Сценарий включенного наблюдения

Что такое включенное наблюдение?
Включенное наблюдение и этнографический
метод:

определение и исторические истоки

Под «включенным наблюдением» в социологии
обычно подразумевают либо особый метод
сбора социологических данных
(1),либоцелостную исследова­тельскую
стратегию,т. е. методологию социальных
и гуманитарных исследо­ваний,
качественно отличную от методологии
естественных наук (2).«Вклю­ченное наблюдение-2», таким
образом, шире по содержанию, чем
«включенное наблюдение-1».Причина заключается в том, что за более
широкой трактовкой наблюдения-2 стоит
значительно большее количество явных
и неявныхтеоре­тических предпосылок
и предположений.Некоторые из этих
предпосылок от­носятся к возможностям
и ограничениям наших методов познания
социально­го мира, некоторые же
связаны с общими представлениями о
том, как устроен сам этот мир.

Разумеется, выделенные нами две трактовки
включенного наблюдения—это
заведомая идеализация. Даже среди тех,
кто убежден в том, что включенное
наблюдение—ведущая
методология социальных наук, нет полного
единства мнений. Некоторые исследователи
полагают, что преимущества включенного
наблюдения связаны с возможностью
уточнения и усовершенствования
теоре­тических понятий в ходе
непосредственного взаимодействия
исследователя с описываемой им
реальностью, что особенно существенно
в том случае, когда сам исследователь
исходно не принадлежит к изучаемой
культуре или сообще­ству. В этом
случае социолог-«аутсайдер» получает
значительную часть своих теоретических
представлений в прямом сотрудничестве
с хорошо осведомлен­ным
информатором-«туземцем». Информатор
здесь становится прямым источ­ником
содержательных представлений и понятий,
которые социолог в дальней­шем
подтверждает, уточняет или опровергает
(например, это могут быть сведе­ния
о структуре взаимодействия в уличной
шайке либо об отношениях родства или
нормах этикета в индейском племени).
Описанной исследовательской ус­тановке
часто соответствует широкое понимание
включенного наблюдения какэтнографического
методаописания человеческих сообществ
¹.

Несколько иной тип исследовательской
установки при использовании метода
включенного наблюдения имеет место в
том случае, когда социолог стремится
понять и принять точку зрения тех, кого
он исследует, реконструировать
субъек­тивный смысл, который первые
вкладывают в свои поступки, проникнуть
в из­менчивый символический мир
социальных субъектов. Этот тип
исследователь­ской установки особенно
характерен для работ, выполненных в
традиции сим­волического
интеракционизма,понимающего под
включенным наблюдением

‘ См.:
Hammersley M., Atkinson P.
Ethnography: Principles in Practice. L.:Tavistock,
1983.

прежде всего «отношение, которого не
может избежать человек, ведущий
на­блюдение за другими человеческими
существами, а именно—необходимость
каким-то образом соучаствовать в опыте
и поступках тех, кого он наблюдает»².

Наконец, возвращаясь к тому, что мы
обозначили как «включенное наблюде­ние-1»,исследователь может придерживаться
весьма жестких стандартов науч­ного
вывода, стремясь к построению обобщенных
причинных объяснений и предсказаний,
и вместе с тем использовать включенное
наблюдение как метод сбора данных и
эвристическую процедуру для формирования
предваритель­ных теоретических
гипотез и понятий на ранних стадиях
исследования³. По мере уточнения
сферы теоретических интересов,,
сравнительной роли различных теоретических
понятий и переопределения исследовательской
проблемы соци­олог может постепенно
перейти к использованию результатов
включенного на­блюдения для измерения,
проверки более строгих гипотез или
построения причинных моделей
происходящего⁴.

Метод включенного (или полевого)
наблюдения, таким образом, получает
не­сколько различающееся толкование
в различных теоретических перспективах,
в зависимости от того, как понимаются
природа и цели социологического
ис­следования. Не менее разнообразны
и сферы использования полевых наблюде­ний
в социологии, те «жизненные миры»,
области социального опыта, которые
могут стать предметом этнографического
описания.

Классическим примером стало исследование
У. Ф. Уайта, описавшего структу­ры
взаимодействия и неявные статусные
иерархии, организующие повседнев­ную
жизнь бедного итало-американского
района в большом городе на восточ­ном
побережье США, и его обитателей—местных
политиков, членов моло­дежных банд и
ориентированных на карьеру способных
студентов⁵.

Другой классический пример—проведенное
Л. Фестингером и соавторами ис­следование
небольшой секты, пророчившей скорое
наступление конца света⁶. Заметим,
что в исследовании Уайта социолог явно
выступал в роли наблюдате­ля и не
скрывал целей своего присутствия «в
поле». Фестингер и соавторы по­лагали,
что единственный способ проникнуть в
замкнутую общину верующих, воспринимавших
внешний мир как враждебный и нечувствительный
к тайно­му откровению, заключался в
том, чтобы стать полноправными членами
секты и скрыть свою профессиональную
роль социолога. В этом случае наблюдатели
получили доступ в «поле», представившись
путешествующими бизнесменами, слышавшими
прежде о существовании группы,
сочувствующими ее целям и желающими
узнать о ней больше. Однако вскоре
социологи, стремившиеся на­блюдать
сектантов в естественных условиях
(важная предпосылка этнографи­ческого
метода), столкнулись с тем, что их
собственное присутствие интерпре­тировалось
верующими как прямое подтверждение
подлинности их открове­ния. Ситуация
усугублялась тем, что один из социологов,
стремясь придать

²
Blumer
H.
Foreword // Severyn
T. Brnyn.
The Human Perspective in Sociology:

The
Methodology of Participant Observation. Englewood Cliffs (N. J.),
1966.
P.
VI.

³
См.:
Lazarsfeld
P. F.
Qualitative Analysis. Boston: Alien and Bacon,
1972.

⁴
См.:
La/land
J,. LoflandL. H..
Analizing Social Settings. Belmont (Ca.): Wadsworth,
1984.

⁵
Whyte
W. F.
Street Corner Society.
2nd
ed. Chicago: University of Chicago Press,
[1943]

1955.

»
Festinger
L., Riecken H., Schachter S.
When Prophecy Fails.
N.
Y.: Harper
&
Row,
1956.

большее правдоподобие своей «легенде»,
рассказал членам секты о якобы имев­шемся
у него опыте оккультной практики и
сверхчувственного познания. Чле­ны
секты восприняли его «обращение» как
важное событие. Таким образом, значительная
часть «естественного» хода событий
оказалась вольно или неволь­но
сфабрикованной социологами.

К другим, сравнительно недавним образцам
успешного использования метода
включенного наблюдения в социологии
можно отнести, —ограничившись лишь несколькими
примерами,—исследования
повседневной жизни «внутри» лабо­раторной
науки⁷, исследования профессиональной
социализации в хирургичес­ком отделении
больницы и способов оценки и контроля
медицинских ошибок, совершаемых молодыми
врачами⁸, изучение роли «кокаиновой
экономики» в жизни маленьких
сельскохозяйственных общин в перуанских
Андах⁹, анализ процесса старения
и способов, с помощью которых обитатели
еврейского цен­тра для престарелых
в Калифорнии осмысливают и организуют
свою жизнь¹⁰.

Мы будем рассматривать включенное
наблюдение не как альтернативу другим
исследовательским подходам, а как один
из важных методов социальных наук, часто
использующий элементы других методов
и техник (например, анализ до­кументов,
клиническое интервью, квазиэксперимент)
и, в свою очередь, позво­ляющий расширить
содержательную интерпретацию результатов,
полученных другими, более формализованными
методами.

Включенное наблюдение основывается на
широком круге источников инфор­мации.
Наблюдатель «явно или неявно соучаствует
в повседневной жизни лю­дей в течение
достаточно продолжительного времени,
наблюдая за происходя­щим, прислушиваясь
к сказанному, задавая вопросы. В сущности,
он собирает любые доступные данные,
которые могут пролить свет на интересующие
его (или ее) проблемы»».

В общем случае, включенное наблюдение
чаще основано на неформализован­ных
интервью, менее репрезентативных данных,
нестатистическом подходе к обоснованию
выводов и причинных моделей. Из сказанного,
однако, не следу­ет, что при использовании
этнографических методов в социологии
«все позво­лено», и исследователь
может с легкостью отказаться от любой
теоретической логики, стандартов
репрезентативности или от обоснования
своих выводов. Включенное наблюдение
основывается на некоторых теоретических
предпо­сылках и абстрактных идеях,
понимание которых существенно для
осмыслен­ного использования этого
метода.

Методология включенного наблюдения
подчеркивает важность «логики
откры­тия»¹²,не проводящей
жесткой границы между формализованной
теорией и эмпирическим знанием, между
формально-логическим рассуждением и
здра-

⁷ См.:
Latoure В.,
Woolgar S. Laboratory Life. Beverly
Hills (Ca.): Sage, 1979,
а также
Lynch M.
Art and Artifact in Laboratory Science. L.: Routledge and Kegan Paul,
1985.

⁸ См.’.Bosk
Ch. L. Forgive and Remember: Managing
Medical Failure. Chicago: The University of Chicago Press,
1979.

⁹ См.:
Morales E.
Cocaine: White Gold Rush in Peru. Tuscon: University of Arizona
Press,

1989.

¹⁰ См.:
MyerhoffB.
Number Our Days. N.
Y.: Simon and Schuster, 1978.

» Hammersley
M., Atkinson P. Ethnography: Principles
in Practice. P. 2.

¹² См.:
Kaplan A.
The Conduct of Inquiry. San Francisco: Chandler,
1964.

вым смыслом в процессе поиска новых
понятий, обобщений и теорий. Предпо­лагается,
что более гибкие способы определения
исследовательской проблемы и теоретических
гипотез и соответствующие методы сбора
и оценки эмпири­ческой информации
создают предпосылки для построения
теорий, укоренен­ных в реальности
конкретного социального опыта, в
повседневных словах и поступках людей¹³.

Планирование исследования:

определение проблемы, отбор случаев,
ситуаций и групп

На той стадии работы, которая предшествует
полевому наблюдению, исследо­ватель
обычно определяет для себя ключевую
проблему и соответствующую совокупность
ключевых вопросов, на которые можно
получить теоретически осмысленные, т.
е. подлежащие и поддающиеся теоретическому
осмыслению, ответы.

Социологи или этнологи (в отличие,
например, от психологов или экономис­тов)
довольно редко сталкиваются с ситуацией,
когда их предварительные ги­потезы
можно строго вывести из развернутой и
логически согласованной тео­рии.
Значительно типичнее ситуация, когда
выбор проблемы определяется со­вокупностью
более или менее отчетливых теоретических
понятий и идей, совокупностью интересных
и требующих объяснения фактов и, наконец,
раз­личными политическими, практическими
и этическими соображениями. Вклю-‘ченное наблюдение, как и другие типы
социологического исследования, часто
начинается в ситуации, где в той или
иной мере присутствуют все перечислен­ные
компоненты: идеи, факты, политика,
этический и практический интерес. Однако
в случае этнографического исследования
(мы будем иногда использо­вать последний
термин как синоним «включенного
наблюдения») исследова­тель обычно
ставит своей целью не столько проверку
гипотез, выводимых из существующей
теории, сколько развитие новых
теоретических представлений.

Хорошим примером поиска теоретического
объяснения уникального факта мо­жет
служить известная работа М. Фрейлиха,
посвященная роли социокультурных
факторов в объяснении такого необычного
(хотя и достаточно известного) явления,
как «сверхпредставленность»
индейцев-мохавков среди нью-йоркских
монтажников-высотников ¹⁴.

Личный опыт и интересы также нередко
становятся предпосылками исследо­вания.
Так например, А. Стросс и Б. Глезер,
незадолго до начала своего знаме­нитого
исследования процесса умирания в
больничных условиях, пережили потерю
близких. Обстоятельства смерти их
близких были таковы, что уже на
предварительной стадии полевого
исследования их внимание было приковано
к рутинным процедурам обращения медиков
с неизлечимыми пациентами и влиянию
знания о безнадежном прогнозе на
социальное взаимодействие боль-

¹³ См.:
Glazer В.,
Strauss A. The Discovery of Grounded
Theory. Chicago: Adiine, 1967, а
также Agar
M. H. Speaking of Ethnography. Beverly
Hills et al.: Sage, 1986.
(Qualitative Research Methods Series. Vol.
2.)

¹⁴ Freilich
M. Mohawk Heroes and Trinidad Peasants
// Freilich M.
(ed.) Marginal Natives:

Anthropologists at Work.
N. Y., 1970.

ных, их родственников и персонала¹⁵.
В. Боггз, исследовавший мир
латиноаме­риканского джаза и особенно
той его разновидности, которую иногда
называют «сальса» (своеобразный синтез
латиноамериканского бита и негритянского
джаза), смог постепенно перейти от
многолетнего увлечения и непосредствен­ной
включенности в это музыкальное движение
к формулировке социологи­ческого
проекта, направленного на анализ расовых
и классовых аспектов музы­ки. Однако
переход этот был нелегким и потребовал
изрядных усилий: не су­ществует легкого
способа превращения личного интереса
в профессиональную вовлеченность
ученого¹⁶.

Уже на ранних стадиях исследования—при
изучении литературы, анализе до­ступных
документальных источников, ознакомлении
с ситуацией «в поле» со­циолог часто
меняет или уточняет исходную формулировку
проблемы, некото­рые теоретические
предпосылки или рабочие понятия. Вполне
может оказать­ся, что проблема в
исходной своей формулировке пока—или
в принципе— неразрешима,
либо в исходных теоретических
представлениях содержались су­щественные
пробелы. В этой ситуации нет ничего
необычного—ученому
час­то приходится вспоминать старую
истину: задать правильный вопрос труднее,
чем найти на него ответ^п.

Особое значение неожиданностям,
радикальным изменениям точки зрения
ис­следователя и ощущению неадекватного
понимания ситуации придает герме­невтическая
традиция.Не вдаваясь здесь в обсуждение
сложных философс­ких вопросов, мы
лишь кратко опишем, как трактуется в
этой традиции соб­ственно «этнографическое
понимание»¹⁸. Здесь особое значение
придается тому обстоятельству, что
социолог или культурный антрополог по
сути сталкивается с чуждым, иным жизненным
миром. (Даже если это мир его собственной
куль­турной традиции, ученый стремится
сделать его понятным для мира рациональ­ного
научного знания, как если бы это был
чужой мир.) Задача ученого, веду­щего
включенное наблюдение,—«показать,
как социальное действие в одном мире
может быть пвнято (осмыслено) с точки
зрения другого мира»¹⁹.

Отсюда ясно, что недоумение, неясность,
несоответствие теоретическим ожи­даниям,
иными словами, разрывы и «неисправности»
в знании и взаимопони­мании и являются
исходным материалом для ученого. Задача
этнографического понимания
—обнаружить и зафиксировать разрыв,
чтобы в дальнейшем дать объяснение,
этот разрыв исключающее. Как только
объяснение «странному обы­чаю»
получено, разрыв перестанет восприниматься
как таковой. И ученый, и читатели, к
которым первый адресует свое изложение
открывшегося ему смыс­ла действия,
перестанут воспринимать обычай как
«странный», т. е., например, не будут
больше расценивать как необычное то
обстоятельство, что цыганки не гадают
друг другу, что отец в традиционной
кавказской семье никогда не берет
ребенка на руки (хотя, по всей видимости,
любит его) или что профессиональ-

¹⁵ Glazer
В., Strauss A..
Awareness of Dying. Chicago: Adiine, 1965.

¹⁶ Boggs
V. Finding Your Spot 11
Smith C. D., Kornblum W. (eds.) In the
Field: Readings on the Field Research Experience.
N. Y., 1989.
P. 147—152.

¹⁷ См.:
Merton R. К.
Introduction: Notes on Problems-Finding in Sociology //Merton
R. K., Broom L., CottrellL. S., Jr. (eds.)
Sociology Today. N.
Y., 1959. Vol.
1.

¹⁸Более подробное
и вполне ясное изложение можно найти в
книге:AgarM. H.
Speaking of Ethnography.

¹⁹Ibid.P. 12.

ные ученые часто придают большее значение
публикации результатов, чем соб­ственно
их получению.

Однако движение от разрыва и недоумения
к пониманию—это не только
кор­рекция исходной формулировки
теоретической проблемы. Конечным
результа­том этнографического
понимания являетсяслияние двух или
более культурных традиций
—этнографа, изучаемого им
сообщества, аудитории²⁰.
Наблюдатель становится посредником
между различными социальными мирами,
расширяю­щим горизонты культурных
традиций и способствующим их коммуникации²¹.

Социолог в такой трактовке самым
очевидным образом оказывается в одной
из главных своих профессиональных
ролей—посредника между
социальными сообществами и культурами²².

Возвращаясь к обсуждению выбора
теоретической проблемы и предмета
вклю­ченного наблюдения, заметим, что
описанные различия между группами,
куль­турами и системами значений
делают особенно важной проблему
сравнения, т. е.выбора групп,
ситуаций и условийдля проведения
этнографического иссле­дования.

Какие «случаи» считать релевантными,
значимыми, существенными для дан­ной
исследовательской проблемы? Прежде чем
ответить на эти вопросы, отме­тим, что
включенное наблюдение можно рассматривать
как некую разновид­ность (возможно,
самую распространенную) метода
монографического «ана­лиза случая»
(case—study).Под последним принято понимать детальное,
целостное описание индивидуального
случая, включенного в более широкий
социальный и культурный контекст. В
качестве «случая» может рассматривать­ся
культура, сообщество, субкультура,
организация, социальная группа, а так­же
такие явления, как верования, практики,
формы взаимодействия, иными сло­вами,—почти
все аспекты человеческого существования²³.
Анализ случая мо­жет включать в себя
интервьюирование, включенное наблюдение,
анализ личных документов, литературных
источников. Весь этот широкий круг
методов объе­диняет идея максимально
полного описания критически важного
для проясне­ния данной исследовательской
проблемы случая (или) нескольких случаев.
В отличие от массовых опросов,
ориентированных на сбор данных о больших
популяциях, методология анализа случая
не придает большого значения стати­стической
репрезентативности полученных данных.
Возможность обобщения и переноса выводов
исследования в более широкий контекст
здесь обосновы-

²⁰ AgarM.H.
Op.cit.P.20.

²¹ Подробнее
об этом
см.: Geertz
С.
From the Native’s Point of View: On the Nature of Anthropological
Understanding //
Rabinow P., Sullivan W. M.
Interpretive Social Scena:

A Reader. Berkeley,
1979.

²²В одной из работ
3.Баумана сделана попытка показать,
что эта роль посредника и переводчика
в наше время вытесняет традиционную
роль социолога-эксперта, дающе­го
советы просвещенным правителям. Бауман
подчеркивает, однако, следующее важ­ное
обстоятельство: посредническая роль
социолога и—шире—интеллектуала,
его открытость к пониманию разных
«способов жизни» не должны вести к
отказу от его собственной традиции
рационального объяснения и интеллектуальной
честности. См.: Ваитап
Z. Legislators and Interpreters.
Cambridge: Polity Press, 1987.

²³ См.:
Forgensen D. L.
Participant Observation: A Methodology for Human Studies. Newbury
Park et al.: Sage, 1989.
P. 19—20.
(Applied Social Research Methods Series. Vol.
15.)

вается через «типичность» случая, через
возможность теоретического объясне­ния
выбора данного объекта, места и времени
его изучения.

Критики методологии «анализа случая»
и соответственно включенного наблю­дения
часто (и справедливо) подчеркивают
возможность систематических сме­щений
и необоснованных обобщений, выводимых
из исследования единично­го явления.
Особую остроту, таким образом, приобретает
проблема отбора — случаев,
ситуаций, групп—и
обоснования переносимости результатов
вклю­ченного наблюдения в более
широкий контекст.

Самой успешной попыткой справиться с
проблемой отбора в этнографическом
методе стала последовательная разработка
понятия теоретической выборки, впервые
предпринятая Б. Глезером и А. Строссом
(1967)²⁴. Выбор исследуемо­го явления
здесь обосновывается через логику
проверяемой теории, определя­ющей,
какие особенности данного явления
(случая, группы и т. п.) существен­ны с
точки зрения содержательных, теоретических
соображений. Хотя осно­ванный на
включенном наблюдении анализ случая
обычно не подразумевает использования
статистических процедур репрезентативного
отбора, эти проце­дуры могут
использоваться для селекции наблюдений
«внутри» данного слу­чая, построения
сравнительных групп и т. п.

Чтобы проиллюстрировать эти несколько
абстрактные соображения, обратим­ся
к уже упоминавшемуся исследованию
социальных контекстов умирания,
проведенному Глезером и Строссом²⁵.
Исследование Глезера и Стросса проводилось
в шести больницах, расположен­ных в
прибрежном районе Сан-Франциско. В самой
общей форме исследова­тельская
проблема была следующей: какого рода
события происходят вокруг пациентов,
умирающих в американских больницах? На
предварительной ста­дии исследования
эта общая проблема сузилась до нескольких
вопросов: «Ка­ковы устойчивые типывзаимодействиямежду умирающим
пациентом и пер­соналом больницы?
Какого рода тактики использует медицинский
персонал в отношении пациента? В каких
организационных условиях внутри больницы
эти типы взаимодействия и тактики имеют
место и как они влияют на пациен­та,
его семью, медиков, больницу как целое,
всех тех, кто вовлечен в ситуацию,
окружающую процесс смерти?»²⁶. В
поиске ответов на эти вопросы,
исследова­тели пришли к формулировке
следующей теоретической гипотезы: все
проис­ходящее может быть объяснено
тем, как и в какой мереосознаетсясудьба па­циента каждой из
взаимодействующих сторон в ситуации
умирания. Можно сформулировать эту
гипотезу еще проще: важно «кто
—в ситуации умирания —
что знает о вероятности фатального
исхода для умирающего пациента»²⁷.
Клю­чевой теоретической переменной
в исследовании Глезера и Стросса стало,
та­ким образом, понятиеконтекста
осознания(или «контекста знания») о
при­ближающейся смерти.

Чтобы сделать яснее теоретическую
логику этого подхода, заметим, что он
ос­нован на интерпретативной,
интеракционистской традиции
социологического мышления. Напомним,
что с точки зрения этой традиции за
любым социальным

²⁴ Glazer
В.. Strauss A.
The Discovery of Grounded Theory.

²⁵ Glazer
В., Strauss A. L.
Awareness of Dying.

²⁶ Ibid.
P. 8.

²⁷ Ibid. P.
IX.

взаимодействием стоит постоянное
осознание и осмысление людьми их
повсед­невной жизни. Люди не просто
пытаются осмыслить и осознать причины
и последствия поступков и событий, они
взаимодействуют и совершают поступ­ки,
основываясь на тех смыслах, которые они
приписывают событиям повсед­невной
жизни²⁸.

Верно или неверно люди определяют
ситуацию и толкуют события и намере­ния
других людей,—что во
многих случаях в принципе не поддается
оценке,— они реально
руководствуются своими мнениями и
убеждениями в своих по­ступках. Если
воспользоваться общеизвестной
формулировкой: если люди оп­ределяют
ситуацию как реальную, она реальна по
своим последствиям²⁹.

Глезер и Стросс, основываясь на своих
представлениях о возможных «контек­стах
осознания» приближающейся смерти,
осуществили теоретическую вы­боркумест, условий и ситуаций внутри больницы,
относительно которых мож­но было
предположить, что они представляют все
типичные «контексты осоз­нания»
смерти и все типы взаимодействия,
происходящие в этих контекстах. Например:
«Когда пациента доставляют в больницу
в необратимой коме и ста­вят диагноз
неизбежной смерти, никто не предполагает,
что пациент может ког­да-нибудь узнать
о своем диагнозе. Не исключена возможность
того, что врачи и медсестры могут
по-разному определить статус пациента,
но такое расхожде­ние маловероятно.
С другой стороны, когда пациент поступает
в сознательном состоянии, и нельзя с
полной определенностью сказать, умирает
ли он, то, ко­нечно, его собственное
определение (ситуации) может резко
расходится с опре­делением, даваемым
медиками, которые, в свою очередь, тоже
могут разойтись во мнениях. То, чтокаждыйиз участников взаимодействия
знает о том, как было определено состояние
пациента, наряду с признанием каждым
участни­ком того, что другие участники
знают о его собственном определении
ситуа­ции,—всю картину,
как ее увидел бы социолог,—мы
будем называтьконтек­стом осознания.Это тот контекст, внутри которого люди
взаимодействуют, в то же самое время
осознавая его»³⁰.

Соответственно исследователи осуществили
отбор мест и условий наблюде­ния
—от реанимационной палаты и
онкологического отделения, где смерть
яв­ляется частым и в разной степени
осознаваемым событием, до акушерского
отделения, где неизбежность летального
исхода обычно оказывается драмати­ческой
неожиданностью не только для пациента
и его близких, но и для меди­цинского
персонала.

²⁸См., в частности:SchutzA.The
Phenomenology of the Social World /
Transl. by G. Walsh, F. Lehnert. Evanston: Northwestern University
Press, 967;BlumerH.
Symbolic Interactionism. Englewood Cliffs: Prentice Hall,
1969, а также
применительно к
методам социального
исследования: Denzin
N. Interpetive Interactionism. L. et
al.: Sage, 1989.

²⁹ Thomas
W. I., Thomas D. S. The Child in
America. N. Y.:
Khopf, 1928.
Заметим, однако, что эта теоретически
продуктивная позиция становится крайне
спорной, как только начинает восприниматься
как утверждение о возможности полного,
безостаточного сведения (редукции) мира
поступков, наблюдаемого поведения к
миру сознания и смыс­лов. В этом случае
знаменитая фраза становится столь же
плоской и бессодержатель­ной, как и
противоположная крайняя позиция:
поступки, которые люди действительно
совершают, реальны по своим последствиям.

³⁰ Glazer
В., Strauss A. L.
Awareness of Dying. P. 9—10.

Еще раз повторим, что целью отбора
(теоретической выборки) субъектов,
групп, места, условий и времени наблюдения
было нахождение всех теоретически
скон­струированных возможных значений
главной объяснительной переменной—
«контекста осознания». Возможные
значения этой переменной (типы «контек­стов
осознания») были получены в результате
комбинирования знания/незна­ния о
состоянии пациента для каждой из сторон
(медперсонал, пациент, род­ные) и учета
возможного «притворства» —стремления скрыть от другой сторо­ны
свое осознание того, как эта другая
сторона определяет ситуацию. Например,
онкологический пациент может знать о
том, что врачи считают его инкурабель-ным,
однако вести себя так, чтобы не позволить
врачам явным образом опреде­лить
сложившуюся ситуацию; еще очевиднее
случай, когда врач манипулирует «закрытым
контекстом осознания» и скрывает от
подозревающего правду па­циента не
только то, что «ничего больше нельзя
сделать», но и свое осознание наличия
подозрений у пациента. Построение такой
своеобразной теоретичес­кой выборки
помогло Глезеру и Строссу не только
отобрать случаи и условия наблюдения,
но и провести анализ полученных таким
образом «сравнительных групп»³¹.

Идея теоретической выборки
—или, выражаясь точнее, теоретического
отбо­ра,—относится,
как мы увидели на примере работы Глезера
и Стросса, не только к отбору случаев
для изучения, но и котбору внутри
случаев,т. е. к отборувремени, местаилюдейдля наблюдения. В приведенном
нами примере отбор места для полевой
работы—это отбор палат,
отделений и служб внутри меди­цинской
организации. Отбор времени для наблюдения
также предполагает вве­дение каких-то
разумных ограничений: исследователь
не может быть круглосу­точным
наблюдателем «в поле», даже если он все
время находится там. (Впро­чем, М. Агар
вспоминает о своем опыте полевой работы:
«После нескольких месяцев, проведенных
в Индии, я как-то сидел в своей хижине,
читая книгу при свете фонарика и
расслабленно прислушиваясь к невнятным
шумам сумерек в „танде». Внезапно
дверь отворилась, и я услышал,—если перевести это очень приближенно,—следующее:
„Где твоя записная книжка? У нас здесь
как раз происходит важная церемония.
Что случилось, ты не работаешь нынче
вече­ром?»»³²). Такие разумные
ограничения обычно также связаны с
содержатель­ными представлениями о
том, что и в каком порядке обычно
происходит в на­блюдаемом сообществе,
какиевременные рутиныирасписанияопределяют последовательность значимых
и незначимых событий. Социолог,
наблюдаю­щий школьный класс и
взаимоотношения детей во время уроков,
по всей веро­ятности, будет вести свои
наблюдения в дообеденное время; если
же он изуча­ет, скажем, изменения
стилей управления в производственном
подразделении, он постарается понаблюдать
попеременно и за утренними, и за вечерними
сме­нами. То же относится к большим
временным циклам: сезонам, годам, смене
поколений. Отбор людей—это
обычно отбор интервьюируемых или
инфор­мантов. Мы вернемся к этой теме,
ограничившись пока замечанием, что и
здесь определяющую роль играет
теоретический контекст исследования.
Существен­ными параметрами отбора
могут быть такие категории, как пол,
возраст, ранг в групповой иерархии,
уровень осведомленности и т. п. Принято
различать «ис-

³¹ Glazer
В., Strauss A. L.
Awareness of Dying. P. 286—293.
(Appendix.)

³² Agar
M. H. The Professional Stranger: An
Informal Introduction to Ethnography. N.
Y. et al.: Academic Press, 1980.
P. 61.

следовательскую категоризацию»,
конструируемую наблюдателем на основа­нии
признаков, существенных для принятой
им теоретической перспективы, и «членскую
категоризацию», т. е. ту классификацию,
которую сами члены груп­пы считают
существенной в повседневной жизни³³.
Однако польза этого разли­чения
относительна: если считать, что
преимуществом этнографического ме­тода
действительно является гарантируемая
им особая близость точки зрения
исследователя тому, что сами члены
группы считают существенным и опреде­ляющим
в своей жизни, исследовательская и
членская категоризации не долж­ны
резко противостоять друг другу (не
считая возможных терминологических и
лексических расхождений).

Иногда говорят об отборе контекстов
наблюдения.Контекст в данном случае
представляет собой несколько абстрактное
понятие, включающее в себя не толь­ко
время, место и общую структуру
взаимодействия, но и некую —обычно не­явную—совокупность
норм (нормативную структуру), регулирующих
поведе­ние людей в данных обстоятельствах
места и времени. В этом смысле можно
говорить о различных контекстах
наблюдения во время рабочего совещания
или в ходе неформального празднования
какого-то события внутри одной и той же
организации, или, скажем, о различии
контекста семейного взаимодействия в
присутствии гостей и на кухне. В еще
более обобщенной форме различие
кон­текстов социального взаимодействия
может быть описано с помощью введен­ного
И. Гоффманом противопоставлениясценическихизакулисных областей³⁴.
Именно «за кулисами» (хотя и не обязательно
на кухне в физическом смысле) супруги
выясняют отношения, не руководствуясь
более нормативной структу­рой
публичного поведения, и там же—не
обязательно в географически опре­деленном
месте—выясняется, скажем,
ранг ученого среди коллег. Разнообра­зие
контекстов, которое следует принимать
во внимание,—подчеркнем
это еще раз —это
разнообразие социально сконструированных³⁵,
а не физически задан­ных мест
взаимодействия.

Выбор исследовательской проблемы и
ситуации наблюдения—это
результат предварительной стадии
исследования. Завершение этой стадии
ставит социо­лога перед другой
совокупностью теоретических и практических
вопросов, свя­занных с получением
доступа в полевую ситуацию и непосредственным
вовле­чением во взаимоотношения с
интересующими его группами.

Вхождение в ситуацию наблюдения, роли
наблюдателя, взаимоотношения «в поле»

Проблема получения доступа к полевым
данным,—на первый взгляд,
сугубо практическая,—играет
ключевую роль в этнографическом методе.

Постольку, поскольку эта проблема может
быть разрешена за счет личных
пси­хологических и социальных ресурсов
и практических стратегий, которыми рас-

³³ См.:
Lofland J.
Doing Social Life: The Qualitative Study of Human Interaction in
Natural Settings. N.
Y.: Wiley, 1976.

³⁴ См.:
Goffman E.
The Presentation of Self in Everyday Life.
N. Y.: Doubleday,
1959.

³⁵Под «социальной
сконструированностью» здесь достаточно
пока понимать смысло­вую и
ценностно-нормативную определенность,
то символическое «поле» смыслов, в
котором происходит взаимодействие.

полагает социолог-наблюдатель, можно
говорить о значении здравого смысла и
знания повседневной жизни в использовании
этнографического метода. С дру­гой
стороны, более или менее эффективные
попытки включиться в ситуацию наблюдения,
в том числе трудности, с которыми социолог
сталкивается на этом пути, часто оказывают
существенное влияние на теоретическую
логику и сте­пень понимания ученым
того, что он наблюдает. Некоторые примеры
позволя­ют прояснить эти соображения.

Один из этих примеров относится не
столько к социологии или этнографии,
сколько к тому, что часто называют
документальной журналистикой.
Журнали­стское расследование ситуации
нередко принимает форму включенного
наблю­дения, и неудивительно, что у
истоков использования методов «анализа
слу­чая» в американской социологии
стояла, помимо культурно-антропологичес­кой
(этнографической) традиции, так называемая
журналистика факта. Наш пример относится
к 1960-м годам, когда молодой
и честолюбивый журналист Том Вулф
предпринял квазиэтнографическое
исследование сообщества хиппи, называвших
себя «веселыми шалунами». Ядро этой
коммуны составляли Кен Кизи (автор
знаменитого романа «Кто-то пролетел
над гнездом кукушки») и его друзья-хиппи.

Позднее Вулф написал книгу о своем опыте
общения с хиппи³⁶. Однако в нача­ле
своего исследования Вулф демонстрировал
определенную дистанцию по отношению к
мало озабоченным благопристойностью,
карьерой и «традицион­ными американскими
ценностями» хиппи. Как-то раз он беседовал
со своими новыми знакомыми в комнате,
где Кизи красил потолок. На безукоризненный
белый льняной костюм журналиста упала
изрядная капля желтой краски, и, хотя
последний вытер пятно, сохраняя
невозмутимость истинного джентльме­на,
он не смог скрыть некоторого раздражения.
Кизи философски изрек: «Уж так это
устроено, Том. Если ты хочешь войти в
это дело, тебе приходится немного в него
вляпаться».

Иногда для того, чтобы получить доступ
в ситуацию включенного наблюдения,
достаточно просто «слоняться поблизости».
Эллиот Лайбоу, участвовавший в большом
исследовательском проекте по изучению
практики воспитания детей в семьях с
низким доходом, проводил включенное
наблюдение за мужчинами из этих семей,
чтобы дополнить данные семейного
интервьюирования³⁷. Пер­вый день
исследования оказался не очень
продуктивным. Хотя Лайбоу и позна­комился
с одним из зевак, наблюдавших сцену
препровождения шумно сопро­тивлявшейся
женщины в полицейский участок, он не
выполнил разработанно­го им заранее
плана —приступить к
сбору материала для выполнения трех
или четырех исследовательских задач
со сравнительно четкими границами между
ними: «Завтра,—решил я,—я
вернусь к моему исходному плану, еще
ничего не потеряно. Но завтра никогда
не наступило…»³⁸На следующий
день, беседуя с тремя пьянчужками об
уходе за щенком, которого один из них
держал за пазу­хой, Лайбоу опять
оказался у угловой «точки», торговавшей
навынос. В этом угловом магазинчике,
ближайшие окрестности которого стали
неизбежным стра-

³⁶ Wolfe
Т.
The Electric Kool-Aid Acid Test. N.
Y.: Bantam Books, 1983.
Цит. no:
Smith С. D., Komblum W.
(eds) In the Field: Readings on the
Field Research Experience. N.
Y.: Praeger, 1989.
P. 2—4.

³⁷ Liebow
E. Tally’s Corner. L.: Routledge and
Kegan, 1967.

³⁸ Ibid.

тегическим центром всех его этнографических
изысканий, Лайбоу познакомился с хорошо
одетым чернокожим молодым человеком
Толли Джексоном, ставшим его попечителем,
доверенным лицом и другом и открывшим
ему доступ в отно­сительно закрытые
области своего социального окружения.
Книга, написанная Лайбоу на полученном
материале, стала одной из ключевых работ
по этногра­фии города.

Другой пример значимости неформального
«попечительства» —взаимоотноше­ния
Уильяма Ф. Уайта с его ключевым информатором
—лидером местной «брат­вы» Доком,
сыгравшие решающую роль в проведенном
Уайтом исследовании, упоминавшемся
нами ранее³⁹.

Иногда доступ к «попечителям» и ключевым
информаторам открывается не в результате
каких-то полевых импровизаций, а в ходе
использования уже суще­ствующих
социальных связей—профессиональных,
дружеских, родствен­ных и т. п.,
—а также через использование
собственной идентичности исследо­вателя⁴⁰.
Если вернуться к уже анализировавшимся
нами примерам, то можно отметить, что
Э. Моралес, изучавший «кокаиновую
экономику» в Перу, прово­дил свое
исследование в местах, где когда-то
родился и рос, что —наряду
со знанием местного диалекта и
обычаев—обеспечило его
проникновение в мир спрятанных в горах
кокаиновых лабораторий и тайных троп,
по которым мест­ные крестьяне перевозили
готовый продукт. Однако даже в этом
случае лично­стная идентичность
исследователя всегда недостаточна для
того, чтобы полу­чить автоматический
доступ ко всем аспектам изучаемой
ситуации. В частно­сти, Моралес пишет:
«Во время моего приезда в родной городок,
весной1980года, я решил
выполнить совет, данный мне профессором
в колледже: „Ез­жай домой и посмотри,
какие изменения произошли в общине».
Ни в детстве, ни позднее, в ходе
многочисленных приездов домой, я не
отваживался выез­жать за границы моей
родной общины, Лламеллик. В юности я
принадлежал к коренной культуре, но как
взрослый визитер уже не располагал
необходимыми навыками, чтобы понимать
очевидное. Хотя я и был местным уроженцем,
мое превращение в исследователя
этнографии Анд было долгим. Я обнаружил,
что очень трудно наблюдать за людьми,
культура и общество которых представля­ют
и твои собственные корни, трудно учиться
у этих людей. Это оказалось воз­можным
только тогда, когда я включил в свою
повседневную жизнь более дис­циплинированный
подход»⁴¹.

Двойственность позиции исследователя,
чья личностная идентичность в суще­ственных
чертах совпадает с идентичностью тех,
кого он изучает, подчеркива-

³⁹ Whyte
W. F. Op. cit.

⁴⁰Следует упомянуть
также более редкий случай, когда ученый,
вынужденно и по дале­ким от науки
причинам оказавшийся в некоторой
ситуации, решает использовать эту
ситуацию в иссследовательских целях.
В сущности, именно таким образом оказался
на Тробриандовых островах выдающийся
антрополог Б. Малиновский, интернированный
как подданный враждебной державы
(«ArgonautsoftheWesternPacific», 1922).Отече­ственный исследователь Ю. Д.
Карпов, находившийся в административной
ссылке в Амурской области в
1969—1972гг.,осуществил
комплексный анализ жизни сельской
общины (устное сообщение канд. экон.
наук, доц. НГУ Е. Е. Горяченко, участвующей
в подготовке материалов исследования
Ю. Д. Карпова к изданию).

⁴¹ Morales
Е.
Cocain. Цит. по:
Smith С.
D., Kornblum W. (eds.) In the Field:
Readings on the Field Research Experience. R
116.

ет и Б. Майерхоф, проводившая исследование
в еврейском доме для престаре­лых в
Калифорнии. С одной стороны, ее собственные
еврейские корни и пред­шествовавший
научной карьере некоторый опыт социальной
работы с пожилы­ми людьми облегчали
ей доступ «в поле». С другой стороны,
эти же факторы создавали определенные
трудности в сохранении объективностии впострое­нии роли исследователя,отличной от роли члена изучаемой
общности. К тому же, как уже отмечалось,
частичное совпадение личностной
идентичности ис­следователя и
исследуемых по определению не может
быть полным: в случае Майерхоф эта
неполнота проявляется в том, что она
была молодой, имевшей мужа и детей,
сравнительно здоровой и сделавшей
довольно успешную науч­ную карьеру
американкой во втором поколении. При
этом она изучала процесс старения и
способы преодоления возрастных проблем
среди одиноких стари­ков, перебравшихся
в Америку, спасаясь от нацизма, часто
говоривших между собой на идише,
воспитанных в иудейской традиции и
сохранивших специфи­ческое мировоззрение
восточно-европейского «галута»⁴².
Майерхоф так опи­сывает исходную
ситуацию: «Я не принимала никаких
сознательных решений исследовать свои
корни или сделать яснее смысл моего
происхождения. Я была одним из нескольких
антропологов из университета Южной
Калифорнии, вов­леченных в анализ
„Этничности и старения». Сначала я
планировала изучать пожилых „чиканос»⁴³,
поскольку прежде я уже занималась
полевой работой в Мексике. Однако в
начале 1970-х в городской Америке этнические
группы не очень приветствовали
любознательных посторонних, и люди, к
которым я об­ращалась, постоянно
спрашивали меня: „Зачем вам работать
с нами? Почему бы вам не изучать своих?»
Эта идея была для меня новой. Я не была
подготов­лена к такому проекту.
Антропологи обычно исследуют экзотические,
отдален­ные, дописьменные общества.
Но такого рода группы становятся во все
боль­шей степени недоступны и часто
—негостеприимны. В результате все
больше антропологов вынуждены нынче
работать у себя дома. Это неизбежно
создает проблемы с объективностью и
идентификацией, и я предвидела, что тоже
полу­чу причитающуюся мне долю этих
проблем, работая с людьми, населявшими
Центр. Но, возможно, будут и какие-то
преимущества…»⁴⁴.

Проблемы, с которыми столкнулась
Майерхоф, были связаны с необходимос­тью
соблюдения баланса между исследовательскими
интересами, интересами тех, кого изучает
исследователь, этическими проблемами
(зачем, например, изу­чать людей,
нуждающихся в поддержке и участии,
вместо того, чтобы просто помочь им?) и
задачей сконструировать свою личностную
тождественность собственно исследовательской
роли. Однако прежде чем осознать и
отчасти решить эти проблемы,
исследовательница прошла через ряд
довольно драмати­ческих событий и
изменений: «В начальных фазах моей
работы с пожилыми я испытывала острое
чувство вины. Оно периодически всплывало
наружу, при­нимая самые разные формы
в разное время. Поначалу оно фокусировалось
на моей компетентности в решении задачи,
за которую я взялась. Достаточно ли я
знаю иудаику? Достаточно ли я знаю идиш?
Не слишком ли я молода? Не слиш­ком ли
я эмоционально вовлечена в ситуацию?
Не следует ли мне работать ради
благополучия стариков, вместо того
чтобы изучать их? И так далее. В ходе
раз-

⁴²Галут в пер. с
иврита—изгнание, рассеяние.

⁴¹Чиканос
—потомки мексиканских иммигрантов.

⁴⁴ Myerhoff
B. Op. cit.

говора с Шмуэлем —очень
ученым человеком, ставшим в дальнейшем
одним из главных моих информантов,—я
призналась, что испытываю страх не
разоб­раться должным образом с теми
материалами, которые он мне дает. Было
так много вещей, которых я не понимала.
Как всегда, он ответил сурово, но
спра­ведливо: „Ты не понимаешь. Как
ты могла ожидать, что поймешь? Ты
спраши­ваешь меня обо всех этих вещах,
но сама ты ничего не знаешь. Ты не знаешь
идиша. Ты не знаешь иврита. Ты не знаешь
арамейского. Ты не знаешь ни рус­ского,
ни польского. Ты не присмотрелась
внимательно ни к какой части того места,
где мы живем. Как ты можешь ожидать, что
поймешь?» Я согласилась с ним и
чувствовала себя чудовищно растерянной…
Я подумывала о том, чтобы бросить все.
Казалось невыносимым безропотно
принимать все те бесчислен­ные способы
использования чувства вины, к которым
прибегали обитатели Центра—часто
несознательно, намереваясь не причинить
вред, а лишь создать у себя ощущение
могущества. Но после некоторого времени
я приняла как факт, что никого нельзя
„сделать» виновным, заставить
испытывать чувство вины. Каждый
соглашается на это добровольно.
Пробуждение вины—это
то, что я называю „стратегией интимности»,
одной из многих, используемых стариками
из Центра. Бесполезная по отношению к
чужаку, эта стратегия основывается на
взаимосвязанности и взаимозависимости.
Светлая сторона вины заключается в том,
что она выражает чувство ответственности
за благополучие другого чело­века.
Когда я осознала это, я стала более
отстраненно и даже с благодарностью
воспринимать эти свои чувства»⁴⁵.

В ситуации, когда исследователю требуется
доступ в формальную организа­цию,
ключевую роль начинают играть не столько
добровольные «спонсоры», сколько
обладающие высоким статусом и
контролирующие «входы» в эту орга­низацию
влиятельные фигуры. Иногда таких лиц
называют «стражниками»:

именно от них зависит удачный исход
переговоров о формальном доступе в
организацию.

Иногда довольно трудно решить, кто в
данной ситуации является
«стражни­ком»—например,
оперирующий главный врач в больнице
может в действи­тельности меньше
участвовать в принятии административных
решений, чем контролирующая все
перемещения персонала, больных и
оборудования глав­ная медсестра.

Получение разрешения со стороны
«стражников» и поддержки «попечителей»
создает лишь минимальные предпосылки
доступа к полевым данным. Однако цена,
которую «платит» исследователь за
получение исходного доступа,—это стремление ключевых фигур оказывать
влияние на ход и результаты исследова­ния.
Первая возникающая здесь проблема носит
скорее этический характер:

насколько позволителен прямой обман
или манипулирование собственным
«имиджем» со стороны исследователя?
Как правило, социологи легче идут на
обман и полное или частичное сокрытие
целей исследования в том случае, ког­да
доступ жестко контролируется, и
«стражники» по каким-либо причинам не
заинтересованы в том, чтобы открыть
посторонним какие-то, обычно скрывае­мые,
сферы. Еще одним оправданием для полного
или частичного сокрытия •
целей исследования в процессе
ведения переговоров о доступе может
служить уверенность исследователя в
том, что на более поздней стадии, когда
между социологом и ключевыми фигурами
установится межличностное доверие,
мож-

⁴⁵
MyerhoffB. Op. cit. P.
89.

но будет обсудить все открыто. В этом
случае заверения в соблюдении аноним­ности
и в исключении из публикации потенциально
опасных для информантов материалов
попадут на более благоприятную почву
и будут встречены с боль­шим доверием.

Вообще же, как справедливо замечают М.
Хаммерсли и П. Аткинсон: «…даже если
сообщение „всей правды» в ходе
переговоров о доступе—как
и в боль­шинстве прочих социальных
ситуаций—может оказаться
не самой умной и даже не самой окупающей
себя стратегией, обмана следует по
возможности избегать. И дело здесь не
только в сугубо этических причинах, но
и в том, что обман может иметь неблагоприятные
последствия позднее, в ходе полевой
ра­боты»⁴⁶.

Наблюдатель, успешно включившийся в
полевую работу, оказывается в опре­деленный
момент в положении «новичка» («салаги»
в армейском жаргоне). Он точно так же
располагает статусно-детерминированным
правом проявлять не­вежество, задавать
вопросы, обнаруживать некомпетентность
в простых, по­вседневных вещах. Однако
социолог, в отличие от традиционного
этнографа, редко может использовать до
конца все преимущества роли «новичка».
Если его профессиональная идентичность
известна, его «попечители», информанты
и прочие могут успешно навязывать ему
роль знатока, эксперта, беспристраст­ного
судьи и т. п.

Еще более важное разграничение
исследовательских ролей во включенном
на­блюдении предложил Р. Гоулд⁴⁷.
Это разграничение основано на степенивовле-ченности-отстраненностиисследователя в ситуации наблюдения и
соответ­ственно на степенизакрытости-открытостиего собственно
этнографичес­кой, научной деятельности.
В этом случае принято выделять следующие
роли:

1)полный участник;

2)участник как наблюдатель;

3)наблюдатель как участник;

4)полный наблюдатель.

В роли «полного участника» цели и статус
исследователя остаются тайной для всех
остальных, поэтому эту ситуацию нередко
называют ситуацией скрытого наблюдения.
Выше мы уже приводили пример исследования
Л. Фестингера и его соавторов. В
отечественной социологии одним из самых
известных приме­ров скрытого наблюдения
является исследование В. Б. Ольшанского⁴⁸.
Этот под­ход, наряду с очевидными
достоинствами, имеет и существенные
недостатки:

дело здесь не только в неразрешимости
некоторых этических проблем, но и в
невозможности гарантированного контроля
над использованием наблюдателем своих
актерских способностей, что, наряду с
риском утраты профессиональной
идентичности и необходимой исследователю
дистанции, может вести к самым неожиданным
результатам.

Находящаяся на противоположном полюсе
роль «полного наблюдателя» подра­зумевает
полное исключение реакций изучаемых
людей на исследователя. Пос-

⁴⁶
Hammersley
M., Atkinson P.
Op. cit. P.
71—72.

⁴⁷
Gold
R. L.
Roles in Sociological Fieldwork
//
Social Forces.
1958.
Vol.
36.
P.
217—223. См.
также:
Junker
В.
Field Work. Chicago: University of Chicago Press,
1960.

⁴⁸
Ольшанский
В. Б. Личность
и социальные ценности
// Социология
в СССР. М., 1966.
Т.
1.

ледний, как это бывает в некоторых
психологических экспериментах, смотрит
на обследуемых через одностороннее
зеркало, ведет наблюдение скрытой
ка­мерой либо использует иные приемы
оперативной разведработы. Как отмеча­ют
М. Хаммерсли и П. Аткинсон: «Парадоксальным
образом полное наблюде­ние разделяет
многие преимущества и недостатки полного
участия. В их пользу говорит то, что оба
метода минимизируют проблемы реактивности:
ни в одном из случаев этнограф не будет
взаимодействовать с теми, кого он
изучает, как исследователь.С другой
стороны, исследователь может столкнуться
с сильны­ми ограничениями на то, что
подлежит или не подлежит наблюдению,
при том, что расспросить участников
будет невозможно. Принятие какой-либо
одной из этих ролей может вести к большим
сложностям в построении и строгой
про­верке теории, хотя обе могут
оказаться полезными и приемлемыми
стратегия­ми на отдельных стадиях
полевой работы, а в некоторых ситуациях
эти роли оказываются неизбежными»⁴⁹.

Чаще же всего наблюдатель принимает
роль, находящуюся между описанными
крайними позициями. При этом, заметим,
ситуация скрытого наблюдениячаще
всего ведет к принятиюуже существующейв наблюдаемой группероли
—на­пример, рабочего или
пациента психиатрической клиники. В
случаеоткры­того наблюдениячасто—хотя и
необязательно—исследователь
участвует вконструированиисвоейролив процессе явных и неявных
переговоров с участниками.

Степень вовлеченности социолога в
наблюдаемую ситуацию, играющая клю­чевую
роль в описанной нами типологии ролей,
тесно связана с другим проти­вопоставлением:
описание с точки зрения наблюдающего
«чужака»—описа­ние с
точки зрения участвующего в событиях
«своего» члена группы. Мы уже затрагивали
этот вопрос раньше, отмечая, что чрезмерная
включенность в про­исходящее может
не только стимулировать, но и, напротив,
сильно ограничи­вать возможности
исследователя. Необходимость постоянно
балансировать между доверительными
отношениями и возможностью отстранения
от проис­ходящего, между «близостью»
и «чуждостью», между следованием
«туземным» правилам и собственным
комфортом делает результаты применения
этногра­фических методов чрезвычайно
зависимыми от способности исследователя
придерживаться пограничной, сбалансированной
и, в сущности, маргинальной позиции. Эта
особенность метода включенного наблюдения
делает его весьма уязвимым для острой
и отчасти обоснованной критики, о чем
мы еще будем говорить позднее. Пока же
обратимся к примеру.

Классик американской культурной
антропологии Маргарет Мид во второй
по­ловине 1920-х годов
проводила включенное наблюдение процесса
взросления на Самоа. Материалы этого
исследования стали основой для самой
знаменитой и спорной книги Мид⁵⁰,
ставившей целью доказать «сильную»
версию культур­ного детерминизма и
идеи «суверенитета культуры» по отношению
к биологи­ческим предпосылкам
человеческого существования. В этой
книге, рассматри­вавшейся современниками
как блестящее эмпирическое подтверждение
взгля­дов учителя М. Мид и основателя
американской традиции культурной
антропологии —Ф. Боаса,
Мид интерпретировала самоанскую культуру
как не­репрессивную, несоревновательную,
поощряющую скорее кооперацию, чем аг-

⁴⁹ Hammersley
М., Atkinson P.
Op. cit. P. 96.

⁵⁰ Mead
M. Coming of Age in Samoa.
N. Y.: Morrow,
1923.

рессию. Многие фактические утверждения
Мид были позднее оспорены дру­гими
исследователями. Особую известность
приобрела книга Д. Фримена⁵⁾, где
на материале многолетних наблюдений
опровергаются ключевые положения М.
Мид и детально реконструируется
исторический фон написания ее труда.
Фримен полагает, что основной причиной
неточностей и прямых ошибок в ин­терпретации
самоанской культуры, предложенной М.
Мид, была предвзятая и жесткая теоретическая
схема. Немалую роль, однако, сыграла и
социальная и психологическая неискушенность
двадцатитрехлетней аспирантки,
неопреде­ленность ее исследовательской
роли. В частности, Мид, получившая
изначаль­но хорошие шансы доступа в
поле (она была даже наделена почетным
статусом «церемониальной девственницы»,taupou),не решилась
жить в самоанской хи­жине с туземной
семьей и испросила у Боаса разрешения
поселиться в един­ственной белой
семье на острове (мотивируя это возможным
снижением про­дуктивности
исследовательской работы в результате
непривычной диеты)⁵².

Приведенный пример еще не доказывает,
что сохранение дистанции между со­циологом
и теми, кого он наблюдает, заведомо хуже,
чем полное участие. В действительности,
как мы уже отмечали, полная включенность
подразумевает принятие исследователем
всех нормативных ограничений, которым
следуют настоящие участники. Например,
социолог, поступивший на военную службу
для того, чтобы узнать, как новобранцы
приспосабливаются к новой социаль­ной
роли, будет всегда оставаться «по одну
сторону занавеса»: сложившаяся рутина
военной службы не подразумевает
проявления особой любознательнос­ти
со стороны рядового и таким образом он
не может исследовать, как офицеры и
старшины принимают решения, общаются
между собой, определяют прави­ла и
нормы и т. п.

Иными словами, социологу, оказавшемуся
в реальном полевом контексте, при­ходится
использовать самые разные роли в поисках
компромисса между объек­тивностью,
профессиональной автономией, эмпатической
вовлеченностью и интеллектуальной
честностью. Достигнуть такого компромисса
удается далеко не всегда.

Процесс анализа и описания результатов

В результате включенного наблюдения,
интервьюирования, неформализован­ных
бесед с информаторами социолог получает
изрядное количество данных, которые
следует каким-то образом организовать,
описать и проанализировать.

Было бы ошибкой полагать, что анализ и
описание в этнографии—это
искус­ство загонять «сырые» факты в
упорядоченные аналитические категории.
Ско­рее речь идет об искусстве создавать
некий мета-текст, интерпретирующий
тек­сты интервью и наблюдений. Это
искусство ничуть не менее важно, чем
умение добывать сведения в полевых
условиях, завоевывать доверие,
ин­тервьюировать и т. п.

⁵¹ Freeman
D. Margaret Mead and Samoa: The Making
and Unmaking of an Anthropological Myth. Cambridge: Harvard
University Press, 1983.

⁵²Ibid.P. 66—68.

Более того, именно в процессе анализа
данных и написания отчета или статьи
результаты этнографического исследования
приобретают общезначимость и валидность,
т. е. становятся чем-то большим, чем
совокупность «здесь-и-сей-час» сделанных
наблюдений. Эксперименты, массовые
опросы —благодаря
ста­тистическому методу—позволяют
получать результаты, которые уже
являют­ся некоторыми эмпирическими
обобщениями, тогда как уникальность
записей бесед и других данных, полученных
в ходе наблюдения, очевидна. Возможность
их дальнейшего использования прямо
зависит от наличия теоретической
кате­горизации, интерпретации и т. п.

Известный культурный антрополог К. Гирц
пишет: «Способность убедить чи­тателей
(большинство из которых—это
люди науки и практически все участвуют
хотя бы на полставки в той особой форме
существования, которую мы уклон­чиво
называем „современной») в том, что
читаемый ими текст —это
подлин­ное объяснение, данное кем-то,
знающим как устроена жизнь в некотором
мес­те, в некоторое время, в какой-то
группе,—это фундамент,
на котором в дей­ствительности держится
все остальное, чем стремится заниматься
этнография— анализировать,
объяснять, развлекать, смущать,
прославлять, наставлять, оп­равдывать,
удивлять, ниспровергать»⁵³.

Анализу и описанию данных обычно
предшествует их фиксация. Практически
невозможно записать все данные, полученные
в ходе полевой работы. Помимо возникающих
здесь сугубо технических проблем,
неизбежно существуют огра­ничения
на способность исследователя осознать
и словесно оформить свои «смутные
впечатления», неявные догадки и
подсознательные озарения. Однако
существование таких ограничений не
избавляет нас от необходимости
макси­мально полно фиксировать и
описывать все данные, на основании
которых мы делаем определенные
теоретические утверждения.

Нередко в ходе включенного наблюдения
социологи используют видео- и аудио-технику,
все большую популярность приобретает
метод фотодокументального исследования⁵⁴.
Но основным источником эмпирического
материала по-прежне­му остаются
полевые заметки. Их полнота и качество
решающим образом зави­сят от
использования некоторой заранее
разработаннойсистемы организации
полевых заметок (записей).Важность
использования такой заранее разрабо­танной
системы фиксации наблюдений усиливается
тем обстоятельством, что при использовании
этнографических методов исследования
ученый, как пра­вило, располагает
значительно большими возможностями
для «корректиров­ки» полученных
данных—с целью увеличения
степени их соответствия теоре­тическим
положениям,—чем при
использовании более «жестких» методов.

Первая проблема организации данных—этопроблема отбора.Если на пред­варительной
стадии исследования ученый решает, что,
где, когда и как наблю­дать, то на
полевой стадии ему нужно определить,чтозаписывать,какзаписы­вать
икогдазаписывать.

Методом записи чаще всего бывает
письменный отчет, хотя во многих
ситуаци­ях предварительная запись
осуществляется с помощью диктофона.
Иногда ис­пользуют также видеозапись
и фотосъемку.

⁵³ Geertz
С.
Works and Lives: the Anthropologist as Author. Stanford (Ca.):
Stanford University Press, 1988.
P. 143—144.

⁵⁴ См.,
в частности:
Becker H. S.
Doing Things Together: Selected Papers. Evanston (111.):

Northwestern University Press,
1986. Part 4.

Не так просто принять решение о том,
когда делать записи. Конечно, немедлен­ная
фиксация всех наблюдений предпочтительнее
всего. На практике, однако, даже в случае
открытого принятия исследовательской
роли («наблюдатель-как-участник» либо
«полный наблюдатель») социолог не
решается использовать метод прямой
фиксации наблюдений, чтобы не нарушить
естественный ход событий и не подорвать
доверие к себе со стороны участников.
Человек, кото­рый постоянно что-то
записывает, действует на нервы окружающим,
даже если он получил предварительное
согласие с их стороны. Таким образом,
большая часть полевых заметок, которые
наблюдатель делает на месте, носит очень
сжа­тый и фрагментарный характер и
служит, по сути, лишь неким каркасом для
описания беседы или ситуации, делаемого
исследователем позднее «по памя­ти».
Желательно, чтобы, воссоздавая по памяти
некоторую сцену или разговор, ученый
не только стремился к максимальной
полноте и достоверности, но и использовал
специальные отметки,указывающие,
в частности, на пропуск не­которых
слов или событий в записи, либо на то,
что какая-то часть описания воссоздана
с чьих-то слов, а не фиксирует его личные
наблюдения. Получен­ные записи могут
быть более или менее детализированными,
но почти никогда не бывают дословными.
Как правило, степень детализации и
точности обратно пропорциональна
охвату, широте воссоздаваемой картины
событий.

Очень важной проблемой является
сохранение «естественного словаря»учас­тников. Эта проблема тем острее,
чем больше разница между жизненными
ми­рами самого исследователя и тех,
кого он изучает. Реальный,
ситуативно-при­вязанный язык,
используемый участниками взаимодействия,
позволяет узнать, как члены данной
группы или данной культуры категоризуют,
описывают и воспринимают события
повседневной жизни. Определяя социальную
реаль­ность, люди «конструируют» ее:
используемые классификации, «ярлыки»
и спо­собы означивания задают смысловые
горизонты действия для членов данной
социальной группы или культуры. Ведя
полевые записи, исследователь неред­ко
«подчищает», исправляет или дополняет
реплики участников. Это происхо­дит
даже в случае расшифровки фонограммы,
сделанной с помощью диктофо­на. По
сути, такая первичная интерпретация
сказанного не только неизбежна, но и
полезна, так как именно пояснения и
дополнения, внесенные исследовате­лем,
делают более понятными контекст и
эмоциональную тональность проис­ходившего.
Важно, однако, организовать записи таким
образом, чтобы исход­ный текст и более
поздние комментарии можно было различить.

При ведении полевых заметок важную роль
играет также фиксация невербалъ-ного
поведения.Мимика, позы, жесты часто
обнажают коммуникативные наме­рения
участников взаимодействия даже лучше,
чем слова. Во многих культурах значимым
и подлежащим интерпретации являетсяпространственное располо­жениеучастников взаимодействия. Речь здесь
идет не только о том, что, ска­жем, для
большинства традиционных культур
порядок расположения гостей за столом
отражает социальный статус последних.
Пространственная организа­ция
взаимодействия встроена во многие
институты и культурные коды совре­менных
обществ: достаточно упомянуть, например,
школьный класс, универ­ситетскую
аудиторию или приемную высокопоставленного
чиновника,—где секретарь
обычно организует разметку открытых,
полуоткрытых и конфиден­циальных зон
с помощью журнала записи посетителей,
табличек, стульев, цве­точных горшков
и реплик типа «Туда нельзя!»,—чтобы
увидеть, как много су-

щественных вещей в повседневной жизни
«говорится» без помощи слов и жестов.

Отметим, что многие современные
компьютерные программы, предназначен­ные
для организации и первичного анализа
качественных данных («Ethnograph»,
«Ethno» и др.), позволяют
вести дневник полевых наблюдений, в
котором пря­мые цитаты отделены от
сделанных исследователем описаний,
аналитических ремарок и проясняющих
дополнений. В этом случае при обращении
к полевым данным реже возникают вопросы:
«Кто из присутствовавших это сказал?»
или «Действительно ли она явно признала
это?»

Обычно исследователи фиксируют слова
и действия таким образом, чтобы не
оставалось никаких сомнений относительно
того, где разворачивались собы­тия,
в какое время, ктоипри каких
обстоятельствахв них участвовал⁵⁵.
Сво­его родаконтрольный лист для
фиксации полевых наблюденийбыл
предложен Дж. Спрэдли. Он включает девять
ключевых признаков—«маркеров»,
фикса­ция которых дает возможность
достаточно полно описать контекст
происходя­щего⁵⁶:

1)пространство: физическое
местоположение или местоположения;

2)актор (деятель): люди,
участвующие в происходящем;

3)деятельность: совокупность
взаимосвязанных действий, совершаемых
людьми;

4)объект: наличествующие
физические предметы;

5)акт: отдельные действия,
совершаемые людьми;

6)событие: множество
взаимосвязанных деятельностей, ведущихся
людь­ми;

7)время: временное
упорядочивание происходящего;

8)цель: то, чего люди
стремятся достичь;

9)чувства: ощущаемые и
выражаемые эмоции.

Записывая или воссоздавая по памяти
полевые наблюдения, исследователь
не­редко придумывает и тут же теряет
гениальные гипотезы, объяснения и
догад­ки. Поэтому ведение полевых
записей требует отчетливой фиксации и
выде­ления—по меньшей
мере графического—не
только реплик участников и сделанных
наблюдателем описаний, но ианалитических
примечаний.Ана­литические примечания
могут выделяться скобками либо выноситься
на поля в качестве маргиналий.

Так как исследователь должен стремиться
к сохранению и «сырых» данных полевого
наблюдения, и аналитических примечаний,
и смысловых категорий, использованных
им при первичной фиксации и сортировке
материала, возни­кает необходимость
поиска компромисса между эпизодическойисемантичес­койорганизацией
полевых данных. В первом случае доступ
к полевым замет­кам обеспечивается
через указание места и времени наблюдения,
тогда как сами первичные описания
остаются «нетронутыми» и неклассифицированными.
Во втором случае поиск нужных материалов
в дальнейшем осуществляется через
созданную исследователем систему
смысловых категорий. Все эти категории
становятся элементарными единицамианалитического указателя.Скажем,

⁵⁵ Hammersley
M., Atkinson P. Op. cit. P.
156—157.

⁵⁶ Spradley
J. P. Participant Observation.
N. Y.: Holt, Rinehart
& Winston,
1980. P. 78.

обратившись к аналитическому указателю
социолог может найти все случаи (а при
более дробной категоризации—даже
отдельные реплики), относящие­ся,
например, к теме«Стратегии обмена
комплиментами в женском коллек­тиве».Каждое из найденных таким способом
«сырых» описаний содержит ка­кой-то
материал, касающийся отношений обмена
комплиментами между жен­щинами. При
последующем анализе каждая категория
может быть разбита на некоторое количество
более дробных субкатегорий посредством
введения до­полнительных «измерений»,
т. е. дополнительных оснований для
классифика­ции⁵⁷. Скажем,
стратегии обмена комплиментами могут
бытьэквивалентными (т. е. рассчитанными
на ответный комплимент или сходное
вознаграждение) либонеэквивалентнымии основанными на отношениях доминирования
и за­висимости. Обмен комплиментами
может бытьдетерминированстандартной
социальной ситуацией или наоборот—спровоцированнормативной неопреде­ленностью и
неясностью намерений и ожиданий другой
участницы и т. д.

В принципе следует стремиться к
максимальному числу первичных категорий.
Даже самые странные и необычные способы
категоризации могут оказаться неожиданно
продуктивными при более глубоком
анализе. Наименования кате­горий
могут изобретаться исследователем,
заимствоваться из специальной ли­тературы
или иметь своим источником ту систему
обозначений, которую ис­пользуют сами
информанты.

Если исследователь предпочел использование
аналитического указателя, он помечает
каждую полевую запись словами или
значками, позволяющими опре­делить,
какие из категорий имеют отношение к
данному событию, наблюде­нию, разговору.

Другой способ заключается в физической
сортировкепервичных записей по
разным аналитическим категориям. В
последнем случае каждая полевая запись
может быть неоднократно скопирована,
разрезана на более мелкие фрагменты,
включена в разные разделы отчета и т.
п. Иными словами, физическая сорти­ровка
требует почти неограниченных возможностей
копирования. Наилучшим выходом является
использование уже упоминавшихся
компьютерных программ анализа текстовых
этнографических данных, позволяющих
производить ком­ментирование,
сортировку и фрагментирование без
использования клея и нож­ниц, да и
безо всякого ущерба для «сырых» данных.

Собственно анализ данныхэтнографического исследования часто
неотделим от фиксации результатов и их
описания. В отличие от эксперимента или
опроса включенное наблюдение редко
предваряется явной формулировкой
гипотез, признаков, типологий. Последние
возникают и уточняются и на стадии
полево­го наблюдения, и на стадии
описания результатов.

В качестве примера мы можем обратиться
к одному из подходов в анализе со­циальной
интерпретации —анализу
разговора(conversationanalysis). Этот под­ход вырос
изэтнометодологической традиции,придающей центральное зна­чение тому,
как повседневное общение между людьми
организует и определяет социальную
реальность. В анализе разговора очень
большое значение придает­ся точной
и детальной фиксации коммуникативного
поведения. Для того, что­бы выводы
одного аналитика могли быть проверены
другими, используется

⁵⁷ Straus
A., Corbin J. Basics of Qualitative
Research: Grounded Theory Procedures and Techniques. Newbury Park et
al.: Sage Publications, 1990.
P. 69—72.

тщательно разработанная методика записи
высказываний, включающая в пер­вую
очередь сложную систему обозначений.
В частности, используются следу­ющие
знаки⁵⁸:

1)одновременно подаваемые
реплики—двойная либо
одинарная левая квадратная скобка
([[).Например,

Андрей: Г Г И меня удивляет ее
упрямство… Ольга:
LLОна делает
вид, что не слышит меня;

2)высказывания, частично
накладывающиеся друг на друга,—начало
отмечается левой квадратной скобкой,
конец взаимонакладывающихся реплик
отмечается правой квадратной скобкой.
Пример:

С.: Я привыкла рассчитывать только [на
себя] и дома, и на работе. К.:
[Ум-м-гу…];

3)если реплики участников
следуют друг за другом непрерывно
—но не накладываясь друг на друга,—их связывают в записи знаком равенства:

К.Л.:Я подожду,
пока прозвенит звонок =
Учительница: =Только не стойте у двери.

Знак равенства используется также при
продолжении записи высказывания на
следующей строке либо при соединении
непрерывного речевого потока, пере­битого
репликой другого участника:

Том: Я раньше курил г больше
=

Боб: LТы раньше курил

Том: =Но я никогда не затягивался;

4)паузы, возникающие в
ходе разговора, измеряются в секундах
и деся­тых долях секунд и отмечаются
в круглых скобках внутри высказывания
одного участника или между высказываниями.
Например:

Ольга: Со стороны можно было

=подумать
(0,7),что они незнакомы
(1,2) Алла: Так ты была там;

5)знаки пунктуации обычно
используются не столько для разделения
син­таксических единиц, сколько для
характеристики интонационно-мелоди­ческого
рисунка речи. В частности:

• двоеточие (:)характеризует
удлинение звука или слога, после которого
оно стоит;

• точка (.)отмечает
завершающее понижение тона, не всегда
со­впадающее с окончанием предложения;

• запятая (,)указывает
на продолжающую, «соединяющую» ин­тонацию
(необязательно между подчиненными и
сочиненными частя­ми сложного
предложения);

• вопросительный знак (?)характеризует восходящую интонацию, в
том числе и вопросительную;

• восклицательный знак (!)обозначает эмоционально насыщен­ный
тон, необязательно собственно восклицание;

⁵⁸ Atkinson
J. M., Heritage J. (eds.) Structures of
Social Action: Studies in Conversation Analysis Cambridge: Cambridge
University Press, 1984.
P. IX—XVI.

• тире (—)указывает на
разрывы, запинки, внезапные обрывы

и т. п.

Для обозначения восходящей и нисходящей
интонаций используются направ­ленные
вверх либо вниз стрелки ( ), смысловое
ударение передается подчер­киванием,
громко произнесенные слова выделяются
прописными буквами.

Отчетливо слышимые вдохи и выдохи также
фиксируются (ххху’—выдох,
‘уххх—вдох):

Алла: ‘уххх О!спасибо !
Неанализируемые внеречевые звуки
заключаются в двойные круглые скобки:

((чихает)).

Одинарными скобками отмечают сомнительные
места в транскрипции, в том числе
альтернативные версии расшифровки.

Иногда используют также обозначения
направления взгляда (подчеркивание над
строкой говорит о том, что взгляд
говорящего направлен на слушающего,
под строкой—взгляд
слушающего направлен на говорящего).
Аплодисменты обо­значают
последовательностью латинских букв
«X»:строчные указывают на умеренные
аплодисменты, прописные—на
громкие. Их длительность также может
быть указана в круглых скобках.

Знакомство с этой системой обозначений
необходимо нам для того, чтобы
про­иллюстрировать ранее высказанное
положение: теоретические представления,
используемые при анализе данных
качественного исследования, не только
оп­ределяют процесс фиксации данных
и их истолкование, но и «производятся»,
явно или неявно оформляются в этом
процессе.Так, этнометодологический
анализ разговора направлен на выявление
тех методов, которые обычные люди
(люди-с-улицы) систематически используют
для организации и совместного упорядочения
своего общения. Эти методы, с точки
зрения этнометодологов, не просто могут
быть описаны формально с какой-то внешней
точки зрения. Они сами представляют
собой множество формальных процедур,
устойчиво используемых обычными людьми
для достижения взаимопонимания и
созда­ния возможности для взаимодействия⁵⁹.
Существуют, в частности, устойчивые
способы (методы) для взаимного согласования
предмета беседы, для гаранти­рованного
получения ответа, способы неявного
выражения несогласия через смену
предмета обсуждения, способы провоцирования
аплодисментов при пуб­личном выступлении
и т. п. Вот, например, некоторые образцы
данных, исполь­зуемых для анализа
«устройств» и техник для постепенного
выхода из разгово­ра о неприятностях⁶⁰.
Помимо резкого прекращения беседы как
радикального средства выхода из
неприятного или неловкого разговора
люди часто использу­ют менее радикальные
средства. Например,переход к завершающим
фразам нередко позволяет не только
постепенно уйти от неприятной темы, но
может служить и для подкрепления ранее
достигнутых соглашений, и для отсылок
к будущей совместной деятельности:

1.«П.: ‘уххх Но я надеюсь
это само сгладится,

⁵⁹С более точным—хотя
и более сложным—описанием
теоретических предпосылок анализа
разговора лучше познакомиться по записи
лекций X.Сакса.
Сы..-.Atkinson
J. М., Heritage J. (eds.)
Structures of Social Action: Studies in Conversation Analysis. P.
21—27. Ch. 2
(«Notes on Methodology»).

⁶⁰Ibid.P. 191—222.

2.М.: Я почти уверена
[в этом

3.П.:
———————-> |_Увидимся во
вторник»⁶¹

1.«Дж.: Так что: м-м-все
будет хорошо и — =

2.П.:
=Хорош [ о

3.Дж.:
|_ М:ожет’ухх может если в =

4.=следующий выходной
Вы с Фредди зайдете»⁶².

Иной прием—это«перезапуск
разговора»,когда разговор каким-то
образом начинается заново, либо происходит
переключение на новую тему:

1.«Дж.: Да, не очень
[Хорошо. ( )—

2.М.:
|_ ‘ухх Не очень.

3.Дж.: Нет : : .

4.М.: ‘ухх Так что ты
поделывал на прошлой =

5. =неделе?»⁶³

Наш пример показывает, что для иллюстрации
некоторых теоретических пред­ставлений
в анализе разговора используются лишь
определенные «куски» дан­ных,
отпрепарированные в согласии с некими
правилами. Этнометодолог, стре­мящийся
доказать, что существуют устойчивыеметоды выхода из неприятного разговора,
в действительности сам использует такие
способы фиксации и ана­лиза данных,
которые предполагают и привносят искомую
характеристику в его данные. Он игнорирует
какие-то обстоятельства контекста
(скажем, при­сутствие наблюдателя),
осуществляет скорее произвольную
временную разметку (как «обычные люди»
мы знаем, что к прежнему разговору можно
вернуться и на следующий день, и через
год), не производит систематических
сравнений междуразнымифрагментамиразныхразговорово разныхнеприятностях. Эм­пирический материал,
с которым он имеет дело, безусловно
обнаруживает не­кую упорядоченность.
Однако эта упорядоченность не существует
сама по себе, как некий «факт».

Важный вывод, следующий отсюда, таков:
данные естественного наблюдения,
результаты использования этнографического
метода не следует считать «более
естественными», натуральными, чем
данные, получаемые в эксперименте или
опросе. Они в той же мере подвержены
влиянию теоретических (и не только
теоретических) представлений социолога.
Столь же сильно зависит от теорети­ческих
убеждений и истолкование «фактов» в
ходе анализа. Применительно к культурной
антропологии эта мысль точно формулируется
Н. Томасом: «Нельзя предполагать, что
существует какая-то определенная вещь
типа „человеческой культуры»,
содержащая головоломки, которые попросту
составлялись различ­ными антропологическими
школами по-разному. Та вещь, о которой
идет речь, и те виды головоломок, которые
имеют значение, производятся и
производи­лись интеллектуальными и
политическими интересами. Вновь
возникающая совокупность интересов
будет переопределять объект и устранять
некоторые

⁶¹ Ibid. Р.
191.

⁶² Ibid. P.
192.

⁶³Ibid.P. 193.

старые головоломки. От споров чаще
отказываются, чем разрешают их. Те же,
кто затевают пересмотры или более
радикальные концептуальные изменения,
предположительно верят, что это приведет
к более правильным объяснениям либо
истолкованиям—в зависимости
от их интересов,—ведущим
к более со­вершенной науке или к более
совершенному пониманию, если их
субъектив­ные предубеждения являются
соответственно позитивистскими или
релятиви­стскими»⁶⁴.

Возможности теоретического анализав этнографическом исследовании
опре­деляются двумя крайними подходами:

1)проверка определенных
гипотез о причинных связях и влияниях,
по­иск подтверждения неких априорных
представлений о существовании устойчивых
закономерностей;

2)поиск интерпретации,
стремление понять смысл событий с точки
зре­ния их участников.

Реальная исследовательская практика,
как уже говорилось, обычно находится
между этими крайними позициями.

Первый из очерченных подходов (иногда
называемый «априорным», так как гипотезы
и предположения формулируются заранее)
ориентирован на макси­мальное
приближение к идеальной модели каузального
вывода. Эта идеальная модель причинного
вывода, как мы увидим позднее, полнее
всего воплощена в эксперименте. Выборочные
обследования достигают приближения к
экспери­ментальной модели с помощью
принципа рандомизации и статистического
вывода.

При использовании данных включенного
наблюдения для создания таких усло­вий
используют метод аналитической
индукции,позволяющий исследователю
формулировать обобщения, приложимые
ко всем эмпирическим случаям, от­носящимся
к данной теоретической проблеме.
Аналитическая индукция пред­полагает
систематические сравнения между
группами, подвергавшимися и не
подвергавшимися воздействию интересующих
исследователя причинных фак­торов.
У. Робинсон описал последовательность
процедур, необходимых для осу­ществления
аналитической индукции ⁶⁵:

«1.Формулировка
приблизительного определения того
явления, которое надлежит объяснить.

2.Формулировка гипотетического
объяснения этого явления.

3.Изучение одного
конкретного случая с целью проверки
соответствия гипотезы фактам.

4.Если гипотеза для данного
случая не соответствует фактам, то
следует либо переформулировать гипотезу,
либо так переопределить изучаемое
явление, чтобы опровергающий случай
оказался исключенным из теоре­тической
выборки.

5.Достаточная для
практических целей степень подтверждения
может быть достигнута в результате
проверки небольшого числа случаев,
одна-

⁶⁴ Thomas
N. Out of Time: History and Evolution
in Anthropological Discourse. Cambridge:

Cambridge University Press,
1989. P. 9.

⁶⁵ Robinson
W. S. The Logical Structure of Analytic
Induction //
Amer. Sociological Review. 1951.
Vol. 16. P.
813.

ко обнаружение негативных (опровергающих
гипотезу) случаев доказы­вает
ошибочность данного объяснения и требует
его переформулировки.

6.Эта процедура проверки
случаев, переопределения изучаемого
явле­ния и переформулировки гипотез
продолжается до тех пор, пока универ­сальное
отношение не установлено, при том что
каждый негативный при­мер требует
дальнейшего переопределения или
переформулировки».

Легко видеть, что в обосновании метода
аналитической индукции решающую роль
играют именно негативные случаи, не
подтверждающие исследовательс­кую
гипотезу. А. Линдсмит, одним из первых
использовавший этот метод в изу­чении
наркомании, развил эту идею: «Руководящим
принципом отбора случаев для проверки
теории должна быть максимизация шансов
для обнаружения ре­шающего негативного
примера. Исследователь, располагающий
рабочей гипо­тезой, которая относится
к его данным, начинает осознавать, какие
конкретные области критически важны.
Если его теория ошибочна или неточна,
он знает, что ее слабые места будут
выявлены отчетливее и скорее при переходе
к иссле­дованию этих критических
областей»⁶⁶.

Исследуя механизмы наркотической
зависимости от опиатов, сам Линдсмит
поначалу выдвинул гипотезу о том, что
эта зависимость формируется как
соб­ственно психологическая, и те
пациенты, которые не знают о том, что
получа­ют наркотикосодержащие
препараты, не станут от них зависимы. И
наоборот, люди становятся зависимыми,
если знают, какие препараты принимали,
и при­нимают их достаточно долго,
чтобы ощутить признаки «синдрома отмены»
(аб-стиненции) при лишении их наркотиков⁶⁷.
Однако почти сразу были обнаруже­ны
случаи довольно длительного осознанного
приема морфиносодержащих препаратов,
не приведшие к возникновению зависимости.

Линдсмит уточнил исходную гипотезу,
предположив, что для формирования
зависимости важно также осознание
дискомфорта, связанного с отменой
нар­котикосодержащих препаратов, как
собственно «синдрома отмены». И в этом
случае были обнаружены негативные
случаи—люди, переживавшие
«синдром отмены» вполне осознанно,
однако не использовавшие наркотики для
снятия физического дискомфорта. В
конечном счете Линдсмит пришел к
следующему объяснению: 1)зависимость возникает в результате
«синдрома отмены», а не в результате
физико-химических изменений, вызванных
приемом наркотика;

2)условием формирования
зависимости является использование
наркотикосо­держащих препаратов для
снятия абстинентного синдрома, причем
последний осознается и явно интерпретируется
как таковой и связывается с культурными
образцами наркозависимого поведения.

В некоторых отношениях метод аналитической
индукции дает приемлемое при­ближение
к идеальной модели причинного вывода.
Однако систематическая оценка метода
аналитической индукции с точки зрения
этой модели обнаружи­вает его
существенные недостатки.

Во-первых, предлагаемая методом
аналитической индукции стратегия
подра­зумевает, строго говоря, введение
все новых объясняющих переменных для
каж­дого негативного наблюдения. Как
мы увидим далее при обсуждении логики

⁶⁶ Lindesmith
A. Comment on W. S. Robinson’s «The
Logical Structure of Analytic Induction» //
Amer. Sociological Review. 1952.
Vol. 17. P.
492.

⁶⁷ Lindesmith
A. Opiate Addiction. Bloomington:
Principia Press, 1947.

статистического вывода (гл.
8),такой подход может, конечно,
объяснить «свы­ше 100%»разброса наблюдений, однако он делает
бессмысленным само поня­тие
«опровержение». Даже самая нелепая
первоначальная гипотеза имеет хоро­шие
шансы уцелеть в результате исследования,
если для того, чтобы подогнать ее к уже
добытым данным, будет принято как угодно
много вспомогательных гипотез—более
или менее правдоподобных,—которые,
собственно, не были сформулированы в
качестве априорных и подлежащих
самостоятельной про­верке. Так как
изначальные предположения могут
совершенствоваться и до­полняться
как угодно долго, исследователь просто
не имеет никаких основа­ний—кроме
здравого смысла—после
какого-то случая счесть рабочую гипо­тезу
окончательно опровергнутой и принять
другую.

Второй из недостатков аналитической
индукции связан с первым. Модель причинной
взаимосвязи, полученная в результате
исследования, долж­на содержать в
себе некие предсказания относительно
того, когда найденное отношение будет
выполняться либо не выполняться. Но
процедура аналити­ческой индукции,
как мы уже видели, не требует явной
формулировки такого рода теоретических
предсказаний (хотя и не исключает их).
Так, в исследова­нии Линдсмита не
проверялись теоретические прогнозы о
том, кто станет и кто не станет принимать
наркотики, или о том, как «синдром отмены»
будет пере­живаться разными группами
пациентов. Поэтому социолог, использующий
ана­литическую индукцию, должен особое
внимание уделить разработке теорети­ческих
прогнозов, которые подлежат проверке.

Наконец, третья проблема, возникающая
при использовании аналитической
индукции,—это преимущественная
ориентация на описание качественных
ме­ханизмов взаимосвязи, создающая,
по выражению Н. Дензина, «проблемы, когда
изучаемые процессы включают в себя
непрерывные переменные, проявляю­щиеся
лишь до какой-то степени»⁶⁸. Указание
на то, какие количественные зна­чения
теоретических переменных являются
«пороговыми» или «достаточны­ми»,
чтобы изучаемые отношения наблюдались,
обычно отсутствуют.

Включенное наблюдение, как и другие
методы социологического исследова­ния,
сталкивается с проблемами внешнейивнутренней валидности,т. е., как
и в случае эксперимента или выборочного
обследования, социолог должен ка­ким-то
образом определить, могут ли его
результаты быть обобщены и перене­сены
на другие подобные группы (внешняя
валидность). Он должен также убе­диться
в том, что его результаты не являются
побочным продуктом самого про­цесса
наблюдения (внутренняя валидность), т.
е. следует учесть возможные источники
смещений, детально обсуждаемые в
последующих главах: истори­ческое
развитие, «созревание» респондентов в
ходе исследования, реактивные эффекты
и т. п. (Здесь в значительной мере применимы
те подходы к валида-ции, о которых
говорится в главах 4и
6.)

Выше мы упомянули другой, интерпретативный,
подход к теоретическому ана­лизу
результатов включенного наблюдения.
Этот подход ориентирует исследо­вателя
на поиск смысла социального поведения
с точки зрения самих деятелей, на создание
наблюдателем теории, отражающей
собственные «теории» наблю­даемых.
Если воспользоваться формулировкой К.
Гирца, целью здесь является

⁶⁸ Denzin
N. The Research Act.
3rd ed. New Jersey: Prentice Hall,
1989. P. 170.

«не экспериментальная наука, ищущая
закон, а интерпретативная наука,
наце­ленная на поиск смысла»⁶⁹.
Обсуждая подходы к определению
теоретической проблемы включенного
наблюдения, мы уже говорили о том, какой
смысл здесь придается этнографическомупониманию.Теперь нам достаточно
будет рассмот­реть, каким способом
понимание смысла человеческого действия
может дости­гаться в ходетеоретического
анализарезультатов включенного
наблюдения.

Отказ от абстрактных, формальных теорий
не означает отказа от теоретичес­ких
понятий и перехода к прямой фиксации
обыденного опыта. Интерпретация
осмысленных социальных действий также
не требует от исследователя какой-то
сверхъестественной способности
сопереживания и «вчувствования» в чужой
опыт. Смыслы и нормы социального действия
по своей сути интерсубъектив­ны,т. е. не могут быть сведены к неповторимым
индивидуальным состояниям, переживаниям
или мнениям. Они изначально ориентированы
на возможность понимания, коммуникации
и сотрудничества и неотделимы от языка,
использу­емого для их описания.
Исследователь имеет дело с совокупностью
значений и символов, используемых людьми
для самоописания и самоанализа своих
по­ступков, и обладает возможностью
их понимания, поскольку сам постоянно
включен в этот процесс производства
смыслов. Выбирая из нескольких воз­можных
интерпретаций верную, он анализирует
наблюдаемую социальную практику
приблизительно так же, как комментатор
анализирует текст. Альтер­нативных
интерпретаций текста много, но не
бесконечно много. Последнее верно и для
социальной практики, и для социальных
институтов, порождаемых этой практикой
и ее воплощающих. Они открыты для
понимания, поскольку с само­го начала
нацелены на понимание, ориентированы
на других людей.

Если представить данное исследователем
описание символической формы и смысла
каких-то событий как «внешнее» описание,
а то описание своего виде­ния ситуации,
которое дают участники, как «внутреннее»,
возникает вопрос о соотношении
теоретических и обыденных понятий,
используемых в этих двух типах описания.
Для решения этого вопроса сторонники
интерпретативного подхода обычно
используют разграничение «отдаленных-от-опыта»
и «близ-ких-к-опыту» понятий.

«Близкими-к-опыту», в формулировке К.
Гирца, можно назвать те понятия, ко­торые
сам исследуемый (субъект, информант)
мог бы «естественно и без спе­циальных
усилий использовать для определения
того, что он сам или его ближ­ние видят,
чувствуют, думают, представляют себе и
т. п., и которые он мог бы без труда
понимать, когда эти понятия сходным
образом применяются други­ми»⁷⁰.
«Отдаленными-от-опыта» являются те
понятия, которые «разного рода специалисты
—психоаналитик, экспериментатор,
этнограф, и даже священник либо идеолог,
—используют в достижении своих
научных, философских или практических
целей. „Любовь»—это
близкое-к-опыту понятие; „фиксирован-ность
либидо на определенном объекте»—отдаленное-от-опыта. „Социальная
стратификация» и, возможно, для
большинства людей даже „религия»
(не гово­ря уж о „религиозной системе»)
являются отдаленными-от-опыта, тогда
как

⁶⁹ Geertz
С.
The Interpretation of Cultures. N.
Y.: Basic Books, 1973.
P. 5.

⁷⁰ Geertz
С.
From the Native’s Point of View: On the Nature of Anthropological
Understanding // Rabinow P., Sullivan W.
M. (eds.) Interpretative Social
Science: a Reader. P. 227.

„каста» или „нирвана»—по
крайней мере, для буддистов и индуистов—это
близкие-к-опыту понятия»⁷¹.

Исследовательская роль имеет определенные
преимущества: хотя ученый и не может
«влезть в шкуру» других людей, он может
попытаться упорядочить и подвергнуть
более глубокому и систематическому
анализу те слова, символы и культурные
формы, посредством которых изучаемые
им люди описывают и передают свой опыт,
делая это зачастую непоследовательно,
случайно или не вполне осознанно.
Сравнительно абстрактные, отдаленные-от-опыта
понятий­ные конструкции позволяют
ученому превратить живой опыт и
изменчивые культурные формы в предмет
собственно теоретического анализа,
сделать еще один шаг к увеличению
достоверного, доступного коллективному
пониманию и проверяемого научного
знания. Возникающие здесь возможности
и границы теоретического понимания в
науках о человеке могут быть очерчены
одной меткой фразой: «В стране слепых,
которые не так ненаблюдательны, как
кажут­ся, одноглазый—не
король, а зритель»⁷².

Дополнительная литература

Девятко И. Ф.Модели объяснения и
логика социологического ис­следования.
М.: ИСО
РЦГО-TEMPUS/TACIS,
1996.

Ионин Л. Г.Основания социокультурного
анализа. М.: Изд-во РГГУ,1995.

Козина И. М.Особенности применения
стратегии исследования случая (casestudy) при изучении
производственных отношений на
промышленном предприятии
//Социология: 4М. 1995. №
5—6.

Маслова О. М.Качественная и
количественная социология: мето­дология
и методы (по материалам круглого стола)
//Социология:

4М. 1995. № 5—6.

НикишенковА. А.Из истории английской
этнографии: Критика фун­кционализма.
М.: Изд-во МГУ, 1986.С.
48—90.Гл. 2.

Ольшанский В. Б.Личность и социальные
ценности //Социология в
СССР. М.: Наука, 1966.Т.
1.С. 242—251.

Ряжский И. А.Опыт использования
включенного наблюдения для изучения
жизни производственного коллектива//
Социологические исследования.
1975. № 3.С. 92—99.

Ядов В. А.Стратегии и методы
качественного анализа данных
// Социология: 4М. 1991.
№ 1. С.
14—31.

⁷¹ Ibid.
P. 227.

⁷² Ibid. P.
228.

В брендинге наша команда больше опирается на результаты качественных, а не количественных исследований. Нам важны конкретные потребительские профили и инсайты, а не, как любит говорить наш директор по стратегии, средняя температура по больнице в виде голых статистических данных. Поэтому нашими частыми инструментами в работе являются глубинные интервью, метод тайного покупателя, фокус-группы и т.д.

В тех случаях, когда нам требуется большее погружение в непосредственную среду обитания нашей аудитории мы обращаемся к методу включенных наблюдений. Он позволяет увидеть потребителя в его повседневной жизни, посмотреть на опыт взаимодействия с продуктом изнутри.

Что такое «включение»?

Метод включенных наблюдений берет свое начало из этнографии. В середине 19 века перед учеными открылось большое количество малоизвестных колониальных районов Азии и Полинезии. Местные племена были слишком закрыты, и наблюдать за ними со стороны было очень сложно. Требовалось полное включение. Исследователи в течение нескольких лет внедрялись в жизнь племени, знакомились с социальными практиками и ритуалами, узнавали ценности сообщества, выявляли скрытые модели поведения.

Со времени объекты поиска расширились. С развитием социологии и антропологии в начале 20 века изучали разные группы — от сект и преступных формирований до рабочих коллективов и университетских организаций.

Что такое «включение» в брендинге?

Метод включенных наблюдений в брендинге предполагает, что исследователь наблюдает за поведением потребителей или любой другой социальной группой в повседневной жизни или сам становится участником в анализируемых процессах.

Есть 2 вида наблюдений: контролируемые и неконтролируемые. В первом случае наблюдатель не участвует в исследуемых процессах, а следит за поведением потребителей, задает вопросы и формирует представление о мотивах и критериях выбора. При неконтролируемом (натуралистическом) наблюдении он внедряется в группу, попадает в «полевые» условия: пользуется услугами совместно с другими покупателями, вступает в диалог, задает уточняющие вопросы.

В зависимости от степени вовлеченности-отстраненности исследователя его роль в наблюдении может различаться. Социолог Р. Гоулд выделяет 4 вида назначений:

В ситуации «полного участника» цели и статус анализа являются тайной для всей группы. В качестве примера можно привести mystery shopping («тайный покупатель»), когда специально подготовленные люди под видом обычных потребителей анализируют качество обслуживания и оценивают опыт покупки. На противоположном полюсе находится состояние «полного наблюдателя» — это процесс, в котором исследователь не становится участником группы, а следит за повседневной ситуацией со стороны — через камеры, одностороннее стекло и др.

Чем могут быть полезны включенные наблюдения?

№ 1. Погружение в контекст

В некоторых проектах могут возникать ситуации, когда привычные механики сбора информации неэффективны или не подходят для проекта. Например, удаленная локация, культурные и религиозные особенности, отсутствие четких вводных данных и т.д.

С такой ситуацией наше агентство столкнулось при работе над проектом для мясного производства в Республике Дагестан. Компания поставила цель увеличить продажи, но не знала, как заявить о себе потребителям и выстраивать стратегию развития.

Вводной информации о бренде практически не было, потребительский сегмент вызывал много вопросов. Нам нужно было собрать информацию о том, какую роль для аудитории играет мясная продукция, как её выбирают и как устроен местный рынок.

Одним из инструментов в сборе данных для анализа стал метод включенных наблюдений, благодаря которому были сформулированы портреты потребителей и выделены важные для разработки бренда сведения:

Эти и другие инсайты помогли нам сформировать общее представление о ситуации: определить проблемы, с которыми сталкивался бренд и найти варианты для его отстройки.

Еще один яркий пример — исследование, посвященное изучению потребительской культуры Harley Davidson. Чтобы погрузиться в контекст, в течение 3 лет ученые проводили включенные наблюдения в мотоклубах, тематических барах и фестивалях. За это время они подробно познакомились со структурой, традициями, иерархией байкерских сообществ.

Оказалось, что потребители видят Harley Davidson не просто как средство передвижения. Это «священный объект», позволяющий ощущать принадлежность к единому организму — американскому мотодвижению. Вид и бренд мотоцикла определяет место и роль в сообществе. Вместе с тем покупка такой продукции воспринимается как проявление патриотизма и национализма, что позволяет Harley Davidson выделиться на фоне Yamaha и Horex, ассоциирующихся у населения с поддержкой противника во время Второй мировой войны.

Польза исследования № 2. Наблюдение в конкретной ситуации

Наблюдение в конкретной повседневной ситуации позволяет исключить ошибки при трактовке данных. По сравнению с глубинными интервью и опросами потребитель не может обмануть исследователя или ошибиться. В процессе наблюдения видно весь процесс, который в большинстве случаев соответствует импульсным поступкам или происходит в соответствии с выработанными алгоритмами действий аудитории.

В качестве примера можно привести бренд Absolut Vodka. Чтобы понять мотивы своей аудитории, компания организовала включенные наблюдения за домашними вечеринками в разных штатах США. Исследователи заметили, что потребление алкоголя тесно связано с обменом историями: рассказом о посещении баров, неудачном опыте, конфузными ситуациями и анекдотами. В итоге для маркетингового развития компании была предложена стратегия, акцентирующая внимание на сопутствующей атмосфере общения.

Польза исследования № 3. Отслеживание процесса покупки

Включенное наблюдение позволяет узнать важные для потребителя критерии выбора, а также особенности совершения покупки:

Для проекта Be Fit от компании «Меридиан» команда Фермы проводила наблюдения в точках продаж для изучения распределения внимания потребителей в продуктовой категории в целом и конкретно на упаковке.

Польза исследований № 4. Дополнение других видов исследований

Для улучшения результата включенные наблюдения часто комбинируют с другими видами — экспериментами и глубинными интервью. Например, при проведении Empathy Map, включенное наблюдение поможет узнать, как отличаются заявления и мысли аудитории от ее реальных действий. Это позволяет сделать результаты более проверенными и объективными.

Опасности при проведении включенных наблюдений

Как и у любого другого метода у включенных наблюдений есть свои недостатки:

Как провести исследование?

Описание структуры

Подготовка

Проведение

Фиксация данных

Если исследователь выступает в роли наблюдателя, он может сопровождать свою работу фото- и видеосъемкой, вести заметки и другие записи.

В социологии и антропологии часто для этого используется дневник наблюдений, в котором отражаются детали процесса. Для упрощения можно использовать этнографическую модель AEIOU, предлагающую записывать идеи по 5 ключевым элементам: activities (действия), environments (среда), interactions (взаимодействия), objects (объект), users (люди).

Если же исследователь сам становится участником изучаемых процессов, у него нет возможности фиксировать данные. Чаще всего они структурируются им после наблюдений — также в дневнике.

Интерпретация

После эмпирического этапа работы необходимо проанализировать полученную информацию:

Вывод

Включенные наблюдения в первую очередь являются качественным инструментом для сбора и анализа данных об аудитории. С другой стороны, метод может привести к неверной интерпретации данных при возникновении субъективной оценки происходящего.

Поэтому исследователю важно иметь в арсенале разные инструменты, чтобы проверять свои гипотезы и оставаться беспристрастным.

Включенные наблюдения — это еще одна возможность посмотреть на рынок, продукт и аудиторию с другой стороны, обнаружить необычные моменты и перенести их в свой бренд.

В целях определения эффективности организации и проведения специальных мероприятий проводится включённое наблюдение. Рассмотрим на примере торгового центра.

Карточка наблюдения

Наблюдаемый объект: мероприятие «КругоЗорчик» в ТЦ «Центр Галереи Чижова».

Цель: определить эффективность организации специального мероприятия

Срок: апрель 2017 года

Тип наблюдения: включенное, несистематическое.

Характеристика наблюдаемых объектов (таблица 1).

Таблица 1. Характеристика наблюдаемых объектов

Параметры	Формализованные показатели (10, балл)	Неформализованные показатели
Описание объекта
Месторасположение	10	Центр Галереи Чижова
Места для парковки	4	Места под парковку организованы
Оснащенность здания	10	Современная техника
Информация на здании	6	Вывеска с названием
Наличие входа по пропускам	6	Свободное посещение
Интерьер	6	Современные, функциональные, много места
Освещение	10	Светлые помещения, современная материально-техническая база
Участники	9	Участники фестиваля, организаторы, посетители ТЦ, пресса
Обстановка	8	Неформальная
Описание участников
Внешний вид	10	Неформальный
Поведение сотрудников ТРЦ с гостями	10	Деловое формальное, с некоторыми неформально
Коммуникабельность участников	10	Заинтересованность в беседе
Эмоциональное состояние участников	7	Сосредоточенность, нервозность
Активность общения с прессой	9	Достаточно активны
Компетентность участников	10	Полная компетентность
Заинтересованность участников	10	Полная заинтересованность
Описание работы PR-специалиста ТЦ «Центр Галереи Чижова»
Внешний вид	10	Деловой, опрятный
Работа во время мероприятия	7	Отсутствие четкого плана, неподготовленность к форс-мажорным обстоятельствам
Коммуникабельность, эмоции	8	Общительны, отмечалась нервозность
Встреча гостей	3	Встреча не организована, журналисты не знали куда им идти
Описание отдельных элементов мероприятия
Работа ведущего	10	В целом хорошая работа ведущего
Работа аниматоров	10	Костюмы соответствовали тематики номеров и выступлений
Макияж, прическа	9	Приятный и опрятный вид
Работа PR-специалиста во время мероприятия	9	Помощь в получении необходимых материалов, раздача визиток, контроль работы технического персонала, фотографа, видео оператора, координация работы прессы. Незнание имен журналистов, списки не уточнены, участников меньше, чем запланировано
Подготовка помещения для мероприятия	9	Организованы столы, стулья, микрофоны, аппаратура, сцена, в целом хорошая подготовка
Аудиовизуальное сопровождение	5	Иногда отключался звук, нарушена синхронность
Компетентность PR-специалиста	7	Средний уровень подготовки, много недоработанных моментов
Описание выражения эмоций
Заинтересованность	8	Общая заинтересованность
Позитивный настрой	8	В целом позитивная атмосфера мероприятия, дружелюбный настрой
Включенность в работу отдела маркетинга	10	Взаимовыручка, взаимопомощь
Сосредоточенность внимания	10	Внимание было постоянным
Общительность	9	Все участники мероприятия общались между собой

Средний балл: 7,6

Скачать в формате Word: Включённое наблюдение пример

Пахаренко Екатерина Федоровна

Муниципальное бюджетное дошкольное
образовательное

 учреждение детский сад №41,

 город Армавир

МЕТОД ВКЛЮЧЕННОГО НАБЛЮДЕНИЯ КАК ИНСТРУМЕНТ ИССЛЕДОВАНИЯ КАЧЕСТВА РАБОТЫ
ДОШКОЛЬНОГО ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИ

            Оценка качества дошкольного образования последнее время
является актуальной темой и вызывает множество вопросовне только у отечественных
специалистов в области образования, политиков, экономистов, но и представителей
международногосообщества. В результате многочисленных исследований,
свидетельствующих о самоценности дошкольного детства, важности качества раннего
образования для развития личности,дошкольное образование стало рассматриваться
как один из значительных ресурсов развития государств. С принятием в 2013 году
Федерального государственного образовательного стандарта дошкольного
образования (ФГОС ДО) стали происходить активные процессы преобразования
современной системы дошкольного образования, в том числе и ориентирование системы
на качество. До сих пор остаются открытыми вопросы как
оценивать работу дошкольной организации. В
практике внутренней оценки качества ДОУ длительное время наблюдается два
явления:

1. Преобладание
количественных данных оценки своей работы над качественными показателями.
Количественные данные легче собирать, труднее опровергнуть. Например,
однозначно легче собрать количественную информацию о посещаемости детьми детского
сада, но возникают определенные затруднения, если ставится задача измерить
удовлетворенность посещения ребенком детского сада. Приоритет количественных
данных позволяет исключительно с внешней стороны

показать практически
исследовательскую картину, что наталкивает на размышления об известной статье,
критически осмысляющую

диспропорции внешности
статистической цифры и ее содержания. Превалирование
количественных исследований также обуславливается рядом факторов, в том числе тем,
что качественные исследования имеют ряд минусов, среди которых приложение
значительных усилий для анализирования отчета, большие временные затраты на
само исследование в отличии от количественных методов, которые позволяют
охватить большее число респондентов за меньшее количество времени. Личностная
окраска интерпретации выводов
исследователем. А также смещение фокуса с изначальных задач исследования в
результате меняющегося контекста. К одной из причин возникновения последнего
относится и дефицит четких критериев исследования, вызванный следующей ситуацией,
которая одновременно и является вторым явлением.

2. Оценка созданного
пространства детского сада самими работниками дошкольного учреждения. Это место
обучения или развития? Точка пересечения обучения и развития? Или нечто другое?
Зачастую в дошкольных учреждениях смысловое пространство детского сада остается
до сих пор неопределенным, не только педагогами, но и родителями. Из этого
вытекает одна из актуальных проблем современного детского сада — сращивание
пространства со структурой школы и «выращивании для нее кадров». В
такой ситуации жизненного цикла дошкольного учреждения, означенный выше первый
пункт, касающийся условно-статистического подхода к оценке происходящего,
является, безусловно, выгодным путем наименьшего сопротивления.

3. В детских садах всегда
производилась контрольно-аналитическая деятельность, без которой сложно
представить реализацию одной из основных функций управления образовательным
учреждением. Контроль в

дошкольной организации
призван стать неким прогностическим инструментом, в результате проведения,
которого подразумевается результат. Слово «контроль» имеет несколько
значений. В течение долгого времени контроль связывался, с правильностью
составления документов, заполнением контрольно-диагностических карт и т.п. С
введением ФГОС ДО закрепился новый подход к оценке работы дошкольной
организации, соответствующий новым задачам дошкольного образования. Однако, в
реалиях повседневной работы детских садов до сих пор сохраняются элементы «учебно-дисциплинарной
модели». Вместе с этим функция контроля, по-прежнему, часто акцентируется
на проверке наличия рабочих программ, соблюдению временного регламента режима
дня, занятий. А мониторинг уровня усвоения воспитанниками образовательной
программы, призванный использовать, полученные результаты для внесения
изменений в педагогическую работу воспитателя, организации индивидуального
подхода к ребенку, зачастую представляет собой количественный сбор данных, носит
формальный характер, усложняя работу воспитателя, усугубляя бюрократическую
сторону организации педагогической работы.

         Данные явления не
призваны стать негативной оценкой ситуации в дошкольном учреждении, но поясняют
актуальность точечных изменений внутри этих самых явлений, подталкиванию всей
системы дошкольного образования к увеличению динамики развития через внимание к
внутренним деталям.

         Именно об этом
внимании и его способах фиксации будет дальнейшая работа.

Задачи исследования:

1. Провести теоретический анализ,
обосновав необходимость метода включенного наблюдения за целевыми группами ДОУ.

2.Выделить конкретные группы маркеров для включенного
наблюдения с целью оценки качества работы ДОУ.

3.  Провести апробацию метода включенного
наблюдения по выделенным группам маркеров с целью оценки качества работы ДОУ.

Объект исследования: метод включенного наблюдения как инструмент внутренней оценки
работы дошкольной организации.

Предмет исследования: отсутствие закрепленных адаптированных к контексту РФ качественных
маркеров для метода включенного наблюдения в ДОУ.

Гипотеза исследования: Использование включенного метода наблюдения позволит сфокусировать
внимание на качестве педагогической работы, педагогических процессов, созданию
таких условий в детском саду, которые позволят каждому ребенку получить
максимум для своего развития.

Теоретический
анализ метода и границы его применения в ДОУ

            Наблюдение
– это один из методов важнейшего источника информации. Было и остается одним из
первых методов науки. Касательно прикладной педагогики, используются разные
виды наблюдения и позволяют оценивать различные стороны дошкольного учреждения,
претендуя на полноту и релевантность результатов.
         В
ходе наблюдения происходит фиксирование фактов, которые нуждаются в дальнейшей
языковой интерпретации.

         К плюсам наблюдения относится то,
что наблюдающий субъект и субъект наблюдения не скованы искусственными
границами эксперимента или формальных психодиагностических процедур. Иными
словами, не находятся «вне-смысла», что позволяет наблюдающему давать наиболее
верные интерпретации психологических фактов поведения детей или образовательной
среды в целом. Также наблюдение не требует специальных сложных инструментов и
не создает дополнительную психоэ моциональную нагрузку на детей.

         Можно выяснить с предельной
близостью господствующее означающее (в понимании Ж. Лакана) ребенка и
воспитателя. «Организацией означающих является дискурс. Термин »
дискурс» у Лакана соответствует «lien social» Соссюра,
социальной связи. Он является необходимой структурой, которая не исчерпывается
более или менее случайной, или эпизодической природой речи».

            Прежде
чем дать пояснение маркерам наблюдения — языку ребенка и педагога, их общности
смыслов, необходимо дать краткую характеристику метода наблюдения и выделить
необходимость использования метода включенного наблюдения. В исследовании взята
за основу самая общая типологическая конструкция метода, в котором сам метод
наблюдения расшифровывается следующим способом – процесс целенаправленного
восприятия явлений, в ходе которого происходит фиксирование результатов наблюдателем.

Сам
метод, в логике работы, делится на:

Систематическое(сплошное)–наблюдатель
заранее готовит план и производит наблюдение в течение определенного времени. При
этом наблюдатель записывает все моменты, когда и как происходят проявления
деятельности наблюдаемого, в том числе и психической. Систематическое

наблюдение
в детском саду нередко проводится в период адаптации ребенка к дошкольному
учреждению.

Несистематическое
или выборочное–при данном методе в качестве объекта
наблюдения выбирается какой-либо один процесс или явление, например, стиль
общения воспитателя с ребенком.

Непосредственное–такой
вид наблюдения, при котором исследователь собственноручно проводит процедуру
наблюдения.

Опосредованное–исследователем
проводится анализ готовых результатов наблюдения, например, аудио и видеозаписи.

Открытое
(явное)–вид наблюдения, при котором наблюдаемые введены
в курс предстоящего за ними наблюдения.

Скрытое–такое
наблюдение происходит, когда наблюдатель сохраняет конфиденциальность.

Включенное
— наблюдатель включается в наблюдаемую ситуацию и это позволяет ему анализировать
событие «изнутри».

Не включенное — исследователь не включается в наблюдаемый
процесс, находится как бы «вне» события.

Долговременное – обычно наблюдаемое событие или процесс
происходит в течение некоторого
периода, например, нескольких лет.

Кратковременное
– проводится в таких вариантах:

1. Наблюдение за явлением или процессом
производится в течение определенного времени;

2.Наблюдение
проводится с целью установить периодичность или частоту происходящего события
или явления.

Казуальное  или причинное –
специально организованное
наблюдение за отдельными случаями, с целью получения
целостной картины о нем.

Внутреннее или самонаблюдение–когда исследователь наблюдает за

собственным состоянием, переживая определенное событие.

          Каждый метод наблюдения имеет свои
достоинства и недостатки и выбирается к применению в зависимости от задач и
условий исследования.

            Включенное
наблюдение обладает рядом конкурентных преимуществ в ряду иных видов
наблюдения, а именно:

—  
позволяет находиться внутри одного
семантического поля с объектами наблюдения и подвергать его дальнейшему анализу.

—  
отсутствие опосредующих звеньев между
субъектом и объектом исследования и наличие прямого контакта между
исследователем и исследуемым.

—  
позволяет, в дальнейшем, выйти за пределы
наблюдения, приступить к непосредственной коррекции дисфункциональных явлений,
что особенно ценно в условиях практики детского сада.

—  
использовать полученные результаты для
осуществления индивидуализации воспитательно-образовательного процесса,
целенаправленной работы с группой детей и родителей, тем самым повышая качество
педагогической работы.

       «Оценка
качества программ дошкольного образования, в точности, как и программ других
уровней образования, может быть направлена на разные объекты и может исходить
из разных представлений о качестве.»⁶А, следовательно, было бы
ошибочно предполагать, что одним методом исследования можно охватить и дать
оценку всей работе ДОУ. Т.Шанин буквально настаивает на том, что необходимо производить
анализ исследования, использующий и качественные и количественные
характеристики -концепция двойной рефлексивности.

Так
сбор данных в качественном исследовании, например, в данном случае –включенном
наблюдении, не исключает приведение к некой системе при обработке полученных
результатов с помощью количественных
методов.

         Но у метода включенного
наблюдения есть еще одно неоспоримое преимущество, помимо уже указанных,
которое выгодно отличает его от других методов. Включенное наблюдение носит
некий разведывательный характер, когда еще не выработано четкое представление о
проблеме и объекте исследования, а предварительные гипотезы еще не
сформулированы, что позволяет его использовать на начальном этапе исследования
качества работы детского сада и уточнения для дальнейшей оценки качества
объектов и методов исследования.

            Недостаточность
метода прямо пропорциональна компетентности наблюдающего. Также сложно обстоит
дело с системой категорий, оценочных шкал и маркеров наблюдения. Во включенном
наблюдении есть возможность отслеживать качественные критерии, которые все же
требуют определенного, но не жесткого структурирования.

Разработка маркеров включенного наблюдения, и апробация их для
внутренней оценки качества дошкольного образовательного учреждения.

         Обращаясь к международным
исследованиям качества дошкольного образования, можно выделить несколько
популярных инструментов, которые получили наиболее широкое распространение в
мире, обладают как рядом достоинств, так и недостатков. Так, методикаECERS,
представляющая собой шкалу наблюдений, позволяет охватить весь спектр условий,
в которых оказывается ребенок в детском саду.^«Шкала представляет
собой валидизированный инструмент с высокой степенью

достоверности и надежности, анализ пунктов
шкалы показывает, что данный инструмент соответствует представлениям о
качественном дошкольном образовании, которое сформировалось в экспертном
образовательном сообществе, а также соответствует

требованиям ФГОС ДО».Вто же время, как
отмечают эксперты, структурированный инструментECERS
излишне громоздок и детализирован, задает слишком жесткие ориентиры,
ограничивает реальную деятельность дошкольной организации, требует больших
временных затрат, привлечения специально-обученных экспертов, что делает его
малопригодным для регулярной оценки качества в российской системе дошкольного
образования. Еще одной методикой, получившей широкое распространение в международной
практике стал метод наблюдения CLASS
(Classroom Assessment Scoring System).
Он представляет собой структурированную систему оценивания взаимодействия педагога
и воспитанников в группе по жестко заданным правилам. Эксперты отмечают, что
данный инструмент полностью соответствует требованиям ФГОС ДО, т.к. акцентирует
внимание на взаимодействии педагогов с детьми, как основном механизме развития
и обучения детей. Но также, как и шкалы ECERS
требуют привлечения экспертов, что не отрицают и его создатели, затрат
временных и финансовых ресурсов.

         Учитывая плюсы указанных
инструментов, представляется целесообразным использовать отдельные критерии приведенных
инструментов для создания маркеров включенного наблюдения, повышая
объективность — основной недостаток метода наблюдения и компетентность педагогов
ДОУ.

         Так как в данной работе не стоит
задачи создания расширенного структурированного инструмента для проведения
наблюдения за педагогическим процессом в детском саду, но является необходимым
выделение конкретных маркеров для внутренней оценки работы дошкольного
учреждения, не отбрасывая контекст работы с дошкольниками, выделяются следующие
маркеры включенного наблюдения:

— Эмоциональная поддержка. Критериями
наблюдения тут являются:
1) Эмоции, их фон, их общее количество, распределенность эмоций во времени
общения (эмоции показывают вовлеченность ребенка в ситуацию, обнажают наличие у
него смысла быть со взрослым здесь и сейчас).

2) Речевые конструкты взрослых и детей.
Количество императивных обращений, выражение просьб/благодарностей, структура
коммуникации детей с детьми и детей с взрослым. В том числе поведение педагогов
в процессе детской трапезы. Их индивидуальные требования порядка, выделение и
демонстрация положительных примеров поведения детей. Формы поощрений и
наказаний.

3)Стимулируется ли общение между детьми. Коммуникация
детей в процессе приема пищи, элементы навыков самообслуживания и помощи детей
друг другу

—   Организация
работы в группе, на прогулке.

1)
Наблюдение за времяпровождением детей и воспитателей (объектом наблюдения
становится событийный мир ребенка и взрослого, его смысловая наполненность)

2) Наблюдение за управлением поведением.

3) Формы образовательной деятельности,
выбираемые педагогом.

—  
Критериями наблюдения тут являются:

1) 
Формы подачи взрослыми обучающего
материала, наличие культуры ошибки

2) 
Реакции детей на стимульные материалы.

3) 
Восприятие своей успешности/ не успешности
детьми, восприятие детьми взрослых в специфической ситуации обучения.

4) 
Наличие «сухого остатка» от занятия детей.

—  
Методическая поддержка -Насколько педагог
предоставляет ребенку возможности для демонстрации умений и развития более
сложных навыков:

1)
Организация воспитателем педагогических дискуссий.

2)
Качество обратной связи — как педагог реагирует на идеи, комментарии и работу
учащихся, способы рефлексии воспитателя после занятия.

         Во многих инструментах оценки
качества, в частности при применении шкал ECERS,
анализируется также предметно-пространственная среда. Но в условиях данной
работы перегружать критерии для включенного наблюдения кажется излишним, так
как для оценивания РППС в детских садах уже разработаны карты контроля и не
требуют оценивания методом включенного наблюдения. Другой вопрос как дети и педагог
используют данное пространство, есть ли у детей возможность влиять на
организованную среду в группе, есть ли свободный доступ к игрушкам и игровым пособиям,
как организовано взаимодействие между детьми во время пользования средой,
двигательная активность детей в пространстве группы.

         Одной из важнейших особенностей
проведения наблюдения является сохранение этической стороны исследования. Здесь
следует заметить, что на первый план выходят личные моральные качества
исследователя, как лучшая защита против неэтичного поведения. Ситуация с методом
включенного наблюдения сложна тем, что зачастую функцию оценки качества
проводит представитель администрации (заместитель заведующего, старший
воспитатель), а присутствие данных представителей в той или иной мере нарушает
естественный ход, педагогического процесса в группе, когда воспитатель знает,
что за ним наблюдают. С одной стороны, вследствие этого логичнее было бы
использовать скрытое включенное наблюдение. Скрытое включенное наблюдение
описано во многих работах психологов и социологов. В России эту методику
подробно описал Б.Ольшанский. С другой стороны, уважение к личностям исследования,
требует, чтобы человек знал о том, что за ним наблюдают. Вопрос о так
называемом «информационном согласии» (informedconsent)
до сих пор вызывает дискуссии в международном сообществе. Однако в научной
среде уже устоялись некоторые принципы, например, честно предупреждать людей об
использовании записывающих устройств.

         В данном случае перед проведением
апробации маркеров включенного наблюдения было получено согласие педагогов на
участие в наблюдении. Соблюдена конфиденциальность результатов в итоговом
отчете, путем обобщения полученных результатов, без указания конкретных фамилий
педагогов и детей. Вся информация и рекомендации, в последующем, были даны
лично при обращении воспитателя, только по наблюдаемым результатам в его
группе.

         Апробация маркеров была
произведена в четырех группах МБДОУ № 41 г. Армавира — средняя, старшая, две
подготовительные к школе группы. В общем количестве: 7 педагогов, максимальное
число детей — 94ребенка (ежедневное количество детей, посещающих ДОУ
варьируется). Наблюдение проводилось в течение двух недель в разное время дня,
в различных режимных моментах. Пролонгированное время и не фиксированное
(отсутствие точных временных рамок) наблюдения позволило уменьшить
необъективность, наблюдаемых ситуаций — поведение воспитателя было более
естественным, минимизировались искусственно созданные ситуации педагогического
общения с детьми. Позволило наблюдать за деятельностью и эмоциональным
состоянием детей в течении всего времени пребывания в детском саду, как дети
коммуницируют с воспитателем и друг с другом в различных видах деятельности.

         Результаты включенного наблюдения
показали, что в детском саду сохраняются элементы учебно-дисциплинарной модели организации
дошкольного образования. При организации дня, выборе совместной деятельности
инициатива зачастую исходит от педагога. В отдельных режимных моментах,
например, перед приемом пищи, подготовке ко сну детям предоставляется выбрать
игру для совместной деятельности, выбрать книгу или отдельное произведение для
прочтения воспитателем. В ходе наблюдения видно, что воспитатели, по-прежнему,
придерживаются разработанных конспектов занятия, однако интересным фактом
является то, что наличие и соблюдение конспекта — выполнение требования
администрации. В то же время, отдельные воспитатели иногда отходят от написанного
и запланированного занятия, когда в группе есть необходимость в повторе и
закреплении темы, таким примером является занятие по ФЭМП в одной из
подготовительных к школе групп, а также, когда в группе реализуется какой-либо
образовательный или творческий проект, пример замены темы занятия по конструированию
на другую, в связи с реализацией проекта «Светлая Пасха».
Справедливости ради стоит отметить, что инициатива выбора темы проекта, в
основном, исходит от воспитателя. Несколько раз, за наблюдаемое время, была
зафиксирована инициатива воспитателей разнообразить занятия и тематические
беседы средствами ИКТ, необычной подачей материала.

         В режиме дня детям организовано
время для свободной деятельности, где каждый ребенок достаточно свободен в
выборе занятий по интересам, в основном, это прогулка и вторая половина дня.
Термин «достаточно свободен» здесь означает, что свободен в выборе из
разрешенной воспитателем деятельности. Наблюдения показали также, что
большинство воспитателей отстраняются от самостоятельной деятельности детей, не
выбирают ни роль наблюдателя за детской игрой, ни помощника для выстраивания детской
деятельности и общения между партнерами по игре, а зачастую выступают в роли
надзирателя за соблюдением определенной дисциплины в группе. Тем не менее
воспитатели в течение дня много разговаривают с детьми, как индивидуально, так
и организовывая беседу со всей группой детей. Во время наблюдений и
образовательной деятельности задают детям вопросы, стимулирующие детей давать
развернутые ответы         Педагоги доброжелательно встречают утром и провожают
вечером воспитанников, коммуницируют с родителями в вежливых конструктивных
диалогах. По результатам наблюдения видно, что сотрудники стараются создавать и
поддерживать доброжелательную атмосферу в группе, находят пути к установлению
доверительных отношений как между педагогом и ребенком, так и между детьми,
предпочитают использовать позитивные способы коррекции поведения детей. Стремятся
создавать такие условия, чтобы в группах у детей превалировало положительного
самоощущения, способствуют формированию уверенности ребенка к себе, чувства
собственного достоинства, проявляют уважение к личности ребенка. Но в отдельных
группах зафиксированы случаи использования речи для контроля и управления
детьми во время свободной деятельности, отдельных режимных моментов. Кроме
того, было замечено, что 2 педагога из 7 в речи периодически проявляли
предвзятое отношение к одним детям, выделяли эмоциональным доброжелательным
тоном других.

         Включенное наблюдение показало,
что большинство детей старшего дошкольного возраста (5-7 лет) стремятся
устанавливать и сохранять положительные отношения со взрослыми и сверстниками, проявляют
эмоциональный отклик на прочитанные произведения, увиденные произведения
искусства, фиксируются разнообразные эмоциональные состояния, адекватность
переживаний содержанию деятельности. У детей более младшего возраста социальные
навыки общения со сверстниками еще находятся в развитии, для этого воспитатели
регулярно проводят беседы на нравственные темы, организуют утренний сбор,
анализируют поступки как героев прочитанных произведений, так и разбирают
произошедшие ситуации в течение дня.

         Не просто обстоит дело с местами
для уединения детей и возможностью развития крупной моторики во всех
исследуемых группах. По сути у ребенка есть возможность побыть наедине с собой,
а также проявлять большую физическую активность во время прогулки, где на
участках создана такая развивающая среда, которая позволяет это сделать.

         Воспитатели следят за санитарно-гигиеническими
навыками детей, при организации умывания в более младшем возрасте используют
стихотворения о чистоте и здоровье. Прививают детям навыки  самостоятельного
питания, помогают принимать пищу нуждающимся, в группах царит непринужденная
атмосфера, организовывается дежурство в соответствии с возрастными
возможностями детей.

Вывод.

В ходе апробации маркеров метода включенного
наблюдения внутренней оценки качества работы дошкольного образовательного
учреждения было выявлено, что используемые критерии охватывают различные сферы
повседневной педагогической работы, отражают контекст дошкольного образования.
Инструмент не перегружен количеством критериев, но в тоже время содержит
маркеры, на которые не только исследователь, но и сам педагог может опираться
при проведении включенного наблюдения и повышения собственной компетенции в
методах социальных исследований, повышения качества педагогической работы.
После проведения наблюдения был произведен небольшой опрос педагогов, в
результате которого опрашиваемые отметили, что не испытывали психологического,
физического дискомфорта при проведении наблюдения. Воспитатели оценили
составленные критерии как справедливые, не сложные для самостоятельного
использования.

Заключение.

Оценка качества не может происходить по формальным
критериям, в связи с чем проведенный теоретический анализ литературы по социологическим
исследованиям показал, что метод наблюдения один из важнейших источников
информации. Описываемый метод включенного наблюдения обладает рядом преимуществ
— позволяет наиболее успешно задействовать метод естественных ситуаций,
использовать полученные результаты для непосредственной коррекции
дисфункциональных явлений, осуществления индивидуализации образования, повышая
качество педагогической работы в ДОУ. Дать оценку существующему положению дел и
увидеть причины, влияющие на это. Апробация метода
включенного наблюдения позволила выявить слабые стороны в педагогической
работе, организации группового пространства. Осветил положительную динамику в
работе детского сада в стремлении к повышению качества работы. Успешная апробация
инструмента включенного наблюдения позволяет рекомендовать данный метод
исследования для внутренней оценки качества работы дошкольной образовательной
организации. Хочется отметить, что метод включенного наблюдения можно также
расширить на других участников образовательного процесса, не охваченных данным
исследованием. Получая большее количество данных, повышать валидность
полученных результатов оценки качества работы дошкольного образовательного
учреждения.

Литература

1.     Организация
контроля в дошкольных образовательных учреждениях/ Под ред.В.С.Басюка,
Е.А.Мухарской. — ООО «Национальный книжный центр», 2011.

2. Губайдуллина Е.
В. Наблюдение как метод оценки качества образовательного процесса в детском
саду // Педагогическое мастерство: материалы IX Междунар. науч. конф. (г.
Москва, ноябрь 2016 г.). — М.: Буки-Веди, 2016

3. Юдина Е.Г. Оценка качества дошкольного
образования: сравнительный анализ российской и международной практики. — ФГБОУ
ВПО РАНХиГС. — М., 2015.

4. Шиян О.А.,Воробьева Е.В. Новые
возможности оценки качества образования: шкалы ECERS-R апробированы в
России//СДО, 2015.-№7

5.Шанин Т. Методология двойной рефлексивности
в исследованиях современной российской дерев­ниРежим доступа:<// http://nail.yabloko.ru /Themes/History
/Shanin/methodology.html>

6. Соколов М. М., Титаев К. Д. Провинциальная и
туземная наука. [Электронный ресурс] // Антропологический форум. 2013. № 19.// Режим
доступа:<http://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/019/ sokolov_
titaev.pdf>.

7. А. В. Мудрик. Включенное
наблюдение как метод психолого-педагогических Исследованийвестник ПСТГУ. Серия
IV: Педагогика. Психология. 2017. Вып. 47. С. 109–116

8. Хармс,Т. Х21 Шкалы для комплексной
оценки качества образования в дошкольных образовательных организациях. ECERS-R:
переработанное издание/ Тельма Хармс, Ричард М. Клиффорд, Дебби Крайер. — М. :
Издательство, 2017. -(Национальная контрольно-диагностическая лаборатория).

9. Алмазова О.В., Бухаленкова Д.А.,
Симонян М.С. Изучение образовательной среды с помощью методики CLASS:
теоретические основания и практические перспективы // Современное дошкольное
образование. – 2018. – №4(86)

10. A compendium of Lacanian terms / edited by
Huguette Glowinski, Zita M. Marks, and Sara Murphy Marks, Zita M. London; New
York: Free Association Books, 2001xvi, 223 p.: ill. ; //https://www. academia.edu/9419442/
Glowinski_Huguette_Zita_Marks_ and _Sara_Murphy_
-_A_Compendium_of_Lacanian_Terms

11.McLeod, S. A. (2015).
Observation methods. Retrieved from https://www.simplypsychology.org/observation.html

12. Robert c. Pianta.
CLASSROOM ASSESSMENT SCORING SYSTEM.https://curry.virginia.edu/classroom-assessment-scoring-system

Одним из
наиболее эффективных способов преодоления «парадокса наблюдателя»
является так называемое включенное наблюдение. Этот способ изучения поведения
людей предполагает, что исследователь становится членом группы, за которой он
наблюдает. Например, социологи часто становятся членами производственных
бригад, геологических партий, сотрудниками отделов в научно-исследовательских
институтах и т.д. Это позволяет им, во-первых, изучать групповое поведение
изнутри во всех или многих ситуациях внутригруппового общения, а во-вторых,
избавляет их от необходимости сообщать изучаемым людям о цели своих наблюдений
и даже (если это возможно) вообще проводить такие наблюдения.

Конечно,
инклюзия может иметь место, когда ничто не мешает исследователю
идентифицировать себя с членами наблюдаемой социальной группы — расово,
национально, лингвистически, поведенчески или иным образом. Например, европейцу
трудно вести включенное наблюдение в группах китайцев или негров; взрослому
исследователю невозможно полностью ассимилироваться в группе молодых людей,
которых он изучает; диалектолог из города всегда воспринимается сельскими
жителями как человек не из их среды, и так далее.

Если таких препятствий нет, и наблюдатель способен проникнуть в группу, став «как все», он может успешно скрыть свои исследовательские намерения, а затем и свои действия. «Разоблачение», с другой стороны, ведет к провалу и в некоторых ситуациях опасно для жизни наблюдателя. Например, два этнографа-европейца изучали образ жизни, поведение и язык дервишей — странствующих мусульманских монахов — и так искусно подражали им, что монахи принимали их за них. Их разоблачили по привычке механически отбивать ногой музыкальный ритм, что совершенно необычно для дервишей.

Хорошо известен случай с заключенным филологом, который пытался сохранить воровской жаргон в тайне от других заключенных в лагере. Однако его положение интеллектуала и аутсайдера в толпе преступников довольно быстро привело к тому, что соседи по бараку разоблачили его как доносчика. С большим трудом ему удалось доказать научный характер своих исследований, после чего ему даже помогли собрать материал.

Включенное наблюдение вызвало необычайный интерес как у студентов, так и у самих исследователей. Его можно считать самым экстравагантным и рискованным видом исследования, которое может предпринять социолог.

Напомним, что
наблюдение за участниками также называют «маскированным»
исследованием из-за скрытого вторжения исследователя в среду наблюдения.
Социолог действует под вымышленным именем и скрывает свою истинную профессию и,
конечно, цели своего исследования. Окружающие не должны догадываться, кто он
такой. Ученый может получить работу на заводе инкогнито и пройти там стажировку
в течение нескольких месяцев. И если у него есть соответствующая квалификация, он
также может быть рабочим.

Объектами наблюдения участников, в зависимости от цели исследования, могут быть элементы деятельности, категории действий, объект или человек, находящийся в центре внимания группы, индивид как член определенной статусной группы, а также контекст, в котором происходит событие.

Исторические факты

За
рубежом одно из первых инклюзивных наблюдений появилось в Германии в 1890 году.
В течение трех месяцев о. Горет работал учеником на фабрике, каждый вечер делая
записи, чтобы изучить фабричную жизнь. Его работы оказали влияние на
университетских ученых, включая М. Вебера.

Классический
пример наблюдения участников был представлен в 1936-1939 годах Уильямом Уайтом
из Гарвардского университета, который ввел этот метод наблюдения в научную
практику. При наблюдении за участниками единственный способ скрыть
вмешательство исследователя — это полностью погрузиться в изучаемую среду,
чтобы завоевать их доверие и симпатию. Чтобы изучить поведение и образ жизни
итальянских иммигрантов, он поселился в трущобах одного из американских
городов. Будучи студентом исторического факультета, Уайт присоединился к
местной общине (он назвал ее Корневиль), выучил специфический жаргон
итальянского языка, подружился с двумя главарями банд, изучил местные обычаи,
карточные игры и игру в мяч, и в итоге был принят как «свой» человек
после того, как прожил с семьей эмигрантов 18 месяцев. Сначала он делал записи
тайно, но по мере роста уверенности в себе продолжал записывать события
открыто. Либо он привык к этому, либо его перестали замечать.

В
1960-х годах американский социолог Левис Яблонски провел аналогичный опрос. В
одном из своих исследований банд он писал: «Я понял, что лучший способ
установить контакт и взаимопонимание с моими «клиентами» — это
говорить на их языке. Включенное наблюдение или наблюдение участника касалось
участия студента в преступной деятельности молодежной банды, что представляло
собой серьезное нарушение закона и было связано с риском для жизни.

В
такой ситуации перед исследователем стоит сложная моральная задача. Чтобы быть
понятым другими, он должен вести себя как они, то есть воровать, насиловать и
нарушать закон. Как гражданин, социолог обязан сообщать в полицию о любом
преступлении, тем более опасном для жизни окружающих его людей. Но
профессиональные бандиты не любят играть в преступления, они работают
по-настоящему — жестоко, методично, без жалости и пощады.

Взрослые
преступники, поделился своими наблюдениями Л. Яблонски, способны понять, что
научное исследование отличается от полицейского доноса, а подростки — нет. Они
склонны воспринимать ученого как еще одну «полицейскую ищейку».
Завоевать их расположение крайне сложно. Пока ученый, действуя инкогнито или
открыто, не докажет, что он способен совершить преступление, ни один подросток
не будет ему по-настоящему доверять. И только завоевав доверие, социолог сможет
раскрыть скрытые механизмы поведения и внутреннюю структуру криминогенной
среды. Никакая имитация, маскировка или «игра в преступника» не
помогут. Собственное поведение ученого в экстраординарных ситуациях является
ключом к научному успеху и спасению его жизни.

Л.
Яблонски призывает своих коллег, прикладных социологов, к крайней осторожности.
Неудача неизбежна, если преступники считают вас «тупым полицейским»,
если ваша нейтральная позиция усиливает преступную мотивацию ваших
«клиентов» или если вы становитесь инструментом для чьей-то
незаконной деятельности. Чтобы проводить наблюдение за участниками (и рисковать
своей жизнью), исследователю необходимо знать такие вещи, как языковые символы
и поведенческие мотивы, ценностные ориентации, ожидания и нормы криминальной
субкультуры.

Австрийский
социолог Роланд Хиртлер изучал венских бездомных (бродяг) как сообщество со
своей собственной субкультурой, правилами поведения, неписаными законами и
стратегиями выживания. Метод Гиртлера представлял собой глубокое погружение в
поле, классическое наблюдение участника с длительным процессом завоевания
доверия, обычной ежедневной рутиной. Его также интересовали биографии
информантов. Он пытался понять, какие структурные факторы способствовали
возникновению идентичности бродяги с соответствующим образом жизни.

Одна из первых попыток в России применить метод наблюдения участника к изучению народного читателя была предпринята в начале XX в. С. А. Рапопорт (публиковался под псевдонимом С. Анский), который, следуя традициям народного движения, работал шахтером, устраивал для рабочих шумные чтения и обсуждения прочитанного, наблюдая за их восприятием, пониманием и отношением к содержанию книг.

Методы включенного наблюдения

Скрытое
включенное наблюдение, когда участники не знают о присутствии исследователя,
сводит к минимуму корректирующий эффект наблюдателя. Это отличается от
открытого наблюдения, когда исследователь раскрывает свои намерения участникам.
В зависимости от обстановки наблюдение за участниками может проводиться как в
лаборатории, так и в полевых условиях. В первом случае информация собирается в
искусственно созданных условиях для наблюдения, а во втором случае наблюдение
происходит в реальной обстановке.

Уже
в 1960-х годах российские журналисты обратились к методам наблюдения за
участниками посредством «смены профессии»: Анатолий Гудимов
опубликовал в «Экономической газете» серию репортажей о непростых
отношениях между ГАИ и автомобилистами, о трудных путях «дальнобойщиков»
и о необычных заботах продавца киоска. Журналист, перевоплотившийся в
инспектора ГАИ, прибег к одному из методов активного репортерского поиска
материала. А. Гудимова последовала книга Аллы Трубниковой о ее приключениях в
женском монастыре, куда она поступила под видом простой послушницы. Можно также
отметить блестящие репортажи М. Кольцова «В норе на зверя», цикл
очерков В. Горбатова «Обыкновенная Арктика», построенный на замкнутом
наблюдении журналиста, принявшего облик полярника, благодаря чему он смог
изнутри познакомиться с повседневными трудностями полярной спячки.

Гюнтер
Вальраф стал известен на Западе как журналист, который работал в издательстве
Springer под вымышленным именем и испытал все превратности жизни в качестве
гастарбайтера. Особая убедительная сила репортажей с изменением имиджа автора
заключается как в необычных методах самого сбора информации, так и в
результатах его смелых исследований. В результате уникальные детали и
подробности, до поры до времени «скрытая» информация,
«теневые» отношения между официальными органами и хитрые способы
обхода законов, а также грозные инструкции — все эти «фишки» новой
информации сразу же повышали общественную значимость прессы и подчеркивали ее
естественную склонность к независимости в отношениях с властью.

Изменение
карьеры журналиста, как и социолога через наблюдение за участниками, требует
определенной степени артистизма и театрального перевоплощения. Чтобы вас не
узнали, вы должны изменить свой образ, то есть набор характеристик, видимых
другим и идентифицируемых именно с этим человеком. В этом случае необходимо
изменить не только индивидуальные, но и общие профессиональные характеристики.
Исследователь принимает новый имидж — от костюма до нового стиля поведения.
Этот новый образ связывает его в систему ранее неизвестных отношений и обогащает
уникальной, порой сенсационной информацией. Смена имиджа здесь равносильна
добровольному уходу со сцены, если только не последовать примеру мыслителей
древнего Востока, которые советовали популярному писателю сменить литературное
имя и вернуться на литературный Олимп под псевдонимом, в качестве новичка.

Феномен попрошайничества был изучен М. Кудрявцевой в 2000 году. Она была вынуждена прибегнуть к количественным методам из-за проблематичности доступа в поле, то есть необходимости установления доверительных отношений между исследователем и информантами в течение длительного периода времени. В таких обстоятельствах традиционные анкеты и статистический анализ данных не подходят.

Особенности включенного наблюдения

Наблюдение может осуществляться как в обычных
условиях, например, на строительной площадке или на заводе, так и в необычных
условиях. Социологи часто имеют дело с наркоманами, владельцами оружия, членами
уличных банд, группировок, «преступных синдикатов», преступниками и
профессиональными ворами. Проведение инклюзивного наблюдения в криминальной
субкультуре часто подвергает жизнь исследователя опасности. Участие социолога в
забастовочном процессе также можно отнести к рискованной деятельности.
Профессиональный социолог в рядах забастовщиков — необычное явление в
академической среде.

Армянский социолог Г. А. Погосян сделал наблюдение за
забастовкой, которая произошла в Ереване в июле 1988 года. Его интересовала
социальная динамика явления, характер и типы поведения людей, мотивы и ценности
их поступков. По вполне понятным причинам в такой ситуации невозможно провести
анкетный опрос. Социолог оказался в двойственном положении — исполнителя
профессиональной роли и участника забастовочного движения. Тактика научного
метода требовала нейтральной оценки явлений, в то время как цели забастовки
требовали активного участия в них.

Исходя из собственного опыта,
«социолог-ударник» был убежден, что конфликтующие роли никоим образом
не мешают исследованию. Отношение забастовщиков к интеллигенции в своих рядах
было терпимым и даже дружелюбным. Г. Погосяну удалось раскрыть не только уровни
забастовочного движения, детали его организации, логику поведения людей,
участвующих в открытых формах демократического протеста, но и сложную
нелинейную мотивационную структуру акций.

Включенное наблюдение требует от социолога непосредственного взаимодействия с интересующими его людьми, а от исследователя — принятия на себя определенной социальной роли. Все информанты были осведомлены об официальном статусе исследователя (студент, а затем аспирант). Наблюдение за участниками также было элементом «стимулирующего» поведения, когда исследовательница занимала активную позицию и добивалась ответов от своих информантов.

Помимо наблюдения за участниками, М. Кудрявцева также использовала скрытое наблюдение, когда информанты не знали о присутствии наблюдающего за ними социолога. Работа документировалась с помощью полевых записей в дневнике наблюдений. В начале исследования она пыталась проводить интервью и записывать их на диктофон, но очень скоро отказалась от этого, потому что диктофон отпугивал информантов. Позже М. Кудрявцева пыталась запомнить ключевые слова и наиболее важные моменты разговора и дома реконструировала диалог на страницах дневника. Информанты были профессиональными нищими, т.е. людьми, здоровыми от природы, но симулирующими инвалидность, чтобы заработать на жизнь и иногда разбогатеть таким образом.

В результате этого исследования мы смогли определить и описать несколько социальных типов нищих и моделей попрошайничества: «пенсионер(ка)», «церковный нищий», «мать-одиночка», «очень больная старуха». М. Кудрявцева пришла к выводу, что современные нищие, играющие уличные спектакли, умеют манипулировать производимым впечатлением, что является несомненным признаком актерского профессионализма. Манипуляция — это появление нищего на улице, «на сцене». Его изображение направлено на соответствие представлениям о трудностях, страданиях, несчастье. Когда собственных средств недостаточно, попрошайка прибегает к дополнительным манипулятивным приемам (приклеивает бороду, использует грязную одежду, заворачивает бревно в одеяло вместо ребенка и т.д.).

Преимущества наблюдения за участниками состоят в том,
что оно дает социологу наиболее яркие и непосредственные впечатления от
окружающей среды и помогает ему лучше понять действия людей в реальных
ситуациях. Недостатком является то, что исследователь может потерять
способность объективно оценивать ситуацию, как будто он внутренне ставит себя
на место тех, кого он изучает. Результатом включенного наблюдения обычно
является социологический очерк, а не строго научная статья.

Включенное наблюдение требует определенного периода акклиматизации со стороны наблюдателя.

На странице курсовые работы по психологии вы найдете много готовых тем для курсовых по предмету «Психология».

• Здесь темы рефератов по психологии

Читайте дополнительные лекции:

1. Когнитивный невроз
2. Психология спорта
3. Формирование самооценки старших дошкольников в продуктивных видах деятельности
4. Изучение взаимосвязи индивидуальных черт личности подростка и стиля воспитания в различных социальных группах
5. Значение целостности и связности текста в психологии
6. Мотивация агрессивного поведения
7. Деструктивные религиозные организации
8. Виды психических процессов: внимание
9. Гуманистически ориентированные теории и практики психологического консультирования и личностного роста
10. Психотерапия в России