Сценарий спектакля казачьего

«Что сердцу милее?»

Сценарий кукольного спектакля по мотивам казачьих сказок

Роли: казак Тимофей, казачка-хозяйка (дети)

Турецкий хан (кукла)

Амурский тигр(Кукла)

Лиса (кукла)

Шамаханские царицы (артисты – дети)

Ведущий 

(на ширме: казачья хата, плетень, хоз. двор, казак сидит и подбивает сапог)

Ведущий: — 

Казачью сказку слушать, что мед ложкой кушать.

Как на славном на Дону

Жил казак в своем дому

Не один, с казачкой жил

Потрудиться он любил

Как-то раз в его дворе

Рано утром на заре

Оказалася лиса

Рыжий хвост- ее краса!

Огляделась, притаилась

К Тимофею обратилась:

Лиса: Я иду издалека,

Сразу вижу казака,

Ты хозяин, видно, крепкий,

по всему это заметно!

Казак: — Куда держишь путь, плутовка?

Речь твоя звучит так ловко

Лиса:Ох и притомилась я!

Пропусти –ка ты меня!

Через твой плетень в саду

За околицу пройду!

Казак: -Что ж, иди да не спеши,

Птицу мне не всполоши!

Лиса:- Ой, устала, силы нет!

Точно не до птицы мне!

Ведущий:

Чтобы время не терять

Трудится казак опять

вдруг раздался птичий крик

кто там за плетень проник?

Только глянул казачок-

У лисицы- петушок!!!!

Казак: —

Ах ты, врунья, ах, плутовка!

Вон пошла, лиса-воровка!

Лиса: —

Я хитрее всех на свете!

Это знают даже дети!

Я к тебе во двор пришла

Видишь, петушка нашла!

Казак: —

Петуха ты отпусти,

а сама прочь уходи!

а не то тебя поймаю

ноги враз переломаю!

Ведущий:

Испугалася лисичка

Да и отпустила птичку!

А казак наш заскучал

В путь дорожку поскакал

Посмотреть края чужие

Интересно, есть такие?

Казак

Вдруг на дальней стороне

Что-то будет любо мне?

Сердцу и душе милее,

Да приятней и роднее?

Ведущий

День, другой казак скакал

Вдруг шатер он увидал

 Казак:

— А ну выйди, покажись,

Друг ли? Враг ли? Отзовись!

Может здесь я и найду

Счастье сердцу моему?

Ведущий:

Появляются как птицы

Шамаханские царицы

(танец Шамаханских цариц)

Ведущий:

Чары у цариц хмельные ,

Эти чары- колдовские

Тимофей залюбовался

Глядь- и спящим оказался!

Спит он крепким, сладким сном

А во сне он видит дом

И сторонушка родная,

Где луга и степь без края!

Но проснуться нету сил!

Хмель цариц его сгубил!

Вы, ребята помогите,

Тимофея разбудите.

(дети шумят, кричат, стучат, а казак не просыпается)

Ведущий:

Что же делать? Где ответ?

Дам – ка я ему кисет

В нем трава волшебная

Казаку- целебная

На Дону она растет

Ну а запах- словно мед!

(подносит казаку мешочек с травами, предварительно дав понюхать зрителям. (Казак нюхает, потягивается)

Казак:

— Ох! И долго же я спал!

Много я во сне видал-

Луг, и речку, и поля-

Все- родимая земля!

Мне она милей и краше,

Но пойду искать я дальше.

Ведущий:

И пошел казак далече

Ожидая новой встречи

Через пару дней пути

Повстречался ему тигр

Тигр: —

Добрый путник! кто такой?

Ищешь что в стране чужой?

Казак:

Я- казак донской лихой,

Повстречался здесь с тобой,

Знать хочу, да поскорее,

Что душе всего милее?

Может ты о том расскажешь ,

Что для сердца будет слаже?

Амурский тигр:

Ну подумаешь! Загадка!

Для меня он самый сладкий-

Бараний Плов, да пожирней

Нету ничего милей!

Плова съел большую чашку-

Вот и радость, вот и счастье!

Казак :

Ну и странный ты, чудак?

Неужели это так?

Может ты со мной пойдешь?

Да ответ другой найдешь?

Амурский тигр:

Ну зачем идти с тобой?

Здесь мне счастье и покой

Дальше ты один иди

Свое счастье находи!

Ведущий:

И пошел казак далече

Ожидая новой встречи

Перешел седой бархан

Перед ним- турецкий хан .

Турецкий хан:

Я приветствую тебя,

Как забрел в мои края?

Что ты ищешь, что плутаешь?

И чего еще не знаешь?

Казак:

И тебе хан, не болеть,

Вот прошу, ты мне ответь:

Что для сердца твоего

слаще и милей всего?

Турецкий хан:

— Что ж тут думать? Не пойму-

Милее сердцу моему

Вина хорошего бокал

Я счастья лучшего не знал!

Как выпьешь- так огонь в груди!

И все печали позади!

Казак:

ну и чудаки вы, точно!

То вино вам дух щекочет,

То вам радостно от плова

Счастья не пойму такого!

В общем я скажу вам так;

Я- простой донской казак,

Где бы я ни побывал

Вот что главное узнал:

Лучше всех, милей и краше

Сторона родная наша!

Там и хлебом буду сыт,

И водицею умыт!

Счастье жить в родном краю!

Видеть Родину свою!!!!

Ведущий:

Развернулся Тимофей

И домой да поскорей!

В свой курень казак вбегает

И хозяйку обнимает:

Казак: — Здорово ночевала, хозяйка!

Хозяйка: — Слава богу!

Ведущий:

Тут и сказке конец, а мне квасу корец.

Может, есть на земле золотые края,

Только сердцу милей ты, Донская земля

Здесь поют соловьи над весенней рекой,

Здесь отчизна моя — сердцу край дорогой.

Донская казачья сказка «Зеркало»

Фонограмма № 1

Девочка-казачка из окошка куреня: Расскажу вам, казачата

Про житье — бытье казачье, да про казачьи дела.

Занавес открывается, сказка начинается…

В некотором царстве, в казачьем государстве,

Не на небе, не в поле, а в Михайловском раздолье

Торговая и яркая, проходит ярмарка!

Фонограмма № 2

Танец «Ярмарка»

(Выходят дети в казачьих костюмах, изображают продавцов и покупателей)

Глашатай с коробом: Заходи народ честной, в одиночку и гурьбой, а завтра пойдешь, никого не найдешь! Проходи, не зевай, здесь налево-потеха, направо – забава, а прямо — веселье кипит через край!

Девочка-казачка: Наши коробейники навезли товару всякого: и для старых, и для малых. Собирайся народ, вас много интересного ждет!

Ведущий: Так — то оно так, да не все сразу бывает хорошо да ладно.

На ярмарке купила казачка зеркало. (Выходит Казачка с зеркалом).

Фонограмма № 3

«Танец Казачки»

Ведущий: Тогда оно было большой редкостью, диковинкой. Домой приехала, мужу ничего не сказала. Спрятала в сундук (прячет в сундук) и ушла.

(Выходит Казак с усами) За чем-то полез в сундук муж (Открывает муж сундук). Смотрит — зеркало. Взял (берет), повертел его в руках, глянул (смотрит в зеркало), а там тоже казак, молодой, бравый, усы черные, закручены кверху. Ему в голову и вошло — не иначе жена с ярмарки привезла портрет своего милого. (Выходит Теща).

Ведущий: Долго думать не стал — шашку со стены сорвал (берет шашку), теще говорит: 
Казак: Сейчас пойду жене срублю голову! 
Ведущий: Теща испугалась, заплакала (плачет). 
Теща: Да за что ты ее убить хочешь, чем перед тобой она провинилась? 
Ведущий: Казак схватил зеркало, под нос теще сует. 
Казак: На, погляди на портрет ее милого, полюбуйся! 
Ведущий: Теща глянула, не утерпела — рассмеялась. 
Теща: Да что ты, баба тут старая, страшная. Лицо — что печеное яблоко, морщинистое. Глядеть тошно. 
Ведущий: Зять не верит теще. Зеркало возьмет, поглядит, там молодой казак. Заспорили они, один уступить другому никак не хочет (спорят). Теща тогда говорит:
Теща: Давай позовем соседку, баба она хоть молодая, но рассудительная. Сразу разберется. 
Ведущий: Позвали соседку. Она в зеркало глянула и улыбнулась тут же. 
Соседка: Ах, какую я вижу красавицу, глядела бы на нее не нагляделась. Чернобровая, лицо белое, губы — что твоя вишенька спелая. 
Ведущий: Теща ее в бок толкает. 
Теща: Да что ты говоришь, подумай! Там ведь старуха, старая-престарая. 
Ведущий: А казак им: 
Казак: Что вы ни говорите — не поверю! Там красавец молодой. 
Ведущий: Теща и соседка свое, а он свое, шум подняли на всю горницу (шумят). Спасибо хозяйка сама тут пришла (выходит Казачка), растолковала что к чему (Казачка показывает им отражение в зеркале). Долго все они смеялись. Соседка и хозяйка сами смеются да нет-нет в зеркало глянут (смотрят). Полюбоваться им на себя охота. Только теща от него отворачивается (отворачивается), досадно ей: в зеркале видны все морщины и седины, от него ничего не скроешь и не спрячешь.

(Выходят все актеры на поклон)

Фонограмма № 4

Песня «Бравые ребята »

По мотивам казачьих сказок

Д Е Й С Т В У Ю Щ И Е   Л И Ц А

Люди:
Д а р ь я  –  дочь  А т а м а н а.
Г р и н я  (Г р и г о р и й)
Р о д ь к а
М и т я й  –  двоюродный брат  Р о д ь к и.
М а т ь  –  мать  Г р и г о р и я.
К а т е р и н а  –  двоюродная сестра  Д а р ь и.
А т а м а н  –  отец  Д а р ь и.  
Ж о г ш а  –  колдун.
С т а н и ч н и к и,  п о д р у ч н ы е,  проч.

Нечистая  сила:
Р а з и н  –  чёрт в виде призрака Стеньки Разина.
Г о р е — З л о с ч а с т ь е
М а р р а
П и с к у н  –  чертёнок.
Х р и п у н  –  чертёнок.
Ч е р т и,  в е д ь м ы,  о б о р о т н и,  проч.

Примечание. Одни и те же актёры могут исполнять несколько ролей, например: Атаман – он же Разин; Катерина – она же Марра; Мать – она же Горе-Злосчастье; Пискун и Хрипун – они же подручные; станичники – они же нечисть; и т.д.

Между первым и вторым действием проходит год.

Д Е Й С Т В И Е   П Е Р В О Е

1.
Донская станица. Лето. Середина дня. Слева – небольшой, бедный дом  Г р и н и  и  его М а т е р и. Справа – большой, богатый дом  А т а м а н а. Между ними – ручей, через который перекинут мостик.  Появляется  Д а р ь я,  быстрым шагом идёт к своему дому, за ней по пятам –  Р о д ь к а.

Д а р ь я. Да отстань ты от меня, Родька! Отстань!..
Р о д ь к а. Дарья, да погоди ты!.. Я ить тока словом с тобой перемолвиться хочу, что ж ты от меня бежишь, как от огня?   
Д а р ь я. Да я все слова твои уже наизусть знаю!
Р о д ь к а. Дарья, погодь… (Пытается удержать  Д а р ь ю.)
Д а р ь я. И руки свои убери!.. Надоел ты мне, хуже горькой редьки, проходу мне не даёшь, видеть тебя боле не могу! Из дому хоть не выходи – всё на тебя, проклятого, натыкаюсь!..

Р о д ь к а  перегораживает мостик и не пропускает  Д а р ь ю.

Р о д ь к а. Ты что ж думаешь, Дарья, ежели ты дочка атаманова, так тебе и ровни в нашей станице нет? И даже я тебе не пара?
Д а р ь я. Вот дурак-то, а!.. Вот петух индейский!..
Р о д ь к а. Да по мне все девки в станице сохнут, любая за счастье почтёт, ежели я ей внимание окажу…
Д а р ь я. Вот и иди, оказывай внимание кому хошь, а про меня забудь!
Р о д ь к а. Никак я не уразумею, Дарья – чего тебе надобно-то? Чем я тебе плох?
Д а р ь я. Родька, да пойми, не люб ты мне, и никогда люб не будешь! Уразумел?
Р о д ь к а. Как так – «не люб»?..

Д а р ь я  проскальзывает под рукой  Р о д ь к и, и перебегает мостик.

Д а р ь я. А вот так!.. В остатний раз тебе гутарю – отстань от меня, шабол, не ходи за мной, не люб ты мне,  н е   л ю б!..
Р о д ь к а. Ничаво, Дарья, это мы ещё поглядим, чья возьмёт!.. Пожалеешь опосля, ан поздно будет…
Д а р ь я (всплеснув руками). Господи, да за что ж наказание такое на мою голову!.. (Уходит в дом.)

Из своего дома на шум выходит  Г р и н я.  Поняв, что опоздал, садится на пенёк у плетня.  
Вбегает  М и т я й.

М и т я й. Родька, эй, Родька! Эй!..
Р о д ь к а. Ну чё, вызнал?
М и т я й. Вызнал!.. Как ты велел, значится, сбегал я к Жогше-колдуну, в Пожжённую балку… Ой, и страху натерпелся!..
Р о д ь к а. Да что мне страхи твои – об деле сказывай!..
М и т я й. Дык я и сказываю… Жогша гутарит – пущай Родька пряник несёт, я на него заговор заветный положу, а у моего заговора, гутарит, сила приворотная така крепкая да страшная, что ни одна девка супротив него не сдюжит. Тока пущай Родька исхитрится ей пряничек подсунуть, а там уж она сама к нему приползёт…
Р о д ь к а. Ничаво, Дарья, ничаво… Не хотела по-хорошему – бу¬дем по-худому. Ничаво… Значится – сама приползёт, так Жогша и сказал?  
М и т я й. Ага, ага, так и сказал.
Р о д ь к а. Вот и ладненько…
М и т я й. Ага, ага. Я тока это… Я одного в ум взять не могу – и чё ты упёрся, Родька? Чего, на Дарье свет клином сошёлся? Мало, что ль, девок в станице? Любая пойдёт…
Р о д ь к а. Не надобна мне любая!..  Сказал – на Дарье женюсь, так – женюсь! Моё слово крепкое…
М и т я й. Да отступился бы ты, Родька. Скока уж ты её обхаживаешь – а она всё ни в какую…
Р о д ь к а. Да по мне у нас и нету в станице невест, окромя Дарьи! Я ж не из таковских, чтоб за абы бы кем таскаться. Мне раскрасавицу подавай, да чтоб приданое богатое, да чтоб отец атаман был! А такая у нас одна – Дарья. Стало быть, ей за меня и иттить. (Грозит кулаком). А характерец я ей пообломаю, дай срок – будет она у меня как шёлковая, послушная, да ласковая… Пошли к Жогше. (Заметив Г р и н ю). А ты чего гляделки свои вылупил? Смотри – сболтнёшь кому,  чего здеся услышал, я тебе все ноги переломаю. Уразумел, кочерыжка?
Г р и н я. Ты, Родька, смотри сам ноги не переломай, за Дарьей бегаючи.
Р о д ь к а. Ишь, сидит, ещё квакает!.. Радуйся, что времени у меня нету с тобой вожжаться, а то бы я тебе рыло-то начистил, не поглядел бы, что ты еле ноги волочишь. Другой раз мне поперёк пути встанешь – ей-крест, всего отделаю! (Грозит кулаком.)
Г р и н я. Ежели что – я здесь сижу, другого раза жду.

Р о д ь к а  и  М и т я й  убегают. Г р и н я,  вздохнув, поёт красивую и грустную казачью песню. Из дома выходит  М а т ь,  подходит к  Г р и н е,  гладит его по голове и целует в макушку.

М а т ь. Ох, Гриня ты мой Гриня… Ох, видать, родила я тебя в лихой час, в годину неталан¬ную… Повитуха-то когда тебе пуповину перевязывала – нить-то у ней и порвалася. Это примета  верная – сразу видать, не будет у ребёнка доли, будет он горе мыкать, да беду приваживать…  Так и пошло всё, так и пошло: что ни порог, то запинка, что ни шаг, то спотычка. На тебя ить, как в яму – всё валится. Дитятко ты моё бесталанное… И за что ж тебе такая доля горькая досталась?

Г р и н я  кашляет.

Гриня, ну что ж ты? Опять, неровен час, захвораешь – пошли в дом, неча тебе тут сидеть, пошли…
Г р и н я. Мать, да здоров я, здоров!..
М а т ь. Вот и пошли, пока здоров, пока не захворал… (Уводит  Г р и н ю  в дом.)

Из-под мостика вылезает  П и с к у н.

П и с к у н. Эй, чертяка, ты где? Опять уснул кверху брюхом?

Из-под земли вылезает заспанный  Х р и п у н.

Х р и п у н (зевая). Да здеся я, здеся, где мне ещё быть-то…
П и с к у н. Видал?
Х р и п у н. Видал… (Зевает.)
П и с к у н. Слыхал?
Х р и п у н. Слыхал… (Зевает.)
П и с к у н. Чего делать будешь?
Х р и п у н. А чего и всегда…
П и с к у н. Брюхо чесать?
Х р и п у н. Ждать буду. Здеся покамест обождать надобно…
П и с к у н. Я ж сказал – брюхо чесать, главная твоя заботушка! А дело-то наше стоит, дельце-то наше никуды не движется!..
Х р и п у н. Да само всё сложится, само всё сделается – не впервой, чай…
П и с к у н. Ох, гляди, братец, ох, гляди – спохватишься, ан поздно будет! И чего тогда?
Х р и п у н. Да не боись ты, не боись!.. Уж я-то своего ни в коем разе не упущу. А покамест (зевает) – обождать надобно…

Оба  чертёнка  исчезают. Появляются  Р о д ь к а  и  М и т я й.  Р о д ь к а  достаёт из кармана пряник, завёрнутый в платок.

Р о д ь к а. Вот он, пряничек-то, заговорённый… Ну, держись таперича, Дарья – ох, поплачешь ты у меня, ох, поплачешь…

Из дома выходит  Д а р ь я  с вёдрами.

Р о д ь к а. Дарьюшка…
Д а р ь я. Опять ты!.. Ну, всё Родька, лопнуло моё терпение – нынче же отцу пожалуюсь, всё ему про тебя обскажу. Уж он тебя нагаечкой проканифолит!..
Р о д ь к а. А на что жаловаться-то будешь, Дарьюшка? На ласку мою? На поклоны, на приветы? Я ж тебе вон – гостинец принёс… (Протягивает  Д а р ь е  пряник.) Возьми пряничек. Батя вчера с ярманки привёз. Ты такого и не едала!
Д а р ь я. Не едала – и не хочется.
Р о д ь к а. На, съешь, чё кочевряжишься?
Д а р ь я. Пряник лаком – кошка с маком!
М и т я й. Дарья, да съешь ты уже этот пряник, скока можно тебя уламывать!
Д а р ь я. Эх, хороша парочка!.. Дурак с дураком сходилися, да оба никуда не годилися!
Р о д ь к а. Ах, ты, значится, вот как? Ты, значится, по добру не хочешь?
Д а р ь я. Да что ж ты пристал ко мне, как банный лист! Теперь ещё и с пряником с этим… Иди вон, свиньям его скорми – а мне он без надобности!

Г р и н я  выбегает из дома и, спотыкаясь, бежит к  Д а р ь е.

Р о д ь к а. А в таком разе мы тебя силком накормим. Митяй, а ну держи её!..
Д а р ь я. Да вы чего, сдурели оба?!
Г р и н я (встав перед  Р о д ь к о й). Не трожь Дарью, ты, дурья башка!
Р о д ь к а. Чего?!. Ты-то куда лезешь, курёнок щипаный?
Г р и н я. Иди давай отседа, неча тебе тут делать.
Р о д ь к а. Я ить тебя упреждал, горемыку… Ну, держись таперича!.. (Одним ударом сбивает  Г р и н ю  с ног.)
Д а р ь я. Ах вы, ироды!.. (Колотит  Р о д ь к у   и   М и т я я  вёдрами.) Ах вы, оглоеды окаянные!..
Р о д ь к а  и  М и т я й. Ай, Дарья, ты чего!.. Ой!.. Хватит! Да угомонись ты!.. А мне-то за что? Я ж ничего!.. Ай!..
Д а р ь я. А ну прочь пошли! Убирайтесь оба отсель! Ежели не уйдёте, возьму ружьё отцовское, обоих пристрелю!..
Р о д ь к а. Совсем сбесилась девка!..
М и т я й. Ты чего, Дарья, белены, что ль, объелась?
Д а р ь я. Я вам покажу сейчас, чего я объелась! Всыплю промеж глаз дробью!
Р о д ь к а. Пошли, Митяй, от греха подальше – она ить и вправду пальнёт, дура-девка… (Д а р ь е.) Не надейся, я ещё возвернусь, от меня так запросто не отделаешься!..
М и т я й. Мы ещё!.. От нас ещё!..
Д а р ь я. Идите, идите! Лбы медные…

Р о д ь к а  и  М и т я й  уходят. Д а р ь я  подбегает к  Г р и н е.

Д а р ь я. Гриня!.. Сильно он тебя зашиб?
Г р и н я. Да нет, ерундовина…

Д а р ь я  помогает  Г р и н е  подняться.

Д а р ь я. Ну-ка, покажи… Какая ж это ерундовина! Идём к ручью, умоешься… (Подводит  Г р и н ю  к ручью.)

Г р и н я  умывается.

На, возьми платок…

Г р и н я  вытирается платком.

Вот ненавижу прямо этого Родьку поганого, всю жизнь он мне отравил!.. Ходит за мной и ходит, спасу нет! И ты хорош – выскочил, сцепился с ним…  
Г р и н я. А ты что ж думаешь? Он будет к тебе лапы свои тянуть, а я буду на энто дело из-за плетня любоваться?
Д а р ь я. Он же вон какой бугай! Кулачищи себе отрастил, а ум – позабыл… (Ласково гладит  Г р и н ю  по щеке.)
Г р и н я. Смотри, Дарья – не ровен час, отец твой нас увидит, беды не оберёшься.
Д а р ь я. Что-то ты больно пуглив стал, Гриня! Раньше ты отца моего не страшился…
Г р и н я. Я его и сейчас не страшусь – я тебя от беды оградить хочу.
Д а р ь я. Оградил уже сегодня раз, хватит – вон, щека-то вся распухла…
Г р и н я. Эх, Дарья, видишь, какой я хилый – даже от Родьки уберечь тебя не могу. И за что ты меня такого любишь, горемыку бесталанного?
Д а р ь я. А вот люблю, и всё! Потому что ты на других не похож. Душа у тебя светлая. И красив ты. И умён. И песни какие складываешь да поёшь – никто так не умеет!..
Г р и н я. О тебе думаю, песни сами складываются… (Обнимает  Д а р ь ю.) Дарья, Дарья, я ведь тебя всю жизнь люблю, скока себя помню!..
Д а р ь я. И я тебя – с самого малолетства. Помнишь, как мы с тобой под мосток ото всех прятались, и ты мне про Дивную страну рассказывал?
Г р и н я. Помню… А помнишь, как ты меня от пчёл спасала?

Д а р ь я  смеётся.

Д а р ь я. А помнишь, как ты мне корону смастерил, как у заморской королевичны?
Г р и н я. А помнишь, как ты мне малины принесла, когда меня лихоманка била?
Д а р ь я. А помнишь… Гриня, Гриня, в ручей не свались!..

Г р и н я  чуть не падает в ручей – Д а р ь я  его удерживает.

Г р и н я. Вот завсегда со мной так!.. Всякое несчастье ко мне липнет… (Поднимает хворостинку и бросает её в ручей.) Глянь-ка, хворостинка сухая – топором на дно пошла!.. И что ж я такой горемычный…
Д а р ь я. Ну и что? (Поднимает камень.) Глянь, и у меня потонет!.. (Бросает камень в ручей.)
Г р и н я. Нет, не тонет – поплыл твой камень. Эх, Дарья, не бывать нам с тобою вмес¬те…
Д а р ь я. Почему ж это не бывать? А ты меня сосватай!
Г р и н я. Не могу я.
Д а р ь я. Отчего ж это?
Г р и н я. Не отдаст тебя отец. За меня – ни в жисть не отдаст. А ежели и отдаст –  всё одно, не смогу я с тобой жить.
Д а р ь я. Это почему же?
Г р и н я. Да мне будто кто ноги вяжет и руки крутит. Люблю я тебя – а нойка за сердце ухватывает. Сил нет, Дарьюшка!
Д а р ь я. Я одно знаю: ежели любишь, сила завсегда найдётся. А ежели нет, то и силы нет. Сколько я могу любовь нашу ото всех прятать, по углам хорониться, да Родьку этого терпеть? Моченьки моей больше нету! Пора нам, Гриня, решать нашу жизнь. Коли ты меня любишь, вот и покажи таперича, кака-така твоя любовь. Такое моё последнее слово: иль ты себя переможешь – иль прости-прощевай! (Уходит.)

Г р и н я  стоит, задумавшись. Из дома выглядывает  М а т ь.

М а т ь. Гриня!.. Чего застыл столбом? Иди, подсоби мне…
Г р и н я. Мать, я жениться хочу.
М а т ь. Жениться? Ты? (Подходит к  Г р и н е.)
Г р и н я. А что ж я, хуже других, что ли?
М а т ь. Да нет, сынок, не хуже… тока что ж так вдруг-то… Всё дома сидел, горшки колотил, а тут вдруг – жениться!.. И кого ж ты хочешь в дом привесть?
Г р и н я. Дарью.
М а т ь. Дарью? Это каку-таку Дарью? Толмачихину, что ль?..
Г р и н я. Скажет, тоже!.. Пущай чёрт на ней женится, а я погожу…
М а т ь. Гриня, сынок, да неужто – Кривоглазиху?!. Прости, Господи…
Г р и н я. Мать, да ты совсем, что ль?!. Ты ещё Дашку, козу поповскую, мне в невесты запиши!..
М а т ь (крестясь). Слава Богу, а то я уж перепугалась!.. А ежели не ту, и не энту… то кого ж тогда?
Г р и н я. Я соседскую Дарью за себя взять хочу.  
М а т ь. Соседскую?!.. Эка, хватил! Это ж дочка атаманова!.. Сынок, ты невесту-то по себе ищи.
Г р и н я. Я ей в совесть, она мне тож.
М а т ь. Так это Дарья тебя свататься надоумила? Ох, Гриня, глупый ты у меня, доверчивый, как теля. Да смеётся она над тобой, куражится, а ты ей веришь!..
Г р и н я. Мать, не до смеха уж – ни ей, ни мне…
М а т ь. Прямо так вот и не до смеха?
Г р и н я. Или я на Дарье женюсь, или в омуте меня ищи. Нету мне жизни без неё.  
М а т ь. Ты что ж это такое балакаешь-то! Окстись! Грех-то какой!..
Г р и н я. Мать, пошли сватов к атаману, проси, чтобы Дарью за меня отдал.  
М а т ь. Ох, Гриня ты мой, Гриня… Да где ж найдёшь такую сваху, чтоб за энто дело взялась? У атамана-то характер крутой: ка¬ких женихов в шею прогонял!.. А срамиться на всю станицу – кому охота… А ну как он осерчает? Он ить может и нагайкой угостить… одно слово – бешеный!..
Г р и н я. Мать, ну ты хоть спробуй сперва.  
М а т ь. То-то и оно – спробуй… Эх, куда деваться… Сама к атаману пойду. А что? Свахино дело –  иттить вперёд смело!
Г р и н я. Верно – пойдёшь?
М а т ь. Эх, Гриня, ради дитятки родного мать куда хошь пойдёт – хошь дочку атаманову сватать, а хошь и самого атамана… В дом иди – обскажешь мне всё, чего там у вас с Дарьей такое приключилося… Ох, грехи наши тяжкие!..  И как же это я не углядела?..

Г р и н я  и  М а т ь  уходят в дом. Вылезают  П и с к у н  и  Х р и п у н.  У  Х р и п у н а  в лапах – большая миска с простоквашей, ложка и здоровенный кусок пирога; он смачно ест и говорит одновременно.

П и с к у н. Эй, чертяка, слыхал, чего деется? Ух, дела таперича закрутятся, ух, дела!..
Х р и п у н. Да каки-таки дела? Ничего у них не выйдет! Сам знаешь – Горе за ним ходит, Горе его водит, ещё и Дарью вместе с ним утащит…
П и с к у н. А ты не завидуй – пусть тащит, нам-то что!.. У меня своих забот полон рот – мне ещё на Родьку помрачение навести надо, чтобы злоба черная его с ума свела, да к нам в пекло и привела!
Х р и п у н. А Дарья-то девка боевая, ух! Нам бы в пекло парочку таких, мы бы развернулись!..   
П и с к у н. Уж ты бы развернулся!.. Ты вон даже за Дарьей с Гриней уследить не смог – и куда таперича всё повернёт? А?
Х р и п у н. Да я разводил их, почитай, скока времени! У меня уж и сил нету! Чтобы любовь изничтожить – знаешь, скока сил надобно? Я аж исхудал весь!..
П и с к у н. «Исхудал»!.. Да у тебя морда от жиру трескается! Вон, какую ряху наел… Ты бы лучше не блины у кумы лопал, а за Гриней, да за Дарьей следил. А таперича всё, поздно!.. Ух, задаст тебе старшой, ух, задаст…
Х р и п у н. Чего ты заладил – «задаст» да «задаст»… До вечера далеко, а до старшого ещё дальше!.. Авось, обойдётся…
П и с к у н. Ох, не думаю!.. Обломают тебе рога, да сошлют на веки вечные жар под котлы подгребать. И не видать тебе ни кумы, ни блинов её, как своего хвоста!

Х р и п у н,  подавившись, закашлялся.  П и с к у н  колотит его по спине.

Х р и п у н. Да чего ты… чего ты раскаркался, чертяка плешивый? Ещё, может, всё так повернётся, что это тебе рога пообломают!
П и с к у н. За меня не боись – у меня дела идут как по писаному, один в один, как старшой учил. А вот тебя, братец, жалко – ума не было, рогов не будет… Прямая тебе дорожка – до скончания века у котлов лопатой махать!.. (Откусывает от пирога в лапе  Х р и п у н а.)
Х р и п у н. Э-э-э!..

Оба чертёнка исчезают. Вечереет. А т а м а н  выходит из дома и садится у плетня.  М а т ь,  нарядно одетая, выходит из дома и идёт к  А т а м а н у.  

М а т ь. Здорово живёте, Аким Петрович!
А т а м а н. Слава Богу…
М а т ь.  А вот зашла спросить, когда молодым на присягу?
А т а м а н. До присяги – ишшо глаза вытаращишь.
М а т ь.  А в действительную когда иттить?
А т а м а н. Ты, что ль, Ильинишна, на службу собралась? Дык не возьмут.
М а т ь.  А можа, и возьмут! Прямо в Атаманский полк, к государю-анпиратору в караул.
А т а м а н. Ты говори, да не заговаривайся!
М а т ь. Да что уж ты… Нешто я не разумею… Я ить так…
А т а м а н. По какому делу пришла? Выкладывай давай, недосуг с тобой гутарить, вечерять пора.

В дверях дома показалась  Д а р ь я,  прислушивающаяся к разговору.

М а т ь (вздохнув). Хлеба справные поднялись.
А т а м а н. Чего?
М а т ь. Хлеба поднялись… Справные.
А т а м а н. Всё, нету моего терпенья! Скажешь, аль нет, чёртова баба – зачем пришла?
М а т ь. На ваш товар красный есть у нас купец славный.
А т а м а н (про себя). Эк, разморило всех сегодня свататься… (М а т е р и.) На наш товарец мы и заморского купца найдём! А твой-то – кто таков есть?
М а т ь. А сын мой, Гриня – чем не купец-молодец?
А т а м а н. Гриня? Купец?! (Хохочет.)

М а т ь  начинает смеяться. А т а м а н  резко прекращает смех.

Дура-баба! Совсем из ума выжила?
М а т ь. Ежели кто из ума и выжил, так это дочь твоя с моим Гриней!
А т а м а н. Чего?
М а т ь. А ты Дарью свою спроси – «чего»! Она тебе всё обскажет…
А т а м а н. Спрошу, когда надо будет.

Д а р ь я  выбегает из дома и падает отцу в ноги.

Д а р ь я. Батюшка, отдай меня за Гриню!..
А т а м а н. Дарья, ты чего это вздумала? Как это – «отдай»?.. Люб он тебе, что ль?
Д а р ь я. Люб.
А т а м а н. Дочка, нет ему талану на роду – пропащий он, что в поле обсевок!
Д а р ь я. Со мной – будет ему талан, и доля будет… Отдай!  
А т а м а н. Вон оно как… Выходит, правду про тебя люди несут. Ну так слухай, дочка: пока я жив – не бывать тому! И думать не моги. Я ж тебе такого жениха сыскал – первого на всю станицу!..
Д а р ь я. Люб он мне, батя. И ни за кого другого я не пойду.
А т а м а н. Отцовской воле не перечь! Велю – и пойдёшь!.. Я тебя попозжа  хотел обрадовать – но, коли уж начали гутарить, сразу всё обскажу: сваты сегодня приходили, я сговорился тебя за Родьку отдать.
М а т ь. Аким, не губи счастье дочерино…
А т а м а н. А с тобой, Ильинишна, нам гутарить не об чем. И в мои дела семейственные соваться тебе не след!  
М а т ь. Ой, да провались ты со своим Родькой, дурачина старый!..  (Уходит в дом.)
А т а м а н (вслед). Чего?!. Ишь, язва какая!.. Ходит, сватает… за калеку свово… ехидна!.. (Дарье.) Та-ак… И что ж ты, дочка, отца не благодаришь?
Д а р ь я. Да лучше я из дома убегу, чем за постылого замуж выйду!
А т а м а н. Тока спробуй мне! Коли сбежишь – я тебя домой ворочу, и семь шкур с тебя спущу. А перечить будешь – в подпол посажу, на хлеб и воду!..
Д а р ь я. Батюшка…
А т а м а н. За Родьку замуж пойдёшь – вот и весь сказ. И чтобы я от тебя про этого Гриню никогда боле не слыхал!.. А ну, в хату иди – вечерять подавай. Я с тобой опосля ещё погутарю…

Д а р ь я,  в слезах, убегает в дом.

Отцу она перечить будет!.. Атаману!.. Ты погляди, чего надумала, дура-девка…  Матери нет, так она вона как!.. Да я ж её…

Г р и н я  выходит из своего дома и подходит к  А т а м а н у.

Г р и н я. Здорово живёте, Аким Петрович!
А т а м а н. Ты ж погляди!.. Гриня!.. Самолично пожаловал… По делу пришедши, али ворон считать?  
Г р и н  я. По делу.
А т а м а н. И по какому такому делу ты ко мне пожаловал?
Г р и н я. Мне с Дарьей погутарить надо.
А т а м а н. С Дарьей? С Дарьей?!. Да чтоб тебя!..  Да я ж из тебя всю душу вытрясу!  Да я ж тебя… Не был бы ты такой хилый – исполосовал бы я тебя, паршивца, вот этой вот нагайкой!.. Иди отседа, дурья твоя башка – от греха подальше! А про Дарью и думать забудь. И чтоб я тебя не ви-дел здеся!.. Женишок выискался… (Уходит в дом.)
Г р и н я. Да я… да я!.. Да что ж это за доля у меня такая… Мочи нет!..

Из дома выглядывает  К а т е р и н а.

К а т е р и н а (негромко). Гриня! Эй!..
Г р и н я. Чего тебе?
К а т е р и н а. «Чего»!..  От Дарьи весточка.  Как все лягут спать, приходи на берег, к белому камню – она тебя ждать будет. А еже¬ли не придёшь – не видать тебе Дарьи, как своих ушей: выдадут её за Родь¬ку – а ты сиди, тоску тоскуй… Господи, и чего она в тебе нашла-то!..
Г р и н я. Тебе не понять.
К а т е р и н а. Ну так чего ей передать-то? Придёшь, аль нет?
Г р и н я. Приду, пусть ждёт. Лишь бы она не передумала – а я уж всяко приду, так ей и передай!..

К а т е р и н а,  кивнув, скрывается в доме.

Не могу я без Дарьи. Убежим с ней на Кубань… Ох, боюсь, пересилит её долю моя недоля. Худо ей будет со мной, худо… (Уходит в дом.)

2.
Степь. Берег Дона. Курган. Жаркий полдень. Появляется  Д а р ь я  – садится, переводит дух.  

Д а р ь я. Ох, умаялась… Жара-то какая – самое пекло… Где же ты бродишь, Гриня мой? Всю ночь я тебя прождала, а ты так и не явился… Ох, видать, заплутал, да в беду попал – чует моё сердце, так оно и есть. Как же мне тебя сыскать, чтоб из той беды вызволить?..

Появляется  М а р р а – одета как молодая казачка, но с переизбытком золотых украшений и шитья; огненные волосы спрятаны под платок.

Д а р ь я (окликает  М а р р у). Эй, эй!.. Девонька, скажи, не видала ли ты в степи Гриню-горемыку? (Подойдя к  М а р р е,  узнаёт её и отшатывается в испуге.)
М а р р а. Да ты знаешь ли, с кем речь ведёшь?
Д а р ь я. Таперича знаю… Ты Марра-Полуденница, Белой Бабы племянница – жар-лихоманку наводишь. Кто тебя в степи встренет – живым не уйдёт.
М а р р а. А тебе навроде как и не страшно?
Д а р ь я. Не страшно. Меня любовь бережёт.
М а р р а. Коли так, расчеши мне волосы – тогда скажу, где твой Гриня. (Подаёт  Д а р ь е золотой гребень, снимает платок.)

Д а р ь я,  взяв гребень, проводит им по длинным огненным волосам  М а р р ы.  

Д а р ь я (выронив  гребень). Ай!.. Не могу я – руки жжёт, волосы у тебя огненные!
М а р р а. Расчешешь – помогу тебе, а не расчешешь – и ты, и Гриня твой навсегда в степи сгинете.  

Д а р ь я  поднимает гребень и, преодолевая боль, расчёсывает  М а р р е  волосы.

М а р р а. Ты не дёргай, не дёргай!.. Чай, не кобыле хвост чешешь… Жжётся?
Д а р ь я. Ай!.. Нет, не жжётся.
М а р р а. Ишь ты!.. И не больно тебе?
Д а р ь я. Нет, не больно.
М а р р а. Эх, упёртая какая встренулась… Ну, будя, будя. (Забирает у  Д а р ь и  гребень.) Храбрая ты, дочка атаманова – да и, видать, в сорочке родилась.
Д а р ь я. У нас в народе так гутарят: кому есть талан – тот будет атаман.
М а р р а. Верно гутарят. А Гриня твой далёко отсюда, у Белоглинского оврага, по берегу Дона ковыляет. Горе-Злосчастье ему руки-ноги вяжет, да от тебя в степь уводит.
Д а р ь я. Какое Горе-Злосчастье?
М а р р а. А такое – от века ему сужденное, до века с ним неразлучное.
Д а р ь я. Как так – неразлучное? Ни разу я при нём того Горя-Злосчастья не видела!
М а р р а. А ты гайтан с шеи сними, на пальцы накрути, да сквозь пальцы на Гриню свово и глянь. (Уходит.)
Д а р ь я. А как же мне его от Горя-Злосчастья избавить? Марра, подскажи, научи, сделай милость!..

М а р р а  молча уходит.

Ох, успеть бы, успеть бы… (Убегает.)

Из-за кургана с другой стороны появляется  Р о д ь к а,  за ним – М и т я й.

Р о д ь к а. Чего ты там еле плетёшься? А ну, наподдай!..
М и т я й. Родька, да сил уже нету!.. Устал я, жарень-то какая… (Садится.) Передохнуть надобно… (Пьёт из фляги.)
Р о д ь к а. А ну, вставай! Опосля передохнёшь…   
М и т я й. Да попить хоть дай!.. (Пьёт из фляги.)

Р о д ь к а  отбирает у  М и т я я  флягу, пьёт сам.

Родька, а, можа, нам в станицу вернуться? Как мы их в степи-то отыщем – степь, она ж вона какая, ни конца ей, ни краю…
Р о д ь к а. Отыщем, не сумлевайся! Не могли они далеко уйти…
М и т я й. Да и всё одно – атаман со станичниками их раньше нашего догонит…
Р о д ь к а. Авось, не догонит…
М и т я й. И чего нам за Дарьей за этой по степи рыскать? Она ж из дому убегла, тока бы за тебя не иттить!.. И с кем? С Гриней!.. Ну и пущай себе, коли она такая дура…
Р о д ь к а. Ты что ж думаешь, я им так и дозволю надо мной куражиться, да дурнем меня выставлять? Ну уж нет, я с ними с обоими поквитаюсь – так поквитаюсь, что чертям тошно станет!

Из-за  спины  Р о д ь к и  вылезает  П и с к у н  и негромко свистит.  Р о д ь к а  оглядывается, видит  П и с к у н а.

(Сев.) Ух, твоя правда, Митяй, передохнуть надобно – а то мне, кажись, голову напекло, мерещится  всякое…
П и с к у н. Я, что ль, тебе примерещился? Скажет тоже!..
М и т я й (увидев  П и с к у н а). Родька, это чего?
Р о д ь к а. Да, кажись, того…
П и с к у н. «Того, чего» – тьфу!.. Бестолковщина… Куда тащитесь, раззявы? К Белоглинскому оврагу повертайте, там Дарью с Гриней застанете, ежели сопли жевать не будете.
Р о д ь к а. А не брешешь?
П и с к у н. Пёс брешет! А я хотя и хвостатый, да не пёс. Живо, живо, а то упустите!.. (Исчезает.)
Р о д ь к а (вскочив). Подымайся, пошли! Ну, таперича они от нас не уйдут… (Уходит.)

М и т я й,  вздохнув, тяжело поднимается и уходит следом.

3.
Берег  Дона. Белоглинский овраг. Появляется  Г р и н я,  напевая печальную казачью песню. С другой стороны появляется  Д а р ь я  –  Г р и н я  её не видит. Д а р ь я,  накрутив шнурок от нательного креста на пальцы, подносит их к глазам. Рядом  с  Г р и н е й  возникает Г о р е — З л о с ч а с т ь е – худое, измождённое существо в грязных лохмотьях, с всклокоченными волосами, когтями, клыками и скрипучим голосом.

Д а р ь я. Ах ты, погань какая!.. Вот кто, значит, Гриню моего изводит… Ну, я тебе покажу!..
Г р и н я. Ох, не могу я больше, сил нет… (Ложится на землю, засыпает.)

Г о р е — З л о с ч а с т ь е  начинает обкладывать  Г р и н ю  камнями. Д а р ь я,  чтобы защитить себя, надевает крест и перестаёт видеть  Г о р е — З л о с ч а с т ь е.  

Д а р ь я (сев недалеко от  Г р и н и). Горе-Злосчастье, выдь-покажись!

Г о р е  подкрадывается  к  Д а р ь е  и встаёт у неё за спиной.

(Вынув ленту из косы.) Хошь, ленту тебе подарю – алую, шелковую?

Г о р е  забирает ленту.

Ну, покажись таперича. (Оглядывается.)

Г о р е  корчит издевательские рожи в лицо  Д а р ь е  – но она его не видит.

(Сняв с пальца перстень.) Хошь, перстень подарю – серебряный, с яхонтом? Тока объявись!..

Г о р е  вырывает перстень из рук  Д а р ь и.

Ну, и где ж ты? (Оглядывается.)

Г о р е  корчит издевательские рожи в лицо Д а р ь е  – но она его не видит.

(Сняв платок.) А хошь, платок подарю? Набивной, узорный, персидский… Тока объявись, Горюшко!

Г о р е  пытается  вырвать платок  у  Д а р ь и,  но она его крепко держит, и не отпускает.

Г о р е. Отдай платок!
Д а р ь я. А не отдам. Ей-крест, не отдам! А тянуть будем – порвём… Какой тебе прок от рваного платка? А ежели покажешься, я тебе его тут же и отдам.  

Г о р е  отпускает платок.

Г о р е. Тебе на какой манер показаться?
Д а р ь я. А на какой можешь?
Г о р е. Да я как хошь могу – я ж не абы бы кто, я ж само Горе-Злосчастье!
Д а р ь я. Как я хочу – не сможешь.
Г о р е. Смогу!
Д а р ь я. Не, не сможешь. Где тебе…
Г о р е. Да я как хошь могу! Хошь – змейкой, а хошь монетой, а хошь пулей ружейной покажусь! Всяко могу!
Д а р ь я. А ну-ка, Горе-Злосчастье, а завейся-ка ты верёвочкой!

Тьма. Свет. На месте  Г о р я  –  верёвочка.  Д а р ь я  быстро завязывает её в три узла, заворачивает в платок и завязывает его.
Г о р е (голос). Ах ты, мерзавка! Да я сейчас выберусь – я тебя изничтожу!.. Ох, наплачешься ты у меня, ох, наплачешься!.. И ты, и Гриня твой!

Д а р ь я,  отвалив огромный камень, кладёт платок под него. Камень раскалывается.

Видала? Нету такого камня, чтоб Горе завалить! Нету! Ох, напла¬чешься, ох, намаешься!..
Д а р ь я. Не пугай меня, не испугаешь! Я тебя таперича из рук не выпущу, пока со света не сбуду!
Г о р е. И не сбудешь ты меня вовеки! Нету такой силы, чтобы меня, Горе-Злосчастье, переборола!
Д а р ь я. Есть! Есть такая сила!.. (Взбежав на обрыв, кланяется Дону.) Дон ты наш, батюшка! Нет тебя сильнее! Прибери ты Горе-Злосчастье, спаси душу казачью! (Бросает платок в Дон.)

Тьма, грохот, молнии. Тишина, свет.

(Поклонившись  Дону.) Спасибо тебе, батюшка Дон – спас, не выдал! Вовеки помнить буду!.. (Бросается к  Г р и н е.) Гриня, Гриня, очнись! Гриня!..
Г р и н я (просыпаясь). Дарьюшка!.. Заспался я…  Сон видел страшный…  Дарья, лебёдушка моя! (Подхватив  Д а р ь ю  на руки, целует её.) Ух ты, что это со мной такое сталося? Я в себе такую силу чую – горы могу свернуть! (Опустив  Д а р ь ю  на землю). И так могу!.. (Поднимает и отбрасывает огромный камень.) И вот этак!.. (Проходится колесом.) Будто я до этого связанный жил, а таперича меня как кто развязал…
Д а р ь я. Да это я тебя от Горя-Злосчастья избавила! Оно тебя всю жизнь изводило, сил лишало, да напасти на тебя насылало…
Г р и н я. Дарья, да как же это ты?.. (Берёт  Д а р ь ю  за руку.)

Вбегают  Р о д ь к а  с  М и т я е м.

М и т я й. Ты гля-ка, гля-ка, чё…
Р о д ь к а (со злой радостью). Дарья, Гриня!.. Вот вы где… Насилу  вас  нашли – полдня по степи блукали… (Засучив рукава, приближается к  Г р и н е.)
Д а р ь я (Р о д ь к е). Не трожь его!
Г р и н я. Не боись, Дарья. Нам с Родькой давно погутарить надобно…
Р о д ь к а. Твоя правда. (Дарье.) А с тобой мы опосля потолкуем. Как пришибу горемыку твово, так и потолкуем…

Р о д ь к а  бросается на  Г р и н ю.  Дерутся.  Г р и н я  легко побеждает  Р о д ь к у.

Г р и н я. Ну что, Родька, вот и погутарили?
Р о д ь к а. Пусти!..
Г р и н я. Уразумел ты таперича, что на всякую силу большая сила сыщется? Уразумел?
Р о д ь к а. Да уразумел, уразумел, пусти!..

Вбегают  А т а м а н  со станичниками.

А т а м а н. Дарья! Вот ты где!.. Я ж тебя, паршивку!.. Мы же вас всей станицей ищем, уж думали, волки вас ночью в степи загрызли… А это кто же Родьку оседлал? Тю, никак Гриня?!
Г р и н я (поднявшись с земли). Нет, Аким Петрович, не Гриня, а Григорий – прошу любить и жаловать. (Подходит к  Д а р ь е  и берёт её за руку.)
Д а р ь я (упав на колени). Батюшка, прости! (Тянет  Г р и н ю  за руку, он встаёт на колени рядом с ней.) Виноваты…
Г р и н я. Прости, Аким Петрович. Повинную голову и меч не сечёт…
А т а м а н. Ишь ты, какой умный выискался!  «Не сечёт»!.. А ежели я тебя нагайкой исполосую?
Г р и н я. Полосуй, твоё право. Но Дарью не трожь…
А а т а м а н. Вы ж поглядите на него, ещё грозит мне!..
Д а р ь я. Прости, батюшка!.. Любим мы друг друга…
А т а м а н. Любят они!.. А я что ж, зверь какой?  Да даже зверь, и тот об своём детёныше разумение имеет… Э-эх!.. Всё одно уж – сделанного не воротишь…  Григорий, значится. Ну, ежели Григорий, тогда… засылай сватов!

Общая развесёлая песня и пляска.

ДЕЙСТВИЕ   ВТОРОЕ

1.
Донская станица. Лето. Ночь.  Появляются  Р о д ь к а  и  М и т я й,  подходят к дому  Г р и г о р и я  и  Д а р ь и.

Р о д ь к а. Григорий, эй, Григорий! Отвори!.. (Стучит.)
М и т я й. Григорий, отвори, это мы, Родька с Митяем!.. (Стучит.)
Р о д ь к а. Григорий, дело есть, выдь на минуту!
М и т я й. Эй, Григорий, выходь!.. (Р о д ь к е.)  Разоспался, не добудишься его теперя. Я ж гутарил – утром надо было идти…
Р о д ь к а. Да уж петухи скоро пропоют, вставать пора. Эй, Григорий!..

Появляется  Г р и г о р и й  с ружьём.

Г р и г о р и й. Кто такие, чего надо?  
Р о д ь к а. Да я это, Родька! И Митяй со мной – к тебе, Григорий, по делу.
Г р и г о р и й (опустив ружьё). Вы сдурели, что ли? Какое дело среди ночи? Я ж в вас чуть не пальнул. Вам что – дня нет? Обождать не могли?
Р о д ь к а. Тут такое дело, что не обождёт! Ты слыхал, чего народ про Филипповский хутор гутарит?
Г р и г о р и й. Слыхал – бабьи враки. Брехня не лежит у плетня…
Р о д ь к а. Не, погодь – ты чего слыхал?
Г р и г о р и й. Да чего и все. Мол, на брошенном хуторе, на Филипповском, завелась, дескать, нечистая сила – по ночам там сходится, и песни-пляски заводит. Я ж гутарю – бабьи враки, ребятёнков пужать.
Р о д ь к а. Так то-то и оно, Григорий, что это не враки никакие, а самая что ни на есть правда!
Г р и г о р и й. Понёс без колёс!.. Так вы за-ради этого меня подняли? Эх, зря я в вас не пальнул… (Поворачивается, чтобы уйти.)
Р о д ь к а. Да Митяй сам видел, своими глазами – не дале, как этой ночью! (М и т я ю.)  Расскажи, чего ты стоишь, как столб…
М и т я й. Слышь, Григорий, как дело было – поехал я на мельницу. Ну, смолол, значит, с мельником посидел, и припозднился до дому ехать. Но, думаю – поеду, чего там. Ну и поехал. А как на старую дорогу выезжать, у меня колесо у телеги сломалось. Ну, пока выправил – уж ночь-полночь, темень, хоть глаз выколи. В степи-то ночевать неохота – а тут вижу, огонёчек махонький издаля виднеется. Ну, я и двинул туда. Подъезжаю – вроде, хутор Филипповский. Ближе подъехал, слышу: музыка наяривает, крики, пляски – хата аж ходуном ходит. Тут-то я и вспомнил, чего народ про этот хутор гутарит – ну и давай уносить бог ноги! Так вот в станицу и прискакал, чуть лошадь не запалил…
Г р и г о р и й. Да-а…
Р о д ь к а. Вишь, как оно выходит, Григорий! А ты – враки, враки…
Г р и г о р и й. Митяй, а ты с мельником хорошо посидел?
М и т я й. Хорошо посидел.
Г р и г о р и й. А сколько выпил?
М и т я й. Да по чарке выпили…
Г р и г о р и й. А чарка-то – с полведра была?
М и т я й. Да не…
Г р и г о р и й. Вот оно тебе и примерещилось, с пьяных-то глаз.
М и т я й. Да не! Я ж – ни в одном глазу!.. Да я ж, почитай, вот тока-тока приехал – и сразу к Родьке! Вот он я стою перед тобой – какие полведра?
Р о д ь к а. Не, Григорий, так оно и есть, завелась на Филипповском нечистая сила.
Г р и г о р и й. Да пущай и завелась – нам-то что? Это дело поповское, нас не касаемо. Всё, прощевайте, я спать пошёл…
Р о д ь к а. Погодь, погодь – мы чего к тебе пришли-то, мы ж по делу пришли. Пойдём с нами ночью на Филипповский хутор.
Г р и г о р и й. Родька, ты в своём уме? Да вы ж тока что вдвоём меня уверяли, что там нечистая завелась. Да в таком разе его надо стороной обходить – а не лезть туда, да ещё ночью, к чёрту в зубы!
Р о д ь к а. Да ты слухай сюды! Нечистая, она ж просто так, на пустом месте не заводится! Где нечистая – там и клад ищи. Верно тебе гутарю – на Филипповском хуторе клад схоронен, а нечистая его стережёт. Пошли с нами, Григорий – всё вызнаем, клад добудем, и на троих его поделим. Али тебе деньги не нужны?
Г р и г о р и й. Мне-то нужны… Да я вам зачем сдался? Шли бы себе вдвоём клад добывать – на двоих бы его и подуванили…
Р о д ь к а. Не, вдвоём… чё-то как-то оно сомнительно. Там ещё не знай, как всё обернётся. Втроём – оно верней будет. Сам знаешь: казаков много не бывает – но и мало не покажется! Пошли, Григорий. Риск есть, конечно – но, это дело такое:  или грудь в крестах – или голова в кустах, сам понимаешь…
М и т я й. Пошли, а? Потом ить жалеть будешь…
Г р и г о р и й (подумав). Ладно, схожу с вами. Не верю я, что на Филипповском нечистая завелась. Но, чего-то там неладное творится – может, какой люд лихой туда прибился, али ещё что. Надо сходить, да всё разведать – чтобы уж не сумлеваться опосля…
Р о д ь к а. Вот это дело, Григорий!
Г р и г о р и й. Тока вы не болтайте никому, а то ить на смех подымут. Когда пойдём-то?
Р о д ь к а. А чего тянуть? Завтра в ночь и пойдём.

Появляется  Д а р ь я.

Наше почтенье, Дарья Акимовна…
Д а р ь я. А я думаю – кто ж это середь ночи у меня под плетнём крик поднял на всю станицу? А это Родион Игнатьич с Митяй Гаврилычем дуракуют… И куды ж это вы наметились завтра в ночь?
Р о д ь к а. Дык это… сайгаков стадо в степи приметили, за Филипповским хутором – вот, Митяй приметил… (Тычет  М и т я я  локтем в бок.)
М и т я й (кивая). Ага, ага… жирны таки сайгаки…
Р о д ь к а. Ну и зовём Григория с нами сайгаков пострелять. Плохо разве – свежанинки-то в дом? Щей наварить…
Д а р ь я. Щей, значится?
Р о д ь к а. Щей… али ещё чего…
Д а р ь я. А кто ж это ночью на сайгаков-то ходит? Али вы как кошки – в темноте видеть стали?
Р о д ь к а. Да не, мы хотим в ночь выехать, чтобы по холодку добраться – а там заляжем, и с утра сайгаков-то и постреляем. (Г р и г о р и ю.) Ну, значит, Григорий, договорились – как солнце зачнёт садиться, встречаемся у брода, а там и… двинемся.
Г р и г о р и й. У брода, так у брода.
Р о д ь к а. Прощевайте, Дарья Акимовна – извиняйте, что потревожили…
М и т я й. Потому как дело срочное.
Д а р ь я. Ага – сайгаки по степи разбегутся, ежели бы вы до утра обождали.
Р о д ь к а. Оно всяко может быть.

Р о д ь к а  и  М и т я й  уходят.

Д а р ь я. Охотнички нашлися! Ходят, плетень отирают… Чего им надо-то?
Г р и г о р и й. Ты ж сама слыхала – на охоту зовут.
Д а р ь я. Середь ночи?
Г р и г о р и й. Ну, в голову ударило – что ж теперь…
Д а р ь я. Ой, темнишь ты чего-то, Григорий, ой, темнишь…
Г р и г о р и й. Да где ж я темню? Пришли, на охоту зовут…
Д а р ь я. И ты пойдёшь?
Г р и г о р и й. А что ж?
Д а р ь я. Да с ними ходить – тока беду наживать! Не ходи, Григорий, ну их…
Г р и г о р и й. Да что ж не пойти-то?
Д а р ь я. Ты знаешь – не люблю я их.
Г р и г о р и й. Брось, Дарья! Кто старое помянет – тому глаз вон. Уж скока времени прошло – мы ить с Родькой и помирились, и скока разов друг друга выручали… А что было – то сплыло, и быльём поросло.  
Д а р ь я. Ох, не знаю, Гриня, ох, не знаю…
Г р и г о р и й. Эх, Дарья, гляди шашку, а не зазубринки на ней! Родька с Митяем – справные казаки, попрёков не заслужили. Была вражда – да вся вышла. Аль забыла, как я энтой зимой под лёд ушёл, а Родька меня из пролуби вытянул? Ежели б не он, не гутарили бы мы с тобой нонче!..
Д а р ь я. Так-то оно так… А всё одно – не лежит у меня к ним душа.
Г р и г о р и й. Так тебе с ними никуда и не ходить. А мне они и такие сгодятся… (Обняв  Д а р ь ю  за плечи, уходит с ней в дом.)

2.
Ночь. Филипповский хутор. Печь, стол с лавками, большой старый сундук. Всё имеет заброшенный, нежилой вид. Появляются  Г р и г о р и й,  Р о д ь к а  и  М и т я й,  вооруженные ружьями, пистолетами и кинжалами.

М и т я й (оглядываясь). Эх-ма…
Р о д ь к а. Да-а, в энтаком таком месте тока нечистая и поселится…
Г р и г о р и й. Надо покамест схорониться, на рожон не переть.
М и т я й. Можа, на печь залезть?
Р о д ь к а. Ты, Митяй, на печь от бабы своей будешь прятаться. А тут надо место понадёжнее сыскать.
Г р и г о р и й. Можа, в сундук? (Поднимает крышку сундука.)
Р о д ь к а. А влезем – втроём, с ружьями?
Г р и г о р и й. Да влезем – он вона какой агромадный…

Казаки залезают в сундук.

Р о д ь к а. Митяй, ты с ноги-то с моей слезь!
Г р и г о р и й. И локтями не маши – чуть глаз мне не вышиб.
М и т я й. Да я ружьё никак не пристрою…
Г р и г о р и й. Всё, умостились? Закрываю… (Опускает крышку сундука.)

Медленно поднимается крышка подпола, и оттуда вылезает  П и с к у н.  Оглядевшись по сторонам, оглушительно свистит. Отовсюду вылезает нечистая сила: черти, ведьмы, оборотни, упыри, проч. У многих  в руках дудки, гармошки, скрипки, бубны и т.п. – они играют, поют и пляшут.

Х р и п у н (перекрывая общий шум.) Хозяин! Хозяин пожаловал!..
П и с к у н. Старшой, старшой явился!..
Х р и п у н. Тихо все!..

Нечисть мгновенно смолкает и расступается. Появляется  Р а з и н – одет в алый чекмень, алые бархатные штаны, чёрные сапоги, черную папаху, скрывающую рога; на поясе – кинжал и трубка.

Р а з и н. Здорово, братва, адово отродье! Давненько я у вас не бывал, поганцы, кровопивцы, удалые молодцы да молодицы!..

Нечисть отвечает приветственным воем и пиликаньем на музыкальных инструментах. Р а з и н  оглядывается по сторонам и принюхивается.

А что это у вас здеся казацким духом пахнет?
П и с к у н. Так мы же целый день по станицам таскались, вот казацкого духу и набрались.
Р а з и н. Э, нет, сдаётся мне, что к нам гости незваные пожаловали… (Делает  знак  рукой –  П и с к у н   и  Х р и п у н   подходят к сундуку.) А ну-ка… (Делает знак рукой –  П и с к у н  и  Х р и п у н  резко поднимают крышку сундука.)

Казаки выскакивают из сундука и наставляют оружие на нечистую силу.

И правда – гостей полон сундук, это ж надо…
У п ы р ь. Мы за свежей кровушкой день-деньской по белу свету рыщем – а она вон, сама к нам пришла!

Нечисть поднимает хохот и визг.  Р а з и н  делает знак рукой – нечисть смолкает.

Р а з и н. Тихо, тихо… Гостей, хоть и незваных, обласкать надо – гость не кость, за ворота не выкинешь… (К а з а к а м.) А что, казаков нынче в сундуках хранят, разом со всей амуницией?

Нечисть поднимает хохот и визг.  Р а з и н  делает знак рукой – нечисть смолкает.

Г р и г о р и й. Хранят – чтоб не запылились.
Р а з и н. Ишь ты… А казаки не боятся, что их в сундуках моль поест?

Нечисть поднимает хохот и визг.  Р а з и н  делает знак рукой – нечисть смолкает.

Р о д ь к а. Не боятся. Об казаков не то, что моль – чёрт зубы сломит.
Р а з и н. А ежели проверить? (Делает резкое движение в сторону  Р о д ь к и.)

Р о д ь к а  стреляет в  Р а з и н а  из двух пистолетов.

Эх, дурак ты дурак, в кого стреляешь? (Выковырнув пули из груди, отдаёт их Родьке.) На, держи свои пули, пригодятся ещё…

Р о д ь к а,  оторопев, берёт пули.

Чьих будете, станичники?
Г р и г о р и й. А ты кто таков?
Р а з и н. Я-то? Я-то Разин, Степан Тимофеич. Слыхали про такого?
М и т я й. Разин?! Дык… тебя ж сказнили… ещё когда… Моему деду его дед рассказывал – споймали тебя, в острог посадили, опосля в Москву отвезли и голову тебе срубили…

Р а з и н  хохочет, нечисть подхватывает хохот.  Р а з и н  делает знак рукой – нечисть смолкает.

Р а з и н. Да кто ж меня сказнит? Меня ж кандалы не держат. Я кандалы стряхнул, из печи уголёк взял, лодку на стене нарисовал, водицы из ковшика плеснул – да и уплыл на той лодке из острога. Стража за мной – да где там, волна набежала, они сами чуть не потопли. Так и ушел из темницы, не удержали меня ни стены каменные, ни запоры железные. А ты – «сказнили»!..

Нечисть поднимает хохот и визг.  Р а з и н  делает знак рукой – нечисть смолкает.

А вас-то как звать-величать?
Г р и г о р и й. Мы – казаки донские, Григорий, Родион и Митяй. Пришли узнать, чего здеся, на хуторе, ночами делается.
Р а з и н. Ох, врёте вы, казачки, не за тем вы сюда пожаловали. Вы пришли клад добыть – казну мою, на хуторе схороненную, отыскать.

Нечисть поднимает угрожающий вой и визг.  Р а з и н  делает знак рукой – нечисть смолкает.

Г р и г о р и й. Думай, что хочешь, атаман. Мы не воры, нам чужого не надобно, и на казну твою мы не заримся.
Р а з и н. Ой ли?.. А казна у меня немалая – сундук с червонцами золотыми (делает знак рукой – черти выносят сундук), сундук с каменьями самоцветными (делает знак рукой – черти выносят второй сундук),  да бочонок жемчугу скатного (делает знак рукой – черти выносят бочонок). Хотите – вас казной наделю? Первыми богачами станете – и вы, и дети ваши, и правнуки. Каждый возьмёт, сколько на себе унесёт.
Г р и г о р и й. А взамен чего потребуешь?
Р а з и н. Уговор такой: загадаю я вам три загадки, ежели отгадаете – казна ваша, берите из моего скарба, что хотите. А не отгадаете – пойдёте в ватагу мою, и обяжетесь на веки вечные мне служить. Идёте на такой уговор, казачки?

Казаки переглядываются.

Г р и г о р и й. Ну, вы как? Отступимся, али рискнём?
М и т я й. Раз уж дело такое, можно и рискнуть, чего там…
Г р и г о р и й (Р о д ь к е). А ты как?
Р о д ь к а. Казаки не раки, задом не пятятся. Уж коли начали, надобно до конца идти.
Г р и г о р и й (Р а з и н у). Мы согласны, атаман. Загадывай свои загадки.

Нечисть поднимает вой и визг.  Р а з и н  делает знак рукой – нечисть смолкает.

Р а з и н (М и т я ю). Тебе – первая загадка, полегше. Брат с братом через дорожку живут, один другого не видят – что это такое?

Нечисть наигрывает угрожающую мелодию.  М и т я й  стучит себя кулаками по голове, пытаясь додуматься до разгадки. Попадает по глазам, ощупывает их. Его осеняет.

М и т я й. Это  э т о!.. Это  э т о!..  Брат с братом – один другого не видят – глаза это, глаза!..

Нечисть поднимает вой и визг.  Р а з и н  делает знак рукой – нечисть смолкает.

Р а з и н. Угадал, казак. (Р о д ь к е.) Тебе – вторая загадка. Летит орёл, дышит огнём, поперёк хвоста – человечья смерть. Что это?

Нечисть наигрывает угрожающую мелодию.  Р о д ь к а  задумывается, крепко сжимая кулаки. Разжимает правый кулак и подбрасывает пули на ладони.

Р о д ь к а. Прав ты был, атаман, пригодились мне мои пули. Вот она, твоя разгадка: этот орёл – пуля ружейная.
Р а з и н. Уверен, казак? Такое твоё последнее слово?
Р о д ь к а. Уверен, атаман. Нету у меня другой разгадки.
Р а з и н. Да и у меня нету. Верно угадал!

Нечисть поднимает вой и визг.  Р а з и н  делает знак рукой – нечисть смолкает.

(Г р и г о р и ю.) Ну, что, Григорий, тебе – последняя загадка. Что такое – в огне не горит,  в воде не тонет, в земле не гниёт?

Нечисть наигрывает угрожающую мелодию.  Г р и г о р и й  думает. Р а з и н  делает знак рукой – нечисть смолкает.

Ну, что, казак, какой твой ответ?
Г р и г о р и й. В огне не горит,  в воде не тонет, в земле не гниёт… Имя. Имя честное в огне не горит, в воде не тонет, и в земле не гниёт! А внукам и правнукам достаётся.
Р а з и н. Имя, говоришь?.. Имя?!. (Хохочет.) Твоя правда, казак! Отгадали вы все три загадки – казна ваша.

Нечисть поднимает вой и визг.  Р а з и н  делает знак рукой – нечисть смолкает.

(Указав на сундуки.) Берите, сколько на себе унесёте.

Р о д ь к а  и  М и т я й  бросаются к сундукам, набивают карманы и торбы червонцами и прочим.

А ты что стоишь, Григорий? Али такой богатый, что тебе и золота не надобно?
Г р и г о р и й. Золото, оно как пришло, так и ушло – что песок скрозь пальцы. Ты сказал – ежели отгадаете, берите из моего скарба, что хотите…
Р а з и н. Чего ж ты хочешь?
Г р и г о р и й. А слыхал я от стариков, что есть у тебя заветная шашка-саморубка: она сама из ножен выскакивает, и хоть какая будь вражья сила несметная – всю побьёт! Подари мне эту шашку, атаман.
Р а з и н. Твоя правда, Григорий, была у меня шашка-саморубка. Да когда меня схватили и в острог посадили, царь у меня ту шашку отобрал, и повелел в каменную крепость за семь дверей чугунных,  да за семь замков железных её на веки вечные запереть, стражников надёжных кругом поставить, и ни единой души к ней и близко не подпускать. Так что извиняй, Григорий, не могу я тебе ту шашку подарить.
Г р и г о р и й. Нет, так нет, атаман. А ещё я слыхал, что есть у тебя казанок заветный: ежели его над огнём повесить, он сам будет кулеш с салом варить, и сколько из него не съешь, в нём кулеша не убудет. Подари мне этот казанок, атаман.
Р а з и н. Был у меня такой казанок, Григорий – был, да сплыл. Неужто ты не слыхал? Когда славный донской вихрь-атаман Платов вёл своих казачков до городу Парижу, чтобы разом со всей русской армией навалиться, да Наполеона повоевать – весь провиянт у них вышел, оголодали казачки. Хуже нет, чем в дальнем походе – пустое брюхо! Вот я и не стерпел – явился к казачкам, да и отдал им мой казанок. Так, почитай, до самого Парижу весь полк из моего казанка кормился, и все казаки сыты были. А с тех пор я его и не видал…
Г р и г о р и й. Ну, что же – спрос не грех, отказ не беда. А в таком разе, атаман, ударь меня левой рукой по левой щеке! Так и разочтёмся…
Р а з и н. Да почто ж я буду тебя бить, Григорий? Возьми лучше червонцев, али жемчугу, али камней самоцветных…
Г р и г о р и й. Не нужны мне они. Лучше я буду детям своим рассказывать, что меня сам Разин, Степан Тимофеич, уму-разуму учил.
Р а з и н. Хитёр ты, казак, ох, хитёр!.. Нечего мне с тобой делать – дважды я тебе отказал, на третий раз отказать не могу. На, получай! (Бьёт  Г р и г о р и я  левой рукой по левой щеке.)

Г р и г о р и й  от удара отлетает к печи.

Ну, как? Любо тебе, казак?
Г р и г о р и й (поднимаясь). Любо, атаман!
Р а з и н. Храни награду от Степана Тимофеича… (Р о д ь к е  и  М и т я ю.) Ну, вы как там – вдоволь набрали, аль нет?
Р о д ь к а. Набрали, атаман, благодарствуем. (Подходит к  Г р и г о р и ю.)
М и т я й. Ещё чуток обожди…
Г р и г о р и й. Митяй, всё не унесёшь! А нам уж до дому возвертаться надобно…

М и т я й  подходит к  Г р и г о р и ю  и  Р о д ь к е.

Р а з и н. Да куда вам спешить, казачки? Посидим, побалакаем – расскажете мне, что на Вольном Дону нынче деется…
Г р и г о р и й. Нет, атаман, извиняй – нас дома ждут, не можем мы у тебя в гостях рассиживаться.
Р а з и н. Упрашивать вас не стану, и силком вас держать не буду – ежели недосуг, езжайте. Но, хоть выпейте со мной по чарке, на дорожку. (Делает знак рукой –  П и с к у н  выносит на подносе четыре чарки.) Дорожку, её погладить надобно… (Протягивает  чарку  Г р и г о р и ю.)
Г р и г о р и й (не взяв). Благодарствуем, атаман – да нам ехать далече, ещё разморит в дороге… Уволь.
Р а з и н. Пей, казак. Али ты меня обидеть хочешь?
Г р и г о р и й. Извиняй, Степан Тимофеич – да боюсь я, как бы от твоей чарки у нас память не отшибло на веки вечные.
Р а з и н. Вы что же, псы – от чарки, атаманом поднесённой, отказываетесь?
Г р и г о р и й. Мы тебе не псы, а ты нам не атаман. И чарку твою мы пить не станем.
Р а з и н. Пожалеешь ты об этом, казак – ох, пожалеешь… (Швыряет свою папаху на пол;  на голове – рога.)  А ну, братва, хватай их!..

Нечисть с воем и визгом бросается на казаков. Одновременно, перекрывая вой и визг, раздаётся пение первых петухов. Нечисть замирает, и проваливается под пол. Тьма, грохот, молнии.

3.
Утро. Донская станица. Всё несколько переменилось, в частности  –  появилась большая берёза.  Г р и г о р и й,  Р о д ь к а  и  М и т я й  вповалку лежат на земле. Потихоньку шевелятся, стонут, охают, садятся, ощупывают себя.

М и т я й. Живой, вроде… И целый, кажись… Родька, ты?
Р о д ь к а. Нет, не я…  Григорий, ты живой?
Г р и г о р и й. Навроде того…
Р о д ь к а. Как на нас нечистая-то кинулась, а? Я уж думал, всё – смертный срок пришёл…
Г р и г о р и й. Верно народ гутарит – взял у чёрта рогожу, отдать надо будет и кожу…
М и т я й. А где это мы? Это ж, вроде, не Филипповский хутор…
Р о д ь к а. Ты чё, Митяй, уже и родную станицу не признаёшь? Черти всю память отшибли?
М и т я й. Ох, и правда! Это ж станица наша… А можа, мы и не ездили никуда? Можа, нам это всё во сне привиделось?
Р о д ь к а. А червонцы разинские тебе тоже во сне привиделись?
М и т я й. Не-ет, вот они! (Хлопает себя по карманам.)
Г р и г о р и й. Братцы, а оружие наше где?
Р о д ь к а. Да видать, всё на хуторе осталось, чертям на забаву…
Г р и г о р и й. И как же это мы так сротозейничали!..
М и т я й. Эх, Григорий, нашёл об чём тужить! Я тебе такое ружьё подарю – аглицкой работы, с насечкой серебряной… (Засовывает руку в карман и вынимает горсть песка.) Мать честная! (Вскакивает на ноги, выворачивает карманы и торбы – отовсюду высыпается песок.) Это что ж такое?!
Р о д ь к а. Это ж песок!.. (Выворачивает свои карманы – и там песок.)
М и т я й. А червонцы где? А жемчуг? А камни самоцветные?!.
Р о д ь к а. Обманул, старый чёрт! Обвёл вокруг пальца, как ребятёнков сопливых!..

Г р и г о р и й  смеётся.

А ты чего ржёшь, как жеребец? Ты знал, что ли, поэтому и не брал?
Г р и г о р и й. Да по иному оно и быть не могло! Как с чёртом не рядись, всё одно будешь в убытке. Это ж дело известное… Радуйтесь, что живые ушли – оно ить всяко могло быть.
М и т я й. Да как же это? Ведь в руках держал!..
Г р и г о р и й. Не горюй, Митяй! Не тот казак, что поборол, а тот, что вывернулся. Да и всё одно – не идёт такое богатство впрок.
Р о д ь к а. Ничаво – вдругорядь умнее будем…
Г р и г о р и й. Вдругорядь – это вы уж без меня. Насилу вырвались, а он – «вдругорядь»!..

Появляется  К а т е р и н а,  неся ведро воды и ковш. Подходит к берёзе, и поливает её водой из ковша.

Р о д ь к а. Катерина, ты чего это берёзу поливаешь? Яблоков на ней хочешь дождаться?
К а т е р и н а (обернувшись). Свят, свят, свят! Сгинь, нечистая!..
М и т я й. Катерина, ты чего? Какая мы тебе нечистая?
Г р и г о р и й. Это ж мы – Григорий, Родион, Митяй. Не признала, что ли?
К а т е р и н а. Побожитесь.

Казаки крестятся.

Г р и г о р и й. Вот-те-крест, Катерина, мы это!
К а т е р и н а. Правда, что ли?
Р о д ь к а. Да мы это, мы!
К а т е р и н а. Живые?
Г р и г о р и й. А то какие?
К а т е р и н а. Да вы ж сгинули без вести в прошлое лето! Уж год минул, как поехали вы сайгаков пострелять, и пропали…
Г р и г о р и й. Да ты чё, Катерина, сдурела? Мы ить вчера из станицы уехали, нас одну ночь не было!
К а т е р и н а. Да какая ночь, год минул! Уехали вы, от вас ни слуху, ни духу. Давай вас искать: коней ваших в лесочке за Филипповским хутором нашли, привязанных – а вас самих так и не сыскали, ни живых, ни мёртвых…
М и т я й. Как такое могло статься?
Г р и г о р и й. Вот что значит – с нечистой силой связаться! Мы на хуторе ночь провели, а здеся год прошёл… А что ж Дарья моя? Мне же к ней бежать надо!
К а т е р и н а (удерживая  Г р и г о р и я). Постой, Григорий, не беги!
Г р и г о р и й. Чего ещё?
К а т е р и н а. Не знаю, как тебе и сказать…
Г р и г о р и й. Говори, как есть.
К а т е р и н а. Тем летом, как вы пропали, Жогша-колдун, что в Пожжёной балке жил, в нашу станицу перебрался. И такую забрал себе власть, что супротив него никто и пикнуть не смеет. Что хочет, то и творит.
Г р и г о р и й. Как так? А казаки терпят?
К а т е р и н а. А куды деваться? Он ить колдун страшный! Одна Дарья твоя посмела супротив него пойти – так он её за это в берёзу и обратил, вот в эту самую. Потому я её и поливаю хожу…
Г р и г о р и й. Быть того не может… (Подходит к берёзе; она приветственно шелестит ветвями.)
Р о д ь к а. А я гляжу – откуда берёза взялась посреди станицы? Отродясь её тут не было…
Г р и г о р и й (К а т е р и н е). Где мне этого Жогшу сыскать?
К а т е р и н а. А чего его искать? Он сюда сам прийти должон, да не один, а с подручными. Это ж я тебе тока полбеды рассказала, Григорий. А вся беда в том, что не смирилась Дарья, хоть Жогша её и в берёзу обратил. Как он мимо идёт, она ветвями шумит, укоряет, расплатой ему грозит. Вот и объявил Жогша, что срубит он эту берёзу, чтоб другим неповадно было. Сегодня и срубит…
Г р и г о р и й. Собирай народ, Катерина. А я здеся ждать буду.
К а т е р и н а. Кого смогу, приведу – кто не забоится. Да мало таких  в станице осталось… (Убегает.)
М и т я й. Это ж надо, а – чего деется-то!..
Р о д ь к а. Вот и съездили на хутор, добыли клад…
Г р и г о р и й. Вы со мной, али как?
Р о д ь к а. Да мы-то с тобой, Григорий – но, тут ить одной силой-то не возьмёшь. Чтоб с колдуном тягаться, тут хитрость особая нужна… да где ж её взять?
Г р и г о р и й. Не боись, Родька, найдётся у меня на его увёртку своя ухватка.
Р о д ь к а. Да откуда? Ты ж простой казак, ведовству не обучен…
Г р и г о р и й. Ничаво – смекалка во всяком деле казака выручает. А вот и он, кажись, Жогша тот самый – да не один…

Появляется  Ж о г ш а,  с ним – двое  п о д р у ч н ы х  с топорами.

Ж о г ш а (Г р и г о р и ю). Отойди, мы эту берёзу рубить будем. Отойди, чего встал?
Г р и г о р и й. Не отойду. И берёзу эту вы не срубите.

Появляется  К а т е р и н а  со станичниками.

Ж о г ш а. Ишь ты, какой!.. Откудова ты таковский выискался?
Г р и г о р и й. Откуда и все. Мамка родила.
Ж о г ш а. Вон  оно  как… А сейчас  тебя  так  отделают, что и мамка родная не узнает! (П о д р у ч н ы м.) Проучите-ка его, да как следует…

П о д р у ч н ы е  делают шаг в сторону  Г р и г о р и я.  Р о д ь к а  и  М и т я й  встают рядом  с ним.

Р о д ь к а. Нам тоже поучиться охота. Мы ж тоже манерам не обучены…

П о д р у ч н ы е  отступают.

Ж о г ш а. Да вы знаете, кто я такой?
Г р и г о р и й. Был у моей бабки хряк – очень ты на него смахиваешь, прямо точь-в-точь…
Р о д ь к а. Да не, я ж его помню – тот хряк красивше был…
Ж о г ш а. Я – Жогша-колдун, я вас как мошек, одной рукой прихлопну!
Г р и г о р и й. Что, али живьём проглотишь? Гляди, не поперхнись!
Ж о г ш а. Ишь ты, какой храбрый – языком молоть. А ежели на деле тебя проверить?
Г р и г о р и й. А ты спробуй.
Ж о г ш а. А вот сейчас и спробую.  (Зачерпнув из ведра ковш воды, протягивает его  Г р и г о р и ю.) На-ка, испей водицы, ежели ты такой храбрый…

Г р и г о р и й  берёт ковш.

М и т я й. Не пей, Григорий!
Р о д ь к а. Не пей, худо будет, вода заговорённая!
Г р и г о р и й. А мы посмотрим, чья возьмёт. (Пьёт воду из ковша. Выпив, хватается за сердце и сгибается, затем выпрямляется и переводит дух.) Хороша водица! (Зачерпывает из ведра ковш воды.)  А теперь ты, Жогша, моей водицы испей. (Протягивает  Ж о г ш е  ковш.) Али боязно?

Ж о г ш а  берёт ковш и выпивает воду. Выронив ковш, падает, катается по земле и рычит, затем  встаёт на четвереньки и лает.

Злой ты, как пёс, и быть тебе псом до конца дней твоих! (П о д р у ч н ы м.)  А вы, мазурики, чего ждёте? Али вас тоже в псов обратить? Проваливайте отсюда, чтобы и духу вашего тут не было!

П о д р у ч н ы е, побросав топоры, убегают.  Ж о г ш а  с лаем бросается за ними.  Г р и г о р и й  зачерпывает из ведра ковш воды и поливает берёзу.

(Встав на колени.) Прости меня, Дарьюшка, что одну я тебя оставил, лихому человеку обидеть тебя дозволил… Прости!.. (Обнимает берёзу.)

Тьма, грохот, молнии. Тишина, свет.  Г р и г о р и й  обнимает  Д а р ь ю.

Дарья!..
Д а р ь я. Григорий!..
Г р и г о р и й (поднявшись). Прости ты меня, не знал я, что всё так обернётся…
Д а р ь я. Ты живой, ты вернулся… А я уж думала – не свидимся мы с тобой на этом свете…
М и т я й. Григорий, а ты как же это всё сумел-то? Ты где ж таким хитростям-то обучился?
Г р и г о р и й. А вы что думали, я за-ради смеху упросил Разина меня по роже приложить? Кого он левой рукой по левой щеке ударит, тому разинская хитрость да знания заветные передаются. (Стучит себя пальцем по лбу.) А это – дороже червонцев!
Д а р ь я. А когда ж это ты с Разиным знакомство свёл?
Г р и г о р и й. Было дело – опосля расскажу. А что это вы такие понурые стоите, станичники? Кончились худые времена – гуляй до темна!

Общая развесёлая песня и пляска.

Декабрь 2007 –  сентябрь  2009 г.

Цель: приобщение детей к культурным богатствам русского народа,
патриотическое и нравственное воспитание на примере героических страниц русской
истории.

Задачи:

– познакомить с историей русского народа, его искусством, традициями,
обычаями;
– формировать нравственно-патриотические качества и духовность младших
школьников;
– способствовать решению задач творческого развития личности;
– мотивировать подлинный интерес к культуре и искусству российского казачества;
– помочь глубже осознать связь песни, танца с народным бытом;
– вызвать необходимый настрой чувств для проявления исполнительского мастерства.

Звучит фонограмма припева казачьей народной песни “Ай, донцы-молодцы”.
Строевым шагом входят дети, маршируют.

Мизансцена “Казаки на привале” (дети изображают неподвижные образы русского
казачества в действии).

Кто сказал, что прошло наше время?!
С чьей нелегкой, недоброй руки
Превратился в туземное племя
Православный народ – казаки?!

Кровью предков пропитаны степи
От Балкан до Курильской гряды.
Тот, кто новую летопись лепит,
Пусть в глаза не пускает нам дым.

Нашу память не раз полоскали
В мутной проруби Леты-реки.
Но из пепла державных развалин
Возрождался народ – казаки.

Хором.
Российскому казачеству посвящается…

Казачья народная песня “Ай, донцы-молодцы”.

Дети становятся полукругом.

Казак.
Чего раскричались, расшумелись? Почему всех на круг созвали?

Казак.
Так праздник у нас, воинской славы и братства!

Казак.
Надо всем рассказать: за что и почему уважают и гордятся Донским казачеством
– самым старинным и заслуженным войском России.

Казак.
Жили казаки самоуправляющейся общиной.

Казачка.
На Дону существовал круг – народное собрание всего войска.

Казак.
На этих общественных сходбищах, происходивших на открытой площади, казаки
становились в круг.

Всколыхнулся, взволновался
Православный Тихий Дон
И послушно отозвался
На призыв свободы он.

Зеленеет степь родная,
Золотятся волны нив,
И с простора долетая,
Вольный слышится призыв!

Дон детей своих сзывает
В круг державный, войсковой
Атамана выбирает
Всенародною душой!

Казак.
На кругу выбирали атамана, которому подчинялись беспрекословно.

На передний план выходит атаман.

Хором. Куда атаман глазом кинет – туда мы кинем головы.

Песня “Казачата” муз. И.Хрисаниди, сл. В.Будакова.

Мизансцена “Казачий Совет”.

Казак.
Лет с трех-пяти казачок приучался к верховой езде. Стрелять учили с семи
лет, рубить шашкой с десяти.

Казак.
Рукопашному бою учили тоже с трех лет. Жизнь маленького казачонка была
заполнены трудом и обучением, даже в играх казачата обучались военному
искусству.

Казак.
С 5–7 лет казачат отцы забирали на службу или войну, приговаривая: “Терпи
казак – атаманом будешь”. А поговорка “Жизнь собачья, да слава казачья” –
говорит о тяжелой участи рядового казака, всю жизнь проводившего в трудных
походах, о том, как нелегко доставалась ему казачья слава. А служили они 20 лет.

Казак.
Казаки, прежде всего, были воинами. Поэтому в сыновьях они воспитывали
смелость, ловкость, находчивость, смекалку.

Казак.
Казаком быть – не розиня рот ходить.

Казак.
И шашка остра, а дух – сильнее.

Казак.
Шашка – символ всей полноты прав у казака. Вручалась в 17 лет стариками.

Казак.
Шашка хранилась на видном месте, передавалась от деда к внуку. Потеря шашки
большой позор.

Казак.
Голосовали шашками. Решением круга казака могли наказать лишением шашки,
следующее наказание – исключение из казачества.

Хором. Казачьему роду – нет переводу.

Дети перестраиваются друг за другом, символизируя казачью дружину.

Казак.
Одна серьга в ухе казака служила знаком, что он один сын в семье, таких
берегли в бою.

Казак.
Сам погибай, а товарища выручай.

Казак.
У казаков были малые потери в боях, поскольку воевали они рядом со своими
станичниками, оберегая друг друга, и позволят скорее ранить себя, чем своего
товарища.

Казак.
Казак скорей умрет, чем с родной земли уйдет!

Казак.
И один в поле воин, если он по-казачьи скроен!

Казак.
Казачья смелость порушит любую крепость!

Казак.
Казак с конем и ночью и днем.

Казак.
Веселы привалы, где казаки запевалы!

Казак.
Казачьи песни слушать, что мед ложкой кушать!

Инсценировка русской народной песни “Посею лебеду…”

Казак.
Атаман зовет!

Казак.
Всем на круг!

Погоны желтые, шашки острые,
Пики длинные, кони борзые,
Полем едут с песнями
Искать царю чести, а себе славы?

Мизансцена “Казаки” (неподвижные образы).

Мы помним времена, когда на поле славы
Был страшен грозный лик метущихся донцов,
Когда под шум знамен ходили наши лавы
Вспахать ненужный холм запущенных дворцов.

Мы берегли, как перл, одну свою свободу,
Как коршуны бросались на врагов,
Посмевших замутить донскую нашу воду,
Топтать камыш родимых берегов.

Казак.
Казачество – особое военное сословие в царской России – имеет вековую
историю.

Казак.
Слово “казак” – “вольный человек” появилось в 15 веке. Для несения сторожевой
службы в степь высылались конные, вооруженные отряды-станицы.

Казак.
Казаки жили в укрепленных городах по берегам Дона, Волги и Днепра. В 16 веке
резко увеличился приток русского населения на Дон. Они объединились во
Всевеликое войско Донское.

Казак.
Крупнейшие российские бунтари: Разин, Болотников, Пугачев были донскими
казаками, а Ермак, Дежнев, Платонов, Шолохов – принесли России славу иного
толка.

Казак.
Колоритный народ казаки, кого хочешь за пояс заткнут!

Казак.
Три подвига казака – охрана рубежей, землепроходство и освоение новых земель,
участие войнах, которое вело российское государство – вечной признательностью
должны жить в сердце каждого русского человека.

Казак.
Казаки участвовали во всех войнах, которые вела Россия, начиная с 18 века, а
войско Донское – не войско без знамени и тогда казаки стали добывать его
славными победами над врагами.

Казак.
Только в эпоху Петра І казаки получили 30 знамен. Принимали участие в походах
Суворова.

Казак.
Самой яркой страницей военной истории казачества стала отечественная война
1812 года с Наполеоном. “Для того казак родился, чтоб царю на службе
пригодится”. Далеко не случайно, Наполеон сказал: “Дайте мне одних казаков, и я
пройду с ними всю Европу”.

Казак.
В 1877 году казачьи полки приняли участие в войне с Турцией, за освобождение
Болгарии от османского ига, в Первой мировой войне, воевали на Кавказе.

Казак.
За подвиги в Великой Отечественной войне казачьи корпуса и дивизии получили
звание гвардейских. Вместе с другими победоносными полками Красной Армии прошли
по площади во время Парада 1945 года

Песня “Казаки в Берлине” муз. Дм. и Д. Покрасс, сл. Ц.Солодаря.

Мы с веселой песней дружим
По казачьи говорим,
Хорошо живем не тужим,
Со сметаной хлеб едим.

Эх! Донское государство!
Возле Дона куреня!
До чего же ты красива
Дорогая сторона!!!

Стилизованный танец “Казачья кадриль”.

Гордый, смелый народ, непокорный.
Плоть от плоти – российский народ.
В глубь столетий ушли наши корни.
Родословное древо живет!

Мы – не богом забытое племя,
Наша память вулканом ревет.
Шашки – вон, казаки! Ногу – в стремя!
Только – лавой! И только – вперед!

Под торжественную музыку гимна Орловского союза казаков вносится флаг
Российского Казачества. Дети читают казачьи заповеди.

• Служи верно своему народу.
• Держи слово. Слово казака дорого.
• Чти старших. Уважай старость.
• Держись веры предков, поступай по обычаям своего народа.
• Будь трудолюбив, не бездействуй.
• Береги семью свою и служи ей примером.

Хором.
Честь и достоинство казака неси выше своей головы. (Из присяги Орловского
казака на верность Отчизне и родному очагу.)

В исполнении детей звучит Гимн Орловского союза казаков слова и музыка
В.Ф.Садовского.

В сценарии использованы стихи Виктора Садовского.