Сценарий произведения дубровский

Действующие лица:

Троекуров Кирила Петрович, богатый помещик.

Маша, 17 лет, 
Саша, 8 лет 
(дети Троекурова)

Дубровский Андрей Гаврилович, сосед Троекурова, бедный помещик.
Владимир Дубровский, его сын, офицер гвардии. 
Егоровна, старая няня Владимира.

Гриша, камердинер Владимира, 
Антон, кучер, 
Митя, подросток
Архип, кузнец 
(крепостные люди Дубровских)

Писарь в доме Троекурова 
Парамошка, псарь Троекурова 
Степан 
(крепостные люди Троекурова)

Шабашкин, заседатель суда.
Исправник старый.
Исправник новый.
Смотритель станции.
Пахомовна, жена смотрителя.
Мсье Дефорж, француз.
Анна Савишна, помещица, вдова.
Приказчик Анны Савишны.
Секретарь суда.
Спицын Антон Пафнутьич, 50 лет, помещик.
Князь Верейский.
Дама толстая.
Дама худая.
Молодой человек.
Дворня. Разбойники. Гости.

Акт первый Сцена первая (пролог)
Гостиная в доме Троекурова. Раннее утро. Гости ждут выхода Троекурова. Запыхавшись, вбегает бедный гость.
Бедный гость (здороваясь с гостями). А что, не выходил еще Кирила Петрович?
1-й гость. Нет еще. А вы тоже на охоту приглашены?
Бедный гость. Приглашен-с. Когда выезжать-то собирается Кирила Петрович?
2-й гость. Да слышно, отдан был приказ псарям и стремянным к пяти часам утра быть готовыми.
1-й гость. Что-то Дубровский Андрей Гаврилович не едет. Без него Кирила Петрович ни за что на охоту не отправится.
Бедный гость. Вот он.

Входит Дубровский. Здоровается. Ему отвечают недоброжелательно, но угодливо, как фавориту барина. Дубровский, отойдя, достает письмо, радостно перечитывает его, видимо не в первый раз. Из смежной комнаты выходит Троекуров. Здоровается с гостями, те подобострастно приветствуют его.

Троекуров (Дубровскому). Здравствуй, Андрей Гаврилыч! Не от сына ли письмо получил?
Дубровский. От сына, из Петербурга. Кончил он кадетский корпус, офицером в гвардию зачислен.
Троекуров. Слушай, брат Андрей Гаврилыч: когда в твоем Володьке будет путь, так отдам за него Машу, даром что он гол как сокол.
Дубровский. Нет, Кирила Петрович, мой Володька не жених Марье Кириловне. Бедному дворянину, каков он, лучше жениться на бедной дворяночке, да быть главою в доме, нежели сделаться приказчиком избалованной бабенки.
Троекуров (смеясь, хлопает Дубровского по плечу). А, каков?

Входит Спицын.

Спицын. Здравствуйте, батюшка Кирила Петрович!
Троекуров. А, здравствуй, Антон Пафнутьич! Что ты поздно? А у меня для тебя сегодня сюрприз припасен. (Кричит.) Мишка! Васька!

Входят дворовые.

Проводите Антона Пафнутьича, куда я велел!
Спицын (протестуя). Позвольте, батюшка Кирила Петрович!
Троекуров. Иди, иди! Не бойся, иди, когда я говорю! (Подталкивает Спицына.)

Тот уходит с дворовыми.

Ну, пойдем псарню смотреть! (Уходит с гостями.)

Остаются двое пожилых гостей.

1-й гость (2-му). А вы что ж?
2-й гость. Да я уж раз двадцать его псарню осматривал.
1-й гость (с усмешкой). Да, уж Кирила Петрович никогда не упустит случая похвастать своею псарней перед гостями.
2-й гость (с завистью). В каком согласии Кирила Петрович с Дубровским живут!
1-й гость. А смелость с ним какая у Дубровского! Даром что бедный сосед.
2-й гость (с завистью). Кирила Петрович отроду не выезжает на охоту без Дубровского!
1-й гость. Что говорить, горячий охотник Дубровский, опытный ценитель псовых достоинств.
2-й гость. А у самого-то две гончие да одна борзая сука.
1-й гость. Состояние не позволяет держать больше.
2-й гость (с завистью). Зато у Кирилы Петровича — вот это псарня! Более пятисот гончих да борзых!

На дворе шум, крик Троекурова: «Подлец, я тебе покажу!» Вбегает дворовый человек, за ним — Троекуров, который бьет человека арапником.

Троекуров. Вот я тебя! Пшёл! На конюшню!

Дворовый убегает.

(Кричит в окно.) Парамошка! Неси сюда щенят, отбирать буду!
1-й гость (обращаясь к бедному гостю). Какова псарня?
Бедный гость. Удивительно! Не поверил бы, если б сам не видел! Нет, подумайте: лазарет для больных собак!..
2-й г о с т ь. А борзые как хороши.

Входит Парамошка с лукошком.

Троекуров (мрачному, молчаливому Дубровскому). Что же ты хмуришься, брат? Или псарня моя тебе не нравится?
Дубровский (сурово). Нет, псарня чудная; вряд ли людям вашим житье такое, как вашим собакам.
Парамошка (обидясь). Мы на свое житье, благодаря Бога и барина, не жалуемся. А что правда — то правда, иному голышу и дворянину не худо бы променять усадьбу свою на любую здешнюю конуру: ему было бы и сытнее и теплее.

Троекуров хохочет. Гости угодливо хохочут за ним. Троекуров, смеясь, обращается к Парамошке, выбирая из лукошка щенят. Гости продолжают смеяться, издеваясь в лицо над Дубровским, приговаривая: «Здорово! Молодец Парамошка!.. Ай да сказал!» Дубровский, взбешенный, едва сдерживает себя, наконец оборачивается к Троекурову, как бы желая ему ответить; в это время слышны вопли и крики ужаса. В комнату вбегает Спицын, дрожащий, перепуганный насмерть, с оборванной полой. Дубровский уходит.

Троекуров (хохоча). Э, да ты, Антон Пафнутьич, никак, с Мишкой моим повстречался!

Спицын, весь дрожа, спешит через комнату во двор.

Стой, стой! Ну и труслив же ты, Антон Пафнутьич! Держи его!

Троекуров, а за ним гости выходят во двор. Остаются бедный гость и 1-й гость.

Бедный гость. Что это значит?
1-й гость. Вы еще не знаете? Это любимая шутка Кирилы Петровича. У него медведь есть, так его запрут в пустой комнате и привяжут веревкою за кольцо. А веревка-то длиною почти во всю комнату. Так вот: приведут новичка к дверям этой комнаты, втолкнут его нечаянно к медведю, двери запрут и оставят наедине с медведем.
Бедный гость. Господи! Так ведь медведь его задерет!
1-й гость. Нет! Обычно несчастный гость скоро отыскивает безопасный угол, но иногда целых три часа стоит, прижавшись к стене, а разъяренный зверь прыгает, становится на дыбы и рвется в двух шагах от него!
Бедный гость (поглядывая на дверь). Господи, ужас какой!
1-й гость. Да, таковы благородные увеселения русского барина. (Уходит во двор, откуда доносится шум — готовятся к отъезду на охоту.)

Быстро входит Троекуров, напевая «Гром победы раздавайся». За ним — слуга.

Троекуров. А где Андрей Гаврилыч?
Слуга. Андрей Гаврилыч сейчас уехали домой.
Троекуров. Тотчас же догнать и воротить непременно.
Слуга. Пробовали ворочать, но Андрей Гаврилыч не хотел воротиться.
Троекуров (осердясь, набрасывается на слугу). «Пробовали ворочать»!.. «Пробовали»!.. (Бьет его арапником.) Я тебе покажу, подлец, «пробовали»! (Кричит.) Послать сказать Андрею Гаврилычу, что если он тотчас же не приедет ночевать в Покровское, то я с ним навеки рассорюсь!.. Ну, чего стоишь, олух? Пшёл!

Слуга убегает. Троекуров в раздражении ходит по комнате, напевая «Гром победы». Входит испуганный писарь, молча подает письмо, сложенное треугольником.

(Писарю.) Читай сам!
Писарь (читает). «Государь мой премилостивый! Я до тех пор не намерен ехать в Покровское, пока не вышлете вы мне псаря Парамошку с повинною; а будет моя воля наказать его или помиловать. А я терпеть шутки от ваших хлопьев не намерен, да и от вас их не стерплю, потому что я не шут, а старинный дворянин. За сим остаюсь покорным ко услугам Андрей Дубровский».
Троекуров. Что?! Выслать моих людей к нему с повинной?! Он волен их наказывать и миловать?! Да что он, в самом деле, задумал? Да знает ли он, с кем он связывается? (Мечется по комнате.) Вот я ж его!.. Вот я ж его!.. Узнает, каково идти на Троекурова! (Смотрит в ок-но.) Кто там еще?
Писарь (подбежал к окну). Это заседатель к приказчику приехал.
Троекуров. Заседатель? Позвать сюда заседателя!

Писарь убегает. Троекуров воинственно ходит, напевая «Гром победы». Входит Шабашкин, становится перед Троекуровым, отвешивая поклон за поклоном и с благоговением ожидая его приказаний.

Здорово, как бишь тебя зовут… Зачем пожаловал?
Шабашкин. Я ехал в город, ваше превосходительство, и заехал к приказчику вашему узнать, не будет ли какого приказания от вашего превосходительства.
Троекуров. Очень кстати заехал, как бишь тебя зовут… Мне до тебя нужда. У меня сосед есть мелкопоместный, грубиян. Я хочу взять у него имение… Как ты про то думаешь?
Шабашкин. Ваше превосходительство, коли есть какие-нибудь документы…
Троекуров. Врешь, братец! Какие тебе документы? На то указы. В том-то и сила, чтобы без всякого права отнять имение… Постой, однако же. Это имение принадлежало некогда нам, было куплено у Спицына, деда Антона Пафнутьича, и продано потом отцу Дубровского. Нельзя ли к этому придраться?
Шабашкин. Мудрено, ваше превосходительство: вероятно, сия продажа совершена законным порядком.
Троекуров. Подумай, братец, поищи хорошенько.
Шабашкин. Если бы, например, ваше превосходительство могли каким ни есть образом достать от вашего соседа запись, в силу которой владеет он своим имением, то, конечно…
Троекуров. Понимаю, да вот беда: у него все бумаги сгорели во время пожара.
Шабашкин. Как, ваше превосходительство, бумаги его сгорели? Чего же вам лучше! В таком случае, извольте действовать по законам: без всякого сомнения получите ваше удовольствие.
Троекуров. Ты думаешь? Ну, смотри же, я полагаюсь на твое усердие… А в благодарности моей можешь быть уверен.

Шабашкин, кланяясь до земли, уходит.

(Довольный, злорадно.) Наплачется он у меня! Узнает, каково идти на Троекурова! 

(Напевая «Гром победы», берет арапник и уходит.)

Сцена вторая

Присутствие уездного суда. Чиновники, позевывая, работают. Тишина, скрип перьев. Входит Шабашкин.

Шабашкин. Дело Троекурова — Дубровского готово?
Секретарь. Готово. (Подает Шабашкину дело.) Тот просматривает.

Уж надо правду сказать: Андрей Гаврилович мало заботился о деле.
Шабашкин. Очень был уверен в своей правоте.
Секретарь. Сразу видно, что не имеет Дубровский опытности в делах тяжебных.
Шабашкин. Здравым смыслом руководствуется, а здравый смысл-то путеводитель редко верный и почти всегда недостаточный.
Секретарь (потирая руки). Нам-то все это очень на руку оказалось. (Увидев входящего Дубровского.) Ш-ш-ш…

Входит Дубровский. Чиновники не обращают на него внимания. Он растерянно осматривается — стула нет; стоя прислоняется к стене. Входит Троекуров, за ним — Спицын. Шабашкин и секретарь встают, заложив перья за ухо. Шабашкин подбегает к Троекурову с выражением глубокого подобострастия, придвигает ему кресло секретаря. Троекуров садится развалясь.

(Встает, читает звонко, монотонно.) «Тысяча восемьсот… года, июня девятого дня, генерал-аншеф Троекуров взошел в сей суд с прошением в том, что покойный его отец, коллежский асессор и кавалер Петр Ефимов сын Троекуров, в тысяча семьсот пятьдесят девятом году, августа четырнадцатого дня, купил из дворян у канцеляриста Фаддея Егорова, сына Спицына, имение…»
Спицын. Верно, все верно.
Секретарь, «…имение, состоящее в сельце Кистеневке, с усадьбою, угодьями и господским деревянным домом. А наконец, отец его помер, а между тем вышеописанным имением — Кистеневкою — владеет без всяких укреплений гвардии поручик Андрей Дубровский. Проси-тель генерал-аншеф Троекуров, представляя при оном прошении подлинную купчую, просит, отобрав помянутое имение, отдать по принадлежности в полное его, Троекурова, распоряжение. По учинении же земским судом по сему прошению исследований открылось, что Дубровский дал на месте дворянскому заседателю объяснение, что владеемое им ныне имение досталось ему по наследству, после смерти отца его, у которого должна быть на име-ние сие купчая крепость. Таковой крепости Дубровский отыскать не мог, а полагает, что не сгорела ли она с прочими бумагами и имением во время бывшего в доме их пожара. Как из сего видно, генерал-аншеф Троекуров на означенное спорное имение представил подлинную купчую на продажу оного покойному отцу его Фаддеем Спициным, со стороны же Дубровского никаких ясных доказательств к делу не представлено. А потому сей суд и по-лагает: означенное имение утвердить по представленной на оное купчей за генерал-аншефом Троекуровым. Предписать о надлежащем вводе во владение господина Троекурова. Каковое решение наперед объявить как истцу, равно и ответчику, коих и вызвать в сей суд для выслушания сего решения и подписи удовольствия или неудовольствия через полицию. Каковое решение подписали все присутствующие того суда».
Шабашкин (с низким поклоном обращается к Троекурову, которому секретарь передает для подписи бумагу). Ваше превосходительство, соблаговолите подписать.

Троекуров торжествующе подписывает.

Секретарь (подавая бумагу Дубровскому). Подпишите свое полное и совершенное удовольствие или явное неудовольствие, если, паче чаяния, чувствуете по совести, что дело ваше есть правое, и намерены просить по апелляции куда следует.

Дубровский молчит, опустив голову.

(Повторяет.) Подпишите свое полное и совершенное удовольствие…

Дубровский внезапно поднимает голову; топнув ногой, отталкивает секретаря с такой силой, что тот падает. Схватив чернильницу, Дубровский пускает ею в заседателя, но вдруг, как сноп, падает на пол. Судейские бросаются к нему. Троекуров стоит в смущении.

Сцена третья

(Проход перед занавесом)

Входит Гриша, слуга молодого Дубровского, с письмом в руках. Навстречу ему выходит Владимир Дубровский.
Гриша. Письмо вам тут, барин. (Подает письмо и уходит.)
Владимир (неохотно берет письмо). Что еще?

(С удивлением смотрит на конверт, поспешно вскрывает, читает вслух.) «Государь ты наш Владимир Андреевич, я, твоя старая нянька, решилась доложить тебе о здоровье папенькином. Он очень плох, иногда заговаривается и весь день сидит, как дитя глупое, а в животе и смерти Бог волен,— приезжай ты к нам, соколик мой ясный! Слышно, земский суд к нам едет отдать нас под начал Кириле Петровичу Троекурову, потому мы, дескать, ихние, а мы искони ваши и отроду того не слыхивали. Ты бы мог, живя в Петербурге, доложить о том царю-батюшке, а он бы не дал нас в обиду. Остаюсь твоя верная нянька Арина Егоровна Бузырева». (Встревоженно перечитывает.) «Очень плох… иногда заговаривается…» А я не получал писем столько времени и не подумал о нем осведомиться… Один, в глухой деревне, на руках слепой, глупой старухи и дворни… (Перечитывает.) «Земский суд… под начал… Троекурову». Преступное небрежение! (Опять перечитывает.) «Приезжай ты к нам, соколик мой ясный!» Ехать! Надо ехать!.. Гриша!

Гриша входит.

Собирайся. Едем в Кистеневку, к батюшке.

Уходят вместе.

Сцена четвертая

Комната в доме старика Дубровского. Дверь из соседней комнаты открывается, осторожно, на цыпочках, входит няня Егоровна, затворяет тихонько дверь. Прислушивается. Слышен приближающийся звон бубенцов. Тройка все ближе, остановилась у дома. Няня бросается к окну, всплескивает руками, бежит встречать.
В дверях сталкивается с Владимиром. Он в дорожном плаще. За ним — Гриша и кучер Антон. В дверях толпятся дворовые. Все начало сцены, до выхода старика Дубровского, идет приглушенно: рядом тяжелобольной.

Егоровна (плача, обнимает Владимира). Соколик, соколик мой!..
Владимир. Здорово, здорово, няня! Что батюшка? Где он? Каков он?
Егоровна. Спит батюшка у себя. (Обнимает Гришу, плачет.)

Владимир. Спит… (Снимает плащ, отдает Грише. Антону.) Скажи, пожалуйста, Антон, какое дело у отца моего с Троекуровым?
Антон. А бог их ведает, батюшка Владимир Андреевич. Барин, слышь, не поладил с Кирилой Петровичем, а тот и подал в суд. Не наше холопье дело разбирать барские воли, а, ей-богу, напрасно батюшка ваш пошел на Кирилу Петровича — плетью обуха не перешибешь. 
Владимир. Так, видно, этот Кирила Петрович у вас делает что хочет?
Антон. И вестимо, барин: заседателя, слышь, он в грош не ставит, исправник у него на посылках, господа съезжаются к нему на поклон. И то сказать: было бы корыто, а свиньи-то будут.
Владимир. Правда ли, что отнимает он у нас имение?
Антон. Ох, барин, слышали так и мы. На днях Покровский пономарь сказал на крестинах у нашего старосты: «Полно вам гулять. Вот ужо приберет вас к рукам Кирила Петрович!»
Владимир. Стало быть, вы не желаете перейти во владение Троекурова?
Антон. Во владение Кирилы Петровича? Господь упаси и избави! У него часом и своим плохо приходится, а достанутся чужие, так он с них не только шкуру, а и мясо-то сдерет. Нет, дай бог долго здравствовать Андрею Гаврилычу, а коли уж его бог приберет, так не надо нам никого, кроме тебя, наш кормилец!
Егоровна. Не выдавай ты нас, а мы уж за тебя станем.

Антон кланяется в пояс, няня целует Владимира в плечо. Антон и Гриша уходят. Из соседней комнаты выходит, еле передвигая ноги, состарившийся и ослабевший Дубровский в халате и колпаке. Говорит слабым, дрожащим голосом.

Дубровский. Здравствуй, Володька!
Владимир. Батюшка! (Бросается к отцу, целует ему руку.)
Дубровский (обнимая его, очень взволнованный). Володька, Володька! (Внезапно от волнения ноги его подкашиваются.)

Владимир поддерживает его.

Егоровна (усаживая вместе с Владимиром старика в кресло). Садись, садись! Ну, зачем ты встал с постели! На ногах не стоит, а туда же норовит, куда и люди!

Слышны бубенцы подкатившей тройки. Егоровна бежит к окну.

(С ужасом.) Ахти! Барин! Барин! Кирила Петрович приехал! Кирила Петрович у крыльца!
Гриша (вбегает). Барин! Кирила Петрович приехал! (Убегает.)
Антон (вбегает). Кирила Петрович приехал!

Дубровский в страшном волнении пытается встать, но падает без сознания.

Егоровна. Господи Боже мой! Что это с ним сделалось?
Владимир (наклонясь над отцом). Скорей, скорей в город за лекарем! (Антону.) Помоги мне! (Старается поднять отца.)
Гриша (вбегает). Барин! Кирила Петрович спрашивает вас.
Владимир. Скажи Кириле Петровичу, чтоб он скорей убирался, пока я не велел его выгнать со двора.

Гриша убегает. Владимир с Антоном несут старика в соседнюю комнату.

Егоровна. Батюшка ты наш, погубишь ты свою головушку! Кирила Петрович съест нас.
Владимир. Молчи, няня! Сейчас пошли в город за лекарем!

Егоровна поспешно уходит. Сцена пуста.
Голос Гриши со двора: «Барин велел сказать, чтобы вы убирались, пока он вас не выгнал!»
Шум дворни, бубенцы отъезжающей тройки.

Егоровна (входит, идет к соседней комнате, говорит в дверь Владимиру шепотом). Поехали за лекарем, скоро будет.
Владимир (входит медленно, с опущенной головой). Не надобно лекаря: батюшка скончался.

Сцена пятая

Двор усадьбы Дубровских. Крыльцо и стена дома. На крыльце стоят чиновники: Шабашкин, исправник, секретарь. Во дворе столпилась дворня. Здесь Антон, Егоровна, Архип, Гриша и Митя. Чиновники совещаются. Входит Владимир; пораженный, останавливается. Антон бежит к нему.

Владимир (сердито). Что это значит? Это кто такие, что им надобно?
Антон. Ах, батюшка Владимир Андреевич! Суд приехал. Отдают нас Троекурову, отымают нас от твоей милости.

Кое-кто из дворни бросается Владимиру в ноги, целует ему руки.

Баба. Отец ты наш, не хотим другого барина, кроме тебя!
Гриша. Прикажи, государь, с судом мы управимся. 
Митя. Прикажи, прикажи, управимся!
Архип. Умрем, а тебя не выдадим.
Владимир. Стойте смирно, а я с приказными переговорю.
Голоса. Переговори, батюшка, да усовести окаянных!

Владимир направляется к чиновникам. Шабашкин стоит подбоченившись, гордо глядя вокруг. Исправник, увидя подошедшего Владимира, крякнул и обратился к народу.

Исправник. Итак, я вам повторяю то, что уже сказал: по решению уездного суда отныне принадлежите вы Кириле Петровичу Троекурову, коего лицо представляет здесь господин Шабашкин. Слушайтесь его во всем, что ни прикажет.
Владимир (с притворным хладнокровием). Позвольте узнать, что это значит?
Исправник. А это то значит, что мы приехали вводить во владение сего Кирилу Петровича Троекурова и просить иных прочих убираться подобру-поздорову.
Владимир. Но вы могли бы, кажется, отнестись ко мне прежде, нежели к моим крестьянам, и объявить помещику отрешение от власти.
Шабашкин. Бывший помещик Андрей Гаврилович сын Дубровский волею божиею помре, а ты кто такой? Мы вас не знаем, да и знать не хотим.
Гриша (из толпы). Ваше благородие, это наш молодой барин, Владимир Андреевич.
Исправник (грозно). Кто там смел рот разинуть? Какой барин? Какой Владимир Андреевич? Барин ваш Кирила Петрович Троекуров. Слышите ли, олухи? 
Гриша (из толпы). Как не так!

Шум в толпе.

Исправник. Да это бунт! Гей, староста, сюда!

Староста неохотно выходит вперед.

Отыщи сей же час, кто смел со мной разговаривать! Я его!..

Староста идет в толпу. Сначала все молчат, потом в задних рядах поднялся ропот, все нарастая.

Голоса (из толпы). Да что на него смотреть! Ребята, долой их!

Толпа двинулась к крыльцу. Шабашкин и чиновники в страхе пятятся к двери. Голоса: «Ребята, вязать их!» 

Владимир (с поднятою рукой встает меж толпой и чиновниками). Стойте, дураки! Что вы это? Вы губите и себя и меня! Ступайте по дворам!

Толпа смущенно затихает и неохотно начинает отходить.

Шабашкин (приниженно кланяясь Владимиру). Примите нашу большую благодарность за ваше милостивое заступление!

Владимир презрительно, молча отворачивается.

Мы решили, с вашего дозволения, остаться здесь переночевать, а то уж темно и ваши мужики могут напасть на нас в дороге.
Владимир. Делайте что хотите. Я здесь уже не хозяин. (Сходит с крыльца и скрывается за домом.)
Исправник (дворовым). Сена постелить в гостиной! Живо! Да вина подать!
Шабашкин. Рома!

Чиновники идут в дом; там слышны их громкие голоса, которые затихают к концу последующего монолога Владимира. На дворе совсем стемнело. Дворня разошлась.

Владимир (появившись из глубины сцены, остановился перед домом). Итак, все кончено! Еще утром я имел угол и кусок хлеба; завтра должен буду оставить дом, где я родился. Земля, где покоится мой отец, будет принадлежать ненавистному человеку, виновнику его смерти и моей нищеты… Мама… и портрет ее достанется врагу моего семейства, а в ее спальне, в комнате, где умер отец, поселится его приказчик! Нет, нет! Пускай же и ему не достанется печальный дом, из которого он выгоняет меня! (Вбегает в дом.)

На дворе появляется в темноте фигура Архипа с топором в руке. Он крадучись идет к дому, всходит на крыльцо, подходит к двери, прислушивается. Дверь внезапно открывается. Архип, отскочив, замахивается топором и видит Владимира; в руках у него портрет матери, бумаги и зажженная свеча. Архип опускает топор в смущении и растерянности.

Владимир (закрыв дверь). Зачем ты здесь?
Архип. Я хотел… Я пришел было проведать, все ли дома.
Владимир. А зачем с тобою топор?

Архип. Топор-то зачем? Да как же без топора нонеча и ходить! Эти приказные такие, вишь, озорники, того и гляди… Батюшка Владимир Андреевич! Слыхано ли дело: подьячие задумали нами владеть! Эк они храпят, окаянные! Всех бы разом, так и концы в воду.
Владимир (помолчав). Послушай, Архип! Не дело ты затеял, не приказные виноваты… Засвети-ка ты фонарь да ступай за мной. (Дает Архипу свечу и фонарь, висевший на крыльце.)

Тот зажигает фонарь. Из темноты выходят Антон и Гриша.

Зачем вы не спите?
Антон. До сна ли нам! До чего дожили, кто бы подумал!
Владимир. Тише! Где Егоровна? 
Гриша. В барском доме, в своей светелке. Владимир. Поди приведи ее сюда да выведи из до-ма всех наших людей, чтобы ни одной души в нем не оставалось, кроме приказных, а ты, Антон, запряги телегу.

Антон и Гриша уходят.

(Архипу.) Дай сюда сена или соломы.

Архип тащит охапки. Владимир помогает.

Положи под крыльцо. Вот так.

Выходят из дома Егоровна, Гриша, Антон.

Все ли здесь? Не осталось ли кого в доме?

Гриша. Никого, кроме подьячих.
Владимир. Ну, ребята, огню!

Архип открывает фонарь. Владимир, взяв у него фонарь, зажигает сено.

Егоровна. Ахти! Владимир Андреевич, что ты делаешь?!
Владимир. Молчи!.. Ну, дети, прощайте. Иду, куда Бог поведет. Будьте счастливы с новым вашим господином!
Дворня. Отец ты наш, кормилец! Умрем — не оставим тебя, идем с тобою!

Все собираются уходить.

Владимир (остановившись). Постой! Кажется, второпях я запер двери. (Архипу, давая ему ключ.) Поди скорее, отопри! Да догоняй нас.

Все уходят.

Архип (один; пробуя двери, которые оказываются отпертыми). Как не так, отопри! Как не так! (Запирает двери, идет вслед ушедшим.) Теперь все ладно… Каково горит, а? Чай, из Покровского славно смотреть.

Акт второй

Сцена шестая

Комната в усадьбе Анны Савишны. Анна Савишна и гости — две дамы, девица и молодой человек — сидят за столом.
Анна Савишна (продолжает рассказ). Разбойники его не только ограбили, а самого чуть не убили. 
Дама худая. Какой ужас!
Дама толстая. Ну и что же?
Анна Савишна. Ну, делать нечего: написала я сыну письмо и послала ему свое благословение без гроша денег.

Дама толстая (возмущенно). Я не понимаю, что же смотрит начальство! Тройки-с разбойниками разъезжают днем по всей губернии, останавливают проезжающих, грабят почту…
Дама худая. Какой ужас! Теперь нет безопасности ни по дорогам, ни по деревням…
Девица. Вчера опять ограбили почту!
Дама худая. Какой ужас! (Трусливо.) Не пора ли нам домой? Уж поздно.
Молодой человек. Вы боитесь разбойников?
Дама худая. Говорят, начальник шайки не кто иной, как Владимир Дубровский.
Девица (восторженно). О нем рассказывают чудеса! Говорят, он очень умен, отважен и даже великодушен…
Молодой человек. Но если это Дубровский, то почему же пощажены поместья Троекурова? У него разбойники не ограбили ни единого сарая, не остановили ни одного воза.
Дама худая (трусливо). Право, пора домой.
Дама толстая (продолжая возмущаться). Нет, вы скажите: среди бела дня приезжают в села, грабят помещичьи дома, предают их огню, а начальство не принимает никаких мер!
Молодой человек. Начальство приняло меры, но они оказались недостаточными.
Девица (восторженно). Дубровский так отважен!
Дама худая (решительно, Анне Савишне). Право, душенька, я должна ехать. Благодарю вас. (Целует ее.)

Все гости встают, прощаются с Анной Савишной. Анна Савишна провожает их, подходит к окну, машет платком отъезжающим, вдруг всматривается в окно.

Анна Савишна. Никак, опять кто-то едет? (Поспешно поправляется перед зеркалом.)
Дворовая девушка. Матушка барыня, какой-то генерал просит с вами увидеться.
Анна Савишна. Проси!
Входит Владимир. Он неузнаваем в генеральской форме, с наклеенными черными усами и бородой.
Владимир (здороваясь). Позвольте рекомендоваться: друг и сослуживец вашего покойного мужа, Ивана Андреевича. Ехал мимо и не мог не заехать к его вдове, зная, что вы тут живете.
Анна Савишна. Милости прошу. Садитесь, пожалуйста. Угощайтесь, чем бог послал.
Владимир. Благодарю. Я спешу. Заехал узнать, как здоровье ваше.
Анна Савишна. Здоровье хорошо. Благодарствую. Да вот тому две недели, как беда случилась!
Владимир. Что такое?
Анна Савишна. Послала я приказчика на почту с письмом для моего Ванюши. Сына я не балую, да и не в состоянии баловать, хотя бы и хотела. Однако, сами изволите знать, офицеру гвардии нужно содержать себя приличным образом, и я с Ванюшей делюсь, как могу, своими доходишками. Вот и послала ему двести рублей. Смотрю, вечером мой приказчик возвращается бледен, оборван и пеш. Я так и ахнула: «Что такое? Что с тобой сделалось?» Он мне: «Матушка, Анна Савишна, разбойники ограбили, самого чуть не убили. Сам Дубровский был тут, хотел повесить меня, да сжалился и отпустил, зато всего обобрал, отнял и лошадь и телегу». Я обмерла. Царь мой небесный! Что будет с моим Ванюшей? Делать нечего: написала я сыну письмо, рассказала все и послала ему свое благословение без гроша денег.
Владимир (нахмурился). Это странно. Я слышал, что Дубровский нападает не на всякого, а на известных богачей, да и тут делится с ними, а не грабит дочиста, а в убийствах никто его не обвиняет. Нет ли тут плутни? Прикажите-ка позвать вашего приказчика.
Анна Савишна. Нюша! Позови приказчика!

Пауза. Анна Савишна недоуменно, испуганно смотрит на Владимира. Приказчик входит. При виде Владимира остолбенел.

Владимир. Расскажи-ка мне, братец, каким образом Дубровский тебя ограбил? И как он хотел тебя повесить?
Приказчик (всмотревшись, задрожал, падает Владимиру в ноги). Батюшка, виноват, грех попутал… солгал…
Владимир. Коли так, так изволь же рассказать барыне, как все дело случилось, а я послушаю.

Приказчик молчит.

Ну что ж, рассказывай, где ты встретился с Дубровским? 
Приказчик. У двух сосен, батюшка, у двух сосен. 
Владимир. Что же он сказал тебе?
Приказчик. Он спросил у меня: «Чей ты, куда едешь, зачем?»
Владимир. Ну, а после?
Приказчик. А после потребовал он письмо и деньги. Ну, я и отдал ему письмо и деньги.
Владимир. А он?

Приказчик молчит.

Ну, а он?
Приказчик (падает в ноги). Батюшка, виноват! 
Владимир. Ну, что ж он сделал?
Приказчик. Он возвратил мне деньги и письмо да сказал: «Ступай себе с Богом, отдай это на почту». 
Владимир. Ну, а ты?
Приказчик. Батюшка, виноват!
Владимир (грозно). Я с тобою, голубчик, управлюсь! (Анне Савишне.) А вы, сударыня, прикажите обыскать сундук этого мошенника и отдайте его мне на руки, я его проучу. Знайте, что Дубровский сам был гвардейским офицером, он не захочет обидеть товарища. 

(Прощается с Анной Савишной и, знаком велев приказчику идти за собой, выходит.)

Анна Савишна (стоит неподвижно, потрясенная). Дубровский!..

Сцена седьмая

Комната в домике станционного смотрителя. Комната перегорожена на две части: первая половина — жилая комната смотрителя с женой, вторая—для приезжающих. В первой половине сидят смотритель с женой Пахомовной, во второй — француз, проезжий; в ожидании лошадей ходит из угла в угол, посвистывает, выражая крайнее нетерпение.

Пахомовна (смотрителю). Вот Бог послал свистуна! Эк посвистывает! Чтоб он лопнул, окаянный басурман!
Смотритель. А что? Что за беда? Пускай себе свищет!
Пахомовна. Что за беда? А разве не знаешь приметы?
Смотритель. Какой приметы? Что свист деньгу выживает? И, Пахомовна! У нас что свисти, что нет, а денег всё нет как нет.

Француз, у которого терпение истощается, свистит еще энергичнее.

Пахомовна. Да отпусти ты его, Сидорыч! Охота тебе его держать! Дай ему лошадей, да провались он к черту!
Смотритель. Подождет, Пахомовна: на конюшне всего три тройки, четвертая отдыхает; того и гляди, подоспеют хорошие проезжие, не хочу своей шеей отвечать за француза…
Слышен отдаленный звон бубенцов.
Чу! Так и есть! Вон скачут. Эге-ге… И, да как шибко! Уж не генерал ли?

Тройка останавливается у крыльца.

Владимир (в военной шинели и в белой фуражке, быстро входит). Лошадей!
Смотритель. Сейчас. Пожалуйте подорожную.
Владимир. Нет у меня подорожной. Я еду в сторону. Разве ты меня не узнаешь?

Смотритель узнал, засуетился и кинулся в дверь готовить лошадей.

(С нетерпением прошелся по комнате, заглянул за перегородку; жене смотрителя, тихо.) Кто такой проезжий?
Пахомовна. Бог его ведает. Какой-то француз. Вот уже пять часов как дожидается лошадей да свищет. Надоел, проклятый!
Владимир (входя к французу). Куда изволите вы ехать?
Француз (с сильным акцентом). В ближайший город. Оттуда отправляюсь к одному помещику, который нанял меня за глаза в учители. Но в этой земле трудно достать лошадей, господин офицер!
Владимир. А к кому из здешних помещиков определились вы?
Француз. К господину Троекурову.
Владимир. К Троекурову? Кто такой этот Троекуров?
Француз. Ма foi, mon officier!1 Я слыхивал о нем мало доброго. Сказывают, что он барин гордый и своенравный, что с учителями он не церемонится и уже двух засек до смерти.
Владимир. Помилуйте! И вы решаетесь определиться к такому чудовищу?
Француз. Что же делать, господин офицер! Он предлагает мне хорошее жалованье. У меня старушка мать. Половину жалованья буду отсылать ей на пропитание, из остальных денег в пять лет могу скопить маленький капитал, достаточный для моей будущей независимости. Тогда — bonsoir, еду в Париж и пускаюсь в коммерческие обороты.
Владимир. Знает ли вас кто-нибудь в доме Троекурова?
Француз. Никто. Меня он выписал из Москвы через одного из своих приятелей. Надобно вам знать, что я готовился было не в учителя, а в кондитеры, но мне сказали, что в вашей земле звание учительское не в пример выгоднее.
Владимир (во все время речи француза что-то обдумывает; прерывает его). Что, если бы вместо этой будущности предложили вам десять тысяч рублей чистыми деньгами, с тем чтобы сей же час вы отправились обратно в Париж?

Француз молча с изумлением смотрит на Владимира и с улыбкой качает головой, приняв его слова за шутку.

Смотритель (вбегает). Лошади готовы!
Владимир. Сейчас. (Смотрителю.) Выйди вон на минуту.

Смотритель уходит.

Я не шучу, десять тысяч рублей могу я вам дать. Мне нужно только ваше отсутствие и ваши бумаги. (Достает пачку ассигнаций.)
Француз (в изумлении). Мое отсутствие… Мои бумаги… Вот мои бумаги… Но вы шутите? Зачем вам мои бумаги?
Владимир (стремительно). Вам дела нет до того. Спрашиваю: согласны вы или нет?

Француз, растерявшись, все еще не веря своим ушам, протягивает бумаги Владимиру.

(Быстро просматривает бумаги.) Ваш пашпорт… Письмо рекомендательное… Посмотрим. Свидетельство о рождении… Прекрасно!.. Ну, вот вам ваши деньги, отправляйтесь назад. Прощайте. (Уходит и сейчас же возвращается.) Я было забыл самое важное. Дайте мне честное слово, что все это останется между нами… Честное ваше слово…
Француз. Честное мое слово. Но мои бумаги? Что мне делать без них?
Владимир. В первом городе объявите, что вы были ограблены Дубровским. Вам поверят и дадут нужные свидетельства. Прощайте. Дай бог вам скорее доехать до Парижа и найти матушку в добром здоровье. (Уходит.)

Смотритель, проводив Владимира, входит.

Смотритель. Пахомовна! Знаешь ли что? Ведь это был Дубровский!
Пахомовна. Дубровский?! Бога ты не боишься, Сидорыч! Зачем ты не сказал мне того прежде — я хоть бы взглянула на Дубровского! А теперь жди, чтобы он опять завернул! Бессовестный ты, право, бессовестный!

Сцена восьмая
(Может идти перед занавесом)

Троекуров выходит справа, за ним — Владимир. Троекуров читает аттестаты француза. Владимир стоит перед ним. Слева входит Маша.

Маша. Вы меня звали, папенька?
Троекуров. Подойди сюда, Маша. Это будущий Сашин учитель. Скажи ты этому мусье, что так и быть, принимаю его. Переведи ему это, Маша.
Маша (французу). Mon рeге vous accepte, monsieur.
Владимир (с легким поклоном). Mademoiselle, f’espere de meriter l’estime, meme si l’on me refuse la bienveillance.
Маша (отцу). Он говорит, что надеется заслужить уваженье, даже если ему откажут в благосклонности.
Троекуров. Хорошо, хорошо. Не нужно для него ни благосклонности, ни уваженья. Дело его — ходить за Сашей и учить его грамматике да географии… Переведи это ему.
Маша (французу). Vous elevrerez mon frere. Vous lui enseignerez la grammaire et la geographie.
Троекуров, Хорошо, иди, Маша. Да скажи, что сейчас его проводят в его комнату.
Маша (Владимиру). Monsieur, on va vous mener dans votre chambre.

Маша уходит, показывая дорогу Владимиру. Троекуров идет в другую сторону.

Сцена 9

Гостиная у Троекурова. Из соседней комнаты слева — столовой — слышен говор, смех, звон посуды. Справа в гостиную входит только что приехавший Спицын. Видя, что никого нет, поспешно расстегивает рубашку, достает привязанный на груди мешок с деньгами, наскоро проверяет и, спрятав опять, оправляет рубашку. Из столовой слышится шум отодвигаемых стульев, входят отобедавшие Троекуров с князем Верейским, Маша, Владимир с Сашей, Анна Савишна, новый исправник и гости.

Троекуров (навстречу Спицыну). А! Антон Пафнутьич! (Кричит в столовую.) Еще прибор поставить!

Гости, здороваясь со Спицыным, рассаживаются. Барышни садятся в кружок. Маша с ними. Владимир с Сашей — рядом а молодым новым исправником.

Милости просим, Антон Пафнутьич, садись да скажи нам, что это значит: не был у моей обедни и к обеду опоздал? Это на тебя не похоже: ты богомолен и покушать любишь.
Спицын. Виноват, виноват, батюшка Кирила Петрович. Ехать ближним путем через Кистеневский лес я не осмелился, а пустился в объезд…
Троекуров (прерывая). Эге! Да ты, знать, не из храброго десятка. Чего ты боишься?
Спицын. Как чего боюсь, батюшка Кирила Петрович? А Дубровского? Того и гляди, попадешься ему в лапы. Он никому не спустит, а с меня, пожалуй, и две шкуры сдерет.
Троекуров. За что же, братец, такое отличие?
Спицын. Как за что, батюшка Кирила Петрович? Не я ли в удовольствие ваше, то есть по совести и по справедливости, показал на суде, что Дубровские владеют Кистеневкою без всякого на то права, а единственно по снисхождению вашему? И покойник Андрей Гаврило-вич (царствие ему небесное) обещал со мной по-свойски переведаться, а сынок, пожалуй, сдержит слово батюшкино. Доселе Бог миловал: всего-навсего разграбили у меня один амбар, да, того и гляди, до усадьбы доберутся.
Троекуров. А в усадьбе-то будет им раздолье: я чай, красная шкатулочка полным-полна.
Спицын. Куда, батюшка Кирила Петрович! Была полна, а нынче совсем опустела.
Троекуров. Полно врать, Антон Пафнутьич, знаем мы вас. Куда тебе деньги тратить? Дома живешь свинья свиньей, никого не принимаешь, своих мужиков обдираешь— знай копишь, да и только.

Гости смеются.

Спицын. Вы все изволите шутить, батюшка Кирила Петрович, а мы, ей-богу, разорились.

Троекуров, а за ним гости смеются.

Лакей. Кушанье поставлено!
Троекуров (проводив. Спицына в столовую, обращается к исправнику). А что, господин исправник, скоро ль поймаете вы Дубровского?
Исправник (струсил, поклонился, улыбнулся, заикнулся). Постараемся, ваше превосходительство.
Троекуров. Гм! «Постараемся»! Давно, давно стараетесь, а проку все-таки нет. Да правда, зачем и ловить его? Разбои Дубровского — благодать для исправников: разъезды, следствия, подводы, а деньги — в карман. Как такого благодетеля извести! Не правда ли, господин ис-правник?

Гости смеются.

Исправник (совершенно смутившись). Сущая правда, ваше превосходительство.

Гости хохочут.

Троекуров. Люблю молодца за искренность! А жаль покойного исправника, Тараса Алексеевича! Кабы не сожгли его, так в околотке было бы тише.

Исправник смущен, расстроен, обижен. Неловкая пауза.

Голоса девиц. Маша, спой нам!
Верейский. Спойте, Марья Кириловна!

Маша идет к роялю, пригласив кивком головы Владимира, который идет ей аккомпанировать. Беря от него ноты, Маша замечает записку. Она взглядывает на него, встречает его умоляющий взгляд и прячет записку под норсаж. Барышни подходят к ним.

Троекуров. Что слышно про Дубровского? Где его видели в последний раз?
Анна Савишна. У меня, Кирила Петрович. Прошлый вторник он у меня был.
Голоса гостей. Да ну? Расскажите! Расскажите!

Анну Савишну окружают любопытные гости. Маша поет. Две группы: около рояля и вокруг Анны Савишны. Маша кончает петь.

Верейский (аплодируя). Чудесно, замечательно!
Анна Савишна (заканчивая рассказ). Я догадалась, кто был генерал. Кучера привязали приказчика моего к козлам коляски, деньги нашли. Генерал уехал и увез с собой приказчика. На другой день нашли моего приказчика в лесу, привязанного к дереву и ободранного как липку.
Троекуров. И ты, Анна Савишна, полагаешь, что у тебя был сам Дубровский?
Анна Савишна. Как же, батюшка, не Дубровский?
Троекуров. А я знаю наверное, что Дубровский пятью годами старше моей Маши и что, следственно, ему не тридцать пять лет, как ты говоришь, а около двадцати трех.
Исправник (живо). Точно так, ваше превосходительство. У меня есть приметы Владимира Дубровского. В них точно сказано, что ему от роду двадцать три года.
Троекуров. А! Кстати, прочтите-ка нам, а мы послушаем. Не худо бы нам знать его приметы: авось в глаза попадется, так не вывернется.
Исправник (читает нараспев). «От роду двадцать три года, роста среднего, лицом чист, бороду бреет, глаза имеет карие, волосы русые, нос прямой, приметы особые: таковых не оказалось».
Троекуров. И только?
Исправник (смущенно). Только. (Складывает бумагу.)
Троекуров. Поздравляю, господин исправник! Ай да бумага! Да кто же не среднего роста, у кого не карие глаза! Бьюсь об заклад: три часа сряду будешь говорить с самим Дубровским, а не догадаешься, с кем бог тебя свел. Делать нечего, видно, надо мне вступиться в это дело да пойти на разбойников с моими домашними. Народ не трусливый, каждый в одиночку на медведя ходит.
Спицын. Здоров ли ваш медведь, Кирила Петрович?
Троекуров. Миша приказал долго жить. Умер славной смертью от руки неприятеля. Вон его победитель! (Показывает на Владимира, который в это время что-то говорит Саше.) Он отомстил за тебя… помнишь?
Спицын. Как не помнить! Очень даже помню!.. Так Миша умер? Жаль Мишу, ей-богу, жаль! Какой был забавник, какой умница! Этакого медведя не сыщешь!
Троекуров (указывая гостям на Владимира). Ведь каков молодец, а? Не струсил, ведь, ей-Богу, не струсил! Вот мы с ним на Дубровского пойдем, небось не вывернется! (Гостям.) Ну, вы пляшите, а мы пойдем в карты играть!

Уходит с князем, Анной Савишной и пожилыми гостями. Музыка, начинаются танцы. С уходом Троекурова натянутость, напряженная угодливость гостей исчезают. Пляшут от души. Саша шалит. Маша танцует с Владимиром, барышни хихикают, примечают за ними.

Саша (подбегает к Владимиру, теребит его). Monsieur, monsieur, venez avec moi!
Владимир (Маше, кончая танцевать). Exeusez moi, mademoiselle.

Выходит с Сашей из гостиной.

Маша (лавируя среди танцующих, идет в уголок, достает записку, читает). «Будьте завтра в десять часов вечера в беседке, у ручья, мне необходимо с вами говорить». (В смятении, быстро прячет записку.)

Входит Троекуров с князем Верейским. Троекуров ищет среди танцующих Машу.

Троекуров. Подойди сюда, Маша.

Маша подходит.

Скажу тебе новость, которая, надеюсь, тебя обрадует. Вот тебе жених: князь за тебя сватается.

Маша, потрясенная, молчит.

Князь (берет ее руку). Согласны ли вы сделать мое счастье?

Маша молчит.

Троекуров. Согласна, конечно, согласна! Но знаешь, князь, девушке трудно выговорить это слово… Ну, дети, поцелуйтесь и будьте счастливы.

Маша стоит неподвижно. Князь целует ей руку. Вдруг слезы хлынули из ее глаз.

Пошла, пошла, пошла! Осуши свои слезы и воротись к нам веселешенька.

Маша отходит, стараясь побороть свое волнение.

(Князю.) Они все плачут при помолвке, это у них так уж заведено. Теперь, князь, поговорим о деле, то есть о приданом.

Удаляется с князем.

Девицы (подбегают к Маше). Маша! Маша! Нам тебя не хватает!

Барышни увлекают Машу в другую комнату. Гости постепенно разошлись по своим комнатам. Только одна пара продолжает с увлечением танцевать. Входит Спицын, он чем-то обеспокоен.

Спицын (ощупывая на груди деньги). Здесь… А отведут ночлег где-нибудь одному в комнате, еще воры заберутся…

Входит Владимир, ища Машу.

Вот француз! Это надежный товарищ! И силен… и храбр: с медведем как расправился… (Подходит к Владимиру, покашливает, стараясь обратить на себя внимание.) Гм… Нельзя ли, мусье, переночевать мне в вашей комнате, потому что… извольте видеть…
Владимир (учтиво кланяясь). Que desire monsieur? 

Спицын. Эк, беда, мусье, по-русски еще не выучился. Же ве, муа, ше ву куше. Понимаешь ли?
Владимир (кланяясь). О, tres volontiers, monsieur!

Спицын, довольный, кивая и благодаря, отходит. Владимир уходит, ища Машу. В опустевшем зале танцует одна пара.

Сцена десятая

Комната Владимира. Кровать, диван. Ночь. Входят Владимир и Спицын. Владимир зажигает свечу и молча раздевается. Спицын осматривает тревожно задвижки двери. Недоволен осмотром, качает головой и показывает знаками Владимиру, что плохо запирается. Владимир «не понимает», и Спицын, махнув рукой, ложится, привязав покрепче мешок с деньгами к груди. Владимир гасит свет.

Спицын (кричит, испуганный). Пуркуа ву туше? Пуркуа ву туше? Я не могу дормир в потемках!
Владимир (как бы, не понимая). Bonne nuit, bonne nuit, monsieur.
Спицын. Проклятый басурман! Нужно ему было свечу тушить! Ему же хуже. Я спать не могу без огня. (Владимиру.) Мусье, мусье, же ве авек ву парле.

Владимир храпит.

Храпит, бестия француз! А мне так и сон на ум нейдет. Того и гляди, войдут воры в открытые двери или влезут в окно, а его, бестию, пушками не добудишься. Мусье! А мусье! Дьявол тебя побери! (Ворча и зевая, засыпает. Начинает всхрапывать.)

Владимир тихо поднимает голову, прислушивается, осторожно встаёт, зажигает свечу и подходит к Спицыну. В одной руке держит пистолет, другой рукой отстёгивает сумку с деньгами на груди Спицына.

Спицын (просыпается, обмер от ужаса). Кесь ке се? Кесь ке се, мусье?
Владимир. Тише! Молчать, или вы пропали. Я — Дубровский.

Сцена одиннадцатая

Сад Троекурова. Вечер. Беседка. Маша идет быстро, тревожно оглядываясь, к беседке. Из беседки навстречу ей выходит Владимир.

Владимир. Благодарю вас, что вы не отказали мне в моей просьбе. Я был бы в отчаянии, если б вы на то не согласились.

Маша, изумленная его русской речью, молчит.

Обстоятельства требуют… я должен вас оставить. Вы скоро, может быть, услышите обо мне, но перед разлукой я должен с вами объясниться. Я не то, что вы предполагаете. Я не француз Дефорж, я — Дубровский.

Маша вскрикивает.

Не бойтесь, ради Бога. Вы не должны бояться моего имени. Да, я тот несчастный, которого ваш отец лишил куска хлеба, выгнав из отеческого дома, и послал грабить на больших дорогах. Но вам не надобно бояться ни за себя, ни за него — я ему простил. Вы спасли его. Первый мой кровавый подвиг должен был совершиться над ним. Я ходил около его дома, назначая, где вспыхнуть пожару. В эту минуту вы прошли мимо меня, и сердце мое смири-лось. Я понял, что дом, где обитаете вы, священ. Я отказался от мщения, как от безумства. Целые дни я бродил около садов ваших в надежде увидеть издали ваше белое платье… Наконец случай мне представился. Я поселился в вашем доме. Эти три недели были для меня днями счастья, их воспоминанье будет отрадою печальной моей жизни… Сегодня я получил известие, после которого мне невозможно долее здесь оставаться. Я расстаюсь с вами сегодня, сейчас. Но прежде я должен был вам открыться, чтоб вы не проклинали меня, не презирали. Знайте, что никогда…

Сильный свист.

(Схватил ее руку и прижал к губам.) Меня зовут. (Отходит, всматриваясь в глубь сада.) Я должен спешить. (Берет ее руку.) Если когда-нибудь несчастье вас постигнет и вы ни от кого не будете ждать ни помощи, ни покровительства, обещаетесь ли вы прибегнуть ко мне, требовать от меня всего для вашего спасения? Обещаетесь ли вы не отвергнуть моей преданности?

Маша молча плачет.

Я не оставлю вас, пока не дадите мне ответа: обещаетесь ли вы или нет?
Маша (плача, с отчаянием). Вы предлагаете мне свое покровительство? Но не сердитесь: оно пугает меня. Каким образом окажете вы мне помощь? Батюшка желает, чтобы я стала женой старого князя. Князь мне отвратителен, ненавистен. Брак с ним пугает меня, как плаха, как могила! Нет, нет, лучше в монастырь! (Плачет.)
Владимир. Я бы мог избавить вас от ненавистного человека.

Маша (испуганно). Нет, ради Бога не трогайте его, не смейте трогать, если вы меня любите. Я не хочу быть виною какого-нибудь ужаса…
Владимир. Я не трону его. Воля ваша для меня священна. Никогда злодейство не будет совершено во имя ваше. Вы должны быть чисты, даже в моих преступлениях. Но как же спасу вас от жестокого отца?
Маша. Еще есть надежда: я надеюсь тронуть его моими слезами и отчаянием. Он упрям, но он так меня любит!..
Владимир. Не надейтесь по-пустому. Если он возьмет себе в голову сделать счастье ваше вопреки вам самим? Если насильно повезут вас под венец, чтоб навеки передать судьбу вашу во власть старого мужа?
Маша. Тогда… тогда делать нечего — явитесь за мной, я буду вашей женой.
Владимир (горячо целует ее руку. Пауза). Соберитесь со всеми силами души, умоляйте отца, бросьтесь к его ногам… Если же не будет уже другого средства — скажите, что если он останется неумолим, то… то вы найдете ужасную защиту!..

Маша плачет.

Бедная, бедная моя участь! За вас отдал бы я жизнь; видеть вас издали, касаться руки вашей было для меня упоением — а я должен остерегаться от блаженства, я должен отталкивать его от себя всеми силами! Я не смею пасть к вашим ногам и благодарить небо за незаслуженную награду! О, как я должен ненавидеть того… но чувствую, теперь в сердце моем нет места ненависти. (Обнимает ее и тихо-тихо привлекает к себе.)

Пауза. Резкий свист. Маша испуганно оглядывается.

Пора… минута может погубить меня! (Берет ее руку и быстро надевает ей на палец кольцо.) Если решитесь прибегнуть ко мне, то принесите кольцо сюда, опустите его в дупло этого дуба; я буду знать, что делать. (Целует ей руку.) Думайте иногда о Дубровском! (Быстро скрывается в саду.)

Слышны приближающиеся голоса, виден свет фонарей. Маша в испуге выходит из беседки и встречается с Троекуровым, исправником и двумя дворовыми людьми с фонарями. Все они в тревоге.

Троекуров (занятый своим, не замечает волнения Маши). Где ты была, Маша? Не встретила ли ты мусье Дефоржа?

Маша, не в силах ничего сказать, отрицательно качает головой.

Вообрази: исправник приехал его арестовать. Они с Антоном Пафнутьичем уверяют меня, что это сам Дубровский.
Исправник (почтительно). Все приметы, ваше превосходительство.
Троекуров. Ох, братец, убирайся со своими приметами! Я тебе моего француза не выдам, покамест сам не разберу дела. Как можно верить на слово Антону Паф- нутьичу, трусу и лгуну! Ему пригрезилось, что учитель хотел его ограбить. Зачем он тотчас не сказал мне о том ни слова?
Исправник. Француз застращал его, ваше превосходительство, и взял с него клятву молчать.
Троекуров. Вранье! Сейчас я все выведу на чистую воду. (Вошедшему с фонарем слуге.) Где же учитель?
Слуга. Нигде не найдут-с.
Троекуров. Так сыскать его!

Слуга бежит. Во время дальнейшей сцены слуги с фонарями бегают по саду в поисках Дубровского.

(Исправнику.) Покажи мне твои хваленые приметы. (Читает.) Гм!.. Двадцать три года и прочее… (Пробегающему слуге.) Что же учитель?
Слуга. Не найдут-с!
Троекуров (едва живой от волнения, Маше). Ты бледна, Маша: тебя перепугали?
Маша. Нет, папенька, у меня голова болит. Троекуров. Поди, Маша, в свою комнату, не бес-покойся.

Маша уходит. Один за другим подходят слуги, разводя руками: «Нет, не нашли!»

(Сердито, исправнику.) Ну что? Не весь же день тебе здесь оставаться? А я спать хочу. Не с твоим проворством, братец, поймать Дубровского! Отправляйся-ка восвояси, да впредь будь расторопнее. (Уходит.)

Акт третий 
Сцена двенадцатая

Комната Маши. Утро. Маша сидит у окна в задумчивости.

Троекуров входит. Маша встает, он ее целует в голову.
Троекуров. Ну, Маша, незачем нам дольше откладывать свадьбу. Будь готова на завтрашний день.
Маша (в ужасе смотрит на него, как бы не понимая его слов, потом вдруг с рыданием бросается к его ногам). Папенька! Не губите меня! Я не люблю князя! Я не хочу быть его женою!
Троекуров. Это что значит? Ты вздумала капризничать? Не изволь дурачиться, этим со мною ты ничего не выиграешь.
Маша. Не губите меня! За что гоните меня от себя прочь и отдаете человеку нелюбимому? Разве я вам надоела? Я хочу остаться с вами по-прежнему… Папенька! Вам без меня будет грустно; еще грустнее, когда подумаете, что я несчастлива. Папенька, не принуждайте меня, я не хочу идти замуж.

Троекуров (отталкивая ее). Все это вздор, слышишь ли? Я знаю лучше твоего, что нужно для твоего счастья. Слезы тебе не помогут. Завтра будет твоя свадьба!
Маша. Завтра! Нет, нет! Невозможно, этому не быть!.. Папенька, послушайте, если уж вы решились погубить меня, то я найду защитника, о котором вы и не думаете, вы ужаснетесь, до чего вы меня довели.
Троекуров. Что, что? Угрозы?! Мне угрозы?! Дерзкая девчонка! А знаешь ли ты, что я с тобою сделаю то, чего ты и не воображаешь! Ты смеешь меня стращать защитником! Посмотрим, кто будет этот защитник.
Маша. Владимир Дубровский.
Троекуров (некоторое время изумленно смотрит на нее). Добро! Жди себе кого хочешь в избавители, а покамест сиди в этой комнате — ты из нее не выйдешь до самой свадьбы. (Выходит, запирает дверь.)
Маша (бросается к двери). Папенька! (Видя, что дверь заперта, с отчаянием и слезами бросается на диван.) Что мне делать? Что мне делать? Как избавиться от ненавистного брака? (Смотрит на кольцо Владимира.)
Увидеться бы с ним, увидеться наедине, еще раз посоветоваться! (Задумалась.)

В окно ударяется камешек.

(Подходит к окну и, увидав Сашу, открывает окно.) Здравствуй, Саша. Зачем ты меня зовешь?
Саша. Сейчас, сейчас, сестрица. (Вскарабкивается. В окне появляется его голова.) Я пришел, сестрица, узнать от вас, не надобно ли вам чего-нибудь. Папенька сердит и запретил всему дому вас слушаться; но велите мне сделать, что вам угодно, и я Для вас все сделаю.
Маша. Спасибо, милый мой Сашенька. Слушай, ты знаешь старый дуб с дуплом, что у беседки?
Саша. Знаю, сестрица.
Маша. Так если ты меня любишь, сбегай туда поскорее и положи вот это кольцо в дупло. Да смотри же, чтоб никто тебя не видел. (Бросает ему кольцо.)

Голова Саши исчезает.

(Захлопывает окно и опускается на стул у окна.) Господи, что-то будет!

Сцена тринадцатая

Сад. Беседка. Ствол дуба с дуплом. Вбегает Саша, подходит к дубу, оглядывается во все стороны и опускает кольцо в дупло. Поворачивается, чтобы бежать назад; вдруг из-за беседки выскакивает Митька и запускает руку в дупло. Саша быстро бросается к нему и вцепляется в него обеими руками.
Саша (грозно). Что ты здесь делаешь?
Митя (стараясь освободиться). Тебе какое дело? Саша (кричит). Оставь это кольцо, рыжий, или я проучу тебя по-свойски!

Митя молча ударяет его кулаком по лицу.

(Не выпуская Митю, кричит во все горло.) Воры! Воры! Сюда, сюда!

Митя силится отделаться от Саши; мальчики борются, наконец Митя валит Сашу наземь и хватает за горло. Входит Степан и, схватив Митю за вихры, поднимает его. 

(Вскочив с земли, Мите). Ты меня схватил под силки, а то бы никогда меня не повалил. Отдай сейчас кольцо и убирайся!
Митя. Как не так! (Вырывается от Степана.)

Саша толкает его в спину, он падает, и Степан, схватив, связывает его кушаком.

Саша. Отдай кольцо!
Степан. Погоди, барин, мы сведем его на расправу к приказчику. (Поворачивается, чтобы идти.)

Входит Троекуров.

Троекуров. Это что?
Степан. Да вот… услышал я крики, прибежал, а этот парнишка нашего барина наземь повалил и душит его.
Троекуров (Саше). Ты, повеса, за что ты с ним связался?
Саша. Он украл из дупла кольцо, папенька; прикажите отдать кольцо.
Троекуров. Какое кольцо? Из какого дупла?
Саша. Да мне Марья Кириловна… да то кольцо… (Смешался.)
Троекуров (нахмурившись). Тут замешалась Марья Кириловна. Признавайся во всем, или я так отдеру тебя розгою, что ты и своих не узнаешь.
Саша. Ей-богу, папенька, я… папенька… Мне Марья Кириловна ничего не приказывала, папенька.
Троекуров. Степан! Ступай-ка да срежь мне хорошенькую свежую березовую розгу.
Саша. Постойте, папенька, я вам все расскажу. Я сегодня бегал по двору, а сестрица Марья Кириловна открыла окошко, и я подбежал, и сестрица не нарочно уронила кольцо, а я спрятал его в дупло, и… и… этот рыжий мальчик хотел кольцо украсть.
Троекуров. Не нарочно уронила, а ты хотел спрятать… Степан, ступай за розгами!
Саша. Папенька, погодите, я все расскажу. Сестрица Марья Кириловна велела мне сбегать к дубу и положить кольцо в дупло, я и сбегал и положил кольцо, а этот скверный мальчик…
Троекуров (грозно, Мите). Чей ты?
Митя. Я дворовый человек господ Дубровских. Троекуров. Ты, кажется, меня господином не признаешь? Добро! А что ты делал в моем саду?
Митя (равнодушно). Малину крал.
Троекуров. Ага! Слуга в барина: каков поп, таков и приход. А малина разве растет у меня на дубах? Слыхал ли ты это?

Митя молчит. 

Саша. Папенька, прикажите ему отдать кольцо. Троекуров. Молчи, Александр! Не забудь, что я собираюсь с тобою разделаться. Ступай в свою комнату.

Саша уходит.

Ты, косой! Ты мне кажешься малый не промах. Если ты мне во всем признаешься, то я тебя не высеку и дам еще пятак на орехи. Отдай кольцо и ступай.
Митя разжимает кулак и показывает, что в его руке нет ничего. Не то я с тобою сделаю то, чего ты не ожидаешь… Ну!

Митя с видом дурачка стоит молча.

Добро! Запереть его куда-нибудь, да смотреть, чтоб он не убежал, или со всего дома шкуру спущу!

Степан с Митей уходят.

(Расхаживая в волнении.) Тут нет никакого сомнения — она сохранила сношения с проклятым Дубровским. Неужели и в самом деле она звала его на помощь? Ну, медлить не приходится, завтра же свадьба! (Напевает «Гром победы».) Может быть, я напал на его горячие следы, и он от нас не увернется. Мы воспользуемся этим случаем! (Уходит.)

Сцена четырнадцатая

Лес. Лагерь разбойников. Шалаш Владимира. Костер. Караульный сидит у костра, латает штаны. Кончил, взмахнул штанами, запел.

Караульный (поет).
Не шуми, мати зеленая добровушка,
Не мешай мне, молодцу, думу думати.

Из лесу выходит опрятно одетая Егоровна

Егоровна (сердито, караульному). Полно тебе, Степка! Барин почивает, а ты знай горланишь! Нет у тебя ни совести, ни жалости.
Степка. Виноват, Егоровна! Ладно, больше не буду. Пусть он себе, наш батюшка, почивает.

Егоровна идет к шалашу. Из шалаша навстречу ей выходит Владимир.
Вбегает запыхавшийся Митька.

Владимир. Ну что?
Митька. Едут! Едут в карете!
Владимир (дозорному). Готовиться!

Дозорный бежит в лес и возвращается с разбойниками.

(Идет в шалаш и выходит обратно, надевая на ходу плащ и полумаску.) Пошли, ребята!

Уходит в лес с разбойниками. Егоровна провожает их и возвращается, подходит к костру, снимает котелок. Караульный затягивает песню.

Занавес

Перед занавесом быстро проходят разбойники, за ними Владимир. В центре он останавливается. За сценой слышен звон бубенцов приближающейся тройки.

Владимир. Все ли здесь?
Разбойник. Все, кроме дозорных.
Владимир. По местам.

Уходят.

Сцена пятнадцатая

Лес близ проезжей дороги. Разбойники ждут. Появляется Владимир в полумаске. Слышны приближающиеся бубенцы. Вбегают еще два разбойника — дозорные.

Владимир. Ну что?
Дозорный. Сейчас будут здесь.
Владимир. Готовиться!

Разбойники готовятся к нападению. Владимир делает знак рукой, и разбойники с ним во главе бросаются на дорогу. На дороге, за кулисами, слышен крик Владимира: «Стой!» — и женский крик, шум, борьба. Разбойники выводят на сцену князя и кучера. Голос Владимира за сценой (Маше): «Вы свободны! Выходите». Появляется с ним бледная, испуганная Маша.

Князь (кричит). Что это значит? Кто ты такой? Маша. Это Дубровский.

Князь выхватывает пистолет и стреляет в Дубровского. Маша вскрикивает и закрывает лицо руками. Владимир ранен в плечо. Разбойники бросаются к нему, поддерживают. Князь вторично поднимает пистолет, но разбойники нападают на него, обезоруживают, зама-хиваются ножами.

Владимир. Не трогать его!

Ножи опускаются. Двое держат князя за руки.

(Маше.) Вы свободны!
Маша. Нет! Поздно! Я обвенчана, я жена князя Верейского.
Владимир (с отчаянием). Что вы говорите!.. Нет! Вы не жена его, вы были приневолены, вы никогда не могли согласиться…
Маша (твердо). Я согласилась, я дала клятву. Князь — мой муж, прикажите освободить его и оставьте меня с ним. Я не обманывала, я ждала вас до последней минуты… но теперь, говорю вам, теперь поздно. Пустите нас!
Владимир (приподнимаясь, поддерживаемый разбойниками, делает знак тем, которые держат князя). Пустить!

Князя отпускают.

(Стараясь выпрямиться.) Прощайте, Марья Кириловна! Маша. Прощайте! (Внезапно пошатнулась.)

Князь, обнимая, уводит ее. Владимир, опираясь на разбойников, смотрит ей вслед. Пауза. Издали свист. Вбегает Гриша.

Гриша. Батюшка Владимир Андреевич! Наши знак подают: нас ищут!

Вбегают трое, среди них Антон.

Владимир. Что такое?
Антон. Солдаты в лесу, нас окружают.
Владимир (подумав). Все ли здесь?
Гриша. Все, кроме дозорных.
Владимир (кричит). По местам!

Движение среди разбойников, они размещаются за деревьями, кустами; видно разное оружие: ружья, пики, вилы, топоры, косы. Из кустов выдвигается маленькая пушечка. Вдали выстрел; слышен до конца картины приближающийся бой солдатского барабана. Воцарилась тишина.

(Отчетливо и негромко.) Готовиться к бою!