicles. Finnish bank notes were altered to make them look more abstract and a French sign was digitally removed in post-production.[6]
Reception[edit]
The film received mixed reviews from critics. Based on 20 reviews collected by Rotten Tomatoes, The Banishment has an overall approval rating from critics of 65%, with an average score of 5.1/10. The website’s critical consensus states, «Beautifully shot, but ultimately disappointing, lumbering sophomore effort from Russian potential great Andrey Zvyagintsev».[10] On Metacritic, the film has a weighted average score of 59 out of 100, based on 8 critics, indicating «mixed or average reviews»[11]
David Gritten of The Daily Telegraph called the film «a mythic masterpiece» and that «The Banishment confirms Zvyagintsev as a director of world stature.»[12] Film critic Patrick Z. McGavin said «the movie requires extraordinary patience, and those inclined to surrender to the film’s heavy mood and elusive rhythm are bound to experience a significant revelation.»[13] The film’s narrative has been described as «frustrating» and «suffers from structural problems.»[13][14] Sight & Sound said «the film’s dramatic narrative twist is clumsily rendered. Intended to disorientate, it comes over as contrived.»[14] The Guardian’s Peter Bradshaw criticized the film’s open-ended nature and how it left questions unanswered saying, «there is an outstanding film somewhere inside this sprawling mass of ideas, which might have been shaped more exactingly in the edit.»[15]
The cinematography by Mikhail Krichman received great praise from most critics.[1][14][16] Its slow pace and long running time divided critics,[14] having been described as «at times a painfully slow film» and «it slips gently by, holding the attention in an iron grip.»[17][18] Anton Bitel said «the viewer’s patience is rewarded with exquisite painterly images, some unexpectedly rapid developments and a truly bleak vision of human error and its consequences.»[16]
The film drew frequent comparisons to the works of Andrei Tarkovsky,[1][19][20] as well as visually referencing Ingmar Bergman, Robert Bresson, and Michelangelo Antonioni.[7][21] Birgit Beumers of KinoKultura criticized this aspect of the film, stating «these quotations are obtrusive and too obvious»[7] while Neil Young’s Film Lounge concurred, stating «Zvyagintsev has ended up merely aping the cinematic giants who have come before him.»[20] Empire’s David Parkinson said the film «feels more like a ciné dissertation designed to showcase Zvyagintsev’s appreciation of the medium than an original piece of cinema.»[21]
Konstantin Lavronenko won the Best Actor award at the 2007 Cannes Film Festival for his performance in the film.[2][14]
See also[edit]
- 2007 in film
- Cinema of Russia
- Russian films of 2007
References[edit]
- ^ a b c Weissberg, Jay (18 May 2007). «The Banishment review». Variety. Archived from the original on 10 June 2008. Retrieved 3 May 2009.
- ^ a b «Festival de Cannes: The Banishment». festival-cannes.com. Archived from the original on 12 October 2012. Retrieved 18 December 2009.
- ^ a b c «Russian Zvyagintsev makes his Cannes debut with The Banishment». RIA Novosti. 18 May 2007. Archived from the original on 5 June 2011. Retrieved 4 May 2009.
- ^ a b Zvyagintsev, Andrey (director); Bonnevie, Maria (actor) (May 2007). Cannes Film Festival press conference. Cannes Film Festival.
- ^ a b c Davies, Rebecca (15 August 2008). «Andrei Zvyagintsev interview». The Daily Telegraph. Archived from the original on 20 November 2009. Retrieved 4 May 2009.
- ^ a b «The Banishment press release» (PDF) (Press release). Artificial Eye. 14 July 2008. Archived from the original (PDF) on 6 May 2009. Retrieved 4 May 2009.
- ^ a b c d Beumers, Birgit (2007). «Andrei Zviagintsev: The Banishment (Izgnanie, 2007)». KinoKultura. Archived from the original on 6 August 2009. Retrieved 3 May 2009.
- ^ Агаронян, Армине (July 2009). Андрей Звягинцев покорил Ереван [Andrey Zvyagintsev won Yerevan] (in Russian). Moscow, RU: Международная еврейская газета (МЕГ) – International Jewish Newspaper (IJN). Retrieved 12 July 2015.
…и кто-то посоветовал, городок Рубе на севере Франции. Это оказалось именно тем, что мы искали…
- ^ «Le bannissement (2007) Filming Locations». Seattle (Washington), USA: IMDb.com, Inc. 6 February 2008. Retrieved 12 July 2015.
- ^ «The Banishment (2007)». Rotten Tomatoes. Retrieved 3 May 2009.
- ^ https://www.metacritic.com/movie/the-banishment/ «The Banishment
- ^ Gritten, David (22 May 2007). «Russian returns with a mythic masterpiece». The Daily Telegraph. Archived from the original on 20 December 2009. Retrieved 4 May 2009.
- ^ a b McGavin, Patrick Z. (2008). «Banishment, The». EmanuelLevy.com. Archived from the original on 3 March 2016. Retrieved 3 May 2009.
- ^ a b c d e Graffy, Julian (27 June 2007). «Film of the Month: The Banishment». Sight & Sound. Archived from the original on 6 May 2009. Retrieved 3 May 2009.
- ^ Bradshaw, Peter (15 August 2008). «Film review: The Banishment». The Guardian. Archived from the original on 28 September 2008. Retrieved 3 May 2009.
- ^ a b Bitel, Anton. «The Banishment (Izgnanie) Review». Film4. Archived from the original on 21 July 2011. Retrieved 22 June 2010.
- ^ Kermode, Jennie. «The Banishment». Eye For Film. Archived from the original on 8 April 2011. Retrieved 3 May 2009.
- ^ Hoyle, Martin (13 August 2008). «Elves, trolls and Tennyson». Financial Times. Archived from the original on 18 October 2012. Retrieved 3 May 2009.
- ^ Dwyer, Michael (5 September 2008). «The Banishment/Izgnanie». The Irish Times. Archived from the original on 6 November 2012. Retrieved 3 May 2009.
- ^ a b Young, Neil (12 September 2008). «The Banishment review». Neil Young’s Film Lounge. Archived from the original on 20 November 2008. Retrieved 3 May 2009.
- ^ a b Parkinson, David. «The Banishment review». Empire. Archived from the original on 22 January 2012. Retrieved 3 May 2009.
External links[edit]
- The Banishment at IMDb
- The Banishment at AllMovie
- The Banishment at Sight & Sound
From Wikipedia, the free encyclopedia
The Banishment | |
---|---|
Russian poster |
|
Directed by | Andrey Zvyagintsev |
Screenplay by | Artyom Melkumian Oleg Negin Andrey Zvyagintsev |
Based on | The Laughing Matter by William Saroyan |
Produced by | Dmitri Lesnevsky |
Starring | Konstantin Lavronenko Maria Bonnevie Aleksandr Baluev |
Cinematography | Mikhail Krichman |
Edited by | Anna Mass |
Music by | Andrei Dergachyov Arvo Pärt |
Distributed by | Intercinema XXI Century |
Release dates |
|
Running time |
157 minutes |
Country | Russia |
Language | Russian |
The Banishment (Russian: Изгнание, Izgnanie) is a 2007 Russian psychological drama film directed by Andrey Zvyagintsev. The film is a loose adaptation of The Laughing Matter, a 1953 novel by Armenian-American writer William Saroyan.[1] It stars Konstantin Lavronenko and Maria Bonnevie.
The film premiered at the 2007 Cannes Film Festival and was nominated for the Palme d’Or. Lavronenko won the Best Actor award at the festival.[2] It was released in Russian cinemas on 2 October 2007. The film received mixed reviews from critics.
Plot[edit]
In the film’s opening scene, Mark comes to Alex’s house for help removing a bullet from his arm. Mark is concerned about the dangers of going to a hospital because of his criminal affiliations and the police inquiries which would result from going to a public hospital. Mark recovers and in the following days, Alex brings his wife Vera and two children for a trip to his childhood home in the countryside. The tranquility of the countryside is broken when Vera tells Alex that she is pregnant, but that this baby is not his. The rift between the couple grows but the two try to keep up appearances in the presence of their children and the old friends that visit them.
Alex is unsure about what to do and turns to his brother Mark for advice. On the way to meet Mark at the train station, Alex’s son Kir reveals that Alex’s young friend Robert was at their house one day while Alex was away for work. Alex concludes that Robert is the baby’s father. Vera feels estranged from her husband, and fears that Kir will follow in Alex and Mark’s criminal footsteps.
In the end, Alex forces Vera to have an abortion hoping they will be able to re-build their relationship and save their marriage once this unborn baby is out of the way. While their children are at a friend’s house, he gets Mark to use his criminal connections to find a doctor to perform the procedure in their own house. After the abortion Vera commits suicide by overdosing on pain relieving medication. Alex and Mark rush the funeral formalities as gossip spreads quickly in the countryside. After returning home from the funeral parlour, Mark has a serious heart attack. Against the advice of the doctor, he attends Vera’s funeral but dies before he and his brother return home.
Alex returns to the city alone and goes to Robert’s house with the intention of killing him. Alex falls asleep in his car outside the house and is awoken by Robert who invites him in. As he retrieves the gun from the glove box, he discovers an envelope containing the results of Vera’s pregnancy test and a letter written by Vera on the back. The film cuts to a flashback of the time Robert came to Alex’s home while he was away. It is revealed that the day before, Vera attempted to commit suicide by overdosing on pills but is saved by Robert. The next day, Vera finds out she is pregnant and confides with Robert, revealing that she never had an affair and that the baby was in fact Alex’s, even though she says it felt like it wasn’t his as they hardly ever talk. She expressed concerns about having another baby in this relationship that was lacking communication.
Cast[edit]
- Konstantin Lavronenko as Alex, Vera’s husband
- Maria Bonnevie as Vera, Alex’s wife
- Aleksandr Baluev as Mark, Alex’s brother
- Maksim Shibayev as Kir, Alex’s and Vera’s son
- Katya Kulkina as Eva, Alex’s and Vera’s daughter
- Dmitri Ulyanov as Robert, Alex’s friend and co-worker
- Vitali Kishchenko as German
Production[edit]
Director Andrey Zvyagintsev said the project took him nearly three years to complete, starting from when he first thought about the plot.[3] The film’s screenplay was presented to Zvyagintsev by Artyom Melkumian, an Armenian friend of his who worked as a television cameraman. Melkumian loved William Saroyan’s The Laughing Matter and spent ten years adapting the novel.[4] Originally, the script had a lot of dialogue but Zvyagintsev said that when he started testing it with actors «it was a disaster» and had to remorselessly cut the dialogue. «The long dialogue would be impossible to film in a satisfying way. It would be very difficult for the actors to hold the viewers’ attention for that long,» said Zvyagintsev.[5]
Zvyagintsev said «The entire success of the film depends on the cast. So I spend a long time finding exactly the right people. I always have an image of a particular character in mind, and then audition many actors and keep comparing the essence of the character with the essence of the people I meet. When the virtual and the real characters almost coincide, I know I’ve found my actor.»[5] Zvyagintsev tried to avoid casting Konstantin Lavronenko who played a lead role in his previous film, The Return, but said «In the end I couldn’t find anyone else who could be his equal.»[6] Zvyagintsev postponed filming and waited twelve months for actress Maria Bonnevie who had a year-long contract with the Royal Dramatic Theatre in Stockholm.[3]
The film had 103 shooting days in four different countries—France, Belgium, Moldova and Russia.[3] The city exterior scenes were filmed in historically industrial towns of Belgium and northern France: Charleroi,[7] Roubaix[8] and Tourcoing.[9] The house, the railway station, the church, the cemetery and the wooden bridge next to the house were purposefully built on location near Cahul, Moldova.[4][7] A shot involving a donkey which only lasts several seconds on screen took the crew half a day to film and used three cans of film. Zvyagintsev joked, «Now I say will never work with animals again.»[5] Zvyagintsev intentionally removed cultural references to the time and setting of the film. Special attention was paid to architecture, signs and the vehicles. Finnish bank notes were altered to make them look more abstract and a French sign was digitally removed in post-production.[6]
Reception[edit]
The film received mixed reviews from critics. Based on 20 reviews collected by Rotten Tomatoes, The Banishment has an overall approval rating from critics of 65%, with an average score of 5.1/10. The website’s critical consensus states, «Beautifully shot, but ultimately disappointing, lumbering sophomore effort from Russian potential great Andrey Zvyagintsev».[10] On Metacritic, the film has a weighted average score of 59 out of 100, based on 8 critics, indicating «mixed or average reviews»[11]
David Gritten of The Daily Telegraph called the film «a mythic masterpiece» and that «The Banishment confirms Zvyagintsev as a director of world stature.»[12] Film critic Patrick Z. McGavin said «the movie requires extraordinary patience, and those inclined to surrender to the film’s heavy mood and elusive rhythm are bound to experience a significant revelation.»[13] The film’s narrative has been described as «frustrating» and «suffers from structural problems.»[13][14] Sight & Sound said «the film’s dramatic narrative twist is clumsily rendered. Intended to disorientate, it comes over as contrived.»[14] The Guardian’s Peter Bradshaw criticized the film’s open-ended nature and how it left questions unanswered saying, «there is an outstanding film somewhere inside this sprawling mass of ideas, which might have been shaped more exactingly in the edit.»[15]
The cinematography by Mikhail Krichman received great praise from most critics.[1][14][16] Its slow pace and long running time divided critics,[14] having been described as «at times a painfully slow film» and «it slips gently by, holding the attention in an iron grip.»[17][18] Anton Bitel said «the viewer’s patience is rewarded with exquisite painterly images, some unexpectedly rapid developments and a truly bleak vision of human error and its consequences.»[16]
The film drew frequent comparisons to the works of Andrei Tarkovsky,[1][19][20] as well as visually referencing Ingmar Bergman, Robert Bresson, and Michelangelo Antonioni.[7][21] Birgit Beumers of KinoKultura criticized this aspect of the film, stating «these quotations are obtrusive and too obvious»[7] while Neil Young’s Film Lounge concurred, stating «Zvyagintsev has ended up merely aping the cinematic giants who have come before him.»[20] Empire’s David Parkinson said the film «feels more like a ciné dissertation designed to showcase Zvyagintsev’s appreciation of the medium than an original piece of cinema.»[21]
Konstantin Lavronenko won the Best Actor award at the 2007 Cannes Film Festival for his performance in the film.[2][14]
See also[edit]
- 2007 in film
- Cinema of Russia
- Russian films of 2007
References[edit]
- ^ a b c Weissberg, Jay (18 May 2007). «The Banishment review». Variety. Archived from the original on 10 June 2008. Retrieved 3 May 2009.
- ^ a b «Festival de Cannes: The Banishment». festival-cannes.com. Archived from the original on 12 October 2012. Retrieved 18 December 2009.
- ^ a b c «Russian Zvyagintsev makes his Cannes debut with The Banishment». RIA Novosti. 18 May 2007. Archived from the original on 5 June 2011. Retrieved 4 May 2009.
- ^ a b Zvyagintsev, Andrey (director); Bonnevie, Maria (actor) (May 2007). Cannes Film Festival press conference. Cannes Film Festival.
- ^ a b c Davies, Rebecca (15 August 2008). «Andrei Zvyagintsev interview». The Daily Telegraph. Archived from the original on 20 November 2009. Retrieved 4 May 2009.
- ^ a b «The Banishment press release» (PDF) (Press release). Artificial Eye. 14 July 2008. Archived from the original (PDF) on 6 May 2009. Retrieved 4 May 2009.
- ^ a b c d Beumers, Birgit (2007). «Andrei Zviagintsev: The Banishment (Izgnanie, 2007)». KinoKultura. Archived from the original on 6 August 2009. Retrieved 3 May 2009.
- ^ Агаронян, Армине (July 2009). Андрей Звягинцев покорил Ереван [Andrey Zvyagintsev won Yerevan] (in Russian). Moscow, RU: Международная еврейская газета (МЕГ) – International Jewish Newspaper (IJN). Retrieved 12 July 2015.
…и кто-то посоветовал, городок Рубе на севере Франции. Это оказалось именно тем, что мы искали…
- ^ «Le bannissement (2007) Filming Locations». Seattle (Washington), USA: IMDb.com, Inc. 6 February 2008. Retrieved 12 July 2015.
- ^ «The Banishment (2007)». Rotten Tomatoes. Retrieved 3 May 2009.
- ^ https://www.metacritic.com/movie/the-banishment/ «The Banishment
- ^ Gritten, David (22 May 2007). «Russian returns with a mythic masterpiece». The Daily Telegraph. Archived from the original on 20 December 2009. Retrieved 4 May 2009.
- ^ a b McGavin, Patrick Z. (2008). «Banishment, The». EmanuelLevy.com. Archived from the original on 3 March 2016. Retrieved 3 May 2009.
- ^ a b c d e Graffy, Julian (27 June 2007). «Film of the Month: The Banishment». Sight & Sound. Archived from the original on 6 May 2009. Retrieved 3 May 2009.
- ^ Bradshaw, Peter (15 August 2008). «Film review: The Banishment». The Guardian. Archived from the original on 28 September 2008. Retrieved 3 May 2009.
- ^ a b Bitel, Anton. «The Banishment (Izgnanie) Review». Film4. Archived from the original on 21 July 2011. Retrieved 22 June 2010.
- ^ Kermode, Jennie. «The Banishment». Eye For Film. Archived from the original on 8 April 2011. Retrieved 3 May 2009.
- ^ Hoyle, Martin (13 August 2008). «Elves, trolls and Tennyson». Financial Times. Archived from the original on 18 October 2012. Retrieved 3 May 2009.
- ^ Dwyer, Michael (5 September 2008). «The Banishment/Izgnanie». The Irish Times. Archived from the original on 6 November 2012. Retrieved 3 May 2009.
- ^ a b Young, Neil (12 September 2008). «The Banishment review». Neil Young’s Film Lounge. Archived from the original on 20 November 2008. Retrieved 3 May 2009.
- ^ a b Parkinson, David. «The Banishment review». Empire. Archived from the original on 22 January 2012. Retrieved 3 May 2009.
External links[edit]
- The Banishment at IMDb
- The Banishment at AllMovie
- The Banishment at Sight & Sound
Фильм Изгнание Андрея Звягинцева прост в повествование, однако имеет массу скрытого смысла и интересных деталей, которые сложно заметить
Сюжет
Семья с двумя детьми приезжает отдохнуть в родную деревню главы семейства. Вечером после ужина, когда дети уснули, и взрослые остались одни, жена сообщает мужу, что беременна, но не от него. Лента рассказывает о моральных скитаниях героев, их переживании ситуации и самое главное — причине произошедшего.
Сценарий был написал по повести Сарояна “Что-то смешное” (1953)
Где снимался фильм Изгнание
Съемки происходили в нескольких странах. Городские улочки и помещения снимали во Франции и Бельгии. Загородные пейзажи и сельский быт в Молдавии. Создатели хотели перенести персонажей в постсоветское пространство и разделить их мир на несколько непохожие друг на друга локаций. Скорее всего это было сделано, чтобы показать зрителю, что в любой части света, *страдания над чувствами* присуще всем людям.
Смысл фильма Изгнания.
С самого начала нам намекают, что в отношениях действующих лиц огромная пропасть. Попросту они остыли. Их уже нет. Муж приходит домой и ложиться спать, накинув на постель свой пиджак. Он не хочет испачкаться об неё? Возможно. Затем сцена с вагоном. И тут всё становится более понятно, ведь влюблённые даже не ведут беседу. Они сидят молча и заставляют их замереть в таком положении дети, которые спят на их коленях. В наше время многие супружеские пары оказываются в заложниках своей семьи исключительно из-за общих детей и обязанностей перед ними. Да, я выразился грубо, но такова реальность и Звягинцев даёт нам это понять.
А вот героиня Вера нет. Она страдает сама в себе, чем ещё больше отталкивается от Алекса, а тот в свою очередь от неё. Это замкнутый круг. Ловушка. И выбраться из него без жертвы нельзя. На этом моменте в кинокартине появляются и библейские сказания, которые в целом не открывают ничего нового для зрителя, а лишь подстрекают его задуматься.
Например, в гостях, когда юным слушателям читают книгу, то закладка в ней никак иначе, как картина Мазаччо Изгнание из рая 1427. Адама и Еву выгнали за грехи после прибывания в нём на протяжении семи лет. И обратной дороги для них не было. Всё это идёт параллельно аборту. По сути, он и является ключевой точкой фильма. Ведь как не сложились в дальнейшем отношения пары, жить с тяжким грузом им пришлось всю оставшуюся жизнь. И Вера не смогла. Она решает покончить с собой.
Но нас всё же волнут реплика после
— Я беременна.
— Беременна? Прости. А ребёнок, что ли – не от Алекса?
— Это его ребёнок. И не его.
— То есть?
И тот младенец физиологически действительно был Алекса, но к сожалению морально и духовно нет. Они стали слишком далеки. Но не он основное звено, а всё же *нелюбовь*. Ведь ещё до получения теста на беременность Вера пыталась напиться снотворного. Возможно и громкое заявление мужу она сделала для того, чтобы была убита его руками. Она знала, что он не простит, да и не чуждо ему кровь проливать. Так зачем брать на себя грех, если можно уйти из жизни при помощи уже чужих рук.
«Изгнание» психологический сюжет от именитого режиссёра А.Звягинцева, снятого по сценарию из повести «Что-то смешное. Серьёзная повесть» У.Сарояна.
В картине рассказывается о тяжёлой семейной драме и конфликте мужа с его женой на почве ревности, прошлых обид и невозможности выяснить отношения как того требует ситуация.
Съёмки картины заняли больше 100 дней и постоянно меняли дислокацию, проходя то во Франции, то в Бельгии, а то и в Молдавии и конечно же большая часть была отснята в России.
В главных ролях выступили К.Лавроненко, снимавшийся также и в другой картине Звягинцева «Возвращение», а его партнером по съемкам стала актриса из Швеции М. Бонневи.
Мировая премьера картины состоялась в мае 2007 года и попала на Каннский кинофестиваль. Уже в октябре того же года состоялась Российская премьера.
Смысл в основе картины
О чем же столь необычная картина, чья палитра пронизана серыми оттенками психологического содержания среднестатистического мученика.
«Изгнание» — это фильм тесно связанный с психологией, как и предыдущая работа режиссера “Возвращение”.
Оба названия имеют необычный смысл, даже учитывая, что режиссёр употребил их в другом, скорее более сакральном при небиблейской интерпретации — пишет А. Плахов в своей рецензии.
Он отмечает что названия насквозь пронизаны другим, доработанным библейским красноречием и имеют некие особые мифологические координаты для ищущих глубинную правду зрителей. Предыдущий фильм «Возвращение» напоминает об архаичном видеосюжете вечного поиска себя с обязательным возвратом к самому началу, в «Изгнании» подразумевается скорее христианская онтология о сотворении мира, человеке и его грехопадении.
«Изгнание» продолжило работу в том же тандеме где фильм расширил поиск правды за пределами основного сюжета заданного первым фильмом или же любым небиблейким сценарием.
Привычная простота в картинах автора не является чем-то востребованным, напротив, всё разбавлено неким схематизмом во всех его композициях, что нарушает гармонию восприятия, но создает иллюзию естественного света внутри концептуальных съемок фильма. Каждый отдельный блик света словно поднимается из мира кино и переносит зрителя в реальный мир через такие непростые очертания и образы, которые закладываются в картину «Возвращение» или же пластику смены кадровых изображений фильма «Изгнание», все отличается богатством и тонкостью светопередачи глубинных настроений.
Интерес режиссёра и оператора к допустимым и недопустимым возможностям создания внутреннего визуального контрастах в объемах противопоставлен через линзу объектива и мотив фильма.
Ландшафтные линии задников заходят за горизонт или же стягиваются к одной центральной точке повествования, тонкость натурных кадров на природе, мир использующий оттенки противопоставленные эмоциональной отчуждённости главного героя Алекса, противоречащие настроению других людей и даже самого зрителя. В одном из интервью оператор делится, чтобы добиться подобного, он — «применил оптику способную сжимать изображение до экспозиции 75-ого объектива». Художественное представление расширяется через призму символизма окружающих вещей, отдельных объектов и ситуаций, производимых с ними, тем самым наполняя каждый кадр действием.
С первых сцен фильма А. Звягинцев развивает стратегию постепенного уплотнения символического объёма и смещения в область необыденного.
Художественное восприятие сакрализуется только благодаря особому символизму в основе вещей и ситуаций, наполняющих каждый значимый кадр. пишет Л. Клюева: «В фильмах присутствуют объекты, пришедшие из древней символической традиции, закрепленной в архетипах коллективного бессознательного»
Многие из обыденных вещей автор демонстрирует и видит иначе, можно привести в пример дом, книгу, очаг, яблоко, сад, пастуха, гул, дерево, воду.. «Поскольку данные архетипы родом из мифологического сознания, их сакральные значения чрезвычайно глубоки и отличаются особой силой воздействия», – в заключении дополняет мысль Л. Клюева. Многие из архетипов пересекаются с ранним христианством, и если не стремятся ответить на уже имеющиеся вопросы, то как минимум пробуют задать совершенно новые.
Объяснение концовки фильма
Что происходит с человеком, когда он потеряв жену, брата и семью решает отомстить обидчику, повинному во всех ошибках героя.
В конце фильма Александр принимает для себя решение, что месть человеку, который повинен во всех его страданиях будет наиболее правильным итогом не противоречащим его личным убеждениям. Ружье Чехова, которое не просто так висит на стене, в виде пистолета появившегося случайно, но заранее определившего решение главного героя. То самое, которое ещё в самом начале фильма должно было попытаться выстрелить хотя бы несколько раз за основную сюжетную ветку.
Развязка фильма происходит не сразу, мучительно и в ожидании. От Роберта Александр получает письмо и узнаёт, что его жена несла в себе его ребёнка, но не хотела чтобы он об этом знал. Общая отчуждённость супругов, проживших 12 лет в браке привела её к решению покончить с собой. Она пыталась много раз, но именно Роберт никогда не позволял ей довести дело до конца.
Последствия всего этого увидел сын Веры Кир. Выясняется так же, что причиной смерти Веры был не чей-то злой умысел, и даже не неудачно проведённая ранее операция, сама Вера так мечтала поставить точку во всём, что превысила дозировку таблеток предписанного ей сильнодействующего снотворного.
Вера перед смертью часто твердила фразу «он не твой» муж решил что речь об измене, в «земном» понимании смысла. Но его жена пыталась объяснить связь нового человека с богом, приведя в пример себя и своего нерождённого ребёнка. Фильм тем и заканчивается, что Вера уходит из жизни. Тёмная личность Александра навеки растворяется в нем. Пистолет Чехова остается висеть в ожидании новой возможности выстрелить. Александр же просто забирает детей домой, тем самым завершая свой путь мстителя.
«Всем плохо, все несчастны, и нет спасения»: вечность и (не)любовь в «Изгнании» Андрея Звягинцева
Проект ИК о постсоветском кино «Пролегомены», курируемый Еленой Стишовой, продолжает изучать нулевые: в фокусе — фигура Андрея Звягинцева. Новая глава — об «Изгнании» (2007). Второй фильм режиссера не стал сенсацией, как «Возвращение» (2003), но следует признать, что взятая авторская интонация достигла уникальной трагической остроты. Елена Стишова в тексте из июльского номера «Искусства кино» за 2007 год размышляет, как в «Изгнании» Звягинцев прикоснулся к ветхозаветным кодам, утверждая на будущее свою приверженность семейной драме не как жанру — как космосу земного бытия, связанного узами любви и нелюбви.
«Изгнание» просто сокрушает и гипнотизирует визуальной суггестией вкупе с фонограммой, с первых тактов фильма погружая в атмосферу иррациональной тревоги. Ждешь, чем закончится бесконечный тревеллинг, отслеживающий мчащийся по ночному городу сквозь пласты дождя автомобиль. Маршрут пролегает через промзону, сквозь сплошной металлический лес, дыбящийся под черным беззвездным небом. Город неуютен, темен и устрашающе пуст. Может, это город-призрак, покинутый людьми? Но вот водитель авто паркует машину, звонит у двери и входит в дом следом за открывшим ему мужчиной. Из скупого диалога становится ясно, что брат примчал к брату за неотложной помощью: он ранен в предплечье и просит вынуть пулю из раны. Пуля извлечена. Что случилось за кадром, что заставило раненого гнать машину так, будто он уходит от преследователей, останется неизвестным. Брат ни о чем не спрашивает брата. Тревога не унимается, ее штопор закручивается глубже. Присутствие в кадре двух не первой молодости брутальных мужчин, будто опаленных темным огнем безблагодатности, — камертон дальнейшего фильмодействия, настраивающий нас — и не зря — на мрачный лад…
Режиссер Андрей Звягинцев умело организует невроз в пространстве одного отдельно взятого фильма, в чем он преуспел уже в «Возвращении», своем венценосном дебюте. Пожалуй, это его ноу-хау, фирменный знак. И камера Михаила Кричмана идеально работает в этом (невротическом) ключе, создавая не просто магическое, но смыслообразующее изображение, выводящее за пределы собственно изображения. Меланхолическая по настроению многослойная картинка «Изгнания», построенная на аффектах, легко вербализируется, в отличие от режиссерской стратегии, которая ускользает от словесной интерпретации, стараясь не обнаруживать себя. Звягинцеву это удается ценой нарушения баланса между визуальным и вербальным. Но, видимо, он идет на это сознательно: шлейф загадочности, недосказанности, непрозрачности самой истории, остающийся после фильма, — тот самый контрапункт, которого он добивается. На этом же бэкграунде возводилось «Возвращение», и все в конце концов сошлись на том, что загадочность придает фильму особый шарм, как тайна — женщине. Очевидно, Звягинцеву импонирует именно такого рода поэтический нарратив: чтобы начала и концы прятались в непознаваемой бесконечности. («…И погружаться в бесконечность, и прятать в ней свои шаги, как прячется в тумане местность, когда в ней не видать ни зги…») Для него фабула (история) не имеет такого значения, как композиция, каковая выстраивается со всей тщательностью. Тут не грех сослаться на самого Звягинцева, обронившего в одном интервью, что он не хочет «разговаривать на языке толпы». Подобное заявление снимает с него обязательства внятно «рассказать историю», чего ждет эта самая «толпа». Стало быть, элитарная публика, которой адресовано «Изгнание», должна быть готова сломать голову над тайнописью фильма, над разгадкой его неочевидных смыслов.
Судя по названию, начало драмы, то есть завязка, отнесено в ветхозаветные времена. Изгнание из рая когда случилось, а последствия человечеству суждено расхлебывать до конца своей истории — таков, видимо, исходный авторский посыл. Координаты вечности продиктовали хронотоп картины: всегда и везде.
Причинно-следственные связи — начала и концы, библейский миф и реальность фильма — разнесены во времени и в пространстве на расстояние, которое лишь умозрительно можно охватить единым взором и переживанием. Однако режиссер рискнул и сотворил экранный мир, собрав его с миру по нитке — едва ли не в буквальном смысле.
Городские экстерьеры снимались в Бельгии и во Франции, пленэр — в Молдавии. Стада овец, отсылающие к библейским пейзажам, не нарушают сходства с бергмановскими полянами. Интерьеры загородного дома, куда приезжает герой с семьей, словно бы законсервированы с позапрошлого века, когда водопровод не стал еще рутинной подробностью быта и для умывания использовали белые фаянсовые тазы и кувшины. Материальный мир фильма определенно и последовательно европейский, церковь же на кладбище, насколько удалось разглядеть, православная. При том что кладбищенский пейзаж отнюдь не православный — никаких тебе заросших сорняком могильных холмиков с оградками, кресты установлены на ровной поверхности, как это принято на католических или протестантских погостах. Кстати, следы протестантского аскетизма заметны в интерьерах и экстерьерах. Единственное, что прямо указывает на происхождение фильма, — язык, на котором говорят герои. Русский язык. Правда, в финальном эпизоде звучит народная песня на португальском — намек на то, что режиссер хотел бы смешать на экране не только времена, но и языки. Поначалу так и просилось назвать эту рецензию — «Эсперанто». Пришлось отказаться после того, как в Интернете я обнаружила, что невольно цитирую Звягинцева. Оказывается, была у него несбыточная мечта снять свой фильм на эсперанто, как признался режиссер на одной из пресс-конференций. Тем не менее, смешав в режиссерском тигле приметы разных этносов, он все-таки добился важного для его замысла отчуждающего эффекта: непосвященный легко может принять картину за дублированную на русский с какого-то европейского языка. Типовым вопросом, что задавали Звягинцеву на каннских встречах с прессой, был именно этот:
«Ваш фильм — русский или европейский?»
Русский режиссер создал глобалистский продукт, намеренно лишенный признаков национального. Амбиции, однако, были круче: сотворить продолжение библейского мифа об изгнании из рая Адама и Евы. В мире богооставленном? По всему выходит — так. И здесь, на мой взгляд, болевая точка картины.
Хотя на экране достаточно христианской символики, а героиня носит знаковое имя — Вера, вопрос о вере не рефлексируется, мне кажется, его вообще нет в подсознании фильма. Христианский дискурс связан не с религией, но с культурой, в лоне которой мыслит себя «Изгнание». Обилие культурных знаков, знаковых отсылок и цитат — в такой ауре непросто пробиться к собственно авторскому высказыванию, пусть кино по всем внешним приметам — сугубо авторское.
Мимезис «Изгнания» выдержан в духе условного сценического действа модернистского толка с присущими этой доктрине характеристиками. Вынутые из потока жизни герои, все до одного, предстают на экране людьми одинокими, страдающими, потерявшими волю и способность к коммуникации. Алекс и Вера, муж и жена, в сущности, не общаются, а с видимым напряжением существуют в едином пространстве, каждый сам по себе. Нет между ними близости близких. Алекс и Вера — чужие, вовсе не одна плоть, как заповедано в Писании жене и мужу. И каждый, как в программных фильмах Антониони, отягощен фатальной неизбежностью близкой драмы.
Ради своей задачи режиссер смикшировал — и это ему удалось — психофизику и даже фактуру эмоционально открытых русских актеров — Константина Лавроненко (Алекс) и Александра Балуева (Марк) — и подверстал их к сдержанному скандинавскому стилю шведской звезды Мари Бонневи, сыгравшей Веру, главную героиню. Экран с его опасной миметической близостью к реальности перетолковывает сдержанность (стиль) как холодность и отчуждение (отношения), что работает на замысел. Актерская пластика — активный смыслообразующий элемент режиссуры, в отличие от диалогов. Им определена — вольно или невольно — служебная роль.
Такой расклад визуального и вербального в «Изгнании» вполне согласуется с признанием А. Звягинцева, что он хочет сделать «невидимое видимым». И достигает этого эффекта, но не в той мере, какая необходима, чтобы снять возникающие недоумения. Да, невидимые миру слезы источает безрадостный экран. Эманация дурного предчувствия невидимо разлита в кадре. Даже в пронзительной красоте природы есть какая-то ущербность, надлом, как и в Вере, чьи нежные черты осенены глубокой печалью.
…Репрезентация героев и их отношений завершается эпизодом признания Веры. Уложив детей, она скажет мужу, что ждет ребенка. Только ребенок не от него.
За сакраментальным признанием последует самая сюжетно напряженная часть фильма и трагическая развязка. Уязвленный Алекс в шоке звонит Марку, от которого внутренне зависит, и просит о встрече. Они встречаются, Алекс просит совета: что делать? Марк бесстрастно, как всегда, но твердо отвечает: Алекс будет прав, что бы он ни сделал. «Хочешь — убей, а хочешь — прости». Ни убить, ни простить смятенный Алекс не в силах. Он предлагает Вере самый банальный выход: избавиться от ребенка и жить дальше, как они и жили: мол, будь матерью детям, а я буду им отцом.
На фоне семейного скандала детей — Еву и Кира — отправляют в гости к соседям. Всемогущий Марк присылает врачей, они быстро делают свое дело и дают Алексу рекомендации по уходу за больной, когда та проснется.
Но Вера не проснулась. Она ушла, приняв смертельную дозу снотворного, покорно отдавшись в руки абортмахерам и не попытавшись объясниться с мужем. Мы-то, в отличие от Алекса, понимаем, что Вера оговорила себя. Да только зачем? Из чистого мазохизма? Душевная драма Веры открывается нам номинально — как данность. Нам остается просто поверить в нее, ни о чем не спрашивая.
Ужас внезапной смерти молодой женщины усугубится эпизодами организованных Марком похорон, неприлично торопливых и убогих. Лиха беда начало. Буквально вслед за Верой умрет и Марк, сраженный инфарктом. Алекс снимет с себя заботы о похоронах брата, поручив их врачу и приятелю покойного.
Во всем этом навороте событий будет одна монтажная врезка, где прозвучит ответ на главный вопрос фильма, нависающий по мере развития действия, подобно дамоклову мечу.
Пока Вера умирала, Ева и Кир играли у соседей, кропотливо складывая большущий паззл «Благовещения», а на ночь мать соседского семейства читала детям Первое послание апостола Павла коринфянам:
«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине…»
Тарковский в «Андрее Рублеве» цитировал за кадром тот же отрывок из Послания в сцене, где Рублев играет с маленькой княжной в еще не расписанном им храме. В устах Рублева великий библейский стих звучит, как его личный монолог, выстраданный собственным опытом. В «Изгнании» этот стих, пусть и обращенный к детям, трудно воспринять иначе, чем прямое обвинение и приговор тем, кто любви не имеет.
А не имеет любви не только Алекс, но и Вера. Никто никого не любит в экранном чертоге красоты, не согретом, не одухотворенном любовью. Алекс — тот, похоже, просто не одарен Божьей благодатью любви. По старым фотографиям, что показывает Вера соседке, мы угадываем фигуры Алекса, Марка и их отца. Детство они провели в этом так и не обжитом доме, где не чувствуется женской руки, без рано ушедшей матери, прошли школу сурового мужского воспитания. Мужской шовинизм пусть и не отыгрывается в фильме, но он присутствует, он обозначен в супермаскулинной фактуре обоих братьев, контрастирующей с хрупкой женственностью Веры. В финальном флэшбэке мы увидим, как страдающая от мужниной эмоциональной глухоты Вера приходила исповедоваться, но не к духовнику, а к другу семьи Роберту (Дмитрий Ульянов). Выслушав Роберта уже за гробом Веры, Алекс устыдится своей ревности и, кажется, испытает чувство вины за гибель жены. Получается, Вера принесла себя в жертву, чтобы растопить каменную душу Алекса? И его покаянная фигура в финале и есть искупление Вериной гибели? Вопросы, вопросы… Все-таки пластические реплики, характер общения героев, как бы отменяющий необходимость иных мотивировок, не снимают невнятность, ощутимую в роковом шаге Веры.
Семейный разлад как расплата за первородный грех — вот сверхидея «Изгнания», и она куда больше занимает режиссера, чем конкретная история несчастливой семьи Алекса и Веры.
«Откуда, как разлад возник? И отчего же в общем хоре душа не то поет, что море, и ропщет мыслящий тростник?»
Об этом — не спрашивайте. Тютчевский вопрос, пусть и риторический, — из лексикона романтической драмы. Мы же лицом к лицу с драмой роковой, и мотивировки решительно отменяются. Не «мысль семейная» (любимая, заметим, у Толстого), но мысль о проклятье одиночества, на что фатально обречен каждый, вдохновила Андрея Звягинцева на этот проект. И в побочных сюжетах он нажимает на ту же клавишу, отыгрывая горестную мелодию безнадежной тщеты быть счастливым в лоне семьи. Вон и в соседском доме, где растут три дочери, в семье вроде бы благополучной и дружной отец семейства, забившись на кухню с бутылкой пива, молча переживает загнанный внутрь застарелый дискомфорт. Ну а брутальный Марк, расставшийся с семьей где-то за пределами экрана, не испытывает никакой потребности общаться со своими детьми, о чем и сообщает Алексу, глядя мимо него пустыми глазами. Вот нехитрые смыслы, которые удается вычитать в экранном тексте. Всем плохо, все несчастны, и нет спасения.
Подтекст много богаче, ибо впрямую связан с культурными ориентирами фильма. Это Бергман и Антониони прежде всего и — в меньшей степени — Тарковский. В Звягинцеве многие критики склонны видеть прямого последователя русского художника. Вот уж чего нет, того нет. Есть очевидный перфекционизм, стремление быть на уровне высот мировой кинематографической культуры. Есть визуальные цитаты. Но по духу, по стилю, по мировоззрению, наконец, это концептуально разные художники. Тарковский кровно связан с русской культурной традицией, особенно с Достоевским, с философско-религиозными исканиями русских классиков. Звягинцеву, судя по двум его работам, ближе экзистенциальная философия западного образца, не обрученная с поисками истины и смысла жизни, безыдеальная и религиозно нейтральная, отказавшаяся от классической поэтики, от катарсиса в том числе.
Как очищение от пагубных страстей, развернутых в экранном сюжете, предлагается финальный эпизод. Занятые крестьянской работой женщины запевают хором. Тоже цитата, уже из античной трагедии. О чем песня — Бог весть, перевода нет, но эпически мощное звучание внушает мысль о жизни. Вопреки оскудению человеческого духа и умиранию потерявшей любовь души, свидетелями чего мы стали.
Текст впервые опубликован в июльском номере «Искусства кино» за 2007 год под заголовком «В координатах вечности».