Современные праздники удмуртов

Обычаи
и праздники удмуртов

Пукон
корка (деревенские посиделки)

Распространенной
формой общения у удмуртов были деревенские посиделки (пукон корка), на которые
длинными зимними вечерами собиралась не только молодежь, но и взрослые. За не
имением специальных помещений собирались в теплых банях, новых, еще не обжитых
домах, или за определенные услуги «арендовали» дома у одиноких
пожилых людей. В прошлом во вновь построенный дом хозяева не переходили жить,
пока там не пройдет несколько вечеров (от 3 до 7) молодежных посиделок. Девушки
шли на посиделки с прялкой, причем матери давали им определенную норму, которую
следовало выполнить, а утром показать выполненную работу, иначе в следующий вечер
их туда могли не отпустить.

Занимаясь
рукоделием, обменивались новостями, затем затягивали песни или рассказывали
сказки, предания, побывальщины, анекдоты и тому подобное. Популярным было и
загадывание загадок, особенно в святки (вожо дыр). Под жужжание кружащегося
веретена хорошо пелось. Пение перемежалось рассказыванием сказок, быличек,
загадыванием загадок. Для разминки от долгого сидения организовывали пляски,
игры, розыгрыши и пр. Рассматривая друг у друга рукодельные изделия, перенимали
узоры, способы работы. Посиделки, таким образом, сочетали труд и духовное
творчество.

У
удмуртов был развит обычай гостевания. Народная система будней и праздников
основывалась на цикличности хозяйственной деятельности и пронизывала весь
календарный год.

В
процессе жизнедеятельности народа праздники занимали не столь уж заметное
место, т. е. количество праздничных дней в году было незначительно:
христианские праздники, обряды календарно-хозяйственного и жизненного циклов,
поэтому ожидание праздника, подготовка к нему, проведение собственно
праздничных мероприятий было особенно тщательным, в некоторых случаях
ритуализированным. Именно в праздники было наибольшее количество
гостепосещений, а пик хождения в гости приходился на позднюю осень и начало
зимы, когда был собран весь урожай и начинался забой скота и птицы.

Приготовление
к празднику, а следовательно к приему гостей, непременно сопровождалось
преображением всей будничной привычной обстановки, а также внешнего облика
людей. В первую очередь убирали и мыли в избе. К приходу гостей надевали самую
лучшую одежду, готовили праздничные повозки. Обязательным также было
приготовление загодя праздничных кушаний и особенно напитков.

Характер
празднеств и количество участников в них зависели от масштаба праздника — от значительного
(христианского) до сугубо домашнего, семейного. Общественный праздник требовал
обязательного участия всех взрослых сельчан, кроме больных и стариков. В дни
больших праздников соблюдалось возрастное обособление. Молодежь образовывала
самостоятельную группу, парни и девушки днем гуляли порознь, а к вечеру
собирались где-либо вместе. Семейные торжества привлекали, как правило, более
узкий круг родственников, соседей и друзей  (Без соседей-родни жить нельзя, Без
друга и пир скучен) — говорят удмуртские пословицы.

В
гости без приглашения приходить было не принято: (Званый гость — в красном
углу, незваный — у порога); (Без приглашения только собака приходит);
(Незваного гостя и угощать не хочется); (Для нежданного гостя скатерти заранее
не стелят). При желании видеть у себя в гостях кого-либо из родственников к ним
отправляли со специальной вестью (ивор). Готовились в гости так же
обстоятельно, как и при ожидании гостей. Отправляющимся в гости уважаемые
старики напоминали о том, как следует вести себя «на людях» . Удмуртский
фольклор зафиксировал немало этикетных правил на этот счет. В гостях
рекомендовалось вести себя достойно. (Не урони себя в чужих глазах);  (У
знакомого не хозяйничай); (В гостях не ссорятся).

       Помимо
этого заботились и о гостинце (салам), который должен быть не слишком велик, но
и не мал  (Большой ценным не бывает). Наиболее подходящей считалась
замороженная тушка гуся «ӟазег бекче» (букв.: гусиная бочка). Распространено
было подношение в качестве гостинцев разнообразных печений. Порицалось
опоздание, опоздавшего не ждали .

Согласно
обычаю гости одного дома считались гостями всех родственников, живущих в этой
деревне. Если кто-то надумал к празднику пригласить гостей из другой деревни,
он предупреждал об этом родню в своей деревне. Те понимали, что им тоже надо
готовиться принимать гостей. С прибытием званых гостей приглашали всю деревню. Процесс
гостевания был многоэтапным: от встречи гостей до хождения из дома в дом к
родственникам и соседям хозяина и заключительного этапа — проводов гостей.

Для желанных гостей
ворота были всегда открыты поэтому их встречали с хлебом и маслом у ворот.
Долгожданные гости были особенно дороги. Первым хозяина приветствовал гость,
здороваясь с ним за руку, зятем с хозяйкой и всеми остальными членами семьи. У
гостей не принято было спрашивать, надолго ли они приехали. Затем хозяева
приглашали гостей в дом. Гости раздевались, рассаживались по лавкам, не
переходя матицу. Хозяйка угощала их подогретой кумышкой с малиной.

Войдя
в дом, гости-мужчины рассаживались на лавке вдоль одной стены дома, женщины —
вдоль другой. Женщины и мужчины из деревни подсаживались к гостям и после
взаимных приветствий, знакомства вели между собой беседы о хозяйственных
заботах, общих знакомых и так далее.

За стол приглашали
сначала приезжих гостей, затем деревенских. Хозяин сидел на стуле, который
ставили сбоку в конце длинной стороны стола. Хозяйка за стол не садилась: она
угощала гостей. Ей помогала дочь или сноха. Если таких не было, на помощь
специально приглашали девушку-родственницу

Хозяин разрезал
хлеб, делил мясо, предлагал откушать того, другого. Причем самым уважаемым
гостям кушанье подавалось из рук в руки.

В гостях не
следовало много есть и пить, даже если очень голоден Помимо утробы не съешь),
слишком близко сидеть за столом и особенно облокачиваться. Есть полагалось
аккуратно, не проливая ни капли и не роняя крошки на пол. Неприличной считалась
долгая задержка за столом, но и торопливость тоже не поощрялась.

Поев, гости
поднимались из-за стола, благодарили хозяев, опять рассаживались. Гостю не
полагалось вмешиваться в дела семьи. Гость должен был оставаться в доме ровно
столько, чтобы не быть в тягость хозяину. Однако гостевание на этом не
заканчивалось. Теперь гости отправлялись к однодеревенцам —друзьям, соседям или
родственникам хозяина, к которому они приехали.

Здесь сказывались
общинные традиции удмуртских крестьян. Прием гостей был достаточно
обременителен для одного хозяина, и часть хлопот о гостях брали на себя
родственники, а позднее и соседи. Гуляние происходило в строго определенном
направлении. Вначале шли к тем родственникам, которые жили в верхнем течении
реки, затем уже ко всем остальным.

Гостей
угощали не только яствами и напитками, но и песнями. В ответ гости тоже пели,
получался своеобразный песенный диалог. При этом гости в своих песнях
подчеркивали, что они прибыли не столько есть-пить, сколько повидаться,
пообщаться. Мелодию понравившейся песни гости старались запомнить, чтобы спеть
потом в своей деревне. Пели все желающие: кто-то запевал, другие подхватывали.
В каждой деревне были свои песенники.

Гостей провожали
до полевых ворот все родственники-однодеревенцы. Гости благодарили хозяев за
то, что показали всех родственников. Длительность гостеваний варьировалась от
1—2 дней до недели в зависимости от значимости праздника.

В
прошлом удмурты раз в год проводили крупный праздник с молением — Булда вӧсь,
на который собирались жители 10—12 деревень округа. Благодаря этому, круг
общения удмурта значительно расширялся, он узнавал многих жителей этих деревень
не только в лицо, но и по имени.

Большую роль в
традиционной культуре общения играли также повседневные взаимные визиты родственников
одной деревни и соседей. Приходили друг к другу без приглашения посоветоваться
о каком-нибудь конкретном деле, справиться о здоровье, обменяться деревенскими
новостями.

Удмурты
в повседневном общении мало пользовались собственными именами, так как
считалось, что от частого произношения припысываемая имени обереговая функция
слабеет. Для постоянного общения ими были выработаны различные формы обращения
друг к другу, имевшие локальные варианты. Братья, например, называли друг друга
агай/нюню/эке(младший старшего) и эте (старший младшего), сестры
соответственно: ака/атя/апа/апай — дыды. Жену сына родители и все родственники
старше него называли кен, а все, кто младше, — кенак.

Этот обычай
практиковался не только в семье и среди родственников, но и в подростковых
сообществах деревни, особенно — среди девочек. Скажем, две девочки,
подружившись, договаривались между собой называть друг друга не по имени, а
другим словом. Договор скрепляли простым по оформлению обрядом, исполнявшимся в
присутствии свидетелей. Приготовив друг для друга небольшие подарки, например,
косоплетки, вязаные узорные запястья  и т.п., они обменивались ими, оглашая при
этом новое обращение (дусым, исъкан, дева, эше и др.). Девочки с одинаковыми
именами называли друг друга адаш (мальчики для этого использовали и другое
слово – чёска/ тёзка)

Веме

Привычка к труду культивировалась с
раннего детства, а производственные навыки могли передаваться и в более зрелом
возрасте, и не только на уровне семьи, но и общины. Одним из таких каналов был
институт крестьянской взаимопомощи — «веме». Его основу составлял
совместный неоплачиваемый труд крестьян для аккордного завершения какого-либо
срочного этапа работ у отдельных хозяев. В прошлом с помощью «веме»
выполнялись самые различные виды работ: возведение хозяйственных построек,
обмолот зерна, битье глиняных печей, вывозка навоза, рытье колодцев. В одних
случаях общинники кооперировались в небольшие артели из 5—6 хозяйств и
поочередно выполняли друг у друга какую-нибудь работу, например, обмолот зерна.
В других — большая часть односельчан помогала одному хозяину по его просьбе
завершить определенный этап работы, к примеру, битье глиняной печи. В-третьих —
общинники сами принимали решение об оказании помощи кому-нибудь из общины:
вдове, солдатке с малыми детьми, немощным старикам или домохозяину, который
тяжело заболел, потерял лошадь или погорел. Если в первых двух случаях
общинники за свой труд получали угощение и даже ждали его, в последнем — помощь
чаще оказывалась совершенно безвозмездно. И часты были случаи помощи не только
трудом, но и деньгами, одеждой, инвентарем и т. д.

Большим разнообразием отличались виды женской
взаимопомощи: трепание льна или конопли, прядение, мытье пряжи, шитье полога,
мытье дома. Южные удмуртки собирали «веме» даже для ощипывания гусей
и засолки капусты.

Вокруг участия в помочах сложился целый
комплекс этических представлений и норм. В принципе любой общинник был вправе
отказать в помощи, но редко кто поступал так. Обязательность помочей глубоко
осознавалась крестьянами и в хозяйственном, и в нравственном плане, особенно
если они организовывались миром для помощи попавшему в крайне тяжелую ситуацию
члену общества. Общественное мнение решительно осуждало отказавшегося принять
участие в подобного рода помочи.

Осознание необходимости взаимной выручки,
помощи друг другу, преимущества коллективной работы, добрососедских отношений
нашло отражение и в устном творчестве народа: «Иськавынтэк улыны уг
лу» (Без соседей жить нельзя), «Иськавын-бӧляк доры котьку мыныны
луоз» (К соседям во всякое время можно обратиться), «Одӥг йырлэн одӥг
визьмыз, кык йырлэн — кык визьмыз, иськавын-бӧляклэн визьмыз — вань визьлы
визь» (У одной головы один ум, у двух — два, а ум соседей-родственников —
всем умам ум), «Бускелен кенештэк ужез кутсконо ӧвӧл» (Не
посоветовавшись с соседями, не нужно начинать дела), «Юрттӥськы, тыныд но
юрттозы» (Помогай другим и тебе помогут) и т. д. На помочах
вырабатывались, закреплялись и передавались в межпоколенной трансляции
производственные приемы и навыки, происходил обмен эмпирическими наблюдениями и
знаниями. Общественное мнение на помочах выделяло лиц, наиболее успешно
овладевших тем или иным приемом, осуждало и высмеивало неловкость, небрежность
или неприемлемые новшества. Молодежь не раз слышала, как об искусных
работниках, мастерах (плотниках, печниках, закройщицах, швеях и т. д.)
отзывались — «зарни ки» (букв. — золотые руки), а о лодырях,
болтунах, неумелых и нерадивых высказывались метко и однозначно — «киыз
мажес» (буке. — руки, что грабли). О них же сочинялись насмешливые
афоризмы: «Кылыз лэчыт, киыз мырк» (Язык острый, да руки тупые),
«Быдэс пипуэз пыж лэсьтыса, полыс но поттымтэ» (Делал лодку, да даже
весла не вышли).

Присутствуя на всех помочах,
присматриваясь и наблюдая за работой взрослых, помогая им (пусть чаще — на
вторых ролях), дети пробовали, так сказать, «на зуб» премудрости
взрослой работы, на себе испытывали, что значит чувство сопричастности,
единения, общности работы и радости от нее[6].

Гостеприимство

Гостеприимство — один из древнейших
обычаев, присущих в той или иной степени всем народам земли, и удмурты в этом
плане не исключение. «Сюресчи муртлы ву но сектад ке, азьлань улонэд котьку ӟеч
луоз» (Если странника и водой угостишь, то жизнь твоя впереди всегда будет
доброй); «Калыклы шырыт луид ке, ваньбуред ноку но уз кулэсмы» (Если будешь
щедрым к народу, то твой достаток никогда не иссякнет) — гласит народная
мудрость удмуртов. Об этом свидетельствуют и путешественники, впервые
оказавшиеся среди удмуртов и зафиксировавшие обычаи их гостеприимства.

Капитан Н. Рынков отмечал в своем
Дневнике: «Странствующих приемлют они (удмурты) с отменной благосклонностью и
стараются оказать все знаки ласкового приветства, и мед, и хлеб поставляют на
стол, лишь только войдешь в гостиницу» [8].

И. Н. Смирнов писал: «Хлеб лежит у удмурта
к услугам всякого желающего. Чужой человек, не спросивши позволения хозяев,
может садиться за стол и есть. Заколет удмурт скотину и уже зовет есть мясо
всех соседей. Нет ни одного праздника, в котором удмурты не устраивали бы
складчин, общественных пиров, не ходили бы толпою из дома в дом»[9].

П. М. Богаевский также подчеркивает
«чрезвычайное гостеприимство» удмуртов и дает описание приема гостей. «Входящий
здоровается, благодарит за прежнее угощение, безразлично, было таковое или нет.
Хозяин приглашает гостя войти и просит садиться. Гость садится у дверей, а затем
постепенно переходит к столу. Мил гость или нет, все равно хозяин считает себя
обязанным поставить что-нибудь на стол. По окончании еды гость снова
пересаживается к дверям. Прощаясь с хозяином, он обязательно должен пригласить
его к себе»[10].

Более полные и интересные сведения на этот
счет дает Г. Е. Верещагин: «…У удмуртов гостьба в кругу родственников и
близких знакомых развита в высшей степени, и охота погостить у тех или других
родственников и угощать взамен заставляет их беречь мясо для гостей, ибо если
съесть самому, то и угощать гостей будет нечем, следовательно, тогда в гости
чувство стыда не позволит ехать. А быть дома в то время, когда люди гостят,
удмурту опять-таки не велит обычай. В гостях удмурту есть с кем поговорить,
побеседовать и поесть в свое удовольствие»[11].

Наибольшее количество гостепосещений было
в праздники, а пик хождения в гости приходился на позднюю осень и начало зимы,
когда был собран весь урожай и начался забой скота и птицы.

Приготовление к празднику, а следовательно
к приему гостей, непременно сопровождалось преображением всей будничной
привычной обстановки, а также внешнего облика людей. В первую очередь убирали и
мыли в избе. Домотканые ковры и полотенца создавали праздничную обстановку в
доме. К приходу гостей и для гостевания надевали самую лучшую одежду, готовили
праздничные повозки. Обязательным также было приготовление загодя праздничных
кушаний и особенно напитков. Не случайно праздничное время называлось — юон
дыр, т. е. время пиров.

Характер празднеств и количество
участников в них зависели от масштаба праздника — от глобального до сугубо
домашнего, семейного. Общественный праздник требовал обязательного участия всех
взрослых сельчан, кроме больных и стариков. В дни больших праздников
соблюдалось возрастное обособление. Молодежь образовывала самостоятельную
группу, парни и девушки днем гуляли порознь, а к вечеру собирались где-либо
вместе. Семейные торжества привлекали, как правило, более узкий круг
родственников, соседей и друзей (бӧляк, иськавын, туган). «Иськавын-бӧляктэк
улыны уг лу» (Без соседей-родни жить нельзя); «Эштэк юон но мӧзмыт» (Без друга
и пир скучен) —говорят удмуртские пословицы. Однако, например, на свадьбе
принимала участие почти вся деревня, если не в застолье, то хотя бы в качестве
зрителей.

В гости без приглашения приходить было не
принято. О незваных гостях существовали поговорки: «Ӧтем куно — тӧр шорын,
ӧтьымтэ куно — ӧс дорын» (Званый гость — в красном углу, незваный — у порога);
«Ӧтьымтэ азе пуны гинэ мынэ» (Без приглашения только собака приходит); «Ӧтьымтэ
куноез сектам но уг поты» (Незваного гостя и угощать не хочется); «Возьмамтэ
кунолы юри жӧк-кышет но уг вӧлдо» (Для нежданного гостя скатерти заранее не
стелят) [12].

Именно поэтому при желании видеть у себя в
гостях кого-либо из родственников к ним отправляли со специальной вестью (ивор)
нарочного. Готовились в гости так же обстоятельно, как и при ожидании гостей.
Отправляющимся в гости уважаемые старики напоминали о том, как следует вести
себя «на людях» (калык пӧлын). Удмурт ский фольклор зафиксировал немало
этикетных правил на этот счет. В гостях рекомендовалось вести себя достойно.
«Мурт синме уг кылё — Мурт синмысь уг усё» (Не урони себя в чужих глазах);
«Тодмоед дорын — эн кузёяськы» (У знакомого не хозяйничай) ;«Куное лыктыса уг ӵенгешо»
(В гостях не ссорятся); «Куное кырӟаса уг мыно» «(В гости с песнями не
едут). Помимо этого заботились и о гостинце (салам), который должен быть не
слишком велик, но и не мал. «Бадӟым сӥлы уг луы» (Большой — ценным не бывает).
Наиболее подходящей считалась заморӧженная тушка гуся «ӟазег бекче» (букв.:
гусиная бочка). Распространено было подношение в качестве гостинцев
разнообраӟных печений: юача, кӧмеч, шекера и др. Порицалось опоздание,
опоздавшего не ждали — «Бер кылисез уг возьмало».

В народных афоризмах зафиксирован целый
свод не только правил поведения, но и поучений, рекомендаций, как действовать,
что говорить, как не поступать или не высказываться в том или ином случае.
Гостеприимство, умение ладить с людьми, быть хозяйственным, щедрым, почтительное
отношение к старшим, добросердечие, скромность вызывали в народе одобрение.
«Ӟеч муртъёс пӧлын ӟеч луэмед потэ ке, ас выжыысьтыд куинь полэс песяйдэ ио
песянайдэ вунэтоно ӧвӧл» (Хочешь быть хорошим человеком среди хороших людей —
помни о своем родстве); «Мӧйы муртлэсь кылзэ кылзӥд ке — адями луод» (Будешь
прислушиваться к словам старшего — человеком станешь); «Калык ужаку — ужа,
калык юмшаку — юмша» (Народ работает — и ты работай, народ гуляет — и ты
гуляй); «Адямилэн урод лэсьтэмез сярысь эн вераськы, ас кырыжед сярысь малпа»
(Не горюй о чужом плохом поступке, подумай о своих недостатках).

Для приема гостей существовал также и
неписаный свод правил, с помощью которых регулировались взаимоотношения хозяев
и гостей. Процесс гостевания был многоэтапным: от встречи гостей (куно пумитан)
до хождения из дома в дом к родственникам и соседям хозяина (куно сектан) и
заключительного этапа — проводов гостей (куно келян).

Для желанных гостей ворота были всегда
открыты — «Умой кунолы ӟезьы котьку усьтэмын» — поэтому их встречали с хлебом и
маслом у ворот. Долгожданные гости были особенно дороги — «Кема возьмам куно
мусо луэ». Первым хозяина приветствовал гость, здороваясь с ним за руку, затем
с хозяйкой и всеми остальными членами семьи.

У гостей не принято было спрашивать,
надолго ли они приехали. Затем хозяева приглашали гостей в дом. Гости
раздевались, рассаживались по лавкам, не переходя матицу. Хозяйка угощала их
подогретой кумышкой с малиной (пӧсятэм). Прежде чем подать чарку гостю, хозяйка
сама пригубляла рюмку (северные удмурты при этом приговаривали «сябась»), и
только затем подавала гостю. «Сётэм чарказэ ассэ веръяты» (Поданную чарку пусть
сама (хозяйка) отведает) — требовала традиция.

Гостей встречали песней куно пумитан гур.
После небольшого предварительного застолья гостей приглашали в баню. Это было
знаком особого уважения и внимания к гостям. И только после этого начиналось
основное застолье. Наиболее уважаемых и пожилых гостей садили в передний угол —
тӧр сэрег. Остальные гости рассаживались обычным порядком, только супруги
садились рядом.

Завьяловские удмурты, приехав в гости,
рассаживались, соблюдая половую дифференциацию: женщины садились на лавку,
стоявшую ближе к женской половине дома, а мужчины — на лавку, прилегавшую к
дворовой стене. Место хозяина было на стуле, единственном в доме, стоявшем
напротив образов. Застольем командовал хозяин, но напитками угощала при этом
хозяйка.

Он разрезал хлеб, делил мясо, предлагал
откушать того, другого. Причем самым уважаемым гостям кушанье подавалось из рук
в руки — «кие сётъяса». В гостях не следовало много есть и пить, даже если
очень голоден («Кӧтыдлэсь палэнэ уд сиы» — Помимо утробы не съешь), слишком
близко сидеть за столом и особенно облокачиваться. Есть полагалось аккуратно,
не проливая ни капли и не роняя крошки на пол. Неприличной считалась долгая
задержка за столом, но и торопливость тоже не поощрялась. Хозяева сидели за
столом, угощали гостей, вели неспешные беседы, как правило, не касаясь
хозяйственных тем. Сами они практически не ели. Угощение непременно
сопровождалось песней — «гостей с песней угощают». И на протяжении всего
праздника хозяева и гости прямо-таки состязались друг с другом в умений сказать
добрые слова друг другу. Хозяева выражали свое отношение к гостям в напеве
угощения гостей — куно сектан гур.

Поев, гости поднимались из-за стола,
благодарили хозяев, опять рассаживались. Гостю не полагалось вмешиваться в дела
семьи. Гость должен был оставаться в доме ровно столько, чтобы не быть в
тягость хозяину — «Муртлэн корказ кема эн улы». Однако гостевание на этом не
заканчивалось. Теперь гости отправлялись к однодеревенцам — друзьям, соседям
или родственникам хозяина, к которому они приехали. Здесь сказывались общинные
традиции удмуртских крестьян, Прием гостей был достаточно обременителен для
одного хозяина, и часть хлопот о гостях брали на себя родственники, а позднее и
соседи. Гуляние происходило в строго определенном направлении. Вначале шли к
тем родственникам, которые жили в верхнем течении реки, затем уже ко всем
остальным. Гуляние (юмшан) сопровождалось пением «урам гур».

После гуляния гости, как правило,
возвращались ночевать в дом, куда были приглашены вначале. Длительность
гостевания варьировалась от 1—2 дней до неде-ли в зависимости от значимости
праздника. По окончании приема гостеприимный хозяин непременно готовил в дорогу
гостинцы неприехавшим или заболевшим родственникам, провожал гостей до околицы
или до ворот.

Последний этап гостевания — куно келян —
также сопровождался специальным напевом — «куно келян гур». Покидая
гостеприимный дом, гость обязательно благодарил хозяина за угощение. «Тау
карыса кылыд уз пӧсьты» (От благодарности язык не износится). Прощался со всеми
за руку и при-глащал в гости. «Муртлэсь шыдзэ-няньзэ берыктыны кулэ — озьы ке
улӥд, мурт куспын мусо луод» (За гостеприимство (букв.: суп-хлеб) благодарным
будь, будешь так жить — будешь почитаем).

Хозяин, прощаясь, желал гостям счастливого
пути — «Сюресты вӧй кадь мед луоз» (Пусть ваша дорога масляной будет); «Сюресэд
мед удалтоз»; здоровья — «Таза луэлэ», просил не поминать их лихом — «Уродэн эн
вералэ». Покидая гостеприимный дом, гость обязательно благодарил хозяина за
угощение. «Тау карыса кылыд уз пӧсьты» (От благодарности язык не износится).
Прощался со всеми за руку и приглашал в гости. «Муртлэсь шыдзэ-няньзэ берыктыны
кулэ — озьы ке улӥд, мурт куспын мусо луод» (За гостеприимство (букв.:
суп-хлеб) благодарным будь, будешь так жить — будешь почитаем). Хозяин,
прощаясь, желал гостям счастливого пути — «Сюресты вӧй кадь мед луоз» (Пусть
ваша дорога масляной будет); «Сюресэд мед удалтоз»; здоровья — «Таза луэлэ»,
просил не поминать их лихом — «Уродэн эн вералэ».

                                Гербер
(Гербер Нунал/Гербер-Празник)

Отмечался
в последние дни летнего солнцестояния, в современном календаре строго приурочен
к 12 июля. Считается, что это «последний праздник земли». К этому дню
заканчивались все весенние земельные работы, в которых применяли плуг. Гербер
еще называли «праздником зелени» (Куарсур): в это время лето
достигает апогея. Чаще всего празднование завершалось до полудня. После обеда
все выходили на сенокос, где, по обычаю, проводили обряд купания молодых
женщин, вышедших в этом году замуж (сялтым). Этот период считался благоприятным
для проведения свадеб: «В этот день замуж выйдешь – счастливым
будешь».

Гершыд/Гершыд-юон
– обряд-благодарение верховным богам (Инмар; Куазь) и Творцу земли
(Му-Кылдысин/Му-Кылчин) за благополучное завершение сева с испрашиванием нового
урожая, благоденствия и счастья, проводили каждой деревенской общиной отдельно.
Эволюционно обряд «чествования плуга», как и других земледельческих обрядов,
стал комплексным ритуалом, включившим в себя и задействовавшим моления разного
уровня: здесь переплелись культ верховного Бога, Бога-Творца как божества
земли, культ предков. Под влиянием христианства и православного календаря
праздники оказались соотнесенными с Троицей и Петровым днем, знаменовавшими, по
сути, преддверие и завершение дней летнего солнцестояния. Моления проводили
сначала отдельно в каждой деревне (бусы-вöсь/ю-вöсь; ош-сиён), объединяясь
затем кругом соседних или родственных деревень во время крупных мирских молений
(куиньмой вöсь; элен вöсь; мерен вöсь). В годы советской власти были внедрены
названия гырон быдтон, выласкá, маёвкá. Утром каждая семья шла на свою полосу,
где глава семьи с молитвой-заклинанием приносил жертву Творцу земли – клал в
выкопанную деревянной лопаточкой ямку жертву небольшую булочку (мушник),
крашеное или обычное яйцо, иногда просто скорлупу, хлебную горбушку. Затем вся
деревня собиралась в специально от веденном для молений месте. В больших котлах
варили жертвенную кашу и суп. Их освящали, обращаясь к Богу с просьбой дать
урожай и сохранить его от вредителей (ю-нянез нумыр медаз партма). Праздник мог
завершиться в один-два дня, но мог продолжаться и три-четыре дня.

Одним
из главных моментов, как и в праздник первой борозды (Акашка; Гырыны потон),
было катание на лошадях. К этому дню по всей деревне собирали яйца в специальное
лукошко, а также головные полотенца (чалма) и кисеты у молодых замужних женщин,
чтобы подарить самые красивые победителям скачек. Лошадь, пришедшую первой,
кормили жертвенной кашей. В отдельных деревнях существовал специальный напев
скачек (вал-ворттон гур). В поздней традиции скачки стали приурочивать к
Троице, поскольку следующий день считали «день рождения земли»
(музъем вордüськон нунал/музъем-ниманник) и «нельзя было сотрясать
землю» («музъемез зуркатыны уг яра»).

Свадебные традиции удмуртов

Удмуртская
свадьба, которой, как правило, предшествовал сложный ритуал сватовства, во
время которого как родители невесты, так и сама невеста могли выразить свое
согласие или несогласие, состояла из двух частей, разделенных большими
интервалами.

Если
невесту увозили в дом мужа сразу после сговора – до свадебного пира, то в доме
жениха происходил пир (ярашон), после чего невеста возвращалась домой и
готовила приданое. После этого назначался сюан (пир в доме невесты). Если же
невеста после сговора оставалась в доме родителей, тогда сначала происходил
сюан, а потом ярашон. В этом случае в назначенный день свадебный поезд
отправлялся в дом невесты. Жених оставался дома, за невестой ехали отец и
старший брат жениха. Вначале свадебный поезд заезжал к свахе (дэмчи) и только
после этого шли в дом к невесте, где их встречали лепешками. Поезжанам
представляли распорядителя сюана, которому в дальнейшем все подчинялись.

После
застолья начиналось пение свадебных песен и некоторое время продолжалось
непрерывно. Участники поезда жениха должны были продемонстрировать знание
обрядовых мелодий. Затем поезжан угощали в доме распорядителя сюана и во всех
домах родственников невесты – участников свадьбы.

Далее
следовал ритуал прощания невесты с родным домом. Выносили приданое, складывали
в повозку. Невеста должна была ехать в повозке свахи. Жених должен откупить
приданое у родственников невесты, чтобы они открыли ворота.

В
доме жениха, встречавшие родственники обводили невесту вокруг лошади по солнцу
три раза, во дворе освящали кашу. Мать жениха под руку вводила молодую в дом,
сажала на подушку в женской половине дома. Родственники подносили ей хлеб с
маслом, расплетали косу, заплетали две и укладывали вокруг головы. Мать жениха
одевала ей головное полотенце замужней женщины, что ознаменовало окончание
девичества.

Утром
следующего дня ближайшие родственник были представлены невесте, состоялась
оценка приданого. Угощать присутствующих должна была невеста, которая
демонстрировала свои хозяйственные способности.

Далее
вместе с молодыми родственниками новобрачная шла к роднику или реке. Бросала
серебряную монетку, откупаясь перед хозяином воды. Воду принесенную молодой
родственницей принимала свекровь и снова усаживала молодую на подушку.

Через
несколько дней, прибывал свадебный поезд родственников невесты. Пир происходил
поочередно во всех домах родственников жениха. Согласно правилам ритуала
родственники невесты вели себя шумно и вызывающе. Били посуду, топали ногами,
могли разобрать печь в бане, заложить дымоход. Тем самым проверялась
расторопность новобрачного.

Сложный
ритуал свадьбы не всегда воспроизводился полностью, допускались и сокращенные
варианты, поскольку свадьба с соблюдением всех обрядов требовала больших
расходов.

Вой дыр (Масленица)

Вой
дыр — последний праздник в зимнем сезоне календарного года. Поскольку «вой»
(масло) и «дыр» (время), то «вой дыр» означает «масленое время». Март назывался
«вой толэзь». Следовательно, у удмуртов, как и у русских, Масленица проводилась
в конце февраля — начале марта в течение недели (Масленая неделя). Праздник
начинался в нырысету нунал (понедельник) — вой пырон (встреча Масленицы) и
завершался в арня нунал (воскресенье) — вой келян (проводы Масленицы). По
народному обычаю на Масленую неделю пекли блины (мильым), приглашали родню в
гости и сами ходили, устраивали гулянья из дома в дом, справляли свадьбы.
Молодежь и дети в Масленицу развлекались играми. Самым радостным развлечением
для молодежи было катание на разряженных лошадях, запряженных в выездные сани
(кошёвки), а у детей — спуск с пологих горок, много было гармошек. А женщины и
девушки гадали — много ли женщина напрядёт кудели. Старались прокатиться на
прялке, чтобы лён вырос высокий.

Наиболее
ярким, красочным, наполненным весельем становился последний день Масленицы. Ее
проводы носили массовый развлекательный характер. На проводах устраивали
ряженье, организовывали гондыртон (медвежью пляску). После Масленицы перед
Пасхой наступал Великий семинедельный пост, во время которого земледельцы
готовились к весенне-полевым работам.

Удмуртские
деревни разделялись на две группы. В деревнях первой праздновалось начало
масленицы, в деревнях второй — её проводы.

Йо Кеян (Проводы льда)

Проводится
во время весеннего половодья, ледохода (дата подвижная, связанная с конкретным
событием — вскрытием реки). Молодёжь на мосту веселилась, пела, плясала под
гармошку. С берега толкали лёд баграми, рубили его топором, жгли на нём солому
— провожали лёд.

Гербер, Гырон быдтон, Гершид

Это
один из значительных праздников — молений (куриськон) удмуртов о предстоящем
урожае. Праздник известен почти всем этническим группам удмуртов, хотя названия
могут быть разные: Гербер (т.е. после плуга), Гершид (буквально: гери шид, т.е.
суп (каша) в честь плуга), Гырон быдтон (завершение вспашки).

Гырон
быдтон проводится на лугу в самое красивое время — в период цветения. По
поверьям удмуртов, их Бог Вось 1 июня из молитвенного храма Купалы улетает на
луга и возвращается обратно в Петров день (12 июля). Поэтому в этот период они
молятся не в храме, а на природе. И, чтобы Бога ненароком не обидеть, случайно
не задеть, с 1 июня по 12 июля запрещено рвать цветы и луговые травы.
Классический Гырон быдтон продолжается несколько дней. На нем пожилые люди
ведут неспешную беседу, молодежь занята хороводами, играми, соревнованиями,
организовывали скачки на лошадях, а победителям в качестве приза вручали
вышитые узорами полотенца и кисеты. Их заранее заготавливали замужние женщины
(молодухи). В этот день играли свадьбы и устраивали молодежные гулянья.
Празднество, как правило, завершалось кратким молебном о будущем урожае.

За
праздником Гербер следовал церковный праздник Петров день, наступающий 12 июля.
Удмурты его называли Куарсур (буквально: «Праздник травы»). В сельской
местности с этого дня дружно начинался нырысете турнан (первый покос).
Считалось, что лучшее сено то, которое скошено перед самым цветением коренных
луговых трав. По народной примете, в Петров день наступает лето красное, певчие
птицы перестают петь. В этот день в церковных приходах совершаются богослужения
во имя апостолов Петра и Павла.

Выль жук (Ильин день)

Выль
жук — осенний праздник в честь нового урожая. Выражение означает «новая каша,
приготовленная из ячменя первого помола». По традиции в этот день все кушанья
готовили из нового урожая. На родовом току (кутсаськон инты) молотили снопы
цепями (кулэс), и зерно провеивали на ветру (тол шорын) с помощью деревянных
лопат. После помола пекли хлеб из муки свежего урожая, а также варили овсяной
кисель. Кроме того, хозяева с полей приносили колосья ржи (уег) и ячменя
(йыды), листья овощей, окунали их в суп и освящали, а затем молились, прося у
Бога (Инмар) обильного урожая в будущем. Пучок из разных колосьев и листьев
овощей каждая семья вывешивала в своем святилище — куале.

На
праздник Выль жук приходился Ильин день. Этот религиозный праздник христиан
удмурты отмечали 2 августа ежегодно. На празднование дня Ильи-пророка верующие
приносили в церковь вареное мясо (голову и бок) и раскладывали его перед
образами, а священник, отслужив молебен, освещал святой водой кушанье и
кумышку. Отведав даров, он угощал ими прихожан. Из сельскохозяйственных работ к
Ильину дню убиралась рожь, а затем начиналось боронование пара, посев ржи и
сбор бобовых (гороха). Время начала посева ржи определялось тем, «когда воробьи
стаями начнут садиться на птичью гречу». На Ильин день выпекали уег нянь колды
(каравай ржаного хлеба), резали барана и вдоволь угощали приглашенных гостей.

Пукрол, Пукро (Покров)

Праздник
Покров день — Пукро (Пукрол) удмурты отмечают каждый год 14 октября. К Покрову
дню люди утепляли свое жилье. Снаружи дома делали завалинки, а изнутри
промазывали щели и оконные рамы. Совершается куриськон — моление духу голбца
(погреба).До Покрова дня с полей собирался весь урожай зерновых, шел обмолот.
Около Покрова дня происходили малые поминки (пичи кисьтон), а в Покровскую
субботу — поминки на могилах (шай вылын кисьтон).

После
Покрова дня играли свадьбы, а молодежь приходила в кенос (клеть), чтобы
посмотреть невесту и ее одеяние (доськут). В Покров день тоже проводилась
обрядовая игра — ряженье с участием девушек и ряженых путем перемещения из
одного дома в другой. Этот праздник знаменует конец хороводов, начало
посиделок.

Удмуртский год

Каждый народ обязательно организует пространство и время, однако сообразуется с ними в соответствии со своим образом жизни, хозяйственным укладом, этническими, этическими и эстетическими канонами и стереотипами. У удмуртов, с господством у них земледелия, вся жизнь подчинялась ритму сельскохозяйственных работ, строилась по временам года, движению солнца, земледельческому календарю. 

Новолетие удмурты считают с того времени, когда начинаются работы по земледелию, но в данном случае описание календарных обрядов начинается именно с нового года, чтобы последовательно и по возможности полно представить каждый сезон и выяснить место и роль отдельного обряда в едином календарном цикле. 

Толшор/Январь

Вожодыр/Святки – букв.: переходное святое время, период зимнего солнцестояния. Включало в себя обряды, направленные на проводы старого и встречу нового года. Празднование начиналось 7 января – Толсур (зимний праздник – букв.: зимнее пиво)/Ымусьтон (букв.: открывание рта). С                   7 января начиналось ряженье – пöртмаськон/вожояськон. Считалось, что ряженые изгоняют болезни и всякие напасти, приносят удачу в различных делах, способствуют рождению детей, увеличению поголовья скота. Вожодыр заканчивался 19 января, на Крещение – Йö вылэ султон (букв.: вставание на лёд). Считалось, что в этот день вся «нечисть» (вожоос) уходит под воду. В ночь с 13 на 14 января, на Старый Новый год (Вуж Выль ар), проводились гадания. 

Тулыспал/Февраль

Вöй/Вöйдыр/Масленица – букв.: масло, период масла. Праздновалась через 7–8 недель после Нового года. Выбирали такую неделю, когда луна убывала и нарождалась новая. Праздновать обычно начинали в воскресенье или понедельник. В четверг начиналось вöсь нерге – гостевание. Разгар веселья достигал своего апогея в воскресенье. К этому времени наряжали лошадей: к дугам подвязывали колокольчики, чалмы; в гривы вплетали чук (ленты); катались в кошёвках на подушках. На улице с шутками, весельем жгли солому, которую старались брать из подстилки из-под скота. Катались на лыжах, салазках, специально приспособленных скамейках, прялках, санях. Считалось, чьи санки катились дальше, у тех и будет самый длинный лён. 

Южтолэзь/Март

Тулыс кисьтон/Весенние поминки – семейный праздник поминовения умерших. Весной к мёртвым обращаются с просьбой помочь в весенних и летних работах. В честь умерших ставится чашка и кладётся ложка на краю стола. После трапезы содержимое чашек выносят за пределы избы, чаще всего в огород. Содержимое блюда выливается, или оставляется само блюдо. Подобные действия совершались во время поминок в каждом доме во время обряда гостевания. Навещали своих родных в строгой последовательности по течению реки. 

Кулэм потон уй/Чук мунчо уй/Великий четверг – букв.: ночь возвращения мёртвых. Отмечается перед Пасхой. К этому дню тщательно готовились. Старались вымыть не только полы, но и потолки и стены в избе. В ночь на Великий четверг на стол стелили белую скатерть, клали хлеб, соль, надеясь жить в достатке круглый год. Считалось, что в эту ночь к живым возвращаются мёртвые, гуляют бесы – жобъёс, ишанъёс, ведуны. С целью предохранения от «нечистой силы» совершали различные действия: в окна, над дверями дома, конюшни, хлева, на ворота втыкали можжевёловые ветки; окуривали избы; с вечера мылись в бане, переодевались в чистые белые одежды; выходили в хлев и выкликали скот, чтобы он размножался и был здоровым, и т. д. Стараясь предугадать судьбу, в эту ночь гадали.

Оштолэзь/Апрель

Быдзым нунал/Великтэм/Пасха — букв.: великий день. Праздновался через 5 или 7 недель после Масленицы. На стол стелили белую скатерть, клали испечённый специально в этот день каравай хлеба, ставили солонку с солью, миску крашеных яиц. В день Пасхи запрещалось что-либо делать, поэтому все дела старались закончить к этому дню. В Пасху обменивались крашеными яйцами, катали их. Пока молодёжь развлекалась, старики ходили по родственникам в гости на паска шыд (букв.: пасхальный суп). 

Гырыны потон/Акашка (букв.: выезд на пашню, праздник первой борозды) – первый весенний праздник, знаменующий начало сева. Сроки проведения праздника не были строго установлены, обычно собирался кенеш (букв.: совет) и старейшины договаривались о дне выхода в поле. Пахать обычно начинал уважаемый всеми старик. Он клал в борозду кусочки от принесённых кушаний, деньги. Крашеные яйца вместе с зерном разбрасывались по полю с испрашиванием у бога хорошего урожая. В этот день больше не пахали. Одним из главных моментов этого праздника было катание на лошадях. Вечером молодёжь шла на перекрёсток дорог и водила хороводы.

Куартолэзь/Май – Инвожо/Июнь

Гершыд – букв.: суп плуга/Гырон быдтон – букв.: окончание сева/Трочин – Троица. По-видимому, эти обряды нужно рассматривать как разные проявления единого представления о необходимости проведения обрядов-благодарений в честь окончания сева и обеспечения нового урожая. Все эти праздники проводились в начале Инвожо – дней летнего солнцестояния. Обязательным моментом празднеств были моления: индивидуальные (на своей полосе) и общие (всей деревней) с принесением в жертву богам крупных животных – бычка, жеребёнка и т. д. В большом котле варили жертвенную кашу или суп. Пищу освящали, просили богов умножить урожай и сохранить его от вредителей. Так же как и в Гырыны потон, одним из главных моментов этого праздника было катание на лошадях. К этому дню по деревне собирали яйца в специальное лукошко, чалмы и кисеты у молодушек, чтобы самые красивые подарить потом победителям скачек. Лошадь, пришедшую первой во время скачек, кормили жертвенной кашей. Праздник мог завершиться в один-два дня, мог продолжаться три-четыре дня, целую неделю. 

Пöсьтолэзь/Июль

Гербер/Гужем юон/Петров день — букв.: после плуга, летний праздник. Проводился в последние дни летнего солнцестояния: период между Троицей и Петровым днём называется Вожо потон толэзь (букв.: месяц выхода вожо), Инвожо, или Вожодыр (букв.: переходное время). Сейчас Гербер строго приурочен к 12 июля. Считается, что это последний праздник земли, последний летний праздник: до этого дня заканчиваются все весенние земельные работы, в которых применялся плуг. Называли ещё Куарсур (букв.: праздник в честь зелени), так как в это время лето достигает своего разгара. После этого праздника все выходят на сенокос. Как и в другие земледельческие праздники, собираются на общедеревенскую трапезу, проводят вöсь нерге – гостевание в честь праздника. Проводился также обряд сялтым – купание молодушек. Они должны были откупиться вином, чалмой, иначе их грозили бросить в реку. 

Гудырикошкон/Август – Куарусён/Сентябрь

Виль/Ильин день — букв.: новый. Смысл этого первого осеннего обряда заключался в том, что в этот день готовили пищу из свежих (выль/виль) продуктов: специально к этому дню или в этот же день резали утку, гуся, чаще всего барана. С поля приносили колосья ржи, овса, ячменя, заносили стручки гороха, листья капусты. Клали их на край стола и совершали обряд куяськон (поминовение умерших). Пучок из разных колосьев подвешивали в семейной куале, окунали колосья в суп и освящали их, прося хорошего урожая. В этот день пекли хлеб из муки свежего помола, варили сезьпызь – овсяный кисель. Устраивали вöсь нерге – ходили друг к другу в гости. На следующий день после Ильина дня выходили жать. Перед тем как идти в поле, хозяин освящал во дворе масло. Этим маслом мазали серп, чтобы жатва прошла хорошо и споро. Жать начинали самые пожилые женщины, которые «легки на руку». 

Коньывуон/Октябрь

В тесной связи с календарными сроками проведения полевых работ и представлениями о кругообороте солнца находятся и семейные праздники – Сüзьыл но тулыс кисьтон (букв.: осенние и весенние поминки) и Йырпыд сётон. Удмурты во время поминок на кладбище не ходили. Большой разницы в проведении весенних и осенних поминок нет. Отличие их заключается только в том, что весной к мёртвым обращаются с просьбой помочь в весенних и летних работах, а осенью благодарят за урожай и просят благословения на новый год. 

Йырпыд сётон (букв.: давание головы и ног) – у южных удмуртов, виро – у северных удмуртов – обряд поминовения умерших предков. Согласно представлениям, каждый в своей жизни обязан был хоть раз совершить этот обряд. Считалось, что при поминовении умерших родителей (можно было через 3, 5, 7 лет и более, но не раньше, чем через год после похорон), поминаются 77 поколений предков, которые могут быть благосклонны к живым при их поминовении или, напротив, нанести урон, навредить, если не вспомнить про них. Женщине в жертву повсюду приносили голову и ноги коровы, мужчине – голову и ноги коня. Обрядом йырпыд сётон как бы завершался годовой календарный цикл удмуртов. 

Шуркынмон/Ноябрь

Пöртмаськон/Проводы осени и встреча зимы — букв.: ряженье. Обряд не был широко распространён, проводился в основном лишь удмуртами, живущими на территории современных Сюмсинского, Селтинского, Увинского, части Якшур-Бодьинского районов Удмуртии. Начинался в Покров день (14 октября) и являлся своеобразным завершением полевых работ. Основными участниками обряда была молодёжь. Самое активное участие в празднике принимали юноши и молодые мужчины. Некоторые из них были урыс шуккисьёс (букв.: те, которые ударяют плетьми). Это были своеобразные стражи обряда. Накануне праздника девушки изготовляли для вечера специальные шляпы из соломы. Их делали не всем участникам обряда, а одну на группу, в которую входили три-четыре человека. Таких групп было до пяти-шести. Шляпы после обхода всей деревни передавались урыс шуккисьёс и хранились у них до следующего сезона. Обряд начинался на исходе дня и продолжался до утра, пока не были обойдены все дома. Посещение каждого дома состояло из нескольких этапов, которому четко соответствовала своя песня. В песнях весьма ощутимо было эротическое начало. Исполнение песен фривольного содержания должно было, очевидно, стимулировать продуцирующую функцию как человека, так и природы. 

Толсур/Декабрь 

Сӥзьыл юон/Осенний праздник. Завершал годовой цикл календарных обрядов. Проводился в конце ноября или в декабре. С утра пекли хлеб. Переодевшись во всё белое, взрослые члены семьи выходили в семейную куалу. Кусочки хлеба бросали в огонь, лили в огонь также немного пива и вина, чтобы хлеб уродился. Пока взрослые молились в куале, дети сидели за столом и ждали освящённый хлеб. Его нарезали и давали каждому по ломтю. Священный хлеб вначале пробовали взрослые. Моление проходило обычно после обеда, чтобы «солнце увидело» (шунды мед адӟоз). Вечером ходили друг к другу в гости. Шли по деревне снизу вверх. 

Впервые опубликовано в журнале «Бортовой», номер «Зима 2020/2021».

Редакция журнала «Бортовой» благодарит Министерство национальной политики Удмуртской Республики за предоставленный материал.

Важное место в жизни удмуртской деревни играли календарно-обрядовые праздники. Они сопровождались праздничными народными гуляниями и развлечениями, в которых нередко участвовала вся деревня.

Народные праздники представляли яркую демонстрацию народного творчества: устно-поэтического, музыкального, хореографического, прикладного, театрального. Они выполняли не только развлекательную функцию, через них подрастающее поколение приобщалось к установившемуся укладу жизни, усваивало эстетические взгляды народа, морально-этические нормы поведения и культурно-идеологические ценности ^[1].

Календарные обряды и праздники удмуртов возникли и сложились под влиянием основных видов хозяйственной деятельности: охоты, рыболовства и, прежде всего, — земледелия, сложно переплетаясь с магическими действиями, гаданиями, приметами и суевериями, молитвенными и песенными заклинаниями и табу на какие-либо действия.

Все работы, связанные с земледелием, носили сезонный характер. Выделяют три основных цикла сезонных занятий удмуртов: весенне-летние, осенние, зимние. Периодичность и повторяемость занятий отражены и в удмуртских названиях некоторых месяцев года: июль — турнан толэзь (месяц косьбы), август — ӟег кизён (месяц сеяния ржи), сентябрь — ю пыртон (сбор зерна, урожая).

Весенне-летние обряды и праздники удмуртов связаны с подготовкой к земледельческим работам, испрашиванием благословения на их проведение. В основе осенне-зимних — благодарения в честь собранного урожая и просьбы дальнейшего благополучия. Зимние праздники тесно связаны с семейными обрядами, проведение которых обусловлено солнцеворотом: йыр-пыд сётон (букв.: отдавание головы и ног — обряд поминовения умерших предков) и тулыс сӥзьыл кисьтон (весенние и осенние поминки).

Новолетием удмурты считали начало земледельческих работ. Однако христианизация и необходимость функционирования в составе Русского государства приобщили их к европейскому календарю, и элементы христианской обрядности были включены в систему традиционных календарных обрядов и праздников ^[2].

Зимний цикл календарной обрядности удмуртов начинался в дни зимнего солнцестояния, называвшегося вожодыр. Первоначально это слово обозначало, очевидно, запретное, табуированное время, так как в этот период запрещалось работать, особенно строго соблюдался запрет на стирку. Объясняли это тем, что якобы в эти дни по земле гуляют страшные духи (вожо), приносящие человеку беды и несчастья. Под влиянием христианства в быту удмуртов утвердились элементы рождественско-новогоднего праздничного цикла, объединенного традиционным названием вожодыр, которым стали именовать период от рождества до крещения ^[1].

Святочные духи — вожо, олицетворяющие потусторонние силы, наряду с чертями, бесами, имели с ними мало общего. Если последние воспринимались однозначно отрицательно, то первые имели двойную ипостась, поскольку, судя по обряду ряженья, олицетворяли души умерших предков, вернувшихся к людям в период безвременья. Сам по себе контакт с вожо, который происходил, по народным представлениям, в святки, воспринимался как вполне естественный и необходимый. Единственное, чего нельзя было допустить, — это смешения миров и их обитателей, которое могло нарушить важное для традиционного мировоззрения состояние равновесия. Чтобы этого не произошло, «Существовала тщательно продуманная система запретов-оберегов. В сумерки и ночью старались не ходить одни по улице, особенно боялись проходить через мост, около заброшенных домов, бань, так как считалось, что вожо обитают, «живут» там.
Если случалось, что человеку необходимо пройти по вышеназванным местам, то он должен был произнести заклятие: «Господи, Боже» («Остэ, Инмаре»).

В святки предписывали рукоделие (прядение, вязание), но оно было ограничено временными рамками. Работать можно было только днем и поздно вечером. Прясть и вязать в сумерки строго запрещалось. Ни в коем случае нельзя было выливать грязную воду днем, только с наступлением темноты, но и в этом случае грязь прикрывали снегом, чтобы «вожо не увидели». Не разрешалось также выносить из печи золу, мять лён, делать солод, оставлять на ночь на улице выстиранное белье, иначе вожо «побезобразничает»: испачкает, раскидает. Считали, что надо быть осторожными и внимательными в последний день вожо. Например, рано утром не разрешали ходить за водой на прорубь, к колодцу, считалось, что там, дескать, вожо побывали. Этот запрет связан с представлениями о том, что в этот день вожо «уходят» под воду («вожо ву улэ кошке»)^[3].

Вожодыр включало в себя несколько праздников, во время которых проводились обряды, направленные на проводы старого и встречу нового года. Празднование начиналось 7 января: толсур (зимний праздник, букв.: зимнее пиво), ымусьтон (букв.: открывание рта) — название связано со снятием табу на пищу, наложенного после сӥзьыл юон (осеннего праздника, проводимого в конце ноября — начале декабря).
К праздникам в каждом доме стол устилали белой скатертью, клали каравай хлеба, ставили соль в солонке, чтобы тем самым обеспечить достаток и довольство на весь новый год. Обязательным обрядовым блюдом в этот день были пельмени, перепечи, яичные лепешки. Заранее договорившись, со всей деревни в один дом несли по тарелке муки и пекли куарнянь — пресные лепешки. Вечером, освятив их, ели. Собирались только те, кто принес муку, но они могли и не приходить. Считалось, что каждый, кто принес муку, внес свой пай и этим принял участие в общей трапезе.

С 7 января начиналось ряжение — пӧртмаськон, пенӟаськон, вожояськон, чокморскон,— продолжавшееся до 19 января. Каждый ряженый должен был наряжаться три дня подряд. Одним из обязательных моментов ряженья было травести — переодевание мужчин в женщин, а женщин в мужчин. Мужчина надевал домотканое платье (шортдэрем) или льняную юбку (дэра юбка), на голову повязывал скатерть, за спиной устраивал матерчатую (ныпъет) или лубяную (мушко) люльку для переноски ребенка. Лицо прикрывал чем-нибудь белым. Женщина надевала пиджак, шапку, брюки, подпоясывалась вышитым полотенцем. Как женшина, так и мужчина могли изобразить солдата. Его атрибутами выступали шинель, ремень, шапка, кирзовые сапоги. Одевались стариками: вместо бороды — кудель, в руке ухват или кочерга вместо палки, верхняя одежда обязательно ветхая («маке со лукыр-лакыр дӥсяло»), ремень, за пояс закладывали топор. К одежде подвешивали веники, бубенцы, пестери; в руках держали палки, кочергу. Тот, кто одевался нищим, клал в свою сумку хлеб. Изображали также беременных, горбатых.

На одного из мужчин надевали две вывернутые наизнанку шубы: первую шубу надевали на ноги, другую же — на руки. Все это на пояснице укрепляли цепью. На голову надевали шапку, лицо чернили сажей. Одетого таким образом «медведя», водил за цепь мужчина. Когда заходили в дом, «медведь», пугая хозяев, рычал. Мужчина как бы пытался его успокоить: «Мишка, нельзя! Мишка, нельзя!».
Другой зооморфной маской был «конь». Конскую голову делали из соломы. Ее держал прикрытый пологом мужчина. На голову надевали узду (сермет), за которую другой мужчина водил этого «коня» по домам^[3]. Ряженые изображали и «корову» (скал) — на двоих человек сверху накидывали одеяло или ковер, причем стоявший впереди изображал руками рога, — набрасывались на хозяина, затем на присутствовавших девушек, «бодали» их, а когда те пытались их урезонить или заглянуть под одеяло, чтобы узнать нарядившихся скал лягалась ногами — «копытами». Рядилисьтакже в «цыганку». Она подходила ко всем «ворожить»; брала за руку и говорила: «Ӝоген бызёд, картэд чебер, визьмо луоз» (Скоро выйдешь замуж, твой муж будет красивый умный!) и т. п.
Среди ряженых были «жених» и «невеста», причем последней (обоих обычно изображали парни) делали из тряпок большой живот, что служило поводом многочисленных шуток. Иногда в наряд «новобрачных» входили половые органы гипертрофированной формы и величины, изготовленные из тряпок, пакли, жгутов соломы и прикрытые длинными фартуками.
Еще один персонаж — «женщина с ребенком». «Ребенка» изготавливали из полена, подушки, тряпья, иногда запеленывали в тряпки небольшое животное (поросенка, щенка, кошку) и носили в колыбели (кӧкы) или в пестере. «Мать», зайдя в дом, начинала «убаюкивать дитя»: трясла с преувеличенным рвением так, что «ребенок» вываливался из «колыбели», подбрасывала его до потолка, а затем гонялась с причитаниями за другими ряжеными, которые отбирали у нее ее «младенца», Получив его обратно, приставала к хозяевам: «Ребеночек молочка (или кумышки) просит! Нет ли чего подать этому дитю?»
Однако чаще всего ряженые у удмуртов изображали души умерших (вожоос), пришедших на землю, чтобы навестить своих родственников.
Они надевали на голову круглые корзинки и укутывались длинным домотканым пологом, иногда вывернутым шерстью наружу овчинным тулупом. В других деревнях лицо прикрывали марлей, тюлем или низко спущенным платком, мазали его сажей, углем, свеклой или красной краской. Стремление изменить свою внешность, остаться неопознанными проявлялось и в ряде других деталей поведения вожоос: переодевание женщин в мужчин и наоборот (травестия), стремление по-возможности не говорить, объясняясь на языке жестов, или говорение и пение песен на малопонятном людям языке (» Ченчики-сенчики, / Семи-девяти, / Войнушко-деревня», и т. д.), а в других песнях — подчеркивание, что «никого меж людей нет похожих на нас» ^[4].

Ряженые шли по деревне от верхних домов вниз по течению реки. По улице проходили со страшными криками, воем, ударяли палками по углам домов. Молодежь изображала свадебный поезд. Вначале в дом заходил кто-нибудь один и спрашивал, не пустят ли в дом свадьбу. Получив разрешение, все входили в дом и имитировали свадебный ритуал.Войдя в избу, стучали палками об пол, прыгали, плясали, играли на заслонках железными предметами — ножницами, ножом или вилкой; сорили на пол, разламывали и разбрасывали веники. Стараясь остаться неузнанными, говорили и пели измененными голосами или не разговаривали вообще, общаясь друг с другом знаками или шепотом на ухо ^[2].

Гости становились в круг, брались под руки и шли по кругу, притопывая и распевая песню пукро гур. Хозяева угощали пивом или медовухой. Гости вели себя бойко, называли себя озорниками, охальниками (моторъёс). Иногда разыгрывали сценки. Например, в прошлом изображали торговцев-коробейников, ходящих по деревням и торгующих мелочью — пуговицами, бусами, лентами. Заходили в избу с котомками и говорили: «Каптырна вузаськом» («Крючки-пуговицы продаём»). Пели, после угощения пивом клали крючок на стол (крючок, который пришивали на верхнюю одежду вместо пуговицы). Но затем норовили его стащить, чтобы продать в следующем доме. Стучали палками об пол, плясали по кругу под «аккомпонемент» печной заслонки, катков для глажения белья, стиральной доски.
Хозяева старались узнать ряженых: пытались снять с их лиц «маски» или хватали за гениталии, чтобы вынудить их подать голос. Неузнанные хозяевами ряженые в последний момент сами открывали лица^[3].

На пӧртмаськоне в западных районах непременными атрибутами были плётки в руках парней. Их специально плели к празднику и больше нигде не использовали. Парни постёгивали плётками девушек, и иногда довольно сильно, если те не очень активно пели или засиживались за столом ^[5]. Некоторые ряженые брали с собой хрен. Изловив молодого парня или девушку, насильно заставляли откусить. Повсеместно ряженые валяли в снегу всех встречных^[3].

Считалось, что ряженые пугают банных духов (мунчокузёосты), изгоняют болезни, приносят удачу в различных делах, способствуют урожаю конопли, увеличению поголовья скота. Потому ряженых радушно встречали в каждом доме, хотя иногда и пытались оградить себя от пришельцев: ставили, например, на порог лохань с помоями ^[2]. В семьях, где есть новорожденный, старались не пускать их в избу или прятали ребенка на кухне («гуразьпала валесэ ватылӥм «)^[3].

Каждому ряженому, вошедшему в дом, давали что-либо съестное. В некоторых деревнях обязательным в таких случаях было какое-либо печеное изделие: хлеб, комеч, бискыли, перепечи или просто горсть муки. Все это ряженые отдавали впоследствии скоту, дабы он был крепким, здоровым и плодовитым ^[2].

Для святочных игр молодежь подыскивала отдельный дом (старый нежилой дом или новый, но еще не заселенный), где можно было бы проводить вечера. Там в эти дни рассказывали сказки, загадывали загадки, разыгрывали комические сценки пели, плясали и др ^[1]. Сохранились сведения о святочных играх:

Стрельба рябчика (сяла ыбон). На отставную, не очень длинную скамейку, у которой концы заходят довольно далеко за ножки, садятся друг против друга, именно на этих концах, двое парней, а иногда парень и девушка, или две девушки и, надев на руки рукавицы, стараются ударить друг друга с боку так, чтобы противник полетел со скамейки, причем победитель должен сохранить равновесие и усидеть сам на своем конце.

Смоление — игра в жгуты (юр). Из длинного полотенца свивают крепкий жгут, на конце которого нередко завязывают узел. Играющие садятся большим кругом на полу, протянув ноги в середину круга и закрыв их сверху каким-нибудь широким ковром, половиком, полотном и т.п.; один, выбранный по жребию, ходит вокруг играющих и, — ударяя по плечу того, то другого, старается всячески не ударить того, у которого в данную секунду находится жгут, постоянно передаваемый под полотном из рук в руки. Если же случайно он ударит того, у кого жгут, то владелец жгута вскакивает и осыпает его ударами, пробегая за ним три раза вокруг играющих, а затем передают жгут первому водившему, который и садится на место, а имеющий жгут идет кругом.

Парней и девушек привлекала не только возможность повеселиться, но и условия для завязывания новых знакомств, выбора женихов и невест. По воспоминаниям старожилов, на праздничных посиделках молодежь показывала свое остроумие, сообразительность (рассказыванием сказок, загадыванием загадок), умение петь^[3].

Две недели, включавшие в себя дни зимнего солнцестояния, считались благодатными для гаданий. Обычно гадала молодежь, пытаясь узнать о своей судьбе.

Особенно популярными и притягательными для молодежи были так называемые «страшные» гадания в ночь с 13 на 14 января: «вожолэн лек дырыз» (букв.: «самое злое/ сильное время вожо»). Гадания проводились ночью в местах, которые считались наиболее предпочтительными для нечистой силы: на перекрестках трех дорог, в бане, сарае, подполье, нежилом доме. Эти гадания согласно верованиям считались наиболее правдивыми, хотя их проведение было сопряжено с опасностью. Нечетное количество молодых парней и девушек шли ночью на перекресток дорог. Очерчивали круг каким-нибудь железным предметом (нож, литовка, сковородник, топор), ложились на землю и слушали: звон колокольчиков предвещал свадьбу, глухие удары — смерть близких или родственников, звуки молотьбы — урожай. Выходить из круга, не прочитав специальной молитвы, не разрешалось до первых петухов: «вожо поймает» («вожо кутоз»).

Гадали и другими способами:

— перед сном закрывали колодец на замок, а ключ клали под подушку. Какого цвета волосы будут у молодого человека, который придет во сне просить ключ, за такого замуж выйдешь;

— закрыв глаза, вставали к плетню (тымен тунаськон) и с раскинутыми руками охватывали как можно больше колышков, называя последовательно: «амбар — мешок — пуд». Если счет заканчивался на слове «амбар», верили, что замуж выйдешь за очень богатого, если на слове «мешок» — за середняка, на слове «пуд» — за бедного;

— перекидывали через ворота валенки. Если он падал носком к дому — замуж не выйдешь;

— на ночь на подоконник ставили стакан с водой, а на стакан клали своеобразный «мостик»- перекладинку. Кто ночью приснится, тот и суженый;

— наливали воду в деревянную ложку и выставляли на холод. Лед с гладкой поверхностью — к жизни, с углублением — к смерти. Гадала молодежь в основном о судьбе на год, девушки — о суженом-ряженом^[3].

Просовывали руку в отдушину бани, перекидывали через ворота валенки, лямку от фартуков. Гадали также с помощью колец — зундэс тэтчатон, зундэс куштон ӝыт, при этом, вынимая кольца из чаши или из ведра с водой ^[2]. Гадали о суженых по поленьям (если из поленницы вытянуто ровное, гладкое полено, значит муж или жена будут с ровным характером и наоборот), по колосьям (из кучи соломы находили колос и считали, сколько в нем зерен: чем их больше, тем богаче будет муж), по овцам (в темноте ловили овцу и по ее масти судили о цвете волос нареченных) и т. д.

Более верным считалось гадание в новогоднюю ночь. В это время гадали и взрослые, загадывая о семейном благополучии и достатке, о покойниках и свадьбах. Первый день нового года, по народным поверьям, мог предсказать, как сложится год, надо только все – от погоды до действий людей – примечать. Определенными действиями (например, детям давали подержать деньги, причем чем крупнее, тем лучше) в этот день стремились содействовать благополучию. Женщины, опережая друг друга, скатывались на санках с горы, считая, что у первой лен будет длиннее ^[1].

На святках удмурты катались на лошадях, «стараясь в каждых санях садить как можно больше народу, чтобы летом хлеб рос гуще»^[6]. В святочную и предпасхальную недели крестьяне гадали «на судьбу урожая», замечали приметы, следили за состоянием атмосферных явлений, солнца и луны ^[7].

Ряжение и гадания заканчивались на крещение (йӧ вылэ султон). Накануне, как и перед рождеством, в домах наводили чистоту и порядок, готовились принимать гостей. Всякие работы в этот день также запрещались. С утра шли к реке, топором чертили на льду крест и на этом месте рубили прорубь: по народным воззрениям, в этот день все злые духи уходили под воду.
После завершения официальной обрядовой части взрослое население деревни гуляло, сгруппировавшись по родственному, патронимическому признаку; переходя поочередно из дома в дом, гостили понемногу у всех. Между угощениями время проводили в разговорах, беседах о хозяйстве, семейных делах, рассказывании побывальщин, и, конечно, пели, главным образом застольные, а также плясовые песни ^[1].

Вӧй[править]

Смотри также: Тексты песен обряда Вӧй

Вӧй (вӧйдыр, вӧй пырон-потон, вӧй келян, масленица) — масленица — праздновалась через 7—8 недель после Нового года, в конце февраля — начале марта. Выбиралась такая неделя, когда луна убывала и нарождалась новая. Праздновать обычно начинали в четверг и кончали в воскресенье или понедельник, иногда подготовка и проведение масленицы занимали около двух недель.

Обязательно перед этим днем мылись в бане, с утра пекли хлеб. В четверг начиналось вӧсь нерге — гостевание с родственниками (бӧляк), продолжавшееся несколько дней.

Но своего апогея веселье достигало лишь в воскресенье. К этому дню наряжали лошадей: к дугам подвязывали колокольчики, чалмы; в гривы вплетали чук (ленты); накидывали на лошадей домотканые покрывала, зипуны, кое-кто даже надевал на лошадь штаны. Ездили в кошевках на подушках, заезжали на лошадях прямо во дворы и катались по двору. Иногда в сани ставили железную печку, растапливали ее и, впрягшись в сани, приплясывая, тащили их по деревне.
На улице, в конце деревни, жгли солому и катались на лошадях или на санках по этому огню. По деревне в этот день ходили с факелами.

Катались на лыжах, салазках, специально приспособленных скамейках, прялках, санях. Верили, что у того, кто дальше всех прокатится на прялке, уродится конопля. Ребятишки катались на санках с горы.

Один из них шел по деревне, собирая крупу и масло. В ближайшем к горе доме варили кашу, и все ребята шли ее есть ^[2].
Катание в масленицу, валяние в снегу, обрядовая трапеза с патронимическим коллективом или соответствующей половозрастной группой, «угощение» умерших сородичей знаменовали конец долгого и трудного зимнего периода, наступление весны с ее заботами. Первоначально они имели магический характер и были призваны обеспечить получение нового урожая. Впрочем, в XX в. над магическим смыслом этих обрядов уже не всегда задумывались, а просто развлекались, веселились ^[1].

Шайтан улян (пучы шуккон)[править]

Ритуал «изгнания из деревни шайтана»

Быдӟым нунал[править]

Смотри также: Тексты песен обряда Быдӟым нунал

                                 фото-, видеофиксация обряда

Быдӟым нунал (буӟӟиннал, великтэм, акашка, паска) — Пасха.

Празднуется через пять или семь недель после масленицы. Отмечать праздник начинали в четверг. Кулэм потон уй, ӵук мунчо уй, поркушуй, сенишной уй, великочетверик — «ночь выхода мертвых» — Великий четверг. Считается, что в эту ночь к живым возвращаются мертвые, гуляют бесы — жобъёс, ишанъёс, ведуньёс. С вечера или утром моются в бане, веря, что обеспечат себе этим здоровье на целый год. Страх перед колдовством преодолевался магическими действиями: в полночь ходили с трещотками, стреляли из ружей, жгли порох; ударяли хлыстами, палками по углам домов; ставили кресты на косяках окон, дверей дома и надворных построек, туда же втыкали ветки вереска, пихты или рябины вместе или по отдельности; утром окуривали углы избы вереском, сжигаемым на заслонках; разводили во дворе костер и прыгали через огонь, прогоняли по нему скот.

Ночь на Великий четверг считалась благоприятной для гаданий о будущей судьбе и для совершения магических действий с целью обеспечения хозяйственного благополучия. Так, рано утром, до восхода солнца, выходили в хлев и окликали скот, чтобы он размножался, с этой же целью скармливали ему веники; обсыпали овец муравьями, чтобы ягнят было так же много, как муравьев.

Поскольку в эту ночь к живым в гости приходили души умерших предков, постольку у них просили содействия в крестьянских делах. Этот день являлся также началом нового земледельческого года, следовательно, магия первого дня должна была благоприятно отразиться на итогах сельскохозяйственных работ. Аграрная магия проявлялась в том, что хозяйка выходила в огород и кричала: «бакчаям одӥг но жагез ӧвӧл» («в огороде ни соринки нет»). Разжигала небольшой костерок из соломы и прошлогодней травы и произносила пожелания, чтобы не заводились в огороде и на поле жуки и черви и другие вредители сельскохозяйственных растений ^[7].

В ночь Великого четверга крестьяне, одевшись в белые одежды, повязав оборы лаптей справа налево, чтобы спутать негативные действия «нечистой силы» и самим стать частью иного мира, выходили за деревню, на перекресток дорог, подходили к амбарам, хлевам, хлебным кладям и «выслушивали» различные звуки. Скрип телег, груженных хлебом, стук молотильных цепов на гумне и другие звуки, соотносимые с земледельческими работами и хлебом, предвещал хороший урожай. Увидеть во сне в эти ночи хлеб считалось предвестием богатого урожая. Обнаружение в доме ржаных колосьев или зерен других культур накануне Четверга также свидетельствовало о хорошем урожае и удаче в земледельческих занятиях в течение всего года ^[8].

В ночь перед Пасхой в доме на полу постилали солому; утром старались подмести ее снопом. В снопе обязательно было несколько необмолоченных колосьев. Упавшие во время подметания пола зерна скармливали овцам, чтобы давали потомство.
На стол стелили белую скатерть, клали специально испеченный в этот день каравай хлеба, ставили солонку с солью, миску крашеных яиц, кумышку, табани. В день Пасхи запрещалось что-либо делать, поэтому все дела старались закончить к этому дню: всю ночь шили, штопали.

Сразу после восхода солнца хозяйки пекли табани и хлеб. Первые табани и хлеб освящали во дворе или в семейной куале. Только после этого семья садилась за стол. Хозяин брал крашеное яйцо, целовал его и пускал по кругу сидящих за столом детей. Начиналась семейная трапеза. Дети мерялись силой: кто разобьет у другого пасхальное яйцо. Выигрывал тот, чье яйцо оставалось целым.

Рано утром юноши верхом на лошадях объезжали деревню. Останавливались возле каждого дома. Им через окно подавали яйца. Яйца могли собирать и ребятишки. В этот день они обменивались крашеными яйцами и играли в игру — зундэс питыръяса шудон (катание колец). Игра заключалась в том, что все игроки шли на гору, где устанавливалась доска. У нижнего ее края клали яйцо. Сверху по доске пускали кольцо. Если оно ударялось в яйцо, человек выигрывал, и яйцо доставалось ему. Побеждал тот, кто набирал больше яиц. Другой вариант игры заключался в том, что скатывали яйца. Смотрели, чье яйцо целее, и съедали его первым. Потом съедали и остальные ^[2].
После пасхальной заутрени в удмуртских деревнях, как и в русских, бились яйцами: один брал яйцо в кулак или в горсть, острым концом вверх, а второй бил по яйцу противника острым концом своего яйца. Ударяя, приговаривали: » Курегед мед пузалоз!»(Пусть курица хорошо несется!). Причем, по одним сведениям, того, кто «перебил» всех, угощали кумышкой. Поэтому некоторые игроки изготавливали «фальшивые» яйца из дерева или брали вместо куриного утиное яйцо. По другим сведениям, именно «перебившему» всех игроку вина не давали, так как от этого «куры переведутся». Остальные игроки ели разбитые яйца.
Почти повсеместно было распространено и битье друг друга яйца-ми по лбу, чтобы узнать, «кымысыд юн-а, ӧвӧл-а» (у кого лоб крепче).
При этом часто обменивались предварительно яйцами и сопровождали действие разными пожеланиями.
Интересно, что подобный обы-чай сушествовал и на поминках (кисьтон).
Множество игр было связано с катанием яиц. В Малопургинском районе игроки, став в круг на небольшой площадке или среди улицы, катали свои яйца в яйцо, поставленное одним из игроков в центре круга (лэсьтэм кукей) или (базар кукей), причем нужно было не только и него попасть, но и разбить его. Если кто-либо попадал, но не разбивал, то он получал право катать яйцо вне очереди еще два раза. Если же яйцо катающего разбивалось, то его забирал обладатель базар кукей.

Маленькие дети играли на Пасху в аналогичную игру дома. Садились в кружок, расставив ноги. У каждого ребенка было яйцо своего цвета (в игре принимало участие от 3 до 5 человек). По команде кого-либо из взрослых все одновременно катили свои яйца к центру круга. У кого яйцо разбивалось, тот его съедал.
На Пасху в Сюмсинском и Малопургинском районе катали друг другу навстречу яйца с расстояния 1—2 м. Тот, кто разбивал яйцо соперника, забирал себе яйца и съедал их. В другом варианте игры яйцо съедал гот, у кого оно разбивалось.
В деревнях Ярского района, играя на Пасху в «курег пузэн шудон», становились в комнате вдвоем, друг напротив друга, на расстоянии около 3 м. Один из них катил свое яйцо в направлении противника, который, выждав, когда оно подкатиггся на расстояние около метра, старался попасть в него своим яйцом. Тот, у кого разбивалось яйцо, должен был его съесть. Игре, по-видимому, предшествовал обмен яйцами.
В Увинском района еще играли в «кукей бичаса» (в покупку яиц): катали их на дальность и тот, у кого яӥцо укатывалось дальше всех, забирал себе все остальные яйца.
В Глазовском районе катание яиц на Пасху («курег пуз питыръяса») напоминало игру с мячом типа «тупен-гопен». Дети вырывали пятками в земле небольшие ямки на расстоянии 10 см. друг от друга, расположенные на одной линии. У каждого игрока была своя ямка. Затем все по очереди катали яйца с расстояния около 1 м. по ямкам. В чьей ямке яйцо остановилось, тот и забирал его себе.
В Игринском районе на Пасху катали по очереди мяч с расстояния 3-4 м. в небольшую ямку диаметром около 10 см. Попавший мячом в ямку получал в награду яйцо. Яйца для этого собирали предварительно со всех участников игры^[4].

Пока молодежь развлекалась, старики ходили по родственникам в гости на паска шыд, великтэм шыд (букв.: суп Пасхи). На этот раз движение начинали с нижнего конца улицы, т. е. против течения реки. В каждом доме вначале хозяин обращался с молитвой (куриськон) к богу. Лишь после этого все садились за стол, угощались, пели быдӟым нунал гур (напев обряда быдӟым нунал).
Там, где Пасха именовалась быдӟым нунал (великий день), следующий после нее день праздновался как акашка (праздник плуга). Юноши ездили верхом на наряженных конях. Родственники — бӧляк — гостевали друг у друга, пели песни на акашка гур (напев обряда акашка).

Будучи праздником, знаменующим начало весны и первого выхода в поле, акашка сливается с христианской Пасхой ^[2].

40-й день после Пасхи празднуется праздник Вознесения Господня. Удмурты д. Новый Трык Кизнерского района в этот день пекут Пагӟа нянь

Шорт миськон[править]

В конце февраля — начале марта заканчивалось прядение и начинался следующий этап подготовки пряжи — шорт миськон — стирка заготовленной за зиму пряжи. Ею женское население деревни занималось около двух недель, поочередно устраивая помочи (веме). Пряжу предварительно замачивали в настоянной на золе щелочной воде и парили в печи в больших чугунных корчагах. В назначенный день собирались приглашенные женщины и девушки, запрягали лошадь (при необходимости и две), к дуге привязывали колокольчики; корчаги, кадки с пряжей устанавливали на сани, садились и сами и с песнями отправлялись к проруби на реке или пруду^[9]. Перед началом работы одна из старших женщин совершала моление с жертвоприношением: нашептывая молитву (куриськон), в прорубь выливала немного кумышки и бросала кусочек хлеба ^[10].После этого все приступали к делу, которое сопровождалась шутками, песнями. Периодически прерывались для угощения самогоном, чтобы не простыть от холодной воды. Молодежь иногда затевала игры.

Закончив работу, с песнями возвращались во двор хозяйки, развешивали моты пряжи и уходили домой. Выполнив необходимые домашние дела и переодевшись, снова собирались у организатора помочи на ужин. Он, по рассказам, проходил весело. На другой день собирались у следующей хозяйки. Исследователи XIX в. стирку пряжи называли женским праздником. Особенно шумно и весело он проходил в семье, в которой была молодуха. Стоило пряже при полоскании немного запутаться, как начиналось зубоскальство по адресу молодухи. Ее хватали и, грозя искупать, несли к проруби, мочили ноги, подол платья, обрызгивали водой. Но она обычно откупалась обещанием угостить самогоном ^[11]

У северных удмуртов, по наблюдениям Н. Г. Первухина, после завершения стирки пряжи во всех семьях, женщины устраивали праздник шорт туй, т. е. праздник пряжи. Его отличие от других деревенских праздников состояло в том, что женщины при гулянии из дома в дом носили с собой прялки и, зайдя в очередной дом, садились как бы для прядения на прялку ^[12]. Она была атрибутом этого праздника.

Лудэ лэзён[править]

Если в указанный день весны природно-климатические условия еще не позволяли выгонять животных на пастьбу, то их хотя бы прогоняли по улице. На Егория, а также в Великий четверг выполняли магические действия, связанные с началом календарного года. Так, накануне Великого четверга вечером мужчины деревни отгоняли из ближайшего леса стуком, выстрелами и громкими криками волков и других хищных зверей. Затем они и хозяйки выполняли на усадьбе обережные действия, направленные на защиту людей и скота от «злобных действий оборотней и колдунов»: втыкали в двери избы и хлева можжевеловые/рябиновые ветви, чертили острым железным предметом (серп, коса) круг, чертили сажей христианские кресты. Членов семьи и животных, особенно молодняк, окуривали дымом небольшого костра, разведенного во дворе, или дымом подожженных можжевеловых веток.

Рано утром топили баню. Часть воды, принесенной с реки, женщины отливали в особую кадушку и грели. Согретой водой поили и овсом/хлебом кормили всех домашних животных и птиц. В курятник несли золу, обсыпали скот муравейником, пускали в хлев мошкару, чтоб скота было много. Помывшись в бане, метили солью или сажей молодняк, передавая тем самым чистоту, здоровье, а также оберегая огнем домашнего очага. У овец выдергивали клочки шерсти, чтобы она не выпадала, не путалась и не сбивалась в клочья летом. Очень важным действием в этот день, как и во время выгона скота на пастьбу, считалось перекликать/пересчитать до восхода солнца весь домашний скот и птицу в дымовое окошко или печную трубу. «Диго, диго» — окликали гусей, «чге, чге» — овец, «пуконь, пу-конь» — коров. Вербализуя свои пожелания один член семьи, находясь на чердаке, спрашивал в печную трубу: «Коровы пришли?», другой ему отвечал в избе: «Пришли, пришли!»; «А куры несутся?»—«Хорошо несутся!»; «Родятся ли ягнята?» — «Родятся, родятся!»^[13].

После свершения этих и других действий в день лудэ лэзён садились за семейный праздничный стол. Хозяин произносил небольшую молитву «Лудмурт, ӟеч животэз возь, ӟеч нуллы луд вылтӥ, эн сет кионлы» («Лудмурт, хорошо содержи .животных, хорошо води их на воле/ природе, не давай зверям/волкам»)^[14]. Жертвенную кашу с ложкой в берестяном туесочке хозяин выносил к полевой изгороди, которая являлась границей между «культурой» и «природой», то есть освоенным и неосвоенным человеком пространствами.

=Гырыны потон[править]

Гырыны потон (кизьыны потон, кидыс поттон, геры поттон, акашка, акаяшка)ний праздник, знаменующий начало сева. Мог быть объединен с обрядами непосредственной встречи весны — гуждор (проталинка, лужайка) и йӧ келян (проводы льда), мог проходить без особых ритуалов — когда каждый домохозяин испрашивал благословения лишь в семейной куале, или длился целую неделю — тогда в празднествах участвовала целая деревня. Сроки празднования не были строго установлены. Обычно собирался кенеш — совет, и старейшины договаривались о дне выхода в поле; намечался человек, которому оказывали честь вспахать первую борозду ^[2]. Старики деревни контролировали: все ли успели приобрести, отремонтировать и наладить земледельческий инвентарь, все ли работники готовы к тяжелой пахоте, у всех ли хватит семенного зерна. Следили за атмосферными явлениями, чтобы «в какой день на масляной было ведро — в тот день (понедельник, вторник, среда…) … начинать весенний посев^[15]. Всей деревней собирались на улице: осматривали лошадей, выбирали самую лучшую и сильную. Пахать обычно начинал уважаемый всеми старик — капчи кие (с легкой рукой). Пропахав немного, он клал в борозду кусочки от принесенных кушаний, деньги, горбушку хлеба, на нее — некрашеное яйцо. Считалось, что это яйцо предназначено матери-земле. Крашеные яйца вместе с зерном разбрасывали по полю и испрашивали у бога хорошего урожая и зерен величиной с яйцо ^[2].

В некоторых местностях обряд проводили отдельно семьями. Главным действующим персонажем в обряде являлся глава семьи. Роль в действе остальных участников была весьма ограниченной и сводилась главным образом к функции зрителя.

Перед назначенным днем все мылись в бане. Затем в честь музъем-мумы (матери-земли) в поле у речки резали утку, обещая при этом, осенью, если родится богатый урожай, принести в жертву более ценное животное — барана или гуся. После полудня каждая семья, одевшись в самое лучшее платье, отправлялась с сохой и бороной в поле.

Вспахав определенную часть поля, каждая семья стлала на земле белую скатерть и клала на нее разные кушанья. Старший из семейства собирал в одну руку кусочки от всех блюд, в другую брал рюмку с кумышкой или пивом и вместе с женой или снохой втыкал в спаханную землю кол. Потом вынимал его, а в образовавшуюся ямку выкладывал содержимое руки, лил немного кумышки и пива, прося при этом предков помочь ему в пахоте и уберечь урожай от града, от истребления птицами и насекомыми и т. д. Далее, взяв в руку кусок хлеба с маслом, просил бога-покровителя земли помочь ему в предпринятом деле. После молитвы съедал хлеб с маслом, выпивал кумышку и пиво, произнося при каждом прикосновении к питью имя бога. Примеру хозяина следовала вся семья. Затем начинался сев. Хозяин насыпал в лукошко зерна, туда же клал покрашенные в желтый цвет куриные яйца, которые при севе время от времени бросались вместе с семенами на почву в знак того, чтобы зерна нового урожая уродились такой же величины и цвета. Яйца наперебой расхватывались ребятишками, забегавшими вперед сеятеля. Те, которые набирали яиц больше, считались самыми счастливыми. Если ребятишки часто спотыкались и падали, то это считалось признаком того, что в настоящее лето хлебные колосья будут склоняться под тяжестью своих зерен к земле^[16].

После того как первое лукошко опорожнится, молодежь собиралась у хлебной телеги, а сеятель вторично наполнял зерном лукошко, и обратившись лицом к югу, с хлебом в руках просил бога дать теплые дожди и обильный урожай. По окончании молитвы раздавал кусочки хлеба и блинов присутствующим, а часть вместе с одним целым яйцом закапывал в землю. После этого девушки уходили в деревню и вскоре возвращались обратно, неся с собой ведро воды для поливки поля. Нередко они обрызгивали водой друг друга, видя в этих действиях подобие настоящего дождя.

После посева поле бороновали. По окончании работы все участники сева собирались в одно место и устраивали пир ^[17]. Затем проводились скачки. Считалось, что чья лошадь придет первой, тот и пахоту кончит первым. Наездника-победителя угощали специально приготовленной кашей, девушки дарили ему нарядно вышитую чалму. В этом обряде четко прослеживались элементы почитания лошади. Ее заводили в избу, давали взбитые яйца, пиво, демонстрируя этим свое уважение к ней: именно от коня зависело, насколько быстро и хорошо управится крестьянин с севом^[18]. Поведение наездников было подчеркнуто-вызывающее. Они размахивали плетками, ударяли ими прохожих, кричали ур-ур-ур, иногда входили в дом верхом на коне или заглядывали в окна, требовали угощения: «Ур-ур-ур, сюмык вае, аракы вае, сюкась вае, чуктэс вае!» («Ур-ур-ур, поднесите рюмочку, поднесите самогонку, угостите квасом, подарите ленточку!»). Нередко хозяева подавали им угощение из раскрытого окошка ^[7].

В этот день больше не пахали ^[2]. Жители деревни пожилого возраста ходили из дома в дом, угощаясь, исполняя приуроченные песни календарного и семейно-бытового жанра ^[7]. Основной лейтмотив песен — встреча акашка: «армись гинэ лыктэм но(й)акашка, арен но палэн возмамы» («ежегодно приходящую акашку мы ждали год с половиной»). Тексты песен импровизировались в рамках устоявшихся символов. В них звучали: обращение-просьба к божествам о богатом будущем урожае и обетное благодарение за содействие, восхваление родственных отношений, дружной совместной жизни как гарантии дальнейшего существования родаОшибка цитирования Неправильный тег <ref>;
ошибочные имена; возможно, их слишком много.

Гырон быдтон[править]

Смотри также: Тексты песен обряда Гырон быдтон

Обрядовые праздники, проводимые после окончания весенней пахоты, также занимали важное место в календарном цикле. По-видимому, обряды окончания пахоты и сева (гырон быдтон, ю вӧсь, бусы вӧсь) и троицы (куар басьтон, куар вӧсян, трочин) нужно рассматривать как локальные проявления единого представления о необходимости проведения обрядов-благодарений в честь окончания сева и обеспечения будущего урожая, которые слились с троицей. Эти праздники проводились в начале дней летнего солнцестояния ^[1].

В канун праздничного жертвоприношения каждый хозяин с семьёй шёл на своё поле. Там молился, выкапывая в земле небольшую ямку, и клал туда понемногу от принесённой с собою еды — варёное яйцо, масло, кусочек обрядовой стряпни юача или кӧмеч. Молитва (куриськон) обычно содержала просьбу к Кылдысину:

Вить чиньы пыр пазьгем ю-няне ӟеч мед потоз, / Пригоршней посеянное зерно пусть уродится,
Выжыысеныз кутскыса йылозяз мед тысялоз! / От корня до вершины пусть колосится!

В день праздника молились в домашних святилищах куала. Хозяйка готовила обрядовую стряпню, в том числе пресные лепёшки куар-нянь, и, начинив их творогом, яйцами, угощала членов семейства. При этом в семье иногда устраивали своеобразное гаданье: вместе с начинкой в лепёшку клали либо маленький сучок в форме сошника, либо кусочек еловой веточки, напоминающий борону. Если лепёшки с этими символами попадут хозяину — значит, всё пойдёт своим порядком, хозяин благополучно выполнит полевые работы; если попадут хозяйке — это плохой знак, значит, с хозяином что-то случится и мужскую работу в поле придется выполнять ей.

Центральным действием праздника является общественное моление быдӟын вӧсяськон. ^[5].
Порядок появления людей на мольбище во время этого обряда был строго регламентирован: вначале в поле приходили вӧсясь (жрец) и два парчася (его помощники), несколько позже — ву ваись (водонос), затем домохозяева.
Обряд начинался с разжигания костра и обещания принести богу-покровителю земли соответствующую жертву. Жрец молился, прося бога, чтобы он помог благополучно провести праздник, обещая принести в жертву по примеру предков жертву ю курбон ^[19].

Пыжем-пӧзьтэм нянез кабыл мед басьтоз. / Испечённый хлеб пусть благословит.

Кизем юэд-нянед мед удалтоз./ Посеянные зёрна хлеба пусть дружно взойдут.

Инмарлы тay кариськом, няньмы мед удалтоз./ Инмару благодарность воздаём, хлеба пусть уродятся^[5].

По окончании молитвы делил хлеб на кусочки и раздавал их присутствующим. Все с благоговением ели его. После этого ву ваись приносил воды из ручья и начинал поливать ею через березовую ветку спину жертвенного быка. Поливал до тех пор, пока животное не вздрагивало. Заколов его, жрец выливал в огонь ложку теплой крови, вполголоса читая молитву. Когда бульон закипал, в мольбище тихо, чтобы не привлечь на себя

внимание, входили с запасами хлеба и крупы домохозяева. Свои приношения они клали в чашки, стоящие на разостланном на земле белом холсте. Исполнив, что требуется, молча уходили. Когда поспевало мясо, его крошили в отдельное корыто, которое парчаси уносили к южной стороне мольбища, где на земле располатались и другие приношения. Из собранной крупы варили кашу. После этого начинался обряд благословения жертвенной пищи. Все участники моления, взяв в руки чашки с мясом и кашей, вставали лицом к югу. Стоящий во главе их жрец просил богов благословить жертву и благосклонно принять приношения. Во время молитвы он приподнимал кверху чашку с жертвенными

приношениями. По окончании моления часть жертвенной пищи, предназначенной богу, бросалась в огонь, часть прикреплялась на ветки (вылэ мычон)^[19].

Так же, как и во время праздника первой борозды, одним из главных моментов праздника гырон быдтон являлись скачки на лошадях. К этому дню по деревне собирали яйца, у молодушек – головные полотенца и кисеты, чтобы вручить их в качестве призов победителям скачек и других игр-состязаний. Лошадь-победительницу на скачках кормили кашей. Развлекательная часть была традиционной: песни, хороводы, игры, пляски – репертуар которых был достаточно разнообразен, хотя частично и повторялся ^[1].

Гербер[править]

В последние дни летнего солнцестояния, период между троицей и Петровым днем, называемые, как и в дни зимнего солнцестояния, вожодыр или инвожо, устраивался летний праздник, называвшийся в разных местах гербер, гужем юон, куарсур, Петрол, Петров день. Названия говорят о приуроченности традиционных праздников к Петрову дню церковного календаря. Гужем юон или гербер считался последним праздником земли в году, последним летним праздником: до этого дня заканчивали все весенние земледельческие работы, в которых применялся плуг; отсюда и название праздника гербер, что значит: после плуга. Другое его название куарсур (праздник пива в честь травы) связано с буйным распусканием зелени к этому времени. После него начинался сенокос. Как и в другие календарные праздники, происходило традиционное праздничное гостевание взрослых и молодежное гуляние ^[1].

Гербер известен как праздник свадеб. Потому в некоторых традициях известен как сюан праздник. Проводился в это время обряд сялтым — купание молодушек ^[2].

В один из дней праздника на юге Удмуртии соблюдался обычай устраивать Бусы сюан (свадьбу поля), или Ӟег сюан (свадьбу ржи). Молодые незамужние девушки собирались группами человек по 12-15 и шли к ржаному полю. Там разыгрывали некое подобие свадьбы. Одна из девушек выполняла роль невесты, остальные её сопровождали, дарили ей подарки — ленты, платочки, лоскуты ситца.

«Свадьба» проходила каждый год на новом месте, но непременно возле большого дерева, растущего у края ржаного поля -липы, ели, дуба. Деревья почитались как участники свадебного обряда, их называли сватами (кудо), украшали лентами, лоскутками материи. В некоторых деревнях имитация свадьбы происходила ещё более выразительно. Молодёжь делилась на две группы, как на настоящей свадьбе, — сюанчи (поезжане со стороны жениха) и бӧрысьчи (поезжане со стороны невесты). Таким образом людской обряд проецировался на мир растений, побуждая их к плодоношению. Девушки приносили с собой еду — табани, яйца, пироги, яичные лепёшки курегпуз табань, а также квас или бражку. Придя на место, молились, говоря: «Йӧ зоръёс но секыт зоръёс тэль вылтӥ но ву вылтӥ мед кошкозы. Кизем ю-нянь ӟеч мед кисьмалоз, ӟечкын кие мед сюроз» («Град и ливни над лесом, над водой, мимо полей пусть пройдут. Посеянные хлеба пусть хорошо вызреют, пусть в руки хорошо дадутся»). Помолившись, ели, пили принесённые напитки. Перед тем как попить, каждый выливал немного своего напитка к корням ржи, «чтобы лучше росла». «Невесте»дарили подарки. Во время церемонии пели особую песню, называемую гужем юон гур (песня летнего пира) или ӟег сюан гур (песня свадьбы ржи). В некоторых традициях эту песню пели на мелодию местной свадебной песни сюан гур. После совершения ритуальных действий начинали петь любые другие песни, плясать, играть. Вечером девушки возвращались с поля и ходили в гости в дома тех подруг, которые участвовали в обряде. ^[5].

Виль[править]

Началом осенних обрядов являлся виль (букв.: новый, Льин день, Ильин день). Он символизировал поспевание нового урожая, поэтому крестьяне варили ячменную или овсяную кашу из крупы нового нажина и умолота и готовили пищу из свежих (виль, выль) продуктов: специально к этому дню или прямо в этот день резали утку, гуся, чаще всего барана. С поля приносили колосья ржи, ячменя, заносили стручки гороха, листья капусты. Клали их на край стола и совершали обряд куяськон в честь умерших. Пучок из разных колосьев подвешивали в семейной куале, окунали колосья в суп и освещали их, прося хорошего урожая. В этот день пекли хлеб из муки свежего помола, варили сезьпызь — овсяный кисель ^[2]. На новую кашу приглашали родственников и обязательно того человека, который считался удачливым и богатым. Он, старейший родственник или хозяин дома перед трапезой произносил небольшую благодарственную молитву умершим предкам за урожай. Также просил, чтобы легко и радостно работалось, чтобы погода дала возможность вовремя убрать хлеб, чтобы зерно не повредили грызуны, чтобы огнем не спалило овины ^[7].

Помимо семейных молений в куале, в некоторых деревнях в этот праздник молились в луде. Шли только мужчины. Приносили в жертву барана, варили суп с новой картошкой и поминали умерших. Помолившись, возвращались в деревню, звеня в колокольчики (если не на конях), и пели вӧсь гур — песни на мелодию обряда в честь календарного праздника. Проводили вӧсь нерге со своим бӧляком: ходили в гости из дома в дом, импровизируя во время застолья песни на вӧсь гур.

На следующий после Ильина день выходили жать. Перед тем как идти на поле, хозяин освящал во дворе масло. Маслом же мазали серп, чтобы жатва прошла хорошо и споро. Жать начинали самые пожилые женщины, те, кто был «лёгок на руку». Чтобы не уставала и не болела поясница, потирали ее тыльной стороной серпа. Ставили 1 или 3 снопа и испрашивали благословения у Инмара: «Остэ, Инмаре, остэ! Быдэс арлы няньмы мед окмоз, трос октыны мед шедёз, калыкен сиыны-юыны мед окмоз!» (Господи, боже, господи! На целый год хлеба пусть хватит, много хлеба собрать нам пусть удастся, добрых людей угощать пусть хватит!) ^[2].

По завершении жатвы на поле совершали обряд йыр культо/ мумы культо. Хозяин готовил два длинных и толстых перевясла. На них все жнецы укладывали свои сжатые горсти в две грудки. Работа происходила в полном молчании. Связав два снопа-«матки», и уложив на них серпы, глава семьи становился лицом на восток и молился: «пусть таким же образом господь сподобит начать и кончить полевую страду и в следующем лете»
^[20].

==pisun
==
Завершал годовой цикл календарных обрядов сӥзьыл юон (осенний праздник). Проводился он в конце ноября или начале декабря. С утра пекли хлеб. Переодевшись во все белое, взрослые члены семьи выходили в семейную куалу. Кусочки хлеба бросали в огонь, плескали также в огонь немного пива и вина, чтобы хлеб уродился. Пока взрослые молились в куале, дети ждали их за столом. Приносили освященный хлеб, разрезали и давали каждому по ломтю ^[2].

Являясь важной частью народного быта и творчества, календарно-обрядовые праздники не могли исчезнуть полностью. Некоторые из них, претерпев заметные изменения, в сельской местности продолжают бытовать и поныне ^[1].

Смотри также: Другие календарные обряды удмуртов

Литература[править]

Удмурты — народ, чья внешность и особенности культуры не перестают удивлять. Они одновременно претендуют на звание создателей национального блюда России — пельменей, и в то же время в значительной мере демонстрируют восточные корни.

История удмуртского народа

Этническая группа сформировалась еще в 1 веке, а 15 ее земли стали частью Российского государства. До этого, от начала истории существования владения находились под началом Булгарии, Золотой Орды, Казанского ханства. Так кто такие удмурты или вотяки, как их называли древние соседи?

Первые упоминания о пермянах, которые положили начало существования коми и удмуртов, датируются 6 веком до нашей эры. Затем, под влиянием России на севере и татар на юге от месторасположения, утвердился новый народ со своей культурой и ценностями.

Принадлежит группа к финно-угорцам — это означает, что праотцами их были те же люди, кто населяет Восточную Прибалтику, Центральную Европу и Западную Сибирь. Центром развития исторически стал территория Прикамья, и где живут удмурты поныне. На сегодняшний момент большая часть населения сосредоточена в Удмуртской Республике и соседних областях Федерации, однако встретить коренного вотяка можно и в Казахстане, и в Украине, и в Беларуси.

1920 год знаменательный для народа, ведь им датируется первая официальная автономия в виде Вотской области. В Советском Союзе регион был известен, как Удмуртская АССР. Во время войны с фашистской Германией, жители героически работали на предприятиях, которые в короткие сроки были переквалифицированы на нужды фронта. Местами продукции создавалось столько, сколько не было сделано за предыдущие девяносто лет, а промышленность увеличила тем в пять раз.

Внешность удмуртов и их характер

Монголоидность безусловно оставила отпечаток на чертах лица народа, корни которой все же уходят к европеоидной расе. Выражается это в округлости лица посредством широких скул, частично восточном разрезе глаз, иногда при этом верхнее веко закрыто, как у азиатов. Цвет кожи от белого до желтоватого.

Но чем отличительна и даже удивительна внешность удмуртов, так это наличием высокой процентности среди них рыжеволосых людей. В себе они объединяют, казалось бы, несочетаемые вещи, которые могут проявиться только в браке людей разных национальностей. Но у вотяков получилось объединить раскосые глаза, веснушки и огненные локоны в рамках одной этнической группы.

Многовековые обычаи значительно сказываются на характере современного удмурта. Живя в общих домах и подворьях, помогая друг другу в труде и строительстве на протяжении веков, в них выработалась взаимовыручка, спокойствие, предельная сдержанность. Не удивительно, что самым большим проступком здесь считается развязывание конфликта на любой почве — бытовой, экономической, политической.

Конечно такое отношение посторонний человек может принять за безразличие, флегматичность, однако в кругу знакомых и друзей народ ведет себя открыто и весело. К тому же, стеснительность и ненавязчивость создает ореол загадочности в личности представителя древнего народа.

Вернуться к оглавлению 

Удмуртский язык

Почти 59% жителя Республики считают своим родным языком удм, но государственным также является русский язык. Его алфавит лег в основу создания удмуртского, а слова сформировались под влиянием также и татарского. Официально он был оформлен только в 30 годах 20 века.

На улицах городов края можно встретить вывески сразу на двух языках. На 2010 год 78,8% населения Удмуртии говорило на языке предков. Однако он не является обязательным к изучению в школе. В 2014 году такой законопроект выдвигался, но был отклонен парламентом. Для тех, кто хотел бы подтянуть свои знания или полиглотов другой национальности, существуют ежегодные курсы. Известно, что на их прохождения даже собираются очереди желающих.

Удмуртская кухня

Предки старались использовать на обеденном столе все дары природы: собирали грибы и ягоды, мололи муку из пшеницы, разбирались в травах. В ежедневном меню всегда были супы, хлеб, каши. Исторически, народ не любил огородничество, поэтому из корнеплодов не так часто и готовили. Зато вспахивали земли, где сеяли зерно, следовательно, с этим проблем никогда не было.

Молочные продукты и яйца входили в обрядовые ритуалы, поэтому ели их нечасто. Мясные продукты употребляли с приходом холодов — для поддержания сил в организме требовались более питательные вещества. Приготовление блюд проводилось всевозможными методами: варка, жарка, тушка.

Долгие годы историки ведут споры о происхождении блюда, которое во всем мире называют достоянием россиян, — пельменей. Кто-то говорит, что их родина Урал, сами удмурты приписывают их себе, так как само название было заимствовано именно из языка удм — «пельнянь», где «пель» означает ухо, а «нянь» — хлеб. В любом случае, именно это блюдо названо национальным, и уже как 3 года в Республике проходит гастрономический фестиваль в его честь.

Религия

В давние времена удмурты верили в существование мира в виде трех измерений — Верхнего, Среднего и Нижнего, то есть владений создателя добра — Неба, земной жизни и места пребывания всего злого с покровителем Шайтаном. Природа отождествляется с живым существом, каждому элементу которого полагался руководитель — дух. Их боялись, чтили, вопрошали к ним. Существовали духи:

• воды;
• хлева;
• леса;
• ветра;
• дома;
• бора;
• луга и поля.

У каждой семьи в подворье было отведено место особой постройке — куале. Там находился алтарь для совершения жертвоприношений (еды, птиц и животных) в огне, а также туда приходили жители родового поместья для молитвы. Считалось, что в нем живет дух рода, который оберегает и ведет семью.

Для культовых ритуалов существовали жрецы. Они выступали предводителями общих приношений на праздники, выполняли обрядовые действия и благословляли их участников. Нередко частью процессии становились и старейшины рода.

Вернуться к оглавлению 

У каждого поселка располагалась неприкосновенная священная роща. Туда запрещалось входить для сбора ягод и грибов, пасти на ее территории скот, и вообще посещать в любой день, кроме праздничного. Посреди рощи росло дерево, под которым закапывали приношения богам нижнего мира, на ветви развешивали дары земным, а на верхушку — небесным.

На сегодняшний день религия удмуртов кардинально изменилась, так как вместе со всем Российским государством в свое время область приняла православие. Это сказалось на праздничном календаре, именах (которые должны соответствовать церковным канонам при крещении) и культуре вцелом. Однако в отдаленных деревнях все еще выполняются старинные ритуалы и почитаются боги предков.

Обычаи удмуртов

Культура народа сочетала в себе традиции северной Руси, а также татар, которые располагались по соседству и в значительной мере воздействовали на обычаи этногруппы. Однако основные компоненты остались аутентичными и уникальными в своем роде.

Быт

Поселения народности долгое время состояли из бускелей — вокруг большого дома выстраивали жилища новые семьи этого же рода. Таким образом сохранялась общность и взаимовыручка, ведь вся работа также делилась между членами семьи. Сама же «ячейка» состояла из небольшого количества людей, в жилище родителей молодые долго не задерживались. Впрочем, все равно все постройки были частью одной усадьбы.

Местечки, где проживают удмурты, называли гурт, а типичную избу — корка. Она мало отличалась от тех, что строили на Руси, только сени оставались холодными.

Из-за развития общинного строя в гуртах долгое время не появлялись улицы, и только с принятием закона в 19 веке, планировка все же была проведена. После этого родственники стали соседями и продолжили строить дома недалеко друг от друга.

Одежда

Относительно одежды, традиции сочетали в себе и русскую рубаху косоворотку и татарский камзол с разнообразной вышивкой. Цвета отличались в зависимости от географического распределения. На юге в быту использовали пестрые узоры, разнообразные оттенки, а на праздники облачались в белое. На севере же в светлом ходили ежедневно.

Классическим убранством у женщин считались:

• нательную рубаху с прямыми рукавами;
• красный нагрудник;
• расшитый халат, в южных областях камзол;
• опояску или фартук;
• узорные чулки или вязаные носки;
• зимой валенки, а летом лапти.

Головной убор создавался из гибкой бересты. Каркас покрывался холстом, обшивался бисером, разноцветной нитью или монетами. Также носили налобные повязки, полотенца в виде чалмы.

Мужчина же выглядел почти как славянин:

• синие штаны в белую полоску;
• косоворотка с поясом;
• жилет;
• обувь, как и у женщин, за исключением сапог;
• на голову надевали валяные или меховые шапки (овчина).

Жители севера старались украсить свое облачение разноцветным бисером, вышивкой с сакральным узором, а на юге эту роль играли монеты с отверстиями. Орнамент создавался на белом фоне, а цвет нитей преимущественно был красным, черным, коричневым.

Вернуться к оглавлению 

Праздники

Кроме ритуальных обрядом, народ совершал также календарные торжества. Отмечали на них, как и все, отход холодной зимы, плодородие летнего периода, весной молили богов об урожае, а осенью благодарили. Стоит отметить, что Новый год наступал с началом периода возделывания земли.

На сегодняшний день сохранились некоторые праздники, которые проходят сейчас в виде этнических фестивалей:

1. Вой или Войдыр — отмечается уход зимы, у славян это Масленица;
2. Акашка — знаменует явление весны и новой жизни, с приходом христианства этот день совпадает с Пасхой;
3. Гырон быдтон — радость от завершения периода подготовки земли и посевов;
4. Гербер — празднуется самый длинный день в году, также назван Петров день, у славян — Ивана Купала.

Культура

На формирование традиций, обычаев и искусства удмуртов повлияло множество племен, проживающих на их территории:

• иранцы;
• угорцы;
• татары;
• славяне.

В фольклоре оставили след представления о мироздании и христианские, и исламские и языческие верования. К тому же, эти понятия были неразрывно связаны — поэзию, хореографию, музыку и философию не отделяли от жизненно важных вещей — ритуалов, заговоров, обрядов.

Особенное место занимали обрядовые песни. В каждом регионе они отличались по мелодии и конечно же текстам. Нередко напев переходил в причитания, так как его целью было выражение смысла, а не художественной нагрузки. В труде и повседневных делах народ также пел — здесь важно было создать системный ритм, помогающий выполнять работу степенно и эффективно.

Существовали и праздничные танцы — весь гурт собирался в большой хоровод и неспешно выполнял простейшие движения под музыку. Развили парные танцы, а также вдвоем и вчетвером, которые также были частью ритуала.

Заключение

Зная, что удмурты — это удивительный народ с многовековой историей и своей «изюминкой», нельзя не отправиться в Ижевск — столицу Республики. А еще лучше посетить этнические парки или отдаленные поселки, где сохранились обычаи предков в наименее измененном виде.



Вернуться к оглавлению 

Народ Удмуртии преимущественно проживает в Удмуртской республике. Это коренное население Предуралья, формировавшееся под влиянием русских поселенцев. Немалую роль в их жизни сыграли тюркские племена. Сейчас удмурты успешно развивают хозяйство и живут насыщенной жизнью.

Название

Существует несколько гипотез происхождения. Одной из наиболее распространенных является гипотеза возникновения от иранского «-мурт». Слово «мурт» буквально означает «человек», а вот «уд» пока что остается загадкой.

Численность

В Республике Удмуртия их проживает около 500 тысяч человек. Другие же представители народа расселились по иным регионам и странам.

Язык

Удмуртский язык входит в уральскую семью, к которой принадлежат эстонцы, финны, венгры. Можно с точностью сказать, что удмурты принадлежат к финно-угорскому народу, а их ближайшие языковые родственники — коми. Существует несколько диалектов удмуртского, а также говоры срединного типа.

История

Археологи полагают, что первые люди на удмуртской земле появились примерно 10 тысяч лет назад. Тогда Удмуртия входила в зону тундры, что обусловило земледельческий образ жизни. Население охотилось и занималось рыболовством. Земля здесь была богатая, поэтому можно было ловить мамонтов, заготавливать шерсть для одежды впрок. Ряд историков выдвигает предположение, согласно которому родовые племена чтили матриархат.
Постепенно климат изменялся в сторону более теплого, территория становилась еще более благоприятной для жизни, что привело к строительству городов и привлекло внимание соседних племен.
Постепенно окрепшее Казанское ханство решило взять территорию Удмуртии под контроль, что ему с успехом удалось сделать. Позднее сюда пришли татаро-монголы, но с течением времени началось объединение земель с русским населением, которое вытеснило монголов и Казанское ханство, присоединив Удмуртию.
Удмурты смогли получить много пользы от русских людей: наладить земледелие за счет новых орудий труда, внедрить схему многопольного земледелия, научиться выводить новые породы скота и выращивать новые культуры. Впервые у населения появилась русская печь в домах, развилось ткачество. Согласно мнению многих историков, именно благодаря русским удмуртский народ создал свой алфавит и письменность.
Развитие промышленности в Удмуртии началось в 18 веке. Здесь стали производить железо, выпускать огнестрельное оружие. В последующие два столетия Удмуртии пришлось пройти через сложные времена, в том числе неустанный труд вследствие начала Второй мировой войны. Сейчас Удмуртия имеет статус президентской республики.

Характер

Долгие годы Удмуртия была автономным краем, поэтому ее жители чувствовали себя независимыми. Основное хозяйство всегда было связано с лесом, что, по мнению самих удмуртов, повлияло на их характер. Многим удмурты представляются спокойными, даже немного флегматичными людьми. Многие беспокоятся о мнении других, но никогда не вступают в ссоры. С древних времен удмурты считают затевание вражды тяжким грехом.
Часто люди предстают замкнутыми, стеснительными и сдержанными. По отношению друг к другу они, напротив, открыты, общительны, эмоциональны.

Внешность

Большинство удмуртов рыжеволосые. Щеки от природы впалые, а на лицах часто можно видеть веснушки. Профессор Николай Никольский отмечал, что у большинства удмуртов крепкие белые зубы, острый подбородок, лицо имеет желтоватый оттенок, а глаза узкие.

Одежда

Основными материалами для изготовления национальной одежды Удмуртии являются:

• холст
• сукно
• овчина.

Женщины носили туникообразную холщовую рубаху, а поверх нее надевали белый халат, который подпоясывали. Если требовалось одеться теплее, надевали камзол. Для ног — штаны. Одежда обыкновенно была цветной, а в праздничный день люди носили белое. Обувью служили валенки или лапти. Вышивка позволяла украсить одежду орнаментом по собственному усмотрению, женщины любили расшивать наряды бисером и украшать себя бусами, а на юге особой популярностью пользовались монеты.
Замужним полагалось носить повязку на лбу. Основным головным убором служила берестяная шапка. Ее тоже украшали монетками, реже раковинами.
Мужчины носили туникоподобную рубаху с косым воротом. Ее подпоясывали, на ноги надевали штаны, на голову — валяную шляпу, ходили в лаптях или сапогах. Шубы издавна были распространены, защищали от холодов и позволяли показывать свой статус. Сейчас этническая мода не утратила былой популярности, смешавшись с современным европейским стилем.

Жилище

Традиционный удмуртский дом имеет схожие черты с финно-угорским жилищем. Местные называют его «кода». Позднее удмурты стали жить в избах, которые включали сени. Внутри избы обязательно ставили гур — глинобитную печь. Рядом с печью располагался красный угол, где ставили стол и стулья. Самый красивый предназначался почетному гостю или главе семьи. Вдоль стен ставили лавки и размещали над ними полки, которые называли жажы. Посуду прятали в шкафу, а спали на нарах.
Сейчас в Удмуртии строится много современных домов, но население стремится сохранить традиционное убранство. Практически в каждом доме можно найти ковры на стенах, множество полотенец (чушкон-чалма), которыми украшают лавки, сундуки, подоконники. По старинке на окна вешают занавески, изготавливаемые из ситца и расшитые национальными узорами.

Культура

Удмуртская музыка делится на песенное и инструментальное направление. В свою очередь песенное может быть обрядовым, не обрядовым и ритуальным. Удмуртский народ посвящал песни буквально каждому явлению, например, охоте, бортничеству, свадьбе, земледелию, смене времен года. Люди сочиняли песни, приуроченные к каторгам, рекрутству. Прослеживается влияние скифов, индоиранцев, византийцев, финнов и русских. Любовь к музыке постепенно привела к популяризации в сфере образования — дети со школьной скамьи изучали ноты, пели в хорах и участвовали в балах. В середине 19 века население стало увлекаться произведениями Пушкина, Гоголя и других русских писателей.
Театр появился в Удмуртии благодаря древним религиозным культам, исповедовавшим синкретизм — чрезвычайно сложную для понимания религию, полную абстракционизма. Театральные сценки у древних удмуртов скорее выполняли роль обрядов. Постановки устраивали прямо в поле, домах или на полянах. Сценки были не просто ритуалами, а стремились показать сюжет и его развитие. Многие сценические постановки рассказывали о матриархате и патриархате, впоследствии уступая место чистому лицедейству. Необычное представление о театре нашло отклик в сердцах многих людей, поэтому театральные группы отправлялись гастролировать по всей стране. В начале 20 века в театрах Удмуртии начали ставить постановки по пьесам знаменитых русских писателей.
Удмуртская народная поэзия стала известна в России благодаря Верещагину, Первухину, Гаврилову и другим. Многие удмуртские поэты рассказывали о бытности, жизни, трудностях, могли носить социально-лирический, героический, эпический характер. Немало литературы посвящено мифологии.

Фольклор

У удмуртского народа всегда был развит фольклор, служащий источником мудрости и самопознания. По жанрам фольклор не делился, включал в себя материальную, религиозную и этическую культуру. Немало фольклорных произведений посвящалось обрядам и магии, хореографии, музыке. Через фольклор люди обращались к природе, проклинали, давали клятвы, поздравляли. Фольклор рассказывал о сборе урожая, переправе, лечении, даже наборе воды.
Среди удмуртов распространился некий шаманизм, основой которого были лечебные слова. Вера в заговоры буквально пронизывала жизнь людей. Были заговоры против лихорадки, ран, сглаза. Самыми важными считались хозяйственные заговоры, позволяющие дать благо и процветание дому. Фольклор содержит много мелодий, которые посвящали проводам льда, хороводам, приходу первого весеннего праздника, приходу гостей.
В итоге фольклор, каким бы он ни был, рассказывал обо всех аспектах жизни. Недаром сами удмурты говорят, что сочинялся он по принципу «расскажу и спою о том, что вижу». Немало фольклорных произведений стало былинами, пересказами, сказками и новеллами. Интересно, что былину и пересказ принимали за чистую монету. Фольклор имел и поучительное значение. Он рассказывал о табу, приводил поговорки, пословицы, посвящал в приметы.

Традиции

Праздники

Важнейшим национальным праздником Удмуртии считается Гербер. Он имеет прочные исторические корни, хотя официально был утвержден только в 1992 году. Прелесть праздника заключается в том, что на него могут прийти все желающие. Гербер всегда был приурочен к окончанию пахотных работ. Обязательными во время праздника были моления общины, жертвоприношение, обход вокруг поля. В качестве жертвы использовали бычка, которого нужно было заколоть рядом с хлебным полем. Мясо, добытое таким образом, добавляли в кашу с овсом, ячменем и гречкой. По завершении трапезы народ начинал гулять, проводить игры, танцевать и водить хороводы. Любимым состязанием людей на Гербер были скачки. Так можно было не только показать себя, но и посмотреть на других: молодые мужчины высматривали девиц, чтобы найти подходящую невесту. На праздник проводили довольно забавный обряд — сялтым. Выбирали девушку, если та сумеет откупиться вином или красивым полотенцем, ее отпускали. А если нет — бросали в реку.

Свадьба

Браки традиционно заключаются зимой до наступления Масленицы, а осенью до начала Филиппова поста. Такой подход объясняется сложившимся с древних времен укладом: люди заканчивали полевые работы и появлялось время для подготовки к свадьбе. Летом свадьбы проводить запрещалось. Нежелательными для проведения торжества были воскресенье, пятница и среда. Ввиду сложности подготовки этап может занять от 2 недель до нескольких месяцев. Раньше многие родители не хотели отдавать дочерей замуж рано. Девочка в семье в юном возрасте уже начинала помогать по дому, а чем становилась старше, тем больше хозяйственных дел ей доверяли. Нередким явлением стал выход замуж девушки, которая была старше своего мужа на 3–4 года . Сыну родители подбирали невесту тщательно. Для этого выбирали женщину (дэмчи), обязанностью которой был поиск подходящих кандидаток. В обязанности свахи входило составление характеристики родителей, определение достатка. Удмурты ценили в женах покладистость, трудолюбие, способность хорошо и быстро наводить порядок в доме. Когда родственники жениха отправлялись за невестой, первой с ее родителями начинала говорить дэмчи. Сваха разговаривала в стихах, использовала красочные эпитеты. Если от родителей невесты следовал отказ, гости должны были оставить варежки и вернуться, используя их как предлог. При согласии невеста выходила к гостям, ставила на стол самовар. Далее следовало чаепитие. В ходе беседы обсуждались калым, время начала торжества, приданое. Интересна подготовка к пиру. Трапезу устраивали в доме невесты, который необходимо было прибрать, застелить все кровати, развесить декоративные полотенца, поставить на стол закуски и выпечку. Родственники сами за стол садились редко, обслуживая гостей. Такой пир называют сюан. Гости на нем обязательно должны были съесть лепешек. Если пир устраивали в доме жениха, то прибывшие родственники и гости оказывались обязаны разучить песни, чтобы исполнить их вместе со всеми. Жених и невеста не пели, а только слушали. Такой пир именуют ярашон. На ярашон хозяева дома должны подарить молодоженам бочонок с медом, а молодожены угощали медом всех присутствующих.

После свадьбы важно соблюдать несколько обрядов:

1. После ярашона родителям невесты необходимо проведать молодоженов.
2. Впервые после свадьбы жена может приехать к родителям только в сопровождении своего мужа и его матери.
3. Приданое молодожены забирают в первую осень.

Жизнь

Земледелие и животноводство стали для древних удмуртов главными занятиями. Плодородные почвы подходили для выращивания разнообразных культур, люди могли позволить себе постоянно есть ягоды и овощи. Мужчины занимались охотой, рыболовством, пчеловодством. Близость к лесу позволяла быстро достать зверя, досыта кормить семью. Удмурты рано сумели освоить заготовку древесины, деревообработку, ткачество, вязание, вышивку. Одежду изготавливали дома, часть продавали. В 18 веке началось развитие промышленности. Население переходило в производство, оставляя традиционные ремесла. По сегодняшний день часть населения Удмуртии занята в производственном секторе, но некоторые продолжают дела предков.

Религия

Основной религией Удмуртии является православие. Часть жителей республики сохраняет приверженность язычеству. Одним из главных богов у удмуртских язычников является Инмар, олицетворяющий небо. С древности удмурты были склонны обожествлять погоду и плодородие, ведь все это играло важную роль в их жизни. Помимо богов, удмуртская мифология включает множество верований, связанных с духами. Язычники считают, что духи есть практически у всего: у леса, бора, ветра, хлева, поля. Сохраняется вера в домовых. Противником Инмара выступает Кереметь, считающийся злым духом.
Молитву нужно читать перед куалой — культовым постаментом, который располагают во дворе. В постаменте живет дух, покровительствующий всему роду. Духу нужно преподносить хлеб, птицу, блины, сжигая дары на огне.
Всем богам нужно воздавать почести, регулярно молясь на празднике. Молитвы читали жрецы, прося о хорошей погоде, урожае, благополучии для всех жителей деревни. На каждый религиозный праздник готовили кашу, используя различные крупы, которые собирали со всех жителей. В кашу добавляли бульон, топленое масло, куриные яйца. Кашу преподносили богам, затем ели сами.
Верующие в язычество обязаны посещать священную рощу, где тоже необходимо молиться. Священная роща предназначалась исключительно для моления — запрещалось пасти скот, собирать ягоды, рубить деревья. Веруя в нижних богов, удмурты закапывают под корни священного дерева дары. На его верхушке ставили блага для верхних богов. Им жертвуют птиц, животных. Язычество четко разделяет положение обрядов:

1. Весной-летом полагалось просить благословение на урожай.
2. Осень-зимой — воздавать благодарности и просить благополучия на будущий год.
3. Во время празднования Нового года нужно вновь просить благословения на урожай.

Все жители Удмуртии участвуют в народных гуляньях, связанных с древними религиозными обрядами. Например, неизменной популярностью пользуется Масленица, Пасха, называемая Акашкой, Гырон, связываемый с окончанием пахотных работ. Детям рассказывают про Тол Бабая — Деда Мороза, располагающего собственной усадьбой. К ней возят многих детей каждый год, причем не только из самой Удмуртии, но и соседних регионов тоже. В домике Тол Бабай ждет гостей, готовя блины в печи.

Еда

Благодаря налаженному земледелию, народу Удмуртии удавалось получить разнообразные культуры. Люди всегда ели пищу, богатую минералами, витаминами, белками, микроэлементами. Кухня Удмуртии богата злаками, бобовыми. Из гороха варят кисель, пекут колобки, варят супы. Даже дети любят горох, ведь он является в Удмуртии лакомством — его поджаривают и засахаривают.
Соблюдение традиций и давнего уклада являются национальными чертами удмуртской кухни. Как и в давние времена, здесь добавляют в блюда редьку, морковь, брюкву, капусту. Тесто пирожков может показаться пресным — это специфическая особенность мучных блюд здешней кухни. Хлеб пекут, используя рожь и пшеницу.
Хлебобулочные изделия всегда в почете. Самыми любимыми считаются табани. Эти маленькие лепешки из кислого теста уплетают за обе щеки. Табани подают с топленым маслом и сметаной, иногда кладут подсоленный творог. В летний день такую лепешку съедят с ягодами. Табани никогда не употребляют холодными. Лепешка хороша исключительно горячей.
Самым разнообразным блюдом можно признать удмуртские пельмени. Существует множество рецептов, восхищающих своей изобретательностью. Начинка может быть практически любой: баранина, свинина, редька, грибы, творог. Все ограничивается лишь фантазией повара. Удмурты часто запасаются пельменями впрок, чтобы есть блюдо зимой. Многие жители полагают, что они первыми изобрели пельмени. В Ижевске есть даже памятник, посвященный пельменю.
На праздник подают перепечи — это блюдо в чем-то напоминает чебуреки. В качестве начинки в нем может быть картошка, редька, капуста, грибы, куриные яйца.
Самый популярный напиток — сур. Это удмуртский квас, в который добавляют хмель, анис, березовые листья. Готовится сур на ржаной муке. Она же служит для приготовления хлебного самогона.

Удмурты — это во всех смыслах богатый народ. Их самобытная культура привлекает людей со всего мира, поэтому неудивительно, что количество туристов, стремящихся посетить республику, постоянно растет. Сохранение традиционного уклада, безусловно, диковинное явление в наши дни. Вот почему так много людей приезжают сюда, чтобы посмотреть, как жил один из древнейших народов.

Праздник этот известен почти всем этническим группам удмуртов. Названия могут быть разные: «Гырон быдтон» — в переводе с удмуртского «окончание пахоты», «Гербер» — «после плуга», «Гершыд» буквально: «геры шыд», то есть суп в честь плуга.

Традиционный летний праздник удмуртов «Гырон быдтон» символизировал окончание весенних полевых работ. С этого момента земля считалась «беременной», и ранить её сохой или лопатой было нельзя. Обычно это время совпадает с днями летнего солнцестояния.

По другому поверью, бог «Вӧсь» 1 июня из молитвенного храма «куалы» улетает на луга и возвращается обратно в Петров день, 12 июля. Вот почему в эту пору молятся не в куале, а на природе. Чтобы «Вӧсь» не обидеть, тогда же запрещено рвать цветы и луговые травы.

Как и в другие календарные праздники, сначала устраивалось общественное моление с чтением удмуртских молитв-заклинаний — куриськон и жертвоприношением. Потом традиционно взрослые отправлялись в гости, молодёжь затевала гуляния. По обычаю, в дни значительных праздников удмурты приглашали в гости родственников из других деревень. А те, в свою очередь, звали к себе на угощение.

Гостей праздника угощают ритуальной кашей, которая варится на кострах. Национальный напиток — кумышку гостям полагается пить из чаши, прикреплённой к концу посоха, который держит в руках хозяйка. Гость руками к чаше и посоху не прикасается, так что приходится выпивать «до дна».

На республиканском уровне праздник «Гырон быдтон» возродился в 1998 году. В Татарстане республиканский праздник имеет «кочующий формат», то есть переходит из одного района компактного проживания удмуртов в другой. Это позволяет более глубоко познакомиться с культурными особенностями удмуртов Татарстана. Также в каждом из районов компактного проживания удмуртов проходят свои «Гырон быдтоны».

Современный праздник отличается по стилистике и смысловой нагрузке от первоначального. В основе «Гырон быдтон» лежат языческие верования удмуртов. Сейчас моления как таковые не проводятся: большинство удмуртов Татарстана — православные, а церковные каноны не приемлют исполнения языческих обрядов. В некоторых районах «роль жрецов» выполняют священнослужители церкви, к примеру, священник может освятить кашу. Встречается сочетание обрядов удмуртов и православных традиций. Единственный район Татарстана, где можно принять участие в «настоящем языческом празднике» — Агрызский. Там в одной из удмуртских деревень сохранилась традиционная религия удмуртов, все праздники проводятся в соответствии с древним верованием.

Важный элемент праздника — народные забавы. В давнее время они служили тренировкой ловкости, силы, смелости на случай возникновения опасности. Сейчас забавы утратили былой смысл, но остаются ярким элементом праздника. Одна из таких забав — «Охота на поросёнка» (в некоторых районах охотятся на петуха). Участники состязания становятся в плотный круг, в центр запускается поросёнок или же петух, кто быстрее его поймает, того и добыча. Среди детей популярен «Бег на лыжах». Для этой забавы на паре лыж делают дополнительные крепления, в итоге на лыжах оказываются несколько человек. Таких команд формируется несколько. Победителями становятся те, кто быстрее добежит до нужной точки.

Во время праздника для девушек проводится конкурс красоты и талантов «Чеберина», то есть «Удмуртская красавица». Для мужчин тоже устраиваются различные состязания — поднятие пня, гири, бег с препятствиями.

Неотъемлемая часть праздника — скачки, что роднит «Гырон быдтон» с татарским Сабантуем.

Концертная программа праздника обговаривается заранее — в ней участвуют профессиональные и любительские удмуртские коллективы из Удмуртии, Татарстана и других регионов России.

Помимо каши и кумышки, гостей угощают блинами — табанями, плоскими пирогами — шаньгами, перепечами. Табани — это блины из дрожжевого теста, которые выпекаются на сковороде в печке. Шаньги бывают большие и маленькие — «шанежки». Это открытые пироги с начинкой из творога или картофеля на дрожжевом тесте. Перепечи — открытые пирожки с начинкой из яиц, зелени, мяса и капусты. В отличие от «шанежек» и «табаней», при изготовлении перепечей тесто используется такое же, как для пельменей. Из него формируются «корзинки», которые заполняются начинкой и ставятся в печку. Пельмени — самое известное удмуртское блюдо, на празднике их тоже можно попробовать.

Как и раньше, «Гырон быдтон» — это место встречи родственников и друзей, место душевного отдыха.

В Татарстане проживает сто семьдесят три народа, и почти у каждого есть свои национальные праздники, которые отмечаются на республиканском уровне. Так проявляется уважение к традициям народов, и это помогает сохранять межнациональный мир на земле, где мы живём.

Иванова Марина Анатольевна — исполнительный директор региональной общественной организации «Национально-культурная автономия удмуртов Республики Татарстан».

Удмурты

Общее описание

Обычаи и обряды

Национальная кухня

Национальные игры

Национальные костюмы

Предметы быта

Праздники