Солдаты пмв отмечают праздник

В декабре 1914 года на Западном фронте произошел случай, получивший название «Рождественское перемирие». Накануне Рождества немецкие и английские солдаты прекратили вести огонь и покинули свои позиции, чтобы вместе отметить светлый праздник, а затем сыграть в футбол. Это перемирие стало самым известным, но отнюдь не единственным подобным эпизодом в годы Первой мировой войны. Находясь вдали от домашнего уюта и близких людей, солдаты мечтали хотя бы на время забыть о тяготах походной жизни и прикоснуться к рождественскому чуду.

Маленькие радости в трудные времена

Война не знает ни выходных, ни праздников. Увы, эта истина имеет немало исторических подтверждений. Суровые солдатские будни перед Рождеством мало чем отличались от обычных дней. Далеко не всегда военным удавалось нарядить елку или отправить домой поздравительную открытку, а праздничный ужин и вовсе считался настоящей роскошью. В российской армии Рождество относилось к тем десяти дням в году, когда солдаты получали так называемые «винные порции». Напомним, что хлебным вином в те годы называли водку. Солдаты соблюдали пост: самыми распространенными блюдами с 28 ноября до 7 января (по новому стилю) были каши и рыба. Согласно самым строгим правилам в сочельник есть запрещалось до первой звезды. На Рождество проводили смотр войск и праздничный молебен, а затем устраивался обед с мясными блюдами. С началом войны рождественские елки оказались было «в опале» (как и все немецкое), однако за главный символ зимнего праздника вступилась императрица Александра Федоровна. Будучи немкой по национальности, она и сама подвергалась нападкам – злые языки называли ее едва ли не шпионкой. В 1914 году императрица писала Николаю II: «Говорят, Синод издал указ, воспрещающий устраивать елки. Я постараюсь добраться до истины в этом деле, а затем подниму скандал. Чего ради лишать этого удовольствия раненых и детей? Только из-за того, что этот обычай первоначально позаимствован у немцев? Какая безграничная узость!» Вскоре рождественские елки действительно оставили в покое. В 1916 году искусно украшенное дерево установили в Аванзале Зимнего – для раненых госпиталя, развернутого во дворце. Было объявлено, что средства на нарядную елку пожертвовал наследник престола цесаревич Алексей Николаевич.

В годы Первой мировой в Российской империи издавался журнал «Летопись войны». Его рождественский номер за 1915 год сохранился в библиотеке Генштаба. На первый взгляд он ничем не отличается от других номеров, выходивших каждую неделю. Указы императора, публицистические статьи и очерки, стихи на военную тематику, доклады об успехах российской армии…и лишь на последних страницах читатель видит стихотворение «В святую ночь». Оно рассказывает о доблестных воинах, которые только накануне Рождества могут предаться мечтам о скорой победе и торжестве мира, а уже утром отправятся защищать свою страну.  Главным подарком для солдата был отпуск домой, однако на практике такой привилегии удостаивались далеко не все. Известно, что наших союзников по Антанте, британцев, отпускали в ближайшие тыловые города на территории Франции – Кале, Булонь и Амьен. Расстояния на Западном фронте давали больше возможностей быстро добраться домой, а затем вернуться в действующую армию. Рождество 1917 года стало рекордным по числу отпусков: домой, по разным источникам, уезжало до пятидесяти тысяч человек в день. Отпускных свидетельств не хватало на всех: судьбу солдат решали с помощью лотерей и жеребьевок. Кроме того, больше шансов увидеть в праздник родных имели военные, отличившиеся в бою.

Не время враждовать

Рождество оказалось тем редким временем, когда солдаты по собственной инициативе могли прекратить воевать, сесть за один стол или вместе принять участие в церковной службе. Последовав примеру британских и немецких солдат, хором исполнявших рождественскую песню «Тихая ночь, святая ночь», в 1916 году совместный праздничный вечер устроили швейцарцы (они в Первую мировую войну придерживались вооруженного нейтралитета), немцы и французы. На границе Эльзаса бойцы собрались за рождественским столом, зажгли свечи и накрыли стол. Над особым ужином трудились повара сразу трех армий. Случаи перемирий встречались не только среди служащих пехоты – однажды в сочельник над оккупированным немцами французским городом Лилль пролетал британский самолет. В центр неприятельских позиций британский пилот сбросил не бомбу, а самый настоящий сливовый пудинг. Чтобы десерт не помялся и не развалился на части, его тщательно упаковали. И все же война продолжала оставаться войной. Рождественские перемирия использовались на Западном фронте не только для совместных застолий, но и для сбора трупов погибших солдат, лежавших в нейтральной полосе.

Аналогичные события имели место и на Восточном фронте, хотя их описания не так часто встречались в прессе и мемуарах участников боевых действий. В декабре 1914 года российско-германский фронт проходил по территории принадлежавшего Российской империи Царства Польского, а точнее – по линии рек Бзуры и Равки. Перемирие стало возможным из-за того, что в обеих армиях было немало католиков. В ночь на Рождество бои прекратились, выстрелы стихли, и над полем, где совсем недавно насмерть сражались солдаты, разнеслась песня под названием «Cicha noc» – все та же «Тихая ночь», только на польском языке. В это время на другом, Северо-Западном фронте, братались солдаты 249-го Дунайского и 235-го Белебеевского пехотных полков российской и немецкой армий. Генерал от кавалерии Александр Литвинов вспоминал, что немцы первыми стали приглашать русских из 76-й пехотной дивизии «в гости» и состязались с ними в исполнении народных песен. Самые любопытные заглядывали во вражеские окопы, а потом рассказывали сослуживцам, как устроен военный быт «фрицев» и «бошей». Во время рождественских перемирий противники обменивались папиросами, шоколадом и алкогольными напитками. Русские солдаты однажды дарили немецким санитарам медикаменты. Рождественские перемирия случались каждый декабрь вплоть до окончания боевых действий. Случаи братания на фронте бывали и во время Пасхи, однако начало эта традиция берет именно с Рождества 1914 года, когда солдаты впервые отложили оружие, чтобы за одним столом отметить праздник и взглянуть друг другу в глаза.

В определённый момент мысль о бессмысленности и бесполезности войны приходит в голову всем воюющим сторонам. Первая мировая война поразила участников из стран Антанты и Тройственного союза необычайным для людей начала XX века масштабом, а также накалом жестокости и тотальностью. То тут, то там солдаты переставали сражаться, чтобы установить краткое подобие мира на ограниченной территории. На Западном и на Восточном фронтах известен феномен братаний и перемирий в связи с какими-то значимыми праздниками — в первую очередь Рождества и Пасхи. Подобные перемирия вписывались в окопное правило Live and let Live — «Живи [сам] и дай жить [другим]», которое широко распространилось на Западном фронте.

«Живи сам и дай выжить другим»

Мобилизованные сотни тысяч, а затем миллионы мужчин, брошенные на передовую и принужденные принимать участие в бойне, которую они даже не могли себе до этого вообразить, очень скоро начали испытывать усталость от войны. Непрерывные боевые действия, столь не похожие на быстрые марши и битвы XIX в., навязавшие сторонам определённую логику вооружённого противостояния на огромной территории, быстро истощили запас психических и физических сил комбатантов. Солдаты по обе стороны фронта (в реальность формирования которого сложно было поверить до войны) стремились хотя бы отчасти вернуться в привычные для себя условия жизни.

Не только желание обеспечить элементарные условия жизни, но и требования психологического комфорта подтолкнули к обустройству окопной жизни. Одновременно с этим постоянный контакт с противником (на Западном фронте всего несколько метров грязи отделяли немцев от французов, британцев или бельгийцев), а значит, постоянная опасность быть убитым или раненым, вынуждал искать оптимальную стратегию взаимодействия с ним.

По словам историка Тони Эшворта, решением этой проблемы стало установление небольших перемирий. Исследователь пишет, что «продолжительность перемирия варьировалась от нескольких минут для небольших братающихся групп в окопах до целых дней, недель или даже месяцев в тех редких случаях, когда в перемириях участвовало большое количество войск на больших территориях. Более того, хотя абстрактный принцип «живи сам и дай жить другим» (т.е. обмен) применялся много раз и во многих местах во время окопной войны, перемирие принимало множество конкретных форм».

Действительно, «несколько солдат, открыто столкнувшихся лицом к лицу в кратере, находились в иной ситуации, нежели большое количество солдат, тайно участвовавших в перемирии и общавшихся друг с другом, но не прямо лицом к лицу, а косвенно и на значительном расстоянии друг от друга. Первая ситуация была чётким, явным соглашением между противниками, тогда как вторая была подразумеваемым соглашением, состоящим из взаимного предположения опытных окопных вояк с обеих сторон, что противник тоже не прочь установить перемирие, и этот шанс надо использовать. Несмотря на свою относительно неопределённую форму, влияние широкомасштабных молчаливых перемирий было достаточно реальным в окопной войне».

Противники могли переговариваться через «ничейную землю», обмениваться продуктами, сигаретами или табаком и выпивкой. Нередко перемирия заключались, чтобы подобрать раненых или собрать трупы погибших с «ничейной земли». Фронт был разбит на большие и малые секторы с разной степенью активности войск с каждой стороны.

Инициатива в нарушении «тишины», «перемирия» или системы «живи сам и дай жить другим» (названия могли различаться как у самих солдат в разных армиях, так и у позднейших исследователей этого феномена) могла принадлежать как самим солдатам, так и особо ретивым офицерам, и, конечно, всё рушилось во время полномасштабных наступлений. Тони Эшворт упоминает, говоря о британской армии, валлийские фузилёрные полки, кентских стрелков, батальоны других полков, которые не поддерживали идею «перемирия» и продолжали наносить урон противнику даже во время затишья между наступлениями.

Случай рождественского перемирия 1914 года

Одним из самых известных случаев братания и неофициальных «перемирий», получившим известность уже во время войны в странах Антанты и в Тройственном союзе, а также широко использованным после войны в популярной культуре, стало так называемое «Рождественское перемирие» 1914 года. Это Рождество было важной вехой для всех армий, поскольку население воюющих держав было уверено, из-за пропаганды или неспособности представить себе войну подобного рода, продолжавшуюся больше полугода, что победа одной из сторон достанется именно в это время. Однако этого не произошло.

В Рождество 1914 года было объявлено несколько «перемирий» между армиями, которые уже несколько месяцев сражались на разных участках фронта. Историк Александр Лафон подчёркивает, что «солдаты — по большей части призывники и добровольцы — были (в этот важный момент) очень далеко от своих близких» и в течение невероятного долгого для них периода подвергались суровым условиям окопной жизни. Для солдат Рождество было праздником, который отмечался обеими сторонами, и воспоминанием как о домашнем комфорте, так и о давно желанном мире.

Из окопа в окоп, отмечает Лафон, люди перекрикивались и обменивались друг с другом газетами, табаком и пищей. «Они бросали вызов друг другу, исполняя песни, и поочередно обменивались традиционными рождественскими колядками». В отчётах немецких, французских и британских солдат упоминаются встречи на «ничейной земле», в том числе некоторые пишут об импровизированных футбольных матчах. Эти рождественские перемирия были особенно широко освещены в британской и немецкой прессе.

Случай второго рождественского перемирия в 1915 году

Успех перемирий 1914 года растаял как дым в следующем году. Тяжёлые поражения русской армии (на Восточном фронте братания также имели место, и чем дольше длилась война, тем с большей интенсивностью они проходили), кровавые сражения на Западном фронте, поражение союзников в Галлиполи — всё это не располагало к «перемириям», хотя система «живи сам» поддерживалась там, где это было возможно. Ветераны, продержавшиеся на фронте с 1914 года, уже не испытывали такой симпатии к врагу, потому идея «перемирий» не находила такого отклика. Командование с обеих сторон издавало приказы, утверждавшие строгие наказания за любые несанкционированные переговоры с противником.

Случай с одним из батальонов Королевского валлийского фузилёрного полка показывает при каких обстоятельствах могло иметь место возрождение «Рождественского перемирия» 1914 года. 15-й батальон валлийцев прибыл во Францию в ноябре 1915 года и ещё не имел опыта окопной войны. Лишь некоторые из солдат могли лично ненавидеть противника, потеряв кого-то из родственников на войне. Однако большинство солдат ещё не видело в немцах ничего ужасного или страшного. Историк Джонатон Рили подробно разобрал случай 15-го батальона.

Валлийцы были протестантами пацифистского толка. Они настолько строго следовали этой доктрине, что уроженцу Уэльса и одному из членов правительства премьера Асквита, необычайно популярному политику Ллойд Джорджу, достало много труда убедить валлийских пасторов призвать земляков записываться в армию. Как бы то ни было, в день накануне Рождества 1915 года валлийцы склонны были видеть в противнике (им противостояли резервисты-католики из Баварии) не врагов, а собратьев-христиан. Один из британцев впоследствии вспоминал:

«Немецкие брустверы были достаточно близко, чтобы обменяться репликами… Я помню, как кто-то кричал: «Что у тебя на обед сегодня, Фриц?» Ответ последовал: «Жирный гусь» (у немцев больше людей говорило по-английски, чем у нас по-немецки). Фрицу было предложено прийти, но пока никакого движения не было».

Ещё одним свидетелем разговоров между британцами и немцами в рождественский сочельник был рядовой 15-го батальона Берти Фелстед, который был дальше по окопу. Рили упоминает, что Фелстед умер в возрасте 106 лет в 2001 году и был старейшим мужчиной, живущим тогда в Великобритании и последним свидетелем этих событий. Фелстед был в роте «D», прикомандированной ко 2-му батальону ирландских гвардейцев. Уже в старости Фелстед вспоминал, пишет Рили, как немецкие солдаты в окопах на противоположной стороне «ничьей земли» пели по-немецки рождественский гимн, мелодия которого совпадала с валлийским гимном «Ar Hyd y Nos».

Вероятно, это была немецкая версия гимна «Go, my Children, with my Blessing» («gehen meine Kinder mit meinem Segen»). Их выбор — вероятно, удачное стечение обстоятельств — был воспринят как знак признания национальности британской роты, и Королевские валлийские фузилёры ответили пением гимна «Добрый король Венцеслав» — деталь, которая была использована впоследствии известным писателем и ветераном Великой войны Робертом Грейвсом в его автобиографическом романе о Первой мировой войне.

Другой фузилёр-валлиец описывал дальнейшие события:

«Мы увидели, как руки и бутылки махали нам с обнадёживающими криками, которые мы не могли разобрать никоим образом. Пьяный немец перевалился через свой бруствер и прошёл через колючую проволоку, а затем показалось несколько других, и через несколько мгновений с обеих сторон появились люди с мешками, наполненными мясом, печеньем и другими продуктами для обмена… Впервые я видел «ничейную землю», и это была теперь «земля для всех», ну или почти так. Некоторые из наших людей не пошли, и лишь кратко и едко объяснили свой отказ. Офицеры отозвали наших людей обратно в линию окопов, и через несколько минут «ничья земля» снова выглядела пустой и заброшенной. Были и лихорадочный обмен сувенирами, и предложение о перемирии на весь день и о футбольном матче во второй половине дня, а также обещание не стрелять из винтовок ночью. Всё это сошло на нет».

Подобного рода свидетельства остались в дневниках и воспоминаниях военнослужащих 15-го батальона. Дневники позволяют уточнить некоторые детали, поскольку воспоминания, особенно через десятилетия, рисуют искаженную картину. Один из офицеров оставил запись, что немцы просили о перемирии на один день, но, получив отказ, удовлетворились 45 минутами и за полчаса убрали с «ничейной земли» своих мертвецов. В оставшиеся 15 минут британцы и немцы успели выкурить по сигарете и переброситься несколькими репликами, а затем свисток офицеров загнал всех обратно в окопы. В Рождественскую ночь через «ничейную землю» долетали до обеих сторон звуки рождественских гимнов.

Уже на следующий день офицеры, которые были замешаны даже в вышеописанных контактах с немцами, были вынуждены давать объяснения и двое даже предстали перед трибуналом, но одного оправдали, а другой получил выговор, не утверждённый, правда, командующим. Так закончилась последняя попытка «рождественского перемирия» на Западном фронте.

Литература:

1. Ashworth, Tony. Trench Warfare 1914–1918 : The Live and Let Live System — Palgrave Macmillan UK, 1980
2. Lafon, Alexandre. Christmas Truce. International Encyclopedia of the First World War (https://encyclopedia.1914-1918-online.net)
3. Riley, Jonathon. Everyman’s Land: The Second Christmas Truce, 1915. The Welsh History Review / Cylchgrawn Hanes Cymru — vol.28 — no.4 — Dec.2017

Стихийный перерыв в военных действиях вошел в историю под названием «Рождественское перемирие» (англ. Christmas truce, нем. Weihnachtsfrieden) и стал символическим актом человечности во время одной из самых жестоких войн современной истории.

Невероятно, но именно немцы — «варвары», «придурки, пожирающие сосиски», как их звали противники, — стали инициаторами этого перемирия. Они запели «Тихую ночь» („Stille Nacht, heilige Nacht“), рождественский христианский гимн. «Варвары» зажгли свечи на сотнях миниатюрных елочек, присланных им из дома, и выставили их над окопами. Казалось, что линия фронта превратилась в рождественскую гирлянду. Или стала мишенью для снайперов?

«Это какая-то уловка?» — недоумевали британские солдаты. Но немцы стали кричать на ломаном английском: «We not shoot, you not shoot!» («Мы не стреляем, вы не стреляете!»). И британцы сначала зааплодировали их пению, а потом и сами подхватили песню.

Произошло это у ключевого пункта Западного фронта, близ бельгийского города Ипр (нем. Ypern). 24 декабря командование враждующих сторон приказало ослабить обстрелы для того, чтобы можно было убрать с поля боя тела погибших, лежавших там уже неделями, и похоронить. Но вид многочисленных полуразложившихся, разорванных трупов и несбывшиеся обещания командования о том, что «это будет быстрая война» и к Рождеству все солдаты будут дома, нагнали в немецкие окопы тоску и нежелание кого бы то ни было убивать.

Новые виды оружия, применявшиеся в Первую мировую войну, увеличили количество потерь в десятки и сотни раз. Подавленное состояние солдат усугублялось холодом и нескончаемым дождем. Солдаты стояли в траншеях в ледяной воде и грязи выше колена. Гангрена уносила едва ли не больше жизней, чем пули и снаряды. Выживали и жирели на фронте только крысы и вши, которым человеческая бойня оставляла необъятные запасы съестного.

За пять месяцев войны немецкие солдаты поняли, что у них гораздо больше общего с теми, кто находился по ту сторону окопов, чем с собственными офицерами и генералами. Под притихшим артобстрелом людям захотелось увидеть рядом с собой братьев, а не противников, им захотелось вспомнить, что сегодня — праздник. Праздник и у «ваших», и у «наших». И они запели.

Британцы, услышав рождественские песнопения из окопов врага, восприняли это как акт перемирия, хоть и временного, и тоже стали подпевать немцам — на английском. А потом противники с обеих сторон и вовсе вышли из окопов.

Нейтральная полоса превратилась в территорию обмена подарками, сигаретами, гостинцами и сладостями. Погибших с той и другой стороны даже хоронили вместе и вместе справляли по ним поминки. Псалмы над могилами читались над могилами на английском и немецком языках. К спонтанному рождественскому перемирию стали подключаться французские и бельгийские военные.

Солдаты знакомились, показывали друг другу фотографии родных и любимых, разжигали костры, пили вместе, разговаривали о войне, о мире, о доме. Они даже пытались привести себя в порядок: те, кто умел брить и стричь волосы, предлагали на нейтральной полосе свои услуги всем без разбора — и своим, и чужим.

Да что там — вчерашние противники даже играли в футбол! Мячей не хватало, солдаты пинали консервные банки. Для обозначения ворот использовали монеты, каски, носилки. Саксонцы, притащившие на поле битвы, на сей раз спортивной, пару бочек пива, недоумевали над шотландцами: оказывается они под юбками и вправду ничего не носят!

Среди многочисленных воспоминаний о Рождественском перемирии можно встретить историю о том, как сидящий у костра на нейтральной полосе немецкий лейтенант обратился к британскому офицеру: «Господи, почему нам нельзя просто заключить мировую, и всем пойти домой?»

В генеральских штабах сцены братания вызвали панику. А что, если солдаты откажутся воевать? Офицерам было приказано отозвать солдат на огневые позиции и открыть огонь по противнику. Эти приказы игнорировались, за чашкой чая на нейтральной территории «противники» предупреждали друг друга о том, что этой ночью им приказано начать обстрел. А ночью намеренно стреляли мимо. На Новый год снова пели вместе и стреляли в воздух. Перемирие на некоторых участках фронта продолжалось несколько недель.

Командование начало вводить жесткие штрафы. Каждый офицер, не сумевший отозвать своих солдат с нейтральной зоны, отвечал за это головой: попадал под трибунал и мог быть казнен. В неповинующихся было приказано стрелять. К тому же артиллерия, находящаяся в тылу, получила приказ открывать огонь по нейтральной полосе как только там появлялись солдаты. Миротворческие настроения были подавлены дисциплинарными санкциями и террором из тыла.

Рождественское перемирие — первый и единственный пример такого массового и стихийного братания в истории мировых войн, что, разумеется, нашло свое отражение во многих областях современных культуры и искусства.

В 2005 году французский режиссер Кристиан Карион (Christian Carion) снял фильм по мотивам случившегося в Рождество 1914-го. Картина называлась «Счастливого Рождества» (фр. Joyeux Noël) и с успехом прошла в прокате в странах Европы, в том числе в Германии и России.

В том же 2005 году немецкий журналист Михаэль Юргс (Michael Jürgs) издал обширное исследование на тему народного перемирия 1914-го. Его книга называется «Маленький мир во время большой войны: Западный фронт 1914. Как немцы, французы и британцы вместе справляли Рождество» (нем. „Der kleine Frieden im Großen Krieg: Westfront 1914: Als Deutsche, Franzosen und Briten gemeinsam Weihnachten feierten“). Автор подробно, глубоко и проникновенно описывает события тех дней.

11 ноября 2008 года в городе Фрелинген во Франции был открыт памятник Рождественскому перемирию.

В столетие события, 25 декабря 2014 года, у города Ипр, на месте проведения футбольных игр Первой мировой войны, состоялся футбольный матч между шотландской и бельгийской командами.

Память о Рождественском перемирии используют и в коммерческих целях. Так, крупнейшая британская сеть супермаркетов Sainsbury’s в 2014 году выпустила рекламный короткометражный фильм, основанный на событиях Рождества 1914-го. До слез трогательный ролик рекламирует шоколад, который можно купить в Sainsbury’s.

Шоколад в винтажной упаковке специально создали для этой кампании по старинному бельгийскому рецепту. Доходы от продажи шоколада поступили в Королевский британский легион на поддержку вооруженных сил Великобритании и их семей.

Когнитивный диссонанс истории: сборы от продажи «пацифистского» шоколада поглощаются армейскими структурами. История учит только тому, что она ничему не учит, сказал бы в этом случае великий немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель (Georg Wilhelm Friedrich Hegel).

Маленький и короткий рождественский мир 1914 года не спас Европу от большой и долгой войны. Город Ипр стал ареной трех крупных сражений, во время которых немцы в 1915 году впервые в истории применили химическое оружие — хлор, а в 1917 году также впервые в качестве оружия ими использовался горчичный газ, который впоследствии стали называть по месту его применения — иприт.

В память о погибших здесь солдатах у въезда в Ипр в 1927 году была открыта воздвигнутая на британские средства триумфальная арка — так называемые Мененские ворота (нидерл. Menenpoort). На монументе выбиты имена 54 тысяч погибших в этих местах в ходе Первой мировой войны. В общей же сложности вокруг города насчитывается не менее ста сорока военных кладбищ и мемориалов, посвященных павшим воинам Первой мировой.

Читайте также:

Эта невероятная история произошла на Западном фронте во время Первой мировой войны. Сочельник и Рождество 1914 года французские, британские, немецкие и российские солдаты отметили вместе. Заклятые враги прекратили стрельбу и устроили временное перемирие, чтобы провести этот удивительный день в спокойной атмосфере.

Начало Первой Мировой войны было удачным для Германии. На востоке русская армия, несмотря на героическое сопротивление, вынуждена была отступать под ударами «тевтонов». На западе успешный удар через Бельгию позволил кайзеровским войскам подойти к столице Франции Парижу. Во время битвы при Эне войска Антанты были не в силах прорвать немецкий фронт, и война постепенно перетекала в стадию позиционной.

Британцы так вообще направлялись на войну, как на пикник. Но к ноябрю стало ясно, что «пикник» затягивается: возникла непрерывная линия фронта, проходящая от Северного моря к швейцарской границе, занятая с обеих сторон армиями в подготовленных оборонительных позициях…

Фронт между фландрийским городом Ипр и французским Ришбуром в предрождественские недели 1914-го года был адом на земле. Под градом пулемётных пуль в первые месяцы войны здесь погибло более полумиллиона человек. Пулемёт к этому моменту уже доказал свою практическую ценность в военных действиях, слово «бойня» обретало новый, доселе неведомый смысл. Хотя к моменту Рождества 1914 года мировая война бушевала всего четыре месяца, она уже была одной из самых кровавых войн в истории. При этом вряд ли кто-то из сидевших в это время в окопах и блиндажах по обе стороны фронта предполагал, что то, что казалось пикником и легкой прогулкой, растянется еще на долгих 4 года, забрав с собой 12 миллионов жизней убитых и оставив за собой 55 миллионов раненых.

Пушки молчат, когда поют ангелы

В месте, где кровопролитие было почти обыденным явлением, в Рождество 1914 года случилось нечто совершенно удивительное, не в духе времени и места, но в духе Рождества. 7 декабря 1914 года папа римский Бенедикт XV выступил с призывом об официальном временном перемирии. Он сказал, что «орудия могут замолчать хотя бы в ночь, когда поют ангелы».

Несмотря на то, что официального перемирия не было объявлено, родные и близкие солдат хотели порадовать их на Рождество, потому что это – особенный праздник. Солдаты с той и другой стороны получили из дому множество посылок, в которых кроме теплой одежды, лекарств и писем, были рождественские подарки, и даже гирлянды из еловых ветвей. А праздник на западном фронте был один на всех:  и для немцев, и для англичан, и для французов. Один праздник на все воюющие стороны.

Уже за неделю до Рождества 1914 года часть английских и германских солдат начали обмениваться рождественскими поздравлениями и песнями через окопы. Немецкие солдаты кричали на ломаном английском: «A happy Christmas to you, Englishmen!» («Счастливого Рождества вам, англичане!»). А в ответ раздавалось: «И вам того же, Фрицы, только не объешьтесь колбасой!»
24 декабря над линией фронта установилась непривычная тишина. Немецкие солдаты начали украшать свои окопы. Они начали с того, что поставили свечи на своих окопах и на украшенных новогодних ёлках, и продолжили празднование пением рождественских гимнов, несмотря на артобстрел. Когда солдаты начали петь рождественские гимны, британская пехота из своих окопов ответила пением английских колядок.

Репортаж из первых уст

Вспоминает Грэхэм Вильямс, стрелок пехотного полка: «Я стоял на стрелковой ступени окопа, глядя на немецкую линию обороны, и думал о том, как разительно отличается этот Святой вечер от тех, что были у меня прежде. Вдруг вдоль бруствера немецких окопов то там, то здесь стали появляться огни, которые, по всей видимости, давали свечи, зажженные на рождественских елках; свечи горели ровно и ярко в тихом и морозном вечернем воздухе. Другие часовые, которые, конечно же, увидели то же самое, бросились будить тех, кто спал, с воплем: «Глянь только, что творится!». И в этом момент противник начал петь «Тихая ночь, дивная ночь…»

Это был фактически первый раз, когда я услышал этот гимн, который не был тогда так популярен у нас. Они закончили петь свой гимн, и мы думали, что мы должны как-то ответствовать что ли. И мы пели псалом «First Nowell», и когда мы, в свою очередь, окончили петь, с немецкой стороны раздались дружные аплодисменты, за которыми грянул еще один любимый ими рождественский мотив — «O Tannenbaum».

Война нехотя взяла небольшую паузу. В Святую ночь перед Рождеством даже заклятым врагам показалось неуместным плодить новые бессмысленные жертвы, и над полем битвы зажегся робкий огонь человеческого чувства. Дух Рождества уже овладел окопами.

Немецкие солдаты показались из окопов, были видны их световые сигналы. Через пулемётный прицел их можно было разглядеть и за километр. Британский командир обратился к своим солдатам: «Враг готовит наступление. Будьте бдительны!» Шотландские горцы из Сифорда уныло побрели на свои огневые позиции и дали несколько очередей в направлении огней и иллюминации. Ничего не произошло. Немцы не стали стрелять в ответ. По мере приближения огней стали слышны голоса – люди разговаривали между собой, многие пели. Стороны принялись обмениваться сигаретами, прикуривали от огня друг у друга. Оказалось, что во всём окружающем крысином раю многие скучали без простого человеческого тепла и чувства товарищества. Незнание языка вполне компенсировали энергичные и красочные жесты, и вскоре это был уже вполне добрососедский диалог.

Увидев безоружных немцев, из своих окопов стали выходить и «Томми» (так называют британских солдат). Один из офицеров британской армии те события описывал так: «Я выглянул из окопа и увидел четырех немецких солдат, которые вышли из своих траншей и шли в нашу сторону. Я приказал,  двоим из моих людей пойти и встретить «гостей», но без оружия, так как немцы были не вооружены.

Но мои ребята побоялись идти, поэтому я пошел один. Когда немцы подошли к колючей проволоке, я увидел, что это были трое рядовых и санитар. Один из них на английском сказал, что он только хотел поздравить нас с Рождеством. Я спросил, какой приказ немцы получили от офицеров, раз пошли в нашу сторону, а они ответили, что никакого приказа не было,  и они пошли самовольно.
Мы обменялись сигаретами и разошлись. Когда я вернулся на позиции, то увидел, что в наших траншеях никого нет. Оглядевшись, я с удивлением увидел толпу из 100 – 150 британских и немецких солдат. Они смеялись и праздновали».

Рождество захватило офицеров и авиацию

Средний командный состав взял на вооружение принцип: «Если не можешь предотвратить, возглавь!» В отсутствии генералитета офицеры разрешили своим солдатам покидать посты небольшими группами по 3-4 человека, да и сами были не прочь пообщаться с «коллегами по цеху» по ту сторону фронта. К восьми утра на поле образовались уже немаленькие группы с обеих сторон. Окопы осиротели без солдат. Немцы прихватили с собой пивную бочку, шотландцы реабилитировались за счёт рождественского пудинга.

Офицер британской армии Брюс Барнсфатер также был свидетелем «рождественского перемирия». Вот как он вспоминал те события: «Я бы не пропустил это уникальное и странное Рождество ради чего бы то ни было.  Я заметил германского офицера – лейтенанта,  и, будучи немного коллекционером, я намекнул ему, что облюбовал некоторые из его пуговиц… Я достал свои кусачки для проводов и несколькими ловкими движениями снял пару его пуговиц и положил в карман. Затем я дал ему две своих в обмен. Наконец, я увидел, что один из моих пулемётчиков, который был немного парикмахером-любителем в гражданской жизни, стрижёт неестественно длинные волосы послушного «Боша», который терпеливо стоит на коленях на земле, пока автоматические ножницы стригут его затылок».

Чуть позже недавние враги даже сыграли в футбол на нейтральной полосе. Интересно, что футбольные матчи между британцами и немцами во время перемирия случались довольно часто. Чаще всего «швабы» обыгрывали родоначальников футбола. О тех матчах на поле боя потом писали многие британские газеты.

В перемирии участвовала и авиация. Так, в рождественскую ночь британский пилот пролетел над французским городом Лиллем, оккупированным немцами, и сбросил в самый центр неприятельских позиций большой, хорошо упакованный сливовый пудинг.

«Рождественское перемирие» использовали и для того, чтобы собрать трупы погибших солдат, которые пролежали уже несколько месяцев на нейтральной полосе. Были даже проведены совместные церковные службы.

Русско-немецкий фронт празднует Рождество!

Такие же события происходили и на Восточном фронте. В конце декабря 1914 года немецко-российский фронт проходил по территории Королевства Польского, на линии рек Бзура и Равка. И в немецкой и в российской армии было много католиков. Историки вспоминают, что во время битвы под Сохачевом «мазуры» в немецких касках «пикельхаубах» насмерть бились со своими соотечественниками в русских папахах. Но в рождественскую ночь бои стихли,  и над полем сражения разнеслась польская песня «Cicha noc». Ее пели и «немцы» и «русские». Ведь праздник был один для всех.

В декабре 1914 г. на Северо-Западном фронте были отмечены случаи так называемого рождественского «братания» между солдатами 249-го Дунайского пехотного и 235-го Белебевского пехотных полков русской армии и солдат кайзеровской армии. В телеграмме командующего 1-й русской армии генерала А. Литвинова отмечалось, что немцы все чаще «приглашают русских в гости». Так, 20 солдат, 4 унтер-офицера и один ефрейтор 301-го Бобруйского пехотного полка 76-й пехотной дивизии русской императорской армии приняли приглашение немцев посетить их и, оставив свои позиции, пошли к «фрицам». Во время одного из братаний русских и немцев состоялось состязания по песнопению. Солдаты менялись хлебом, папиросами, алкогольными напитками, шоколадом.

Начало нового века. Понимание того, что по ту сторону окопов – не враг, а противник. Больше общего с теми, кто по ту сторону окопов, чем с теми, кто командует и заправляет. И рождественское перемирие – яркий символический момент мира и человечности на фоне одной из самых кровопролитных войн современной истории.

Автор: Сергей Киреев

День памяти погибших в Первой мировой войне отмечается 11 ноября. Другое название этого памятного дня — День памяти павших или Маковый день. Этот день призван увековечить память всех солдат Британского содружества, погибших в конфликтах с участием Великобритании. Начал отмечаться в 1919 году по распоряжению короля Георга V.

Основной смысл праздника — почитание памяти солдат Великобритании и Британского содружества, погибших в годы Первой мировой войны. О прекращении боевых действий в Европе между странами Антанты и Тройственного союза было объявлено 11 ноября 1918 года «в 11-м часу 11-го дня 11-го месяца», что вошло в историю как Первое компьенское перемирие, подписанное представителями Германии и Антанты с 5:12 по 5:20.

Перемирие вступило в силу в 11:00 по центральноевропейскому времени, а война закончилась подписанием Версальского договора 28 июня 1919 года. В странах Западной Европы и США 11 ноября стало праздноваться сначала как День перемирия. Первые празднования прошли 10 ноября 1919 года в Букингемском дворце, и вечером того дня король Георг V устроил банкет в честь Президента Французской Республики. На следующее утро состоялись официальные мероприятия.

Символом праздника является красный мак, который был воспет канадским врачом и поэтом, подполковником Джоном Маккреем в стихотворении «На полях Фландрии». Профессор университета Джорджии Мойна Майкл, вдохновившись им, написала свое стихотворение под названием «Надо помнить» и поклялась надевать красный мак в петлицу каждый год в дни памятных мероприятий.

Обычай приносить маки распространился за три года по всей Британской империи, и с 1921 года маки стали атрибутом Дня памяти павших: в Великобритании его поддержали майор Джордж Хоусон и фельдмаршал Дуглас Хейг. Изначально надевались реальные маки, которые росли во Фландрии прямо на полях сражений Первой мировой. Красный цвет символизировал пролитую солдатами в боях кровь.

В Великобритании, Канаде, ЮАР, Австралии и Новой Зеландии одной из самых главных традиций является минута молчания в память погибших. Она наступает в 11 часов 11 числа 11 месяца по местному времени — срок наступления Первого компьенского перемирия.

Также большую часть памятных церемоний составляют исполняемые на рожках музыкальные композиции: во многих странах Британского содружества в обязательном порядке звучит композиция «Last Post», после которой также наступает момент тишины, затем «Reveille» или «The Rouse», а завершает обычно фрагмент из «Ode of Remembrance». Часто на церемониях исполняются песни «Flowers of the Forest», «O Valiant Hearts», «I Vow to Thee, My Country» и «Jerusalem». На мероприятиях возлагаются венки к памятникам, звучат поминальные молитвы и благословения, а также исполняются национальные гимны.

Главная традиция в странах Содружества — всенощное бдение у кенотафа. В конце каждого дня воинской службы обычно на рожках исполнялась «Last Post», а в самом начале — «The Rouse». С военной точки зрения, целью всенощного бдения являлось не только удостоверение в том, что солдаты не находятся в коме или без сознания, а погибли, но и охрана их тел от надругательства или похищения. Эта традиция стала не просто актом поминовения погибших, но и призывом соблюдать воинскую честь.

В течение 1915 года немецкие подводные лодки потопили 227 британских кораблей. Пояс британских кладбищ, проходивший от Северного моря до Соммы и далее, представляет собой идеализированный мемориал всем тем, чья смерть в полях сражений Первой мировой войны ничем не отмечена. Тела свыше 500 тысяч британских солдат так никогда и не были обнаружены, а если и были найдены, идентифицировать их было невозможно.

Доля мобилизованных в Великобритании к общему числу мужчин в возрасте 15-49 лет составила 50%, при этом на каждую тысячу мобилизованных пришлось 125 убитых и умерших, соответственно на каждую тысячу мужчин в возрасте 15-49 лет Великобритания потеряла 61 человека, а потери в пересчете на каждую тысячу жителей Великобритании составили 16 человек.

Высказывание Уинстона Черчилля о Первой мировой войне: «Человечество никогда еще не было в таком положении. Не достигнув значительно более высокого уровня добродетели и не пользуясь значительно более мудрым руководством, люди впервые получили в руки такие орудия, при помощи которых они без промаха могут уничтожить все человечество. Таково достижение всей их славной истории, всех славных трудов предшествовавших поколений. И люди хорошо сделают, если остановятся и задумаются над этой своей новой ответственностью. Смерть стоит начеку, послушная, выжидающая, готовая служить, готовая смести все народы «en masse», готовая, если это потребуется, обратить в порошок, без всякой надежды на возрождение, все, что осталось от цивилизации. Она ждет только слова команды. Она ждет этого слова от хрупкого перепуганного существа, которое уже давно служит ей жертвой и которое теперь один единственный раз стало ее повелителем».

Ярослав Голубинов

В определённый момент мысль о бессмысленности и бесполезности войны приходит в голову всем воюющим сторонам. Первая мировая война поразила участников из стран Антанты и Тройственного союза необычайным для людей начала XX века масштабом, а также накалом жестокости и тотальностью. То тут, то там солдаты переставали сражаться, чтобы установить краткое подобие мира на ограниченной территории. На Западном и на Восточном фронтах известен феномен братаний и перемирий в связи с какими-то значимыми праздниками — в первую очередь Рождества и Пасхи. Подобные перемирия вписывались в окопное правило Live and let Live — «Живи [сам] и дай жить [другим]», которое широко распространилось на Западном фронте.

«Живи сам и дай выжить другим»

Мобилизованные сотни тысяч, а затем миллионы мужчин, брошенные на передовую и принужденные принимать участие в бойне, которую они даже не могли себе до этого вообразить, очень скоро начали испытывать усталость от войны. Непрерывные боевые действия, столь не похожие на быстрые марши и битвы XIX в., навязавшие сторонам определённую логику вооружённого противостояния на огромной территории, быстро истощили запас психических и физических сил комбатантов. Солдаты по обе стороны фронта (в реальность формирования которого сложно было поверить до войны) стремились хотя бы отчасти вернуться в привычные для себя условия жизни.

Не только желание обеспечить элементарные условия жизни, но и требования психологического комфорта подтолкнули к обустройству окопной жизни. Одновременно с этим постоянный контакт с противником (на Западном фронте всего несколько метров грязи отделяли немцев от французов, британцев или бельгийцев), а значит, постоянная опасность быть убитым или раненым, вынуждал искать оптимальную стратегию взаимодействия с ним.

По словам историка Тони Эшворта, решением этой проблемы стало установление небольших перемирий. Исследователь пишет, что «продолжительность перемирия варьировалась от нескольких минут для небольших братающихся групп в окопах до целых дней, недель или даже месяцев в тех редких случаях, когда в перемириях участвовало большое количество войск на больших территориях. Более того, хотя абстрактный принцип «живи сам и дай жить другим» (т.е. обмен) применялся много раз и во многих местах во время окопной войны, перемирие принимало множество конкретных форм».

Действительно, «несколько солдат, открыто столкнувшихся лицом к лицу в кратере, находились в иной ситуации, нежели большое количество солдат, тайно участвовавших в перемирии и общавшихся друг с другом, но не прямо лицом к лицу, а косвенно и на значительном расстоянии друг от друга. Первая ситуация была чётким, явным соглашением между противниками, тогда как вторая была подразумеваемым соглашением, состоящим из взаимного предположения опытных окопных вояк с обеих сторон, что противник тоже не прочь установить перемирие, и этот шанс надо использовать. Несмотря на свою относительно неопределённую форму, влияние широкомасштабных молчаливых перемирий было достаточно реальным в окопной войне».

Противники могли переговариваться через «ничейную землю», обмениваться продуктами, сигаретами или табаком и выпивкой. Нередко перемирия заключались, чтобы подобрать раненых или собрать трупы погибших с «ничейной земли». Фронт был разбит на большие и малые секторы с разной степенью активности войск с каждой стороны.

Инициатива в нарушении «тишины», «перемирия» или системы «живи сам и дай жить другим» (названия могли различаться как у самих солдат в разных армиях, так и у позднейших исследователей этого феномена) могла принадлежать как самим солдатам, так и особо ретивым офицерам, и, конечно, всё рушилось во время полномасштабных наступлений. Тони Эшворт упоминает, говоря о британской армии, валлийские фузилёрные полки, кентских стрелков, батальоны других полков, которые не поддерживали идею «перемирия» и продолжали наносить урон противнику даже во время затишья между наступлениями.

Случай рождественского перемирия 1914 года

Одним из самых известных случаев братания и неофициальных «перемирий», получившим известность уже во время войны в странах Антанты и в Тройственном союзе, а также широко использованным после войны в популярной культуре, стало так называемое «Рождественское перемирие» 1914 года. Это Рождество было важной вехой для всех армий, поскольку население воюющих держав было уверено, из-за пропаганды или неспособности представить себе войну подобного рода, продолжавшуюся больше полугода, что победа одной из сторон достанется именно в это время. Однако этого не произошло.

В Рождество 1914 года было объявлено несколько «перемирий» между армиями, которые уже несколько месяцев сражались на разных участках фронта. Историк Александр Лафон подчёркивает, что «солдаты — по большей части призывники и добровольцы — были (в этот важный момент) очень далеко от своих близких» и в течение невероятного долгого для них периода подвергались суровым условиям окопной жизни. Для солдат Рождество было праздником, который отмечался обеими сторонами, и воспоминанием как о домашнем комфорте, так и о давно желанном мире.

Из окопа в окоп, отмечает Лафон, люди перекрикивались и обменивались друг с другом газетами, табаком и пищей. «Они бросали вызов друг другу, исполняя песни, и поочередно обменивались традиционными рождественскими колядками». В отчётах немецких, французских и британских солдат упоминаются встречи на «ничейной земле», в том числе некоторые пишут об импровизированных футбольных матчах. Эти рождественские перемирия были особенно широко освещены в британской и немецкой прессе.

Случай второго рождественского перемирия в 1915 году

Успех перемирий 1914 года растаял как дым в следующем году. Тяжёлые поражения русской армии (на Восточном фронте братания также имели место, и чем дольше длилась война, тем с большей интенсивностью они проходили), кровавые сражения на Западном фронте, поражение союзников в Галлиполи — всё это не располагало к «перемириям», хотя система «живи сам» поддерживалась там, где это было возможно. Ветераны, продержавшиеся на фронте с 1914 года, уже не испытывали такой симпатии к врагу, потому идея «перемирий» не находила такого отклика. Командование с обеих сторон издавало приказы, утверждавшие строгие наказания за любые несанкционированные переговоры с противником.

Случай с одним из батальонов Королевского валлийского фузилёрного полка показывает при каких обстоятельствах могло иметь место возрождение «Рождественского перемирия» 1914 года. 15-й батальон валлийцев прибыл во Францию в ноябре 1915 года и ещё не имел опыта окопной войны. Лишь некоторые из солдат могли лично ненавидеть противника, потеряв кого-то из родственников на войне. Однако большинство солдат ещё не видело в немцах ничего ужасного или страшного. Историк Джонатон Рили подробно разобрал случай 15-го батальона.

Валлийцы были протестантами пацифистского толка. Они настолько строго следовали этой доктрине, что уроженцу Уэльса и одному из членов правительства премьера Асквита, необычайно популярному политику Ллойд Джорджу, достало много труда убедить валлийских пасторов призвать земляков записываться в армию. Как бы то ни было, в день накануне Рождества 1915 года валлийцы склонны были видеть в противнике (им противостояли резервисты-католики из Баварии) не врагов, а собратьев-христиан. Один из британцев впоследствии вспоминал:

«Немецкие брустверы были достаточно близко, чтобы обменяться репликами… Я помню, как кто-то кричал: «Что у тебя на обед сегодня, Фриц?» Ответ последовал: «Жирный гусь» (у немцев больше людей говорило по-английски, чем у нас по-немецки). Фрицу было предложено прийти, но пока никакого движения не было».

Ещё одним свидетелем разговоров между британцами и немцами в рождественский сочельник был рядовой 15-го батальона Берти Фелстед, который был дальше по окопу. Рили упоминает, что Фелстед умер в возрасте 106 лет в 2001 году и был старейшим мужчиной, живущим тогда в Великобритании и последним свидетелем этих событий. Фелстед был в роте «D», прикомандированной ко 2-му батальону ирландских гвардейцев. Уже в старости Фелстед вспоминал, пишет Рили, как немецкие солдаты в окопах на противоположной стороне «ничьей земли» пели по-немецки рождественский гимн, мелодия которого совпадала с валлийским гимном «Ar Hyd y Nos».

Вероятно, это была немецкая версия гимна «Go, my Children, with my Blessing» («gehen meine Kinder mit meinem Segen»). Их выбор — вероятно, удачное стечение обстоятельств — был воспринят как знак признания национальности британской роты, и Королевские валлийские фузилёры ответили пением гимна «Добрый король Венцеслав» — деталь, которая была использована впоследствии известным писателем и ветераном Великой войны Робертом Грейвсом в его автобиографическом романе о Первой мировой войне.

Другой фузилёр-валлиец описывал дальнейшие события:

«Мы увидели, как руки и бутылки махали нам с обнадёживающими криками, которые мы не могли разобрать никоим образом. Пьяный немец перевалился через свой бруствер и прошёл через колючую проволоку, а затем показалось несколько других, и через несколько мгновений с обеих сторон появились люди с мешками, наполненными мясом, печеньем и другими продуктами для обмена… Впервые я видел «ничейную землю», и это была теперь «земля для всех», ну или почти так. Некоторые из наших людей не пошли, и лишь кратко и едко объяснили свой отказ. Офицеры отозвали наших людей обратно в линию окопов, и через несколько минут «ничья земля» снова выглядела пустой и заброшенной. Были и лихорадочный обмен сувенирами, и предложение о перемирии на весь день и о футбольном матче во второй половине дня, а также обещание не стрелять из винтовок ночью. Всё это сошло на нет».

Подобного рода свидетельства остались в дневниках и воспоминаниях военнослужащих 15-го батальона. Дневники позволяют уточнить некоторые детали, поскольку воспоминания, особенно через десятилетия, рисуют искаженную картину. Один из офицеров оставил запись, что немцы просили о перемирии на один день, но, получив отказ, удовлетворились 45 минутами и за полчаса убрали с «ничейной земли» своих мертвецов. В оставшиеся 15 минут британцы и немцы успели выкурить по сигарете и переброситься несколькими репликами, а затем свисток офицеров загнал всех обратно в окопы. В Рождественскую ночь через «ничейную землю» долетали до обеих сторон звуки рождественских гимнов.

Уже на следующий день офицеры, которые были замешаны даже в вышеописанных контактах с немцами, были вынуждены давать объяснения и двое даже предстали перед трибуналом, но одного оправдали, а другой получил выговор, не утверждённый, правда, командующим. Так закончилась последняя попытка «рождественского перемирия» на Западном фронте.

Оригинал статьи на Warspot.ru

Другие материалы о Рождестве военного времени:

Warspot про кино: преступление и наказание по Кристиану Кариону 

Рождественское чудо

«В первый день Рождества ходил в атаку на немцев…»

Литература:

1. Ashworth, Tony. Trench Warfare 1914–1918: The Live and Let Live System — Palgrave Macmillan UK, 1980
2. Lafon, Alexandre. Christmas Truce. International Encyclopedia of the First World War (https://encyclopedia.1914-1918-online.net)
3. Riley, Jonathon. Everyman’s Land: The Second Christmas Truce, 1915. The Welsh History Review / Cylchgrawn Hanes Cymru — vol.28 — no.4 — Dec.2017

Рождественские песни вместо выстрелов

В сочельник 1914 года на Западном фронте Первой мировой войны было неофициально объявлено так называемое Рождественское перемирие. В нем приняли участие около 100 тыс. немецких и британских солдат, а также небольшое количество французских военнослужащих. В свой первый год война еще не достигла глобального ожесточения, а число жертв с обеих враждующих сторон было пока сравнительно невелико. Многим солдатам из дома приходили посылки с елочными украшениями и подарками.

Считается, что первыми инициативу проявили немцы.

Военнослужащие рейхсхеера принялись украшать окопы в районе Ипра, установили свечи и пели рождественские песни.

Им неожиданно ответили своими песнями британцы. Затем враги начали кричать друг другу поздравления с Рождеством. Необычное действо быстро распространилось по всей линии фронта.

«Я стоял на стрелковой ступени окопа, глядя на немецкую линию обороны, и думал о том, как разительно отличается этот Святой вечер от тех, что были у меня прежде, — вспоминал британский стрелок Грэм Уильямс. — Вдруг вдоль бруствера немецких окопов то там, то здесь стали появляться огни, которые, по всей видимости, давали свечи, зажженные на рождественских елках; свечи горели ровно и ярко в тихом и морозном вечернем воздухе. Другие часовые, которые, конечно же, увидели то же самое, бросились будить тех, кто спал, с воплем: «Глянь только, что творится!» И в этот момент противник начал петь «Тихая ночь, дивная ночь…» В ответ мы исполнили свой псалом. С немецкой стороны раздались дружные аплодисменты, за которыми грянул еще один любимый ими рождественский мотив».

В 2014 году впервые был опубликован рассказ британца А. Д. Чейтера о перемирии на Рождество. Капитан 2-го батальона полка Гордонских горцев в письме «любимой маме» констатировал, что «стал свидетелем весьма удивительного события».

До этого, около 10 утра, он увидел мирно настроенных немцев у британских окопов.

«Мы как раз готовились открыть по ним огонь, когда увидели, что у них нет винтовок, и тогда один из наших пошел им навстречу, и примерно через две минуты пространство между двумя линиями обороны было заполнено солдатами и офицерами с обеих сторон — они пожимали друг другу руки и желали друг другу счастливого Рождества. Я тоже пошел на нейтральную полосу и пожал руки некоторым их офицерам и солдатам. Из этого я сделал вывод, что большинство из них хотели бы вновь оказаться дома, как и мы — у нас целый день играли волынки и все ходили на открытом пространстве, ничего не опасаясь», — резюмировал Чейтер.

Видя взаимную расположенность к мирному диалогу, солдаты без согласования с командирами выходили в нейтральную полосу, где приступали к братаниям, обменивались подарками и признавались друг другу, как же им надоела окопная жизнь и вражда. Хозяев сменили припасы спиртного и табака.

Здесь же было сыграно несколько футбольных матчей. Запись об одном из них сохранилась в боевой истории 133-го Саксонского полка. Разные авторы утверждали, что немцы победили валлийцев со счетом 3:2.

После игры футболисты вперемешку распивали пиво и обнимались.

Гитлер выступал против любых перемирий

В отличие от перемирий, традиционно заключавшихся во время предыдущих войн и всегда санкционированных сверху, в указанном случае это было исключительно желание личного состава. Временная пауза была продиктована не только религиозными мотивами, но и острой необходимостью похоронить убитых солдат, чьи тела оставались лежать в нейтральной зоне. Были проведены совместные службы по отпеванию павших. Из рассказов о том, как началось перемирие, известно, что на других участках Западного фронта инициатива исходила и от англичан, которые, выбросив белый флаг, «подошли к немецким окопам, неся в руках рождественские пирожки». Неофициальный договор между рядовыми воинами подразумевал перемирие на 48 часов.

«Трудно представить себе более удивительное зрелище. Наши солдаты и немцы стояли группами или гуляли между траншеями, как будто дело происходило в Гайд-парке, — сообщалось в письме британского солдата, текст которого приводится в научной статье историка Марины Оболонковой «Эпизод истории Великой войны как элемент исторической памяти европейцев: Рождественское перемирие 1914 года». — Курьезно то, что некоторые из немцев раньше жили в Лондоне.

Я встречал одного немца, с которым ежедневно по утрам отправлялся в одном и том же поезде из Финчли в Сити».

Оценивая поведение британских и немецких солдат в рождественские дни, можно говорить об отсутствии у них органической национальной ненависти друг к другу, заключает Оболонкова. В письмах военных можно найти множество высказываний такого типа: «По-видимому, они хорошие малые», «О них я теперь неизмеримо лучшего мнения, чем раньше», «Немцы совсем не кажутся такими дьяволами, как их изображают». Перемирие сыграло немалую роль в выработке собственного отношения воюющего солдата к противнику, больше основанного на личном опыте, нежели на том, что формировалось официальной пропагандой и общественным мнением.

Прекращение стрельбы на многих участках Западного фронта в 1914 году нашло широкое отражение в разнообразных источниках. По фронтовым письмам видно, что на многих Рождественское перемирие произвело сильное впечатление, наполнив светом мрачный военный быт. В тылу известие о недолгом перерыве в боевых действиях было в основном воспринято положительно. Британские газеты опубликовали на первой полосе снимок по-братски позирующих английского и немецкого солдат. Само собой, высшее командование было, мягко говоря, не в восторге от увиденного.

«Это хорошо показывает, в какую мы впали апатию, и в дополнение указывает на то, что все наши приказы были даны впустую, — с горечью отмечал в своем дневнике 26 декабря генерал Королевских вооруженных сил Гораций Смит-Дорриен. — Я давал ясный приказ о том, что общение с частями противника не может быть одобрено ни при каких условиях».

При отсутствии в расположении частей генералов офицеры среднего командного состава разрешали солдатам покидать позиции небольшими группами по три-четыре человека. Некоторые офицеры и сами уходили пообщаться с равными по званию.

Но были и солдаты, не одобрявшие братаний. Так, в перемирии не участвовал 16-й Баварский резервный пехотный полк, находившийся в тот момент во Французской Фландрии. Ефрейтор 1-й роты этого подразделения Адольф Гитлер, тремя неделями ранее награжденный Железным крестом 2-го класса, возмущенно говорил своим сослуживцам:

«Такого на войне быть не должно. Неужели у вас, немцев, совсем не осталось чувства чести?»

Русские братались с врагом на Пасху

На немецко-австрийском Восточном фронте фиксировались отдельные проявления Рождественского перемирия. К братанию стремились военнослужащие Русской императорской армии (РИА), исповедовавшие западные течения христианства. К слову, в ее рядах сражалось немало воинов немецкого происхождения. Но стремились отложить оружие в сторону, конечно, не только они. На русском Северо-Западном фронте были отмечены случаи замирения между солдатами рейхсхеера и военнослужащими 249-го Дунайского пехотного и 235-го Белебевского пехотных полков.

Командующий 1-й армией генерал Александр Литвинов отмечал в своей телеграмме в штаб фронта, что немцы все чаще приглашают русских в гости. Согласно его рапорту, 20 солдат, четыре унтер-офицера и один ефрейтор 301-го Бобруйского пехотного полка 76-й пехотной дивизии приняли приглашение и, оставив свои позиции, пошли в расположение врага. В ходе братаний состоялись состязания по песнопению. Солдаты менялись хлебом, папиросами, алкоголем и шоколадом.

В войсках Австро-Венгерской империи служило немало представителей славянских народов, которые в подавляющем большинстве не считали русских врагами. Эти солдаты стремились к перемирию в первую очередь. Знаменитый генерал Антон Деникин в своих мемуарах утверждал, что самые масштабные братания русских военных произошли не в рамках Рождественского перемирия 1914 года, а на Пасху 1915 и 1916 годов.

«Братание имело даже традиционный характер в дни Святой Пасхи; но вызывалось оно исключительно беспросветно-нудным стоянием в окопах, любопытством, просто чувством человечности даже в отношении к врагу — чувством, проявлявшимся со стороны русского солдата не раз и на полях Бородино, и на бастионах Севастополя, и в Балканских горах. Братание случалось редко, преследовалось начальством и не носило опасной тенденции», — писал полководец.

Генерал Юрий Данилов также не видел серьезной опасности в кратковременных встречах солдат враждующих армий. Весьма снисходительно он описывал такую сцену в своих очерках:

«На нейтральной полосе между окопами завязывается оригинальное знакомство. Сблизившиеся люди пожимают друг другу руки, обмениваются непонятными словами, газетами, папиросами, а иногда и бутылкою спирта или другого напитка.

С нашей стороны наиболее смелые, влекомые все тем же любопытством, заглядывают в чужие окопы и рассказывают потом чудеса о житье-бытье немецких солдат».

На Западном фронте немцы пытались покинуть свои окопы под белым флагом в пасхальное воскресенье 1915 года, но были остановлены предупредительными выстрелами британцев. Однако в ноябре саксонцы кратковременно братались с ливерпульцами.

Идея Рождественского перемирия не вошла в традицию Первой мировой. На следующий год командование германской и британской армий распространило предупреждения о категорическом недопущении повторных братаний. Отдельным подразделениям предписывалось организовать рейды и атаковать вражескую линию фронта в этот день, в то время как артиллерийский заградительный огонь должен был помешать возможному общению с врагом. Затяжной ход войны и жестокие бои с газовыми атаками, в свою очередь, в значительной степени способствовали озлоблению солдат. Братство сменилось ненавистью. Масштабных попыток вновь сыграть в футбол и затем поболтать под пиво больше не происходило. Историкам известны лишь совсем локальные братания в 1915, 1916 и 1917 годах.

Впоследствии феномен Рождественского перемирия наблюдался в различных военных конфликтах XX века, например, между Парагваем и Боливией в ходе Чакской войны в 1932 году, а также во Вьетнаме в 1966-м.